Петрович

                посвящаю Жанне
***

- Я могу продать всё что движется и стоит на месте,  летает и ползает, плавает и тонет, от большого до малого, от детского пистолетика до водородной бомбы, останется ее собрать и можно запускать.
Именно такой человек нам и был нужен —  мне, Шурику и Жанне. А собирались мы продавать привезённую из Китая обувь. На следующий день чудо-продавец явился вновь. Покачиваясь как маятник, он пах одеколоном и жигулёвским пивом.
- Владимир Петрович, — напомнил о себе вошедший  полковник милиции в отставке.
 Мы предложили чашечку кофе. Посмотрев на чёрную жидкость с грустным видом, компаньон решил не менять дело на безделье. 
Не уменьшая амплитуду колебания, Петрович с тяжёлой сумкой шёл впереди. Он вёл нас по лабиринтам московских улиц. 
- Моя вотчина, - говорил он, — когда был при исполнении, каждая собака мне кланялась. Каждый барышник рад был напустить  зеленого тумана в карман.
Мы слушали продавца и гида в одном лице, - а он продолжал:
- В этой богадельне носят обувь от Кардена, в этой живут праведники от зарплаты до зарплаты, а к этому дворцу нас и близко не подпустят.
По дороге маятник заглотил еще две бутылки пива и амплитуда колебания увеличилась.
- Вот здесь мы обязательно найдём то, что ищем, - обрадовался Петрович, и с тяжёлой сумкой наперевес вошёл в парикмахерскую.
Время шло. Петровича не было.
Сначала в наших сомневающихся душах панику посеяла Жанна.
- Жанночка, ты всегда была плохим физиономистом,  хоть и с ученой степенью, - сказал Шурик.
Потом лепту сомнения внес и я.
- Вольдемар, ты всегда был плохим психологом - уколол мое самолюбие Шурик.
Ещё через час занервничал Шурик. Не обронив ни слова, как по команде, мы оставили нагретую в холодный осенний день теплом наших задов скамейку, и вошли в цирюльню. Навстречу шел Владимир Петрович. От него пахло духами, седые слипшиеся волосы были вымыты и аккуратно уложены в причёску.
- Ребята, я хотел уйти, но она прижалась двумя штыками ко мне,- он показал в сторону зала, где смотрели ему вслед и хихикали женщины разных возрастов и виновато добавил, -  я сдался и сел в кресло.
Сумка в руках компаньона слегка похудела, но выручки мы не увидели.
- Проехали, - с грустью сказал Шурик.
Качаясь как разбалансированный маятник,  Петрович вёл нас дальше, известными только ему маршрутами.  Магазин «Электронной техники» и «Гастроном» прошли мимо.  Аптеку — тоже. За магазином «Рыболов-спортсмен» стояла старая постройка из красного кирпича, над дверью красовалась надпись: «Баня».
- Друзья, здесь будет клёв.
Сказав это, Петрович пропал в помывочном заведении. Ждать себя он не заставил. Через два часа вышел, весь пылая жаром самовара,  на нём была выглаженная белая сорочка,  резко контрастирующая с красным распаренным лицом, если эту часть тела можно было так назвать.  Извиняясь, он произнёс:
- Ребята я хотел уйти, но там висел берёзовый веник.
Сумка в его пухлых руках снова похудела.
Было решено больше Петровича одного не отпускать.
 На бульваре у перекрёстка за тополями спряталось кафе.  С неба летели снежинки, похожие на пух. Опускаясь на лица, они скатывались по щекам, тая. 
- Это слёзы по нашему бизнесу, - пошутил я.
Шутка повисла в воздухе. Оставив  Жанну и Шурика в сквере, я и Петрович вошли внутрь питейного заведения. Дверь за нами с шумом захлопнулась. Осмотрев зал ничего не видящими глазами, полковник в отставке стал перемещаться мимо столов к барной стойке, как милицейская машина, нарушая все допустимые и недопустимые правила движения, наступая кому- то на ногу, кого- то пихая и не обращая внимания на сидевших по обе стороны  маршрута завсегдатаев. Полковник в отставке пересёк зал, и вывалил на стеклянную поверхность барной стойки содержимое рисовой сумки. Бармен от неожиданности потерял дар речи. Его голова ввалилась в плечи. Он пытался что-то сказать сначала мимикой, потом жестами. Зрачки, подобно ртутным шарикам, перемещались в белковом озере каждый по странной траектории. Наконец  они сошлись у переносицы и застыли. Почувствовав что-то не ладное, я оглянулся.  За столами сидели молодые ребята в кожаных куртках.   Бритые затылки и колючие взгляды окатили холодным потом. Пистолеты и кастеты,  лежавшие на столе, были самым безобидным оружием в их арсенале. 
- Сходка – подумал я.
 Петрович, не обращая внимания на происходящее, продолжал разводить демагогию о дружбе России с китайским народом, при этом не забывая расхваливать обувь.  Я стукнул оратора по ноге, не помогло. Я толкнул его в бок, не подействовало. Бывший полковник милиции брызгал слюной и жестикулировал. Продавец  вошёл в раж. За спиной послышался шум падающих стульев. Возмущённые отморозки, соскочив с мест, приближалась. Бармен лёг за стойкой на пол и пополз в тёмную комнату.
Я должен сказать, что всё-таки хорошая у нас молодёжь, хоть и агрессивная. Жизнь нам сохранили, нас даже не били, только лишили заработка.  Из кафешки мы вылетали по старшинству: первым – бывший полковник милиции,  за ним - я. 
Петрович действительно может продать всё, что движется и стоит на месте,  летает и ползает, плавает и тонет, от большого до малого, от детского пистолетика до водородной бомбы, только в разобранном виде - останется собрать и можно запускать…
               

                КОНЕЦ