Ч. 1, гл. 4 Анна

…Денис приходит в себя оттого, что к его лицу прижимается душистая салфетка. Сети нет и в помине, она перерезана и отброшена. Зато рядом с ним, прямо на земле, сидит… правильно, та самая черноволосая девушка, ангел-спаситель, который всегда опаздывает. Он видит её фигурку, словно сквозь залитое дождём стекло. Сердце его наполняется приятной теплотой. Греет и другая нелепая мысль-вопрос: неужели это она такая крутая, что всех раскидала?

- Не успели прибыть на Остров – как влезли в заварушку? – осведомляется знакомый голос. Денис стонет и пытается сесть, окружающий мир вращается перед глазами, руку пронзает боль – и Денис снова падает. Майка заскорузла от крови – но предплечье уже стягивает лечебный пластырь из его же собственной аптечки.

– Не шевелитесь, я помогу! – говорит незнакомка. Затем она насильно прикладывает к его носу другую салфетку, остро пахнущую чем-то совершенно несусветным, круче нашатыря, слёзы сыплются градом из его глаз – зато глаза обретают зрение, голова проясняется и мир стопорится. Он видит перед собой нахмуренное лицо и волну чёрных волос. Не сразу понимает, что девушка осталась в маске, только та почему-то из омерзительно-уродливой стала почти нормальной и даже симпатичной. Она делает из девушки красивого небритого мужчину с орлиным носом. Новая маска маскирует глаза, нос, подбородок и щёки, зато прелестные, яркие губки - напоказ.
 
- Что это?

- Жёлтая Королева. Да не дёргайтесь, ничего с вами не случится страшного. Даже укус заживёт – и шрам разгладится. Так же заживёт и рука.

- Я никуда не влезал, - мрачно говорит Денис. – Во всяком случае, по своей воле. Это в меня… влезли.

- Конечно, нет, - соглашается девушка/мужчина. На ней всё то же переливчатое сиренево-голубое платье с замысловатыми рукавами и декольте сердечком – благодаря ему Денис видит мягкую ложбинку между грудей, в которой так уютно могла бы покоиться драгоценность. – Вы случайно оказались меж двух огней. Это случается не только с новичками. Извините, что немного припоздала – сведения поступили не сразу.

Она милосердно не употребляет слово «чужак», более близкое по смыслу к островитянским понятиям «другой», «чужой», «посторонний».

- Почему вы мне помогаете? Может быть, у вас свои виды на мою персону? Вы тоже хотите меня использовать или подставить?

- А может быть, вы мне просто нравитесь?

- Сомнительно, по вашему виду непохоже.

- Вы сожалеете об этом, Денис?

- Откуда вы знаете моё имя? Ведь я прибыл инкогнито, – поражается Денис.

- Здесь не бывает тех, кто прибыл инкогнито. Тот, кто в нашем городе впервые – может не пытаться это скрыть. Любой новичок здесь виден как на ладони, так что не спешите себя ругать. Тайному сыску известно всё. Ваши координаты занесены в списки Книги Розыска и закодированы.

- Каким образом?

- На вас клеймо. Такое же, как и на всех островитянах. Любой, однажды пересёкший линию прибоя, оставляет след, который отпечатывается в энергополе Острова. Жрецы его считывают. Можете считать это фантастикой или мистикой – но это так. Ну, а затем выследить вас не составило большого труда.

- Джагги? Эта белобрысая дрянь?

- Нет, она мелкая сошка. Даже те, которые преследовали вас - шестёрки, они гнались всего лишь за премиальными. Есть фигуры крупнее. Идёмте в тихое местечко, здесь разговаривать не слишком удобно, да и неосмотрительно. Я могу вам помочь, кое-что прояснить. У вас наверняка накопилось уже множество вопросов. Вам лучше взять меня под руку, тогда девушки не будут к вам цепляться.
 
- И куда вы меня отведёте? В очередной публичный дом?

- А вам понравилось там? – девушка тихо смеётся, и Денис почему-то обижается. - Нет, я отвезу вас туда, где люди сохранили здравие.

- Может, скажете хотя бы, как ваше имя? И приоткроете маску? А то общение получается несколько однобоким, я-то перед вами как голенький.
 
- Не спешите, всему своё время.

Денис идёт рядом с девушкой. Он чувствует, что плавная издалека, вблизи походка её неровна: девушка слегка прихрамывает на левую ногу.
 
Они идут по той же аллейке, мимо целующихся и трахающихся парочек, мимо бойцовских рингов, окружённых ревущими болельщиками, мимо золочёных и посеребрённых фонтанов с фривольными фигурками, мимо вопящих танцполов и кафе в гирляндах лампочек, мимо подиумов, на которых разыгрываются скетчи. Минуют глубокую тень, нашпигованную аттракционными будками и шатрами – и неожиданно выходят на широкую светлую набережную. Здесь относительно тихо, свежий воздух разгоняет дурь, витающую в воздухе, небо обретает самообладание и становится самим собой – прекрасным южным небом с прекрасной, богатейшей россыпью прекрасных, блистающих, горделивых звёзд прекрасных чужих созвездий.

Небольшая метаморфоза - его неуловимая покровительница выходит на свет в ярко-изумрудном платье, расшитом алыми цветами. Денис понимающе ухмыляется: платье-полицвет, для конспирации.

– Вы – Денис Бек, - говорит она тихо. - Верно? Прибыли по поручению босса, который готов из кожи вон вылезти, лишь бы получить контроль хотя бы над одной шахтой. Я права? Вас забросили сюда с минимальной информацией, необходимой для выживания, но с амбициями завоевателя, фактически, на съедение местным акулам. Картина нравов, царящих на Гэллеме, складывается буквально по крошечным кусочкам. Так?

Денис кивает. Но только решает задать встречный вопрос, как девушка делает ему знак молчать.

Денис озадачен.  Они всё давно знают не только о его прибытии на Остров, но и о том, кто он такой и чего ищет. А что если он встретит тут своих предшественников, живых и невредимых? Которые поставляют информацию о чужаках?

- Откуда у вас информация?

- Во-первых, других причин посещения Гэллема, как правило, не бывает. Во-вторых, мы следили за вами, – спокойно отвечает она. – Джагги желала опередить нас и заплатила большие деньги, чтобы вас убить. Но она приберегала этот маленький подарок себе ближе к рассвету, именно поэтому до рассвета вы были в относительной безопасности. Но подарок оказался настолько соблазнительным, что она не успела им насладиться – ей помешали конкуренты. Теперь Джагги безопасна для вас, зато вдвойне опасны другие.

- А какой подарок себе-любимой делали вы, когда спасали меня?

Девушка снова от души смеётся.

- Ещё немного терпения, - только и говорит она.

Девушка вглядывается в толпу и вдруг убыстряет шаг.

- Подождите немного, - просит она. – Постойте вот здесь, я сейчас. Не приближайтесь – дядюшка этого не любит. И не бойтесь – никто не тронет.

- Какой еще дядюшка? Где он?

- Рядом. Вам лучше не знать.

Девушка уверенно идёт, почти бежит к веренице соединённых прозрачными галереями высоких ротонд у самого спуска на галечный берег. Под шатром одной из них за столиками сидят и пьют немногочисленные посетители. Чёрт подери, опять Алиса Фэйвуд в окружении своих мрачных телохранителей. Только теперь на ней тёмные очки на пол-лица – Денис узнаёт её по горделивой осанке, капризным губам и колоссальному алмазу на цепи. Девушки сердечно жмут друг другу руки и о чём-то быстро переговаривают, Алиса ласково улыбается. Денис издалека любуется её улыбкой. Так кто же она такая, его всеведущая спутница? Денис борется с собой и сожалеет, что не может подойти засвидетельствовать своё почтение: ведь ему запретили к ней приближаться. Плюс загадочный неведомый дядюшка.

Не приближаться, не знать… Сколько еще ему будут запрещать?

«Сёстры?» – вдруг поражает Дениса запоздалая догадка. – «Неужели? А ведь они действительно похожи. Почти во всём – улыбка, походка, губы. Даже рост. Жаль, что я не могу сравнить глаза».

Только Алиса ослепительно светла, и вся в бриллиантах, на его подружке же нет ни одной драгоценности, даже поддельной, волосы – чернее ночи, и загорелая кожа.
Внезапно перед ними возникает молодой бледный юноша из свиты Алисы и её дядюшки. Он в чёрном обтягивающем костюме – словно акробат в трико. Подходит к Денису почти вплотную и говорит, глядя на него в упор с холодным равнодушием: - Не сопротивляйтесь. Разрешение на обыск.

Он быстро выпрастывает из-за пазухи какой-то чёрный жетон на цепочке и снова прячет его.

- Чьё разрешение, интересно узнать? – спрашивает Денис возмущённо, стряхивая с плеча руку в чёрной перчатке: да если он захочет, он измочалит их, как туалетную салфетку. Дайте только униву подзарядиться.

- Разрешение Верховного суда, – невозмутимо отвечает тот. – Попрошу не пускать в ход руки, иначе мы вынуждены будем надеть наручники.

Мгновенно рядом появляется второй чёрный субъект, настороженно выжидая, и кладёт руку на другое плечо журналиста. Денис оборачивается: - Какое вы имеет право, чёрт возьми, – горячится он. – Да я буду жаловаться!

Тотчас вокруг, словно по команде, вырастают чёрные стражи. Денис осекается. В самом деле, что за чушь он несёт, кому он будет жаловаться? Лучше подчиниться чужим законам. Интуитивно он понимает, что сопротивляться не стоит. Дрожа от негодования, он послушно даёт себя обыскать. Да, собственно, обыскивать-то и нечего. Зря он ерепенится: рваная модная ветровка (между прочим, лучшей спортивной фирмы), тонкая потная маечка и – о, удача! – целые брюки. Молодой человек невозмутимо и тщательно ощупывает его ноги, заставляет снять ботинки и осматривает их.

«Ну, погоди, я тебя найду», – думает Денис, невольно сжимая кулаки. – «Да что они ищут, в конце концов, эти чёртовы соглядатаи?»
 
Но человек вдруг приветливо улыбается, складывает руки на груди крест-накрест.
 
- Прошу прощения за беспокойство, - говорит он подчёркнуто вежливо и льстиво. – Вынужденная проверка. Желаю вам повеселиться, - все чёрные бесшумно расходятся в разные стороны, исчезают, словно их и не было. Вздохнув с облегчением, Денис оглядывается. И что, неужели он теперь должен благодарить Джагги за её воровство?

Его гид возвращается.

- На этот раз вы не спешили на помощь, - упрекает он.

- Во-первых, это необходимо было перетерпеть. Во-вторых, я была занята важным разговором.

- Эта девушка – Алиса Фэйвуд, – сообщает Денис – И ваша сестра. Я угадал?

- Это Джагги вам доложила? – девушка внимательно смотрит на него.

- Кто же не знает Алису Фэйвуд? Ведь она – здешняя миллионерша. Приятно быть такой молодой и такой богатой.

- Ей 26 лет. Она давным-давно совершеннолетняя и сама управляет своими делами. Она единственная, кто не подвергается штрафу за отсутствие маски.

- В великий праздник непозволительно иметь человеческое лицо? – смеётся Денис. – Алиса Фэйвуд много платит за эту… роскошь или пижонство?

Его спутница серьёзна: - Раньше маски были частью обряда в честь великого праздника смены года. Теперь же люди понимают, что сохранять эту традицию просто выгодно всем.

– Понятно, в масках они могут блудить – и никто их не узнает, могут совершать убийства и ограбления.

- У нас давно забыли о воровстве – оно карается смертью с самых древних времён и по сегодняшний день.

- Славно, - изумляется Денис. – Всем бы государствам такое законопослушание. А вот зачем было меня обыскивать? Я ничего не украл и никого не убил. Я даже поблудить толком не успел.

Девушка смеётся и ничего не отвечает, словно Денис всего лишь рассказал смешной анекдот. Подумать только, за полчаса он сумел трижды рассмешить девушку.
 
- Значит, Джагги будет казнена за воровство? - попутно ожигает дикая мысль.
 
- Разумеется, нет, ведь у неё есть хозяин, а вы носили запрещенные предметы.

- Ну и ну… кругом виноват, - Денис смущен. Он пытается переменить тему: - А вы, стало быть, тоже миллионерша? Мне несказанно повезло.

Девушка качает головой: - Теоретически – да. Но я давно отказалась от этого пути.

- Вот чудеса, - у Дениса буквально нет слов. – В моём государстве за богатство готовы и глотки драть, и бомбы метать. У вас должны быть веские причины?
 
- Здесь чудес в достатке, - девушка игнорирует вопрос. Она лукаво подмигивает вместо того, чтобы отвечать по существу.
 
Денис и его опекунша движутся дальше – и выходят на широкую площадку-стоянку. Здесь вдоль парапета рядком выстроились небольшие красивые летательные аппараты, напоминающие вертолёты, с очень маленькими винтами, с короткими «хвостами» и почти круглой формы.
 
- Это и есть вертолёты, - говорит девушка, - Только работают они на Жёлтом топливе, и потому обрели несколько … ммм… непривычные черты. Мы называем их летунами.

- Похожи на «Герциг» фирмы Герциг и Ко. Они давно сняты с производства.

- Совершенно верно. Мы закупили несколько некондиционных и списанных партий и переконструировали.

- Почему на меня нападали? Меня кто-то заказал?

- Видите ли, у каждой группировки на вас свои виды, но достойную альтернативу убийству не предложит никто, кроме нас.

Они садятся в маленькую кабину одного из летунов, девушка надевает Денису на голову обруч с маленьким наушником у левого виска, приказывает: - Расслабьтесь, закройте глаза, сейчас я сотру с вас клеймо.
 
Девушка манипулирует клавишами, Денис ощущает короткую резкую ломоту в затылке, имплант воет от ужаса и корчится от боли, вместе с ним воет и корчится хозяин. Денис физически и психологически ощущает, как тот тужится справиться с потоком неопознанных частиц и волн, его словно поднимает над сиденьем, скручивая мышцы. Потом вой в ушах утихает – и Денис с облегчением падает на сиденье.

- Вы напрягались и сопротивлялись – поэтому стирание прошло так тяжело.

- Это не я напрягался, – мрачно замечает Денис, сконфуженный своей реакцией. – Это мой… электронный имплант – чип, иначе.

- Зачем же вы позволяете искажать свою натуру? – удивляется девушка. 

- Он позволяет записывает гигантские массивы информации и… и корректировать поведение, если необходимо. – Денис почему-то обижается. – У вас в городе происходят куда более… ненатуральные вещи. Что за ажиотаж вокруг таинственного колеса?

- Ожидание санкционированного убийства. Инкогнито заказчика гарантировано.
Зрелище щекочет нервы. Почти каждый желает извлечь из убийства свою выгоду.

