Цезарь

Цезарь сторожевой тюремный пёс. Верный служака системы. Зубастый кавказец величиной с телёнка. Выныривает из дальнего темного угла. Там у него жестяная будка с нарисованной зеками на крыше божьей коровкой и выцветшими травинками.
Цезарю всегда скучно. До вас ему лететь три секунды. Лёгким ветерком, по любой погоде, он неизменно встречает гостей.
Клац! И вот перед вами неистовые глаза инфернально-черного цвета.
Хлоп! В полуметре - пасть с желтыми клыками и фиолетовым языком.
Оп! Ещё секунда...и ты обоссался.
- Он не тронет! Стой на месте!
- успел мне прокричать командир в сером пятнистом камуфляже.
Цезарь воин. Он следит за каждым вошедшим на периметр. Он ждёт своего героического подвига или неверного, сучьего, трусливого шага.
Когда мы первый раз встретились, Цезарь даже не рычал, лишь хищно вздрогнул и резво дернулся в мою сторону.
Движения монстра ограничивала стальная, в палец шириной, проволока, которая тянулась вдоль красной кирпичной стены. Трос натянулся словно струна, заскрипел, но выдержал. Пёс яростно скреб лапами мокрый замшелый асфальт тюремного двора. Нас с Цезарем разделяли: ржавая металлическая решка, острая как бритва спираль Морозова и ряд двойной колючей проволоки.
- Только не пробуй погладить Цезаря, - отчётливо произнесла пупкарь Люся, - Останешься без руки. Цезаря танцует один человек! Всех остальных он хочет загрызть!
- Зря не звони, Люся! Совсем я не желал трогать вашу собачку. Мне не надо дважды объяснять!
В тюрьму доводилось приходить не раз.  Я навещал здесь Мильвидаса  - литовца-контрабандиста, который настаивал на своем католическом происхождении также твёрдо как и на полной невиновности. Возможно ему было просто скучно в камере - хате и он тогда звал  поболтать церковнослужителя.
Мы проводили время в неспешной молитве и благочестивых разговорах о новом Папе. Иногда Мильвидас просил Святое Причастие, тогда я шел рано утром в храм, брал из дарохранительницы одну тонкую как бумага хостию и бережно нес на груди через весь Питер. Я представлял, что городской брат идет с миссией к брату лесному. Возможно, так оно и было, ведь все люди братья, хотя и не все католики.
За КПП меня неизменно встречал король двора Цезарь. Так продолжалось примерно год.
Однажды пёс пропал.
Я пришёл, а его нет. Исчез трос, отсутствовала будка, на прежнем месте не оказалось даже следов собачьего пребывания. Царь двора так и не появился.
- А где Цезарь? - спросил я у Люси.
- А где батюшка Георгий? - в ответ спросила меня командир, хитро прищурившись.
Её глаза внимательно всматривались в мое удивлённое лицо:
- Все - знают! Ты будто - не знаешь?!
Попробовал пошутить:
- Зачем тебе батюшка, Люся? Исповедоваться решила на старости? Или кто-то из зеков просит?
- Нет, Лёша. Георгий Сергеевич пропал. Позавчера освятил стену периметра и пропал. Ходил здесь всё со святой водой, пел, что-то шептал... Потом ушёл. Больше не хочет к нам заходить!
- Вернётся!? - спросил я задумчиво.
- Вот и я тебя хочу, как церковное лицо, спросить о том же! Вернётся? Как нам его теперь найти? Трубку он не берет, на связь не выходит, дома его нет! – Люся нервно закурила.
- Поп ушёл, а после его освящения стена рухнула! Ты - понял? Взяла и жахнула стена! Сто лет стояла, а этот товарищ пришёл, пошептал и она обвалилась!
- Прямо Иисус Навин и стены Иерихона! - я засмеялся.
- Неужели побег?
Люсе напротив - взгрустнулось:
- Зеки не убежали, Лёша! Они не идиоты, на прогулке как раз были... Цезарь сорвался! Выскочил на улицу и дёрнул к метро. Покусал прохожего студента медицинского института, он теперь в больнице.
- Нашли? - спросил я сочувственно.
- Цезаря поймали и пристрелили. К батюшке имеются вопросы. Зачем он полез периметр освящать? Кто его об этой церемонии попросил?
Да простят меня защитники животных. Цезаря мне совсем не жаль. Он теперь в краю вечной охоты, бежит свободный навстречу нехитрому собачьему счастью. Каждому - своё! Я вот иду навестить контрабандиста Мильвидаса и тихо напеваю:
"Петербургская тюрьма,
с поворотом лесенка.
Мы с товарищем сидели,
распевали песенки"!