Семь кругов очерк

Вот...вот начнется лето. Как ждёшь его, долгожданное, ждёшь купание в речке, полёты на машине (люблю быструю езду), тень на даче, вкусные застолья на веранде, а главное - творческую свободу. Свободу от тетрадок, от конспектов, от ответственности за жизни маленьких разбойников. Посылаешь по почте завучу изменения в программе и понимаешь что-то не то.  Морозит, кашель, сердцебиение... Смотришь фильм, а под мышкой градусник. Он сначала показывает 37. Ну, подумаешь: бывает. Через час - 38, странно. Через ещё час - 39. И начинается самое интересное. Мои круги ада.
   Об этом я и хочу вам написать. Время одиннадцать вечера, выпиваешь аспирин и начинаешь изучать роман, который давно читала, но из-за нагрузки осилить не смогла. Проходит час, два, три, а температура не спадает, и вдруг до тебя доходит: это оно, то самое, о котором по тв в каждой программе говорят. К четырем утра спадает температура до 37,5, уменьшается сердцебиение, и ты бежишь в кровать  с надеждой немного поспать. Утром звонки на работу, в больницу. Затем ждёшь участкового в полной уверенности, что теперь, как говорят по тв, к тебе приедут и  возьмут мазки, выпишут нужные препараты. Но не тут-то было: приехала девушка-фельдшер в маске и в простом белом халате, время уже перевалило за полдень. Никаких мазков, назначила противовирусный препарат, жаропонижающее, противокашлевые средства  и растворилась в течение пяти минут. Это была пятница. Второй день моей новомодной  страшной болезни. На третий день заболел муж, на четвертый - дочь.  На пятый день я не стала рисковать и воспользовалась талоном пациента, который выписывала за неделю своей болезни, чтобы получить рецепт на ингалятор по областной льготе. Температура плавала, к 15.00 у меня были нормальные цифры на градуснике и я смогла пройти через медсестру, которая замеряла температуру на входе больницы. Попала своему участковому.
   На этом начинается мой второй круг ада. Слушает Сергей Васильевич вполуха. Он не успевает за моими словами, я ему явно мешаю печатать эпикриз на компьютере для  карточки. Он не доволен, пропускает мои слова о том, что вся семья заболела, что надо вызвать бригаду и взять у нас мазки. Он молча подает мне три бумажки: направление на кровь, на рентген и рецепт, не объясняя, как разводить антибиотик, как долго его ставить. Начинаешь задавать вопросы, тебе он коротко  отрезает:"Спросите в аптеке!" Уже слегка раздраженно:"Придёте в следующий понедельник". Думаешь: ставить, наверное, надо семь дней.  Покупаешь на всю семью лекарство и начинаешь лечиться.   В аптеке добрые женщины говорят, как надо разводить и чем разводить. Но сомнения тебя настигают в самом начале процесса, когда ты берешь пятикубовый шприц и думаешь, как это можно развести два грамма сухого вещества двумя мл лидокаина. Лезешь в инструкцию, и всё становится понятно: утром один грамм в одну ягодицу, вечером - второй грамм в другую ягодицу. Дальше уговариваешь всю семью повиноваться. И так я и моя семья живет ещё пять дней, ни о каком карантине речи не идёт . Мы ездим на дачу, садим помидоры, поливаем, полем все восемь соток. Постепенно становится тяжелее дышать, переносить температуру. Кажется, должно стать лучше, а тут не хочется спать, потому что лежать не можешь, сразу начинается одышка, часто стучит сердечко, не хочется есть, только пьешь воду. Становится страшно. Звонишь всем знакомым медикам, родителям учеников,  узнаешь, например, что сердцебиение - это показатель нехватки кислорода. Тут подруга рассказывает по телефону страшную историю о болезни своих близких, и все: она и знакомые врачи -  дружно заставляют  вызывать скорую.
