Д Килстром Соблазн материализма и радость дуализма

СОБЛАЗН МАТЕРИАЛИЗМА И РАДОСТЬ ДУАЛИЗМА
Джон Килстром

 Теперь мы все материалисты.  Даже среди тех, кто сохраняет картезианские категории разума и тела, многие согласны с тем, что ум - это то, что делает мозг, даже если они отчаялись узнать, как он это делает (McGinn, 1991, 1999).  А для тех биологических натуралистов, которые отвергают картезианские категории (Searle, 1992; Searle, 1999), сознание - это особенность мозга, который достиг определенного уровня организации.  Материалистический консенсус связывает психологию, науку умственной жизни по Уильяму Джеймсу (Джеймс, 1890/1980) с другими естественными науками, такими, как биология, химия и физика, и по этой причине он был очень соблазнительным.  Однако, как убедительно указывает Велманс (Velmans, 2002), он не предлагает полного решения проблемы сознания, не в последнюю очередь потому, что он способствует преждевременному закрытию некоторых проблем и оставляет другие без внимания.  Среди этих нерешенных вопросов есть вопрос: в какой степени и как сознательные психические состояния - или бессознательные - в этом отношении  (Kihlstrom, 1987) - может оказывать причинное влияние на функции организма.  Если мы хотим воспринимать сознание всерьез, как нечто большее, чем эпифеномен, то нам нужно показать, что оно обладает причинными способностями: что то, что мы думаем, чувствуем или хотим, действительно влияет на то, что мы делаем.

 Редукционизм и биологическое ограничение

 Во-первых, принятие какой-либо материалистической позиции неизбежно ведет к редукционизму.  Если действительно верно, что ум - это то, что делает мозг, то само собой разумеется, что законы психической жизни, открытые психологией, могут и должны быть сведены к законам биологической жизни, открываемым биологией, и, по-видимому, к законы физики.  Если вы материалист, то физика является фундаментальной наукой, возможно, единственной наукой, а все остальное - просто ненаучный «народный дискурс».  Даже те, кто отрицают, что они питаются материализмом элиминативного рода, не могут не двигаться в этом направлении (Churchland, 1984; Churchland, 1986).  Поскольку народная психология связана с психическими состояниями, а реальная наука - с физическими, из этого следует, что «психология должна основываться на реальных результатах нейробиологии» (Churchland & Churchland, 1998).  Как будто результаты психологических исследований не основаны на реальном мире: без нейронауки, по-видимому, наука о разуме - это наука о эфире, флогистоне и феях.
 Редукционизм имеет две широкие формы.  Сильный редукционизм гласит, что если мозг - это физическая основа ума, а мы все сейчас материалисты, то нам следует просто перестать быть психологами и вместо этого начать быть нейробиологами.  Этот вид редукционизма, по-видимому, лежит в основе привлекательности для психологов поведенческой и когнитивной нейронауки.  Но психология уходит своими корнями в физиологию и философию, по крайней мере, со времен Мюллера и Гельмгольца, и трудно понять, что делает нейробиология, что физиологическая психология (также известная как психобиология, биопсихология и биологическая психология) еще не сделала и не делает хорошо.  И, на самом деле, есть вещи, которые психология делает, что когнитивная нейробиология не может сделать, например, изучение эмоциональных и мотивационных процессов - за исключением тех случаев, когда они рассматриваются как когнитивные конструкции.  Возможно, те, кто называют себя «когнитивными нейробиологами», подразумевают познание в его самом широком смысле, как это сделали Декарт и Джеймс, как охватывающее всю психическую жизнь.  Но если это так, то почему мы видим предложения по созданию аффективной нейробиологии, усилия, идущие параллельно с когнитивной нейробиологией, но отдельно от нее, посвященные эмоциональной сфере (Davidson, 2000; Panksepp, 1992)?  Если аффективная нейробиология сейчас уже есть, может ли нейробиология оставить ее далеко позади, будучи посвященной мотивации во всех ее аспектах?  И если у нас есть только отдельные нейронауки, посвященные каждому элементу трилогии разума (Hilgard, 1980), как мы можем соединить их вместе?  Возможно, снова став психологом.
 Но есть и слабая версия редукционизма, которая не стремится заменить психологию нейробиологией, а лишь утверждает, что психологические теории должны быть ограничены нейробиологическими знаниями.  Учитывая материалистическое согласие, что мозг является физической основой ума, эта более мягкая форма редукционизма имела широкую привлекательность, что привело к попыткам переопределить психологию как «науку о жизни» или, по крайней мере, переместить ее в академическую таблицу организация с Отделения общественных наук до Отделения биологических наук.  Этот шаг позволяет психологии сохранить свой статус респектабельной академической дисциплины, а также увеличивает зарплаты преподавателей и стипендии аспирантам.  Единственная проблема заключается в том, что для этого нет никаких оснований.
 Рассмотрим, например, исследование амнезиального синдрома, одной из основных областей когнитивных нейробиологических исследований.  Описание знаменитого пациента HM (Scoville & Milner, 1957) в конечном итоге привело нас к пониманию того, что гиппокамп и связанные с ним структуры играют важную роль в памяти (Squire & Zola-Morgan, 1991), но наше понимание функции медиальной временной системы памяти  изменилось, так как изменились психологические теории памяти.  Сначала Талланд (Talland, 1965) считал, что дефицит был главным образом мотивационным, в соответствии с традиционными интерпретациями функции лимбической системы.  Когда Аткинсон и Шиффрин (Atkinson & Shiffrin, 1968) описали память как кодировку, представили доказательства, подтверждающие многоуровневую модель памяти, амнезия была интерпретирована как избирательное ухудшение в долгосрочной, а не краткосрочной памяти, и теоретики начали спорить о том, проблема с долговременной памятью заключалась в кодировании, хранении или извлечении (Warrington & Weiskrantz, 1970).  Когда дальнейшие исследования показали, что различие между краткосрочной и долгосрочной памятью на самом деле является одним из «уровней» обработки (Craik & Lockhart, 1972), амнезия была интерпретирована как избирательный дефицит в глубокой, а не мелкой обработке ( Чермак, Баттерс и Морейнс, 1974).  Когда когнитивные психологи проводят различие между эпизодической и семантической памятью (Tulving & Donaldson, 1972), а затем между декларативной и процедурной памятью (Anderson, 1976; Winograd, 1975), амнезия последовательно интерпретировалась как избирательный дефицит эпизодической (Kinsbourne & Wood, 1975). ), а затем в качестве выборочного дефицита в декларативном (Cohen & Squire, 1980);  (Squire & Knowlton, 1995), память.  Теперь мы считаем, что амнезия отражает избирательный дефицит явной (сознательной), а не неявной (бессознательной) памяти (Schacter, 1987).  Можно утверждать, что понятие неявной памяти возникло из нейронаучных или, по крайней мере, нейропсихологических исследований на пациентах с амнезией (Warrington & Weiskrantz, 1968), но эти исследования были поведенческими исследованиями человеческой деятельности по стандартным задачам памяти, и основная концепция неявной памяти была хорошо известна задолго до того, как мы узнали детали системы памяти медиально-височной доли.
 Эта общая картина повторяется на каждом шагу в истории отношений между биологией и психологией: в каждом случае, когда они вступали в контакт, психология руководила биологией.  Например, основные принципы теории цветового зрения были разработаны на основе психологических явлений, таких как негативные побочные изображения, задолго до того, как у нас появилось четкое представление об анатомии и физиологии (Hering, 1878/1964; Hurvich & Jameson, 1957; Ladd-Franklin, 1929).  Существование биологических часов было выведено из строго поведенческих данных задолго до того, как мы узнали что-нибудь о супрахиазматическом ядре и locus coeruleus (Kleitman & Richardson, 1938 ?; Richter, 1922).  В то время как верно, что физиологические записи выявили неожиданные ритмы ультрадиана в циркадном цикле сна-бодрствования (Berger, 1929; Loomis, Harvey, & Hobart, 1935), значимость этих изменений в ЭЭГ была выявлена только тогда, когда студент-медик имел идея пробуждения субъектов и выяснения того, что происходит у них в голове (Aserinsky & Kleitman, 1953).  В каждом случае, как только психологи решат проблему на поведенческом уровне, только тогда нейробиологи смогут понять, как зрительные системы мозга на самом деле работают, чтобы производить цвет.  Иными словами, отнюдь не будучи ограниченными нейронаучными исследованиями, психологи всегда говорили нейробиологам, что искать и что означают их результаты.  Психологические теории не должны быть биологически правдоподобными.  Им нужно только быть правдой или хотя бы эмпирически подтвержденными.  Затем проблема может быть решена для нейробиологов, чтобы они разработали биологические механизмы.

 Эпифеноменализм и психосоматика

 Несмотря на все недавние дебаты о проблеме разума и тела, люди, похоже, забыли, что Декарт подарил нам не одну проблему разума и тела, а две : его «субстанциальный дуализм» поставил перед нами задачу выяснить, как субъективный опыт сознательного осознания мог возникнуть из мозга, состоящего исключительно из нейронов, синапсов и нейротрансмиттеров, в то время как его «интерактивный дуализм» поставил перед нами задачу выяснить, как психические состояния и процессы могут вызывать изменения в физическом состоянии мозга и остальной части тела.  Конечно, обе проблемы вроде бы решаются представлением о том, что сознание является эпифеноменальным: если сознание - это не что иное, как пена на волнах нейронной активности, то оно не играет никакой причинной роли ни в чем, и мы могли бы с тем же успехом быть зомби.  Но если мы хотим воспринимать сознание всерьез, как нечто большее, чем эпифеномен, мы должны показать, что оно обладает причинными способностями: что то, что мы думаем, чувствуем или хотим, действительно влияет на то, что мы делаем.
 Во всех этих дискуссиях, как правило, игнорируется одна соответствующая совокупность доказательств: так называемые «психосоматические» расстройства, известные психиатрии, при которых психическое состояние, обычно эмоциональное по своей природе, вызывает некоторые телесные симптомы, такие как язва (Graham, 1972; Weiner, 1977).  Я подозреваю, что во многом это пренебрежение произошло из-за того, что психосоматические расстройства уже давно испорчены одним из самых худших видов психоаналитического мышления.  Например, Франц Александер (Alexander, 1950) утверждал, что целый ряд физических заболеваний может иметь свои истоки в бессознательных и неразрешенных «ядерных конфликтах»: нервная анорексия была вызвана завистью и ревностью, пептические язвы были вызваны конфликтами между детской зависимостью и гордость и стремление к эго, бронхиальная астма была вызвана чрезмерной неразрешенной зависимостью от матери, эссенциальная гипертензия была вызвана хронически подавленными агрессивными импульсами, ревматоидный артрит был вызван бунтом против ограничительных родительских влияний и так далее.
 Было бы щедро сказать, что доказательства для таких предположений являются слабыми, поскольку они основаны на субъективных впечатлениях о личности в отдельных случаях неизвестной репрезентативности без адекватного контроля.  Кроме того, в некоторой степени обсуждение психологических причин физических заболеваний затрудняется достижениями в области биомедицинских знаний о процессах как "физического", так и "психического" заболевания.  Так, например, такие психиатрические синдромы, как депрессия, тревога и шизофрения, принято рассматривать как «настоящие заболевания», потому что теперь мы думаем, что знаем что-то об их нейробиологических основах в миндалине, дофамине, геноме человека или чем-то еще - как будто эти психические заболевания не были реальными, пока они не были охарактеризованы в нейробиологических терминах.  В качестве другого примера, открытие роли Helicobacter pylori в язвах желудка (Marshall & Warren, 1984) заставило Стивена Э. Хаймана, позднее ставшего директором Национального института психического здоровья, радостно сообщить, что «еще один кусает Пыль »(Hyman, 1994) и вопрос« привлекательность приписывания… болезней прежде всего психологическим факторам» (с. 295).  К сожалению для аргумента, оказывается, что в то время как большая часть пациентов с язвой может быть заражена h.  pylori , высокий уровень инфекции также обнаружен у людей без язв (Nomura, Stemmermann, Chyou, Perez-Perez, & Blaser, 1994).  Другими словами, бактериальная инфекция может быть необходима для возникновения язвы, но этого недостаточно для ее возникновения, как, по-видимому, соглашается даже сам первооткрыватель H. pylori (Marshall, 1995).
 Фактически, исследования на животных показывают четкую роль стресса в предрасполагающих организмах к язвам, ускоряющим язвам и поддерживающим язвам после их развития (Overmier & Murison, 1997; Overmier & Murison, 2000; Weiss, 1972).  Хотя «стресс» является в некотором смысле физиологической конструкцией, с точки зрения любого события, которое бросает вызов текущему уровню адаптации организма (Selye, 1956), в этом исследовании «стресс» относится конкретно к психическому состоянию.  Начиная с 1960-х годов, когнитивная революция в теории обучения привела к переосмыслению классической обусловленности с точки зрения усилий организма по прогнозированию событий окружающей среды (Kamin, 1969; Rescorla, 1967) и инструментальной обусловленности с точки зрения усилий организма получить контроль за экологическими событиями (Maier & Seligman, 1976; Seligman & Maier, 1967).  В психологии организмы (включая людей) подвергаются стрессу, когда они подвергаются непредсказуемым и неизбежным событиям, особенно если они вызывают отвращение (Mineka & Kihlstrom, 1978; Seligman, Maier & Solomon, 1971).  В той степени, в которой психологический стресс является психологическим , то есть психическим состоянием, литература о язвах дает четкое свидетельство воздействия разума на организм.  Теперь мы знаем, что стресс, определяемый психологически как подверженность непредсказуемым и / или неизбежным неблагоприятным событиям, достаточен для возникновения язв.
 Другой областью соответствующих исследований является Виагра (силденафилфильтрат), хорошо известное (и все более популярное) лечение эректильной дисфункции у мужчин, продаваемое Pfizer.  Виагра - это таблетка, и поэтому мы можем предположить, что ее механизм действия является чисто физиологическим.  И по большей части это: согласно вкладышу пакета Phizer, силденафил избирательно ингибирует фосфодиэстеразу типа 5 (PDE5), что, в свою очередь, усиливает влияние оксида азота (NO) на высвобождение циклического монофосфата гуанозина (cGMP), вызывая мышечную массу. расслабление и расширение сосудов в пещеристом теле, а также усиление кровотока приводит к опухолям и полной эрекции.  Это все вопрос биохимии, за исключением того, что, как четко сказано на вкладышах и рекламе Pfizer, ничего этого не происходит при отсутствии сексуальной стимуляции, что и выделяет NO в первую очередь.  Эта сексуальная стимуляция может быть тактильной (Maytom et al., 1999), и в этом случае мы можем иметь дело с простым спинальным рефлексом, или это может быть зрительным (Boolell, Gepi-Attee, Gingell & Allen, 1996), в котором В случае, если мы имеем дело с чем-то гораздо менее рефлексивным и чем-то гораздо более близким к намеренному психическому состоянию.  К сожалению, не было опубликованных исследований влияния Виагры при отсутствии какой-либо сексуальной стимуляции.  Но имеющаяся литература предполагает, что в отсутствие тактильной стимуляции биохимическая механика виагры начинается с сознательного психического состояния сексуального возбуждения.
 Опыт непредсказуемости и неконтролируемости - это ментальные состояния в строгом смысле: они представляют собой убеждения в том, что мир или какой-то важный его аспект непредсказуем, неуправляем, или и то, и другое.  И сексуальное возбуждение также является психическим состоянием - состоянием сексуального желания.  Соответственно, они обладают преднамеренностью (интенциональностью), или «близостью» (Searle, 1983, 1992).  Но это не совсем конкретные убеждения, как Джон считает, что идет дождь или Джон хочет пиццу .  Есть ли доказательства психосоматической роли более конкретных убеждений о более конкретных вещах?  Одно из соответствующих исследований посвящен эффекту плацебо в медицине, когда терапевтические изменения происходят в силу убеждения пациента в том, что он получает эффективное лечение, и, возможно, убеждения его или ее врача в том, что он назначает одно из них. (Harrington, 1997; Shapiro & Shapiro, 1997).  Эффект плацебо был назван «драгоценным камнем в короне» медицины «разум-тело», и, как таковой, заставляет биологически ориентированных врачей очень нервничать - что может быть одной из причин того, что иногда предпринимаются попытки продемонстрировать, что они не существуют ( Hrobjartsson & Gotzsche, 2001) или утверждать, что они влияют только на субъективные психические симптомы, такие как депрессия и боль, и в этом случае они на самом деле не считаются примерами психосоматического взаимодействия (Spiro, 1986).  Но есть некоторые основания полагать, что плацебо может оказывать реальное влияние на объективно наблюдаемое функционирование организма, что измеряется высвобождением дофамина при болезни Паркинсона (de la Fuente et al., 2001), улучшением функции колена при остеоартрозе (Bradley et al., 2002 ) и изменения функции мозга у пациентов с депрессией (Leuchter, Cook, Witte, Morgan, & Abrams, 2002).  В этих случаях, по крайней мере, мы имеем больше, чем влияние одной веры - что человек получил эффективное лечение - на другую веру - что у человека депрессия или боль.  У нас есть подлинное влияние веры на тело.
 Эффекты плацебо обычно определяются как неспецифические по своей природе, но некоторые исследования показывают, что они действительно могут быть очень специфичными.  Например, в области боли два плацебо дают большее облегчение, чем одно, а инъекции плацебо - больше, чем таблетки плацебо (Evans, 1974).  Совсем недавно было показано, что плацебо, применяемое для облегчения боли в одной части тела, не влияет на боль в другой части тела.  Возможно, наиболее драматично, анализ, проведенный Эвансом, показал, что эффективность плацебо была постоянной функцией активного препарата, с которым сравнивали плацебо (Evans, 1974): аспирин плацебо на 54% столь же эффективен, как аспирин, плацебо Дарвон на 56% так же эффективен, как Дарвон и плацебо морфин на 56% эффективнее морфина.  Выводы Эванса были подвергнуты сомнению в некоторых кругах (McQuay, Carroll, & Moore, 1995), но более поздние исследования значительно отличались по дизайну от тех, что рассматривал Эванс.  Хотя еще предстоит выяснить, обобщают ли результаты Эванса как объективные, так и субъективные конечные точки, похоже, что эффективность плацебо зависит от того, какое лекарство пациенты считают, что они принимают.
 Обращаясь к влиянию веры на объективно измеряемые физические результаты, существует ряд исследований, показывающих психосоматические эффекты как гипнотического, так и негипнотического внушения (Bowers, 1977; Bowers & Kelly, 1979).  В одном классическом исследовании 11 из 13 пациентов, которые были чувствительны к форме контактного дерматита, похожего на ядовитый плющ, показали ослабленную кожную реакцию при воздействии на растение, когда считали, что лист безвреден, и 12 из 13 показали признаки дерматита при воздействии к безвредному растению, которое они считали ядовитым (Ikemi & Nakagawa, 1962).  Аналогичные результаты были получены в более недавних исследованиях астмы при провокации симптомов (Luparello, Lyons, Bleecker, & McFadden, 1968) и пищевой аллергии (Jewett, Fein & & Greenberg, 1990).  Другая серия тщательно разработанных исследований показала, что испытуемые, получившие устные предложения, показали улучшение регрессии бородавок по сравнению с теми, кто получал либо плацебо, либо не получал лечения (Spanos, Stenstrom & & Johnson, 1988; Spanos, Williams & Gwynn, 1990) ,  В одном особенно провокационном исследовании пациентам с астмой вводили либо бронхоконстриктор, либо бронходилататор.  Пациенты, которые получили бронхоконстриктор, правильно идентифицированный как таковой, показали больший ответ дыхательных путей, чем те, кому препарат был идентифицирован как дилататор;  и аналогично, те, кто получил бронходилататор, правильно идентифицированный как таковой, продемонстрировали более высокий ответ, чем те, для кого он был идентифицирован как констриктор (Luparello, Leist, & Lourie, 1970).
 Ясно, что необходимо провести дополнительные исследования психосоматических взаимодействий, как только медицинское сообщество снова начнет относиться к ним серьезно.  Тем не менее, имеющиеся на сегодняшний день доказательства ясно указывают на то, что сознательные убеждения людей могут играть мощную роль в создании и изменении их телесных состояний.  Сознание - это не просто влияние физической активности,  не просто эпифеноменальная пена на волне нервных связей.  Сознание также обладает причинно-следственной эффективностью благодаря своему воздействию на физические состояния, и одно из важнейших преимуществ дуализма заключается в том, что он напоминает нам о том, что разум имеет значение.  Вельманс правильно обращает внимание на эту литературу и относится к ней серьезно.  Я думаю, что он также прав, что мы никогда не решим проблему разума и тела, если сосредоточим наше внимание на таинственном скачке между телом и разумом и проигнорируем не менее таинственную связь между разумом и телом.

Alexander, F. (1950). Psychosomatic medicine: Its principles and applications. New York: Norton.
Anderson, J. R. (1976). Language, Memory, and Thought. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Aserinsky, E., & Kleitman, N. (1953). Regularly occurring periods of eye motility, and concomitant phenomena, during sleep. Science, 118, 273-274.
Atkinson, R. C., & Shiffrin, R. M. (1968). Human memory: A proposed system and its control processes. In K. W. Spence & J. T. Spence (Eds.), The psychology of learning and motivation (Vol. 2, pp. 89-105). New York: Academic Press.
Berger, H. (1929). On the electroencephalogram in man. (German.) Archiv fur Psychiatrie und nervenkrankheiten, 87, 527-543.
Boolell, M., Gepi-Attee, S., Gingell, J. C., & Allen, M. J. (1996). Sildenafil, a novel effective oral therapy for male erectile dysfunction. British Journal of Urology, 78, 257-261.
Bowers, K. S. (1977). Hypnosis: an informational approach. Annals of the New York Academy of Sciences, 296, 222-237.
Bowers, K. S., & Kelly, P. (1979). Stress, disease, psychotherapy, and hypnosis. Journal of Abnormal Psychology, 88, 506-526.
Bradley, J. D., Heilman, d. K., Katz, B. P., Gsell, P., Wallick, J. E., & Brandt, K. D. (2002). Tidal irrigation as treatment for knee osteoarthritis: A sham-controlled, randomized, double-blinded evaluation. Arthritis & Rheumatism, 46, 100-108.
Cermak, L. S., Butters, N., & Moreines, J. (1974). Some analyses of the verbal encoding deficit of alcoholic Korsakoff patients. Neuropsychologia, 9, 307-315.
Churchland, P. M. (1984). Matter and consciousness : a contemporary introduction to the philosophy of mind. Cambridge, Mass.: MIT Press.
Churchland, P. M., & Churchland, P. S. (1998). On the contrary : critical essays, 1987-1997. Cambridge, Mass.: MIT Press.
Churchland, P. S. (1986). Neurophilosophy : toward a unified science of the mind-brain. Cambridge, Mass.: MIT Press.
Cohen, N. J., & Squire, L. R. (1980). Preserved learning and retention of pattern analyzing skill in amnesia: Dissociation of knowing how and knowing that. Science, 210, 207-210.
Craik, F. I. M., & Lockhart, R. S. (1972). Levels of processing: A framework for memory research. Journal of Verbal Learning & Verbal Behavior, 11, 6710684.
Davidson, R. J. (2000). Cognitive neuroscience needs affective neuroscience (and vice versa). Brain & Cognition, 42(1), 89-92.
de la Fuente, R., Ruth, T. J., Sossi, V., Schulzer, M., Caine, D. B., & Stoessl, A. J. (2001). Expectation and dopamine release: mechanism of the placebo effect in Parkinson's disease. Science, 293, 1164-1166.
Evans, F. J. (1974). The placebo response in pain reduction. In J. J. Bonica (Ed.), Advances in Neurology (pp. 289-296). New York: Raven.
Graham, D. T. (1972). Psychosomatic medicine. In N. S. Greenfield & R. A. Sternbach (Eds.), handbook of psychophysiology (pp. 839-924). New York: Holt, Rinehart & Winston.
Harrington, A. (Ed.). (1997). The placebo effect: An interdisciplinary exploration. Cambridge, Ma.: Harvard University Press.
Hering, E. (1878/1964). Outlines of a theory of the light sense. Cambridge, Ma.: Harvard University Press.
Hilgard, E. R. (1980). The trilogy of mind: Cognition, affection, and conation. Journal for the History of the Behavioral Sciences, 16, 107-117.
Hrobjartsson, A., & Gotzsche, P. C. (2001). Is the placebo powerless? An analysis of clinical trials comparing placebo with no treatment. New England Journal of Medicine, 344(21), 1594-1602.
Hurvich, L. M., & Jameson, D. (1957). An opponent-process theory of color vision. Psychological Review, 64, 384-404.
Hyman, S. E. (1994). Another one bites the dust: An infectious origin for peptic ulcers. Harvard Review of Psychiatry, 1, 294-295.
Ikemi, Y., & Nakagawa, S. (1962). A psychosomatic study of contagious dermatitis. Kyushu Journal of Medical Science(13).
James, W. (1890/1980). Principles of Psychology. Cambridge, Ma.: Harvard University Press.
Jewett, D. L., Fein, G., & Greenberg, M. H. (1990). A double-blind study of symptom provocation to determine food sensitivity. New England Journal of Medicine, 323, 429-433.
Kamin, L. J. (1969). Predictability, surprise, attention, and conditioning. In B. A. Campbell & R. M. Church (Eds.), Punishment and aversive behavior (pp. 279-296). New York: Appleton-Century Crofts.
Kihlstrom, J. F. (1987). The cognitive unconscious. Science, 237(4821), 1445-1452.
Kinsbourne, M., & Wood, F. (1975). Short-term memory processes and the amnesic syndrome. In D. Deutsch & J. A. Deutsch (Eds.), Short-term memory (pp. 257-291). New York: Academic Press.
Kleitman, N., & Richardson. (1938?). Report of "Mammoth Cave" experiment.
Ladd-Franklin, C. (1929). Colour and colour theories. New York: Harcourt, Brace.
Leuchter, A. F., Cook, I. A., Witte, E. A., Morgan, M. M., & Abrams, M. (2002). Changes in brain function of depressed subjects during treatment with placebo. American Journal of Psychiatry, 159, 122-129.
Loomis, A. L., Harvey, E. N., & Hobart, G. A. (1935). Electrical potentials of the human brain. Journal of Experimental Psychology, 21, 127-144.
Luparello, T. J., Leist, N., & Lourie, C. H. (1970). The interaction of psychologic stimuli and pharmacologic agents on airway reactivity in asthmatic subjects. Psychosomatic Medicine, 32, 509-513.
Luparello, T. J., Lyons, H., Bleecker, E. R., & McFadden, E. R. (1968). Influences of suggestion on airway reactivity in asthmatic subjects. Psychosomatic Medicine, 30, 819-825.
Maier, s. F., & Seligman, M. E. P. (1976). Learned helplessness: Theory and evidence. Journal of Experimental Psychology: General, 81, 94-100.
Marshall, B. J. (1995). Helicobacter pulori in peptic ulcer: Have Koch's postulates been fulfilled? Annals of Medicine, 27, 565-568.
Marshall, B. J., & Warren, J. R. (1984). Unidentified curved bacilli in the stomach of patients with gastritis and peptic ulceration. Lancet, 1, 1311.
Maytom, M. C., Derry, F. A., Dinsmore, W. W., Glass, C. A., Smith, M. D., Orr, M., & Ostrloh, I. H. (1999). A two-part pilut study of sildenafil (VIAGRA) in men with erectile dysfunction caused by spinal cord injury. Spinal Cord, 37, 110-116.
McGinn, C. (1991). The problem of consciousness : essays towards a resolution. Oxford, UK ; Cambridge, Mass., USA: B. Blackwell.
McGinn, C. (1999). The mysterious flame : conscious minds in a material world ( 1st ed ed.). New York, N.Y.: Basic Books.
McQuay, H., Carroll, D., & Moore, A. (1995). Variation in the placebo effect in randomised controlled trials of analgesics: All is as blind as it seems. Pain, 64, 331-335.
Mineka, S., & Kihlstrom, J. F. (1978). Unpredictable and uncontrollable events: A new perspective on experimental neurosis. Journal of Abnormal Psychology, 87(2), 256-271.
Nomura, A., Stemmermann, G. N., Chyou, P.-H., Perez-Perez, G. I., & Blaser, M. J. (1994). Helicobacter pylori infection and the risk for duodenal and gastric ulceration. Annals of Internal Medicine, 120, 977-981.
Overmier, J. B., & Murison, R. (1997). Animal models reveal the "psych" in the psychosomatics of ulcers. Current Directions in Psychological Science, 6(6), 180-184.
Overmier, J. B., & Murison, R. (2000). Anxiety and helplessness in the face of stress predisposes, precipitates, and sustains gastric ulceration. Behavioural Brain Research, 110, 161-174.
Panksepp, J. (1992). A critical role for "affective neuroscience" in resolving what is basic about basic emotions. Psychological Review, 99(3), 554-560.
Rescorla, R. A. (1967). Pavlovian conditioning and its proper control procedures. Psychological Review, 74, 71-80.
Richter, C. P. (1922). A behavioristic study of the activity of the rat. Comparative Psychology Monographs, 1, 1-55.
Schacter, D. L. (1987). Implicit memory: History and current status. Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 13, 501-518.
Scoville, W. B., & Milner, B. (1957). Loss of recent memory after bilateral hippocampal lesions. Journal of Neurology, Neurosurgery & Psychiatry, 20, 11-21.
Searle, J. R. (1983). Intentionality, an essay in the philosophy of mind. Cambridge Cambridgeshire ; New York: Cambridge University Press.
Searle, J. R. (1992). The rediscovery of the mind. Cambridge, Mass.: MIT Press.
Searle, J. R. (1999). Consciousness. Annual Review of Neuroscience, in press.
Seligman, M. E. P., & Maier, S. F. (1967). Failure to escape traumatic shock. Journal of Experimental Psychology, 74, 1-9.
Seligman, M. E. P., Maier, S. F., & Solomon, R. L. (1971). Unpredictable and uncontrollable aversive events. In F. R. Brush (Ed.), Aversive conditioning and learning. New York: Academic Press.
Selye, H. (1956). The stress of life. New York: McGraw-Hill.
Shapiro, A. K., & Shapiro, E. (1997). The powerful placebo: From ancient priest to modern physician. Baltimore, Md.: Johns Hopkins University press.
Spanos, N. P., Stenstrom, R. J., & Johnson, J. C. (1988). Hypnosis, placebo, and suggestion in the treatmet of warts. Psychosomatic Medicine, 50, 245-260.
Spanos, N. P., Williams, V., & Gwynn, M. I. (1990). Effects of hypnotic, placebo, and salacylic acid treatments on wart regression. Psychosomatic Medicine, 52, 109-114.
Spiro, H. M. (1986). Doctors, patients, and placebos. New Haven: Yale University Press.
Squire, L. R., & Knowlton, B. J. (1995). Memory, hippocampus, and brain systems, The cognitive neurosciences. (pp. 825-837). Cambridge, MA, US: The MIT Press.
Squire, L. R., & Zola-Morgan, S. (1991). The medial temporal lobe memory system. Science, 253, 1380-1386.
Talland, G. A. (1965). Deranged memory; a psychonomic study of the amnesic syndrome. New York,: Academic Press.
Tulving, E., & Donaldson, W. (1972). Organization of Memory. New York, N.Y.: Academic Press.
Velmans, M. (2002). How could conscious experiences affect brains? Journal of Consciousness Studies, in press.
Warrington, E. K., & Weiskrantz, L. (1968). New method of testing long-term retention with special reference to amnesic patients. Nature, 217, 972-974.
Warrington, E. K., & Weiskrantz, L. (1970). Amnesia: Consolidation or retrieval? Nature, 228, 628-630.
Weiner, H. (1977). Psychobiology and human disease. New York: Elsevier.
Weiss, J. M. (1972). Influence of psychological variables on stress-induced pathology. In R. Porter & J. Knight (Eds.), Physiology, emotion and psychosomatic illness (Vol. 8, pp. 253-265). Amsterdam: Elsevier.
Winograd, T. (1975). Frame representations and the declarative/procedural controversy. In D. Bobrow & A. Collins (Eds.), Representations and understanding: Essays in cognitive science (pp. 185-212). New York: Academic.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn