absolutely disgusting. Сын

Большие города пахнут иначе. Только разгоряченные двигатели, моющие средства для стекол, запах расколов в асфальте – нет запаха человека, нет его присутствия – в этом случае, зловоние пота в общественном транспорте и переполненных скверах становится не в счет, ввиду особенностей больших городов,  где холодные массивы зданий и раскаленные набережные способны загубить все человеческое. Я потерял сон в переулках, тесноте безлюдных улиц, дворах-колодцах, шумных проспектах, ярких огнях, тусклых лампах рекламных щитов. В мутных глазах, озерах городских парков детском лепете тихом шорохе листьев шепоте за спиной. 
Вибрации подвалов ночных клубов. Пальцами по затхлым стенам, подальше от шума, в место, которого нет, в поисках «зоны комфорта». Бегом прочь от вездесущего треска, ревербераций и рева, скрежета, исходящего от стен. Зачем сюда приходил? Расслабься – сказали тебе – будь собой, все наладится. И ты пошел вдоль дорог, несуществующих на картах, к открытым гробницам музыки и трясущихся тел. Стакан за стаканом – зона комфорта все дальше, все сильнее мерещится вдалеке – убегает, значит. Прячется в самой в мире грязной уборной, в одной из кабинок. «Дерьмово выглядишь, парень» - «еще бы» - рвется рвотой наружу, на пол, обувь и руки – я вытираю их дешевыми полотенцами, которые рвутся по центру, когда их отрываешь.
«Может, хочешь, чтобы тебе полегчало?» - жадно киваю, открыв один глаз – стараюсь убедиться, что в следующий раз не придется вытирать еще и штаны. Через пару минут что-то мягко тает во рту – «держи лекарство» - доктор испаряется, вытащив тебя на мягкий диван с четным количеством следов от окурков. «Вот оно, «зона комфорта» - о которой все говорили». Пытаешься осмотреться -  те же самые стены, тот же самый прокуренный воздух с бесконечным количеством дополнительных химических элементов. Через какое-то время замечаешь себя со стороны: глаза широко открыты, пялишься в зеркало, словно впервые его увидел. Музыка становится громче, треск сменяется ритмом, светящимся в пространстве. Окружение словно танцует, заигрывает, зазывает. Вместе с эйфорией накатывает странное чувство – страх и трепет, возбуждение, другой поток жизни.
Это не «зона комфорта» . Это место ужасно. Субъекты человеческой жизни бесцельно дергаются в музыке, разложившейся на кирпичики. Каждый можно пощупать, каждый можно узнать, но сдвинуть с места нельзя – некое правило не позволяет. Правило повсюду, невидимо бдит, чтобы ты не сделал случайного шага и подавляет любое желание сделать его. Желание все растет. На стене замечаешь автомат с бесплатными презервативами неизвестной давности. Надпись гласит: «сорок копеек» - несуществующая цена, смотрящая с высоты своей давней смерти на то, что получается при ее отсутствии – человеческий эмбрион. И мысль об эмбрионах захватила меня, понесла так далеко – в самое детство, в моменты рождения и дальше – в не существование и круг замкнулся. Ты снова видишь себя со стороны, но теперь это не совсем ты, в какой – то степени, все же Я. – Неизвестное доселе ощущение, перевоплощение в человека. Которому больше нечего терять.