Процедура казни -Из ГБ и аспирантура

    В  16  час.  10  мин.  Королёва  пригласила  в  комнату  меня,  даже – ввела.
Я:  - Здравствуйте.
Кулинич:  - Здравствуйте,  садитесь,  пожалуйста!
Я:  - А  куда?
Кулинич:  - А  куда  хотите!  Вот  сюда,  например.

    Я  сел  напротив  Кулинича  и  Алексеева,  вблизи  секретаря  месткома  и  референтки  Ильичёва  Т. Б. Усовой.  Пусть  она  лучше  всё  слышит  и  видит.
Кулинич:  - Администрация  представила  Вас  на  увольнение  по  сокращению  штатов.  Вы  знаете?  Когда Вы  узнали  об  этом?
Королёва:  - За  неделю,  в  прошлый  понедельник.
    «Не  её  спросили, - подумал  я.  –Спешит  она  сыграть  свою  роль»
Я:  - Да  мне  говорили,  что  я  в  списке  на  сокращение,  даже  более  недели  назад.  Так  что  тут  всё  по  форме.

    «Базарить  сразу  же  нельзя:  этого  от меня  ждут,  и  к  этому  они  приготовили  сокрушительную  контратаку.  Не  зря  Королёва  рвётся  в  бой», - понял  я.
КУлинич:  - Какие  у  Вас  возражения,  претензии  к  администрации?
Я:  -Ну,  я  считаю,  что  администрация  всё  обдумала,  посмотрела  мои  документы,  взвесила  все  «за»  и  «против».  Так  что  она  знает,  что  делает.

    «Уловили  они  все  иронию?  А  Аркашка – и  предупреждение?» - подумал  я.
Кулинич:  Ах,  вот  как!  [ Не  ожидал,  заяц…]  Значит,  у  Вас  никаких  претензий?
Я:  - Какие  уж  тут,  в  этой  комнате,  могут  быть  претензии!  Не  мне  же  учить  администрацию.  Могу  только  сказать,  что  согласия  своего  на  увольнение  не  дам.
Кулинич:  - Этого  и  не  требуется.  Тут  Ваше  согласие  не  нужно.  У  кого  будут  вопросы?

Кто-то:  - Вы  давно  работаете  в  институте? [Вот  так  предварительная  информация! – подумал  я.  – Ещё  бы  фамилию  спросили].
Волков:  - Давно,  давно!
  «Сочувствует! – отметил я.  – Он  меня  знает  с  первого  часа  моего  появления  в  институте»
Кто-то:  - Взыскания  имеете?
Я:  - Устно,  конечно,  всегда  хватает  замечаний,  как  и  у  многих  работающих.  Письменных  как  будто  не  зафиксировано.

Бычков:  - У  меня  два  вопроса!  Первый:  как  так  получилось,  что  Вас  сокращают?  И  второй:  представляете  ли  Вы  своё  ближайшее будущее?
«Вроде,  умница!  Честно  хочет  разобраться.  Вопросы  глубокие»».
Я:  - Вопросы  понятны.  Будущее  ближайшее,  откровенно  говоря,  не  представляю.  А  на  первый  вопрос:  я  последние  годы  занимался  радиофизикой,  распространением  УКВ  над  океаном,  а  состоял  в  лаборатории  шумов  океана.  Это  отдел  акустический,  там  совсем  другие  интересы.  Так  что  мне  не  с  кем  было  там  и  слова  сказать.  Общего  ничего  не было.

Бычков:  - А  другие  лаборатории  с  такой  тематикой  есть  в  институте?
  «Правильно,  дорогой!  Ты  всё  понимаешь!»
Я:  -Ну,  это  администрация  лучше  знает.
    И  я  кивнул  на  Алексеева:  давай,  мол,  ври!
    Алексеев: - Нет,  такой  тематики  в  институте  нет!
    «Вот  и  соврал!  А  целый  отдел  Кляцкина?  А  лаборатория  Фортуса?  А  «Росянка»?  А  «1/84»?

Я:  - Ну  вот,  тогда,  по  крайней  мере,  логично:  раз нет  такой  тематики,  значит,  и  человек  под  неё  не нужен.  Всё  ясно.  [«Ясно  только  мне!»]
Бычков:  -Значит,  ввиду  отсутствия  тематики…
    «Я  бы  пояснил,  тебе,  друг,  но  не  здесь!  Здесь  ты  ничем  не  поможешь!  Только  гнев  Аркашки  на  тебя  падёт».

Кто-то:  - Вы  искали  уже  работу?
Я:  - Нет,  не  искал.
Кто-то:  - Вы  женаты?
Я:  -Да,  женат.
Кто-то:  -Жена  работает?
Я:  - Да,  работает.
Кто-то:  - А  где  живёте?
Королёва:  - На  Кирова,  64
«Чего  это  она  опять  выскочила? – подумал  я.  – Намекнула,  что  жильё  есть?.  Сейчас  поясню».
Я:  - Да,  там  у  нас  двенадцать  квадратов  в  общежитии.
Кто-то:  - Стоите  у  нас  на  очереди?
Волков:  - Да,  стоит  на  квартиру,  стоит!  [ «Спасибо  за  сочувствие» ].

КУлинич:  - А  какие  к  Вам  претензии  высказывались?
Королёва:  - Да  я  его  замучилась  вылавливать  на  работе!
«Глубокая  деятельность!  Для  незаурядного  ума  начальника  отдела  кадров», - подумалось.
Я:  - Кому  надо,  тот  меня  всегда  находил. [Эх, не  добавил:  «Если  для  дела  надо»…]
Королёва:  - Как  это – «кому  надо»?  А  я  вот  не  находила!
Я:  - Да  например,  как  Лене  Ткаченко  понадобилось,  так  она  меня  быстро  нашла…

Алексеев:  - Насчёт  «кому  надо».  Где  это  видано,  чтобы  академик  искал  какого-то  младшего  научного  сотрудника?  Нигде  такого  ещё  не  бывало!
    С  каким  же  придыханием  и  благоговением  он  произнёс  «академик»!  Если  он  сам  выбьется  хотя  бы  в  доктора,  то-то  напыжится!
Бычков:  - Ну,  это  частности,  чего  уж  теперь…
 «Ай,  молодец!  Для  него  это  частности,  а  для  Аркашки – альфа  и  омега;  всё  в  подхалимаже»
Я:  - Да,  снявши  голову,  по  волосам  не  плачут.
Бычков:  - Да,  конечно.
«Я  ему  нравлюсь!  Попал  бы  он  под  вымогательства  и  запугивания  Аркашки…»

Королёва:  - Да  он  вообще  стал  неузнаваем!  До  аспирантуры  был  человек  как  человек,  а  после  аспирантуры – ну  совершенно  переменился,  совсем  не  тот.
  «Непокорный – значит,  плохой?  Вот  это  шедевр  ума!  Уровень  воспитательницы  детсада»

Кулинич:  - Так  значит,  у  Вас  нечего  возразить?
«Он  ждёт  оправданий!  Этот  заяц  покорно  сделает,  как  сказал  Аркашка  от  имени  Ильичёва,  но  ему  нужен  цирк  для  повышения  самооценки.  Перебьётся».
Я:  - Что  тут  возразишь?  [«Драться  на  подготовленном  врагом  поле  боя?»]
Кулинич:  - Тогда  мы  Вас  попросим  выйти.  Мы  тут  обсудим  и  объявим  Вам  решение.  Подождите  пока  в  коридоре.
  «А  вот  это – незаконно! – подумал  я.  – Боитесь  при  мне  лечь  под  Аркашку».

Было  16 час.  13  мин.  А  в  16  час.  16  мин.  Королёва  пригласила:
  - Володя,  заходи.
    Кажется,  впервые  назвала  по  имени,  мать…  родная.  Вот  что  такое  крокодиловы  слёзы.
Кулинич:  - Профком  рассмотрел  представление  администрации  и,  учитывая  Ваше  отношение,  решил  дать  согласие  на  Ваше  увольнение  по  сокращению  штатов.  У  Вас  есть  возражения?
Я:  - Знаете,  сейчас  я  ничего  говорить  не  буду.  Но  подумаю,  может  быть  потом  чего-нибудь.
Кулинич:  - Ну,  ладно,  Вы  свободны,  можете  идти.  Подумайте.
Я:  - До  свидания.

    Я  поднялся  к  Юрке  Берсеневу;  мы  ещё  поболтали  минут  сорок  и  вместе  пошли  домой.  У  входа  в  институт  на  улице  стояла  Усова.  Она  долго  вопросительно-недоумённо  провожала  меня  взглядом.
  Думаю,  если  бы  я  шёл  один,  она  бы спросила,  в  чём  же  дело,  как  Ильичёв  изгнал  аспиранта  с  готовым  диссером,  почему  я  не  рыдал  и  не  рвал  рубаху  на  груди,  не  валялся  в  ногах.  И  вообще,  кого  она  поджидала  у  входа?  Аркашку?