Харольд Лэнгсам. Стратегия для дуалистов

СТРАТЕГИЯ ДЛЯ ДУАЛИСТОВ
Харольд Лэнгсам
http://www.newdualism.org/papers/H.Langsam/strategy.htm

1
 
 Можно было бы скептически отнестись к самой идее философа, нуждающегося в стратегии.  Стратегия для генералов и политиков, а не философов.  Философ доказывает свою позицию и позицию противников;  это сумма любой стратегии, которую он мог бы иметь или должен иметь.  Но, несомненно, существует множество аргументативных стратегий, которые можно использовать, пытаясь сделать философскую позицию правдоподобной.  И следует признать, что аргументативные стратегии дуалистов не увенчались успехом.  В лучшем случае дуалист боролся с физикалистом в тупике.  В худшем случае его маргинализируют как ненаучного и анти-натуралистического, и даже как надоедливого, бесполезного человека, который утомительно повторяет свою дуалистическую интуицию, в то время как физикалисты ведут реальную работу по расширению наших знаний о разуме.
 Если дуалисту иногда кажется, что он ничего не делает, но лишь бесконечно повторяет свою дуалистическую интуицию, то это потому, что он слишком часто позволяет физикалисту определять повестку дня относительно философии сознания.  Дискуссия между дуалистами и физикалистами - не просто одна из многих дискуссий о различных аспектах ума, это центральная дискуссия в философии сознания (1).  Она занимает центральное место, поскольку определяет, что насчет ума заслуживает философского изучения.  Согласно дуалисту, физикалист отрицает существование самой сущности ума.  И дуалист приходит в ярость из-за этого отрицания, потому что он находит эту существенную особенность ума настолько интересной, что она неразрывно переплетается всеми видами удивительных и захватывающих способов почти со всем, что делает человеческую жизнь интересной и стоящей.  Если дуализм верен, то философия сознания должна объяснять, как и почему разум переплетается с этими другими важными аспектами человеческой жизни.  Но, как правило, дуалист не умеет реализовать эту конструктивную повестку дня.  Он позволяет физикалисту запугать себя, чтобы он сам просто реагировал, скучно настаивая на дуалистической интуиции даже перед лицом каждой новой версии физикализма.  Не добиваясь конструктивной повестки дня, дуалист маргинализирует себя.  Он настаивает на том, что физикалист упускает определенное явление, но, не объяснив нам, почему это явление интересно, он пренебрегает объяснением того, почему мы должны заботиться о его существовании.  Учитывая молчание дуалиста о природе этого явления, мы склонны думать, что неважно, прав ли дуалист.  Дуалист должен изменить повестку дня в философии сознания;  ему нужно перестать беспокоиться о том, чтобы реагировать на каждый последний поворот в саге физикализма, и вместо этого начать заботиться о себе, демонстрируя незаменимость ума (как это понимает дуалист) для многих важных особенностей человеческой жизни.  Такая демонстрация объяснительной полезности дуалистического разума, безусловно, была бы наилучшим возможным опровержением физикализма.
 Моя цель в этой статье - дать дуалисту несколько советов о том, как начать изменять философскую повестку дня.  В частности, я надеюсь объяснить, почему дуалист совершенно оправдан, просто игнорируя физикализм и развивая свою собственную конструктивную повестку дня.  Я также надеюсь дать некоторые конкретные рекомендации относительно того, как дуалист может начать развивать эту повестку дня, несмотря на пресловутые трудности, с которыми сталкиваются дуалисты, пытаясь сказать что-то позитивное о природе ума.
 
 2
 
 Хотя дуалисту нужно сделать больше, чем просто повторить свою дуалистическую интуицию, ему нужно очень четко понимать, что является содержанием этой интуиции.  Например, ему необходимо прояснить, что дуалистическая интуиция - это интуиция о природе определенного свойства, а именно сознания, - это не интуиция о природе субстанции, которая может создать это свойство.  Дуалистическая интуиция - это то, что непосредственно поддерживает дуализм свойств, а не субстанциальный дуализм (3).  Дуалист должен принять утверждение Юма о том, что мы напрямую не знакомы с внутренней природой личности (Трактат I.4.6).  Но он должна настаивать на том, что мы напрямую знакомы с природой сознания, поскольку именно на основе этого предполагаемого знакомства он выдвигает свою дуалистическую интуицию.
 И каково содержание этой дуалистической интуиции о сознании?  Поскольку дуалист противостоит физикализму, можно понять, что он говорит, что сознание не является просто физическим свойством.  Но такая формулировка недостаточно ясна для наших целей, поскольку в ней используется понятие физического - понятие, которое необходимо объяснить, поскольку неясно, каким условиям должно соответствовать явление, если оно считается физическим.  Мы можем найти более четкую формулировку дуалистической интуиции, если учесть ее озабоченность.  Помните, дуалист противостоит физикализму, потому что он считает, что физикалист отрицает существование сознания.  Дуалист не видит различий между элиминативистами и другими физикалистами в этом отношении.  Почему дуалист настолько уверен, что физикалист отрицает существование сознания?  Дуалист стремится быть знакомым с природой сознания, и в результате считает, что сознание является простым свойством (4).  Таким образом, дуалист будет противостоять любому физикалисту, который считает сознание комплексным и / или причинным свойством, поскольку он считает, что такой физикалист отрицает существование простого свойства, которое так важно дуалисту.  В более общем смысле дуалист будет противостоять любому сокращающему объяснению ментального;  он отрицает, что сущность психических свойств может быть описана с помощью некомпонентной терминологии.  Он будет противостоять не только теоретикам типа личности, которые отождествляют психические свойства со сложными нейрохимическими свойствами, но также и функционалистам, которые отождествляют психические свойства с причинными и / или телеологическими свойствами.  Дуалистическая интуиция заключается в том, что сознание является простым свойством, а не сложным или причинным.
 Будет ли дуалистическая интуиция эквивалентна утверждению, что сознание не является физическим свойством, будет зависеть от того, как понимается концепция физического.  Есть философы, которые утверждают дуалистическую интуицию, как только что описано, но тем не менее считают себя физикалистами - поскольку, хотя они считают, что свойство сознания отличается от определенных сложных свойств, которые понимаются как физические, они также считают, что свойство сознания связано с этими сложными физическими свойствами таким образом, что само сознание становится физическим свойством (5).  Я не хочу отрицать внутренний философский интерес к вопросам о том, как простое свойство сознания связано с некоторыми сложными физическими свойствами и как эти отношения влияют на вопрос о том, является ли сознание физическим.  (Именно в связи с этими вопросами вопросы о супервентности могут стать актуальными.) Тем не менее, я настаиваю на том, что эти вопросы имеют второстепенное значение в отношении того, о чем должен беспокоиться дуалист, а именно, развивая свою собственную конструктивную повестку дня, демонстрируя интерес к ней и объяснительную полезность простого свойства сознания.
 Что обычно разделяет дуалистов и физикалистов, так это их противоположные ответы на вопрос о том, существует ли простое свойство сознания, поскольку, как я отмечал в начале этой статьи, именно ответ на этот вопрос определяет, что именно происходит с умом, и это заслуживает философского изучения.  Поэтому я буду продолжать ссылаться на тех, кто утверждает существование простого свойства сознания как на дуалистов, и тех, кто отрицает существование этого свойства как на физикалистов, хотя некоторые из тех, кто относится к первой категории, могут предпочесть вступить в союз с физикалистским лагерем.  Другими словами, я скажу, что те, кто утверждает дуалистическую интуицию, являются дуалистами, а те, кто отрицает ее, являются физикалистами.  В соответствии с этим использованием слов, я буду предполагать (как это традиционно), что простое свойство сознания, с которым дуалисты хотят познакомиться, не является физическим свойством, и я также предполагаю, что сложные и причинные свойства, с которыми физикалисты идентифицируют психические свойства, суть действительно физические свойства.

