Одиночество

 Самая сложная работа состоит из простых операций. Для её организации следует усвоить ряд элементарных приёмов: выработать для себя режим.Самое плодотворное время в жизни человека между пятью и шестью часами. Но, увы, этот час я просыпаю. Я просыпаюсь в восемь часов утра, завтракаю и иду за покупками. Затем готовлю обед и отдыхаю – читаю, занимаюсь домашними делами. Лучше всего спать ложиться в 21 – 22 часа, но в это время по телевидению идут новости, и ко сну приходится отходить позже. А какой ещё может быть режим у пенсионерки?
 - Болеющий и страдающий пусть берёт себе в помощь книгу – в мире нет лекарства её сильнее, - говорит древняя восточная мудрость.
 Пользуясь этим советом, я читаю книги. Они уводят меня в далёкое прошлое. Вечером я смотрю телевизор. Кроме новостей я люблю слушать концерты. Звучат песни, и душа моя подпевает. Ах, песня, что можешь ты сделать с сердцем человека! Когда-то я любила и сама петь, но к старости голос утратил красоту и я могу только ворчать себе под нос.
 Я ни к кому не хожу в гости, ни с кем не распространяю своего знакомства далее пожелания доброго здоровья. Дело в том, что я трудно схожусь с людьми. Меня трудно переубедить в чём-либо и это приводит к недоразумениям, а я этого не хочу.
Дни я провожу в созерцании и чтении книг. Прочитанное наводит меня на воспоминания и передо мною разворачиваются картины прошлого. Муж мой любил охоту и рыбалку. Он ходил рыбачить на сутки и более. Иногда и я ходила с ним пообщаться с природой. Мы разбивали палатку на берегу Иртыша. Муж ловил рыбу, а я собирала щавель, дикий лук, цветы для букета. Вечереет. Солнце село, но ещё светло. Птицы щебечут, молодая трава блестит изумрудом. Алый свет вечерней зари тускнеет, наконец, румяное небо синеет. От Иртыша веет сыростью. Птицы засыпают. Всё темней и темней. На синем небе выступают звёзды.
 Итак, мы отправились с мужем на рыбалку с ночевой. Теперь я должна познакомить вас со своим мужем. Николай среднего роста, с длинным носом, карими глазами, тёмными волосами и полными губами. На охоту он ходил один. У него было двуствольное ружьё. Стрелял он метко. Он попадал белке в глаз. Была у него и собака – крапчатый сеттер Руслан. На охоте Руслан был неутомим, и чутьё он имел отличное. Николай с ним добывал тетеревов и уток. Николая нельзя было назвать весёлым человеком. Зато никто не сравнится с ним в искусстве ловить рыбу.
 С этим-то человеком и отправилась я на рыбалку. Мы заночевали на берегу Иртыша.
У Иртыша один берег горный, а другой луговой. Рыба в Иртыше водится, особенно чебак. Река катила синие волны. Ночь тёплая. Мы возле реки разожгли костёр, сварили уху, вскипятили чай, достали из рюкзака хлеб, картофель, яйца и принялись ужинать. Ветра нет, тихо. Николай бросил несколько веток в огонь. Ветки дружно затрещали, повалил дым. В лугу кричали коростели. Над нами со свистом промчались утки.Слышно было, как они спустились на реку недалеко от нас. Начало холодать. Мы залезли в палатку и уснули.
 Воспоминания уводят меня всё дальше и дальше от сегодняшнего дня, и вот я уже мысленно витаю в местах, где прошла моя молодость. Николай любил охоту. Охота с ружьём и собакой прекрасна, но я не родилась охотником, и мне трудно было понять Николая. С каким наслаждением он до зари выходил на крыльцо! На небе кое-где мигают звёзды. Шумят деревья. Идёт охотник, торопится. Алеет край неба, светлеет воздух, яснеет небо. Поют жаворонки, и тихо всплывает солнце. Сердце охотника встрепенулось, как птица. Вот и лесок, а за ним болото, куда идёт Николай. Чибисы вьются над болотом. Как вольно дышит грудь, как крепнет человек, охваченный дыханием весны! Кто, кроме охотника, испытал, как отрадно бродить по лесу, по лугам, по полям?
 Всё это испытал Николай. Бродит целый день. Но вот наступает вечер. Заря запылала на полнеба. От деревьев побежали тени. Наконец, солнце село. Зажглись звёзды. Воздух наливается мглою. Пора домой. Закинув ружьё за спину, идёт он домой, несмотря на усталость. А между тем наступает ночь. Всходит луна. Наконец, он приходит домой и заваливается спать.
 А летом? Весело пробирается Николай между двумя стенами высокой ржи. Колосья тихо бьют по лицу, васильки опутывают ноги. Вот и лес. Тишина. Шляпки грибов выглядывают сквозь травы. Был прекрасный июльский день. С утра небо было ясно. Утренняя заря разлилась румянцем. Солнце мирно всплыло под тучкой. Верхний край её засверкал. Около полудня появилось множество облаков. Подобно островам на реке они не трогаются с места. Они пронизаны светом. К вечеру эти облака исчезают. На месте, где закатилось солнце, недолгое время стоит алое сияние, и появляется первая вечерняя звезда. В воздухе пахнет полынью и рожью. В такой вот день Николай пошёл охотиться на тетеревов. Целый день он бродил по лесу. Он настрелял краснобровых петухов и, когда погасла вечерняя заря, решил вернуться домой. Пришёл он поздним вечером и завалился спать.
 В начале августа стояла жара. В это время днём собака, высунув язык, лежит где-нибудь в тени. Но Николая никакой зной не мог удержать дома. Долго он бродил, долго собака безрезультатно рыскала по кустам, наконец, он вышел к роднику. Около родника зеленеет травка, разрослись дубовые кусты. Николай напился и прилёг в тени. Но и в тени было душно. Солнце так и било с синего неба. Николай был подавлен жарой. Жара отнимала у него все силы. Домой он пришёл без трофеев и без сил. Почему же ему не сиделось дома? Так велика была страсть поохотиться, что он не в силах был усидеть дома.
 А как хорош лес осенью! Ясный осенний день. Берёза, словно в сказке, вся золотая вырисовывается на голубом небе. Свежий ветер гонит осенние листья. В начале сентября Николай охотился на уток. Вокруг села много болот, а в болотах водились утки всевозможных пород.
 А в зимние дни Николай ходит по сугробам за зайцами. Хорошо дышать морозным воздухом, щурясь от ослепительного сверкания снега. Как прекрасна природа! Как хорошо на душе! Хорошо-то хорошо, но дома тоже есть дела и их кто-то должен делать, а Николай этого не понимал. Для него существовали только охота да рыбалка. Он круглый год то на охоту ходил, то на рыбалку, забывая о домашних делах. Все хлопоты о доме и детях ложились на мои плечи. Муж в свободное от работы время отдыхает на лоне природы, а у меня свободного времени не было, и отдыхать было некогда.
 Женились мы по любви, но кончилось всё разводом. Мне было жаль своей любви. Какое это огромное счастье любить и быть любимой! И какой ужас чувствовать, что сваливаешься с этой высоты! Когда мы развелись, дети уже жили отдельно от нас. Я осталась одна, и поговорить не с кем. Что за жизнь без хорошего разговора! Но со временем я привыкла к одиночеству. Всё проходит, пройдёт и жизнь. Но ничего не проходит бесследно, каждый шаг наш имеет значение для нашей жизни.
 В молодости я мечтала о счастье, но, видно, так и умру, не повидав, какое оно есть. У моих детей его тоже не видать. Может быть, внуки дождутся, а мне уже и думать пора бросить о нём. К чему мне земное счастье, если я уже каждый день могу умереть от старости?
 Невестка моя Ольга решила, что сын её может быть счастлив, только живя за границей, и посоветовала ему получить такую специальность, которая в России пока не нужна. Теперь Игорёк уехал в Германию на поиски счастья. Может быть, найдёт.
 Хлопотно с детьми. Одного учи, другого лечи, а выросли – ещё больше хлопот. Я-то своих детей уже вырастила, выучила – сделала своё дело. Теперь живу одна потихоньку: кушаю, пью да сплю. Больше ничего мне уже не надо. Всё у меня есть, кроме здоровья. Зубов нет, поясницу ломит, сердцебиения и всё такое прочее. Болею, да ведь годы! Уже восемьдесят! Не век же вековать, пора и честь знать. А счастье, как и здоровье: когда оно есть, его не замечают. Но пройдут годы, - и вспомнишь о счастье.
 Всё же я была счастлива, когда приехала на жительство в город Павлодар, а точнее, когда получила квартиру в Павлодаре. Из села переехать в город не мудрено. Главное, иметь свой собственный угол. Но и до этого город меня оглушил. Меня давили впечатления от города. Удобнейшая вещь керосиновая лампа, но лучше всё же электричество. Какое же это чудо - обольстительные электрические лампочки! Немало времени прошло, пока я привыкла к тому, что вечером можно щёлкнуть выключателем и электрические лампочки загорятся ярким светом. В ванной плещется горячая вода, и не надо греть её на керосинке. О школе и говорить не приходится. Двухэтажное кирпичное здание, а не деревянная хибара, показалось мне дворцом.
Уютные вечера в собственной квартире. Ученические тетради и планы не в счёт, ведь над столом светит электрическая лампа. Разве это не счастье?
 Пролетели годы. Я привыкла к городской жизни и мало-помалу стала забывать деревню. В памяти стёрлась керосиновая лампа и улицы, заваленные сугробами. Неблагодарная! Я забыла свою колыбель, где прошли моё детство и юность, где я получила образование и начинала трудовую деятельность. Правда, изредка, когда я ложилась спать, какие-то обрывки воспоминаний посещали меня.
 Весна. Я иду со школы, хлюпая по лужам. Со мной неразлучные друзья с фонарём. Они провожают меня до самого дома, удлиняя свой путь, чтобы посветить мне фонарём. А вой метели в зимние вечера?
- Всё-таки хорошо, что я начинала трудовую деятельность в сельской школе, - думала я. – С сельскими учениками легче работать. Я приобрела опыт работы и не боюсь, что не справлюсь с коллективом учеников.
 Но приходит сон и обрывает мои мысли. В чём механизм сна? Я не понимаю, что значит сон. Как засыпают мозговые клетки? Но главное, что они отдыхают.
 Всё же я решила съездить в родную деревню. Добраться до неё можно таким образом: вечером поехать поездом до Москвы, потом на гомельском поезде доехать до станции Р, а от неё двенадцать вёрст идти пешком.
 Я взяла отпуск и, проделав этот путь, оказалась на земле моих предков. Дни стояли хорошие. Целую неделю в небе ни облачка. Казалось, что мир так и создан с голубым небом, с прозрачной рекой, с жарой и речной прохладой.
 Праздничным утром над селом солнце сияло золотом, а река казалась неподвижной. Чирикали воробьи. По деревенской улице я иду со своей роднёй. Собрались мы у моего дяди по случаю престольного праздника в моём родном селе. Престольный праздник – святое дело. Гулянье до  упаду, пока все винные сусеки не опустеют окончательно. Мы шли по улице, где всё было по-праздничному. Село расположено на холмах, внизу протекает река. У запруды возле мельницы растут задумчивые вербы, а за рекой зеленеет роща.
 Мы сели на скамеечке возле дядиного дома. Над нами шумели в ветвях вербы весёлые воробьи. Лучи солнца золотили кроны деревьев. Дядя мой работал продавцом в магазине. Работает он без выходных и праздников. Каждое утро он идёт в магазин, открывает дверь, и магазин наполняется покупателями. В магазине пахнет хлебом, мышами, хозяйственным мылом, ситцем. Во всю стену стоят сосновые полки с товаром. Простояв целый день на ногах за прилавком, он возвращается домой. Но сегодня по случаю праздника он дома. Гостей встречать должен хозяин.
