Юджин Миллс. Интеракционизм и физикализм

ИНТЕРАКЦИОНИЗМ И ФИЗИКАЛИЗМ
Юджин Миллс  (1996)


1. Введение

Два вида возражений, одно эмпирическое и другое - концептуальное, уже давно оспаривают субстанциальный дуализм (далее «дуализм») (1). Эмпирическая проблема широко рассматривается как успешная, в то время как концептуальная в значительной степени исчезла из обсуждения.  Я начну с наброска некоторых причин думать, что эмпирический вызов не дает оснований предпочитать материализм дуализму, хотя установление этого не является моей главной задачей.  Если я прав, дуализм должен возродиться, учитывая его широкую дотеоретическую привлекательность.  Новая версия концептуальной проблемы, однако, скрыта в некоторых недавних дискуссиях о физикализме.  Это концептуальное возражение угрожает возрождению дуализма.  Моя цель здесь - сформулировать и опровергнуть его.
 Дуализм ослаб, несмотря на свою общепринятую дотеоретическую привлекательность, потому что большинству философов казалось, что он препятствует желаемому примирению между наукой и здравым смыслом.  Здравый смысл настаивает на том, что разум имеет значение для того, что мы делаем: наш опыт, убеждения и желания заставляют нас действовать, а наши тела двигаться.  Наше «научное мировоззрение» обязывает нас, считают многие философы, к условному, но (предположительно) эмпирически обоснованному представлению о том, что физический мир причинно закрыт: каждое физическое событие, имеющее какую-либо (достаточную) причину, имеет физическую природу.  Следовательно, аргумент гласит, что нет места для нефизической причинности физических событий.  Если бы мы примирили здравый смысл с наукой, мы бы, похоже, были склонны к монизму, из которого правдоподобна только материалистическая версия.
 Этот аргумент от физического причинного закрытия имеет близких родственников, если не братьев-близнецов, которые угрожают сделать психические особенности физических событий, равно как и нефизические психические события, причинно не относящимися к физическим событиям (2).  За последние пару десятилетий было пролито много чернил при обсуждении достоинств этих аргументов.  Однако, как правило, не признается то, что все стандартные стратегии их победы имеют точные аналоги, применимые к аргументу против дуалистического взаимодействия (здесь и далее просто «интерактивность»).  Некоторые (например, Ким, 1993) считают, что ментальная причинность может быть спасена только путем номинальной сводимости ментальности к нементальной основе.  Дуалист, однако, вполне может принять такую номологическую сводимость, поскольку только она не приносит онтологического сокращения.  Другие (например, Yablo 1992) считают, что психические причины переопределяют события, для которых есть и физически достаточные причины.  Это утверждение не более и не менее правдоподобно для причинно-следственной связи, чем для причинно-следственной связи, поэтому дуалисты могут воспользоваться этим.  Другие (например, LePore и Loewer 1987) переориентируют причинно-следственную связь ментальности на вещи, в которых отсутствуют чисто физические достаточные причины (например, не физическое событие, а наличие таких-то свойств), и утверждают, что этого достаточно для здравого смысла;  дуалисты также могут ограничивать причинную значимость нефизических ментальных событий.
 В нынешних целях мне не нужно высказываться об этом, если какой-либо из этих ответов - или прямой подход отрицания физического причинного закрытия - будет успешным (3).  Говоря о том, что отказ от дуализма не дает желаемого примирения между наукой и здравым смыслом, я не утверждаю, что такое примирение недостижимо.  Скорее, я утверждаю, что его достижимость не вполне зависит от истинности дуализма: если материальный разум может иметь значение, то может и нематериальный.
 Чтобы убедить противников интеракционизма, конечно, понадобится гораздо больше аргументов.  И даже если они убеждены в том, что дуализм может отразить натиск причинного закрытия физического мира, они все равно могут обратиться к бритве Оккама: если дуализм и материализм одинаково хорошо сочетаются с психофизической причинностью, мы должны выбрать материализм на основании экономии мысли.  Этот ответ будет правильным, если  единственная основа для признания нефизических психических событий проистекает из их роли в объяснении чисто физических событий.  Стандартные аргументы в пользу дуализма, однако, не следуют такому выводу, как лучшему объяснению.  Вместо этого они опираются на требования модальной независимости (см., например, Kripke 1980, pp. 146-7).  Эти аргументы, конечно, спорны, но респектабельны.  Одна из целей этого эссе - переориентировать на них внимание: враги дуализма должны показать, что они терпят неудачу, а не беспечно апеллировать к экономии мышления.
 Предположим, я прав, что эмпирическое возражение против интеракционизма не проходит.  Остается еще одно традиционное возражение, к которому могут обратиться его враги.  Это говорит о том, что интеракционизм не только эмпирически, но и концептуально невозможен.
 Исторически важная версия концептуального возражения заключается в том, что дуализм различных психических и физических вещей настолько радикально отличается от общепринятого возгяда, что у нас нет четкого представления о том, как одно может оказывать причинное влияние на другое (4).  Таким образом, эта критика, выраженная столь грубо, в настоящее время имеет только антикварный интерес.  Ибо не нужно принимать положительный взгляд Юма на причинность, чтобы усвоить его отрицательный урок: если для понимания причинности необходимо понимание какой-то необходимой связи, то причинность ума не представляет особой проблемы, поскольку она, по крайней мере, не хуже, чем чисто физическая причинность в этом отношении (см. Крейн и Меллор 1990, стр. 192).  Тем не менее, рассуждение, которое я вскоре рассмотрю, развивает дух исторического возражения в тот, который, хотя и должен быть в конечном счете отвергнут, должен восприниматься серьезно - особенно, поскольку неспособность физического причинного закрытия исключить дуализм становится все более очевидной, это возражение, вероятно, выйдет на первый план.
 Концептуальная угроза интеракционизму может принимать одну из трех форм.  Обратите внимание, что дуализм влечет за собой отрицание базового «онтологического физикализма», который утверждает, что все является физическим (или физически составленным: я буду впредь использовать эту квалификацию по умолчанию) (5).  Тогда можно было бы возразить против дуализма, повышая или, напротив, уничтожая онтологический физикализм.  Во-первых, можно утверждать, что физикализм концептуально необходим, а дуализм, следовательно, невозможен.  Во-вторых, можно утверждать, что понятие физичности, по-видимому, общее как для дуализма, так и для онтологического физикализма, является запутанным, так что различие между этими двумя понятиями разрушается.  Третий вид концептуальной угрозы интеракционизму, подобно традиционной версии, ставит под сомнение возможность не дуализма, а интеракционизма, оспаривая возможность двойственности с тезисом, что нефизические события вызывают физические.
 Недавние аргументы Хомского (1995) и Крейна и Меллора (1990) представляют угрозу второго рода и, по-видимому, явно предназначены их авторами для этого.  Я буду утверждать, что приведенные ими соображения не подтверждают эту интерпретацию.  Эти соображения могут быть истолкованы как аргументы в пользу необходимости истины физикализма;  но я покажу, что они лучше всего интерпретируются как угроза третьего рода, бросающая вызов совместимости дуализма с психофизической причинностью.
 Хотя эта угроза получает небольшую явную поддержку помимо только что упомянутых авторов, она пользуется широким авторитетом и оказывает значительное влияние sub rosa .  Так, например, Фодор безоговорочно говорит, что «все, что имеет причинную силу, является ipso facto материальным» (Fodor 1987, p. X);  Деннетт также безоговорочно утверждает, что «все, что может двигать физическую вещь, само по себе является физическим» (Dennett 1991, p. 35).  Это угроза, которая касается меня.  Я покажу, что она пуста.

2. Атака на физикализм

 Крэйн и Меллор утверждают, что «физикализму не хватает четкого и достоверного определения, и что ни в одной не бессмысленной интерпретации это правда» (1990, с. 185).  Если они правы, то дуализму также не хватает четкого и достоверного определения.  Так что стоит посмотреть, правы ли они.
 Крейн и Меллор рассматривают несколько формулировок физикализма.  Из них только одна представляет серьезную угрозу для концептуальной согласованности интеракционизма.  Это говорит о том, что физика является арбитром претензий на физичность и что физикализм следует понимать как утверждение о том, что все онтологически приемлемые науки в принципе сводимы к физике (Crane & Mellor 1990, p. 188).
 Крэйн и Меллор утверждают, что если это физикализм, то физикализм ложен.  Ибо, если современная физика является арбитром физичности, то перспективы физикализма столь же смущающе низки, как и у современной физики.  Мы должны оставить открытой возможность того, что современная физика ошибочна или, по крайней мере, неполна.  Если быть физическим значит быть санкционированным современной физикой, то любые новые сущности, введенные будущей физикой, не могут быть физическими, и это явно абсурдно.