   Вот тут меня настигает третий круг ада.  Длинный солнечный  июньский день, вечер такой же теплый и светлый. Вызываем скорую. Приезжает в противочумном костюме молодой фельдшер, умный, добрый мальчик, он для меня мальчик, измеряет все показатели, заставляет лечь в больницу, в пульмонологию, он услышал хрипы, хотя на рентгене, который я делала три дня назад ничего не было. Собираюсь, как в тумане. Еду одна в отделенной задней части кареты скорой помощи, а также в полной уверенности, что положат  и будут сразу помогать. Сердце выпрыгивает из груди, уже находишься в полуобморочном состоянии...
Заходишь в приёмный покой, и надежда тебя покидает на помощь. На стульчиках сидят женщина и мужчина, видно, что семейная пара. Их не принимают, мест нет. Мой рыцарь на белой машине скорой помощи уже уехал. Меня отправили на рентген опять одну в соседний корпус. Оставляю сумки и ползу  в отделение травмотологии. Приношу снимки, молодая женщина, дежурный врач, выписывает кучу других дорогих лекарств и выпроваживает меня домой, муж следом приезжает на такси и забирает меня  в девять часов вечера  домой. Сердцебиение доходит до 127 ударов в минуту, спать не могу, страшная одышка, сижу одна на кухне, пытаюсь читать, чтобы отвлечься. Час ночи, мои спят, голова кружится, появляется желание пойти в туалет, вспоминаю историю, как дед перед смертью тоже захотел в туалет, усмехаюсь, но иду по узкому коридору до входной двери, где в трехкомнатной квартире он находится. Включаю свет, протягиваю руку, чтобы упереться в стояк двери в ванну, успеваю крикнуть мужа... Придя в себя, оказываюсь на полу в ванне, а ноги в коридоре, а надо мной лица мужа и дочери.
- Что с тобой?
- Не видите, упала в обморок.
- Вставай...
- Мне и тут хорошо, - по полу дул холодный ветерок.
- Что делать?
- Вызывайте скорую.
Но я понимаю, что шок пройдет, а  я не вылезу из этой узкой тюрьмы. Мужу две недели назад поставили стенд в сосуд сердца, ему нельзя поднимать тяжёлое. Выворачиваюсь, болит плечо, поясница и правое колено, встаю, прихрамывая, ползу до кровати и снова собираюсь в больницу. Приезжает вскоре мой фельдшер, удивляется моему нахождению дома:
- У ВАС сердечная и легочная недостаточность. Почему ВАС не взяли?
- Говорят, что нет мест в женской палате. А класть в коридор не хотят.
- Вам ЭКГ  сделали?
- Нет. Сделали рентген.
- Дайте мне снимки.
Он посмотрел их и увидел правостороннюю пневмонию, показал мужу пятна. Сильно был удивлен, что меня, астматика, не взяли в больницу. Налил 52 капли корвалола и ни на шаг не отходил, пока одевалась, пока спускалась с пятого этажа, на этот раз муж поехал со мной.
В приёмном покое нас встретили недовольно.  Но что-то мой спаситель им сказал, и они начали шевелиться. Взяли анализы, сделали ЭКГ, подняли на второй этаж, нашли место, из мужской палаты перевели больного в соседнюю, отныне эта палата стала женской. Осталась я в полном одиночестве в самый тёмный предрассветный час.
К этому времени анальгин и корвалол перестали действовать, стоять не могла, лежать не могла, сидела и смотрела на звезды. Самое страшное в больнице - одиночество или переполненность в палате больными. В первом случае некому помочь и позвать врача, во втором - нет воздуха и тишины.
  Четвёртый круг ада начинался с измерения пульса, давления и температуры.
Утро больницы начинается с шести. Прихрамывая я доползла до процедурного кабинета. Давление низкое, сердцебиение высокое, кислород около 92 единиц.  Я считала, что мы не должны выходить из палаты, но любая процедура  - поход в процедурный кабинет. В воскресенье мне было так плохо, что капельницы, ингаляции мне приносили в палату. Я заметила, что из средств защиты у медсестёр были только перчатки, которые постоянно рвались, и маски. В глаза бросилось, что на дежурстве только две медсестры. Они еле успевали. Они работали  много смен без отдыха. А многие из них ушли на больничный.  Им не повысили зарплату за работу с ковидными больными, как будто в отделении пульмонологии врачи и медсёстры не сражаются за жизнь больных. Как раз в этом отделении находятся ковидные больные с осложненным течением болезни. По коридору до процедурного кабинета проплывали не люди, а тени от людей. Коричневый отпечаток нехватки кислорода на лицах, ТЯЖЁЛЫЕ ЧЁРНЫЕ КРУГИ ПОД ГЛАЗАМИ, губы и носы спрятаны под масками, как будто эти маски могли спасти  их от  сотни штаммов вируса. Постельное белье на кроватях  было практически рваное. Сами кровати очень неудобные, сильно проваливались посредине.  У меня болели ноги, я не знала, куда их пожить, как их повернуть, что подложить под колени. Так проходил мой  одинокий воскресный день в больнице. Голова все время кружилась. Я повернула подушку в сторону двери , а сама обратила свой взор в сторону окна; я уже не могла смотреть, как плоские, слегка забелённые, старые плафоны  кружились на потолке. За окном шелестели зелёные листочки тополей, пели скворцы, прилетали голуби на подоконник. Наверное, я счастливый человек: на мою беду откликнулись много людей. Я благодарна Валентине Беркут, Елене Буданцевой Ившиной, они молились за меня, заставляя меня пропевать молитвы. Молитвы давали надежду. Подруги детства и юности не бросили меня, тут же принесли воды, фрукты, йогурт. Муж привез клубнику. За весь день я съела только стакан клубники и кусочек курицы на обед. Это была небольшая передышка. С понедельника моя палата стала наполняться новыми больными . Моим врачом оказалась Лариса Яковлевна, которая меня знала с самой юности и знала  историю  моей астмы. Она удивилась, что до сих пор участковый не выписал мне ингалятор, хотя она продлила мне квоту. Но на следующий день Морозова Л.Я.  заболела, мне оставили лечение, которое прописала она. И теперь я на все вопросы, которые были заданы мной, не получала ответов. В четверг у нас в палате уже лежали четыре женщины. Я также не могла спать от одышки, от сильной ломоты ног, вместе со мной не спала Новикова Надежда Васильевна, её перевели из другой палаты, она на четыре дня раньше легла в больницу, ей было 62 года, в сосудах сердца находилось четыре стенда. Скромная, тихая женщина, уже сильно немощная, с коричневым оттенком  кожи на лице, с чёрными губами. Она терпеливо переносила нехватку кислорода, хотя я открывала  дверцу окна  на всю ширину, Надежда Васильевна дышала тяжело.  К обеду я не выдержала и пошла в ординаторскую  комнату и сказала, что нашей новенькой плохо. Хотя перед этим наш врач Людмила Владимировна, заглянув в нашу палату, бросила ей и мне, что пришли наши мазки и они условно положительные, а также их отправили на дообследование.  Через некоторое время Новикову отвезли в пятую палату к кислороду, пока кислород не поднялся до 95 единиц. Через некоторое время ей снова стало плохо, но положить в пятую палату не могли, потому что за бабушкой, которая лежала там, не приезжал внук. Уже после ужина её перевели, она отказывалась от всего съедобного весь день.  Через день я узнала, что ночью её перевели в реанимацию, а в час ночи она умерла. Вроде никто не виноват, но только в двух палатах есть кислород, и там по три койки. Мало врачей и медсестёр на десять палат и на сорок тяжело больных людей. Плохая организация штатного расписания. Нет санитарок, некому переодеть памперсы лежачим больным, некому их накормить; медсёстры , техничка и раздатчица выполняют работу, которую должна была делать сиделка-санитарка. Можно было заинтересовать волонтёров, студентов. Платить хорошо, как обещал президент. Но все это отсутствует. Почему? Давно известна старая пословица:"Жалует царь, да не жалует псарь!". Вот псари от власти не выполняют свои обязанности.
    Пятый круг ада - это мои родные, которые остались дома болеть одни. Дочь перенесла относительно легко, но от уколов у неё немело лицо, Людмила Владимировна, второй мой лечащий врач, помогла обратить внимание заведующей поликлиники на отсутствие лечения моей дочери, к ней приехал  молодой врач, а не наш безучастный  участковый Столяров, формально выполняющий свой долг. Муж пытался попасть в пульмонологию, он сильно кашлял, но его положили в инфекционную больницу,  где неделю лечили по рекомендации дежурного пульмонолога. Этим его спасли.
За две недели, пока я лежала в больнице, вечерами я развлекала моих соседок песнями, даже пела, пока не вылезла аллергия на АЦЦ и на ингаляцию. И снова начались пытки одышки и сердцебиения. В это время мне прекращают ставить антибиотики, но не отпускают домой, а мою соседку переводят в ковидный госпиталь долечиваться, потому что у неё положительный тест, а  у меня сомнительный. И эти два факта совпали, это отсутствие лечения и аллергия.  А что такое аллергия для астматика?  Мои попытки узнать результат нового снимка на рентгене  не увенчались успехом, я только могла вытребовать оставить себе противовирусное средство и противоаллергическое.   Шёл 24 день моей болезни, а улучшения не наступало. И соответственно у меня на фоне сильной одышки началась истерика, малодушие, слабосердие... Я написала духовное завещание,попрощалась со всеми близкими и родными, слезы катились ручьями. Но когда я поставила точку, мне стало легко. Со слезами вышел адреналин, сердце стало биться тише, скорость  стала около 80 ударов, что дало мне наконец-то  возможность заснуть. Это была последняя спокойная ночь, за субботу в нашей палате стало кроватей больше, чем положено. В воскресенье я узнала, что была на особом контроле, но за пять выходных дней ко мне пришел дежурный врач только в предпоследний день моего пребывания в больнице.
   Седьмой круг ада ждал меня за стенами больницы.  Участковый Столяров Сергей Васильевич  не только ко мне ни разу не притронулся, не прослушал мои лёгкие, не помог с сердцебиением и скачками давления, которые продолжаются до сих пор, хотя меня выписали уже десять дней, не смог дать направления на ЭКГ ( видите ли,  он не обязан за меня оплачивать это обследование), к кардиологу в больнице, но и избавился от меня, отправив в другую поликлинику, где принимают ковидных больных, хотя у меня уже два мазка отрицательных. Главное  - отнесся, как к неодушевленному предмету. Просидев около его кабинета  более двух часов, я зашла  с легкой одышкой и головокружением, меня даже немного качнуло, я поздоровалась, а мне у порога:
- Не проходите. ВАШУ карточку передали во вторую поликлинику. Больничный продлили до завтрашнего дня.
- Как передали? Куда передали? Зачем передали?
- Ничего не знаю.
-Как так?  К какому врачу?, В какой кабинет? Как мне  быть? Почему Вы не сообщили ни по телефону, ни  тогда, когда я сидела два часа в очереди? Почему Вы не спросили, как я себя чувствую? Почему вы забыли свой долг врача?
- Не кричите, женщина!
Все, что накопилось у меня за месяц этого блуждания по кольцам ада, вырвалось с пожеланием пройти ему  по этому пути. Люди понимают боль другого, когда сами проходят через то же самое.
 ЭКГ и холтеровское мониторирование прошла платно. Результаты не очень радужные. Вариабельность ритма резко снижена, что говорит (я это нашла  на страницах интернета) о риске внезапной смерти.
Платный кардиолог тоже испугался моего уже пройденного COVID-19.  Назначил приём через две недели.
В ковидном кабинете во второй поликлинике меня прослушали первый раз за 10 дней, услышали хрипы.
***Как вы, читатели, поняли в общей статистике по  COVID-19 в Новосибирской области мы с покойной Новиковой Надеждой Васильевной не числимся, потому что у нас был сомнительный анализ. У меня была стафилококковая пневмония, а она умерла от сердечной недостаточности. Так выгодно кому-то... Моё доказательство - это сданный анализ на антитела, конечно, платно.