Денис хмыкает: - У нас ежедневно происходят сотни убийств, и с выгодой, и просто так, ради… щекотания нервов. Они стали обыденным аттракционом. Непонятно, почему этот акт настолько вас возбуждает.
 
- Потому что на Острове практически каждый на виду. И на счету. Последствия каждого убийства тщательно выверено: это тонкая и запутанная игра. Сегодня произошло уже три убийства, и четыре наследства перетасованы.

- Ясно. Драчка за наследство и власть.

- Верно. Почти за каждым убийством, так или иначе, стоит власть. И жречество, и аристократы стремятся сконцентрировать в своих руках как можно большее количество шахт. Некоторые из аристократов – в услужении и на побегушках у жрецов. Так что никакой тайны, всё прозрачно, кроме логики интриг. У вас, должно быть, так же.
 
- Верно. А кто такие вжэлы?

- Сластолюбцы и селадоны с точечными инъекциями Жёлтой Змеи в определённых местах тела. Эти инъекции - те же импланты. Позволяют получать бездну чувственных наслаждений от нажатия умелых пальцев на эти точки. К сожалению, процесс затягивает, вжэлы стремятся заиметь как можно больше инъектированных точек, что делает их всё менее и менее жизнеспособными. Поэтому они ни для кого не опасны. Более того, их можно легко уничтожить. Была неприятная история с одним аристократом. Его рабочие однажды восстали из-за постоянных недоплат, и при посещении фабрики просто аккуратно положили его на землю и начали катать. Он был так начинен имплантами, что катание закончилось для него плачевно: он попросту умер от избытка ощущений. С тех пор вжэлы стараются не вылезать из дома, им бывает даже сложно ходить, и одежда натирает тело. Они передвигаются по дому голышом, а обученные девы делают им спец-массаж. Вжэлы долго не живут.

- Считай, та же наркомания. И что же вы делаете на этом празднике жизни?

- Наблюдаю. Город погряз в удовольствиях, это так. Жрецы дают людям возможность раз в год раскрепоститься ровно на одну ночь – видимость свободы. Завтра вы не узнаете Эггль – он станет таким чопорным, строгим, деловым, ханжески-лицемерным. Не меняются лишь Белые касты.

- Вам известно моё имя, а своего вы так и не назвали, – напоминает Денис. – И даже не объяснили внятно, почему. Я долго терпел и заслужил награду.

- Моё имя – Анна, и я, как вы уже знаете, принадлежу дому Фэйвуд и происхожу из касты Белых. Это действительно мою сестру вы имели счастье лицезреть на площади Уст, а также моего отчима с его подчинёнными – у водопада Змейки. Юноша, которого вы пытались оберечь – жених моей сестры, музыкант и художник Университета Лесса.

- Анна. Очень красиво. Так просто и изящно. Кстати, почему же Алиса и её жених встречаются в страхе и украдкой?

- Потому что отчим имеет на неё виды.

- Понятно. «Всё могут короли, но жениться по любви…»

- О чём вы?

- Да так, ни о чём.

- А теперь мы можем поговорить о деле. О серьёзном деле.
 
Анна снимает обруч с головы Дениса, включает автопилот и откидывается на спинку сиденья. Летун бесшумно и плавно поднимается вертикально вверх, поворачивается вокруг своей оси и несётся по горизонтали вглубь Острова. И только тогда Анна соизволяет снять маску. Маска сползает со скрежетом, тут же начинает коробиться и скручиваться: праздник для владелицы закончился, и время маски прошло. Наконец-то Денис может рассмотреть лицо прекрасной незнакомки.

Оно поражает крупными и резкими чертами, которые в совокупности с мягкими манерами и движениями гибкого тела придают ей черты хищной кошки – тигра или барса. Волевой подбородок, уверенные жесты, насмешливая полуулыбка, крепкие мышцы – и неотразимое обаяние сильного зверя. Только взгляд порой уходит куда-то глубоко внутрь, словно тёмные глаза постоянно вглядываются в видимое только им. В них просматриваются усталость и напряжение, которые не скроешь никакими усилиями. И как не похож её взгляд на беззаботный и надменный взгляд эксцентричной сестры, уверенной в своей безнаказанности и непогрешимости.
 
При всей кажущейся опасности, от Анны веет удивительной добротой и надёжностью, хотя каждый жест, её загадочные слова и постоянная настороженность говорят, что в её жизни далеко не всё спокойно. Он видит её сильную, крупную руку человека, занимающегося физическим трудом. Местная метиска, богатая беднячка, рабочая аристократка в сумасшедшем платье.

- Видите ли, Денис, ситуация на Острове не просто изменилась, она обострилась. Хотя невооружённым глазом новичок этого не заметит, – говорит девушка. - Я представляю группировку, которая борется с гнётом жречества и аристократии и готовит бунт, провозвестник революции. Мы считаем, что Острову нужна, как воздух, демократия и участие народа в управлении. Довольно одурманивать и изощрённо мучить народ, чтобы держать его в узде, долой изоляцию, пора выходить наружу из кокона, устанавливать деловые и торговые контакты, воспитывать новое поколение сильных и умных управленцев, делегатов, которые сумеют отстаивать права островитян на мировом уровне и устанавливать обоюдовыгодные торговые связи. Наша инициативная группа собирается вывести прогресс на новую ступень. А затем настанет пора присоединяться к Галактическому Сообществу Миров.

- Заявлено громко и мощно. Но погодите меня агитировать, мы не на сходке. Объясните конкретно, без патетики, - перебивает Денис.

Анна вздыхает и переводит дыхание. Начинает спокойнее и на тон ниже, но постепенно её голос прирождённого оратора снова повышается и обретает выразительность и силу.

- У наших руководителей уже нет той широты взглядов, у них «замылились» глаза и уши, они перестали слышать народ, а народ перестал им доверять. Да и как доверять тем, кто так же, как и они, не имеет доступа в большой мир, кто не сведущ в мировой политике, кто не имеет информации и без конца талдычит об одном и том же, как можно следовать за теми, чьё развитие искусственно приостановлено жрецами? У нашей «запланированной» революции нет развития, нет исхода, это лишь способ «спустить пары». Даже мы не в силах помешать верхушке убивать или стирать память пришельцам. Это – замкнутый круг. Ступор. Кома! У тебя свежий взгляд на мир. У тебя – знания мировых законов и права. Ты – пришелец оттуда, у тебя широкие связи с континентальной общественностью. Ты – чужак, который выжил и остался в здравом уме. Если бунт возглавишь ты – за тобой пойдут: ведь ты независим от табу Острова, ты стоишь вне его религий.
Пусть и в порыве благородного пафоса, но Анна невольно перешла на «ты», и это ему приятно. Но может ли он сделать то же?

- Значит, говорите, если бунт возглавит чужак, ему поверят?

Анна кивает: - Это будет уже не первый бунт, и мы не хотим, чтобы всё катилось по прежнему сценарию. Мы желаем выйти на новый уровень.

Денис искренне хохочет. Хотя ему не смешно: неужто все они настолько глупы? Доверять чужаку только потому, что он чужак? Неужели они не понимают, что Остров тут же приберут к рукам крупнейшие нефтяные корпорации? Что вокруг Острова будет самая настоящая жестокая бойня, и рано или поздно островитяне попадут в новую кабалу? Пока у них пусть и скудные, но устоявшиеся торговые связи с континентом, а если возникнет экономическая блокада? Рано или поздно уникальные богатства Острова будут разграблены, а жречество, вероятнее всего, использует свои рычаги и специфические способы для борьбы с захватчиками, в результате чего разразится самая настоящая война на выживание, и Острову, а затем и планете придёт конец: против новейшего арсенала ещё никто не мог выстоять. Впрочем, откуда им понять – ведь они ни разу не были снаружи и не имеют понятия о современном вооружении!
 
- Так вы согласны, Денис Бек? – Снова торжественное «вы». - Подумайте – и решайтесь. Но имейте в виду, времени на раздумья в обрез.

Ну, Денис Бек, вот твой шанс. Прояви всю изобретательность и дипломатию, чтобы и Жёлтой Королевой завладеть, и спасти Остров от бредовых волюнтаристских идей.

- Любопытное и соблазнительное предложение. Но ведь это ваши внутренние проблемы, мне-то что за дело до них? Что я получу взамен такое, что сметёт сомнения?

- Что же вы желаете? Впрочем, я, кажется, знаю. Доступ к Жёлтой Королеве, верно?
 
- Верно. Мне нужно знать местонахождение месторождения – и я ваш со всеми потрохами: готов кричать воззвания, размахивать знамёнами, сочинять лозунги и агитировать толпу. Вот только грудью на амбразуру лезть – не просите.

- Вот как? Вы, континентальные жители, настолько меркантильны, продажны, беспринципны и корыстны? Словно… словно…

- Словно проститутки, - подсказывает Денис. – А в вас была честность, бескорыстие и принципиальность, когда вы наметили меня для местного использования?

- Я честна со своими людьми. И если бы вы стали моим человеком, то…

- Понятно. Вы всё за меня решили. Предположим, я откажусь и донесу на ваше тайное общество. В обмен на то же вознаграждение.

- Не успеете.

- Что – не успею?

- Донести. Мы уничтожим вас раньше – и в рамках островного закона.

- Сбросите в океан с летуна? – натянуто шутит Денис. – Выходит, у меня нет выхода?
 
- Выход всегда есть. Вопрос – куда? – резонно замечает Анна. – Подумайте, что получит галактическое сообщество, если Остров станет открытым миром. Союз нас защитит.
 
- Правильнее спросить – что потеряет Остров. А потеряет он свою самость, суверенитет и экономическую независимость. Вам известно, что такое быть бесправной колонией? В галактике уже почти не осталось колоний, они сбросили гнёт чужих капиталов, и поплатились медленным вырождением в блокаде. На вас набросится бешеная свора волкодавов – они и сейчас скапливаются у границ и ждут своего часа. Вы знаете, кто такие волкодавы? Ведь у вас на Острове нет собак.

- Наслышаны.

Они молчат. У океана, от которого они улетают, просветляется кромка, наливается молочно-розовым – это грядёт рассвет. Ещё часа два – и Остров выплывет из ночного тумана во всей своей красе, и закачается на бирюзовых волнах на зависть окрестным государствам и планетам, потому что им нет сюда доступа. Остров Глим (для жителей планеты – Гэллем, на островном наречии – Галльяль) захолустной планетки Э-Би-Кван (на общепланетарном языке - Эбикоаны, для островитян издревле – Ланны) позволяет проникать на него лишь отдельным безумным авантюристам и учёным, одержимым маниакальной страстью изучить Жёлтую Королеву – если им, конечно, удастся заключить договор. Впрочем, ходят слухи, что на Э-Би-Кван давят туристические корпорации, и рано или поздно Глиму также придётся пойти на уступки Космическому сообществу, иначе ему грозит та самая экономическая блокада.
 
«Будьте уверены, ведущим юристам, психологам и военным удастся найти подход к несгибаемым упрямым Жрецам, вынудить их расширить каналы связи и открыть Остров для доступа!» - так думают большинство корпораций, жаждущих Жёлтой Нефти. – «Уж если управляющие экономикой, производством и наукой вэбблы, в чьих руках – часть рудников, сотрудничают с нами, мы найдём пути уговорить или вынудить их открыть Глим для экспансии извне!»

Летун скользит бесшумно над беснующимся Эгглем, потом углубляется в тихие и зелёные Верхние аристократические районы и нежно приземляется на широкой, ярко освещённой площадке, выложенной мозаичной плиткой, словно целуя её. Денис вылезает из летуна – перед ним великолепный дом из белого камня. Причудливые гирлянды ярких фонарей, смешивающих ночь с днём – света на Острове вообще много, Жёлтая Королева позволяет его не экономить. Четыре этажа, на уровне третьего – круговая висячая веранда, два длинных одноэтажных крыла, светящиеся балкончики, кроваво-красная крыша и множество цветущих вьющихся растений. Они оплетают и стены, и колонны, и висячие балкончики, и резную веранду.

- Денис, вы…

- Можно на «ты», девушка.

Анна согласно кивает и улыбается – улыбка озаряет её лицо новым светом, на щеках появляются ямочки, смягчается жёсткое выражение глаз.

- Денис, ты не будешь возражать пожить в моём скромном жилище? Ненадолго. Тебе необходимо на какое-то время затаиться. Ты приведёшь себя в порядок, сменишь одежду, отдохнёшь и изучишь историю Острова Гэллема. Начнём познавать город маленькими шажками, если откровения в лоб тебя шокируют – и тогда ты сам проникнешься необходимостью перемен.

- А если результат будет иной, и я влюблюсь в ваш город? Или чрезмерно увлекусь революцией, причём ей во вред?

Анна молчит.

- Посмотрим, - уклончиво отвечает она, наконец. – Не будем спешить. Но и слишком тормозить нежелательно.

Они идут к дому. Дом пустынен и тих, только от беломраморного крыльца с глубоким поклоном испуганно шарахается в сторону нечто, не то мальчик, не то девочка в шароварах, закутанное в тёмное покрывало.
 
- Алиеза, сестра дома?

- Нет, монси, монси Алиса на заводах, - тонким голоском отвечает неопределённого пола Алиеза.

- Отлично. Приготовь гостевую комнату, ванну и завтрак.

Алиеза опрометью бежит в дом – только пятки сверкают.

- Это ты называешь скромным жилищем? Таковы мерки города?

- Моё скромное жилище впереди. Строго говоря, это родовой дом семьи Фэйвуд и резиденция Алисы, - говорит Анна. – Я живу в другом районе, но здесь безопаснее.

  Они поднимаются на второй этаж – почти весь он представляет собой исполинскую гостиную с мебелью из драгоценного красного дуба – местного эндемика.

Центральная часть с мозаичным полом пуста – это зала для приёма гостей и банкетов. Наружная стена представляет собой вереницу окон, вдоль которых расположены столики попеременно с резными скамьями и диванами.

Поражает огромная картина, написанная маслом. Денис застывает, пораженный. Её персонажи одеты причудливо, и одежды напоминают средневековые, но гораздо проще и удобнее. В центре картины, на постаменте, среди аркады, напоминающей фасад Театра, взволнованная девушка-сивилла в летящих алых одеждах. Она стоит лицом к зрителю, вполоборота, руки раскинуты так, словно она зовет за собой тех, кто толпится за нею. А толпящийся народ весьма разнороден. Среди него и сияющие весельем и азартом молодые люди, похожие на студентов – с книгами в руках. Их рты приоткрыты, словно они что-то дружно скандируют. И сомневающиеся немолодые старожилы, пожимающие плечами и спрашивающие что-то друг у друга. И ненавидящие жрецы вдалеке, чьи взгляды сверкают из-под черных капюшонов, а рядом вваливающийся под арку дюжий стражник в шлеме и с копьем наперевес. И валяющийся под ногами пьяница. И распутная полуголая макос в непристойной позе, показывающая толпе ягодицы и язык. И родовитая старуха со свитой, чье лицо искажено злобой. И испуганные убегающие дети в богатом убранстве, и нищий мальчишка, прыгающий от радости и тянущий руки к сивилле…

Обильно населенная картина оказывает такое сильное воздействие, что хочется разглядывать её бесконечно, изучая выражение лиц, ни одно из которых не повторяется. Денис вопросительно поворачивается к Анне.

Анна загадочно улыбается: - Не все сразу, расскажу позднее. Коротко – моя иллюстрация старинной легенды на новый лад. Утопия. – И Анна почему-то вздыхает.
 
- Твоя?

- Моя. Я художник.  Эта картина прежде висела в Театре, но её велели снять. Так вот. Видишь в левом углу дверцу? Она ведёт на третий этаж. Там, за зелёной дверью, твоя комната. Прошу извинить, если найдёшь её невеликой. По той же лестнице спустишься на первый этаж, и там отыщешь ванную комнату и чистую одежду, а также мазь для ран – она в жёлтой коробочке. Смазывай густо, не жалея, а грязную одежду брось в стиральный автомат. Потом советую тебе отдохнуть – вздремни часа два-три и возвращайся сюда завтракать. Надеюсь, не заблудишься. Пожалуй, не стоит мучить тебя так долго на голодный желудок. Ведь ты с прошлого утра ничего не ел, я не ошибаюсь?

Денис с облегчением смеётся: - Ты – мой спаситель, моё всевидящее око. Интересно, это будет извращением с моей стороны, если я наемся в такую рань?
 
Анна тоже испытывает явное облегчение оттого, что пришельца удалось уговорить так скоро.
 
Денис кивает и идет, прежде всего, принимать ванну – это весьма кстати. Ему без разницы, где он будет жить, хоть в каморке. Главное – не в официальной гостинице, а в доме местных жителей. Это, на самом деле, неслыханное везение. Непонятно только, почему его предшественникам повезло меньше. Оказались слишком рьяные, или его «глазки красивее»? Или… Его мозг пронзает неприятная мысль: или тут постарались жрецы, и агентам «стёрли память»?

Ванна представляет собою маленький бассейн с массажными трубками в выложенном плитками зале, над которым расположено несколько душевых шлангов – можно лежать здесь, словно под дождём. Полупрозрачные мозаичные шашечки, из которых образовано дно бассейна и сама зальца, искусно изображают цветущую луговину. Денис начинает разглядывать цветные значки на пульте: вот, явно горячая вода, вот холодная вода, вот мыльная пена, душистый бальзам для кожи и волос, натуральная морская вода, а вот, похоже, родниковая - для ополаскивания, а вот дезинфектор, а вот эти под вопросом. Тут же жидкость для бритья – Денис с удовлетворением отмечает, что в доме Белых пользуются континентальными товарами, привычными для инопланетного гостя.

Денису нет нужды искать зеркало. Ибо одна из стен оказывается целиком зеркальной. Зеркала показывают Денису чудовище. Грязь на нём, смешанная со своей и чужой кровью, заскорузла и стягивает зудящую кожу. На спортивные брюки и майку без содрогания не взглянешь. О куртке и говорить нечего: ей пришёл конец. Жаль. Очень удобная и многофункциональная нано-одежда – греет в холод, охлаждает в жару. Разве что найти специалиста и отремонтировать её.

От изучения торса он переходит к верхам. Густые и волнистые светло-русые волосы превратились в жалкие сосульки, а отвратительная щетина далека от истинного эротизма. А рядом с девушкой Денису совсем не хочется утратить свою сексапильность. Только обувь – туристические вездеходы – незыблемо хороши.
 
Скорее раздеться! Он заходит на цветущий луг, жмёт разом на несколько клавиш, и на него обрушивается водопад шампуня, массажные струи тут же взбивают гору пены, а сверху всё это кропит ледяной душ из родниковой воды. Пока Денис пытается понять, как приструнить эту какофонию и ругает свою неосмотрительность в очередной раз, вода в бассейне окрашивается в коричневатый цвет, не дожидаясь последовательной помывки.

Отфыркиваясь, он долго смывает с себя струи шампуня и ледопады пены. И вот Денис выскакивает из бассейна – и обнаруживает в зеркалах совсем другого Дениса, уже не грязную обезьяну, а вполне цивилизованного плейбоя. Он оглядывается в поисках вытирающего средства, не находит, зато находит на прозрачной тумбе островную одежду – узкие бриджи и рубашку-поло свободного покроя. Низ цвета слоновой кости, верх – травяно-зелёный. Лучше бы наоборот. «Простенько, но со вкусом», - бормочет Денис. Одежда оказывается горячей, и когда Денис натягивает её, тело моментально высыхает.
 
Денис поднимается на третий этаж, находит комнату за зелёной дверью. Комната невелика? Да она просто сногсшибательно хороша! Анна скромничала. Широченная кровать, просто сексодром какой-то, кресло, зеркало, крошечная умывальня, шкаф и письменный стол у раскрытого настежь окна, куда заползает влажная утренняя свежесть. И от вида, открывающегося из окна, невозможно отвести взгляд, и – побоку пейзажи на стенах!

Прямо перед ним, далеко внизу, в обрамлении горных отрогов и отдельных вершин, отсюда совершенно игрушечных, едва заметно всей своей упругой массой шевелится, дышит Океан, неслышно накатывая на протяжённые песчаные пляжи, так любимые туристами с Земли. И небо над ним всё ещё нежное, лимонно-жёлтое с персиково-розовыми «перьями». В этом роскошном пастельном пеньюаре нежится выкатившееся из волн местное светило, румяное от собственного внутреннего жара. Длинные чёрные тени бегут от океана вверх, бегут и никак не добегут, всё теряя и теряя в собственной значимости. Сад под окном кажется совсем тёмным и состоящим из массивов теней, прорезанных цветными лентами света из окон дома.

Прежде, чем рухнуть на постель и уснуть, Денис запускает контрольную программу в униве, тщательно корректирует запись в своём фоне, добавляя личные комментарии, и настраивает Наставника на полный отдых за три часа сна и побудку. Денис спит ровно три часа, вскакивает со свежей головой, бодрый и с предчувствием приятной встречи и замечательного завтрака. Делает сто быстрых отжиманий и сто приседаний, после недолгого размышления делает ещё сотню прыжков с кувырками.


Потом выходит в коридор и спускается на первый этаж. Так, теперь, кажется налево. Вот сюда. Он весело и упруго шагает и даже позволяет себе насвистывать модную в этом сезоне мелодию земных вечеринок. Хотя мода, даже за время его не столь долгого отсутствия, наверняка успела сделать ещё один головокружительный кульбит.

Денис, погружённый в препирательства с Наставником, требующим провести архивацию или дозировать запись, проходит мимо нужного поворота и попадает в коридор, ведущий в дальнее крыло. Он проходит анфиладу разноцветных комнат, где мебель изящна и комфортна. Библиотека со стеллажами сверху донизу, гардеробная, кабинет с выходом прямо в сад через прозрачную раздвижную стену, нечто вроде заброшенной мастерской с такой же раздвижной стеной-фонарём, обращённым в сторону, противоположную фасадному газону. Денис неожиданно видит сквозь стену, что позади дома территория как бы резко поделена пополам: направо - густой парк, тенистые деревья и цветущие кусты, налево – каменистый пологий спуск в направлении далёкого ущелья, за которым – каменистые отроги в голубой дымке.
Конкретнее увидеть и понять невозможно – для этого нужно быть выше. Комната заполнена ящичками с красками, грудами грунтованных и негрунтованных холстов и незаконченных полотен, связками кистей, сваленными, как попало, мольбертами, этюдниками и прочим.

Затем Денис неожиданно попадает в обширную, но явно девичью комнату – здесь зеркала, умывальня, массажный столик, строй косметических флаконов, расчёсок и прочих предметов туалета, разложенных на высоких овальных столешницах, дверки – должно быть, в душевую и туалетную комнаты, развешанные по стенам плечики с пеньюарами, банными халатами, прозрачные шкафчики с нижним бельём. И – стирально-сушильный комплекс в углу. Денис смущён. Он уже понимает, что ошибся и зашёл не туда, проскочив мимо нужной двери. Но любопытство заставляет его проигнорировать предупреждение Корректора и сделать ещё пару шагов, туда, где ощущается некое напряжение и движение. Денис не уверен, что ему не мерещится это движение. Но кто знает, вдруг он встретит прислугу и сможет задать пару-тройку вопросов о хозяевах?

Он пересекает незримую линию, отделяющую одну комнату от другой. Проходит под аркой – и оказывается в спальне. И тут же понимает, что совершил бестактность, и ругмя ругает себя: «Остолоп. Хам. Грубиян. Козёл любопытный. Извращенец. Сволочь. Мало тебе приключений на задницу!»
 
Девушка, бескровная и тонкая, словно тростинка, смотрит сквозь него невидящим взглядом. Она сидит, скрестив ноги, на широком низком лазоревом диване, с полуоткрытым ртом, застывшая, словно в ступоре, и только маленькая грудь едва заметно вздымается и опадает. Комната скупо обставлена, и в ней царит полумрак, так как широкое окно занавешено голубовато-зелёной шторой, просвеченной утренним солнцем. Но Денис успевает увидеть, что девушка почти как две капли воды похожа на Алису. Вернее, была бы похожа, если бы не коротко остриженные рыжеватые волосы, бледность, глубоко запавшие глаза в фиолетовом ореоле, губы с синеватой окаёмкой, и болезненная худоба. Бледная копия. Набросок. Акварель. Её возраст определить трудно, но Денис чувствует, что она много моложе, чем кажется. Денис заставляет себя отключить съёмку.

- Простите, - бормочет Денис и пятится, пятится, пятится назад, открывает задом дверь, делает поворот вокруг оси и, не оглядываясь, мчится назад в поисках нужной двери. Он подсмотрел то, что ему не предназначалось. Ему по-настоящему стыдно. Впервые в жизни.