Дар глава 16

    Тётка производила жуткое впечатление. Всклоченные волосы, грязная, в нескольких местах рваная одежда, перемазанные чем-то пыльным и липким лицо и руки, но самое главное - это полные ужаса глаза. Никогда прежде я не видела её в таком состоянии. Несколько раз она пыталась заговорить, но силы покидали её. Я оставила её заботам сестры, велела отпаивать травяным чаем, подлив в него для верности успокаивающее зелье.

    Сама же кинулась к очагу. Огонь затрепетал, подчиняясь, и пламя послушно раскрыло мне то, что не смогла внятно рассказать тётка:

    Бабушка с тёткой беспечно и расслабленно стоят у колодца на краю села. Внезапно вокруг начинает сгущаться туман. Ясным солнечным утром пространство начинает темнеть, воздух густеет и из тумана выплывают несколько высоких фигур в черных плащах.

    Колдуны! Что забыли они в нашем селе? Как осмелились зайти на чужую территорию? Войны между кланами в далёком прошлом!

    Мои дорогие ведьмы застыли на месте, явно находясь под действием заклятья. Было видно даже сквозь пламя, как неестественно застыли их лица, как напряглись мышцы в тщетных попытках  пошевелиться. Один из колдунов, видимо, главный, подошел к бабушке и наотмашь два раза ударил её по лицу.
 
    Что? Это уже что-то личное! Да что происходит-то! Мне хотелось прямо голыми руками залезть в очаг, достать оттуда колдуна и раскрошить на мелкие кусочки! Да, это было невозможно, никакого колдуна на самом деле в огне не было, но тем не менее, я подвинулась поближе, и нетерпеливо грызла ногти, чего не делала лет с четырех. Колдун обрёл статус моего самого главного, личного врага. Правда, других до этого времени у меня не было.

    Бабушка безвольно пошатнулась, словно тряпичная кукла. Подошедшие к ней остальные фигуры надели ей на голову мешок, подхватили на руки, и словно куль с мукой, потащили прочь. В этот миг сильно дёрнулась тётка, очевидно, поднимая внутри всю свою магию, но стало только хуже. Мой личный враг, дерзнувший поднять руку на мою любимую бабушку, лениво обернулся и вытянул ладони вперед. Мощной волной тётку отбросило назад, в какую-то зловонную лужу, и я поняла происхождение грязи на её лице, руках и одежде.

    Картинка пропала.

    Я вернулась к импровизированному ложу, устроенного нами из пледов для отца. Его уже не били судороги, но в себя он так и не пришел. Взволнованная мама заботливо поддерживала его голову, и я увидела на её лице выражение бесконечной любви и нежности. Усталая сестра поднималась с колен, она только что закончила вливать ему в рот по капельке специальное зелье, которое я просила её приготовить. Увы, эффект был, но не совсем тот, на который я рассчитывала.

    Я взяла влажное полотенце и стала протирать лицо, шею, руки отца. На шее у него болталась какая-та верёвка, я потянула за неё и вытащила амулет. Мама едва слышно вскрикнула и снова залилась слезами.

- Это я дарила ему, чтобы он смог со мной связаться, - прошептала она.

    Но в моей голове уже рождался план.

    Я твердо забрала из маминых рук амулет, который она уже успела щедро омыть слезами и несколько раз украдкой, как ей казалось, поднести к губам. Взяла со стола пустую сухую чашку, и подойдя к окну, посадила туда недовольного паучка, скорбно косившегося на меня. Тихонечко свистнула. Пушистый клубочек словно материализовался у моих ног. Дар смотрел на меня не менее скорбно, чем паучок, а главное, с немым укором.  Он словно упрекал меня в сделанном выборе.

- Прости, -  сказала я, прижимаясь щекой к его пушистому боку, - я должна попробовать. Но я сделаю всё, чтобы сохранить вас такими, какие вы сейчас.
И я стрельнула глазами в огонь.

    Снова колодец и две родные фигуры у него. Я терпеливо ждала появления колдунов, но, прежде чем главарь  замахнулся на бабушку, я бросила амулет в огонь и прошептала несколько слов. Картинка исчезла, я крепче прижала к себе Дара и посадила паучка на открытую ладонь.

- Кто ты? И как ты связана с моим сыном? - зазвучал повелительный голос как будто из очага.

- Я твоя внучка. Я та, что может вернуть к жизни твоего сына и моего отца, и та, кто лишит тебя твоей, если ты немедленно не отпустишь мою бабушку!
 
Голос  раскатисто расхохотался, а я зажмурилась, приготовившись использовать свой последний козырь.