Запахи нашего двора

 
   Я не был в Одессе давно.
   Очень давно.
   Она конечно сильно изменилась.
   Но даже выпрыгнув, скажем сегодня ночью над Одессой с управляемым парашютом, и пусть даже во всем городе резко погаснет свет, я всё равно смогу приземлиться в нужном мне месте.
   Спросите - как я это сделаю?
   Да очень просто - ориентируясь по запахам, как собака-ищейка.
Потому что такие запахи не выветриваются годами.
Да что там годами -  такие запахи не выветриваются десятилетиями.
Во-первых - запах жареной рыбы, которую готовила наша соседка, тётя Майя.
Такой запах нельзя было ни с чем перепутать. В других дворах люди тоже жарили рыбу - бычков, глосика, а иногда даже и калкана, но такого запаха, который исходил от кулинарных творений тёти Майи, не было нигде. Одному богу было известно, как она это делала, но ей удавалось доводить до умопомрачения самых искушённых одесских гурманов и знатоков рыбных блюд.
   Этот, знаменитый на всю Слободку рыбный запах, дополнялся ароматом насыщенного уксусного раствора, в котором дамская половина нашего двора часами, а порой и сутками вываривала свои кофточки, платья и прочие элементы женской одежды и белья, добиваясь желаемого для себя колера.
Представляю, чтобы сделали бы они с шёлком моего парашюта, приземлись я действительно в нашем старом дворе. Какие свои фантазии, они бы могли тогда реализовать. Какие фасоны мне бы представилась возможность лицезреть. Ведь таких модниц, как в нашем дворе, не было ни в Одессе, ни в её окрестностях.
   Зачинателем всех дворовых веяний по части женских туалетов и образов, являлась тётя Римма, авторитет которой, опирался на факт наличия у неё родного брата, работавшего помощником капитана в Черноморском пароходстве и неоднократно бывавшего за границей. Видимо это обстоятельство и обеспечивало незыблемость её позиции среди соседок. Было понятно, что брат тёти Риммы, которого мне доводилось видеть два-три раза в нашем дворе, вряд ли мог являться консультантом своей сестры в вопросах современной женской моды, однако слова «Саша рассказывал...», с которых начиналось её любое повествование, производили на соседок такое же впечатление, которое, наверно, должны были производить слова «Как говаривал Пьер Карден...». Создавалось впечатление что, будучи в иностранных портах, судовой штурман только и делал что посещал показы мод, а за чашечкой кофе, вёл непринужденные дружеские беседы с самыми выдающимися модельерами мира.
   Именно после каждого очередного рассказа тёти Риммы о новых направлениях и традициях в мире моды, уксусный дух во дворе резко усиливался, обещая скорую смену образов нашей женской половины.
   Запах жареной рыбы в исполнении тети Майи, дополненный ароматом уксуса и вываренного в нём белья, не давал бы полного «букета», не будь в его составе бензинового компонента, автором которого являлся Марк Васильевич, также наш сосед, считавшийся инженером-самоучкой.
   Марк Васильевич работал в школе учителем труда, но будучи неудовлетворенным скромной должностью, а может и зарплатой, организовал на дому мастерскую по ремонту подвесных лодочных моторов. Для этого, не обращая никакого внимание на возмущение соседей и заняв чуть ли не половину двора, Марк Васильевич устроил под открытым небом склад подлежащей ремонту и уже готовой продукции, а также испытательный полигон для моторов в виде старой двухсотлитровой бочки, наполненной водой.
   Все свободное от основной работы время, он занимался приемом, ремонтом и испытанием отремонтированных лодочных моторов, наполняя наш двор парами бензина, продуктами его сгорания, а также визгливым завыванием испытываемых в бочке-полигоне моторов.
   Казалось, что вся Одесса, или во всяком случае та её часть, которая являлся обладателями моторных лодок, шла к Марку Васильевичу, как к гуру по части лодочных моторов.
   То обстоятельство, что советские граждане в тот период должны были скрывать свою индивидуальную трудовую деятельность от бдительного ока правоохранительных органов, да и в целом от окружающих, Марка Васильевича ничуть не смущало. Эта его деятельность временно приостанавливалась только с наступлением холодом, но всегда активно возобновлялась с началом нового «навигационного периода».
   Таким образом, тётя Майя, соседки-модницы и Марк Васильевич, подобно коллективу парфюмеров, общими усилиями генерировали в нашем дворе «букет» из запахов, делая его уникальным и узнаваемым.
   Сейчас Одесса конечно уже не та. Нет в живых и большинства прежних жителей нашего двора.
   Но запахи остались.
   И кажется, что память того рыбно-уксусно-бензинового аромата, которая сопровождает и будет сопровождать меня всю жизнь, всегда даст мне возможность найти наш старый двор по знакомым запахам.