 3
 
 В предыдущем разделе я утверждал, что дуалист должен очень четко понимать содержание своей дуалистической интуиции.  Это необходимо, потому что спор, является ли эта интуиция правильной, между дуалистами и физикалистами закончился.  Но дуалистическая интуиция также имеет значение по другой причине.  Хотя физикалисты не согласны с дуалистической интуицией, похоже, что они, а может и все мы, разделяем эту дуалистическую интуицию.  Интуиция о том, что сознание является простым свойством, а не сложным физическим свойством, часто более свободно выражается как идея о том, что разум и тело - это разные вещи.  И хотя физикалист отрицает, что разум и тело - это разные вещи, я думаю, что большинство физикалистов, по крайней мере, признают, что ум, кажется, чем-то отличается от тела.  Ведь даже физикалист должен признать, что, по крайней мере, кажется , что есть проблема между разумом и телом, проблема в том, как связаны разум и тело, и причина, по которой, похоже, есть проблема в том, как связаны разум и тело, заключается в том, что ум и тело, кажется, так сильно отличаются друг от друга.  В конечном счете, физикалист решает эту очевидную проблему, отрицая, что это вообще проблема, - он отрицает, что разум и тело отличаются друг от друга, и, таким образом, отрицает, что есть какие-либо трудности в объяснении их взаимосвязи.  Но поскольку физикалист признает, что здесь есть, по крайней мере, очевидная проблема, которую необходимо решить, он признает, что разум и тело, кажется, отличаются друг от друга.  Мы все разделяем дуалистическую интуицию в том смысле, что она кажется нам верной.  Дуалистическая интуиция изначально имеет для нас естественное правдоподобие.
 Правдоподобие дуалистической интуиции здесь уместно, потому что она основывается на обоснованности аргументов, которые направлены на то, чтобы показать, что эта интуиция ложна.  Я рекомендую дуалисту, чтобы он игнорировал физикализм и развивал свою собственную конструктивную повестку дня.  В частности, я предлагаю, чтобы дуалист имел более важные дела, чем отвечать на аргументы за физикализм, которые утверждают, что дуалистическая интуиция ложна, поскольку есть веские основания полагать, что такие аргументы не будут убедительными.  Они будут убедительны лишь постольку, поскольку каждая из их предпосылок более правдоподобна, чем дуалистическая интуиция;  учитывая естественную правдоподобность дуалистической интуиции, представляется крайне маловероятным, что физикалисты смогут придумать необходимые предпосылки.  Например, некоторые аргументы в пользу физикализма основаны на предположении, что «все физические эффекты имеют достаточные физические причины» (Papineau 1998, 375) (6).   Этот физический принцип замыкания причин не обсуждается физикалистами;  с чистой совестью, они просто принимают его правдоподобие как должное.  Теперь, возможно, было бы неплохо в некотором смысле, если бы принцип физического причинного замысла был верным - его истина наделила бы мир некой простой организационной структурой, которую некоторые могли бы считать эстетически приятной.  Но может ли кто-либо серьезно утверждать, что принцип физического причинного замыкания более вероятен для нас, чем сама дуалистическая интуиция?  Я не представляю этого.  Дуалистическая интуиция о том, что сознание является простым свойством, кажется нам такой очевидной истиной, потому что нам кажется, что мы непосредственно знакомы с природой сознания.  Другими словами, дуалистическая интуиция претендует на роль наблюдательного утверждения об одном конкретном явлении, тогда как принцип физического причинного замыкания является теоретическим утверждением, касающимся всех физических эффектов, как известных, так и неизвестных.  Я не понимаю, как такое крупномасштабное теоретическое утверждение может быть более правдоподобным, чем одно наблюдение с точки зрения наблюдений.  7
 Я допускаю, что если предполагаемое наблюдение не может быть повторено, то мы можем заключить, что то, что якобы было наблюдением, вовсе не является подлинным наблюдением.  Но дуалистическая интуиция не претендует на то, чтобы основываться на каком-то давнем, одноразовом наблюдении, которое никогда не повторялось.  Напротив, мы берем на себя постоянное знакомство с сознанием и постоянно следим за его простой природой.  Конечно, даже подлинные наблюдения могут вводить в заблуждение и не соответствовать действительности, и наличие галлюцинаций, возможно, показывает, что мне может показаться, что я наблюдаю что-то, когда на самом деле я вообще ничего не наблюдаю.  Таким образом, предложение может показаться мне верным, когда оно не соответствует действительности.  Я так же уверен в истинности дуалистической интуиции, как и во всем, но, тем не менее, я достаточно скромен, чтобы признать вероятность того, что я здесь ошибаюсь.  С другой стороны, я не собираюсь воспринимать эту возможность всерьез, если физик не предоставит правдоподобного объяснения того, как меня могли заставить совершить такую ошибку.  Физикалисту недостаточно выдвигать аргументы против дуалистической интуиции, поскольку некоторые из предпосылок этих аргументов всегда будут казаться нам менее правдоподобными, чем сама дуалистическая интуиция.  Если физикалист хочет, чтобы дуалист воспринял ее всерьез, он должен подорвать естественное правдоподобие, которое дуалистическая интуиция имеет для нас, показывая, как даже физикалист, отрицающий истину дуалистической интуиции, тем не менее может объяснить, почему мы естественно, склонны находить это утверждение правдой.
 Обратите внимание, что физикалисту недостаточно выдумать какую-либо историю о том, почему так много людей поверили в дуалистическую интуицию;  скорее ему нужно придумать правдоподобную историю.  В частности, история не должна приписывать грубую глупость верящим в дуалистическую интуицию, поскольку многие из верящих в дуалистическую интуицию (включая меня) не являются чрезмерно глупыми.  Например, Дэвид Папино, один из немногих физикалистов, осознавших важность объяснения широко распространенной веры в дуалистическую интуицию, утверждает, что эта вера возникает в результате ошибочных рассуждений;  в частности, он утверждает, что верующий в дуалистическую интуицию «уступает виду путаницы упоминаний об использовании» (1993, 177).  Я должен отвергнуть объяснения Папино, потому что я не настолько глуп, чтобы совершить ошибочные рассуждения, которые он описывает.  На самом деле, я пойду настолько далеко, что скажу, что никогда в своей жизни никогда не был настолько глуп, чтобы совершать ошибку, описанную Папино.  Ибо Папино не описывает некоторые тонкие виды путаницы упоминаний об использовании, в которых различие между употреблением и упоминанием каким-то образом скрыто в углублениях сложной цепочки рассуждений и, следовательно, может быть запутано.  Напротив, ошибочные рассуждения, которые он описывает, являются очень простым примером путаницы упоминаний об использовании.  Итак, я не только нахожу объяснение Папино, почему люди верят в дуалистическую интуицию, невероятным, я считаю его просто оскорбительным, поскольку оно подразумевает, что мои коллеги-дуалисты и я чрезвычайно глупы.  Пока физикалисты не придут к лучшему объяснению того, почему многие из нас так уверены в том, что дуалистическая интуиция верна, дуалист вполне оправдан, игнорируя физикализм и его аргументы в свою пользу (9). 

 5
 
 Мало того, что дуалист не должен тратить свое время, отвечая на физикалистские аргументы, направленные на то, чтобы показать, что сознание является физическим свойством, он также не должен тратить время на построение априорных аргументов, призванных доказать физикалисту, что сознание не является физическим свойством.  Ибо точно так же, как дуалист не будет убежден аргументами физикалиста, так и физикалист не будет убежден аргументами дуалиста.  То, что простое свойство сознания создается в (реальном) мире, является условным утверждением, которое может быть известно только эмпирически;  это не может быть доказано априорными философскими рассуждениями.  Дуалисту следует помнить, что причина, по которой он чувствует себя настолько уверенным в том, что дуалистическая интуиция верна, состоит в том, что он знает себя, чтобы наблюдать бесчисленные случаи своего собственного сознания.  Если физикалист полон решимости отрицать, что он знает простое свойство, которое, как утверждает дуалист, он может наблюдать, нет ничего, что дуалист мог бы сказать, что убедит его в обратном.
 Дуалист может быть готов признать, что не сможет доказать элиминативному физикалисту, что дуалистическая интуиция верна, но он может настаивать на том, что можно доказать это утверждение другим физикалистам.  Ибо физикалисты, которые не являются элиминативистами, по крайней мере, готовы подтвердить условную истину о существовании сознания.  Итак, что разделяет дуалистов и физикалистов такого типа, так это вопрос о том, является ли сознание простым свойством.  Дуалист может настаивать на том, что является необходимой истиной, что сознание является простым свойством, и, следовательно, каждый человек сможет предоставить априорные доказательства этого утверждения.  Но дуалист будет не более успешным в этих попытках убедить неэлиминативных физикалистов в истинности дуализма, чем в своих попытках убедить элиминативных физикалистов.  Поскольку есть неизбежная истина о том, что сознание является простым свойством, это так потому, что понятие сознания является просто понятием того простого свойства, которое, как утверждают дуалисты, наблюдается.  Таким образом, дуалист может настаивать на том, что аналитической необходимой истиной является то, что сознание является простым свойством, но он должен признать, что концепция сознания является эмпирической концепцией, то есть концепцией определенного наблюдаемого явления.  Поскольку неэлиминативный физикалист утверждает, что не может наблюдать это явление, он не разделяет дуалистическую концепцию сознания.  Любой аргумент, который выдвигает дуалист, чтобы доказать, что сознание является простым свойством, будет предполагать концепцию сознания, которую не разделяет неэлиминативный физикалист, и поэтому последний естественным образом (и оправданно, с ее точки зрения) отвергает любой такой аргумент.  Ему не составит труда отвергнуть одну или несколько предпосылок любого такого аргумента, учитывая, что он не разделяет дуалистическую концепцию сознания.
 Конечно, дуалист посчитает такие отрицания неправдоподобными, но, несомненно, они не более неправдоподобны, чем физическое отрицание самой дуалистической интуиции.  С дуалистической точки зрения нет ничего более очевидного, чем дуалистическая интуиция;  дуалист не должен удивляться тому, что физикалист, который хочет отрицать дуалистическую интуицию, также будет готов отрицать предпосылки для обоснованных аргументов в пользу истинности этой интуиции.  Дуалист не сможет найти предпосылок для своих аргументов, которые он может с чистой совестью считать более очевидными, чем сама дуалистическая интуиция.
 Учитывая, что физикалист не будет и не должен быть убежден аргументами дуалиста, дуалист должен прекратить тратить свое время на построение таких аргументов.  Такие аргументы не только бессмысленны, поскольку они не будут и не должны убеждать кого-либо, кто еще не принимает дуалистическую интуицию, но они также наносят положительный ущерб, так как создают ложное впечатление о том, какова поддержка дуалистической позиции. Они создают впечатление, что дуалистическую позицию поддерживают сами эти аргументы.  Но на самом деле дуализм поддерживает наблюдение, а не аргументация. 
Рассмотрим те аргументы, которые использовались в последние годы для поддержки дуализма.  К таким аргументам относятся модальный аргумент Сола Крипке, аргументы отсутствующих и перевернутых квалиа и аргумент знания Фрэнка Джексона (10).  Все эти аргументы имеют сходную структуру: все их предпосылки подтверждают различные возможности, касающиеся того, как сознательные состояния (и / или знание сознательных состояний) могут существовать или не существовать;  Исходя из этих предпосылок о том, как сознание может существовать или не существовать, эти аргументы позволяют сделать выводы о действительной природе сознания.  Но дуалисты не рассуждают от неподдерживаемых интуиций о модальных особенностях сознания к выводам о реальных особенностях сознания.  Напротив, их рассуждения протекают в противоположном направлении - они начинаются с убеждений о фактической природе сознания, убеждений, которые они принимают, чтобы подкреплять наблюдениями за примерами сознания, и на основе этого они формируют убеждения о возможных путях, какими сознательные состояния могут существовать или не существовать (11).  Дуалисты не просто оказываются с модальными интуициями о сознании, которые они некритически принимают;  скорее, их модальные интуиции происходят от самой дуалистической интуиции, которая должна поддерживаться наблюдением.
 Дуалист должен быть более честным и открытым в отношении того, почему он верит в дуалистическую интуицию.  У меня сложилось впечатление, что некоторые дуалисты слишком смущены, чтобы открыто признать, что, по их мнению, они могут наблюдать определенные особенности сознания;  они беспокоятся о том, что о них подумают физикалисты, если они сделают такое вопиющее картезианское признание.  Но дуалистам нужно перестать беспокоиться о том, что о них думают физикалисты;  они должны начать развивать свою собственную конструктивную повестку дня, дающую позитивный отчет о природе сознания и о незаменимой роли, которую оно играет в нашей жизни.
 Мы не должны удивляться тому, что дуалист не смог реализовать свою конструктивную повестку дня.  Не очевидно, как можно говорить что-то положительное о природе сознания.  В конце концов, дуалист воспринимает сознание как простое свойство, и, похоже, существует прямой смысл, в котором нечего сказать о том, что такое простое свойство по сути и по существу.  В оставшейся части статьи я хочу показать дуалисту, как она может следовать своей конструктивной повестке дня, несмотря на невозможность сказать, каково простое свойство сознания.
 Помните, что дуалист должен объяснить, как свойство сознания связано с различными интересными и важными особенностями нашей жизни.  И если объяснения дуалиста должны быть поняты, он должна убедиться, что его аудитория понимает, о каком свойстве он говорит, когда ссылается на свойство сознания.  Как мы уже видели, в каком-то смысле он не может сказать, о каком свойстве говорит.  Но он может показать своей аудитории, о каком свойстве говорит.  Дуалист намерен знать, о каком свойстве он говорит, потому что он утверждает, что наблюдал случаи действия этого свойства;  он говорит об определенном свойстве, которую он воспринял.  Если аудитория дуалиста должна понимать его, когда он говорит о сознании, он также должен убедиться, что люди воспринимают свойство сознания.  И если они хотят преуспеть в восприятии сознания, им нужно, так сказать, смотреть в правильном направлении.  Если я утверждаю, что смотрю на какое-то интересное явление, а мой собеседник утверждает, что не может его увидеть, то я говорю ему, где искать, в надежде, что он тогда сможет его разглядеть.  То, что относится к внешнему наблюдению, также относится к интроспективному наблюдению.
 Итак, первая задача дуалиста состоит в том, чтобы как-то заставить свою аудиторию сосредоточиться на феномене сознания.  Конечно, профессиональный физикалист никогда не признает, что способен воспринимать простое свойство сознания, независимо от того, насколько старательно дуалист пытается указать ему на это.  Но, как я неоднократно говорил, дуалист должен перестать отвечать на то, что говорит физикалист.  Аудитория дуалиста - не физикалист, а непредубежденный человек, который готов выслушать, что дуалист говорит о том, почему сознание является таким интересным явлением.
 Я утверждаю, что дуалист не сделал очень хорошую работу, указывая на феномен сознания.  В частности, дуалисты часто не в состоянии адекватно различать вещи, которые мы осознаем, и само сознание.  Возьмем, к примеру, Дэвида Чалмерса.  В отличие от некоторых дуалистов, Чалмерсу действительно требуется некоторое время, чтобы попытаться описать различные примеры сознательного опыта в попытке «помочь сосредоточить внимание на предмете под рукой» (1996, 7).  Его примеры включают (сенсорные) запахи, вкусы и цвета.  Запахи включают «затхлый запах старого гардероба, запах гниющего мусора, запах свежескошенной травы, теплый аромат свежеиспеченного хлеба» (8).  Вкусы включают «вкус рахат-лукума, карри, гороха, мяты, спелого персика» (9).  Но, как показывают собственные описания Чалмерса, мы воспринимаем эти запахи и вкусы как свойства физических объектов, а не разума.  Запахи, вкусы и цвета являются примерами того, что мы ощущаем;  сами они не считаются примерами сознания.  Рассмотрим также обсуждение Чалмерсом слухового опыта.  Он пишет о «почти волшебном» опыте «слышать [ звон кольца ] » и отмечает, что «ничто в качестве кольца не имеет прямого отношения к какой-либо структуре в мире» (7).  Я согласен с Чалмерсом в отношении качества кольца, но, тем не менее, его акцент не на своем месте.  Кольцо, рассматриваемое само по себе, хотя оно и может быть сенсорным, само по себе не является своего рода сознанием;  есть слышание звона кольца, которое квалифицируется как способ быть сознательным.
 Можно возразить, что, хотя здравый смысл воспринимает сенсорные запахи, вкусы и цвета как свойства физических объектов, наука показала нам, что на самом деле они являются типами сознания.  Но это тенденциозный способ описать разницу, если таковая имеется, между здравым смыслом и научными взглядами на состояние сенсорных свойств.  В лучшем случае наука предполагает, что запахи, вкусы и цвета перестают существовать, когда мы их не осознаем.  Таким образом, наука признает общее различие между сознанием и вещами, которые мы осознаем, и поддерживает здравый смысл, что сенсорные свойства - это вещи, которые мы осознаем, а не типы сознания.  Наука не показывает, что сенсорные свойства являются свойствами ума;  напротив, она (возможно) показывает, что реализация этих свойств зависит от того, как их воспринимает разум.
 Здравый смысл воспринимает сенсорные свойства как свойства физических объектов, и поэтому должен иметь возможность думать о природе ума независимо от этих сенсорных свойств.  То, как он думает о разуме, является субстанцией, которая создает свойство сознания (т.е. свойство осознавать вещи).  Открытия естествознания, безусловно, не дают нам оснований думать о разуме любым другим способом.  Поскольку наука перемещает сенсорные свойства из физического мира в «ментальный», это происходит потому, что она предполагает, что сенсорные свойства существуют только тогда, когда разум осознает их.  Наука может поместить сенсорные свойства в ментальную сферу только потому, что у нее уже есть способ думать о ментальной сфере независимо от этих свойств.  Только философия, а не здравый смысл или наука, часто не в состоянии поддерживать ясность различия между вещами, которые мы осознаем, и самим сознанием (13).  И поскольку дуалист уступает этой философской тенденции, ему не удастся заставить свою аудиторию сосредоточиться на данном явлении - феномене сознания.
 Конечно, я не отрицаю, что сенсорные свойства могут сыграть определенную роль в привлечении кого-то к феномену сознания.  Пытаясь направить свою аудиторию в правильном направлении, дуалист может начать с предоставления некоторых примеров вещей, которые мы можем осознавать, таких как сенсорные свойства.  Но тогда он должен подчеркнуть своей аудитории, что слушатели осознают эти сенсорные свойства, и это интересует его, а не сами (или не только) сенсорные свойства.  Поскольку дуалист напоминает своим слушателям о различии между сознанием и вещами, которые мы осознаем, они, вероятно, смогут переключить свое внимание с сенсорных свойств на само сознание.  Они станут осознавать сознание, так сказать (14). 
 
 6
 
 Дуалист теперь сосредоточил свою аудиторию на феномене сознания и поэтому готов представить позитивный отчет о сознании.  Рассказ дуалиста подразумевает поддержку его наблюдательного знакомства со свойством сознания, и поэтому, если другие хотят понять и проверить этот рассказ, им также необходимо ознакомиться с этим свойством.  Но учитывая, что сознание является простым свойством, какими будут элементы такого описания?  Дуалистическое объяснение ничего не скажет о том, из чего состоит сознание, поскольку сознание, будучи простым, не состоит из чего-либо.  Но у свойства есть нечто большее, чем его композиционные элементы или их отсутствие.  В частности, дуалист должен будет описать онтологическую природу сознания, а также должен будет описать некоторые причинные силы, вытекающие из сознания.
 Давайте начнем с онтологии.  Дуалисту необходимо указать онтологическую категорию, к которой принадлежит сознание.  До сих пор я утверждал, что сознание является свойством, а не субстанцией, в том смысле, что оно может быть продемонстрировано различными субстанциями.  Но я еще ничего не сказал о том типе свойства, которым является сознание.  Традиционный дуалистический взгляд заключается в том, что сознание - это отношение, и если мы будем помнить о вышеупомянутом различии между сознанием и вещами, которые мы осознаем, мы можем увидеть правдоподобие этого взгляда.  Сознание - это отношение, в котором акты сознания связывают субъект сознания (т. е. разум) с объектом сознания.  Сознание по своей сути является реляционным в том смысле, что акт сознания не может существовать без существования субъекта и объекта этого сознания - субъекта и объекта, которые связаны друг с другом посредством этого акта сознания.  Субъект не может быть сознательным, не осознавая чего-либо, и что что-то является объектом сознания субъекта.  Поскольку сознание является свойством ума, оно является отношением ума;  оно каким-то особым образом связывает разум с объектами сознания (15). 
 Если дуалисту удастся объяснить, почему сознание является таким важным явлением в нашей жизни, ему придется выяснить природу этого особого способа, которым сознание связывает нас с объектами сознания.  Я скажу кое-что о том, как дуалист может выполнить эту задачу.  Но сначала стоит остановиться на мгновение, чтобы поразмышлять над тем фактом, что сознание является своего рода отношением, поскольку, если мы это сделаем, мы уже можем начать видеть пути, в которых сознание является особым и даже уникальным явлением.
 Рассмотрим, например, как дуалист хочет знать, что сознание реляционно.  Хотя я начал этот раздел с того, что отмечал, что отчет дуалиста утверждает, что он поддерживается наблюдениями, тем не менее, особое утверждение о том, что сознание является реляционным, следует понимать как необходимую синтетическую истину, которую можно знать априори.  Можно сказать, что наблюдение сознания в первую очередь открывает нам качество сознания.  Сравните наши наблюдения сознания с нашими наблюдениями цветов - наблюдение раскрывает нам природу цветовых качеств и, размышляя над этими наблюдениями, мы узнаем различные факты об этих качествах, такие как то, что качество апельсина больше похоже на качество красного, чем на качество синего.  Принимая во внимание, что это условная истина, известная наблюдением, что оранжевые вещи существуют в мире (то есть, что существуют вещи с такой характеристикой качества оранжевых вещей), это необходимая истина, известная априорным размышлением об определенных наблюдениях, что оранжевый цвет больше похож на красный, чем на голубой.  Точно так же одно дело - знать, что в мире воплощается определенный тип качества, а другое - знать онтологическую категорию, к которой относится это качество.  Таким образом, это будет синтетическая истина, что сознание (то есть явление с таким качеством, которое открывается нам, когда мы воспринимаем экземпляры сознания), является реляционным.  Более того, это будет необходимой истиной: утверждение состоит в том, что для сознания невозможно существовать в отсутствие субъекта и объекта сознания.  Эта необходимая истина не может быть познана исключительно на основе наблюдений за конкретными случаями сознания.  Скорее, идея заключается в том, что наблюдение раскрывает нам природу качества сознания, и априорное размышление об этом качестве говорит нам о том, что оно не может существовать иначе, как в отношении субъекта к объекту сознания.  Отражение говорит нам, что природа этого качества заключается в том, чтобы «достичь», так сказать, объекта сознания (16).  Итак, мы можем видеть, как наблюдение относится к утверждению, что сознание является отношением, даже если само утверждение известно априори.  Это условная, эмпирическая истина о том, что качество сознания существует в мире, но это необходимая синтетическая истина, которую априори можно знать, что это качество является отношением.
 Таким образом, единственный способ, которым сознание является особенным, если не уникальным, состоит в том, что существуют априорные синтетические истины, которые необходимо знать о сознании.  Утверждение, что сознание является отношением, является лишь одной такой истиной.  Впоследствии я опишу другие синтетические априорные истины, которые могут быть известны о сознании.  Именно потому, что существуют синтетические априорные истины, которые нужно знать о сознании, философ, даже без помощи ученого, может дать положительный отчет о природе сознания и его роли в нашей жизни.
 Но, конечно, то, что делает сознание действительно уникальным и, возможно, даже странным явлением, - это не просто существование априорных синтетических истин, имеющих отношение к его природе, а скорее содержание этих истин.  Это внутренняя природа сознания, которая является странной и уникальной.  Рассмотрим, например, как странно, что сознание должно быть отношением, а не, скажем, монадическим свойством.  Сознание - это простое свойство, и, естественно, можно предположить, что простые свойства будут монадическими.  Например, сенсорные свойства - это простые свойства, и большинство философов воспринимают сенсорные свойства как монадические.  Кажется странным рассматривать простое качество как реляционное, поскольку для этого фактически нужно сказать, что можно понять, как это качество может существовать только с точки зрения существования других сущностей, которые связаны друг с другом посредством этого. качества.  Но, учитывая простоту качества, почему оно должно требовать существования этих других объектов, чтобы существовать самому?  Как эти другие сущности могут помочь нам понять, как может существовать само качество?  Акт сознания и объект сознания - это разные существования, тогда почему между ними должна быть необходимая связь?  Несмотря на странность конструирования качества сознания как реляционного, размышление об этом качестве показывает, что оно действительно является реляционным.  Размышления показывают, что, несмотря на свою простоту, природа сознания заключается в том, чтобы тянуться к отдельному объекту.  Дуалист не должен преуменьшать странную и уникальную природу сознания;  он должен подчеркнуть это.  Дуалист хочет показать, что сознание - это явление, о котором мы должны заботиться, потому что оно играет незаменимую роль в нашей жизни.  Но если он хочет доказать, что сознание играет такую роль в жизни, дуалист должен подчеркнуть особые и уникальные качества сознания, чтобы сделать правдоподобным представление о том, что другие явления не смогут играть ту роль в нашей жизни, какую играет сознание.
 Задача дуалиста - показать незаменимость сознания, объяснив особые способы, которыми сознание связано с вещами, которые делают человеческую жизнь интересной и стоящей.  Здесь, конечно, онтологическая природа сознания имеет прямое отношение: потому что качество сознания - это отношение, которым сознание может особым образом связать нас с объектами нашего сознания.  И сознание может связать нас особым образом с объектами сознания из-за своих уникальных свойств качества как сознания.  В следующем разделе я расскажу кое-что о том, как дуалист может объяснить эти особые способы, которыми сознание связывает нас со своими объектами сознания.
 
7

 Учитывая простоту сознания, может быть не очевидно, как дуалист должен объяснить эти особые способы, которыми сознание связывает нас с объектами сознания.  Но хотя дуалист не может ничего сказать о том, что такое сознание , он может сказать что-то о том, что сознание делает , и что особая природа сознания проявится в том, что сознание может сделать.  Другими словами, дуалист может описать некоторые причинные силы сознания, причем такие причинные силы являются демонстрацией особых способов, которыми акты сознания связывают своих субъектов с объектами сознания.
 Случайные силы сознания будут проявлением того, что сознание является внутренним, поскольку эти причинные силы вытекают из внутренней природы качества сознания.  Я утверждаю, что сознание имеет причинные силы, которые вытекают из его внутренней природы.  Сознание - это простое свойство;  само по себе это не причинное свойство ума.  Это, однако, лежащая в основе категориальная основа определенных причинных способностей ума.  Более того, некоторые из этих причинных сил проистекают из внутренней природы качества сознания, так как не случайный закон природы заключается в том, что эти случайные силы соединены с качеством сознания, но, скорее, что-то есть в внутренней природе качества сознания, которое придает ему рассматриваемые причинные силы - поэтому будет необходимой истиной, что сознание обладает этими причинными силами.  Поэтому, хотя мы не можем напрямую описать особую внутреннюю природу качества сознания, мы можем описать причинные силы, которые вытекают из его внутренней природы, и, тем самым, мы описываем его внутреннюю природу косвенным образом.
 Предположим, что некоторая причинная сила P сознания вытекает из его природы.  Как уже отмечалось, утверждение о том, что сознание обладает этой причинной силой, будет необходимой истиной.  Более того, это также будет синтетической истиной, поскольку утверждение состоит в том, что сознание как простое, не причинное свойство является основой определенной причинной силы.  Наконец, я утверждаю, что эта необходимая синтетическая истина может быть известна априори.  Я утверждаю не только, что существуют причинные силы, вытекающие из природы сознания, но также и то, что эти причинные силы вытекают из сознания понятным образом, таким образом, который имеет смысл, так сказать, и, следовательно, таким образом, который позволяет нам знать о них априори.  Сказать, что причинная сила Р вытекает из сознания, значит сказать, что есть что-то в внутренней природе сознания, что требует, чтобы сознание имело P. Учитывая, что Р вытекает из сознания понятным образом, если разум в достаточной степени размышляет о внутренней природе сознания (с которой он знаком через наблюдение), он сможет обнаружить эту существенную необходимую связь между внутренней природой сознания и P. (Причина - это просто способность обнаруживать понятные необходимые связи.) Разум сможет понять, как причинная сила вытекает из внутренней природы сознания.  В то время как условные причинные законы могут быть известны только на основе наблюдений за постоянным соединением, понятная необходимая связь между причинной властью и лежащей в ее основе категориальной основой может быть известна априори.  Ранее я отмечал, что это синтетическая априорная истина о том, что сознание реляционно, и что существуют и другие синтетические априорные истины, которые необходимо знать о сознании.  Эти другие синтетические априорные истины включают истины о некоторых причинных силах сознания.  Хорошая часть работы дуалиста по разработке положительного описания природы сознания будет заключаться в изложении этих синтетических априорных истин о причинных силах сознания.
 Учитывая, что существование синтетических априорных истин противоречиво, почему я хочу возложить на дуалиста задачу предоставления нам таких истин?  Поскольку я размышлял о природе сознания и, похоже, открыл для себя такие истины, в частности, я, кажется, обнаружил, что внутренняя природа сознания такова, что она может быть основой определенных видов причинных способностей.  (Я приведу примеры таких истин в настоящее время.) Поскольку я не нахожу ничего проблемного в идее синтетического априорного знания, я принимаю эти очевидные открытия за чистую монету (17).  Если философ настаивает на том, что не существует синтетических априорных знаний о сознании, мой первый ответ заключается в том, что такой философ недостаточно тщательно размышлял о природе сознания.
 Мой второй ответ заключается в том, что наше априорное синтетическое знание о сознании может объяснить некоторые из наших самых сильных интуиций о природе сознания.  Ранее в разделе III я отметил, что мы все разделяем дуалистическую интуицию о том, что сознание - это простое явление.  Но в этой статье я говорил о том, что многие из нас также твердо убеждены в том, что сознание является важным, необходимым, особенным и даже уникальным явлением.  Я утверждаю, что благодаря нашим априорным синтетическим знаниям о сознании у нас есть эти дополнительные убеждения о нем.  Сознание уникально тем, что это единственное явление, о котором мы можем заранее узнать через некоторые из причинных сил, вытекающих из его природы.  (У нас не может быть априорного знания ни одного из причинных законов физической природы.) И как я объясню более подробно в разделе VIII, именно причинные силы, вытекающие из природы сознания, делают его важным и необходимым.  Мы считаем сознание важным из-за важных вещей, которые сознание может сделать.  Мы понимаем, что это необходимо, потому что мы априори видим, что сознание имеет природу, которая позволяет ему делать эти важные вещи, и нам трудно понять, как что-то еще может иметь природу, которая позволила бы ему делать такие вещи.
 Другая сильная интуиция, которая у нас есть о сознании, заключается в том, что эпифеноменалисты ошибаются.  Таким образом, Чалмерс, который испытывает некоторую симпатию к эпифеноменализму, тем не менее признает, что «многие люди находят это [эпифеноменализм] нелогичным и отвратительным» (1996, 150).  То, что у нас есть априорные знания о некоторых причинных силах сознания, прекрасно объясняет, почему многие из нас считают эпифеноменализм противоречивым и отвратительным (18).  Эпифеноменалисты обычно пытаются объяснить нашу интуицию против эпифеноменализма, предлагая нам по ошибке сделать вывод из постоянного соединения определенных видов сознательных состояний и других состояний, что эти сознательные состояния являются причинами других состояний (19).  Такое изложение нашей интуиции неубедительно: если бы нашим единственным доказательством против эпифеноменализма были наблюдения за постоянным соединением, то эпифеноменализм не показался бы нам таким отвратительным, поскольку есть все виды случаев, когда мы рады признать, что As и Bs являются постоянно соединены без причинно-следственной связи между ними.  Скорее, я утверждаю, что мы так сильно чувствуем, что сознание причинно эффективно, потому что мы априори знаем, что внутренняя природа сознания такова, что делает его причинно эффективным (20). 
 Возможно, нам возразят, что Юм уже показал, что мы не можем априори знать о причинных силах чего-либо.  Хотя Юм, безусловно, утверждает, что мы не можем априори знать о причинных силах чего-либо, он никоим образом не доказал, что это утверждение является правдой (21).  Юм пытается «доказать отрицание» - его стратегия состоит в том, чтобы рассмотреть широкий спектр не причинно-следственных свойств, настаивать на том, что мы не можем получить априорных знаний о причинных силах, вытекающих из этих конкретных не причинно-следственных свойств, а затем утверждать, что репрезентативная природа этих не причинно-следственных свойств дает убедительные доказательства для общего утверждения о том, что у нас нет априорных знаний о причинных силах чего-либо (22).  Но на самом деле выбор Юмом не причинно-следственных свойств недостаточно репрезентативен: он не рассматривает не причинно-следственные (реляционные) свойства сознания.  Он не считает важным это свойство, потому что он отрицает его существование. 
Юм, конечно, известен тем, что отрицает существование «я», отличного от «восприятия» и осознающего его;  для Юма все, что есть в уме, - это серия последовательных восприятий, связанных сходством и причинностью (Трактат I.4.6).  Хотя Юм явно отрицает только существование субстанции, которая осознает восприятие, а не самого сознания, ясно, что он полон решимости отрицать оба;  если бы он признал существование актов сознания, ему бы потребовались субстанции, по сути, являющиеся субъектами этих актов (Shoemaker 1986, 105).  Обратите внимание, что для Юма связки восприятий, составляющие разум, связаны только сходством и причинностью, а не сознанием;  на самом деле, нигде Юм не распознает отношения сознания.  Эмпирическое восприятие Юма - это такие вещи, как цвета, вкусы, запахи, боли, эмоции и желания;  они не включают состояния осознания цветов, вкусов, запахов или чего-либо еще.  Таким образом, мы не должны вводить в заблуждение разговором Юма о «восприятии», заставляя его думать, что он признает существование отношения восприятия или сознания.  Короче говоря, Юм не говорит ничего, чтобы оспорить мое утверждение о том, что мы можем заранее знать некоторые из причинных способностей сознания.
 Позвольте мне привести пример причинной силы сознания, которую мы можем знать об априори.  Сенсорный опыт - это состояние, в котором субъект осознает объект, воплощающий одно или несколько сенсорных свойств.  Общеизвестно, что опыт имеет причинно-следственную силу для создания истинных демонстративных убеждений, в том смысле, что объект опыта имеет рассматриваемые сенсорные свойства.  Я утверждаю, что такие убеждения могут вызывать не просто случайный закон природы, а то, что эта причинная сила опыта доходчиво вытекает из внутренней природы сознания, являющегося частью опыта.  Философы традиционно пытались объяснить эту причинную силу переживаний в терминах предмета переживания, в которых нам знаком , представлен или дан объект переживания.  Но что на самом деле означает такой разговор о знакомстве, представлении и отдаче - что он добавляет к простому утверждению, что переживающий осознает объект опыта?  Я подозреваю, что традиционный философ пытается донести мысль о том, что есть что-то в присущей природе сознания объекта, основанного на опыте, что требует, чтобы имеющий опыт человек обладал причинно-следственной способностью формировать определенные виды истинных убеждений об объекте опыта.  Традиционный философ также пытается донести мысль о том, что эта существенная необходимая связь между сознанием и рассматриваемой причинной силой является понятной связью и поэтому может быть обнаружена априори разумом - размышлением о внутренней природе эмпирического сознания, разума. Можно просто увидеть, что такое сознание подходит для того, чтобы породить определенные виды истинных убеждений об объекте опыта.  Таким образом, представление о том, что мы можем априори знать необходимые синтетические истины о некоторых причинных силах сознания, оказывается частью очень знакомого и традиционного способа мышления об уме (23). 
 Конечно, представление о том, что существуют необходимые истины о причинных силах сознания, должно быть знакомо даже современным философам, поскольку основным принципом аналитического функционализма является то, что определенные истины о причинных силах психических состояний являются необходимыми истинами.  Функционалист ошибается, пытаясь объяснить необходимость этих истин с точки зрения их предполагаемой аналитичности.  При этом функционалист заканчивает тем, что определяет психические состояния с точки зрения их причинных способностей, и таким образом игнорирует то, что дуалист считает сущностью ума: простое, не причинное свойство сознания.  Но функционалисту следует отдать должное пониманию того, что о причинных силах ментальных состояний следует знать необходимые истины - понимание, которое слишком часто игнорируют дуалисты, несмотря на его важность для дуалистического описания сознания.  Дуалист должен согласиться с утверждением функционалиста о том, что, например, опыт может вызывать определенные убеждения, но он должен оспаривать мнение функционалиста об этой необходимости.  Дуалист должен настаивать на том, что рассматриваемая необходимость является существенной необходимой связью между не причинно-следственной способностью осознавать сенсорный объект и причинно-следственной способностью создавать определенные виды убеждений об этом объекте.  Важной частью задачи дуалиста является выявление тех причинных сил сознания, которые вытекают необходимым образом из его внутренней природы.  При поиске этих причинных способностей дуалисту, вероятно, следовало бы начать с тех причинно-следственных связей, которые функционалисты использовали в своих определениях.
 Конечно, задача дуалистов состоит не только в том, чтобы просто перечислить синтетические априорные истины о сознании, будь то истины об онтологической природе сознания или о его причинных силах.  В конечном счете, дуалист хочет продемонстрировать важность сознания, показывая, как оно непременно связано с особенностями человеческой жизни, которые придают ей интерес и значение.  Дуалист должен использовать априорные синтетические истины об онтологической природе и причинных силах сознания, чтобы выяснить эти связи между сознанием и этими другими особенностями человеческой жизни.  В следующем и заключительном разделе статьи я хотел бы дать некоторое представление о том, как дуалист может это сделать.  Я рассмотрю важную особенность человеческой жизни, с которой связано сознание, и кратко обрисую, как синтетические априорные истины о сознании могут быть использованы для описания незаменимой роли, которую сознание играет в отношении нас и этой особенности человеческой жизни.
 
 8
 
 Особенностью человеческой жизни, на которой я хочу сосредоточиться, является рациональность.  Люди - это разумные существа, и, безусловно, значительная часть интереса и ценности человеческой жизни обусловлена той ролью, которую играет рациональность.  Как отмечалось, проект дуалиста должен объяснить, как сознание связано с различными важными особенностями человеческой жизни, и, как часть этого проекта, он должна объяснить, как сознание связано с рациональностью.  В частности, дуалист должен показать, что рациональность предполагает сознание: люди могут быть рациональными в том виде, в каком они есть, только потому, что они являются умами, то есть существами, способными воплощать простое свойство сознания.
 Существуют различные аспекты нашего статуса как разумных существ.  С одной стороны, мы рациональны в том, что можем рассуждать - мы можем строить и оценивать аргументы.  Аргумент может рассматриваться как ряд предложений;  действительным аргументом является тот, в котором суждение, являющееся заключением, логически следует из суждений, являющихся предпосылками.  Когда человек приходит к обоснованному выводу, у него возникает ряд последовательных мыслей, пропозициональное содержание которых составляет последовательные шаги в обоснованном аргументе.  Но, конечно же, правильное рассуждение - это нечто большее, чем мысли, отражающие действительные аргументы таким образом.  Не должно быть какой-то необъяснимо счастливой случайностью, когда наши мыслительные процессы отслеживают логические отношения между суждениями.  Скорее, человек, который обосновывает правильное заключение, должен делать что-то, что вразумительно объясняет, почему он приходит к такому выводу.  В частности, идея заключается в том, что мыслящий осознает некоторые логические последствия пропозиционального содержания определенных убеждений, которые у него уже есть, и поэтому судит и формирует убеждение, что такое логическое следствие является истинным.  Таким образом, рассуждение, кажется, требует сознания.  Примером рассуждения в парадигме является сознательное рассуждение, то есть рассуждение, в котором последовательные мысли являются сознательными мыслями.  Сознательная мысль - это психическое событие, в котором субъект связан с суждением через простое качество сознания.  Природа сознания такова, что субъект, связанный с таким предложением, будет в разумной степени иметь причинную силу для осознания логических последствий этого предложения и, следовательно, сможет рассуждать о выводах, которые логически вытекают из этого предложения.  (Другими словами, это необходимая синтетическая истина, которая может быть априори известна тем, что субъект, осознающий суждение, обладает причинной способностью осознавать логические последствия этого суждения.) Только через сознание мы становимся связанными с суждениями способами, которые позволяют нам рассуждать о них (24). 
 Наша рациональность не исчерпывается нашей способностью рассуждать;  мы также рациональны в том смысле, что можем иметь разумные состояния ума.  Например, у нас могут быть убеждения, которые являются рациональными, или, что то же самое, убеждения, которые являются оправданными, и поскольку убеждения, составляющие знание, являются оправданными убеждениями, наша рациональность позволяет нам обладать знаниями.  Здесь я просто изложу, а не отстаиваю свое мнение о том, что психическое состояние является рациональным тогда и только тогда, когда оно вызвано рациональным образом, а что-то вызывается рациональным образом тогда и только тогда, когда оно является результатом осуществления рациональной причинной силы.  И причинная сила рациональна тогда и только тогда, когда между ней и ее категориальной основой существует необходимая связь, которую априори можно обнаружить по причине. 
В предыдущем разделе я утверждал, что сознание обладает рациональными случайными способностями в том смысле, что оно обладает причинными способностями, которые вразумительно (т. е. рационально) вытекают из его природы.  Более того, представляется правдоподобным утверждать, что физические свойства не обладают рациональными причинно-следственными связями, поскольку не представляется, что законы физической природы могут быть известны априори.  Традиционный фундаменталистский взгляд на оправдание состоит в том, что только опыт и другие убеждения могут оправдывать убеждения.  Давайте посмотрим, как мое утверждение о том, что рациональные психические состояния являются психическими состояниями, вызванными рациональным образом, может понять смысл этого традиционного фундаменталистского взгляда.  Мы видели, как (сознательные) убеждения могут вызывать другие убеждения рациональным образом в процессе рассуждения.  Мы также видели, как опыт может быть рациональной причиной убеждений.  Более того, учитывая, что физические свойства не имеют рациональных причинно-следственных связей, представляется разумным заключить с традиционными фундаменталистами, что опыт и другие убеждения являются единственными сущностями, которые могут вызывать убеждения рациональным образом.  В более общем смысле, учитывая, что сознание обладает рациональными причинно-следственными способностями, из этого следует, что психические состояния, возникающие при использовании этих способностей, будут рациональными психическими состояниями.  А учитывая, что сознание является единственным свойством, обладающим рациональными причинно-следственными связями, из этого следует, что мы должны быть сознательными существами, если мы хотим обладать способностью иметь рациональные психические состояния.
 Верования могут быть не единственными психическими состояниями, которые могут быть рациональными.  Например, поскольку существует такая вещь, как практическое рассуждение, конативные состояния (например, желания) могут быть рациональными.  И как только мы допускаем возможность рациональных желаний, мы также должны учитывать возможность вещей, которые имеют ценность, поскольку, по-видимому, вещь имеет ценность, если ее разумно хотеть.  Так же, как существуют связи между сознанием и рациональностью, которые дуалист должен выяснить, так и будут существовать связи между сознанием и ценностью, которые дуалист должен объяснить.
 Я надеюсь, что я сказал достаточно, чтобы понять, какой должна быть конструктивная повестка дня дуалиста и как она может ее осуществить.  Дуалист должен выполнить программу, которую я для нее поставил, потому что это лучший способ борьбы с физикализмом.  Мы все знакомы с тем, как рациональность и ценность способствуют богатству нашей жизни.  Как только дуалисту удастся показать, что мы можем понять, как эти и другие вопросы способствуют богатству нашей жизни, проследив отношения, которые эти элементы несут к простому нефизическому свойству сознания, мы также поймем, как само сознание неизбежно способствует богатству нашей жизни.  И как только мы это поймем , мы перестанем обращать внимание на тех, кто хочет отрицать существование этого простого, замечательного свойства.

Замечания 

 1 Я спорю здесь о том, является ли разум физическим, и поэтому, строго говоря, я должен охарактеризовать спор не между физикалистами и дуалистами, а между физикалистами и теми, кто отрицает физикализм (это как дуалисты, так и идеалисты).  Тем не менее, учитывая, что нам не хватает знакомого слова, чтобы охарактеризовать тех, кто противостоит физикализму, и учитывая, что большинство из тех, кто сегодня выступает против физикализма, являются дуалистами, а не идеалистами, я буду продолжать говорить несколько свободно и ссылаться на всех тех, кто отрицает, что разум является физическим, как дуалисты.
 2 Примерами дуалистического разочарования в физикализме являются Серл (1992, 9), который утверждает, что «если вы склонны к функционализму ... вам не нужно опровержение, вам нужна помощь», и Строусон (1994), который утверждает, что этот редуцирующий физикализм «кажется одним из самых удивительных проявлений человеческой иррациональности за всю историю» (53), и что элиминативисты «кажутся не в своем уме» (101).  Должен отметить, что ни Сирл, ни Строусон не характеризуют себя как дуалистов;  см. раздел 2, почему я считаю, что они должны быть классифицированы как дуалисты.
3 Я остаюсь нейтральным в вопросе о том, влечет ли дуализм свойств субстанциональный дуализм.  Для аргумента, что это так, см. Фостер 1991, гл.  7.
 4 Когда я говорю о простом свойстве, другие философы могут предпочесть говорить об изначальном, базовом или фундаментальном свойстве.
 5 К таким нередуцирующим физикалистм относятся McGinn (1991), Searle (1992), Strawson (1994) и, возможно, Nagel (1974).
 6 Льюис (1966) и Папино (1998) приводят аргументы в пользу физикализма, которые требуют этой предпосылки.
 7 Дальнейшая критика приемлемости принципа физического причинного закрытия может быть найдена в Crane (1991) и Foster (1991, 198-201).
 8 В частности, Папино различает два вида умственных действий, которые можно использовать для обозначения сознательного опыта: действия «от первого лица» и действия «от третьего лица» (1993, 176).  Действия от первого лица включают воображение и запоминание;  использование акта от первого лица для обозначения опыта означает «находиться в состоянии, аналогичном состоянию, составляющему… опыт» (1993, 171).  Субъект каким-то образом использует это «внутреннее воссоздание первоначального опыта» (1993, 176) для ссылки на первоначальный опыт;  акты от первого лица "ссылаются путем симуляции своих референтов" (1998, 384).  Напротив, действия третьих лиц не используют копии опыта, чтобы ссылаться на него.  Действия третьего лица относятся к опыту, используя идентифицирующие описания опыта, которые содержат только физические предикаты.  Папино полагает, что мы ошибочно рассуждаем следующим образом: (1) поскольку в действиях от первого лица и действиях от третьего лица не используются копии опыта, поэтому в действиях от первого лица и действиях от третьего лица упоминать не удается как опыт;  (2) поскольку действия от третьего лица используют физические предикаты, следовательно, действия от третьего лица относятся к чему-то физическому;  (3) следовательно, переживания, на которые ссылаются действия от первого лица, не идентичны физическим объектам, на которые ссылаются действия от третьего лица.  По словам Папино, «мы скользим от (а) мыслей от третьего лица, в отличие от мыслей от первого лица, не используем вторичные версии сознательных переживаний, чтобы изобразить сознательные переживания для (б) мыслей от третьего лица, в отличие от мыслей от первого лица не упоминая о сознательном опыте. Однако нет никаких причин, по которым мысли от третьего лица об опыте, как и почти все другие мысли о чем-либо, не должны ссылаться на предметы, которые они не используют » (1993, 178).  Я согласен с Папино, что нет никаких оснований делать вывод о том, что мысли третьих лиц об опыте не могут ссылаться на опыт, поэтому я считаю абсурдом, что Папино предполагает, что дуалисты и другие ошибочно делают этот вывод.  Я не понимаю, почему Папино думает, что описанные им ошибочные рассуждения являются «соблазнительными» (1993, 178), и поэтому также не могу понять, почему он считает правдоподобным, что дуалисты поддаются таким рассуждениям.
 9 К другим физикалистам, которые, по-видимому, привержены мнению, что именно ложные рассуждения наиболее очевидного рода ответственны за популярность дуалистической интуиции, относятся Армстронг (1973) и Ликан (1987, 42-44, 77-78).
 10 Для модального аргумента Крипке см. Kripke 1980. Об отсутствующих и инвертированных аргументах квалиа см., Например, Block and Fodor 1972 и Chalmers 1996. Об аргументе знания Джексона см. Jackson 1982, 1986.
 11 То, что дуалистическая причина подобным образом подтверждается обсуждением Льюисом того, что он называет «народно-психологической концепцией квалиа» (1995, 141).
 12 Конечно, философы не согласны с тем, существует ли разница между здравым смыслом и научными взглядами на состояние сенсорных свойств.  Те, кто считает, что здесь есть разница, включают Селларса (1963) и Маки (1976);  к числу тех, кто отрицает разницу, относятся Макгинн (1983) и Макдауэлл (1985).  Моя задача здесь не в том, чтобы разрешить этот спор, а скорее в том, чтобы утверждать, что, хотя этот спор разрешен, ни здравый смысл, ни наука не считают, что сенсорные свойства являются типами сознания.
 13 Мур заходит так далеко, что утверждает, что все философы допустили «внутренне противоречивую ошибку», утверждая, что «пережитое ... идентично переживанию этого» (1903, 445).  Сегодня философы стирают это различие, используя теоретические термины, такие как «что это такое», «квалиа», «качественный характер», «субъективный характер» и «феноменальный характер» для обозначения характерного ментального аспекта психических состояний.  Проблема с такими терминами состоит в том, что часто трудно сказать, означают ли философы, которые их используют, относиться к случаям сознания или к чувственным свойствам, которые мы осознаем.  Такая терминология обходит разумное различие между сознанием и вещами, которые мы сознаем, не ставя ничего на его место, и поэтому особенно бесполезна для идентификации ментального.  Я должен отметить, что сознание и сенсорные свойства схожи в том, что они оба являются простыми свойствами.  И поскольку сознание нефизично в силу своей простоты, сенсорные свойства также будут считаться нефизическими.  Но тот факт, что сенсорные свойства нефизичны, не делает их ментальными.  Сознание - это сущность ментальности, и поскольку сенсорные свойства не являются типами сознания, они также не являются ментальными свойствами.  Здесь я согласен с Макгинном, который утверждает, что «цвета ... составляют третью категорию, столь же реальную, но отличную от психических и физических свойств» (1996, 548).  Тем не менее, учитывая, что в этой статье меня не интересует природа сенсорных свойств, я продолжу описывать себя как советчика для дуалистов, а не для триадистов.
 14 См. Brentano 1973, 101—37, для обсуждения того, как субъект способен осознавать свое собственное сознание.  Мур (1903, 446, 450) подчеркивает трудность осознания сознания, но настаивает на том, что это можно сделать: «Когда мы говорим о самоанализе и пытаемся выяснить, что такое ощущение синего, очень легко предположить, что мы перед нами только один термин. Термин «синий» достаточно легко отличить, но другой элемент, который я назвал «сознанием», - то, что с ощущением синего имеет общее с ощущением зеленого - чрезвычайно трудно исправить. То, что многие люди вообще не могут его различить, достаточно показывает тот факт, что есть материалисты ... В тот момент, когда мы пытаемся сосредоточить наше внимание на сознании и увидеть, что, в сущности, кажется, оно исчезает: кажется, что перед нами была лишь пустота. Когда мы пытаемся исследовать ощущение синего, все, что мы можем видеть, - это синий цвет: другой элемент, как если бы он был прозрачным, но его можно различить, если мы посмотрим достаточно внимательно и если мы знаем, что есть что искать ».
 15 Это традиционное представление о том, что сознание является отношением, обычно называют концепцией акт-объекта ментальных состояний, идея состоит в том, что психическое состояние состоит в акте сознания субъекта, направленном на объект сознания.  Сознание характеризуется здесь как акт, поскольку акт - это «нечто, что не может существовать само по себе, но может существовать только как составная часть комплекса, чья другая составляющая является его объектом» (Broad 1923, 252).  Броуд сразу же отмечает, что этот акт «является, конечно, характерным психическим фактором в таком комплексе» (там же).  Его аргумент в пользу различия между актом сознания («актом ощущения») и объектом сознания («сенсумом») выглядит следующим образом: «Кажется очевидным, что, когда у меня возникает ощущение пятна красного треугольника, некоторые вещи верны для самого участка (например, он красный и треугольный), что очень трудно поверить, что оно верно для моего ощущения от просто красного пятна. Если это так, то кажется необходимым считать, что это ощущение и акт ощущения  не идентичны, что сенсум является объективной составляющей ощущения и что существует другая составляющая, которая не является объективной и может быть названа «актом ощущения»» (там же, 257).  См. также Мур 1903, 444: «В каждом ощущении мы имеем два отдельных элемента: один, который я называю сознанием, и другой, который я называю объектом сознания. Это должно быть так, если ощущения голубого и ощущения зеленого, хотя различны в одном отношении, похожи в другом: синий - это один объект ощущений, а зеленый - другой, а сознание, которое имеет оба ощущения, отличается от обоих ».
 16 Сравните Вашграу 1990, 109: «Ссылаться на что-то - значит поражать его, где бы он ни находился во вселенной, стрелой ума ... Это необыкновенная особенность ума, через которую он может каким-то образом «не путешествовать». «Протяни руку и удари по любому мыслимому уголку реальности».
 17 Chisholm (1977, гл. 3) и BonJour (1998) - два философа, которые доказывают как существование, так и понятность синтетического априорного знания.
 18 Обратите внимание, что я не утверждаю, что мы находим эпифеноменализм логически противоречивым.  Хотя я утверждаю, что у нас есть априорные знания о некоторых причинных силах сознания, рассматриваемое знание является синтетическим, а не аналитическим, и поэтому я не считаю, что эпифеноменализм является логическим противоречием.  Аналитический функционализм, напротив, считает, что у нас есть априорные аналитические знания о некоторых причинных силах сознания, и поэтому следствием аналитического функционализма является то, что эпифеноменализм является логическим противоречием.  Но эпифеноменализм не кажется нам логическим противоречием, и поэтому аналитический функционализм сталкивается с возражением, которого избегает мой собственный взгляд.  Я обсуждаю аналитический функционализм далее ниже.
 19 См., Например, Джексон 1982, 133 и Чалмерс 1996, 151-52, 159. Обратите внимание, что, хотя Чалмерс выражает сочувствие эпифеноменализму, он сам не поддерживает эту точку зрения.
 20 Здесь я должен также отметить, что я нахожу аргументы в пользу эпифеноменалистического дуализма не более убедительными, чем аргументы в пользу физикализма.  Все аргументы в пользу эпифеноменализма, с которыми я знаком, предполагают, что «физический мир причинно закрыт»;  см., например, Chalmers 1996, 150.1, уже объяснили, почему я не должен принимать эту предпосылку, если это обязывает меня отказаться от дуалистической интуиции (Раздел III).  Я также утверждал бы, что у меня нет причин принимать эту предпосылку, если это обязывает меня отказаться от своей антиэпифеноменалистской интуиции.
 21 Юм "утверждает [s], как общее положение, которое не допускает никаких исключений, что знание этого отношения [причины и следствия] ни в коем случае не достигается рассуждениями априори, а полностью вытекает из опыта, когда мы обнаруживаем, что какие-то конкретные объекты постоянно соединяются друг с другом » (Трактат  IV.1, 27).
 22 Юм также претендует на прямой априорный аргумент, который показывает, что у нас не может быть априорного знания случайных способностей;  см. Трактат, 86–87 (I.3.6): «Не существует объекта, который подразумевает существование какого-либо другого, если мы рассмотрим эти объекты сами по себе и никогда не заглядываем за те идеи, которые мы из них формируем. Такой вывод для нас будет равносилен знанию, и мы будем подразумевать абсолютное противоречие и невозможность мыслить что-то иное. Но так как все различные идеи отделимы, то очевидно, что такого рода невозможность невозможна ".  См. также Трактат, 29-30 (IV.i).  Для решительной критики этого аргумента «отделимости отдельных идей» см. Stroud 1977, 47-52.
 23 Понятие знакомства наиболее тесно связано с Расселом;  см., например, Russell 1911. Более позднюю защиту расселианского понятия знакомства можно найти в McDowell 1986.
 24 Я хочу оставаться нейтральным в вопросе о том, существует ли такая вещь, как бессознательное рассуждение.  В частности, процесс может считаться примером бессознательного мышления, если он аналогичен в соответствующих отношениях сознательному мышлению.  Моя позиция здесь в основном совпадает со Stich (1978), которая утверждает, что бессознательные процессы, описываемые учеными-когнитивистами, должны считаться выводом, зависит от того, «похожи ли эти процессы на более стандартные случаи вывода» (513), где более стандартными случаями вывода являются те, которые связаны с убеждениями, а убеждения таковы, что у человека есть «способность осознавать или осознавать содержание своих убеждений» (504, выделено мной).

Armstrong, D. M. (1973). "Epistemological Foundations for a Materialist Theory of Mind." Philosophy of Science 40: 178-93.
Block, N., and J. A. Fodor. (1972). "What Psychological States are Not." Philosophical Review 81: 159-81.
BonJour, L. (1998). In Defense of Pure Reason. Cambridge: Cambridge University Press.
Brentano, F. (1973). Psychology From an Empirical Viewpoint, edited by O. Kraus and L. McAlister. Trans. A. Rancurello, D. B. Terrell, and L. McAlister. London: Routledge and Kegan Paul.
Broad, C. D. (1923). Scientific Thought. New York: Harcourt Brace.
Chalmers, D. J. (1996). The Conscious Mind. Oxford: Oxford University Press. Chisholm, R. (1977). Theory of Knowledge. 2d ed. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Crane, T. (1991). "Why Indeed? Papineau on Supervenience." Analysis 51: 32-37.
Foster, J. (1991). The Immaterial Self. London: Routledge and Kegan Paul.
Hume, D. (1978). A Treatise of Human Nature. 2d ed., edited by L. A. Selby-Bigge and P. H. Niddich. Oxford: Clarendon Press.
------.   (1975).   Enquiries   Concerning   Human   Understanding   and Concerning the Principles of Morals. 3d ed., edited by L. A. Selby-Bigge and P. H. Niddich. Oxford: Clarendon Press.
Jackson, F. (1982). "Epiphenomenal Qualia." Philosophical Quarterly 32: 127-3 6.
------. (1986). "What Mary Didn't Know." Journal of Philosophy 83: 291-95.
Kripke,  S. A.  (1980). Naming and Necessity.  Cambridge:  Harvard University Press.
Lewis, D. (1966). "An Argument for the Identity Theory." Journal of Philosophy 63: 17-25.
------. (1995). "Should a Materialist Believe in Qualia?" Australasian Journal of Philosophy 73: 140-44.
Lycan, W G. (1987). Consciousness. Cambridge: MIT Press.
Mackie, J. (1976). Problems From Locke. Oxford: Clarendon Press.
McDowell, J. (1985). "Values and Secondary Qualities." In Morality and Objectivity, edited by T. Honderich, 110-29. London: Routledge and Kegan Paul.
------. (1986). "Singular Thought and the Extent of Inner Space." In Subject, Thought, and Context, edited by P. Pettit and J. McDowell, .137-68. Oxford: Clarendon Press.
McGinn, C. (1983). The Subjective View. Oxford: Clarendon Press.
------.  (1991).  The Problem of Consciousness.  Oxford:  Blackwell Publishers.
------. (1996). "Another Look at Color." Journal of Philosophy 93: 537-53.
Moore, G. E. (1903). "The Refutation of Idealism." Mind 12: 433-53.
Nagel, T. (1974). "What Is It Like to Be a Bat?" Philosophical Review 83: 435-50.
Papineau, D. (1993). "Physicalism, Consciousness, and the Antipathetic Fallacy." Australasian Journal of Philosophy 71: 169-83.
------.  (1998).  "Mind the Gap." In Philosophical Perspectives,   12, Language, Mind,  and Ontology, edited by J.  Tomberlin,  373-88 Oxford: Blackwell.
Russell, B. (1911). "Knowledge by Acquaintance and Knowledge by Description." Proceedings of the Aristotelian Society 11: 108-28.
Searle, J. R. (1992). The Rediscovery of the Mind. Cambridge: MIT Press.
Sellars, W. (1963). Science, Perception and Reality. London: Routledge and Kegan Paul.
Shoemaker, S. (1986). "Introspection and the Self." In Midwest Studies in Philosophy, Volume X, edited by P. A. French, T. E. Uehling, and H. K. Wettstein, 101-20, Minneapolis: University of Minneapolis Press.
Stich, S. P.  (1978).  "Beliefs and Subdoxastic States." Philosophy of Science 45: 499-518.
Strawson, G. (1994). Mental Reality. Cambridge: MIT Press.
Stroud, B. (1977). Hume. London: Routledge and Kegan Paul.
Yourgrau, P. (1990). "The Path Back to Frege." In Demonstratives, edited by P. Yourgrau, 97-132. Oxford: Oxford University Press.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn