Ливень. Книга 1-я 22 ИЮНЯ 20?? -ый год

     "Если память о людях, которых уже нет,  продолжает жить,
 то они, наравне с  литературными персонажами, становятся в               
 какой-то степени плодом вымысла".               
                Грем Грин               

 Светлой памяти родителей моих  и  друзьям детства - посвящаю.

              Все события и персонажи вымышлены.
        Любое сходство с реальными событиями случайно 
            
                ЛИВЕНЬ.   
                “Человек поднялся над миром всего               
                живого  прежде  всего потому, что               
                горе других стало его личным  горем.”
                В.  А. Сухомлинский.               
               
                КНИГА  ПЕРВАЯ.
 
                22 ИЮНЯ  20**-ЫЙ ГОД.
                Я книгу взял, восстав от сна,
                И прочитал я в ней:
                "Бывали хуже времена,   
                Но не было подлей.”
                Н. А. Некрасов.
 
                Глава I.
                Если Вам говорят: "Моё богатство               
                нажито тяжёлым  трудом",               
                спросите: "Чьим”?
                Дон Маркис               
       Веки с трудом  обнажили  глаза. В туманной пелене  открылась картина   
 реанимационной  палаты, в коих он уже побывал ни единожды.
      - Ну!  Что?  Касатик.  Очухался?  - Откуда-то сбоку,  звучал похожий на Мамин,  старческий голос. -  Тебя  уж  хотят  отключить от энтой штуки.  На завтра консилиуму собирают.  Так что,  потерпи  сынок, не засыпай.  Я  да дохтура сбегаю. Они тяперича, чаевничать  ушли. Подожди. А то ведь и вправду отключать.  У них тама  какая-то  новая штуковина    внедрется…  Птимизация называется.  Уж больно они её все боятся.  И тебя могут птимизировать.  Не засыпай.   Я быстренько.
      Так, во второй раз, за свою  непутёвую жизнь, он избежал врачебного приговора.
         
      Впервые, это произошло в раннем детстве.  Тогда, после пяти лет безуспешного лечения во всех больницах города,  его, так и не выявив,  отчего вдруг у полуторагодовалого,  весёлого и подвижного ребёнка,  отказали ноги, выписали в очередной раз.
     На Мамины вопросы,  “Что дальше?” - врач, пряча глаза,  сказала, что они сделали все возможное,  но, увы... Жить  ему  осталось  от силы полгода. Но это не жизнь, а скорее ужасная пародия на жизни. Так  стоит ли его мучить в больницах? Пусть проживет остаток в кругу любящих его людей, в чистоте и заботе. А Вам, я могу пожелать мужества и,  терпения.
      Ни проронив, ни слова  Мама закутала  его в старенькое одеяло и отнесла домой.
       Домой.  Это  в продуваемый всеми ветрами  щитовой барак,  без каких  либо удобств.  Вода и туалет, на улице. Отопление – дровяная печь.   
       Его  вернули  на старенький  с коваными углами сундук у окна,  где,  с  перерывами на лечения в больницах,  он и  отлежал в общей сложности  не полных  пять лет.
     Перед тем как уйти на работу,  отец ставил  на открытую веранду два ведра воды  летом, и у печки зимой. Потом и Мама, если ей находилась  легкая работа,  сменив  пелёнки, умыв и накормив его,  скрывалась  в дверном проёме.
     После Мамы, если только это не были каникулы,  проем поглощал и сестру, Любу.
     Он оставался один в разделённой ситцевой занавеской на  кухню  и  спальню, восемнадцати  метровой комнате.  Единственное,  за что могло  зацепиться  сознание  -  окно с двойными рамами, между которыми, с наступлением холодов стелили  белоснежную  вату.   Она  темнела быстрей чем выпадал первый снег.                Картина за окном была  словно театр пантомим  который он мысленно озвучивал сообразно тому, что происходило в  его замкнутом мирке,   и того  что  прорывалось сюда из широкого раструба, висящего на столбе через дорогу напротив черного репродуктора. Этот загадочный и недоступный ему мир, он мыслено назвал "Заоконьем"   
    Со звоном первой капели  немое кино    "Заоконья"  наполнялось  такой гаммой разнообразных звуков, что он начинал тосковать об умиротворяющем вое февральских вьюг.      
    Мама возвращалась домой первой, совершали с ним тот же, что утром ритуал омовения смены пелёнок и подстилок  готовила обед.   Когда все было готово, тут же  порог переступала сестра. И  последним под вечер,  а в зиму уже в сумерках,  домой приходил усталый отец.          
       Томимый одиночеством, ни без помощи вечно недовольной, но щедрой на тумаки и  оскорбительные реплики  сестры он  довольно быстро   освоил  букварь и уже спустя пару месяцев   читал лучше  своей  учительницы. И это ему очень нравилось. Он читал,  по словам Мамы "от гудка до гудка".  От утреннего не замечая вечернего   до ночного. Его бы воля он бы, как и завод работал, то есть читал бы все  двадцать четыре часа в сутки.  Но, как бог обделил известную  корову рогами, так и его - ногами. Завод  работал без выходных и праздников, круглосуточно, в три смены.  И вся жизнь в  посёлке и районе в целом,  была полностью подчинена  его ритму.  Но просыпался и засыпал посёлок всё-таки не под аккомпанемент заводского гудка, а под  величаво и торжественно   выплёскивающегося из широкого раструба громкоговорителя в шесть утра и  двенадцать часов ночи гимна Советского Союза.
     Там  же, у столба,  находилась единственная на весь посёлок колонка, возле   которой собирались, стирая белье и обсуждая, мировые и поселковые новости, бабы.
     Не проходило дня, что бы кто ни будь  из них,   не наведывался  к нему  в  гости.
     Отсутствие в доме взрослых,  при не запираемых  дверях, никого   не смущало.   Забегали  покормить  и присмотреть,  не  изголодался ли,  ни обделался ли?   Не свалился ли часом с сундука?    Прознав, что он уже умеет читать, они стали приносить вдобавок к мирской  пище еще и духовную - книги.
     Вскоре  в  посёлке  ни осталось, ни одной не прочитанных  им книги,  газеты или журнала. Читал не только про себя и для себя, но и вслух,  для тех,  же женщин и их детей. В хорошую погоду они выносили его на веранду, кутали в старенькие, часто рваные фуфайки  и слушали, слушали, слушали.   Ни всегда это была художественная, политическая или    детская     литература.               
     Не смотря на то, что война отгремела, отплакала, отсалютовала и, казалось бы,  уже навек была запечатана уверенной поступью советских солдат в брусчатку Красной площади, люди еще долго жили, сохраняя сложенные треугольничком  письма  и похоронки,  переписку с различными военными и гражданскими ведомствами и архивами. И всё это несли ему - почитать и поплакаться, поделится  горем и   надеждами. 
     Приносили и письма с другими литерами и без - из лагерей.
     Читая это всё, он ни просто  видел  отражаемые в их голосе, глазах лицах   то или иное состояния души.  Плача, огорчаясь, негодуя или смеясь  вместе с благодарными  слушателями, он  пропускал все их эмоции, через  мембрану своей собственной  души  формируя  её восприятие многогранного мира и своего отношения к нему.  Он научился   понимать, что его горе не самое большое и  великое. Есть и значимей и больше. А они, женщины, дети, и даже часто мужики, сидели возле, ни по просьбе родителей, присмотреть, и уж конечно, ни за плату, а скорее  благодаря какому то, неведомому  народам других стран, внутреннему стержню. Этот стержень  сплачивал их, ни давая пропасть поодиночке, кануть в пучине  переживаемых страной потерь и лишений. Формировал из них, порой находящихся на противоположных полюсах  культуры и и веры  монолит о который ни единожды разбивались орды иноземных захватчиков. 
      Безусловно, ему повезло родится в ту пору, когда  люди еще не были заражены бациллой  стяжательства и эгоизма.               
      Он  не понимал, зачем это им было нужно. Но ведь зачем, то ж нужно!?
      Они сами  умели,  и читать и писать.  Однако же шли к  нему.  Кто  кому там был более всего необходим?  - Они ему, или он им?  Как ни знал этого тогда,  так и теперь, не знает.  Да и ни хочет знать. 
     И чем дольше он живет на белом свете, тем отчётливее, и очевидней проявляется тот факт что,  чем  больше у людей богатства и достатка,  чем значительней положение в обществе, тем меньше в и сознании и  сердцах  их остается места для таких человеческих качеств как  верность друзьям, долгу, присяге. Все поглощается карьеризмом и  эгоизмом. И если, когда-либо  в их души и закрадываются ни весть,  какими путями мысли о справедливости, равенстве, братстве, то тут же на свет извлекаются пропахшее нафталином и тленом понятия  меценатства и благотворительности. Которые больше смахивают на подачки с барского стола или откупные за сдачу  и невиданное в истории человечество  ограбление страны, со скрижалей которой,  было стёрто МИР! ТРУД! МАЙ! и начертано КУПИ-ПРОДАЙ!               
      Там, на веранде  их барака, в глазах много повидавших, испытавших и переживших,  старых и молодых,  прошедших войну и нет,  познавших горечь утрат  и только-только надкусивших плоды любви,  искрились огоньки  доброжелательности и посильного участия не только к нему,  но и друг к другу. 
     Отходившие от тягот войны  люди еще не были заражены бациллами скопидомства и потребительства. Там думали и  мечтали о скорейшем восстановлении и подъёме страны, ее величия и могущества видя в этом место и для своего счастья. От того и сердца их были добрыми и отзывчивыми.
        Да и что другое,  ни редко ложась спать голодными  и имея всего одно платье на все случаи жизни сами, они могли ему дать?
      Но  с той пары это было и  остаётся для него  гораздо важней и нужней,  нежели все блага и богатства  мира.

                *                *                *
               
                "Ибо. Каким судом судите,   
                Таким и судимы будите”
                (Матф.7:2).               
                "Порой мы видим многое,               
                но не замечаем главного".               
                Конфуций.
                                                
      Другим каналом познания окружающего мира и  живущих в нем, было окно.
Или, как он его называл - ЗАОКОНЬЕ.
      Мечущееся  в потёмках небытия сознание,  зачем то возвращает его к тому самому,  ЗАОКОНЬЮ у которого он обречён был провести самые трудные  и вместе с тем, по отношению к нему людей,  одни из самых лучших  лет  своей жизни.
     За окном  на  скамейку  у колонки  приземляются две старушки. Не было такого погожего дня, за исключением дождливых или ненастных осенних, или холодных зимних,  что б они там не сидели.
     Их заслоняет  фигура   местного   урки  Яшки-Рваная губа. Яшку в посёлке многие не то  что б  побаиваются, но уважают.   Подошел к окну. Заглянул внутрь.
      - Скучаешь?  -  Положил на подоконнике пучок редиса,  Постоял, подумал и, как фокусник, достал из рукава наливное яблочко.  -  Выздоравливай, малец! - подмигнул и пошел дальше, к магазину.
     Поселковые часто оставляли ему чего-нибудь на подоконнике.   Случалось так, что иногда, оставленное  там  было, единственное,  чем Мама  могла,  всех  их накормить.
    Тем временем Мама растапливает чадящую печь. 
     -  Сегодня, будем пить морковный чай с  морковными оладушками. - Говорит она.
     На общей с соседями веранде, залилась злобным лаем его любимица,  собака-альбинос, Кукла, -  значит к соседке тете, Лене приехал участковый.   Кукла кроме него ни на кого  в поселке, не лает, а  его, почему то не любит.    Он переводит взгляд от Мамы вглубь    Заоконья.      Так и есть. У столба сиротливо притулился единственный на всю округу велосипед участкового милиционера Сидорчука.   Почему то,  он  всегда оставлял его там, а не как привозивший  из  Соцгорода почту почтальон, у веранды. "Наверное, под присмотр  старушек?"  делает он вывод.               
      Потом, на  пятачке бетона между колонкой,  лавочкой и магазином  появляется  тётя Лена.   Оставляет возле старушек  аккуратный   застланный яркой бархатной  подушечкой  квадратный ящичек на четырёх больших подшипниках  по углам.   Вынимает из чрева ящичка пару  похожих на оббитые  чем-то  штукатурные тёрки,   приспособление,  при помощи которого   дядя Коля,  отталкиваясь от земли руками, гарцует,  восседая на   ящичке по маршруту колонка-магазин и обратно.               
      В след уже Сидорчук приносит  на руках могучий торс  безногого хозяина этого нехитрого транспортного средства, мужа тети Лены,  дядю Колю.  Они усаживают дядю Колю на ящик, по обе стороны которого тёрки.   Тётя Лена приносит и вешает  ему на шею семиструнку, после чего вместе с участковым возвращаются в барак.               

                А глаза мои синие, синие               

       В кругу обступивших его  резвящейся у колонки ребятни, стайки полощущих  бельё баб и подтягивающихся, в основном от магазина мужиков, под гитарный перебор  начинает петь   дядя  Коля.               
 
                И скатилась слезинка с ресниц.               
                У меня половое бессилие               
                И гангрена обоих яиц.               

       И в это время что-то  массивное начинает биться о перегородку между нашими с тетей Леной комнатами. 
       -  Вот же сучка! - незлобливо говорит Мама  -  Уж сколько раз ей было говорено,  переставь кровать в другое место. Так нет же.               

                Иду по бульвару, гляжу на людей               

       Порывы ветра подхватывают и с клубами пыли несут по посёлку мягкий баритон дяди Коли      

                Все люди как люди,  А я  без мудей.               

        Он смотрит на обступившую  со всех сторон  дядю Колю ребятню,  молча слушающих его мужиков и  баб  со скорбными лицами,  и думает,  “Наверное? это хорошо, идти по бульвару? Если б он  по нему шел, то конечно б не плакал как многие  окружившие дядю Колю  женщины,  Да и некоторые мужики из круга.               
       А какой он вообще, этот недосягаемый для них обоих, его и дяди Коли таинственный бульвар? Наверное,  красивый. И  обязательно с фонтаном и цветущими яблонями. Такими  как на иллюстрации одной недавно прочитанной им книги с картинками, где  действительно был фонтан. А вот  цветущие яблони отсутствовали.
     Он ни когда не видел как цветут яблони но слышал как пели из раструба и мама "Лучше нету того цвету когда яблоня цветёт".  Она,  наверное,  ничуть ни хуже чем цветущая японская вишня, сакура с  открытки,  что приносила ему почитать  тётя Марина от мужа, старшины первой статьи  Зимина Алексея Никаноровича служившего уже двенадцатый  год на тихоокеанском флоте.  Но весь посёлок знает, что муж ее призванный еще в начале войны погиб в победном сорок пятом при высадке десанта в корейском порту Юки,  о чем у неё есть похоронка. Только тетя Марина ни верит написанному в похоронке  и всё ждёт своего Лёшеньку, ну хотя бы на   одну  хвелиночку (минутку – укр).”               

                Я всего себя дал революции               
                Я с ней сжился как с родной женой               
                Бил Махно я и контрреволюцию               
                И не раз рисковал головой.               
      
      И  хотя ему было всего ничего,  но кто такие  контрреволюция и Махно  он,  прочитавший уже              столько книжек  сколько,  за всю свою жизнь не читал иной  взрослый,   хорошо знал.               
      Его мучила  неразрешимая загадка, как это тридцатилетний, потерявший свои ноги в  предпоследний     день войны, где то в Чехословакии, орденоносец дядя Коля, мог  бить Махно и контру? Ведь это были две разные по времени войны. Когда? Где?  И в каком возрасте   он  это делал?               

                Иду по бульвару. Гляжу на людей.               
                Все люди как люди, а  я без мудей.               

      Между тем  за стенкой не только  стучались к ним,  но по нарастающей,  стонала и кричала тётя Лена.               

                А другие, что порох не нюхали,               
                Что в  штабах  протирали штаны.               
                Те, что бились в пастелях со шлюхами               
                В половой вполне форме они.               

        - Что ж он себе  душу то рвёт?  - утирая слезу,  говорит Мама.               

                Иду по бульвару. Гляжу на людей               
                Все люди как люди.  А   я  без мудей.               

         Столько раз упоминаемый бульвар манил и будоражил его свой заманчивой недосигаемостью. Он, как и дядя Коля, даже окажись они  на этом самом бульваре  не смог  сделать по нему и шага.               
        Возможно. Да и не возможно, а точно!  Когда то  давно, когда у дяди Коли еще были ноги, а ни,  как теперь культи,  он и ни раз, и ни два уже гулял по этому бульвару. И не только по этому.
         А теперь...
         Но  у него  то. - Он переводит  взгляд на свои  ноги. Завернутые   какими-то листья в обмотках из разорванной на лоскуты маминой юбки.  У него то  они ЕСТЬ!!! Но только  почему-то,  не  ходят.  Хотя бы до колонки, где пацаны весело обливают друг друга из надетого на ее носик шланга.               
     Между тем ритмичные удары о  стену, как и стоны  со вскриками  тети Лены утихают. Лает Кукла. У столба появляется участковый, садится на велосипед и укатывает за пределы видимости его Заоконья.               
      Потом, возле дяди Коли со счастливой улыбкой на лице  появляется тетя Лена. Она  заботливо поправляет  ему китель с  фуражкой.  Целует, и,  сунув старушкам, узелок со снедью для дяди Коли, так же ускользает из Заоконья. На работу.               
      Он ни разу не видел,  когда она возвращается,  но по лаю Куклы знает, что она уже дома и к ней опять пришел участковый. Иногда, они снова, под уже знакомый аккомпанемент в исполнении тети Лены   стучатся  в  перегородку. Но чаще уносят домой, рвущегося в атаку "За Родину! За Сталина!" дядю  Колю и его транспортное средство.

     Весь поселок знает об этой её связи с молодым рыжим участковым. И не осуждает.
     Более того...

     Однажды, из своего Заоконья, он наблюдал, как подвыпившие братья Зариповы  стали приставать к тете Лене говоря, что "легавому даешь, а мы чем хуже?"
     В это время  проходивший  мимо, не любивший "легавых"  Яшка, ударил  одного из них кулаком в нос, из которого тут же побежала кровь.
     На попытку второго вступиться за брата Яшка  говоря "Будешь рыпаться, прирежу как свинью.  Не Вам сучарам её судить".  Извлёк из-за голенища хромовых сапог финку.  После  чего, враз протрезвевшие братья поспешно слиняли.

     Когда дядя Коля умер, провожать его вышел весь посёлок. Народу у нашего барака, не смотря на рабочий, удивление морозный,  что подошло бы к рождеству или новому году, но как,  ни началу мая, собралось,  ни меньше чем когда из  репродуктора на столбе объявили о смерти  Сталина.
     Гроб дяди Коли, под звуки духового оркестра,  несли на плечах, а ни как обычно, на полотенцах,       поочерёдно сменяясь, по  три мужика с двух сторон, аж, как рассказала потом Мама, до "каменного" магазина. А перед гробом, на  пяти подушечках  сшитых мамой  и тётей Леной  за одну ночь несли дяди Колины награды, две из которых были  высшей солдатской доблести – ордена Славы.

     И плакали так же искренне как до этого, в марте пятьдесят третьего.
     Такой  массовой, всенародной скорби, кто бы ни умирал после, он уже ни когда и нигде, ни  встречал. Не видел.
      Он искал и не находил объяснения этому необъяснимому феномену. Чем эти два, таких разных по своей харизме  человека - генералиссимус  Сталин и рядовой солдат дядя Коля смогли вызвать  у окружающих такую  искреннею любовь и скорбь? Что было между ними общего?
      Эта загадка не дает ему покоя и поныне.
      Хотя.  Наверное,  есть у них одна общая черта -  и  тот,  и другой, ни смотря на существенную разницу  в социальной иерархии страны,  уйдя из жизни, ни оставили после себя, ни чего кроме штопанных военных  кителей да огромной, могущественной державы.
     Жизнь прожили ни скопидомствуя.  Да ни без ошибок и смятений, но ни для себя любимого,  ДЛЯ  СТРАНЫ.
     Будучи уже взрослым, он, с  нежной  грустью, часто вспоминал  этот, пыльный  летом   и  занесённый по самые окна снегом   зимой, посёлок.

     С одной стороны,  посёлок граничил  с   автодорогой на городскую свалку. За  дорогой  находились сопутствующие  металлургическому заводу и строительному  тресту организации и предприятия.
     А  с  другой, с колонией  для несовершеннолетних,
     По бокам он был зажатый между   грунтовкой   к  посёлку Першино  и железнодорожным полотном, от  станции Металлургической  у Коксохима, до
  карьера посёлка Бакал.  За  полотном находился еще один лагерь, но уже для взрослых,  возле которого  размешался, вкусно пахнущий, хлебозавод.
     В свою очередь, железнодорожное полотно,  рассекало  их, самый молодой, но бурно растущий,  район города  на две  части -  Соцгород, с большими красивыми домами  и  магазинами,  кинотеатрами и домами культуры, библиотеками и стадионами, трамваями и  автобусами.   
     И  другую, с лагерями, мраморными карьерами, за которыми  располагались  посёлки из землянок и бараков,   "Коксохим",  "Пятый квартал",  ”Молодёжный”. А так же  старинный, помнящий ватаги  Пугачёва посёлок  “Першино”.
         
     Принеся его, домой  Мама проплакала до самого вечера, до прихода отца которому   сказала:
     - Чёрт нерусский. Если б  знала, что все так обернётся, лечила бы сразу сама.  Зря тебя слушала…
     Много тебе помогли эти эсскультяпы, когда ты попал под высоковольтный? Бросили помирать. Так и сына.
     Потом встала, тряхнула тяжелой косой и сказала: - Но, чему-то ж  учили  меня  прабабушка с бабушкой!  Помогла тебе,  даст бог, и сына  на ноги  поставлю.
     Мамины бабушка и прабабушка, с  её слов,  были,  толи знахарки,  толи колдуньи, или  ведуньи, лечившие до войны   не только своих земляков с Зуевки и окрестности,   но и приезжих, москвичей и питерцев.   
         
     Так, с отбитыми украинцами  из  вспомогательной полиции СД  в оккупированном Запорожье  внутренностями,   она принялась  за лечение  еще одного “доходяги”  -  сына.
     Когда  бы  он  ни проснулся,  он видел перед собой  её,  полные боли,  отчаяния и  надежды   васильковые  глаза. Он  занимал всё  её  время.               
         
     Через эту Мамину боль   и все, что последовало за ней в  ее  жизни  дальше, будучи уже сам в годах,  он с неприязнью,  а где-то даже и ненавистью и враждебностью воспринял  медведевское  переименование милиции в полицию.
     В его сознание не  укладывалось как, страна,  перенёсшая столько  бед, смертей, пролившая море слёз, крови  и горя  приняла  эту глумливую  насмешку над памятью  миллионов  замученных и  убитых,  сирот,  безутешных матерей и вдов? Насмешкой над памятью  его МАМЫ.   
      
     Она  поила его горькими и противными настоями и отварами,  омывала и пеленала в простыни с разными сушенными и не сушеными  травами  и  листьями, шептала,  вперемешку с матом, когда её что-то отвлекало или не
устраивало, молитвы и  наговоры. Вместо колыбельных,  напевала ни то гимны, ни то былины на странном,  вроде бы и русском и в то же время,  ни совсем, русском, языке. Позже, он узнал,  что это был, переданный ей еще староверкой прабабушкой, старославянский.               
     Сестра ревновала  и  тайком,  когда Мама ненадолго отлучалась, поколачивала его,  приговаривая - Вот, тебе! Вот! Маменькин сыночек.
     Но он не обижался,  И за невозможностью ответить, материл  её так же,  как это делал,  подвыпивший Николай Яковлевич Краузе  отбиваясь  от  своей жены Матрёны.

     И вообще, не смотря на то, что все считали его её любимцем, ему, по жизни доставалось от Мамы более чем кому другому в семье.
     Даже когда он женился, даже когда отслужил в армии Мама, при случае, могла влепить ему оплеуху и наградить подзатыльником, а то и отходить тем, что попало под руку. Он терпел  её побои, и насмешки окружающих считая, что не ему, и уж тем более не им  осуждать её.
     Когда её не стало, он часто сожалел, что теперь некому стало учить его уму  разуму, наставлять  на  путь истинный.

       В  посёлке  ругались все.  Все  -  кто  был призванный, или мобилизован,  а  кто  и  согнанный   “Давать Родине высококачественную сталь”.
     Ругались не   по  злобе,  а  как  бы, по неизвестно когда и кем установленному  ритуалу, в отместку   ломавшей, но так и не сломившей их,  судьбе.
     И это привычка, ругаться матом, всю жизнь,  доставляя  массу неприятностей, следовала за ним, где бы он не находился, что бы он ни делал,  Она стала частью его бытия.    Он завидовал своему отцу, от которого за всю свою  жизнь не слышал и пары матерных слов. 
     Такое, в протобульоне из «врагов народа» с Поволжья, Ленинградской области  и многих других  весей необъятной страны,  здесь, за колючкой  Бакаллага и военно-строительных лагерей   Челябметаллургстроя  НКВД-МВД  СССР было чем то ни от   мира сего.
     Бежавших отсюда, за редким исключением, если не ловили сразу, то ни ловили ни когда. Ни кто, ни хотел возвращаться,  предпочитая смерть от собственных рук, жизни в этом  рукотворном  аду.
     Так. В далёкой, глухой Вологодской деревне  погиб сбежавший отсюда папин двоюродный брат Матти,  повесился на чердаке дома,  куда их депортировали с Родины в 1936 году,  прознав, что за ним приехали  чекисты из райцентра Бабаево.
     Кто то,  из деревенских донёс, что в дерене объявился "чухонец".
     Но об этом папа узнал только, когда ему разрешили съездить  к родне в отпуск, в пятидесятых.

     У ворот  одного из таких   лагерей,  Мама и нашла,   брошенного умирать,  плохо  говорящего по-русски,  молчаливого   "доходягу", чухонца -  его  отца.
     На   санках,  притащила к себе в землянку  и выходила.
     Кроме  трудармейских лагерей, расформированных в 1947 г.  на этой территории   находились, исправительно-трудовые лагеря "Бакаллага”,  в том числе и женские.
         
     Когда, отпущенный медиками срок его  жизни  истёк,  Мама привела  его к тем же самым врачам на приём.   
     Привела  на своих, пусть еще слабеньких,  но СВОИХ   ногах.               
     К этому времени семья значительно увеличилась.

     Однажды к их веранде подъехал почтальон и оставил письмо адресованное Маме.
     В письме, на казённом бланке машинописью было напечатано, что на запрос гражданки Л. от такого то такого, сообщаем о...
     Так, в нашей семье появилась, потерянная Мамой во время бомбежки  немцами   состава с эвакуированными с Запорожья беженцами, сестра Галя.
 
     Решение  эвакуироваться из Запорожья, было принято ею после  того как уже на шестой день войны,  Мама получила   похоронку на отца девочек, Василя, которого она помнила до самой своей смерти. И частенько называла  замкнутого отца его именем.   
     Состав с беженцами еще не покинул станции, как  налетели  самолёты с  крестами.
     Когда она очнулась,  то из двух   девочек погодок при ней оставалась только  одна, старшая – Люба.
         
     И вот,  поиски её второй  дочки, ради которой она и приехала на Урал,  увенчались успехом.

     Он  принял  новую сестру как нечто  само собой разумеющиеся,  как до этого  принял   рождение младшего брата Пааво.
     А  вот,  Люба…  Она не скрывала своей неприязни к новым членам семьи. Помимо  Гали у них появился младший брат
     Отец, смешно коверкая слова шутил: - Мат, мы  с  топай все покатеем и
  покатеем. Через это наше покатство, скоро самим притётса на веранту или в сарайку перепираться.
     Он ни когда не делил их на своих и чужих. Для него они все были ЕГО.
      Глядя на отца, он тоже ни делили  родных  на своих и сводных.
Они все были для него РОДНЫЕ. Он искренне радовался их радостям и огорчался огорчениям.

                *                *               *

                "Мне вчера сказали, что я живу фантазиями.
                Я чуть с дракона не упал!"
                Откуда то надуло.
               
                "Важно не то, куда ты попадешь в конце,
                но какие приключения встретят тебя      
                на этом пути". 
                Пенелопа Райли.               
     Летом Мама повела  его, с новообретенной сестрой,    записываться  в школу номер №91.  на улице маршала Жукова. (переименованную т Театральную И обратно)
     С  Галей проблем  не было,  её сразу приняли в  пятый класс.
     Но с ним…

     Глядя  на него,  молоденькая,  сама похожая на ученицу,   учительница,  обращаясь к Маме, чуть не плача,  сказала:
     - Женщина, Вы бы еще грудничка мне сюда привели.  Что я с ним  делать то  буду?
     Я ж ни нянька. У меня их и так  сорок  душ,  сажать некуда.
     - Да ладно  Инна.  -  Вмешалась  пожилая женщина с седой копной волос на голове  -  Ни хочешь, не бери.  Я этого
  мальчика с пальчик, к себе возьму, для ровного счёта. У меня их всего лишь сорок два. Поставлю  стул возле стола.  И  будет  он у нас, если правда, то, что уже умеет читать и писать,  вроде ассистента.  Ну как, согласен?   
     А, что ему еще оставалось? И он буркнул  -  Согласен.  Только я прописи, чистописание и  математику не люблю. И эта его не любовь к математике и
  чистописанию так же прошла через всю  дальнейшую жизнь.
         
     Знала б его первая учительница, Надежда Николаевна, какое "сокровище" она  пригрела.
         
     В  своём первом  "к"   он  был  на год старше  остальных.  Но  на всех построениях,   как  школьных, так и потом,  в армии,   его место  всегда  было  в  конце  шеренги,  чего нельзя было сказать про улицу.
     Любое  ЧП школьного,   дворового,  или  микрорайонного   масштабов не обходилось без  его,  если ни  физического, так организационного участия, фигурантами которых, были даже  старшеклассники.   Плата,  за столь бурную деятельность,   
отражалась в синяках,  ссадинах,  шишках, рваных штанах и рубашках.
     Вершиной этой деятельности  были многочисленные  жалобы от  родителей, только недругов, но и друзей, на  то, что этот "недомерок", "шкет",  "хулиган"  и  “недоносок” снова подбил их  чад  на ту или  иную  проделку.
     Не оставалась в стороне и милиция в детской комнате, которой он был не чужим.

     В  классе  во   втором,  под впечатлением лишь  одного названия увиденной  у    Любы   книги Александра  Неверова “Ташкент город хлебный”.
     Он решил,  что  ему  просто необходимо  увидеть этот город.  И ни когда  нибудь   потом, когда   вырастет,  а вот,  прямо  сейчас.
     Правда,  самой книги, кроме  названия он не читал.  Сестра, после того как однажды он оставил на лавочке  летнего кинотеатра в парке, чужую книгу "Тарантул",  книг ему больше не давала.
     Много позже,  он всё таки прочитал эту книгу  о Ташкенте.  Её  содержание не вызвала в  нем  таких эмоций,  как  одно только  название,  в  детстве.
      
     Но, тогда…
     Не мудрствуя лукаво, он  поведал  о  своей мечте близнецам.  Последние были года на два старше его и сильнее, но отдавали ему приоритет во всем кроме умения мастерить и ремонтировать, за что и получили прозвище "самоделкины".  А еще кто-то переложил их башкирские имена,  Валид и Шамиль на  Вальдика и Шурдика.
      
     К тому времени Папа получил комнату в благоустроенной квартире, на два хозяина. Жили они на втором этаже пятиэтажного дома. Как теперь говорят, в  "Сталинке". В большой по отношению к той, что была в бараке комнате  в целых двадцать  квадратов, с высокими потолками.      
     Во второй  комнате  этой квартиры жила, переехавших сюда из землянок находившегося прямо на территории металлургического завода "Тридцатого жилпосёлка", возле психбольницы, семья братьев близнецов - Акбашевых.
         
     Ему было странно, и в то же время  лестно, что и братья вдруг загорелись его  мечтой - увидеть Ташкент. И не просто увидеть, а сопровождать его в этом побеге из дома.
         
     Готовиться начали задолго  до наступления летних  каникул. Насушили сухарей,   запаслись солью, сахаром, спичками.  Несколько дней, просили у бабушек на рынке по одной, другой луковице или картофелины, огурцы.
     На полигоне, за парком, нашли  дырявый  вещмешок  куда, предварительно залатав дырки, все и уложили.
     Туда же отправились   найденные, при раскопках, освобождающихся  землянок,  поселка  "Коксохим",  две  алюминиевых  кружки,  помятый солдатский котелок,
перочинный ножик. Приобретённые после набега на  металлоштамповочный завода, три ложки и три вилки.             
     Нашлось место и для иголки, пары катушек чёрных и  белых ниток, куска верёвки и шпагата с шилом, вара,  рогатки и книги Ивана  Василенко,  “Жизнь и приключения заморыша”, которую он собирался читать братьям в дороге.
     Еще, братья  запаслись  кой, каким необходимым, на их взгляд,  инструментом  для чего соорудили подобие плотничьего ящика.
     Все это хранилось на чердаке  дома,  где  они оборудовали штаб.
         
     И вот наступили  каникулы, и  день Д, (обозначение дня начала операции.) когда вся  компания прибыла на  ближайшую железнодорожную станцию  Шагол,  где размещалось лётное училище.   
         
     Это сейчас, в период махрового дерьмократизма, семьи трясутся над  своими инфантильными чадами,  незнающими, что еще кроме  магазинов и  увеселительных заведений,  про которые  соседка, работавшая там одно время уборщицей, иначе как  о рассадниками проституции и наркомании, не говорит.     И ведь  власть их  не прикрывает. Значит,  имеет с них свой куш.
     А там, в пятидесятых, шестидесятых и с разными вариациями, семидесятых,  они знали всё,  начиная от подвалов и чердаков своих домов,  проходных дворов района и кончая территорией  строго охраняемых заводов.  В том числе и секретных. Или, как их  еще называли   "номерных" или "почтовые   ящики".

     Так, после перевооружения армии пятидесятых на завод,  на переплавку, было направлено  устаревшее оружие, от стрелкового до танков. И уже через неделю, ни смотря на то, что пойманных на скромбазе  подростков, охран  безжалостно, макала одетыми в солярку,  а дома нещадно пороли.
     Дворы, чердаки и подвалы,  многих домов и даже школ,  имели неплохой,  пусть  со сбитыми бойками и  сплюснутыми  стволами,  арсенал.         
     Милиция сбилась с ног,   разоружая  вездесущих сорванцов.   
      
     Подрастая,  они раздвигали рамки  исследований. Им было тесно в своих дворах и   улицах.  Их пытливый, жадный до всего нового, непознанного, темпераметр гнал за  пределы города, в леса, горы, на озера, которыми  область изобиловала с лихвой.
     Но им и этого было мало.  Они проникали в соседние, Курганскую,  Свердловскую  области, в  Башкирию.   
         
     Здесь, разбитый нос или фингал под глазом вызывают вселенский ужас и переполох, с привлечением всевозможных общественников, опек, адвокатов и судей.
     Там, это почиталось за высшую доблесть и отвагой - "не трус", "не сбежит", "ни  настучит".  Попробуй, настучи, пожалуйсь и ты сразу станешь изгоем не только  своего двора, школы, но и прилегающих улиц и кварталов.
     Любые споры, установление истины,  решались тут же, чаще всего  далеко  ни  самыми сильными  и имеющими влиятельных родителей, а самыми уважаемыми  за   справедливость и смелость  пацанами из собственной среды.
     Их слово было выше  официальных и родительских нотации и наказаний.
     Они же объявляли войну и условия  войны и мира с другими дворами и улицами.  Но и мирили других между собой, ставя на кон свой авторитет, тоже они.
     Нынешние не  знают, что такое  уличные разборки, один на один,  или дом на  дом,  двор  на двор,  а то и улица на улицу и район на район,  где, хоть и бились порой до ни детского ожесточения, но до "первой крови".
    Двое  дрались - третий ни лез. И семеро одного, как это  заведено теперь, не били,  а упавшего не добивали, как сейчас, топча ногами.
         
     Но и про существование Атляна, а именно туда, не смотря на то, что в районе  была своя колония для малолеток, они, случай чего и  попадали, как самой беспредельной и страшной колонии для малолеток во всём Союзе, знали все.
     Каждый третий  из взрослых и старших подростков посёлка, да и района в целом, “мотал срок” в качестве колониста, зека  или трудармейца,  что не могло  не  отразиться  на детях,  легко усваивавших  и применявших на практике, многое  из блатной и лагерной  жизни и лексики.   
         
     Не смотря на это,  жизнь  в те  года,  при всех её тяготах и невзгодах, повальной бедности и нужде,  была  более насыщенной, счастливой и безопасной.
     Бедность не  унижала и не раздражала.  А  достаток,  не  обременял  сознание необходимостью выпячиваться и довлеть  над окружающими.
            
     Зато, там не знали,  что такое педофилия,  детская наркомания, беспризорность  и проституция. Ни говоря уже о существовании маньяков.  Как не знали  повального равнодушия и пофигизма ни только к чужому горю и судьбе, но и своего, собственного.
     Там, без опаски,  они  целыми  днями пропадали на улице,  самостоятельно ходили в походы,  ездили на озера, случалось и не на один  день, а то и неделю,    другую,   без опеки и опекунов.  Там, любой взрослый  и так мог сделать замечание или влепить оплеуху.  Было бы за что, а инквизитор находился тут же и сразу.
     И это было И ПРАВИЛЬНО, И НОРМАЛЬНО.
         
         
     Незамеченными, они пробрались  в полупустой, телячий вагон,  спрятались  за  рыхлые тюки, толи сена, толи соломы и стали ждать.
     Вскоре состав  содрогнулся,   послышался паровозный гудок и…
      
     Они  поехали в Ташкент!!!  Навстречу мечте.
      
     С  поезда их сняли   на следующий вечер. Где-то, под  Свердловском, а может быть  за,  или в самом  Свердловске.

     Ни столь важно. Обидно было ни то, что  сняли. И даже ни  то,  что  дома ждало    неминуемое  наказание.
     Это то,  как раз было ожидаемой еще с периода подготовки.
     Они знали, на что шли и какова цена как победы так и поражения.
     А то, что, как им казалось, хорошо продуманный план поездки, был не реализуем с того момента как они забрались в вагон. Ехали они не на тёплый, хлебный юг, в Ташкент,  а прямо в противоположную сторону – на холодный север.
         
     Поезд! Поезд!! Поезд!!!  -  молотом стучало в висках.
     Так, всплывшие из небытия воспоминания детства, привели  его мечущийся в  мрачных  лабиринтах беспамятства разум к…
     Нет, ни к разгадке. А скорее,  к одной из ниточек, потянув за которую, можно  было дойти и до сути.
     И  этой ниточкой был - поезд. Ни тот, чадящий угольной копотью, из  детства.
      
     Сцепившись с неизвестным, они вываливаются  из тамбура, какого-то поезда.
     Удар  о насыпь и…  Вязкий, чёрный провал.

     Почему, какого-то?  Очень даже какого - вполне конкретного, пассажирского поезда,  номер  392У,  Москва-Челябинск.
     Все это пролетает  в  его просыпающемся сознании, пока палата не наполняется, без конца,  щупающими, колющими, заглядывающими в зрачки, стучащими по коленкам  и локтям  молоточком, спрашивающими, не понятно о чем,  людьми в белых, голубых и салатных халатах и униформах.
         
     На  больничной койке,  он  провалялся  еще  недели три и выписался.
     Иногда, в тяжёлом забытьи первых дней, к нему приходила молодая и красивая Мама в тёмно-синем  габардиновом платье с плечиками. В расшитым ею, нитками мулине, лифом  и  плиссированной  юбкой.  Она садилась у его изголовья и  тихо пела.
      Он не улавливал  ни смысла, ни содержания её песен.  Но ему становилось необычайно хорошо.  Он плыл,  на нежных волнах её завораживающего голоса.
      Все его боли и тревоги   отступали  и растворялись в васильковом омуте  Маминых  глаз.
         
     При  выписке, ему вернули   одежду, документы, пластиковую карту  и    деньги.
     С документами все было в порядке.  Деньги…   Он  не помнил,   сколько их было.   Но, наверное, тоже все.  Багаж, если  он и был,  предложили  искать на челябинском  вокзале. Но он всегда ездил без багажа со спортивной сумкой, в которой кроме смены белья, да бритвы,  редко лежало что то еще. Так что,  не стоило заморачиваться.
      За это время   его  не единожды посещали  люди из транспортной и уголовной полиции.   
     Произошедшее,  безусловно, тревожило, вносило сумбур. Он был кровно  заинтересован  в  раскрытии дела.
     Однако,  воспоминания о Маме и украинских  полицейских,   ни как не способствовали в установлении, хоть какого нибудь продуктивного диалога.  Само  слово  ПОЛИЦИЯ  вызывало отторжение.
     В добавок, при одном упоминании этого слова, перед его взором всплывало виденное перед поездкой сюда в интернете - разгон протестующих пенсионеров.
     Разгон тех  кто защищал и поднимал из руин послевоенную страну,  кто дал им жизнь.
     По этому на все их вопросы звучал один и тот же ответ "не знаю", "не помню".
      
     Так, не найдя  общего языка они и расстались. Правда, на последок, его  наградили  бессмысленной  подпиской о невыезде.
     Он так и ни понял -  откуда  ему не разрешалось  выезжать?  Из Карелии, где  жил последних тридцать с лишним лет  и  был  прописан?  Или из больницы?
         
     Задерживаться в городе  он не  планировал.  Встречи, с потерявшими, под ударами дерьмократизации, смысл жизни  младшими братом и сестрой тяготили.
         
     Приезжал он, ни кого из них не оповещая, с единственной целью  - возложить   цветы  на могилки родителей, да пройтись по чудом сохранившимся, памятным  улочкам детства, отрочества и юности. А их год от года становилось все меньше и меньше.
     Находясь возле дорогих ему могил, и уже ни только физически но и морально, ощущая, отпущенный кем то  лимит страниц в его книге жизни стремительно тает он сожалел лишь об одном, что его могилка, если токовая и будет, будет где то далеко от этих.               
     Правда, находить отеческие могилки с каждым новым приездом  становилось  все трудней и трудней. Ландшафт кладбища,  как и города, постоянно видоизменялся.
     Новое, пусть и показнО красивое, но  ни чем не отличимое, между городам и весями. Стеклянно-бетонно-пластиковое однообразие   безвкусия, очень быстро  заливало функциональную составляющею. В нем начисто отсутствовал  местный колорит.
     И ни  только в отдельно взятом городе его детства, но и по всей стране.
     Так,  в Петрозаводске "по неустановленным  причинам или в случае недолжного содержания" сгорали деревянные имеющие статус "культурно-исторического значения"  старинные постройки и дома, а на их, еще  не  остывшем пепелище, уже копошились строители таких же как  и  тут "человейников"
     Он не понимал, почему имея такую великолепную эпическую основу как "Калевала", местные  архитекторы, скульпторы и монументалисты воздвигли в сквере перед вокзалом ни навеянные ею скульптурные композиции, а чуждую местному колориту и менталитету, главную достопримечательность Англии часовую башню Биг-Бен?
      Почему  осуждая прибалтов или украинцев за выдавливание русского языка, если  здесь, в России пусть ни так выпукло и прямолинейно,  происходит то же самое? Красивую и образную русскую речь активно  разбавляют и замещают американизмами. Неужели мы и в правду становимся всего лишь ресурсным придатком, а проще говоря - колонией "золотого миллиарда"?
            

                ГЛАВА II.

                “Из двенадцати апостолов только Иуда      
                оказался предателем.               
                Но. окажись он у власти, он   доказал
                бы,    что предателями были
                остальные одиннадцать”.
                Лев Троцкий               
               
                Кота, пред клеткой соловья
                Хозяин усадил и... Дверцу приоткрыл.
                - О! Соловей! Прошу! Прости меня,
                За то, что воли я тебя лишил.
                Лети к себе, в зелёную дубраву,
                И разнеси, по свету, по всему...
                Про то как я, отнюдь, не ради славы,
                Дал волю, вольной птахе - соловью.

                Вот так же нынче нас освобождают
                От коммунизма пагубных оков.
                Властям петь дифирамбы вынуждают,
                Не забывая интерес котов.
                1996.               
     Если раньше,  страна еще  что то производила, то теперь торговала  second  hand-ом со всего мира, разрушая собственную производственно-технологическую инфраструктуру экономики, тем самым обеспечивая  работай кого угодно и где
угодно только не своих, в России.
     На оправданный по этому поводу вопрос, "Почему?  вы предприятия продавали за три процента их реальной стоимости? Куда спешили? " один из столпов современной экономической политики, Чубайс, без обиняков сказал: "Нам это было безразлично. Нам надо было как можно скорее ликвидировать все советское и построить новое, капиталистическое. Так что мы на этом этапе экономической выгоды не преследовали".
     И вот уже  ни один  десяток лет разбазаривают, уничтожить, всё что может возбудить интерес народа к докапиталистической эпохе развития страны,  вплоть до обречённых на жалкое "дожитие" ностальгирующих по прошлому стариков.  Они, хоть и немощный но всё-таки  значимый рудимент  на теле капитализма. И  чем быстрее отомрет этот  атавизм тем вольготней будут чувствовать себя стоящие у  руля страны  “граждане мира”.
 
     За эти года, Россию  покинуло почти сто тысяч ученых. И ни какое Сколоково, сколько бы ни вбухивали туда денег (большую часть все равно разворовывают), а дебилизатор не рассыпался мелким бесом, призывая и заманивая, вернуться эту  интеллектуальную армию в лоно  отечества, не получалось.
     И вряд  ли уже когда нибудь получится. Так уж повелось на Руси еще со  времен Петра  Первого.
     Нет.  Конечно же,  были и возвращенцы которых здесь чуть ли не облизывали  показывая  как пример "мудрого правления".  Но как, поётся в  известной песне:  "Одна снежинка, еще не снег..."
         
     Порой казалось, уж лучше  ослепнуть чем видеть,  как ненасытная утроба Мордора капитализма,  пожирает тихие  уютные  дворы  и  улочки,  тенистые аллеи, скверы  и  парки которые засаживались им и его родителями.   
               
     Глядя на это  варварство, он вспоминал    слова отца о том,  что памятником,  ему и  всем тем,  кто  лег в эту суровую уральскую землю, будут   построенные  ими  -  заводы,   дома, школы,  дворцы  и кинотеатры, парки и скверы.

     Современные "хозяева жизни"  даже не сочли нужным сохранить самый первый, возведённый в сорок втором, двухэтажный жилой дом района,  как  и столь же древний реликт - "каменный" магазин по соседству. Цена земли под этими строениями оказалась дороже памяти.
   Правда, за возведенным рядом новоделом сохранили название "Каменный", но это уже не то. В нем нет, не осталось константы созидания.

     Наверное, это хорошо, что ни кто из первостроителей, не дожил  до воцарившейся  эры не помнящих  родства, подминающих под себя всё  и вся,   очумевших от запаха наживы, алчности,  живущих одним днём манкуртов.
     Он видел,  как,  закрывали, а потом  перепрофилировали, а затем и  вовсе  сносили   всё, или  почти всё, чем  жили и гордились  его родители и все те кого он знал, любил и помнил.   
      
     Ради чего  они, умирали  в  далёкие  военные года, в "живых могилах" на стройплощадках Челябметаллургстроя?  Замерзали в жгучие уральские морозы  и   падали замертво в  изнуряющую жару,  терпели ни  человеческие условия труда и быта, гнили в обнесённых колючкой  с  вышками, под собачий лай  и пулеметными стволами  в военно-строительных  колоннах-лагерях НКВД-МВД  СССР?
         
     РАДИ ЧЕГО???

     Уж, ни как ни ради  благоденствия, называющей  свой народ  “мешающимся под ногами мусором”,   множащейся из года в год  рати чиновников.
         
      Прежняя власть тоже не отличалась  особым милосердием  и гуманностью,  выбором   средств, порой преступных,   для  достижения поставленных целей и задач.
      Но он  ни помнил  случая что бы вот так, в наглую её представители  публично  унижали  свой собственный народ называя его "быдлом".
         
     Создавалось  впечатление, что современные, jonkun toisen ongelmista    paratiisissa  (едущие на чужом горбу в рай, - финн),  по крайней мере,  значительная их часть,  чувствуя свою безнаказанность,  даже бравировали  своей  вседозволенностью и неподсудностью.  Тем самым, приобщая как можно большее  количество населения к  пресловутым чубайсовским  "тридцати двум  миллионам не вписавшихся   в рынок"  и  влачащих жалкое существование  "дожитиЯ".
            
     Теперь уже и им, вступающим в период этого самого  "дожития", как и их родителям, в военное лихолетье, устанавливали  нормы "лагерного, биологического выживания", прикрывая свою  политико-экономическую импотенцию разного рода  "корзинами потребления",  "прожиточным минимумом" и прочим словесным поносом.
     И всё это под нескончаемый информационный вой про ужасы кровавого  сталинского режима.

      Ну ладно!  Творимое там, в прошлом, можно было как то оправдать, списать на войну, разруху, но почему  ни менее, а может быть и более ужасное по отношению к стране и людям происходит, по свидетельству  тех же СМИ,  В САМОЙ БОГАТОЙ СТРАНЕ МИРА, В МИРНОЕ ВРЕМЯ?

     На долгие десятилетия, дамокловым мечём,  над страной   нависла зловещая тень так  называемого  "Русского креста", под которую попали все народы России.
     Ущерб  "бархатной прививки капитализмом"  оказался сравнимый с разве, что с потерями от войны с  фашизмом.
     Его не  покрывали и не могли покрыть по определению, ни какие ритуальные подачки с барского стола в виде материнских капиталов и  привлечения бесправных гастарбайтеров.
      
     В стране шло стремительное расслоение на,  прислуживающе-обслуживающих высшие эшелоны  власти,  от ни чистых на руку  клерков  поселковых управ до администраций  городов и губерний.  Сюда же относились госслужащие  порядком ниже учителя врачи. О представителях, богемы,  фемиды и средств массовой информации речь вообще ни шла.  Они, как и Армия с МВД,  являли и всячески оберегай восседавшего в Кремле «отца-кормильца», с одной стороны.
     И, тающий год от года, но голосующий за  безнравственность и цинизм властей, равно как и за собственную нищету и неустроенность, получающий объедки с барского стола, утративший инстинкт самосохранения – лекторат, с другой

     Страна забыла, что все её победы и завоевания это результат соборности и жертвенности  её народов, их, как это не раз случалось в том же Ташкенте и Спетаке взаимовыручке и поддержке, а не  алчного обогащение единиц.
     Страна утрачивала не территории и народы. Страна теряла гораздо большее -  СОСТРАДАНИЕ, СОПРИЧАСТНОСТЬ, СОПЕРЕЖИВАНИЕ.
     А в лице своих, наглеющих на ниве неподсудности и вседозволенности правящих структур СТРАНА ТЕРЯЛА СТАНОВОЙ ХРЕБЕТ  СВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ  -  СОВЕСТЬ,  а значит и право с достоинством отвечать на все вызовы и угрозы со стороны других государств и времени.            
         
     Всё это давило и угнетало.   
     Сойдя с поезда,  он садился в такси или на трамвай, и ехал  на  Успенское, или как  его прозывали  в прошлом за близость к одноимённому   заводу, "Цинковое"  кладбище.
     Последний его вояж на Родину мало чем отличался от предыдущих.  Разве только тем, что в этот раз он ехал  ни от  привокзальной площади а, теряя всякий интерес к жизни  от  больницы.
     Возложив,  купленные у ворот,  цветы,  просил у родителей прощения за  все  свои  прошлые, нынешние  и будущие  прегрешения, и шел на трамвайную остановку.
     Трамвай увозил его в стремительно  исчезающий город детства, отрочества и юности  - ЧМЗ.

                *              *               *
                Детство, детство... Где тебя найти?
                По какой дороге мне пойти?
                Может Вы видали, журавли
                С неба детства моего следы?
                Дайте мне, как птице, два крыла,
                Поднимусь в заоблачную синь,               
                Может мне откроется земля,
                Что приходит сказкой в мои сны?
       Волоча  не отошедшую после инсульта ногу, бродил покуда хватало сил, по теряющим свою  "самость",  паркам и бульварам, тихтм переулкам и улочкам,
уютным  скверам,  ставшего вдруг чужим, родного,  неродного города.
     Устав,  снова садился на трамвай   и  возвращался на вокзал. Идти к родне, у которой и без него было хлопоты полон рот,  не хотелось. Зачем? Он был благодарен им уже заодно то, что не присматривают за родительскими могилками.
     Перекусив в кафе шёл в кассу  и покупал на ближайшее время, через Москву или Ленинград.  билет  в свою, может быть последнию на этой земле, гавань на берегу Онежского озера,  Петрозаводск.
      Внутренне  он так и не принял,  ни распада  Союза, ни власовского    триколора,  ни стилизованного   под его детство, гимна.  Равно как и переименования, в усладу  вышедшей из  грязи в  князи,  пены  ельЦИНИЗМА,  областей и городов,  площадей и улиц.
     Слушая до хрипоты спорящие на экранах дебилизаторов говорящие головы, недоумевал, на каком основании эти, безусловно, умные люди, столь  яростно клянут и обличают   тронутых на почве животной ненависти  к Москве бандеронайцев, во всех тяжких. Не мешало бы, прежде, чем обличать кого  либо взглянуть в зеркало.  На первоисточник.
     За что их обвинять? За то, что они идут тем же путем  предания  забвению своего, КАКОГО НИ ЕСТЬ, НО СВОЕГО ПРОШЛОГО?
     Так  мы выступили в это гораздо раньше. И топчемся в нём  уже ни один десяток лет.
     За это время  выросло уже ни одно поколение безродных потребителей готовых служить и прислуживать кому угодно лишь бы платили.
     Не мы ли первые отказались  от атрибутики и символов, оплаченной  миллионами жизней Великой Победы водрузив над страной власовский триколор а теперь плачемся, что запад крадёт  у нас Победу?
     Можно подумать, что это не мы, а кто то другой, из год в год  драпирует фанерой  нашу историческую реликвию, антрибут без которой теряет  какой либо смысл сам факт проведения парадов победы - Мавзолей?
     И разве не мы, первые начали сносить памятники, тому же Дзержинскому, а затем, чувствуя свою безнаказанность  - Ленину и далее?  Этот вандализм сохраняется  и поныне. Но зато мы ни только пытаемся но и устанавливаем памятные знаки и памятники  антиподам Победы - присягнувшему на верность Гитлеру Генерал лейтенанту РККА Власову,   генерал-лейтенанту Белой армии, группенфюреру СС  Шкуро.,  генерал-майору Русской императорской армии, атаману Всевеликого войска Донского, бригаденфюреру СС Краснову и другим. Про их жизненный путь,  “заслуги перед отечеством”,  умалчивая или умоляя факт ПРЕДАТЕЛЬСТВА пишут газеты, пестрит интернет, снимаются телепередачи и сериалы
     А вот  про таких настоящих  героев земли русской  как Павка Корчагин, летчик Маресьев, генерал Карбышев и многих других  современные глашатаи умалчивают,  предают забвению.
     Молодой поросли ни остаётся ни чего другого как искать и находить примеры для подражания там, откуда веками на Россию смотрели как на желанную, но не доступную богатую людскими и природными ресурсами вотчину.
     И кто это первый начал  переименовывать города, улицы и площади, переписывать свою историю благодаря чему, НАШИ выпускники, на полном серьезе утверждают, что вторую мировую развязал СССР и лично товарищ  Сталин, что победили в ней США и Запал, в том числе и Германия?  Так ведь под это имеется одобренная  действующим на то время, Медведевым   "программа Де  советизации страны  Федотова"
     Да,  у них там, в|/на Украине,  поехала крыша. Но,  что произошло и происходит с нашей?
     Разве это не мы показали дурной пример исторической амнезии им и другим народам бывшего СССР и Варшавского договора? Да и миру в целом.

     Не радовал и все возрастающий шквал ни кому ни чего и не о чём не  говорящих,  пустых и по  форме и по содержанию праздников, начиная от Дня независимости, от кого и чего, от Совести? Но разве такое празднуется? до чуждого российскому менталитету хелуина. Можно подумать, что нас закончилась своя нечисть.
      Вот так,  обесценивая заслуги предыдущих поколений, порождая на свет   Иванов, не помнящих родства, государство уже три десятка лет роет для себя яму.
   
     И самое горькое и противное для него,  это осознание того, что и ОН ТОЖЕ ПРИЛОЖИЛ К  ЭТОМУ ТОРЖЕСТВУ  ВСЕЛЕНСКОГО ПОЗОРА СВОЮ РУКУ.

     Писатель Леонид Леонов, как то сказал, что "лучшие сорта лжи изготавливаются из полуправды".
     И в этом он был абсолютно прав.  Начиная с хрущевской оттепели, явные и скрытые антисоветчики  упорно  встраивалась в ряды хозяйственной и партийной номенклатуры.
      И ткали.  Ткали, ткали  из  паутины   искусственно нагнетаемого  ими  товарного-продовольственного дефицита  полотно призрачного мира, где  “у каждого будет всё, что не пожелает и при эом, самому ему НИ ЧЕГО НЕ БУДЕТ”.
      Так и случилось. Стоило только  доверится этим “новым фарисеям”  Как пустовавшие полки магазинов тут же наполнились…  Десятками сортами свой и заморской продукции и товаров питания, по заоблачной, не доступной для большинства, цене.
      Сбылась великая мечта идиотов. – При наличии всего им ни досталось ничего. Ни денег,  ни работы, ни страны.
     Плоды с  древа людских страданий и надежд сняли, как тогда говорили "профессионалы".
     И сделали они это ни без помощи его, поверившего в перемены к лучшему, не замечающего очевидную подмену ориентов, дурня.    

      Осознание этого,  до сей поры вызывает  и  будет вызывать до конца  его дней, в отличие от взлетевшей на пене всеобщего безумия тех лет из грязи в князи элиты, постоянное чувство вины перед, до срока покинувших этот мир родителей,

     Он помнил, как его покойный isa (Папа, отец, финн), будучи репрессированным, и ни  разу,  ни коммунистом  или комсомольцем, после демонстрации,  лежа на  самодельном диване, пел со смешным акцентом, но с душой:
               
                Корот нат вольной рекой,
                Корот нашей  славы  трутовой,      
                Слушай  Ленинкрат,  я тепе спою   
                Затушевную  песню  свою…

     Там,  под Ленинградом,  в  давно уже несуществующей  финноязычной деревне  Lempaala - Лемболово,  была его  pieni emяmaa - малая Родина которую  он не отделял от  СССР.
     Демонстрация, с которой  приходил, папа, по его словам была "праздником оплаченном потом и кровью миллионов советских людей всех народов СССР".
     Пришедшие к власти "профессионалы" не вернули Папе Родину, но секвестировали  страницы книги его жизни.  Обесценили, украли у него и многих других его ровесников выстраданные, политые потом и кровью, застеленные миллионами безымянных, могильных холмов заводы, шахты, города. Выстраданные, со слезами на глазах  праздники.


                ГЛАВА III.

                "Старые друзья в вас я узнаю
                Беспокойную юность свою".               
                Вечерняя песня А.Д.Чуркин               

                "Сколько лет мы не виделись с вами —
                Даже страшно уже считать!
                Как в упряжке с лихими конями,
                Прогремели года бубенцами,               
                И попробуй теперь догнать!"
                Эдуард Асадов               
     - Сарынь  на кичку!               
     Выходя  с  кладбища,  услышал он   давно позабытый  клич  из далекого  отрочества.  Двое мужчин одного с ним возраста, яростно жестикулируя о чём-то спорили.
     Он бы узнал это  обожженное  во время неудачного эксперимента  по изготовлению взрывчатки   среди тысяч других, таких же.  А тут еще и это давно не слыханный казачий боевой клич,    внедренный им  в,  им же  организованное  “Тайное Общество Бродяг И Разгильдяев
     Здесь, в супер толерантном, "дерьмократическом"  раю, за такую вольность, им  бы уже давно пришили 205-ю, пункт 4   "Организация террористического сообщества и участие в нем"   и отправили туда где Макар телят не пас.
     В том, что он встретил  друга детства не было ни каких сомнений.
     - Вальдик?  -  поравнявшись с ними, спросил он.
     - Для кого Вальдик, а для кого и Валид  Рафикович. -  вызывающе  ответил тот.
     - Да ладно, Винтик.  Не кипятись.  Лучше скажи, как там Шурдик поживает?
     - А ты кто такой?  -  Вальдек, он же Валид, он же Винтик из детства, ухватил  его за грудки. – Признавайся,  кто  подослал?  Ложится, мы не под кого не  собираемся и сервис не продаем. Так и  передай своему  хозяину.
     - Да на  хрена мне Ваши  половые извращения?  Может,  я  набираю команду для  побега в  "хлебный город". Ну и как Вам  это моё предложение?
     Вальдек разинув  рот,  с минуту другую ловил им воздух, да потом как заорёт  на  всю площадь:
     -  Чухонец! Сукин ты сын! Председатель! Живой шайтан!!!
     И он оказался в  могучих руках друга детства.
     - А мы уж и ни чаяли...  Прошел  слух, что тебя   разбил инсульт  и в придачу  паралич.  И  вообще, если еще не умер, то и не  жилец.
      - Что, обрадовались,  что на конец-то избавились?  А вот хрен Вам на закУсь.   А  так. Молва ни врёт.  И инсульт и паралич. Весь комплект  в одном флаконе.   Было всё.
     - Так. Это правда? По началу, мы с  Шамилём  и  Кадетом,  хотели тебя навестить, узнать,  может  чего надо.  Да где тебя искать?  А  с твоими говорить бестолку. Пааво  почти  не  просыхает.  А где живёт сестра, мы не знаем. Кадет,  тот вообще хотел  тебя к  себе, на природу  перевезти. А ты вон,  живее всех  живых. Постарел, брат.  Постарел.  И хромаешь. И пальцы, да и зубы где то  потерял. Постарел...
     - Ни молодеем. Ты вон тоже ни прежний батыр. Бег времени не остановить, а годы не молодят.  Да и ни судьба, так власть норовят плюнуть в душу. Надоело.  Порой так всё достанет, что  хоть живым в гроб ложись.
     - А где твоё знаменитое: "Делай что должно, а расплата ждать себя не заставит"?
     - Так, я и плачУ, а ни плАчу.

                *              *              *

                "Горе, горе мне, бедняге,
                матушка моя скончалась…               
                …  Не было меня с ней рядом,
                как родная   умирала".               
                Куллерво. "Калевала"               
     - Ах! Господи, спаси и сохрани - запричитали женские голоса от церковных врат  - Это ж надо же. Слуга господень  прям лицом в землю матушку.
     Они обернулись на крики.  Несколько женщин поднимали  грузное тело священнослужителя в рясе с земли.
      - Чего это с ним? - спросил он у крестящейся рядом старушки.
      - С машины вылезал сердешный. Наступил на рясу и бухнулся

      Ни далее как полчаса назад он и сам, с той лишь разницей, что у него нет  и ни когда не было машины, тоже "бухнулся".  Уступал дорогу едущему по кладбищу навороченному авто. Споткнулся о прогнивший деревянный крест в траве на обочине и "бухнулся". Ни кто его не поднимал. На четвереньках он дополз, добрался до чьей то оградки и цепляясь за нею встал на ноги. Сказывалось последствие перенесенного инсульта. Левая половина тела не хотела ему подчинятся. Месяц проведённый на больничной койке не добавил ему сил.  Но и уехать, не навестив могилы дорогих для него людей он не мог. 

      Глядя в след  причитающему  грузному с оплывшим лицом монаху, он подумал, уже ни в первый раз "ни по чину живет, братия. Что там апостол Лука говорил,
 "Не отягощайтесь объеданием и пьянством и заботами житейскими" (Лук. 21:34). Он редко встречал аскетического, отрешенного от мирских благ, священника. Ну, разве что молодые послушники. А в Карелии, с Кижами Соловками и Валаамом да вагоном и маленькой тележкой церквей как старинных так и новодела этой братии как ни резаных собак. Вот и Матвей (6:19), в свой черёд вторит Луке  "Не собирайте себе сокровищ на земле"".          

      В мистику он ни верил, но  происходившее и происходящие с ним необъяснимое, он увязывал, с  не раз приходившим  к нему  в  канун  резких  кульбитов судьбы, светлым  образом  Мамы.
      Вот и сегодня ночью она навещала  его. Посидела молча в изголовье И глубоко вздохнув  произнесла на выдохе "С рассветом ты вступишь в новую жизнь. Ни чего и ни кого не бойся. Я буду всегда с тобой". После чего растаяла в серой дымке наползающего на тёмный полог ночи утра.
       Проснувшись он думал,  что это к выписке, но теперь стало очевидно,  и ни только.
       Его рассеянный взгляд блуждал по лицам снующих у церковных ворот мирян  и дальше туда к  толпящимся на пятачке у входа в храм братьям.
       Когда то давно Мама водила его в храм у автовокзала. Тогда, обнаружив его тягу к рисованию она записала его в детскую изостудию, где им посоветовала посещать картинную галерею. Когда они приехали в город, в галерею, она почему то оказалась закрыта.
       - Чего там Вам надо было смотреть?
       - Картины, портреты разные, статуэтки.
       - Хорошо!  - Сказала Мама = Зря что ли сюда ехали? За всё ни ручаюсь, но кое что из живописи  ты сегодня увидишь. - И привела его в церковь, где действительно было много картин, с изображением лика святых. - Вот это... - Она как умела рассказывала ему кто изображён на той или иной картине-иконе. Но вот назвать автора, чего от них требовали в студии, она не могла, не знала.
      Тогда, глядя на великолепие убранства храма он подумал, что его Мама ни чуть ни хуже  тех женщин которые были изображены  на картинах. И когда он вырастит и станет строителем, как Папа  то построит для неё храм, если ни лучше, то уж и ни хуже этого.   
      Когда он рассказал про это Папе то тот сказал.
      - Построишь храм? А зачем? Всегда найдётся тот, кто захочет его  если не разрушить то осквернить. И это будет не обязательно кто то чужой. Чаще всего этим занимаются единоверцы. То есть кто-то близкий.
      - По этому ты ни когда туда ни ходишь и ни ездишь?
      - И по этому тоже.  это ни моя кирха(kirkko фин -церковь)У меня другая, христианская но  другая вера - лютеранская. Наши церкви не такие богатые как русские и молятся у нас сидя на лавочке. В общем - все по другому.
      - А где она, твоя кирха?
      - А чья? Где твоя?
      - Нету. Снесли. Вот почему я тебе говорю, что  нет смысла строить то, что кто то снесёт или осквернит еще при твоей жизни. На твоих глазах.. Если уж и строить храм - построй его в самом надёжном месте.
      - в душе.
      Так он узнал, что при едином боге существует множество вер в него. И рано или поздно более многочисленные вытесняют или подменяют собой другие.

      - Ну, ты как,  едешь,  или остаёшься?  -  вывел его из оцепенения голос   Вальдика.   
     - Куда? - Растеряно  спросил он.
     - Ну,  ты совсем   не меняешься.  Всё  где-то в облаках  витаешь.  Я тебе  уже  полчаса  рассказываю  про наше  житьё,бытьё.   К нам,  куда ж еще?
  Или... Ты где  остановился?  У  сестры  или  брата? Могу подвести.
     - Да,  в общем-то, и нигде… Уже уезжаю.
     - А раз, нигде,  то значит  у нас.  Уедешь позже. Ни против? Расходы мы берем на себя.  Я уже и Шурдику позвонил.   Так что, едем?   Девчонки  "самолепных",  как ты любишь, с соком,  настряпают.
     - Ну, если только с соком, да самолепных, тогда поехали!

      Ехали не долго. Проехав по Свердловскому тракту  мимо поворота на ЧМЗ свернули у, ранее не существовавшего здесь   поста ГАИ, направо. И не доезжая, так же, до не существовавшего здесь прежде моста, через реку Миасс,  остановились у  комплекса  зданий автосервиса.
     Через дорогу , за аккуратно постриженным газоном  стоял  большой, двухэтажный, отделанный, красным миасским кирпичом дом с  мансардой под крышей и застекленной  по периметру, увитой плющем  террасой.   
     К нему то его и повели.      

                *               *               *

                "Иногда поймать удачу значит оказаться в нужном
                Месте, в нужный момент и сделать по наитию именно
                то, что нужно, и именно так, как нужно. Но для 
                этого необходимо забыть свои амбиции,
                честолюбивые помыслы и планы и целиком отдаться
                волшебно помыслы и планы и целиком отдаться
                волшебному судьбоносному  моменту".
                Грегори Дэвид Робертс               
     - Откуда это великолепие? Ни как буржуинами стали?-  Спросил он.
     - Ну, ни то что бы, но и ни бедствуем. А всё это - Валид развёл руками.      
     - Ты  не поверишь,  из леса.
     - ???
     - Ни строй мне недоумение лицом.  Всё это мы с братом нашли во время похода по грибы.  Уже почти полный прицеп груздями завалили и собирались ехать домой, а  он и говорит.
     - Мы с тобой еще вон там не были.  Поглядим? - и кивает головой  в сторону   берёзового околка,  из которого выезжал чёрный "мерин".
     - Отчего ж не поглядеть? – поддержал я - Только вряд ли после "мерина" мы чего там  найдём .  А так. Любопытства ради. Пойдем, глянем.
     И мы пошли.
     Идём,  веточкой  опавшую листву  с травой шурудим.  Вдруг  Шамиль остановился   и ковырнул носком сапога землю.
     - Мягкая.  И пружинит, как будто, кто-то только что, что-то откапывал.
     - Или наоборот, закапывал. -  Возразил я.
     - А вот это мы сейчас и проверим. Неси лопату.
     Я сбегал за сапёрной  лопаткой, и он стал копать. Уже на втором штыке упёрся, во что-то мягкое.  Показалась плотная материя, типа ковра.
    Тут уж и я  подключился. Откопали свёрнутый в рулон ковёр. Внутри  кто-то, толи выл, толи  стонал.  Развернули... Матерь Божья! Молодой, совсем еще  ребёнок, абрек с  пробитой  головой и залитым кровью лицом.
     Смыли с него кровь, залили рану перекисью водорода, перебинтовали, выкинули с заднего сиденья корзины с грибами, уложили его туда и повезли к айболитам.
     Не доезжая пару кварталов до  больничного комплекса, он пришёл в себя.
     - Вы кто?  - Спрашивает.
     - Люди - ответил брат. - А кто ты?
     - Куда Вы меня везете? – Снова спросил абрек.
     - Да уж ни в джаханнам (в исламе-ад).  У них сегодня не приёмный день.  - Ответил я, -  По крайней мере, для тебя. В больницу,  Куда ж еще то?
     И тут он снова вырубился. Но мы уже подъехали к какому-то больничному корпусу. Подхватили  его под белы ручки и заволокли во внутрь.
     Нас окружили врачи и охранники, стали расспрашивать, кто такой, откуда, зачем  и как? А его  на каталку  и увезли.
 Мы тоже пошли к машине у которой даже двери оставались открытыми.
     - А охранник то, нас  срисовал. – Усаживаясь за баранку сказал Шамиль.
     - С чего взял? – Спросил я.
     - Вон стоит, что то записывает. Не иначе как номера, а теперь куда то  звонит.
     - В милицию, куда ж еще. Не влипнуть бы нам с этим абреком в какую историю. Да что уж там? Дело сделано.
     - Угу. - Поддержал брат.-  Но будем надеяться, что хоть в этот раз,  добро  окажется без кулаков.
     И мы поехали обратно, в лес, за корзинами.

     Через пару дней к нам пришли милицейские. Тогда еще они так назывались   расспросили, что да как записали и ушли сказав что вполне возможно, вызовут для уточнения  чего то там.   
     Прошёл месяц.  Ни кто ни куда нас не вызывал и  мы уже и думать забыли об этом  случае, как однажды,  под вечер, в дверь позвонили.
     Нас дома не было, доделывали  срочный заказ. Дверь открыл братов сын, Равиль.

     На пороге стоял сухонькой кавказец преклонных лет,  поддерживаемый двумя   стройными джигитами.
     - Ас-саляму алейкум. Добрый вечер. – гортанно, неожиданно молодым голосом, произнёс старец. –  Извините, Акбашевы тут живут? Шамиль Рафикович?      
     -  Уа-алейкум ас-салям.  Да. И он тоже.- Ответил Рауль. - Да Вы проходите в  комнату. Чай, кофе? Они с  дядей будут минут через десять.      
     Старичок прошёл.  Огляделся.  Осторожно сел на краешек предложенного стула.   Следом  порог переступили и абреки.   Из противоположных дверей на них уставилось  ни менее десятка  пар  любознательных  детских глаз.
     - Сколько?  -  глядя на них  спросил старичок.
     - Чего, сколько? – не понял Рауль.
     - Сколько человек здесь живёт?
     - Более двадцати душ, не считая собак, кошек и канареек. - Ответила, вышедшая из кухни с подносом, на котором стоял заварной чайник и пиалы, моя  жена  Надежда. - А Вы  собственно, кто будете?
     - Мы - задумчиво протянул старик. -  Я дедушка Аслана, которого Ваш Шамиль  Рафикович и еще какой-то мужчина с ним, откапали  в лесу.
     - Да. Они что-то подобное рассказывали. Так это был Ваш внук? Как он?
     А тут и мы с  братом подошли. Поговорили. Старик, покачивая головой, молчал и  всё посматривал на толпящихся в дверях внуков. Осмотрел перешагивая через   кипы перевязанных бечевкой  книг, квартиру. Даже в туалет заглянул.
     Потом вежливо попрощался  и ушёл в сопровождении, не проронивших даже слова, джигитов.
            
     С первым снегом, так же, под вечер,  в доме появился  мужчина   ярко выраженной  юридической национальности и одесским говорком. Он то, от имени "деда Аслана"  и вручил нам с братом уже оформленные дарственные на   этот  дом  с большим садом и автосервис напротив.
     - И кто же этот  богатенький  джин?
     - Не знаем. Мы его с того вечера  больше ни когда и ни где ,не встречали и не  видели. Тогда он, кроме как "дед Аслана", ни как нам не представился.  Да мы и не настаивали. Мы ж не знали чем это для нас обернётся.
     - Чудны дела твои… Хотя...   Он   точно знал, Господь тут ни причем. Гордые горцы не любят быть должными и способны на подобный жест.
     Однажды, когда он  лежал у своего Заоконья,  К ним в барак пришли мужчина и женщина с ребёнком примерно его лет.  Они попросили Маму посмотреть что с их мальчиком?  Мама  посмотрела на  завернутого в плед пацана и сказала
        -  Ладно, оставьте, но ни чего не обещаю. Посмотрю.
        -  А куда ж мы его, тут?  -  Женщина беспомощно окинула взглядом  нашу  тесно заставленную комнату
        -  В тесноте да ни в обиде  -  отмахнулась Мама - Чего ни будь придумаем, возьмем у соседки пару табуретов  поставим их вот в этот проход. Отец вечером сколотит щит. Будет лежать рядом с моим. Вот только матраса, одеяла и подушки у нас нет.
       - Да Вы не беспокойтесь -  женщина кивнула не держащего на руках ребёнка мужчину. - Мурад  прямо сейчас и сделает щит  и  принесет  чем его застелить и
 подушку с  одеялом.  А на долго это?
       - Ни знаю - отвечала Мама -  Может и ни чего не получится. Гарантий не даю. Но при любом результате, неделю. Может чуть больше. 
       Эльбек, так звали мальчика, быстро шел на поправку и через несколько дней  он навсегда исчез из их жизни.
      
      Денег   Мама ни с кого, ни когда не брала считая это неправильным,  - брать деньги за дар свыше.  Не стал исключением  и  этот случай.
         
     Но не прошло и недели как  она обнаружила привязанную к дверям их стайки козу.  До этого, Мама  специально для Эльбека покупала на базаре козье молоко, по поллитра на  день, которым она ни только поила, но растирала  почти не говорящего по русски  черноглазого  пацанёнка. Но  чеченам  она об этом не говорила. Она вообще не любила рассказывать как, чем и от чего лечит. Помогло, и,  слава богу.
     А тут, целая коза.  Соседи  рассказали, что эту козу им привёл чечен.
     Коза,  да еще своя, по тем временам была большой ценностью.   Мама, не зная  откуда Мурад взял эту козу, испугалась,  не  краденная ли она?  Но  старуха Краузе успокоила сказав, что своими глазами видела  как этот чечен покупал её на рынке.   Стало быть,  не  краденая.
     А с другой стороны:   “Бойся данайцев дары приносящих”... - в слух произнёс он
     -  Да ладно. - Прервал его воспоминания Валид - Эти оказались порядочными. Пошли в дом.
 
      Они поднялись на  веранду, откуда  через широкие  автоматически раздвигаемые створки дверей,  проникли в большой, полукруглый  зал с хорами, на которые  поднимались,  парящие в воздухе  висячие лестницы, с  точёными  балясинами перил.
     - Всю внутреннею отделку  с перепланировкой всего того, что
здесь было, - перехватив его восхищённый взгляд - пояснил Валид - делали сами.    Сноха  Оксанка на архитектора училась. Так что, больших проблем с  этим  как и  с  оформлением  документов по реконструкции  здания не было.  По нынешним временам, получить документы сложней  и  дороже чем построить.
      Здесь  у нас  холл,  библиотека  с читальным залом.  Он   же  кабинет  и   библиотека,  Равно как и столовая и банкетный зал. В общем —  помещение на все , или почти все случаи жизни.    
      Только теперь он обратил внимание,  на расставленные вдоль стен на всю их высоту, под  хорами уютно расположившиеся  книжные шкафы.
      На столах  устроившись  подле   стояли мониторы компьютеров, принтера и сканеры.
   
                *            *           *
      
                “Среди книг, как и среди людей,               
                можно  попасть в хорошее  и  в
                дурное общество“.             
                Гельвеций Клод Адриан
        - Давненько я не видал домашних библиотек. - Изумлённо проговорил он
     - А такую так вообще впервые  вижу.  Откуда? Как мне помнится, Вы с братом, кроме как  того что связано с техникой ни чего другого  не признавали.  Из-за неё и английский лучше всех в школе знали. Даже лучше англичанки, Нинель.
     А тут - Драйзер, Джек Лондон, Ги де Мопассан, Гюго, Жюль Верн, Беляев.   -  Глазам  ни верится  -   Perkele! (чёрт  фин) Калевала!   Даже Ленин со Сталиным!  С ума можно сойти! Откуда? –  Любовно касаясь книжных корешков.  С  почти детским восторгом  спросил он.
     - Так, не моды  ради, а токма, исключительно, правды.
     - Это как же?
     - Так. Внуки. Через них узнали, что и как нынче преподают. Посмотрели, почитали их учебники   и прослезились.  Да и дебилизатор(телевизор) подкинул пищу для размышления. Такую ахинею порой несут аж уши вянут от стыда за нашу просвещенную элиту. Ну, ладно если б мы, свидетели той эпохи, вымерли... Так нет. Врут при жизни.
      - Ну и что нынче такого преподают в школе, что Вы вдруг возлюбили художественную  литературу?
     - И не только художественную.  А еще и документалистику.
 Ни хрена хорошего.  Что хорошего  они  могли притащить оттуда на наши головы?  Моральное разложение, разврат, разгул преступности?
     Я посмотрел, что моей семилетней внучке посоветовали почитать на каникулах. Так среди прочей  мутотени наткнулся на "Энциклопедию  сексуальной жизни для детей от пяти до тринадцати".  Учитывая желание любого ребенка  ни только знать но и пробовать  -  готовое пособие для ранней половой жизни.
      Посмотрели  и  другие дисциплины. Например, истории и литература.
      Удивительным образом из преподавательского процесса исчезли  или были секвестированы  произведения признанных во всем мире  мастеров русского, литературного жанра  такие как Пушкин, Гоголь, Чехов, Лев Толстой,  Из советских – Белов, Шолохов,  Рубцов и другие. 
        Мы с братом по этой части  конечно ни чета тебе. Ни любили этих  предметов,  но кое что помним.  К примеру легенду про Данко,  вырвавшего  из  своей груди   пылающее серце  чтоб осветить дорогу  другим людям. Теперь на слуху те кто забирает у других органы ради собственного блага. Но свои бережет пуще глаз.
      Нынешних детей учат  другому. -  Жить только для себя и ради себя.  Как бы потом   это не аукнулось  ни только учителям  но и стране. 
      Стали смотреть, откуда ноги растут?
И тут  натыкаемся   на  человека прикоснувшегося к истории грязными руками предателя и стукача -  Солженицына.  Чему он может научить детей?  Дальше и искать не стали.  Как говорится : "Каков поп - таков и приход".
      Ну и где, а самое главное  КАК сейчас найти и донести детям правду о том времени и о себе?
      А тут такой  случай подвернулся.  Здесь объединены книги из трёх библиотек. Вернее, то что  мы с братом успели спасти от дерьмократической чистки. А чистят, я тебе скажу,  ни при помощи костров как это было в Германии тридцать третьего.  Ведомство Геббельса, с завистью взирая, что творят  новые  инквизиторы, нервно курит в стороне.
      Нет. Они призывают сжигать или запрещать неугодные им творения и их авторов на кострах.  Они, просто настоятельно “не советуя к прочтению”  изымают их из общедоступных мест. Библиотек.
     История помнит как Геббельс исключил Генриха Гейне из энциклопедического словаря. Одному дана власть над словом, другому — над словарем. Ну и где теперь тот  Геббельс? А Гейне, вот он, Стоит себе на полочке.
      Когда то, ты бегал в библиотеку Зелёного клуба.  Еще нам цитировал что из Джона Голсуорси. Помнишь?
     - Ну. Было дело. Что с того?
     - Так нет больше Зелёного. И библиотеки тоже нет. Эти "цивилизованные" варвары ликвидировали  клубы  Зелёный и Металлург.    Хорошо мы перехватили  имеющуюся там литературу.Ни всю конечно, но большую её часть. Остальное сгорело. Конечно не на площади, как  при Гитлере,  а по-тихому, на свалке.
       Мы забрали к себе остатки.  Вернее, забрали то что  успели и сумели забрать.  -  Особенно подшивки газет и журналов.   Где сейчас найдёшь правду о том времени и о себе?   Завалили этим добром дом в саду, под потолок. В зиму топили что б не отсырело.  Электричества нажгли не на одну тысячу.  Этого дома у нас тогда еще не было.
     Потом нам повезло присутствовать при том, как в городе из технического архива и библиотеки какого-то обанкротившегося  НИИ,  носилками выбрасывали  рефераты, дипломные работы, справочники и другую литературу.  Мы  дали ребятам по пятихатке, заказали  грузовой пикап и привезли  к  себе все, что успели спасти.  Арендовали  у одиноких стариков соседей две из трех пустующих  дети повырастали и уехали,  комнаты  Ступить было негде, всюду лежали книги.
     То, что ты сейчас видишь - наверное десятая, если ни меньше часть от того, что у нас имеется. Остальное, в Гарнизоне у Кадета. Но твой Голсуорси  еще здесь.   Ни как тебя ждал.  Вон в том шкафу.  Все шестнадцать томов. В ближайшие дни  поедет к Сашке.
      Они подошли  к уютно  примостившемуся в центре хорал, выложенного из грубо обработанного природного камня   в обрамлении  множества кресел, камину.
      - А это мы решили претворить нашу давнию с тобой мечту  в явь. -  Указывая на пока еще редкие языки пламени недавно зажженного камина  продолжал  хозяин.  -  Помнишь?  Конечно,  он ни такой красивый как ты нам рисовал тогда,   на Сунукуле.  Но зато большой. За раз куб дров съедаёт. Мы топим его только  по праздникам и торжествам.  Вот и сегодня, в честь твоего… Уж и не знаю как  это называть?  Явления, или возвращение блудного что ли, затопили..
     Он у нас  как двуликий Янус. С обратной стороны  большая русская печь с лежанкой.  Соответственно   и  кухня  у нас,  там.
     Зал наполнялся людьми. В основном женщинами и детьми.
     Валид представил его  как "того самого, непутёвого  чухонца и  Председателя”,  всем и сразу. По их реакции, было видно, что о нём здесь наслышаны.
     Женщин предоставляли  по ранжиру:  Жена Шамиля - Эльвира,  моя жена -   Надежда. Наши дочери Айгуль и  Динара.  Наши снохи Оксана   и  Людмила. А остальной колхоз - наши младшие внучки и внуки.
      Мужики и старшие  - кто не  на занятиях и в командировке, все в автосервисе.
               
       Женщины  загремели  посудой  расставляли приборы на огромном повторяющим   дугу хорал столе.
       В своды арок по обе стороны камина  была видна большая кухня  по  одну сторону которой  мальчишки  рубили, разделывали и мололи на стареньких советских мясорубках мясо.
      По другую, девочки  готовили тесто.
      
     - Не будем мешать им. – обращаясь к  Вальдеку,  сказал он. -
     - Да. Не будем.  Пойдём,    посмотришь наше хозяйство.  У нас еще в запасе,..  Часа два.
            
     То, что он увидел  ни как не вписывалось в его представление  про автосервис. 
     Помимо, диагностики, мастерской, шиномонтажа,  мойки и покраски, здесь  находилось еще  множество разных  цехов от кузни с   электро печью закалки и молотом  до цеха по ремонту всевозможного электрооборудования и бытовой техники. Не плохой станочный парк.
      В огромном ангаре расположились склады со стеллажами под инструменты и  инвентарь всевозможного применения. А так же склады  с разнообразными станками.
     Но большая часть  было отдано старой, армейской, автомобильной и гусеничной  технике, в которой он мало что  понимал. Но знакомый кунг РЛС,  на которой  партизанил в  Карелии,  он узнал сразу.
            
     - И во что Вам все это выливается?  Одно освещение  сколько сжирает?
     - Да ни так много как кажется. - Усмехнулся Валид -  Вода, электричество и  тепло у нас свои. Станочный парк, за редким исключением, тоже. Но чувствую, эти  ненасытные слуги народа из партии "Едим Россию", скоро и сюда протянут свои грабельки. Придумают какой нибудь очередной налог.
     - Постой. Я чего-то совсем ни понимаю. У Вас что, своя гидростанция, и  собственный водопровод? А материально техническое обеспечение? Наконец расходные…
     - Ну,  допустим ни ГЭС  а  всего лишь  с десяток котлов газогенераторов.
     - Но для этого надо уйму….
     - Да это всё решаемо! Опилки, щепу  берём с ДОКа  и  из частных мастерских по изготовлению мебели и  разнообразных деревянных конструкций. Вроде как  вывозка  отходов производства  на свалку.  Даже  что то вроде  агентства организовали Четыре самосвала под это дело приспособили. Делаем  брикеты и…  Котлы без пищи не остаются  А мы без ли****ричества, тепла и работы. 
      В позапрошлый год поехали на мисяшский полигон собирать  лесную клубнику.  Помнишь как нас там чуть не положили?  Попали как раз под учебные стрельбы.
      В этот раз по нам не стреляли, но и на полигон мы не попали. Чуть раньше заехали в лес и остолбенели.  Он был нашпигован брошенной военной техники.  Одних только буханок штук тридцать насчитали. И так рядов десять или чуть больше. Такая картина растянулась километра на два и заканчивалась "пищевой Аладдина"   не разграбленным,  заброшенным  армейским   автоматом  с ремонтной механической базой и складами обеспечения.  А там столько всего!  Мы  с братом сразу обратились к Сашке.  Надо же как то, хоть на время, пока не вывезем основные ценности,  все это охранять. Тот направил туда  два десятка старших курсантов во главе с бывшим сослуживцем, капитаном Майсурадзе. Они неделю как снялись оттуда. Вернулись в Гарнизон.
     В общем, Станки и оборудование, содержимое складов мы вывезли в первую
 очередь.
     Найденное там оборудование, особенно  приборы  и разная литература по оптике и прочему, значительно облегчили нашу задачу по изготовлению   солнечных   панелей.
     - Солнечные? Это ж какие…
     - Ты о деньгах?
     - О них.
     -  Да! Покуда мы не разобрались что и как, зачем и почему  туговато было.  Но когда мы поняли как там всё устроено, по какому принципу, пришли к тому, что делать самим и проще и…
     - Вы? Сами делаете?
     - А  о чём я тебе только что трындел?  Ни боги горшки обжигают.  Ладим свои панели. Поначалу конечно пару раз обожглись, а потом вреде получилось.  Сделали опытную партию.  Проверили.  Испытали. КПД  на двадцать пять процентов выше фирменных.
     Комплектующие,  правда, автоматика там разная, кусаются. Но наше КБ  над этим работает.   Ищем чем заменить на базе того что изготавливают здесь, на урале.
     И пока мысль не разродилась  в реальную  хреновину,   помаялись малёха. Но ни чего. Выдюжили.
     Такой же как этот  тягач, - Он показал на странную конструкцию, вроде, как и Урал и в то же время нет,  возле которой  копошилась  группа подростков обоего пола -  Мы восстановили и реконструировали годом раньше.  На нем и таскаем непреходящие  раритеты былой мощи вооруженных сил  Восстановили, зарегистрировали в ГАИ и таскали  оттуда  добро  либо, либо   к Кадету.     Неделю как закончили таскать. Тот тягач обменяли  на одной из ТЭЦ города, в основном на устаревшие или БУ катушки сетевого и силового провода и  кабели,  трансформаторы. Этот, завтра поедет с нами. Повезет котлы для ТЭЦ.  Надумали реконструировать Гарнизонную.  Сейчас все необходимое  загружается и пакуется на Янценскую " Сканию" и другие транспортные средства.
     - Где, какую?
     - В Гарнизоне. Сашка так зовет свою вотчину. Вот туда и везем, Что-то отсюда, что-то с заброшенной военной базы и складов материально технического обеспечения под  Мисяшем.
     Государство совсем охренело. Нет чтоб продать кому, так оно всё побросало гнить в лесу под открытым небом. Я как увидел в первый раз неделю не мог заснуть.
      Представляешь    новенькие армейские передвижные электростанции,   медицинские передвижные блоки, самоходные  понтоны  технички,
       Уж он то, зная патологический интерес братьев к разного рода техники представлял.
       - Гусеничная и колёсная бронетехника,  - Продолжал  Валид  -  Спецтехника. Всего и ни перечислишь. Да и тебе гляжу ни очень интересно.
     Как так можно?  - Сокрушался он -  Такое  богатство и гниёт. 
      - Ну не нужно оно тебе, отдай тем кому надо.  Потом в форме налога оно вернется сторицей. А так, ни ума ни налогов. Все на что  способно  наша  вумная власть,  так это прочитать: "ДЕНЕГ НЕТ _ НО ВЫ ДЕРЖИТЕСЬ!"
      Откуда ж им при таких-то  хозяевах взяться?  Сталина на них нет! Нашлись бы и деньги и хозяева.
     Из того что мы  тут делаем и реставрируем из  брошенного под Мисяшем, а делаем мы многое. Что-то ставим на учёт и продаём.
     Особенно хорошо идут тюнингованные  "шишиги" и "буханки".  УАЗы тоже не теряются.  Рвут с  руками.  Что-то меняем на  то чего у нас нет и мы не можем сделать сами, необходимое нам.  Правда, то чего у нас нет, мы стараемся сделать здесь или на рембазе  Гарнизона куда потихоньку перебазируем, основную часть нашего лесного сокровища.  Чего не можем переправить целиком, разбираем или режим  на части. Если честно,  там и своего добра не на одну жизнь. Но родитель учил нас с братом "ненужное здесь и сейчас сегодня - будет необходимо завтра".  Хранить  там наше добро как то спокойней и надёжней.  Да и подпирают нас уже здесь.
     - Разбираете и режите зачем? Не габарит?
     - Так, я ж тебе говорю - дорог туда, нет! Кругом болото через которые  перевезти целиком многое не удается, те и режим..
     - Понятно.  А поджимает Вас кто?  Конкуренты?
     -  Ни без этого.. Но в основном своя и Сашкина молодая поросль.  У него там "детей полка человек семьсот наверно. Вот  для них и готовим материально техническую базу. Учим их работать руками и головой. У нас с Братом неплохая  научная  база, еще из СССР.  Мы оба кандидаты  наук. А там учили ни в пример нынешним. Политех кончали и защищались бесплатно.
    Сейчас это ЮУрГУ.  Там  внуки с внуками  учатся. За деньги. За деньги. Денег ни жалко. Но тех знании и практических  навыков, что давали нам, не дают.
    Но мы общими усилиями с сыновьями и дочерьми, снохами да зятьями, прибавь сюда семейство Янценых да собственную техническую и промышленную базу в форме автосервиса и Гарнизонных мастерских, восполняем им этот образовательный и технический пробел.
     Правда,  дети, те во многом, особенно в электронике,  нас уже обогнали. Да и внукам палец в рот не клади.  Так неужели ты думаешь, что мы таким то кахалом, да при Сашкиных курсантах не можем сделать собственные, если ни ГЭСы и ТЭЦы?
     - Да ни чё я ни думаю кроме того что, как к этому относятся ювенальщики? Всякие там опекунские советы и прочие прилипалы? У нас детский труд, если это е идет на блага "неподсудных", запрещен. Ни боитесь?
     - А ни как! Мы их же оружием. Частная собственность неприкосновенна. Вот мы их сюда и не пускаем. Только с ордером или постановлением. А в Гарнизон, куда на крайний случай надежно можно спрятать ни только детей  но кучу чего другого, они ходу не имеют.
     Кроме того,  теперь можно учить на  дому, дистанционно Но мы пока  этим не пользуемся. Зачем их  лишать радостей детства? Пусть учатся жить в этом бедламе, познают мир таким какой он есть. А  мы поможем случай чего.  Когда то ж им надо будет вылезать из своего болота.  А  куда?  Кому они тут нужны?  А тут наш автосервис.   Какая ни какая  но работа. Так сказать трамплин в большую жизнь.  Да и жильё  будет. Мы тут поблизости долгострой хотим перекупить. Девятиэтажку. Осталось то всего ни чего. Подвести коммуникации и внутреннию отделку сделать Сто сорок квартир.  Сами достроят, сами будут жить.  Нам и этого с лихвой хватает.
     - Постой.  Я что-то не догоняю.  Вы, Акбашевы,что,  все здесь и живёте?
     - А где ещё нам прикажешь жить? - Удивился Валид. - Площади тут  не на одно поколение Акбашевых  хватит.  Вроде,  ни кто не жаловался, и уходить ни кто ни куда не собирался   и хвала Аллаху не  собирается.  Будет тесно,  мы пристроим, что нибудь еще.
     Пристроим, пристрооооим...
     Это его "Пристроим, пристрооооим...", интонация  которой он произносил эти слова  совершенно не укладывалась ни в тембр ни в настрой повествования.  Его явно что-то озадачило.  Он даже в лице переменился.
     -  А что не так?  Деньги?
     -  Если б.  Деньги  для нас ни проблема.  Если бы. Разве могли бы мы  думать о судьбах сашкиных курсантов?  Они уже проходят практику в наших цехах.  У нас заказов лет на пять вперёд.  Успевай, поворачивайся. Даже отказываем. Передаем другим.
     Помимо  ремонта и тюнинга мы еще и газгены  делаем. Слышал про такое? Бурим на воду скважины.  Ремонт бытовой техники наладили и много еще чего.
     Деньги не  проблема. Тут что-то другое,  пока нам не понятное, образовывается.  Кто-то из небожителей  положил на этот участок земли глаз. Уже  многие соседи  на ровном месте разорились,  или тихой сапой  продали свои дома и участки неизвестному скупщику за бесценок.
     За этот год, вернее - полгода нас уже раз семь всякие инстанции проверяли.   А по горькому  опыту других, мы знаем, чем это  заканчивается.
      Жена говорит  что,  у нас это ни то что у соседей. Скорее всего   это из-за наших панелей.  К нам уже приходили люди от Чубайса, предлагали выкупить разработку.
     Тут еще какие-то клерки  появились. Предлагают продать бизнес или влиться в  мутные сети  автосервисов, вроде торговых.   Но может еще  и обойдётся? - сам ни веря в то что говорит как то обречённо закончил Валид.
     - Да. Обойдётся. - Подхватил он стараясь перевести разговор на другую тему -  Я гляжу  большой у Вас  тут колхоз.   
     - Это еще ни все. - Преобразился Валид  - Сыновья с зятьями сейчас  на кордоне  у Кадета. Коров  с овцами да кормами  и  всякой другой утварью через болото  переправляют.  Недавно закупили  для Азизы целую отару тонкорунных овец - шерсть для её ковров. Ну и свитера, варежки, кофточки.  Заодно и нашу  новинку, тягач-болотоход, что-то вроде Витязя, слышал о таком?  Испытываем. Испытаем, запатентуем кой какие узлы и приступим к серийному производству.  Витязь он по дну идет,  наш либо по поверхности,  либо над поверхностью. Расход горючки у нас на четверть меньше, а КПД на столько же больше. Вот они и испытывают его, то в поселке, то на болоте Гарнизона.
     - На воздушной подушке что ли?
     - Нет. Это наше с братом ноу-хау. Такого пока еще в мире нет. Ну и дети тоже приложили свои знания и ум.
     - А чё ж дети а не  Вы сами  его испытывают? Иль уже все. Выдохлись?
     - А ты прикажешь им всю жизнь за нашими спинами жить? Жить с нами - да! Но ни как не за нами. Ведь мы ни вечны. А почувствуем, что всё! Амба! Дети не нуждаются больше в нашей опеке. Переберемся к Сашке, там есть и еще долго будет кому передавать наши опыт и знания.



                ГЛАВА IV.
   
                Судьба способна очень быстро
                перевернуть нам жизнь до дна.
                Но случай может высечь искру               
                лишь из того, в ком есть она.
                И. Губерман
               
                ... Мы, походя, можем детей развращать
                И старость, до срока, в могилы вгонять.
                Доступны нам ныне вершины такие,
                Что прежде, сокрытые были в глухие
                Властей кабинеты... Теперь наша власть!
                Имеем патент мы, мошенничать, красть!.
                год 1996               
     - Как его туда занесло?
     - Кого? Сашку то?
     - Да Сашку.
     - А то ты  не знаешь!  Ах, да. Ты ж уехал раньше.
     Желая угодить большой Дашкиной любви к  природе,   он  кончил лесотехникум.   Но  теперь уже Дашка, видя его неудовлетворённость  от занятия  нелюбимым делом,   настояла, что б он, наконец, осуществил и свою мечту детства  - стал военным.
     Санька  окончил, как она теперь именуется, "маргеловку".  Дашка была на седьмом небе, а про Кадета, и  говорить нечего.  Дослужился до майора и тут...
     ВОРУЮЩЕЙ СТРАНЕ СТАЛА НЕ НУЖНА АРМИЯ - АРМИЯ НАРОДА. Понадобились  воюющие за деньги наёмники, без морали и принципов.
     Они с Дашкой и маленькой  Ольгой вернулись из Восточной Германии. К  разбитому  корыту.
     Маялись они с  дочкой по съёмным  квартирам.  В то время мы  ни чем не  могли помочь  им. Сами с  хлеба на воду  перебивались. Тут заполыхал  Кавказ.  Сашка  подался в контрактники. По окончанию первой чеченской, он,   время от времени оказывался в госпиталях, и  клиниках раны штопал. Ты  же знаешь  он не тот человек,  что б за чужие спины прятаться. А смелый баран не бывает без ран.
     Дашка не выдержала. Сломалась. На иглу села.  Мучился он с ней, лет  пять или  семь. Куда только не возил. Кому ни показывал. Все деньги  спустил. Влез в долги, а она...  От передоза.
     Мы  уже  тогда в этот дом   перебрались. Дашкины старики, совсем сдали. Одна она у них была.  Написали на внучку  дарственную на квартиру и в  течении  года, друг за другом во след за Дашкой  и ушли,  на Цинковое. А тут и Сашкина тётка,  у которой он жил с самого детства, представилась, оставив ему великолепную трёшку.
     И те Дашкины  старики, и его тётка, последние свои деньки жили у нас. Ухаживать за ними он, будучи сам на больничной койке не мог.
   
     Сашка угасал прямо на глазах. Вышел из госпиталя - в гроб и то краше кладут.
     Но на  этом беды его не кончились. Тут и для молодых, здоровых  работы не было. А его больного, да без специальности...   
     Мы ему предложили работать с нами. Но ты ж его знаешь. Гордый, отказался.
     А  тут какая-то сволочь нажаловалась куда надо, что он де, пьянствует целыми днями, а  ребёнок совсем без присмотра. Ну и...
     - Забрали?
     - Ага.  Забрать... Тут наше государство  "со всею душой". Помочь? Оно вдруг сразу теряет всякую дееспособность.  В общем, ровно через две недели его опять положили на больничную койку. В коридоре, как последнего бомжа. Не удалённый вовремя  осколок  начал шевелиться. Три месяца провалялся. Удалили. И осколок и его, из  армии, где до этого, обещали восстановить. Выписался, ни человек, а живой труп.
     Чуть оклемавшись, Санька пошёл по инстанциям, искать  справедливость. Только где её у нас  теперь, не имея банковского счёта и мохнатой руки, отыщешь?
     Хорошо если просто - откажут. Так ведь еще больнее куснуть норовят.  Поиздеваются, "Мы, - говорили ему в высоких инстанциях, - тебя на   эту войну не посылали. Качайте права тем, кто Вас туда направлял. Надо было не по  горам, как баран  скакать, а за семьёй, дома, присматривать".
     Санька  после этого вроде как притих, но мы-то знаем, что у него за этим следует. Стали незаметно за ним присматривать. Не натворил бы чего.
     В одно прекрасное утро приходит он к нам весь такой наглаженный да чисто выбрит. "Прощайте, говорит други мои дорогие. Уезжаю я навсегда. Больше мы с  Вами  не свидимся". А сам не говорит куда собрался. Мы с братом поверили ему и отговаривать не стали. Бесполезно.
     А вот моя Надюха нет, не поверила. Пока мы с  ним прощались, она вытащила из его куртки пистолет и убрала обойму "От греха подальше".
     Тем самым, она спасла его от нар.
               
     Нашёл он тот детский дом, куда определили его Олешку. Так там, его и слушать  не стали. Даже увидеть её ни разу не дали.
     Все своё время он проводил у дверей этого  дома.  Даже ночевал. Через это снова в больницу загремел. А когда вышел, ему сказали чтоб он больше туда не  ходил, не околачивал пороги. Его Олежка, со слов заведующей, ушла вслед за  мамкой.
     Эти нелюди, даже могилки не показали. Но он был уверен, что она не умерла. Её  просто кому-то продали, если не в семью то  на органы.
     А девка была, красавица,  вся в мать. Ты помнишь  Дашку?               
     - Как ни помнить, если  я их и познакомил?               
            
     - Он запил. Страшно запил. Мы не знали, что с ним делать?
     В декабре  отметили  день рождения его доченьки. Он понятно, накушался и, не смотря на наши  уговоры, ушёл. Недели через три  прибегает весь взбудораженный, трясётся, глаза  как у сумасшедшего. "Я – говорит – эту суку,  выследил. Она девочек  богаты клиентам подкладывает, после чего многие  заболевают и умирают. Или сбегают. Может и моя где-то бегает"
     - А ты её часом ни того?
     - Нет. - Говорит - Разве что, покалечил. Мертвяков скорая не берет.  А её  скорая увезла. Сам видел.  Стоял среди зевак. Ждал, кто её
заберёт, скорая или  труповозка? Хотелось, чтоб труповозка. Жалости не было. Приехала полиция, а за ней скорая, которая и забрала.
     Там еще  Дёмин вертелся. Я, ноги в руки и сюда. Похоже, влип я. Но зато теперь она вряд  ли кого еще продаст. Умереть не должна. Но жизнь ей покажется каторгой.
     При упоминании  Дёмина,  поняли,  надо спасать Кадета. Влили в него литр  самогона  и, наказав,  чтоб ни кому, ни в чем  не сознавался. Уложили спать.
     Соответственно, домашних всех  проинструктировали как себя вести
и что говорить.
            
     Тут  и гестапо  подоспело.  Спрашивают:
     - Не у  вас  ли скрывается такой то, такой?  - Мы юлить не стали и честно признались:
     - У нас.  Он тут уже  неделю не просыхая куролесит.  А что он натворил?
     - Как,  неделю?  -  Возмутился  Демин. - Выгораживаете дружка! - Признавайтесь!  Ни то я Вашу шарашку то, прикрою!
     - Дёмин? – услышав уже во второй или третий раз знакомую фамилию, переспросил он.
     - Ну да,  Дёмин. Только  ни тот, который нас с тобой,  по малолетке,  грозился  в Атляне сгноить.  Это его внук. Тот еще выродок. Каковы  дядьки, таковы и  дитятки. Крышует   всякую  сволочь.  Машина у него за шесть  лямов. Пригонял к  нам, что-то там переделать, а мы ему отказали. Особнячок такой, не хилый, на  Аргазях.  Это при ставке  простого следока?  Нам тоже предлагал защиту.   А вот хрен  ему на погоны, а не наши денюшки. Отказали.
            
     Та тварь, заведующая, оказалась живучей.  Указала, на Сашку. Он ей  действительно грозил всеми смертными карами. Да еще и на людях. Так этот сучёныш,  возбудил  уголовное дело и нас пытался к нему пристегнуть, за заведомо  ложные.
         
     Мы тоже подсуетились,  привезли, за три ляма адвоката из самой Москвы.   Местным доверия не было, да и сейчас нет. Привезённому тоже не было.  Но, как  говорится, на безрыбье и рак рыба. Правда, адвокат оказался  стоящим мужиком,  свои денюшки  отработал на совесть.  Оправдали Кадета. А с ним  и нас. На  радостях мы тому адвокату  машину бесплатно оттюнинговали, пальчики оближешь. Через него у нас появились столичные заказчики. Вот только недолго он ней  покатался. Через полтора года  в первопрестольной его в ней и взорвали.
         
     Во время  этой тягомотины,  у нашей снохи  Людмилки,  та, что светленькая,   дед  приболел, толи сломал толи вывихнул ни то ногу, ни то руку.   Жили они с бабкой на глухом,  лесном кордоне  возле  заброшенного ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование), какого-то суперсекретного 
 военно исследовательского центра, которое иначе как Гарнизон его жители не называли. Из сторонних высокая честь посещать и пользоваться  услугами культурно бытового и медицинского назначена, а так же сферу торговли пройдя через мелкое сито всевозможных,  столь же секретных организации, имела только семья   лесничего поселившегося здесь и не покидавшего без особой на то надобности свой кодон за  задолго до строительства ЗАТО.
     Не смотря на то, что со времен ухода из Гарнизона военных прошло уже ни мало лет местные,  даже и не пытались проникнуть, разгадать тайну ни когда не замерзающего "Болота спящего духа" (рух йо;лап, ;а;лы; - бащк).  Столь велико было их суеверие  о страшных легендах   этого болота.

     Уезжать, как там говорили, на Материк,  к  детям,  ни смотря на возраст  и отдаленность от людей, в  город, они категорически  отказывались.   А до ближайшего посёлка километров десять  через тайгу и  непроходимое болото.
     Лет за пять до того как военные покинули Гарнизон, от специально врезанного в существующую  железную дорогу  Челябинск - Свердловск   разъезда  Кунел (душа-башк) по болоту к Гарнизону протянули железнодорожную ветку.
     Но, как рассказывала Людмила, ветку эту, при довольно необычных явлениях природы, её значительную часть вместе со следующим из Гарнизона  порожняком из тринадцати вагонов.  накрыл туман, а потом небо над ним...
     - Каких явлений?
     - Необычных, необъяснимых, странных. Выбирай, что тебе больше нравится.   Представляешь, в наших  широтах,  да  в сорокаградусную жару, летом  небо вдруг заполыхало северным сиянием. Потом на какое-то мгновение стало темно, хоть глаза выколи.   Когда, свет растворил этот мрак,  то оказалось, что всё что было там ДО. Всё. Все, туман, и неторопливо  бегущий  к разъезду Кунел порожняк, пропало.  Рассекаемое прежде железнодорожной насыпью болото  сомкнуло свои берега. 
     Подобное этому сияние и раньше неоднократно наблюдалось над секретным  объекте в Миассе. Про это даже в разных газетах писали. Но где Миасс, а где та станция N?  Если в  Миассе подобное носило кратковременный  ни более минуты характер. Тут полыхала более часа.
     Вояки сразу засуетились. В тот же день и тот же час у них тоже что то произошло.  Гора Духа вдруг озарилась фиолетовым светом. А  сопровождающий это зарево гул, как выяснилось позже из рассказов жителей  ближайших  городов, поселков и деревень, был слышен по всей округе в радиусе сотни километров. На другой день и дальше, в течении недели, днём и ночью над городком  беспрерывно висели их вертолёты. Прилетали всевозможные и невозможные чины и ученые. Комиссии из МВД и КГБ СССР. Даже из политбюро были.  И наступило затишье. Как перед бурей.
     Месяца два вертолеты не нарушали девственной тишины. Ни кто не знал, что там, у них, в Москве происходило.  К каким выводам и заключения пришли в высоких кабинетах, только однажды утром на городком зависло с дюжину  вертушек разного предназначения. Начался великий, более похожий на паническое бегство, исход.
     Сперва эвакуировали ученых с  семьями и наработанным ими, бумажной и иных формах и видах хранения, научной документации.
     Потом  эвакуировали гражданский персонал, а за ними офицерский состав  с семьями. Остались только  находившиеся на попечении Ветты семьи сотрудников ГРУ, да одномоментно ставшие беспризорными с десятка три кошек и собак. И еще забытый кем-то  говорящий попугай,  которому суждено было погибнуть голодной смертью, если б ни любимица Азизы кавказская овчарка Янычар. Почти насильно она привела хозяйку к дому из распахнутого окна, которого,  со второго этажа на всю площадь неслось: "Бля! Гошу! Забыли Гошу! Гоша кушать хочет! Бля! Три наряда вне очереди! Подумаш. Испугал бабу мудями. Гоша кушать хочет.
     Когда же  черёд дошел до оснастки лабораторий и оборудования произошел конфуз. Груженный вертолёт,  стал рассыпаться,  даже не заведя двигателей. То же самое случилось и после загрузки второго вертушки.
     В общем, на этом  воздушная часть эвакуации была "благополучно" завершена. Наступил новый этап - сухопутная. Если  так можно назвать движение след в след по хлябающей, грозящей поглотить в любую минуту, за любую оплошность, трясину.
     Исход  перепуганных подгоняемых окриками офицеров солдатиков возглавлял инструктировавший  их в течении пяти дней дед. В  течении трех дней от заката до рассвета он пересёк болото  десяток раз. В поселке солдат ожидала армейская кухня и крытые брезентом грузовики.
     Болото не упустило случая взять  с потревоживших её покой  дань, поглотив тринадцать солдатских душ.
     - Деда! - спустя время подтрунивала над стариком  внучка: - И какие, они, лавры Сусанина?
     Эвакуация, по рассказам деда, была похоже, скорее, на банальное  бегство. Они не взяли с собой ни чего из материального и военно-технического  обеспечения.  Даже и попыток  ни делали.
     Вопреки обещаниям руководства,  что эвакуация мера временная и вскоре они вернутся обратно, многие  ни верили в это. В основном женщины, Покидая  чистый,  обихоженный, уютный для службы и жизни городок, они  не скрывали слёз, подозревая, что на "Материке" им таких условий и такого жилья не видать как собственных ушей,  разве что в зеркалах своей памяти. Уж они то, сменив за службу ни один гарнизон и городок, службу и её тяготы знали как ни то другой.
     Прощаясь с дедом руководство, щедро одарило его  переносной военной  радио и спутниковым телефонами, что  по тем  временам  являлось большой и очень редкой, ценностью. СВД винтовкой с  хорошей оптикой и пятью  цинками патронов. Запасом продовольствия на месяц. ( Всё это они потом с Кадетом обнаружить на брошенных складах)И наказало присматривать за Гарнизоном и окрестностями горы  " рух йо;лай тау;ар".   (гора спящего духа - Башк.)   
     А поскольку,  эта территория ЗАТО,  была как бы заплаткой или наоборот, прорехой  в зоне его служебных  обязанностей, то  просьба военных  его не обременяла, а  скорее, даже облегчала их с бабкой, вдруг ставшее одиноким существование среди тайги, болот и гор.
      Наспех обучив  его как чем пользоваться, и кодом экстренного вызова, военные пообещали,  что будут  присылать, раз в месяц вертолёт с продуктами,  бензином для генератора, и батарейками. Но не на предназначенную для этого площадку в городке, а в километрах трёх южнее, на поляне где прежде стоял  староверческий скит, Там у них была  толи метеостанция, толи  обсерватория.
     Дед оставался  вроде как комендантом  оставленного  гарнизона. Невестка так его и  зовёт - "товарищ командантэ".  А за ней и мы тоже.
     Своё  обещание, по утверждению снохи,  дед звонил и звонит по любому поводу и без, они ни разу не нарушили. Находясь там, мы и сами могли в этом убедится.
     Обнаружив наше присутствие, военные всех сфотографировали, переписали. Сняли отпечатки пальцев. Наверное, проверяли на вшивость. Потом  взяли расписки о неразглашении. И всё.  Прошлый год вообще, нас не касались. Да и мы, за исключением некоторых складов с оснасткой и оборудованием, в их тайнах не копались.
     Прилетали они туда, скорее всего не ради стариков, а  для  чего-то другого.  Разгрузив вертолёт, они шли к горе  и озеру, что-то там осматривали, брали какие-то пробы, прозванивали и просвечивали своими приборами.
Поинтересовавшись здоровьем таёжников и их потребностями, а за одно, и, "не наведывался ли кто чужой",  улетали обратно.
     Случалось, что и задерживались на неделю, другую. Но тогда, вертолёт прилетал  дважды. Сашка, тот, наверное знает про их большой секрет, но помалкивает.
     В последний раз,  помимо всего прочего они оставили Сашке с Даниилом троих уволенных из армии по состоянию здоровья спецназовцев ГРУ с семьями на предмет реабилитации их здоровья под контролем Ветты.
      
    Но речь не о них. Однажды, переговорив с дедом, сноха вдруг заявила нам, что с ним что-то неладное.
     Спать плохо стала, осунулась и всё просила,  "Душа болит.  Давайте съездим, проведаем стариков.  Ни случилось ли чего? Может помощь, какая нужна"
     Да нам и самим было интересно познакомиться с  роднёй.  Мы  съездили в магазин  "Рыболов".  Купив соответствующий прикид, подарки, лекарства  мазями, и настои, прихватив с собой от греха подальше Кадета, мы отправились на кордон.
     Спустя полчаса с начала перехода, она Самоуверенная Людмила чуть было, не утопила нас всех в том болоте, которое она  "знала, как своих пять пальцев". Она вдруг остановилась растерянно глядя по сторонам и растеряно произнесла, "Извините, я, кажется, сбилась с тропы".
     Но тут, мы и не ожидали такого, Кадет взял на себя роль проводника. По видимым и понятным лишь ему одному приметам, он безошибочно вывел нас на тропу к заветной цели.  Людмила потом оправдывалась, что не была здесь с окончания школы ни разу.  За это время и лес, и болото, да и сама тропа  стали совершенно другими.      
               
     Предчувствия снохи не были  напрасны.  Мы застали деда в плачевном состоянии,  скрюченного в бараний рог с вывернутой ключицей.  Но, сноха,  недаром    получила диплом   анестезиолога-ревматолога, в три дня  разогнула
и  привела его  в порядок.   

     Через два дня, после выздоровления деда, налюбовавшись и влюбившись в девственную красоту окрестностей и оценив, с чисто меркантильных интересов возможности Гарнизона, такое название городку  как то приклеилось само собой, мы отправились восвояси.
     Только теперь через болото нас  вел  Кадет.
     Выведя нас  к посёлку, он вернулся  обратно  присматривать за стариками и зализывать свои телесные и душевные раны.  Где, как не на природе это лучше всего делается?
     Вот так он и попал на кордон, а позже стал полноправным хозяином Гарнизона и его окрестностей.

 
                Глава Y.

                "Природа не имеет органов речи,  но создает         
                язык  и сердца, при  посредстве, которых
                говорит и чувствует".
                Иоганн Вольфганг Гёте

                "Лечит болезни врач, но вылечивает - природа".    
                Гиппократ
       Старикам Санька глянулся сразу. Да и его, жизнь с отшельниками не тяготила,  а скорее наоборот   уравновешивала, давала возможность  окончательно  не утонуть в волнах горести и печали.               
     Так  они и зажили в глухомани, где  плоды цивилизации,  газ свет, вода пропали вместе с последним воякой. И это стало для всех нас  первоочередной задачей. И в то же время экзаменом на наши знания, умения и профессионализм.
     Однажды, Людмила, переговорив с дедом, сообщила нам тревожную новость  – Санька пропал.
     Зная его характер, мы тоже насторожились, ожидая худшего.
     И оно, вроде, как и случилось, и в то же время нет. На третий день, после звонка  деда, у нас снова появился Дёмин. Он искал Сашку. Из детдома, где умерла его  дочь, человек, похожий на Сашку, увёз в неизвестном направлении трёх девочек  и  двоих мальчиков  примерно Олежкиного возраста.
            
     Мы, конечно, поняли, откуда ветер дует, но помочь  Дёмину, ни чем "не могли".  А вскоре и дед  в разговоре с Людмилой подтвердил нашу "догадку", с радостью сообщив, что им с бабкой теперь помирать ну ни как нельзя. У них
появились  "свои" внуки.
     Вот так, среди  болот и лесов, горных кряжей и детского гомона Сашкина  душа  стала оттаивать. Нанесённые людьми и судьбой раны, в том числе и в  сознании, и на сердце рубцевались и рассасывались под благодатным
покрывалом чистого воздуха, бездонного неба,  в бинтах, поющих вечный гимн жизни,  лесов  и рек.
     Все чаще на его  угрюмом лице появлялась прежняя открытая, добрая улыбка.
     Он съездил в город, где продал всё своё движимое и недвижимое имущество. И объявил старикам, что "если они не возражают, то он вместе с ребятами будет жить с ними". Все вырученные деньги он потратил на свою новую, большую семью.
     Ну,  конечно же, старики были только ЗА. Тем более что Сашка решил обосноваться  навсегда.  Он  готов был сменить  уже давно перешагнувшего пенсионный возраст деда на посту лесничего.  Да и первое его образование  способствовало этому.   
     Они  съездили в районное лесничество, где дед оформил документы на пенсию,  а Кадет,  будучи военным пенсионером, наоборот, подал документы о приёме на работу.
     Там посмотрели  его трудовую, военный билет,  дипломы,  оценили и вроде как согласились. И в то  же время отказали,  сославшись на то, что по факту, эти кварталы (территории) леса  находятся в   на балансе Министерства обороны. Вопросы трудоустройства надо решать  с военными, если не в Челябинске, то в Свердловске, в УралВО.
     Военные отфутболили Сашку  в  ФСБ.  Те сказали, что это тоже не в их компетенции.  Эта территория находится в исключительном ведении Правительства и какого-то там особого отдела Государственного Совета, Министерства Обороны и решаются в Москве на самом высоком уровне. Но посмотрев его документы, принимая во внимание  службу, ранения  награды и то, что он единственный, после выходящего на пенсию  деда, кто знает там все тропки и вроде как уже и "несёт службу", пообещали   оказать содействие и направили  запрос с рекомендациями в соответствующие органы, в Москве.
         
     Прошёл месяц.  Москва молчала.  Дед вышел на пенсию и тоже тревожно ждал.
     Если пришлют кого другого, то им с бабкой и всеми другими прижившимися у них, а к тому времени семья подросла еще десятком деревенских и городских брошенных детей и подростков придётся куда то съезжать с кордона, где прожито ни много ни мало, полвека.
     И, когда уже все  начали терять надежду, пришёл, вернее,  с вертолётом  и нарочным прилетел и ответ, в котором майору запаса Корнееву  предписывалось, в недельный  срок  явиться  в Москве по указанному. Что и было  незамедлительно исполнено. Сашка улетел этим же вертолётом.
   
               
     Вернулся он через два месяца и не один. С ним была испугано вздрагивающая при каждом громком слове или звуке почти не говорящая по-русски, смуглая, восточная женщина с  младенцем на руках.
    Остановились они, конечно же, у нас. Мы тактично не стали его ни о чем расспрашивать, а он ни  стал, ни чего нам объяснять. Пробыли у нас  дня три или четыре. Санька купил ей и  ребёнку  необходимые  на первое время вещи, и мы
отвезли их, как он выразился   "служить" на кордон.
            
     Правда, прежде, его все-таки выследил Демин. Прикатил к нам с сиреной и ОМОНом.   Не знаем,  о чем они там с ним говорили,  Но  покидал  Дёмин наш "гостеприимный"  дом с кислым выражением, на красном перекошенным от  бессильной злобы лицом.
     Санька же был невозмутим.
            
     Так он стал  полноправным хозяином кордона. И не только.
     В Москве он был зачислен в какую то там супер секретную часть, покруче ФСБ
     Я сам  видел как  прилетевший однажды туда, по нашу душу из Москвы  фээсбешник, в чине подполковника - стоял перед ним  навытяжку.
            
     Наши внуки со снохой, которую он иначе как дочка и не зовёт, каждое лето месяц-другой живут у  него.
      После окончания своей одиссеи, туда же устремляются перелетные птицы и птенцы - Янцены.
      А что?  Солнце, воздух и  вода. И ни каких дач не надо. После военных там,  в довольно приличном состоянии остался целый город тысяч на пятьдесят, если ни больше,  тысяч  жителей, со всей инфраструктурой.  А в нём, великолепный, какого нет в Челябинске, пляж, тёплое в любое время суток и года озеро, теплицы, сад, оранжерея,
овощехранилище. Всё что нужно для отдыха истинному садоводу. А они это дело любят.
     Мы с  Санькой и его  курсантами потихоньку все это  реанимируем, и восстанавливаем. Живи да радуйся.
     Главное, ни каких тебе, как у нас тут, особенно в прошлом и этом году, разных налоговиков, фининспекторов, пожарных, санитарных и прочих, кровососущих уже столько перебывало.  На следующей недели уже по второму кругу ждем налоговую,  мздоимцев,   бандитов и  рэкетиров. Красота!
         
     - Ну, с Кадетом вроде все ясно. А Янцены то. Откуда? Они, как мне говорили, на Родину предков, в Германию уехали.
     - Как уехали, так и приехали.  Подробности узнавай от них самих.  Они скоро будут  здесь.
            
     - Узнаю. Я вот все думаю, как они там, все, в лесу с детьми, без света?
     - Кто сказал, без света? Я ж тебе только что сказал, мы все это там потихоньку строим, восстанавливаем и реанимируем.
     - Там, похоже, для Вас и есть тот самый рай.  Земля обетованная. Твори,  не хочу!
     - Тут ты прав. Мы с сыновьями, зятьями  и внуками,  из того,  что осталось  от военных, а осталось там  много больше того что ты тут видишь, построили на впадающих в озеро  ручьях  две плотины и установили  ГЭС,  подстанцию.  Основные нужды, считай, удовлетворили. В прошлый год надумали еще одну ГЭС  строить,
чтоб запустить  станочный парк ремонтно-механических мастерских.   Завезли силовые и обычные кабеля,  трансформаторы, приборы и прочую необходимую оснастку. В общем, вложились капитально.  Сашкиных сорванцов надо, не только держать оружие в руках, но и мастерству.
     - И не боитесь?   
     - Чего?   
     - Да мало ли у нас  кровососущих?  Ты сам  только что говорил. Та же налоговая.
     - Не-а.  Вот там, не боимся.  Пока эта территория под крылом Сашкиной конторы, им туда не дотянутся, и будем, наедятся, еще лет сто  не дотянутся.  А за это время, либо эмир помрёт, либо ишак сдохнет.
      Мы там, что-то вроде  экспериментального НИИ  широкого профиля,  создали. Воплощаем в жизнь свои задумки и идеи. За одно и учим ребят  инженерному мышлению.  Открываем  в них тягу к изобретательству. Умению переносить муки творчества, которые невозможны без сладостного триумфа и горестного поражения. Не опускать руки.
     - А как на это смотрит Москва?
     - А  что  Москва? Хорошо смотрит.  Рано или поздно,  она  туда  вернётся. А тут её ожидает готовая, заселяйся и живи,  городская инфраструктура. И потом, им все равно вольнонаёмных откуда-то надо будет набирать.  А тут мы. Сашкиным курсантам будет куда приложить свои мозги руки. Главное,  Москве ни надо вкладывать во всё это деньги. Если и надо то по минимуму.  Ну, разве что, в лабораториях, заменят устаревшее  оборудования. 
     И она, похоже это понимает. Помогает нам, ни бесплатно конечно, закупать то, что мы сами  ни смогли бы купить, ни при каких условиях. И в то же время мы для неё, как бы и не существуем. Вообще. Вот так и живём, мы в её дела не лезем, она в наши.  Одним словом – паритет интересов, который если кто и нарушит, то это будем ни мы.

     Да. А напомни-ка мне, какое у нас сегодня число?  Ни помнишь? - Хитро прищурясь, перебив самого себя спросил Вальдек.
     -  С утра, вроде,  пятнадцатого июня  было.  А что?  Вспомнил!  У Кадета,  кажется   двадцать первого, или двадцать второго,  день рождения.  Интересно посмотреть на него.
     - А мы как раз   и собираемся к  нему на  юбилей, да заодно, завести  туда кое-что надо.  Едем всей ордой. Может, если ни куда не спешишь, присоединишься?               
     -  А  что? Спешить  мне, в общем,  не куда.  Дома меня ни  кто,  ни ждёт.  Работа?  Я, после инсульта, да и по годам уже пенсионер. Присоединюсь. Все какое-то разнообразие.
      А как Ваши жены, снохи?  Как они между собой, ладят?
     - Да, как то ладят. Мы с  Шурдиком, женились в один день. Невестам загодя наказали, находите между собой общий язык, так как жить будем все под одной крышей, с общим  бюджетом. Если не согласны, лучше сразу расстаться, пока Мендельсон не прокукарекал.  А они  взяли  да и  нашли.
     – Кого?
     - Да, язык. Шайтан им в печенку.  Теперь  если пилят, то сразу обоих и обе, не  разбирая, кто из нас провинился и кто чей. Мало того, так к ним еще и снохи присоединились.
     Сыновья пошли по проторенной дорожке. Да и дочки не отстали.
     - И много их?
     - Кого?
     - Сыновей.
     - Да, как и нас,  двое.
     - Двое?  Всего? На двоих?
     - Обижаешь?  У меня двойня   и  у  брата, тоже двойня.  Только ни как мы - пацаны,  а у каждого,  мальчик и девочка в квадрате, то есть дважды.  Или девочка и мальчик. Кому как  нравится.
     А нам тоже без разницы - кто чей.  Как там?  Двое из ларца.   А у нас получается вроде как восемь. Порой с ходу  и не поймёшь, кто есть кто? Это жены, да снохи  с зятьями, те безошибочно узнают.
     - Фантастика!
     - Жизнь.   
            
     Спускались сумерки.  Валиду позвонили. - Да, идём мы ужо, идём. - И обращаясь к нему, добавил  – Кушать подано. Пошли жрать!
      
     За уже знакомым столом, на широких застланных  домоткаными дорожками лавках, расположился,  не хилый  клан Акбашевых,  а свободных месть оставалось еще столько же.
     - А где Шурдик?  -  спросил он.
     - Дядя звонил, что б начинали без них,  -  ответила,  проходя мимо рыжая девчушка.
     -  Без них?  А что, еще кто-то будет?  - спросил он у Вальдика.
     И в это время...
            
     - Сюрпрайз!
     Ведущие в  зал, с  террасы,  двери распахнулись, и на пороге,  ведомые Шурдиком,  в сопровождении незнакомых ему людей появились,  уже, трудно, но всё-таки узнаваемые, персонажи из его детства, отрочества  и юности в виде  невысокого, грузного мужчины и  стройной, статной женщины.
     - Толик, нас. Что? Обманули?  - Насмешливо сказала  высокая  женщина. -  Или мы пришли на чужой банкет? Виновник торжества нас не признаёт?
     - Туда  Ветка, туда - отвечал грузный – я эту  чухонскую рожу, ни  с чем  не  спутаю.
     - Вроде и взаправду,  он?! - женщина,  разглядывая его  склонила на бок голову.  - Ну, разве, что подрос  немного.  Жаль, что к  земле. Так это,  наверное, от того, что прежнюю  копну  волос "Аля Битлз",  променял  на голую как у воробья калено  плешку.  А в остальном, это всё тот же, узурпировавший в нашей юности власть, чухонец. -  Поддержала мужа повзрослевшая девочка из их  детства.
     - Да, узнал я Вас. Perkele! (черт - финн) Трудно не узнать, когда слышишь  этот едкий  язычок.
     - Толик. Ты слышал?  Вот это!   Это не может быть Эрно.   Тот был джентльменом.  Как я ошибалась! – Рассмеялась она.
     - Ну, хватит Вам  рассыпаться в любезностях. Пельмени остывают и самогон прокисает. Шо будем робить, теперича? – прервал их Шурдик.
     - Шо,  шо. -  подхватил Вальдек  -  Уничтожать  пока оно не уничтожило нас.  Ну, граждане тунеядцы и алкоголики, вздрогнем штоли!?   За встречу!!!
     - Хай  живе и пасется,  как говаривал великий Жора. – Поддержал он  - Кстати, ни кто не знает, где он теперь, и что с ним?
     - Ходили слухи, что в девяностые  он в бандиты,  а може  в  коммерсы подался,  да так и сгинул.
     - Жалко.  Такой комик пропал.
     - Выпьем за Жорку и других членов   ТОБИРА.  Если живы, пусть им икнётся.
     - Ага.  А нам нальётся.
         
     И потекла,  вымывая из-за стола непричастных, река воспоминаний за пороги времени.
            
     Откуда то, появилась семиструнка, к которой непроизвольно потянулись и застыли на полпути его руки.
     - Забыл как  инструмент держать?  - Спросил Шурдик но видя не полную фалангу на его левой руке осёкся - Извини. Ни знал.
      Все переместились на веранду.
 
                На краю небольшой деревушки
                Тихо, плавно реченька текла
                Там стоял покосившийся домик
                Мать старушка в нем с сыном  жила.
                Там стоял покосившийся домик
                Мать старушка в нем с сыном  жила.
               
                Мать так  много старалась, трудилась
                Трудно было дитя воспитать
                И скитаться ей с ним приходилось
                Денег не было, негде и взять
                И скитаться ей с ним приходилось
                Денег не было, негде и взять…

     Как тогда, в юности, под переборы Шурдика, пел он.  И выражение их лиц, и слеза  на  Веткином лице были такими же, как и тогда, сорок с лишним с лишним лет назад.
    - Больше не пишешь? -  когда он закончил, спросил Толян.
    - Песен, не пишу.  Пальцев нет, лады не взять.
    - А, что пишешь?
    - Статьи.  Иногда стихи о жизни, любви, политике, власти.    
    - Так ты у нас еще и поэт?  Почитай что нибудь.  -  Попросила Ветка.
    - Да какой  поэт.  Пишу,  когда душа  не может не писать.  И в
основном,   для  себя,  и в стол.
    - Вот и достань.
    - Чего? Откуда?
    - Разумеется, из стола. Чего не жалко то и достань.
    - Хорошо:   
 
                В жизнь порою неудач чреда
                Хлынет, будто  вешняя  вода.
                Дней привычный опрокинет ход
                И утрат тисками грудь сожмёт.               
                Сколько раз со мной такое было,
                Сколь надежд потоком этим смыло?
                Где казалось – Всё!!! Не доплыву…
                На  полслове  строчку  оборву...

                Странен всё же наш, разумный, род –
                Шансов выжить ноль, но он гребёт.
                Верит, что фортуна улыбнется…
                Может от того строка не рвётся?
            
     - Мдааа уж  – задумчиво изрёк Вальдек  -  Всё как в жизни.
     - Аnteeksi!  (извините-финн)  -  прервал он зарождавшуюся  было дискуссию -  Извините ребята. Я только утром выписался из больницы. Устал. Мне бы,  куда нибудь притулится, если это возможно?
     - Обижаешь?  -  Вспыхнул  Шурдик – Да где это…
     - Да замолчите Вы!  Охламоны!  – Накинувшись на братьев, затрещали  женщины.
     - Что ж Вы ироды творите то? Может ему и пить то было  нельзя!?
     - Да мы ни чего! – отбивались те - Мы ж не знали...
     - Не знали, они…  Вам бы только повод! -  корили братьев женщины. При чем,  в этом хоре, деятельное участие принимали ни только их жены но и, как он понял, дочери и снохи. И даже голоса внучек органично влились в этот ор.

     Завтракали они с Анютой в обществе супругов Янцен.  На стол накрывала девчушка лет девяти.  На его вопрос
     - Где взрослые?   -  Она серьёзно отвечала - Работают.  Я тоже, взрослая и тоже работаю. У нас, по принципу, “кто не работает - тот ни ест”, работают все.
     - Ну что, съел?  -  ехидно  прошептала Ветка.  -  Здесь тебе ни тут.  У "самоделкиных"  постоянная ротация  кадров. Как бы ценен ты ни был   в какой-то узкой специализации,  но кухни, стирки  и уборки по дому  не избежишь.  Вот Леночка у них специалист по покраске  автомобилей. Правда, Лен?
     - Тётя Ветта, я  не крашу, я лучше всех подбираю нужный колер, потому, что учусь в  художественной школе. Мне еще рано  работать с краскопультами на больших площадях. И  обращаясь к нему:  -  Дядя  Эрно, Вам какой кофе, чёрный, или с молоком, заварной, или из пакетиков?
     - Заварной, с  молоком. Без сахара.   

            
 
                Глава VI

                ...А я остаюся с тобою
                Родная моя сторона.
                Не нужно мне солнце чужое,
                Чужая земля не нужна...
                М. Исаковский
     - Ну ладно, мальчики. -  Выходя из-за стола, сказала Ветка - Вы тут  беседуйте, а  я пойду, пошепчусь с девочками.
 
    - Ну,  што сынку, помогли тебе твои Гансы?  - Обратился он к Толяну   
     - А тебе?  -  парировал тот - Тебе помогли твои демшизовские потуги?  Мы уж, грешным делом думали, что ты, где в околокремлёвских кругах вращаешься.
     - Это, с какого  перепугу  такое счастье на мою грешную голову?  -
     - Ты ж у наш всегда был заводилой. Ни один кипишь, не пропускал.  Да и
сестра  твоя хвалилась,  что  ты там, в краю белых ночей, далеко ни последний
человек.   
     Статьи твои нам во дворе  показывала.  Ты ж был пламенный трибун   
перестройки.   Вот мы и подумали…
     - Да. Критикуя  высшие эшелоны партноменклатуры, я и не заметил, как
стал лить  воду  на колеса, все той же сволочи, но ниже рангом.
     - Не круто ли?   Я тут слыхал, у Вас  тут  уголовная статья за
оскорбление  властей образовалась.
     - А они нас,  с  дебилизатора и в инете - “быдлом и нищебродами”…  Это как?   
     Да и пуганые мы уже.  Той же,  пятьдесят восьмой.  Разве ни наши предки депортированные, репрессированные,  гнили в “живых могилах” Коксохима?   
     Но, мы то думали, что  жертвы были не напрасны.  По крайней мере, я так считал.  Потому что видел, за редким исключением, тяжело жили все,  а  на миру и смерть  красна.
     Да вот только  это “исключение”, ни хотело довольствоваться  малым. Оно хотело поиметь, вся и всё.
     И поимело.
     Потом, когда  я разглядел,  какая мерзость стоит за нашими спинами, пить, боржоми было уже поздно
     Как там, у Коржавина:
               
                Вновь будут неверными средства и цели,
                Вновь правдой всё то, что мы сердцем хотели,
                Вновь логика чувствами будет подмята,
                И горькая будет за это расплата...
      
     И, если раньше, в душе еще трепыхалась  какая-то надежда,  то после расстрела парламента и беловежской,  “тайной вечери”  с последующим развалом Союза,   стало понятно – нашим надеждам и чаяньям настал  пипец,  а впереди маячит “circumcisio” (обрезание-англ) той малой толики, что у нас еще есть.
    
      - Да, уж.  –  Усмехнулся  Толян  -  “Der Weg ins Paradies ist f;r den guten Zweck gepflastert” (Дорога в рай вымощена  благими намерениями - нем).
     - Горько сознавать, но  все мы, жившие в то время,  как  буридановы ослы,  клюнули на  желанную  морковку,  пустых обещаний перемен к лучшему.
         Ну да, ладно. Вы-то,  как?  Слыхал, на Родину предков уехали. Здесь то, какими  ветрами оказались?   
   
     - Да-а-а, уезжали.  –  С долей иронии протянул Толян  - Прожили там  в,  до  неприличия   толерантном  Магдебурге, бывшая ГДР, почти  десять  лет.
     Хорошо жили.  Можно сказать  даже - богато.  Там у меня обнаружился  одинокий, и ни бедный родственник Onkel Hans(дядя Ганс-нем), в Баварии.
     Последних, лет пять, он был прикован к инвалидной коляске.
Ветка  почти безвыездно жила  там, ухаживая за ним. Как то, под рождество,
внуки затребовали “баушку”, zu  Weihnachten (на рождество-нем).            
     Она и уехала. Всего-то на три дня, наняв сиделку.   Дядя умер
за день до ее  возвращения.
     После его смерти мы узнали, что он завещал все своё не малой
состояние в пользу, ни меня, нет,  Ветки.
     Так мы стали, до неприличия, ОООЧЕНЬ  богатыми людьми. Даже по немецким меркам.      
   
     Но,  деятельной Ветке,  монотонная жизнь “дома терпимости”  как она называла   Германию,  не глянулась с самого начала.   А тут арабы невестку чуть не  изнасиловали. Представляешь, среди бела дня, у всех на виду.  Да к тому же, еще и внукам стали   преподавать  “основы полового воспитания”. Тут  она  совсем
взбеленилась. Ходила в школу. Ругалась. Но бесполезно. У них это обязательная программа.
     Мало того,  ей еще и пригрозили, что вообще заберут детей.
     Ну и она не выдержала.  В один прекрасный  вечер,  собрала нас всех  - детей, снох, зятя внуков и заявила:
     - Я  ни для того Вас  сюда из  Союза везла, что б они  тут пичкали всякой гомосятиной..   
     И вообще. Надоел мне этот  вселенский  “sodomsky Paradies”, (содомский дом -  нем). Глаза б мои тыщу лет его не видели! Куда ни ткни,   одни извращенцы.  А  ты им “guten Tag,  dankeschon” (добрый день, спасибо -  нем)
       Ни  одного  приличного человека.   Ни то что б поговорить – поругаться  не с кем!
     Хватит!   Устала быть кем то. Хочу оставаться собой!  Пора домой возвращаться. Ни  кого не принуждаю – кто ни хочет ехать,  оставайтесь.  А я,  домой! И запела:
                ЧМЗе не просто район.
                ЧМЗе - это в городе город...

     - Где он, -  попытался остудить  её я  -  наш дом?  Мы ж, когда уезжали,  всё там продали – и квартиру, и  машину, и гараж с  садом.  Даже лыжи и те  продали. Куда, ехать?
     Но, ты знаешь мою Ветку…. Ей, если, что вздумает, хоть кол на голове  теши…
     - Nie bоj siя!(не бойся-польс), Толян! Лыжи мы тебе купим. Лучше
прежних - отвечала она  -  Я  в интернете  ни только песни слушаю. Смотрела, у нас,  там, на ЧМЗе,   можно  купить,  вполне приличное, даже по здешним стандартам,   жилье.  А хочешь, в нашем старом дворе, в добром, старом "красном доме"?  Хочешь? Хочешь! По глазам вижу, что хочешь. А  наши горы получше Швейцарских  будут. Обустроить Тургояк так Швейцария с его грёбаным Давосом рядом не стояла!
     И вообще! Забыли, на каких дрожжах мы замешаны? - Русских, Советских.  А русские не  сдаются.  Прорвёмся!
     - Русские? Да какие ж мы русские, Ветта?! - пробовал я охладить её пыл - Я немец, ты полячка, а внуки, так вообще – интернационал.
     - Ша!!! - рубанула она рукой  -  Тебе, что плохо жилось в Советском интернационале?  Тебя кто нибудь, там попрекал национальностью? Не родителей, а тебя, Анатолия Оттовича Янцен? То, то же. А здесь меня то и дело, не смотря на то, что вообще то я полячка, и вроде  даже их товарка, презрительно, нет-нет да и назовут, если ни “Untermensch”,
(недочеловек-нем), то  “russisches Schwein” – (русская свинья). Да и Вас всех, тоже.  Что? Не было?  Не называли? То-то же....
     Так, что, хотите Вы того, или не хотите, для них, мы всегда были, есть и будем РУСАКАМИ-СОВЕТСКИМИ-РУССКИМИ, ОКУПАНТАМИ.  И платят нашему брату тут, за одну и ту же работу, как людям второго сорта.
     И тут я с ними согласна. Мы замешаны на другой закваске. Сколь и в какие одежды нас не ряди, душа то у нас  оттуда, из нашего детства, юности и отрочества. Из нашего "старого двора". А он, как не крути – СССРовский интернационал, в котором мы все СО-ВЕТ-СКИЕ!!! Ими родились - ими и  умрём!!! Даже, будучи блудными детьми “Красного дома”.
     Или Вы не согласны? - она грозно обвела всех нас горящим взором.
     - Охолонись! Ветта! Нельзя войти в одну реку дважды. И разве не мы...   Сами... -   Пробовал я возразить. Но её уже было не остановить.
     - Это, как посмотреть. -  Оборвала она меня -  И не нервируй меня. Муля!
         
     Более, желающих вступить с ней в пререкания,  не оказалось. Ехать с "баушкой",  решили все. Рожденные там и рождённые здесь – Все!
      
     Не знаю, как ей удалось все это провернуть…  Но, она нашла в интернете что-то  про  государственную программу по содействию добровольно возвращающихся   в  Российскую Федерацию репатриантов.  Посещала посольство. И еще много чего всяко-разного.
   
     Маховик возвращения домой был запущен и набирал обороты.
      
                ГЛАВА VII.
                На трассе М-1, в Смоленской области, орудуют
                нападающие на дальнобойщиков грабители
                А. Распопова, В.Арапов 27.03.2018,

                "стали происходить заказные грабежи, когда
                информацию о дорогостоящих грузах преступникам
                передает сам грузоотправитель или грузополучатель
                с тем, чтобы получить страховую выплату".
                интернет

                За год в России умирает 3000 деревень – это тоже
                статистика. Многие, конечно, юридически существуют,
                и на картах они есть, но фактически в них давно
                никто не живет.
                https://aloban75.livejournal.com/515049.html

     И вот наш небольшой  семейный караван пересёк границу Польши с  Белоруссией.
     Впереди, на  ставшей вдруг популярной среди немцев, прокаченной,   советской “буханке”, с серпастым и молоткастым на торпеде флажком,  ехала Ветка. Следом, ведомые сыновьями два фургона
Mercedes-Benz
     Наконец,  замыкал процессию на,  приобретённой по такому случаю, подержанной фуре с тягачом "Scania" - я.      
     Мы  думали, что общими усилиями  шести  семей  забьём  нашу фуру, если ни
полностью, то на половину точно.  А загрузили на неполную одну треть.      
         
     После  Брестской  таможни заехали в  Минск.
     Двое суток  гостили у  Веткиной подружки,  по службе  “за  речкой”,  -  Катерины.      
     -  Ни понял,  она то, как туда попала?
     -  Куда?
     - В Афган. За рекой – это же в Афгане?
     - Так она у меня хирург,  военнообязанная. После той командировки, так  аж  цельный подполковник медицинской  службы  и  чего-то там, профессор. У неё и  награды имеются, при чем  ни только гражданские, но и боевые.
Выводила санбат с ранеными из окружения, сама отражала и ходила в атаки, была ранена.
         
     В Белоруссии нам понравилось буквально  все - заботливо ухоженные дома и поля, усадьбы, дороги ни хуже  немецких автобанов.               

     Воочно, здесь мы увидели  и почувствовали  весь  контраст между  тем, что   говорят и пишут  о “батьке и стране в целом”  в  ЕС, да и потом, позже, в России и  в самой стране, Белоруссии.
     Зато Россия встретила традиционным мусором на  стоянках  да  забитыми крест на крест  окнами  в покосившихся домах  брошенных  деревенек,  и посёлков  -  РОДИНА!
     И чем ближе мы подъезжали к столице,  тем  интенсивней  они исчезали.   
     Зато,  в самых красивых и заповедных  местах,  словно грибы после дождя  потянулись   нескончаемые  вереницы,  где  кирпичных,  а где  и бетонных  заборов,  с перекрытыми шлагбаумами проходными.  Ни то осаждённые замки,  ни то  крепости или цитадели. Невольно подумалось, что нынче у россиян  украли,  прихватизировали  не только недра, но неповторимые русские красоты. А вместе с ними и возможность жить, ходить, отдыхать там где они проделывали все это  из покон веков.
     Где теперь будут  писать свои шедевры, будущие Шишкины, Поленовы, Прищепы, Басовы и другие? И сможет ли в таких условиях Россия родить подобных им?
     Эти, что прячутся за заборами, они если не прихватизируют и упрячут, то обязательно вырубят на продажу  остатки  хранителя русского вдохновения, очарования и  поклонения  -  лес, оградят колючкой с вышками по периметру то, что не сумеют вырубить и продать, в том числе и реки с озерами
     И было непонятно, чего  и кого, прячась за мощными заборами и шлагбаумами с пропускными пунктами,  они так боятся - потерять неправедно нажитое, или гнева  унижаемого ими народа?

     - Куда? Зачем Мы едем? – после каждого осиротевшего двора, деревни, или  потухших  глаз встречных аборигенов - задавал я себе и Ветке, вопрос. Было  видно, что и ей всё это уныние, тоже не по сердцу, но она отмахивалась
     - Kurwa maс! (твою ж мать -  польс) Толян! Прорвемся!
     - Ясно, что прорвёмся. Вот только, куда?
     - А ты-то сам, как думаешь – прорвётесь?  - спросил он Толяна.
     - Не  знаю… Теперь, когда столько видел, столько узнал, в стольком разочаровался…  Честно – не знаю…  Не вижу ориентиров.  –  В   какую сторону прорываться?  Тем более, что современная  Россия, все больше,  дрейфует в тотже канализационный омут безнравственности,  что и Германия.  Мы этого дерьма нахлебались там  досыта.
     - Ты имеешь в виду, сексуальное просвещение…
     - И это тоже. Если где и отдыхаем от окружающего нас ада, так это в Гарнизоне Кадета. Вот где настоящая идиллия.
     - А что еще?
     - Да, вот  был случай,  который меня насторожил и встревожил. И не одного  меня, как мне кажется… В  Германии конечно такого пока  нет. А может и есть. Но ведя уединенный образ жизни, ни сталкивался. Но кто его знает?
     Пороки  капитализма, они заразны, а под покровом человеческой жадности распространяются со скоростью и непредсказуемостью лесных пожаров в сухую, ветреную погоду. Помнишь, такой застал нас на Сунукуле?

     Конечно же, он помнил, как они неделю отдыхали на узкой полоске  леса между двумя озерами Большого и Малого Сунукуля.
     Тогда, рано утром их разбудил треск валежника и едкий запах гари. Покинув палатки они увидели незабываемую картину.  Прямо на них, сломя голову, не разбирая дороги,  бежали, ползли, скакали, не трогая друг друга,  почти все представители животного мира уральской тайги.  Вослед им и опережая, под едва заметным натиском утреннего бриза тянулся едкий запах лесного пожара.
     Опасаясь быть затоптанными, бросив палатки со всем, что в них было, они поспешили к понтонному причалу на ближайшем берегу, коим был берег  Малого Сунукуля и уже оттуда, наблюдали за тем, как под копытами животных гибнут, со всем, их не хитрым скарбом и съестными припасами,  взятые на прокат палатки.
    Потом, всем обществом, даже теми его членами, которых по тем или иным причинам в ту ночь не было на перешейке, они покрывали нанесенный пункту проката ущерб,  работая по  четыре часа на ДОКе, или перебирая овощи на базе.
     - Помню. А согласись, всё равно, это  было хорошее время!?

     Когда  мы оставили в стороне Смоленск, - продолжил своё повествование Толян -  дети запросили остановку.  Мы
увидели  небольшое лесное озеро и съехали  с трассы.
     Покинув машины, решили размяться, попить чайку из нашей семейной ценности, доставшегося нам от Веткиной бабки реликта царизма – настоящего  тульского  самовара 1873 года выпуска.  Внуки очень любили растапливать его, сняв  трубу, специально заготовленным по такому случаю сапогом, а потом пить  горячий чай с блюдечка  и с сахаром,
вприкуску.
         
     Пока мы с Веткой  определялись с местом,  где расположить этот самый реликт,  к нам, озираясь  по  сторонам, подошла невестка  Анна-Мария и  тихо сказала:
     - Vorelten,(предки  -  нем) а нас  вроде  как,  пасут…
     - Откуда надуло?  -  спросила жена.
     - Так дети…  Они в какую-то игру с машинами  и номерами играют.  Вот и заметили.  Еще  после Бреста, на подъезде к Минску.  Вон тот, остановившийся невдалеке  Jeep  Grand  Cherokee, следует за нами  как приклеенный. Когда они
рассказали мне про это перед  Минском, я подумала - случайность. В Минске его было не видно.   А  вот после,  он опять проявился.
     - Интересно.  – сказал  её муж, наш старшенькой,  Володька, -  Если это правда, то это уже проблема.  Вспомните  о чем говорил  Катин муж.  И это совсем   ни есть  gut.(хорошо-нем)   
     Катин муж, Петр  говорил, что, где то тут,  за последний месяц,  пропало три фуры и пара навороченных  джипов иностранцев. Пропали вместе с  грузом и  людьми.  Он просил  нас быть внимательными и осторожными.
     - Надо решить проблему – подал голос наш зять  Рихард. – И чем быстрее –
тем  лучше.
     - Ре-е-ша-а-лы…  -  протянула Ветка  -  ты окромя мышки да Тонькиных сисек ни чего в руках то не держал. Так что проблему  оставьте  нам с дедом.  Мы уже пожили  и  нам терять не хер.  Не правда ли herr(господин-нем) Анатоль?
         
     Внешне, на нашем  биваке ни чего не изменилось.   Дочь со снохой делали холодные закуски.  Сыновья с  зятем  и детьми  в лесочке  играли в бадминтон и  собирали  шишки для самовара.
     Мы с  Веткой  залезли в “буханку”   где отыскали, среди подаренных внукам игрушек,   ни  чем не отличимые от настоящих,  муляжи   Walther P38. Спрятали их под одежду и медленно побрели по берегу в  направлении  “пастухов”.
    Их было двое. Здоровенный детина, подняв  капот,  делал вид, что   ковыряется в моторе, другой дремал на  заднем сидении.
     Поравнявшись  с копавшимся в двигателе, Ветка,  чуть пригнувшись, одной рукой  навела на него  “пистолет”  и буднично произнесла:
     - Работает  спецназ  СССР. Жить хочешь?
      Детина  непонимающе  уставился на оружие в руках  пожилой женщины.
Между тем, Ветка  выкинула открытую ладонь другой руки к его подбородку и, резко  распрямившись, рывком ткнула ею в лицо здоровяку  снизу вверх.  Детина рухнул  не издав ни звука.
    – Ну, как то  так вот. Не думала, что “увлечение детства”  пригодится в старости  -  игриво  глядя на меня - произнесла она.  А я вспомнил как тогда, в молодости, не понимал ее увлечения всякими восточными единоборствами.  Она совсем не похожая на девчонку, постоянно ходила, если ни в бинтах, то в синяках и ссадинах.
    - Ну, что - Связав здоровяка, сказала она - берём следующего?
    - А я так вообще не замечал за ней такого -  признался он Толяну.
    - И не мудрено. Вам же всем Танька Елисеева нравилась.
    - Ни всем. Мне не она совсем не нравилась задавака. Второго тоже она вырубила?
    - Нет. Нейтрализация спящего прошла  вообще без рукоприкладства.

    Через  пару  часов,  наш караван,  приросший,  ведомым Зятем Рихардом, трофейным джипом,  свернул  с  трассы на просёлок, что, если верить карте интернета,  заканчивался  тупиком в нескончаемом  болоте, у кромки которого
когда-то вели торфоразработки.
     В этом укромном месте мы  и решили  поспрошать наших  “пастухов”  -  что да   как,  откуда, зачем и почему?
     Они явно не ожидали такого поворота и были растеряны.  Их наняли просто отслеживать все наши передвижения до Москвы. И ни чего больше.
     Да и все мы, заказчику, не представляли какого либо интереса.  Он был заинтересован, что бы его груз,  втихаря втюханный нам  на таможне, довезли в целости и сохранности  до Москвы.
    Почему не поручили везти им, они не знают.
    Более того,  на основе  имеющегося у них в наличии, не хилого вооружения и  серьёзных таких ксив,  в их обязанность входило прикрыть нашу фуру от полицейского и  любого другого шмона.  А,  если вдруг, в пути  кто-то решит напасть на наш  караван с целью грабежа, то не дать им угнать фуру или её содержимое.
    Что нас более всего поразило во всем этом, так наличие, ни ультрасовременного  вооружения,  а   документы  одной весьма уважаемой и серьёзной  организации, в том числе и на  имеющийся арсенал.
     Что будет с нами  в случае нападения на караван?… Их это ни трогало. За нашу безопасность им не платили. Их целью была сохранность фуры.

     Встала дилемма – что теперь с ними делать?  В любом случае, мы стали пассивными носителями чьей-то, упакованной в нашу фуру, тщательно скрываемой от посторонних глаз, тайны.
     Внезапно ожил входящий в их экипировку  спутниковый телефон. Видимо груз отслеживался маячком, и хозяева хотели знать причину съезда с трассы.
     И мы, и парни застыли в немом ожидании чего-то  грозящего неприятностями.
     - Ветка, сними с них наручники.  Жить хотят  не побегут. Да и некуда им, впрочем, как и нам теперь, бежать. Разве что, на ближайший погост.  –  Сказал я.
     - Это, почему, некуда?  -  спросил Веткин “крестник”  потирая огромные кулаки.
     - Если не дураки, должны сообразить,  что  стоит только заказчику просечь,  что Вы прокололись,  уберут всех – и вас и нас.
     - А нас то, за что? - подал голос второй.
     - За тупость -  зло бросил Владимир – Вас не мы, вас наши дети  выследили. Вы думаете, заказчики тупые и не поймут, что мы  эту фуру сейчас обшмонаем, или разберём по винтикам, что бы узнать, за что нас будут убивать. А Вы, вроде как ни причём?
     Телефон повторил свою трель.
     - Ну, ответьте…
     - Чего сказать?  -  спросил второй.
     - Если про нас, то правду. Что мы съехали с трассы в лес и уперлись в болото.  Добавьте, что старики чего-то ищут на поляне и машут руками.  Все садятся по машинам наверное не нашли, или не там искали, едут обратно.
     Мы вернули ребятам все их имущество вместе с джипом  и выбрались на
трассу.   
     Оценив для себя  все последствия своего промаха,  они обещали помалкивать.
      
     До Москвы, мы еще раз семь останавливались, съезжали с трассы, жарили шашлыки, пили чай. Угощали своих "пастухов".  Ну а куда их денешь? И всякий раз, когда мы останавливались, оживал спутниковый телефон и заказчик интересовался, что да как и почему.  Но проникнувшись серьёзностью  нависшей над всеми нами общей угрозы, ребята отвечали как надо.

     Их звали   Ренат и  Слава. Обоим по двадцать девять.  Оба месяц как вернулись с  контракта.  Хотели осесть в Москве у друзей,  но те подались во Францию, в легион.  Вскоре их нашёл другой бывший сослуживец   и свёл с
нынешним  заказчиком, который и предложил не пыльную, но высокооплачиваемую работу, на благо  отчизны. Цена и условия показались  хорошими. Их снабдили оружием, машиной  и  документами.  Проинструктировали,  как поступать в том, или ином случае и отправили на таможню в Брест.  Там они должны были встретить и сопроводить до Москвы нашу фуру, не вызывая нашего подозрения.
         
     На одном из постов ГАИ,  перед самой Москвой,  караван остановили. Попросили всех  выйти из машин и  пройти на пост для проверки документов и личности.
     Из огромного окна ГАИ я видел, как рядом с  фурой остановился чёрный фургончик с  тонированными стёклами. Из него  вышли двое в штатском.  Они перегрузили с фуры небольшую, с полметра на полметра, картонную коробку  к себе и уехали.
    При этом стоявший рядом гаишник сделал вид, что ни чего не замечает.
    Вслед за фургончиком  уехали и наши пастухи. Нам  оставалось только ждать, как поведут себя и что они расскажут заказчику, и  какие  тот,  сделает из этого выводы.

    В Москве, задержались на неделю, оформляли документы, гуляли по городу, водили детей в театры  и парки. Съездили в  грудининский  совхоз имени Ленина. Дети  были в восторге.  Да и мы, после дорожных впечатлений деревенской жизни, тоже, словно в сказку окунулись.
     При этом мы тщательно проверялись  на наличие слежки.
     Про нас,  похоже,  забыли. Дальше, хоть нас и предупреждали, что трасса М 5  в районе Челябинска и области самая опасная в смысле криминала, доехали без происшествий.
      
     - Тут то, как устроились?
     - Знаешь. Ни плохо. Акбашевы с Ермоленковыми помогли разобраться в местной  специфике.  Живём уже седьмой год.  Выкупили на Социалистической в "немецком квартале" полностью, последний, третий этаж подъезда.
     Сделали, ни без  помощи Акбашевых как это у Вас тут  говорится "евроремонт", обустроили под мансарду над квартирой чердак.  Починили крышу у всего дома. Произвели ремонт подъезда. Замостили вечно не просыхающую лужу перед подъездом. Соседи нас, чуть  ли не на  руках носят.
     Хотели прикупить дачку у озера, да после того как Шамиль свозил нас всех  погостить у Кадета, решили, что лучше мы потратимся на обустройство  его владений. Каждые каникулы отвозим детей к нему на все лето. Вот и теперь
сидим  на чемоданах. Ждём-с.
      
     - Как с работой?
     - С работой? С полгода было "ни как". А тут Ермоленковы решили отъехать в Рiідну Україну. Он и  предложил мне занять его место преподавателя в бывшем металлургическом техникуме, который строил твой отец и где ты чуть не утонул в котловане. Помнишь?
     Теперь это колледж. Русская речь, названия, как то исподволь покидают матушку-Россию.
     - А Ветка, что она?
     - Она, первое время возмущалась здешним бардаком. Конфликтовала с потенциальными работодателями. А после нашей поездки  к Кадету вдруг заявила, что с неё хватит. Родине она свой долг отдала. А работать  "на незнамо что..." у неё нет ни сил, ни желания.
     Теперь она только бабушка.  Если и практикует,  то "на даче". Туда же она переманила своих одинокие, вдруг оказавшимися лишними для этой власти подруг и друзей-медиков.  Многие из них живут там круглогодично.
     Под это дело мы отремонтировали  и значительно переоборудовали больничный
комплекс городка военных.

     Они там с Абашевской снохой, Людмилой спелись. Им еще и внучка, учится в медицинском колледже, помогает. Но лечат они, в основном, питомцев жены кадета. Азиза  большой любитель всякого рода  живности.

     Но Ветта,  опять  недовольна. Я, говорит, оттуда бежала из-за этих  долбаных терпил и сидящих на их  шее  извращенцев. Вернулась домой, а они уже здесь. И  неплохо себя чувствуют. Вон у нас  в депутаты вроде как
голубой  рвётся. И  не безуспешно.  А что? Если раньше, кадры решали всё, то теперь, исключительно  деньги. Деньги и пастель и пастель. И не важно какого ты пола или масти.
     Куда ж теперь  бежать? Не уж то в Северную Корею? Или к Кадырову? Он вроде как с этой радужной нечестью в контрах.
     А там, среди болот в "незамутнённом бельмом капитализма осколке из прошлой жизни" как она называет кадетову вотчину, она готова ни просто жить, но и умереть.  Правда зиму  живёт в городе, с внуками. А куда денешься, если самые любимые дети  это внуки? Ждёт не дождется когда наступят каникулы, чтоб увести их  "домой" в Гарнизон. Тут между ними полная идиллия. Те тоже страдают этим.
    - А ты?
    - Что я?
    - Чем заразен ты?
    - Угадай с трёх раз. Сезон открываем со дня  рождения Кадета.  Отпразднуем и все, за исключением тех, кто остаётся там, до нового учебного года, возвращаемся в город.
    Причём, ВЕТТА  там "Баушка" не только своим внуком, но и  всему народонаселению  Гарнизона, в том числе и своим подругам-сверстницам.
    - И что, всё лето там и живёт? А как же театры? Мне помнится, она любила  это дело.
    - Я было тоже заикнулся ей про это, так знаешь, что она мне сказала?
    - Что?
    - Да!  Весь мир театр. И,  казалось бы, какая разница, на кого смотреть,  и  на каких подмостках исполнять свою роль?  Главное чтоб у тебя были свои преданные зрители. - Семья, дети, внуки. Сашкины  курсанты, которым она преподает медицинскую практику. А еще для любого актера, необходимо и достаточно всего лишь одной единственной детали – чтоб эта была, пусть даже ни первого плана, но ЕГО  РОЛЬ сыгранная В ЕГО ТЕАТРЕ  ЖИЗНИ.               
      А Сашка учит  их искусству выживать в сложных условиях, ориентироваться на местности, читать следы, стрелять, рыбачить, разводить костры, изготавливать нехитрые  предметы быта, делать лагерь для  ночёвки. И много чему другому, чего не знало наше детство.
    Романтика. Нас  этому ни  кто не учил.
    Ребята ему в рот заглядывают. Ловят любое слово, жест, взгляд. Он для них безусловный авторитет.  Раньше мы не замечали за ним таких талантов. Между делом, мы рассказываем им про наше детство, юность и жизнь до эры ельЦИНИЗМА. Ну и конечно в этих наших повествованиях ни как нельзя обойтись без нашего братства, без ТОБИР и его организатора и руководителя и диктатора - Председателя. То есть тебя.

     Мы и рады бы там жить на постоянной основе. Но, сам понимаешь –  обстоятельства, работа. А она хуже  неволи. А  мы без неё, как без рук. На пенсию, ждать костлявую? Что-то не хочется.               
    - А Сашкина жена?
    - Жена у него... Конечно ни Дашка, но тоже ничего, так. Спокойная и работящая.  Рукодельница от бога. Акбашевы помогли с обустройством  швейной мастерской на имеющейся в гарнизоне базе от прежних хозяев
Благо, они же оставили забитые под завязку вещевые склады. Швейные и сапожные машинки и оборудование. Нитки, ножницы. Кой какую фурнитуру
    Помимо швейного искусства обучает желающих девочек-курсантов ремеслу ковроткачества.
    Теперь  все мы у нее обшиваемся. Фасончики  для тамошних условий жизни, а порой и для материка - Зайцев рядом не стоял.  Правда, цветовая гамма, по понятным причинам, не богатая. Но мы стараемся разбавлять ее покупкой мануфактуры на материке.
    А какие  художественные ковры ткёт! В магазинах таких не купишь. Берут, в основном  богатые и  за большие и очень большие деньги.  Некоторые заказывают по собственным эскизам и  фотографиям. Для этого, мы  аж в
Дагестан и Иран  ездили. Покупали овец особых  пород. И разную там шерсть, станки ткацкие, ручные.
     А еще она очень всякую живность  любит. У них там целый  зоопарк.
     - Откуда?
     - Так, ясно дело. Из лесу. Он там подбирает и тащит к ней на кордон
всякую  живность.  Мы с Акбашевскими, только успеваем рабицу закупать, переправлять,  да  вольеры строить.
    - Как это, подбирает? Они что там, на дороге валяются?
    - Когда как.  Вон медведица с росомахой сцепились. В результате их зоопарк  пополнился двумя медвежатами погодками. А недавно, один из богатеньких клиентов  Акбашевых  привёз  им четырёх страусов.  Проспорил, за что то и привёз. Вальдик  рассказывал, что спорили шутя.  А тот возьми и привези. "Теперь нюхайте, говорит, чем  Ваши шутки  пахнут". Так они их тоже  к Саньке переправили. Куда ж еще?
      Жена Шамиля, Элвира, та вообще предлагала им поспорить с кем нибудь на слона  или крокодила. В крайнем случае, на верблюда или бегемота.
     Кстати, вот  как раз пару верблюдов, в настоящее время, Абашевские сыновья, вместе, с другой живностью, туда
и везут.
     Зверинец Азизы - любимое свободное времяпровождение не только детей и курсантов, но и взрослого населения гарнизона.
    - Да, ну! А верблюдов то, где взяли? Тоже выиграли на спор?
    - Зачем, выиграли? Купили по цене кило говядины, живым весом. И не только верблюдов, но и лосинную семью с парочкой симпатичных   кенгуру.
    - Как, купили? У вас здесь что, верблюжья ферма?
    - Ни какая, ни ферма. Один бизнесмен привез откуда-то своему чаду совсем маленьких. Они подросли. Чадо потерял к ним интерес. Бизнесмен  хотел продать их цирку. Те отказались. Из-за финансовых затруднений сами готовы были распродать свой зверинец.
    Он дал в газету объявление, с припиской, что если не найдется покупатель для живых, то он готов продать их на мясо.
    На мясо, покупатели нашлись быстро. Живые верблюды были ни кому не нужны.
    Эльвира прочитала это объявление и говорит мужу.
    - Ты,  кажется знаком с ним? Может,  выкупите бедненьких?
    - Куда они нам? Кто будет ими заниматься?               
    - Увезете к Сашке.  Жалко же. А там, его пацанам будет какое ни есть, развлечение, и может  статься увлечение на всю жизнь. И так они там кроме леса, болота  и гор ни чего не видят.
    Да, что я тебе рассказываю. Приедем, сам все увидишь. Ты ведь тоже поедешь к нему?   Акбашевы говорили, что когда Санька узнал, что тебя парализовало, так  тут же собрался ехать за тобой да не знали куда.  Карелия
она ведь большая. так  не уж  то ты не поедешь к нему, на юбилей?
    - Поеду, как ни поехать? Вот только, если ты заметил, хожу я с трудом. А там,  как я понимаю, надо делать марш бросок по болоту и лесу с горами. Боюсь не дойду.
    - Не боись. На себе не потащим. До посёлка на машинах доедим. Там их оставим  надёжным людям  и пересадим тебя, вместе с багажом, на новое изобретение  самоделкиных, болотоход-вездеход. А вот после болота..
    - А сами?
    - Сами? Как всегда, пёхом. Чай, привычные.


                ГЛАВА VIII.   
            
                Вот и свела судьба,
                Вот и свела судьба,               
                Вот и свела судьба нас...               
                В. Ободзинский
    - Тебе ни чего не надо?
    - В смысле?
    - Ни в этом же тебе ехать. -  Шамиль осмотрел его с ног до головы. - Надо  подобрать обувь и одежду для болота и прогулки по лесам. В общем. Собирайся. Сейчас придет Леся. Поедешь с ней.
    - Куда?
    - На кудыкину гору. Леся знает куда.
         
    Леся была бойкой, тараторившей без умолку, девушка  с уложенной караваем на  русой голове  косой.
    Вместе с ними в "буханку" запрыгнуло три пацана и две девчушки  лет по двенадцать-пятнадцать.
    Леся повела машину не на ЧМЗ, как он ожидал, а в город.
    Часа через четыре, объехав пару рынков и несколько разного профиля торгово-закупочных баз, да с десяток торговых центров и магазинов, в которые он почти не заглядывал, забили  всё свободное пространство "буханки", свёртками, коробками и пакетами, и исчерпав большой список  необходимого, повернули обратно.
            
    За редким исключением, он совершенно не мог сориентироваться, где, в каком районе  они находятся на том или ином отрезке пути.

    Но вот...
    Они выехали на, как ему показалось, знакомую улицу. Его охватило какое-то непонятное волнение. Он попросил Лесю остановить машину и сказав, что б дальше они ехали без него, пошёл в сторону зелёного на фоне серых зданий, пятна сквера.
    Да. Определённо. Это был тот самый сквер. Он шёл по аллее, а нахлынувшие  воспоминания бежали впереди него.
            
    За долгие годы, он впервые попал в этот район. На эту улицу. В этот  сквер...
            
    Ему  двадцать шестой год.  Год как он демобилизовался из армии.  Ну и
как в песне:
                ...Я тебя не виню
                Не легко ждать два года солдата...
    За этот год он успел потерять ушедшую к другому жену и сына. Пробовал  найти утешение на дне бутылки, Но там его не оказалось. На оборот. Он боялся приходить в себя после очередного загула. Что еще он натворил по пьяни? Кого обидел?
    Женщины? Всё ни то,  ни так, ни те.
    Тогда он с головой ушёл в работу, которой, в годы "кровавой гэбни" как тогда говорили  было "хоть жопой ешь".         И всё  равно, это не покрывало гнетущего состояния. Незаполнимое ни чем время, двигаясь со скоростью улитки, опустошало, вводя в меланхолию и безразличие ко всем и всему.
     С пустыми глазами, ни чего не видя и не замечая, на автомате он бродил по улицам, ходил на работу, ел,
спал.
    Он даже перестал интересоваться литературой. Жизнь теряла смысл.
            
    Однажды,  они с соседом  застряли в лифте.  Ожидая пока придёт, ни когда не  спешащий лифтёр, разговорились. Как оказалось, они не только соседи, но и  друзья по несчастью. Правда, соседа не бросали. Его жену, в прошлом году, укусил  клещ. Врачи оказались бессильны, слишком поздно обратились. Он тоже не находил  себе места и что б отвлечься, решил поступать, на вечерний, в монтажный техникум.
    - Ты ж тоже строитель? Может, попробуем вместе?  - Предложил сосед.
    - А, где наша не пропадала? Попробуем! - согласился он.
   
    Они поступили, но на разные факультеты. Сосед, монтажник из ФРГ, как в те года называли "Востокметаллургмонтаж", за то что  восемьдесят процентов работающих  там были по национальности  немцы -  на монтажный,  он на ПГС - "промышленное и  гражданское строительство" факультеты. Учились они в разных потоках.

     В тот день, преподавателя первой пары увезли прямо перед началом занятий, с  острой болью, в больницу.  Дорога на ЧМЗ где он жил, занимала по времени, час  туда и час  обратно. По этому, ехать домой, до следующей пары, не имело смысла. Он прошел в ближайший сквер, почитать конспекты по другим  предметам.
    На скамейке, напротив,  сидела тоненькая как тростинка рыжая девушка с карими  глазами. Девушка ему очень понравилась, но он не решился подойти к ней.
     Самое  удивительное, было то, что  в последующие года, стоило ему вспомнить эту девушку  и все его печали отступали.

    Среди того хаоса, когда повсеместно ради автомобильных стоянок и расширения городских магистралей, массово  уничтожались газоны, аллеи и скверы  трудно было надеяться, что уцелел.
    Но этот находился на  том месте, где и  прежде.  Сохранились и скамейки,  где он сидел тогда. А на той, другой, что  была напротив...  Он даже протер глаза ни веря в очевидное.  Там сидела тоненькая как тростинка, рыжеволосая  женщина с карими глазами.
    Она, скорее мимолётно, чем целенаправленно, бросила взгляд  своих задумчивых глаз в его сторону и отвернулась.

    Но на  этот раз, переборов робость, он решился и подошёл.
    - Извините... Это может выглядеть абсурдным...  Вы только не сердитесь...
    - Да говорите же, что Вам надо? - В голосе женщины не было ни упрёка, ни
раздражения - Говорите.
    - Вы  где то рядом  живёте?
    - Какое это имеет значение? Если я Вам скажу, что нахожусь здесь второй раз в  жизни.  Вас это устроит?
            
    Она! Она!! Она!!!
      
    - Первый раз - ни веря происходящему, сдерживая волнение, с  дрожью в голосе, чуть слышно произнёс он - это было в .....  году?!
    Она с нескрываемым удивлением взглянула на него - Вы, кто, экстрасенс?
    - Ну что Вы? Какой же я экстрасенс? - Он  импульсивно взял её за руку. Она  не отдёрнула,  а с нескрываемым любопытством,  заинтересовано смотрела на него.
     - Я, впервые, увидел Вас  в том году, на этой  же самой скамейке и запомнил. Тогда, Вы меня просто очаровали. Ведь это были Вы!

    - А сейчас?
    - Что сейчас?
    - Сейчас?  Я Вас разочаровала?
    - Что Вы! Ваше очарование  величина постоянная. А иначе, как бы я Вас узнал?  Женщина улыбнулась - Льстец! А Вы часом ни дамский угодник?
    - Я???  Да Вы взгляните на меня - старый, лысый, беззубый, хромой! И это еще ни все мои достоинства. Разве женщина может позарится на такой  букет?
    - А душа?
    - Ну что душа? В наше  время, кого интересует эта эфемерная субстанция?
    - Не скажите.  Я тут,  в интернете читала стихи " На весах у нашей жизни...   
    - Разуму, в противовес" - подхватил он.
    - Точно! А Вы откуда знаете? Мы с Вами читаем одно и то же?
    - Наверное. Только  эти стихи написал я.
    - Ой, как интересно...

    Незаметно для себя они перешли на ты. Он узнал, что живёт она в Узбекистане, в  Ташкенте. Недавно похоронила мужа. Жизнь русскоязычных, с распадом Союза, ни  так  радужна как может показаться. Работы нет. Местное  население винит во всем  русских, что не смогли отстоять СССР. Те, в свой черёд, боясь повторения  ферганской трагедии,  с направленным уже против них остриём, бегут, кто куда  может. Большинство, в Россию.
     Вот и она приехала посмотреть как тут да что?  Нельзя ли перебраться в город, где она однажды уже была. Училась на курсах повышения квалификации.
    Увиденное её не  обрадовало. Страшно ни за себя за детей, их у неё двое, и внуков. Восток дело  тонкое. А ну как полыхнёт? Только кажется, что и здесь, в России их ни кто не ждёт.
    Власти ни очень  озабочены судьбой местного населения. Она была поражена когда воочно увидела копающихся в мусорных бачках, не  только стариков, но и молодёжь.
    Уж  если до  своих нет дела, то что говорить о пришлых?
    Ехала на трамвае и увидела сквер, где, когда-то скрашивала своё командировочное одиночество. В то время, здесь было спокойно, тихо, уютно.  Вышла.  И вот нашла ту же  лавочку. Присела отдохнуть, а тут он.

    - Ну и куда же Вы теперь? - спросил он               
    - Не знаю.  Может поехать в Подмосковье, куда в прошлом году уехали знакомые? Посмотреть как там? Может с работой повезёт?
    Ой! Заболталась я тут с Вами. Уже темнеет.  Мне надо на вокзал возвращаться.   Поесть. Привести себя в порядок. Купить билет до Москвы. А то полиция без билета с  вокзала  ночью  выгонит, или, не дай бог, заберёт.
      Знакомые говорили, что в некоторых городах России безбилетных, ночью выгоняют с вокзалов.  Паспорт у  меня,  узбекский.  Ночевать мне негде. Гостиницы очень дорогие. А  снять комнату на день  другой, по объявлению, страшно. Мало ли что...  Знакомая, в прошлом году, в  Одинцово, снимала. Так ночью пришли двое и изнасиловали. Страшно.

     Нет. Он не мог  вот так, отпустить её  в неизвестность. Что б потом корить  себя до конца дней своих...
   
     - Знаете  что? - слегка заикаясь, что случалось с ним в минуты  сильного волнения, сказал он - А давайте я  дам Вам деньги на гостиницу. Нет! Нет! Ни подумайте чего плохого. Просто, мы с друзьями привыкли, еще смолоду  помогать друг другу во всем.
     - С каких это пор мы стали друзьями?
     - Не придирайтесь к словам. Я искренне хочу Вам помочь. А друзья... Они настоящие. Я сейчас  тоже в другом городе живу, а остановился здесь не у  родственников, которые у меня здесь есть, а у друзей.
     Я бы мог и Вас пригласить к ним. Дом большой, места на всех хватит. Даже отдельная комната найдётся. Но вряд ли Вы, такая пугливая,  согласитесь. И по этому - деньги, это самое малое что я могу для Вас сделать. Наверное, мы
видимся  первый и последний раз. Я бы очень хотел, что б у Вас остались только добрые  воспоминания от этого города и этой встречи.  Да и я не буду чувствовать, себя  бросившим  женщину в трудную минуту,  подлецом.
            
     - А! - решительно всплеснула она рукой. - Хорошо! Я согласна.
     - В гостиницу? Я видел, тут недалёко  одну.
     - Нет - чуть подумав сказала она. - Мы пойдём к Вашим друзьям. Люблю знакомиться с хорошими людьми.
     - Поедем. - поправил он её - Во первых , как Вы наверное уже заметили, ходок из меня  никудышный.  А во вторых, это далеко, другой район города. Час езды. Не испугаетесь?
     - Нет. Я почему то Вам верю.

     Он поймал такси. Они заехали на вокзал за  вещами и  поехали к акбашевым.


                *          *         *

                Цель воспитания – научить наших детей      
                обходиться без нас.
                Эрнст Легуве
     Ни смотря на спустившиеся сумерки, у Акбашевых, было тихо и пустынно.  Их  встретил подросток лет пятнадцати.  На его вопрос - Где все? - ответил
     - Готовят  транспорт для завтрашней поездки.
     - А почему ты не там, меня ждёшь?
     - Не а. Сегодня наша с Марийкой очередь дневалить.
    В это время, в зал вошла пышная девчушка лет пяти.
    - Дядя Эрно! А кто эта тётенька?
    - Это-о-о - растеряно протянул он, вспомнив, что они даже не познакомились.
    - Тётя Аня, Анюта. -  нашлась она - А как тебя зовут, прекрасное дитя?
    - Марийка! Только я ни дитя. Я взрослая. Почему у Вас два имени, одно человеческое, а другое цветное - как анютины глазки? А Вы жена дяди Эрно? Красивая.
    - Не удивляйся. - сказал он - У них тут так заведено, как только совершаешь свой первый  самостоятельный поход под стол, и начинаешь осмысливать окружающий тебя мир, так сразу становишься взрослым.  Обрастаешь  букетом всевозможных навыков и обязанностей - уборка, готовка, учёба, работа в автосервисе.
    - Так, она ж еще совсем ребёнок...
    - Я не ребёнок. - упорно возразила Марийка - Я взрослая.
    - Взрослая, взрослая. Ну конечно взрослая. - заботливо поправив Марийке бантики сказал парень. -  Сходи ка, проверь, все ли у тебя готово к поездке. Утром некогда будет собираться  И обращаясь к ним - Вы ужинали? Минут пять-десять  подождите, посмотрите телевизор.  Я сейчас по быстрому...
    - Не беспокойся... - смутилась Анна
    - Слава. Меня зовут Слава.
    - Приготовь, приготовь. И, если можно. комнату для Анны. - сказал он - Я забыл, где тут у Вас туалет с ванной?
    -  Слава. Я уже три раза все проверила - проговорила ни куда не ушедшая Марийка. -  Ты иди готовь. Я сама им все покажу. И ванную и туалет и комнату. У нас еще целых три комнаты для гостей свободны.  Две большие и одна маленькая,  рядом с дядей Эрно. Тётя Аня, а волосы у Вас свои или парик?
    - Свои.
    - Красивые. А Вы тоже с нами поедите?                Анна вопросительно посмотрела на него.
    - Забыл сказать. Завтра с утра, мы все уезжаем на кордон. У нашего друга  юбилей. Надеюсь, ты тоже поедешь?
    - А ты оказывается еще тот змей искуситель. Заманил девушку черт знает куда.
    - Ну это еще ягодки, - рассмеялся он -  а завтра, я надеюсь ты согласна, будет настоящее "чёрт знает куда". Поедем в берендеево царство, где на невинных дорогах следы не виданных зверей  -  медведи, верблюды и масса другой живности.
    - Лебеди и страусы - весело подхватила Марийка.
    - Я не люблю лес. А вот страусов и лебедей пожалуй ни прочь посмотреть. - согласилась Анна.
    Умывшись, они вернулись в холл, где их  ждал ужин.

    Впервые за многие годы он заснул сразу и без сновидений. Его разбудил осторожный стук в двери. Она стояла закутавшись в махровый халат.
    - Извини. Мне  страшно. Можно я не буду выключать свет? Я боюсь  темноты.
    - Перебирайся сюда. Вторая кровать свободная.
    - А удобно? Что твои скажут?
    - А ни чего не скажут. Среди нас как то не принято совать свой нос куда не приглашают.  Так что, хватай свою подушку и что там еще, и перебирайся. Ни кто тебя тронет и  не осудит. Свет можешь оставить. Он тут бесплатный. Вернее, почти бесплатный.
    Она принесла свою подушку и одеяло и легла на свободную кровать. Он опять провалился в царство Морфея.   

    Рано Утром их разбудили. Приведя себя в порядок, они спустились в столовую где уже собрались  семейства Акбашевых, Янценых и с десяток других, незнакомых ему семей с детьми и внуками, которым они  тут же были представлены как  Председатель и его супруга...
    - Прошу любить и жаловать, это Анна - сказал он и через паузу добавил. - из Ташкента.
    - Ну, если из Ташкента-а-а, - протянул Шамиль, то тогда понятно.
    - Чего тебе понятно?  - спросил он.
    - Понятно, зачем ты тогда в Ташкент нас заманивал.  За такой красавицей, грех  было не поехать.
    - О чём это он? - удивлённо спросила она его.
    - Это, история нашего детства.  Про то как мы ездили  хлебный город Ташкент.
      
    После завтрака к ним подошла жена Шамиля, Эльвира.
    - Анна, Вы какой размер обуви носите?
    - Тридцать пятый. А что?               
    - Так. А  у нас самый маленький, тридцать шестой. Ну,  ни чего. С шерстяными носками, в самый раз будет.
Вы  поднимайтесь к себе. Походная одежда  для Вас уже там. Маришка сейчас носки принесёт. После чего, идите в ангар.
    - Это что такое? - спросила  его Анна.
    - Так. Это. Я ж говорил. Едем на юбилей. Путь туда лежит через болото.
    - А там? Не в сапогах же я там буду.
    - Переоденешься, вещи возьмём с собой. Едем, самое малое, на неделю, и позвони детям, что б ни волновались.


                ГЛАВА IX
               
                Мир, вероятно, спасти уже не удастся,               
                но отдельного человека всегда можно.
                Иосиф Бродский

            
    И вот они на кордоне. Вернее, кордон, с его  ровно остриженной можжевелово-шиповниковой   оградой, остался в стороне а наша, состоящая в основном из женщин  и детей, процессия устремилась через бывшее КПП в чрево   "покинутого", но, как  казалось совсем не заброшенного городка ученых и военных.
    Подстриженные газоны и кустарники, цветочные клумбы и даже действующий фонтан, чего не встретишь во многих городах современной, экономящей на культуре НАСТОЯЩЕЙ КУЛЬТУРЕ и эстетике России, напротив дома офицеров.
     Пустынные улицы не настораживали, не отталкивали непривычной тишиной. Наоборот, притягивали окунуться с головой  в нежный шелест листвы.
    Их привели к  вполне приличной гостинице.  Шустрые, одетые в солдатскую с узкими полосками погон  униформу. Девочки не суетясь но скоро распределили по  комнатам и предупредили, что часа через два, в здании  офицерской столовой будут накрыты  столы.
    - А где это? - спросил он.
    - Что? - отозвалась распоряжавшаяся всем курносая девушка.
    - Столовая.
    - Вы,  наверное, Арно, Председатель?  Ну как же я сразу не догадалась. К Вам должен подойти старший сержант  Никипейло. Он будет у Вас гидом на первое время. Он и покажет и расскажет.
     - Что, расскажет? -  спросила  Анна.
     - Да всё  что угодно.  Чего ни спроси – всё знает. Он такой, полиглот и краевед.
     - А где сам, Кадет?
     - Вы имеете в виду капитана  Корнеева?
     - Его родимого, а кого же еще?
     - Капитан Корнеев - серьёзно произнесла она - уже неделю как убыл по личным делам. Но Вы не волнуйтесь.  Насчёт Вас даны чёткие инструкции.
    - Однако, оперативно. Еще утром я не знал, что окажусь здесь.
    - Вот утром, комендант гарнизона и дал нам  инструкции касаемо Вас.
    - И про Председателя тоже он Вам сказал?
    - Нет. Про это мы наслышаны  от наставников. Когда разговаривают между собой, или приводят нам примеры из своей жизни, то там очень часто присутствуете Вы.
    - А как же, юбилей?  -  спросила, заскучавшая было Анна.
    - А Вы не волнуйтесь! - улыбнулась курносая - Юбилей, как  говорит наш "Главковерх",  состоится при любой погоде.    Ни сегодня так завтра они будут здесь.
     - Почему Главковерх?
     - Не знаю. Так все говорят. Извините. Мне надо идти. Служба.
    - Да, да. Конечно. Ни смеем Вас задерживать.

       В дверь постучали.
    - Войдите - сказала Анна.
    - Старший сержант Никипейло! - С порога представился  невзрачный,  угловатый  паренёк. -  На первое время  буду у Вас вроде гида. Вводить в курс дела. Разъяснять, что к чему, если возникнут какие вопросы.
    - Ясно.  У   Вас здесь гражданских вообще нет? -  спросила Анна.
    - Почему? - смутился сержант. -  Есть и гражданские. Летом их особенно много.
    - Так почему же мы их не видим?  Разве военные не покинули городок несколько  лет назад?
    - А много ли Вы тут видели военных? – Быстро нашелся   сержант.  – Покажите хоть одного. Из военных тут только дядя Саша. Извините, капитан Корнеев  Александр Семёнович, два его списанных "по  ни соответствию" сослуживца, да еще эти, из ФСБе.
     - А Вы? Кто Вы? Форма, пагоны, звания.. Разве ни военные?
   - А мы?  Мы  курсанты.  Присяги не принимали. А и кому присягать то?  Чубайсу, оккупантам-олигархам.  Стране? А Вы покажите мне, где была эта страна когда нас с братом выкидывали на улицу? Не нужны мы ей.  Разве что  на органы. Так и то ни ей. Страна заботится о толстосумах.
     - А кто же тут за порядком следит? - Прервала она его гневный монолог. -  Я заметила чистота кругом. Цветы, деревья политы.
     - Кто  живет тот и следит. В основном,  так как нас много - мы, курсанты.  В жилом бульваре  гражданских,  по мере сил и возможностей – гражданские.  А так – мы.
     - Вы разве ни  в Гарнизоне живете?
     - В Гарнизоне. Но ни в городке.
     - А где ж, тогда?
     - Левее парка. У пруда, на базе охранявшей раньше Гарнизон особой дивизии КГБ(Комитета Государственной Безопасности)
     - Дивизии?
     -  Да. Дивизии.  Там  есть все условия, как для учебы, так и для практических занятий, тренировок, полоса препятствий, полигон, стрельбище и прочие. Расконсервировали три здания.  Два под казармы, женскую и мужскую и одно для занятий. Оборудовали классы, стенды, лаборатории.
     - А что будет после?
     - После чего?
     - Когда отучитесь, куда Вы?
     - По достижению двадцати   лет, каждый волен выбирать, служить  дальше или переходить на гражданку. Кто захочет,  может покинуть Гарнизон и перебраться на Материк, работать там в какой нибудь из наших структур. По возрасту, на гражданку еще ни кто не выходил. Ни   достигли . Но я не встречал пока,  ни одного человека, который бы изъявил желание вернуться в тот мир.  И не только среди курсантов.  Среди  гражданских тоже. Даже то кто, по независящим от них причинам, пока не  может  жить здесь на постоянной основе.  Иначе бы, их просто сюда не привезли.
     Но это по форме, а по содержанию, ни какой особой разницы между курсантами и  гражданскими здесь нет. И те и другие, в основном, делают одно и то же  -  служат Гарнизону.
     - А Вас, тебя спрашивали, хочешь ты сюда или нет?
     - Меня, как и большинство из нас не спрашивали. Некогда было заниматься болтологией. Нас просто спасали. Но есть и такие, кого спрашивали. Ни много но есть.
    - И много Вас тут таких, служивых?
    - Не много.  Полка не набирается. От силы, два не полных батальона.
    - А сколько человек, курсантов в батальоне? - спросила Анна – Они смешанные или мальчики отделано  от  девочек? Чему  и на кого учат?
   
    - Вы что думаете, военный это приказ, каска, автомат? Нет.
Товарищ Командантэ  говорит, что  “Военное дело, это всего  лишь ключик к самопознанию.  Познавая себя – мы познаём мир. Познавая мир,  мы стремимся его обустроить согласно  той морали, которую в нас вкладывают природа и окружающие нас люди. Таким образом,  военный человек должен и обязан стремиться уметь делать всё. Но так как,  еще,  ни кому не удавалось объять необъятное,  хотя бы,  то что в его силах.”  Вот мы и стараемся.
     - А  куда относятся  невоеннообязанные?  Чем они занимаются?
     - Они относятся к роте хозяйственного, тылового обеспечения и поддержки. Всего, вместе со мной - двести один курсант  плюс, в зависимости от сезона,  от семидесяти до ста шестидесяти восьми гражданских.  С Вами будет сто семьдесят.
     - С нами?   Понятно. Ну, а ты-то. Как ты  попал в ряды   невоеннообязанных?  - спросила она - Ты же вроде как старший сержант.
     - Да "Баушка" нашла во мне какую-то редкую, неизлечимую болезнь. Военную подготовку и азы военного дела здесь  не проходят  разве что груднички. Прошел и я.
     Обращаться со всеми доступными Гарнизону видами оружия умеют все и курсанты и гражданские.  Помимо стрелкового и холодного оружия  изучаем и экзотическое типа пращи, бумеранга, лука.. Рукопашному бою, восточным единоборствам и много чего еще.
     - Тебе здесь нравится? Ты уже определился кем будешь на гражданке? - спросила Анна
    - Я? - парень смутился - . На гражданке?   Буду служить там где смогу нести пользу Гарнизону. Гарнизон  моё всё, семья, дом, Отечество.
    - Мы пришли. Столовая.

    Сержант, привел их в офицерскую столовую, где уже собрался весь наличествующий   на данный момент в Гарнизоне личный состав.   В большинстве это были прибывшие вместе с ними и успевшие  переодеться  на  манер местных, в удобную униформу, женщины с детьми и  десятка  полтора, разного  пола и возраста, курсантов. Чуть позже подошла еще группа женщин  и детей  дошкольного возраста.
    - А мужчины? - спросил он.
    - Будут обедать там, на болоте.  Цыгане повезли им полевую кухню.
    - Что так?
    - Кто не занят на объектах жизнеобеспечения городка, все на погрузочно-разгрузочных работах.  Доставляют на склады и укрывают брезентом все, что приехало вместе с Вами.
    На  завтра, Капитан Вассерман обещал дождь с грозой, а он, вернее, его отсутствующая нога, ни когда не ошибаются. Вот все и  спешат всё прибывшее с Вами доставить и разместить под крышу и брезент уже сегодня.

    С ними прибыло пять  груженых под завязку грузовиков, а так же стоявший в ангаре автосервиса Акбашевых тягач с грузом, три пикапа, уже знакомая "буханка",  янцевская "скания" и два привёзших всю орду, автобуса, ни считая груза  размещенного  в багажниках легкового транспорта. После разгрузки  машины, за исключением оборудованной "воровайкой" скани, оставались в поселке под присмотром  цыганской семьи. Сканию после разгрузки готовили доставить в Гарнизон.
    Цыгане предоставили, на время, своих  лошадей  с телегами и возницами в виде четырех подростков от семи до семнадцати  лет.
    Как он понял из переговоров  Шурдика с главой цыганской семьи, уже ни в первый раз.
    Вот их то, лошадей с телегами, цыганят и женщин с детьми, да его с Анной на чудо  вездеходе-болотоходе, который легко, словно лыжи по снегу, скользил по булькающей поверхности болота,  переправили  в первую очередь.
    Пока они, петляя между деревьями, ехали на телегах к кордону, их обогнала "буханка". А когда они выгружались у КПП, "буханка" уже ехала обратно. Ей в след отправились и порожние телеги.

    Обед , с уже подзабытым вкусом натурального продукта,  был без особых изысков, но довольно сытный.   
    - Сколько с нас? - по инерции спросил он у убирающей со стола девочки.
    - Чего? - непонимающе протянула та.
     - Рита до пяти лет ни говорила. Жила в глухой деревни которая вымерла в буквальном смысле этого слова. Дядя Саша нашел ее испуганной, голодной и плачущей возле, уже начавшегося разолгаться от жары, трупа женщины.  Привёз сюда.
     Инна  Израилевна, врач логопед, подруга Баушки, после того как научила ее говорить, возвращаться на материк  ни захотела  и осталась тут жить.
     Рита ни когда не видела, не знает, что такое деньги,  и для чего они нужны. - Пояснил сержант. - Здесь  денег, как и действующих  магазинов,  нет. Да и не нужны они тут. От них  одни  беды.
    - Это тебе кто, товарищ командантэ,   или товарищ капитан сказали? - спросила Анна
    - Зачем сказали?  Докумекал сам. Через эти  проклятые деньги я  отца потерял,   мать сошла, а мы с братом оказались на улице. Надо было выплачивать ипотеку. Кому? Мне и брату который едва научился ходить?  Не-а. Не нужны они тут.
     -  Что с братом стало?  Где он?
     -  Ни знаю.  Пропал Гришка.  Пропал. Я ходил искать в мусорном бачке  что нибудь поесть. Вернулся в подвал, где мы с ним жили, а его нет. Пропал.
     - А скажи-ка. Здесь связь какая нибудь есть? Позвонить отсюда можно?
     - Позвонить? Связь?  А зачем? Связь только с военными у товарища капитана да еще у Командантэ.
     - А телефон?
     - Нет. Телефонов, как и телевизоров,  компьютеров здесь нет. Вообще то. И телефоны, и телевизоры, и даже компьютеры с ноутбуками, принтерами, сканерами  и прочей лабудой, все это здесь  имеется в превеликом множестве.  И не только имеется, но и применяется  в учебном процессе,  и у Баушки, в госпитале.  У неё там вообще всё самое современное. Она лишь об одном жалеет,  о безвозвратно ушедшей молодости  и  отсутствие интернета.  Но, за то время, что  они проводят   на Материке, она, скачать столько полезного-бесполезного, что потом сама удивляется, откуда это у неё там всякая дребедень?
      А так. У нас  в Гарнизоне,  как  в той Греции – есть все.
 нужное и ненужное. А чего и нет, то того и в Греции нет.
      Акбашевы  обещали  к  началу занятий  запустить  внутреннюю радиосеть  и  связь.
    - А вот, если кто нибудь из Вас, захочет позвонить, увидится со своими родственниками.   Тогда как?
    - Ни знаю.  Мы здесь почти все сироты, кто с улицы, а кто из детских домов. У  кого родители умерли, а кого и просто выгнали или продали.
    Правда.  Товарищ капитан говорит, что  плохих родителей не бывает. Есть   неприемлемая, стремящаяся выжать человека как лимон, после чего  выбросить как отработанный материал, власть. Власть, которая  способствует пробуждению в людях самых низменных инстинктов и пороков. Ни каждый  человек может противостоять этому, ломается. Ломается сам и ломает жизнь родных и близких.
        А потому, мы не должны осуждать наших близких  Кто знает, как  мы повели бы, будь на их месте.
 
                ГЛАВА Х.
               
                По небу тучи бегают,
                Дождями сумрак сжат,
                под старою телегою
                рабочие лежат.
                И слышит шепот гордый
                вода и под и над:
                "Через четыре года
                здесь будет город-сад”.
                ……………………………..
                ……………………………..
                Рос шепоток рабочего
                Над тьмою тучных стад,
                а дальше неразборчиво,
                лишь слышно - "город-сад".
                Я знаю - город будет,
                я знаю - саду цвесть,
                когда такие люди
                в стране в советской есть!
                Владимир  Маяковский.
     - С чего бы Вы хотели начать экскурсию по Гарнизону? – покидая столовую,  спросил сержант.
     - Сами-то, мы ни местные. – Отозвалась Анна. - Тебе и карты в руки. Ты ж вроде как  гид.   
      - Тогда, прямо отсюда и начнем.  Мы  с Вами  находимся  в историческом центре Гарнизона,  На его главной вымощенной малиновым кварцитом, длинной в сто и шириной в тридцать метров  площади,   имени генерал-полковника инженерных войск  Лебединского Константина Михайловича. Все, что вы здесь видите  и еще увидите  так или иначе будет иметь непосредственное отношение  к  этому  человеку.
     Что Вы так на меня смотрите?
     - Да, нет. Я просто думаю откуда здесь взялся малиновый кварцит? В мире имеется только одно месторождение этого минерала, на берегах Онежского озера в Шокше.  Не слишком ли расточительно было вести столь дорогую брусчатку сюда, когда здесь аналогичного  добра  для мощения улиц  хоть пруд пруди? Странно. Всё равно, что ехать в Тулу со своим самоваром.
   - Я не думаю.  Нет.  Я знаю точно.  Читал в архивах  строительства ЗАТО, что камень этот добывали здесь, внутри охраняемого  периметра, в пяти километрах южней Гарнизона.  И, даже были планы по его промышленному освоению для нужд народного хозяйства.   Еще живы были Совнархозы, но уже не было прежней, стройной       системы исполнения, что, наверное, единственный  раз сыграло положительную роль. За весь постсталинский период.
       Пока  составлялись планы, согласовывалось взаимодействие генподрядчика с   субподрядчиками, как по строительству карьера, так и способам транспортировки, случилось следующее.
       Однажды ночью земля качнулась,  и к утру обнаружилось, что согласовывать больше нечего. На месте предполагаемого карьера образовалось небольшое, но довольно глубокое озеро.
       Вы, что? Ни знали? что на Урале случаются землетрясения силой от двух до пяти и даже более ,  баллов?
      - Почти половину жизни здесь прожил, но, не знал
      - Если б я ни видел, ни читал в архивах ЗАТО документов, я б, наверное, тоже удивился. И даже, не поверил.
      Ну, так,  я продолжаю?
      -  Да, да.
     -  По правую руку от нас находится  построенное в имперском стиле пятидесятых  трёхэтажное здание администрации ЗАТО (Закрытое административно-территориальное образование)  Здание имеет форму строгого      каре с крытым внутренним двориком.
       В левом и правом крыльях здания располагались  и располагаются,  частично сохранившийся архив  ЗАТО, ЗАГС, городская библиотека музей и школа искусств. С фасада заднего плана  можно попасть, что мы проделаем чуть позже, в городской театр. 
      А сейчас, я бы хотел обратить Ваше внимание  на то, что находится по левую  сторону площади.
       Мы видим уникальный для  оформления городских площадей  памятник.
       Над площадью возвышалась огромная ни менее пятнадцати метров  в высоту, имеющая форму  непропорциональной трапеции,  глыба серого кварцита.  У подножия  глыбы не превышала десяти- одиннадцати  метров,  А  вершина  девяти или чуть меньше.
       Словно опорная стена, чуть шире её основания, на  четверть её высоты  взгромоздилась, обложенная шлифованными плитами пламенно-красного кварцита, трибуна.
      Над ней в, теле глыбы,  на всю оставшуюся высоту и ширину, был высечен величественный барельеф с   легко узнаваемыми, склонившимися над картой  СССР  профилями..
       –  Я это вижу, или мне кажется! - Воскликнула Анна –  Один из них…
  - Это ни оптический обман. Ваше зрение в порядке. Вы  видите то, что видите. – улыбнулся  сержант.
     -  Как такое возможно?
     -  На основании прочитанных мною документов,  я  пришел к выводу, что это стало возможно  от того, что автор этого творения, как и того что Вы обнаружите на другой стороне  глыбы,  был лично знаком с вождём.  И не только с ним. Круг его знакомых и друзей был весьма обширен.  Это  Жуков и  Берия,  Хрущёв и  Брежнев, Семичастный и Комаровский. Этот список можно продолжать до бесконечности. И в то же время он был невероятно трудолюбив и прост в  общении. Жил в обычной двушке,  по соседству с  семьями бригадира каменщиков, с одной стороны  и  лаборантки  поликлиники с другой.
      После долгих мытарств, учитывая, что кроме  редко покидавших городок  затоновцев и ни частых столичных «залётных», ему разрешили закончить композицию барельефа, так как она задумывалась им изначально. Москва закрыла глаза на это его  «ребячество». «Если что вторую фигуру всегда можно сбить или перебить на кого другого» решили таи. Своё "добро" дал лично  Леонид Ильич. «Мне лично,  тиран ни чего плохого, ни сделал. Уж  не знаю, какая
 шлея попала под хвост  кукурузнику? Наверное, не без греха был,  а иначе, зачем  было так изгаляться над трупом льва? – говорил он  в узком кругу особо приближенных, обсуждая возникший казус  с упёртым, на всю голову, начальником строительства  из-за  барельефа Сталину  -   Кто его там видит? Пусть себе, ваяет. Потешит своё самолюбие.  Лишь бы делу ни мешало.   Если что, всегда можно,  перебить на что нибудь  нейтральное. – И рассмеявшись,  добавил.- Например, мой профиль».
     Так здесь поселился, пускай каменный, но  Сталин
     Да-а-а. -  Задумчиво протянул он -  Совершить такое!  Должно быть, это была незаурядная личность, этот Ваш начальник строительства.
     - Однажды, - произнесла Анна – я видела как два тягача везли на  многоколесной платформе камень по улицам города.  Так он был раза в три или четыре меньше этой глыбы. А платформа  занимала  три из четырёх полос дороги. Но это! Интересно, как и на чем её сюда привезли. Чем установили?  Или она ни цельная? Ни монолит?
     - Монолит, монолит. - Горячё впрягся в их диалог младший сержант - Ни кто ее специально сюда не тащил и не ставил. Она появилась здесь гораздо раньше людей. Наверное, с сотворения мира.
     -  Ты так уверено  про это  говоришь будто лично  присутствовал  при этом- усмехнулась она.
     - Зачем присутствовать когда  есть документальная кинохроника где она заснята среди девственных лесов. В  музее Гарнизона  есть кино-фото  и видео пленки,  начиная от первого колышка и до его поспешной эвакуации.
     - Не понимаю... – проронил он
     - Что тут непонятного?
     - Не понимаю.  Почему, эвакуируясь, военные ни вывезли эти документы?  Что их заставило покинуть  Гарнизон, там про это ни чего не сказано? 
     - Нет. Ни чего.  Наверное, все, что с этим связано, они увезли или уничтожили. А може и  припрятали. Где-то здесь. Мы же ни всё исследовали. Например,  закрытый,  даже для жителей ЗАТО Научно исследовательский центр. Его склады, лаборатории, ангары. Главковерх запретил нам это делать под страхом быть изгнанным на Материк.  А нам туда, что-то не очень хотца.
      Ну, что? Пройдем,  посмотрим, что мы имеем на другой стороне глыбы? И, к стати. Ни желаете ли отведать газировочки из настоящего советского автомата?
         - Что? -  ни веря своим ушам, воскликнули они - Газировка? автомат? Откуда?
     - Так он стоит столько  сколько я себя помню. - невозмутимо парировал прапор. Вон, чуть подальше трибуны. И до меня стоял. В музейных фотокинопленках это отображено. Сейчас пройдем трибуну и сами увидите. Стоит, рабочий, цел и невредим. С  сиропом, газом и без.
     - Сколько стоит? - спросила Анна.- Какой сироп?
     - Так у нас пока только два, клубника и яблочный. А цена? У нас тут, как я Вам уже говорил ранее, нет такого понятия как цена.  Как  говорит  Анатолий Карлович Янцен: - "Стоит только  объявиться на территории Гарнизона, хотя бы одной  копейке и следом ждите Чубайса, Ельцина, Абрамовича и Путина  с ростовщиками и налоговиками,  коллекторами и нацгвардией." А на кой они нам тут? Пейте, пейте.  Оплатите посильным трудом.
     - Как же он работает без монет?
     - Там такой рычажок есть. Взводишь его и получаешь стакан газировки.
     - А если уже не можем? Старые или больные. Что тогда?  Ни пить?
     - Что ВЫ, не можете?
     - Ну, это. Трудом…
     - Тогда? Оплатим мы, молодые. А состаримся, народятся другие молодые и крепкие которые оплатить нашу старость И так будет до скончания века. А вот и автомат.
    - Смотри ка. И стаканы стоят. - удивился он. - Гранёные. Я их уже тыщу лет не видел.
    - Как приятно. Словно окунулась в молодость. -  Анна  поставила на место порожний стакан и спросила - А что тут у Вас еще есть?
    - В смысле?
    - Какие магазины, продукты, товары?
    Сержант  растерялся. - Про магазины? Так вон они. На первых этажах по всему периметру площади. Какие  Вам? Ткани, одежда, обувь, парфюмерии?  Вон там аптека. Только всё это не работает.
     - А как же, если мне надо приобрести платье или туфли? Или что другое, специфическое.
     - Специфическое?  – Смущаясь,  выговорил старшина Специфическое можно заказать в женсовете. Если наш комбинат бытовых услуг не сможет сшить то, что Вам надо, подберёте что нибудь из имеющегося на их складах ассортимента или сошьёте сами такое,  какое хотите. И это будет ни залежалый  секен хенд, которым торгуют многие  бутики и салоны Материка,  а стопроцентно Ваше и только Ваше.  Можете в мастерской Азизы взять ту же ручную или электрическую  швейную машинку.  Там же найдете все необходимое для пошива. Например – фурнитуру. Но у нас, за исключением, привыкшим к своей одежде стариков,  все носят стандартную, но подогнанную по фигуре, летнюю, или зимнюю униформу.  И пока ни кто, ни жаловался. Одежда очень даже  удобная и практичная. А обувь?  Обувь есть, но солдатская - ботинки, сапоги, валенки., портянки. Другую  надо заказывать.  Ее закупают на Материке.
     -  Так все-таки деньги есть! – не удержалась Анна.
     -  Денег нет. - Ни толики не смущаясь, возразил сержант. - По крайней мере, здесь.  В гарнизоне. Но,  мы  производим  то, что  на Материке  пользуется спросом -  ковры ручной работы, чистые без нитратов и пестицидов овощи и фрукты, а так же,  варенья и соленья,  лесную ягоду, грибы.  Мясомолочную продукцию. Излишки   отправляем в наши магазины на Материк, где торгуем по умеренным ценам.  Могли бы и дешевле, но нельзя. Хлопот не оберешься. 
        - Бандиты?
        - Если бы.  Торгово-закупочная мафия в купе с администрацией торговых центров магазинов и рынков, представителей власти. Да мало ли их жирующих  на теле  рабочих и крестьян развелось!  Не дают продавать ниже установленной ими цены.  Продавать им оптом, этого мы себе позволить не можем.
     Как  это делается, я не знаю. Да и знать не хочу.
     -  Вы, что политэкономику здесь изучаете? – Удивилась Анна.
     - Не только. «Исповедь экономического убийцы» тоже. А еще «Шахматную доску» Бжезинского и много чего  другого. Но я, ни хочу вдаваться в эти джунгли. Моя задача ознакомить Вас с Гарнизоном и его историей.
     - Ни хочешь, так не хочешь.- Заметив, что сержант не переносит разговоры, в которых имеют быть место деньги,  примеряющее  сказал он.    - А что тут  у Вас ещё есть? Как и благодаря чему Вы существуете?  Как работает?
     - Работает? Работает  благодаря братьям Акбашевым и их клану. До них тут ни света,  ни водопровода, ни яслей...  Ни чего не было.
Физически, оно,  конечно, все было.  Но мёртвое.  Акбашевы,  опираясь на свой клан и нас,  вдохнули в него жизнь.
   
Между тем , обойдя с обеих сторон  парадную плоскость глыбы малиновая брусчатка  легла под ноги устремленного вперед человека вылитого  в полный рост из чугуна.   Брусчатка на его пути была усыпана свежесрезанными цветами. На нем была  простая, перехваченная  солдатским ремнём, гимнастерка  образца сорок пятого года с  орденскими планками на груди.  Брюки были заправлены в сапоги. Он не стоял. Он буквально  шел опираясь на клюку, по малиновому полю брусчатки, а за его спиной, как бы прикрывая тылы стояла, глыба  по полотну которой была выбита многоярусная панорамная летопись строительства Гарнизона.  начиная с нетронутой тайги, в центре которой величественно восседала она - Глыба.
       Панорамы была исполнена  в манере Койланаглифа, широко применяемой в Древнем Египте  и почти забытой в наши дни.
     Взгляд был устремлен туда,  куда в теснине   аккуратно подстриженных, под тенью лип,  газонов  стремилась,  малиновая река брусчатки. К арке  под белой колоннадой в конце  малиновой улице-сквера.
    -  Это, кто? – спросила Анна.
    - Это  Константин Михайлович  Лебединский.  Он не только спроектировал  всё, что Вы видите вокруг, но и возглавил строительство этого великолепия став бессменным руководителем и начальником  почтового ящика № 000/1А. – Гарнизона, в котором мы с Вами находимся в настоящее время.
      Являлась Главным Архитектором  Опытно-исследовательской станции Главного Управления Военно-промышленного строительства при Академии Наук  СССР и Центральной строительной научно-исследовательской лаборатории (ЦНИЛ) Министерства строительства военных и военно-морских предприятий СССР,  он  спроектировал и  построил этот жилой комплекс,  так как  хотел, доминантой которого и стала  торчащая из земли глыба, ограничивающая высоту иных, рукотворных строений городка.
    - Выше этой, как Вы говорите, глыбы на территории городка только “чертово колесо в Парке Культуры и Отдыха”имени Победы. Территория парка засажена, как дикорастущими, так и садово ягодными кустарником и деревьями. Малиновая аллея приведет нас к парку Победы. Где имеется аллей не только героев последней Великой войны, но и последующих битв и сражений.  И  не только на фронтах войны, но и на культурно-просветительском, трудовом фронте. От былинных, трех богатырей, до когорты космонавтов, начиная с Гагарина.
       Вылитые в бронзе, их бюсты стоят на постаментах всех трёх основных аллей парка.
       Центральной композицией парка, у  которой они все сливаются в единую площадь, является,  выполненный, как впрочем, и всё здесь,  по проекту  Константин Михайловича  Лебединского, большой фонтан. Тысяча четыреста восемнадцать струй фонтана.
      - Ни многовато ли? – Спросил он.
      -  Ровно столько дней длилась война.
      Они омывают скорбные фигуры двух женщин - старой и молодой.  Они клонились  над могильным холмиком со скромным, стилизованным под деревянный, памятником под звездой. Рядом с ними, держась  за подол  их одежды, стоят дети.
      Кто знает, не случись в нашей истории  таких  разных по характеру, и одинаково жаждущих славы и власти людей как «Меченый» и «трёхпалый». Не произойди пьяный шабаш трёх «славных сынов славянских народов в Вискулях, то, вполне возможно, , что ни я, а сам Лебединский   проводил с Вами эту ознакомительную экскурсию по своему городу. Городу  "который опередил  время на много лет вперед”. И даже сейчас мировая практика градостроения не достигла его уровня.
      - Таки, не достигла? С чего это ты так решил? - спросила она - Ты что, архитектор?
       Я? Вы меня незаслуженно переоцениваете.  Я,  нет!   А вот  читающая нам  по архитектуре и эстетике лекции, Оксана Федоровна Акбашева, по образованию архитектор - да!  Так и сказала  “ опередил  своё  время на десятилетия”.   Она говорит, что применяемые им здесь новации еще долго будут оставаться не имеющими аналогов в мировой практике строительства и  ландшафтного  дизайна.  Он  нашел такие подходы, такой взгляд,  до которых современные  дизайнеры только еще прикасаются. А он сделал это  почти полвека  назад.
      - И про, то, что распад СССР как то повлиял на его судьбу, это тоже она Вам рассказала?
       - Она? Нет. Про это нам рассказал друживший с ним много лет  команданте Даниил.
       - А он-то,   откуда это знает?
       - А кто еще кроме него мог это знать? Я ж говорю, они дружили. Брат Командантэ, Петро, всю войну прошел рядом  с Константин Михайловичем. И погиб где-то под Тильзитом в Пруссии. Константин Михайлович возил его туда. Показал место смерти.  Рассказал, как их накрыло минами. Брат Командантэ погиб сразу. А его раненого в ноги отправили в медсанбат. Обратили внимание на клюку у памятника?  Это последствия того случая.
        Командантэ говорил нам, что Вискульский шабаш, где три  возомнившими себя богами недоумка пропили Великую  страну.  Страну которой он присягал, за которую воевал, которой служил верой и правдой. А без неё ему и жить то незачем. «Схороните меня здесь, у  глыбы. Памятника не ставьте. Опустите под брусчатку у летописи города», завещал он.
       Умер он день в день за год  до начала эвакуации.  Памятник, который Вы видели, ему вылили на одном из заводов Урала.  Доставить сюда доставили.  А  вот устанавливали, его, под чутким руководство Динозавров, уже мы.
       - Кого, кого? Под чьим чутким руководством? Ну, что ты с тушевался?  Будь мужчиной. Сказавши  «А» произнеси и «Б».
        Объясни нам, кто такие динозавры? Ты уже который  раз их упоминаешь. И продолжай вводить нас с Анютой в курс дела. Делаешь ты это как настоящий профессионал.
      - Динозавры.  Динозавры - покрасневший как рак сержант ни как не мог отцепится от этого слова.
      - Ну! Смелей!
      - Динозаврами, мы, между собой, называем наших наставников.
      - И что же они, эти динозавры говорят Вам?
      - Они говорят, что мы, каждый из нас,  должны уметь ни только защищать и защищаться, но и  беречь память о тех кто отстоял нашу Родину в трудную годину,  равно как и тех кто её сдал,  за понюх заморского табачка и литруху спирта  Рояль,   позарившись на чужие коврижки.  Мы должны это знать и передавать эти знания нашим детям. Что б ни повторяли Ваших и наших ошибок в бедующем.
     Они говорят, что мы должны уметь и учить детей наших, делать любую работу ни хуже живущих на Материке. Ухаживать и заботится. И ни только доме, имея в виду Гарнизон, но и о каждом живущем в нем. И тогда будут те, кто позаботится о нём и о нас в старости. Вот мы  и стараемся,  перенимаем у них,  эти самые умения. Ну и конечно не оставляем без внимания Дом. Раз в неделю помимо текущих дел по разнарядке, проводим генеральную уборку. Динозавры называют этот день  субботником.
          - Не иначе как Акбашевы привнесли сюда свои методы обучения и воспитания. – Усмехнулся он.

                *            *          *
               
                Если это случилось, это случилось.      
                Если нет, этого и не должно было быть               
                Дженсен Эклз    
      - Откуда ты знаешь все это? – Спросила Анна.
      - Дядя Янцен попросил написать реферат, или путеводитель для ознакомления проживающих в Гарнизоне с его историей.
       - Попросил, или приказал?
       - У нас приказывать могут только военные и только курсантам. Гражданские могут предложить или попросить.
       У меня энциклопедическая память. Что увижу, прочту, услышу,  тут же запомню. Я много иностранных языков знаю. Вообще то, изначально,  я хотел в разведку податься. Быть таким же следопытом как сержант Самоедов я конечно не смогу, но хотелось попробовать
    - А что с разведкой? И кто такой Самоедов?
    - Медкомиссия, - печально выдохнул сержант - будь она не ладна! Я вроде ни чего и не чувствую , а Баушка ни пускает.
    - Где ж ты их выучил?
    - Кого?
    - Языки.
    - А здесь и выучил. От военных осталась техническая библиотека на разных языках.  Словари, инструкции, художественная литература, альбомы разных художников  и прочая печатная продукция..   Даже Шекспир на английском. Самоделкины  там засиживаются и я вместе  с ними.  Только они знают  два-три языка, а я, со словарем, раз в пять поболе их
        Вот  и  помогаю если что. Им да Баушке.
        -  А Баушке то, зачем? 
        -  Как, зачем? На лекарствах разные анатации не по русски. Она иногда и просит меня перевести. Да и самому интересно знать, что да как, отчего и почему.
Опять же. Статьи всякие на медицинские темы, что она привозит на флешках с Материка. Они У неё почти все на иностранных языках.         
      И еще бы выучил, да  больше книг  таких нет. Плохо то, что практиковаться не с кем. Ну где они те французы или американцы, а где мы? Есть фонотека, но её возможности...
      - Недаром тебе, выходит, звание  дали. - Одобрила Анна - Старший сержант.
       - Звания не дают. – поправил её приосанившийся подросток. –  Дают только подачки в виде откупных, пенсии и пособий.  Ну, еще взятки, но это из другой оперы. Ни Вам ни нам это ни светит. Ни той касты мы.
     А еще, - Всё больше и больше входя во вкус, продолжал сержант. -  Как говорит дядя Валид, у меня техническая жилка.  Люблю придумывать и  делать всякие мудрёные вещи своими руками. Они даже советуются со мной когда начинают придумывать или делать что-то новое.
    - Да ты брат, вундеркинд кокой то. - Улыбнулась Анна.
    - Не называйте меня так. - Вдруг обиделся парень.
    - А что ни так?
    - Меня так одни ни хорошие люди звали.  Хорошо товарищ капитан вовремя меня у  них умыкнул. А то бы сидеть мне сейчас на нарах.
    - Хорошо.  Не буду.   А если кто то совершает что то очень нехорошее... Какое у Вас тут наказание?
      - Наказывать нас, всё равно, что из пушки по воробьям стрелять ядрами. Но есть такое, чего боятся все. И курсанты и гражданские.
       - Чего?
       - Быть списанным на Материк. А с некоторых пор, ещё и комплекс  филиала Академии Наук СССР. Туда даже вездесущая Баушка нос не сует.
        - Расскажи, что там такого, перед, чем могло спасовать  любопытство подростков и взрослых? По себе знаю, как сладок плод запрета,  даже если за ним следует наказание.
        - До определённого дня, особого запрета на посещение филиала не было. Нам просто сказали, что наше присутствие там нежелательно. 
         Но, как-то раз, Главковерх привез к нам с Материка двоих подростков пятнадцати лет.
   Одному из них вскоре должно было исполниться шестнадцать. Они решили, что праздник без спиртного, не праздник и подбив еще двоих из наших, в самый канун днюхи, отправились искать спиртное в лабораториях филиала. Я тоже, исключительно ради любопытства хотел пойти с ними. Но в последний момент  меня вызвали в КБ  Акбашевы,  переводить, материал про солнечные панели.
       К вечерней проверку парни не явились, что и было занесено в журнал. Пришли полтретьего ночи. Дневальный это тоже зафиксировал. Легли спать. Утром, на разводе, ни один из них не присутствовал.
       Стали  выяснять, в чем дело. Все четверо лежали на своих кроватях. Но были они, как бы, ни от мира сего. Ни люди, ни животные. роботы. Без команды не могли даже одеться, снять штаны в туалете. При этом силы их увеличились кратно.
     С этого дня, по Гарнизону было отдано распоряжение Динозавриата про строжайший запрет проникновения  туда, не только курсантов, но и гражданских н. Но после такого, вряд ли у кого появиться желание ходить туда. Да на проходной филиала был выставлен пост.
        - А что стало с этими несчастными?
        - Ничего. В смысле, ни чего  хорошего. Живут как подопытные кролике в боксе под наблюдением врачей.
        Я  благодарю судьбу и Акбашевых, за то, что остановили меня.

        Юный сержант водил их по городку, рассказывал о предназначении того или иного функционирующего или законсервированного  здания жилого и административного фонда. Об особенностях в градостроении  и  ландшафтном дизайне.
     Та легкость с какой он это делал, количество уточнений и пояснений  глубина знаний  лишний раз оправдывали данную ему характеристику девушкой в гостинице - Полиглот

    Городок,  или как его здесь называли  - Гарнизон им понравился. Ни смотря на то что, по утверждению гида, военные оставили его более двух десятков лет. выглядел он, ни в пример современным  городам Материка, того же Челябинска, ухоженным и опрятным. В нем не было ощущения  потерянности, упадка и забвения.
     Его поразило отсутствие автодорог. на смену им по краям широких бульваров пришли тенистые аллей с беговыми дорожками. В ландшафтную  архитектуру которых органично вписывались фонтаны и фонтанчики,  удобные, давно исчезнувшие из современных городов чугунные лавочки и скамейки, увитые диким виноградом  и  еще какими-то вьющимися растениями которые он видел впервые, беседки.
     Неведомый архитектор из прошлого сумел органически соединить фрагменты дикой природы с парковым дизайном своего времени На разбросанных то тут то там валунах устроились герой уральских сказов и былин.
     Все его двадцать бульваров-улиц  были симметрично нанизаны на  более широкую, главную мощенную малиновым кварцитом аллею.
    - А сколько их сейчас? - не удержалась спросить Анна
    - Кого?
    - Жителей Гарнизона, сколько?
    - На данный момент, семьсот девяносто три человека, вместе с Вами.  Из них шестьсот тридцать живущие за пределами городка, в казармах дивизии особого назначения КГБ СССР., Остальные - инструктора, медики, и прочие гражданские   живут, либо  здесь, на бульваре, выходящем к Центральной аллее рядом с площадью, либо   за КППе Гарнизона, на кордоне. Останетесь, будете жить здесь же, или на кордоне. Это уж как Вам понравиться.
        Гарнизон  вместе с  казармами войск разного назначения, числом двадцать, имеет  жилой фонд из пятисот сорока шести четырёх этажных и ниже  жилых  и административно хозяйственных зданий и построек. Один дом культуры офицеров. Два  общественных комбината, питания и всевозможного ремонта, от детской коляски и велосипеда, и стрижки.
       Кроме того на балансе Гарнизона числятся; городок  филиала Академии наук СССР с её лабораториями и другими службами. Вокзал и сортировка  со всей необходимой  инфраструктурой. Большая промзона  на которой имеются цеха ДОКа и БРУ(Бетонно-растворный узел) с горами песка и щебня разнообразных фракций. Подъездные пути. Очистные сооружения. ТЭЦ и ГЭС с подстанциями И еще масса всяких вспомогательных зданий и сооружения ль бомбоубежищ до летних душевых на всех трёх пляжах Гарнизона.

       Да чуть не забыл, там же расположены цеха и ангары по ремонту всего движимого и недвижимого. Всё это называется теперь КЭБ (Конструкторское  Экспериментальное Бюро)  где и зарождаются все идеи по дальнейшему обустройству и развитию Городка. И прилегающих к нему территорий. Кто этим безраздельно владеет, я думаю, ни мне Вам рассказывать.
      Было бы ни правильно не упомянуть здесь наш медицинский, оборудованный  самыми лучшими медицинскими приборами и аппаратами, каких даже на Материке не сыщешь, центр.  Фізкультурно-оздоровительный и учебные центры. Дворец пионеров. Большинство объектов, по причине временной невостребованности остаются  законсервированными
      Вы наверное уже заметили, что в городке нет ни одной автомобильной дороги. Но есть боксы где стоят  еще советских времен грузовые мотороллеры  “Вятка” и  “Муравей” велосипеды, как для детей так и для взрослых. Все необходимое здесь подвозится и перевозится только на этом виде транспорта.
     В промзоне, там есть и дороги и машины, и даже тепловоз.
     - Что за скала видна, там, за парком?
     - Прямо за парком расположено теплое озеро “рух йоклап к;з”  - что, в переводе с  башкирского  означает  "слеза спящего духа".  Должно быть, башкиры назвали его так потому, что где-то, после восьмисот метровой высоты, скала начинает, как это называется в религии, мироточить. По её отвесному склону, в озеро, устремляются десятки  ручейков. Это явление постоянно, в любое время года. Кстати озеро постоянно имеет одну и ту же температуру воды.  – двадцать семь градусов. Ни смотря на ручьи с горы и два впадающих в него  с востока и запада ручья, на которых стоят плотины  ГЭС,  на смену времен года и погодные условия, которые, кстати сказать, здесь, ничуть, ни хуже чем на Майорке, не имея стока,  тем ни менее, озеро имеет постоянную величину площади в три квадратных километра.
       Саму же гору башкиры назвали “рух йоклай таузар”,  что переводится как “Гора спящего духа”.  Эта гора время от времени начинает клубиться пеной  желто-розового тумана…   Думаю, что  Гарнизон был с здесь  создан для разгадки тайн этой горы и озера 
      Хочу Вас разочаровать, на тот случай если Вы рыбак.  В нашем озере рыбы нет. Вообще ни какой, кроме  как не установленного вида мелочи длинной  ни более трех-пяти сантиметров, наподобие насары и  фиолетовых водорослей так же неизвестного происхождения, а еще  загадочный   планктон. Но  живущие круглогодично здесь лебеди на отсутствие пищи, ни жалуются. Кстати. Лебеди здесь, как и песчаный пляж – черные. Правда в позапрошлый год                откуда-то прибилась парочка белых.
      Все что расположено с северной  стороны горы и озера – это промзона.
     С южной, безраздельная вотчина жон Командантэ  и    Главковерха .
     - А что там? – спросила Анна.
     - Да ни чего особенного. Бывшее подсобное хозяйство Гарнизона. Теплицы, оранжереи, сад, поле пляж. Скотные дворы,  курятники.  Большинство  курсантов сельские жители,  Умеют ухаживать за скотом, растеньями, управлять разной сельскохозяйственной техникой. Разбираются в кормах и удобрениях. Они с удовольствием помогают им там. Кроме курсантов, многие гражданские имели на Материке сады и огороды. Так, что мы не только сами себя круглогодично обеспечиваем овощами и фруктами, соками и маринадами, но и продаем этот товар на Материке.
     -  А ты?  Ты тоже работаешь там?
      - Я?  Я нет.  Я все больше  в архиве или библиотеке.
      - Грустно всё это. - Задумчиво произнесла Анна. - Я в детстве одно лето отдыхала  на Черном море. В Артеке. Страна еще не до конца  излечилась от нанесенных войною ран, а нас, детей уже принимал дружелюбный Артек.  А сейчас?  Что делает страна для своих детей сейчас?!  Э! Да, что там говорить? Бедные дети! Эта, стремящаяся во что бы то ни стало попасть во врата чужлго рая, власть  удовлетворяя свои эгоистические амбиции, украла у них самое чистое и светлое -  радость детства.
     - А у нас - вздохнул он – уверенность, что ни сдохнешь как самый последний бомж под забором или в богадельне.
     - Мы ни бедные! - Возразил ей старший сержант
   
     В это время с ними поравнялась большая группа женщин с детьми. 

     - Анна! – Окликнула её жена Валида, Надежда. – Пошли с нами, купаться.
    - Я бы с радостью. Да вот купальника у меня нет. Да и плавать я не умею.
    - Не умеешь? - удивился он.
    - Нет. Не умею.
    - Да не беда. - вмешалась Надежда.- Я тоже без купальника. Мужчины сейчас все у болота и на складах. А плавать мы тебя быстренько научим.  Будешь  рассекать ни хуже  Гутиеры.
    - А вода?.. Вода не холодная?
    - Да здесь горячие ключи.  Кадеты даже зимой плавают. Озеро не замерзает. Верно, я говорю, сержант?
    - Так точно!
    - Пойдём, пойдём. Сержант у нас  сегодня добренький.  Ни съест твоего Председателя.

    Встретились они на ужине все в той же офицерской столовой.  Анна была в восторге от озера и занятий плаванием.

                ГЛАВА  XI.

                "Пока человек не сдаётся,   
                он сильнее своей судьбы".
                Откуда то надуло.               

                "Если люди не научатся помогать 
                друг другу, то род человеческий            
                исчезнет с лица земли".
                Вальтер Скотт
    Утром,  она  повела его на озеро. Такие маленькие лесные озера в Карелии  ласково называются ламбушками.  С трех сторон  ламбушку обнимало зеленое колье  сухого, кедрового бора, 
       Особый шарм пляжу придавал чёрный, похожий на графитную пыль, но не маркий песок, пляж  над которым возвышались  серо-голубые в косых лучах восходящего солнца,  почти отвесные  скалы Горы Спящего Духа.            
         
    На пляже   весело порхая, плескалась в янтарных струях воды, неугомонная детская стая.      
    - Куда смотрит власть? - Возмущалась Анна. -  Какое восхитительное место! Такой тёплой и мягкой воды я даже на Чёрном море, в Артеке, не встречала. Вот где надо строить оздоровительные лагеря для детей. Сухой бор, великолепный пляж. Особый микроклимат.  Мне здесь  определенно нравится.  Мне даже кажется, что вода здесь особенная, целительная. У меня уже несколько дней болела рука. А тут проснулась и ни чего.
    - Так, это ж замечательно. - поддержал её он
    - Что? Что рука перестала болеет?
    - И это тоже.  Но главное, что правительство, ни туда смотрит.
    - Почему?  Что ж тут хорошего?
    - Да  то, что ни кто  его не прихватизировал.  И  дай бог, ни прихватезирует. А так, прознай кто из  этой банды, что тут имеется теплое озеро, да с целебной водой. Мигом бы болото осушили, дорогу  сюда протянули, ни считаясь с затратами. Вместо санаториев для детей, настроили бы увеселительных заведений и бордели для бесполой богемы и VIP-персон. После чего, тебе и мне и вот этим  детям, что плескаются там на пляже, дорога сюда была б заказана навсегда.  Нк если что в качестве сексуальных игрушек.
    Хотя.  Про озеро они конечно же знают. Но, что то их удерживает от  поползновения  сюда. Интересно знать, что?
    - Жаль. Об этом я как то не подумала. А мне тут так нравится.               
    - А раз нравится... Оставайтесь и живите. То, что существует такое озеро и такая долина с горой, власть знала всегда.  Есть и тайна. Вы кто по специальности? –  произнес  мужской голос  за их спинами.
    - Я? - Она растерялась – Бухгалтер.  Главный.  А что?
    Они обернулись и...
    - Перкеле! (чёрт -  по-фински) Кадет!  Ты когда вернулся?
    - Так,  чуть   забрезжил рассвет.  Можно было б и вчера вечером. Но уже темнело.  Я  не рискнул вести ребят через болото в сумерках. Переночевали у цыган и  потопали. А там  Валид с "буханкой",  стоит.  Словно специально ждал.
    - Анюта, знакомься. Вот этот рыжий увалень и есть хозяин здешнего медвежьего угла, на юбилей которого  мы сюда ехали.  Александр... -  он запнулся - Извини, я твое отчество кажется, забыл.
    - Можно подумать, что ты его, как впрочем, и я твоё, когда нибудь знали.  Я твоего, даже имени, до сих пор, не знаю  Познакомились, ты был  "чухонцем". Потом, когда меня выперли из суворовского, и я вернулся в родные пенаты, ты  уже  стал Председателем.  -  Санька легко подхватил его под мышки и оторвал от земли - Да и имена остальных наших, как то ни припоминаются.  А Вы стало быть и есть та  самая, "восточная принцесса" к которой нашего  Председателя  тянуло сразу  как только он с сундука  слез? Анна?..
    - Васильевна. - сказала она.
    - Да!  - Оценивающе оглядывая её  - заключил Кадет. -  За таким хлебом не  то что в Ташкент, на край света ни грех податься. У нас  тут свои поля колосятся а он "Хочу в Ташкент! Хочу в Ташкент! Ташкент город  хлебный!".  Правда, сам я этого не наблюдал, но братья рассказывали.
      Так Вы бухгалтер? - перейдя на серьёзный тон переспросил Кадет. -   Мне, в кратце  ребята Вашу историю про поиски земли обетованной на Родине предков , рассказали.
       Только. Чего её искать? Землю ту! Вот же она. Вы по ней ходите. Поживите, осмотритесь. Поговорите с людьми. Если  надумаете задержаться  у  нас, на что все мы очень, очень рассчитываем. А то ведь, богатства наши ни меряны, а учетв им нет.Может быть Вы, на конец-то,  наведёте порядок в наших авгиевых конюшнях. Большой зарплаты не обещаем.  Её тут ни у кого нет. в том числе и у меня. Ту что я получаю из Москвы по должности, как и пенсии гражданского населения Гарнизона, мы перечисляем на счет его развития. Снять деньги с него невозможно. Он может тратиться только на закупки  продуктов питания, учебных пособий и принадлежностей и нужд Медицинского центра, а так же производственно технических нужд. Всё. Остальное, украшения, меха, драгоценности и тому подобное,с этого счета не оплачиваются.
        Наше жильё, соответственно, бесплатное, как и коммунальные услуги. Услуги комбината питания и пошива одежды, медуслуги, все это бесплатно.
     - А если, по каким либо причинам, я не могу есть то что готовит комбинат. Желудок ни переносит. Тогда  как?
      -  Вы конечно же лежали в советских больницах. Знаете, как там поступали в подобных случаях? Так и  у нас. У каждого нуждающегося пища согласно стола прописанного врачами.
      Кроме того, каждый день вывешивается меню на завтра. Оно должно иметь ни менее трех блюд. Ни всего трех, а трех по каждой позиции. Три вида каш, первого, второго, третьего. Вы можете заказать, из представленного там ассортимента, что нибудь одно. Одно  из трех наименований салатов, каш, гарниров, супов и прочего. Если Вас это не устраивает, и Вы хотите что нибудь особенного, и мы располагаем соответствием запасом продукта для приготовления, Вам предоставляется возможность приготовить пищу самим. Но ни чаще двух-трех раз в месяц. Ну еще, если в узком кругу, на торжество.  А  так. У нас всё сообща. Сообща радуемся, сообща скорбим.
        - Ну, не знаю. При таком то отношении, всё вокруг колхозное, всё вокруг моё, можно столько дармоедов наплодить…
       "Это как у дяди Ёси после пожара. Вспомнил он. А ведь это была его идея. Оказания помощи многодетному  погорельцу. Тогда, они на фундаменте сгоревшей хибары, из выделенных производством где тот работал  материалов, иногда прикупая что то на свои, поставили  и отделали новый, в два раза больше  сгоревшего, дом на Першино. Бесплатно. А он им, так же бесплатно, за каждый день работы ставил бутыль самогона и закусь со своего огорода.
        Разве кто нибудь отлынивал? Каждый вносил свою посильную лепту. Даже те кто самогона на дух не переносили.
      У них тут  все происходит примерно по той же схеме исключая самогон.  Кто чем может, вкладываются в общее дело.
       А дело у них  тут одно – ни дать  ребятам убить в себе веру в дружбу, добро и взаимовыручку. Научится сперва произвести, а потом уж, потреблять ни кого не обделяя".
        Ну, что скажешь, Председатель? Не  пора ли тебе  потихонечку впрягаться в начатое тобой же. А то ты, я слышал, совсем приуныл. Про иной мир заикаться стал. Брось! Мы тебе живое дело, ТВОЁ дело предлагаем.   "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходи и укрепи нас. Ни дай в величии своём впасть в споры и дрязги".
       Правду сказать, мы тут вроде как и сообща и в то же время порознь. Получается много суеты при низком, как говорят братья, КПДе.  По этому, пока Вы дрыхли, мы с ребятами, разработали план по твоей  морально-этической и физико-психологической реабилитации.
     Так что, будь ласков,  приступай к своим прямым обязанностям, о чем имеется  подписанный  всеми, кто не  канул в  лета, протокол ТОБИРа
     - Что это значит ТОБИР? – Задала вопрос Анна.
     - Это существенный атавизм нашей молодости. И как копчик невозможно отделить от человека, так и его не выкинуть из нашей жизни. Более подробно узнаешь у первоисточника. Его косяк, ему и отдуваться.
      - Ну Вы блин даёте! А инициатор наверное Ветка? По части  авантюризма ей  равных не было и наверное не будет. Угадал?
    Мы пока еще  про себя ни чего не знаем, не  говорили и не решали. А Вы  и решили, и  постановили. И галочку то  в отчет поставили.  Боюсь, что в случае   согласия, Вы так же будете и всё остальное, решать  и делать за нашей  спиной. А моё  председательство будет простой фикцией.  Вам чё, свадебный генерал понадобился?  Анюта! Ну ты посмотри  на них. Не наигрались, суканы дети!?
         - Что я?  - Глядя ему в глаза произнесла она - Ты ж по отношению ко мне поступил точь в точь как они. – Пришел. Увидел.  Заманил.  То же ни чегошеньки  толком не объяснил про нас, ни мне ни им.
           - Ну  да  - Кадет почесал за ухом.  -  Вы правы.  Посоветуйтесь, определитесь между собой.  Поговорите  с  детьми. Связь я Вам обеспечу. Может и им стоит сюда приехать, посмотреть, что  да как. Или сами  съездите  за ними.
    А про председательство... Мы не забыли, что решать, что-либо за твоей спиной – малопродуктивно. Себе дороже. Это серьёзно.  Без дураков.
     - Я бы – Оглядывая окрестности,  сказала Анна -  С удовольствием пожила здесь  месяц другой. Присмотрелась, что да как, зачем и почему.  Может и правда, останемся?  Но. Это невозможно.  Я не могу  жить в   подвешенном состоянии. Чтобы здесь,  в России  жить.  мне нужно  оформить, первоначально,хотя бы вид на жительство, получить гражданство. Для этого нужно иметь какую либо собственность, куда можно прописаться. Это даёт право на получение пенсии и медуслуг, случай чего. И главное, на все это нужны время, ресурс которого тает, нервы и деньги.
      - С гражданством, пропиской и пенсией считайте вопрос решонный -  Повеселевшим тоном развеял  её сомнения Кадет  -  Это у нас отлажено.  Купим  Вам какой нибудь заброшенный домик в поселке, пропишем. Там у нас зарегистрировано  два  ЗАО (закрытых акционерных  общества)  "Восточные узоры" и  "Чистый продукт".  А хотите в Миассе или Златоусте.  Эта дорожная, как теперь говорят, карта, у нас отлажена. Ветка своих фронтовых подруг с Прибалтики сюда таким образом перевезла.Разумеется, жить, при этом, Вы будете здесь.               
     Медуслуги  у нас  не хуже, а в чем то  даже лучше чем в городе. В том же Миассе. Два профессора да с пяток кандидатов в штате Медцентра. В это лето Ветка еще троих  обещает привести.Походите, посмотрите наш Медцентр, Центр восстановления и реабилитации  сердечно-сосудистых и онко  больных. Детскую здравницу. От  военных тут много чего  интересного осталось, чего пока нет  и ни скоро будет даже в Челябинске.  Да и мы кое что за эти года прикупили. И детей везите.  Для начала, в тот же отпуск.  Жилья, как Вы уже поняли и работы  здесь на всех хватит.   Время у Вас  есть, решайтесь. Поговорите с женщинами.   
     А вон и мои спешат насладиться  утренней свежестью и теплыми ваннами. - Прервал рекламу своего рая на болоте Кадет - Если захотите поплескаться в привычном водоёме, а не в тёплой ванне, то, по обе стороны  городского парка имеются пляжи на прудах с обычным песком. Там и вода в самый раз для полуденного зноя.  Кадеты туда на зарядку бегают. -  Азиза!  -  Окликнул он   темнокожую,  стройную женщину - Иди познакомься с  Председателем и его женой.
     Они смущенно переглянулись но  возражать  не стали.
     Познакомившись женщины, оставив мужчин, пошли на пляж.   

     Они смущенно переглянулись но  возражать  не стали.
     Познакомившись женщины, оставив мужчин, пошли на пляж.   
               
                ГЛАВА  XII.

                Есть люди, похожие на магниты.   
                Они ничего особенного не делают,   
                а к ним тянет.
                Альберт Лиханов

                Люди, поверьте мне, не   
                рождаются, а формируются.
                Эразм Роттердамский
    - В общем. Радужную сторону местного бытия – глядя в след удаляющимся женщинам, произнес он – я уже т слышал и видел.  А что там, за радужной оболочкой? Жизнь не может быть столь однообразна.
Должно быть еще что то.
     - Ветка не ошибалась когда говорила, что если ты вдруг когда нибудь проявишься в нашей жизни, у нас всех начнутся всякого рода катаклизмы.
      -  Не берите в голову. Она всегда все преувеличивала.
       - Но ведь ты к ней прислушивался.
       - Ну, да. Прислушивался. Ещё древние утверждали, что прежде чем принять решение узнай, что по этому поводу думает женщина. Только тогда ты сможешь найти единственно правильный ответ, который не будет похож на твоё или её решение. Ну, так, что там, за оболочкой?
       - Да вот не знаю. Москва что-то начала  суетиться.
Попросили…   Ну, как попросили. Любая просьба Москвы, считай что приказ.
      - Это-то понятно. Чего они от тебя хотят?
      - Пока ни чего особенного.  Чтобы мы здесь устроили для них нечто вроде  оздоровительного центра. Для этой цели, на следующей неделе, я должен подготовить жильё на сто человек, которые будут  всё это обустраивать.
       - Жильё готовить для временного или постоянного проживания?
       - Да кто ж их поймет? Пока, вроде временного Строить будут ни просто Центр, А очередную резиденцию для главы государства.
        - Вроде сочинской?  Тогда Вашему раю пришел писец. Надо подыскивать новый брошенный городок. Благо их сейчас множество. И не только военные.
         Этот, как я понял, будет носить камерный, для относительно узкого круга лиц,  характер.  Что то вроде дачи Сталина, под Москвой.   
        - Как они будут питаться?
        - Обещают перебросить для них достаточное количество питания. Но готовить будем мы.
        - Дороги. Они что нибудь говорили про дороги?
        - Про дороги речи не было. Я так понимаю что это будет сверхтайное убежище. Как ты думаешь.  Они нас закроют до того, или апосля?
       - Думаю ни до, ни апосля. Им же рабы в любом случае нужны будут. И это плохо. Твои ребята, судя по тому, что я тут видел и слышал, уже ни когда, ни смогут стать ими. Конфликт неизбежен.  По этому надо, на всякий пожарный подыскивать  равную, пусть не по качеству, но хотя бы  по количеству жилого и промышленного  фондов заброшенку.
        Ты нашим-то, об этом говорил?
        - Не могу решиться. Для них это будет крушением надежд.  А мне останется разве что застрелица на плацу перед курсантами. Что будет с ними?. Вчера я еще восьмерых изгоев привёл. Знал, что возможно зря я это делаю, но видя их жизнь, если это можно назвать жизнью там, на Материке, не удержался.
       Ты первый, после Ветки, с кем я решил поделиться. Посоветуй, что нам, мне делать, как быть?
        - Ну и что она тебе посоветовала?
        - Да она в шоке. Я впервые видел её такой растерянной. Ведь она  решила посвятить остаток своей жизни этим пацанам и Гарнизону. А тут такой облом.
        - А ты еще и нас агитируешь.  Да ладно! Сильно то не журись Что нибудь придумаем. . Где ты их берешь?
    -Кого?
    - Курсантов.
    - Так, на улице.   забираю с глухих,  умирающих деревень.  Езжу  два раза в год, на  Олежкин и Дашкины дни рождения  или как только что, на собственный и делаю себе и им подарок - привожу сюда.  Привожу.  Когда одного-  двух, а иногда, как вчера, восемь  и даже тринадцать  юных изгоев государства.
     Один раз из  умирающего городка  ***,  в Свердловской области за раз привез  семьдесят пять ребятишек от двух до семнадцати  лет. При чем родители сами уговаривали увести  их сюда  и оказали в том посильную помочь привести, а за одно привезли примерно  столько же  стариков и больных.
    -  С чего бы это? И как ты прознал про существование этого городка?
    - Так очень просто. Как то на автостанции  Чебаркуля,  на глаза попалась девчушка лет десяти-одиннадцати, которую тащили куда-то двое парней. В моем мозге, что-то переклинило, мне показалось, что это мая Олежка. Не знаю, что я с ними сделал. Ни помню. Только очнулся я уже в электричке. Рядом со мной, вцепившись в  полу моей куртки, спала та самая девчушка. Она не разжимала своих ручек,  которые невозможно было оторвать от куртки, ни когда мы пересели на идущий в поселок автобус, ни в автобусе, ни когда я нес ее на руках через болото. И даже уже здесь, когда ее осматривали в Центре наши медики, она держалась за полу моей куртки.
    - Бедный ребёнок.
    - Она то и рассказала мне, что в их городке совсем нечего есть. Ни кто не работает. Всё закрыто. Девочек постарше родители отправляют на трассу. За мальчиками приезжают бандиты из  области и увозят с собой. Её тоже забрали, чтобы  продать на органы.
    Она говорила всё это совершенно абстрагируясь  от того мира.  Она ни  словом не обмолвилось о себе и своих бедах, а   только просила спасти её младших сестричек и старшего брата без которого все они умрут.
     Неделю мы приводили ее в божеский вид, а потом  с ней, капитаном Майсурадзе и десятком курсантами поехали в этот самый городок.

    В город N. мы въезжали перед закатом,ни с трассы, а "напрямки с просёлка",  как посоветовала девочка.  Он встретил нас пугающей тишиной захламленных улиц по которым бродили, сбиваясь в стаи, бездомные собаки. И нигде, ни одного лучика электричества, ни одного прохожего.
     - Раньше, мы жили в этом доме. -   она  указала   пальчиком на одну из пустующих пятиэтажек в центре.
     - А  сейчас? Где Вы живете сейчас?
     - Там же где и все кто не смог, или не захотел уезжать отсюда. У реки. Там за водой ходить недалеко. И лес рядом.
     - А лес то зачем?
     - Дрова, грибы, ягоды - многозначно произнесла девочка. - Вон! Вон! Вон наши дома!!! радостно закричала она, показывая в сторону  четырех пятиэтажек у самой кромки берега небольшого ручья с мостом.  На противоположном берегу мрачно темнела стена леса.
      - Там, недалеко, за лесом остановка. - девочка глубоко вздохнула. - Раньше. Мама с папой возили нас с этой остановки в Екатеринбург, в цирк. Теперь автобусы не ходят.  Только машины. Мама. отправила туда старшую сестру Женю.  Сказала, что может, там, на трассе ей повезёт выжить. Больше мы ее ни видели. - девочка заплакала.

     Мы въехали во двор где,  как и во всем городишке царили запустение и унылость.  Маячившие в сумерках редкие огоньки в окнах разом погасли. Лишь из выведенных через проемы окон труб тянулись струйки дыма.
     - Ну! Показывай, где ты живешь?
     - Дядя Саша! - вжимаясь в кресло,  прошептала она. - Давайте уедем! Спрячемся. А потом я потихоньку узнаю.
     - Что ты хочешь узнать и почему мы должны прятаться?
     - Видите того парня? -  Она показала на щупленького подростка, стоящего в  проеме между домами.
     - Вижу. Ну и что?
     - Там, за домами, в лесу бывший санаторий для детей с больными легкими.
     - И что?
     - Теперь там живут присматривающие за "порядком" в городе бандиты из Нижнего и Екатеринбурга.  Этот парень, Самоха у них на побегушках. Докладывает обо всем, что тут происходит.  Так что Вам надо спрятаться, а я приведу сестричек и брата.
     - Прятаться мы ни от кого не собираемся  дочка. - Пробовал возразить я. Но девочка плача меня перебила.
     - Скоро они придут сюда, и Вы ни чего  им не сделаете. А они. Они убьют  Вас всех и меня.
     - Как они нас убьют? У нас оружие.
     - У них тоже оружие. Да и не будете Вы в них стрелять.
     - Почему?
     - Однажды, оставшиеся в городе мужики,  хотели с ними расправиться, бандиты погнали впереди себя тоже местных,  тех,  кого забрали к себе для обслуживания - стирать, готовить и., сами знаете для чего еще…   Наши стрелять не стали, а они всех  мужиков  постреляли. Так же они встречают  и  чужаков.
     - И  часто сюда чужие приезжают?
     - Нет. Всего один раз. Тогда и те и те стреляли,  по любому  кто попадался им на глаза. И по женщинам с детьми тоже. Потом,   мы все ходили хоронить своих там же, где их постреляли. Пока мы их хоронили,  бандиты раздели и погрузили на самосвал своих и приезжих, и отвезли. Своих на кладбище, а чужих в лес, "на корм зверям" как сказал ездивший с ними Самоха.  После похорон  они выстроили нас всех. выбрали отвечающего за порядком "городского голову" и замену тем кого мы схоронили из работающих у них местных.
     А через месяц они увезли меня и двух мальчиков, на органы.
     Между тем  Самоха не спешил покидать свой наблюдательный пункт. Мы тоже не спешили  покидать свой фургон. Но вот из машины вышел Майсурадзе. Обошел ее кругом. попинал по колесам, громко выругался и полез под машину. Самоха продвинулся ближе к нам  пытаясь разглядеть и понять, что у нас произошло и сколько нас. Между тем Майсурадзе, путая  русскую и  грузинскую ругань, приладил под заднее колесо домкрат.  Двое курсантов незаметно вышли из машины с другой стороны и применяя на практике то чему мы их обучили, скрытно обошли любопытного Самоху.
    От него мы узнали, что на завтра назначена операция по вывозу из городка оставшегося там «товара» - в основном, женщин и детей.
    Сегодня днем, под присмотром бандитов, все население городка, осмотривали, приехавшие на трёх   оборудованных рентген аппаратом, Узи и лабораторией машинах скорой помощи  врачи из Екатеринбурга. Мужикам и женщинам кто помоложе да покрепче, бандиты предложили с завтрашнего дня явиться на "работу в санатории". Старикам и больным,"закутаться в простыни, у кого они ещё  есть , и ползти  на кладбище пока еще есть кому их хоронить".  Детей от трех до семнадцати  помыть и одеть по приличней. Завтра за ними приедет транспорт из Тюмени. От него же мы узнали, что всего в санатории живет  порядком тридцать бандитов.
     Таким образом, с подъехавшим из Тюмени конвоем их будет, что-то около пятидесяти человек.

     Остаток вечера, мы с мужиками разрабатывали план спасательной операции.
     Чуть только стало светать, все население городка с топорами и лопатами потянулось к поросшей травою и мелким кустарником  дороге к санаторию. Я выбрал удобное для засады место, где мужики   углубили на полметра  заполненные  недавно прошедшими дождями калеи и выкопали, на случай объезда, замаскировав, дополнительные. Помимо этого, по обеим сторонам,    были найдены и хорошо замаскированы наиболее удобные точки обстрела  перед которыми, наряду с принесенными мужиками капканами, были установлены  разного рода ловушки вплоть до волчьих ям с  заострёнными кольями на дне.  Активное участие в  этом принимали и пришедшие в след женщины.

      Одно меня мучило - как поведут себя в этой обстановке  мужики и мои ребята? Теоретически, они были готовы к любому развитию событий.
      И все же... По собственному опыту, я  знал, как нелегко бывает забрать,  чью то,  даже самую подлую жизнь. Особенно, если это впервые. И это мне, взрослому мужику. А они. Они еще дети.

     Ни мужики, ни ребята, ни дрогнули.
     Потеряв в канавах уже третью машину и автобус, колонна бандитов стала разворачиваться в обратном направлении когда на них стали падать придорожные деревья и появились первые убитые из огнестрела. Покидая машины, громко матерясь и стреляя  наобум, бандиты ломанулись в лес , где тут же их подхватывали сети ловушек и металлические зубы капканов, да острые клыки кольев волчьих ям.
     Пленных не брали. Причем, вершителями  их судеб стали разъярённые  женщины.  Даже я, казалось бы привыкший ко всему, не мог  видеть их праведной  мести.
        Вышедшие из укрытий мужики собрали оружие, поставили на твердый грунт пару машин и автобус.  Разобрали завал и мы  поехали в санаторий.
    К тому времени, солнце уже встало в зенит, что привело его обитателей санатория и их гостей из области, в сладостную дрёму, не позволившую им оказать нам какое либо сопротивление.
      
    Так вот и прикинь. Не  забери  их я,  заберут другие. Превратят в  товар, или расходный материал.

     На своём опыте ощутил, знаю - Государственные учреждения не гарантируют им ни то, что б счастливого, но хотя бы сносного  детства.  Эти дети  для них  статья дохода и безбедной жизни. И не только за счёт истощения бюджета.
    А  как там они? Что они? Это ни кого не волнует. Отчётность этого не покажет. Да и ни кого это, по большому счету, не интересует. Одно сплошное бла-бла-бла, в прессе и на голубом глазу.  Вот и плодят жриц любви, рабов и наркоманов с бандюганами.
     Об одном жалею, что не смогу их уберечь от язв этого общества потом, когда они вырастут и захотят покинуть Гарнизон, чего-бы мне очень не хотелось, но это от меня не зависит.
    Ума не приложу - как научить их избежать всех ужасов  и соблазнов жизни там, на Материке.  Для этой миссии того образования, которое  мы можем им дать, недостаточно. Уровень , без практики, низковат  будет.
    -  Низковат говоришь?  -  он потёр  ноющую ногу  -  А  ты  не думал, что такие же неприкаянные  как эти дети есть и среди  нашего поколения и старше? Вон Ветка, на сколько я понял. именно так укомплектовала свой медсанбат, или медчасть? А ведь эти старики могли бы многому их научить.
       Они  так же  брошены в этом мире.  Тлеют потихоньку в своих  четырех  стенах, или становятся  жертвами алчности и чёрствости  собственных детей, чёрных риэлторов и прочей мерзости "свободного мира". По существу – они те же Гавроши но с печатью прожитых лет на челе и теле.
       - Я тебя понял.  Мы рассматривали такую возможность.  Кое-кого приглашаем, спасаем, перевозим. Но это всё разовые акции. По какому принципу их отбирать? Тут, что-то другое надобно.  А что? Мы пока не знаем. Но, надеюсь, с тобой мы эту глыбу сдвинем.
       - Но я еще не дал согласие.
       - Да? А мне, почему то кажется, что ты уже созрел, или скоро созреешь.
       - Креститься надо.
       - А сам-то? Часто крестишься?
       - Так. я, хоть и крещен,  но не православный.
       - А какой же?
       - Лютеранин. А по жизни,  я вообще в эту мантру ни верю.
       - А во что же ты веришь?
       -  У меня один бог – моя Мама.
       - Да. Тётя Лида, хоть и была  женщина скандальная, но справедливая.               
       - Слушай! А я кажется придумал, чем можно запугать Москву, после чего у них отпадёт всякое желание строить тут что либо.
        - Чем?
        - Нам тут Ваш полиглот поведал истории приключившуюся с  твоими любителями выпивки.
        - Было дело. Чё уж они там приняли? Да и приняли ли?  Только теперь мы имеем четверых полноценных зомби.  А я, постоянное чувство вины.
Но  я ни понял. Причем тут они?
        - Они-то как раз и будут тем решающим фактором, столкнувшись с которым Москва вряд ли решиться строить здесь что либо в обозримом будущем. И ни только для первых лиц, но и вообще.
         - Это ты серьёзно?
         - Более чем.
Что тут непонятного? Завтра же сними их на видео и переправь его своим кураторам.
        Пусть Ветка составит сопроводительное письмо к нему, в котором опишет произошедшее в таких красках и тонах, перед которыми бы меркли все сценарии фильмов ужаса про разных там  зомби и конец цивилизации.  Надо умолчать о том, что они заболели этим все и сразу, а отобразить как  переходящий от человека к человеку вирус.
        В   рекомендательно части письма, пусть постарается, ненавязчиво, убедить высокое начальство, что негоже будить лихо, пока оно спит.
А мы мол, со своей стороны, здесь, вводим жесткий режим карантина и самоизоляции         
        - Думаешь, сработает? - Лицо Кадета покрыла испарина.
        - Даю голову на отсечение. – Сработает. Особенно после того как ты пообещаешь им переправит в Москву парочку заразившихся неизвестно чем и от чего, но очень страшного.
        - Как же я их туда, к ним  отправлю? Они ж заразные.
        - Именно! Заразные.
        - И с чего ты взял, что они вообще клюнут на это?
        - Любая власть, в принципе,  боится всего две вещи –  Народа и болезнь.  Особенно, когда они не подконтрольны ей. И если народ она еще как то может задобрить, оболванить, запугать, купить, то с болезнью будет посложнее. Тут надо анализировать, изучать, или же отгораживать и отгораживаться. Все это требует значительных затрат как в денежном, так и во временном эквиваленте. А власть любит брать, а не давать. Помнишь у Насреддина историю с тонущим богачем. Когда народ кричал ему "Давай! Дай!" В смысле руку, он барахтался ноне давал. Но стоило произнести "На!" и он мгновенно уцепился за протянутую ему руку.
         Ей только чужую жизнь не жалко,  своею  она дорожит и бережет как зеницу ока.
         - А что? Это действительно выход! - Улыбаясь выдавил из себя Кадет - Ну, Председатель! Ну голова! А ведь и не скажешь, что с детства, того.
         - Чего, того?
         - Да ни чего. С детство говорю, болеешь. Но я все равно боюсь. А,  что как они  направят сюда какую нибудь представительную научную экспедицию, во главе которой  поставят своего человека с  полномочиями  которые значительно сузят круг моих?
       - Тебя волнует вопрос власти?
       - Если б волновал, стал бы я тебя тут уговаривать.
       - Ты сделай первый шаг. Посмотрим на реакцию.
Думаю, что военные, в своё время,  столкнулись с чем-то подобным. Именно это и  послужило причиной их поспешного бегства отсюда. В высоких кабинетах, наверное,  запамятовали, забыли  об этом. А мы им  напомним. Кстати, сколько лет прошло?
       - А что?  Напомним. Думаю Баушка изобразит зделает это ни хуже Кинга в его ужастиках.
       Ты еще что то хотел. Ах, да. Сколько лет как они ушли? Я точно не знаю. Не скажу. Кажется пятнадцать. А  может и все двадцать. Если надо  уточню у Командантэ. Или спросишь у него сам сегодня вечером. Отмечать мой юбилей будем у него  на кордоне.
        А ты, всё ж заинтересовался. Зацепило? Зацепило.
Я рад. По правде говоря, не могу я командовать друзьями. А ты всегда это делал. Тебе и карты в руки.
        - Постой, постой. Когда это я Вами командовал?
        - Нет? Ни командовал? У меня вот тут, - Кадет сунул здоровую как лопата ладонь себе за пазуху и вынул оттуда реликт из прошлого, альбом  для рисования. -  интересный документик имеется. так сказать, вещественное доказательство тому, что твоё «Председатель» это ни просто оборот речи, а вполне реальная закономерность. Узнаёшь?
    - Журнал  заседаний!- воскликнул он - Откуда?
    - Он самый.  С твоими  иллюстрациями,  между прочим.
    = Как он попал к Вам?
    - Случайно. Шли по Сталеваров.  Дошли до Победы, теперь это Орленок. Не пойму, чем им Победа то не понравилась?  Ко дню Победы примазываются, а вот символы Победы всячески стараются свести на нет.
    Дошли значит до Победы ну и решили, ностальгировать так ностальгировать...  Завернули во двор.   Помнишь тот дом, бомбоубежище которого ты нам предложил в качестве штаб квартиры?
     - Как не помнить? Помню!
     - Зашли в первый подъезд. Спустились в подвал. Дверь в бомбоубежище оказалась открытой. Всё изгажено,  но свет горит.
    Толян, обходя лепёху, случайно облокотился на венткамеру, и приоткрыл там какую то задвижку. Внутри что грохнулось. Открыли. Он оттуда и вывалился.
     - Да. Помню. Демин с дружинниками тогда нас накрыл. Свет отключили. Я журнал куда то  впопыхах  сунул и мы через запасной выход, на улицу  Гашека благополучно ретировались, вылезли. Хорошо на медне  Радик снял  оттуда, хоть и бутафорскую, но всё таки, решетку. Так  вроде,  сразу после этого там все входы и выходы  заварили.   Мы  с Боцманам, на второй день,  хотели туда проникнуть за журналом. Не получилось.
       - Найдя журнал мы, посчитай месяц, изо в день, при каждом удобном случае читали и перечитывали его. Вспоминали. Смеялись над выступлениями Жоры и грустили. В общем. Возвращались в свою юность.
       Когда пресытились чтением и воспоминаниями решили,  что неплохо бы, по такому случаю, провести еще хотя бы одно заседание. Провели два.  А потом вроде как всё забылось. А тут вдруг  ты нарисовался.
     Сегодня, рано утром, когда я вернулся, Ветка собрала нас всех и говорит:
     -  Такое, не случается просто так.
     - Что случилось? – хором откликнулись мы.
     - А то, что сперва мы находим журнал, а вслед за ним объявляется и его законный владелец. Это уже закономерность. Если хотите - знак.
      - Какой еще знак? - Удивились мы. - Знак чего?
      - Знак судьбы. Я считаю, что пришло время всем нам,  господа, товарищи, панове, всерьёз заняться  реанимацией и, возможно даже реконструкцией нашего общества.            
        Мы согласились. Что хочет женщина, того желает Бог.  И тут же, не откладывая в долгий ящик, провели очередное, внеочередное заседание Совета ТОБИР(Тайное Общество Бродяг И Разгильдяев) под  председательством  инициаторши. Где, единогласно утвердили тебя в роли Председателя обновленного  общества.
      Так что, принимай дела. То бишь,  журнал и уперёд и с песнями.  А Боцман, утонул на Кумкуле. Царство ему небесное.
    - Когда?
    - В середине девяностых.
    - Жалко.  А расскажи ка мне, как тут у Вас всё функционирует? источники финансирования? Какова структура, система управления?  Взаимоотношение с военными и внешним миром? Какова моя роль во всем этом? Полномочия и обязанности.
      - Какие? Ты Председатель и этим сказано все.
Теперь это твоя головная боль. Мы только консультанты и исполнители.
     - И это всё?       
     - А что ты еще хотел? Административная работа ни для нас.
     - Да и я тоже ни кабинетный работник. Все больше по стройкам, да больничным палатам.
     - Что не мешало тебе в конце восьмидесятых быть учредителем нескольких политически ориентированных организаций. Писать их Уставы и даже предлагать к рассмотрению свой проект Конституции. Мы тоже иногда посматриваем в интернет.
      - Этого Вы не могли найти в интернете.      
      - Чего?
      - Про Конституцию.
      - Так мы и не искали. Твоя сестра рассказывала.
      - Ладно. Вот отгуляем твой юбилей, а там видно будет.
      - Ну и отлично. В семь вечера ждём Вас с Аннушкой на кордоне у Командантэ.  Прошу не опаздывать. Юбиляр будет, ну о-очень, очень  недоволен если Вы задержитесь.

    Когда они с Анной, под вечер шли непривычно тихой  обсаженной ранетом улочке   городка к КППе, она сказала:
    - Я бы тоже хотела встретить свою осень в окружении  готовых, случай чего, подставить своё  плечо, старых друзей.
    - Так оставайся.  Мои друзья - твои друзья. Тем более, что негласно нас уже поженили. Работу, по профилю,  тебе нашли. Перевезем сюда твоих детей и внуков.
    - Как то, неудобно. Ни правильно всё это. Кто я тебе? А им?
    - Жена. После юбилея. я попрошу  кого нибудь из братьев отвести нас в посёлок и мы там распишемся.
    - Ты это серьёзно? Вот так вот. Не спрося меня. Ни дав подумать. Взял и  всё решил. Прям как твои друзья за тебя.
    - А чё резину то тянуть?  Чай ни дети. Ты одна, я один... И лет то нам сколь? Тут не до шекспировских страстей.
    - В том то и дело, что я не одна -  и на его немой вопрос продолжила  - Не забывай. У  меня дети.  Их тоже надо куда то пристроить.
     - Пристроим. Теперь мы не одни. Есть на кого опереться. Дети? Так у меня тоже есть взрослый сын. Богатства не обещаю. Но хлопотами обеспечу до конца дней.
     - А мы, остаёмся?
     - Да. Надо спешить. Неудобно опаздывать. Нас ждут.
    

                ГЛАВА ХIII.

                И тогда пролил Господь на Содом и   
                Гоморру дождь   из серы и огня и истребил   
                эти города и всех   людей в них.
                Втор. 29:23[656]

                И сказал Господь: истреблю с лица земли
                человеков, которых Я сотворил, от человека
                до   скотов, и гадов и птиц небесных
                истреблю, ибо   Я раскаялся, что создал их.
                Книга Бытия.

                Начало чего-то нового может пугать: всегда есть страх
                первого шага. Точнее, страх того, что за ним последует.   
                Сотни вопросов, сомнений, подозрений...
                Откуда-то надуло.
      Ну,  не похож, ни  осанкой, ни лицом,  Командантэ, на кордоне которого  взрослая часть населения Гарнизона праздновала юбилей Кадета, которому исполнилось  **  лет,  на  девяносто летнего
старика.  Под стать ему была и хозяйка. Её зелёные глаза   лучились молодым задором и энергией.
    -  Это и есть тот самый дед  передавший   Сашке  Гарнизон?  - спросил он у сидевшего рядом Шурдика. - Ему и пятидесяти не даш.
    - Извини. Других  ни держим  - отвечал тот. -  Если ты на счёт его
обличия, Так мы сами  ходим в непонятках. Не  поверишь у него даже  новые зубы, совсем как у младенца недавно прорезались.   Он  сам нам признался, что не сразу поверил в своё чудесное омоложение.  И что самое удивительное, так это то, что  чудо это,
как оказалось, имеет перманентный характер   Они с хозяйкой молодеют прямо на   глазах.
    - И до каких пор это может продолжаться?
    - А кто его знает?   Но вроде как с последнего Нового  года,  а   празднуем мы его последних лет семь или больше  здесь, особых изменений нет.
    Нам секрета свой  второй молодости он  не выдаёт.  Говорил, что если и откроет, то только после Сашкиного юбилея. Или на юбилей. Так  что, ждите сюрприза.
    - И давно с ним эта метаморфоза случилась?.
    -  Дай бог памяти....   Мы приехали отмечать день Советской армии…    Ну да.  В 2013-ом.   Приехали и не узнали ни деда ни его старухи.  Они были моложе  нас.  Мы бы вообще их не признали за своих, если бы не Санька.
    - А что у Вас было в 2013? Не припомнишь?  Как раз в феврале.
    - В феврале?
    - В феврале.
    - В феврале, в феврале...  Да ни чего особенного.   Хотя... Ты имеешь ввиду?..
    В это самое  время над  областью, что-то пролетело. И как раз по траектории  над городком. Или нет. Упало то оно южнее…
    Кто говорит, это было тело небесное, кто, что Миасская контора испытала новый ракетный  двигатель  для перехватчиков, или нового космического корабля.  А были и те кто   утверждал,  что это секретный комплекс ПВО у горы Ямантау(Злая гора – башк)  сбил космический корабль инопланетян.  В общем, слухов всяких ходило. Но  увязывать это с чудесными превращениями деда???   До этого мы как то не додумались.  Если только...   Да
нет. Не может быть.
    - Чего?
    - Что б в  нашего деда вселилась, какая то инопланетная дрянь? Ты ведь  это подумал? Да не-е.
    К тому же, сегодня дед откроет свою тайну.  Санька, по образному выражению деда,  сегодня вступает в возраст посвящения.  А значит и мы все.   
    - Разве Вы все не вступили в  этот возраст лет семь, восемь назад?  Санька ж среди нас самый молодой.
    - У деда свой отсчёт времени.  Он Саньку  больше своих детей и внуков любит. Вот и подарок  какой то особый приготовил.
    - Неверное хочет поделится молодильными яблочками!?   Кстати, яблоки у  него тут..  Я даже в Молдове и Прибалтике таких ни пробовал, ни видал.
    - Тебя за эти годы видно тоже поносило. Яблочки. Да уж.  Мы все тутс его плантаций кормимся. И курсанты и мы.  Еще и на рынках Челябинска, Миасса и Чебаркуля реализуем. Там у нас свои торговые точки. В следующий год  нацеливаемся  на Свердловск.
    - Яблоки?
    - Не только.  Ягоду разную, фрукты, овощи.  Ты наверное заметил, Здесь особенный микроклимат. Растет всё, вплоть до  цитрусовых с бахчевыми.  Некоторые культуры по два урожая в год  дают.
    С прошлого года, понемногу  стали реализовать на Материке  мясомолочную продукцию. Содержание Гарнизона требует расходные  материалы. Вот и крутимся.
    - Прячетесь от налогов.
    - Ни без этого. Только мы всю прибыль тратим на пацанов а не на Челси(английский футбольный клуб финансируемый Абрамовичем) и яхты.
    Правда и бизнесмены из нас. Сам знаешь

    Отзвучали здравницы и тосты. Гости стали расходится.  В горнице Коменданта
остались, помимо хозяев и членов ТОБИР,  Анна да двое  Сашкиных сослуживца с  жонами.

    - Я вижу, Вам не терпится узнать историю нашего чудесного перерождения. -  начал своё повествование  Комендант.  -  Ну так слушайте.
  Это случилось в аккурат после падения с неба  той огненной колесницы.
    - Почему, колесницы?  -  спросил кто то.
    - А я, почём знаю?  Где то слышал, или читал.  Понравилось. Вот и  обозвал её так.
    Я как раз ходил  на дальнюю  заимку, поправить там кое что.   И  уже совсем было собрался идти домой, как небо вдруг озарилось  и где то совсем рядом  что то вроде как ударилось о землю.  Да так сильно, что на заимке все, что не было на полу там оказалось в том числе и я.
    Первое, о чём я подумал, придя в себя, неужели  Спящий дух проснулся?  Местные старики баяли, что давным давно, еще до рождения Сотрясателя  Вселенной, Тимучина,(Чингиз хана)  эта гора тут такое вытворяла,   ею до сих пор младенцев пугают.
    - Разве не бабаем?  -  спросил он - Помнится  старики Шаяхметовы, своих сорванцов бабаем стращали.
    - Но гора -  не обращая внимания на его реплику, продолжал Командантэ - была  с противоположной  от падения  неизвестного предмета,  стороны.
    Прибираюсь я значит в заимке, а сам в окошко, в ту сторону поглядываю и  вдруг вижу, как оттуда поднимается в небо  изумрудный поток света.  И всего-то одну секунду этот луч и был виден, а потом растворился.
    Под впечатлением  увиденного и пережитого,  идти  домой, в этот день я уже  был не в силах.
    Ту ночь я спал  тревожно, то и дело просыпаясь в холодном поту. Но утром  встал   полон сил,  довольно бодрым. И даже не испив обычной кружечки чая, отправился  на место куда с неба упал таинственный предмет и  откуда  на кануне изливался изумрудный свет.
    Думал там будет воронка ого-го каких размеров. Ан, нет. Только трава зелёная. Представляете? В феврале зелёная трава.
    Искомое нашел довольно быстро..  Это  был небольшой   кубический,   сантиметров двадцать по граням предмет  черного  цвета   расписанный, как я думаю, какими то внеземными символами. Я хотел его поднять. Но стоило мне до него
дотронутся,  как какая то сила оттолкнула меня и я упал навзничь. А когда встал  на ноги, предмета уже не было.
    Я  не видел его.  Зато я почувствовал в теле несказанный прилив сил.  А  моя одёжка, вроде как, стала тесновата мне.
    В раздумьях о произошедшем я пошел домой, где меня ждал очередной сюрприз. Моя старуха, моя Серафима отказывалась меня узнавать.  Хотела бежать в городок за помощью и оповестить всех о появлении здесь чужаков. Еле уговорил ее ни делать этого, рассказывая, в подтверждение что, что я, - это действительно я,
только нам известное, сокровенное.
    Выслушав  меня до конца,  она  заплакала, приговаривая, "Как же теперь я людям в глаза смотреть то буду?  Ведь не поверят, что ты и есть мой Данилушка.
       А  через два дня у меня, если ты не забыл, юбилей.  Люди придут. Ну чё ты наделал? Ирод!  Что мы им скажем? То я была моложе тебя, а теперь вон ты!  Веди меня к этой каменюки несчастной!!! Ни верю, что, в нашем лесу, она вот просто, пропала!!!"
    Делать нечего, повёл. За это время выпал снег и метель замела траву. Все было белым бело.
    Уж как мы  только   не искали не могли сыскать эту каменюку.  Нет, место то я сразу нашёл, быстро. А вот каменюка исчезла.
    В общем, мы поругались.  Крепко поругались. И это, если Вы помните,  был  единственный день её рождения, тем более юбилей, который мы не встречали вместе.

    Я рассердился и ушел на заимку.  Но, не прошло и недели, как не выдержал и вернулся. Она конечно дулась на меня, но приняла. А еще через дня два сказала.
    - Данилка, а может мы еще раз пошукаем ту каменюку?  Ведь ни может же того  быть,  что б из нашего лесу, что то вот так просто, пропало?
    И мы пошукали.  И нашли.  Вернее,  нашла она. Я то по прежнему ни чего
не  видел, а вот она увидела.
    - Данюшка! - радостно закричала она -  Я что то вижу.
    Я  ни чего не видел.
    - Где?  Фима! Где?
    - Да вот же! Вот! Прямо перед тобой.  Неужто не видишь?
    - Нет! Ни чего не вижу.
    - Ну как это можно не видеть?! Вот!   
    Она нагнулась, словно хотела что то поднять с земли.
    И  в тот же миг яркая вспышка озарила всё вокруг.  Фима на мгновение исчезла.
А когда появилась вновь, то это уже была другая Фима.  Такую  Фиму я знавал лет двадцать, если ни поболе тому.
От прежней остались только висящая мешком одежда.
    Самое удивительное во всем этом,  не наши разительные перемены, а то что мало кто из окружающих обратил на них внимания. Даже Вы. Или сделали вид, что   ни чего не
замечаете.   
    Если кое кто из Вас еще и пытался, что то выяснять, то молодняк  принял это  как само собой разумеющиеся.
    - Почему, - спросил Кадет, -  Вы решили рассказать нам всё это только теперь, а не  тогда, сразу?
    - Ты ж у нас самый молодой среди них.  -  встряла   жена  Данилы,  Серафима
    - Ну да. - Согласился юбиляр. – Это то тут при чем?
    - Да, в общем то, и ни при чем. – Вернул к себе нить повествования Командантэ   -  Вот мы и подумали, что  если и оповещать об этом чуде кого, то лучше всего начать с тебя. Всё равно ты младший, младшим и будешь.
    - Но почему именно  эта дата?
    Прежде чем решится - Данил  обвел всех взглядом.     -  Мы с Симой решили провести эксперимент.
     - И как, провели? – спросил Кадет
     -  Провели.   Ты помнишь -  обратился он к  одному из  Сашкиных сослуживцев, однорукому  Вячеславу - Ты помнишь как я возил тебя на заимку что б ты помог мне с ульями?
    - Было дело. - Прогудел тот. Только я не понял, какая от меня там польза с одной рукой?
    - Улья  были поводом.  Мы просто  хотели еще раз испробовать  это чудо.  А  вдруг оно бы и тебя, ни только омолодило, но и вернуло тебе руку?  Ведь зубы то у меня выросли.  Да и волосы...  Но, как и в в первой попытке с Фимой, каменюга тебе не глянулась.  Или ты ей.  А был  ты тогда,  как впрочем и сейчас, на три месяца младше Сашки. Через это, мы сделали вывод что она, каменюка, показывается  только тогда,  когда человек достигает определенного возраста.  А так как Сашка самый молодой среди Вас всех, за исключением  тебя Вячеслав, то и начать Ваше "посвящение", как  этот феномен назвала  Фимочка, было решено с него..
    И тут, вдруг слово взяла Анна.
    -Разрешите?  Моё дело, конечно, сторона.  Я здесь человек новый.  Но вот, что я думаю по этому поводу.  Хорошо. Вы сейчас все омолодитесь, что безусловно прекрасно. А Вы думали, какие последствия могут после этого наступить и для Вас и для тех ради кого Вы тут живёте?
    Все недоуменно уставились на неё.  Первым пришёл в себя он.
    - Я кажется, понял, что ты имеешь в виду, Анна.  Вот ты, Толян, вдруг появляешься в своём помолодевшем теле у себя в колледже.  Какую реакцию это вызовет?  И не только в колледже. Не пройдёт и дня как об этом узнает весь город, а через пару дней,  или неделю, неважно,  и столица.  И всё.  Пиши, пропало...  Неизвестно,  кто первый овладеет твоей тушкой  -  спецслужбы или бандиты?  Хотя, по большому счёту - хрен редьки не слаще.  Даже если ты будешь молчать как партизан, при нынешнем развитии медицины и способов манипулировании сознанием человека, Ветка может подтвердить или опровергнуть это, не пройдет и суток  как  здесь  во всю  будет хозяйничать, если не спецназ, то какая нибудь  частная военная компания одного из сотни наших долларовых миллиардеров. Мало того, что они расправятся с нами, так они и парней наших всех покрошат.
    В комнате повисла гробовая тишина.
    - А что ж нам делать?  -  прервал его  дрожащий голос Фимы.  -  Мы думали, что это будет самым дорогим подарком для Александра. Да и Вячеславу. Ведь Саша иногда ночами не спит,  мается. Разве ни так, Азиза?  Раны болят. Думали, что это  как то, что поможет. Нам с Данилой помогло. А тут вон оно как обернулось то.
    - Думать. - сказал он - Пока у нас есть еще время, думать.  Думать и молчать. Что б ни шороха ни слова об этом не проникло за периметр ЗАТО  А  подарок...   
      Судя по тому, сколь нежно он смотрит на Вас, Вы и есть его самый большой  подарок в  жизни.
            
    - Слушай, - постарался замять этот разговор смущенный юбиляр - Ты мог бы  спеть ту песню которую  она  любила петь?
    - Даша?
    - Да. Не забыл?
    - Не  забыл. От чего ж не спеть. Спою. Валид подыграй.
            
                Осень подкралась.
                И плачет березка
                Роняя на землю желтые слёзы.               
                Осень подкралась.
                И в сердце закралась,
                Как этой берёзке
                Тоска по весне.

                Ах! Что же ты плачешь?
                Что плачешь скажи мне?
                Зачем до земли, тонкий стан ты склонила?
                Не уж то забыла, того что любила?
                Зачем ты роняешь, слезу за слезой?

    Дружно подхватили супруги Акбашевы и Янцены.

                Не плачь же березка.
                Весна вновь вернётся.
                И снова ты будешь листвой шелестеть
                И так же как прежде
                Дубки молодые
                С любовью на ствол белый будут смотреть.

    Золотые искры костра метаясь по ветру, по невероятным траекториям, устремлялись к серебряным  искрам звезд на ночном небе, равнодушно взиравшим на сидящих возле огня людей,  ещё не знающих, что день грядущий им готовит

                А мне что от жизни,
                От этой осталось?
                А мне чего ждать, коль душа не поёт?
                Ведь я не березка,
                Завяну не встану.
                Мне прошлого счастья весна не вернет.
               

    Часа в четыре утра, или чуть раньше или чуть  позже, небо над Гарнизоном полыхнуло тысячами разрядов невиданной до селе, сухой грозы Но на землю не  упало и капли дождя.
    На второй день после грозы, по утреней прохладе, сопровождаемые  Командантэ - Данилы,   Янцен и еще  с десяток других, не могущих по разным причинам оставаться в Гарнизоне людей, работа, учеба и   прочие жизненные необходимости, заторопились в посёлок.

      Но,  уже к обеду,  взволнованные и растерянные они  вернулись назад.
       На вопрос "Что  случилось?", Толян  махнул рукой  - Капут старому миру!  Старый мир себя изжил.
    - Как, изжил? - заволновались все. -  Там, что? - вспоминая о натянутых  отношениях между Россией и Западом -  Война?
    - Войны нет.  А может и была. Не знаю. Но больше половины посёлка  как корова языком слизала. Нету! Более не существует. Ни чего нет.  Только лес и горы.  Горы и лес И ни то чтоб дорог, тропинок и тех нет. Я пробовал было искать дорогу или то что могло остаться от нее, да чуть не заблудился. Лес какой-то, чужой что ли.   Ливень что что не смыл то изменил до неузнаваемости.?
    - А там был ливень?
    - В том то и дело, что был. Да  еще какой!  Уцелевшие местные, ни когда такого  не видели. Кругом лужи и воздух разряжен  как после грозы.  И ни чего, ни каких  следов цивилизации. Ни дорог, ни света, ни интернета  и мобильной связи...  Ни чего. Всё кануло в лету. Люди в полной прострации
    Ливень прошел не по всему посёлку. Где его не было всё стоит как стояло.
    - А наши? Как там наши? -  спросил старший из цыганят -  Живы?
    - Извини. От Вашего двора  уцелела только та  его часть, где расположены хоз постройки. Выжили и  спавшие там на на сеновале   дети.
    А вот с остальными... Пропали все, вместе с домом и нашим транспортом.
    Уцелевшие  дети идти с нами не  захотели. Сказали, что  будут ждать  родителей.
    На глазах Толяна выступили слёзы.  Голос  задрожал
    - Толян!  -  он обнял друга за плечи,  -  Возьми себя в руки.  Мы пока, что не знаем,  что там на Материке произошло, но должны узнать. А пока, надо продолжать жить как жили.  И не впадать в  отчаянье  и уныние. Какой пример мы подадим другим? Сейчас от Вас будет зависеть многое. Оно и раньше зависело от Вас, а теперь Вы  должны излучать уверенность и спокойствие.

     А уже через час,   почти всё  население Гарнизона,  стихийно  собралось  у  трибуны на площади.
    - Неужели это правда? - взволновано спрашивала у него
Анна - У меня же там семья. Что с ними?
    Янцены как и Акбашевы, и многие другие тоже были ни в полном составе.         У кого то там оставались дети, у кого то внуки, а у кого то родители родные, близкие. Это только у власти для народа имеется двухуровневая родственная шкала в «дети= родители», или  "ребёнок + родитель 1 + родитель 2" Система при которой рушатся традиционные семейные связи, но зато появляется широкое поле деятельности для разного паразитирующих на этом, от потерявших всякую нравственность и приличие шоуменов  и СМИ, до судей и адвокатуры.
      Собравшиеся в этот час на площади люди не относились ни к властьперержавшим, ни к обслуживающей их интересы элите и служителей Фемиды. Они были "просто люди" которых привело сюда чувство обеспокоенности за судьбы оставшихся на Материке родных, - детей, родителей внуков, сестёр и братьев и многих многих других, близких, друзей и знакомых.
      "Как там мои девочки!",  " Мая Мама!",  "У папы асма!",  "Они такие старенькие!", "Тётя Клава!", "Дедушка!" - устойчиво висело над толпой. Его  тоже пробил нервный озноб. У него, где то там, остались родные и  близкие.
    - Что происходит? Что делать? – озадачено гудела толпа  - Вопрошала  толпа - Вы что молчите?  .
    Те, ни менее растерянные переглядывались, виновато опускали глаза.  Даже Кадет  с Командантэ и те были ошарашены  таким поворотом.

    Дело принимало дурной оборот.  Если они, умудрённые опытом не знали как им  быть, что делать, то, что говорить о других? О Сашкиных  подопечных? Разбредутся по тайге, потом где их искать?  И, памятуя о том, что здесь  ни однажды  уже случались подобные явления, правда меньших масштабов, то логично было бы предположить, что и это носит ограниченный, локальный характер. А если нет? Что тогда?
    Но, к чему гадать на кофейной гуще? Время безжалостно  раскручивало маховик паники.
    Толпа раскалялось все более и более. И если в начале  это было отчаяние, то теперь оно перерастало в безумие действа. Вернее призыва к действию. И не важно что из этого выйдет. Кто то призывал немедленно запастись провиантом, оружием и идти, если не в Челябинск, то хотя бы в Миасс или Златоуст. Уж там-то наверняка знают что произошло.  А если и нет, то у них наверняка есть какой нибудь вид связи, и, хоть куда нибудь, оттуда ходит транспорт.
       Другие причитали о конце света. Про грехи и прочей подобной лабуде.
       Знаком, он подозвал к себе стоявших тут же братьев и ререговорив с ними
 при их помощи взобрался на трибуну.
      Вальдик нажал на какую то панель в парапете и отодвинул ее в сторону. Шурдик быстро извлёк  оттуда микрофон и установил в специальное приспособление.
Над площадью из установленных по ее периметру динамиков поплыл характерный для радиотрансляции звук. Тем временем Вальдик подвинул под его ноги какую то площадку.
    - Усё готово, шеф – пытаясь спрятать за шутку нервный озноб  произнес он – можно говорить.
    - Друзья!  -  произнес он. Но его не слушали или не хотели слушать. Каждый говорил о своём. Тогда,  к микрофону подошел  поднявшийся в след за ними  Командантэ.  Постучал ногтем по микрофону и гаркнул что есть мочи "Кончай базар. Чай ни в лесу. Слушайте, что  человек скажет"  Площадь стихла, затаилась в тревожном ожидании.. Толпа, медленно приходила в себя.
       Друзья!  - повторил он и в этот раз его услышали. Сотни глаз устремились к нему. "Что такого может сказать им этот человек?"         
      -  От того, что мы  будем тут закатывать истерики  и плакаться,  искать виновных и причины  произошедшего  ни чего не изменится.   Очевидно одно,  на  Материке, что то пошло  ни так. Следовательно, нам всем нужно взять себя ав руки и подумать как нам. Я подчеркиваю, нам! Всем нам поступать в сложившейся ситуации.  Да тяжело!  У многих из нас остались там родные и близкие. У меня тоже. И, будучи разумными людьми, мы ни можем не беспокоиться за их судьбы.
   - Тебе то что?  -  выкрикнула какая то женщина. -  Ты здесь чужой! Люди!  Подумайте, пока его тут не, все было хорошо. Это он  навлек на нас это несчастье!
    Толпа снова пришла в движение.
     - В город! Едем  все в город! - Не унималась женщина. - Не слушайте его! Гоните вон!
      На  трибуне,   рядом с ним уже стояли уже  его друзья. К ним присоединились  Команданте с женой, Сашкины офицеры и еще какие-то незнакомые ему мужчины и женщины. Некоторые были с детьми. Видя это, толпа стала затихать.
       - Успокоились? Можно говорить? -  Спросил  он обращаясь к толпе. Толпа молчала. – Спасибо.  А теперь выключите эмоции и включите разум.  Куда Вы собрались идти, а тем более ехать? И на чем?
     Ну хорошо. Через болото мы Вас переправим. А дальше-то, что? Дорог нет. Следовательно, транспорта тоже.  Но, даже если б и был транспорт. Хоть какой нибудь подходящий вид транспорта. Куда бы Вы поехали? Дорог-то всё равно нет.  Если б они были то наверное  уехавшие  утром, так быстро вернулись  обратно. Придите в себя.  Мы вообще то не знаем, что там произошло. Что нас там ожидает? А будем тут разводить базар, то имеем шанс вообще ни когда ни чего не узнать.  Пропасть да. Пропадём. В город говорите.  Да  и где он, тот город?  И есть ли вообще города?
     Толпа грозно загудела.
    - Мы ни чего не знаем. - не смотря на рокот продолжил он.
    - Ну так, узнавайте.  Что ж Вы  скукожились как бабы? Раздался молодой женский голос из толпы.
    - Судя по Вашей реакции, зато  с бабами нам явно повезло! С ними у нас все в порядке! - парировал он.  В первые, на лицах собравшихся появилось подобие улыбки. Послышались робкие смешки. -  Особенно с Вами.
      - А То! - не унимался голос.
      - Поскольку Вы такая отчаянная, может сходите с нашими хлопцами в разведку?
Скажем, до ближайшего, после посёлка, населенного пункта?
      - А чёж ни сходить то? – Ни растерялась хозяйка голоса из толпы. – Легко!  Делов то. От поселка до  Каменки всего, каких то пятнадцатью вёрст.  Хаживали. Знаем.
     - Ну, вот и отлично.  Команду себе сами наберете, или одна пойдёте?
     - Да уж  как нибудь, сама. Тебя к примеру, будешь проситься, не возьму. Уж больно ты какой-то несуразный, махонький, а я ни нянька приглядывать за тобой. – толпа засмеялась в полный голос. -  А вот от  оружия не откажусь.
       - Будет тебе оружие.  Так и быть, избавлю тебя от опёки надо мной. - зацепившись за тонкую нит разговора с толпой - продолжал он подыгрывать голосу - Набирай команду и, что там еще? Завтра поутру  Вас переправят через болото.  Капитан Корнеев!
       - Слушаю! - громко отозвался тот.
       - Выдайте женщине…
       - Девушке! – возразил голос.
       - Ну, хорошо. – согласился он  - Выдайте девушке и её команде экипировку и оружие какое положено иметь разведчикам.
       - Есть  -  К удивлению ни чего не понимающей толпы, козырнул Кадет.  И повернувшись крикнул в неё.
       – Ритка! Шельма! Найдёшь сержанта Никипейло, получишь у него все, что тебе надо. И завтра в шесть утра что б как штык была на КППе..
       - Есть,  товарищ капитан!  -  Задорно ответил голос. – Будет исполнено!
       - Теперь Вы, капитан! - обратился он к Кадету
       - Слушаю! Товарищ Председатель!
       - У Вас тут, как со связью?
       - До сегодняшнего  дня, была. Даже спецсвязь. В одиннадцать утра,  должны были быть переговоры с Москвой. Но уже с утра связь с кем либо,  ёк.  Телефон ни фурычит. Рация  тоже.  Компьютер  без интернета, что кисет без махорки. Спецсвязь и та здохла.
       - Что ж ты  раньше ни чего  не говорил? С кем ты должен был говорить, с УралВо, или с Москвой?
       - Понял.  И с  Москвой и с УралВО. Но везде глухо, как в танке.   Дед, то  есть  Даниил Иванович,  своим в город и в Красноярск  звонил, но  и  там то же самое - только треск.  Ни ему ни нам  ни кто не отвечает и не звонит. И мы тоже ни кому, ни куда, ни можем дозвонится.
       - Ясно. – и обращаясь к  притихшей толпе  - Вы все слышали?
       - Да. Слышали. – глухо отозвалась толпа.
       - Ну и куда Вы лыжи навострили? Вам понятно, что это может означать?  - толпа молчала. –  Или Вам и тут нужен толмач? (Толмач - переводчик)Это означает, только одно, на Материке действительно, что то произошло. Что-то,  выходящее из ряда вон. И пока мы не поймем, не пощупаем это, ни кто, ни куда Вас не выпустит.
Я так понимаю, что стоящие радом со мной люди, это те кому Вы, по понятным толко Вам причинам доверили свою судьбу.  И они, не выявив того что там произошла и происходит несут за всех Вас ответственность. Так не мешайте им делать свё дело.
       -  Саша! – возвращаясь к Кадету  продолжил он. - Я слышал, у тебя есть взвод глубокой разведки?
       - Взвод, ни взвод.  Так, тренируем  интересующихся ребят. Твоя знакомая, курсант Маргарита Кальянова из их числа.  Учим, на всякий случай. Мало ли что.
       -  Похоже это  "мало ли что" наступило.  Разбей их на отдельные группы человека по два три и завтра отправь на разведку во все близлежащие населенные пункти в радиусе двадцати и чуть более километров.
        Вооружи чем то легким но эффективным, но при этом, что б не бросалось в глаза. Оружием то, они у тебя владеют?   
    - Да уж не хуже  тебя  -  помня о его стройбатовской службе,  усмехнулся Кадет.
    -  Не обижайся. Это я так. На всякий случай.  Мне доложили, что у  тебя тут, в Гарнизоне  любой младенец владеет оружием лучше меня.  Я серьёзно. Пусть дойдут до места назначения, часов десять  понаблюдают. Если будет, что наблюдать.       И обратно. Дальше без особой на то причины,  пусть не ходят. Для начала этого хвати. Да. И патроны раздай под роспись.   Предупреди,  если на что потратят, будут отписываться.  Стрелянные гильзы  не выбрасывать, а по мере возможности вернуть тула, куда укажут Шамиль или Валид. Какой тут  ближайший  город?   
    - Мы,  примерно равно удалённы  от Златоуста и Миасса. Севернее есть еще Карабаш. Если на восток Озерск.  Но ни я ни мои ребята туда не ходили. Там другое лесничество, другой хозяин. Туда тоже посылать?   На всё  у  меня  подготовленных не хватит. А сырец, поберечь надобно. Кто знает, что нам этот Армагедон уготовил.
    - Что бы узнать вкус пирога не обязательно заглатывать его целиком  Рот порвем.  В город пойдёшь сам. Хочешь, иди один, хочешь еще с кем. Ни мне тея учить. Надо будет обернуться как можно скорей. Выбери один  какой тебе нравится и к которому будет  удобней и быстрей добраться.   Но прежде, проинструктируй  старших групп, что б,  если кого встретят подозрительного, в контакт не вступали а проследили.  Оружие тем более не применяли. Разве, что при  прямой угрозы собственной жизни.  Ты, как, за неделю управишься?
    - Если только верхами, легко.  Да вот  не знаю, уцелели ли у цыган  остальные лошади?  Без лошадей, учитывая что всё изменилось, недели за две. Я так понимаю, надо ни просто пробежать туда и обратно, а обстоятельно осмотреть и местность и подходы.
    - Вот и узнай.  Возьми с собой до посёлка  Данилу с кем нибудь из  цыган  приехали вместе с нами.  Пусть приведут  своих,  и всех кто еще там не испарился,  от мала до велика.
    - Валид! Ваш чудо болотоход на ходу?
    - А куда он денется? - ответил за брата Шамиль. - Пока есть топливо, будет бегать. А и кончится, что нибудь придумаем. Болото и лес не исчезли значит и топливо будет. Чай не неандертальцы, какие то.
    - Поедите с Кадетом и Данилой. Вместе с людьми, доставите   сюда всё, до чего глаза и руки дотянутся, от продуктов и одежды, до последней проволочки и  гвоздя.
    - Анна!
     - Тут. – ответила та из толпы внизу.
     - Посоветуйся с Бауш...  Извиняюсь .  с Иветтой и её женсоветом и начинайте составлять реестр материально технической  и продовольственной бызы Гарнизона. Помнишь о чём нам говорил Никипейло?
    - О чем?
     Про филиал Академии Наук.  Туда пока ни ногой.   
И снова к Кадету
     - Где мы можем провести совет, как говорят твои курсанты, динозавров. И вообще, нам нужно помещение куда каждый бы мог обратиться с просьбой, жалобой, предложением. Есть такое.
     - Конечно есть. Помещения администрации ЗАТО думаю будет в самый раз.
     - Вот там и собираемся - он повернулся к стоящим рядом с ним на трибуне- все через час. - и стоящей в толпе Анне. -  Анна, ты тоже.
    Остальным,  еще  раз советую...  Нет. Не советую.  Прошу, успокоится.  И помните, на Вас  смотрят дети.  В том числе и Ваши.  Хотя, с сегодняшнего дня у Вас и у всех нас, по отношению к  ним, не должно быть "мои", "моя," "моё", “мои” 
 Все они, как и всё, что здесь есть,кроме Ваших личных вещей  -  НАШЕ.  В том числе и прежде всего  дети.  Мы все, одна семья. Отныне  и у нас  одна боль, одни радости и горе. Мы ни просто случайно или нет собравшиеся здесь люди. Мы семья. Ни та которую последнее время рекламирует  потерявшая стыд и совесть власть, а та которая и давала силы и уверенности нашим дедам и прадедам  в военных мясорубках и кровавых бойнях ни только выжить, но и победить.
        Еще раз прошу Вас всех, Помните   про детей. Как Вы будете себя вести между собой и с ними, так и они будут чувствовать себя в этом мире.  Они теперь наша самая большая и ни делимая ценность.  Наша надежда   и наше НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ!

    -  Дядя. А  ты кто?  -  задрав голову  спросила девочка лет восьми.
    -  Я? - вопрос этого голубоглазого создания, выбил его из калеи.
  "Действительно, кто он такой  для них  всех?  Пришёл как никто и
ни откуда, а распоряжается как  не знаю кто..."
    - Я? - растеряно повторил он, под напором доброй сотни если ни больше , устремленных на него глаз. Ждали, что он ответит ребёнку чьими устами глаголет истина.
    - Я??? - ещё раз произнес он.
    - Да знаем мы - пришла на помощь Ветта - Мы знаем, кто ты такой.  Ты наш Председатель которого мы знаем, и которому верили, за которым шли с зеленых соплей. А теперь, хотим что б и Вы поверили, А иначе, зачем бы мы его сюда привезли? Если Вы  доверяете нам доверьтесь и ему.
        И, если до сего  необходимость такого шага назревала, то теперь она уже просто перезрела.  Времени на раскачку у нас, как видите нет  -  и обращаясь к нему - Председатель, я всё правильно сказала?
    - Ты  сказала всё верно, Баушка-Ветка  Времени на раскачку, в свете последних событий,  у нас действительно  нет.  Мы не знаем с кем или  с чем имеем дело.   Мы даже не знаем где мы  находимся?  В каком времени? А может быть и вне времени?  Что там, за болотом?  Может далёкое будущее?   А может, это не менее далёкое прошлое?
    Но  если это  всё же Наш мир, то насколько  он дружелюбен? А если иной, то какой, воинственный или лояльный? К чему нам готовиться и готовить детей?
    Так что, кончаем митинговать. Расходитесь и занимайтесь своими повседневными делами. Капитан Вассерман!!
    - Слушаю.            
    - Продумайте систему  наблюдения за подходами к городку. Систему оповещения и систему сбора.
    - Оно у нас почти все отработано.
    - И по гражданской линии.
    - Ни как нет. У нас гражданских тут почти и не было.
    - Теперь есть. И возможно, очень скоро появятся другие. Остальным, разойтись. А насчет моего председательства, так это еще вилами на воде писано. Время покажет. Я пока что ни ощущаю себя таковым.


                ГЛАВА  XIV.
                Для того, чтобы началось что-то новое,
                что-то  старое должно закончиться.         
                Gossip Girl

                Вы видите вещи, и вы спрашиваете:
                "Почему?". А я мечтаю о вещах, которых
                никогда не было, и говорю:
                "Почему бы и нет?"
                Джордж Бернард Шоу
         Спустя час они собрались в  зале заседания ЗАТО-Гарнизона.
      -  Тебя можно поздравить!  -  Обратилась к нему Ветка.
      - С чем ты меня хочешь поздравить?
      - Как это, с чем?  Теперь ты тут самый главный человек. Вроде Константин Михайловича.
    - Когда это я стал главным?  -  возмутился он  -  Меня  что, кто назначал, как его,   или избрал на  эту должность?
    - Назначал.
    - Кто?
    - Ты сам и  назначил.
    - Когда?
    - Когда, по принципу "самозванцев нам не надо, а начальник буду я", влез на трибуну   и толкнул  речь, а я всем разъяснила ху-есть-ху  в этом доме.
    - Да ну!
    - Баранки гну.  Вспомни.  Кто нам говорил  "взялся за гуж не говори что не дюж", а?
      Вольно или невольно, но ты впрягся в эти сани. Впрягся сам.  Ни кто тебя за уши не тащил. Теперь тащи этот воз в, уж и не знаю какое, хотелось бы лучше нынешнего,  будущее. Ну, а мы, как всегда,   поможем и словом и делом. Прикроем спину. Тем более, что и Гарнизон, вроде как, тебя не отверг,принял И это не смотря на то, что  “Уж больно ты махонький”. По крайней мере ни, ни кто не был против.
    - Ну, спасибо!  Удружила.
    - За всегда!  Всей душою!  Кушайте на здоровье.
Но учти, к тебе теперь накрепко прилепилось прилагательное, “махонький”
     Совет уже подходил к концу, когда в зал вбежал взъерошенный парнишка. Остановившись в дверях он оглядел присутствующих и подойдя к Валиду стал ему что то тихо говорить.
      - Ведите его сюда. – громко ответил тот мальчику. Мальчик повернулся и вышел.
      - Что случилось? –спросил брата Шамиль – Зачем Булат приходил, дамба просела?
        - Я попросил их осмотреть дамбу возле ГЭС, так они  возле неё нашли двоих перепуганных ребятишек. - ответил Валид - Младшего отвели в медцентр. У него сильное головокружение , а старшего решили привести сюда.
      Дверь опять распахнулась и перед ними предстал Булат из-за спины которого пугливо выглядывал пацан лет десяти, одиннадцати..
       - Ну и кто это к нам в гости пожаловал? – ласково молвила Баушка – Как тебя зовут мальчик?
      - Петр. Ни знаю. – тихо отвечал тот.- Я ни в чем не виноват.  Мы просто хотели порыбачить при свете факелов и на утренней зорьке. Дед сказал, что на утреней зорьке, рыба клюет как ошалелая. Успевая в ведро складывать. А тут все как загорится.
       - Что, загорится?
       - Небо. Горит гремит, сверкает и дождь как будто бы из ведра. Вода забурлила как уха в кастрюле и нас понесло.
        - И долго Вас несло:
        - Не знаю. Мы упали на дно лодки, грести не было сил. Накрылись брезентом и боялись выглянуть наружу. Вдруг ливень прекратился. Но молния по-прежнему сверкала и гремел гром.  Было темно и страшно.
       Потом стало светать и буря утихла. Запели птицы.
Нас прибило к берегу.
        Вы позвоните родителям. Пожалуйста. Скажите им, что мы живы и здоровы. Пусть приезжают за нами. Пожалуйста. Позвоните.
       - Позвоним. Обязательно позвоним. Вот только наладится связь и позвоним. Номер телефона помнишь?
        - Вот. Мальчик протянул ветке айфон. Там написано мама м папа. Есть еще дедушкин, но он в Челябинске сейчас. Пусть мама приедет.
        - А что ж сам не позвонишь?
        - Не отвечают. Я думал у Вас...
        - У нас тоже, не отвечают.
        - А куда ж мы теперь? У Тёмки асма. Куда его отвели? Я хочу к брату.
         - В больнице твой Тёмка.  А жить. – Она посмотрела на него, он пожал плесами в ответ –  Поживете пока с курсантами.  Вам там понравится. Вас научат борьбе, стрелять из лука, автомата.  Ты хотел бы пострелять из настоящего оружия?  Надеть настоящую солдатскую форму?
         До этого безучастные глазенки мальчика засветились.
         - Да! - Сказал он. - Только я хотел сперва быть следователем. Ловить бандитов.  У них ведь тоже есть оружие.
          - Ну вот и будешь, военным следователем.
       - Разве такие бывают?
       - Бывают.
       - А Тёма. Кем будет Тёма?
       - Кем захочет тем и будет. – Подбил итог  он. –
А сейчас ступай, ребята отведут тебя к новым друзьям.
Булат. Отведете?
        -  А кому их там передать?
        -  Нас не надо ни кому передавать. Нам надо домой. Родители наверное с ума сошли. -нервной скороговоркой выпалил Петр.
       - Конечно,  домой. Куда ж еще? Все хотят домой.
Мы все тут хотим домой. И вот, тётя Ветта тоже хочет домой. Но одного нашего желания, ни достаточно. Ты смотрел мультфильм про девочку, которую унесло в волшебную страну?
       Мальчик кивнул головой.
       - А теперь, представь себе, что нас всех,  унесло сюда, в этот сказочный городок.
       - Но я не хочу в городок! Я хочу к маме. -  На глазах мальчика заблестели слезы.
       - Постой, постой. Ты, кажется, хотел стать следователем. Или это нам показалось?
        - Не. Ни показалось.
        - А без чего ни бывает ни одного настоящего следователя, знаешь?
        - Без оружия. – моментально сказал мальчик.
        - Нет! Оружие оно конечно необходимо при такой-то опасной работе. Но ни главное. Что отличает хорошего, настоящего следователя от других,
         - Что, - нетерпеливо спросил мальчик.
         -  Это ни желание поскорей найти преступника и закрыть дело.          -    
         -  Что может быть главнее этого? – заинтересованно спросил Пётр.
         - Главнее этого может быть только причина, побудившая преступника  совершить преступление. Вот и ты, хотел бы ты узнать, что такое случилось, какая причина твоего попадания сюда?   
        - Да. Наверное. Хотел бы.
        - Вот и мы хотим узнать это. И тут, возможно, нам понадобится твоя помощь Если ни сейчас то чуть позже. Ты поможешь?
      -  Да! А что надо делать?
      -  Пока ни чего особенного.  Учись видеть, чего другие не видят.   Слушать, чего другие не слышат.  Твои подвиги от тебя ни куда не уйдут. И очень скоро ты сможешь придти...
       - К Темке! – радостно воскликнул мальчик
       - ГМ. – поперхнулся он. – Ну да, конечно же, к брату. Он тоже тебя наверное заждался. – А потом в столовую. Кушать хочешь?
       -  Хочу!
       - Ну, значится, поедите и ребята отведут Вас с братом   в казарму, где Вам выдадут настоящую солдатскую форму.
       - И оружие – продолжил мальчик
       - И оружие, - подтвердил он.  - но чуть попозже, когда хорошенько выучите правило обращения с ним. Я вот ни как не могу выучить и потому у меня его нет.
       - А я готов! Я выучу! – выпалил мальчик. И дернув Булата за рукав, добавит. – Пойдём, чего встал.
       
            - Видите? - Нарушил он, устоявшуюся было, после уходя ребят,  тишину.  –   Так. Какое у нас расстояние  от Гарнизона до поселка?
             - А это-то тут, причем? - Отозвался Кадет -  Если по прямой,  то километров двадцать, двадцать два. Ни более. А…
         - Другое , нам не интересно. Поднимай всех своих пацанов, пусть прочешут берега впадающих в озеро ручьев на эту глубину. Вдруг обнаружится, что-то еще, о чем мы не знаем. Только пусть будут предельно осторожны. Мне бы не лишне было знать, что еще находится в этом радиусе вокруг Гарнизона.
           - Да ни чего особенного. Ну,  разве, что мужская зона. Так она расположена за кряжем и попасть отсюда туда, как впрочем,  и на оборот, не имея опыта альпиниста практически невозможно.
        - А теоретически?
        - Ни знаю. Не слышал, что б кто нибудь это делал. Иначе это направление периметра,  имело б такую же степень охранных мероприятий, как и остальные.
         -  Какую именно?
         - Как на границе. А там  колючка в один ряд,  да и то  не везде,  а выборочно. Редкие   сторожевые  вышки.
        - Всё равно, чем черт ни шутит. Проверьте   
        - А чего мы боимся то? – спросил Толян.
        - Да ни чего. Неизвестности. Просто, береженого бог бережет.

           И еще. Я там предлагал разведчикам пошукать в радиусе двадцати и чуть более километров, так в свете открывшихся данных, увеличь эту циферь до тридцати и чуть более.  Но это на твоё и их личное усмотрение.
      
    После  ухода разведчиков, в жизни городка, мало что  изменилось. В тревожном ожидании, жернова времени перемалывали свалившееся на людей горе, принуждая,учитывая уроки прошлого, еще более сплотится, надеясь и веря двигаться дальше.
       Была проведена работа по переписи и уточнению  военных и гражданских специальностей.
    В вестибюле администрации Гарнизона, где теперь разместился его кабинет, и куда стекалась вся текущая информация,  установили найденную в подвале  урну для голосования, куда каждый, даже самый юный гражданин Гарнизона,   мог внести свои планы, предложения и жалобы, которые рассматривались в течении трёх суток. И не только внести, но и получить ответ.

       При эвакуации жителей поселка со   скарбом, крупнорогатым и пернатым скотом и живностью, немалыми запасами продуктов питания соленьями, варенья, маринованного и квашеного, вяленого и сушеного,  которое тут же было описано и занесено в книгу учета, после чего  и  перекочевало на склады и в холодильные камеры Гарнизона, было выполнено одиннадцать рейсов болотохода.
      При перевозки скота, одна молодая кобыла чего то испугалась и выпрыгнула за борт. Спасти её не удалось Болото поглотило беднягу буквально в счтанные минуты. «Духи взяли с нас свою жертву» философски объяснил это Валид.
   Одну кобылу забрал, отправившийся на разведку в Миасс,  Кадет.
    В результате этого мероприятия население Гарнизона увеличилось на   восемьдесят  два человека
    И тут возникли первые  разногласия новоселов с установленными  в  Гарнизоне правилами общежития.
    Им понравилось предоставленное жилье. Но не понравилось то, что оно было уже мебелировано, как в гостинице и не имело кухни. Им не понравилось, что здесь у них не будет личных подворий и хозяйственных построек.
      -  Вы что же, в  сталинские колхозы нас загоняете? Может, и зарплату будете начислять в трудоднях? – возмущались они.
       - Спокойно! – он уже начал уставать от роли вечного  успокоителя. – Ни кто Вас ни к чему принуждать не будет. Придет время, мы убедимся в Вашей безопасности.  В безопасности проживания в поселке, и, если захотите, вернем обратно. Но здесь Вы будите жить по тем же правилам по которым живет Гарнизон.
       И, да! Зарплату Вам платить тут не будут. И не от того , что кто то, её присваивает, а потому, что здесь нет товарно-денежных отношений. Короче. Здесь нет денег,  Нет! Вообще!
       Как нет ни бедных, ни богатых, ни хозяев, ни работников.
       То есть. Они конечно есть. И Вы тоже станете ими, но как работники и хозяева в одном лице.
       Причем, за редким исключением, возраст, предписание врачей и т д. Вы будите исполнять ту работу, которая более всего будет нужна Гарнизону в тот или иной период его существования. Это ни значит, что Ваша квалификация не будет учитываться вообще. Будет. Но и Вам придётся учитывать текущие нужды и потребности Гарнизона.
      И еще одно. Все Вы, вне зависимости от возраста и пола, начиная с пяти лет, пройдете начальные курсы военной подготовки и курсы самообороны. Это ни чья-то придурь. Это страховочный минимум Вашей безопасности. Мы не знаем, что и кто  ждет нас и соответственно Вас, уже через день и час.
    Новые поселенцы были явно ошарашены происходящим с ними.
               
    Первая группа разведчиков вернулась уже на четвертый   день.  Рыжий подросток
вёл хромающего  напарника. Свободные от работы  окружили их с расспросами.
Хромающего паренька  Баушка,  забрала к себе в   Медцентр.
   Рыжий, на все расспросы, говорил одно, ни чего и ни кого не нашли.   Напарник  оступился на крутом склоне и упал на каменную отмель реки, где и поранил ногу.
     Всё , что  удалось из него выдавить, так это то что поселка куда их отправлял Кадет, больше
не существует. Как он потом узнал, у парня там была девушка.
               
    Вечером пришла еще одна группа, долговязый  увалень и тоненькая как
тростинка девушка в сопровождении  своры разномастных,  голодных но породистых
щенков.   По тому, как  девушка себя вела, она была старшей.
    - Деревни  Новинки больше нет.
    - Щенки?  -  спросил он
    - Щенки?   Ах, щенки.. .  Это Леонтьевы питомник  там по разведению породистых собак держали.  Один вольер со щенками это всё что остался от деревни,  Да еще три телеги с
санями  в  сарайке.  Мы открыли клетки вольера,  и пошли обратно. Они за нами. Жалко их.
    - Что еще интересного встретили, или видели?
    - Может быть, необычное?  -   спросил  Толян.
    - Вроде  и  ничего. -  девушка пожала плечами. Кроме того что за лесом, который какой то не такой как прежде, выдны стали горы.
     - А раньше их не было?
     - Нет. Я туда ни первый раз ходила. Гор не было
     - Ну, хорошо. Свободны. Как зовут то тебя, красавица?
    - Ефрейтор  Урванцева,  Люба.
    - Значит, говоришь, Люба?  Урванцева? А  Радик?  Радион... -  он с  удивлением смотрел на девушку.
    - Урванцев? Мой дедушка был  Радион  Урванцев.
    - Я ведь эту девушку давно здесь встречаю. – с удивлением произнес Толян  -  Но что бы она,  Радик...   А, что с ним случилось,  куда он пропал?
    - Дедушка сгорел. Все сгорели.  Одна  я  осталась
    - Как сгорел?
    - Я  не знаю.   Я  в школе  была,  а  они  все дедушка, бабушка,  тётя, папа с мамой  и  братишки  -  на  глазах  девушки  появились слёзы. -  Кто-то подпер бревнами двери,  забросили в окна гранаты с нервно паралитическим газом  и подожгли.. Они  сгорели,  а меня  в  детдом. Спасибо  дядя Саша,  капитан  Карнеев,  меня
оттуда забрал.
    - А кто были твои родители? Кем работали? Чем занимались?
    - Мама, инспектор ветеринарной службы, Папа судья. Говорили, что это  была месть за сожженных свиней. В районе был свиной грипп, и сожгли много
свиней. - на глазах девушки выступили слезы. - Можно я  пойду, ладно?  Надо собак к  тёте  Азизе  пристроить.
    - Ступай дочка, отдыхай.   Толян, Вы про это знали?
    - Про что?  Ты  наверное забыл?  Мы вроде как, за  бугром  были.  Да  и если б  и  тут.  Вскоре после твоего  резкого исчезновения,  они  свою квартиру
продали  и  уехали  к  деду столь же стремительно, как и ты.  Даже  адреса  не оставили. Чё тогда на нас всех накатило? Стоило тебе уехать и началось Побежали все.  Ну и мы с Веттой тоже. Ну, Кадет!  Ну партизан, блин.
       - Время такое было.

        Под утро пошел дождь. Ни тёплый, летний, а осенний, промозглый.
Осталось ждать  еще  три  группы  ребят. В то, что с ними  могло что-то случиться никто не верил.  Его смущало другое, похолодало, а ребята были легко одеты.   
    Когда они обедали, Анна доложила что,  у них имеется, в смысле,  продовольствия.
    А с продовольствием  было не совсем хорошо.   Исходя из установившейся  в городке  суточной нормы потребления  тем составом, что они имели на данный
момент,  их запасов было от силы месяца на два-три. Если сократить норму потребления на четверть, то до сбора урожая, да на подножном корме, до нового урожая можно  дотянут.
      Но это не решит проблемы с продуктами которые здесь не выращивают. Тот же рис и сахарная свекла.
       Виноват в этом будет он. Люди не примут во внимание ничего, ни ливня, ни бездорожья, ни краха цивилизации и отсутствия возможности докупать  необходимое.
       - Виновного, они найдут быстро. И это будеш Ты.
       - Это как?  Кто говорю, это определил?  Исходя из чего? Каких норм потребления?
       -  Я начала учет с самого главного – продовольства. А так как я здесь человек новый то,  по твоему совету, обратилась за помощью к Серафиме и Баушки.  А они подтянули Женсовет.  Общими усилиями мы и пришли  к такому выводу.
      И это еще ни все.
      - Что дальше? - насторожился он.
      - Одежда.
      - Что с ней?
      - Пока лето, ничего особенного. Большинство жителей,  даже взрослые,
предпочитают ходить в шортах и майках,  босиком  или в шлёпанцах.  Ни знаю для чего, но их сюда  завезли было, немерено.
    - Ни кто их не завозил. Их ручьём  сюда прибило. -  сказал подошедший  Шамиль. -  Давно это было. Еще когда мы первую плотину ставили.   Зима  тогда
была, я Вам скажу, на редкость. Снегу! Даже железку на перегоне Златоуст - Юризань,  в горах заносило, мама не горюй. Поезда сутками стояли.  А весна не
наступала и не наступала.  А потом, словно спохватившись,  ударила двадцати градусная жара.  Ну и всё.
      - Что, и всё? -  спросила  Анна.
      -  Резко стал таять снег. Реки еще не вскрылись, а паводковый уровень многих рек и ручьев побил все возможные и невозможные рекорды. Ручьи впадающие в наше озеро ни стали исключением. У нас тогда смыло первую плотину,  но взамен  ручей много чего принес.  Мы даже имя  ему за это дали - Щедрый.  Наше маленькое, тёплое озеро, за неделю, стало  как  Тургояк,  поднялось метра на четыре.
    - Иди ты!  -  восхищённо воскликнул он.
    - Точно, точно.  -  поддержал брата подошедший  Валид.      
    - Мы тогда тут надолго застряли.  Болото залил. Ну прямо Шершни в чистом виде.
      Поселок, где мы оставляем транспорт,  стоял в воде по окна, а в низинах  так и
под крыши.
    - Даааа  - протянула  Анна  -  весело у Вас  тут.
   - Не скучаем.  -  усмехнулся  Валид.  -  Только  теперь это  общее.  И Ваше  тоже.
    - Ну, ладно. Пока лето Ваши шлепанцы спасают. Но лето кончится. Во что одевать обувать? Скажите. Я провела ревизию только того, что  было  доступно.
Но  ведь теперь  и военные  склады и  ангары...   Они,  вроде как,  наши? Или нет?
    Теперь тут все наше. - ответил он.
    - Тогда - не отступала Анна - Надо решать вопрос с территорией филиала Академии Наук.   Научная  часть.  лаборатории.  Там тоже надо провести инвентаризацию.  Описать, присвоить номер.Занести в каталог. Может что уже и хранить то нельзя. Еще рванет случайно. Да и охрану бы туда не мешало. Нужен специалист, химик или кто там, я не знаю. Это как?   Нужны люди, которые хоть что-то в этом смыслят.  У нас такие имеются?
    - Ну и хватка у  твоей жены -  не обращая внимания на её,  было возникшее возмущение,  сказал Валид. - Прет как танк.
      - Танк? Я посмотрю что вы будете делать если там что то взорвется. - сердито выпалила она -  Вы тоже хороши. Довели Гарнизон практически до голода и спихнули его на больного человека.
      - Голода? Откуда? Как? - тепер  уже возмущались братья
      - А вам Надежда разве не говорила, что еды у нас осталось месяца на три?
      - Да?  Я говорил Сашке что б он произвел закупки пораньше – произнес Шамиль, так он сказал что надобно подождать еще пару недель. Военные обещали передать, Ну, как передать продать за нал, содержимое одного из складов  с НЗ на случай войны. А там есть все.
      - На бога надейся…  Ну и, что теперь делать? - спросила Анна
      - А ни чего  он  почесал свою седую бороду. - Ни чего. Ты пока особо про запасы ни кому не говори. И другим скажи, чтоб ни вздумали сеять панику. Вернется Кадет. Будем думать, как нам выходить из этой ситуации. А пока, продолжайте работать.


                Глава  ХV.
 
                В 2016 году Россия, согласно оценке Global   
                Slavery   Index находилась на 7 месте в   
                мире по числу рабов
                ВикипедиЯ
 
                Нет рабства безнадёжней,
                Чем рабство тех рабов,
                Себя кто полагает 
                Свободным от оков.
                Иоганн В. Гёте
    Их незлобивую перепалку прервал  вестовой с КПП
    - Товарищ... -  начал он и запнулся,  не зная как  обратиться
    - Ну, что случилось? - выручил он вестового.
    - Так,  это.  Там люди. Много людей.  Взрослые.  Что  делать?
    - А что говорит Устав караульной службы?
    - Так.  Не пускать  и вызвать старшего.
    - Вызвали?  -  уже выходя из столовой,  спросил он.
    - Вызвали, а он послал за вами. Только...   Эти люди еще далеко.   Мы их в бинокль, случайно увидели, когда они с гор по расщелине  спускались. И то,  только на краткий миг. А потом они скрылись в зелёнке. Там вообще ни кто ни
когда не ходит. И мы  за этим участком ни когда не следим.  Чисто случайно...  Тут вот...
      - А тут вообще, кто нибудь кроме гарнизонных ходит?
      - А кто? – растерялся вестовой – Кому тут ходить то? А сегодня… Вот.. Случайно...  Случайно посмотрел, а тут они. Что делать?   А вдруг это беглые с
Зыряновской зоны? Она как раз в той стороне.
    - Сколько до неё?
    - Не знаю.  Я в той стороне не бывал.  Я здесь недавно.  С  зимы. Старший наряда туда ходили.  Спросите у него.
    - Спрошу.  Ты вот  что... Как звать тебя?
    - Дамир
    - Ты, Дамир,  беги, собери всех курсантов по  тревоге.  Гражданским, ни-ни.  Капитан Корнеев
Вас собирал по тревоге?
    - Так точно.  Пару  раз  в  месяц,  когда днём,  а  когда и ночью.  Включит сирену...
    - Сирену не надо.  Найди  капитана Майсурадзе, он должен знать как это сделать без шуму и пыли, что б не пугать гражданских.  Ну, беги.
    - Есть!  -  и  маленький боец  убежал, сверкая босыми пятками
            
    В ожидании непрошеных гостей на наблюдательном пункте КПП собрались
братья Акбашевых, чета Янценых, он и капитан  Гиви Майсурадзе
    Перво-наперво, выслали разведчиков.
    И хоть кордон был в тылу, и никак не попадался в поле зрения  непрошеных  гостей, но еще, ни кто не отменял закона подлости и поэтому решили подстраховаться,  отправив туда   две пятёрки  вооруженных калашами и  гранатами, старших  курсантов под  командованием капитана  Вячеслава   Вассерман.

    После короткого совещания было принято решение, в том месте, где тропа выходит на финишную прямую к КПП,  замаскировать пулемёт и при нем  оставить с пяток  курсантов во главе с  капитаном  Майсурадзе. Остальные заняли оборону на КПП.
И наступило самое неприятное  и томительное -  ожидание.

    Вскоре прибыла разведка.  Гостей было  двадцать три человека, из них тринадцать - женщины и девушки,  двое подростков  и восемь мужчин разного
возраста. При них  трое грудничков. Оружие, которое они видели,  два калаша  и
берданка.
    Часто сменяясь,  они  несли  кого то на самодельных носилках.  Бандитам такой акт милосердия незнаком.

    Тревога оказалась ложной. Но она показала сильные и слабые стороны их безопасности. Разбор полёта оставили на потом и, не теряя бдительности, чем чёрт не шутит, вышли на встречу               
            
    Когда реденькая цепочка "гостей" подошла к КПП,
он, вышел  навстречу и спросил
     - Кто такие? Куда и откуда идёте?  Кто  главный?
    - Люди. Не видишь что ли?  - Отвечал сгорбленный старик с берданкой. - Ты б, мил человек, сперва нас накормил.  Трое суток ни ели.  А у нас вон дети малые. А потом и расспросы устраивал. А   главный...  Вон на носилках. Без сознания он. Кабы не помёр.  Врача бы ему.

     Люди были устали,  оборваны и измождены. У них забрали оружие к которому был всего один неполный рожок, да шесть патронов к дедовой берданке.
Тут же, на КПП, дали немного перекусить.   Баушка всех осмотрела.  Раненого в грудь  "главного",  и еще троих,  двух женщин и подростка,  забрала к себе, в
Медцентр, где они с Людмилкой и двумя девчушками из санвзвода,   два часа  делали "главному" операцию по удалению двух пуль из груди и ноги.
    Остальных отвели в баню, после чего, пока не принесли со склада униформу  переодели как мужчин, так и женщин  в  чистое, солдатское белье – рубашку и кальсоны.

    Пока занимались "гостями",  подошли еще две из трех оставшихся  групп разведчиков.  Как и предыдущие,  они  ни обнаружили, ни каких признаков  человеческой деятельности на своих направлениях. Осталось ждать которая по всем прикидкам, вернутся первой. Группу Маргариты Кальяновой. И Кадета

    После  ужина  в  том же составе, что и давеча на КПП,  плюс  Данила.   собрались   у него в кабинете,  , 
      Сюда же был приглашен уже знакомый старик, из "гостей"   который,  и поведал  им их   трагическую эпопею побега из рабства.
               
    - Как там раненый?  - входя в помещение спросил он у Ветки.
    - Еще не отошел от наркоза. Жить будет. Но принеси Вы  его хотя бы на полчаса позже, я б и гроша не дала за его жизнь. А так и жив, и руки ноги при нем.
    При этих её словах  старик заулыбался - Спасибо тебе, доченька!
    - Не за что  -  смутилась она  -  Ну какая я Вам доченька?  Мы с Вами поди, что ровесники будем.
    - Вы вот что  -  прервал он их.  -   Извините, не знаю, как Вас величать...   Расскажите ка нам,  каким  ветром Вас сюда занесло?
    - Зовут меня   Вениамин  Андреевич.  Мы все из посёлка  ***
    - Так это же  за Свердловском. -  прервал  старика  Данила.  Был  тут у нас один служивый из тех мест. Дай  Бог  памяти...   Егор, Грегор,..  Василий Григорьевич  Русанов! Случайно не знали такого?
    - Как не знать!  Обрадовался старик. Тож мой зять. Это он н нас сюда и привел. Это его Вы  - он поклонился  Баушке  -   вытащили с того света.
Ваську,  Василия Григорьевича. Дня три тому нарвались мы на  вооруженных людей, бандитов  по ту сторону хребта.  Тут его уже второй раз ранило. Насилу отбились и оторвались от них.
    - Худо, -  нахмурился Данила.  -  Значит,  Зыряновская  зона тоже уцелела.  Если это так, рано или поздно  они придут сюда.
    - А первый?  -  спросил Толян
    - Что первый?
    - Когда его ранили в первый раз?
    - Так,  аккурат за день до той грозовой ночи. Мы тогда вышли на  узкоколейку,  к какой-то станции, а там нас уже ждали.
    - Кто ждал?  И  зачем?  -  спросил он -  Капитан Майсурадзе, поставьте на дальних подступах  секреты, что б нас тут не застали  врасплох.  И
раздайте   оружие  тем,  кто  им владеет, на всякий случай. Только,  пусть  они им особо не светят.
    - Есть!  -  козырнул тот и вышел.
    - А Вы продолжайте...

    - Тогда надо все по порядку.  -  Вениамин  Андреевич  налил из графина в
стакан воды, отпил половину и осмотрел присутствующих  -  Как я уже говорил мы
все, кто сюда дошёл, а вышло нас,  наверное, сотни три,  или чуть поболе.
       В   основном -  старики, женщины и дети.  Все  из одного посёлка.
    - Сюда Вас дошло чуть более двух десятков.  -  Сказал Данила.  -  Что  случилось с остальными?
    - Сюда нас дошло  значительно больше  чем Вы видели.  Остальные  остались  на той стороне гор. Мы ж не знали, что нас ждёт здесь. А вдруг тоже
какие нибудь бандиты? Вот и подстраховались. Если завтра ни кто из нас не вернётся, оставшиеся,  пойдут дальше, искать свою долю
    - Утром мы решим этот вопрос.  Приведём сюда Ваших поселковых. А что с ним теперь будет?
    - С кем?
    - С посёлком.
    - Не знаю... -  Старик пожал плечами.  - Поселок. Поселок  был,  лучше и не хуже других. Заложили его еще во времена Демидова. Но, на нём лежит печать   проклятья, что ли.   Сперва то там  добывали руду, медную.Но потом ,  рядом с поселком, в ручье
стали находить крупинки золота. И началось.  Кто только не побывал там. Убийства   на этой почве продолжались аж до тридцать шестого году.  Но в тридцать шестом власти стали наводить порядок. Наводили жестко.  Добычу поставили под контроль государства.  Чуть что, ставили к стенке. И
к началу войны всё устаканилось.
    Нет. Тайком золотишко всё же добывали. Но чтобы убивать...  Да и сбывать его стало некуда и некому.  Срок за это грозил немалый.  Мы с  зятем,  с Васькой,  по молодости тоже баловались.  Так.  Ради спортивного антиресу, как теперь говорят.  После школы  Васька в Свердловск уехал, потом в
Какое-то училище на военного поступил. И пропал. Ни слуху, ни духу. А пот вдруг, когда все о нё м и думать забыли объявился И сразу к нам. Свататься на сестре Фросе. Детей у них долго не было. А когда потеряли всякую надежду,  родилась дочка, Лилей назвали. Весь поселок ходил смотреть. Экого чуда у нас еще не бывало что б в такие то года заводились дети.
     Вот из-за этой Лилии. Нет. Конечно не только из-за неё, Лилии, но и из-за неё тоже, мы и снялись с  родных мест.
    - А что так?  -  обронила Ветка.
    - А  иначе? - Вопросом на вопрос ответил старик. -  Иначе ни как.  Лет  десять назад  весь наш посёлок  и два других  таких же оказались в собственности  у сына  известного депутата Госдумы  **.
    Мы, по началу, обрадовались. Даже голосовали за него в   Думу. Областную.
    Думали,  теперь-то всё  наладится.  Снова заработают  школа медпункт, почта и магазин.
    А  и взаправду.  Дорогу отсыпали  щебенкой, грейдером  разровняли,  а на въезде установили,
 что-то вроде блокпоста.  И без того плохая  связь с внешним миром  совсем   прекратилась.  В посёлке появились вооруженные люди. У  мужиков, если не успели припрятать,  оружие конфисковали. И у всех поголовно, паспорта.
    - Бежать не пробовали?  -   спросил Шамиль
    - Как не пробовали?  Пробовали. И бегали. Аж до Уфы и  дальше, почти до Москвы.  Да, что толку то?  Без денег, без документов...  Далеко ли убежишь?  Но
и с  документами...   Теперь отыскать человека, раз плюнуть.    А у них  и в Челябе и в Уфе, Перьми и Тюмени везде все схвачено. Куды ни беги, а все равно в их сеть попадёшь Рано или поздно беглецов ловили.  У них специальная команда для энтого  есть. Так и звалась "Охотники за рабами".
    Поймают, выпорют перед офисом, а потом либо в шурфы,  либо на ручьи,  на драгу за золотишком.
    - Прям крепостное право какое то. -   прошептала Ветка.
    - Нет, Ветта. Эта высшая стадия капитализма, когда собственностью становятся не только  фабрики и заводы,  леса и поля, но и люди.   
    - Но ведь, есть же, какие, ни какие, но законы.
    - Ты правильно сказала,   "ни какие", а всё потому, что право писать эти законы  мы передали тем  от кого и страдаем.   Неужели ты думаешь, они напишут
Закон, ущемляющий  их аппетиты? Вспомни, что на последней прямой линии с президентом, на
вопрос, когда умерят аппетиты наших богачей и топ менеджеров  он ответил, что этого  делать нельзя, а то они сбегут за границу.  А простому народу бежать
некуда
                *                *                *
           ...Доступны нам ныне вершины такие,
           Что прежде, сокрытые были в глухие
           Властей кабинеты...
           Теперь наша власть!!!
           Имеем патент мы, мошенничать, красть!
           Мы! Запросто можем, без лишних хлопот,
           "Свободную прессу" пустить в оборот.
           И будет, как белка крутится она
           И с нею, под дудочку нашу, - страна.
           Совет Федерации, Дума и Суд
           Под нас все законы в стране издают...
    Неужели ты думаешь, что вот эти люди, в ущерб себе любимым, пожертвуют хоть малой толикой ради ради других?  Да. Какие-то крохи с барского стола, покупая наши голоса  и нашу терпимость их пренебрежения нами, они нам пока еще кидают. При этом забирают кратно больше. Но только, пока. При этом, дразня, как буридановых ослов, обещанной морковкой, забирают гораздо больше.  Они лишают нас ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. Но, оставим лирику. Вернёмся к суровой прозе.
     Вениамин Андреевич, извините, что прервали Вас.. Продолжайте.   
    - Мы терпели.  По началу, работа нас не  обременяла.  - продолжил  тот  -  Чай, семь лет   как  наш  кирпичный заводик и прииск закрыли.
Мужики, кто запил, а кто и  груши околачивал. Народ в город побежал. А  там что ,  мёдом намазано? Вот и сидели у себя в посёлке. Ждали у моря погоды. И дождались.
       Эти, прихвостни хозяйские, под конец, совсем оборзели. Стали баб и девок  сильничать.  Бордель в бывшем клубе открыли.  Молодежь, видя, как  они весело живут, потянулась к ним.
    Мужики пробовали бунтовать.  Но бандиты  выловили троих, самых горластых и там же, у офиса  расстреляли,  предварительно  согнав  все население
посмотреть.    И пожаловаться  то, некому! Милиция,  теперь полиция - ест, пьёт с хозяйских рук и сама не против поучаствовать в их шабаше.  Одним словом -
ПОЛИЦАИ!
               
    А тут, в конце мая, начале  июня  приехал к нам и сам барин. Мы отрядили к нему делегацию,  во главе с Василём, что б они обсказали ему, что тут его нукеры
вытворяют. Делегацию он не принял.   Но Василя  попросил пройти в офис.
   Весь посёлок собрался тут же.   О чем они там говорили, не знаю.  Только  вышел Василь от тель  сам не свой.
    Все  последовали за ним.  Часа два, в доме была тишина. Потом из окна, выбив раму, прилетела табуретка, а за ней следом показалась яростное лицо
хозяина.
    - Чё  уставились!? -  Лицо исчезло в глубине дома.  А через минуту, другую
на пороге появился, взлохмаченный Василь с  Сайгаком в руках. -  Ну, стойте, стойте. Ждите  пока Вас самих не начнут в ж...  трахать.  А я пойду  убивать эту суку.
    Он сделал два шага и упал. Фельдшер сказал, что у него случился какой-то кризис.
    - Крис - поправила Ветка.
    - Во, во. Он самый. Кризис. -  отозвался старик
    - Неделю он лежал, недвижим с глазами на потолке.  Ни ел, ни пил. Всё покойную мою сестру, его жену,  Фросю звал и наказывал ей спрятать внучку  куда
подале.
    А куда там спрячешь?  Оно хош и тайга, да для знающего человека, что открытая книга.  А у этой банды таковые из  местных  отыскались.  Нас вонгнали не без их помощи.

    - Мммда! -  Вячеслав  стукнул культей по столу - Бывали хуже времена, но не было подлей.
         
    - Вот, вот. Подлее.  Когда Василь пришел в себя, то рассказал такое, что у мужиков, ни только волосы на голове дыбом встали, но шарики за ролики повыскакивали. 
     Оказывается, барин его и слушать не стал. Зато предложил ему, через две недели  на  озере истопить  к обеду  баньку.  Они с очень большими людьми из Москвы,  париться  будут. Но это бы полбеды.  Так эта сука строго настрого приказала чтобы прислуживали им в бане  девочки от  десяти до  пятнадцати лет.  Ни одна, ни две, а буквально все,  что  имеются в поселке. А  уж  они сами  выберут  кто из них будет им мил.  И что бы среди них была -  Голос старика задрожал, на глаза навернулись слёзы - Что бы там была наша внученька, Лилия. Ему де не терпится сорвать этот цветочек. Иначе, сожгут все село вместе жителями. А на их место  гастарбайтеров  привезут. Они ни такие привередливые.  И сожгли бы. Тем более, что в округе  установилась невиданная раньше засуха. Села горели как спички. "Если сгорит еще одно, ни кто и не заметит".
    В помещении установилась гробовая тишина. Только старик плакал как  ребёнок, не стесняясь своих слёз.
    - Я думал, девяностые кончились  -  разорвал тишину  Валид.
    - Судя по всему, девяностые прокладывали дорогу для таких  вот «слуг нарда». - сказа он. И  обращаясь к  Вениамину - Продолжайте если можете.
    - Конечно, конечно.  -  засуетился  тот  -  Эта весть  мгновенно облетела посёлок.  И скоро от  собравшихся в доме  Василя,  было ни продохнуть.
Он напоминал встревоженный улей.
    Три дня мужики думали, как им  быть и решили, лучше умереть  стоя, чем   жить  на четырёх маслах,  в ожидании,  кто и как еще тебя отымеет.
    Утром третьего дня  Василь встал с кровати, побрился, выпил крику простокваши с чернушкой и сказал, что знает место в соседней области, где их ни кто ни когда не найдет. Это, должно быть, давно  заброшенный,  такой же как  и  у нас по соседству,  военный городок  в  котором он когда то служил.  В городок этот есть  только две дороги. Одну знает местный лесник, через непроходимое болото. Другую, через горный кряж, он. Там можно будет отсидеться  столько время,  сколько понадобится.  Лесник,  если, еще жив   то  давно вышел на пенсию  и наверняка, покинул кордон возле городка.  А более, в такую  глухомань ни кто не пойдёт.
     Будем  жить там так как живут староверы. Вдали от цивилизации. Но, ЖИТЬ.  Труднодоступность станет нашей страховкой.
    И хотя план Василя понравился ни всем, но другие и этого не могли предложить. Приняли его.
    Дня за три до приезда высоких гостей, из посёлка стали исчезать многие
семьи. Бандитам было не до этого. Они уже  неделю праздновали  рождение двойни у
главаря.  Его жена вместе с  одним дитём сейчас здесь.  Второго тот, по пьянке,  упав с  дитем на руках, с крыльца, когда показывал братве,  придавил насмерть   и не заметил. Вот она и сбежала.  На коленьях ползла с дитём за нами  в  след,
умоляя, что б мы её взяли.  Бабы были против, но Василь сказал, что не гоже нам  уподобляться потерявшим всё человеческое бандитам.  Тем более, что она знала про наше приготовление  к побегу и не выдала.  Взяли.  А  куда ж мы денемся?
Чай люди, не изверги какие нибудь.
    Старик снова заплакал.
                *             *             *
                «Для общества бунт — вещь не менее   
                полезная, чем гроза для природы…       
                Это лекарство, необходимое для   
                здоровья правительства».             
                Томас Джефферсон
    В тот день,  вопреки прогнозу, обещавшему плюс тридцать, впервые за  последние три недели, с утра было пасмурно. На землю опустился густой туман.
    Банька была протоплена и ждала гостей, и они не заставили себя долго ждать.
     Туманный полог выплюнул нп пригорок сперва один черный джип, за ним еще один.
    Из первого вышли барин с   толстопузым  патлатым мужчиной  маленького роста  и  заштукатуреная до безобразности мужеподобная женщина с надутыми
губами. Из второй четверо, еще не протрезвевших, после вчерашнего, бандита.
    Остановились возле баньки, заглянули и никого не обнаружив, пошли во времянку.
    Барин с гостями  и двое бандитов  зашли внутрь.  После чего  из тумана вынырнули  возглавляемые  Василём мужики и разоружив ничего не понимающих двоих оставшихся на улице   бандюганов,  вошли следом.  Там не всё  было так гладко. У дамочки оказался с собой   в сумочке  стечкин и  она неприминула им воспользоваться,  убив наповал одного из мужиков.
    В общем,  связали мы всю эту нечисть   и  погнали  пешком  вглубь  леса, где, в оговорённом месте уже собрались все  кто  хотел уйти.
    Убитого похоронили там же на поляне.  Это был мой младший брат  Савелий.

    Барина с гостем и  главным бандюганом  отдали на суд разъяренным  женщинам. Не хотел бы я ни кому другому  такой смертушки.  Нет. Их не били.  Не резали на лоскуты. Их раздели , после чего, надёжно связанных, уложили в  большой почти двух метровый,  разворошенный для верности, муравейник и облили подслащенной водой из лейки.

    Их вопли  недолго  разрывали тишину сухого соснового бора.
    Бандюганов  разливом поменьше,  оскобили  и  оставили  лежать на поляне.
    А вот с женщиной вышла заминка.  Хоть она и убила одного из нас,  моего брата, но всё же, это была женщина Не у  кого не поднималась  на неё рука.  И
у братовой  жены и  у меня тоже. Правда, кто-то всё же изловчился попортить ей витрину , навесив  фонарей и разбить нос. Но когда это случилось, до поляны или уже там, не знаю. Возможно, когда разоружали.
    Отвели её обратно, во времянку. Связали и оставили.  Когда нибудь бандиты в посёлке  хватятся хозяина и своего главаря, пошлют кого нибудь на поиски.

    Старик допил из стакана оставшуюся воду  и продолжил.
    - Мы понимали, что нам надо уйти как можно дальше.
       Первое время очень нам помогли джипы. К вечеру,  заброшенными грунтовками,  несколькими рейсами, мы вывезли всех  до шоссейки на Свердловск  Надеясь что нас еще не объявили в розыск  запылив до нечитабельности номера, на  ближайшей АЗС, на деньги изъятые у бандитов заполнили до отказа баки и прикупили еще три канистры бензина.
      И хотя все были уставшие, решили не ждать утра  а пересечь город как можно быстрее, что учитывая  то, что больше  двенадцати-пятнадцати человек за раз нам было не вывести. Заняло почти всю ночь.
      Вырвавшись из города,   мы свернули на грунтовку, которая привела нас к какому то заброшенному пионерлагерю,  где мы и провели сутки.
       Днем, в разграбленном гараже лагеря обнаружили несколько  банок  эмалевых красок. Перекрасили на два раза один из наших джипов. Второй красить не стали побоялись, что  не хватит краски.  Подождали, когда высохнет краска и поехали обратно. Ночевали, спрятавшись сами и спрятав машины в лесу возле шоссе.    Днём мы ехали, ночью спали.
    - А что, в посёлке ни у кого не было машин? - спросил Валид
    - Ну почему ж не были? Были. Машины были. Бензина не было. Они ж нас  за пределы посёлка не выпускали. А в посёлке заправляться было негде.

    Утром, третьего или четвёртого дня, Василь, прежде чем  повести нас к  шоссе, как и в предыдущие дни, отправил туда двух мальцов на разведку. Вернувшись, те рассказали, что  видели машину ДПС, в которой,  рядом с водителем сидел мужчина очень похожий на нашего поселкового стукача  по прозвищу
Свистулькин. Его жена с восьмилетней дочуркой Натахой  была среди нас.
    Машина ехала медленно.  А возле кустов, где спрятались мальцы,  вообще остановилась и те слышали,  как водитель переговаривался с кем-то  по рации.
    - Двадцатый!  Двадцатый! -  вызывали на другом конце  -  Что у Вас?
    - Дохлый номер!  -  отвечал водила -  Чего им
сюда-то лезть?  Я бы на их месте  в Свердловск рванул.  Там затеряться легче.  А сюда, в глухомань, в чужую область, где каждая вош на виду. Это надо быть круглым идиотом или сумасшедшим. Тем более,  на таких приметных машинах, ни не местные давно б уж где нибудь засветились.. Кто их тут ждет?
    - Ладно. Хорош гундеть.  -   оборвали водилу на другом конце. -  Наше дело служба. Приказали, исполняем. Ну, до связи.         
    - И где твоя  хваленая чуйка, следопыт сраный?  -  вылезая из машины, произнес водила.
    - Да тут они, тут! - засуетился Свистулькин  -  Не могли они на двух джипах  уехать далеко. Бензина не хватит.   И в Свердловск они не поедут. Там камеры
кругом по трассе. На запад все дороги перекрыты уже неделю как. Ищут террористов. Остается Тюмень и эта на  Челябу.
    Водила справил малую нужду чуть ли не на мальцов. сел в машину
     - Как же они на двух джипарях добрались до нас?  - усаживаясь за баранку, ворчал  он.
  После чего,  так же неторопливо как и приехали, они поехали дальше.
   
    Их искали.
   
    Все ждали, что скажет Василь.  А он молчал.  Прошло часа три. Они  оставались всё на той же поляне. Послышался рокот вертолёта.  Василь
распорядился всем спрятаться в чащобе и не двигаться. Вертолёт летел хоть и низко,  но  в стороне.   
    Когда шум моторов  затих, Василь поделился с ними принятым решением.
     Оно состояло в том, что все они, соблюдая  меры предосторожности,  остаются здесь.  Костров не жгут, а если будет в том надобность, то  так чтоб со стороны
не было видно огня и дыма. Да что б ветер дул от дороги.    Впрочем, мужики, среди которых были бывалые таёжники и старатели и сами всё знали.
    Он  же,  с добровольцем  перегонят джипы  в другой район, в сторону Перьми где и спрячут с
таким расчётом,  что их вскоре и обнаружат.  В одной из машин  они оставят план-схему побега прорисованую  Василём от руки.   Ну скажем до Кунгура или еще куда подальше. Да не одну а две, три все в том же направлении.
     Вернуться он обещал к  утру третьего дня.
     Если у них получится, то  у нас всех появится шанс выжить.
     Если нет значит не судьба на воле жить.  Но в покое их не оставят. По любому. Тут и к бабке не ходи.

    И снова не все были согласны ним. Но больше всего люди боялись  потерять  самого Василя. Многие плакали  и крестились когда он вместе с молодым
пареньком  выкатили на шоссе и поехали в пыльных джипах с почти не читаемыми
номерами в противоположном их цели направлении.
               
    Помимо наших унылых ожиданий, вернулись они в тот же вечер.  Оба  с  огромными рюкзаками набитыми  дешевыми  бич пакетами  и солью.
    Василь рассказал, что проехали  всего-то  ни чего. Каких-то километров восемьдесят. Может чуть больше, как  его шедший впереди  джип напоролся на ленту принудительной остановки. Шедший сзади тоже  остановился.
    На  дорогу вышли вооруженные люди в штатском. Обе машины обыскали.
    Старший, внимательно осмотрел их и небрежно махнул рукой  -  Ни то и ни те.  -  и обращаясь к Василю добавил - Извини брат. Но Вы нас видели. Сможете опознать.  Так что... - и своим -  В  лесок и прикопайте.   
    Но тут  один из его команды стал что то ему говорить.
    - Не может быть!  -  Сказал старший.
    - На!  Посмотри!   -   Говоривший вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок  и протянул главному.  Тот развернул. Заглянул. Потом
посмотрел на Василя. Потом снова в листок  и опять на Василя.  Полез в карман,  достал очки и снова  на  листок, на Василя.
    - Не может быть!  Ты Василий  Григорьевич Русанов?
    - Допустим.  А тебе то что?
    - Так вот ты какой,  Русанов. Звезда российского телеэкрана  и  Робин Гуд.  Я думал  ты помоложе  будешь,  да поздоровей. А  ты...  Хотя дорогой. Ну просто,  о-о-очень дорогой!  На почитай, что о тебе пишут.
    Василь взял листок, где было его фото, под которым краткая аннотация всех наших похождений  за последнее время.-  Создание крупной преступной группировки. Зверская расправа с  сыном депутата госдумы,  депутатом  областной думы  и прочие и прочие,  и его  другом,   промышленником и
предпринимателем, а так же попечителем  многих детских домов,  крупным меценатом, господином ***
из столицы...  Кроме того, мы оказывается, избили и  изнасиловали известную правозащитницу и  литературоведа, организатора фонда Европейских ценностей, инициатора  ювенального законодательства  и и еще  много чего такого мадам ***.
     Да Вы наверное сами все знаете. Дебилизатор   каждый день и не один  раз на дню об этом долдонит.      
    - У нас тут нет телевидения. -  Сказала Анна
    - И радио тоже  нет  - опередил старика  Шамиль.
    - Да-а. - не то утвердительно, не то отрицательно произнёс старик.  Ноэто же хорошо!
    - Чего же тут хорошего?  -  спросил он.
    - А то!  Это значит, что мы дошли туда куда надо!  Теперь надо остальных сюда  привести  -  Засуетился он  -  Не ровен час  зыряновские  до них доберутся.
    - Мы этой дороги на знаем.  -  сказал он.  -  Да и если б знали... Нужен человек из Вас, чтоб не напугать... А Вы откуда про зыряновских знаете. 
    - Так. Василь пока был в сознании, рассказал.
 А к нашим, так я и пойду. -  встрепенулся старичок.
    - Об этом я и хотел Вас попросить. Но не сегодня. Скоро начнет
темнеть.  Пойдём с первыми петухами.
    - У Вас и петухи есть!?   -  удивился старичок.
    - У нас как в той Греции, есть всё. Ну, или почти всё.  Да Вы не волнуйтесь. Рассказывайте дальше.


    Старик налил еще воды, отхлебнул и продолжил
    - За местонахождение каждого из нас -  он обвёл всех присутствующих
испытующим взглядом и повторил по слогам -  ЗА КАЖ-ДО-ГО из нас,  даже за ребёнка, правительство РФ назначило вознаграждение аж, Вы не поверите, в миллион рублей, а за Василя, -  тут он снова обвёл нас взглядом. -  За Василя - пять!  - и после паузы добавил - Пять миллионов в долларах.  Да  миллион в евро добавил фонд этой дамочки.
    Мы переглянулись.
    Старик поймал наши взгляды и как то поник весь  сжавшись.  -  Что я наделал?  -  снова заплакал он.
    - Что ж Вы плачете? Ни кто тут не собирается Вас  выдавать. -   обняла его за плечи Ветка.
    - Правда, правда. -  Подтвердил  он. -   Мы, в некотором роде, сами изгои.  Дальше то, что было?
    - Дальше?  Старшой отпустил  Василя добровольцем.
       Более того. Он  взялся перегнать  джипы в  другой район и оставить их там.  А Василю закупил в
ближайшем поселке  бичпакеты,  в качестве спонсорской помощи  и довез  его туда
куда он сказал.  То есть, к нам.
    - Что, вот так вот, взял и отпустил?  -  спросил Шамиль.
    - Да нет. Не просто так.  У него в соседнем с нашим посёлке,  кстати,  тоже бывшая вотчина барина, живёт дружбан.   Служили вместе.
     Когда по ящику рассказали про нас, кто мы и какие мы ужасные, он не поверил и связался с  ним.  Тот  и рассказал ему всю правду.  Главный был   шокирован.
    - Ну и кто тут большие бандиты? - возмущался он - Мы или  Правительство вместе со всеми этими "Слугами народа"? Если б,  мне  предложили подобное, я бы наверное тоже, что то в этом роде предпринял. Уважаю.
    Вот так  мы  выиграли еще два спокойных дня пути.  Шли  не заходя
в посёлки и деревни. За день делали километров двадцать.  Пока не
дошли до той узкоколейки.
    Мы, вынуждены были зайти на тот, толи разъезд,  полустанок. У женщин кормящих грудью, пропало молоко.
     - Зашли, а  там  Свистулькин  с   бандитами из посёлка. Ну и нюх у паразита.  Мы конечно как увидели его сразу  побежали  в лес.  В панике, потеряли  и бич пакеты.
    Пятнадцать мужиков полегло, прикрывая наш отход. Василь словил пулю в ногу. Ели вытащили его оттуда.
    И наверняка бы все там полегли.  Но случилось нечто невероятное.
    - Что??? –
    - Была ночь. Мы переходили русло пересохшей речушки. когда за нашими
спинами послышался собачий лай. Мы сбились в кучу и  ждали смерти. И  в это
время разразилась гроза. Да такая, какой я  отродясь  не видел. На нашем берегу не выпало ни капли дождя, а на ихнем стояла сплошная стена воды. Беспрерывно грохотали раскаты грома каких мы и не знали и ни слыхивали. А молнии не затухали не на мгновения.  Нас  охватило оцепенение.
     Когда мы пришли в себя, гроза кончилась. Речушка наполнилась водой.  На том берегу было тихо.  Мы ждали погони, но её не было.
      Василь послал двоих хлопцев  посмотреть что там, да как?  Ребята переплыли   на  тот берег и скрылись среди деревьев. Вскоре они вернулись и сказали что в лесу  ни кого нет. Тогда Василь послал другую пару, но и та вернулась ни с чем.
      Мы   простояли у той речки целый день. Не знаю почему, но впервые нас покинуло чувство погони. Фельдшер  с ветеринаром пробовали вытащить из Василя пулю, да  только измучили его.
    На следующий день мы вышли к  высокому,  с вертикальными склонами,  горному хребту и там  наткнулись уже на других бандитов, зыряновских.
      Хорошо, их было немного.  Мы потеряли еще троих, а Василь  поймал вторую пулю.
    Толи от того, что это было давно, толи от потери крови, но Василь не находил или  не узнавал   места со  спасительной расщелиной. Три дня сторожась от бандитов, мы носили его вдоль хребта взад и в перёд.  Понимали, что рано или поздно зыряновские, как назвал их Василь,  нас найдут. Отбиваться от них у нас не было не чем. Да и сил тоже.  Все надежды были на то что мы все же найдём проход. А еще, что охрана лагеря найдет бандитов раньше чем они нас.
    Василь всё чаще и чаще впадал в забытьё. Мы начинали терять надежду
    Мы шли вдоль гряды, буквально ощупывая её и глазами и руками, но расщелина не хотела быть обнаруженной.
    Когда мы  решили пройти вдоль гряды в последний раз. И прошли бы мимо, если бы не  случайность.  Как вы уже знаете, с нами были не только взрослые, но и дети. Они  искали путь спасения наравне со взрослыми. Каким бы серьёзным ни было  наше
положение, но дети всё равно есть дети.
    У одной из осыпей, порыв ветра  сорвал с головы мальчугана панамку. Мальчик кинулся по осыпи  вверх за ней.
     Оба, и панама и  ребенок добрались до середины
осыпи и ...  Как в воду канули.  Обеспокоенные мы взобрались  следом и увидели,
что осыпь там не  начиналась как нам казалось с низу, а по крутой дуге поднималась еще выше, как бы обвивая одну из скал, и прячась за ней.  Панаму мальчугана втянуло туда как в аэродинамическую трубу.
    Так, благодаря случайности, мы нашли проход к Вам.
      Мы не знали, что и кто нас  ждёт здесь. Но и терять нам уже было нечего.  Кидаться всем сразу в неизвестность? Может и надо…  После недолгих споров отобрали первую группу, выделили два из пяти имеющихся автомата, берданка у меня своя и отправили на разведку.

    Первоначально, брать Василя с собой мы не хотели. Но он очнулся,  выслушал всё  и настоял что бы  взяли.  Перечить ни кто не стал, тем более что
он снова потерял сознание.  Нам помогли поднять его до вершины и вот  мы здесь.

    Следующая неделя ушла на приведение в порядок новых граждан Гарнизона.
    Провели перепись  среди вновь прибывших  которых было,  двести сорок один человек.  Из которых мужчин пятьдесят шесть, женщин  сто одна,  остальные дети.
    Наличие  такого довеска к уже имеющемуся числу детей разного полу и возраста  говорило о необходимости вдохнуть полнокровную  жизнь  в детский учебный комплекс,  куда  входили  спортивно-игровые площадки, ясли, садики, блок дошкольного образования и столовая с медпунктом..  Все это нуждалось ни только в качественной расконсервации технических сетей и помещений, оборудования и косметическом ремонте Но и в подборе квалифицированного персонале.
    С детьми школьных возрастов  и старше было проще.  Все они поступали в  ведение капитана Корнеева, где, помимо военных и военно -прикладных наук действовала общеобразовательной   школы, включающей в себя некоторые элементы  технического обучения.


                ГЛАВА  XVI.

                "Редко где на нашей планете встречаются   
                сразу   горы, озеро в этих горах, а вокруг   
                хвойный лес.   Одно из таких удивительных 
                мест находится на  Южном Урале – это 
                озеро Тургояк".
               
                "Немало загадок хранит в себе не только
                само озеро,   но и остров Веры, названный 
                так по имени отшельницы,   жившей здесь в   
                19 веке и возведенной местными
                староверами ещё при жизни в ранг святой".

                "Остров полон чудес и паранормальных
                явлений:    каждый, кто здесь побывал,
                испытал это на себе.
                Да и мало ли чего можно ожидать на стыке
               двух    древних континентов — Европы и
                Азии, на шве,  пропускающем дыхание
                земли".
                https://enigmatic-
                past.livejournal.com/44153.html
      Чем стремительной росло народонаселение, тем громадней становилась
лавина проблем. Одной из самых главных стала проблема с питанием. Волевым решением, Анна урезала отпуск некоторых продуктов для пищеблока. На его вопрос  "Почему? Зачем?" Она доходчиво объяснила, что запасы не безграничны и они с
Серафимой, в отличии от многих других, заглядывают в день завтрашний.
    - Ну и что  Вы там  видите?  - спросил он.
    - Голод, мой дорогой. Голод. Что  это сулит? Догадайся сам.  Если сейчас не  позаботится о посадочном  материале, весной сеять будет  нечего. А значит  и есть. Боюсь начнется брожение умов, Начнут по тихоньку приворовывать. Делать схроны.  Нам что продотряды создавать?
    - Причём тут Ваше секвестрование продуктов  сегодня?
    - Из чего еще прикажешь брать посадочный  материал? У нас нет другого семенного фонда кроме того который мы проедаем сейчас. Еще неизвестно, взойдет ли то, что мы с Серафимой потихоньку
откладываем.  Я слыхала, что прежде чем запустить крупы в торговлю их чем-то обрабатывают или пропаривают.
    Это было уже серьёзно.   Он  решил собрать открытый Совет  на который смог бы  придти, выступить и предложить свое видение разрешения возникшей угрозы  любой гражданин Гарнизона.
     Люди должны знать правду.
     Этим, своим соображением он и поделился с друзьями детства.
      - Тогда, нам нужно вводить институт этого самого – гражданства.  -  Сделал свой  вывод Толян. А это будет ни так просто сделать. Мы не знаем сколь далеко смог слить существовавший мир ливень? 
     Но рассказать людям о нависшей над ними  угрозе надо.
      - Согласен! Поддержал его Валид. Зная всё они ни смогут обвинять тебя и нас  в каком либ умысле.
     Главное для нас – это удержать ситуацию под контролем, что не возможно ни только, без отсутствии информации, но и без жесткого управления и контроля. До сих пор, на территории Гарнизона необходимости в этом не было. Но теперь, когда нас стало вдвое больше прежнего...
      - Не будем торопиться. Повременим с этим до возвращения Кадета. – подвела итог Баушка. – Но думать в этом направлении надо.
             
     Вечером  ему доложили, что через КПП прошел  Кадет. И прошел не один.   
     Среди тех кого он привёл с собой выделялись трое в, хоть и потрепанной,  но дорогой  туристической экипировки  иностранного производства.
     С первых минут нахождения на  территории городка  они повели себя как  хозяева, требуя
"должного" уважения и  внимания, На что, дежуривший на КПП наряд курсантов, во главе с сержантом   Никипейло, ни мало не стесняясь, заставили их раздеться для санитарного осмотра  и принятия душа,  в порядке живой очереди.  А для
разоружения  добрых молодцев  из их охраны, был вызван дополнительный, хорошо вооруженный  наряд курсантов.   
    После санобработки и медосмотра, "хозяева жизни" отказались от предложенных им рубашек и кальсон и потребовали цивильное белье  и одежду.  Им не понравилось, что кормили их тем же, чем и других.
     Кончилось всё тем, что их бесцеремонно, при помощи оплеух и подзатыльников, сопроводили на  скучающую  еще со времён, когда здесь хозяйничали
военные,  гауптвахту.  Вскоре, там же оказалась и  большая часть их охраны.  Этим не понравилось гостиничное обслуживание. Границы их праведного возмущения не знали предела. Им не давали спиртное. Даже за доллары. Не предоставляли девочек снять стресс.
    Утром, во время завтрака в столовой,  Кадет рассказал  ему о своей одиссеи.
    В посёлке цыганские хлопцы оседлали ему лошадь.
     Как он и предполагал сразу, ни дорог, ни знакомых ориентиров он не находил и двигался исключительно по карте, компасу и интуиции. Когда он прибыл в точку назначения, то совсем не удивился, тому что там не было ни домов, ни заводов, ни плотин.   И вообще, ни каких следов человеческой деятельности.
    Отдохнув и перекусив, напоил кобылу,  отправился в обратный путь, но не  тем  маршрутом каким он туда  приехал, а по противоположному   берегу  озера Тургояк.
    Первоначально он и думать не мог про это, но теперь какая то неодолимая сила влекла его туда. Удивительно.  Повсюду, где он проехал и прошел
в последние дни, его сопровождали следы дождя, если не сказать больше, ливня.
Но озеро он нашел значительно обмелевшим.  Вскоре, на кромке берега  он заметил костры и  штук пять или шесть палаток. Они стояли  напротив острова Веры.
    Оставив в кустах лошадь,  он, стараясь не привлекать внимания,  подобрался поближе и стал наблюдать.   Ни чего интересного не происходило, до той поры  пока с острова вброд  не  пришел человек, держащий  в руках  куртку. К куртке подскочил  смуглый человеке с бычьей шеей. Одной рукой схватив куртку, а другой  оттолкнул  пытавшегося
Что-то говорить принёсшего ее,  да так, что последний
упал на усыпанный мелкой галькой берег. Бык же лихорадочно стал шарить по карманам и не обнаружив искомого, подошел к лежащему  и стал ему что то
выговаривать. Тот покорно кивал головой, встал, повернулся и опять пошел к
острову.            
    - Майор Корнеев? - как выстрел раздалось у него за спиной. Голос был знакомый - Не оборачивайтесь, майор.
    - Старший лейтенант Артамонов? Ты то как тут оказался?
    - Тот же вопрос  интересует меня. При всём моём уважении...  За кем из моих попутчиков Вы подрядились следить?
    - А с чего ты взял, что я за кем-то слежу?  Да  если и так, то это входит в круг моих обязанностей. Следить за каждым кто входит в лес. Тем более,
на острове  Веры.  Это  историко-археологический памятник, пока еще ни кем ни приватизированный, следовательно,  охраняемый государством. И, я давно не майор, а простой лесничий, или как теперь говорят,
егерь, о чём и документик имеется. Следить, за всем, что здесь  происходит,  моя прямая обязанность.  В том числе и за тобой.
    - Вы? За мной?  А не объясните ли  мне, почему же  тогда Вы у меня  на мушке, а не наоборот?
    - Эх! Старлей.  Ты забыл, чему я Вас учил?  Не вставая с корточек, сказал я,  и резко развернувшись
 на месте, выкинутой вперёд ногой  подсёк  стоящего за моей спиной Артамонова.  -   Не всегда - поднимая с земли выпавший из его рук пистолет, заключил я - наличие оружия говорит о превосходстве.  В  чём ты, надеюсь, лишний раз убедился?
    - Да, уж. Мастерство не пропьёшь.  Ловко Вы меня. - отряхиваясь  согласился он. - Только я тоже, не старлей.
    - А кто, майор,  полковник? По службе или по выслуге?
    - Я как и Вы, на гражданке.  Списали, как и Вас, по ранению. А вернее сказать, "ушли".
    - Откуда знаешь, что меня по ранению? А тебя значит "ушли"? Вот так.  С правом  ношения оружия?  Темнишь  ты  что то. Ой темнишь. Ну да ладно, не моё
это дело.
    - Так, земля слухом полнится. Оружие, по закону. Я теперь вроде как "тушкоохранитель".
    - Как, как? - рассмеялся я - "тушкоохранитель" говоришь. Что то вроде тушканчиков? Судя по тому, что я вижу, уж больно они агрессивные у  тебя.
    - Ну да. Берегу  тушки,  "достойнейших" людей России. Таких как вон тот,  которого Вы разглядывали.
    - А кто это? Не знаю.
    - Мой новый хозяин. Ну как же?  Да его недавно  по ящику  показывали. Вручали государственную награду.  Кажется Андрея Первозванного вручили.
    -  Уж куда мне знать их?  Тем более, что в последний раз я слушал дебилизатор, дай бог памяти, лет пять тому. Нет у меня  телевизора. Да и не к чему.  Меня этот продажный мир,  девизом которого значится "трахни ближнего, ибо дальний трахнет тебя", не волнует. Меньше знаешь – крепче спишь.   
    - Так то, оно так.  Но когда жена и дети каждый день только и знают, что "папа купи то, папа купи это",  "мы уже пять лет ни куда ни выезжали,
а вот подруги...",  а еще кредиты как неподъемные гири. И слушать будешь, и служить, и прислуживать. Себе противен станешь, но будешь.
    - Ты что? Женился? Ни на лаборантке ли? Той,  с соломенными волосами, кажется Веркой звали? И дети...
     -Я? Нет. Бог миловал. Другие женились. А я  с этого выводы сделал.
     - Ну и какие? Делись.
     - А такие, что нынешним бабам мужики, особенно нашего ремесла не особо то и нужны. Наши деньги и ласки еще куда ни шло, а сами мы - это всего лишь,
приложения. И не дай Бог занемочь или потерять источник доходов. Она ж зараза мужиков меняла как перчатки. Восемь раз замуж выскакивала. А изменяла…   сама поди сбилась со счёту, сколько раз.
     Их чувства, как миражи в пустыне. Да Вы наверное, ни хуже меня знаете?
    - Ну и ладно. Проехали.  Чем же знаменита твоя "тушка"?  Она что, теорему Ферма решила?  Или, может быть нашла  способ как сделать счастливым и богатым каждого жителя страны? Ну, если не счастливым, то хотя бы не голодным?
   - Нет. Моя тушка на такое не способна. Она, скорее плодит ряды бедных и сирых. Моя тушка входит в руководство большой торгово-закупочной сети,опоясавшей всю страну как спрут.
    -  Кончилось её время.
    - Что Вы такое говорите? Вы пришли сюда убивать его?
    - Не пори чепухи, старлей. Хотя. При необходимости, рука бы не дрогнула.
    - Тогда.  Что значит, кончилось?
    - А то и значит. Кончилось, значит кончилось. И не только для него. Для
всех кто выжил. В том числе и для нас с тобой
    - Не понимаю.
    - А чего тут понимать? Старый мир умер. Не знаю, что тут у Вас случилось, из-за чего и почему? Но знаю точно. Писец подкрался незаметно.
    И без того вытянутое лицо Артамонова, вытянулось еще больше.
    - Вы. Это. Правда?
    - Не. Я так шуткую. Вы как сюда попали?
    - Приплыли, с ночевкой, на тримаране. Они его  на три дня сняли.
    - Когда?
    - Что, когда? Когда приплыли? Так в аккурат,  на Ваш день рождения.
    - Что, запомнил?
    - Еще бы! Я ж тогда, в первый раз в жизни по настоящему трухнул. Шутка ли. Две пули словил. Да еще в окружении. Спасибо, что вынесли. А ведь, могли и не ходить с нами. Праздновать себе спокойненько свою днюху.  Ни кто б Вас не осудил.
    - Ладно. Проехали. Так, зачем Вы сюда приплыли?
    - У богатых  своя придурь.  Эти на всю голову больны эзотерикой. Приехали подзарядится и, если повезёт отыскать клад.
    - Какой ещё клад?
    - Да хрен его знает. Какие-то бочонки с золотом.
    - С чего бы, гости понаехали? Золото?  Откуда?
    - Не знаю. Они там  еще,  что то про Пугачёва  говорили.
    - Бог в помощь.  Вы  уже  давно  должны были вернуться.  Почему застряли?  Нашли чего?
    - Дырку от бублика нашли. Тут такое произошло. Кому рассказать – не поверят.  Ни до золота было.
    - А что так?
    - Понимаете. В ночь на двадцать второе налетел ветер. Сорвал палатки и началось. Гремело и сверкало, наверное не хуже чем в ночь  штурма  рейсстага. Разве, что снаряды не рвались. Мы похватали, что могли и спрятались в дольмене монахини Веры. Небо разверзлось страшным ливнем. Метрах в пяти, восьми от входа вода лилась сплошным потоком  словно Ниагара какая    Кое-как, мы дождались рассвета. Тримарана не было. Айфоны не работали. Зато остров, по утверждению  команды  с тримарана и местного гида, миловидной девочки подростка, приподнялся над уровнем озера на метр, полтора, превратившись
в  полуостров.  В последующие дни он, медленно, но уверено возвращается в прежнее  положение.
    На всякий случай они покинули остров. Благо ветер развесил наши палатки на прибрежных деревьях и разметал вещи по  побережью. Что смогли, собрали и стали ждать спасателей.  Не может быть что б хозяева тримарана, не хватились  своей собственности...  Частник, он и за меньшее готов удавится.
   - Не дождётесь.
   - Почему?
   - Я ж тебе говорил - мир, каким мы его помним больше не существует. Не кому Вашим "тушканчикам" её оказывать. Разве, что только нам. Миасса больше не  существует. Я только что  оттуда. От города ни чего не осталось как будто и ни когда не было. Только река  и лес. И ни одной живой души.  Поо всей видимости  и Свердловска с Москвой то же, не существует.
    Я вкратце изложил, растерявшемуся Артамонову свою версию конца света.
    Минут десять старлей беззвучно шевелил губами, а потом сказал
    - Ни верю!  Если б  поток смыл все живое...
    - И не живое, тоже. И ни всё. Вон птахи разные поют и щебечут. Муравьи ползают.  Живность разная бегает.  Так, что ни всё и не везде. Кое-что,
Кое-где сохранилось. Вот Вы, к примеру - Уцелели?!
    - Мы??? Кажись, да.
    А вон рыба играет. Тут вот лось  прошел. Интересно, откуда тут сохатый.  Их в
этих краях давно не наблюдалось. Мы с тобой, сидим, беседуем.
   - По-Вашему, ливень был не только здесь, Но и по всей земле?
    - За всю землю – не знаю. Я не  Бог. Но по тому, как резко оборвались все доступные нам средства связи - Урал с Москвой однозначно.
    Пойдём к твоим "тушканчикам", поговорим за жизнь.
    Нет. Если хотят пусть ждут спасателей. Хотят, идут со мной.  Сидеть тут с Вами я не могу. Меня люди ждут. Мы сами в непонятках.  Я на разведку в Миасс  ходил. Но его нет.  Вы первые люди,  которых я вижу после ливня.

     Меня  выслушали, не перебивая, и ни о чём не спрашивая. Молча, и как то обреченно, приняли  предложение пойти со мной, и стали собираться в дорогу.
    Сборы были не долги. Через час жиденькая цепь, в количестве двадцати
шести человек, двинулась в след за мной. Через пару часов "боров"
заканючил, прося у меня лошадь, в чём получил отказ. Тогда он стал всячески тормозить движение,  ссылаясь на то, что у него сердечная недостаточность, что тут же было опровергнуто тем самым человечком, который приносил ему куртку.
    На третьи сутки, усталые и голодные мы вышли к поселку. Сразу, вести их еле держащихся на ногах, голодных и испуганных через болото я не стал. Дал сутки на отдых, а сам с Артамоновым  нарубили для всех шесты.
    Утром, промыв желудок кипятком, тронулись в путь. Лошадь  оставил в знакомой  ей обстановке, на хоздворе  цыган.
    - Намучился я с ними. Особенно с этими "хозяевами жизни"  Ты всё же приставь, кого нибудь приглядывать за ними. Чую, наглотаемся мы.
    - А раз чуешь, зачем вел?
    - Я что, зверь? Бросать  живых людей на верную смерть.
    - Но и у нас здесь нянькаться с ними некому. В общем, отдыхай, приводи себя в порядок. Твоя  Шахерезада тут вся извелась.  Вечером собираем Совет.
      Я не понял, с каких это пор я должен отдавать приказы твоим Гаврикам?
     - А кто еще то?  Мы тебе доверяем. Я и своим сорванцам велел слушаться тебя так же беспрекословно, как слушаюсь сам.
     - Так уж и беспрекословно? Когда это ты меня слушал?
     - А кто отправил меня в Миасс? Молчишь. То-то же. Мои все вернулись?
     - Все, кроме Маргариты.
     - Вот шельма! Я так и знал. Если не вернеться в течении, недели, другой, значит ушла в Непряхино. К родным. Придется искать.
     - Вот видишь. Они тебя-то не особо слушают, а я для них вообще пустое место.
     - Марго, это особый случай. Как нибудь позже я тебе расскажу. А сейчас, дозволь пойти домой, а то голова мягкая. Кружится.
      - Да. Конечно. Иди Отдыхай до вечера. Вечером собираем Совет..

    Потом он вызвал, со вчерашнего дня, появившегося перед кабинетом где он работал,  дежурного  и попросил того найти прапорщика Никипейло,
которому поручил составить список вновь прибывших с  военно гражданскими
специальностями.
    Тот, сияя как медный таз, положил перед ним листок бумаги
    - Уже.
    - Что, уже?
    - Написал еще вчера, когда  принимал  их.
    - Что хорошего скажешь?
    - Мало  хорошего. Ни чего-то они не умеют. Только деньги выколачивать  да  машины водить.  Одним словом, коллекторы.
    - Что, все?
    - Нет, но  пятеро точно.
    - Откуда знаешь.
    - Так я их в компьютер внес. Ну и когда опрашивал, делал вид, что сверяю всё с базами данных. Врать не было смысла.
    - А на самом деле?
    - Какие базы данных без интернета?
    - Ну, ты и жук! Но всё равно - молодец! А свою базу данных можешь  сделать?
    - Наверное, нет. Тут программист нужен. Но, в третьем взводе есть пацан
который сделает ее на раз.  Он же хакер.
    - Хорошо. Можешь быть свободен. И пригласи этого хакера ко мне.
    - Есть, пригласить хакера! -козырнул Никипейло и скрылся за дверью
В дверь робко постучали.
     - Войдите, отозвался он.
    В кабинет проскользнула тоненькая фигурка      
    - Курсант Самарин по Вашему приказанию прибыл - звонко представилась фигурка.
    - Я? Приказал? Это когда же?  Тебе сколько лет, мальчик? Кто ты?               
    -  Курсант Самарин, Одиннадцать лет, хакер. Меня сержант Никипейло к Вам отправил.
     - Так ты значит хакер.
     - Хакер. Только я уже давно ни чего не взламываю и ни куда ни лезу.          
     - Ты, что? И программу можешь написать?
     - Смотря какую и для чего.
     - Скажим, так. По учету материально технических ценностей?
     - Такую я уже писал для Акбашевых. А кому еще то надо. Это как Бухгалтерия С1 8.2 Так она у меня есть на флешке. Официальная. Кому надо поставить?
     - А еще что у тебя есть?
     - Да много разного. Только здесь оно без надобности.
     - Что именно?
     -Различные программы. Есть диагностики. генераторы паролей. По дизайну. Много чего есть. Товарищ капитан много разных привозил, да от военных осталось
     - А базы данных? Есть?
     - Смотря какие. И для чего.
     - Скажем, по учету населения Гарнизона. Имя, фамилия, год рождения и так далее.
     - Состав семьи, где работал, кем работал? Надо? - Продолжил курсант.
     - Надо! как Анкету - откликнулся он. Это как анкета. Понятно?
     - Понятно. Сделаем. А когда надо?  Только пусть мне выдадут еще пару ноутбуков.
     - Когда сможешь. Тогда и придешь. Установишь. Покажешь как она работает. Договорились?
    - Так точно. Разрешите идти?
    -  Ступай.
    Он взял оставленный сержантом Никипейло листок и стал читать. Действительно. Пятеро из фигурантов, до  того как подрядится в охранники, служили в коллекторском бюро банка.  Трое были совершено никчемной здесь профессии, водителя.  Почему, никчёмной?  Гайки крутить могут и с электропроводкой  наверняка знакомы.В конце концов, руки ноги целые. Значит к акбашевым.
    Из тройки, ночевавшей на губе, один, как уже говорил Кадет, входил в совет директоров   известной торговой сети в силках которой трепыхалась измученная от нескончаемых налогов и повышения цен  "суверенная Россия".  Он ни когда не  понимал, от кого, или от чего именно она освободились?  Ну разве что от  совести. Этот наверняка знал что такое учет. Может к Анне?
    Другой,  был топ менеджером  банка о существовании которого, он ни когда не слышал. Тут надо подумать.
    Третий, продюсер какого-то московского театра. Ну, этого, при соответствующей подготовке, можно использовать. Кино концертный зал дома офицеров без руководителя и присмотра. Только бы этот проф, на поверку,  не оказался, как многие представители эстрады, голубым. Не ровён час. придётся вести
обратно через болото. На вольные хлеба.
    Девочка гид,  учится в педучилище. Это то, что им надо.
    Команда с тримарана, это к Акбашевым.
      
    Он встал из-за стола, подошел к шкафу, достал оттуда красную папку с
надписью от руки "УЛОЖЕНИЕ СОДРУЖЕСТВА УРАЛ",  над содержимым которой корпел уже  не один  вечер, прихватывая значительную часть ночи. Постоял, подумал и положил  обратно.

                Глава  XVII

                «Разделяй и властвуй» — мудрое правило,
                но «объединяй и направляй» — еще лучше.
                Иоганн Вольфганг Гёте
                Управление государством — занятие 
                жестокое.
                Добрый нрав в таком деле лишь помеха.
                Джордж Савил Галифакс
                Править значит не властвовать, а исполнять
                обязанность.
                Посидоний
    Собрались уже в знакомом  зале заседания ЗАТО.
Тут же сидели пожелавшие принять участие в работе Совета другие жители Гарнизона.      
    В начале работы Совета Кадет ознакомил всех с результатами своего рейда в Миасс, после чего бразды правления перешли к нему..
    - Ну вот и пришло время подвести первые итоги  "новейшей эры" - он оглядел присутствующих - Теперь мы точно знаем, что на Земле произошел какой то
глобальный катаклизм, причины  которого нам неизвестны. Как неизвестна и природа нашего существования в нем.
         
    Думаю, нам надо определиться, кто мы и, что мы в этом новом мире?  Как, и по каким правилам и Законам будем строить  наши взаимоотношения между собой и с внешним миром?
    Ясно одно - законы капитализма, со всей своей либеральной шелухой, толерантностью, свободами и прочей  вязью пустых надежд нам не подходят. Уж слишком рыхлы и обтекаемы. За фасадом прекраснодушного бла, бла, бла, виден волчий оскал  растления и порабощения.  Этот путь- не принес пользы ни развалившейся стране ни ее обнищавшему народу.
    Следовательно – это ни наш путь.

    Но и законы позднего социализма тоже далеко не сахар. Так как именно они породили номенклатурную  плеяду алчных перерожденцев и предателей, которые
наплевав на собственный Устав и Моральный Кодекс, на присягу, здали, променяли Великое государство
на эфемерное процветание единиц в чужом Раю.

   Отсюда вытекает, что оба эти изма, в целом, как ориентиры, нам не подходят.

    Нам нужно тщательно изучить и просеять их. Чтоб с водой не выплеснуть и ребёнка.  Так как и там и там все же было что то хорошее.
    Это насчёт наших ориентиров на ближайшую перспективу.

    О дне сегодняшнем.
    Мне ,почему то кажется, что мы далеко не одни кому повезло, или наоборот, не повезло жить здесь и сейчас. И по этому, я собрал Вас, чтоб обсудить, в основном, текущие вопросы. А так же вопросы перспектив нашей деятельности, для начала в  пределах одного года..

    Внимательно изучив вопросы и предложения из урны дома офицеров, стало очевидно, что большинство из них  нереализуемы.  Для их
воплощения нужна другая система энергообеспечения, система снабжения, другая недоступная нам, экономика.
    Но. Ни это главное. Главное, думаю, всплывет по ходу работы Совета.
   Теперь я бы хотел, что б каждый из Вас поделился своими наблюдениями, выводами и предложениями.  Я знаю, что таковые есть у Серафимы с Анной.
Говорите, что там у Вас?
    - У нас? - Серафима так же внимательно осмотрела присутствующих  -  Если не предпринять сейчас необходимые меры, в следующую зиму грядёт голод.  Ни кто не предполагал, что на Материке случиться то, что случилось. Много лет мы пополняли запас продуктов по факту. Доедаем муку и тут же закупаем новую. И так по всем позициям. Теперь этого не будет. Закупать не у кого и негде. Значит надо переходить на  самообеспечение. Самим сеять, пахать и убирать все, что мы раньше закупали. Или почти все.
      Я  предложила Анне изъять или свести до миниума долю потребления таких продуктов как потребления
как  лук, чеснок, морковь  и некоторые другие виды сельхозпродуктов и срочно заняться их посадкой в открытом грунте.  То же самое можно сделать с картофелем свеклой и другие культуры. Свободных рук, как и едаков,  у нас сейчас много. Не будем работать в этом направлении, до весны не дотянем. А и дотянем, что толку? Надо создать
агропромышленный комплекс, иначе следующий год мы познаем все ужасы  голодающих Поволжья  или  осаждённого Ленинграда. Если не поубиваем друг друга.
     - А как платить будете? – спросил рябой мужчина из тех, что привел Кадет.
     - Так же как платили здесь до Вас – ответил он.
     - Это что, задарма жопу рвать? – поддержал рябого  кто в зале.
      - Задарма? Хорошо. С завтрашнего дня любой, кто так считает, будет переправлен  на Материк, обратно.
Вы слышали, что сказала женщина? Кормить Вас тут ни кто не будет. Мы возращаем один из принципов социализма, кто не работает, тот ни ест.
      - По данному пункту, у кого  еще какие вопросы, пожелания, предложения?
      - У меня имеется к Вам вопросик - подняла руку седая женщина.
      - Я Вас слушаю.
      -  Мы с мужем почти не ходим. Следовательно, и работники из нас, ни какие. Нам, что, с голоду помирать? Или нас тоже вывезете на Материк?
      - Я думаю, - он пошарил по залу глазами, нашел кого искал и уже уверено продолжил – Я думаю на этот Ваш вопрос лучше всех ответит старший сержант Никипейло. Идите сюда, сержант.  Тот поднялся на сцену. – Скажите этой уважаемой женщине то, что недавно говорили нам с женой. Говорите.
       - Я сказал. Сказал, что если Вы. Вы не можете уже работать. Будем работать мы. Молодые. Здоровые.
    Работать и кормить. Потому, что тоже, когда то состаримся и станем такие же как Вы. И глядя на наше отношение к Вам, дети наши  будут кормить и заботится о нас. А дети детей наших кормить их. И так будет вечно.
        Зал взорвался громом аплодисментов, под которые сержант и покинул сцену.
      - Серафима – когда стихли овации, обратился он к стоящей  на сцене женщине. – Вы закончили?
     - Я хочу добавить.  Начинается пора  пора заготовок на зиму. Я боюсь, что возникнет проблема с солью. У меня пока всё.
     - Хорошо. Возьмем это на заметку. Ветта Вы что то хотели добавить?
     - Надо восстановить ближайшую к парникам и теплицам,  стройбатовскую столовую - Сказала Баушка.- Снять, там  забор.  А то приходиться обходить. А это неудобно. И  начать восстанавливать полнопрофильный агрогородок.
Кроме того, за городской оградой большое поле и заливные луга у платины.
   - Всё?  -  спросил он.
   - Нет, не все. - подхватила жена Валида Надежда - Я так поняла что и зерновые надо будет сеять, а для этого поле что  на месте предполагаемого агрокомплекса, маловато. Надо искать другое, больше.
И делать это надо уже сейчас.  Кроме того, материю  нам тоже брать негде и неоткуда, военные склады не бездонны, надо сеять, либо лен, либо коноплю. Им
тоже нужны поля. Нужны ткацкие станки  и люди, которые бы умели на них работать.
   - Анна, много ль у нас мануфактуры на складах?
   - Мануфактуры? - переспросила та.
   - Ну, да. Одежды там, одеял, наволочек.  Бушлатов и шинелей. Портянок на конец.
   - Точного числа я тебе сейчас не назову, но судя по тому, что мы уже оприходовали,  на  тот   списочный состав, что  мы имеем сегодня, при соответствующем хранении и уходе, лет на пять, а то и более, хватит.
Значительную часть я передала на хранение и реализацию под пошива одежды для
детей, девочек и девушек, а так же женщин  Екатерине с  Азизой.
   Сапоги, шапки, валенки  армейские рукавицы, ремни, пилотки фуражки, каски, бронежилеты...
   - Хватит. - остановил он её. -  Лыжи тоже есть?
   - Противогазы вещмешки и маскхалаты, - невозмутимо продолжила она - Есть и  лыжи.
      Подробный реестр  имеющегося в наличии предоставлю позже, когда опишем все
что имеется на всех складах городка.
   Исключение  составляют склады ученых, оружия и боеприпасов. А а так же военной
техники и спецтехники. Тут нужны люди со специфическими знаниями,  прежде всего химики и
военные. А так же  биологии, фармацевтики и еще чего такого о каком я просто не имею представления.
   - Очень хорошо. Будем искать спецов. Что касаемо льна и конопли... Исходя из того что до нас донесла Анна, думаю со льном и коноплёй, а так же полями под них можно год-другой и погодить. За это время найдем и подготовим поля.
   А  вот про агрокомплекс, поля под картофель и зерновые надо подумать.
   - Обувь! - произнесла Анна.
   - Что с обувью? Ты же сказала, что имеется?
   - Имеется, но не для всех. Для детей и девушек с женщинами, пожилых людей  - нет.  Кроме того, то, что в наличии начинается с  тридцать восьмого-
девятого размеров, что может быть естественно для армии, но не гражданских. Ни  те возраста. А до тридцать восьмого вообще ничего нет.
    - Это всё?
    - Нет. Но для начала хватит.
      
     - Так. Кто  следующий? Толян.
     -  Я тут учебный комплекс  посмотрел. Надо хоть косметический ремонт сделать.
Среди новичков  подобрал трех педагогов. двух воспитательниц  дошкольных учреждения.  Даже одного педиатра для Ветки.  Пенсионеры, так ведь и мы не молодые.
   - Какие дисциплины?
   - Химия, русский язык и литература, черчение.
   - Не густо. Алгебра, геометрия, физика?
   - Что-то буду преподавать сам, что-то обещали братья, и капитаны
Кадета. Ветка  биологию с анатомией.
   - Анну привлеки. Она математический с красным дипломом кончила. И этого. Из банка. Уж он то считать умеет.
   - Привлеку. Обязательно привлеку. Как быть с учебниками и учебным пособием, тетрадями, карандашами и ручками,  наконец?
   - А, что совсем ни чего нет?
   - Есть немного современных учебников. Но чем по таким учить, лучше совсем не учить. Умнее будут.
   -  А ты по каким своих студентов учил?
   -  Я?  Так у меня ж совершенно другой профиль. Металлургия это  не  история.
         - Кто знает? Может быть,  именно металлургия и станет, под стать    родной речи и истории, локомотивом развития в этом мире. Кто знает?
Нам не мешало бы еще геолога заиметь. Но. Не судьба. В общем, коль скоро школы, как таковой в её прежнем понятии у нас нет. Предлагаю Вам с Кадетом и другим членам, равно как и ни членам
Совета, объединить все свои усилия по учебно-воспитательной,  военно
патриотической и морально этической подготовке подрастающего поколения.
Чтобы  с ними,  когда не будет нас, не произошло то, что случилось с нашей Родиной СССР.

   - Ветта, что у тебя?
   - У меня? У меня, как всегда, все отлично.  А вот у нас.
   - А что у нас?
   - А ни чего у нас.  На многие лекарства срок годности либо истёк, либо истекает. Расходного материала, тех же одноразовых  шприцов  и капельниц, бинтов марли и тд., как я понимаю, теперь не  будет, как и многого другого.
   И по этому, я предлагаю в училище, наравне с курсом по выживанию в экстремальных условиях, который уже сейчас ведёт Кадет, ввести курс по сбору
лечебных трав и их применению на практике. Там у него есть курсант Никулин, так вот он является потомственным травником. Ему и отдать это  направление. А  так, всё хорошо. Я бы даже сказала, отлично.

    - Азиза. Вас что волнует?
    - Саша сказал, что надо бы для курсантов новую форму разработать.  Так
я вот  тут набросала эскизы. Кто утверждать или наоборот, опровергать будет? Вы? А то  скоро учебный год.  Надо успеть снять мерки, пошить, подогнать. Тут вот у меня эскизы имеются, для девочек и для мальчиков отдельно.
   - Я? Давно ли этот год кончился? Мы вот, что сделаем. Развесьте Ваши эскизы в фойе здания администрации  для всеобщего обозрения. Оставьте тетрадь отзывов и предложении.   Думаю, курсанты, и остальные  граждане не  останутся равнодушны.
Пусть  подумают и напишут  свои замечания,  пожелания, предложения. После чего Совет даст своё заключение.
    Что касаемо меня, так я думаю, что одежда долна н быть удобной, функциональной и практичной. Но я ни спец.   Кстати, как у вас обстоят дела с оборудованием, фурнитурой, пуговицы, крючки, нитки, иголки  есть? Есть ли закройщики и швеи?
кому кроить и  шить?
    - Пока хватает всего. Среди вновь прибывших нашлись рукодельницы. Да и сами курсанты-девочки интересуются. Вот и эскизы мы делали вместе с ними.
    - Составьте список  женщин и курсантов, мы их на общем построении Гарнизона в начале нового  учебного сезона отметим.  Да, да. Гарнизона.
      С сегодняшнего дня все мы, курсанты и штатские, равно как и городок в целом,  предварительно, будут именоваться - тут он споткнулся, мысль о гарнизоне, о
необходимости  дать имя городку и горожанам к нему пришла только что - Впрочем. Название городу, как нашему сообществу дадим позже.
    Кроме того. Думаю, не лишне будет  подумать о гербе, гимне и знамени. То есть государственной атрибутики и всего, что с этим связано. Объявим  конкурс и проголосуем на референдуме все предоставленные гражданами варианты.
    После чего три победивших, если столько наберётся вообще,   поступят на рассмотрения- и утверждение в Совет. То есть к нам с Вами.
    У кого нибудь есть еще какие пожелания, замечания и дополнения. 
    Нет?  Продолжим по повестке.
    Самоделкины следующие. Кто из Вас?
    - А чё Самоделкины то? - встрепенулся Шамиль - У нас вроде всё тип- топ. Автопарк переводим на дровяное топливо взамен бензина.  В домах устанавливаем котлы отопления и горячего водоснабжения, тоже на дровах. Но думаем построить каскад ГЭС на Нижнем ручье, рельеф и перепад высот позволят  к имеющейся добавить еще три, четыре, что позволит полностью закрыть вопросы электроснабжения. 
       Но есть один маленький вопросик.
        - Какой?
        - Лампочки.
        - А что лампочки? Где их брать?
        - Где?
        - И мы о тоже  думаем, где?  Электроламповый завод строить. Или как?
        - Ни о том Вы братья. Лампы подождут.  Это проблема на перспективу. Вы тут говорили, надо построить то, надо построить это… Но ни сказали главного, для того что б что то строить надо иметь базу, а именно, хотя бы лесопилку и кирпичный завод. А к ним и бетонно-растворный узел. Ни так ли? -  подзадорил он братьев.
        - Так. -  Согласился Валид.  - Сделать то мы это пожалуй сможем. Запустим  то что заморожено на промбазе. Тот же бетонно-растворный. Но прежде нам нужны песчаные и глиняные карьеры. И дороги к ним.
 Мы с братом, уже задыхаемся без  кирпича и шамота, а на ЗАТО этого днем с огнем не найти.
    - Опять же, цемент, металл - Отозвался Шамиль – И что, снова ЧМЗ строить?
    - Придётся. – вздохнул он -  Может ни сейчас и не здесь. И даже не  и ни детям нашим. Но, если не внукам, то правнукам точно. Мы с Вами закладываем фундамент их благополучия.  Надеюсь безлопастного и более счастливого.
       У нас есть люди, которые знают толк в песке, глине и рудах?
       - Наверное  -  сказал Толян – старичок,  что-то говорил такое.
        - Саша, готовь своих ребят. Если найдем рудознатцев, снарядим поисковые бригады в окрестности.
         - Ну, найдем мы и глину и песок и даже железную и прочие руды и что дальше? – задал вопрос   рябой. -  Повезете сюда? А не слишком ли дорого это Вам обойдется?
       - То есть?
       - Посчитайте сами и самое главное, болото. Сколько времени Вам понадобиться, что бы осушить его или проложит по нему дорогу? Как Вы это все будете переправлять, сперва сюда, потом отсюда? И имеет ли смысл из-за двух, трёх строений делать это? А больше Вам здесь строить ничего не надо. У Вас есть все.
         Строить Вам, в основном, придется за пределами Вашего болота.  И не только строить но и пахать. Значит там и нужны лесопилки, кирпичные заводы карьеры и шахты. Поля и луга. Если Вы действительно думаете о будущем.

   В зале повисла тишина.
        - А ведь Вы правы. -  После некоторого раздумья н он нарушил затянувшуюся паузу. - Да. Да Правы. Всё ,что нам нужно для нормальной, по нынешним временам, жизни находиться там за болотом.   Извините, как Вас зовут?
       - Владимир Семенович.
       - Вы, я вижу знаток этого дела. Кем Вы работали раньше?
       - Какого?
       - Горного.
       - Ни то чтоб специалист, но пару сезон побродил с геологами по тайге и лесотундре.
       - Тогда может быть походите с нашими ребятами по округи. Может, что подходящее и отыщите. За одно и их поучите.
        -  Схожу. А чё ж не сходить. Только…
        - Вы про оплату. У нас есть наличность, какая нибудь? – обратился он к друзьям.
        - Не надо. – запротестовал рябой.
        -  Что не надо. Любой труд должен быть оплачен. Ваш тоже. Вы ж не хотите задарма драть…
        - Да понял я уже. Хватит. Я о другом хотел.
        - Мне нужен соответствующий инвентарь
        - Молоток, лупа,лопата? – Спросил Толян.
        - Н только. Карта, компас, рулетка. Хорошо бы иметь нивелир с рейкой, а еще лучше теодолит.
        - Ну, это-то мы тебе дадим. – сказал Шамиль. – Видел я такое добро на стройбатовском складе. Что еще. Говори, пока еще не убыли. Уйдете, поздно будет.
       - А можно я сам, посмотрю и отберу, что нам может понадобиться?
       - Да, пожалуйста. Берите всё что сочтете нужным, но в разумных пределах.
       -  Лошади. Я видел у Вас лошадей.
       - А  ишаки не сгодятся? Азиза. Я видел у тебя  там небольшой табун этих животных. Они выносливы, неприхотливы. Не одолжишь парочку?
        -Пожалуйста. Только они упрямы. К ним подход нужен.  У меня и тройка верблюдов есть. Не надо   
       - А это как Владимир Семёнович решит. Он  начальник экспедиции. Капитан Корнеев, позаботьтесь о безопасности.
        - Мне идти с ними?
        - Зачем? Выдели отделение. В общем обговорите детали с Владимиром Семеновичем. И через пару дней предоставьте нам план маршрут. Напару, тройку недель.
        Переходим к следующему вопросу.
        - Можно мне? – протиснулась вперёд женщина в темных одеждах с повязанной платком, головой.
       - Говорите. Для того мы здесь и собрались.
       - Мы люди верующие. Нам даже негде помолиться за души наших…  Незнаю, как и сказать. Умерших, так ни кто не видел что они… Пропавшими без вести, тоже как то не так.
       Надо бы храм иличасовеньку построить      
       А то помянуть родственников негде. Да и излить сокровенное, своё. -
       - Значит храм. - Он оглядел сидящих и стоящих перед ним людей - Какое ни какое,но успокоение для души наверное надо. Даже необходимо. Но. Вспомните не столь уж и далёкое прошлое. Сколько безвинной кровушки, в том числе и ваших близких, чего уж греха таить, в том числе и теми, кто сегодня здесь,  среди нас, пролилось за веру. Вот ты, Эльвира, какой веры?
    - Лютеранской. Я родом из  поселка Эстонский, Верхнеуральского района.
    - А твой муж, мусульманин, твоя свояченица православная, Ветта, католичка, Серафима иудейка. Эдак, все мы расползёмся по своим храмам, костёлам, церквам, синагогам и мечетям.
       Не взрастим ли мы гроздья ненависти и вражды на этой почве, если ни среди нас то среди детей и внуков наших?
    Если  там - Он указал куда то за окно - даже единоверцы безжалостно убивали друг друга. Вспомните Украину, Узбекистан, Ош, Кавказ. Хотим ли мы для себя их  участи Вавилона? Или участи Вавилона?
       Многоголосое нестройное  «Нет», как порыв ветра пронеся по залу.
     Нет?!  Тогда слушайте сами и расскажите другим - Пока я тут  Председатель, никаких храмов и мечетей, молитвенных домов и синагог. Ни каких  проповедей, аятов и сур не будет. Ну, если только на погосте...
И то. Вместо дома какого нибудь одного или много домов разным, мы с Вами построим Пантеон Памяти, по внутреннему периметру которого в алфавитном порядке нанесем имена тех кого у нас забрал ливень.А в центре Пантеона установим памятник  той благодаря которой нам посчастливилось появиться на этом свете – Женщине-матери кормящей младенца.
  Это и будет местом, где бы мы помянуть своих близких и родных. Местом нашего поклонения и веры.
       И ни каких попов и  муэдзинов,  ксендзов и раввинов.    Возвращаясь к вере. Каждого, кто будет проповедовать какую либо веру, кроме веры в наше единство, предлагаю снабжать недельным запасом продовольствия, одеждой, топором, ножом, арбалетом или луком со стрелами  и выпроваживать в тайгу, совершать хадж своему богу, на вольных хлебах. Та же участь ждёт и представителей  сексменьшинств и  прочих  радужных сумасшествий, маньяков и извращенцев. Я не хочу, что б наш город  уподоблялся Содому и Гоморе.
    Если вы считаете, что я перегибаю палку, то тогда  скажите в глаза. Я не буду цепляется за власть и уйду той же дорогой на которую  отправляю несчастных
верующих. - Совершать свой хадж неверия.    А теперь, все свободны. Я что-то устал, хочу побыть один.

    В полумраке своего кабинета, он подошёл  к  шкафу, открыл скрипучую дверку и достал уже знакомую папку. Прошел к заваленному книгами, бумагами и картами местности столу.  Включил настольную лампу, уселся на потёртое кресло,
достал очки  и стал читать  небольшие листы  бумаги для заметок.

     Утром, дежуривший по зданию администрации, ЗАТО курсант нашел его спящим в кресле со
склоненной стол головой.  Вокруг были рассыпаны исписанные листы бумаги.
Он  выключил лампу, принес шинель и  осторожно укрыл его, собрал бумаги и уложил
в  папку, на которой рваным почерком было крупно написано "УЛОЖЕНИЕ СОДРУЖЕСТВА
УРАЛ"  и тихо вышел.

    После обеда он пригласил к себе в кабинет Кадета.
    - Что ты думаешь?
    - Про что?
    - Про нас. Так ты уверен, что старый мир кончился?
    - В пределах нашей досягаемости, точно.
    - А дальше? Что нам готовит неизвестность?
    - Ты слишком много от меня хочешь. Я ни пророк. Не знаю. Но думаю, будет не лишне готовиться ко всему, вплоть до войны!
   - Войны? С кем?
   - Мало ли... Мы ж не знаем, что там, где нас нет. Может  где-то, еще уцелели и властвуют те от кого мы ушли сюда? Я не думаю, что прознав про нас, они не попробуют навязать нам своё представление о добре и зле. Я не говорю, что, в свой черед, мы должны навязывать им свои идеалы,. Но быть готовыми защищать свой мир мы обязаны.
    - Обязаны... Тебе не кажется, что мы взвалили на свои старческие плечи непосильную ношу, ответственности за судьбы доверившихся нам людей?
    - Ты сам же говорил,  "Делай что должно, а наказание, по делам
нашим,настигнет нас  по любому и неотвратимо".
    - Говорил. Говорил. И сейчас скажу. - Он склонился над наследием  военных,
развёрнутой на столе картой Урала. - Я всё думаю, неужели из всего старого мира, "купи-продай", сохранился только наш маленький затерянный среди
гор, лесов и болот мирок  радиусом в 12-15 километров,  где ни чего не продаётся и ни чего не
покупается?
    И вот приходишь ты со своими  "хозяевами земли русской", беженцы с зыряновскими на хвосте.
    Если с зыряновскими всё понятно. Зона входит как раз в наши пределы.  Не  понятно другое.
     Эта зона. Она сохранилась целиком  или только её часть, как поселок за болотом?  Если часть, то какая?
какая её часть? По тому, что рассказали беженцы далеко не лучшая.
   - По зыряновской зоне. Я распорядился проход заминировать.
   - У нас есть минёры? Буду иметь в виду.
   - Мы учили курсантов всему, чему учили нас.
   - Это прекрасно. Но с  нового учебного года Вам придется обучать основам военного дела всё, я подчеркиваю ВСЁ население Гарнизона. Я имею в виду
Штатских. Хотя бы стрелять из огнестрела и, чего там еще. Я слышал, ты заказал братьям арбалеты? Надо и гражданских  обучить и этому виду оружия.
       - И тебя?
      - Ты что, с дуба рухнул? Ты хоть представляешь, как я одной рукой натягиваю тетиву и ей же прицеливаюсь стрелой в цель? Не смеши, она и так смешная.
      -  Тогда хоть пистолет на всякий пожарный.
      -  На кой он мне? Чему быть того ни миновать.Надо предусмотреть и выстроить систему безопасности и обороны. Научить  курсантов и гражданских взаимодействию и маневру. Чтобы избежать даже малейшую возможность паники, ни дать застать себя в расплох.
    - Не понял. Что здесь случилось, пока я отсутствовал? У нас появился враг?  Откуда?
     - Враг не враг, но  исключать, такого развития, имея за хребтом  зыряновскую зону и, возможно   имеющиеся на Материке другие очаги жизни, глупо не обеспокоиться Ты же сам только что говорил об этом.
   Мы не можем знать наверняка, чем они там живут? Что проповедуют Во что верят.
Поэтому, по возвращению, организуй две  группы постоянной готовности. Нечто вроде спецназа. И группу  экстренного реагирования на внештатные ситуации.  Что то вроде МЧС.
   -  И куда ты меня в этот раз отправляешь?  Ты ж сказал, что б я не ходил с этим географом, а оставался здесь.
     - Ни с географом, а с геологом.  Да. Я хочу, что б ты лично сходил в Зыряново. Ни хватало нам под боком иметь такой геморрой. Посмотри, что да как? В
бой, без достаточных на то причин не ввязывайтесь. Рано или поздно они преодолеют Скалистый. Раз занялись бандитизмом, значит на зоне ни все в порядке. Надо знать к чему готовится.
   - А языка брать?
   - Не плохо бы. Но тогда они всполошатся.
   - Когда идти?
   - Вчера не рано было б.  Сегодня, думаю еще не поздно.
   - Хорошо. Возьму с собой Артамонова  и пойдём глянем.
   - Ты возьмёшь  не  только Артамонова, но и отделение  курсантов. Пусть учатся.
   И всё же. Как ты думаешь, сколько еще таких очагов "прошлого"  вроде нашего Гарнизона перенеслось, или сохранилось в этом/том  мире? И если сохранились, то
где, какие? Что от них ждать?


                ГЛАВА XVIII.

                Тех, кто желает и сам иметь много       
                хлопот и другим доставлять их, я   
                поставил бы в разряд годных к власти.
                Сократ
   В дверь постучали.
   - Войдите - сказал он.
   - Курсант Уфимцева. Товарищ Председатель, - звонко проговорила вошедшая
девчушка лет двенадцати - Разрешите обратиться к товарищу  капитану?
   - Обращайтесь. - Пряча улыбку, разрешил он.
   - Товарищ капитан, взорвалась одна из установленных в расщелине мин.
На месте взрыва была обнаружена мертвая собака и  легкораненый ребёнок десяти
лет.
   - Вольно. - сказал Кадет. Они-то как сюда попали?
   - Не могу знать това...
   - Расслабься, дочка, сказал он. - Присядь  с нами и рассказывай всё по порядку.
   - Можно? - девочка взглянула на Кадета и увидев добродушный кивок, присела с краю стола и стала рассказывать:
   - Наша пятёрка только, только сменилась, и мы уж было совсем ушли от секрета,  как сзади послышался собачий лай. Старший приказал нам рассредоточиться, а сам пошел посмотреть, кого она там гоняет и в это время рвануло. Мы за оружие и двинулись за ним. 
 Сменившая нас  пятёрка  была уже на месте.
   - Так. - Прервал её Кадет. - Чему я Вас учил, забыли?
   - Ну, там же ни кого больше не было. Только собака и мальчик. – девочка виновато опустила глаза.
   - А где мальчик? - спросил он. - Чего говорит?
   - Ни чего не говорит. Раненый он. Мы, как Вы учили, оказали ему первую помощь, перебинтовали.  Из двух жердочек и курток соорудили носилки и отнесли его к "баушке",  извините тете Ветте, в медцентр.
    Серёга. То есть, ефрейтор Сердюков остался писать рапорт, а меня послал к Вам рассказать все на словах.
   - Грустно всё это. - сказал он после ухода девочки. - По существу, они у тебя еще дети, но для гарнизона в целом, единственная, боеспособная единица. Ты
уж береги их. Но и учи не жалеючи. Жалость плохой попутчик.
   - У самого душа болит. Я как кого из них наказываю,  Олежку вижу. Жалко становится, до слёз. Но не накажи их я сейчас, пусть даже за малую
провинность, потом, жизнь накажет с лихвой. Так хоть я их готовлю к еще большим испытаниям. Мне так кажется.

   Вечером, он проводил группу Кадета в составе девяти человек, старлея  и семерых старших курсантов, среди которых он узнал и Любу Урванцеву, за хребет Скалистый. как его назвали беженцы.  Одобрив их экипировку и вооружение, еще раз  попросил, зря не рисковать.
     Дома, Анна сказала, что ей в помощь для описи армейского инвентаря, техники и оборудования прикрепили,  капитана Вассермана с отделением курсантов  и скоро она предоставит ему полный реестр содержимого армейских складов и ангаров.

    Утром к нему пришел Данила с предложением проложить грунтовку до бывших  Новинок и постройки там агрокомплекса из трех, четырех фермерских хозяйств, вроде укрепленного форпоста или заставы, для  защиты и обслуживания.
    - А по русски уже нельзя?
    - Что, по русски? – ни понял тот.
     - Мы ж не в Америке. Давайте называть вещи своими, российскими именами, усадьба, хутор, совхоз.
     Чем Вам не подходит предложение создать комплекс здесь рядом с теплицами?
   - Разве я сказал, что не подходит? Подходит, но не как животноводческий, а скорее как сельскохозяйственный научно экспертный центр, который со временем  перерастёт в нечто большее.
   - Например?
   - Например, в НИИ сельского хозяйства.  А вот комплекс, его надо строить
за пределами городка, где будет и животноводство и растениеводство. Гарнизон  этого не потянет.  Нет столько земли. Если, конечно, мы ни хотим  свести здешнюю красоту и экосистему на нет. А еще бульба. Ей тоже поля нужны.
   - А там?
   - Мы с Петром Васильевичем Гольяновским, бывшим агрономом из беженцев, ходили туда.  Он все посмотрел, прикинул. - Данила протянул ему листок с нарисованной от руки схемой -  Вот набросал план, где что сеять, где пасти, где косить, где дома ставить,  фермы, зерно и овощехранилище.
    - А что с дорогой? Там же болото.
    - За тем и пришел.  Болото.  Но в самом узком месте можно построить гать. Это метров триста. Ни больше. И болотина там не такая уж топкая и не очень глубокая. Мы
проверяли. Наверное, озеро, на котором оно образовалось, было, мелкое. Пугает зыбкая  корка мха. По ней как по волнам ходишь. Кроме того есть пара тройка относительно сухих островков.
стоящая жара просушила болото, вот они и повылазили. А под гать и постройки пустим лес  с просеки под дорогу. С оползней щебенки наберем камней. Жить захочем и не такое сварганим. Ну, ты как? Стоит это внимания Совета.
   - Конечно, стоит. Выносите, я поддержу. Но сперва сам хочу сходить туда.
   - Куда? На болото?
   - Зачем на болото? В Новинки. Хочу всё своими глазами увидеть, да ногами пройти.
   - Можно. Но с Вашими ногами...  Ведь пятнадцать километров. Да на поля еще три, пять. Выдержите?
   - Не попробую, не узнаю. Готовьтесь, завтра с утра, по прохладе и пойдём. И не забудьте пригласить этого Вашего агронома и кого нибудь из Акбашевых. они большие спецы в постройке дамб. А дорога считай та же дамба.
    Вы там, что-то про фермеров говорили.  Как Вы туда собираетесь людей набирать?
   - С этим то как раз проблем нет. К нам уже подходили люди. Тесно и неуютно  им в Гарнизоне. Хоть и красиво и удобства, а простору нет. И работа наша им не по душе. Они от земли, а не с тротуара.
А без души, какая ж  это работа?  Каторга.
     - Мы, при всем желании не можем всем предоставить работу по душе и призванию. Что прикажешь делать?
      - Но для них-то работа всегда найдётся. Особенно сейчас, когда у нас туго с продуктами.
        - Да я разве против?

     После Данилы он попросил дежурного пригласить к нему Зимина Вениамина  Андреевича
   - Проходите, проходите. Как Вы себя чувствуете?
   - Спасибо Вашими молитвами.
   - Я вот зачем Вас пригласил. Вы говорили, что пришедшие с Вами сюда - это, в основном, старатели и рабочие с кирпичного завода?
    - Не считая сферы услуг, продавцы, парикмахеры  т и прочие, это так. Правда, старатели это уж через чур.
Я сам проработал на кирзаводе почти тридцать лет. А что? Что Вас интересует?
    - Предполагаю, что Вы неплохо представляете процессы изготовления  кирпичей и печей для их обжига. Какие пески глины нужны для производства
кирпич, возможно и посуды. Какая печь  А старатели разбираются в горных породах?
   - Может не так профессионально как геологи, но думаю железные руды от
калийных или цинковых отличат. А зачем?
   - Да есть разные задумки. Вот и Ваши земляки, не все, но есть и такие кто с асфальта на землю просятся.
     - Это вы про агронома? Так он нам не земляк. Он к нам приехал со Ставрополья , перед тем как мы в кабалу к барину попали.  А тут и паспорта у всех,
в том числе и у него, забрали. Ну куда он без паспорта? Через это и к нам прибился.
   - Оставим агронома в покое. С ним у меня еще будет беседа. Доменную печь Вы конечно не потяните, а вот обжиговую под кирпич и шамот на дровах думаю
чертежи, и описание  сладите. Сладите?
   - От чего ж не сладить то? Сладим. Мы по молодости на Магнитке эти самые домны футеровали. Основные принципы, извините, в принципе знаем и помним. Поднапрячься, так и доменку сварганим. -  От осознания своей нужности старик аж весь засветился.- А когда надо? -  бодро произнёс он.
   - А я пока еще не знаю - честно признался он - Доменки наверное еще не скоро.У нас нет ни руд ни углей...  Обжиговые печи, , думаю уже к осени,  если не раньше. Надо разведать, где брать глину, песок. Где ставить печь. И всё  это с учетом, что рабочих рук у нас на все катастрофически не хватает. Да и  специалистов тоже.
      Мы тут экспедицию собираем на поиски того о чем мы с Вами вели беседу. Может,  кого толкового  из Ваших, определить в неё?
      Человек пять думаю, найдем. А когда надо то?
     - Возможно, уже завтра.

    После ухода Зимина он уж было совсем углубился в работу над  содержимым  знакомой папки, но тут за дверями послышался разговор на повышенных
тонах, а через минуту в кабинет буквально ворвался незнакомый грузный мужчина с
бычьей шеей в сопровождении двух курсантов.
   - Я требую! - начал вошедший.
   - Спокойно.  Насколько мне известно, Вы уже однажды требовали. Результат помните?
    - Но. Я так не могу.
    - Что Вы не можете?
    - Я! Я!  Да у нас комната уже два дня не убирается.  Кормят...  Мои собаки лучше едят. Предлагают,  какие-то общественные работы.  Да Вы хоть
знаете  кто я?
    - А должен? И кто ж Вы  такой?
    - Да я!  Да я!  Если хотите знать...
    - Что? Расскажите же на конец.
    - Со мной сам Президент за ручки здоровается. Вот.
    - Извините,  но это уже проблема президента. Не наша. С кем поведешься. Но причем тут мы,  Ваша комната и еда? Врач прописал Вам особую диету или пастельный режим? Да, кстати. Мне сказали, что Вы от работы отказываетесь?
   - Работа? Не по профилю? Где Вы видели тут работу? И к тому же, я не ишак чтоб работать за морковку.
   - Если уж и вспоминать эту притчу о морковке, то там был совсем не ишак. А я
вот, представьте себе, работаю. Морковка, это же витамины. Будь у меня зубы... Да и не совсем за морковку. Вам предоставили жилье. Не поселили, как других,  в казарму, Хотя, глядя на Вашу комплекцию, не мешало бы. Дали пищу, запасов   которой у нас только только.
   - Та конура, по-Вашему, это жильё?  Да у меня собаки живут в отдельных апартаментах, не хуже чем в лучших гостиницах Лондона.
   - Я искренне рад за Ваших собак и Ваши апартаменты. Хорошо. Хоть этои не входит в наше теперешнее понимание условий жизни, но для Вас мы готовы сделать исключение. Учтите. Отрываю от сердца. У нас есть элитное жильё, где и уход, и уборка, и пища не как у всех. Если Вы не против,   мы постараемся и Вас пристроить туда.
   - Сколько?
   - Чего, сколько?
   - Ну не знаю. Ни деревянных же. Полновесных евриков, долларов. Сумма! Какая сумма вас устроит?  Назовите цифру.
   - Эээ. Да Вы безнадёжны. Где Вы возьмёте эти фантики? И где Вы, живя  здесь, хотя бы раз видели деньги? Поймите ж Вы наконец. Того мира "купи-продай", больше  нет. Кончился! Пролетел, как фанера над Парижем.  Мы построим новый мир.
Мир, который  мог бы быть там, в прошлом, но такие как Вы, да и от части, обиженный
на весь мир - я, уничтожили. Я  понял. Но как говорится, пить боржоми, было уже поздно.
   В кабинете стало тихо. Было слышно как бывший "хозяин" всего и вся, судорожно ощупывает свои карманы.
   - Вы это серьёзно?  Ни чего нет? Ни чего, ни  чего?
   - Ни чего, ни чего. - Утвердительно повторил он вслед за "хозяином жизни".
   - А как  жить дальше? - растерянно прошептал "хозяин".
   - Так как мечтали наши с Вами  отцы, деды и прадеды, в служении Родине, в нашем случае Гарнизону, а не мамоне.
   - Но это же абсурд! Служением, как бы ни было это величественно и почётно людей не  мотивируешь. Его на хлеб не намажешь. И рано или поздно Ваше
разношерстное сообщество расколется на кичащуюся своим положением и богатством элиту и кормящее её, извините за выражение, быдло. Пройдёт немного времени, и Вы осознаете всю несостоятельность Вашей  утопии.
   Вы вернетесь, не сможете, не вернутся к товарно-денежным отношениям. Труд, он  тоже требует  градации и соответственного вознаграждения. В чём как не в деньгах  можно это выразить? Подумайте. Вы уже идете к этому.
     - Да? И в чем это выражается?
     - Хотя бы тем, что у  Вас уже есть своя элита.
     - Интересно было бы на неё взглянуть.
     - Чего ж тут трудного? Вот Вы. Вот зеркало. Взгляните в него и удовлетворите своё любопытство.
      - Вы тоже можете туда взглянуть. Взглянули? Что ни так-то?
       - Да все ни так. А элита у Вас все равно есть.  Вы же ни ходите, не метете, как это предложили мне, улицы. Не подстригаете кустарники и газоны.
      - Да. Не мету и не постригаю. Но ни из-за моей как Вы выражаетесь  элитарности. Если б Ваши глаза, кроме бабла и себя любимого, могли видеть еще что-нибудь, то Вы бы обнаружили, что мои глаза плохо видят, мои руки и ноги плохо двигаются. Вам нравится такая элитарность?
       - Но ведь это быдло…
       - Хорошо, я подумаю, чем мы сможем Вам помочь. Но и Вы подумайте, хорошо ли называть быдлом тех за чей  счёт,  и нажито Ваше богатство?
      - Подумаю.  Но, вернемся к тому,с чего начался наш  разговор.
   - Ну и с чего?
   - С  жилья. Я хочу жить в нормальных условиях. Со свежим полотенцем,  мылом, зубной щеткой и пастой. Что б в комнате был работающий холодильник, бар,
телевизор. На конец - интернет. Что в этом ни так?
   - Я понял. Вам нужен гостиничный номер. И не просто номер, а люкс.
Одним словом – ЭЛИТНЫЕ апартаменты.  Таковые  у нас имеется. Но, боюсь, они Вам не подойдут.
   - Почему же, не подойдут, если они у Вас имеются и действительно,  элитное? Я оплачу.
   - Хочу Вам напомнить - забудьте про деньги!  Элитные апартаменты у нас действительно  есть. Имеется.  Это питомник для породистых, или как их еще называют в Вашей среде "элитных" собак. И, коль скоро Вы себя ассоциируете с элитой, и настаиваете на элитном жилье, то я  попрошу, что бы для Вас освободили самую лучшую, из всех имеющихся,  конуру.   Это всё на что я могу пойти в  создавшейся обстановке.
   У нас, в принципе, НЕТ СЛУЖАНОК И ГОРНИЧНЫХ,  прибираться у себя  будите сами.  Уход  здесь только за теми кто в этом нуждается, малыми детьми, больными, стариками,  ну  и животными.  Помните, "мы в ответе за тех кого приручили".
     Вы, насколько я понимаю, ни в одну из перечисленных категорий, не входите. Если Вы уже не хотите в элитный питомник, Вся наша "элита" живёт там, то живите в своей комнате в соответствии с установленными  нормами и регламентом Гарнизона.  Исполняйте необходимую для его жизнедеятельности работу, если она не противоречит  Вашим медицинским показателям, Соблюдайте морально-этические нормы и  будет Вам шастье.
      Мы с женой живем в таком же типовом доме, напротив Вас. Едим ту же пищу, работаем там , куда нас поставило общество. Еще вопросы? Так, что - В чужой монастырь...
    - Прям. Ни город а  како-то монастырь, - пробубнил "хозяин жизни" - или казарма. Но я то не военнообязанный что б ходить как болванчик...
    - Я тоже. Да, да. Что Вы так смотрите на меня? И по здоровью и по возрасту я не военнообязанный. И ни когда не был им. Что ни верите?
   - Но как же? Вы же...
   - Очень просто.  В начале семидесятых был большой недобор. Так военкоматы поскребли по сусекам, и выскребли всех,  кто мог держать в руках, если не
автомат, то хотя бы лопату. Так я и загремел в самые серьезные войска, какие  имелись на то время в Союзе.  Те,  где два солдата заменяют экскаватор, в славный город Березники.  И не жалею, хоть и потерял из-за этого семью.
    А Вы, небось от армии откосили? Или откупились? Подполковник медицинской службы, профессор Янцен, сказала, что у Вас  отменное здоровье.   
   - Профессор? А если...
   - Ну, а если, то у нас не Гулаг. Но и нянькаться с Вами ни кто не будет. На это ни у кого нет ни  времени, ни возможности, да и желания...
   В таком случае, мы вынуждены будем отправить Вас туда, откуда Вы  пришли. Дадим Вам недельный запас пищи, какую едим сами, коробок спичек, нож,  топор, плащ палатку и полную свободу для реализации своего эго за пределами  границ Гарнизона. Извините, но огнестрела дать не смогу, не положено.  От себя
лично, по доброте душевной, я накину еще сапёрную лопатку.
   Вам это надо? Нет?  Тогда забудьте все, что было до. Старый мир,  вместе со всеми его пороками и всё разрушающей дерьмократизацией и  толерантностью терпил, приказал долго жить. Постарайтесь найти себя в новом, не  привнося сюда "многие печали" старого. Я не хочу,  что б он закончил свой век так же как старый.
   Да.  И примите к сведению - У нас тут нет такого чтоб человек, пусть он    даже супер специалист в какой то области, задерживался  более двух месяцев на своей работе, должности. Идёт постоянная ротация.  Сегодня ты метёш улицы, а завтра управляешься с лошадьми  или  дежуришь на насосной станции,    колесишь по тайге в поисках залежей  полезных ископаемых, рубишь лес,  послезавтра работаешь в столовой или на стройке,
   - И Вы?
   - Я единственный кто не обязан. И не потому, что я тут вроде как  главный, а в виду перенесенного инсульта. Но и я выхожу на суботники и когда случающиеся авралы, стараюсь работать, как могу, вместе со всеми.
               
    Потом он зашел на птичник узнать, почему резко сократили количество яиц для пищеблока. Уж не зараза ли, какая там? Но его успокоили, сказав, что это временно.  Таким образом,  они хотят нарастить поголовье, а через это и количество несушек, яиц и поставляемого мяса птицы для пищеблока. Но, есть одна маленькая проблемка - кормовая база. Пока лето пережить кое-как можно, а что будет зимой?
   Ему понравилась такая инициатива. Он обещал подумать насчет кормов.

   На другой день его подняли с первыми петухами. Вся группа собралась в офицерской столовой. Наскоро перекусив тем, что осталось там со вчерашнего дня
вошли в молочную пелену предрассветной дымки тумана. Перед тем как войти в лес к ним присоединился цыганенок Роман с оседланной лошадью.
   - А это зачем? - спросил он, зябко передёргивая плечами.
   - Лошадь то? Так это для тебя. До болота доедешь, а там пёхом – зевая, сказал Данила - И не спорь. Вообще-то, тебя давно надо познакомить с "каменюкой".  Вот вернёмся, буду ставить перед Советом этот вопрос. Что то, не нравишься ты
мне в последнее время.

    Кормя  добросовестно исполнявших свои обязанности комаров, добрались до кромки  болота,   где, отпустили цыганёнка с лошадью обратно.
   Как альпинисты, привязались к страховочной веревке и, вооружившись шестами, тронулись в путь.
   Ступая по хлюпающим и качающимся под ногами,  готовыми, в любую минуту  разверзнутся кочкам, он вспомнил, как в детстве гостил у дядьки с теткой в глухой Вологодской деревне, Сергеево. Там жители тоже по болоту, ходили в магазин на станцию
Колодинка, Колодинского, километра полтора, два,  до
железки и потом, еще пять по железке. Но, туда шли порожние, а обратно груженные под завязку.   
      Продукты в колодинский магазин завозили раз в неделю, поездом, который стоял там всего пять минут.
    За эти пять минут продавщица вместе с покупателями разгружали  недельную
норму товара, который на добрую четверть, минуя прилавок, раскупался  тут же, на  железнодорожном полотне.
   И что удивительно, ни разу, даже копеечная коробка спичек не пропадала. Товары, часто отпускались  под запись или честное слово.
            
    А еще, ему вспомнились незадачливые грабители колодинского магазина, приехавшие из райцентра Бабаево.
   В мареве опустившейся на разъезд белой ночи, они проделали в крытой  покрытой мхом и плесенью дранкою крыше дыру, через которую, проникли на чердак, где разобрали потолок и спустились в магазин.
    Потом, ни один год местные жители вспоминали, как вытаскивали незадачливых грабителей из находящегося прямо за магазином болота. Хорошо путевой обходчик услышал их крики о помощи.
    Сдавать в милицию грабителей не стали  и докладывать о случившемся инциденте куда надо, тоже.
     Да и, что там они взяли? Пять бутылок Московской за два восемьдесят семь. Три бутылки Столичной, по три пятнадцать.  Две палки Докторской за два двадцать  и десять банок тушонки со сгущенкой. Ну еще упаковку  Моршанской махорки да пяти пачек сигарет Памир.
   Так, всё это, за исключением выпитых ими бутылки водки и бутылки  Столичной, да трех банок тушонки благополучно вернулось в магазин. А за выпитое и съеденное, заплатили изъятыми у грабителей же деньгами. А самих грабителей заставили заново перекрыть давно нуждающиюся в ремонте крышу магазина,  отремонтировать потолок .  В  добавок и выбелить здание магазина и будку обходчика.
         
   Так что, путешествие по болоту для него было  не ново. Правда, Сергеевское болото отличалось от того по которому он шел сейчас. Оно было не столь шатким, а набирающие, после пожара от паровозной искры, зелень деревья, вселяли уверенность, что всё будет хорошо. И потом, тогда он был МОЛОД и его ноги не волочились, как сейчас.

   К точке обратного перехода, вернулись уже под вечер. Больная нога горела и
гудела. Идти по болоту в сумерках, ни кто не решался. Место ночевки особо не выбирали. Им стало единственное сохранившееся в  деревне строение - сарай с тремя телегами да не оборудованными металлической полосой полозьями, санями.

   Увиденное днём, мелкая, каменистая  речушка на цветущих ладонях широкой поймы, с заливными, как сказал бывавший здесь "до" Данила, лугами, вновь вернули его в Сергеево.  На берега реки
 Колп. Пологий песчаный берег золотился колосьями пшеницы. А другой с крутым обрывом щетинился пиками молодого ельника, за которым были поля клевера.  Там же, находились деревенские покосы и   с наступлением сенокосной поры, мужики рубили плот, натягивали через речку канат и устраивали нечто вроде парома, на котором и переправляли скошенное для личных подворий. Нечто подобное можно было соорудить и здесь. На одном из складов  он видел бухты необожженной проволоки, шестёрки
    Данила говорил, что  этот  ландшафт  можно наблюдать еще километров пять, семь по течению вниз, после чего река делает крутой поворот в обратную сторону  образуя полуостров  с возвышенностью в центре. На этой возвышенности и
находилась деревня  Новинки.  Речушка с такими  же пойменными берегами, пробегала еще километров  пять, после чего пряталась в  глухие леса где
сливалась с другой такой же.  И уже вдвоём, но  по прежнему мелководные,  они впадали в  Уфу.  Дальше он не ходил  и  не знает что там.   
   - Ну, а ты что скажешь? -  спросил он у пришедшего с ними на предмет изучения возможности построения дороги, Валида.
   - Места  привольные. Лучше и искать не надо. Но вот болото.
   - Не преодолеем?
   - В этом году, нет. А нам, как я понимаю, надо,  "еще вчера".
   - Но Вы все равно, что нибудь придумаете  Я правильно тебя понял?
   - Если Родина прикажет...
   - Считай, что уже приказала. А иначе, всем нам крышка.

    Рано утром, испив круто  заправленного брусничным листом и еще и  какой то, неизвестной ему травкой чая, вооружившись шестами тронулись в  обратный путь.
   Их ждал всё тот же цыганёнок с той же лошадью. от которого они узнали, что из  разведки вернулась группа Кадета и привела  пленного. А еще, что
раненый при  взрыве мальчик пришёл в сознание.

    - И чем же  нас порадуют глаза и уши Гарнизона?
   Услышав такое определение, Кадет усмехнулся.
   - А вот тут, товарищ Председатель, Вы явно промахнулись. Представляю  Вам нашего главного разведчика, капитана Артамонова Генадия Петровича. Он помоложе и порасторопней.
   - Мы вроде уже познакомились.
   - Познакомились. Но тогда он был просто старлей, а теперь он командир роты армейской разведки. Я хочу что бы ты утвердил его в звании капитана.
   - Я? Утвердил? Почему не ты? Ты ж тут главный по военной части. Я даже до недоделанного сержанта, не дослужился. Как я могу кого-то утверждать?
   - Недоделанного. Это что такое?
   - Это у нас в стройбате так называли ефрейторов.
   - Может там и не дослужился, но тут тебе, ни там. Мы все вверили тебе свою  жизнь. Стало быть, и принятие необходимых для этого решений.  Ну и... Груз ответственности, разумеется, тоже.
   -  Ну, хорошо. Обсудим это на Совете, а может, вынесем на референдум?
   Так. Целой  роты говоришь? Армейской? По каким сусекам ты её, армию эту,  наскрёб?
   - А чего мелочится? - насупился Кадет. -  Мы ж не застывшая материя. Рано или поздно доростём и до армии. А пока,  это как реперная точка роста, ориентир.
   - Да будет тебе обижаться. Армия значит армия. Я ж не против.  Расскажи, как сходили, что видели, чего ждать?
   - Зачем ждать? Лучшая защита - нападение. Думаю завтра, со старшими
курсантами и двумя легкими миномётами отправится снова к зыряновским.
   - Погоди. А чего там?
   - А хрен их знает. Толи махновщина, толи гражданская война, толи подобие  событий в Тбилиси 9 апреля 1989 года.  Сейчас из санчасти приведут
пленного, всё  узнаем из первых усть.
   - А всё ли? Раз пошла такая пьянка, участников самое малое, двое. И две правды, или неправды. Все равно две. Мы увидим только одну сторону этой медали.
       Для полноты картины надо было брать языка и с другой стороны. Ну да ладно. Послушаем этого. Дежурный!
   В кабинет протиснулся почти квадратный юноша.
   - Курсант Григорьев.
   - Это где ж таких богатырей рожают? – удивился он. – Тебе лет то сколько, отрок?
   -  Пятнадцать - смущенно ответил тот. – Родился в Соликамске.
   - Вот что курсант, пусть кто  нибудь сбегает за членами Совета. Ждём полчаса. Слушай Саш, - кашляя, сказал он -  Я пока схожу, переоденусь. Промок в  болоте
                *              *               *               
                "Случается, что старость приходит к нам с
                синдромами  болезней детства"
                откуда-то надуло
   Очнулся он от того что кто то обтирал его лицо влажным тампоном.
   - О! - узнал он голос Ветки. - Я ж говорила. - скрипучие дерево более жизнестойко, чем полный сил молодняк
   - Где я?
   - Где, где? В медцентре. Где еще может находится,
пролежавший почти неделю без сознания, человек?. Ну и напугал ты нас.
   - Неделю? А как же Совет?
   - Если быть точной, до недели ты сутки не дотянул.
Аннушка спит на кушетке за ширмой. Касаемо Совета. его  провёл Кадет, по свой, военной повестке дня.
   - Кадет?
   - Ну не я же? Я ни стратег. Он  воевал. Ему и карты в руки. Тем более, что операцию он провел  без единого выстрела, если не считать залпа из двух миномётов. Взял в плен три роты охраны вместе
с, толи натовцами, толи наёмниками, роту розыска, начальника лагеря, тысячу двести сорок шесть
гражданских и зеков  мужского и женского  полу.
    - Откуда тут НАТО, наёмники? И где же они теперь?
    - Кто?
    - Да эти, пленные Где они?
    - У себя. На зоне. Где ж им ещё  быть? Оружие мы у них изъяли. Вот  думаем, что с ними  делать?
   - С кем, с Санькой?
   - Причем тут Санька?
   - Ты же сама сказала "думаем".
   - Именно, "думаем". И отпустить, на вольные хлеба с непредсказуемыми для нас последствиями, нельзя. Но и держать  более чем втрое превосходящую нас
разношерстную массу людей, тоже не подарок. Все равно, что пустить козла в огород. Мы уж и так и эдак прикидываем, а всё не складывается.  Отпустим, А куда?  Рано или поздно они все равно сюда припрутся.  Спрашивается, с чем? С какими намерениями?
   Вот и ждём, когда тебе надоест  миловаться  в объятиях костлявой, и ты наконец приступишь к своим прямым обязанностям.
   - Ладно. Одежда моя где?
   - Спроси у Анны, когда проснётся.  Она тут за ширмой теперь живет. Ты лучше скажи, и часто у тебя такое?
   - Случается. Но что бы с такой продолжительностью, после того как слез с сундука, впервые.
   - Значит, рецидивы были?
   - Были. Ну, выключаюсь на минуту  другую. -  И видя её недоверчивое покачивание головой,  добавил. -  на пять-десять. Так, это по жизни моё. Привык
и  внимание  не обращаю.  По началу, еще там, в детстве, страшновато было. Хорошо хоть я всегда чувствовал приближение и старался избегать травмоопасных мест.
    - Ой ли? Теперь и я вспомнила. А кто на "Монгольских горах" горах без страховки лазил? Хорошо не на стене отключился. Как мы все перепугались. Шутка ли, до города двенадцать километров, а Баландино на другом скалистом берегу.
    - Положение обязывало.  Чё бы про меня твой Толян подумал, не полезь я первым? Да и молоды мы были. Себя то, вспомни. Море по калено. Безрассудные.
      -  Мне другое не понятно. Армию мы опускаем. Как ты столько лет, а вот с этим проработал на стройке? Неужели медкомиссия ни чего не находила?
     -А я ее не проходил нигде.
     - Я это и имею в виду. Комиссию не проходил, а на работу брали. Как это могло быть?
       Самое трудное, было устроится в первый раз. Меня даже в комбинат инвалидов, в переплётчики книг не брали.
      А ты помнишь, у нас в первом подъезде жил начальник СМУ?
       - Помню, у него еще сын был.
       - Когда мы этого сынишку в очередной раз поколотили за  стукачество, то к нам пришел его отец. О чем они там говорили с моими родителями, не знаю. Но через три дня, как сейчас помню, двадцать пятого августа,  я  начал свою трудовую деятельность в качестве помощника геодезиста за проходной  прокатного стане.
      А дальше, куда бы  потом не поступал, комиссию за меня проходила трудовая книжка. С тараном поощрений, грамот и прочего.
      Одежду то мне выдадут?
     - Я же сказала, у Аннушки. Только боюсь, что следующий раз ты отключишься, так  же  неожиданно, и возможно - навсегда. И никакая трудовая тебя не спасёт. Признайся, писец  подкрался незаметно? Ты этого не почувствовал?   
   - Не почувствовал.  Однако делай что должно, а расплата, берегись не берегись, придёт в положенный срок.
     Дежурной, какой одёжки нет? Не хочу её будить.
   - Что с тобой делать? Найдём что нибудь. Но только знай - Совет  постановил,
как только ты очухаешься  отправить Вас с Аннушкой на свидание к  "каменюке". И это не обсуждается.
    - Слушаюсь и повинуюсь. Как только решим вопрос с пополнением, так и пойдем на поклон к "каменюКе".

                ГЛАВА XIX.

                «США купили СССР по ценовому    
                соотношению   «копейка за рубль». По
                собственному признанию   российских
                экономистов Анатолия Чубайса и Егора
                Гайдара они «не думали о цене   
                государственной   собственности, потому
                что хотели поскорее    избавить страну от
                отсталого наследия социализма».         
                Стоуб Тэлбот.  Советник
                президента США   Билла   
                Клинтона
                «Мне кажется, российское руководство    
                превзошло   самые фантастические
                представления марксистов о
                капитализме.
                Они сочли, что дело государства —
                служить узкому кругу капиталистов,
                перекачивая в  их карманы как можно
                больше денег и поскорее.
                Это злостная, предумышленная, хорошо 
                продуманная   акция по перераспределению
                богатств в интересах узкого круга людей».
                Джеффри Сакс
                Экономист США
       - Если честно - Кадет передёрнул плечами. - Я сам не ожидал такого.
Думал, придем, снимем с рабочей зоны блокаду.
    - Почему с рабочей?
    - Пленный сказал что там "рабы" разоружили охрану и  забаррикадировались.
    - Разве охрана не в силах была их выбить?
    - В том то и дело. Тем более, что руководили в лагере всем, в том числе  и охраной - пиндосы. А пиндосы только в кино отчаянные вояки. А как до дела, да без ракет и бомбовозов. Тут у них сразу пупок развязывается. Да и рабы грозятся взорвать какую-то там цистерну, после чего мало кто выживет, даже в костюмах химзащиты  и противогазе.
   - Откуда там пиндосы взялись?
   - Эти лагеря, как и прилагающаяся к ним территории – частная собственность американо-английской корпорации The Corporation Whole World, помимо прочего специализирующейся,  на создании частных тюрем и лагерей по всему свету.
    - Лагерей?
    - Да. Лагерей. На этой территории находится. Вернее находилось, три горнодобывающих лагеря с  глубокой переработкой пород шахтных отвалов. Раньше, здесь добывали,  что-то редкоземельное, для ВПКа.      
       К  девяностым младореформаторы, разворовывая страну, пустились во все тяжкие,  и  сочли, что содержать шахту и лагерь  стало не рентабельно.
   - Это при редкоземельных то?  Ни рентабельно?  Мои шнурки не устают смеяться.   И вот это всё тебе пленный рассказал?
   - Да. Пленный. Но ты же не знаешь, из чьих этот пленный.
   - Да, ну!?
   - Точно! Из самого что ни на и есть пиндостана. Штат Луизиана.
   - Ну ни хренашеньки титьки у монашенки. А дебилизатор изо дня в день голосит про суверенитет. Не пойму, зачем им шахты?
   - Это еще не все. У них там железнодорожная станция уцелела, а на ней штабеля рельсошпальных решеток, костылей шпал, стрелки,  до едрени фени, а к ним целый путеукладчик. Как ты думаешь, зачем?
   - Зачем?
   - Проложить дорогу к нам.
   - К нам? Это как же? А Скалистые? Они что тоннель,  собирались строить?
   - Не знаю. Этого мой пиндос не ведает, но насыпь  к Скалистым отсыпают. Сапёров подрядили,
через неделю рвать, что-то там хотели.
   - Значит, тоннеля не будет. Слушай. Приведи ка ты сюда... Ну, кто там у них самый главный. Думаю, это будет не начальник лагеря. Хотя и его тоже.
Завтра, часиков к пяти.
   - Утра?
   - Шутник. Дня конечно. Уж очень хочется послушать их. И этого,  вундеркинда своего, прапора Никипейло захвати. Будет толмачем случай чего.  Акбашевы конечно волокут на инглиш, но думаю, прапор не помешает. И вообще, надо молодых подключать.
   А пока, расскажи ка мне, друг, как ты исхитрился таким малым количеством людей. Причём, в основном пацанов,   взять в плен более трех сотен   
кадровых военных и пиндосов в придачу?
   - Всё очень просто.  Я подумал, а возьму ка всех своих курсантов старше четырнадцати  лет.  Пусть покажут, чему они научились. Боевые действия вести не собирался изначально. Заодно посмотрят, какие супермены эти гринго.

    Подойдя к зоне, мы не стали входить в неё, не прячась, обстоятельно,  стали возводит траншеи  устанавливать  миномёты,  наблюдательный пункт. Напичкали его, для вида всякими приборами,по принципу, чем больше  и не понятней, тем внушительней.  Натянули маскировочную сетку.
Капитан Артамонов и  пятёрка  курсантов с ним выдвинулись в  зону, за языком. Проводником взяли пленного пиндоса.
       - И он согласился? Не боялись, что поднимет шум?
       - Он же не самоубийца.
       ???
       - Мои сорванцы прицепили ему на шею холщовый мешочек с батарейками и объяснили, что случай чё, «Нажмём вот на эту кнопочки, и твоя голова отделится от туловища» и показали на обычный телевизионный пульт с желтой кнопочкой.
       Времени  им  было дано три часа.
       Прошло четыре,  они не возвращались. Стрелки часов совершили еще два оборота. Я уже
стал сомневаться в правильности принятого мной решения.  Но тут они появились, волоча замотанное в обёрточный целлофан тело.
   - Что так долго? - спросил я Артамонова.
   - Ты же просил командный состав. - Он лукаво улыбнулся.
      - Ну?
      - Прапорщик Никипейло предложил не размениваться на всякую шушеру и взять  того кто всем там заведует.
     - Ты, захватил начальника лагеря?
     - Нет. Хотя мог и его. Бери выше. Мы приволокли  того кому начальник  туфли лижет.
   - И кто же это такой?
   - Смотрящий от пиндосов.
   
    Минут через пятнадцать по прибытию разведки, я, с генеральскими пагонами на плечах...
   - Пагоны то, где взял? - спросил он.
   - Сразу видно что ты не военный.  - усмехнулся Кадет  - Ведь, как курица не птица, так и стройбат не армия. Не знаешь, что "плох тот солдат, что не
мечтает быть генералом".
   - И не таскает за пазухой генеральских погон? - продолжил он. - Ладно,рассказывай дальше.
   - Да вот представь себе, таскаем-с. А дальше не интересно.
      Увидев перед  собой  целого генерала, пленный начал выражать своё недовольство на действия
взявших его в плен военных.
   - Как Вы смеете - визжал Он - нарушать Ваш же закон номер  N 99-ФЗ, о статусе войск НАТО в России?
    -А что,  есть такой закон?
     -Думаю, что есть. - Кадет передернул плечами - Точно, Есть. Я еще, когда служил
Что-то такое слышал. Но не поверил. А вот теперь, после слов этого пиндоса, понял  - правда, есть.  Но не стал, ни чего менять. Я на своей земле. И тут наш
закон.
    - Послушай, ты! - сказал я ему, - Мне плевать на то что, кто-то, где-то, что-то там противозаконное  втихаря  узаконил. До нас этого не доводили.  Стало быть, и спросу с нас нет.
    У меня своё начальство - ДОЛГ. Своя правда - ЧЕСТЬ. свой закон - ПРИСЯГА. И по всем этим канонам, - После этих моих слов у пиндоса глаза на лоб полезли, но я  продолжал - Так вот. Если ты  и вверенные тебе части  не сложат оружие в течении  получаса, то мы раскатаем гарнизон лагеря в  мелкий  порошок.
    В подтверждение чего, зная о том, что охрана лагерей не имеет в своём арсенале артиллерии,  прокричал  в неработающий микрофон. "На батареи! Дать предупредительный,  из двух орудий мелкого  калибра".
    Стоящий за спиной пленника Артамонов тихонько  выскользнул с НП и через минуту другую тишину нарушил залп двух наших  миномётов.
    Стреляли с таким расчетом, что б ни кого не покалечило, тем более -  убило.

    Но эффект от этого был... Лицо пленного мгновенно покрылось капельками пота.
    - Откуда армия? Как?  - истерически заверезжал он  - У нас же с Вами джентльменское  соглашение. Мы не лезем в Ваши, а Вы  в наши...
    - С кем заключено? - прервал я его - И кто такие "Ваши" и "наши". Армия ни чего не знает про это. С нами ни кто  не договаривался, не заключал и
не делился.  Слышишь? Не де-лил-ся!               
    А теперь, коли хочешь жить, иди исполняй веленое. Бегом! И не дай Бог, если через полчаса я не увижу  сложения оружия  гарнизоном лагеря, в том числе и
Вашими соотечественниками.  Ты знаешь, что за этим последует?!  Надо  было, во время делится.  Де-лит-ся надо!!! Пошол вон!

    Через полчаса, охрана лагеря и семьдесят человек из  ЧВК корпорации, организовано сложили оружие туда куда я им показал. Мы
с Артамоновым, осмотрели строй сдавшихся и приказали им возвращаться в казармы,
где и оставаться до  особых  распоряжений.
    Теперь вот ломаем голову, что с ними, да и со "slaves"(рабы-англ) , как они называли зеков,   делать?
      Признаться, я не ожидал, что их будет так много. Но теперь это твоя  головная боль.  Мне хватит забот с теми  рабами, что разбрелись по тайге. У них и оружие  имеется.               
    - Сколько их?               
    - Да кто ж его знает. Списочный состав трёх лагерей, две тысячи сто
человек,  без охраны и вольнонаемных из Зыряново. Плюс рота розыска сбежавших. Еще рота технического обеспечения. Вот пожалуй и все кого не смыло ливнем. А смыло, почти целиком, два вспомогательных лагеря.
    Уцелели те  кто  находился у транспортеров цеха  заключительной переработки  породы, в ночную смену. Женщины. с охраной из женщин же, более
тысячи человек.
    Что еще уцелело, и я считаю, что в этом наша большая удача и  везение – все какие ни на и есть материально технические и продовольственные склады, а так же подсобное хозяйство  всех трех зон объединённые в один  хозблок.
    Еще уцелели лаборатории, предназначение которых мы пока не знаем   
    - И тут лаборатории. Что там делали женщины? Почему?
    - Так. Один из лагерей был женский. По какой-то, пока неведомой причине, основной продукт лагеря мог добываться только женскими руками  и только после полуночи.  По этой причине они уцелели. Лагерь же их был смыт ливнем.             
    - Ну ни хренашеньки титьки у монашенки.  Я так понимаю, женщины были на
поверхности. А  в шахте? Сколько людей было в шахте?               
    - В шахте?  Начальник говорит  от шестидесяти  до сотни  человек. Производили плановые  работы по ремонту и замене и отладке узлов и деталей технологической линии.  Ночью шахты не  работают в это время на поверхности,  женщины ели
успевают перебрать то, что добывается и дробится  в мелкую фракцию днём.
   - Иш ты. Берегли. Только кого, рабов или технику?  Выходит, вместе с охраной, вольнонаёмными из Зыряново, мы имеем более двух тысячи, не знаю как
и назвать "кого". Женщин... Сколько их?
   - Так , тыща шестьсот сорок шесть, вместе с надзирателями и...
   - Всех отделите и в стройбатовские казармы пока там не сняли ограждение.  И  беречь, как зеницу  ока. Я-то ломал голову, откуда брать невест для растущего  мужского населения.
Лаборатории и склады опечатать и поставить охрану.
    Куда делись ещё три или пять сотен мужиков с зоны?  Вот в чем вопрос.
    - Куда, куда? Ясно куда. Разбежались под канонаду ночи Армагеддона.
Сорок трёх расстреляли при попытке взять штурмом  цех заключительной переработки, с женщинами. Остальные бродят по прилегающим лесам.         
   - Какую ночь?
   - Армагеддона. Какую еще?               
   - Армагеддона говоришь. А что? Похоже.  В общем так. Я поговорю с  лагерным начальством. Пусть даст личные дела  своего контингента. Может геологи доменшики скотоводы и другие нужные нам люди есть. Их надо сразу приобщать к общественно полезной жизни Гарнизона. А ты продумай, как нам обезопасится от бежавших слуг этого самого Армагеддона. Завтра, после обеда собираем расширенный Совет.               
    Чуть не забыл, что стало с теми, кто грозил взорвать и себя и лагерь?
    - Да это ни какие не жертвы, а часть уцелевших после неудачного штурма цеха переработки.  Хорошо мы тормознулись и не стали применять силу с марша. Взяли ночью. Без шума и пыли.
    - Да. О шуме. Говоришь, у них была специальная рота поиска?
   - Была и есть. Дожидаются своей участи. А что?
   - Так и пусть занимаются своими непосредственными обязанностями - разыскивают разбежавшихся. Поставь им кого из своих капитанов. Хотя бы того же
Артамонова. За одно разведает и нанесет на карту ближайшие окрестности. Вдруг  где еще, что то
сохранилось? Хорошо бы, рудники и уголь с  солью. Но это вряд ли.   
    - Что? И оружие им вернуть?
    - Растолкуй что к чему, зачем и почему и верни. С чем прикажешь им преследовать преступников? Пусть постараются обойтись без кровопролития.
Иначе мы тут переколошматим, друг друга ни за понюх табаку и сгинем.
         
    - Я на этой зоне -  Издалека начал начальник лагеря, - тридцать семь
лет отслужил.Начинал  в качестве инспектора по режиму. Жил здесь без выезда, даже в отпуске ни разу не был. Зона была для меня все, пока не случилась катастрофа.
    - Вы имеете в виду ночь...
    - Ну, причём тут ночь? Я имею в виду "меченого" с "беспалым алкоголиком".
Ночь - это явление вне человеческой компетенции. Она, как я  думаю, стала карой всем нам за потерю человеком  - ЧЕЛОВЕКА.
    - Но Вы тоже не ангел. Как говорят Ваши "рабы", шлейф числящихся за Вами грехов...
    - Не хотите слушать? - опустив голову на грудь- произнёс начальник, - Не надо. Я больше Вам ни чего не скажу. Отведите меня в камеру. Или, что там у
Вас.

    - Я требую консула и адвоката. Вы не имеете права задерживать меня. Я гражданина  Соединенных Штатов - на не плохом русском проговорил атлетически сложенный  человек средних лет. - По какому праву Вы вторглись на территорию
корпорации? Кто Вам позволил нарушать  принятый Вашим парламентом Закон о...
    - Кто Вам сказал, что эта территория корпорации? По моему, это территория  суверенной России.
    - Может и была, когда то. Но в девяностые, правительством Вашей России, при посредничестве Альфреда Коха и министра иностранных дел Шеварнадзе, передала её  в концессию корпорации.
 А в одиннадцатом, нам были переданы права исключительного землепользования  ресурсной базы  этой территории  и  двумястами квадратных километрами земель за хребтом на девяносто девять лет.
    На этот срок,  данная территория выходит из под юрисдикции Российской Федерации и на ее территории действует законодательство США. О чем у нас имеется документик. Так, что Ваши законы здесь не работают и Вы тут ни кто.
    - А какие работают? - спросил он
    - Те, по которым живёт весь цивилизованный мир.
    - Вы хотите сказать...
    - Да! Я хочу сказать, это законы США -  перебил его американец.
    - Почему же мы ни чего не слышали об этом?
    - Эта информация конфиденциальная. Коммерческая тайна. Теперь Вы понимаете, куда Вы влезли?
    - Мы? - Привстал со своего места Шамиль - Влезли?  Да мы  были здесь раньше, чем Адам взобрался на Еву, не говоря уже о Колумбе и его...
    - Шамиль! Успокойся. Пусть договорит. Не то, тоже пойдёт в  несознанку.
      Хотя это уже ни какой роли не играет. Но послушать историю подлости,  ни когда не лишне.
     Толян, будете писать учебники, не забудьте  включить  это.- и обращаясь к
американцу - Так Вы  говорите Corporation Whole World. А чем занималась Ваша корпорация?
    - Почему Вы говорите о ней в прошедшем времени? – спросил американец -  Что вообще происходит?
    - Вот только не надо делать вид, что Вы не понимаете того, что  произошло с Землёй.
    - Не понимаю.
    - Ну, да. Ну, да. Не понимаете. И в силу этого своего непонимания
провозгласили себя единственным представителем законодательной и исполнительной властей на подведомственной вам территории на тыщу лет вперед.
    - Но, Вы же ни чего не знаете. Сразу после той ужасной ночи, которая смыла  поселок Зыряново  и два смежных лагеря, там начался настоящий ужас. Мало того, что корпорация понесла значительные убытки, так эти варвары подняли мятеж.
Половина из них, бОльшая половина состоящая исключительно из рецидивистов, разоружила охрану, разгромила магазин, стала охотится за уцелевшими женщинами. Убили двух солдат из охраны лагеря и одного нашего. Я был вынужден отдать приказ стрелять на поражение. А что бы сделали Вы на моем месте?
    Как Вы не понимаете? Ужасная ночь! Катастрофа! Миллионные убытки. И  не в Ваших, ни чего не значащих фантиках, а в полновесных долларах, фунтах и  евро. Вы хоть знаете, сколько стоит на закрытых рынках, один грамм получаемой
здесь продукции?
    - Ну и сколько? И почему на закрытых?
    - Тысяч, семдесячт пять-сто.
    - Рублей?
    - Да, кому нужны Ваши сраные рубли? Вы же сами, ради прихоти  десятка, двух  олигархов и банкиров, вошли в мировую финансовую систему расчетов. привязав курс рубля к доллару. Опускаете национальную валюту ниже Марианской впадины.
Распродаете богатства страны.
    Благодаря Вам, мы на западе, сумели ни только относительно безболезненно пережить кризис восьмого года, но и избавится от массы устаревшего и ни кому не нужного оборудования и технологий. Произвести реконструкцию и модернизацию производства.
    И всё это, за Ваш счёт.  Сами Вы уже давно ни чего не производите. Живёте тем, от чего мы,  по разным причинам уже  давно отказались или начинаем отказываться.
      Причем, имеем с этого не плохую прибыль.  А так бы, выкинули или сгноили.      
    - И сколько ж Вы их...- он прервал монолог американца - Не знаю, добываете, перерабатываете?
    - Кого, их? - чертыхнулся американец.
    - Ну, этих. Граммов. Кого же еще?
    - Ах граммов. Иногда, и чаще всего, ноль. Но это, при разумной переработке остальной породы и шлама, не беда. Помимо основной продукции мы берём с неё сопутствующие, В том  числе  редкоземельные металлы. Такие как осмий и платина. Уран.
    Но бывают дни когда за неделю мы  берём  основного продукта, на сумму равную затратам Вашего государство на всю  систему образования в течении полутора-двух месяцев
    - Так сколько?
    - Так сколько? Самый большой съём был осенью прошлого года - полтора килограмма крупы за неделю.
    - И всего то?  И куда же она идёт?
    - На закрытые рынки, где и реализуются при помощи аукционов.
    - Почему закрытые?
    - Это рынки для избранных ТНК ( транс национальных компаний) и ВПКа
(Военно-Промышленные Компании) на  которые не всякого пустят. На пример там нет ни одной компании из России, Китая, Индии, Бразилии, и других стран, которые, даже гипотетически, в отдалённом будущем, могут представлять какую либо угрозу
Соединённым Штатам. Например, наши союзники, Япония и Германия.  Их ни когда не будет на этих рынках. Основные игроки - США, Англия, Израиль.
    - Ну хорошо. А для чего, куда, где применяются эта крупа?
    - На нужды военных, специалистов по созданию искусственного  интеллекта. В медицине,  для   омолаживания клеток головного мозга. И много куда  еще. Я точно не знаю. В ту же робототехнику с искусственным разумом. Но это пока на уровне экспериментов. И, насколько я знаю далеко не безуспешных
    - Эко, как!  И кто же это у нас такой умный?
    - Это закрытая информация. Но  до меня дошло, что наравне с западными светилами науки, там участвуют и пара, другая русских не понятых, ни оцененных у
у себя на родине. У Вас. Но их мозги высоко котируются и оплачиваются у нас.
    Они вплотную приблизились к открытию нечто такого, что кардинально изменит мир. Они должны  были  приехать сюда для проведения своих опытов в наших лабораториях построенных по их чертежам и проектам.
    - Должны?
    - Да. Двадцать третьего числа прошлого месяца. Но эта ночь! Эта ужасная ночь!
    - Ваши лаборатории? Здесь, на Урале?  У нас в России?
    - А что тут такого? Мы уже давно складируем на вашей территории здесь, на Урале радиоактивные и химические отходы. Испытываем новые медикаменты и вакцины, используем, через систему грантов Ваших ученых.
    Уже два десятка лет как Россия - это огромный испытательный полигон, где мы обкатываем всё,  на что бы ни решились у себя дома. Нам совсем не надо воевать с Вами. Вы, просто  сказочный, Клондайк для нашего бизнеса, науки и медицины, равно как и отходов.
    Кинувшись в пучину рынка, Вы, как ни одна другая страна, сами готовы отдать нам, как это, по русски? -  Последнюю рубаху.
    - Да. Тут Вы сильны. Ни чего не скажешь... А  мы... Мы   

          ...Мы всё продадим - лишь бы только купили!
                Готовы на всё мы, побольше б платили!...

    - Вот, видите? - радостно взвизгнул американец  -  "Побольше б платили"!  Но, Если честно, платим мы Вам жалкие гроши при бросовых затратах и
бешеных дивидендах.
    - Ну и как Вам удалось заполучить все эти угодья, лагеря, рабочую  силу?
    - Не знаю. Не вникал. Это не входило в круг моих обязанностей. Да Вы расспросите официального начальника  лагеря. Как то, по пьяни, он сказал ,
что США и наша компания, они должны ему до конца дней. Ни он бы, тут уже давно б все травой поросло, как в брошенном городке за скалами. Вот где был, со слов начальника, по-настоящему райский уголок, с уникальным микроклиматом, лечебным озером и кедрачом. Он мечтал именно там закончить свой жизненный путь. Не даром же, заключая с Вами договор о передачи этих земель в собственность корпарации кВ нем, особой строкой были означены и земли за кряжем.
    - Так это была его идея построить туда железную   дорогу?
    - Нет. Что Вы? Ни по уму, ни по деньгам он бы это не потянул. Это  идея принадлежала одному из директоров нашей корпорации. Когда он услышал
про это место, прямо весь загорелся мечтой построить там  собственный...  Как это, по русски? Вроде дворянского гнезда.
    - Родовое гнездо.
    - Вот, вот. Родовое гнездо. Тем более, что не за долго до этого, королева Елизавета II, посвятила его в рыцари. А  каждый уважающий себя рыцарь должен
иметь свой родовой замок.
    - Может быть и так. Только мне всегда казалось, что замок этот должен стоять на земле предков.
    - Правильно. И он так же говорил.
    - Ну и строил бы себе в Англии. Сюда-то, зачем лезть?
    - Его предок отсюда родом. Во время войны   добровольно перешел на службу Рейха, а когда запахло жареным, перешел на сторону союзников.
    Его мама, родилась в знатной семье белоэмигрантов, которые так же родом отсюда.
    Так что сер Дэвидсон  имеет все основания построить здесь свой родовой гнездо.
    - Ну и что же не построил?
    - Не успел.  Являясь его доверенным лицом и представителем корпорации, я  не успел претворить в жизнь его планы на этой земле. Пока выписывал и перевозил сюда из Англии старинный,  разобранный по кирпичику, с  мебелью и утварью замок.
    Потом искал спецов по ювелирной взрывотехники. Он хотел, чтоб  дорога в скалах была не просто дорогой, а сказочным шедевром. А для этого квалификации  обычных взрывников и горных рабочих недостаточно. Потом был занят проектом
станции в стиле начала развития железных дорог в Англии.  Привёз сюда  из графства Бедфордшир специально изготовленный паровоз и  к нему  состав из  шести вагонов повышенной комфортности. Вы рельсо-шпальные решётки видели?
    - Слышал. Ну и что?
    - А то. Эти решётки собраны по стандартам принятым в Англии.
    - Да ну?
    - Но это легко проверить. Достаточно простой рулетки.  Так что, намерения сера Дэвидсона, в отношении этих земель вполне серьезные.
    А теперь задумайтесь, было бы всё это возможно без ведома российских властей?
    - ???
    - Вот и я о том же. Вы поймете, мы не так просто здесь появились. Все наши действия здесь вполне  законны. А вот Вы. Вы поступили, незаконно напав на нас. Мне, почему то, не смотря  на то, что я Ваш пленник, стало Вас жалко. Зачем это Вам нужно? Вы, уже не молодой  уставший и по всей видимости, больной человек. Зачем Вы-то ввязались в эту  авантюру?  Но я готов, если что, замолвить за Вас словечко...
    - Ну ка, ну ка. А вот это уже интересно.  С рояля гости понаехали?


                ГЛАВА XХ.

                "Человек всегда боялся природных      
                катаклизмов   и при этом пытался управлять   
                ими.
                Общеизвестный факт – колокольный звон
                помогает бороться с   градом, распыление
                обычного цемента в облаках    временно
                прерывает дожди. Благодаря влиянию на
                ионосферу, сейчас можно спровоцировать
                цунами и ураганы".
                tvzvezda.ru/news/
               
                26 апреля 1986 года в 1:05 самописцы
                сейсмологических станций Советского    
                Союза зафиксировали локальное   
                землетрясение с эпицентром   в   
                непосредственной близости от
                Чернобыльской АЭС.
                Сила подземного толчка была   
                незначительной.
                Доподлинно известно, примерно за 20   
                минут до  катастрофы, на АЭС ощущалась 
                сильная вибрация.
                Истинная природа этого явления так и не
                установлена.
                Была ли она вызвана процессами внутри 
                реактора или землетрясением – вопрос, на 
                который сегодня не существует однозначног   
                ответа. 
                В 1:24 минуты на 4-м энергоблоке
                прозвучал взрыв. В окружающую среду
                было   выброшено большое количество
                радиоактивных    веществ. Эта авария
                считается крупнейшей за всю  историю
                атомной энергетики».
                Левашов.
                ПРАВДА, О КЛИМАТИЧЕСКОМ ОРУЖИИ
      - Куражитесь? – вытирая пот произнес американец.
       Было интересно наблюдать, как с  его холеного лица начала  исчезать,  поселившаяся было там,  мина
высокомерия и надменности.  Он на минутку замолк. Потом, словно собравшись, продолжил ровным, бесцветным голосом, как на автомате.
    - Ну, ну. Куражьтесь. Но, говорят у Вас,  смеётся только последний.   Хочу Вас  огорчить. Буквально за пять минут до того как меня выкрали Ваши
скауты, я, как и во все последующие после катастрофы дни, прослушивал эфир и впервые услышал голос. Он  говорил по-английски. Правда, при этом стоял такой шум  и треск, а голос то терялся, то появлялся снова, что понять о чем  именно шла речь в деталях, было не возможно. Но, из того что я слышал очевидным было то, что говорили с объектом  HAARP  (High Frequency Active Auroral
Research Program).
    Понимаете? Нет? - глаза американца вновь налились радостным блеском - А если я скажу, что корпорация и добываемая ею  здесь "крупа", напрямую связаны с этой  стратегической, военной базой в городке Гакона штата  Аляска,  и тем, что там
разрабатывает ВПК  США.
    Вы думаете, Америка оставит Вас в  покое? На эту же "крупу"  завязана и космическая программа США и ряд других. Вы  попали. И крупно. Так что, ждите  гостей.  И это,  если в России сохранились, хоть какие нибудь государственные  структуры, эти гости будут Вашими,  не  самыми дружескими  к Вам соотечественниками.
     - Я почему то не удивляюсь такому исходу. -  подал голос Артамонов. - Накушался, насмотрелся, как наши генералы и политики, останавливали нас за шаг до победы. Так было в  Чечне, Югославии, на Украине. Они как будто ведут нашими руками договорные войны. Вот только по векселям платят жизнью ни в чём не повинных «дорогих россиян», людей, как с той, так и с другой стороны, да изломанными солдатскими судьбами.
        Видел сам, как они лобызались с пендоснёй в Ульяновске.
    - Спокойно! - прервал он разведчика. - Как говаривал мой покойный родитель:  "За панику, на фронте, да в мирное время двадцать пять лет расстрелу, исключительно  через повешение, при чем - кажный божеский день, без отпусков, выходных,
перекуров и перерывов на обед".  У них там своя свадьба, у нас своя.
       У нас. есть специалисты по электронной безопасности?
    - Не то чтобы -  Шамиль на минуту другую замолчал. Все смотрели на него - Не то что бы уж и специалисты, но и не хуже их. Вон мой зять
радиоэлектронный кончил. Наверное, что нибудь петрит. Да и среди охраны лагеря должны быть электронщики. Сейчас без этого ни туды и ни сюды.
    Ты, - обратился Шамиль уже к нему - извини, что не рассказали  раньше, то текучка, то ты в царстве Морфея...  Но мы с братом тоже начали прослушивать эфир с первого дня после падения старого мира, ни веря в такую печальную реальность как "писец всему".
    Какая никакая, но надежда на то, что ни все так уж плохо и, что-то  да уцелело еще кроме нас, теплица в каждом. Потому как каждый, что-то  и кого-то  оставил в том мире.
    Мы тоже перехватили этот радиоэфир.
    - Ни телефонный?
    - Нет. Радиоэфир Открытым текстом. И не только перехватили, но и
записали. Он действительно предназначался кому то на той самой, секретной  базе
США, о которой говорит наш амер. Весьма любопытная запись. Мы готовили её к очередному заседанию Совета. Но, можем прогнать и сейчас. Вам как? Подлинник или перевод?
    - Давай в переводе.

    "...Аляска, Центр..."
    "... русские что-то пронюхали..."
    "... запустили иркутскую систему ХААРП..."
    "...включилась установка зеркал Бурляева..."
    "...лучи Теслы..."
    "...Миасский космический исследовательский центр..."
    "...Поля Силы..."
    "... непонятный гул и колебание, вибрация почвы..."
    "...аномальные  зоны..."
    " ...батареи..."
    " ... город перед бункером растворился в объятьях девственного ..."
    " ...пищи заканчи..."
   
    - Тут не понятно,  какое окончание  "закончилось" или "заканчивается". - Подвел итог Валид
    -  Где находится передатчик, не установили?
    -  Увы! У нас нет таких радаров и спутников.
    На этом треск и голос переводящего прапорщика Никипейло оборвались. Повисла
тягостная тишина, которую нарушало жужжание запутавшегося в  висевшей в углу кабинета паутине шмеля.

    - Это всё? -  спросил он.
    - Всё что удалось разобрать в шуме и треске.
    - Вы, повернулся он к американцу - Ну, а Вы? Вы слышали это же самое?
    - Да.
    - И Вам тоже нечего добавить?
    - Нет. У Вас тут даже больше чем я смог понять у себя. Я как услышал родную речь, так обрадовался, что перестал вникать в смысл.
    - Что именно, Вы не услышали "у себя".
    - То, что у Вас есть своя ХААРП. И о космоцентре здесь, в Миассе.

    Еще пару минут в кабинете солировал борющийся за жизнь шмель.

    - Кто нибудь...  Освободите его наконец. - обратился он к к Совету.
    При помощи, ставшей в том же углу палочки для задвижки штор, шмеля освободили. Но сделав круг он не вылетел в открытое окно, а присел у него на
плече.

    - У кого нибудь, есть какие мысли по поводу услышанного? - спросил он.
    - Я где то читал про то, что Дума, оппозиционные депутаты, не раз ставили вопрос о сотрудничестве РФ и США в этой сфере. Но, всякий раз встречали противодействие со стороны представителя президента. - Сказал Толян. - У нас, в Германии об этом было много прессы.
    -  А что Вы хотели? - вмешался американец. -  Одна из наших ТНКа работающая, как и мы на ВПКа США,  кажется  Lockheed уже   давно  и плодотворно внедрилась на Вашей установке в Иркутске. Наверное, такое имеет место быть и на других установках.
    Я еще раз повторю, воевать с Вами,  у нас нет резона.  Вы сами отдаёте то, что нам нужно. Правда, иногда, как это, кусаете удила и тогда мы вынуждены ставить Вас на место. Наверное, в этот раз, Вы опять кусали удила и пытались помешать, нам делать своё дело.  А тут еще Ваш Бурляев со своими зеркалами и бредовой идеей по перемещению при помощи их во времени и пространстве...  Мы конечно тоже работаем в этом направлении.
     Наверное, не только это, но и Ваши установки в Хабаровске, Туле, Нижнем Новгороде и другие, внесли свою лепту по срыву какого-то эксперимента США. А результат?
То, что здесь происходит.  Мы все стали его подопытными.
      
    Он внимательно выслушал американца:
    - А Вы не так просты. Для рядового менеджера компании, каковым Вы представились, Вы слишком осведомлены. Вы ни чего не слышали про космоцентр, но хорошо осведомлены о работах профессора этого центра, Бурляеве. Думаю, что коридоры Ленгли и Ми-6, для вас раскрытая книга.   Или я ошибаюсь?
    - Даже если и так - ни мало, ни смущаясь, отозвался американец - то, что? Вы меня расстреляете? Посадите в тюрьму?
    - Пока Вы не замечены ни в чем, что вредит нашей жизни, живите. - парировал он - Живите, но Вы должны будете принять те нормы жизни и поведения которые установил Гарнизон. Если вдруг, начнёте выёживаться, пробовать установить свои порядки, и подбивать к этому других,найдём способ как Вас остановить
    Но, мне понравился ход Ваших размышлений. Уж лучше такой вариант событий, нежели вариант вторжения инопланетных цивилизаций, которым нам противопоставить нечего.
    Здесь же, и враг известен и  способы противодействия  тоже. Хотя, мы будем думать  про оба варианта.  Однако, мне почему то кажется что их будет куда больше.
    - Почему? -  Задала вопрос Ветта
    - А Вы внимательно послушайте, о чем еще  говорится в радиоперехвате.
    - Ни чего такого, что бы вставать на дыбы.  - сказал Толян.
    - А ты, Кадет?  Ты тоже ни чего не уловил?
    - Я? - Кадет тряхнул головой. - Уловил.
    - И что?
    - Хотя бы это - "...поля силы...",  "...аномальные  зоны..." и "...город перед бункером..."
    - И чем же они тебя смутили?
    - Я человек военный и рассматриваю это со своей колокольни. Так что, не обессудьте, если что не так...
    Уже одним своим присутствием в перехвате. Насколько я понимаю, в нем идет речь об аномальных зонах, а их у нас на Урале не мало.  Остров Веры на Тургояке, откуда я привёл любителей эзотерики, подпадает как раз под эту категорию.  Кроме того "город перед бункером". Какой город, где и тот город и бункер? Я знаю, местные бают про один такой здесь недалеко в горе  Ямантау. Главный слух  который уже много лет  гуляет здесь, слух о том, что под горой Ямантау давно готов подземный город на несколько десятков тысяч человек для элиты, известен всем.  Его ни кто не опровергает, но и не подтверждает.  Кто и что в ней? А сколько еще таких  мест разбросано по земле?
    Да и наш гарнизон  не исключение из этого ряда. Если б Вы знали, сколько разных легенд ходит среди здешних аборигенов. Возраст этих слухов и домыслов  уходит еще в доисторический период.
    Если допустить, что при каждой такой аномальной зоне жили, возможно, и живут  люди и им, как  нам,  повезло перенестись в мир иной, а вернее, выжить в своем мире в окружении другого. Что они превнесли с собой из старого? И им и нам придётся приложить не мало трудов что бы не  кануть в лета в конкурентной борьбе. А может здесь существует своя, враждебная нам цивилизация? Хотя леса, реки горы и озера, флора и фауна , всё  такое же как и было, Но есть и изменения. Я встречал рысь размером с  кавказскую овчарку. И хариусов с треску. Возможно, есть и люди.
Так  или  иначе, грядёт новый передел мира, ни с аборигенами, так с другими, выжившими в нашей цивилизации.
    - Но тогда, исходя из твоей теории про очаги жизни при всяких
аномалиях, то и  в Миассе должен  был сохраниться такой очаг у института космических исследований. - подала голос Надежда. -  Я читала в газете, там тоже аномалия. - и, немного погодя, добавила  -  Аномалия которую называют  "территория страха". Но ты, говорил, что ни чего не обнаружил там?
    - Не обнаружил. Так, может быть я не с той стороны въехал в город. Или
проехал там где находилось что другое, например автозавод. Вот и не обнаружил. А ты уверена, что аномалия это обязательно должна быть в городе а не в окрестностях?
    И вообще, я предлагаю, не откладывая на потом, начать всестороннее изучение ближайших   важных  для нас, для нашей жизнестойкости и развития территорий, с целью -  застолбить их за собой, пока это ни сделал кто то другой.
    - Обрисуй, как это должно выглядеть, ни в теории, а на практике.
    - Ну, я не знаю. Народу у нас сейчас много. Можно человек по тридцать-сорок заселять там где прежде, что то добывалось - руда угол, нефть соли и прочие.
    На особо важных месторождениях того же железа, угля  строить
укрепления.    Обживать, если не на постоянной, то на вахтовой основе.  Для начала..  Ну скажем дней по 30-40. За это время пусть рубят лес, строят жильё. Одним словом, создают инфраструктуру. Торят дороги. Да мало ли дел  найдётся для пытливого ума.
Глядишь, кто и пустит корни. Осядет навсегда. А это раздвинет сферу нашего влияния. Раздвинет экономические, да и военные возможности.
         
    Если,  вдруг доведётся с кем встретится, то попробуют, или
разойтись с  миром, или уговорить осесть на постоянное место жительство при нас с соблюдением  нашего устава. При крайней необходимости, спасая от голода, болезней, да и обременительной для многих старости. Переправят к нам сюда своих нуждающихся в пище,  воспитании и уходе. И тогда они будут защищать
не только себя и нас, но прежде всего своих стариков и детей находящихся здесь.
    - Хочешь создать что то среднее между хосписом приютом и богадельней? - спросила Серафима.
    - Нет. Просто, чё  то, воевать без особой нужды, не хочется. Ведь, кого  бы там они не  встретили, по логике - это всё наши, советские, русские. Я так  думаю.
    - Хорошо. Но знаешь, инициатива наказуема. Вот ты  и займёшься всем этим. Подберите вместе с Толяном толковых ребят, человек десять, пятнадцать  для
начала.  Испытайте их на должность глав этих... - он споткнулся, не зная как называть то, что рождалось под сенью  кабинета, здесь и сейчас.
    - Застав - Нашелся  Данила.
    - Точно! Застав. -  подхватил он. -  Испытайте их властью. Кто начнет ощущать в себе  превосходство над  другими,    меняйте пока не забронзовели.  И вообще, дайте возможность всем,  кто  имеет  организаторские способности, за кем курсанты идут не по приказу, а  по доверию, пройти это тяжелое испытание.  Чем больше пацанов... Да! - он вспомнил что в курсантах
ходят ни только парни но и девушки - Чуть не забыл. Приобщайте к этому и девушек. Чем больше курсантов пройдёт через школу управления сейчас, тем устойчивей будет создаваемая нами система потом, когда нас с Вами не станет.
    Пока на горизонте не имеется явных угроз, пусть учатся. Возможно, нам  придётся  осваивать большие пространства. Нас с Вами просто может уже и не быть.

    Но. Вернёмся, как говорится, к нашим баранам.   Как Вы считаете, зал  ДКО (дом культуры офицеров) вместит в себя всех свободных в этот час курсантов и вновь прибывших молодых людей обучающихся с ними?
    - Должен. -  сказал Гиви.  -  Мы там, до Армагеддона как то  размещались
когда устраивали елки и другие праздники.
    - И мы сможем их всех собрать? Сейчас?! Или это невозможно?
    - Почему невозможно. Они хоть и курсанты, а все одно - военные. Не
пройдёт и двадцати минут как все будут там.
    - Отлично. Перебираемся в зал. Да! и приведите туда нашего "немого".
    Кадет недоумевающе посмотрел на него.
    - Какого еще немого? У нас тут таких отродясь не бывало. Да и среди
зыряновских, вроде тоже.
    - Немой - это начальник лагеря.
    - А янки? Его тоже брать?
    - На твоё усмотрение. Ты подумал, что делать с  охраной лагерей?
    - Чего тут думать? Они под присягой. Что скажут то и будут делать.
    - Пока военных угроз нет,  пусть со своими бывшими визави приводят в порядок учебный комплекс здесь и жилой на зоне. Они теперь ни "зеки", а такие же граждане как и мы все. Я их личные дела посмотрел. Закоренелых там, раз два и обчёлся. Да и те, в основном, ушли в ту ночь. Вот пусть розыскники ими и занимаются, а остальных надо пристроить к какой нибудь работе, по специальности. Чего зря хлеб есть? Посмотри штатное расписания  охраны лагеря. Там далеко не все военные.
    -  Большая часть из этого расписания, отвечал Кадет -  жило с семьями в Зыряново.
    Уцелели лишь те кто в Армагеддон был на смене и те что жили в поселке при зоне.
    Выживших давно разобрали и распределили в "отдел интендантского и
хозяйственного обеспечения" - Серафима  с Аннушкой. Туда же отошла и бухгалтерия.
    "Отдел комунально-бытового хозяйства остался за его прежним хозяином ранее майором, а по штатному расписанию Гарнизона, капитану Касимову Валентину Яковлевичу. Я с ним потолковал. Вроде мужик толковый. Своё дело знает. Хочу просить Совет чтобы он руководил всей жилищно-коммунальной сферой Гарнизона в целом. А что? Он единственный практик по этой части. Знает людей которые занимались этим в Зыряново. Кто, что стоит. Если остались живы, привлечет. Да и нашим Кулибиным будет больше времени на воплощение в жизнь своих задумок. А их у них выше крыши.
    "Группу электронщиков и программистов", возглавит   окончивший по данной специфике институт , зать Шамиля  Беккер.
      - Хватит ли у нас на все это оргтехники и расходняка?
       -  Примерно, в таком ракурсе, мы определились почти с половиной новообращенных граждан Гарнизона. Оставшаяся часть работает по разнарядке – пропустив его вопрос закончил Кадет  - Чуть не забыл. Насчет оргтехнике.  И в Гарнизоне, в лабораториях, и на складах, в Зыряново,  этой самой техники по нашим нынешним масштабам, хватит на все и еще останется. Тебе разве жена не говорила?
    - Пыталась, но я сказал, что бы составила полный реестр имеющегося в наличии и у нас и в Зыряново и доложить на Совете, что бы у всех нас был объективный взгляд на имеющиеся ресурсы и возможности.
    - И Никипейло говорит про это же. Он предложил, за отсутствием спутников, наладить локальную, в пределах Гарнизона-Зыряново-поселок-Новинки-Гарнизон сеть.     И с амерами, что делать?  Болтаются по Гарнизону как говно в проруби. Как бы чё не отчебучили.
    - С кем? С кем?
    - С пиндосами, с кем еще?
    - Признаться, я о них совсем забыл. А, что делают,  как поступают с пленёнными наёмниками во всём мире?
    - Как и с контрактниками. Либо отпускают за выкуп, или меняют на своих, либо расстреливают без суда и следствия.
    - Менять нам некого. Да и выкуп ждать неоткуда. А расстреливать...  Как то не по человечески. Они ж нам пока ни чего плохого ни сделали. Ладно.  Наёмники, они и есть наёмники.
    На всякий случай, сделай так, чтоб они не пересекались.
    - С кем?
    - Со своим боссом. А босс, с нашими "хозяевами жизни" Не хватало нам еще тут пятой колонны. Валид жаловался, что у него не хватает рабочих рук для построения гати на Новинку через  болото и строительства там поселка. А они парни здоровые. Пусть потрудятся на  общественном поприще. Я слышал или читал, что у них там, дома таким образом построили почти все федеральные трассы в годы велико депрессии. Половину туда и определи.
    - А вторую?
    - Вторую...  Толяну на ремонт училища.
    - У нас есть училище? Какое, откуда?               
    - Мы ж с тобой как то говорили об этом.  Это, как с твоей армией - нет так будет.  Ты своих курсантов, где учишь?
    - Где припрёт, там и учу, в казарме, на полигоне в лесу и на болоте. В автобате. А что?
    - А комплекс зданий школы хиреет прямо на глазах. Я и подумал, Чем ни училище?   
    Создадим на этой базе и расположенных подле казарм курсантов объединенное военно-техническое с полным курсом десятилетнего образования, военно-техническое училище. Там наши дети будут учится не только искусству выживать и побеждать, но и жить. Обучатся  плотничать, столярничать. Слесарному делу и другим ремеслам. А девочки шить, варить и другим премудростям.
   Умеют ли твои девчата.... ну скажем борщ сготовить, перепеленать ребёнка?  А  ведь они не всегда будут  курсантами. Природу не обманешь. Рано или поздно заневестятся. Станут матерями,  а по дому что сделать. Какими мы их выучим  какая и нам с тобой опора с них и их детей будет, когда уже сами не сможем не то чтоб опекать, а ложки в руках держать не сможем?
    Ладно, я вижу "немого"  привели. Пойду.  Мне еще  с ним пошептаться надо.
     - Не знаю. Только если военные дисциплины изучать то лучшего  места, где они живут и учатся, сей час, нет. Тут полностью готовая инфраструктура. И классы, и полигон, и тир. Гаражи. Нет. Пусть все остается как есть. Я настаиваю.
      - Я пожалуй соглашусь с Сашкой.  –  поддержал друга Толян – Я  осмотрел его базу и согласен, что там детям будет значительно лучше.  И переделывать почти, что ни чего не надо.  Существующий же в городке учебно-воспитательный комплекс не хуже а во многом лучше того, что мы хотим подготовить в городке.
     - А как к этому отнесутся родители. Ведь ни все же они у нас сироты?
     - Так же, как в своё время относились к интернатам, санаторно лесным школам, пионерлагерям. Предоставим им возможность раз в месяц посещать  училище. А детям, как в армии, давать увольнительные. Да ты и сам говорил, что теперь для нас не должно быть "твой-мой" ребёнок. Или забыл? Они все наши.
   Конечно, дети должны рости в семьях, но только до тех пор, пока они лежат поперек лавки. Когда они лежат в доль, семейное воспитание не дает полной нагрузки для ума, расхолаживает. Дальше начинается период когда в них пробуждается чувство, поощряемое родителями, паразитирующее на родительской любви, заботе и ласке,  потребительства и эгоизма. Чувство собственного превосходства. И не только над сверстниками, но, и чаще всего – над самими родителями. Пусть как все учаться и живут у Сашки. Это воспитает в них чувство товарищества и ответственности.  Я за то чтобы учебный процесс происходил у Саньки по программе суворовских и военных училищ. Для этого там есть все условия.
        -  А что? – поднялась Надежда. – В этом, что-то есть.  А комплекс городка можно просто освежить, произвести косметический ремонт и законсервировать до поры, до времени.
        - А освободившихся людей – встрял Даниил – перебросить на строительство в  Новинках. Скоро заготовка кормов и посевная, а там еще конь не валялся.
        - Хорошо. Я согласен.


                ГЛАВА XХI.
                "самая трудная и непредсказуемая               
                из дорог -
                дорога к себе".

                Мы пленники общей и темной судьбы
                Меж вихрей вселенской метели,
                А наши герои  — всего лишь рабы
                У мифа, идеи и цели.
                И. Губерман
                Судьба кознелюбива и упряма.
                Ни перед кем она не знает срама.
                Фирдоуси
    Киноконцертный зал ДК офицеров был забит, что называется под  завязку. Тут
были не только курсанты, но и штатское население гарнизона,  занявшее  все сидячие места,  вытеснив курсантов в проходы и на галерку. Здесь же находились лагерные сидельцы и их охранники,  привлечённые Акбашевыми   для работ в Гарнизоне.
    На сцене стояли сдвинутые столы с микрофонами, а чуть в стороне расположилась трибуна.
       Кроме того, как сказал Беккер, из установленных на улице динамиков радиотрансляция происходящего в зале велась и туда Там  собирались  те, кого переполненный зал был не в состоянии принять. Он пожалел, что не вынес это на площадь. Но погода не позволяла. Накрапывал дождь.
    Когда он, в сопровождении братьев Акбашевых, четы Янценых и Кадета заняли свои места за установленными на подмостках столами,   Раздался зычный голос Артамонова.
    - Гарнизон! Встать!
    Зал встал.
    - Гарнизон, вольно! - Уже голосом Кадета динамики нарушили
установившуюся было тишину. - Можете сесть.
    На сцену в сопровождении двух курсантов поднялся начальник
зыряновской зоны.
    - Куда его? - спросил один из курсантов.
     - За трибуну. - Сказал он. И в это время, случилось непредвиденное.
    - Папа!!! - раздался громкий женский голос в зале и на сцену,
пробираясь через  курсантский частокол в проходе, взлетела несуразная девичья фигурка и, застыла возле трибуны за которой стоял начальник лагеря.
    Так они и простояли, он за трибуной, она рядом пока длился его совсем не короткий монолог.

    - Когда не стало Брежнева. - ровным бесцветным голосом, опустив глаза,
словно читая несуществующий текст – начал  начальник , зал стих ловя каждое его слово. -  Я понял, что ушел ни человек, а целая эпоха.
      - Извините, что опять Вас перебиваю.Извините - сказал он. – Я обращаюсь к залу. Чтобы не говорил здесь этот человек далее – ни берите с меня пример. Не перебивайте его. Пожалуйста. Выслушайте его до конца. Еще раз, извините. Можете продолжать.
    - Интуитивно, я почувствовал,  -  вытирая платком со лба несуществующий пот продолжил начальник лагеря -    что прежней, спокойной, размеренной жизни уже ни видать. Даже здесь, на зоне.    Году так в восемьдесят седьмом или восьмом.  Я  был приглашен в Москву на какое-то мероприятие ради мероприятия.Тогда, это только начинало набирать обороты, по обмену опытом подобных исправительных учреждений Союза и Европейских стран.
    Там то судьба и свела нас  с  сером  Дэвидсоном  из Англии.
    Мы сблизились на основании того, что его предок был родом из этих мест. Ему очень хотелось побывать на исторической родине.  Он много  читал и знал об Урале.
    Мне, попавшему на этот шабаш, скорее по чьей-то оплошности или недоразумению, нежели за заслуги, было и противно и скучно слушать тягомотину про достижения, улучшение, и обновление из уст тех кто, по образному выражению моих постояльцев, "ни когда не топтал зону".   А если  и доводилось  хаживать по ней, то ни за ради того о чем там шла речь, а исключительно, для продвижения по служебной лестнице.
      Им было наплевать  и на зону, и на её сидельцев. И уж конечно же на вскрытие причин, по которым общество выталкивало своё  далеко не лучшее творение – гнойники преступности и проказу преступного  мира.
    А вот с Дэвидсоном, которому, как и всем прочим было плевать на всю эту говорильню,  нам было  было о чем поговорить.
    Он оказался довольно интересным собеседником. Знавшего об истории Урала, его промышленности, минерально-сырьевых, лесных и водных ресурсов и перспектив столько сколько я не мог знать при всем моем желании и возможностях.
      Он увлеченно рассказывал про разные  породы руд, самоцветах, редких камнях  и минералов.  При этом  ссылаясь на то, что его предки пришли на Урал вместе с Демидовыми и были жалованы царем Петром Первым  в дворяне, сами  имели не плохую коллекцию разных в том числе и редкостных даже для сегодняшнего века камней, минералов и руд.
       Все это во время  революции они вывезли в заброшенную штольню и взорвали. Ему бы очень хотелось, при случае, побывать там и попробовать отыскать ту штольню. 
       Он хорошо знал и к месту цитировал творение
Бажова и всё спрашивал меня, что я думаю про хозяйку медной горы, правда ли это или вымысел? И, как я отношусь к поискам той штольни?
    - Конечно же это всё вымысел. - отвечал я. - На моих шахтах тоже иногда попадаются удивительные экземпляры.  А умельцы с зоны могут создавать из них ни менее  сказочные  по красоте  вещи, не хуже это делал  Данила мастер. И показал ему перстень с  большим черным,  лучащимся серебряными искорками камнем, В  нежной поволоке льющегося изнутри света
 дымки, излучающего приятное успокаивающее тепло, света.
    Сказать, что Давидсон был поражен увиденным, значит не сказать ни чего..
    Минут десять он вертел и разглядывал его. Только что, ни пробовал на зуб.
    Потом еще наверное столько же, сидел с блуждающим где то во вне сознания взглядом и наконец спросил:
    - Сколько?
    Я не понимал, чего он хочет. А он не понимал, что я не понимаю.
    - Сколько Вы хотите получить за него? - Настойчиво повторил он
    - Ну, я не знаю... Вообще-то это...
    - Пять тысяч сейчас и в два раза больше, когда Вы пригласите меня к себе в гости. – Перебил, меня Дэвидсон. - Плюс покрытие всех Ваших расходов в Англии и дороги в два конца. Сейчас у меня просто  при себе наличности. Порукам?
    На то время я ему отказал.
    - Ах! Что это за камень, как называется? - после того как я рассказал
ему предысторию этого перстня  восторженно спрашивал меня Дэвидсон. -  У нас много камней, но такого нет. Наверное, во всём мире нет. Хотелось бы посмотреть
эту шахту. Ты не покажешь? Вдруг повезёт встретится с самой хозяйкой медной горы и получить от неё подобное чудо. ?  Не иначе как  это она, хозяйка  дала его твоему другу. Так ты
покажешь мне эту шахту?      
    - Показал бы. Да только ничего особого в ней нет. И не пустят тебя туда. Да и гора не медная.  - Проклиная себя за то, что показал ему перстень, возразил я
    - Почему?  Даже по приглашению? - он старался заглянуть в мои глаза - А? Должно получится?
    - А кто тебя пригласит?  - нашелся я.
    - Так, ты и пригласишь.  Что, нет?!  Не пригласишь?  А потом я тебя, с семьёй, В Лондон.
   - Я бы, может и пригласил, не будь моя зона режимная.  А так.
Пригласи я тебя и тут же потеряю и работу и жильё.  У меня...  У нас с дочкой,
кроме этой зоны, ни чего нет. - Уже уверено осадил  я англичанина.

    Живя у зоны, зоной и в зоне, я всегда был равнодушен к деньгам. Да и тратить то, при моём  образе жизни,  их было, в общем-то,
 и негде, и не на что.
За время службы у меня скопилось... Я даже не знал, сколько их у меня. Да и сейчас не знаю. Питание, обувь и одежда казённые. Гражданского  я не одевал с училища. Жилье и транспорт, тоже казённые.  Я ни когда не знал, цену обыкновенной буханке хлеба.
          Так, что...  Деньги для меня не играли, как и теперь, ни какой роли. А работа и перстень …
          Перстень был мне по настоящему дорог, по той простой причине, что сделал его, мой самый лучший,  а по сути, единственный друг  из  далёкого детства.
    Правду говорят, что пути господни неисповедимы.
    Мы с ним расстались в классе восьмом. Его вдруг забрала из детского дома, где мы с ним, сперва подрались из-за  плюшевого зайца, а потом подружились,  вдруг появившаяся из небытия мать.  Мы все там ждали своих родителей. Но,
приходили к единицам. Валерке повезло. За ним пришли. Помню, как он плакал и не хотел уходить без меня. Уговаривал ту женщину, что назвалась его мамой, забрать и меня. Я тоже, плакал. Она обещала. И. Обманула.

    Не сложилось...

    Я ни когда не встречал этапы лично. И если б не положение и должность, то вообще бы,   не входил в зону.  А на этот раз,  почему то встретил.
     Посмотрел список. Увидел знакомую фамилию и...  Не поверил. Велел пригласить к себе. Он меня не узнал. Или, не захотел узнавать.  Я тоже, не стал открываться.
    Так, через двадцать пять лет после разлуки произошла наша нечаянная встреча.
    Про жизнь на воле он говорить не хотел.  За что попал? "В деле всё написано". Сел из за любви.  Детей его жена категорически не хотела, но красиво  жить...  А он не мог создать для неё мир сказочной жизни, как  не мог и  расстаться с ней. Знал, что с этого роя не выйдет, ни куя... И терпел.
    Вот, говорят же, что жизнь без любви - это не жизнь. Но и с любовью...
Большой, но безответной...   
    Аппетиты красавицы росли как снежный ком.
    С рождением сына она вообще слетела с катушек. Все твердила, что раньше
ей портил жизнь один нищий идиот, а теперь целых два.
    Однажды он приехал с  работы, Работал на Севере,  вахтовым методом.  Приехал  и не нашел дома сына. На все расспросы жена отвечала, что приезжала ее мама из Голландии и взяла его к себе.
А вскоре  она заявила, что ей надоела жить так как живет окружавшая нас нищета и посредственность и  она уходит. Она рождена для другой, яркой жизни.
   Дальше всё банально. Через это, каждый год,  проходит тысячи мужчин.   Сценарий, не меняется ни при каких режимах "запил, украл, выпил, тюрьма".  Слова могут меняться местами, но финиш почти всегда один. Правда,  Валерка не пил. Ему не повезло, что будучи в ненастроении, встретил двоих. Вернее, встретили его они и оба остались лежать.  Выжили. А он по этапу ко мне.
    Исподволь,  чем мог,  я старался  облегчить  ему режим. Делал это не навязчиво, чтоб не навредить. Зона, она и есть зона.    И что бы мы ни делали,  переиначить устаканившуюся в ней действительность, еще не удалось ни кому. Даже если зона   "красная". Но мая зона была  обычной зоной строгого режима..  И я боялся подставить  друга.
    А однажды он получил письмо с воли.  Действительно, из Голландии,  Письмо было от тещи. Она писала, что его жену, там, в квартале "красных фонарей", зарезал обкуренный  американец.  И теперь она ума не приложит, что делать с его сыном?
    Так закончилась красивая сказка еще одной, сдвинутой на "красивой жизни"  красивой русской бабы.

    Письмо это я ему отдал незадолго до конца срока.  Отдавать сразу?..  Я знаю, что иногда делают с людьми подобные  письма с воли.  А я хотел что б мой  друг.  Мой единственный друг, не скатился с катушек, не сорвал резьбу, как это часто бывало в подобных ситуациях, а вышел на волю  в здравом уме.

    Еще в детском доме  Валерка делал не плохие подделки из того что имелось  под руками - коряги,   кап ,  камни.  И здесь он тоже отводил за подобным занятием душу. В музее лагеря, много его подделок
    Работая в шахте, в груде серой породы  он увидел маленький, черный как смола плоский камешек камушек. Камушек, был овальной формы и почти невесом. Непроизвольно он сунул его в карман и принёс в жилую зону. Там, без всякой цели, он прикопал е
землёй у входа в барак. И было забыл про его существование.
    К тому времени, его перевели на работу в слесарные мастерские.
    Он вспомнил про свою находку  и  откопал заветный камушек.  В  в тайне от всех, в том числе и от меня, уж как исхитрился,  сделал  этот перстень.  Сделал  в память  о той  из-за которой сел.
    Приближалось время его выхода на свободу, а я  всё не решался отдавать ему злополучный конверт. Не знал, что сказать ему и как это он воспримет. Да я и не стал ни чего рассказывать. Я просто  сунул ему  в руки  злополучный  конверт.
    Он прочитал  раз, потом еще  и беззвучно заплакал. слезы текли по его лицу и капали на письмо. Потом сунул руку куда то под одежду и протянул мне  этот перстень.               
    - Держи на память, друг Артурчик. Может тебе он принесёт удачу.
    Больше мы ни когда не виделись.

    Перстень по сравнению с его другими подделками, мне показался так себе. Как раннее  пресловутый "черный квадрат"  Малевича.  В моих глазах, он не  представлял ни какой ценности.  Но это был подарок друга. Я положил его вместе с другими его работами. И когда на душе скребли кошки, приходил, смотрел, вспоминал наше детдомовское детство.

    В восемьдесят шестом, в моей холостяцкой жизни, неожиданно появилась  полноценная семья - жена  Елизавета и взрослая дочь, Евгения.
    Не будь её, Евгении, я бы ни когда не отведал блюда отцовства. Ни увидел  таинственной магии подаренного другом перстня и, возможно мирно доживал свой век на пенсии, где ни-будь в городе или тут в Зыряново, после закрытия зоны

    Помню, была промозглая осень. Рабочий день кончился, и я собрался идти домой. На выходе из административного корпуса мне сообщили, что на пропускном пункте меня уже давно дожидаются две женщины - молодая и пожилая.

    Может от того что рос без материнской ласки, я не любил, да и сейчас не люблю встречаться с матерями, женами и невестами своего контингента. На меня это действовало угнетающе. Хотел было выйти через калитку в воротах, но, почему то
передумал.

    Я с трудом признал в этой измождённой, высохшей, по всей видимости, от тяжелой болезни, женщине, некогда красивую, жизнерадостную сестру заместителя по административно хозяйственной части, майора Латыпова двадцатилетней давности.
    - Лиза? Ты ли это? – сомневаясь, спросил я
    - Я. Артурчик. Я.  - женщина грустно улыбнулась. - Что сильно постарела?
    - Да. - Я не люблю юлить и изворачиваться - Сильно. - Что привело тебя в наши края? Савелий, брат твой, уж десять лет как сам хозяин зоны, где то на Каме.
    - Нет больше Савушки, Помер в прошлый год. А в этом году зону закрыли. Я бы не приехала. Да нужда заставила. Врачи сказали, что у меня рак четвертой
степени. Там где мы живём, почти все умирают от рака. Она заплакала и подтолкнула ко мне девушку - Дочка твоя, Евгения. Я не в обиде. Не подумай. Христом Богом прошу. Не оставь! Позаботься о ней. У неё теперь только ты и остаёшься.
    - Ладно. Пойдём домой! - Еще не осознавая всю глубину случившегося,  сказал я и тут же поправился - Пойдёмте.
    Утром я позвонил дежурному и сказал ,что дня два меня не будет. А сам повёл Лизу...  Ну, конечно же к нашим врачам, в Зыряново. Сидел у меня в то время один "лепила"( на жаргоне - доктор), как раз по её теме,  кандидат каких то наук.  Сел  за выдачу липовых справок призывникам для отсрочки или полного освобождения от армии. Тогда еще с этим было... Не то что б строго, блатные от разных кормушек и ...комов, отмазывали своих чад на вполне "законных"  основаниях.  Но и  такого явного вредительства по отношению к армии, когда вымываются  и без того, редкие интеллектуалы,  не было. А если и было, то не столь ярко и выпукло как сейчас.
    Сейчас армии нужны не думающие, а исполняющие. Не служащие, а прислуживающие. Иначе бы не допустили развала страны. Армия бы не дала.
    Дали ему не много.  К тому времени в поселковой больнице не осталось ни одного дипломированного врача. Молодые, выпускники  мединститутов, всеми правдами и неправдами отказывались ехать сюда, даже по распределению. Над поселком нависла угроза потерять больницу, как таковую, вообще.
    Ну и сговорились мы с поселковой властью, что я как бы, освобождаю своего "кандидата", а они дают ему жилье и работу.
    Вскоре он там подженился и по окончанию срока назад, в Казань не поехал. Уж больно ему тут понравилось и новая жена, и природа, и люди. Тем более, что здесь он был сам себе голова.
    Осмотрел он Лизу, покачал головой и выдал
    - И без анализов видно, что рак.
    - И чё делать? - Спросил я.
    - Мне видится два пути развития - одно тупиковое, а другое...
    - Слушай, Склифосовский  -  прервал я его - ты мне тут бодягу то не разводи. Не ровён час    оба твои пути закончатся у мня на нарах. Говори на понятном, русском.
    С лица лепилы сошло философское выражение,  и он выдал неутешительный прогноз. Но под конец всё же смиловистился.
    - Знавал я одного старичка из здешних  с подобным диагнозом. Так он лечился чагой с молоком. Умереть,  конечно, умер. Но не сразу и  не так мучительно. Дома, на своей пастели. Во сне.

    Начальник лагеря, впервые поднял голову и осмотрел притихший, заполненный под завязку  зал. Посмотрел на дочку. Она одобряюще улыбнулась ему.

    - Я б тоже хотел так умереть.  Дома, во сне. -  И снова, опустив
голову, продолжил:

     - Стали мы ту чагу  пить.  Сперва, только Лиза, как доктор прописал, а потом всей семьёй, вместо заварки к чаю. Я и раньше слышал об этом методе,  но ни разу, что б он кому либо помог. Разве что Солженицыну.  Но его словам, судя по тому что я читал из его прозы - грош цена.  Уж если  кому и верить из писателей  топтавших зону, так это Варламу Шаламову, который в своих "Колымских рассказах" был куда как ближе к лагерной действительности и являлся ярким оппонентом Солженицину.

    После  сходили с Евгенией в поселковую школу. Там было заупрямились, и фамилия другая, и прописки нет. В общем, я сказал им "не хотите, не надо. Но не обессудьте если мы Вас отрежем от нашей котельни,  водоснабжения  и очистных. Вы
же не приписаны и не прописаны в нашей зоне".
     В общем, устроил дочку преподавателем рисования и
черчения с испытательным сроком. Она у меня художница, самоучка. Брала призы на каких то там выставках. Одну ее картину даже галерея города Леон, что во Франции приобрела.

    При этих его словах, стоявшая рядом с ним  девушка засмущалась и опустила голову совсем  как её отец.

    Как то раз, -  не замечая этого продолжал тот. - она напросилась ко мн на работу. Лизу тогда отвезли на очередное обследование  в  Свердловск.
    Привел ее в кабинет. Открыл заветную дверцу в лагерную кунсткамеру. Стал показывать  разные подделки, которые делали мои подопечные. Она была очарована увиденным. Ощупывал их руками, поворачивала и так и эдак.
    Тут меня вызвали на  разборки  двух бараков между собой. Потом  позвонили с поста Гаи под Карабашем, где задержали лагерный фургон везущий  медпрепараты. В том числе и наркосодержащие. Потом тушили ни весть как возникший пожар в примыкающем к западной стороне лагеря сосновом бору.

    Про, оставшеюся в кабинете дочь я вспомнил уже ближе к полуночи.   Не привык  к тому, что кроме работы в моей жизни появилась семья.

    Вернулся в кабинет чуть ни в полночь.
    - У тебя тут настоящее  хранилище вещей удивительной красоты. – восторженно сказала   встретившая меня  дочь.  -  Я таких даже в музеях и картинных галереях не видела.
    - Извини,  совсем забыл про тебя. Не скучала? - Мне было неудобно перед ней.
    - Что ты, Папа! Разве может быть скучно среди такого великолепия?! -  воскликнула она.
    Честно признаться, я, к этому "великолепию" относился равнодушно. И если и пополнял кунсткамеру, то  не из любви к искусству, а скорее по инерции. Ни я её открыл, ни мне закрывать.
    - И то верно. - поддержал я её.  -  Я частенько просиживаю здесь среди всего этого, как ты говоришь, великолепия целыми ночами. Отдыхаю. - что было правдой. Здесь мне легко думалось, крепко спалось -  Такие вещи не во всякой кунсткамере отыщешь. Разве,
что в тюремной.
    - Что такое кунсткамера? -  не поймешь, шутя или серьёзно,   игриво, совсем как ребёнок, спросила  она - Особая камера, где делают всё это? - И взяла со стола Валеркин перстень. В это время одна из шкатулок открылась находящаяся в ней фигура кузнеца, стала молотом бить по наковальне. 
    -  Полночь - сказал я. Пора…
   
    И обомлел.
    В ее руках перстень словно бы ожил. Из , его  бездонной  черноты   выпорхнули серебряные искорки. И  все это в нежном ореоле прозрачного слегка красноватого света .
    Раньше, этот перстень побывал в десятках, в том числе и женских, рук.
    Евгения вскрикнула и выронила перстень из рук.  Свечение пропало, но темный омут с серебряными искрами на поверхности остался.
    - Что это значит? - Спросил я
    - Не знаю. Я его днем смотрела, ни чего такого не было. А сейчас. Оно меня обожгло.
    - Как, обожгло?  Где? - я рассматривал её ладошки и ни чего не видел
    - Тут. - дочка приложила руку к груди. - Папа, тут.  Обожгло и оно сразу засветилось.
    - Как такое может быть? - недоумевал я - Ведь ты вертела его в руках а не на груди...
    - Папа - растеряно говорила она - я правда не знаю. Может я чего
случайно нажала?
    Я достал из ящика стола лупу, и мы по очереди тщательно осмотрели  перстень, особенно камень. Но ни чего  что, хотя бы отдаленно можно было охарактеризовать как тайный механизм  не нашли. Ни че-го.


    Обычно я  сплю без сновидений. Но, если что вдруг приснится, то явно, не к добру. Я не помню содержания моих снов и поэтому ни когда не знаю, что именно мне снилось. Но то,  что что-то снилось, помню отчетливо. Утром, после такой ночи,  у меня случаются страшные головные боли.      

    В ту ночь мне снились сны.

    Утром позвонили из Свердловска. Все не могу привыкнуть к новым названиям.  Сообщили, что Риты не стало. Нужно приехать забрать  ее из морга, иначе похоронят с бомжами в мешке и общей могиле.
    А через час позвонил бывший сокурсник, по училищу работающий в Главном управлении  УФСИН РФ по Уральскому федеральному округу и намекнул, что мою зону могут прикрыть.   Подробностей он не сообщал, но пообещал, что нибудь придумать
на счет дальнейшего моего трудоустройства.
    Между тем, в Кремле, набирала обороты борьба двух  пронырливых властолюбцев, за которыми внимательно следил Запад. И не только следил, но и умело манипулировал и направлял в нужное для себя русло.
    Им  оставалось  только выбрать, кому  из марионеток отдать пальму первенства, а кого вернуть до поры до времени в сундук комедианта. На роль душегуба в разыгрываемом спектакле подходили оба.
    Правда, при одном "с печатью каина на плешке" процесс агонии Союза затянулся бы на года, а то и десятилетия.
    Другой же, с  одной, единственной "загогулиной" под черепной коробкой,  хотел иметь и всё, и сразу, пусть даже в секвестрированной, распадающейся на удельные княжества, стране.   
    Прагматичный, умеющий считать и извлекать из всего выгоду  Запад  предпочёл второй вариант.

    Российское колесо фортуны совершило очередной невероятный  кульбит в  своей многовековой, непредсказуемой  истории.

    В  апреля 1991 года вступил в силу Закон о президенте РСФСР.
Самого президента еще надо было выбрать всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием.  Но ящик Пандоры приоткрылся. Запад сделал свой выбор.

    Весна была гнилая. Мы с дочкой, на зоновском фургончике, съездили в Свердловск, забрали из морга Лизу и похоронили её  на кладбище   возле Зыряново.
    Свердловск пенился митингами, а у нас было спокойно.
    Во второй декаде августа, запоздало, скорее  для проформы,
КП СС  разродилась таки ГеКеЧиПом и тут же сдулось.
    Да иначе и быть не могло. Партийные бонзы уже давно оторвались от народа.   Устав партии и пресловутый "моральный кодекс", ограничивали  их непомерные амбиции на власть и аппетиты на скопидомство.
    А  "нажитое непомерным трудом"   лежало мертвым грузом.  Ни по каким Законам, уголовным ли,  морально этическим, его нельзя было легализовать  и воспользоваться  по своему хотению. в прокрустовом ложе  МОРАЛИ, СОВЕСТИ, ЧЕСТИ. А хотелось. Ох как хотелось!

    Так, с помощью  обращения  к массам,  требующим из покон веков справедливости им  втюхали балаган с трансляциями из зала заседаний депутатов СССР, помня что римское "хлеба и зрелищ"  может  явить собой тот самы золотой ключик ко вратам, пусть и чужого, но рая.
                Был он раньше партократ,
                Кое что с того имел.
                Ныне. Ярый демократ,
                Он на митинге гремел
                Сталью в голосе,клеймя
                Тех с чьих рук и пил и ел.
                Как таких родит земля?
                Вот, что знать бы я хотел...
    С экранов ТВ и радио пролился "очистительный поток"  полу правды  полу лжи, о стране и её истории нардах вершивших эту историю.
    Так  морально оправдывается любое клятвопреступление, измена обещаниям, присяге.  В целом же любой поступок становится моральным, если он продиктован  нравственно оправданной целью.
    Ну какая такая нравственная необходимость была в развале Союза?

    При этих, его словах по залу пробежал вал одобрительного гула.
    Он во второй раз поднял глаза и глядя в зал продолжал.

    Всё встало на свои места, когда за дело взялись младореформаторы.
Гайдаровские реформы свели на нет  все экономические, да и межличностные  достижения СССР.
    Поначалу  этот губошлеп  и его команда плохишей, ни когда не трудившаяся на производстве, в полях и шахтах  полагали, что перенаправить Российский состав на западные рельсы развития, проще пареной репы.  Да и одурманенный "средствами
массового оболванивания" народ думал примерно так же. 
 Но "демократия" быстро  перелицевалась в дерьмократию и страна оплатила её торжество  десятком, другим
сотен новых кладбищ, преждевременными  смертями миллионов людей, деградацией экономики, разрушением семейных устоев. Через мою зону прошло сотни, если не тысячи поломанных
реформенным экстазом судеб.
    Отказавшееся от всяких функций государство стимулировало воцарению в стране  особой, криминальной реальности, которая охватила все сферы — от
крупного бизнеса и власти до армии и милиции, зачастую подменяя собой эти структуры.
    Кому, как ни нам работающим  в сфере наказания, знать о губительности  данного предприятия?
    Если демографы показывали цифры смертности за три первых года реформ равные  четырем  миллионам человек, что сопоставимо со сверхсмертностью в годы войны, то и преступность достигла рекордного уровня, более миллиона шестисот
тысяч преступлений в год.  Тюрьмы  были переполнены. Судебные дела не рассматривались годами. Сидели, как и сейчас... Извините. На начало известного  катаклизма, в основном стрелочники. А их на фоне массовой безработицы и обнищания народа с каждым днем становилось все больше и больше. Настоящие  преступники сидят в удобных креслах больших кабинетов.  Тут в пору открывать
новые лагеря, а не сокращать уже существующие.
    А с другой стороны, зона болела тем же чем и  страна. И без того
скудный рацион питания  был урезан до, как говорил мой зам по режиму, уровня  биологического выживания. Зона была беременна бунтом. Кровавым и беспощадным.
    О том, что будет со мной при таком повороте дел, я не думал. Я
опасался другого.  -  Чем обернётся  это для посёлка?    До  всего того, до чего  дотянутся,   агонизирующие щупальцы,  покинувшей берега, зоны.  О моей дочери.
   
    И тут, словно чёрт из табакерки, на территории зоны,  в
сопровождении военного, лагерного и еще какого другого начальства из Москвы, к  нам явился...
    К нам приехал Дэвидсон собственной персоной. И чувствовал он себя ни гостем, а скорее хозяином. Он исходил всю зону вдоль и поперек, заглядывая в  каждый уголок, вплоть до гальюнов. Спускался в шахту. Осмотрел  Зыряново и окрестности.  Высокое начальство ходило следом, услужливо заглядывало ему в рот.
    Видя это,  я понял - капиталистический интернационал  взял верх  над  вековой мечтой человечества на всеобщее благоденствие. А Россия  с её  постоянными закидонами  из одной крайности в другую, опустилась, как сейчас говорят, ниже плинтуса.      Участвовать в этом театре абсурда мне не хотелось. По мере возможности я всячески избегал контактов с ним, сказавшись больным.
    И все же, наша встреча состоялась. Не могла, не состоятся.

    - Я вижу Вы не рады моему визиту в Ваши Палестины? - начал он
    - С чего Вы это взяли? -  сдерживая навалившееся раздражение
возразил я  -  Мы, по русскому обычаю, гостям завсегда рады.
    - Ой, ли! - воскликнул он. -  Если кто и русский здесь так это я. А
Вы дрогой Артур Юргисович. Я правильно произнес Ваше отчество?  Вы, скорее литовец  нежели русский. Да, да. Я наводил справки. Я знаю про Вас  и Вашу семью всё. Даже больше чем Вы можете знать,  живя здесь.
    Но, оставим это. Я Вам не враг. Я приехал в Россию сразу ,как только узнал о закрытии Вашего лагеря. Раз закрывают, значит ,режим секретности снят,   решил я и подключил все свои связи в Москве и в Кремле...  А, что Вы на меня так смотрите?  Разве Вы не знаете, что нас там принимают лучше, чем родственников?   Да. Связи в Кремле, что бы попасть в наш,.. Да что Вы всё удивляетесь? Вы не ослышались. Я сказал НАШ. НАШ с Вами лагерь. С сегодняшнего дня это НАШ лагерь а прилегающая к нему территория вместе с посёлком в радиусе десяти километров и такого же куска земли за кряжем находится в концессии у ТНКа     Corporation Whole World . Будучи одним из
ведущих директоров корпорации, я намерен не только курировать это, как говаривал Остап -Сулейман - Берта - Мария - Бендер - Бей  "безнадёжное предприятие", но и вложится в него своим собственным капиталом.
    Я молчал, пережевывая эту информация.  Потом выдавил
    - Кому сдавать дела?
    - Вы меня не поняли. - встрепенулся он  - Без Вас это действительно будет безнадежное предприятие.
    - Мне нечем вкладываться в него. А быть мальчиком на побегушках...  Или для битья… Увы и увольте. - сказал  я
    - Вам ни во, что ни чем не придется вкладываться. - он томно вздохнул – Ваш  вклад - перстень.
    - И насколько он тянет? - я не верил в такое.
    - Пока не произведена оценка, не знаю. Но чувствую не мало. – глаза его алчно заблестели
    - Но, Вы же знаете, он не продаётся. - напомнил я
    - А  я и не покупаю. Я прошу у Вас дать его мне на время. Я проведу в соответственных учреждениях,  оценку и регистрацию. При необходимости, запатентую месторождение, разумеется на имя     владельца. Под каким именем Вы бы хотели его
видеть в каталогах. - говорил он, а я всё думал, в чём же тут подвох?
    - Евгении -  машинально произнес  я.
    - А собственник? За кем числится перстень?
    "Это то зачем ему" - насторожился я - Пусть будет она же. - так же на автомате среагировал я
    - Кто? - не понял он
    - Дочка. - Сказал я. И подумал, "Что же я творю? Подставляю дочь?"
    - Прекрасно. Значит дальнейшие переговоры мы будем вести с ней. - заключил он
    - А нельзя что б собственник  был инкогнито? - не надеясь на
положительный ответ, спросил я
    - То есть? - удивился он
    - А то и есть - разозлился я  - Не хочу, что б наши данные фигурировали в каких либо реестрах, списках и чего еще там.
    - Понимаю. Русская скромность. Или прячешься от налогов? - усмехнулся он
    - Ни чего-то ты не понимаешь. Гарантия безопасности! Уж я-то знаю где живу. - Не сдерживая себя выкрикнул  я.
    - Как скажешь. Как  скажешь - удивленно протянул он. И решительно добавил  -  Сделаем. Так мы договорились?
    - Скажем так - я ни хотел брать на себя ни каких обязательств перед представителем враждебного государства. - Пришли к предварительному соглашению, года на полтора, два. А дальше, как бог на душу положит.
    - О кей. Дальнейшее наше сотрудничество, пока я все не оформлю, будет происходить через моего доверенного и полномочного представителя, который
прибудет сюда через неделю с призывниками на смену дембелям. Кажется, так это у Вас называется?  Вместе с  ними пребудет первая партия девушек заключенных. - весело заключил он.
    - Зачем девушки? - обескуражено спросил я -  Я ни когда не работал с этим контингентом.
    - Вы правда не понимаете? - в его голосе звучало недоумение.
    - Что? - я действительно не понимал
    - Вы ни когда не задумывались? - глядя на лежащий  перед ним
перстень произнёс он
    - О чём? - Меня брало зло.
    - Почему этот камень открылся только Вашей дочери? - переведя
взгляд на меня спросил он
    - Нет. - Я все еще был в недоумении
    - А вот я задумался. Еще при первой нашей встрече в Москве. А
недавно, меня освятило...
    - Может быть, озарило? - Поправил я его.
    - Да. Да. Именно, озарило.  - на лице Дэвидсона заиграла
самодовольная улыбка - Я проник в эту тайну.  Понимаете?
Проник...
    - Ну и... находясь по-прежнему в ступоре, произнёс я
    - Ваша дочь - девственица! - он картинно вытянул ладони вверх
    - А это то какое имеет отношение к камню? - не выходя из ступора  спросил я  -  И откуда Вы  это узнали?
    - Разве Вы не знаете, что в поселке вообще и в школе  в частности  - он достал из лежащей на столике коробки сигару и понюхав её и положил обратно. - недавно  прошла повальная диспансеризации всего населения от семи лет до стариков.
    - Как не знать, - усмехнулся я - Если мои вольнонаёмные проходили эту диспансеризацию. И не только вольнонаёмные, но весь личный ...  Постойте.  Уж не хотите ли Вы сказать?..
    - Именно это я и хочу сказать. - торжествующе  подхватил Дэвидсон  - Вся эта затея с диспансеризацией была проведена, с моей подачи и за мой счёт,  ради одного  человека, Вашей дочери. Не знаю, как к этому отнесётесь  Вы, но она у Вас была единственная девственица среди девушек от пятнадцати лет и выше.

    При этих его словах зал снова одобрительно загудел, а смущенная девушка спряталась за  спину того кто открыл её самое сокровенное. Он что-то сказал ей и как ребёнка погладил по голове. Потом  обернулся к залу,  отпил из стоящего на краю трибуны стакана воду и продолжил.

    - Зачем Вам это понадобилось, Дэвидсон?  - спросил я
    - Как, зачем?  Я же Вам объясняю. Отыскать еще такие же каменья.  Для этого я везу сюда  пятнадцать девственниц.  Ни женщин, а именно девственниц, что б проверить мои предположения. Вам же надо самую малость, отследить, что б их ни кто не испортил.
Если мои предположения оправдаются, то рядом с Вашей зоной будет еще одна, полноценная, женская.   
    - То есть. Я при них, что то вроде евнуха. - меня это не радовало – А где ж Вы их набрали и наберёте еще? Привезёте из-за бугра?
    - Очень просто. Дал заявку в МВД Российской Федерации, Прокуратуру. – Отвечал он с долей брезгливости в голосе. -  Ну и. Поскольку это будет частное Учреждение, возможно и из-за бугра тоже. Оттуда где это будет дешевле.
    - Но у меня мужской лагерь. И специфика не предусматривает женского труда. Куда прикажите их разместить? - противился я
    - Что Вы как  маленький?  - Дэвидсон рассержено фыркнул, ну совсем как наша зоновская кобыла  Машка  -  Сделайте сами хоть что то! Ну, там коммуникации...
Скоро, по железной дороге  Вам подвезут  модули из которых Вы соберёте жилые помещения  для нового лагеря, сугубо женского. Это будет, как я уже говорил Вам раннее, частный лагерь.
    Там же  будут и жилые помещения для обслуживающего персонала. Ну там, охрана, надсмотрщики, ИТР.   Всё это тоже  специально обученные женщины из стран бывшего СССР. В основном Прибалтики, Грузии и Украины. За ними присмотра не надо. Они будут трудится в лабораториях и, отчасти присматривать за порядком в женской зоне.
    Кроме того, к Вам прибудет   семьдесят человек из ЧВК нашей компании.
    - Какой, какой лагерь?
    - Частный. Вы уже практикуете наш опыт создания ЧВКа,(частные военные компани в Сирии)) так почему бы не перенять опыта частных лагерей и тюрем? Помните семинар в Москве?
    - Помню. А эти?  Семьдесят. Они зачем здесь нужны? Кто их сюда пустит? - И кто ж хозяин? - на автомате произнёс я.
    - Чего тут не понятного -  к Дэвидсону вернулось  прежнее самоуверенное выражение лица. - Семьдесят - это страховой полис компании. Хозяева? А хозяева - мы с Вами как подрядная организация  одной из структур этой Компании.
     - Ни малова ли, семьдесят?
    - Думаю, нет. Это только для начала.    В общем, как говорят у Вас - дерзайте.  Если овца стоит свеч…
    - Правильно будет - овчинка.- поправил я
    - Вот я и говорю, овца, И мы с Вами состригаем с неё большие
дивиденды.

    - А не подавитесь? - ехидно поддел я его.
    - Нет. - не замечая моей иронии, или делая вид, что не замечает,продолжил  он - В отличии от Вас у нас между принятием решения и претворением в жизнь дистанция невероятно мала. Всё зависит от того куда и сколько мы занесем в Кремле и правительстве. Что, ни верите?
    - От чего же не верить. - согласился я -  Судя  по тому как прибывшая с Вами  чиновничья свора готова лизать ваши сапоги - Верю. Более того, я в восторге.  Тут простой автофургон уже десять лет не могут заменить, а Вы раз и сразу лагерь, другой, контингент, охрана. Что и новые приборы слежения?
    - И современные приборы слежения и обнаружения... Пишите заявку чего Вам еще не хватает и передайте моему доверенному который будет во время моего отсутствия куратором.  Если эксперимент по обнаружению камня будет успешным, будет всё и даже сверх того. Вы станете самым богатым человеком не только здесь, но и возможно в России.
    - Вместе с этим, Вы ко мне приставляете "вертухая "(тюремный жаргон - человек, работа которого заключается в надсмотре за заключенными) с конвоем?
    -  Что есть вертухай? Зачем? Назовём Вашим первым заместителем по вопросам логистики и коммерции.

    При первой же переборке в отвале, тогда  еще цеха не было и в проекте, девушки собрали четырнадцать крупинок Лучистого, как его назвала моя дочка, камня.
    Американец, прибывший с ними к качестве моего  "заместителя", а так же представителя компании и доверенного лица Дэвидсона, тут же сообщил ему об успехе и передал факсом мою заявку в три листа.
    А чё церемонится то, подумал я и заказал всего чего годами  не мог получить по линии поставок Главком, да в прибавок дописал такой маленький на трех листах довесочек с оргтехникой про которую слышал но ни когда не видел и не знал, что это такое и для каких нужд. А для себя, лично попросил холсты, краски , кисти, в
общем все, что у меня просила для своего увлечения и работы дочь.
    К моему великому удивлению все это было доставлено по железной дороге уже через две недели. Что-то мы пустили в дело сразу, что то запускали до последнего времени. Но большинство, лежит на складах не находя применения.
    В чем,  в чём,  а в оперативности им нельзя отказать. Через месяц, курьерской почтой мне вернули перстень, к которому  прилагалось письмо, из которого я и узнал об удивительных свойствах  лучистого камня.
    Вместе с тем, мне настоятельно "советовали" держать язык за зубами,так как это является собственностью США и Пентагона.
    Так, незаметно для самого себя, я стал работать на чужое государство, чужую армию..
Американец всё подсовывал мне  подписать  какую то бумагу, но я отказался.
    Не знаю как для страны, а для  зоны и посёлка это было настоящим спасением. Экономика страны загибалась, а  мы строили дороги и детские сады, спортзалы  на зоне и в поселке, жильё. Жаль. Ливень всё смыл.
    Развивались в основном на средства, которые начали поступать на мои счета, о существовании которых я  и не подозревал.
    А куда мне еще было девать вдруг свалившиеся на меня миллионы?  При чем в доллара.
    Для округи, я стал чем-то вроде Абрамовича для чукчей.
    Цеха, лаборатории и новые лагеря, все это строилось за счет ТНКа, а может и кого другого о кам я не знал. Да и не хотел знать. Главное, люди. А они, даже зеки, были довольны. Выдвигали меня в какие то депутаты и голосовали.
    Правда, появлялись и разного рода инспектора и проверяющие от пожарников до Главного управления. Но после звонков американца, не знаю, куда уж он там звонил и кому, все эти "проверяющие" канули в лета.
   
    Вот такова, в кратце, история моего  падения!  -  подвёл итог начальник  и опустив глаза сжался  - Вам судить, что со мной делать.  А теперь,я бы хотел вернуться в камеру. Мне что-то нездоровиться.
     При этих его словах, девушка вцепилась в его руку  и сказала:
    - Можно, и я с Папой?
   
    Зал молчал.  Сидящие   за столами на сцене тоже. Наконец Кадет сказал.
    - Идите домой. Дочка Вас заждалась.
     Он одобряюще кивнул  и добавил - С утра приступайте к своим обязанностям.
    - Каким? - Еще не веря,  спросил начальник.
    - Коменданта Зыряновского поселения. Зоны.
    - В чём они заключаются?
    - Разъяснения получите с посыльным, завтра. Курсант Уфимцева!
    - Я! - отозвалась та из прохода.
    - Проводите коменданта с дочкой за Скалистые. - Приказал Кадет.
    - Есть! - козырнула та и они покинули зал.


                Глава XХII

                Благородство – неуместное качество в деле выживания.
                "Мила Рудик и руины Харакса"
                Алек Вольских
                "Нет ничего страшнее неизвестности, ничто так не   
                настораживает, как необъяснимое".               
                Откуда-то  надуло
   Утро следующего дня выдалось сырым и туманным. Всю ночь у болот слышался протяжный волчий вой.
   Какие-то смутные предчувствия надвигающейся беды подняли его ни свет ни заря.
   В полдень, на заглянув в  фойе административного здания, где теперь, наряду с его кабинетом находилась комендатура, а само здание теперь не иначе как штаб не называлось.
 Заглянув в него он получил ответ на свои предчувствия.    
      - Дежурный по штабу, курсант Самоедов!  - встретил его кряжистый юноша с широко посаженными почти сливающимися с белками серыми глазами. - Разрешите доложить?
    - Докладывай.
    - Находясь на ученьях по ночному ориентированию группа младших курсантов  обнаружила в лесу, у тренировочного полигона солдат охраны лагерей, тела двух женщин.
   - Кто такие, установили?
   - Так точно!  Обе зыряновские. Работали на зоне.  Вторая  была надзирателем в женской колонии, в Зыряново.  Обе дежурили на продуктово-вещевых складах.
   - Как же они оказались в лесополосе полигона?
   - Не могу знать. Но если прикажите, узнаю.
   - На складах что нибудь пропало?
   - Дежурный офицер этого не говорил. На столе лежит его рапорт. Я думаю, что это дело рук бежавших с зыряновской зоны зеков. Но, без помощи отсюда они бы  так свободно не смогли ориентироваться здесь.
   -  Так. Тут написано, что они вскрыли вещевой и продуктовый склады, Н А почему  ты  думаешь, что не обошлось без кого-то отсюда?
   - Тихо сработали. Опять  же, брали только самое необходимое. Ушли, как и пришли - незаметно и тихо. Ни один патруль не заметил. Их кто-то вел. И этот кто-то знал время и маршрут патрулей.
   - Ну ладно, Пинкертон. Отправь кого за комендантом и Вашими  капитанами. А так же за членами Совета и комендантом Зыряново с командиром роты поиска.
   - Есть отправить! - парень исчез за дверями комнаты отдыха для наряда. Некоторое время было слышно как он отдавал распоряжения, а затем оттуда вышло и разбежалось в разные стороны около пяти курсантов и он вернулся.
     - Только, капитана Захари не будет. Я вчера ходил в Зыряново и слышал, что Он болеет.  Да и вряд ли поиск чего даст. Если б по свежему, может и нашли б чё. Меня надо посылать.
     - Это почему же, тебя? - ему определённо нравился этот паренёк.
     - Я родился на Чукотке, жил с чукчами или как они себя называют "настоящими людьми" ни один год в тайге провел. У меня даже нюх как у чукчей. Мой дедушка был уважаемым шаманом  там. Кое чему обучал. Могу любой след ни хуже собаки отыскать.
     - Я многих знал, кто родился и жил в тайге. Но почему-то в них не было такой уверенности, что они могут читать её как раскрытую книгу. Почему ты думаешь, что это по силам тебе?
     - Я читаю Ваши книги, так  же как капитан Захари читает мою тайгу. Он все на карту  и компас  смотрит, а того, что написано на деревьях, траве, земле, воздухе читать не может. Поэтому много сил и времени тратит зря.
     - А ты бы как поступил?
     - Я бы? Не суетился. Сперва послушал бы , что скажут духи леса. Я был один раз с Захария в лесу. Ловили бежавших.
    - Поймали?
     - Нет. Ушли
Он леса не понимает и делает всё механически, как робот.  Даже капитан  Корнев этого  не умеет.
     - Он тебе об этом сам сказал?
     - Не сразу, но сказал.
     - И что же он тебе сказал?
     - Что он еше многого  не знает, не умеет  и  просил научить его и других курсантов.
     - Так ты у нас...
     - Инструктор. Инструктор по ориентированию и выживанию в тайге, а так же и стрельбы из лука,  карабина и винтовки.
     - А чего ж ты тогда на ученьях не был?
     - Мой черед дневалить.
     - А где ж ты лук со стрелами взял?
     -Сделал.

     На этом их беседа была прервана подходящими членами Совета

     Из докладов очевидцев и проведшего предварительный осмотр мест происшествия, дежурного офицера  Майсурадзе и начальника медсанчасти Гарнизона, подполковника медслужбы Иветты Янцен  нарисовалась следующая картина произошедшего;
    Накануне, когда над Гарнизоном повисла лёгкая пелена закатного тумана, неизвестные, количеством, предположительно человек десять проникли на территорию  складов и вскрыли два - вещевой и продовольственный. Количество украденного уточняется. Погрузили все на имеющихся там, семь ручных тележек на резиновом ходу и скрылись в неизвестном направлении.
    Следы другой группы, были обнаружены возле складов с военным снаряжением и боезапасом. По неустановленным пока причинам, эти склады остались неприкосновенными. В ходе дальнейших поисков, было установлено, что женщин  выкрали там.   Как их тела были перемещены в райн полигонов, уточняется.    Обе женщины были изнасилованы.   По крайней мере, один из насильников имел венерическое заболевание      
    Исходя из этого. дежурный офицер, капитан Майсурадзе, принял следующие меры - отправил к коменданту Зыряново посыльного с  распоряжением о введении   круглосуточного патрулирования зоны и поселка, а также возможные подходов к нему, и установить посты круглосуточной охраны у объектов материально технического и продовольственного обеспечения.
     Роте капитана  Захария приступить к зачистке прилегающих к посёлку территории..
    Соответствующие распоряжения поступили военным и курсантам  Гарнизона.
    Поисковые собаки следа не взяли.

    - Вы Георгий Илларионович, сделали все правильно. Похоже - оглядывая присутствующих устало произнес он. - Период относительного спокойствия закончен. Что нас ждёт  дальше?

    - А, что тут думать? – Каким-то отстранённым голосом произнесла Серафима - Найти и уничтожить!
    - Найти то мы их конечно найдём - задумчиво ответствовал он. - Можно и уничтожить. Да только это не устранит угрозу проявления подобного рецидива в будущем.
    - Это почему же? -недоумевающе спросил Толян. - А если мы их не просто уничтожим, а поступим так же как поступили со своими обидчиками люди Василя. Отдадим на прокорм, если не муравьям, то иным жителям тайги? Лесным пчелам. Что б другим неповадно было.
    - Другим?  Кому другим?  Откуда они, другие будут знать об этом?  Да и узнав, устрашатся ли?  А может у них наказания за содеянное, в их понимании,  зло, еще более  мучительное и изощренное?  Ни они для нас сейчас представляют наибольшую угрозу.
    - А кто? - Удивилась Серафима - Или, что?
    - Кто? Что? - Прозвучало многократно отраженное.
    - Пока Вы собирались, я тут поговорил с дежурным по штабу. Его версия показалась мне наиболее соответствует действительности.
    - И что же он такого сказал? - разорвал установившуюся тишину голос Кадета.
    - У тебя ведь по ночам не только ученья, но и патрульная служба?
    - А что тут такого? Пусть ребята привыкают. Это тоже своего рода тренировка.
    - И тебя не настораживает, что ни кто из них не столкнулся с преступниками?
    - Хочешь сказать...
    - Это ни я. Это твой,  как его там? Самолетов?
    - Курсант Самоедов.
    - Тебе видней. Так вот, он утверждает, что тут не обошлось без чьей-то помощи отсюда, из Гарнизона. И, равно как от домашнего вора не убережешься, так и от питающегося с наших рук Иуды.
      Покуда мы его, или их, не найдем, ни обезвредим, покой нам будет только сниться. А эта тля съест все наши благородные порывы.  Посеет гроздья подозрительности и недоверия друг к другу. Внесет разлад. Гам это надо?
    - И, что ты предлагаешь? Отказаться от поисков убивших женщин ублюдков и искать здесь ихнего сообщника?
    - Думаю, не сообщника, а скорее всего руководителя. Да! Именно. Руководителя. Но и поиск исполнителей не откладывать...


    - Что будем делать, други?  - обратился он к собравшимся -  Сегодняшняя ночь,   показала  слабые стороны нашего сообщества.
    - Чего тут думать? отозвался Шамиль. - Не стоит изобретать велосипед. Надо создавать структуры наподобие Росгвардии или СМЕРШа.
    - Это чё, вернем родимое пятно капитализма, полицию? - раздалось растеряно.
    - Успокойтесь, мальчики. - вмешалась Надежда. - Помните, после амнистии пятьдесят третьего, на улицах городов появились "народные дружинники". Может, стоит и нам обратится к опыту наших предков?  Они были чисто гражданскими и не боялись. Но мы-то чему учились и учимся.
    - А что? - подключился Данила - Разобьем территорию Гарнизона на сектора, составим график дежурства...
    - Ты забыл? Дружина то называлась "добровольная" - поддела его "баушка".
    - Ни чё я не забыл. Это ты ни помнишь. Добровольной,  она выла не долго. Только в начале. А уже в шестидесятые и до начала восьмидесятых, преимущественно, добровольно-принудительной.
    - Хватит. Вспомните, что по этому поводу говорил дедушка Ленин "Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться..." У нас не революция,  у нас почище апокалипсиса с непредсказуемым настоящим и будующем. И нам надо найти способы защищаться как от внешних, так и от внутренних угроз и раздрая. - притушил он искры зарождающегося спора  - До сего дня, мы готовились к внешним угрозам, не задумываясь о внутренних.
      Мы понятия не имеем, что это такое и с чем его елдят. Методику борьбы. Значит, нам надо осваивать и это направление. Если раньше,  Вы добивались от курсантов универсализации умений и знаний, навыков защиты и нападения.  То теперь, учитывая  превалирование разношерстного, гражданского населения. Нам придется осваивать, хотя бы азы борьбы с преступностью.
    Вот здесь - он достал из внутреннего ящика стола уже знакомую папку   -  я тезисно набросал макет или структуру будущей, или будущего свода правил или законов нашего  сообщество, союза... Не важно, как мы это назовем. Важно то, что оно, как мне кажется, поможет нам наметить реперные точки нашего существования сейчас и движения в будущее.
    Прошу Вас ознакомится и отнестись  к данному документу как можно глубоко. Я буду рад любым Вашим  замечаниям и предложениям, в том числе и критическим, а так же правкам и дополнениям. А может, кто напишет собственный проект? Дерзайте. Совет рассмотрит любые предложения.
      Возвращаясь к тому, с чего начали. Капитан Корнеев.
       - Слушаю!
       - Это, правда, что курсант Самоедов читает тайгу лучше тебя?
       - Так точно.  А также. Он безошибочно может определить какая погода будет через час, шесть часов, сутки, двое. И не только погоду.   Он может сказать  откуда,  куда и когда,  будет дуть ветер. Как себя ведут птицы и звери,
      - И такого человека ты держишь в дневальных?  Нет. Это кончно твоё право, твоя епархия. Тебе видней.
      Но, учитывая серьёзность случившегося, мне кажется, его место сейчас там, где он чувствует себя как рыба в воде.
      - Я понял. Сейчас же  отправлю его на поиски злодеев. Капитан  Артамонов соберите сводный отряд из курсантов и солдат охранения лагерей бойцов так…
         - Задача ясна!  – не дослушав Корнеева – подхватил Артамонов – Думаю двух десятков бойцов и курсантов, пары кинологов с собаками будет достаточно. Разрешите идти?
        - Иди! Хотя, постой. До той поры пока Вы не обнаружите бандитов, операцией будет руководит курсант Самоедов. А вы учитесь у него. Я тоже учусь. Ну, а когда обнаружите…
        Так точно. Разрешите идти.
        - Иди. Береги ребят и себя.

    Не прошло и двух часов как назад вернулись служебные собаки вместе с недовольными и недоумевающими по этому поводу кинологами.
    На вопрос, что случилось они  сказали, что так строящий из себя великого следопыта  курсант Самоедов распорядился. Собаки, де, в этом деле не помощники, а скорее  вредители так как своим лаем могут предупредить, о погоне.

    На исходе четвёртого дня, отряд  без потерь , но с покорно   толкающими   впереди себя, груженые  имуществом и продовольствием, тележки  вернулся в Гарнизон.

   - Не успели мы выйти за пределы Гарнизона - рассказывал капитан Артамонов, как  курсант Самоедов сказал, что дальше он с нами не пойдет.
   - Это почему же? - Спросил я
   - Эти собаки слишком голосистые, а мы должны быть тише воды и ниже травы. Я не хочу, что б из них кто из Вас пострадал.
   - Я конечно слышал про его таланты, но я не думал, что он откажется выполнять приказы командира и пробовал ему приказывать. Только он не стал меня слушать. Я то думал мы пойдём к проходу в Скалистых.   Он же, сложив у моих ног  оружие с патронами, имея неведомо откуда взявшийся шаманский бубен и лук со стрелами, по дуге направился к внешнему склону "Горы спящего духа".
    Вспомнив твой наказ, я как бы, одумался и не стал ему перечить и приказал кинологам возвращаться обратно. ни чего им не объясняя, поскольку и сам ни чего не понимал.  У подножья горы он попросил нас остаться поскольку ему нужно посоветоваться с духами. Он поднялся на  пологий  уступ очертания, которого были похожи на голову какого-то  мистического животного. Я не раз бывал там прежде, но этой площадки не видел.
    Минут пять наверху стояла тишина, потом  появился дым костра, и раздались мерные звуки бубна  и гортанное пение. Темп ударов в бубен все нарастал.   Мы все,  словно провалились, куда-то в небытие, а когда очнулись Самоедов сидел среди нас.
   - Ну, всё капитан. Полдела сделано. Теперь все зависит от расторопности твоих бойцов.
   И мы пошли следом за ним.
   К моему недоумению, наш следопыт снова пошёл ни к  Скалистым. Он повел нас  к строящейся на Новинку дороге.  Недоходя до болот, он резко свернул в чащобу.
   - Почему мы уходим от расщелины? - спросил я курсанта.
   - Так хотят Духи. - отвечал тот.
   Вскоре мы вышли на поляну, в центре которой стояла огромная, в три обхвата высохшая сосна.
   Самоедов сорвал у ее основания  пучок  какой то травы, раздал каждому, в качестве образца, по стеблю и сказал, что бы мы, до захода солнца, нарвали по охапке этой травы.
      Я был в замешательстве. Но ты сказал, слушать его во всем,  В моём понимании это означало, что этот  странный парень поведет нас по следу бандитов. Причем тут гербарий? Собирать траву команды не было.  Немного подумав, я отдал приказ собирать траву. 
     Не понимал, но исполнял всё, в точности как он говорил.  С последним лучом солнца перед Самедовым образовалась   небольшая копна  травы. Придирчиво осмотрев ее, он забраковал и ополовинил ее на треть., а оставшеюся, велел уложить в вещмешки и идти за ним.
      Прошли расщелину и,  не  останавливаясь, углубились в лес.
      Проводник ни разу не оглянулся идем мы или отстали, не остановился. Шел уверено втягивая широким носом любое  дуновение ветерка поглядывал на звездное небо. 
    Часа через три, люди запросили сделать привал, на что наш Дерсу Узала, ответил, что на это нет времени. Уставшие, могут возвращаться обратно. В Гарнизон.
     - Почему? - спросил я - Ведь они не машины, а люди.  Машины и те требуют остановки.
     - Мы и так будем бездельничать  весь день  - ответил он.  - Людям может и нужен отдых, Но они воины, должны терпеть.
     Под утро, мы остановились у излучины ручья, где он заставил нас собрать  под камнями каких то личинок.Набрали его солдатский котелок, но он сказал, что этого мало.  Тогда набрали мой. Набирали в предрассветных сумерках, под свет фонариков
     - Не опасно ли это? -  спросил я его. - мы даже часовых не выставили.
     - Нет - отвечал он. - Их здесь нет.
     - Почему мы не ждем рассвета, а копаемся здесь в темноте?
     - Скоро узнаешь.
     Доверившись ему раз, мне не оставалось ни чего другого как следовать этому и дальше. Но я всё же спросил
     - Почему этого нельзя проделать днем?
     - Можно, но тогда нам понадобится, ни один день, что б отыскать их снова.  Другой день будет сильный туман, а третий день - дождь. Следы буде трудно читать. Состав не впитает достаточно энергии солнца. Трава потеряет силу. И нам придется воевать. Я не хочу  воевать.
    Я не стал спорить. В тот момент мне хотелось, что б его трава потеряла силу, тем самым, обесценив всё то, что он делал.  В том числе и его самого.
    Тем временем он покромсал траву в мелкую труху и взяв,  к величайшему недовольству бойцов, еще  и их котелки  тщательно перемешал ее с набранными в ручье личинками.
   Как только, из за верхушек  ближайших гор, потянулись  теплые щупальцы  солнца, он размазал полученный таким образом состав по камням.
     - Теперь можете отдыхать до вечера,  - берясь за свой бубен сказал он.
     - А ты? - спросил я - Разве тебе не надо отдыхать?
    - Мне надо говорить с духами. -  и  ударя по нему кончиками пальцев, встал в центр уложенной на камнях из отжима  трав и личинок  смеси, стал что напевать клокочущим, гортанным голосом. Мои глаза закрылись сами собой.
   Очнулся я когда высоко в небе полыхали багряные зарницы заката ни чего, не соображая, события предыдущего - это явь или сон?
   - Буди воинов, капитан - сказал Самоедов. - Всё готово. Пора  идти брать бандитов. Идти далеко. Поэтому идем быстро и не шумим.
   И мы снова пошли за ним.
    
    Остановились на опушке леса у лысой пологой горы на склоне которой был виден чуть подсвеченный изнутри оскал пещеры.
    - Пришли, однако.  Стрелять не надо. Оружие оставьте здесь. Возьмем так.
    Равнодушно сказал наш проводник.
    - Откуда знаешь? А вдруг это не они?
    - Они! Духи не ошибаются. Я своё дело делал. Теперь Ваш черед.  Но не убивайте, иначе Духи отвернутся от нас.  Эта трава не любит запаха смерти.   Сделайте из нее факела и держите строго перед собой.  Мы сделали все, так как он сказал, при этом ни на минуту не усомнившись в том, что поступаем правильно.
    Теперь идите.  Оружие оставьте.
    Скорее, по инерции,  нежели осознано мы разооружились и  стараясь ни привлекать к себе внимание, пошли. Он остался, постукивать костяшками пальцев по своему бубну,  тем самым,  задавая нам ритм движения.
   
       Мы уже ни принадлежали себе. Ускорялся он, ускорялись мы, замедлялся, мы тоже продвигались медленней.
      Каково было наше, моё удивление когда подойдя к выставленному бандитами секрету вплотную я понял, что они нас, меня не чувствуют, не видят.
       Не прошло и десяти минут как мы со связанными и разоруженными бандитами тронулись в обратный путь
        Я бы ни хотел другой раз идти с ним на задание. –  этими словами Артамонов. подвел итог.
       - Почему? – Удивленно спросил Кадет.  – Вон как все хорошо обернулось, бандитов взяли, награбленное вернули.
       - Не приятно ощущать себя зомби. - Ответил Артамонов.












 











 


 
 ГЛАВА  ХХIII
 
   С  Армагеддоновой ночи, минуло два месяца.
    За это время они провели объединительное Вече  Вече Гарнизона  где было
принято Уложение (Свод законов) СОДРУЖЕСТВА УРАЛ.

   Содружеством  было проделано следующее:

    а) Экспериментальные мастерские Акбашевых перевели на газген (дрова вместо
бензина)  Три шишиги и четыре колесных трактора. Один самосвал марки КАМАЗ.
Доведена до ума вторая ГЭС в Гарнизоне. Начаты работы по  изготовления цемента:

    б) проложена  дорога на Новинки, где построена животноводческая ферма и
пять жилых строения.  Две мини ГЭС . Построена водонапорная башня, распахано
тысячу сто восемьдесят га земли
    было посеяно 30 га  озимой ржи  и столько же пшеницей.

    В Гарнизоне:
 
    а) Приведен в порядок комплекс дошкольных учебных и школьных заведений.
    Всё это получило название   "Уральское Кадетское Училище”  на базе,
которого было создано пять непрофильных факультатива;
    I. Общеобразовательный,  -  С упором на изучения  общественных, семейных
и гуманитарных  отношений.
    II. Лесного и сельского хозяйства,  животноводства  и почвоведения.   
    III.Медико-фармацевтический
    IV. Промышленного и гражданского строительства.               
    V. Мозгового штурма.

    Факультативы были свободного доступа, по интересам. Лекции читали все
члены ТОБИР,  к которым систематически подключались имеющиеся в
распоряжении  объединения специалисты в разных отраслях  человеческой               
деятельности, от вязания, гладью и крестиком до премудростям  кройки и шится, до
вязания или плетения рыбацких сетей.  Разведения костров и приготовления пищи до
выплавки и проката метала.
    б) произведены исследования возможности возведения дороги к Посёлку, где были
найдены - песок и глина для кирпичного завода, а так же глинозёмы, для
нарастающей проблемы коагуляции очистных сооружений.
На высоком берегу впадающего в озеро Щедрого ручья по совместному проекту снохи
Акбашевых и художницы Евгении, разбили парк в глубине которого, в сухом кедровом
бору  заложили фундамент Дворца Достойной  Старости.

    В Зыряново;

    а) на производственных мощностях бывшей зоны, налажено производство щебёнки и
гравия разных фракций.
 
    б) продолжено строительство ж/д полотна до Скалистых гор.  Так как запасов
щебня было в избытке проход в скалах решили  пока не взрывать.   

    На реках Уфа  Миасс и Юризань  было поставлено три заставы, где вахтовым
Методом несли службу и обустраивали заставы  старшие курсанты и  солдаты прежде
охранявшие  Зыряновскую зону, а так же и выразившие  свое желание поехать с
ними, находившиеся раннее под их охраной  женщины.
               
    Так же на, добровольной основе, было создано три поисково-разведывательных
группы.. В каждой группе по двадцать человек разных возрастов и навыков.

    Это было сделано с целью установить по возможности,  в какой временной
координате мы находимся. К чему  готовится,  на что настраиваться  самим и
настраивать сообщество.  Ни кому не интересно жить одним днём.
    Узнать это можно было  только в том случае, если мы отыщем еще, хоть кого ни
будь, либо из “аборигенов”,  при условии, что мы перенеслись либо в прошлое, л
ибо в будущее, или столкнёмся с такими же  осколками  надорвавшееся, в своём
величии  “капиталистической системы “ XXI века.  И завязать с ними, если это
возможно, отношения.
    В любом случае действовать надо было крайне осторожно, не впадать в эйфорию,
но и не переусердствовать в  мерах безопасности.   Мы не хотели кровопролития ни
со своей ни с чужой стороны.


    Группа возглавляемая капитаном  Артамоновым  вышла, вернее, сплавилась на
плотах  из  одноименного с рекой городища – Юризань.               
    Они должны были,  до наступления холодов, проплыть как можно дальше  к
берегам Волги.
    Вторая группа, под командованием  старшины  Урванцевой, отчалила из городища
Миасс  по реке  Миасс, с задачей, по возможности,  достичь реки Иртыш.
    Возвращение обоих групп предполагалось посуху. Для чего им придавалось по
телеге  на которые были изготовлены съемный полозья если  не управятся до снега,
а так же лыжи и армейские палатки, легкое, стрелковое оружие по десятку стволов
на группу, да мастерские Акбашевых изготовили по десятку арбалетов с запасом
болтов к ним. Из провианта – только соль да приправы. Остальное  добудут сами.
    Третью группу, всего в десяток курсантов, возглавил  прапорщик Никипейло. Им
предстояло   проверить,  “есть ли разумная жизнь” в окрестностях  Гарнизона в
радиусе двухсот километров. Им придавалась одна шишига с газогенераторной
установкой на дровах. Два винтореза с оптикой и всё те же арбалеты с болтами.
    Готовясь к зиме, всем миром провели сенокосную страду и посевную. Запаслись
дровами, грибами и ягодами, вениками для бани и лекарственными травами и
растениями.

    Сыграли первую в Новейшей Истории свадьбу между  капитаном Артамоновым и
дочкой коменданта Зыряново -  Евгенией, которая собрала свои принадлежности –
краски, мольберт, этюдник , кисти с листами бумаги и отправилась в свадебное
путешествие с мужем на Волгу.



                Конец первой части книги.


 Первая часть книги Ливень из цикла "Мы наш, мы новый..." закончена.
    Жду Ваших замечаний по поводу изложенного выше.

 В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ИДЕТ РАБОТА НАД НАПИСАНИЕМ
 ВТОРОЙ КНИГИ ЦИКЛА - АЭТРА.  http://www.proza.ru/2019/08/15/28


                С уважением  В Куокканен