 Между тем по улице бегали ребятишки, на скамеечках старики вели оживлённый разговор, а мы уже сидели у дяди за столом. Сам хозяин сидел во главе стола, по левую руку от него сидела жена, а по правую руку - сестра. Остальные гости располагались так, как им нравилось.
 Гости дружно принялись за еду. Почти одновременно опускались в миску ложки, поднимались и опрокидывались. Темп еды медленный. Покончив с лапшой, приступили к мясу да студню. Тут и самогоночка не помешает, хватив по рюмочке, развязались языки. Пошли разговоры. Перебивая друг друга, сообщали деревенские новости и вспоминали прошлые события.
 Я вспомнила о своём крёстном Симеоне. С войны он вернулся без единой царапины. Стал работать председателем колхоза. Председатель всем нужен, все стараются угостить самогоном за оказанную помощь. Так и привык к выпивкам, и совсем спился.
Идёт потихоньку беседа, а за окном кипит жизнь. Уже по всей улице разносятся голоса, где-то звенит гармонь. Послышалась песня.
- А давайте, и мы споём, - предложила хозяйка.
 Все согласились с её предложением. И вот полилась песня, выплеснулась во двор, и потекла мелодия по улице. Окно распахнуто настежь, чтобы вся улица могла слышать песню.
- В жизни раз бывает
 Восемнадцать лет, - звучат слова песни.
 Прохожие оглядываются на дом, откуда доносятся эти слова. Дом, в котором поют, состоит из двух комнат. Передняя комната служит и прихожей, и кухней, и столовой, но сегодня по случаю праздника гости собрались в горнице. Во двор выходят два окна. В палисаднике под окнами цветут георгины, а за домом растут малина, яблони и овощи на грядках. За огородами струит свои воды река. Двор чисто подметен, у ворот скамеечка. В сарае живёт корова Красуля, но сейчас она в стаде. Ухаживает за Красулей хозяйка. Она таскает воду из реки, заготавливает торф на топливо и  сажает грядки. От этой работы руки её чёрные, крестьянские и сама она загорелая. Лицо её от солнца покраснело, нос облупился.
 Вечерами на крыльце славно ей сидится, спокойно думается в ожидании мужа с работы. Хорошо вокруг! Двор она ежедневно мела и было так чисто! Цветы в палисаднике успокаивают, приятно смотреть на них. Но сегодня праздник. Хозяин дома. Он угощает гостей, слушает их беседу и поёт вместе с ними. Солнечные лучи осторожно проникают в горницу. Упав на некрашеный пол, приглушаются.
 После щедрого угощения мы пошли на площадь посмотреть на танцы. Мы шли по улице, а вслед нам улыбались старики и бабы. А вот и танцоры в плотном кругу любопытных зевак. Присоединились и мы к ним. Молодёжь веселилась: танцевала да посмеивалась. На веселье глядели угасающее солнце да шелестящие вербы. Заглядывали на них через тыны подсолнухи, а с вышины глядели небо и белые облака.
 Как хорошо село в вечерний час! Ласково светятся окна домов, деревья шелестят листвой, бесшумно катится река, а нам пора возвращаться под кров дядиного дома. Мы идём по улице. Привалившись к забору, дремлет Симеон. Солнце бьёт в лицо Симеона, освещая мешки под глазами и сухие потрескавшиеся губы. Мы растормошили его. Симеон оторвал голову от лацкана пиджака и поглядел на нас стеклянными глазами.
- Ты меня уважаешь? – спросил он.
- Уважаю. Вставай, пойдём домой.
 Симеон выпрямился. Оторвав спину от забора, покачнулся. Он начал падать, но не упал, а побежал вперёд. Потом ещё раз покачнулся, но мы его поддержали. Общими усилиями довели мы его до дома, а после нашего ухода на улице стало пусто.
 На другой день праздник продолжался. За день гости поменялись, но к вечеру компания распалась. Гости разошлись. Хозяйка так умаялась с гостями, что уснула крепким сном, а дядя, лучась радостью, расхваливает мне своего сына.
- Сын мой родителей уважает. Вы, говорит, самые главные в доме, - говорит дядя, и так хорошо сияет его лицо, такая радость за сына.
- Вот это и есть счастье, - думала я, глядя на дядю. – Наше счастье в детях. Если дети нас любят и ценят, мы счастливы. Вот дядя счастлив, потому что сын его уважает и ценит.
 Солнце понемногу спускалось к лугу, бежали тени, предзакатно розовела река. Над землёй струился прохладный воздух, над селом уже висели две крупные звезды, а луна сверкала холодно, словно льдинка. Дядя сидел задумчивый, не замечая ни заходящего солнца, ни реки. Я глядела на умиротворённого дядю, на то, как  тихо опускается на землю лунная ночь. На улице понемногу пустело. На лавочках отсидели. Всё, что было попили, поели. Праздник кончился. Только парни ещё прогуливали своих возлюбленных.
 Мы наслаждались деревенской тишиной, тёплым вечером и луной. Пора и нам спать. Дядя встал. Маленький дядя на фоне луны казался крупным. Лицо его покрыто мелкими морщинами. Заплетающимся языком он пожелал спокойной ночи и пошёл на свою кровать.
 Над селом висела яркая луна. Как хороша ночь! Как сияет небо, как славно лежит село, спокойно спящее перед новым рабочим днём. Покой и мир, радость отдыха и счастье утреннего пробуждения лежат в притихших палисадниках, струятся ночной прохладой, дышат снами за окнами. Сонная луна ленится двигаться по небу и приходится самой земле вращаться перед ней. Но я спала и ночного великолепия не замечала. А ночное время струилось рекой, движением хвоста Большой Медведицы.
Август. Конец лета дарит своё последнее тепло, а село спит беспробудно после весёлого праздника яблочного Спаса. Я довольна была встречей с родиной  и родными людьми. Я была счастлива. Счастье бывает большое и маленькое. А у меня какое счастье? Наверно маленькое, зато не одно. Счастье – вещь непостоянная. В жизни, как на рыбалке: то клюёт, то не клюёт. Иногда и у меня клевало.
 Всё чаще я вспоминаю детство. В воспоминаниях родное гнездо видится уютным, хотя я хорошо знаю, что оно было тесным и нечистым. Сколько мух было! Русская печь занимала половину избы. В красном углу стоял стол, а в пороге – кухонный стол. Четвёртый угол занимала кровать. Я любила лежать на печи, наблюдая за тем, что происходит в комнате. Возле печи хлопочет мать, об ухват трётся рыжий кот.
- Кис-кис! – зову я его к себе на печку.
 Кот отвечает на мою ласку громким мурлыканьем. Мне это нравится. Но не всё же время проводить на печке? На улице тоже интересно проводить время. Избы шли в один ряд, а между ними – колхозные посевы. За огородами начинается спуск в овраг.
По скату вилась тропинка, а внизу протекал ручей. На противоположном берегу – крутой подъём, там находится ещё один посёлок. Сидя на краю обрыва, я смотрела на закат солнца, а после его захода пригоняли стадо, и я с подругами бежала за коровой. Потом всё смолкало, и наступала темнота.
 Подоив корову, мать приносила ведро с молоком и ставила на скамью. Процедив его в кувшины, она немножко отливала его в блюдечко для кота. Парное молоко полезно пить, и я выпивала кружку парного молока, хотя оно мне и не нравилось.
 Утром во всё горло кричал петух. Мать вставала и растапливала печь. С восходом солнца вставала и я. На зелёных кустах, которые росли по другую сторону улицы, сверкала роса. Я выгоняла гусей на лужок. Гуси мирно разговаривали, и только гусак, увидев меня, бросался с громким гоготом, норовя ущипнуть. Вот он, переваливаясь с ноги на ногу и вытянув шею, подбежал ко мне и что-то прошипел. Когда он вернулся к своему стаду, все гуси его одобрительно приветствовали: го-го-го!
 Всё-таки, счастливая пора – детство, и хотя оно у меня было не такое уж и счастливое, а вспоминается с удовольствием. А юность? Как хороша молодость! Какая бы она ни была, а в воспоминаниях остаётся только что-то радостное. И как страшна смерть, которая уже не за горами. Лучше о ней не думать!
 Да, жизнь уже прошла, её никак не вернёшь. Вздремнёшь, и вдруг просыпаешься. Тело такое, точно отлежала его. И лезут в голову мысли о смерти. Повернусь на другой бок – о смерти уже забыла, но в голове бродят нудные мысли о дороговизне, о кризисе. А немного погодя, опять думаешь, что жизнь уже прошла и не вернёшь её. Не спится: то мешает спать боль в костях, то заботы. Поворачиваюсь с боку на бок. Погляжу на окна и не пойму: то ли Луна светит, то ли уже рассвет. Вставать ещё рано, лежу и мечтаю.
 Родина, Россия! Я мысленно хожу по сельским улицам своей родины, захожу в знакомые дома, встречаюсь с родными и знакомыми. Вот уже стала забываться, и вдруг заснула крепким  сном. Я спала в тёплой комнате, в мягкой постели, укрытая одеялом.
 Утром я встала и поглядела в окно: тихо, голые тополя стоят неподвижно. Скоро Новый год. В углу у меня стоит маленькая искусственная ёлочка. Дверной проём в смежную комнату я украсила мишурой. При свете люстры она переливается всеми цветами радуги, и у меня на душе светлеет.
 Иногда приезжает ко мне сестра Анна. Мы садимся с ней за стол и с азартом играем в подкидного дурака. Анна в случае проигрыша расстраивается. Везение в игре для неё вопрос самолюбия. А я играю в карты ради процесса игры. Мне всё равно, кто выиграет, но по-честному. Поддаваться Анне я не собираюсь, но это её обижает. Иногда это кончается недоразумением, но в следующий её приезд мы снова садимся за карты. Играем до вечера. Сумерки. Снег лениво кружится около тополей и ложится на балкон, на крыши. Наконец, на город опускается вечерняя мгла. Анна уходит, и я опять одинока. Утихшая тоска появляется вновь. Тоска не знает границ, тем не менее, её не видно. Её не увидишь и днём с огнём.
 Хочется говорить. О чём? Мало ли о чём можно говорить! Но говорить мне не с кем, зато думать никто не мешает. Думать и вспоминать. Я легла в постель. Лёжа, дышу в подушку и думаю. Время идёт, а я лежу в постели и не сплю. Я слушаю. Какая-то сила стучит кулаками по окну, мечет и рвёт, воет и плачет. Жалобный плач за окном наводит тоску. А ветер гуляет, как пьяный. Небо сквозь тёмную ночь сыплет на землю хлопья снега. А ветер не даёт этому снегу ложиться на землю и кружит в потёмках, как ему хочется. Иногда я взглядываю на окно, за которым бушует метель. Наконец, я уснула. За окном злится вьюга, а я сплю.
 Когда я утром открыла глаза, в предрассветном окне увидела успокоившиеся тополя. Я вышла в маленькую прихожую, из которой прошла в зал. За этой комнатой есть ещё другая, для гостей. Сейчас тут никого нет, кроме кота. Вот он выбегает мне навстречу с задранным вверх хвостом. Он трётся о мои ноги, громко мурлыкая, даёт знать, что рад меня видеть. И я ему верю, потому что животные всегда искренни. Мне хочется, чтоб не кот ласкался ко мне, а внучек, но мне ни разу не пришлось этого испытать. Ольга возила детей к своей матери, а я их почти не видела.
Однажды я ездила к ним гостить. Игорьку тогда было лет восемь. Стройный, темно-русый, с чёрными глазами он походит на Ольгу. У моих внуков постоянно были какие-то дела. До обеда они занимались в школе, затем играли с друзьями во дворе, потом готовили домашние задания.
- Как живёшь, внучек? – спросила я Игорька.
- Нормально. Мне мама обещала купить сотовый телефон.
- А папа?
- Папа занят. Ему некогда с нами возиться, ему надо деньги зарабатывать.
 Сыну моему надо деньги зарабатывать, чтоб семья его не испытывала нужды. Ему некогда повидаться с матерью и внуки не считают меня своей родной бабушкой.
Размечталась! Пора и обед готовить. Я пошла на кухню и принялась варить суп, поглядывая на часы художественной работы. На них изображены каменный цветок, хозяйка горы и мастер. Фигуры имеют такой вид, что мне кажется, они вот-вот сойдут с горы ко мне в кухню. В этой вещи столько красоты, что душу наполняет благоговейное чувство. При виде такой красоты я забываю всё земное и погружаюсь в мечты. Сказы Бажова! Они уводят меня в сказку.
 Часы исправно отстукивают время, и вот уже близится вечер. У соседей празднуют Курбан Айт. Гости шумят, выходят на лестничную площадку курить. Ночь. Шум становится громче. Наконец, разразился скандал. Абай работает вахтовым методом по 15 дней. Пока он на работе, жена ему изменяет.
- Я не требую любви, но зачем обманывать? - кричит Абай. – Не любишь, скажи прямо.
 Абай и его жена стоят лицом к лицу и в гневе наносят друг другу оскорбления. Кажется, никогда в жизни они не сказали столько жестоких слов, сколько сказано сейчас. Несчастные люди  эгоистичны, злы, жестоки и не способны понимать других людей.
 Гости разбежались, уехала и жена с дочерью к матери. Абай остался один. Он метается по квартире и что-то замышляет. Гнев его не остыл, мысли жестоки. Зло своё он стал вымещать на мебели. Он стал разбивать мебель об пол, в доме стоял страшный грохот. Я вышла посмотреть, что там творится.
- Тётя Шура, смотрите, я всё поломал, - говорит мне Абай. – Всё это я купил на свои деньги и не хочу, чтоб эта мебель осталась ей.
- Совершая этот погром, ты своей головой думал или за неё спиртные пары думали? – спросила я его. – После того, что ты натворил, тебе нужно уходить отсюда и никогда больше не появляться.
- Я уйду. Ведь она мне изменяла с моим же другом.
- А зачем ты таких друзей заводил? Сам виноват.
- Я ей верил, а она, оказывается, гулящая женщина. Да, тётя Шура, она гулящая?
- Я в ваши дела вмешиваться не собираюсь. Разбирайтесь сами, но тебе лучше уйти отсюда.
- Я ухожу.
- Уходи и больше не возвращайся, иначе тебе головы не сносить.
 Абай ушёл, оставив в квартире погром. Но, спустя несколько дней, он снова вернулся, чтобы наделать новых глупостей.
 Наступил новый день. В магазинах торговля в разгаре. Слышен монотонный гул голосов. Пришла в магазин за покупками и Полина. Она живёт под квартирой Абая, этажом ниже. Одной ей и нужна всего одна булка хлеба, но она покупает две булки.
- Зачем Вам столько много хлеба? – спрашиваю я.
- Я много хлеба кушаю.
- А мне и одной булки хватает на неделю.
- Я в детстве наголодалась да чтоб ещё и сейчас хлеб экономила! Я люблю хлеб.
- От хлеба полнеют, а я не хочу полнеть.
- Каждый поступает по своему разумению.
- А как Вам вчерашний погром?
- Абай стучал, будто мне по башке.
- Так он же мебель разбивал об пол.
- Сегодня у меня голова разламывается от его стука.
- Ну, вот мы и пришли домой. Сегодня уже никто стучать не будет, отдыхайте.
 А после обеда ко мне пришла соседка Катя. Ей уже около семидесяти лет. Она низенькая и полная. Одета она в гамаши, обтягивающие толстые короткие бёдра, и вязаную кофту. Она сидела у меня часа три и не думала уходить, хотя уже был вечер. Мне уже пора готовить ужин. Но когда же, наконец, уйдёт гостья? От чая она отказалась, ссылаясь на то, что только что пила дома. Она говорит и говорит о своих болезнях, а мне под её монолог до смерти хочется спать. Глаза закрываются сами, а я изо всех сил борюсь со сном, но Катя сидит в кресле и как будто ждёт чего-то.
 Не всякий умеет вовремя замолчать и вовремя уйти. Нередко даже воспитанные люди не замечают, как их присутствие утомило хозяина. И Катя не замечала  ничего вокруг, а всё говорила и говорила о разных пустяках. Недавно к ней переехал сын со своей семьёй. Много людей и маленький ребёнок утомляют Катю, и она рада где-нибудь обрести спокойствие.
 Наконец, Катя ушла, а я принялась за ужин. Меня не покидают мысли о сыне. Я воображаю себе его лицо, вспоминаю его приезд ко мне. Думаю я лишь о таком, о  чём можно думать хоть всю жизнь. Я скучаю о сыне, и всё вспоминаю и вспоминаю о нём.
- Володя приехал! – звучит в моих ушах.
 Мысленно я выскакиваю из кухни в прихожую. Володя раздевается. Его пальто и шапка покрыты инеем, весь он от головы до ног издаёт морозный запах. Я бросаюсь обнимать его и целовать. Дочь моя, приехавшая раньше Володи, выскакивает из комнаты в прихожую.
- А мы тебя уже заждались! – кричит она. – Как доехал?
- Дайте же и мне с ним поздороваться, - кричит появившийся в прихожей отец. – Или я ему не отец?
 Всё смешалось в сплошной радостный шум. Немного погодя, Володя, ещё розовый от холода, сидит за обеденным столом в кругу семьи. Зимнее солнышко, проникая сквозь узоры на окнах, купает свои лучи в чашках с чаем. В комнате тепло, и Володя чувствует, как в его озябшем теле борются тепло и холод.
- Давно ли было лето, - говорит отец, - а вот уже и зимние каникулы. Время идёт быстро! Ахнуть не успеешь, как старость придёт.
 Да, старость пришла. Давно уже отца Володина нет в живых, а я, одинокая старуха, жду приезда сына. Дождусь ли? У него всё дела, всё что-то мешает приехать, а я всё своё время провожу в обществе кота. Характер у него агрессивный и я понимаю, что такого кота опасно держать. Но выгнать его из дома я не могу. Как-то летом он выбежал во двор и заблудился. Он бегал взад и вперёд и не находил хозяйку. Когда стало темно, котом овладело отчаяние. Он остановился около какого-то подъезда и стал горько плакать. К тому же его мучил голод, и он плакал.Где он пропадал три недели и как их провёл, кот мне не рассказывал. Домой он явился такой тощий! Остались только кости да кожа. Я его накормила и выкупала. После этого он разлёгся среди комнаты и довольный замурлыкал. Я постелила ему половичок.
- Ложись здесь, спи, - сказала я ему.
 Кот лёг на половичке и закрыл глаза. Скоро он заснул и проспал сутки. Когда он проснулся, было уже светло. Он потянулся и прошёлся по прихожей. В прихожей, кроме двери на кухню, ещё две двери. Кот нажал на одну из них передними лапами, отворил её и вошёл в комнату. Тут на кровати спала я. Кот заскочил ко  мне  на  кровать,  забрался  на   мою  грудь,   улёгся удобнее и замурлыкал. Жизнь его потекла, как по маслу.
 Все дни протекают одинаково. Проснувшись, мы завтракаем. Кот обратился в выхоленного кота, но со своего путешествия он притащил блох. Они кусали его, но кот радовался, что жизнь его не оборвалась. Блох я потравила, и кот обрёл спокойствие. Вспоминает он свои трёхнедельные похождения, но мне ничего не рассказывает. Ему всё это представляется как длинный тяжёлый сон. И мне моя жизнь кажется длинным сном. Меня любили, а время шло и шло. Проходили мимо меня люди со своей любовью, мелькали дни. Потом замужество.
 Всё это милое по воспоминаниям прошло быстро, бесследно, исчезло, как туман. Где оно? Родители умерли, муж меня покинул, я постарела. Мечты о счастье, объяснения в любви стали одним воспоминанием. Впереди пусто, рядом со мной ни одной родной души.
 Звонок в дверь. Это пришли соседи.
- Пусть постоят наши вещи у Вас пять минут, - говорит Сергей.
- Пусть постоят.
 Через несколько минут вещи забрали и я опять одна. Я плачу. Мне жаль себя и страстно хочется вернуться в детство.
- Боже мой, жизнь кончается, - думаю я, и тут погас свет, перегорела электрическая лампочка. Я решила заменить её новой, но она обломалась: цоколь остался в патроне и я не могу его достать. Приходится идти за помощью к соседу.
- Помоги, Серёжа, я сама не могу справиться.
 При свете свечи Сергей тоже не может ничего сделать. Пришлось отложить до завтра.
- Цоколь прикипел к патрону, никак не поддаётся. Я завтра утром сделаю, - говорит Сергей.
- Хорошо, отложим до завтра. Видишь, Серёжа, я купила энергосберегающие лампочки.
- А мне они не нравятся.
- Ну, вот купила. Может быть, меньше будут накручивать энергии. Они же энергосберегающие.
- Электрические лампочки мало энергии потребляют. Основные потребители энергии электрическая плита, телевизор, компьютер.
- Ну, телевизор я мало смотрю, компьютера у меня нет, а электроплиту придётся включать, ничего не поделаешь. Придётся на лампочках экономить.
 Серёжа ушёл, и опять я осталась одна со своими воспоминаниями. Я ощутила смутную грусть, как сон. Мне стало жаль себя. Во мне такое чувство, как будто я потеряла что-то важное и нужное, что уже больше никогда не повторится. После ужина я легла в постель и предалась воспоминаниям. Чем больше я вспоминала, тем сильнее становилась моя грусть. Мне жаль себя, жаль прошедшей молодости. Всё же меня сморил сон, и я незаметно уснула.
 Утром я проснулась в хорошем настроении. Сегодня все люди будут встречать Новый год. Это добрый семейный праздник. Каждый человек возлагает на него большие надежды. Пусть они сбудутся. Пусть у всех будет достаток, воцарятся мир и спокойствие. Моя семья состоит из одной меня, и сама себе я желаю здоровья, молю Бога, чтобы мои дети и внуки были здоровы и счастливы, и приносили мне  только радость.
 В новом году Тельцы будут купаться в океане нежности и доверительности со второй половинкой. Это касается Володи. Я уже давно осталась без своей половинки. Тельцам рекомендуют в начале года быть экономной, поскольку доходы будут небольшими. Здоровье не обещает проблем, но в феврале рекомендуют не перегружать организм. Нужно быть физически активными и регулярно проходить обследование.
Многим этот год запомнится как очень неспокойный, переворачивающий судьбы людей. Ничто не будет даваться легко. За всё придётся бороться. Сильных людей этот год сделает крепче. Слабые же люди рискуют сойти с дистанции. Надо набраться терпения и переждать этот беспокойный год в тихом укрытии, как грозу. С января по март будет период личностного роста. В апреле – мае – время острого противостояния по разным темам. Лето – драматический период. Остаться в стороне в этом бушующем шторме и сохранить свой уклад смогут лишь выдержанные люди. Осенью ситуация успокоится.
 Ну, это когда ещё будет! А сейчас я готовлюсь к встрече Нового года. Я накрыла стол скатертью, поставила на него конфеты, фрукты, варенье и вино. Приготовила две свечи. Каждый раз с замиранием сердца я жду, когда стрелки часов сойдутся на 12, когда начнут громыхать петарды, а люди будут радостно обниматься. В этот праздник сбываются мечты. И я при свете свечей жду чуда. Ведь в жизни всегда есть место сказке, только надо в неё верить.
 Никаких блюд к Новому году я не готовлю. К чему мне одной обильный стол? Достаточно сварить кусок мяса и открыть банку компота. Наступает год Тигра, а тигр питается мясом. Больше ничего мне и не надо.
 Пришла Полина. Ей одной грустно встречать Новый год, в компании веселее. Мы сели рядышком на диване и смотрим телевизор. Песни, танцы и музыка поднимают настроение. Полина любит поговорить. Я одним ухом слушаю Полину, а другим – телевизор. В двенадцать часов мы с ней выпили по рюмочке за Новый год, пожелали друг другу здоровья, закусили, и я заспешила на балкон, чтобы полюбоваться фейерверками. Полине это не надо. Ей нужно только поговорить. Любование фейерверком в её планы не входит, и она ушла домой, а я с удовольствием наслаждаюсь разноцветными огнями на тёмном ночном небе.
 После этого я уснула крепким сном. Утро выдалось пасмурное, в комнате царит полумрак. Тихо, все ещё спят после бессонной ночи. Последовали один за другим телефонные звонки. Это поздравили меня с Новым годом мои дети.
- Поздравляю тебя, мама, с Новым годом!
- С Новым годом, доченька! С днём рождения тебя! Желаю тебе всего самого наилучшего, а главное, чтобы ты и дети были здоровы.
- У нас холодно: минус сорок два градуса, - говорит дочь.
- У нас мороз меньше, но тоже давит.
- Я заказывала детям Деда Мороза и Снегурочку.
- Они довольны?
- Спроси их сама.
 Я с удовольствием выслушала и дочь и внуков.
 За горами, за долами, за синими морями живёт Дед Мороз. Сидит, красный нос свой потирает да над шутками-прибаутками матушки зимы посмеивается. Но раз в год, в самую стужу, есть у него одна главная забота – он должен прийти в каждый дом, постучать в каждое окошко и привести с собой новый год. Не просто прийти, а с шумом новогодних хлопушек, весельем хороводов, праздничным настроением и ощущением сказки. Дед Мороз торопится, старается поспеть в каждый дом. Вот и мои внуки получили подарки из рук Деда Мороза. Приходит он к тем, кто в него по-настоящему верит.
 А вот и Володя позвонил. Мы поздравили друг друга с Новым годом, пожелали друг другу всех земных благ и поделились своими новостями.
- Игорёк уже невесту заимел. Скоро у тебя правнуки появятся, - говорит мне сын.
- Да, старое старится, а молодое растёт. Вот уже и внука пора женить.
 Я взглянула на часы. Пора уже обедать. Как быстро время идёт! Я иду на кухню. Взглянула в окно: небо хмурится и обещает снег. Мысли о детях не оставляют меня. Живут они вдали от меня, и я скучаю о них.
 Перестройка ничего хорошего мне не дала. Советский союз распался, я и мои дети оказались по обе стороны границы. Мир как будто перевернулся вверх дном. Молодёжь быстро приспособилась к новым условиям, а старикам трудно приходится. Часто они вспоминают так называемые застойные времена. Пусть и застойные времена, зато стабильные, а это для пожилого человека главное. Критикуют Брежнева. У него так много было советских и иностранных орденов, что величали его иконостасом. Его имя принадлежит к числу тех, бранить которых стало модным. И с экрана телевизора звучит его голос из уст пародистов.
 Застойное время – это и моё время. Это часть моей жизни. Я трудолюбива и вынослива, как верблюд, но я уже стара, чтобы работать. Наверно, скоро я умру, но перед смертью мне хочется по-человечески пожить. Мне всё равно, какое там время: застойное или не застойное. Мне всё равно, как называется глава государства и сколько у него орденов, лишь бы я не была голодна и чувствовала себя комфортно.
 Прекрасную картину представляло собой человечество в первый день нового года. Все радовались, поздравляли друг друга. Воздух оглашался взрывами петард и фейерверков. Все были довольны и счастливы. Только я была недовольна своим одиночеством, но весёлые программы по телевидению развеселили и меня.
 Вам не скучно читать мою исповедь? Но могу ли я писать только интересное, если я пишу о себе, а мне скучно?
- Не пиши, - скажете вы.
 Так-то так. Но чем же прикажете наполнить моё время? Я должна писать, несмотря на скуку, и пишу, как умею. Я живу воспоминаниями и пишу о них. Что касается нынешнего моего образа жизни, то, прежде всего, я должна отметить бессонницу. По привычке, посмотрев новости по телевизору, я ложусь в постель, но сон не идёт. Я вспоминаю о сыне. Володя болеет, и это является причиной постоянной моей тревоги о нём. У дочери муж умер, а дети ещё малы.
 Утром я встаю, пью чай. Жаловаться мне некому, и я даю волю своей старческой слабости - воспоминаниям. Я вспоминаю такие подробности, о каких и не подозревала, что они ещё сохранились в моей памяти. Я люблю вспоминать школьные годы. По вечерам я ходила гулять. Донесётся пиликанье гармони, и я уже бегу на её зов. Любила я и сама танцевать, и на других танцоров посмотреть. Замуж я вышла по любви, вырастила детей. Если оглянуться назад, то моя жизнь представится мне красивой. Но финал её мы с Николаем испортили. Теперь только остаётся умереть по-человечески. Если смерть – опасность, то нужно встретить её так, как подобает это учителю: бодро и со спокойной душой.
 Но вот в передней раздаётся звонок. Это пришла Полина. Я приглашаю её в зал, она садится и начинает говорить. Поговорить она любит. Она сама себе ставит диагноз и сама себя лечит. Она говорит насчёт холестерина и сахара в крови, насчёт стенокардии и болей в ногах. В поликлинику к врачам она не ходит. Она не верит, что они ей могут помочь, а когда ей станет плохо, вызывает «Скорую помощь». В больнице скорой помощи её уже не хотят принимать, а она сердится на них и ругает.
- Если бы Вы лечились в своей больнице, Вы были бы редким гостем в БСМП. Тогда врачи с Вами разговаривали бы иначе, - говорю я Полине.
- Они тут ничем мне не помогают. В больницу положат только за плату. А где я столько денег возьму?
- Если требуется положить человека в больницу, они находят место и на бесплатное лечение.
- Вы всё время их защищаете.
- Я в больницу обращаюсь редко. Только в самом крайнем случае иду к врачу.
- Разве можно так? Бережёного Бог бережёт.
- Вот я и буду надеяться на Бога.
 Наговорившись, Полина уходит, а я беру колоду карт и раскладываю пасьянс. Покрыто ли небо тучами или на нём сияет солнце, я гляжу на него и думаю, что мне уже скоро помирать и больше я его не увижу. Казалось бы, мысли мои в это время должны быть глубоки, как небо. Но нет! Я думаю о себе, о детях. И мне кажется, что уже не для чего жить, а те восемьдесят лет, которые уже прожиты, следует считать пропащими. Я ловлю себя на этих мыслях и стараюсь убедить себя, что это не так. Почему пропащие? У меня была любовь. Пусть недолгая, но она была.
- Любовь до венца, а жить до конца, - говорит пословица, и я согласна с ней.
После свадьбы праздник кончился, начались будни. Они поглотили нашу любовь. Наверно, любовь не может жить долго. Но раз поженились, надо жить вместе до конца жизни. Главное в семейной жизни – терпение. Чтобы сохранить семью, нужно терпеть. И мы терпели, пока не лопнуло терпение. Обвинять человека в том, что он полюбил, а потом разлюбил, глупо. Любовь и ненависть не в нашей власти.
 Мысли мои переключились на воспоминания другого периода жизни. В войну нас веселил сосед Лёшка на балалайке. Он играл то весёлые, то грустные мелодии и нам становилось то весело, то грустно. Под эту музыку мы и плясали, и пели. Зимой мы устраивали посиделки по очереди друг у друга. Под Лёшкину балалайку мы, бывало, так разойдёмся, что и посуда на кухонном столе плясала, а в лампе прыгал огонь.
На  улице  бушует вьюга, а нам в тёплой избе хорошо и весело. С посиделок мы ныряем в белую пургу. Белые облака длинными хвостами цепляются за деревья, хлопья снега носятся по улице, кружатся и падают, опять поднимаются, чтобы кружиться.
А ветер! Под его порывами деревья низко гнутся и плачут. А возле домов навалило высокие сугробы.
 Кончились воспоминания, и я почувствовала, что болит голова и в ушах такой шум, как будто над моей головой по железнодорожному мосту проходит поезд. День прошёл, пора спать ложиться. Я выглянула в окно. Над двором по небу плывёт Луна. Она бежит в одну сторону, а облака в другую. Облака уплывают, а Луна остаётся над двором. Я легла в постель и уснула. Ночью я проснулась, и пошла на кухню, чтобы смочить горло водой. Луна уже ушла от двора и стоит за телевышкой. Длинные тени тополей тянутся через весь двор. Тихо, безлюдно. Я снова легла в постель и уснула. Утром после завтрака стала внимательно разглядывать фотографии в альбоме. Покончив с альбомом, стала перед зеркалом рассматривать своё лицо и седые волосы. Самосозерцание мне не доставило удовольствия. Под глазами мешки, являющиеся доказательством пошатнувшегося здоровья, морщины на лице и седые волосы оставили у меня недовольство.
 Снова пришла Полина. Она любит поговорить, и ей нужны слушатели. По её мнению наше время хуже прошлого потому, что президент не умеет наладить нашу жизнь. Он не борется с преступлениями, коррупцией и несправедливостью.
- Но он один не может покончить ни с преступлениями, ни с коррупцией. Это акиматы, прокуратура, милиция и все те, кто по закону призван бороться с проявлениями негативной стороны нашей жизни, должны работать на местах.
- Нет, это должен делать сам президент, - говорит Полина, и переубедить её невозможно.
- Пойдёмте лучше чай пить. Пусть политикой занимаются политики.
 Мы напились чаю, и вскоре нами овладела сладкая дремота. Глаза стали закрываться, голову потянуло на грудь.
- Пойду домой, что-то мне дремлется.
- Мне тоже.
 Я проводила Полину, легла на диван и вскоре захрапела. В старости я стала храпеть. Проснувшись, вспомнила родное село. Погода прекрасная. Я одна дома. Обнаглевшая курица клевала под столом крошки. В открытую дверь шёл запах стойла. В тишине знойного дня пели петухи. Я пообедала, помыла посуду, поставила миски горкой в углу стола и вздохнула. В знойные дни от земляного пола поднимались испарения, и я вышла за порог подышать свежим воздухом. Не спеша, отправилась забрать куриные яйца из гнёзд. Я взяла их, отнесла в дом  и села на скамеечке у порога дома. Разнежившись на солнышке, стала наблюдать за курами. Потом подняла глаза и обомлела от белизны яблонь, стоявших в соседском саду. Я прошла на межу, заросшую травой, и легла на спину, положив руки под голову и вытянув ноги. Глаза сами собой закрылись, и я задремала.
 Боже! Как давно это было! Было и прошло. Уже и вся жизнь прошла. Плохо, что она даётся только один раз и не повторяется. Если бы можно было вернуть прошлые годы! Но это невозможно, и оттого, что это невозможно, я в отчаянии. Одним словом, я не в духе и хандрю.
 Часы на стене отсчитывают время: тик-тик-тик, укорачивая мою жизнь. А мне хочется душевного покоя, здоровья, сытости, чистого воздуха. Я стала мечтательной и не знаю, что мне нужно: то мне хочется целый день глядеть на деревья, ни о чём не думая, то поехать к морю и, глядя на закат солнца, грустить по родине, то грезятся горы. А за стенкой стучит Абай. Он то ломает в квартире всё подряд, то чинит. Квартира эта принадлежит тёще. Она досталась Лиде по наследству от матери.
- Летом продам квартиру, - говорит мне Лида.
- А где будет жить Альбина?
- Пусть нанимают квартиру. Они живут в моей квартире, жгут свет, льют воду, а оплачиваю я. Пусть поживут за свой счёт.
- Альбина помирилась с Абаем?
- Нет. Зачем ей такой муж, который постоянно пьёт и её бьёт? Она постоянно в синяках от его побоев.
- В этот раз он вообще с ума сошёл: всю мебель переломал.
- Я её купил за свои деньги и не хочу, чтобы она досталась Альбине, - кричал Абай.
- Абай купил мебель в кредит под залог моей квартиры. Чтоб не лишиться квартиры, я вынуждена была вносить взносы. Так что это только разговоры, что он купил мебель.
- А как у тебя дела? – спрашиваю я Лиду.
- Я ухожу на пенсию, и перед пенсией решила съездить по путёвке в Индию. Я занимаюсь йогой и нас, любителей йоги, пригласили поехать в Индию. Я подумала и согласилась.
- Приедешь с Индии, поделишься со мной своими впечатлениями.
 Она выезжает поездом в Алма-Ату, а оттуда группа экскурсантов самолётом летит в Дели. Лида ушла, а я стала вспоминать свою поездку во Владивосток. Полёт долгий. Можно бы, откинув подлокотники кресла, поспать, но мне в самолёте не спится. Я смотрю сверху на тайгу, на Дальний Восток – ведь я же никогда тут не была. Невелика планета Земля, а всего за всю жизнь не увидишь, даже в своей стране. А хотелось бы! Но теперь это уже несбыточная мечта. Мне осталось жить теперь только воображением. Я люблю уноситься мыслями далеко-далеко. Приятно бывает помечтать. Намечтавшись, я иду спать.
 Рождественские святки прошли скучно. Был сильный мороз. Делать нечего, читать не хочется. Мне грустно, но как хочется жить! Мне страстно хочется жить. Я буду жить! Солнце не всходит два раза в день, и жизнь не даётся дважды. Хватайся же, Шура, цепко за остатки жизни! Не упускай возможности ещё пожить!
 Мне нездоровится. Даже болеть приятно, когда знаешь, что есть люди, которые ждут твоего выздоровления, как праздника. Но я одинока. Дети от меня далеко, они даже не знают, что я болею. А жить хочется! Жить и больше ничего! Жить, жить!
 День прошёл, вечереет. Я одинока, как месяц на небе. Когда-то у меня была семья: муж, дети. От того времени, когда Николай влюбился в меня и сделал мне предложение выйти за него замуж, остались только воспоминания. От прежних его объятий сохранилось ощущение тепла его тела – и больше ничего! Больше ничего, если не считать скандалов и измен. Лучшие годы жизни протекли, как в аду.
 За окном темно. Я вглядываюсь в потёмки, и мне кажется, что сквозь тысячи километров я вижу свою родину: родное село и людей, которые там остались. И сердце щемит от тоски по родине, и хочется побывать в родительском доме. Мне дороги мои воспоминания, хоть я и получила далеко не то, что хотела, а в результате – разбитые надежды, душевную боль и неудовлетворённость. О своей боли я не могу говорить ни с кем, поэтому я перевариваю всё в себе.
 Любовь и счастье для меня означают одно и то же. Замуж я вышла по любви, надеясь на счастье до конца своих дней. Но беда в том, что, выйдя замуж, я сразу же разочаровалась в своём избраннике и почувствовала себя обманутой. Родное село не стало от этого хуже. За годы разлуки с родиной я сильно по ней соскучилась. Природа там удивительная. Я умру, заколотят меня в гроб, а мне всё будут сниться солнечные утра в родительском доме, весенние вечера с пением соловьёв.
 Зима. Я люблю зиму за то, что даже в трескучие морозы, дома мне тепло и уютно. Хорошо читать, сидя за столом в уютной комнате. Только вот в зимние вечера быть одной в квартире жутко. И чем уютнее, тем сильнее чувствуется одиночество. Это печальная страница моей жизни. Чтобы скрасить своё одиночество, я вспоминаю о дорогих мне людях. Я ощущаю их присутствие рядом с собой.
 Сегодня я вспомнила свою школу, в которой проработала двадцать пять лет.
 Работа в школе отнимала все силы, физические и духовные. Я уставала и ночью крепко спала. Мне не хватало времени выспаться, и утром я не могла оторвать голову от подушки. Я мечтала о том времени, когда вволю высплюсь. И вот я ушла на пенсию, отоспалась и не знаю, куда девать свободное время, которого у меня сейчас предостаточно. Физически трудиться мне не позволяет здоровье, умственный труд тоже быстро утомляет. Я чувствую себя несчастной. Счастья нет, ну, что ж поделать. Чего нет – того нет. Жизнь и так хороша!
 Я иду за пенсией мимо родной школы. Мне кажется, что на всём пути от дома до школы я знаю каждый камень, каждое дерево. Тут моя прошлая жизнь. Другой жизни у меня не было. Работа в школе, дорога туда и обратно. Я вспоминаю, как волновалась перед экзаменами. Думала о том, трудная ли контрольная работа будет на экзамене, справятся ли с ней мои ученики.
 Учителя при огромном труде всё время думают о куске хлеба. Жизнь трудная и выносят её только такие ломовые лошади, как я. Выучилась я благодаря самоотречению матери. Я обязана ей всем. И перед моим взором предстала мать. Мама! Я вообразила такое счастье, какого никогда и не было, и чувство радости охватило меня. Да никогда моя мама не умирала, никогда я не была учительницей. То был длинный тяжёлый сон. Мама! Вот уже 60 лет я храню её письма. И мне захотелось их перечитать. Сколько воспоминаний нахлынуло на меня при чтении этих писем. Да я и без писем живу воспоминаниями.
- Если человек живёт воспоминаниями о прошлом и не интересуется окружающей его действительностью, то это значит, что наступила старость.
- Кто это сказал?
- Кажется, Эмиль Золя.
- Ты хочешь сказать, что мы уже старики?
- Мне и без этого известно, что мы уже старики. Я хочу сказать, что Золя не совсем прав. Меня мучают воспоминания о прошлом, но нельзя сказать, что меня не интересует настоящее. Да и тебя тоже. Однако, мы с тобой уже старухи.
 Так толковали мы с Анной. Я полна воспоминаний о детстве и юности. Родные лица всплывают в моей памяти, звучат их голоса. Вот и сейчас я занялась чтением старых маминых писем. Перед моим взором поплыли картины моей юности.
 Мама! В старости ей нужна была моя помощь, но переехать на новое место жительства она отказалась, а я должна была работать там, куда меня направили.
- Я тебе там пригодилась бы на первых порах, но поехать с тобой, значит, разорить своё маленькое хозяйство. Дед один не сможет держать хозяйство, а взять его с собой я не могу. Он мне жизнь испортил и тебе испортит. Я не могу этого допустить. Жалко мне тебя, но если там не уживёмся, то доживать век нечем будет. Дед совсем стар, вдруг болезнь навалится, а за ним и ухаживать некому будет. Племянник Ефим уже просит, чтоб дед ему швейную машинку отписал да корову отдал, - говорит мне мама.
 Остались они одни, и жить им без меня трудно.  Дед ей ничем не помогал. Лохань с пойлом для коровы перетащить через порог у неё уже не было сил. А дед её усилий даже не замечает. Приходит весна. Корова телилась, но маме и молоко не в радость. Доить её маме трудно, болят руки, а без коровы прожить трудно: к весне жиры кончаются, выручают молочные продукты. А корову кормить нечем. На трудодни сена не дают. Дед летом сторожил бахчу. Во время каникул я приезжала домой и с мамой на бахче мы собирали траву и сушили на корм корове. В молочную ферму сдавали молоко и масло за то, что колхоз выделит немного отавы. Хорошо, что летом коровы пасутся на пастбище.
 Весной мои родители покупали поросёнка. Зимой его резали, и эти жиры надо было растянуть до весны. Маму всегда радовал приход весны. Оживала природа после зимней спячки, расцветали цветы. Мама любила цветы и всегда отводила им место возле дома. В письмах она уведомляла меня, какие цветы она посадила, и как они растут и цветут. Во время их цветения она допоздна сторожила их от воров. Но как только она ложилась спать, у неё то лилии, то пионы украдут. Как она расстраивалась из-за этого!
 Но весна не только радует цветением сирени и черёмухи, нужно работать в огороде: вывозить навоз в огород, сажать картофель. А сил уже нет. Лошадей колхоз не даёт, они заняты на колхозной работе. У кого имеется сила, огород вскапывают лопатами, а у стариков сил уже нет. Приходит пора сажать картофель, резать торф, а это такая трудоёмкая работа! Как им с ней управиться? Но картошку сажать помог дедов племянник с женой. Они и навоз вывезли в огород, и вспахали его, и посадили семена. Мама только картошку достала с погреба да нарезала, подготовив её к посеву. Гряды посадила сама, но появилась новая забота: некому пасти телят, приходится самой пасти. Такова деревенская жизнь. Не потопаешь – не полопаешь! Никто ничего не продаст тебе. Зарабатывай сам себе!
 После моего отъезда на работу, мама затосковала так, что в избу не могла войти. Потом успокоилась. Ей стало отрадно оттого, что я сама себе зарабатываю на хлеб. Она насушила вдоволь семечек и запечалилась, что щёлкать их некому. Наломала початков кукурузы и тоже их некому кушать.
 Ефим помог перевезти торф от карьера домой. Мама его сложила во дворе в штабель, сверху кое-как прикрыла соломой. Пойдут дожди, промокнет всё до дна и будет она мучиться: сырой торф в печи не хочет гореть. Пришла пора копать картошку, а сил нет и помогать некому. Мама совсем слаба и деду уже придётся заняться этой работой. Он копает, а мама клубни собирает да мешок помогает деду на плечи поднять. Мама так устала, что на следующее утро с трудом встала печь топить. Откуда ни возьмись Ефим со своими работниками: привёл двух девчат.
- Дядька! Вот Вам помощники копать картошку.
- Покров ещё далеко, - отвечает дед. – Это же платить надо да кормить.
- Пусть копают, дядька! – настаивает Ефим, и деду ничего не оставалось, как согласиться.
 День проработали, а вечером пошли ночевать к Ефиму. А утром Ефим их снова прислал, и так за два дня всю картошку выкопали.
 Я выслала маме деньги. Она была так благодарна, что не знала, как и выразить свою благодарность. Сейчас же она договорила Любу Марченко воду носить, купила себе конфет и сахару к чаю. Она любила пить чай с сахаром вприкуску. Дед всегда следил, чтоб она не положила в чай лишнюю ложечку сахара, а если увидит, что она макает хлеб в сахарный песок и пьёт вприкуску, устраивает грандиозный скандал. Мои деньги давали ей независимость от деда. Она теперь без страха макает хлеб в сахарный песок, с удовольствием пьёт чай и благодарит меня.
 Дед упрекает маму, что пошил Любе пиджак за то, что она носит воду. Мама заплатила ему за эту работу из тех денег, которые получила от меня. Обо мне она думает день и ночь. Валенки мои лежат дома. А в чём же я хожу? Пальто, которое я сшила себе  со стипендии, уже состарилось. Надо бы новое пальто купить. Всё это волнует маму и не даёт ей спокойно спать. А в село врывается что-то новое. Вот уже всем желающим провели радио. Конечно же, дед не захотел проводить. Ведь за радио надо платить!
 Сын соседки Володя пришёл из армии. Соседка меня сватала за него, но я ей отказала. Может быть, лучше было выйти за него замуж? Я жила бы рядом с мамой, и мы с Володей помогали бы старикам. Маме не надо было бы из последних сил хлопотать по хозяйству. У меня была возможность и лучше устроить свою судьбу. Меня не только за Володю сватали, но я ни разу не посоветовалась с мамой. А с ней, несмотря на то, что она была неграмотной, многие советовались.
 Сколько в маминых письмах любви и заботы обо мне! И как же ей тяжело приходилось в старости управляться с домашними делами без моей помощи. Она пожертвовала собой ради моего счастья. Сейчас я это понимаю. А понимала ли тогда? Я её очень любила, но, кажется, теперь в своих воспоминаниях я люблю её больше.
 В родное село меня уже не тянет, как прежде. Грустно там. Нет уже ни смеха, ни шума, ни весёлых вечеров в клубе, ни свиданий в лунные ночи, а главное, нет уже молодости. Всё это очаровательно только в воспоминаниях. Для поездок я уже стара, но мысленно я иду по дороге в родное село. Поле с цветущей рожью в тихом воздухе не шелохнётся. Это так прекрасно! В мыслях я всё ещё молодая, ожидающая любви и счастья девушка. Вот и дом, в котором я родилась. Но подошло время обеда, и девушка, которая ждала счастья, исчезла, а на кухню отправилась старуха.
 Что делать? Человеку постоянно угрожает какая-нибудь потеря, но надо подчиняться высшей воле. На этом свете ничто не случайно, всё имеет свои цели. Я уже многое потеряла в своей жизни. Видно, Богу так угодно. Что было, то уже быльём поросло. Всё прошло, пройдёт и жизнь. Отжили уже и свидания в лунные ночи, и таинственные тени, и сама я со своей скукой и жаждой того, чего нет, и не может быть. В родном селе мне уже никогда не быть, ушедших в иной мир не вернуть. Что было, то уплыло и никогда уже не вернётся.
 После обеда мои мысли потекли по другому руслу.  Появилось сообщение о новых тарифах на тепло, электроэнергию, воду и санитарную очистку стоков. Рост тарифов приведёт к увеличению коммунальных платежей. Подорожали услуги «Казахтелекома», вывоз мусора, выросли цены на продукты питания и прочее. В общем, тигр кусается.
Пенсию добавили, но подорожание добавку эту съест. Бюджетникам добавку к зарплате ещё только обещают, а уже всё подорожало. Добавят зарплату, будет новый виток подорожания.
 Говорят, человеку нужно только три аршина земли. Но ведь три аршина нужны трупу, а не человеку. Я же, слава Богу, ещё не труп и мне, кроме трёх аршин земли, ещё много чего надо.
 У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно рассказали бы. Одни ходят в баню, чтобы поговорить, другие – в гости, чтобы излить душу перед хозяевами. Я никуда не хожу, и остаётся только думать. Одинокие люди много думают, но мало говорят. Время от утра до вечера свободно. Днём я читаю, а по ночам не сплю. Я думаю о том времени, когда жизнь будет светлой и радостной, без перестройки и кризисов. О своём будущем я не думаю. Лучшие мои годы остались позади. Остаётся только вспоминать о них.
 Как быстро бежит время! Давно ли я была молодой? Но уже постарела, подурнела. Летом я сижу на балконе и смотрю на деревья, на душе пусто. Зимой сижу у окна и гляжу на снег. И вдруг нахлынут воспоминания! Потом опять на душе становится пусто. Зачем живу?
 Чёрный кот Малыш трётся об ноги, мурлычет, но мне нужна человеческая любовь, которая согрела бы мою старческую кровь. И так год за годом – и ни одной радости. За эти годы много воды утекло в море. Живу, как сирота. Живу воспоминаниями. Вспоминаю детство. Милое, дорогое детство! Отчего оно, навеки ушедшее, кажется светлее и богаче, чем было на самом деле?  Воспоминания разгораются всё ярче. Я вспоминаю родное село. Блеяние овец, мычание коров, звук пастушьего рожка, - как сладко думать об этом! И вдруг охватит тоска по родине, и, кажется, всё бы отдала, только бы вернуться в родительский дом, увидеть мать. Но нет уже давно и родительского дома, и матери. Всё ушло куда-то далеко, как будто снилось. А я по-прежнему уношусь мыслями в детство, и теперь оно представляется таким прекрасным, каким никогда и не было. Может быть, и на том свете я буду вспоминать о земной жизни. Кто знает!
 Всё же мне чего-то недостаёт, чего-то самого важного, о чём когда-то мечталось, и волнует меня та же надежда на будущее, как в детстве. Однако, какая боль в ногах и в спине, какой шум в ушах! Мучает бессонница. И уснуть мешает какой-то пустяк, который зудит в мозгу, как только я закрываю глаза.
 Скучно. В карты играть не с кем, поговорить тоже не с кем. Остаётся читать. Я с удовольствием перечитываю Чехова. Какая сила! Какой огромный талант! Какие глубокие мысли, какая кричащая правда в его произведениях! С каждой прочитанной страницей я становлюсь богаче. Я так увлеклась чтением, что не заметила, как прошёл день.
 Пришла Полина, будет с кем поговорить. Правда, мне придётся больше слушать, чем говорить. Она тоже вспоминает своё детство. Отца она не помнит. Мать умерла, когда ей исполнилось семь лет. Председатель колхоза предложил определить её в детский дом, но односельчане не согласились с ним: там её испортят. Осталась она в своём доме одна, никто к ней на помощь не пришёл. Стала работать в колхозе наравне с взрослыми. Малолетнюю девчонку послали на лесоповал. Мужчины валят лес, а ей поручили рубить сучья. Она топор поднять не может! Одежда плохая, без рукавиц руки окоченели, топор из рук валится в глубокий снег, а она его оттуда вытащить не может. Когда из колхоза привезли им продукты, мужчины отправили Полину домой.
- Какая из неё помощница? За ней только смотри, чтоб деревом не придавило, - говорят они.
 Я знаю, как расти сиротой. Я сама росла сиротой, но мне мать заменила бабушка. Говорят, не та мать, что родила, а та, что воспитала. Значит, у меня была мать, а у Полины не было никого. И теперь, когда пришла старость, она опять одинока: единственная её дочь умерла, оставив мать сиротой. Навалились болезни, а помочь ей некому.
- Я принесла Вам ключи от своей квартиры: ложусь на обследование в диагностический центр. Вы, пожалуйста, присмотрите за моей квартирой и поливайте цветы.
- Не беспокойтесь, всё будет в порядке.
- А как Ваша нога?
 У меня хронический тромбофлебит. Вот уже сорок лет нога болит и отекает. Вот и снова воспалились вены, пришлось обращаться к хирургу. Пью лекарства, а они дорогие. Влетели они мне в копеечку!
 Полина ни на минуту не умолкает и мне остаётся только слушать. Но вот она ушла, и я опять осталась одна. Как бы то ни было, а жизнь хороша! Она тяжела и скоротечна, но зато как интересна! Я жду бессмертия? Нет, я не так жадна, для меня достаточно и этой короткой, но прекрасной жизни. Она всё-таки прекрасна. Я стара, слаба, собираюсь умирать, но всё же мечтаю. Кончится зима, пригреет весеннее солнышко. Я вымою оконные стёкла и займусь покраской. К пасхе всё у меня будет прибрано. Я выстираю гардины, вымою полы, почищу ковры, сяду в кресло, и буду любоваться молодой листвой на тополях. Ещё немного и зацветут сады, заблагоухает сирень, и зацветут у меня на балконе цветы. Я буду сидеть на балконе в своём уютном гнёздышке, и любоваться ими. Жаль, что я стала туга на ухо и не слышу щебетания птиц. Я хотела бы записать их голоса, чтобы можно было усилить звук и наслаждаться их пением.
 
  Абай то ремонтирует квартиру, то ковры выбивает.
- Ты тут живёшь? – спрашиваю я.
- Нет.
- Так ты только работаешь тут?
- Ага!
 Все в пьяном виде мастера глотки драть и крушить всё подряд, а протрезвеет, и хвост поджал. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но высказался – и не рад. Когда женился, мечтал о счастье. А что вышло? Впрочем, в земной жизни нет ничего абсолютно счастливого. Счастливое обычно отравляется чем-нибудь. И в моей жизни были счастливые минуты, но что-то отравило их и помнится только отрава вместо счастья.
 Самая счастливая пора в жизни человека – детство. Поэтому и вспоминаю я чаще всего детство. Первая любовь. Может быть, эта детская любовь и переросла бы в глубокое чувство. Увы! Человек предполагает, а Бог располагает. Началась война и разбросала нас в разные стороны. Появились у меня новые женихи. Много было женихов, но я выбрала Николая. У него охота и рыбалка были на первом месте. Что это? Баловство или болезнь, как запой? Не хочешь, а за душу тянет. Рад бы не пить, а тебя подмывает: выпей! Одним словом, человеческая слабость.
 Жизнь моя близится к концу. Смерть неизбежна,  тем не менее, мысль о ней противна природе человека. Поэтому я думаю о чём угодно, только не о смерти.  Мысли мои носятся вокруг детей. Как они там?
 У Володи отношения с женой холодны и скучны, как у людей, которые уже далеки друг другу, так что их жизнь в одной квартире не походит на близость. Страстной любви, какую они испытывали прежде, уже нет. Обедает, спит и гостей принимает Ольга у себя в комнате, совсем не интересуясь, обедал муж или нет, как спит и с кем встречается.
 Володю глубоко захватила работа, и он не может серьёзно думать о своих отношениях к жене. Но любовь к ней не погасла в нём. Вот только ему хочется, чтобы всё решилось само собой. Может быть, когда состарятся, семейная жизнь их наладится? В старости плохо быть одиноким, но и так жить, как они живут, тяжело. Хозяин квартиры он, и в то же время не понять, что это значит. Всё равно Володю тянет к жене. Это единственная на всём земном шаре женщина, которую он любит. Он любит, но не знает её. Наружность её он знает, но её душевный мир ему неизвестен. Что она за человек? И я не пойму, есть ли у него жена. Он ей муж или нет? Воюют, портят друг другу нервы. А какая могла быть завидная жизнь! Могла быть, но нет, и не вернёшь теперь того времени, когда они жили, как муж и жена, да и не нужно. Володе жену заменяет компьютер, а чем живёт Ольга, я не знаю. И что будет дальше, я тоже не знаю. С таким положением мириться нельзя, не мириться тоже нельзя, а середины нет.

 Всю жизнь я работала педагогом. Ученики относились ко мне по разному: одни благодарили за полученные знания, другие ругали, а все вместе изрядно потрепали мне нервы. Нервная жизнь не в ладу с покоем и личным счастьем. Но в то время, когда я работала, нравы были выше. А какова теперь нравственность? Теперь уже не удивляются, когда двенадцатилетняя девчонка норовит иметь любовника. Как же тяжело приходится учителю воспитывать в таких условиях детей! Мне их жаль, и я радуюсь, что уже на пенсии.
 Я чувствительный и слезливый человек. И вот уже я плачу. Поворачиваюсь с боку на бок и не сплю. Наконец, уснула, и приснился мне какой-то кошмар. Проснулась в испуге, а что снилось, вспомнить не могу. Но пора вставать, наступило утро.
На улице холодно. Крепкий мороз уже давно расправился с реками и озёрами, набросал сугробы, на безлистные деревья набросил белые кафтаны. Сильные морозы внесли свои коррективы в привычную жизнь многих жителей северного Казахстана, в том числе и Павлодарской области. В связи с сильными морозами перекрывались все трассы, соединяющие регион с другими областями республики. Люди страдают от обморожения. Для птиц сильные морозы – беда. Немало их в это время гибнет и не столько от холода, сколько от голода.
 Но гибнут не только птицы. От голода и болезней умирают дети. Смерть от нищеты настигает их не только в бедных селениях где-нибудь в джунглях Африки и Азии. Рубеж между миром детских трагедий и миром благополучного детства проходит не по границам богатых и бедных стран. США и Англия – богатые государства, но и там существуют такие страшные общественные язвы, как беспризорность, нищета, бродяжничество и так далее.
 Есть и у нас беспризорные дети, промышляющие на базарах, голодные и оборванные. Мы ведь тоже строим у себя капитализм. Бродяжничество толкает детей на уголовные преступления. Сначала они пытаются  кормиться честным путём, но ужасные условия, в которых им приходится жить, толкают их на преступления. Они начинают воровать. Но виноваты ли в этом дети? Нет, виноваты в этом условия существования людей, лишённых средств к нормальной жизни. Безработица ведёт к обнищанию, а в результате – детская беспризорность. Непримиримые противоречия богатства и нищеты, ужасные трущобы будут существовать до тех пор, пока будет существовать капиталистический строй, порождающий угнетение человека человеком.
 День прошёл, тихо ложится на землю ночь. Над землёй плывут в неизвестный путь облака, а люди спят. Утомлённый город смолк в ночи, улицы пусты. А мне не спится. Звенит и шумит в ушах, не смолкая. А на окнах мороз вывел узоры, крыши покрыл снежным ковром и на балконе у меня белое покрывало. А мне одинокой не с кем поделиться своими мыслями. Хоть со стенками говори! Своими думами я делюсь с  подушкой. А с кем же мне делиться мыслями в опустелой квартире? Скучно! Лекарство от скуки – труд, но уже сил нет трудиться. Уберу в одной комнате, и уже выдохлась. А что делать с оставшимся временем? Остаётся только вспоминать.
Мысли являются и улетают. Одни мысли сменяются другими, и вот я уже вспомнила свою поездку в Сухуми: аллеи пальм на набережной, живые изгороди из лавров, кедры, апельсины, фонтаны с весёлым шумом, статуи. Тут и там среди зелени мелькают беседки. Повсюду клумбы с цветами и множество роз. А поездка на озеро Рица? Жемчужной дугой падают с гор водопады. Голубой лентой среди гор вьётся Бзыбь.
 А долина роз в Кисловодске? Она оставила у меня незабываемое впечатление. А Кавказские горы? Крутые вершины гор, дикая,  угрюмая  природа.  Что  говорить, Кавказ величествен, и его седые вершины, зелёные склоны, роскошные сады и голубые волны  Чёрного моря долго мне снились.
 Но и на моей родной сторонке в центральной России не менее живописные места. Как хороши светлые реки с берегами, обрамлёнными лесами и рощами, коврами лугов и полей! Как чудесны Брянские леса и прекрасна река Десна! А как мне забыть соловьиные трели и речку, на которой стоит моё родное село? Разве она с её омутами не красавица? А Брянский лес, в котором сошлись все древесные породы юга и севера? А поля с холмами и долинами не захватывают своей красотой и прелестью?
Разве можно забыть рыбалку на Десне?
 Я знаю, что прекрасный ландшафт имеет такое огромное воспитательное влияние на развитие молодой души, с которым трудно соперничать влиянию педагога, поэтому я  до сих пор помню дни, проведённые посреди рощ и полей на моей родине. Я впитывала в себя мысли, потоком льющиеся из природы. Эти дни стоят многих недель, проведённых на учебной скамье. Боже мой! Сколько мечталось на берегу реки Рассуха, на кручах, нависших над рекою! Как наполнялась впечатлениями моя жизнь, когда приходила весна! Вот уже зазеленели деревья, зацвели сады, и я ждала от них какого-то сокровища для себя. А рыбалка на Десне не снится? Поездка началась от города Павлодара до посёлка Кокоревка.
- Поедем на Десну рыбачить, - сказал Николай, едва мы добрались до Кокоревки. – Будем жить в палатке и ловить рыбу. Замечательный отдых!
- Туда идёт машина из Кокоревки, - говорит Василий, - подбросят вас.
- Там же комары нас съедят, - отозвалась я. – А вдруг задождит? Пешком оттуда с детьми не вернёшься, далеко.
- Придётся ждать машину. В дождливую погоду лучше клюёт. Будет дождь, но будет и солнце. Кроме того, у нас есть палатка.
- Ещё бы перину в придачу к ней.
- Сейчас пора сенокоса, следовательно, будет тебе мягкая душистая постель. Нам не надо брать ничего лишнего, но не забыть необходимого. Главное, не забыть палатку. Нужно взять спиннинг, леску, поплавки, грузила, крючки и блёсны.
- Ах, какие блёсны! – воскликнула я, глядя на приготовления Николая. – Мне самой хочется их схватить!
- Мало у меня блёсен, надо бы больше.
- Зачем тебе много?
- Знаешь, сколько блёсен останется на осоках? А сколько рыбы утащат с собой?
- Так и крючки они безбожно таскают.
- Крючков у меня должно хватить.
- Мы и плавать не умеем, так что и не искупаешься в реке. Я ни разу в жизни не заходила в воду выше пояса и не отрывала ног от дна реки.
- Мы не плавать едем, а рыбачить.
- А комары? Навалятся, и о рыбалке забудешь.
- А тут тебя не едят комары?
- Тут есть где спрятаться от них.
- Мы там разложим дымокур, дым их отпугнёт.
 Наконец, мы уложили палатку, удочки, спиннинг, котелок, ложки и одеяло. Пришла машина. Она берёт курс на Десну. Всё сильнее разгорается заря, серебрятся от росы кустарники по обеим сторонам дороги. Красиво! Стремительно несётся дорога под колёса машины, а по обочинам катятся назад деревья. Доносятся запахи трав и цветов. Радость охватила мою душу. Какое же сердце останется равнодушным, не наполнится радостью! Поднялось солнце. Острый, пряный запах нагретой смолы, ароматы лесных трав бодрят и радуют. Вот и Десна. Так вот она какая! Течение быстрое, бурное, а вода чистая.
 Николай зачерпнул полный котелок речной воды и долго пил. Оторвавшись от сосуда, глядел на нас, снова пил и опять поглядывал на нас. Потом он перевёл взгляд на необозримый простор поймы Десны. Отливающая сталью река разворачивается среди лугов, от меловых круч уходит к синеве Брянского леса. Я её впервые вижу во всей красе. Река, в самом деле, хороша и видится далеко, пока хватает глаз, пока её синева не сливается с небом. Я оглядываю ни с чем не сравнимую ширь лугов, затем сажусь на траву.
- Как тут хорошо! – говорю я, опьянев от ароматов лугов.
 Я – педагог. Всю жизнь я учила детей математике и любви к родной природе. И своим детям я прививала любовь к природе. Эта поездка один из этапов этой деятельности. Наступил вечер, мы залезли в палатку. Пахнет сеном, стены её колышет лёгкий ветерок. Сквозь дверь видны звёзды. Я вслушиваюсь в тонкое гудение комара.
- Комар – не волк, - говорит Николай. – Спи! Не съест!
- Не съест? Подожди до утра!
 От села, расположенного на противоположном берегу реки, доносятся голоса. Потом всё затихает, и мы засыпаем под гудение комаров, которые стаями слетаются в палатку со всей округи.
 Наступило утро. Певчие птицы оглушают голосами. Мы вылезаем из палатки, берём мыло и полотенце и идём к реке умываться. После завтрака началась рыбалка. Николай бегает вдоль реки, бросая удочку в реку. Червей он набрал в коробочку тут же. Пойманную рыбу нанизывает на кукан. Ему не сидится на месте, он суёт свою снасть под каждый куст. Рыба у него разносортная – от леща до малокалиберного ерша. Для ухи всё пригодится. Наконец, он удочку отдаёт сыну. Володя уже поймал окунька, а отец ловит спиннингом.
- Щука! – воскликнул он и вытащил щурёнка.
 Не успела я дойти до палатки, как от реки снова раздался крик.
- Щука! – кричал Николай, вытаскивая щуку.
 После этого мы от него уже не отходили. Володя умоляюще уговаривал отца уступить ему спиннинг, заявляя, что тому невредно заняться ловлей рыбы удочкой, поскольку он опытнее и сможет и удочкой наловить уйму рыбы.
 А что же в это время делала я? А я волновалась за рыбаков, ходила по берегу и восторженно ахала. Я ничего не ловила, но, сварив уху, наслаждалась её вкусом. Между тем на меня надвигалось серьёзное испытание: у меня разболелась поясница.
- Радикулит, - констатировала я, впадая в пессимизм.
- Солнце, воздух и вода лучшее лекарство от радикулита, - говорит Николай.
 Начался спор. Но если я полезу в спор, то могу взорваться, словно котёл от перегрева. Однако спор этот ничего не мог дать, так как вернуться домой мы не можем, пока не придёт машина. Пребывание на берегу Десны и ночлег на сырой земле аукнулся мне через несколько лет.
 Ночи холодные, но, на наше счастье, рядом с нашей стоянкой навалена куча хвороста. Николай зажигает костёр, он разгорается, треща и выкидывая языки пламени. Пятна света мечутся по воде, тени то отпрыгивают, то снова подползают к нам. Я стараюсь отогреть то один, то другой бок.
 Утро. Мы сидим у палатки и оглядываем место стоянки. Потом рыболовы берутся за снасти. В нескольких шагах от палатки бросает спиннинг Николай. Он снова поймал щуку и насаживает её на кукан. Снова забросил спиннинг.
- Кажется, что-то есть!
 Упираясь, к берегу подходит щука и, выпятив нижнюю губу, замирает с крючком во рту.
- Богатая уха будет! – говорю я.
- Усердие вознаграждается, - ответил Николай, в глазах которого сверкала жадность.
 Володя на удочку ловит лещей, краснопёрок, окуней, ершей. Я потрошу рыбу. Чешуя оседает на дно у берега реки. В котелке сварили уху, вскипятили чай, и принялись за еду. Над нами ясное небо, июльское солнце и аромат сена. Дочь загорает на солнышке. Ночи холодные, а днём солнце жарит немилосердно. Володя опять смотрит на поплавок, который стоит на месте, словно приклеенный. Николай перебирает блёсны, гадая, какая больше всего нравится щукам Десны. Каждый делает своё дело: Николай и Володя ловят рыбу, я её чищу и варю уху, Лиза моет посуду. А вдали темнеет Брянский лес.
 Раньше Брянские леса называли Брынскими. Говорят, в них жил Соловей-разбойник, да его Илья Муромец прикончил. А между тем, не вдалеке, а рядом, бежит река. Над ней белеют облака. На меловой круче вознесло свои подсолнухи село. Кричат петухи, мычат коровы, по вечерам девчата поют песни и слышны переборы гармошки. А Десна бежит на юг, спешит в град Киев. Пойма пестрит травами и цветами, одуряюще пахнет свежим сеном, которое служит нам постелью.
 Пришло время сказать несколько слов о нашем походном доме, который стал нашим приютом. Конечно, лучше было бы поехать в дом отдыха. Там бы была мягкая постель, чистые простыни, мягкие подушки, окна затянуты марлей от комаров. Но Николай предпочитал радость утреннего пробуждения под парусиновой крышей, когда сверкает роса, звучат птичьи голоса, и вот мы проводим отпуск на берегу Десны в палатке.
Перед тем как улечься спать, Николай зажигает пучок сена, дым выгоняет комаров наружу. Когда пригреет солнце, становится душно, - палатка даёт знать, что пора вставать! Мы выходим из-под парусины под шатёр неба, а роса на травах сверкает всеми цветами радуги, а в кустах ивы заливается малиновка. Из села из-за реки летит петушиное ку-ка-ре-ку. В лугу усердствует коростель: то в одном месте слышится его голос, то в другом. Солнце поднимается из-за леса.
 Выяснилось, что кончилась наживка. Следовало накопать червей. И вот они уже копошатся в банке, розовые, энергичные. Николай с сыном занялись рыбалкой, а мы с Лизой наслаждались природой. Прогуливаясь по лугу, мы набрели на пленительное озерцо, заросшее золотыми кувшинками. А рядом – болотце с голубыми ирисами, от которых глаз не оторвать. Больше всего мне нравилось сидеть в тени ракит на берегу, продуваемом ветерком. Потом я варила уху, аккуратно снимая пену и причмокивая языком.
- Обед готов! – кричу я, созывая рыбаков.
 После обеда мы впадали в дремотное состояние. Ночью из-за холода мы вынуждены бодрствовать у костра, и не высыпались. Но всему приходит конец, пришёл конец и нашему путешествию. Мы прощаемся с Десной. С озерца, перевёртывая листья кувшинок, сорвались и унеслись дикие утки. Мы помахали им рукой. Прощайте! Вот и машина пришла за нами. Мы погрузились и тронулись в обратный путь.
- Какая благодать! Лучше наших мест нет на земле, - говорит Николай. – В реках рыбы полно, в лугах – уток. Простор, а воздух какой! Чище не найдёшь!
- Правда, лучше родных мест не найдёшь нигде!
- Да здравствует Десна с вечерними кострами! – кричит Володя.
- С ночными кострами, - поправляю я.
- Да здравствует душистое сено! – продолжает он.
- Клёв рыбы, - добавляю я.
- Да здравствует уха!
 Вот и пришло время сказать несколько слов об ухе. Наиболее вкусная уха приготавливается из живой рыбы. Ершей и окуней варят, не счищая с них чешуи, но без внутренностей. Кроме внутренностей, у окуней удаляют жабры, иначе бульон будет горчить. Подготовленную рыбу залить холодной водой, добавить очищенный лук и соль. Варить при медленном кипении около  часа. Вот  и  всё.  Но  нужно ещё добавить поэзии. Уха без поэзии – просто рыбный суп. Весело трещит огонь. Надежные рогульки вколочены по обеим сторонам костра, и на них перекладина, способная выдержать тяжесть котелка с ухой. Уха закипает, щекоча ноздри и аппетит своим ароматом. А вокруг тишина. Ветки ивняка подкладываются в костёр, и огненные брызги рассыпаются фейерверком. Уха, приправленная ароматом дымка, булькает на костре. На поверхности ухи золотятся звёздочки жира. Вот уха сварилась. Она обжигает губы, дышит ароматом, зовёт к столу. А столом служит трава-мурава. И мы спешим к столу и наваливаемся на уху.
 Но всё это уже позади. Остаётся только вспоминать рыбалку на Десне. Перед моими глазами снова сияет весёлое солнце и слышится журчание воды. Увы! Пора любви и поездок прошла. Восторги скрылись от меня в далёком прошлом. И экзотика, и родной русский лес остались у меня только в воспоминаниях.
 Весна, распускаются берёзы. Их ажурные  кроны похожи на кружева. Когда начинается рост сосны, воздух пахнет мёдом. А когда же растёт сосна? Она терпеливо дожидается летнего солнцестояния и в этот период начинает стремительно тянуться вверх со скоростью до двух с половиной сантиметров в сутки. Подрастает она всего неделю в год на заходе солнца до полуночи.
 Лес, лес! Как далеко он теперь от меня. Я живу в степном краю. Бескрайняя степь! От ветра волнами переливается по ней ковыль. Степь – это бескрайнее море серебристого ковыля и голубой полыни.
 Я взглянула в окно. Медленно падают редкие хлопья снега. За окном маячат оголённые тополя. Высокие стволы и густые сучья, переплетённые в рисунки из ломаных линий, кажутся заколдованными, застывшими в непробудном сне. День хмурый. Он навевает грустные мысли. Во рту пересохло. Я хотела сглотнуть слюну, - напрасные усилия.
 Пришла Лида. Она вернулась из Индии и привезла мне подарки. Почуяв запах розы, я подумала, что это от Лиды пахнет духами. Оказалось, что это запах от ароматических палочек, которые привезла мне Лида. Затаив дух, я слушаю её рассказ о поездке в Индию.
- Там сейчас 30 градусов жары. Это в зимнее время, а начиная с мая месяца, 50 градусов и более.
- Ого!
- По грязным улицам там бродят коровы. Это священное животное, его нельзя убивать. Машины их объезжают. Корову можно подоить прямо на улице, молоко забрать себе, - рассказывает Лида. – Там полно обезьян. Я взяла для них угощение в корзиночке. Протянула на ладони обезьянке печенье, и тут же налетела на меня стая обезьян. Корзинку отобрали и угощение растащили. Я растерялась и не знала, как от них отделаться. Нас предупредили, чтобы мы не давали денег попрошайкам. Если бы не предупредили, было бы то же, что и с обезьянами. Мы могли бы оказаться и без кошелька, и без драгоценностей.
- Я слышала, что в Японии тоже занимаются йогой. Там можно увидеть как на скамеечке парка, поджав под себя ноги, сидит японец, погружённый в самосозерцание. Кругом идёт жизнь, шагают люди, играют дети, шумят машины, летают самолёты, а он где-то там, в ином измерении. В Индии тоже так?
- Тоже так.
- Самое простое йоговское упражнение: лечь на спину и расслабить мышцы. При этом человек может выйти из своего тела каким-то вторым, бестелесным, но в то же время вполне конкретным «я». И это второе «я» видит своё обычное тело. Видимо, японцы умеют достигать подобного состояния, то есть входить в нирвану. А ты можешь входить в нирвану?
- Могу, но в Индии я не рискнула это делать. Пока ты витаешь в ином мире, тебя могут ограбить.
- А что представляет собой нирвана?
 - Это состояние вроде наркотического опьянения. Обычно человек о чём-то думает. Когда человек находится в нирване, в голове нет никаких мыслей. Нирвана – пустая голова.
- А как ты входишь в нирвану?
- При помощи пения.
- А ты не пробовала добиться, чтоб душа твоя отделилась и сверху смотрела на своё тело?
- Нет. Добиться этого я могу, но душа должна вернуться в тело. А если она не вернётся? Останешься живой, но с пустой головой.
- В коме?
- Ну, вроде того.
- Где ты этому научилась?
- В Павлодар приезжал йога из Москвы. Он обучил этому человек пять, а теперь они учат.
 Лида долго ещё рассказывала мне о йоге, об Индии. Внучке она привезла макет мавзолея Тадж-Махал. Это памятник индийской архитектуры, мавзолей султана Шах-Джахана и его жены Мумтаз-Махал. Пятикупольное сооружение из белого мрамора с мозаикой из цветных камней. К Тадж-Махалу примыкает четыре минарета и сад.
- Внутри мавзолея под куполом чувствуется такой прилив энергии! – говорит Лида.
 Кажется, недавно у Лиды была свадьба, но вот уже она уходит на пенсию. В Казахстане женщины на пенсию уходят в 58 лет. Скоро и 60 отпразднует. Старость подошла: лицо уже избороздили морщины.
 Вечером я смотрела телевизор. Шёл юбилейный концерт композитора Матвиенко. В песнях - безмятежное дыхание тихого вечера. Я слушаю сердечные, задушевные песни и хочу, чтобы они звучали без конца. Но конец всё же пришёл. Я выглянула в окно. Там неторопливо плывёт полная Луна. Вот она коснулась облака, спряталась в нём. На мгновение она выплыла, снова спряталась и снова вынырнула. Она словно играет в жмурки: то спрячется, то выскочит из-под облака, сияющая. Ещё мгновение – и снова она нырнула в облако. Вот она поплыла по небу, чуть поблескивая краем, - и снова спряталась в облаке. Какая вертлявая Луна! Она напоминает расшалившегося ребёнка. Я долго не могла оторвать глаз от этого зрелища. Луна, недоступно высокая, манит меня в ясную высоту. Лунный свет проникает в душу и наполняет её грустью.
Тополя, посеребренные лунным светом, замерли в неподвижной дремоте. И дома дремлют в лунном сиянии. Мир объят спокойствием ночи. Все уже спят, кроме меня. До рассвета я пролежала без сна.
 Полнолуние имеет достаточно мрачную репутацию. Люди становятся более нервозными, раздражёнными под влиянием полнолуния. С наступлением полнолуния даже простые ситуации могут запросто вылиться в серьёзные конфликты. У полиции и пожарных это горячее время. Общий эмоциональный фон повышается, и это является причиной бурной реакции у многих людей. На период полнолуния приходится пик конфликтных столкновений, аварий, драк, убийств и попыток самоубийства. Иными словами, наши эмоции выходят из-под контроля и захлёстывают нас, выбивая из колеи привычной размеренной жизни. У меня это выливается в бессонницу.
 Слава Богу, я ещё жива! В своей жизни я вкусила и мёда, и яда. Те дни, которые мне суждено было прожить, я прожила и удовлетворена. Остаток жизни стал коротким, и каждый день для меня стал подарком.
 Каждый день кто-то рождается, и кто-то умирает, а общество движется своей дорогой. Что такое один человек? Разве мир без него погибнет? Всё так же будет голубеть небо, так же будут бежать по нему облака, так же будут зеленеть деревья, благоухать цветы.  Всё будет таким же, как и при мне, только меня уже не будет.
 Оставь свои печальные мысли. Живи, пока живётся, и радуйся жизни. Сегодня празднуют масленицу. На площади веселятся, и я еду в центр города праздновать. Повеселилась и я на широкой масленице. Сегодня мне город показался особенно праздничным.
 Я вспомнила свою поездку в Алма-Ату. Как прекрасен снежный хребет Алатау, заслонивший своей мощной грудью южную сторону неба! Этот могучий великан вызывает во мне восхищение. Как он высок и прекрасен! А сколько в городе фруктовых садов! Это не сады, а настоящий лес. Как прекрасны стройные пирамидальные тополя, тянущиеся к небу, ветвистые берёзы и могучие дубы на прямых, словно стрела, улицах. Но город Алма-Ата расположен в низине, окружённой со всех сторон горами, словно на дне гигантской чаши. Выхлопные газы машин поднимаются вверх, словно дым из трубы. В городе дышать нечем, так как воздух превратился в смесь газов, не пригодных для дыхания. Нет, Павлодар мне нравится больше. Он расположен в степи, продуваемой ветром. Воздух смягчается близостью реки, и дышится легко.
 Кончилась экстремальная зима. Нынешняя зима войдёт в тройку самых холодных зим за почти вековую историю систематических наблюдений за погодой в нашем регионе. Однако морозный рекорд не перекрыт, когда столбик термометра опускался ниже минус 43 градусов. Но всё уже позади. Теперь уже с каждым днём становится теплее.
 Наступил праздник 8 марта. На улице ветрено. Я узнаю ветреный день по тополям под окнами. Когда ветер сильный, тополя качаются, как будто вот-вот сломаются и упадут. Их ветки бьются о крышу, и мне кажется, что деревьям больно. Но душа моя поёт: пришла весна! Скоро растает снег, тополя зазеленеют, запоют птицы.
  Темнеет, я включаю телевизор. Под мелодии песен я думаю о своих детях. Сегодня они поздравляли меня с праздником. Своих детей я воспринимаю как часть самой себя. Когда они болеют, мне больно. Когда они грустят, мне грустно. Но они далеко от меня, а я тут одна. Вспоминаю о них и о себе. Живу воспоминаниями, но и настоящее мне не безразлично.
 Мои воспоминания – это эпизоды моей жизни, которые не вернутся уже никогда. На будущее никаких планов не строю. Живу настоящим. О будущем думать в моём возрасте бессмысленно. День прожила – и слава Богу. Вот и этот день прожила, и надеюсь, что не последний. Я сделаю всё зависящее от меня, чтобы мой черед пришёл как можно позже.