 Если не текущая физика, то что?  Две возможности предлагают себя сами.  Одним из них является анализ физичности.  Но у нас нет в руках такого анализа, и, как показывают старые версии материализма, любой такой анализ не будет перекрыт прогрессом физики.  Другой возможный арбитр - это своего рода идеальная версия физики.  Но, как указывают Крейн и Меллор (1990, с. 188), заранее неясно, как это будет выглядеть.  Если окажется, что психические события не являются чем-то отдаленно похожим на то, что по интуитивно понятным стандартам является общепризнанным «физическим», но тем не менее оказывают причинное влияние на то, что является физическим парадигматически, то, - утверждает аргумент, - такие вещи должны были бы квалифицироваться физикой как «физические».  Но сделать физичность столь открытым понятием - значит сделать ее пустой.
 Недавние замечания Хомского (1995, с. 3-5) имеют тенденцию вести в том же направлении.  Он указывает, что введение Ньютоном гравитационной силы было подвергнуто резкой критике со стороны его современников как отступление в направлении таинственности и нематериальности, в отличие от здравых механистических принципов.  Недавние дискуссии о физикализме, говорит Хомский, предполагают, вопреки Ньютону и его современникам, что Ньютон остался в «материалистической картине мира».  Это было бы правдой только в том случае, если мы понимаем «материалистическую картину мира» как нечто, что строит наука, однако это отходит от «механических причин».  Иными словами, дискуссии предполагают некоторое предшествующее понимание того, что является физическим или материальным, каковы физические объекты.  Эти термины имели некоторый смысл в философии механики, но что они означают в мире, основанном на «таинственной силе» Ньютона или еще более загадочных понятиях полей, искривленного пространства, бесконечных одномерных струн в десятимерном пространстве, или что еще наука выведет завтра?  Если мы не имеем понятия «материя», «тело» или «физическое», у нас нет последовательного способа сформулировать проблемы, связанные с «проблемой ума и тела».
 Необходимо отметить два момента.  Во-первых, Хомский явно преувеличивает тот факт, что для того, чтобы понять Ньютона как материалиста, материалистическая картина должна быть тем, что строит наука;  этого было бы достаточно, чтобы понять, как это строит физика .  В конце концов, по крайней мере, не очевидно, что, например, психические события причинно взаимодействуют друг с другом законным, научно описываемым образом, не имея такого взаимодействия с предметами, изучаемыми физикой.  Охватить это было бы чем-то гораздо большим, чем охватить «таинственные силы» Ньютона - которые не являются ментальными, несмотря на всю их загадку - и это позволило бы провести полезное различие между материализмом и дуализмом, которое ставит и Ньютона на материалистическую сторону.
 Во-вторых, предложение Хомского о том, что он выдвигает здесь один пункт двумя разными способами, вводит в заблуждение.  Одно дело сказать, что «физическое» означает санкционированное физикой, другое - сказать, что это вообще ничего не значит.  Хомский, похоже, намеревается заявить последнее: нам, по его словам, «не хватает понятия ...« физического».  Предположим, мы решили, что Хомский считает, что понятия «физический» не существует.  (Я уверен, что Хомский согласится с тем, что «физическое» выражает концепцию в некоторых контекстах, например, когда мы говорим: «Они играют в физическую игру в баскетбол». Однако это не имеет значения. Обсуждаемое утверждение состоит в том, что оно не выражает концепцию в контекстах, в которых физическое должно противопоставляться онтологически нефизическому, как в спорах о физикализме и дуализме.) Каков аргумент для этого утверждения?  Кажется, просто, что все виды вещей, которые намного превосходят первичные качества Локка и онтологию механицизма - силовые поля, искривленное пространство и все остальное - не были бы расценены как физические предшественниками Ньютона, но санкционированы нашим лучшим пониманием физики. Нельзя последовательно добавлять «и то, и другое физическое». Но это вовсе не аргумент: с тем же успехом можно сказать, что вирусы не считались бы живыми нашими предками-биологами, это было навязано нашей лучшей современной биологией. Нет понятия просто живого существа.
 Кто-то может задаться вопросом, могли бы биологи-предки отвергнуть вирусы как неживые, особенно если бы им было дано полное понимание их функции и биологической теории, необходимой для такого понимания.  Здесь возможны два ответа.  Во-первых, аналогичные замечания применимы в случае с физикой.  Возможно, было бы рационально отклонить гравитацию как таинственную нефизическую силу, если бы она была описана просто как сила притяжения, введенная по специальным причинам;  менее очевидно рационально отклонять ее в контексте полного понимания весьма единой и успешной физической теории.  Но это мутный вопрос, по которому мы не должны выносить решений.  Второй момент отрадно понятен.  Независимо от того, подходит ли аналогия с вирусом, логический момент заключается в том, что у нас просто нет права утверждать, что термин бессмыслен в простой изменчивости его применения ко времени, месту и человеку.
 В любом случае утверждение о том, что не существует понятия физичности (в том смысле, в котором дуалисты предполагают, что физичность противопоставляется ментальному) крайне неправдоподобно.  Как указывают Крейн и Меллор, настойчивость физикализма в отношении физики должна противостоять нематериальным ментальным сущностям, а не нематериальным сущностям всех видов: физикалисты не должны быть номиналистами и могут принимать существование абстрактных, нефизических множеств, чисел, суждений и т.д.  Но если есть смысл утверждать, что числа (например) являются нефизическими - независимо от того, истинно это утверждение или нет, то есть смысл считать «физическим» нечто другое.
 Таким образом, несмотря на замечания, которые предполагают обратное, было бы несправедливо истолковывать Хомского или Крейна и Меллора как утверждающих, что «физическое» (и, соответственно, «дуализм») бессмысленно (6).  Лучшая интерпретация заключается в том, что понятие физического  является или, по крайней мере, эквивалентно концепции, санкционированной физикой. Приведенные ими соображения лучше всего понимаются как предоставление эмпирической поддержки определенной лингвистической гипотезе: мы видим, что мы, и особенно ученые среди нас, которых мы считаем авторитетными, последовательно применяем термин «физический» ко всем тем и только к тем вещам, которые санкционированы физикой. ,  Кроме того, история предполагает, что наши контрфактические суждения следуют их примеру.  Мы видим, что снова и снова вещи, которые ранее теоретически считались выходящими за пределы «физического», стали восприниматься как попадающие в него, когда они стали приняты физикой.  Кажется, это говорит о том, что если бы идеальной физике понадобилась какая-то совершенно странная сущность, мы бы посчитали ее физической, независимо от того, расцениваем ли мы это сейчас так или нет.  Если все это правильно, то это дает сильную поддержку эмпирической гипотезе о том, что то, что мы подразумеваем под «физическим» и «санкционированным физикой», одинаково или эквивалентно.  Чтобы перейти от этого к соответствующей концептуальной эквивалентности, нужно привязать упоминание к использованию: добавьте, что то, что мы подразумеваем под «физическим», является физическим, а то, что мы подразумеваем под «санкционированным физикой», санкционировано физикой.
 Я буду утверждать, что ошибочно отождествлять понятие физическое с понятием, санкционированным физикой.  Прежде всего, я хочу выделить две веские причины для отказа в такой идентификации.  Для начала можно возразить, что (например) мы все допускаем, что стулья и камни являются физическими объектами, но физика не упоминает о них;  следовательно, «физическое» не может означать «санкционированное физикой».  Это возражение не всегда выполняется, но оно показывает, что понятие санкционированного физикой нуждается в разъяснении.  Можно утверждать, что физика (рассматриваемая как набор теоретических утверждений) не влечет за собой существования какой-либо физической вещи.  Те факты, что теоретические утверждения физики явно признают, являются  свойствами или типами: свойство быть кварком фигурирует в физической теории, но существование определенных кварков не фигурирует.  Таким образом, разговор о камнях, санкционированных физикой, на самом деле о идет "каменности" , санкционированной физикой.  Этот пункт приводит ко второму: физическое утверждение и явное обращение к нему со стороны физики - это не одно и то же.  Говоря о том, что неизменность и устойчивость  санкционированы физикой, мы не подразумеваем, что они явно используются физической теорией.  Я имею в виду, я думаю, что утверждение этих свойств соответствует истине физики (7).  При таком понимании «санкционированного физикой» первоначальное возражение против отождествления понятия физического с понятием, санкционированным физикой, просто рушится.
 Второе возражение может заключаться в том, что здесь есть какой-то круг, поскольку мы понимаем физику только как изучение физического.  Я думаю, что есть способ блокировать эту опасность, но мне не нужно это утверждать.  Ибо даже если посыл верен, он не смертелен.  Круг умалил бы утверждение, что физичность определяется с точки зрения того, что санкционировано физикой.  Однако такие претензии не обсуждаются.  Соответствующее утверждение - просто концептуальная идентичность (или, возможно, простая эквивалентность).  Такое требование не нужно воспринимать как определение.
 Мы должны серьезно отнестись к предположению, что понятие "физическое" -  просто эквивалентно понятию "санкционированное физикой".  Легко понять, почему Хомский, Крэйн и Меллор подумали, исходя из этой интерпретации своих утверждений, что спор между сторонниками дуализма и физикализмом психофизической причинности будет пустым.  Предположим, что психические события вызывают физические.  Физика стремится к всестороннему учету поведения физических объектов и причин физических событий;  поэтому, если психические события должны были воздействовать на физические, они должны были бы быть санкционированы физикой.  Но быть событием, санкционированным физикой, просто значит быть физическим.  Поэтому, если психические события вызывают физические, они должны быть физическими.
 Согласно этому аргументу, Декарт мог бы быть прав, только если бы он был неправ: если движения парадигматически физических объектов (например, шишковидной железы) можно было бы объяснить только путем апелляции к психическим событиям в качестве их причин, так что идеальная физика должна была бы привести такие причины как входящие в сферу ее действия и, следовательно, сделать их физически приемлемыми.
 Можно было бы подумать, что этот аргумент представляет собой первый вид концептуальной угрозы интеракционизму, направленный на то, чтобы сделать физикализм концептуально необходимым (и, следовательно, дуализм концептуально невозможным).  Эта интерпретация согласуется с предположением Крэйна и Меллора о том, что физикализм верен только при бессмысленной интерпретации.  Поскольку один вид пустоты является тривиальной необходимостью, можно подумать, что обсуждаемый аргумент делает все указанное тривиально физическим.  Однако это не так, поскольку это относится только к тем вещам, которые вызывают физические события.  Например, дуалистический эпифеноменализм избегает его.  Он направлен не на дуализм, как предполагают замечания Хомского, а на интеракционизм.
 Таким образом, настоящая угроза касается моего третьего подхода: это современный аналог старых концептуальных забот о причинно-следственной связи между субстанциями.  Аргумент таков:
 1) все что  санкционировано идеальной физикой, обязательно является физическим;
 2) все, что оказывает причинное влияние на физические события (состояния, объекты, факты, свойства), обязательно будет иметь тип, санкционированный идеальной физикой (8);   поэтому
 3) все что оказывает причинное влияние на физические события (состояния, объекты, факты), обязательно является физическим.
 Если этот аргумент обоснован, то интеракционизм ложен.  (Необходимость следует понимать здесь как концептуальную необходимость для тех, кто будет отличать ее от метафизической)

 3.  Недостаток в аргументе

 Стоит отметить, что предпосылка (2) далеко не очевидна: идеальной физике должно быть достаточно задействовать все необходимое для объяснения физического, и - учитывая возможность переопределения причинно-следственных связей - это вполне может не соответствовать всему, что на самом деле вызывает причинно-следственную связь, влияющую на события (9)  А пока я приведу (2) ради аргумента.
 Моя цель - предпосылка (1): это ошибка.  Если сущности определенного типа санкционированы или даже явно вызваны физикой - идеальной или иной - из этого не следует, что сущности этого типа являются физическими.  Хотя это кажется сомнительным, учитывая наши доказательства, может оказаться, что история, подобная Декарту, верна.  Если бы это было так, то идеальная физика должна была бы обратиться к декартовым эго.  Но я буду утверждать, что из этого следует сделать вывод, что картезианские эго тогда были бы физическими вещами.  Вопреки аргументу, изложенному выше, наши контрфактуальные суждения не следуют шаблону, предложенному обычными историческими примерами, и эмпирические данные не подтверждают мнение, что «физический» означает «санкционированный физикой».  Таким образом, приведенный выше аргумент в пользу отождествления понятия физического с понятием санкционированного физикой - проваливается.
 Исходное условие (1) предполагает, что все, что должно быть использовано для объяснения физических явлений, само по себе должно быть физическим.  Но аналоги этой предпосылки в науках, отличных от физики, явно ложны.  Было бы странно утверждать, что любая сущность, на которую ссылается биология, например, является биологической сущностью.  Некоторое биологическое событие - что-то из человеческого поведения - может быть объяснено только отравлением ртутью;  всесторонняя наука биологии должна тогда признать существование ртути.  Но это признание не превращает элемент ртути в биологическую сущность: не каждая биологически значимая вещь сама по себе является биологической.  Идеальная наука о химии, метеорологии или психологии должна в своей онтологии иметь место для вещей, которые не являются химическими, метеорологическими или психологическими.  Точно так же идеальная физика могла бы апеллировать к нефизическим вещам, чтобы объяснить поведение физических.  Декартовы эго, существуют они или нет, дают один пример.  Бог обеспечивает другое: простое понимание утверждения о том, что Бог оказывает причинное влияние на физический мир, не требует, чтобы истинность этого утверждения сделала Бога физическим.
 Фактически, как уже упоминалось, абстрактные объекты, кажется, дают ясный пример нефизических объектов, вызываемых физикой.  Даже если можно заниматься наукой без чисел (как предлагает Филд [1980]), те, кто думает иначе, наверняка не думают, что числа становятся физическими только потому, что они необходимы для физики.
 Ради аргумента отложим в сторону Бога и абстрактные сущности, даже если это покажется чем-то странным.  Тогда можно было бы ответить, что идеальная физика определяет, что является физическим, хотя идеальная биология, химия, экономика и т. д. Не определяют, что является биологическим (и т. д.), потому что биологические и все другие факты превосходят глобально и концептуально факты, признанные физикой (10).   Поскольку эти последние факты обычно касаются микрофизических частиц, полей и т. д., мы можем компактно сформулировать утверждение о супервентности на языке возможных миров, сказав, что любой концептуально возможный мир, который биологически (химически, экономически) отличается от реального мира, должен  отличаться от него микрофизически.  Наука «более высокого уровня» может включать в себя онтологию наук «более низкого уровня», но никогда не наоборот.  Поскольку физика является самой фундаментальной наукой, на которую опираются все остальные, ей никогда не придется апеллировать к чему-либо вне себя.  Таким образом, аргумент гласит, что все, к чему она апеллирует, обязательно является физическим.
 Тем не менее, трудно увидеть какую-либо мотивацию для поддержания такого превосходства.  Даже те, кто возражает против признания бестелесного существования, обычно кивают на простую концептуальную возможность мира, который физически дублирует реальный мир, но лишен ментального аспекта.  И даже если это будет отвергнуто, насколько мне известно, нет никаких аргументов против утверждения, что некоторые пары возможных миров являются физическими, но не ментальными дубликатами (11).  Но как только это дается, игра заканчивается, поскольку это влечет за собой ложность концептуального психофизического превосходства.
 Следовательно, даже если физика является «фундаментальной» в том смысле, что все факты номинально превосходят описываемые ею факты, она имеет этот фундаментальный статус лишь случайно;  это не принципиально так.  Поскольку ментальные факты (в отличие от биологических) концептуально не превосходят физические, нет никаких указаний на то, чтобы утверждать, что все, на что ссылается идеальная физика, обязательно является физическим.  Я не знаю другого, даже отдаленно правдоподобного аргумента в пользу этого утверждения.

4. Физика и физичность

 Я опроверг концептуальный аргумент против интеракционизма.  Теперь я предлагаю диагноз его апелляции, диагноз, который также служит для опровержения некоторых возражений, которые могут быть выдвинуты на мой счет.  Идея о том, что идеальная физика является конечным арбитром физичности, может быть объяснена, хотя это не следует из наблюдения Хомского, тем, что многие вещи, санкционированные современной физикой, принимаются как физические, несмотря на то, что они дисквалифицированы более старыми, более странными критериями физичности.  Поля, струны, нейтрино и т. д. не соответствуют классическим представлениям о материальности.  Если мы не можем дать удовлетворительный анализ физичности - и перспективы для этого туманны - тогда, может показаться, у нас должен быть какой-то другой критерий, и нам некуда обратиться, кроме науки о физических вещах.  Следовательно, если понятие физичности должно быть вообще респектабельным, утверждает аргумент, оно должно быть подтверждено критерием применимости, выведенным из физики.
 Этот аргумент страдает от ложной дилеммы: он ошибочно предполагает, что понятность понятия должна быть подтверждена либо анализом, либо научными санкциями.  Если бы это было так, нам пришлось бы отказаться от большинства банальных понятий, и это явно абсурдно.  Например, претензии на «председательство» или «игровую природу» не поддерживаются ни анализом, ни науками о мебели или играх, но это не угрожает их понятности.  Физичность нуждается в арбитре не больше, чем игровой процесс, и претензии на физичность также не зависят от анализа и физики.  Вопреки предположению Хомского, эта независимость не дает оснований думать, что нам не хватает понятия физического.
 Я признал, что представление о том, что материальность поддается анализу с точки зрения первичных качеств, было свергнуто прогрессом физики.  Но если физика не предоставляет критерий физичности, на это можно привести возражение, что тогда этот факт был бы необъяснимым.  Наша единственная причина думать, что физическим предметам может не хватать массы (например), связана с тем, что мы признаем  нейтрино без массы и тому подобное;  но наша единственная причина думать, что нейтрино являются физическими, проистекает из их роли в физической теории.
 Я отвечаю, что есть по крайней мере два других способа объяснить роль физики в формировании наших суждений о физичности, и ни один из них не приводит к тому, что обязательно что-либо, на что ссылается физика, является физическим.  Я не знаю, верны ли оба этих факта, но каждый из них, по крайней мере, столь же правдоподобен сам по себе, как и представление о том, что физика предоставляет критерий телесности, а их дизъюнкция гораздо более вероятна.
 Одно из объяснений состоит в том, что физика эвристически служила источником независимо узнаваемых контрпримеров к классическому анализу материальности.  Наши причины думать, что нейтрино (поля, струны и т. п.) существуют, если мы действительно так думаем, что они могут быть выведены из успеха физики - возможно, путем вывода из лучшего объяснения.  Действительно, вполне вероятно, что невозможно понять, что такое нейтрино («понять концепцию нейтрино»), по крайней мере, без некоторого понимания искусства физика.  Но ни из одного из этих допущений не следует, что наши причины думать, что нейтрино являются физическими, должны быть получены из их роли в физике.  Я не предлагаю никакого конкурирующего объяснения того, почему мы думаем, что нейтрино являются физическими - возможно, здесь можно дать убедительный отчет, а возможно, и нет.  Но дело в том, что мы можем видеть, как физика может играть роль в формировании наших суждений об адекватности предлагаемого анализа физичности, не предоставляя при этом критерий физичности.
 Другое объяснение более уступчиво.  Может случиться так, что любая сущность, на которую ссылается физика и которая удовлетворяет некоторому дополнительному (нетривиальному) независимому условию , обязательно является физической.  Поскольку я не знаю, есть ли такое условие, я не могу сказать, как оно должно быть сформулировано.  Важно то, что хотя определенная роль в физической теории придает физичность, если соблюдается какое-то дополнительное, нетривиальное, независимое условие, из этого не следует, что такая роль делает физичность критерием (12). 
 5. Вывод

 Спор, предложенный Хомским, Крейном и Меллором, предполагает воскрешение традиционного концептуального возражения против интеракционизма.  Как мы уже видели, возражение в модном современном платье не улучшает свое положение.  В отсутствие какого-либо другого, более убедительного аргумента, мы должны заключить, что интеракционизм не сталкивается с серьезной концептуальной угрозой: это может быть, по крайней мере, правдой,  вне зависимости от того, подтверждают ли это доказательства, или причинно-следственная связь с физическим миром препятствует этому, - но это вопросы для другой работы.

 1 Под «дуализмом» я подразумеваю тезис о том, что психические состояния и события, такие как ощущения, убеждения, желания, воспоминания и т. д., Являются нефизическими, а телесные состояния - физическими.  Таким образом, дуализм нейтрален по отношению к юмистскому редукционизму в отношении людей.
 2 См., напр. Honderich (1988);  Ким (1993 год);  Льюис (1983);  и Соса (1984).  Литература по этим темам слишком обширна для обзора.  Хорошую выборку недавних обсуждений см.  Heil and Mele (1993).
 3 Я показываю в Mills (1996), что чрезмерно детерминистический интеракционизм вполне оправдан.  Таким образом, я показываю, что интеракционистам не нужно отрицать причинное закрытие физического, как это делают большинство - см., напр., John Foster (1990) и EJ.  Low (1993).
 4 См., напр., критику Гассенди картезианского взаимодействия (Коттингем и др. 1984, стр. 236 и далее).
 5 Крейн (1993), по-видимому, утверждает, что простое утверждение о том, что все является физическим, слишком слабое, чтобы считать его здравым физикализмом, поскольку оно не более чем исключает дуализм: оно не придает физике почетное место среди наук.  Стоит признать, однако, что физикализм, заключающийся лишь в утверждении (скажем) номинальной сводимости всех наук к физике или их глобального превосходства над ней, даже не исключает дуализма.
 6 Крейн и Меллор настаивают на том, что их «аргументы влекут за собой то, что между ментальным и нементальным не существует разрыва, достаточного даже для того, чтобы физикализм был поставлен как серьезный вопрос, не говоря уже о серьезном ответе на него» (1990, с. 206). ,  В более поздней статье, однако, Крейн (1993) признает, что это ошибка;  см. примечание 12 ниже.
 7 Не вдаваясь в его мотивы, я предлагаю следующее более точное рекурсивное определение «санкционированного физикой»:
 (a) Тип санкционируется физикой, если он явно вызывается физикой;
 (б) тип санкционируется физикой, если (i) он является инстанцируемым и (ii) все его токены  полностью состоят из вещей, которые сами являются токенами типов, санкционированных физикой;  и
 (в) Только типы, удовлетворяющие (а) или (б), санкционированы физикой.
 8 Здесь ничто не указывает на то, какие именно вещи - события, свойства или что-либо еще - причинно-следственная связь.
 9 См. Moy 1996.
 10 Заметим, однако, что математика превосходит глобально физику и все остальное
 11 Хорган (1987) подходит ближе всего, аргументируя то, что он называет «строгой» психофизическим супервентностью, по крайней мере, когда речь идет о квалиа, но это далеко не соответствует глобальному концептуальному (или метафизическому) определению супервентности.
 12 Крэйн, отвечая Филиппу Пети (1993), допускает то же самое (Крэйн 1993, с. 224).  Это признание противоречит более раннему явному заявлению его и Меллора (см. Примечание 6 выше).
 13 Работа над этим документом была дважды поддержана Национальным гуманитарным фондом.  Я начал рассматривать проблемы, с которыми это связано, во время посещения Института NEH 1993 года «Природа значения», и я благодарен руководителям Института - Джерри Фодору и Эрни Лепору - и участникам за стимулирующую дискуссию.  Последующая летняя стипендия NEH поддержала написание статьи.  Родовой документ получил полезное обсуждение на коллоквиуме в университете Вирджинии.  Особая благодарность Джеймсу Каргайлу, Тони Эллису, Трентону Мерриксу, Питеру Валлентину и редактору этого журнала за полезные комментарии и предложения.


Chomsky, Noam (1995) 'Language and Nature', Mind, 104, pp. 1-61.
Cottingham, J., Stoothoff, R., and Murdoch, D., eds. (1984)  The Philosophical Writings of Descartes, vol. 2 (Cambridge: Cambridge University Press).
Crane, Tim (1993) 'Reply to Petit', Analysis, 53, pp. 213-23.
Crane, Tim and Mellor, D.H. (1990) 'There is No Question of Physicalism', Mind, 99, pp. 185-206.
Dennett, Daniel (1991) Consciousness Explained (Boston: Little, Brown and Co.).
Field, Hartry (1980) Science without Numbers (Princeton: Princeton University Press).
Fodor, Jerry   (1987)   Psychosemantics:  the Problem  of Meaning in  the Philosophy  of Mind, (Cambridge, Mass.: MIT Press)
Foster, John (1990)  The Immaterial Self: A Defence of the Cartesian Dualist Conception of the Mind (London: Routledge).
Heil, John and Alfred Mele, eds. (1993) Mental Causation (Oxford: Clarendon Press).
Honderich,  Ted   (1988)   Mind  and Brain: A   Theory  of Determinism  (Oxford:   Oxford University Press).
Horgan, Terence (1987) 'Supervenient Qualia', Philosophical Review, 96, pp. 491-520.
Kim, Jaegwon (1993) Supervenience and Mind (Cambridge: Cambridge University Press).
Kripke, Saul (1980) Naming and Necessity (Oxford: Blackwell).
LePore,  Ernest and Loewer,  Barry   (1987)   'Mind Matters', Journal of Philosophy,  84, pp. 630-42.
Lewis, David (1983) 'An Argument for the Identity Theory', in Philosophical Papers, vol. 1. (Oxford: Oxford University Press).
Lowe, EJ. (1993) 'The Causal Autonomy of the Mental', Mind, 102, pp. 629-44.
Mills,  Eugene   (1996)   Interactionism  and  Overdetermination',  American Philosophical Quarterly, 33, pp. 105-17.
Petit, Philip (1993) 'A Definition of Physicalism', Analysis, 53, pp. 213-23.
Sosa, Ernest (1984) 'Mind—Body Interaction and Supervenient Causation', Midwest Studies in Philosophy, 9, pp. 271-281.
Yablo, Stephen (1992) 'Mental Causation', Philosophical Review, 101, pp. 245-80.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn