Глафира Честная-Благородная

Глафира и действительно себя считала таковой. А почему Честная-Благородная с большой буквы? А, так это у неё фамилия такая. Бывают же чудеса на свете...

А что мы имеем на самом деле?

В своём дворе Глафира обнаружила дохлую крысу, она тут же её выкинула в соседний двор, даже не глядя по сторонам, а вдруг кто-то заметит? Это такая самоуверенность в своей правоте.

На следующий день Глафира помои вылила, теперь уже к соседям с другой стороны. Так она привлекает внимание к своей "царственной особе", постоянно прикрываясь Всевышним, мол, это лично Сам ей велел так поступать.

Сколько раз ей люди говаривали, мол, виноваты мы - нас Господь накажет, а коли ты - так тебя. Но ты-то какое право имеешь за Него всё расписывать?

-   Я доношу до вас, сирых и убогих, настоящую и реальную очерёдность всех планет во всём космосе, кто ближе к царству небесному. - (ну ни бред ли?) - А вы бы лучше внимали и учились у меня, да совета почаще испрашивали. Так неблагодарные же, совсем не знают во сколько им в уборную сходить, зубы почистить и носки поменять. А всё туда же. А надо в определённое время, только мне одной известное.

Но народ только смеялся и крутил пальцем у виска. Все почему-то быстро убегали к своим домам, а кому охота слушать то, чего душа и близко не воспринимает.

Глафира не унималась. Если не сумела собрать возле себя достаточное количество тех, кто бы в рот ей заглядывал, вернее, таких совсем не оказалось, она слала свои письма односельчанам, навязывая им ненужную информацию.

-   Глашка, али тебе конвертов не жалко? Али денег на конверты? - вопрошал у неё столетний дед Добрыня. - Никто же не читает, сразу несут в туалет, на случай, если бумага закончится.

Глафира ругалась со всеми, через год в деревне не осталось ни одного человека, которого бы она не попыталась заманить под своё "знамя". А если получала отказ, то сразу же оскорбляла, преследовала, даже яблоки у них в саду воровала. Чтобы хоть как-то отомстить.

-   Ёлки зелёные! - снова удивлялся Добрыня. -  За целый век таких чудаковатых не встречал и уж думал, что не успею встретить. Ан нет, судьба ко всем одинакова... От это бы я ходил по дворам и учил людей, как им правильно ложку в руках держать? Разрази меня гром, но мою многогрешную душу это никак не интересует, даже если кто-то руками в сковородку полезет. И рождаются же такие, беспокойные и волшебные на всю голову...

Но Глафира пошла ещё дальше. Она написала жалобу в милицию за то, что за неё не проголосовали односельчане и не выбрали её председателем колхоза.

-   Во даёт баба! - улыбался дед Добрыня. - Не, тут, видать, без санитаров дело не обойдётся. Ишь чего? Председателем ей захотелось стать! Да у тебя ума не найдётся, чтобы картошку в огороде правильно высадить, мешок в одну лунку засыпаешь, которую тебе экскаватором вырывают. Ты сказала, чтобы потом урожай собирать в одном месте и не бегать по всему участку, так куда тебе с целым колхозом-то совладать?

Только Глафире всё нипочём, она беснуется пуще прежнего. Горлопанит на всю деревню, народ честной смешит, а на что-то полезное - ну никак тямки не хватает.

-   В певицы, что ли готовится? - чесал затылок Добрыня. - Я, было, собирался на днях помирать, теперь дудки, ещё рановато. Кто меня развлекать там зачнёт на том свете? Вот и я так думаю, что здесь-то, оно повеселее будет.

К сожалению, такие люди всё чаще встречаются, которые горлом берут, а не чувством разумения.
Но они совсем не в выигрыше, просто им так кажется.