Входите вратами тесными

                Эдуард Богуш



  Общие принципы справедливости  одинаковы,
                но конкретная справедливость всегда относительна
                Эпикур.          
               


Входите тесными вратами …

(Ев. от Матвея гл. 7)


Пролог.
   

            Из года в год, из месяца в месяц, день и ночь вращаются мельницы угольных тепловых электростанций. Они  похожи на огромные бронированные лотерейные барабаны Стальные шары, величиной с куриное яйцо, поднимаясь по внутренним стенкам барабанов, падают вниз на, непрерывно поступающий в мельницу уголь. Уголь под ударами падающих стальных шаров превращается в пыль. Угольная  пыль потоком воздуха выдувается из мельницы и попадает в топку котла. Вода в котле нагревается, превращаясь в пар. Пар, продолжая получать тепло, перегревается, его давление растёт. Попадая в сопло, он становится мощной струей устремленной на лопатки турбины. Турбина вращает генератор. Генераторы электростанций заполняют систему страны электроэнергией. Это непрерывный процесс и остановить его может только апокалипсис.
        Не важно, день или ночь, зима или лето, социализм или капитализм. Электроэнергия нужна всегда и всем.
         Иногда отдельные блоки пылеугольных электростанции выводят в ремонт, и тогда   мельницам дают передохнуть. Но случается и так, что какая-то мельница  ломается вне графика, тогда включают резервную, а сломанную мельницу ремонтируют и ставят в резерв.

             Если и есть на земле Ад, то это пылеугольные энергоблоки тепловых электростанций, так как здесь есть все - и жар, и грязь, и грохот, и мрак. 





Часть первая

Грехопадение


По дороге домой


         Половина девятого утра. Бытовые помещения и душевые электроцеха давно опустели. Ремонтные бригады приступили к плановым работам, а суточная смена оперативного персонала, сменившись, ушла домой.  Какая-то сердобольная душа, уходя из раздевалки, даже выключила свет. Но через грязные, годами не мытые окна, лучи света еще проникали внутрь бытового помещения, а потому можно, не спотыкаясь, выйти из душа и дойти к шкафчику. Николай всегда уходил последним. Вынужденного общения с коллегами достаточно было и на работе, а после смены хотелось побыть наедине.
    Душ давно превратился из банального смывания производственной грязи в некий очистительно-оздоровительный ритуал. Вначале, Николай долго и неподвижно стоял под теплыми расслабляющими струями воды. Когда тело насыщалось внешним теплом и мышцы приятно расслаблялись, наступала очередь духовного очищения. Хотя, духовное очищение звучит  несколько высокопарно. Просто, отвратительный опустошающий душу конгломерат презрения и усталости от жизни, пустивший дьявольские щупальца в сердце Николая, под действием приятных эмоций, несколько ослаблял свой прессинг. Вода смывала часть отрицательной энергетики, давая такую необходимую, и такую  важную передышку его психике.
      Через полгода ему исполнится сорок лет. Возраст подводить первые итоги  жизни, но, как считал сам Николай, подводить нечего. 
       Он закрыл вентиль холодной воды и горячие струи, словно плети палача  обожгли тело. Раза четыре или пять он менял холодную воду на горячую, и наоборот. Контрастный душ – единственное, что спасало от головных болей и взбадривало организм. Вот и сейчас, ему вновь стало легче, плечи распрямились, легкие наполнились воздухом, можно жить дальше.
     По дороге от душа к шкафчику Николай задержался у огромного во весь рост зеркала и стал внимательно себя рассматривать. «Опять поправился. Живот вырос. Да, ладно бы только живот, а это что за жировые складки на спине? Раньше их не замечал? … Да, гори оно всё огнем! Складкой больше, складкой меньше, какая разница, тут бы день простоять  да ночь продержаться». 
         В раздевалку, скрипнув дверью, зашла цеховая уборщица.
-  Николаш, ты еще тут? Прости, я потом.
-  Проходи Галя, я уже собираюсь.
-  А, я смотрю девять скоро, время прибраться. Ты, что домой не торопишься?
-  Куда он убежит, успею, три дня впереди.
-  И то, правда.
         С работы домой Николай торопился только в первые годы своей работы на электростанции. Потом перестал. Он, вообще, перестал, куда-либо торопится в этой жизни. Изо дня в день, из года в год одно и то же: дом – работа, работа – дом, ничего не менялось. Вначале это тяготило молодого и энергичного инженера. Но с годами он успокоился и даже находил удовольствие в незыблемой предсказуемости порядка вещей. Даже сформулировал лозунг: «Стабильность постепенного роста это и есть счастье!»
       Завязывая шнурки, Николай почувствовал, как негатив, который он только что смыл в контрастном душе, стал возвращаться. Передышка оказалась не долгой. «Гавнюки, засранцы, - бурчал под нос Николай, - перестройщики, мать вашу! Такую страну гробанули! Свободы им захотелось, «Мерседесов» им не хватало! Четвёртый год жопу прикрыть нечем!»
        Николай, как истинный энергетик, а значит консерватор, проклинал демократов и партийных крикунов всех мастей. Именно они, в его сознании были виновны в бедах страны и его личных несчастиях. Думать, что виноват другой, а не ты,  всегда проще. Более того, если б и нашелся смельчак и доказал нам, что мы сами породили свои беды, то с ним поступили так, как жители Афин поступили с Сократом. Люди ненавидят тех, кто тычет им в их собственные ошибки.
       Николай накинул на плечи старую, выцветшую ветровку, с которой никогда не расставался и побрел к выходу.  Внешне он всегда казался спокойным. С одной стороны это вызвано характером его работы, ведь дежурный монтер электростанции обязан быть спокойным и сосредоточенным. Любая ошибка оперативного персонала, а дежурный монтер  относится к оперативному персоналу, и последствия могут быть самыми катастрофичными. А с другой стороны, если не держать нервы в узде, а дать волю накипевшим страстям, то … . Короче, надо держаться! Держаться из последних сил, и ждать когда весь этот кошмар разрушений и обнищания начала девяностых годов закончится. Испытания не могут быть вечными!
      Николай часто ловил себя на мысли:  будь у него, хоть, малейший шанс покончить с нищетой - не задумываясь бы им воспользовался. Даже, ценой собственной жизни.
      Ох, это извечное искушение одним махом решить все проблемы!
       Хотя? Если жертва благородна и искренняя, то Господь дает такой шанс. Но, при этом нужно знать: путь самопожертвования свят и велик, и далеко не каждому дается возможность пройти по нему. Это привилегия немногих, и заслужить её можно исключительно бескорыстием помыслов и чистотой мотивации.
  Самое странное, что женился Николай по расчету, самому, что ни есть примитивному материальному расчету, а теперь готов ради жены и детей отдать жизнь.
      Дело в том, что в годы развитого социализма было мало богатых семей, и потому основным приданым девушки считалось социальное положение её родителей.  Большинство активных молодых людей, желающих сделать карьеру, уже начиная с последнего курса института,  подыскивали себе соответствующую невесту. Причем такой подход к браку устраивал абсолютно всех. Молодой человек в комплекте с женой получал фундамент, на котором строил свою карьеру, невеста знала, что не будет маяться с пьянчужкой или романтическим неудачником, а родители невесты и жениха были спокойны за судьбу внуков. 
         При знакомстве, Николай не рассматривал Наташу, как женщину своей мечты. Основным достоинством невесты был отец, заместитель  главного инженера огромной электростанции. Красавец столичный студент, без пяти минут инженер, на преддипломной практике, которая проходила на этой электростанции, легко заморочил девчонке голову и веселая свадьба, на которой гулял почти весь курс, успешно состоялась.
        Через девять месяцев, после окончания института, как и положено, по закону … Николай ушел под знамена доблестной Советской Армии. Все полтора года верная и любящая супруга забрасывала его нежными письмами, что было далеко не лишним подспорьем в преодолении «тягот и лишений» армейской службы. Служить Коле Зайцеву пришлось рядовым, ибо никакой военной кафедры в его институт не было. Но это мелочи, главное, еще до службы в армии Николай успел заложить прочный фундамент будущей жизни. И все было б прекрасно и расчудесно, и планы его обязательно сбылись, но случилась одна неприятность. Произошло событие, последствия которого, через много лет, разрушат его амбициозные планы – умерла тёща. Обширный инфаркт унес перспективное будущее Николая в небытие.
         Это был тот самый редкий случай, когда зять любил свою тещу. Нет, не думайте ничего срамного, упаси боже! Зинаида Львовна дворянских кровей, строгих правил поведения, прекрасный собеседник и чудесная хозяйка. Свой дом она держала в идеальной чистоте и порядке, к чему, кстати, приучила и дочь. Зинаида Львовна была той самой осью вокруг, которой вращались все общесемейные дела. Именно благодаря стараниям тещи зятя приняли в семью,  как дорогого и желанного родственника, а не случайно прибившегося пасынка. Когда тесть, по доброте души, предложил молодым отдельную квартиру, а это было в его власти, то Николай, не задумываясь, отказался. Его вполне устраивала жизнь в огромной четырёхкомнатной квартире тестя. Тем более, что тот с утра до вечера сидел на работе, а в выходные дни на теннисном корте или рыбалке. Но не метраж квартиры был главным в решении Николая. Именно, из-за тещи, вернее, из-за постоянной возможности с ней общаться, он отказался от убогой, но отдельной квартиры в панельной пятиэтажке, за что впоследствии неоднократно благодарил судьбу.
     Теща в мягкой, почти игровой форме принялась за культурное и эстетическое воспитание зятя. Благо, что времени для этого было достаточно. После суток дежурства у Николая было целых три выходных дня. Один из них он посвящал традиционной в этих местах рыбалке, другой хозяйственным делам, а третий выделял на культурную программу. Такое распределение времени носило весьма условный характер и в случае надобности акценты смещались в любую сторону. А пробелов у технаря из провинции по части культуры было более чем достаточно. Рос Николай в сельской многодетной семье, на помощь родителей рассчитывать не приходилось, так что не до культуры, хотя пользу от неё он ни когда не отрицал.
             Теща работала заведующей местной библиотекой. Примерно через два месяца после свадьбы, по библиотечным альбомным репродукциям он уже неплохо отличал русских художников от советских, а импрессионистов от модернистов. Вскоре Николай познакомился с лучшим киевским театральным репертуаром. Наконец, по рекомендации тещи прочитал «Братья Карамазовы» и «Анну Каренину», на «Идиота» сил не хватило. Образ рафинированного русского интеллигента, блуждающего по одному ему понятным нравственным коридорам, был Николаю крайне антипатичен. Его героем был человек активный, сам пробивающий себе дорогу, эдакий Мартин Иден, на худой конец Лопахин из «Вишневого сада». Несколько раз теща вывозила их с Наташей в Ленинград и Москву. Днем они гуляли по музеям и паркам, а вечером по традиции шли в театр.
      Эх, Зинаида Львовна, Зинаида Львовна! Если б вы знали, как сильно и искренне горевал о вашей безвременной кончине ефрейтор Зайцев в далеких  лесах Подмосковья, и как ваша смерть впоследствии спутала карты в практически безупречном жизненном пасьянсе молодого инженера.
       Вернувшись из армии, Николай с женой, чтоб заполнить возникший, в связи со смертью Зинаиды Львовны семейный энергетический вакуум,   вплотную, занялись проектом «внуки для деда».
             Необходимо отметить, в чём именно был расчет Николая в браке с Натальей. Особенностью восхождения по иерархической лестнице  на крупных энергетических объектах таких, как электростанция, был в том, что любая большая производственная карьера начиналась с самого низу. То есть все руководители цехов и служб начинали либо с электромонтёра, либо с обходчика турбины, в зависимости от того по какой специальности молодой человек начинал свою работу в энергетике. Начинать-то все начинают одинаково, а вот дальше как? …
      А дальше кто как сможет. То есть, либо за счет таланта и трудолюбия, либо … за счет других факторов, а можно и то и другое. Но на станционной карьере амбициозные планы Николая не заканчивались. По его подсчётам, тесть, как молодой и перспективный номенклатурный кадр, рано или поздно, должен пойти на повышение в столицу. А там…фантазия рисовала совсем иной расклад.
       Всё складывалось, как и рассчитывал Николай. За первые два года он прошел сразу три служебные ступеньки, от дежурного монтера систем обеспечения собственных нужд станции до старшего дежурного монтера главной схемы энергоблока. Впереди маячила должность дежурного инженера, а там и до начальника смены рукой подать. И все б оно хорошо, если б не зависть окружающих. А зависть страшная вещь! Если б она разрушала только тех, кто завидует, не спит ночами и брызжет проклятьями, как об этом повествуют учебники по эзотерике, но она, сука такая, рано или поздно, настигает того, кому завидуют.      
            Естественно, Николаю было плевать на завистников. Более того, он с удовольствием подпитывался энергией, которую теряли эти шептуны по кулуарам и кухням. Ибо со стороны всё выглядело безупречно: молодой толковый работник, вовремя сдающий все экзамены и допуски к оборудованию, неоднократно получающий благодарности от руководства за хорошую работу, быстро растет по служебной лестнице. А кому ещё расти? Тем, кто эти благодарности не получает, что ли?
          И в семье дела шли хорошо. Дочь подросла, стали думать о втором ребенке. Тем более, что денег было более чем достаточно. Сразу после рождения сына, так уж совпало, тестя назначили главным инженером, то есть вторым человеком не только на станции, но и во всём поселке энергетиков. А вскоре и зять стал начальником смены энергоблока. Теперь Николай сидел в чистой одежде перед пультом управления и отдавал распоряжения тем, у кого такого тестя не было. Весь путь от простого монтера до начальника смены занял чуть больше четырех лет, не считая полутора лет армии.
           Планы сбывались, причем на много быстрее чем Николай рассчитывал. На десятилетии  встречи выпускников института из всего курса только один парень сделал подобную карьеру, он стал главным инженером сахарного завода. Уважение сокурсников стало приятным бонусом. Вот только лучшего друга, с которым они пять лет учёбы почти не расставались, Серёги Николаенко, на встрече не было. Ни на пять, ни на десять лет окончания института он не явился.
           Они познакомились прямо на вступительных экзаменах. Судьба свела Сергея и Николая на письменном по математике. Коля давно решил свой вариант и откровенно скучал. Можно было досрочно сдать работу и уйти домой, но он стеснялся, а точнее боялся, что экзаменаторы не правильно поймут. Сосед  явно мучился над последней задачей в своем билете, а без решения задачи ему светила только тройка. В советское время поступить в институт получив тройку на одном из экзаменов, все равно, что третью даму в преферанс разыграть, то есть, шанс есть, но очень призрачный.
     Экзамен шел в огромной аудитории. Внизу находилась кафедра, а места для студентов в амфитеатре. Абитуриентов рассаживали через одно место. Зрение у Николая отличное. Сосед взглядом просил помощи. Николай кивнул. Сосед развернул билет, и Николай прочитал условие задачи. Риск велик, ибо всех предупредили, что за подобные дела выгоняют. Но, где риск там игра, а игра это всегда интересно.
         Сейчас в это сложно поверить, но это факт. Советские абитуриенты не смотрели друг на друга, как на конкурентов, наоборот, было чувство братства и взаимопомощи. Эх, юность, юность! Только тебе свойственна чистота души и помыслов. В юности желание постигать мир и радоваться общению гораздо сильнее, чем расчетливость и меркантильность. И куда оно с годами исчезает?
      Ах, да, заботы о  хлебе насущном, о потомстве и так далее.  Считается, что именно они, эти самые заботы, заставляют человека хитрить, ловчить, толкаться локтями, идти по головам, а главное не замечать собственной подлости. Но, как ни банально это прозвучит, рано или поздно за каждый компромисс с совестью надо расплачиваться.
          Так вот, математическая задача, которую сосед по парте просил решить, оказалась  знакомой. Эту задачу со всеми данными экзаменаторы взяли из учебника, по которому Николай готовился к вступительным экзаменам. Через пять минут черновик с решением уже лежал перед соседом. С тех пор и, практически, до самой защиты дипломного проекта Николай с Сергеем были неразлучны. После окончания института Сергей распределился на один из киевских заводов мастером. Какое-то время друзья перезванивались, затем ушли в армию и … там друг друга потеряли. Николай попал в подмосковные леса, а след Сергея терялся под Псковом.
            Сергей  проявился в девяносто втором, когда отмечали пятнадцать лет окончания института. Смуглый, худощавый в прекрасной физической форме. О себе молчал, сказал только, что до сих пор не женат, работает не по специальности в одной внешнеторговской фирме. Одет был шикарно, значит, не врал, но и на откровенные разговоры не шел. Со всеми здоровался, потусовался в истибюле с педагогами, но в ресторане его не было.
    «Ну и хрен с ним! – подумал тогда Николай, - тоже мне друг, пять лет водку пили по бабам бегали, а через пятнадцать лет явился, даже поговорить не захотел». Николай с большой неприязнью вспоминал последнюю встречу с Сергеем. У них в институте даже прозвище было «два кола», так как он – Николай, а фамилия Сергея Николаенко.
     Каждый раз, когда Коля шел на годовщину встречи выпускников, ему  представлялось, что они с Серегой, как два закадычных друга завалятся куда-нибудь после ресторана, отмочат какую-нибудь пьяную и смешную штуку, договорятся в будущем съездить отдохнуть, и вообще … расслабятся по полной!  А Серега явился на мгновение и исчез. Вежливый такой, элегантный, « да, да… нет, нет… я сейчас…» только его и видели. Сволочь!
          Хотя какое он имел право судить Сергея. Сам-то на встречи ходил не столько с однокурсниками повидаться, сколько увидеть Галину, Галочку – свою первую и незабываемую любовь. Все три их встречи, на пять, десять и пятнадцать лет окончания института, были как под копирку одинаковы. Минут пятнадцать они   наедине болтали о том кто как живет, потом расходились каждый в свою компанию. На двадцатилетие окончания института Николай решил не ходить. Смотреть на стареющих, лысеющих и животеющих, то есть таких, как он сам, обремененных заботами сверстников, которых ты помнил еще молодыми и веселыми, становилось невыносимо. Особенно он боялся увидеть постаревшей Галочку.
          Ох уж эти воспоминания! Каждый раз, когда Николай ехал на велосипеде домой,  они регулярно набрасывались на него, неприятно тормошили и без того перегруженную неудачами  нервную систему. С каждым годом сравнение между тем, что было тогда, и тем, что сейчас, становилось невыносимым. Тогда были молодость, перспективы, надежды на что-то фантастическое и безбрежно прекрасное. А главное, казалось, что ощущение преддверия счастья, будет вечным. И какой бы жизненный этап не заканчивался, за ним тут же открывался новый еще более перспективный.
      Тестя, как и предполагал Николай, к концу восемьдесят девятого года, перевели в республиканское министерство энергетики. Потирая руки от удовольствия, Николай стал мысленно готовиться к переезду в столицу. В  мечтах он уже видел себя диспетчером  энергосистемы республики.
          Но в этот момент и сыграла свою роковую роль смерть тещи. Теннисные турниры, корпоративные вечеринки и сауны были нормой министерской жизни времен перестройки. Нет, туда никого силком не тащили. Но тестю было пятьдесят шесть лет, ещё не старый, жилистый спортивного телосложения, в полном, как говориться, расцвете сил. Почему бы не пойти? Дома сидеть скучно, ходить по театрам еще не привык, да и вряд ли привыкнет, а конкретной работы в министерстве гораздо меньше, чем на его родной электростанции. Заполнила избыток свободного времени Михаила Юрьевича тридцати пяти летняя красавица по имени Лиина. Она была звездой министерских  неформальных сборищ и вечеринок. Нет, она не выскакивала в разгар пира на стол и не исполняла танец живота, ей достаточно было иметь среднего размера  декольте, аккуратную прическу и репертуар из десятка самых популярных застольных песен под гитару. Подвыпившим мужчинам  вполне достаточно.
    Вначале тесть с Лииной встречались по выходным, потом чаще. Лиина, как профессиональный рыбак, не торопилась подсекать, давала тестю, как следует заглотить наживку. Только через два месяца со дня их знакомства она согласилась переехать жить к своему любимому Михаилу Юрьевичу, а еще через полгода они оформили свои отношения. Именно так по имени и отчеству Лиина звала тестя на людях, считая фамильярность уделом кокоток. В кругу министерских друзей она позиционировалась, как женщина серьезная, не допускающая никаких двусмысленных толкований их брака. Николай не сразу понял, какой опасности подвергся его тесть и совершенно искренне из чисто мужской солидарности радовался за него. Наталья же,  мрачнела с каждым днем, так как беду почуяла сразу.
     Мачеха избегала встреч с новыми родственниками. Нет, никаких скандалов между мачехой и падчерецой не было, по той простой причине, что никаких общих дел не было. Линии жизни семьи Николая и Наташи  ни коем образом не пересекались с линиями жизни новой семьи тестя, ибо Лиина за этим строго следила. После свадьбы тесть несколько раз приезжал поиграть с внуками и порыбачить с друзьями, но каждый раз один, без молодой жены. При этом в гости детей тоже не приглашал.   
        Чуть больше полутора лет понадобились Лиине, чтоб Михаил Юрьевич, на почве ревности получил три инфаркта и отошел в мир иной. Так, что хоронил Николай не только любимого тестя, но и квартиру в столице, автомобиль «волга» ГАЗ 24-10, довольно большие сбережения, которые Лиина предусмотрительно перевела в золотые украшения и доллары, но главным в этом списке была карьера. О Наташе и говорить нечего. Смерть отца на неделю свалила её в постель. Хоронили Михаила Юрьевича, и на том настояла Наташа, рядом с его первой женой, на кладбище городка энергетиков. Вторая жена на похороны приехала,  оплатила все расходы, но на поминки не осталась. Оно и понятно, с одной стороны Лиина чужая в кругу людей близко знавших Михаила Юрьевича. А с другой, всем ясно, что вольно или невольно, но именно она стала причиной его безвременного конца, а ловить на себе укоризненные взгляды родственников и знакомых покойного мужа не входило в её планы. 
           Похороны Михаила Юрьевича, ну надо же было, такому случится, день в день совпали с похоронами великой страны Советов. Просто черная дата какая-то в жизни Николая, по-другому не назовёшь! Да, именно в тот день, когда хоронили Михаила Юрьевича, и были подписаны знаменитые Беловежские соглашения. Наступила длинная, как полярная ночь и абсолютно черная, как квадрат Малевича, полоса в жизни Николая и его семьи, которая продолжалась и по сей день.
           На этом месте, из чувства самосохранения, Николай обрывал воспоминания. Он подъехал к железнодорожной насыпи, слез с велосипеда и поднялся на рельсы. Стоял июль тысяча девятьсот девяностого пятого года. Утреннее нежное  солнышко постепенно переходило в полуденный зной. Николай надел бейсболку с надписью «Нью-Йорк» и в пешем строю, повел двухколесного коня по шпалам. Когда-то по утрам возвращаясь с работы, Николай частенько встречал давнего друга, путевого обходчика Петра Семеновича. Именно у него, этого кудесника и художника, а можно сказать и поэта по дереву, познал Николай тайны столярного дела. А что  делать? Зарплаты монтера, чтоб прокормить семью из четырех человек не хватало, пришлось осваивать смежную специальность столяра. В большом, построенном сразу на две машины гараже ныне покойного тестя, Николай под руководством Петра Семеновича оборудовал столярную мастерскую. Начали с простейшего: табуретки, книжные полки. На стареньком «москвиче» Семеныча, вывозили изделия на базар.
    Но случилась неприятность. Когда пошли серьезные заказы, и стали осваивать оконные рамы и двери, открылась старая болячка Семеныча – аллергия. Именно из-за аллергии на запах лака, в своё время Семеныч бросил работу краснодерёвщика и перешел работать на железную дорогу. Вот такая незадача, только стали хорошо зарабатывать и  облом! Но деваться некуда, Николай продолжал халтурить столярку в своем гараже, но уже без напарника. Последний раз он видел Семеныча недели две назад. «Не заболел ли старик? – подумал Николай, - надо бы зайти. Отосплюсь и обязательно зайду». Так уж случилось, что старик остался единственным его другом во всем поселке энергетиков.
         Николай шел между двух железнодорожных путей, на которых стояли цистерны с мазутом. Отвратительный запах от нагретого на солнце мазута окончательно испортил настроение. Большинство сотрудников электростанции, кто ездил на велосипеде, пользовались автомобильной дорогой, которая шла из районного центра мимо центральной проходной и, сделав под железнодорожным мостом большой крюк, уходила в поселок энергетиков. Но по ней, путь получался длиннее, почти в километр. К тому же там постоянно неслись машины, обдавая велосипедистов клубами дорожной пыли. Короче, не нравилась Николаю эта дорога. Тропинка, по которой он ездил тоже не сахар, один только участок железной дороги чего стоил, но здесь было спокойно и практически безлюдно.
           Сойдя с насыпи, Николай покатил мимо кустов ракиты, затем  выехал на тротуар. Далее вдоль дико застроенных гаражей, детской площадки, заброшенной спортивной площадки и вот, наконец, за углом пятиэтажного дома появились два ряда кооперативных гаражей. Седьмой бокс в этом кооперативе числился за супругой Николая. Там он ставил велосипед и шел домой.
          Наталья, Наталья! О том, на какой золотой женщине он женился, Николай понял лишь, тогда когда его жизнь покатилась под откос.
      После смерти тестя, неприятности не заставили долго ждать. Все началось с того, что на станции поменялся директор. Прежнего директора в шестьдесят два года  неожиданно для всех отправили на пенсию. И тут пошла тотальная кадровая чистка. Те, кто раньше по многу лет сидел в мастерах и дежурных стали быстро продвигаться по служебной лестнице. От старого руководящего состава избавлялись под любым предлогом, кого вслед за директором на пенсию, кого переводом на другое место, кого на работу за границу, естественно с условием, что назад они больше не вернутся. Новый директор, как собственно и прежний, хотел иметь свою команду, преданных ему одному людей.
     Вот тут и всплыла многолетняя злоба и зависть, которую копили сотрудники станции на Николая. Ему всё вспомнили и скорость продвижения по службе, и жизнь в элитной тестевой квартире, и спесь, и заносчивость, и многое, многое другое, чего может никогда и не было, но больное воображение обозленных завистников с лихвой дорисовывало и приписывало ему.
          Первое, что почувствовал Николай, при новом директоре, это вакуум дружеских отношений. Все коллеги, как по команде, стали держаться исключительно в рамках служебных инструкций. Никто больше не спрашивал «Как вчерашняя рыбалка?», не шутили по поводу прошедшего дня рождения, перестали приглашать на пивные междусобойчики. У Николая была огромная почти полная коллекция песен Высоцкого и частенько сотрудники просили сделать им копии тех или иных записей, даже образовался некий фан-клуб Высоцкого, теперь же к нему никто с подобными просьбами не обращался. Кого бы ни пригласили к себе Коля или  Наташа, все отказывались. Вооруженный нейтралитет затягивался. Складывалось впечатление, что  ждут малейшей ошибки со стороны Николая, чтоб иметь повод вышвырнуть его из такого теплого и удобного кресла начальника смены станции.
            И не мудрено в такой нервной обстановке эту ошибку сделать.
           Семнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто второго года, когда на станции заступила смена под руководством Николая Зайцева, в два часа ночи обходчик турбины доложил, что под брюхом генератора второго энергоблока он обнаружил масляную лужу. Тут же, для более тщательного осмотра, туда направлены дежурный монтер главной схемы и старший обходчик второго блока. Самописец на блочном щите показывал, что давление масла в подшипниках генератора не падает, значит, время на принятие решения еще было. Старший обходчик доложил, что масляная лужа стала увеличиваться. Тут бы, конечно, самому Николаю осмотреть повреждение, затем зайти на тепловой щит, сравнить давление в  подшипниках с предыдущими показаниями, но он принял другое решение: до выяснения обстоятельств остановить энергоблок. Слишком дорогой был ротор генератора, чтоб оставить один из его подшипников без масла.      Остановку осуществили  в максимально щадящем, но всё-таки аварийном режиме с выбросом пара в атмосферу. Котел перевели в режим ожидания. Срочно из поселка вызвали все ремонтные службы. Объем убытков от аварийной остановки энергоблока напрямую зависел от времени простоя.
     Тщательный осмотр ремонтной бригадой обоих подшипников генератора показал, что они в полном порядке. Масло, разлитое под генератором имело явно иное происхождение. К утру генератор был в сети и блок набрал полную мощность. Главный инженер собрал совещание, назначили комиссию по служебному расследованию этого инцидента.   
           Ничего утешительного для Николая комиссия не обнаружила. По версии комиссии масло появилось из ведра, стоявшего под лестницей и вероятно забытого там после очередного ремонта генератора. Каким образом масло из ведра попало на пол, комиссия не уточняла. Может, ведро само от вибрации опрокинулось, может  обходчик  его задел – тайна, покрытая мраком. Старший обходчик от своих слов, что масляная лужа стала расти на его глазах, отрекся. Типа, ему показалось, что она растет.    Всех интересовал главный вывод комиссии, а именно - решение начальника смены по остановке энергоблока было ошибочным!  Николая вызвали на ковер в кабинет директора. В ультимативной форме потребовали заявление об уходе, иначе хуже будет, а именно уволят по статье о служебном несоответствии. Это был полный крах всей жизни Николая! От пережитого резко поднялось давление. В предынсультном состоянии Николая забрала скорая помощь.
             Эх, был бы жив тесть, все ограничилось выговором и лишением тринадцатой зарплаты. Но, уж очень долго ждали злопыхатели и завистники Николая. И теперь, вся эта свора шакалов, наполнившись праведным гневом, жаждала  крови любимчика судьбы и не когда-нибудь, а немедленно.
           Пока муж лежал в реанимации, Наталья, понимая, что она последняя линия обороны семьи, собрав всю волю в кулак, выписала на проходной пропуск на станцию, благо начальник бюро пропусков её сосед по дому, и, минуя оторопевшую от решительного и практически нечеловеческого взгляда Наташи, секретаршу, прошла прямо в кабинет директора. О чем они говорили, не знает ни кто. Секретарша быстро и плотно прикрыла за Наташей двери. Скорее всего, Наташа напомнила директору о том, как он и её отец с разницей в год молодыми специалистами пришли работать на тогда еще строящуюся станцию. О том, как днями и ночами, практически без выходных они запускали один энергоблок за другим. И хоть приехали они сюда из разных мест и друзьями в полном смысле этого слова не были, но как же он, помня всё это, может оставить дочь и внуков Михаила Юрьевича без куска хлеба?
      Мощный и невероятно концентрированный эмоциональный удар, нанесенной хрупкой на вид Наташей по директору станции, возымел свое действие.               
         На следующий день на доске объявлений появился приказ. Дословно цитировать не стоит, а суть такова: за допущенные грубые ошибки при исполнении служебных обязанностей, повлекшие за собой значительные материальные убытки, снять Зайцева Николая Петровича с должности начальника смены станции и назначить на должность дежурного электромонтера собственных нужд третьего энергоблока. Смертельный нокаут, благодаря невероятным усилиям Наташи, мягко перешел в нокдаун. Таким образом, пятнадцать лет работы Николая легли прямо под хвост пробегающему мимо коту!
      Такова предыстория надвигающихся событий.

         Гараж встретил Николая запахом свежей стружки и лака. Вдоль правой стены сохли готовые изделия, слева аккуратным штабелем лежали доски и бруски, а у дальней стены стояли полуфабрикаты и заготовки. В центре расположились циркулярная пила, элертрофуганок и верстак. С тех пор как Семенович покинул их совместное предприятие дела шли все хуже и хуже. Изделия, что делал Николай, не имели того блеска и изысканных форм, какие были у Семеновича, поэтому целевые и дорогие заказы стали   редкостью. Приходилось вновь работать на базар. Возить полки и табуретки в коляске мотоцикла было неудобно, а просить кого-то, того же Семеновича, значило платить. Деньги, деньги, деньги! Куда не ткнись, везде нужны деньги.
           «Сегодня нет сил, потом приду» - подумал Николай и закрыл гараж на замок. Прошедшая смена была тяжелой. Поспать удалось не больше трёх часов. С двенадцати до двух ночи шли оперативные переключения в сети шесть киловольт. Затем, в распредустройсве переводили нагрузку с одой секции шин на другую. А с пяти утра готовили дневной смене ремонтников четыре рабочих места, и, как назло в разных и очень удаленных друг от друга местах.
            Дом, где жил Николай, находился в двухстах метрах от гаража, и через несколько минут он был на месте. В квартире никого. Странно, обычно Наташа встречает его, кормит и, только потом, уходит доделывать то, что еще не успела. 
         Не смотря на диплом товароведа, Наташа работала обыкновенным дворником. Более того, ей крупно повезло. Начальник ЖЭКа, помня доброту её отца, и не испугавшись гнева нынешнего руководства станции, приняла Наташу на работу взамен ушедшей на пенсию. Таковы реалии маленьких городов сателлитов. Женам работавших на станции мужей деваться некуда. Особенно в период кризиса и гиперинфляции, когда на одно рабочее место с мизерной зарплатой около десяти желающих.
      Детей в это лето, Наташа и Николай во что бы то ни стало, решили отправить на море в санаторий, на этом настояла Наташа. Кризис кризисом, а здоровье детей вещь священная. Чтоб отправить детей в Алушту, Николаю пришлось продать один из двух подвесных лодочных моторов, оставшихся после тестя. Шикарный почти новый тридцатисильный «Вихрь» ушел за триста долларов. Себе, для рыбалки, он оставил маленький двенадцати сильный «Ветерок». «Ветерок» не то что «Вихрь», хотя одного Николая, даже с пассажиром  он еще кое-как тянул. Но если в лодку садились больше двух человек, на глиссер его «казанка» выйти не могла, а тащилась, как баржа с песком.
         Николай зашел в кухню. Котлеты, вермишель, открытая банка консервированных помидоров, хлеб, все на месте. «Странно, почему нет Наташи? Может, на огород пошла? Но что там делать в такое пекло?». После завтрака биологические часы Николая показали на сон.   
               
               
               
               
За две недели до этого.

          Сергей Николаенко, однокурсник Зайцева, он же Бест, а для друзей Беня, поднялся на второй этаж киевской гостиницы «Глобус». Там находился офис небольшой туристической фирмы «Меридиан». Турфирма была филиалом другой более могущественной организации «Фонда защиты». Официально «фонд» числился, как общественная некоммерческая организация призванная чего-то там улучшать, кому-то помогать и так далее. Но вся эта уставная казуистика была чистой воды ширмой. Чем занимался «фонд» знал только узкий круг людей.
            Куратором непосредственно Сергея был генерал Скиба, бывший, конечно, то есть в отставке. Майор Николаенко, естественно, тоже в отставке, шел в офис «Меридиана» на встречу со своим куратором. Двести четырнадцатый номер находился в конце коридора.               
             - Разрешите? – Николаенко заглянул в номер и по-военному отрапортовал, - товарищ генерал, майор Николаенко по вашему приказанию прибыл.
           - Привет Сережа, - генерал протянул руку для приветствия, - располагайся, - генерал показал рукой на мягкий диван, -  понимаю, ты всего три дня, как с задания, но ничего не поделаешь, темп жизни ускоряется, и надо готовиться к новому.
            «О чем речь! Конечно, раз жизнь ускоряется за счет моего отпуска, то какие могут быть проблемы, валяй, выкладывай, - подумал Сергей, - в кабинете сидеть, не от погони уходить»
            - Как здоровье? Читал отчет. В Ростове не сладко пришлось?
            «Неужели спросил о здоровье? А я думал,  это только меня интересует!»
           -  В норме, - по-военному ответил Сергей, и хотел было добавить, что готов немедленно выполнить новый приказ, но вовремя осёкся. Это был перебор, всё-таки не мальчишка, не двадцать лет, чтоб по первому свистку, куда ни попадя. Да и генерал фальшь заметит. Это с виду он простой. Простаки до генеральских чинов не дослуживаются.
           Скиба и Николаенко познакомились в Афганистане.  Мотострелковый взвод из трех БМП, которым командовал Сергей, вошел в состав спецгруппы майора Скибы. Сергею сразу понравился майор-весельчак. Как бы тяжело в бою не приходилось, а из эфира сыпались сплошные шутки, естественно,  матерные. Даже образовался особый жаргон, на котором отдавались приказы. Например, «постричь орлам бороды» означало отсечь пулеметным огнем наступающую группу, а «дернуть за конец» - это команда снайперу убрать вражеского командира. Но это только так, вершина айсберга, большая часть команд ничего общего с воинским уставом вообще не имела, а базировалась на терминологии принятой в крайне извращенной сексуальной деятельности человека. И что характерно, подчиненные смысл каждой команды понимали абсолютно однозначно. Но основным достоинством майора, как командира, было то, что он лучше любого психотерапевта промывал мозги своих подчиненных. В старых традициях древнеримской армии, Скиба перед каждой операцией произносил речь. Это не был классический псевдопатриотический спич отца командира сынкам подчиненным. Идеологический мусор, который так тщательно укладывали в мозги солдат замполиты всех мастей в Союзе, перед отправкой в Афганистан, Скиба вытряхивал быстро и без церемоний. Основной тезис майора гласил: война это охота человека на человека. Быть охотником, заложено в природу каждого мужчины. Другого случая реализовать свой природный охотничий инстинкт у вас не будет. Чтоб не превратится из охотника в дичь, надо много работать, ибо война это самый тяжелый труд на земле. Потрудимся на славу, и победа будет нам наградой.
      Культ победителя это единственная религия, которую исповедовал майор, и быстро обращал в него подчиненных. Спецгруппа майора, а вскоре и полковника Скибы всегда давала результат. Какой ценой добывалась победа, наверху не интересовались. Зато, после каждой успешной операции все члены группы расслаблялись по-своему. Кто спиртом, кто гашишем, а кто и местными женщинами. По закону войны, считал Скиба, победитель имеет право на все. Нянек в отряде не было. Потерял боевую форму – доставайся духам. В виду особой значимости отряда пополнение личным составом и воинские звания шли без задержки.
          Много работать и прислушиваться к инстинктам Сергей научился в первые  же месяцы войны. Биологи трактуют понятие инстинкт, как зачатки или лучше сказать первое проявление разума. Идиоты! Их бы сюда под пули и мины. Животный инстинкт это не зачатки разума, а прямая связь организма с небесной базой данных. Разум в экстремальной ситуации опасен, так, как медлителен и склонен к панике, его нужно отключать. Только инстинкт в сотые доли секунды может подсказать единственно верное решение, и идет это решение не от суммы житейских знаний и предыдущих практик, а от самого мощного во всей вселенной компьютера, который находится на небесах, и с помощью  которого всех нас когда-то создали. Науку чувствовать опасность и, как эту опасность избегать, Сергей постиг в полном объеме, потому и остался живым.

            - И всё-таки, без протокола. Сережа, как на духу, что произошло в Ростове?
      Сергей знал, рано или поздно Скиба об этом спросит. Как ни пытался Ерёма  скрыть, вернее, сделать вид, что все шло нормально, но шило в мешке не утаишь, задержка в доставке груза весьма значительная. Сам Николаенко никогда бы не стал жаловаться, но, если просят … извольте. На то он и генерал, чтоб читать отчёты между строк.
           - Пришлось больше месяца сидеть в привокзальном ростовском бомжатнике. Ждал связь и новый транспорт.
           - Давай с начала, как ты туда попал?
           -  Ну, с начала, так с начала, - согласился Сергей, ибо ничего придумывать не надо. - Вокруг вагона с нашим грузом началась возня. При первичной сортировке, он попал в середину состава, а перед самой отправкой,  ни с того ни с сего,  состав опять пересортировывают. Наш вагон оказывается последним. Затем, несколько раз приходили сверять номер вагона с накладной,  делая вид, что проверяют пломбу. Но это было еще в Адлере. В Ростове, вообще, вагон отцепили от состава и загнали в тупик. Тянуть было нельзя, пришлось  действовать. Ночью нашел пожарный ящик с песком, вытряхнул его, вскрыл вагон, перенес груз в ящик, а сам ящик зарыл в куче щебня, что находилась возле запасных путей. О том, что вагон без груза, а также время и место новой связи сообщил полковнику Еременко по резервному каналу.
           -  А какая необходимость была жить с бомжами?
           - С одной стороны я под видом бомжа бесцельно слонялся рядом и  контролировал сохранность груза, а с другой, если следили за грузом, то могли вычислить и экспедитора. Поэтому ушел на нелегальное положение.
           - Еременко пишет, вы долго не выходили на связь?
           - Глупости. Каждое простое число месяца я появлялся в условленном месте. А то, что полковник Еременко безграмотный и считает все нечетные числа простыми, я не виноват. Вы  позволите?         
           - Да, говори.
           - Девятнадцатого, двадцать третьего и двадцать девятого, я регулярно появлялся в условленном месте. А первого уже почувствовал за собой слежку.
           - Да, я читал.
           - Товарищ генерал, - продолжил Сергей, - у меня до сих пор нет объяснения. Как «противник» узнал систему резервной связи?
           - Остынь, Сережа, все гораздо проще. – Генерал, немного колебался, но потом решился, -  человек Еременко сам попал под наблюдение. Его вели от самого Армавира. Во всяком случае, там он впервые обнаружил слежку. Связной действительно безграмотный и появился в условленном месте двадцать первого. А двадцать третьего утром его обокрали, и он сидел в отделении милиции.  Ростов есть Ростов, по сторонам не щелкай, двадцать пятого вновь вышел на место. Понятно, те, кто следил за ним, срисовали это место и сами стали там ошиваться.
           -  А теперь скажите мне двадцать первое и двадцать пятое это простые числа или нет?
           -  Если меня спрашиваешь, то скажу «нет», не простые, а тот парень уже ничего не скажет.
            Сергей удивился. О потерях ему никто не докладывал. 
           -  Как это случилось? – Каким бы неучем не оказался связной, а Сергею его действительно жаль.
           -  Они прихватили его возле гостиницы. Он кинулся через ресторан на кухню … короче выскочил из служебного входа прямо на улицу и под КАМАЗ … . Глупо до безобразия … но это так, я проверял. А как ты ушел?
           -  Бомжи не такие простые, как кажутся. За то время, что я с ними провел,   узнал  все местные проходняки, лазы, лежанки. Ведь на бомжей периодически устраивают облавы.
          -  Кто? Милиция?
          -  Охотники за рабами, или вы не знали?
          - Нет, - генерал действительно слышал об этом впервые.
         
        Современная работорговля на юге России только набирала обороты. Вначале искали работников на плантации конопли и мака, потом в подпольные швейные цеха и цеха по сборке ширпотреба. А когда новоиспеченные фермеры захватили колхозные поля, то потребовались рабочие руки и для сельского хозяйства. Власти эту проблему замалчивали. Но спрос на рабов увеличивался с каждым годом. Вначале отлавливали бомжей, отмывали, лечили и продавали, потом стали воровать людей прямо с улиц. По неофициальной статистике за 1994 год только в ростовской области, Ставропольском и Краснодарском крае бесследно исчезли  более трех тысяч людей. Со временем охотники за людьми стали получать заказы на молодых девушек. Заказчики сидели в Турции и Западной Европе. Благо море рядом и границу практически никто не охраняет. А на подходе были уже охотники за органами.  Вскоре  чума исчезновений прокатилась не только по югу России, но и по всей территории бывшего Союза.

           -  Бомжи специально прикармливают бездомных собачек, - продолжил Сергей, - и привязывают их у мест ночевок, как сигнальную систему. Когда идет облава, бомжи кидаются в рассыпную, по заранее приготовленным маршрутам. Но была у них и ловушка для нападавших. - Сергей запнулся, так как в отчете об этом он ничего не указал. - У одного из бомжей по кличке Грек был ключ от задней двери одного частного склада.  Когда на склад завозили дорогую оргтехнику, туда для охраны выпускали шестерых доберманов. А когда товар забирали, собачек выпускали на другом объекте. Иногда Грек ходил в пустой склад греться и спать.
          Генерал достал коньяк, и налил две рюмки.
           -  Давай помянем связного, - выпили молча, затем генерал жестом предложил говорить дальше.
           -  Как-то вечером, Грек рассказал, что заманил на склад двух бандитов, что гнались за ним и собаки их там разорвали. Почувствовав слежку, я взял у Грека ключ от склада и повел преследователей за собой, хлопнул дверцей, типа вошел на склад, а сам спрятался за углом. Когда парни зашли туда, я снаружи закрыл дверь на щеколду.   
           - Почему не избавился привычным способом?
           - Не хотел разрушать легенду. Не исключено, что среди бомжей тоже был информатор.
           -  Хорошо, будем считать два один в нашу пользу. Правильно сделал, что не писал об этом в отчете. Документация у нас хоть и внутренняя, но мало ли что. Вешать на себя смерть СБУшников никогда не торопись. … Теперь о новом деле.
    Генерал опять налил коньяк в рюмки.
           - Товарищ генерал, если предстоит новая операция, я хотел бы работать сам, либо принимать участие в формировании группы.
            - Понял, о задании чуть позже. Давай просто поговорим. А кстати, ты был почти месяц с бомжами и не прихватил ни одной болезни, как тебе удалось?
            - Это было не самым сложным. Два армейских антидота и никакой инфекции. Сложнее, - тут Сергей улыбнулся, - было избавится от не в меру назойливой бомжихи. Я ей чем-то понравился и долго не мог отделаться. А она не могла понять, почему все хотят ее, а я нет. Вот это действительно была проблема.
             - И как …?
             - Пришлось каждый раз поить бомжиху водкой до беспамятства.
             - Гуманно.
             - Мне трупы возле себя никак не нужны были.
             - Понятно, …  в общем, я, Сережа, и пригласил тебя потому, что, по моему мнению никто другой с этим заданием не справится ... . Ты ведь редко бываешь в Киеве?

      В последний раз полноценный отпуск в полтора месяца Сергей получил три года назад в девяносто втором году. Заскочил на пятнадцатилетие встречи выпускников института, а потом колесили с мамой и отчимом по Крыму, наслаждаясь жизнью. Давно это было! Потом Армения, Тирасполь, Венесуэла, бесконечные командировки по Европе, Америке. Домой приезжал на неделю, полторы не больше. Чечня шла мимо, у «фонда», слава Богу, в той войне никаких интересов не было.

              - Товарищ генерал, вы лучше меня знаете, где и когда я бываю.
              - Не обижайся, это так, для начала разговора. Текущей политической ситуацией на родине владеешь смутно, не правда ли?
               -  Не скрою, многое в тумане.
               - Вот мы и попытаемся этот туман развеять. Не волнуйся, это не политинформация и не промывка мозгов, просто, я хочу, чтоб перед новым заданием у тебя была полная ясность в голове.  Начнём с разгула  бандитизма на Украине. Причины две, объективная и субъективная. Объективная: при переходе от тоталитарного государства к элементам демократии, криминал первым всплывает на поверхность. Ничего не поделаешь, криминальные авторитеты это наиболее активная часть населения. Они прошли серьезные испытания, так сказать естественный отбор, как в своей среде, так и в социальной. Эти люди привыкли рисковать, первыми хватать, что плохо лежит, а плохо лежит сейчас многое, в том числе и мой любимый клуб «Динамо» Киев. А точнее, практически весь спорт на сегодняшний день ушел в тень криминала. Это их тренировочные лагеря, где готовится пушечное мясо.
           Причина вторая, субъективная. Бывшая коммунистическая верхушка руководства страны, перекрасившись в патриотически-настроенных демократов, сделала ставку на полный развал страны. Под шумок, специально созданной и быстро раскручиваемой, гиперинфляции они разворовали активы Центробанка, сбербанка и пенсионного фонда. Вот так, Сережа, уму непостижимо! Страна с полным замкнутым циклом производства, от добычи ископаемых до выпуска самолетов, никаких боевых действий на территории, и на тебе – гиперинфляция! … Номенклатурные скоты, в наглую грабят страну! … Но это так лирика, теперь основное. Себе в союзники партократы выбрали, криминальных лидеров. Буквально недавно, вся страна наблюдала, как по телевизору президент собственноручно награждал орденами двух главных бандитов Киева Авдышева и Савлохова. А, дабы укрепить мезальянс с криминалом, который, так активно помогает коммунистам держать атмосферу хаоса в стране, правительство, заметь, не законом, а своим постановлением, в тихую, позволило бандитам через, так называемые, трастовые фонды и банки однодневки грабить население.  Теперь на очереди новый грабеж страны - приватизация. Фондовские аналитики считают, что на приватизации интересы партократов и бандитов разойдутся. Номенклатура хочет всё, а разруха и хаос нужны только на начальном пути грабежа, чтоб обанкротить предприятия, и скупить за бесценок. Спросишь, зачем? А затем, что когда украденные предприятия вновь заработают, то все эти кухаркины дети, чьи отцы жопу лопухом подтирали, превратятся в миллионеров, мультимиллионеров, а кое-кто и в миллиардера. Сам видишь кусок слишком жирный, чтоб им кто-то поделился. Но больше всего эта красно-блатная публика боится не народного гнева, а реальных промышленников и бизнесменов. Так, как в равной экономической конкуренции коммунистические бездельники, болтуны и воры проиграют деловым людям в чистую. Потому и гиперинфляция, потому и налоговые законы тасуют, меняют, так сказать, правила игры, причем, нередко даже задним числом. Нынешней власти главное в игре на выбивание не дать настоящим деловым людям окрепнуть, стать на ноги и заработать серьезный капитал.

            Генерал не врал. Сергей сам видел, как бандиты  разгуливали по Киеву с оружием. И таксист рассказывал, что гаишники боятся останавливать машины с затемненными стеклами, даже если они едут на красный свет. Ибо в ответ можно легко получить пулю. Все малые и средние предприятия ютились под крышами, крышечками и козырьками различных группировок. Об этом говорили не стесняясь. А вчера Сергей стал свидетелем безобразнейшей сцены, и если б не годами тренированная железная выдержка, то неизвестно чем это кончилось.
    Гуляя по Подолу, Сергей набрел на совершено новенький, аккуратный ресторанчик. Время обеденное, зашел, сделал заказ. Пока готовили, рассматривал интерьер. Вдруг, из подсобки послышался шум, крик. Выбежала женщина, вся в слезах, хорошо одетая, явно не официантка. Вслед показалась пулуазиатская, наглая рожа. Совершенно не стесняясь нескольких посетителей, рожа стала орать на женщину.
             -Ты, что, сука, деньги с меня взять хочешь? Да?
             - Да посмотрите сами, Спартак Ашотович! – женщина показала маленькую тетрадку, - вот в тетради у меня всё записано. За последний месяц вы со своими друзьями двенадцать раз ужинали и восемь раз обедали, причем, совсем не маленькими компаниями. Только себестоимость этих обедов тысяча восемьсот семьдесят два доллара. На что я спишу эти убытки? У меня практически не осталось оборотных средств, я уж не говорю, что мне нечем выплачивать зарплату сотрудникам.
              - Я тебя тварь поганую защищаю, а ты пожалела денег накормить меня? – рожа со всего размаху ударила женщину по лицу, - еще раз тявкнешь про деньги, смотри у меня. – Следующая фраза предназначалась уже Сергею, - а ты что вылупился, неприятность ищешь?
            Сергей спокойно выдержал недружелюбный взгляд, готовый к любому продолжению агрессии. Но роже не понравилось, что его не боятся, и он  ретировался с потенциального поля боя. Женщина, не стесняясь, села за ближайший столик и принялась громко рыдать. Даже в Венесуэле, где большая часть сельвы под контролем бандитов, в городах был порядок.

             - Я говорил с высшими чинами СБУ, - продолжил генерал, - смести эту криминальную шушеру могут в течение месяца. Практически на каждого бандита есть подробнейшее досье.
             - Так кто им мешает? – удивился Сергей, - ах, да…
             - Правильно, они люди военные, ждут приказа. А приказа все нет и нет, и как ты понимаешь, долго не будет.
             -  В такой ситуации кроется большая опасность, и власть должна знать об этом.
             - Какая?
             - Если криминал легализует свой капитал, я имею в виду большой капитал, то  станет недосягаем для закона. Это практика всех стран.
              - Правильно, вот мы и пришли к основной теме нашей беседы. Задачами нашего «фонда» в создавшейся ситуации являются: первое – создать свою политическую партию и любым способом на очередных выборах попасть в парламент, второе – хорошо подготовится к массовой приватизации, и взять по максимуму. Извини за цинизм, но ты меня знаешь, я всегда называю вещи своими именами. Так вот, в связи с первыми двумя возникает третья задача – мы обязаны заставить всех считаться с собой, как с реальной политической и не только политической силой.
               - То есть, те деньги, что я тащил через Туапсе, Адлер и Ростов  предназначены для приватизации?
               - Это был третий транш в семьдесят пять миллионов долларов, которым правительство Венесуэлы рассчиталось с «фондом» за оказанные нами услуги. Первые два поступили другим путем, через Прибалтику. 
 
             Сергей вспомнил командировку в Венесуэлу. Его отряд, после изгнания колумбийцев с территории Венесуэлы, действуя в союзе с правительством, любыми средствами, должен был заставить нефтяные корпорации, которые рвались к разработке новых месторождений нефти, подписать именно такой контракт, какой хотело правительство Венесуэлы, а не тот, что им навязывали. В сложившейся крайне противоречивой политической ситуации в стране, по замыслу министра внутренних дел Венесуэлы, отряд Скибы, в котором служил и Николаенко, был темной лошадкой, которая никак не укладывалась в типовую схему влияния международных нефтяных корпораций на правительство. Диверсии, поджоги, убийства продажных чиновников, перехват денег предназначенных для подкупа, выявление и устранение  посредников людьми, которых нельзя ни найти, ни купить, а так же разгром бандформирований, нанятых корпорациями для запугивания населения, заставили нефтяные корпорации пойти на попятную.
       Когда Сергей покидал Венесуэлу, там еще оставались семь его сотрудников, готовить венесуэльский спецназ. Двести миллионов долларов черным налом, и это не считая зарплаты, командировочных и левых премиальных, то же кстати немаленьких! Так правительство Венесуэлы расплатилось с «Фондом». Но были и потери. Из двухсот пятидесяти восьми бойцов отряда тридцать два были убиты и двадцать один тяжело ранены. Легкие ранения никто не считал.

               - Какую из двух сил будем поддерживать? Я имею в виду коммунистов или бандитов? – Сергей решил сразу расставить точки над «і».
             Генерал понял, разговор подошел к основной теме.
                -   Знаєш почему собаки не еб…т  обезьян? – ответил он вопросом на вопрос.
               -    Догадываюсь.
             -    Именно, поэтому нам не по пути ни с теми ни с другими. В идеале мы хотим создать союз офицеров и промышленников. Деньги, ум и сила вот естественный долговременный союз, проверенный веками.
            «Значит, будем крышевать бизнесменов, - подумал Сергей, - а какая собственно разница, лишь бы не сидеть без дела».
             - И тут мы подошли к сути нашего разговора, - продолжил генерал, - для того, чтоб выйти на политический рынок необходимо расчистить место. Ибо никто нас там, как ты понимаешь, не ждет.
         «Оба-на! Предстоят ликвидации! – вдруг осенило Николаева. - А чего ты ждал? Думал  «Мурзилкой»  торговать вызвали».
            - Ты правильно догадался, как это ни неприятно, но без ликвидаций не обойтись.
       « Ого! Мы и мысли читать умеем. Лучше помолчу, сойду за умного».
           - Никогда не думал, - с грустью продолжил генерал, - что придется воевать на территории родины. Такое чувство, будто сам себя изнасиловать собираюсь.
        «Какие сантименты! Боже мой! Похоже, старик готовится в политики. Что ж, такое бывает: бойцовый пес устал и захотел на домашний коврик. Может и себе найти хозяйку по добрее и подстилку по теплее.»
            - Да, не смотри ты на меня, как на сволочь! Думаешь, кончился генерал, на покой захотелось?
            - Никак нет, товарищ генерал, и в мыслях не было. Более того, мне полностью импонирует логическая цепь ваших рассуждений. Думаю, что создание политической партии и последующий её союз с промышленниками единственно верное решение.
        Генерал стрельнул орлиным глазом в душу Сергею.
            - Сережа, я ненавижу, когда со мной так говорят. … Согласен, хреновый из меня оратор, перейдём на более понятный нам язык приказов. Я их получаю, так же как и ты. Создана группа, она будет заниматься похищением неугодных нам людей.
             - Резник? – спросил Сергей, делая ударение на втором слоге.
             - Нет, это молодые нигде не засвеченные, хорошо подготовленные люди. По условию операции ты их знать не должен. Твоя задача - избавляться от тел. Связь между  группами, через меня. И не спеши радоваться, твоя задача намного сложнее, чем у похитителей. Дело в том, что тела должны не просто исчезать, а исчезать абсолютно бесследно.  Это значит, что никто никогда ни в одной стране, ни на дне водоёма, ни в пещере, ни в фундаменте здания не должен найти ни одной молекулы ДНК, ни железного зуба, ни когда-то засевшего в теле осколка. Ну, как тебе ещё объяснить?
              -  Достаточно, я понял.
              -  Если ты подумал про подпольный крематорий, то это тоже не годится.
             -   Почему?
             - Крематорий рано или поздно всплывет, на него выйдут, увяжут с исчезновениями и раскрутят всю цепь. У чекистов есть головастые ребята. Короче, торопиться не будем, подумай. На разработку операции даю месяц. Но, учти, если нужен помощник, то не более одного, и ты полностью за него отвечаешь. Ну, а больше никаких ограничений, в том числе и финансовых, в разумных пределах, конечно. Главное – сто процентный результат.
            -  Есть, на разработку операции один месяц. Разрешите идти.
           -   Иди.

           «Нашли ликвидатора, мать вашу...! - Сергей вышел из гостиницы и, взяв такси, отправился на пляж, -  топить нельзя, сжигать нельзя, закапывать тоже нельзя. Кислота? Нет, тоже не гарантия, да и закупать кислоту в таких объемах уже подозрительно. А как потом избавиться? В речку слить? Средневековье! Или мне эти тела на мясорубку и львам скармливать? А львиное дерьмо на поля, что ли?  Тогда и мясорубку и львов своих купить – тоже улика. Бред какой-то!»
      Сергей не на шутку разволновался. Конечно, бывало и раньше, он получал нестандартные задания, но всякий раз у него был хоть примерный план действий. Порой план корректировался на столько, что от первоначального замысла не оставалось и следа, но это не важно, главное в голове была стройная причинно-следственная связь. А тут! Мало того, что ни званий, ни орденов за эту грязь не дают, так и не знаешь с какого боку подойти к заданию.
            Сергей отправился на пляж, отнюдь не для того, чтоб купаться. После чистейших океанских и карибских лагун, на которых он проводил свои кратковременные отпуска, даже в Черное море он заходил с брезгливостью. Причина визита иного рода. Он хотел познакомиться с красивой девушкой. В конце концов, он, победитель в Ростовской схватке и имеет право на кусочек счастья. Тем более на разработку операции целый месяц.
       Знакомиться в барах и ресторанах ему не нравились. А на пляже иная атмосфера, более открытая и демократичная. И товар видно, не только лицом, но и остальным тоже.
        Отношения с женщинами Сергей строил по популярной в свое время теории «стакана воды», то есть, захотел пить – напился, ну, а не захотел – значит не надо. Когда хотелось простых семейных радостей, тишины, чая с вареньем и покоя, он приезжал к маме с отчимом и проводил там несколько дней. А, по-другому все равно не получалось, полноценная семья с его работой практически невозможна. Во всяком случае, он так считал.
              Конец июня в Киеве всегда благодатное пляжное время. Днепр уже теплый, а сине-зеленых водорослей еще нет. Самое дешевое удовольствие, которое природа дала обнищавшим за первые годы независимости  киевлянам, с благодарностью ими принималось. В выходные огромные киевские пляжи заполнялись до отказа. Да, что там, в выходные, даже в будни после обеда все лучшие места у воды были заняты. Природотерапия, кажется, так называется процесс, когда человек стремится попасть на любые не заасфальтированные участки земли, чтоб в общении с дико растущей зеленью, прекрасно поющими птицами и свободно плавающими рыбками, на миг забыть о своих проблемах. То есть, почувствовать себя библейской лилией, которая не сеет, не пашет, ни шьет себе одежду, а выглядит прекрасней всех на свете.               
             Левая часть Гидропарка, если ехать в центр города, Сергея не интересовала. Прекрасный вид на Печерскую Лавру, снующие туда-сюда пароходики притягивал в основном туристов и семейную публику. Расплатившись с таксистом, Сергей направился в другую сторону, к Венецианскому мосту. Все пляжи канала, который связывал Днепр с его старым руслом, напоминали клуб «По интересам». Правая часть, ближнего к метро берега, от моста до ресторана «Млин» занимали рыбаки со своими удочками, спиннингами и сочувствующими зрителями. На том же берегу, только по левую сторону от моста, компактно разместились пляж для инвалидов, детский пляж и пристань речного трамвайчика. На противоположном берегу все было на оборот, с левой стороны забрасывали удочки рыбаки, а правую часть берега занимал самый респектабельный пляж города. Здесь собиралась публика лаптем выше, а именно, качки-спортсмены, юные мажоры и профессиональные красавицы.
    В Гидропарке, этом оазисе демократии, нашли место все социальные слои города. Кроме выше перечисленных, это пенсионеры – интеллектуалы, беспечно играющие в шахматы,  простая молодежностуденческая тусовка и даже поклонники нудизма. Причем, вся эта социально-географическая классификация пляжей достаточно условная, и каждый может идти туда, куда хочется. Ибо для того, чтоб искупаться на пляже для инвалидов не обязательно отрезать себе ногу, а подходя к интеллектуалам не нужно лихорадочно доставать удостоверение шахматиста-разрядника. От кого-то Сергей слышал, что есть уголок пляжа, куда приходят именно с целью познакомиться. Но точно он не знал, где этот уголок находится.
           Сергей направился к студентам, туда, где в юности сам по многу часов,  до изнеможения, играл в волейбол, а затем наперегонки переплывали небольшой рукав Днепра. 
            За двадцать лет ничего не изменилось. На тех же площадках, что и раньше, практически с теми же шутками и прибаутками молодежь разминалась в волейбол. Не теряя времени, Сергей разделся и, … уж хотел было присоединиться к ближайшей группе спортсменов любителей, как, вдруг, ясно ощутил напряженность. Профессиональным боковым зрением он поймал какое-то несоответствие и оно, это несоответствие сильно напрягало.
    Стоп, крутим пленку назад! Сделав вид, будто он что-то забыл, Сергей вернулся к своим вещам, порылся в карманах, и еще раз осмотрел местность. Так и есть! Слева, метрах в шести от берега, под огромным деревом, спиной к Сергею, сидела парочка. Вернее спиной сидел только парень, а  девушка вполоборота к нему. Парень в стареньких неопределенного цвета брюках и серой майке,  девушка в выцветшем бирюзовом сарафане.  Оба ели мороженое.
    Интересно, что делают одетые люди на пляже? Просто сидят, расслабляются? Им лень раздеться? Они очень бедны, у них нет купальных костюмов? Тогда почему у девушки такое сложное выражение лица, будто она на работе? Точно, она на работе! Это пара карманников, кто ж еще. Девушка высматривает жертву, дает наводку, затем, напарник подкрадывается спиной и, глядя на неё, как в зеркало заднего вида, изымает у жертвы остаток  средств к существованию. «Интересно, - подумал Сергей, - меня внесли в список подлежащих материальной стерилизации? Скорей всего да. Ну, действительно, взрослый мужик, не плохо одет, без капли жира на теле. Что можно подумать? Явно начальник, из фитнеса не вылезает, значит, и денежки должны быть. Ладно, ребятишки, я принимаю вызов». Сергей любил единоборства в любом их виде. Он  достал из кармана толстый бумажник, сделал вид, что ищет что-то, затем закрыл его и положил на место. Рядом в радиусе полутора метров в хаотическом порядке лежали еще чьи-то вещи.
               Атлетичный, моложавый «дед», как в масло, вошел в игру. Сергей тянулся за самыми безнадежными подачами и частенько их брал. Девушки с интересом стали его рассматривать. «Главное быть естественным и не переиграть». Первые минут десять Сергей играл  спиной к вещам, чтоб усыпить бдительность воровской парочки. Казалось, ничего кроме мяча его не интересовало. Хотя, нет, высокая моложавая с короткой стрижкой брюнетка, которая постоянно подавала ему под удар, уже вызвала его симпатию. Постепенно, как бы пользуясь игровыми моментами, Сергей переместился в нутрии волейбольного круга так, чтоб его вещи иногда были в поле зрения.
            Парень в выцветших штанах тоже времени не терял и подсел ближе к кусту вербы, возле которого лежали брюки Сергея. Напарница вора осталась на наблюдательном пункте. Виртуальный боевой конь в нутрии Сергея чуял близость схватки. «Будем брать с поличным». Игра с воришками все больше захватывала Сергея.
     Он подбросил мяч, сделал неплохую подачу. Долговязый студент хорошо, снизу, принял её, блондинка слева отбросила мяч, той самой, понравившейся Сергею брюнетке, а она по традиции ему … . И тут, вор, максимально приблизившись к вещам игроков, ложится спиной на песок, типа отдыхает. Затем его правая рука опускается в чью-то женскую сумочку. Кошелек из сумочки перекочевывает  в карман вора. Теперь вор выбрасывает левую руку и… осечка. Рука вора чуть, чуть не дотягивается до брюк Сергея. Вор плавным, но быстрым движением перемещается ближе к одежде жертвы…
             Самое время!
             Сергей, как бы неловко, отбивает мяч, и … мяч катится в сторону его брюк. Наводчица вора делает искаженное лицо, давая понять – опасность близко, но напарник лежит лицом вверх и не видит сигнала. В тот момент, когда  рука вора с бумажником Сергея уже готова была согнуться в локте, ступня Сергея плотно прижала её к песку.
            Первой на защиту вора кинулась пехота. Девушка-напарница закричала, что есть силы:
           - Что вы делаете? Отпустите его, ему же больно. Граждане, помогите!               
           Вор молчал. Весь его жалкий вид показывал: «Что же делается! Сироту, у которого нет даже плавок, обижают». На крик барышни сбежалась вся волейбольная команда.
           - Ой, пустите его, - жалостливо попросила невысокая блондинка, что играла слева от Сергея.
           - Чья сумка, - спросил Сергей, показывая пальцем на сумку из которой только, что вор стянул кошелек.
             - Моя, - ответила коротко стриженая брюнетка, которая, собственно, и понравилась Сергею.
             -  Проверьте все ли у вас на месте.
             В тот момент, когда брюнетка взяла сумочку в руки, вор свободной правой рукой выбросил из своего кармана ее кошелек прямо на песок. Все кто стоял рядом ахнули.
             -  Ах, ты ж тварь! – вырвалось у брюнетки, - как тебе не стыдно! Молодой, здоровый, шел бы работать.
             -  Девушка, не тратте силы, - Сергей старался говорить мягко, но у него плохо получалось, - перед вами профессионал, стыдить его бесполезно.
             - Да, какой он профессионал. Так, жалкий побирушка, надавать подзатыльников и отпустить, - высказал своё мнение долговязый студент.
             Сергей продолжал держать руку вора прижатой к песку. Лицо вора больше не молило граждан о помощи, оно было спокойным и абсолютно уверенным в благополучном для себя исходе. Он, даже не пытался освободиться, ибо ему на помощь уже шла тяжелая кавалерия. Огромный громила-качок, расталкивая зевак,  шел на  сближение с Сергеем.
            - А ну, сволочь, пусти брата, - изрыгнул качек заранее выученную фразу.
           Когда  громила уже поднял ручищи, чтоб схватить Сергея за горло, Сергей, подав корпус слегка вправо, уклонился от захвата, и в ответ коротким ударом ладони в сонную артерию отключил громилу от связи с внешним миром. Гладиаторский бой в полном объеме не состоялся. Дамы с восхищением, а мужчины с уважением посмотрели на Сергея.
            -  Слышь, баклан, - наконец, подал голос, все еще прикованный к земле вор, - кончай свои показательные выступления. Ты мне надоел. Забирай свою стриженую шмару и проваливай, пока цел.
             Трижды, Сергей подсчитал – трижды этот невежа заслужил на смертную кару. Во-первых: он смел угрожать ему, боевому офицеру! Во-вторых: оскорбил Сергея  жалкой уголовной профессией, назвав бакланом. И третье, самое страшное: эта тварь оскорбила женщину, которая ему нравилась. Причем оскорбил специально, зная, что из ситуации он выйдет с минимальными потерями.
                «Такого хмыря милицией не испугать, - подумал Сергей, - придется импровизировать»
              - Как вас зовут? – обратился Сергей к брюнетке, все еще стоявшей рядом с сумочкой в руках.
             - Зоя.
             - А знаете, Зоя, как поступают с карманниками в Венесуэле?
             - Нет.
             - Чтоб они забыли о своей профессии, им ломают пальцы рук.
      И прежде, чем окружающие успели переварить информацию о неписаном законе далекой Венесуэлы, Сергей нагнулся, быстрым движением  схватил прижатую им к песку руку, и резко вывернул четыре воровских пальца в противоположную от ладони сторону. Раздался отвратительный хруст суставов и поломанных костей, а вслед за ним дикий крик, лежавшего на песке вора. После чего Сергей, взял его за шиворот, и пинком под зад, словно нашкодившего кота,  отбросил в сторону. До сих пор вся публика была на стороне Сергея, но после экзекуции граждане разделились пополам. Первая половина, видимо, та, что когда-то пострадала от карманных воришек, с одобрением кивали головой, типа, правильно, только так их и учить. Другая, гораздо большая часть, с брезгливым, осуждением отвернулась. К сожалению, в другой части оказалась и Зоя. Её лицо выражало явное не одобрение.
           Инцидент исчерпан, народ  стал расходиться.
          Жаль, девушка хороша, но ничего не поделаешь, надо одеваться и идти домой.   
          Но, тут история получает продолжение. Когда первый болевой шок в руке вора прошел, он встал на ноги и, полыхая дикой ненавистью, сквозь зубы процедил:
             - Ну, все баклан, ты даже не понял куда встрял. Эта рука приносила братве пять тысяч баксов месячного дохода. Живым ты с этого пляжа не уйдешь, - и, держась за обезображенную, распухающую на глазах руку побрел к мосту.
            Пришел в себя и верзила охранник. Он  встал, осмотрелся, видимо, вспомнил, что произошло, и боязливо озираясь, попятился за своим подопечным. Напарница вора исчезла, как только качок рухнул на землю. Значит, пошла за подмогой. Сергей не знал, какую ступень в криминальном мире занимал именно этот вор-карманник, но, что угроза его не была пустой,  он почувствовал абсолютно точно. Слишком спокойно и профессионально вор сделал ему предъяву.
           Пляж мгновенно опустел. Зоя, поверх  купальника, надела юбку и легкую прозрачную блузку. Затем  подняла свой, до сих пор валяющийся на песке, кошелек, и полушутя, полу всерьез, спросила:
           - Ну, что товарищ, Джемс Бонд, будем дальше делать?
         «Ага! Все-таки «будем», а не «будешь»! - обрадовался Сергей. - Какое многообещающее это «будем»! Значит, женщину мы завоевали! Уже не плохо. Но вопрос дамы задан по существу. Вариантов три. Первый: переплыть на Труханов остров, и лесными тропами выйти к Троещине или на Крещатик. Вариант не годился. Бегство вплавь, тем более на глазах прекрасной дамы – выглядит не эстетично, можно потерять девушку!  Второй вариант – идти  напролом к метро, пока они не собрали серьезные силы. Прорваться можно, не вопрос, но без сильного шума, а, возможно, и трупов не обойтись, тут уж, не до сантиментов. А засветиться в милиции, даже в виде словесного портрета, перед  заданием, которое он получил утром никак нельзя. Остался третий вариант – просить помощи. Вариант тоже не идеальный, но… ничего не поделаешь».
            - Вы случайно не знаете, где здесь ближайший телефон, - спросил Сергей у Зои.
            - Знаю, - ответила Зоя и достала из сумочки сотовый телефон.
           Сергей видел в Европе такие штучки, но не знал, что цивилизация добралась в его родную страну. «Прав был генерал, ни хрена я не знаю, что тут творится».
            - Благодарю, всего один короткий звонок, - Сергей машинально отвернулся от Зои и позвонил. – Алло, Изя, это я, узнал?... Потом скажу. У меня проблемка образовалась… Ага... Понимаешь, тут обед приготовил … , да, да, жду гостей, а вот соли маловато, хотелось бы в магазин съездить. Не выручишь? … Хорошо, жду… Я на пляже, там, где всегда. Встречаю. Времени? Минут пятнадцать, не больше … но хотелось бы раньше. Надо успеть пока не пришли гости. Жду, я не один. – Сергей закончил разговор и протянул телефон Зое. – Как вы поняли, пробуем уйти морем.
            - Какое странное имя Изя?
            - Мой товарищ по спорту. У него фамилия Резник, с ударением на первом слоге. А мы, по приколу зовем его Резник, с ударением на последнем слоге. А так, как мы  его любим, то называем уменьшительно ласкательным от обоих вариантов  фамилии - Изя.
             - Ваша жестокость принесла нам кучу хлопот. Вы всегда такой жестокий?
           Сергей ликовал. Слово «нам» он расценил, как окончательную победу. Так как это значило совместное продолжение дня, каким бы оно не было.    
             - Нет, только, если оскорбляют прекрасных дам.
          Вот те, на! Сергей сам не ожидал такого красноречия. «Эко, батенька, вы загнули, как бы, не перестараться. Это вам не субтильная студентка, даме, пожалуй, под тридцать»
             - Вижу, гордитесь своим красноречием? … На меня это не производит ни какого впечатления.
            «Да, что ж такое! Сегодня все читают мои мысли. Неужели на лбу бегущая строка открылась!?»               
              - Почему вы не ушли со всеми? – спросил Сергей, - насколько я понял джентльмена с поломанной рукой, проблема касается только меня?
              - А мне понравилось, как вы среагировали. Большинство мужчин, столкнувшись с проблемой, либо отступают, либо лихорадочно ищут компромисс со своей совестью.
              - И как же я среагировал?
              - В начале, вы хотели поднять брошенную вам перчатку, но потом, скорее всего, какая-то внешняя причина заставила отказаться от этого. Но в любом случае  проблема вас не испугала. Мне нравятся мужчины, которые не боятся проблем.   
              В сумочке зазвонил телефон. Зоя ответила.
              - Если вы Беня, то это вас, - Зоя передала трубку Сергею.
              - Да, слушаю… Когда?... Хорошо, жду. – Сергей вернул телефон. – Простите, не представился. Сергей. Почему для друзей Беня, это долгая история. Обещаю рассказать, но при  более благоприятных обстоятельствах.
             - Вы забыли добавить «для друзей по спорту». Видимо, я обязана думать, что вы не какой-то там, законспирированный супермен, а бывший спортсмен и добропорядочный гражданин.
            - Зоя вы прелесть! Мне нравятся умные женщины.
            - Вот мы и объяснились … - Зоя улыбнулась, - я читала в книгах, что стареющие ловеласы даже перед смертью думают о женщинах, но увидеть это своими глазами, просто потрясающе!
            Между тем обстановка накалялась. Все больше людей с тяжелыми взглядами стали мелькать между деревьями. В начале, это были хаотичные группы по два три человека, потом их движением стал кто-то руководить. Подкрепление прибывало с каждой минутой. Для решающей акции мешало открытое пространство пляжа. Поэтому бандиты придерживались старой, проверенной на многих разборках, тактики устрашения, надеясь, что парочка, рано или поздно даст деру.  И, тогда, их загонят в какое-нибудь тихое место. Войну нервов Сергей выигрывал тем, что спокойно беседовал с Зоей. Так прошло еще десять минут. Полукруг из людей с ярко выраженной отрицательной энергетикой сужался. Напряжение возрастало. У кого-то вот, вот могли сдать нервы.
              - Зоя, видите тот катер на подводных крыльях? – беззаботно улыбаясь, спросил Сергей.
              - «Стрела»? Вижу.
              - Вскоре он резко изменит курс, и причалит около нас. У нас будет ровно пять секунд прыгнуть ему на палубу. Но до тех пор, пока он не причалит, не обращайте на него, ни какого внимания. И пожалуйста, улыбайтесь. Мое спокойствие и ваша очаровательная улыбка, единственное, что сдерживает наших оппонентов.   
              Сергей подал условный знак и катер, как и обещал Сергей, круто изменил курс. Как только они прыгнули на палубу, катер резко дал задний ход. Выскочившие из зарослей бандиты остались с носом. Уже на середине залива Сергей и Зоя, не спеша, перешли с палубы на пассажирские кресла. «Стрела» речного патрульного катера развернулась носом к мосту метро и, дав полный ход, встала на  крыло.
              Раздосадованные бандиты, как волки после неудачной охоты, стали расходиться. У кромки воды остались двое: невысокий накаченный крепыш,  и жилистый, похожий на римского легионера, только со следами оспы на лице, худой парень.
            - Сява, какого х…ра мы столько ждали? Фраер опустил братву и растаял в тумане. Удивляюсь, как он нам воздушный поцелуй не послал! - злобно прошипел низенький крепыш.
            - Рот заткни, придурок. – огрызнулся легионер, - ты так ни хрена и не понял. Сдуй пепел с мозгов! Ты часто видел, чтоб речная милиция катила по первому же звонку?
            - Даже не знал, что такая милиция есть, - ответил крепыш, абсолютно не обидевшись на слово «придурок».
            - Кто-то догадался срисовать эту рожу? – спросил рябой.
            - Финик затвором щелкал, я видел.
            - Фото мне, немедленно. Пленку уничтожить.
            - А Мишане что скажем? За его руку  ответку  не предъявили. Не солидно! Братва роптать начнет. Так и авторитет потерять можно.
            - А с Мишаней мы говорить не будем. С ним пусть Кушлатый разбирается, Мишаня сам насвинячил, сам пусть и подметет. И главное, вынь пятак из этого дела! Не было ни какого фраера на берегу. Понял! 
             - Зря ты Мишаню Кушлатому сливаешь.
             - Ничего, пусть ему плесень на жабрах  отполируют, и жирок в мозгах вскипятят. А то, скотина, совсем на расслабоне пасется.  …  Его клиенты кто? … Быки от сохи. А от пляжника спецназом за версту воняет.
             - Откуда тут спецназ?
             - По словам Лили, он с Зюзей даже не дрался, а тихонько, как малыша по попке, хлопнул в сонную артерию. Ты два года на качалке вертишься, а против Зюзи и двух минут не продержишься.            
             - Рябой, шуганный ты какой-то.
             - Это еще хорошо, что фраер на катере слинял! А если б на катере взвод спецназа прикатил? Висели б наши кишки на этих деревьях.
            - Ты где таких ужасов набрался?
             - В отличие от тебя я в реальных боях участвовал. А там чуйка быстро растет, - Рябой действительно нервничал.
              - Ну, и что ты чувствуешь?
              - Говном завоняло! С понтами кончать надо.
              - Не понял? Ты о чем?
              - Сытого помнишь?
              - Ну, исчез, а потом труп подкинули,  и что?
              -Ты когда-нибудь думал своими стероидными мозгами? … Не получается, нет? Удивляюсь, как ты еще жив.
              - Шлифуй по теме без эпитетов, - наконец-то качок  обиделся.
              - Объясняю для особо одаренных детей подворотни. Ни одна братва под Сытым не подписалась. Сытый давно из актива вышел. Но не в этом напряг. Какая такая нечисть, совершенно никем не замеченная, назад в его элитную квартиру затащила, и практически разложившийся труп усадила перед телевизором? А? … Не знаешь?
            - Нет!
             - А я знаю! Это крутые парни на «куклах» тренируются, и кто следующий неизвестно. А главное, куда этих парней готовят, на нас или еще кого?
            - Кушлатый чего говорит? – крепыш слегка наморщил лоб.
            - Молчит, делает вид, что его это не касается. Но я, то, вижу, как его трясет.
            - А пляжник каким хреном в этом болоте плавает?
   Рябой повернулся к товарищу лицом.
            - А то, что крутых парней на единицу площади становиться все больше! Как бы до большого шухера не дошло. 
           - Ох, и мастер ты чубчик в пилотки запихивать, - хмыкнул крепыш.
           - Хорош рогами звенеть, пошли делом займемся, - Рябой пошел в сторону Венецианского моста.
       Крепыш еще постоял, затем сплюнул в воду, и побрел следом.    


Неприятное происшествие.


           В этот день, перед приходом мужа со смены Наташа проснулась, в пять утра. Никакой необходимости так рано встать не было. Опавших листьев мало, подмести и помыть лестничные клетки в подотчетных ей домах она и за час успеет, а мусор к вывозу приготовлен еще с вечера. «Но все равно, - подумала Наташа, - когда приедет мусоровоз лучше быть рядом». В последнее время грузчики стали очень небрежны. Могут и мусор не весь забрать, да и разбрасывать стали много. Наташа не понимала, как можно с самого утра быть в стельку пьяным! Понятно, что не золото возят, но нельзя ж так опускаться. Если б только грузчики  пили, а, то, и водитель не лучше.
          После отъезда детей в Алушту, у Наташи появилось много свободного времени.  Всё перемыла в детских комнатах, перестирала. По привычке даже с работы торопились, но зайдя в квартиру, понимала, что зря спешила. Но это было в первые дни. Теперь большую часть времени, пока Николай был на смене, или возился в гараже, она проводила на огороде. Им, как и остальным сотрудникам станции, желающим иметь огород, выделили шесть соток земли. Если б кто раньше сказал, какой образцовой огородницей она станет, то не поверила. И откуда тяга к земле появилась? Хотя, догадаться не трудно. Если на зарплату дворника можно купить тридцать семь буханок хлеба, либо двадцать литров молока, либо шесть бутылок водки, то тяга к земле появляется автоматически. Даже с зарплатой мужа, без огорода они вряд ли свели концы с концами. А так, и капуста и помидоры, и огурцы и картошка – всё свое, ничего покупать не надо. А вот морковь, чеснок и лук получались плохо, то ли земля не та, то ли еще чего. Пробовала сельдерей сажать, одна ботва выросла. Но в этом году Наташа решила: больше никаких экспериментов, только самое необходимое.
           Эх, хорошо летом! В пять утра – светло, прохладно. Наташа поставила на газ чайник, и кастрюльку с водой под вермишель. Затем наспех умылась и причесалась. Заглянула в чайник, там еще вчерашняя заварка. Коля ругался, когда Наташа экономила на заварке.  Времена тяжелые, но не до такой же степени! Пока Коля на смене, можно и вчерашнюю заварку использовать.
           Проходя мимо, Наташа глянула  в большое коридорное зеркало. А, ничего! Живот ушел, бёдра подтянулись, спинка выпрямилась. «Хороша мать! Тридцать шесть, а еще немного и в школьные платья влезу. А это что?» Наташа, обратила внимание на свой домашний халатик, выцветший полинялый, с оттянутыми карманами. Когда она в последний раз она покупала себе одежду? Еще отец был жив. А потом … потом, едва хватало на самое необходимое, да и то постоянно что-то  продавали.
     Когда-то их квартира напоминала полную чашу. Шкаф ломился от одежды, сервант от хрусталя, на стенах и полу сплошные ковры, в каждой комнате стоял телевизор. А теперь? Теперь остались только мебель и старая одежда, остальное  она отнесла на базар. «О! Господи, за что ты нас покарал? Чем мы тебя прогневили? ... Прости нас грешных, и дай нам силы выдержать это испытание». Наташа перекрестилась. Последнее время она часто читала Библию. Только там Наташа находила ответы на свои вопросы, а значит и силы жить дальше. Если Бог послал испытания, то даст и силы их преодолеть. Главное верить и бороться, бороться до последнего вздоха. Многие их знакомые пошли по наклонной. Кто спился, кто на «травку» подсел, а кто и просто опустился до уровня бомжей. Вон сосед с третьего этажа больше года нигде не работает. Случайными заработками перебивается. Знаем мы эти заработки, украсть продать и пропить. Живет с матерью на одну ее мизерную пенсию. Бедная Елена Захаровна, знала б какого сына родила, то придушила прямо в роддоме.  Но, они с Колей решили бороться, даже если с одним из них что-то случится, то другой обязательно поставит детей на ноги, а иначе, зачем жить.
              Это ж сколько лет Библия лежала на полке!? Глаза всегда пробегали мимо. Но, помог случай. Умер муж их дальней родственницы тёти Тони. Старушке за семьдесят, но выглядит бодро. Единственная проблема – зрение сильно испортилось. Нет, сходить в магазин, по дому навести порядок, она еще может, но читать никак, сетчатка глаза отошла. Когда Наташа по старой памяти навещала старушку, та постоянно просила почитать ей Библию. А как откажешь, у бедной женщины и так мало радости.
           Cо временем, потребность в слове Божьем возникла и у самой Наташи. Смерть отца, увольнение Николая и его болезнь, даром не прошли. Рука постоянно тянулась за Библией. После Колиного инсульта, Наташа месяц отхаживала мужа. И с ложечки кормила, и с боку на бок переворачивала, чтоб пролежней не было, и тело губкой обтирала, а пока он спал, вслух читала Библию! «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.» Это ж явно о них с Колей. 
        Трудно было очень! Но ведь выходила, отошел, восстановился, работает. Ну и пусть, что все распродали, зато  живы и здоровы. Вон детишки в море купаются. Правда, их еще в школу собрать. Ну да ничего, будет день, будет и пища.
         Пока вода закипала, Наташа решила почитать статью о воспитании детей. Её  беспокоила Лена, их старшая дочь. Последнее время она со своим Толиком  почти не расстаётся. «Неужели у них серьезно? Рано, ведь, совсем рано, в конце августа девке только шестнадцать исполнится. А с другой стороны, запретить, выгнать Анатолия, Ленка обозлится, замкнется в себе. Пусть уж будет, как будет. Что Бог дал, то и примем. Да и парень вроде хороший, восемнадцать лет, а второй курс института закончил, на стройке подрабатывает. Если сложиться,  хорошим зятем будет. Сейчас такие времена, что зятя лучше с пеленок воспитывать».
             Журнал дала ей тетя Тоня. Наташа постоянно делилась с Антониной Вениаминовной семейными радостями и тревогами, в том числе и  по поводу дочери. А что делать, матери нет, к кому пойти, с кем посоветоваться?  Тем более у старушки других родственников тоже нет, и она с удовольствием принимала участие в  Наташиной судьбе. А проблемы эти, говорила тетя Тоня, имея в виду Лену и Толика, появились тогда, когда появились первые взрослые дочери. Главное, советовала старушка Наташе, сама не делай из этого проблему, тогда и проблемы не будет.
           Так уж сложилось жизнь Завадской Антонины Вениаминовны, что своих детей у неё не было и советы приходилось давать дочери своей троюродной сестры. Когда-то юная, красивая, стройная спортсменка, мастер спорта по художественной гимнастике, блиставшая в шестидесятые годы на всех союзных и международных соревнованиях, она слишком поздно вышла замуж.
        Ничего удивительного в том, что у воспитанницы детской спортивной школы, из бедной семьи, перед которой открылся мир, о существовании которого она не подозревала, от обилия вариантов, закружилась голова. Состоятельные чиновники, блистательные спортсмены таскали букеты, приглашали в рестораны и заграничные поездки, звали замуж. Выбрать одного она так и не смогла. Честно говоря, боялась прогадать. Но время шло, спортивные показатели падали, слава уходила, и поклонники мельчали. Теперь стало обидно выбирать лучшего из худших, особенно по сравнению с теми, кто был раньше.
     После ухода из сборной СССР закончились заграничные поездки, а с ними и подарки высокопоставленных поклонников. В двадцать восемь Тоня перешла на тренерскую работу, в ту самую спортивную школу, из недр которой она выпорхнула в большой спорт. Всё вернулось на круги своя.
      Разобидевшись на весь мир, Антонина замкнулась и долгое время не с кем, кроме воспитанниц, не общалась. Но дали знать спортивные травмы: разбитое на тренировке колено и ушиб позвоночника. Пришлось ходить в спортивный диспансер на лечебные процедуры. Там она познакомилась со своим будущим мужем Пашей. У него схожее спортивное прошлое, но мужской практицизм позволил освоить специальность массажиста.
              Во время лечебного массажа они разговорились, оказались родственными душами, сошлись ближе, а позже и поженились. Когда спортивная пара решила  завести ребенка, Тоне было тридцать пять. Ничего, кроме двух выкидышей не получилось. А пятнадцать лет назад в поликлинике поселка энергетиков освободилось место массажиста и они без всякого сожаления покинули столицу и перебрались ближе к природе.
           Почему так подробно автор повествует о судьбе скромной, одинокой подслеповатой старушки! А потому, что есть Бог на свете! И за свою бескорыстную помощь одинокой пенсионерке Наташа получит-таки награду. Именно, благодаря помощи этой  дальней родственницы, Наташе, в свое время, удастся и семью спасти и мужу помочь. Конечно, самую тяжелую и грязную работу возьмет на себя Николай, но без помощи этих двух женщин его усилия были б напрасны. 
            
         Сидя на табурете перед кухонной плитой, Наташа открыла  старый номер журнала «Работница» из пошивки тети Тони. «Ваша дочь взрослеет. С каждым годом ей хочется все больше самостоятельности, больше прав. Вашей дочери становится тесно в детских семейных рамках. Это нормально, этого требует природа. Но это только с одной стороны. В свою очередь, мать, радуясь, что дочь нормально растет и взрослеет, желает по-прежнему сохранять полный контроль над своим ребенком. Противоречия усиливаются. В семье зарождается естественный и устойчивый конфликт интересов. А, как известно любой конфликт возникает и развивается там, где каждая из сторон желает взять больше, чем «ей положено». Семейный конфликт, как собственно и любой другой, можно разрешить мирным способом. Каждая из сторон, если она, желает прекращения «боевых действий» должна определить строгий минимум своих требований, и на основе этого минимума искать компромисс.
            Со стороны дочери ситуация с одной стороны проще, а с другой сложнее. А именно, дочь вынесла из детства систему жизни по принципу «хочу - не хочу». Стоит в этот принцип внести третье слово «надо», и суть ситуации начнет резко меняться. Как только дочь через слово «надо», сказанное самой себе, начнет выполнять хотя бы минимальную часть предъявляемых к ней требований, тут же сократится количество претензий со стороны матери. С уменьшением потока претензий нервная система ребенка, уставшая от агрессии, успокаивается и от обороны переходит к созиданию. Под созиданием надо понимать любую самостоятельно выполняемую работу, например, самообслуживание. Как только дочь сама, без напоминания матери, соберет свои грязные вещи и постирает их, считайте, что с этой минуты дочь готова к компромиссам в диалоге с матерью. После этого нужно в мягкой форме добиться, чтоб дочь регулярно убирала у себя в комнате, мыла посуду, и т.д. Подобная  деятельность по гармонизации пространства вокруг себя дает ребенку дополнительную энергетику, которая с одной стороны вселяет в него уверенность в своих силах, а с другой улучшает к нему отношение родителей. Когда ребенок на деле доказывает, что он стал самостоятельным, то у родителей меньше повода беспокоиться о нем, а значит и уменьшается такой тягостный для ребенка контроль над ним. Таким образом,  постепенно наступает гармонизация семейных отношений. Родители помните: основным методом воспитания ребенка, и не только девочки, является предоставление ему право выбора. Перед каким выбором поставить ребенка это должны решить вы родители, но выбор должен сделать сам ребенок. Только зная, что он сам это выбрал, ребенок начнет отвечать за свои действия. А если он постоянно живет вашими указаниями и упреками, то ничего кроме противостояния и безответственности вы от него не дождетесь. И самой большой ошибкой в воспитании является ложь. Какой бы праведной, большой или маленькой она не была, она сеет недоверие и отчуждение. Ребенок полностью доверяет родителям, а узнав, что его обманули самые близкие ему люди, воспринимает это как предательство.
           Теперь конкретно о матери. Хочет мать или нет, но дочь, в которую она вложила столько сил и энергии постепенно начинает свою, независимую от матери жизнь. Терять часть своей жизни, когда дочь выходит из-под вашего влияния, процесс не менее болезненный, чем переход ребенка от системы «хочу – не хочу» к системе «хочу – не хочу, но если надо, то сделаю». Но мать человек взрослый, она должна сделать над собой усилие, и каким бы болезненным не был процесс потери контроля над ребенком его надо пройти. В особых случаях таким матерям требуется психологическая помощь.
           Основная задача родителей донести взрослым детям, что истинную свободу им даст не папа с мамой, не государство, и не куча денег, какой бы большой она не была. Истинную свободу и ощущение счастья им могут дать только плоды их собственного труда».
             
           Закипела вода. Пить чай было некогда.  Наташа отложила журнал, сварила вермишель и уже хотела идти на работу, как вдруг  подумала: «Наверно, и котлеты пожарю, а то кто знает, успею вернуться, или нет, разогреть проще». Когда  Наташа закончила готовить завтрак для мужа, часы показывали начало седьмого, пора бежать на работу. 
           После инсульта Николай, сильно изменился и не только внешне. Стал более замкнутым, избегал шумных компаний, даже на рыбалку  предпочитал ездить сам. Зато полюбил работать руками. Раньше не дозовешься и гвоздь забить, а теперь дважды просить не надо. Даже мебель научился делать. Какое ни какое, а все подспорье в хозяйстве.
          Придя на работу, Наташа открыла дверь мусоросборника, взяла шланги, подключила воду и стала поливать тротуар.
               Тут мысли Наташи вновь переключились на статью из журнала. В статье говорилось о матери и дочери, но, ни слова о роли отца. «По-моему, Коля даже не догадывается, насколько у Ленки всё серьезно. А если откроется? Может самим сказать, не дай бог от других услышит. А как скажешь, у него и так забот полон рот, а тут еще это. Но не зверь же он, поймет свое дитя. Тут и розовых очков не надо, чтоб видеть, как Ленка счастлива со своим Толиком. Как дальше, кто его знает, а так хоть  кусочек счастья у нее уже есть». 
        Путаясь в мыслях, Наташа продолжала поливать внутренний дворик. В это время  подъехала мусоросборочная машина. Осталось полить небольшой участок тротуара, и она выйдет проконтролировать погрузку мусора.
             Вдруг взвыл мотор машины, кто-то закричал, раздался удар, а затем и грохот падающей стены. Наташа бросила шланг и побежала на звук. Старенький ГАЗон, переделанный под мусоровозку задним бортом разрушил стенку маленького  жэковского мусоросборника. Из окна машины, выпучив пьяные глаза, торчала голова водителя.
             - Что, сука, смотришь, - прорычала, еле ворочая языком голова, обращаясь к Наташе, - ты где была, когда я не мог подъехать ближе? Тебя зачем здесь держат?
             - Причем здесь я? Как вам не стыдно. Я сейчас милицию вызову.
          Наташа тут же побежала к ближайшему домофону сообщить диспетчеру об аварии.
             - Вот дура! – опять прорычала голова из ГАЗона, - зови свою милицию, да если б было, кому говно возить, меня давно выгнали.
             Водитель сдал вперед и выехал из мусоросборника. Грузчики примерно в таком же состоянии, что и водитель, молча высыпали, стоящие вдоль стены баки с мусором в кузов и встали на подножки кабины. Машина медленно поехала в соседний двор.
            На вызов Наташи первой прибежала диспетчер ЖЕКа, всплеснув руками, и ничего не сказав, она убежала обратно. Потом подъехал милицейский УАЗик. Сняв устные показания Наташи, они уехали. Только в начале десятого утра появилось ЖЕКовское начальство.
            - Лидия Петровна, я ж вам сколько раз говорила, пьяные они. С самого утра глаза зальют, а может и с вечера не просыхают, - Наташа, как могла, объясняла утреннюю ситуацию начальнику ЖЕКа, - хорошо хоть без жертв обошлось.
             - Нет уж, милочка, хорошего тут мало. А почему тебя рядом не было? Я ж на планерках постоянно вас инструктирую, когда идет вывоз мусора, находится на рабочем месте. Спала, небось?
              - Ну, зачем вы так. Я поливала двор, когда это случилось.
             - В общем, так, Наталья, нет у меня сейчас ни рабочих, ни материалов для ремонта. Как хочешь, так и восстанавливай свою будку. А не сделаешь, на работу больше не выходи. И не смотри на меня так! Моей вины в том, что случилось, тоже никакой нет, а спрашивают с меня за всех вас. Так, что розы – мимозы я разводить не буду. Все! – сделав каменное, не терпящее никаких возражений лицо, Лидия Петровна пошла в сторону здания ЖЕКа.
              Такой поворот несколько ошарашил. Скрутив шланги и бросив их прямо в пролом стены, Наташа побрела домой. Глаза моментально налились слезами, и чтоб не расплакаться посреди улицы она полушепотом, полу про себя повторяла: «Господи Иисусе, сыну Божий, помилуй мя грешную. Господи Иисусе, сыну Божий, помилуй мя грешную…»  Эта простая молитва частенько спасала Наташу.
        Казалось бы, прожив половину жизни, человек должен привыкнуть к тому, что несправедливость подстерегает его на каждом шагу. Но каждый раз хамство, черствость или немотивированная агрессия ставили Наташу в непроходимый тупик. Она шла домой не по улице, а дворами, избегая встреч со знакомыми, но как назло постоянно на них натыкалась. И только перед самой дверью в квартиру дала волю чувствам. Сдерживать слезы и рыдания сил больше не было. Разбудить мужа, отдыхающего после смены, Наташа не хотела, потому в квартиру не зашла. Так и стояла у дверей, пока первая самая сильная волна рыданий не утихла. Потом открыла дверь и тихонько, чтоб не разбудить мужа шмыгнула на кухню. 
               


                За две недели до этого. После побега


          Сергей проснулся утром на самой настоящей пуховой перине. Последний раз такую перину он видел ещё в детстве, в доме своей бабушки. Мягкий утопающий матрац облегал каждый изгиб его тела. Дорогое постельное белье и летний, почти невесомый плед, заправленный в батистовый, отделанный кружевами пододеяльник, приятно, как женщина ласкал каждую клетку его кожи. Невероятное количество подушек разного размера, разбросанных по всей огромной кровати, так же были с кружевной окантовкой.
          Интересно, как он не заметил эту роскошь вечером? Хотя, до того ли было. Домой к Зое они попали в третьем часу ночи, наспех помылись, и не слова не говоря, уснули. «Хорош, джентльмен. Дама привела его домой, а он, как простой крестьянин после пахоты, взял и отключился. Стареем, батенька!  Хотя, нет, точно помню, Зоя уснула первая. Оправдываешься старина! … А пару лет назад тебя это не остановило. Ай-я-яй! Нехорошо.»
         Сергей прыжком соскочил с кровати. Странно, кровать при этом даже не скрипнула. Сергей не поленился, нагнулся и внимательно осмотрел огромное, примерно, два на два метра семейное ложе. Основой кровати служил цельносварной каркас из семидесятого уголка, красиво задрапированный натуральным деревом. « Так вот почему кровать не скрипит, скрипеть не чему, все опорные соединения сварные. Толково!  Но, что-то я увлекся кроватью, где же моя дама?»
         - Зоя? – позвал Сергей, но зов остался без ответа.
        На кухонном столе лежала записка: «Пошла в магазин. Скоро буду. Гостей не ждала, в доме, хоть шаром покати». Сергей открыл холодильник, действительно, темно и пусто, холодильник отключен. Пока нет хозяйки, надо внимательнее осмотреть квартиру.
           Жилище Зои представляло собой типовую однокомнатную квартирку, со слегка улучшенной, по сравнению с хрущевскими пеналами, планировкой. Обстановка  более чем скромная. В прихожей вместо мебели самодельная вешалка, полка для шляп, под ней зеркало, а внизу маленький, скорее всего тоже самодельный комодик для обуви. В комнате, кроме кровати, стоял древний сервант с посудой, книжный шкаф и обычный двустворчатый платяной шкаф. Под ковролином прятался затертый до черноты старый паркет. На стенах - светлые обои, небольшие картины и несколько фотографий. В отдельной рамке висел текст одного из стихотворений Киплинга.
    На кухне так же простенько и функционально: холодильник, стол с двумя табуретами, небольшая тумба с посудой и крупами и, опять-таки самодельный навесной шкафчик. Правда, газовая плита хорошая, импортная, видимо установили недавно. На тумбе с посудой одиноко возвышалась шикарная кофеварка.
         Больше всего Сергей опасался, что Зоя - профессиональная проститутка, и подрабатывает с клиентами. Но вид жилища говорил о другом. Во всяком случае, ни одна деталь интерьера не наталкивала на мысль о древнейшей профессии. Судя по всему, здесь живет взрослая, вероятно, в разводе, женщина, которая ценит себя, и в меру возможностей, приводит жилище в порядок. А шикарная кровать? Возможно, её каприз, или осталась от прежнего хозяина. На батистовое бельё в таком убогом интерьере клиентов не водят, это что-то личное.
           Успокоившись, Сергей приступил к утренней гимнастике. Его личный комплекс упражнений состоял из гибрида типовой армейской гимнастики и йоговских поз. Завершала гимнастику королева поз – стойка на голове.
           Вчерашний день Сергей помнил практически поминутно. Но не покидало ощущение, что во время их приключений он пропустил какую-то важную деталь. Но, где, и в каком уголке памяти потерялось это важное? Получив задание, и не зная, что с ним делать, Сергей поступил так, как учил его инструктор по тактике: «Если обстановка резко изменилась, и вы не знаете, что делать, то ничего не делайте. Подождите, дайте обстоятельствам себя проявить, соберите какой-то минимум информации, и только потом планируйте дальнейшие действия». Как и советовала наука, он отпустил обстоятельства на волю и плыл по течению. Главное - не пропустить подсказку. Стоя на голове, решил отмотать пленку вчерашнего дня в начало и просмотреть ещё раз.

           С пляжа, «стрела» милицейского катера доставила их в речной порт. Пока неслись по воде, молчали, но только вышли на берег, первой заговорила Зоя.
           - Благодарю за столь увлекательное приключение и прогулку. Последний раз я каталась на «стреле» еще в детстве, когда отдыхала с родителями в Сочи. Будем прощаться? 
        «Ага, мадам! Вздумали пококетничать. Думаете, я забыл про намеки, что вы делали мне на пляже?»
           - А, у меня есть еще одна проблема. – Сергей принял шутливо-скорбный вид. - Не далее, как сегодня днем мой начальник утверждал, что я совершенно не ориентируюсь в обстановке у себя на родине.  И как видите, наше маленькое приключение подтвердило его слова. Я действительно не ориентируюсь в том, что тут творится. То есть, мне нужен хороший гид по родному городу, иначе я опять попаду в  историю. Вы согласны стать этим гидом?
            - Как вам это удается? - Зоя кокетливо покачала головой. -  Я не верю ни единому вашему слову. Но вы правы, я профессиональный гид, и работаю в Генеральной дирекции по обслуживанию иностранных представительств.
             - Вот откуда мобильный телефон! Служебный? А я стал комплексовать, подумал, вы дочь  большого босса.
             - Извечная боязнь мужчин столкнуться с дамой выше себя по положению?
             - Нас, мужчин, не переделать. Нам бы в бой вступить, пострелять, жизнью порисковать,  это - пожалуйста. А еще лучше единоборство какое-нибудь со злыми силами, это нам тоже в удовольствие. А вот жена или дочь босса, тут мы пас. Чего-то нам, мужикам, в этом плане Бог недодал, отсюда и  героизм какой-то однобокий.
             - Всё! Больше критиковать не буду. Пока меня не вызвали на работу, могу быть вашим гидом. С чего начнем?
            - С выбора ресторана. Не знаю как вы, но я ужасно голоден.
            - Вас, какие рестораны интересуют центральные, элитные или тематические?
            - Зоя, не кажіть на мене як на двох, я цього не люблю.
             - Ах, вот, значит как, на украинский язык перешли!
             - У меня родилась гениальная идея, можно мне ваш телефон еще разок?
            - Тогда уж не «ваш», а «твой». Только учти, за каждую минуту исходящего звонка с меня высчитывают деньги.
            - А много ты зарабатываешь? – Сергей взял в руку телефон и задумался, куда бы лучше позвонить.
             - За полный рабочий день пятьдесят долларов.
             - Ого!
             - Ого, это если я работаю. А так, в самый удачный месяц не более десяти рабочих дней.
             - Значит, я на правильном пути. Как твое полное имя и отчество?
             - Куликова Зоя Васильевна.
             Сергей набрал телефон генерала и отошел в сторону, чтобы Зоя не слышала разговор.
        - Здравия желаю, да, это я, Николаенко. Начал то, что вы  поручили… Вам уже доложили… обстоятельства сложились не в мою пользу… так точно, учту. Мне для прикрытия нужна переводчица из «Гендирекции» Куликова Зоя Васильевна. Пусть ребята полностью пробьют её данные.  Нет…нет… намерен использовать в слепую. Договоритесь с  её руководством, чтоб её прикомандировали к «фонду», якобы для облуживания наших делегаций. Хорошо…хорошо, я все понял. Спасибо, конкретные предложения поступят не ранее чем через две недели. Идеи уже есть, но я всё должен проверить сам. Хорошо… да… до встречи.
             Сергей вернулся к улыбающейся Зое.
            - И кто к нам примчится на этот раз? – спросила Зоя. 
            - Не скажу, сюрприз. С этой минуты ты работаешь на мою организацию.
            - Так какой ресторан тебя интересует?
            - Ближайший!
            - Какое знакомое название. По странному стечению обстоятельств он находится рядом.   
             Ресторан с приличной кухней действительно оказался рядом. Они весело болтали о всякой ерунде, когда к ним подсел какой-то «урод». «Урод» оказался новоявленным бизнесменом, или, как их еще называют, новым русским. Сергей впервые столкнулся с таким типажом. Стало интересно. Разговорились о делах, о бизнесе. «Урод» торговал компьютерами. На первый взгляд всё было просто, молодой студент-заочник прокупил тему. То есть, с кем-то познакомился, с кем-то договорился, взял кредит, прокрутил деньги, потом еще раз и еще раз. Но за всей видимой легкостью и прозрачностью схемы торчали чьи–то длинные волчьи уши. Ибо, если каждый студент сможет брать огромный кредит и делать с ним, что хочет, то чем будут заниматься профессора?
             Изрядно выпив и захмелев, новый русский пригласил компанию к себе на шашлыки. Он почти закончил строить дом под Киевом,  в Броварах, и ему не терпелось кому-то похвастаться. Делать нечего – поехали в гости. Внешне двухэтажный дом с большим подвалом выглядел безупречно. Белый кирпич гармонировал с красной крышей. Вычурные перила крыльца и балконов изящно дополнялись узорным чугунным литьём. Правда, внутри дома еще пованивало известью и краской. Но особой гордостью хозяина был гараж, в котором стоял, хоть и не новый, но в хорошем состоянии желтый «чемодан», он же «Мерседес – 123».
            Сергей вытащил из подвала мангал, хозяин принес для Зои шезлонг и целую кучу разных напитков и журналов. Все это разместили у входа в дом, на лужайке с газонной травой. Мясо прихватили по дороге, наспех замариновав его в майонезе. Болтали, по-прежнему, о всякой ерунде, в том числе и о колебаниях курса доллара, причинах инфляции, неустойчивом налоговом законодательстве. Любые попытки в шутливой форме заняться техническим шпионажем и выведать у хозяина  истинные причины его коммерческого успеха ни к чему не привели.  Шашлык был готов, когда стало смеркаться. Неожиданно выяснилось, что во всем этом огромном доме нет кетчупа. Хозяин предложил Сергею на мерседесе смотаться в местный круглосуточный магазин, пока он будет сервировать стол.
       Как Сергей мог так расслабиться! Ведь строго по учебнику тактики дом незнакомого человека есть вражеская территория… Коньяк, бархат салона и мягкий ход автомобиля полностью усыпили бдительность Сергея!
       Странно, но в ночном  магазине оказалась очередь. Сергей вернулся минут через двадцать, от силы двадцать пять. Тишина у мангала сразу не понравилась. Заподозрив неладное, он кинулся в дом. Сверху доносились отчаянные сдавленные крики Зои. Выбив ногой дверь в спальню, Сергей застал преотвратнейшую сцену. До сих пор такой милый и обаятельный хозяин дома, со звериной яростью левой рукой держал Зою за горло, прочно прижимая к кровати, а правой пытался сорвать одежду. Увидев Сергея, хозяин тут же вскочил на ноги, поменялся в лице и вновь сделался милым и невинным шалунишкой.
            - Все, все, все. Прошу меня простить. Минутная слабость, бес попутал. Готов оплатить любой моральный ущерб, –  «урод» задом отошел к окну, считая, видимо, что расстояние между ним и Сергеем достаточно безопасное.
             - Зоя, ты как? С тобой всё в порядке? – прежде всего, спросил Сергей.
             - Ох, и здоров, тварь, –  вставая с кровати, сказала Зоя. – Вроде обошлось. Знаешь, я  тоже не гимназистка, и клиенты разные, но такое! … Скотина. … Повел дом смотреть!
             - Я же сказал, оплачу любой ущерб. Сколько? – вновь отозвался «урод» и полез в карман за кошельком.
             - Само собой оплатишь. Вот только счет-фактуру выпишу, - взгляд Сергея не предвещал ничего хорошего.
            Он подошел к хозяину дома и коротким, почти без замаха левым в печень потушил нахала. Сергей называл этот удар «загнать кол». «Урод» выпучил глаза и рухнул на пол.
             - С ума сошел! Ты  убил его? – испугалась Зоя.
             - Ничего, очухается, несколько дней жрать не сможет, пища колом в горле стоит, только и всего. Посидит на диете, мозги проветрит.
             -  Многовато неприятностей на сегодня, - Зоя поправила прическу, и внимательно осмотрела свою одежду.
             - Может, поедем куда-нибудь, потанцуем? Надо избавляться от  отрицательной энергетики.
             - Лифчик порвал, вот скотина.
             - Зоя, я действительно плохо знаю современный Киев, может, есть где-то ночные магазины одежды?
             - А ты что,  граф Монте-Кристо?
             - Опять не веришь? Повторю еще раз, я работал за границей. Жены нет, значит, деньги есть.
            Холостяцкий юмор несколько разрядил обстановку.
            - Хорошо, поехали. Если обещаешь не устраивать драк с охраной, то отведу тебя в  очень приличный ночной клуб.
           - Клянусь, никого не трону.
            На Крещатике в круглосуточном бутике Зоя выбрала, что хотела из одежды. В клубе никаких инцидентов не было. Таких примитивных забегаловок Сергей даже в Венесуэле не встречал, но Зое нравилось, а это было главным.
            Вот и все вчерашние воспоминания.

            Сергей напряженно думал. Он либо видел что-то, либо сказал. Короче, это важное постоянно ускользало из его воспоминаний, и связано оно с заданием,  которое получил от генерала. Но с анализом воспоминаний ничего не получалось. Сергей закрыл глаза и ушел в себя.
            В это время щелкнул замок, и скрипнула входная дверь. «Зоя? Ну и пусть смотрит, как я стою на голове Стоять еще три минуты». Входная  дверь захлопнулась, кто-то кашлянул и стал разуваться. «Нет, не Зоя. А кто? Вор? Муж?». Дверь в комнату открылась, из коридора на Сергея смотрел довольно крепкий старикан. Сергей резко встал на ноги. Быстрый отлив крови от головы, его чуть шатнуло, но он сконцентрировался и стал в пассивную стойку.
            - Я не вор. Не бейте меня, пожалуйста, – понимая, что не вовремя зашел, заголосил вошедший, - я всё объясню.
             Сергей продолжал стоять в прежней стойке, забыв, при этом, что он абсолютно голый.
            - Я бывший хозяин этой квартиры, - торопился говорить вошедший, - Зоя Васильевна наняла меня, чтоб я присматривал по мужской части за квартирой, ну, там мелкий ремонт какой, краны подремонтировать, розетки починить. Поэтому у меня и ключ свой. Поверьте, я не вру.
               «Тю, ты! Как все просто!»
            - Извините, я сейчас. – Сергей быстро оделся и вышел к гостю. – Будем знакомы, Сергей.
            - Петр Павлович, - представился мужик, все еще стоя в коридоре.
            - Проходите на кухню. Вас что, Зоя вызвала? Что-то поломалось?
            - Нет, просто сегодня день моей зарплаты. Поэтому и зашел. Я живу тут, недалёко.
            - И сколько она вам платит, если не секрет?
            - Десять долларов в месяц, деньги небольшие, но мне старику, какая-никакая, а всё прибавка. Да и хозяйке спокойнее. Оно ж всяко бывает, кран прохудится, соседей позаливает, иль еще кака неприятность, так оно ж дороже обойдется, а так я все просмотрю, проверю, ежели чего переставить, починить там, или заново смонтировать тоже, пожалуйста. Вот на кофеварку давеча, новую розетку ставил, евророзетка называется.
             Чем больше старик говорил, тем больше нравился Сергею. За два дня  первый нормальный, который ему встретился, не считая, Зои, конечно
            - А вы, где работаете?  Или уже на пенсии? – с неподдельным интересом спросил Сергей.
           - Та, какая сейчас пенсия, смех один, да и ту хотят, дадут, хотят, нет. Я первоклассный сварщик, а вот сижу в чужом гараже гнилушки перевариваю.
           - Простите, не понял, какие гнилушки?
           - Старые проржавевшие машины. Хозяин гаража скупает старые машины, а мы с напарником восстанавливаем, перевариваем кузова. Потом хозяин их красит, доделывает и продает.
            - И как?  Бизнес идет?
            - Та, идти-то он идет, но что это за работа! У меня ж высшая квалификация. Я могу миллиметровый металл встык сварить, шов обработать, и без приборов, на глаз вы шва не найдете. У меня удостоверение на все виды сварки, и везде шестой разряд! Это вам не хухры-мухры. И получил я свой разряд не за деньги, как сейчас, а еще в восьмидесятом году. А знаете, как тогда экзамен принимали?
              Старик явно скучал по публике. Сергей сварил кофе, разлил по чашкам, а Петр Павлович все говорил, говорил. Сергей не стал перебивать, наоборот, среди множества  слов, сказанных от отчаяния и боли за все происходящее вокруг, были  крупицы бесценной информации, которая сейчас для Сергея была крайне необходима.
              - Я ведь до сих пор числюсь на заводе, но не хожу туда. Всех рабочих отправили в отпуск за свой счет, только охранники остались и дежурные электрики. Да и тем зарплату почти не платят. Это ж не только мой завод закрыли. Все стоят. А какой был завод! Я тридцать лет на нем работал. При мне почти все цеха построили. Начали с трех цехов, а потом все достраивали и достраивали. Под конец только основных цехов было восемнадцать, не считая вспомогательных служб. Своя малярка, своя гальваника, станки с ЧПУ. Три сборочных цеха в две смены работали! В каждом цеху своя бригада электриков была, не считая электроцеха. Новое оборудование каждый месяц поступало. Слесари в мыле бегали, подключая это оборудование. Склады были металлом забиты до потолка. А сейчас? Начальство крадет по-черному. Станки, какие ходовые – налево, остальные  – в металлолом, склады в аренду, бытовые помещения тоже в аренду. Все запасы металла исчезли. Эх, сволочи, какой завод под нож пустили! Любую запчасть, на любой станок могли сами изготовить, своя кузня, своя термичка, своя литейка…
              Старик все говорил и говорил, а Сергей думал о парадоксе, в котором жила его родная страна. «Простой гараж о четырех стенах и примитивном оборудовании, и люди зарабатывали хорошие деньги, а завод с уникальными возможностями ничего кроме убытков не приносил! Как это стало возможным?» Старик рассказывал, а сам чуть не плакал. Завод, которым он гордился, которым столько лет жил, убили у него на глазах! Убили, как беззащитное дитя. Убили взрослые дяденьки в высоких кабинетах, которым глубоко плевать и на людей и страну в целом. Эти дяденьки  почуяли запах наживы! Огромные деньги, которых они никогда не видели, которые еще не появились, их еще нет, но сладкий, пьянящий запах их предвкушения уже пошел, пошел из всех щелей умирающего завода, и начальники превратились в зверей.
     Теперь, рассуждали высокие дяденьки, всё! Шутки в сторону! Другого шанса не будет. Зевать нельзя. Сейчас  кто не заморит своих рабочих голодом, не скупит у них за бесценок акции родного завода, кто не сдаст, втихую, за черный нал офисные помещения, не вывезет со склада бесценный металл, не порежет уникальные станки на металлолом, тот - обыкновенный лох. А у лохов, как известно, никогда не будет ни шикарных машин, ни загородных домов, и они не смогут поехать за границу, да и кто их туда пустит?! Они же лохи!
       Бандиты, убийцы, воры – пожалуйста, любая виза в любую страну. У вас есть деньги? О чем речь, вам даже в посольство ходить не надо, паспорт с визой принесут прямо домой. У вас есть деньги? Прекрасно, мы даже не спросим, кого и  за что вы убили, и сколько украли, вы желанный гость в любом офисе, в любой стране.
     А вы, извините, кто? Кто, кто? Инженер? Начинающий писатель, очень хорошо, вот вам штампик в паспорт «отказано», и больше ни в чем себе не отказывайте. Дас-с, такой у нас служебный каламбурчик. И не стойте в дверях, товарищ лох, не задерживайте остальных. Следующий! Нет, конечно, нам по-человечески жаль вас, товарищ лох, но поймите и нас, если мы всем будем разрешать въезд просто так, только потому, что вы хорошие люди, то кто ж нам будет носить взятки. Мы, конечно демократы, европейцы, и права человека для нас святы, но … на такие убытки пойти никак не можем, так, что войдите в наше положение и извините. И пожалуйста, выйдете из дверей нашего консульства.
       Таковы реалии!   
             Чтоб старик окончательно не расстроился, Сергей сменил тему беседы.
           - А та кровать, что в комнате стоит, не ваших ли рук дело?
          - Да, моя работа. Как понравилось?
          - Шикарно! Я даже за границей такого не видел.
          - Это я еще по молодому делу сварганил. Супруга уж больно ругалась, когда кровать скрипела. Все боялась детей разбудить. Когда с детишками разъезжались, пришлось кровать разрезать и здесь заново в этой квартире сварить.  А теперь я вдовец, одному мне оно не нужно. Поначалу и Зоя Васильевна хотела, чтоб я кровать эту выкинул, уж больно много места занимает, но потом поспала на ней, смекнула, что к чему. Поменяла только матрацы и перину новую заказала.   
           - Петр Палыч, если вы квартиру продали, то, что ж бедствуете?
            - Так деньги за квартиру сынок взял. Я к нему в хрущевку вселился, а он за границу уехал. Сказал, что тут «ловить нечего». А по-другому никак за границу не уедешь. Один только  адвокат две тыщи взял, который ему документы справлял. Ну а остальные деньги ему там, на первое время пригодились. Целый год язык учил, только чтоб документ дали, про знание языка. А без этого документа, хоть кол теши, никуда на работу не берут.      
            Стоп! Опять! Опять что-то мелькнуло.
             - Петр Палыч, а ну, повтори, что ты сейчас сказал.
             - Так ведь ничего такого, я и не сказал. Так, говорю, без документа про знание языка за границей, хоть кол теши, а работы не найдешь, вот и все тут!
             - Правильно, отец, кол!
          Вот слово, которое Сергей так мучительно и долго вспоминал со вчерашнего дня. «Загнать кол», тесать кол! «Два кола» это же их с Колькой студенческое прозвище.
             - Я смотрю, ты мужик справный, - старику явно нравилась  беседа с Сергеем, - Зоя - она женщина правильная может,  у вас всё и сложится. Ты не смотри, что разведена, в жизни всяко бывает. А если человек правильный, то рано или поздно, Бог наградит, и хорошего жениха  пошлет.
             Сергей практически не слушал, о чем говорит старик, он был полностью занят своей догадкой, но последняя фраза Палыча про жениха резанула ухо.
             - Так ты считаешь меня хорошим человеком? – удивился Сергей.
             - А, что? Мужчина ты видный, статный, видать из военных. Глядишь смело, значит, деньги есть, чего ж бабе еще надо?
             - Значит, настоящий мужчина, по-твоему, это сильный, крепкий малый и при деньгах? А все остальное, чего там надо для счастливой семейной жизни, потом приложится?
             - Здоровье, деньги, чего ж еще?
            Во, довели людей! Значит, если есть деньги, то и человек хороший. Жаль,  не было старика с ними на даче у этого «нового русского». Полюбовался бы на «хорошего» человека.   
      Сергей  вспомнил отца, который был для него примером настоящего мужчины. Отец умер в сорок четыре, когда ему  Сергею, было всего семнадцать. Потерять отца страшно в любом возрасте, а тем более в юном. То, что рядом,  образовалась огромная кровоточащая энергетическая пустота, это само собой. Так всегда бывает, когда теряешь близких людей, но время проходит, пустота заполняется,  человеку становится легче, и боль утраты стихает. Но когда мужчина теряет не просто родственника, а отца, то четко понимаешь – следующий ты! До этого кармические удары  твоего рода отец, как глава семьи, принимал на себя, и только потом, уже в ослабленном виде, эти удары доходили до остальных. А теперь все! Шара кончилась. Между тобой и судьбой больше никого нет. И сколько бы времени не прошло, а мысль, что рано или поздно, но ты следующий на очереди в вечный мир, остается с тобой до конца жизни.   
          Официальной причиной смерти отца назвали опухоль в голове. Но всё обстояло не совсем так.
             Отец, вообще, сильно отличался от большинства знакомых и друзей Сергея. Когда Сергею было одиннадцать лет, и он ходил в четвертый класс, у матери завелся роман с её сослуживцем. Родители думали, что Сереженька маленький, он ничего не понимает. Но Сергей всё помнил, особенно, в какой тяжелой ситуации оказался отец. Папа и до этого был худощавым мужчиной, плащ висел на нем, как на вешалке, а тут, вообще, стал похожим на Кощея Бессмертного. Постоянно ходил, глотал горстями таблетки. Смотреть на него было и страшно, и больно. Несколько раз они с мамой запирались на кухне и о чем-то долго говорили. Сергей слышал, как отец терпеливо пытался убедить маму одуматься, вернуться к нему. Другой бы орал, угрожал, убил бы, наконец, или выгнал. Но отец был другим. Он понимал, любовники приходят и уходят, а семья - это самая надежная жизненная гавань. Главное, запастись терпением и жена это поймет.
       Сколько сил и нервов стоил отцу мамин роман! Но, в конце концов, он оказался прав. Мимолетное увлечение прошло, и семья  вновь стала жить по-прежнему. А через несколько лет, после этих событий серьезно заболел он, Сережа. Грипп дал осложнение на почки. У мамы зарплата больше, и папа решил взять больничный на себя. Полтора месяца он не отходил от сына, возил его по больницам, бегал, искал нужные лекарства. Нет, мама, тоже как могла, помогала, но основную нагрузку отец взял на себя.
           У отца никогда не было ни дорогой одежды, ни автомобиля, он никогда не ездил на модные курорты. Но до чего ж с ним было хорошо! Когда папа приходил с работы домой, то с увлечением рассказывал о своей работе. О том, какие машины и механизмы они конструируют у себя в КБ. Какое неожиданное техническое решение предложил он или его товарищ, и хоть Сергей почти ничего из этого не понимал, он готов был слушать отца весь вечер, так это было увлекательно и интересно. После ужина, когда семья садилась перед телевизором, отец доставал яблоки или орехи, чистил и раздавал всем. И вообще, чтобы отец ни делал, делал это с любовью к ним, Сергею и его маме. По молодости Сергей думал, что все так живут. Но, повзрослев, его взгляды на семейную жизнь несколько расширились. Встретились ему и отцы пьяницы, и отцы, что в тюрьме сидят, и такие семьи, где отцов вообще не видели. Как говорится, ощутите разницу. 
             Район Киева, где жила их семья, назывался Воскресенка. Обыкновенная киевская новостройка шестидесятых годов. Типичная пролетарская окраина Дарницы, но с одной особенностью. При реконструкции самого криминального района города Подола, на Воскресенку стали выселять подолян. Криминогенная ситуация тут сильно отличалась от других новостроек, а если говорить прямо, то была откровенно высокой. Уличные драки, разборки молодежных банд, мордобои возле «Гастронома»  были обычным делом. Особенно высокой преступность была в среде подростков.
            Как-то отец поздно возвращался домой. Двое подонков поймали подвыпившего работягу и сильно били его, требуя денег. Отец не смог пройти мимо. Худой, щуплый, мухи не обидит, да он и зарядку-то никогда не делал, а  мимо пройти не смог! 
             Из больницы отец вышел только через две недели, но гематома в голове осталась. Подонкам на суде дали по два года тюрьмы, но уже через год они ходили по массиву с гордой осанкой «бывалых». А когда видели Сергея, то обязательно кричали ему в след какую-нибудь гадость. Четыре года опухоль в голове отца не подавала никаких признаков, а потом … проснулась, и отца не стало!
           В восемьдесят четвертом, проходя службу в Афганистане, Сергей получил звание старшего лейтенанта и пятнадцать дней отпуска. Непривычная тишина и покой мирной жизни несколько расслабили, но потом он сделал то, ради чего приехал из-под далекого Кандагара. Сергей без труда вычислил обоих подонков, покалечивших его отца.  Оба работали таксистами, возили пассажиров из аэропорта Борисполь в город.
            Первый из них сразу узнал Сергея, но не мог понять - случайная их встреча или нет. Когда же приехали на заброшенный пустырь, то обо всем догадался.  Второй таксист долго вспоминал, где он видел этого парня. Пока ехали, слушал рассказ Сергея про Афган.  И только когда, машина остановилась на окраине жилого массива, таксист догадался, кто его пассажир. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. От страха парень кинулся в ноги Сергею, стал просить о пощаде. Но Сергею было плевать, есть ли у этих тварей семьи, дети, жены. Он сам приговорил их к смерти и сам привел приговор в исполнение. Исполнив роль Каменного гостя, военным бортом Сергей досрочно вернулся на службу.
             Какой-то районный опер писал потом запросы в Минобороны, требовал снять с Сергея показания. Но что мог этот опер против грозной военной машины, в которой Сергей был хорошо смазанной и очень необходимой шестеренкой. Рассчитавшись за жизнь отца, Сергей сознательно отрезал путь к гражданской жизни.

       И вот тут возникает вопрос, кто из них, он или его отец настоящий мужчина? Разве за всю жизнь Сергей кого-то согрел, о ком-то позаботился, кому-то облегчил жизнь? Помог кому-то поверить в свои силы, кого-то воспитал? На войне, другое дело, там ты горой за товарища он за тебя, там по-другому нельзя. Но вот бой окончен, передышка, отпуск, и каждый опять наедине с собой. А этот подлый душевный вакуум, тварь такая,  с годами накапливается, и начинает, как червь, точить человека. Постоянно в голову лезут вопросы типа «А зачем ты живешь на этой земле, Николаенко Сергей, специалист по нестандартному решению стандартных вопросов, а проще говоря, специалист по войне, контрабанде, убийствам и прочей гадости.»
      Эх, старик, зря ты затеял разговор про хорошего мужика! Все впечатление о беседе испортил. А что, если Зоя думает так же? А если в этой стране все так думают? Неужели мой отец был последним настоящим мужиком? Не может быть! Не верю! Кто-то должен ещё исповедовать истинные ценности, кто-то должен рано или поздно встать, и открыто сказать вору, что он вор, какую бы высокую должность тот не занимал. Ведь психология вора основана на тезисе, что воруют все. Все дают взятки, все соблазняют честных жен, уставших от нищеты, а значит и он, вор, не хуже других! Но рано или поздно должен найтись настоящий человек, и сказать вору, что не все такие продажные твари, как он. Заронить в душу этого нелюдя сомнение в безупречности его идеологии, чтоб утратила эта тварь рода человеческого свой душевный покой, чтоб рано или поздно все это наворованное богатство потеряло для него смысл, ибо, что толку в деньгах, когда  покоя нет, а значит, и нет счастья!
 
           - Спасибо, отец, за беседу, помог мне кое в чем, но …  взгляды на то, кто настоящий мужик, а кто нет - у нас с тобой разные. – Сергей достал из кармана деньги, - вот, возьми свои десять долларов.
           Старик ушел, так и не поняв, чем он помог другу Зои Васильевны, и за что тот его благодарил, странный какой-то. Ну, да выслушал и на том спасибо.

            Лирику в сторону! Пора о деле. «Два кола»! Первый кол - это он, Николаенко Сергей, второй Зайцев Николай. А где у нас работает Зайцев Николай, а? На огромной электростанции. А что у нас есть на этой электростанции? Шаровые мельницы. А что у нас случилось на преддипломной практике, которую мы проходили на этой электростанции? А случилось у нас чрезвычайное происшествие со смертельным исходом. Залез ремонтник через смотровой люк в мельницу, а в это время по невероятной случайности мельница и включилась. То, что шары посыпались из открытого люка, это само собой, а то, что от ремонтника ни хрена не осталось, кроме нескольких кучек непонятной массы, это само собой.
           Вот тебе и техническое решение задачи. Контейнеры с остатками тел закладываем в резервную мельницу, рано или поздно резервная мельница станет рабочей, тела превратятся в пыль, смешаются с угольной пылью, потом попадут в топку котла, и в виде сажи, в прямом смысле этого слова, вылетят в трубу. Даже если и попадется металлический предмет, например, зуб, пуля, осколок снаряда, то он,  примет такой неузнаваемый вид, что никаким вещдоком стать не сможет. А со временем шары в мельнице будут менять, так как они изнашиваются и теряют свою форму, и этот кусочек металла, если от него еще что-то останется к тому времени, выкинут вместе с шарами. Гениальней схемы не найти! Генерал знал, кому поручить это дело. На то он и генерал!
            Сергей подошел к телефону, который стоял на тумбочке у двери, и набрал заветный номер.
            - Дежурный? …  Бест на связи.
           - Беньчик, ты еще жив? - радостно пропела телефонная трубка, - с тебя причитается.
           - Изя? Вторые сутки дежуришь? Совсем контора обеднела. А где ж хваленое пополнение? 
            - Сменщик с утра на медкомиссию поперся, пришлось тормознуть. У тебя опять проблемы?
            - Благодарю за вчерашнее такси, как раз вовремя. С меня «Арарат». Знаешь, кого я вчера видел на пляже?
            - Знаю, Рябого. Он первый сделал заказ на твой обед. Потому все так оперативно и получилось.
            - Я его с восемьдесят восьмого не видел. Он тоже учится в нашем колледже?
            - Гвардия присягает один раз. Ему что-то передать при случае?
            - Передай, что за мной должок. А где ж он был это время?
            - Ты там что, со своей бабой последних мозгов лишился? Мне его резюме по телефону зачитать!
            - Ладно, не шипи, я по делу. Там для меня конвертик должен лежать. Если он простенький, то прочитай вслух, чтоб мне лишний раз не отсвечивать.
            - Судя по номеру телефона, ты сейчас у своей барышни. Как она в партере, ничего, подвижная?
            - Заткнись, пошляк. Я, как и ты, на работе, понял?
            - Ладно, стахановец, лови свой пакетик.  Шестьдесят пятого года рождения, закончила Романо-германский факультет, университета. Знает два европейских языка, перечислять какие?
            - Нет.
            - Вышла замуж на третьем курсе. После окончания университета работала ассистентом на кафедре у своего педагога. В восемьдесят девятом развелась, громкое дело получилось. Интрижка с доцентом, муж застукал, мордобой со скандалом. С работы ее выперли, кстати, вместе с любовником. Развелась, тынялась по разным организациям, устроилась на работу в солидный строительный кооператив. Вскоре женила на себе председателя этого кооператива. Стала домохозяйкой. В девяносто третьем мужа убили, какая-то история с таможенными махинациями. Похоже, братва перестаралась, но дело замяли. После гибели мужа работает в генеральной дирекции по обслуживанию иностранцев. Проживает по тому адресу, где ты сейчас находишься. Кстати, Бенчик, а ты купил черные презервативы?
            - Зачем?
            - А как ты выразишь свое соболезнование вдове?
            -  Ты что-то развеселился! Небось, зарплата сегодня.
            - Побойся Бога, ты же знаешь когда у нас зарплата. Просто без тебя тут так скучно было. А как ты приехал, живая работа пошла.
            - Засиделся ты перед пультом. Ничего, я и тебе работу найду.
            - Минутку, не швыряй трубу. Попытайся узнать, на каком таком кастинге она попала на эту работу. Работа блатная, просто так на нее не попадают, только по протекции. Желаю успеха, стахановец.
               
               




                Вещий  сон


                Николай редко видел сны. После инсульта приступы головной боли стали регулярными. Спасали только сильнодействующие лекарства, а иногда, чтоб уснуть, проходилось пользоваться снотворным. После химической атаки на организм мозг потерял связь с тонким миром и сны прекратились. Но Николай не жалел об этом. Ибо любая лишняя информация, а хорошей она все равно быть не может, преждевременно не беспокоила, и те неприятности, которые случались, семья переживала по мере их поступления. Но сегодня после смены Николаю приснилось сразу два сна.
              В первом сне яркое солнце сквозь белые густые с прогалинами облака освещало огромную, сколько видел глаз, раскинувшуюся на берегу реки долину. Река широкая, полноводная. Один берег высокий, обрывистый, а другой, где долина, пологий. На пологом берегу, прямо у воды, растет огромный дуб. Дуб настолько высок, что его крона упирается прямо в облака. Огромный ствол дерева-гиганта был без единой ветки, вплоть до самой кроны. Вид долины завораживал зеленью и бескрайним горизонтом. Вдруг появилось страстное желание подойти к дереву, встать под его защиту, посидеть рядом. Бороться с желанием становилось все сложнее. Николай стал лихорадочно бегать по высокому берегу в поисках места, где можно спуститься к воде. Такого места не было. Тревога нарастала. Наконец, то ли нога его оступилась, то ли кто толкнул сзади, но Николай покатился вниз по отвесной круче и оказался у самой кромки воды. Очутившись на берегу, он бросился в воду и поплыл к дубу. Вначале вода была обыкновенная, речная. Но потом стала какая-то грязная, и чем дальше он плыл, тем больше в воде появлялось  отработанное моторное масло, солярка, кислота. Неожиданно на спокойной воде поднялась мелкая рябь. Николай испугался, что грязная вода попадет ему в рот или нос и стал держать голову выше. Это забирало остатки сил. До берега еще далеко, а силы  быстро таяли!  Превозмогая невероятную усталость и отворачиваясь от грязных и ядовитых волн, он все-таки выбрался на другой берег и быстро сбросил с себя одежду. Как только Николай захотел глянуть на дерево-великан, к которому он так стремился, хлопнула входная дверь квартиры, и он проснулся.
          Перевернувшись на другой бок, Николай положил на ухо вторую подушку и вновь уснул. Напрасно он пытался вернуться на берег реки и увидеть свое дерево. Ему снился уже другой сон. Вот он идет по территории своей электростанции. Вокруг все чисто, ухожено. Рядом с дымовой трубой растет вишневое дерево. Листьев не видно, ягоды спелые, крупные, сочные, но слегка в саже. Николай подходит, хочет сорвать вишню, вдруг, чувствует, что стоит на бетонной плите, а вокруг из-под плиты вырываются языки пламени. Плита начинает накаляться, становится жарко. Он поднимает голову, а на вишне сидит огромный черный кот. Кот поднимает лапу и хочет его ударить. Непонятно откуда в руке появилась сабля. Николай резким ударом клинка рубит коту лапу. Кот, взвыв от боли, прыгает вниз на три лапы и прячется под плитой. Станция исчезает, плита превращается в домашнюю кровать. Николай лежит на кровати на левом боку, с саблей в правой руке. Он чувствует, что сзади на кровать кто-то вполз. Наверное, опять черный кот. Невероятным усилием воли, он поднимает саблю и хочет повернуться к коту. И тут…проснулся.
           Рядом сидела Наташа.      
           - Коля, что-то случилось? Ты так стонал.
           - Который час?
           - Уже пять.
           - Сны странные. Давно ничего не снилось.
           - Аж, вспотел. Вон, подушка вся мокрая.
  Николай присел на кровать.
           - Пойду, умоюсь.
         Николай залез в душ. «Эх, заглянуть бы в сонник, да где ж его взять. Хотя, какой там сонник. Тут и без всякого сонника ясно…».
             Наташа вынесла влажную подушку на балкон, а наволочку кинула в грязное бельё. Николай не спеша, вышел из ванны, зашел на кухню и присел на табурет. Ни оптимизма, ни сил душ не добавил.
           - Может, не пойдешь в гараж. Посиди дома, отдохни, ведь срочного ничего нет. – Наташе стало жаль уставшего мужа.
           - Пожалуй, ты права. Завари чайку. Странное состояние, будто не спал, а вагоны разгружал.
         Пока закипал большой чайник, Наташа вымыла от старой заварки маленький чайник, достала печенье и конфеты. Отвлекшись от грустных мыслей, Николай заметил, что с женой тоже не все в порядке.
            - Тасенька, что с тобой? У тебя глаза красные? Ты что плакала? Что случилось? – Николай не на шутку встревожился, - что-то с детьми?
            - Нет, нет, Николаш, все хорошо. Детишки звонили, купаются, здоровы. Это так на работе, мелкие неприятности. Не обращай внимания.
            - А ну иди ко мне на колени. Сядь, и рассказывай, что за черт завелся в нашем омуте. – Наташа присела на колени мужа, - говори, как есть. Потом решим, что делать.
            Николай, не ожидая ничего серьезного, обнял жену за талию, положил голову на спину, но предательские руки как-то сами потянулись выше и оказались на ее груди.
            - Коль, ну не надо, ну не сейчас. – Наташа резко опустила его руки ниже, - да  и рассказывать нечего. Мусоровоз кузовом разбил мою будку с инструментом. Начальница говорит, делай, как хочешь, у меня рабочих нет. А не сделаешь, можешь на работу не выходить. А там и лопаты и шланги, и ведра. Куда я это дену? Оно ж на мне числится, а за ночь все разворуют, - слезы обиды вновь застелили глаза.
            Ах, вот как! Пришла беда, откуда не ждали! Николай отпустил жену, та встала на ноги, взяла любимую  чашку мужа и налила чай. Похоже, дело не шуточное.
           - А что, милицию вызвали?
           - Вызвали. Да толку с той милиции. Покрутились и поехали, а ты как хочешь, так и живи дальше.
           -  Не горюй, попьем чайку, сходим, глянем. Может все не так страшно.
           Именно эти, и не какие другие слова Наташа надеялась услышать от мужа. С души как камень упал.
            - Спасибо, Коль, а то я совсем растерялась.
          Да, она нагрузила мужа своими проблемами, а с другой стороны, кому ей еще обратиться, как не к нему.
            Когда подошли будке мусоросборника, там уже крутились какие-то маргиналы с заинтересованными лицами. При появлении хозяйки, алкаши быстро ретировались. Николай осмотрел степень повреждения. Шиферная крыша осталась целая, ни один лист не лопнул, хотя плоскость немного перекосило. Дверь и лутка двери так же остались целыми, только слегка наклонились назад. Нижняя часть стены, до середины уцелела, середина слегка наклонилась, и только верхняя четверть кладки, шесть рядов кирпича, ввалилось внутрь.
     Пока Николай рассматривал повреждение, Наташа с надеждой и замиранием сердца ждала приговора. Сломанная стена ассоциировалась у нее с чем-то невосполнимым, стихийным и страшным, а главное, долгим и дорогим.
         Николай вышел из двери мусоросборника, отряхнул пыль с плеча, ласково посмотрел на супругу и сказал:
            - Ничего страшного. Сами справимся. Побудь тут, чтоб чего не стянули. Я в гараж. У меня там пару мешков цемента осталось. Заеду еще на берег наберу песка и сюда, - видя, как у жены  разглаживаются морщинки на лице, с улыбкой добавил, - если будешь помогать, до ночи управимся.
            - Коленька, родненький мой. Спасибо! – Наташа бросилась обнимать и целовать мужа. Неужели, туча, которая так неожиданно нагрянула, скоро уйдет! Ну, что б она делала без своего мастера на все руки.
           Работы оказалось больше, чем предполагал Николай. Чтоб восстановить стенку пришлось разбирать крышу. Тот кирпич, что вывалился,  легко очищался от старого раствора, так как цемента в нем почти не было, и вновь шел в дело. Работали дружно  вдвоем. Пришлось  разбирать и покосившуюся часть стены, ровнять дверную лутку, и с песком Николай просчитался, пришлось еще привезти. Слава Богу, цемента хватило, тютелька в тютельку.  К одиннадцати вечера Николай прибил последний лист шифера, и работа была практически окончена. Только в одном месте он слегка схалтурил. Дело в том, что несколько кирпичей при падении стены разбились на мелкие кусочки и поэтому над самой дверью, чтобы снаружи стена выглядела ровно, он поставил кирпичи не плашмя, а на ребро, или как говорят каменщики – рубо. Снаружи все выглядело нормально, а вот внутри над дверью образовалась небольшая ниша. Чтоб скрыть недостаток Николай взял доски и аккуратно задрапировал свою халтурку. Нет, можно было, конечно, пойти в гараж, найти там четыре кирпича и все исправить, но время было позднее, сил оставалось мало, и очень хотелось домой.
           - Ну, как, - отойдя в сторону, и любуясь на работу, спросил Николай, - возьмут меня на стройку, если понадобится?
           -  Тебе цены нет, - нежно обнимая мужа, ответила счастливая Наташа.               
           -  Ласточка ты моя! Вдвоем у нас всегда и все получится, - Николай нежно поцеловал жену.
           Наспех побросав все в будку, Наташа решила, что порядок она наведет завтра. Уставшие, но довольные собой, супруги сели на мотоцикл и поехали домой. А по дороге решили, раз они такие молодцы, то, несмотря на позднее время, можно устроить  праздничный ужин.
            
               
   
               

Встреча
      
               
         Сергей и Зоя десять дней, как проживали в небольшом деревянном домике какого-то профсоюзного дома отдыха. Территория пансионата граничила  с окраиной поселка энергетиков. Домики стояли в лесу и никто, кроме голодных комаров, не нарушал покой отдыхающих. Цивилизация не коснулась этого райского уголка природы. Настоящее царство вековых сосен и папоротников. 
         Самым сложным было объяснить Зое, зачем они сюда приехали. Конечно, можно сказать, что у него вновь образовалась очередная командировка, и уехать самому, но с точки зрения конспирации одинокий мужчина в доме отдыха всегда смотрится нехорошо. Одинокий мужик вызывает повышенный интерес у окружающих, как собственно и одинокая женщина. Потому он просил разрешение использовать Зою вслепую. Тут главное - не заиграться. Ибо, с одной стороны Зоя сама женщина не глупая, может догадаться, что ее используют, если уже не догадалась, но не это самое страшное. Хуже, если ситуация выйдет из под контроля, и Зоя, сама не зная за что, попадет под удар. А такой вариант всегда надо держать на контроле.
          И, вообще, насчет Зои. Случилось то чего Сергей, не то чтоб боялся, сколько опасался. Чем чаще они виделись, тем больше она ему нравилась, и тем меньше он хотел с ней расстаться. Назвать это любовью Сергей бы не решился, он вообще избегал  романтических формулировок. Но то, что отношения с каждым днем крепли - это факт. Даже по гороскопу они идеально подходили друг другу. Сергей был козерогом, а Зоя - рыбой.
         Надо отметить, что история взаимоотношений Сергея с женщинами очень не простая. Так  получилось, что отец рано ушел из жизни  и оставил его с целой кучей постоянно возникающих вопросов. И большая часть их касалась женщин. Нет, физиологическая сторона его не волновала, тут как раз все обстояло хорошо. А вот моральные аспекты остались без четких критериев. Классическая литература грешила романтизмом, а реальные ситуации стали встречаться все чаще и чаще.
       Невинность Сергей потерял еще в школе, в десятом классе. Надо сказать, что из всех предметов ему больше всего нравились физкультура и английский язык. Вернее не столько английский язык, сколько вообще иностранные языки. К десятому классу Сергей не только свободно говорил на английском, но и мог читать и переводить немецкий, польский и немного чешский. Талант к языкам и хорошая память оказались врожденными. Стоило ему несколько дней полистать учебник,  повозиться со словарем, транскрипцией и готово! Очередной иностранный язык влезал в его голову словно родной. Правда, там было достаточно пустого места, ибо к другим предметам Сергей относился с большой прохладцей. И если б не отец, который ну уж очень хотел видеть сына инженером, он бы никогда не поступил в технический вуз. Ну, об этом позже. Итак, о первом грехопадении Сергея Николаенко.

          В десятом классе, на один из уроков английского, задали выучить какое-нибудь стихотворение. Вместо затасканного и затертого всеми кому не лень Роберта Бернса, Сергей подготовил один из монологов обожаемого им Оскара Уайльда, чем, естественно, сразил англичанку наповал. А после урока, когда они остались одни в классе, Ирина Михайловна, так звали педагога по английскому языку, предложила придти к ней домой и почитать Моэма в оригинале. Моэм  был второй английский писатель, после Оскара Уайльда, которого Сергей обожал, но читал исключительно в русском переводе. О том, что книгу Моэма учительница могла  принести в школу, Сергей как-то не подумал, и в тот же вечер пошел по указанному адресу.
            Ирина Михайловна открыла дверь с мокрой головой, и в нейлоновом, практически прозрачном халатике, под которым, естественно, ничего не было. От неожиданности, Сергей онемел. Он стоял в дверях, открыв рот, и не знал, что делать дальше.
          - Так ты заходишь, или будешь там стоять, - спросила Ирина Михайловна, делая вид, что не замечает пикантности ситуации.
          Колебания Сергея длились секунды две, не больше. Промямлив приветствие, он,  нашел-таки силы перешагнуть порог. Все, что было потом лишь продолжение этого шага, который Сергей сделал совершенно сознательно. Сам момент грехопадения состоял именно в том, перешагнуть порог или нет. Ровно две секунды было у него для выбора, а судьба, кстати, никогда больше и не дает. Все серьезные решения в  жизни человек принимает практически мгновенно. Многим кажется, что у них есть время подумать, все взвесить. Чушь! Решение принимается сразу, а вот время, якобы отведенное человеку для обдумывания, он тратит исключительно на оправдание своего выбора перед самим собой.
          Никто силой не заставлял Сергея заходить к одинокой тридцатилетней женщине, которая в известной степени поступила честно и сразу, у порога обозначила свои намерения. Что ж, рано или поздно, ЭТО событие должно произойти в жизни каждого мужчины, так почему не сейчас, решил Сергей, удобно расположившись, с книгой Моэма в гостиной, пока англичанка сушила феном голову. Никакая книга естественно, в голову не лезла. Удары пульса участились до ста десяти, а может и больше. «Почему я? … А почему бы и не я! – нервно рассуждал Сергей, пытаясь оправдать себя перед самим же собой. - Я спортсмен, хорошо сложен. Стеснятся мне нечего, могу поддержать разговор, в том числе и на английском. Я ничем не хуже других. А  с другой стороны, женщина она одинокая, так, что в известной степени, моральные нормы соблюдены. Единственная некорректность она педагог, а я её ученик! Ах, да, и еще: мне нет восемнадцати. Ну, не все идеально в этом мире. Во всяком случае, для меня это гораздо лучше, чем узнать женскую тайну на каких-то случайных пьяных днях рождениях, или темных пыльных подвалах, с дворовыми проститутками. Женщина она опытная, если что не так, подскажет, а не получится, то не осудит».
          Но природа свое взяла. Все прошло более или менее гладко, хотя и не совсем так, как представлял себе Сергей. Извечный страх мужчины, что в решительный момент своих отношений с женщиной он окажется не состоятельным, навсегда покинул Сергея. Англичанка, дай Бог ей здоровья и удачи в жизни, избавила его от множества комплексов, преследующих  молодых людей после первых примитивных и не очень удачных интимных контактов. И пусть через два месяца она променяла его на Гришу Удавенко, красавца-футболиста из десятого «Г», Сергей навсегда остался благодарен этой женщине. Кто  знает, сколько парней прошло и еще пройдет через эту уютную двухкомнатную квартирку. В конце концов, быть хорошей гетерой - это тоже призвание.
            Но, несмотря на благополучное начало интимной карьеры, дальше пошли одни трудности. Сергей даже не подозревал, с какими сложностями и подводными камнями может столкнуться неопытный молодой человек, если не придерживаться определенных принципов во взаимоотношениях с другим полом. Первая  сложная, с точки зрения этики ситуация возникла в институте на втором курсе. Сергей  параллельно встречался сразу с двумя девушками. Его гусарскую душу это сильно забавляло, более того он относился к этому, как к игре, в которую, по его мнению, играли большинство студентов. А действительно, когда ж веселится, как не в студенческие годы. Обе девушки жили в разных общежитиях, и Сергею не составляло труда манипулировать ситуацией. Нет, ни одной из них он ничего серьезного не обещал, Боже упаси, в девятнадцать лет кому-то что-то обещать.
     Но и Света и Марина, так звали девушек, думали иначе. Когда Марина узнала о существовании Светланы, не без помощи подружек, состоялась очная ставка с дракой и выдиранием волос друг у друга. На шум сбежалось половина общежития, в том числе и комендант. За драку и нарушение правил общежития обеих девушек исключили из института. Да, суров был советский закон в семидесятые годы. Отвратительное чувство вины за испорченные судьбы очаровательных бывших студенток надолго отравило жизнь Сергею. Кто ж знал, что простая игра в любовный треугольник закончится такой драмой.
           Но это был только первый урок. Второй урок Сергей получил через два года. Он знал, что его лучший друг Колька Зайцев встречался с Галочкой и конфетно-букетный период у них в самом разгаре. Счастливый Колька носился по институту, постоянно показывал новые фотографии возле различных исторических памятников, где они гуляли. Сергей искренне радовался за друга. Во всяком случае, ничего противоестественного в романтической любви он не видел, и даже немного завидовал Николаю.
           Четвертый курс, начало студенческих свадеб. Кто был студентом в семидесятые- восьмидесятые годы прошлого столетия, тот обязательно помнит эти свадьбы. Молодые приглашали к себе в районный центр по тридцать сорок человек. И, самое смешное, почти все приезжали. А почему не поехать? Такое веселое необычное мероприятие.  В юности легко всё бросить и уехать в тьму-таракань, где можно целых три дня пить кутить и веселится.
     Так получилось, что невеста была из группы, где училась Галочка, а жених из группы, где учились они с Николаем, поэтому на свадьбу поехали двумя группами.  Торжественные мероприятия опустим, непосредственно к делу они отношения не имеют, местные свадебные обычаи тоже. Начнем с того, что на этой сельской свадьбе, как и на всех остальных подобных мероприятиях, водки хватило только на первые два тоста, потом пошел самогон. Люди к самогону привычные подмены практически не заметили, а тот, кто вырос в городе очень остро ощутил последствия этой замены.
    Но, дело молодое, тосты произносили один за другим. Кто хотел - пил, не хотел - не пил. Потом пошли танцы, вначале под магнитофон, потом под гармошку, потом Сергей не помнил ничего. Только очень смутно какие-то кусты, в которые он ходил по разной степени надобности, и где оставил весь праздничный ужин. Затем, какой-то колодец, из которого он долго умывался и лил холодную воду себе на голову, какие-то разговоры, кто в какой избе ночует, какая-то лестница, сеновал и, наконец, покой и сон.
            Проснулся Сергей от того что, рядом кто-то шевелился. Светало, хотя в сарае было еще темно. Сергей повернулся на другой бок, и неожиданно в его руку попала другая рука, теплая и нежная. Потом он ощутил пьянящий запах женских волос. Рядом спала какая-то девушка. События вечера стали проясняться. Да, кажется, кто-то еще поднимался по лестнице. Сеновал или как его называли, клуня, был довольно большим. В сене спать хоть и романтично, но очень неудобно. К тому же майское утро повеяло ощутимой прохладой. То, что рядом оказалась молодая девушка, было кстати. Сергей обнял её, и она, спасаясь от холода, охотно прижалась к нему. Вскоре обычное тепло людских тел согревающих друг друга в предрассветной прохладе переросло в страстное интимное желание. Желание оказалось настолько сильным и обоюдным, что остановиться было невозможно.  Даже вероятное присутствие на сеновале еще кого-то значения уже не имело. … Потом опять, но уже в блаженной истоме, они уснули.
    Когда проснулись, было около девяти утра. Солнышко пригревало, и на улице  всех звали на завтрак. Откинув большой клок сена,  служивший одеялом, Сергей увидел Галю, Колькину подругу. На какое-то мгновение она тоже открыла глаза, увидела Сергея и быстро отвернулась. Сергей, укрыл её сеном и вышел на улицу.
          Он  не знал случайно ли они с Галей оказались вместе, и не придумал ничего лучшего, чем немедленно уехать домой. Через неделю они встретились с Николаем на экзамене. Николай вел себя нормально. Значит, их с Галей ночное происшествие осталось в тайне, но какая-то еле заметная энергетическая трещина между друзьями все-таки образовалась.   
      А через год, перед самой защитой диплома был еще случай с ложной беременностью. Одна шустрая студентка попыталась таким образом затащить Сергея в ЗАГС. Короче, то, что в юности казалось простым,  естественным и приятным с годами стало вызывать массу проблем, а посоветоваться не с кем. Сергей стал избегать длительных контактов с женщинами.
           По иронии судьбы с главным  законом, который должен знать мужчина, планируя свои отношения с женщинами, его познакомил командир взвода гвардии старший прапорщик Будков Иван Михайлович. Когда младший сержант Сытин пытался удрать домой, получив известие об измене невесты, Будков построил взвод и произнес речь, которая не предусмотрена ни одним армейским уставом.
           - Сынки, мне тридцать восемь лет. Их них девятнадцать я отдал армии. Дважды был командирован в горячие точки, был и во Вьетнаме и в Анголе. Дважды был женат и имею трех детей. Можете верить моему жизненному опыту. Запомните раз и навсегда:  в жизни каждого мужчины есть только одна преданная ему женщина, которая всегда будет рядом, чтобы не случилось – это его мать. Остальные женщины будут любить вас только тогда, когда вы будете решать их проблемы, и не важно, какие проблемы материальные, сексуальные или еще какие-нибудь. Но если, по какой-то причине вы ничем помочь любимой женщине не сможете, или не дай бог сами стали для неё обузой, она, не задумываясь, откажется от вас. Это закон природы, самке нужен здоровый перспективный самец. К сожалению, этому нигде не учат, но такой, как есть, вы нужны только своим родителям, для остальных женщин вы источник благ и только. Если у вас есть желание кому-то что-то  давать и  получать взамен, пожалуйста, живите полноценной природной жизнью, но если вы думаете, что вас всю жизнь будут любить только за то, что у вас между ног болтается божий дар, то рано или поздно вы будете серьезно разочарованы.
            С тех пор Сергей часто убеждался в мудрости своего первого командира.               
             
         Зоя упростила задачу Сергея и на предложение поехать за город, не задала ни одного глупого вопроса. Наоборот, очень   обрадовалась. Сменить пыльный и раскаленный город на лес и речку – это гениально!
         В пансионате Сергей и Зоя вели обычную жизнь отдыхающих: загорали, купались, читали книги, ходили обедать в ресторан поселка, а иногда в кино. И только изредка Сергей на часик-другой отлучался, объясняя это тем, что хочет разыскать одного  старого друга. Это была почти правда. За исключением того, что друга он нашел давно, но не знал, как лучше войти с ним в контакт.
          Сергей помнил, как нехорошо получилось во время последней встречи, там, на пятнадцатилетии окончания института. Он видел, как Колька хотел поболтать с ним, искренне обрадовался встрече, но, … вначале он задержался с профессором, потом его перехватила бывшая подруга, а потом он уже опаздывал на поезд… . Да, нехорошо получилось! А теперь ему, с помощью Николая, надо найти человека имеющего  доступ к шаровым мельницам. Самого Николая он использовать не хотел. Такой план имел свои причины: Николай ему друг, и светить друга перед руководством Сергей не хотел, мало ли как дело повернется. Скорей всего, в конце операции потребуют рубить концы. Тогда это прямая подстава.
           Но, наведя справки, Сергей понял, что только Колька и никто другой  сможет выполнить это задание. Во-первых, у него огромная мотивация – его незаслуженно обидели, и семья живет практически в нищете. Во-вторых, они с Николаем, как-никак, а слаженный дуэт. И третье – самое главное,  приказ генерала о том, что можно задействовать только одного активного помощника  никто не отменял. Сергей  и так, еле выпросил Зою для прикрытия. Вот и выходит, что нет другого выхода, как привлечь к выполнению задания самого Николая. А раз так, то привлекая Кольку необходимо готовить и операцию прикрытия. Причем, как на период проведения самой операции, так и на ее окончание. Другими словами, готовить исчезновение друга, ибо по закону жанра, таких свидетелей никто не оставляет.
     Ох, трижды прав генерал! Работать в своей стране намного сложнее, чем в чужой. Это как стрелять из пистолета в собственной квартире, не знаешь, куда пойдет рикошет и сколько мебели  испортит.
      Встреча с Николаем должна состояться сегодня. Дальше оттягивать некуда. 
           « У Кольки второй выходной, после суток - рассуждал Сергей, -  значит, он, как всегда, пойдет в гараж, до обеда провозится с мебелью. Вот, на обратном пути я его и перехвачу. Пусть на первых порах встреча  выглядит случайной, так легче пройти психологический барьер, а возможно, и антипатию. Хотя, нет, так нельзя! Колька сразу почувствует фальшь и замкнется. С друзьями комедия не проходит. Значит, надо идти к нему в гараж и там, в беседе пытаться как-то расположить к себе».
          От этой встречи зависела судьба всего задания. Образно говоря, он, Сергей, вынужден поставить друга на тот самый порог, на который его в свое время поставила англичанка. И от того, удастся ему найти правильные слова или нет, будет зависеть, поведение Николая.
         Роль змея-искусителя  не то, чтобы новая для Сергея, нет, но подставлять под удар память о своей чистой и прекрасной студенческой юности, этого единственного ничем не запятнанного кусочка жизни, было третьим грехопадением Сергея. О втором несколько позже.   
           «Хотя, кто может знать наперед? - оправдывал себя Сергей, - материальный мир построен на законах диалектики, науки о совмещении несовместимого, и соединении несоединимого. А раз так, то нет в этом мире ничего однозначно плохого, и ничего однозначно хорошего. Грехопадение одного может оказаться спасением души другого. Все увязано в плотный комок событий. Причем, человеку не дано понять, где причина, а где следствие, у него есть только право выбора, а именно, делать, или не делать».
         Есть, конечно, определенные нравственные ориентиры, этого Сергей не отрицал. Но для него такие понятия, как «добро» и «зло» существовали, исключительно как понятия «Восток» и «Запад». То есть, он смотрел на них, как на таблички-указатели, даже руководствовался ими, но при этом понимал, если долго идешь на восток, то обязательно придешь с запада. Короче, не дано человеку знать, чем  обернутся его земные дела. Потому и сказано в Библии: «не судите, и не судимы будете», ибо не дано вам понять глобального смысла бытия. 
           Вот, пожалуйста, яркий пример из жизни.
           Отчим Сергея в восемьдесят девятом году купил новенькую ВАЗ 21 09 и стал ставить ее на небольшом пятачке возле своего дома. Спустя пару дней обнаружил, что колесо пробито. Думал, случайность, но через день опять колесо спущено. Кто-то явно намекал, парень, ты стоишь на чужом месте, освободи! Хорошо, черт с вами, пришлось поставить машину на стоянку за два квартала от дома. А на свободное место тут же воцарилась иномарка какого-то местного авторитетика. 
        Обидно? Очень! Но, в ту же ночь, когда отчим переставил машину на стоянку, случилась буря. Сильнейший ветер срывал с крыш шифер, ломал деревья, сдувал с места овощные палатки. Короче, стихия чистой воды! И надо ж такому случиться, большое старое дерево упало прямо на то место, где когда-то стояла девятка отчима. Машина авторитетика восстановлению не подлежала. 
        Да и у самого Сергея таких случаев было предостаточно. Как-то случилось ему в Афганистане попасть в штаб армии, отвозил документы. В обратный путь планировал ехать с транспортной колонной. Но накануне выпил лишку и поцапался с одним штабным майором. Ну, естественно, показал штабной крысе, как выглядят боевые офицеры. В результате оба под арест и на два года лишились очередного звания. Казалось бы, невезуха чистой воды, но не совсем. Тот транспортный конвой, с которым Сергей должен отправиться к себе в отряд, был полностью уничтожен. Поди, знай, где найдешь, а где потеряешь.
             Опять же, у каждого человека в голове должна быть шкала приоритетов, которой он руководствуется в своей жизни. Что-то должно быть первично, что-то вторично. Для кого-то главное это деньги, для другого семья и дети, третьего слава и власть. И вот, ради этого главного, что сидит в голове, человек готов пожертвовать остальным, ибо другого метода достичь цели пока не придумали. А, кто не выбрал такие приоритеты, того «волны современного мира» носят куда попало, и, как правило,  разбивают о первые же попавшиеся скалы.
            Для Сергея, как человека военного, приказ командира стоял на первом месте. Мир может рухнуть, но приказ должен быть выполнен.
              К чему эти пространные рассуждения? Исключительно, для успокоения совести перед предстоящей встречей.
            Утром Сергей посадил Зою в такси и отправил в город. Ей звонили из офиса, просили зайти, какие-то формальности.
 
          Николай пришел в гараж около девяти утра. Глянул, застыла ли эпоксидная смола на табуретах. Срезал стамеской выступающие из соединений засохшие капли,  поставил изделия на верстак, полюбовался, ровно ли все сделано и сложил их под стенку. Затем покрыл вторым слоем лака заготовки и приготовился к своей самой любимой с детства работе – шлифовать фуганком доски.
      Когда Николаю  было тринадцать лет, дед задумал перестроить баню. Себе в помощники выбрал Николая и поручил ему строгать рубанком новые доски. С тех пор  его любимые запахи - запах парного молока, скошенного сена и свежеструганного дерева. Он просто обожал смотреть, когда грубая, из-под пилы доска, превращалась в гладкое, приятное на ощупь, с прекрасной природной фактурой изделие. В такие минуты ему хотелось каждую доску прижать к щеке, чтоб ощутить внутренне тепло дерева.
           Вот и сейчас, покончив с рутинной, Николай достал очередной брусок, подрегулировал по высоте элертрофуганок, и только было хотел нажать кнопку включения, как заметил в зеркале, какую-то тень у входа в гараж.
          - Серый? Ты? … Чего топчешься, заходи.

            

Еще раз о прошлом

         Капитан КГБ, а теперь СБУ, Стецюк Геннадий Петрович терпеть не мог лето. Жара доводила его до изнеможения. Особенно, когда необходимо сидеть в мундире на работе. Сто десять килограмм веса, при росте метр семьдесят два, чувствовали проклятую жару каждой своей клеткой. Он неоднократно жалел, что согласился на перевод в столицу. Сидел бы у себя в Луцке, как-никак, начальник отдела. И таможня и авторынок - все под контролем. А главное, ходил на работу в гражданском. Мундир одевал по понедельникам, когда шел на еженедельное оперативное совещание к главе администрации. Работа - не бей лежачего,  есть приказ схомутали кого надо, нет приказа, взяточники и воры спокойно живут дальше. А досье, в аккурат, на всех госслужащих. Особенно Стецюк следил за таможенниками и местными гаишниками. Всех в кулаке держал. Если на таможню приходил груз какого-то большого чиновника из Киева, то звонили именно ему, Стецюку, и он лично шел и обеспечивал зеленый свет.
         И еще был один, вернее не один, а два момента, о которых очень жалел Геннадий Петрович после перевода из Луцка в Киев. Первое, это огромное и, как он считал, вполне  заслуженное уважение людей. Ибо ни один чиновник, мент или даже базарный барыга не мог сказать о нем что-либо плохое, не говоря о простых гражданах. А когда  «брал мимо кассы», то  по строго неписанному тарифу, и без всякого вымогательства. Сами несли и сами благодарили за то, что взял, не побрезговал. А что делать? Времена тяжелые, жена и ребенок на руках.
      А еще была у него зазноба сердечная. Не то чтобы он ходок по бабам, нет, но вот, так случилось, свела его служебная судьба с одной женщиной и добровольно отказаться от неё он не мог.
          Жена поначалу скандалила, грозилась, устраивала вырванные годы, писала жалобы начальству, но, в конце концов, смирилась. Деньги таскает, семью обеспечивает, и черт с ним, этим кобелиной. Но пригрозила, если надумает разводиться, то дойдет до самого высокого начальника, и тогда ему не поздоровится. На том и порешили, даже праздники иногда вместе отмечали, ибо Оксанка эта, к которой он так присох сердцем, ну совсем одинокая - ни мужа, ни родителей, ни племянников.
          И вот жил себе капитан Стецюк Геннадий Петрович припеваючи, службу правил, как сам разумел, а тут раз, и пригласили на работу в Киев. Жена кричит, конечно, поехали, что мы в этой деревне забыли, там столица, там карьера, может, еще генералом станешь, а тут чего ждать? В общем, задурила ему башку, и он согласился.  А теперь жалел. Хотя, с другой стороны как откажешься? Это ж тебе не милиция, когда хочу, тогда в отставку ухожу. Здесь предложения на уровне приказа. Так, что жалей не жалей, а выбора почти не было. Да и заподозрил он, что жена в Киев тоже не просто так напросилась. Это был реальный случай избавиться от соперницы. Как рассуждала жена: «Ну, поездит первое время, потом надоест или времени не хватит». Но зря супруга радовалась. В планы Геннадия Петровича входило перетащить в Киев и Оксану. Как же он её, сироту, одну бросит.
          Первый месяц в столице Стецюк, как бы входил в курс служебных дел, другими словами приходил на работу и ни хрена не делал. Так, листал должностные инструкции, получал различные допуски к документам, знакомился с сотрудниками. Потом, около двух месяцев Геннадий Петрович  отходил дежурным по управлению. При этом семья по-прежнему жила в Луцке, и он каждые выходные мотался по четыреста километров туда и обратно. Нет, квартиру ему дали сразу, но пока документы оформили, пока ремонт сделали. И только в прошлые выходные, наконец-то, семья переехала в Киев.
        Получил Геннадий Петрович и конкретный участок работы. Хотя никак не мог понять, почему он так долго был не у дел. Кого не спросишь - у всех завал с работой! На словах, так прямо никто ничего не успевает, а тут целый капитан, пусть и из провинции, но тоже не шваброй деланный, практически три месяца хреном груши околачивает. И только слегка обтершись в коллективе, Геннадий Петрович сообразил, что к чему. Работы то оно может и много, да только никто чужого человека в свою кухню пускать не хочет. Очень уж эта работа выглядела неоднозначно. Большая часть дел понятно, служебные, но и халтурка то тут, то там проскакивает. В основном не брезгует народец служивый крышеванием различного рода торговых монополий. И чем дальше ниточки тянутся, тем гуще все замешано.
          Но последнее Геннадий Петрович узнал чуть позже, а сейчас поручили ему  курировать Генеральную дирекцию по обслуживанию иностранных представительств. Предыдущий куратор пошел на повышение, и вообще работа эта в управлении была  как трамплин, больше года на ней никто не задерживался. Главное для новичка -  зарекомендовать себя, а там кто-нибудь, да возьмет в настоящее дело.
            По кулуарным слухам, отдел полковника Лящука, а слухи даже в таком солидном учреждении обычное дело, был один из лучших, и в техническом оснащении, и финансовом обеспечении. Простых людей там не держали, и осмотревшись на новой работе, Геннадий Петрович поставил цель: попасть на работу именно в отдел Лящука.
         Буквально за неделю после назначения, Стецюк перезнакомился со всем руководством Генеральной дирекции по обслуживанию иностранцев, так сказать, наладил личные контакты, и постепенно стал вызывать к себе в кабинет девушек- переводчиц, работающих с дирекцией по контракту. Его предшественники довольно грамотно отрегулировали организационную часть работы, но ему все равно хотелось внести хоть какие-то собственные изменения. А иначе как ему обозначить свой, личностный вклад, как показать ревностное отношение к службе! И он придумал. Если раньше каждая девушка обязана была сообщать о маршрутах и контактах своих клиентов только, если её об этом дополнительно просили, то теперь Геннадий Павлович хотел ввести регулярный еженедельный отчет каждой переводчицы, независимо от того, просили ее об этом или нет. Даже если она вообще ни дня не работала за эту неделю, все равно маленькая записочка должна быть соответствующим образом составлена и передана. Нельзя сказать, чтоб девушки были в восторге от этой инициативы, но по условиям контракта они обязаны выполнять любые требования службы безопасности. А лишится в голодные годы хорошей работы, из-за  самодура СБУшника, понятно, никто не спешил.
         На этот день капитан Стецюк  вызвал последних трех девушек. Две уже были, и как все предыдущие, потупив взгляд, без всякого энтузиазма подписали соответствующую бумагу. На два часа дня, в самое пекло, гори оно огнем, должна придти последняя.
          Зоя в третий раз за свою жизнь шла в это странное и угрюмое здание на площади Богдана Хмельницкого. Первый раз она была, когда убили её мужа, и второй, когда устраивалась на работу в Гендирекцию. До сих пор к ней никаких претензий не было. Всего один раз её попросили составить отчет о маршруте движения делегации американских баптистов по Переяславу-Хмельницкому, и то куратор от СБУ просил передать отчет через дирекцию, а не заносить ему в кабинет. Зоя, конечно, понимала, что работа с иностранцами - это безопасность страны. Поэтому в здание шагнула без всякой опаски и волнения.
          Кабинет нашла сразу, постучала, вошла. За столом сидел плотно сбитый, можно  сказать, полный человек.   
         -  Разрешите, -  соблюдая этикет, спросила Зоя.
          Первые мгновения хозяин кабинета, не говоря ни слова, смотрел на Зою с широко открытыми глазами. Она даже одернула платье, все ли в порядке. Наконец, мужчина пришел в себя и промолвил:
         - Да, да, конечно, проходите.
           Видавший виды СБУшник действительно потерял дар речи, ибо Зоя, как две капли воды была похожа на его Оксану, которая осталась в Луцке. И только, когда Зоя подошла ближе, Стецюк понял, что это совершенно другая женщина. Зоя присела на стул, а Геннадий Петрович, наконец, полностью обрел способность говорить.
         -  Зоя Васильевна, - Геннадий Петрович встал из-за стола и протянул несколько страничек печатного текста, - вот, пожалуйста, ознакомьтесь с новыми правилами работы с иностранцами, которые утверждены на сегодняшний день. Это сугубо служебная информация и является государственной тайной. Я бы рад все оставить как есть, но поймите, молодое государство крепнет, развивается. У нас появляются свои секреты, которые даже нашим ближайшим соседям знать не положено. Да, да, к сожалению и Белоруссия, и Россия теперь другие государства и даже от них у нас могут появиться секреты.
          Зоя бегло прочитала предложенный ей текст. Среди множества общих ничего не значащих фраз, она еле выудила то, что так тщательно хотели замаскировать. Еженедельная отчетность, а в случае необходимости и ежедневная!
        - А куда я должна носить отчеты? Сюда?
        - Совершенно не обязательно. Мы можем выбрать любое место. Какое-нибудь кафе или гостиницу, как договоримся, - мысль о том, что необязательно везти сюда Оксану, а найти ей адекватную замену, все больше нравилась Стецюку.
          Что-то в этом «как договоримся» Зое сразу не понравилось. Женщина, жившая долгое время в одиночестве, моментально чувствует на себе дополнительное внимание. А, Геннадий Петрович, собственно, и не собирался ничего скрывать. Он давно научился пользоваться служебным положением, более того Стецюк не считал это чем-то зазорным. А для чего он шел работать во властные структуры? Чтоб робко и незаметно нести нелегкую службу? Глупости! Чем увереннее чувствует себя представитель власти, во всех отношениях, тем сильнее государство, которое он представляет. Эту аксиому, вбитую ему еще в спецшколе, Геннадий Петрович запомнил на всю жизнь. Потому и добился высокого положения по службе и уважения в своем городе. Но тут был не Луцк, а столица.
         - Так вы что, со всеми девушками в гостиницах встречаетесь? – отпарировала Зоя.
          Пожалуй, в первый раз Стецюк встретился с гражданским человеком, который не только не боялся с ним говорить, но и откровенно дерзил. «Интересно кто стоит за спиной этой наглой штучки? Или может, лежит?» подумал Стецюк.
         -  Значит, не договорились? – тихо, но с намеком на тайную угрозу произнес Геннадий Петрович.
         -  О чем? – продолжала Зоя.
         -  Все будет или как я скажу, или никак не будет, поняла?
         -  Спрячьте свои масляные глазки, вы меня все равно не получите.
         -  Хорошо, я извещу руководство вашей организации о несогласии работать по новой служебной инструкции. Вы свободны.
          - Я тоже извещу руководство вашей организации о тех неприличных предложениях, которые вы делаете сотрудницам нашей фирмы. До свидания.
         Зоя вышла из кабинета. Такого Стецюк явно не ожидал. «Вот тебе и столица! Хрен его знает, с кем спит эта штучка. А что у нее есть? Да ничего, мало ли она  насвистит. … Нет, надо её прижать, как следует.  Без последствий такое оставлять нельзя. Тут как у воров, дашь слабину, и уважать перестанут. Но не будем торопиться, запрошу ее личное дело, переговорю с кем надо, а потом …».
          Зоя вышла из здания, засунула руку в сумочку и выключила диктофон. Как ни странно, но записывать все конфиденциальные переговоры ее научили именно в этом здании.
          Когда три года назад убили мужа, то вдруг оказалось, что он замешан в  махинациях на таможне. Дело получилось громкое, вскрылась хорошо замаскированная сеть контрабанды. Речь шла о нескольких миллионах долларов, что по тем временам считалось сумасшедшими деньгами.
           Вкратце о том деле. У строителей в начале девяностых  работы сильно поубавилось. Строительный кооператив Зоиного мужа стал чахнуть, и муж на безрыбье кинулся в первую попавшуюся торговую авантюру. Под видом бывшей в употреблении бытовой техники в страну ввозили абсолютно новую. Действовали по принципу челночной дипломатии. На таможне показали ксиву от уполномоченного по делам Верховной Рады с соответствующими комиссионными, а в секретариате просили, естественно, тоже не бесплатно, что если будут интересоваться с таможни то подтвердить, их полномочия. Короче как в том анекдоте: любовнице сказал, что идет к жене, а жене, что к любовнице, а сам на вокзал и разгружать вагоны.
           В течение года схема работала идеально. Себестоимость ввезенного товара была значительно ниже, чем у конкурентов, а потому стиральные машины, холодильники и телевизоры расходились как горячие пирожки. Так было до тех пор, пока один из замминистра в правительстве, который полностью контролировал торговлю сникерсами и чупа-чупсами на территории Украины, вдруг решил расширить свою монополию и на промтовары. Его маркетинговое исследование показало доминирование одной из оптовых компаний. Переговоры о добровольной передаче бизнеса структурам подконтрольным вышеупомянутому замминистра ничем не кончились. В дело пошла тяжелая артиллерия – нанятые бандиты. Вот в первой же машине с товаром, которую бандиты сожгли в качестве меры устрашения, и оказался муж Зои.  Дело, возможно, и замяли б, но двоюродный брат мужа работал помощником влиятельного депутата. Разбой на дорогах тогда набирал обороты, и соответствующий закон вот-вот должны рассмотреть в Верховной Раде. А потому уголовное дело о гибели Зоиного мужа распиарили по всем средствам информации.
          Зою в качестве свидетеля постоянно вызывал следователь прокуратуры. Как потом догадалась Зоя, само дело приняло чисто политический характер, а на ее мужа всем было плевать. Вот тогда-то впервые Зою вызвали в службу безопасности. Майор, который вел это дело со стороны СБУ, предложил Зое помочь следствию в качестве подсадной утки. По сложившейся еще в советское время традиции отказов в конторе не принимали. Зою снабдили портативным диктофоном и отправили на несколько встреч. Со временем Зоя поняла, что основным подозреваемым в афере на таможне выбрали родственника ее мужа из Верховной Рады. Во всяком случае, СБУ окучивало именно его. Хотя, не исключено, что наездом на помощника депутата хотели заткнуть рот и самому не в меру раскричавшемуся депутату. У Зои даже возникла версия, что массированным наездом на депутата пытались увести дело от того самого замминистра, который заварил всю эту кашу.
     А тут еще дети Зоиного мужа от первого брака потребовали имущество своего погибшего отца. В общем, Зоя сделала все, что хотел от неё майор, но и сама просила помощи отбиться от прожорливых наследников мужа. Ходила она на встречи с депутатом, записала все свои диалоги со следователем прокуратуры, который тоже выполнял чей-то заказ. Затем еще несколько конфиденциальных встреч со свидетелями по этому делу. Короче, несколько месяцев Зоя практически не вынимала диктофон из сумочки.
   Майор тоже в свою очередь сдержал обещание, и половина имущества мужа досталось Зое, а в качестве бонуса устроил её на непыльную работу в Гендирекцию. Причем, никаких интимов не предлагал, вел себя, как настоящий офицер. И тот диктофончик, что когда-то выдал,  Зое в служебное пользование, оставил ей на память. Так и сказал: «Он еще не раз вам пригодится».

     Выйдя из здания службы безопасности, Зоя стала лихорадочно искать в записной книжке телефон майора. Уж очень эта жирная свинья из кабинета ей не понравилась. Вначале она искала на букву «С» типа СБУ, но, как настоящая женщина, нашла нужный номер на букву «М» - майор. Подошла к телефон-автомату, вставила карточку и быстро набрала номер. Через три гудка взяли трубку.
    - Добрый день, майора Квитко, пожалуйста.
    - Его нет, - бесстрастно ответила трубка.
    - А не подскажите, когда можно позвонить? Это Куликова Зоя, мы когда-то …
    - Я знаю кто вы … дело в том, что подполковник Квитко погиб, давно.  У вас какое-то дело?
    -  Ну, … мне больше некуда обратится, а вы меня выслушаете? – не растерялась Зоя.
     - Сейчас я уезжаю, через три часа вас будет ждать пропуск, номер кабинета помните?
    - Да.
    - До встречи.
               


Встреча
(продолжение)


Николай повернулся лицом к двери гаража.            
                - Привет, Коля, - заходя в гараж, Сергей придал голосу обыденное  выражение.
- Здорова, - ответил хозяин гаража.
        В нос Сергею ударил сильный запах древесной стружки и эпоксидной смолы.
     -  А у тебя неплохо, столяришь?
  Сергей пожал руку Николаю. Ответное рукопожатие было умеренным. То есть Николай, как бы рад видеть друга, но и … догадался, что тот не просто так.
      - Я тут отдыхаю за Стугной, в домиках, а ты, значит, здесь живешь?
      - И работаю тоже, - добавил Николай.
    Первичный треп был неизбежен, это понимали оба и потому старались соблюсти формальности. Единственно, чего не удавалось Николаю, так это склеить радостное лицо.
      - Может, выпьем, - предложил Николай, - а то я смотрю, разговор предстоит, а на сухую языки крутить как-то неудобно. 
      -  А ты, молодец, держишься. Многие наши совсем сникли.
      -  Знаешь, что со мной произошло?
      - Знаю, прости такая уж работа, всё про всех знать. А на счет выпить идея хорошая. Я угощаю.
  -  Почему же ты? Давай на равных.
   Начало Сергею понравилось. Он очень боялся глупых улыбок и дежурных фраз, которые могли увести разговор в сторону, и тогда любая фальшивая нота могла  спугнуть Николая.
   -  Предлагаю паритет, - экспромт родился в голове Сергея почти мгновенно, -  твоя лодка и рыбалка, а мои: выпивка и закуска, как?
     Ничего позорного в таком раскладе не было. С наличностью у Николая действительно напряженно, а организовать  декорацию для беседы – это можно. Только … бензина в баке литров пять, в одну сторону и то не хватит.
   -  Бензин за мой счет, - как бы прочитал его мысли Сергей.
   - Предложение принимается, - наконец, улыбнулся Николай, затем, окончательно расслабившись, добавил, - где же ты столько попадал, чертяка!
   -  Хочешь, верь, а хочешь, нет, … на войне.
   - Ничего себе! А сейчас что в отпуске?
   - Можно и так сказать.
   - Тогда давай так, я тут закругляюсь, заскочу домой, предупрежу жену, и рванем сети проверим, а в дороге поговорим, как? – Николай действительно хотел предупредить Наташу, что планы поменялись. Сегодня они хотели пойти на базар за  продуктами. А заодно, сказать с кем и куда он отправляется.
   - И я заскочу в «гастроном», подготовлюсь.  Встречаемся на РОПе, у твоей лодки? – Сергей не скрывал, что знает, где стоит его лодка. 
   -  А давай-ка по сто пятьдесят для разгона? Мой гараж в этом смысле укомплектован.
    -  Давай, - согласился Сергей.
   Николай достал из шкафчика бутылку самогона и банку квашеной капусты.
    - От самогонки отвык, небось?
    - Есть немного, - согласился Сергей. Затем переспросил, – так, мы тут засядем, или все-таки на рыбалку?
    -  Нет, нет, разгон возьмем и на рыбалку, - Николай разлил самогон в граненые стаканы и положил две вилки для капусты.
    -  За встречу.
   Друзья чокнулись, и каждый залпом выпил почти полный стакан.
    -  В гастроном не ходи, - посоветовал Николай, - там ничего нет, зайди на базар, справа от входа есть ларек, спросишь Ашота. За остальное не отвечаю, а коньяк армянский у него настоящий, это точно.
    - Заметано.
 
    Наташу он не застал, чиркнул записку, взял документы на лодку, ветровку, таблетки от головной боли и вышел из дома. До РОПа пешком минут двадцать. Несмотря на выпитые сто пятьдесят, успокоение не пришло. Наоборот, волнение перед разговором с Сергеем только усилилось.
    Когда к РОПу подошел Сергей, Николай  уже открыл ящик и тащил мотор к лодке. Сергей подбежал  помочь.
    - «Ветерок» легкий, сам донесу, возьми в ящике канистру, зайди к дежурному, налей бензину.
    Дежурный сторож, завидев Сергея с канистрой, тут же вышел из будки и открыл большой железный контейнер, что стоял рядом.
     - Сколько? - спросил дежурный.
     - Полную, пожалуйста.
     - Полную, это двадцать два литра, - тоном базарного жулика ответил дежурный.
     - Значит, двадцать два, - Сергей не стал возражать. В конце концов, каждый зарабатывает, как может. А кому не нравиться, то ближайшая автозаправка на выезде из поселка. Но и там не факт, что показания счетчика и реальное количество литров совпадут.
     - Масло брать будете? – спросил дежурный. Ему явно нравился этот щедрый малый.
     - Коля, масло надо? – Крикнул Сергей.
    Николай нагнулся в лодку, посмотрел, есть ли масло и, повернувшись к Сергею, отрицательно помахал рукой.
    «Интересно, что он этим хотел сказать, - подумал Сергей, - что масла нет, или, что его не надо покупать?»
     - Дайте банку моторного масла, - Сергей достал кошелек и расплатился.
        Кривая улыбка дежурного не понравилась Сергею. На мгновение он даже поймал тревожные энергетические вибрации. Но предстоящий разговор был важнее и вскоре Сергей забыл о стороже.
      Мотор стоял на месте. Николай влил бензин в бак, плеснул туда же сто грамм масла, немного потряс бак в руках, размешивая масло в бензине, подкачал грушей-насосом бензин в двигатель, и дернул стартер. Надежный «Ветерок » мерно заурчал на холостых оборотах.
     Пока Николай возился с мотором, Сергей внимательно осмотрел лодку. Брезентовый чехол был аккуратно сложен, и засунут под носовую палубу, под левой бортовой палубой на специальных крючках закреплены спиннинги и удочки, а под правой палубой подводное ружье и багор. На дне колыхалась лужица воды. Все чисто, аккуратно, ничего лишнего.
      -  Садись на переднюю банку, - скомандовал Николай.
      Сергею не доводилось плавать на маломерных судах, но единственное место, куда можно было сесть, это была плоская доска, которая соединяла два борта у носовой палубы. Видимо, ее Коля и назвал «банкой».
       Длинная и узкая «казанка» сильно качнулась, когда Сергей шагнул на борт.
       -  Тихо, это не океанский лайнер, - предупредил Николай, - по лодке ходят плавно, как кошка.
       -  Нам далеко плыть?
       -  Не очень, километров пять, может семь, кто их мерил.  В мешке под палубой есть ветровка, одень. Оно хоть и лето, но ветер будет сильный.
        Сергей сделал встречное предложение. 
      -  Может еще по сто грамм,  для поддержания градуса, - предложил Сергей.
             -  Приедем на место, потом.
      Николай стал на малом ходу выводить лодку из залива.
           - Ты этого дежурного хорошо знаешь?
           -  Весной появился, – ответил Николай, - гнилой тип, с его появлением участились кражи. Сейчас всё крадут. Я на станции работаю, так мою лодку пока не трогают, а пенсионеров и дачников обносят по-черному.               
             Николай осторожно вывел лодку из залива и только потом дал полный газ. Конечно, «Ветерок» не «Вихрь», но, все равно, «казанка» вышла на глиссер. Через несколько минут Сергей почувствовал, что надо одеть ветровку.   
        Дойдя до определенного поворотного буя, «казанка» перешла Днепр, вернее его фарватер и устремилась к тому месту, где обычно Николай ставил сеть. Весь путь занял минут двадцать. Фарватер практически пуст.  Только одна старая самоходная баржа с песком еле тащилась в сторону Киева.
       «Не густо. Когда-то суда как муравьи сновали по Днепру. Одни только «Метеоры» к могиле Шевченко каждые четыре часа ходили. А грузовые баржи?  А прогулочные катера? Да, сильно нас отбросило» - размышлял Сергей, сидя спиной к ветру.
      Пройдя несколько камышовых заводей, лодка стала сбавлять обороты. Наконец, пошли на  малом ходу. Николай несколько раз посмотрел на противоположный берег.
     - Как ты тут ориентируешься? – удивился Сергей.
     - Смотри, ближняя труба станции должна стать в одну линию с левой стороной той красной крыши, - Николай показал рукой на берег, где остался поселок и станция.
       Сергей увидел створ.
     - Теперь, - Николай глянул на камыш, - надо найти синюю ленточку на камыше. От нее три корпуса лодки вправо и должен быть проход.
      Первым ленточку увидел Сергей.
      - Вон твоя лента.
    Действительно, метрах в десяти за лентой, между камышовыми зарослями показался узкий проход. Николай повел туда лодку.
     - Тут у каждого свои метки и створы. Все стали прятаться.
     - Что рыбнадзор?
     - Какой там! … Жулье сплошное. Если раньше могли только рыбу забрать, и то по-тихому, чтоб никто не видел, то теперь и сетку с рыбой в придачу. У меня из четырех сетей две осталось. Буйки на сеть давно не ставлю, только метки на камыше и створы на берегу.
      - Я думал, удочки закинем или спиннинги.
      - Одно другому не помеха. Проверим сетку и закинем спиннинги. Я тут одну яму знаю, тесть покойный показал.
      Николай заглушил мотор, достал из-под палубы багор и стал шарить вокруг лодки, искать сеть.
      - Наливай пока, - скомандовал Николай.
    Команда «наливай», как и команда «отбой» выполняется в армии незамедлительно.
      - Готово, - отчитался Сергей.
      - Оба, … есть, - Николай, наконец, зацепил край сети.
      -  Чтоб сеть оказалось полной, - Сергей произнес первый, попавшийся на ум тост.
      - А рыба крупной, - добавил Николай.
       Давно Николай не пил армянский. На закуску Сергей подал сушеный инжир и большой бутерброд с ветчиной.
      -  И давно ты так закусываешь? – завистливый вопрос как-то сам выскочил из уст Николая.
        -  Лично я предпочитаю «Белую лошадь».
        - Это, что типа «Аиста».
        - Нет, это не коньяк, а шотландский виски.
   Николай подтянул сеть и поднял на борт первую рыбу.
        - Никогда не слышал.
     -  А чего слушать, у меня с собой … Помочь?
   Сергей взялся за сетку и тоже стал подтягивать ее к борту.  Рыбы не много. Пара подлещиков, один окунь, но вот что-то большое затрепетало впереди.
     -  У меня очко на сетке крупное, те сети, что помельче сперли, поэтому рыбы не густо. Ух, ты! Какой язь! Килограмма полтора, не меньше. – Николай вынул язя из сетки и бросил на дно лодки, затем стал опускать сеть на место. – Поднимем с другой стороны и проверим раколовки.
         -  Так что, виски, или допиваем коньяк? – Спросил Сергей.
    Николай опустил сеть и присел у мотора.
         -  Хорошо, давай виски и поговорим, с рыбой потом разберемся.
    Упавшая на дно лодки рыба громко билась хвостом об днище. Друзья вымыли от рыбной слизи руки, затем Сергей открыл «Белую лошадь».
       - О том, что вокруг твориться сам знаешь. – Сергей решил начать с того же с чего и генерал. - Страну продают оптом и в розницу. Под свист о независимости у людей отобрали практически всё: сбережения, работу, а главное, надежду на лучшее.
       -  Серый, кончай политинформацию. Не знаю, где ты был, а я никуда не уезжал, и что тут происходит, знаю не по рассказам.
      -  Извини. Теперь к делу - есть одна очень опасная, но денежная работа.
      -  Почему я?
     -  Это связано со станцией.
    -  Тогда наливай еще.
    -  За что пьем? – спросил Сергей, разливая  «Белую лошадь».
    -  За успех.
    - За успех не пьют, плохая примета.
    -  Тогда за нас с тобой.
    Друзья выпили. На пустой канистре Николай разложил закуску. Волна хмеля ударила в голову.
    -  Юрку Мельничука помнишь? – Спросил Николай.
    -  Конечно, он мне расчетку по теплотехнике делал, как сейчас помню «цикл Карно».
    -  Нашли мертвым на обочине дороги. Машины из Германии гонял. … А Наташку Кособченко?
       Сергей утвердительно кивнул головой. Еще бы не помнить Наташку! Он даже думал,  не жениться ли на ней.
    -  Умница, девчонка, и жила хорошо, два магазина, ателье мод. Короче, вернулись с мужем из театра домой … раньше времени … не знаю, может пьеса не понравилась, а может еще чего … а там воры. Так их прямо в своей квартире и убили … пол группы на похороны съехались. Вот такие у нас, брат, дела, а ты говоришь «оптом и в розницу».
       Толи от выпитого, то ли от недобрых мыслей, но глаза Николая налились кровью. На всякий случай Сергей решил больше не наливать.
    -  Кто мог удрать за границу, тот удрал, - продолжил Николай, - и молодцы, правильно сделали. А остальные не успели … . Шлагбаум опустили перед самым моим носом … я два раза подавал документы, в Канаду и Австралию, отказали. Я проверял, им специалисты моего профиля позарез нужны, но отказали. … Давай еще по чуть-чуть?
     -  Ты уверен?
      - Что, жалко стало?
     - Нет, не жалко.
   Сергей плеснул на дно стаканов остаток «Белой лошади».
     -  Всем можно в Европу и Америку, арабам, неграм, китайцам, а нам нет. Вот ты там был, за границей, скажи, почему нас так ненавидят? Что мстят? За годы страха перед нашими ракетами?   
    -  Нет, Коль, там всё по-другому.
    -  А что?
    - Понимаешь, мы грамотные, трудолюбивые, голодные, готовые за меньшие деньги делать гораздо больше. Нас только пусти в Европу, мы быстро займем их нагретые места. Наша беда в том, что мы слишком конкурентоспособны. Не-ет, Коля, они нас на пушечный выстрел к себе не пустят. Сам видел, за деньги любую визу любому бандиту дадут, куда хочешь. Но если ты бедный инженер, костьми лягут, а в страну не пустят. И еще они терпеть не могут наш юмор.
     - А это почему?
     - Не знаю. У меня был друг немец. Так кое-какие дела крутили. Рассказал ему один перестроечный анекдот, с нашей точки зрения абсолютно безобидный. … Ну, как в передовой колхоз приехала немецкая делегация. Ходили всё расспрашивали, наконец, делегация подошла к колхозному пруду. Спрашивает руководитель делегации: «А глубокий ли пруд?», председатель: «По колено». Но немец не унимается: «А много ли рыбы в пруду?» председатель: «До хрена!». Немцу естественно все дословно переводят. Приезжает он домой в Германию и говорит жене: «Очень странная страна, там все непонятно. Например, воды в пруду только по колено, а рыбы, почему-то по мужской половой орган. Как это может быть?» Тут жена немка и отвечает: «Ганс, неужели ты не понял? У председателя хрен ниже колена!»
    - И что немец обиделся?
     - Очень.
   Николай сплюнул в воду.
     -  Вот как жить, Серега, здесь свои убивают, туда не пускают? Что делать?
     -  Так я, собственно, за этим к тебе и пришел. 
  Как ни странно, хмель, ни смотря на обилие выпитого, Сергея почти не брал. Видимо, стакан самогона, который они выпили еще в гараже, обманул печень, и последующий алкоголь уже не усваивался.
     -  Ты в каком звании? – спросил Николай.
     -  Майор.
     -  А род войск?
     -  Спецназ.
     -  Людей убивал?
     -  Приходилось.
   
        И вот тут самое время рассказать о втором грехопадении Сергея.
        По иронии судьбы первыми, кого убил Сергей Николаенко ни к армии, ни к войне   отношения не имели. Это была пара подонков из поезда, который вез молодого лейтенанта Николаенко из подмосковной Кубинки в далекий Термез. 
        В советскую армию Николаенко, как и его друга Зайцева, призвали через девять месяцев после окончания института. Как ни странно это прозвучит, но армия понравилась Сергею гораздо больше, чем завод, на который его распределили. Причем нравилось все: дисциплина, физподготовка, оружие, даже распорядок дня. Конечно, были и проблемы, но он считал их естественными, то есть неизбежными. Короче, в армию Сергей попал, как щука в реку и уходить совершено не собирался. Более того, через полтора года срочной службы, Николаенко получил звание прапорщика и должность командира мотострелкового взвода. Затем шестимесячные офицерские курсы и звание лейтенанта. Но что за офицер, который не нюхал порох? А потому, с погонами лейтенанта получил Сергей и назначение в Афганистан.
     До Термеза Николаенко добирался поездом. Как все нормальные люди, которые едут на войну, изрядно волновался. С одной стороны, хотелось скорей проверить себя в настоящем бою, а с другой, понимал, что объективная реальность и картинка, которую он себе нарисовал, будут отличаться. Хорошо, что попутчиками в купе были студенты-молодожены. Счастливая пара отвлекала его от навязчивых мыслей. Студенты ехали к родителям невесты, вели себя свободно, расслаблено, постоянно смеялись, обнимались, спали на одной полке. Им, как и большинству влюбленных, было плевать, куда и зачем ехать, лишь бы вместе и никогда не разлучаться.
     Вот так, всю дорогу Сергей и грелся в лучах чужого счастья. Но по мере приближения к месту службы нервная лихорадка усиливалась. Иногда искусственно, методом аутотренинга, он снимал напряжение, но стоило чуть-чуть ослабить бдительность, как плечевой пояс мышц вновь напрягался. До прибытия оставалось двенадцать часов. Стояла глубокая ночь. Все спали. Сергей крутился на вагонной койке, как шашлык на мангале, но сна, ни в одном глазу. Лежать дальше было бессмысленно.
    Дверь в купе их проводницы оказалась заперта. Сергей постучал – никого, он еще раз постучал. За дверью послышалось оживление. Сонное непричесанное лицо проводницы с удивлением смотрело на Николаева.
    - Тебе чего?
    - Прости, сестренка, мне бы водки.
    Некоторое время проводница собирала мысли в кучу. Затем измерив «солдатика» оценивающим взглядом, тихо произнесла:
    - У меня нет, зайди к Егоровне, через два вагона … только не говори, что от меня.
    Проводница показала рукой, в какую сторону поезда надо идти и закрыла дверь. Сергей пошел в указанном направлении.
    Следующие два вагона были плацкартные. Приглушенный дежурный свет освещал спящие и сидящие в ожидании своей остановки фигуры людей. Уклоняясь от торчащих с полок длинных ног, Сергей прошел два плацкарта и добрался к нужному вагону, который  оказался  купейным.
   Перед тем как стучать в дверь проводницы Сергей прислушался. За дверью точно не спали. Из всех слов, какие он мог разобрать, слышались только «Держи крепче» и «Тише, сука».
     Вот те раз! Нештатная ситуация. Сергей с силой рванул дверь купе. То, что он увидел, было в высшей степени отвратительно. Два мужика, один, лет тридцати пяти, второй помоложе, насиловали далеко не молодую проводницу. По глупой случайности бандиты забыли опустить защелку, видимо, от волнения.
    Молодой бандит стоял в проходе и душил женщину подушкой, а второй, лежа на проводнице, делал свое черное дело. Проводница либо была мертва, либо просто потеряла сознание, во всяком случае, она не шевелилась. От удара пяткой правой ноги, тот, что держал подушку, отлетел к окну и, ударившись виском об металлический кронштейн, торчащий из стены, замертво сполз на пол.  Второй, в виду неудобства своей позиции, не сразу вступил в бой. Наспех накинув штаны, он замахнулся на Сергея, но два коротких, без замаха удара открытой ладонью в печень и селезенку моментально потушили агрессора.
   Откинув подушку в сторону, Сергей увидел безжизненное лицо проводницы и стал, как мог, приводить её в чувства. Наконец, она с трудом открыла глаза. Испуганно глянув на Сергея, инстинктивно одернула юбку. Убедившись, что человек в гимнастерке не сделает  ничего плохого, привстала.
   - С вами все нормально? Может, врача? – спросил Сергей, продолжая стоять у дверей.
   - Закрой дверь на защелку, - коротко скомандовала проводница.
  Сергей повернулся и закрыл дверь на защелку.
   - Извините, я здесь случайно, хотел водки купить.
   - Отвернись, - попросила проводница.
   Сергей стал лицом к двери. Проводница с трудом встала на ноги и несколькими движениями привела себя в порядок.
   - Я в норме, - отозвалась проводница, - а с этими чего делать?
   Сергей повернулся и посмотрел на бандитов. Один, тот, что у окна был точно мертв, а второй, получив разрыв селезенки, корчился в предсмертных муках. Впопыхах Сергей не рассчитал с силой удара.
    - На первой же станции сдадим в милицию, а что еще с ними делать?
   -  Ох, и наивный ты, солдатик. Даже с моими показаниями, лет пять сидеть придется. Да и мне не к чему это.
     Такой оборот, а именно пять лет тюрьмы, никак не вписывался в планы молодого и амбициозного лейтенанта. К тому же мысль, что он только что убил человека,  тут же забрала остаток энергии. Сергей присел на лежак. А  проводница, наоборот, полностью пришла в себя. Видя, что решение принимать некому, командование взяла на себя.
    -  Хорош киснуть, пока никто не видел, кинем их на насыпь.
    Сергей продолжал сидеть.
   - Подъем, пехота! – крикнула проводница.
   Сергей вскочил на ноги.
   - Пойду, гляну, все ли спокойно в тамбуре, и открою наружные двери. Когда вернусь, добей этого.
    Проводница вышла из купе и закрыла дверь на ключ. Сергей глянул на умирающего. Его мучения были страшными. Но одно дело - в бою, а другое - взять и хладнокровно убить. Хотя, непонятно, что в данную минуту было гуманней. Щелкнула дверь. Показалась голова Егоровны.
    - Давай, никого нет, бери этого, - проводница показала на умирающего, но, увидев, что тот еще жив, добавила, - я же сказала, добей! Или в тюрьму захотел?
    Сергей схватил голову умирающего и резко дернул её в сторону. Хрустнули шейные позвонки, бандит затих. Затем взвалил тело на плечо и вышел из купе. Егоровна шла впереди, придерживая открытые двери. Сергей постарался кинуть тело как можно дальше, но тело, вылетев из двери тамбура в ночную пустоту, ударилось об столб и отлетело назад к вагону.
   -  Черт! – ругнулся Сергей.
   - Не надо так далеко, кидай под колеса, - с досадой проронила Егоровна, затем  высунулась и глянула на наружную стенку вагона, - вот, блин, придется с наружи вагон мыть.
   Второе тело Сергей бросил под колеса.
   - Теперь ко мне, быстро, - продолжала командовать проводница, - отмоемся.
    Гимнастерка Сергея была запачкана кровью молодого бандита.
   - Снимай гимнастерку, умывайся, у меня есть мужская рубашка.
   Николаенко безропотно выполнял приказы. Вероятно, у Егоровны уже был опыт дорожных происшествий, чего  нельзя сказать о молодом лейтенанте. Она быстро отмыла кронштейн, где еще оставались следы крови, протерла мокрой тряпкой пол и сменила постель. Затем собрала все тряпки, на, которых были следы крови в старую наволочку, и засунула ее в дальний угол.
   - Кажись, все, - Егоровна еще раз осмотрела купе, потом достала мужскую рубашку и протянула Сергею, - одевай, быстро, сейчас будет дежурный обход.
   И действительно, не успел Сергей застегнуть последнюю пуговицу, как в дверь постучали. Егоровна быстро открыла дверь.
   - А это кто? – Без всякого приветствия спросил начальник поезда, уставившись на Сергея.
   - Бессонница у человека, пришел чайку попить.
   - Знаю я твой чай, Егоровна, смотри, до первого происшествия, и выгоню.
  Начальник уже хотел уходить, как вдруг опять заглянул.
   - Кстати, ничего не слышали, говорят какой-то шум или удар об вагон был?
   - Не знаю, я туалет мыла, там вода шумит, ничего не слышно. А ты чего слышал? – Егоровна повернулась к Сергею.
   -  Нет, вроде ничего необычного, а что?
   - Ничего, - проворчал начальник, хлопнул дверью и пошел дальше.
    Пронесло! Тут Егоровна заметила, что полосатая рубашка, которую она дала, изрядно диссонировала с  военными брюками.
    - Ты это … выпусти рубашку наружу, чтоб не сразу видно военные штаны. У тебя еще гимнастерка есть?
   Сергей утвердительно кивнул. Егоровна села рядом. Какое-то время сидели молча.
   -  Да, чуть не забыла … спасибо, тебе, солдатик.
   -  А я на войну еду, - вдруг ни с того ни сего сказал Сергей, - не думал, что первыми кого  убью, будут свои.
   - Ты это … выпей стаканчик, оно попустит, а мало будет,  заходи, я еще налью.
       Сергей залпом выпил предложенный стакан водки и пошел к себе. Алкоголь действительно расслабил нервную систему. Через несколько минут он уткнулся в подушку и уснул.
       Утром всё вспомнил, но странное дело, воспоминания выглядели так, будто всё произошедшее ночью, было не с ним, а в каком-то фильме ужасов, который он видел накануне. И только рубашка, подаренная Егоровной, вернула к реальности. На первой же остановке Сергей кинул рубашку в привокзальную урну.   

     -  Значит по мою душу пришел? – Коля внимательно посмотрел в лицо товарища.
     Сергей спокойно выдержал этот взгляд.
    - Ты можешь отказаться, но только сейчас, до того, как я расскажу суть дела.
      Николай давно был готов к чему-то такому, но одно дело готовность, а другое вот он «Рубикон», перед тобой, и обратной дороги не будет. А необратимость  всегда пугает.
     Позавчера, после смены, Николай хотел в огонь и в воду, лишь бы облегчить жизнь своих близких, только бы дети не чувствовали себя изгоями в своей собственной стране, и чтоб жена, молодая красивая женщина, не хоронила себя на тяжелой и тупой работе за гроши.  И вот случилось! Кто-то там, Сверху, его просьбу услышал. Теперь представитель желанного огня, в котором Николай хотел сжечь  свою душу, сидел рядом. «Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном», - процитировал древних римлян Николай. Обрывки мыслей, рассеянные алкоголем, мешали сосредоточиться.
    -  Это опасно? Мы погибнем?
    - Не обязательно, хотя опасно. Все зависит от точности выполнения задания и некоторого везения.
    Николай встал на ноги, взял весло и погреб к другому концу сети. По сути, он уже все  решил, но, так устроен человек, если есть время, то тянуть с ответом он будет до последнего. Тем более, что Сергей не торопил.
     Вдруг, сзади послышался шум мотора. В их заводь из камыша зашла еще одна лодка. Это был «прогресс» под старым восемнадцатисильным «вихрем». В лодке было три человека. Сезон охоты пока не наступил, но в руках того, кто сидел на носовой палубе, было ружье. Второй сидел на банке, третий на моторе.
   - Ах, вот они, субчики, - чему-то радуясь, громко произнес тот, что сидел на носу и держал ружьё, - на горячем попались!
  Сергей глянул на Николая.
   - Ты их знаешь?
    Николай отрицательно покачал головой. «Прогресс» подошел борт о борт с их «казанкой».
   - А вот и рыбка! – чему-то опять обрадовался человек с ружьем, заглядывая в кокпит «казанки».
   - Что вам нужно? – спросил Сергей.
   - Нет, ты только глянь на эту наглую харю! – незнакомец навел ружье на Сергея, - они наши сети грабят, и еще спрашивают: «Что нам нужно?».
   Сергей опять вопросительно глянул на Николая.
   - Ребята вы ошиблись, это моя сеть, - насколько мог, спокойно ответил Николай, - у меня и метки есть.
      Такой конкретный, а главное спокойный ответ несколько озадачил непрошеных гостей. Бандиты явно рассчитывали на испуг и, как следствие, паралич воли своей жертвы.
   -  Про метки это ты сейчас придумал? – отозвался тот, что сидел на моторе.
   -  На каждом грузиле, мои инициалы «З» и «Н», Зайцев Николай.
      Опять возникло секундное замешательство, которым воспользовался Сергей.
   - А  действительно, ребята, достанем сетку и глянем, - Сергей наклонился и взял багор.    
        Всё дальнейшее произошло почти мгновенно. Делая вид, что он хочет поднять из воды сетку, Сергей сделал шаг к носу «казанки», но вместо сетки он ловко зацепил крюком  ремень ружья и, дернув багор на себя, вырвал двустволку из рук нападавшего. Ружье с грохотом упало на пайолы «казанки». Вторым движением Сергей сильно ударил  багром того, кто сидел на моторе. По его мнению именно тот был за старшего. Пика багра пробила незнакомцу плечо правой руки, и мужик, закатив глаза от боли, уткнулся лицом в борт. Тот, что сидел на банке инстинктивно  поднял вверх руки. 
   - Эй, крыса, марш в лодку, - приказал сидевшему на палубе Сергей.
     Бандит перелез через ветровое стекло и спустится в кокпит «прогресса».
   - Кто навел? – грозно спросил Сергей.
   - Зря ты так, парень, - жалобно произнес тот, что сидел на банке, - мы думали, вы наши сети воруете.
   - Ну, извини, видим, что ошиблись, - жалобно, добавил другой.
   -  А ружье у вас случайно оказалось, да?
   -  В лодке лежало с прошлого года, забыли выложить, … думали так для острастки.
    Жалобный тон  незнакомцев несколько смутил Сергея. До сих пор никаких сомнений, агрессия незнакомцев была очевидной. И действовал он почти автоматически, как на тренировке: обезоружил и вывел из боя командира. Но жалкий вид и тон нападавших несколько поколебали его уверенность. Тут пришел в себя Николай.
    -  Серый, а ведь это лодка Семеныча, дружка моего, - страшная догадка, словно огнем обожгла Николая.
    -  Да, что ты, милай, Бог с тобой, - занервничал тот, что раньше сидел на палубе, - мы на ней годков десять, как рыбачим. Трипольские мы, из поселка.
    -  Хрюкало заткни! А не то мой «милый», - Сергей показал на багор, - тебе в рот влезет и  жопу порвет!
   Бандит заткнулся, ибо ни на секунду не усомнился, что именно так оно и будет.
   Николай решил внимательней осмотреть лодку незнакомцев.
    - Лодку вы, конечно, покрасили, гады, не узнать, да только вмятинка эта на носу мне очень знакома.
    Николай наклонился и внимательно осмотрел так заинтересовавшее его место. Это была характерная вмятина на правом борту у самого носа лодки, чуть ниже бортика. Выровнять такую вмятину не возможно, так как узкий нос лодки не позволял ударить молотком изнутри.
     -  Я в том году, - Николай повернулся лицом к Сергею, - по пьяне, на этой лодке в бон влетел, и вмятинку оставил. Долго мне Семеныч её вспоминал - Николай встал на ноги и пошел на корму, - Серый, держи их на мушке. Я лодку Семеныча, как свою знаю. У нее на транцевой доске, рядом с мотором должна быть латка, размером с кулак. Я еще кувалду держал, когда Семеныч заклепки на дюраль ставил.
   Николай перешел на корму, наклонился и глянул туда, где крепился мотор «прогресса». Бандит, что сидел у мотора, совсем затих. Под свежей синей краской виднелась аккуратная, на пятнадцати заклепках,  величиной с кулак латка.
     - Семеныча лодка … - Николай от злобы сжал кулаки, - ах, вы ублюдки, старика не пожалели! Где вы его утопили?
     -  Послушайте, это ошибка … - мямлил тот, что сидел на банке.
   «Так вот почему Семеныча нет на дежурстве, - от досады Николай закусил губу, - а я тоже хорош, друг называется, так и не зашел проведать старика».
      Николай поднял ружье, переломил ствол, в обоих стволах были патроны.
     -  Кто навел? – перекошенное от гнева лицо Николая ничего хорошего не обещало.
     -  Сторож на РОПе, - тихо пробубнил тот, что сидел на банке.
     -  Идиот, - сквозь боль прошипел главарь.
     -  Знали б кого вы убили! – глаза Николая налились кровью, - вы мизинца этого старика не стоите, скоты!
       Накопившееся отчаяние и ненависть к несправедливому миру больше не могли сидеть внутри Николая. Аварийный клапан не выдержал напряжения, и весь скопившийся в этом простом мирном человеке гнев, двумя выстрелами  вырвался наружу. Третьего, что сидел на корме, Сергей добил багром.
    Трупы привязали к лодке Семеныча, вернее все делал Сергей. А когда Николай, сидевший в полу шоковом состоянии,  наконец, пришел в себя,  отбуксировали «прогресс» с телами бандитов далеко в камыши и, пробив в днище несколько дырок, затопили. Несмотря на сильнейший стресс, Николай вернулся к своим сетям, достал остальную рыбу, и только потом сказал:
     -  Все, Серый,  больше не могу так жить. Теперь я твой с потрохами … говори, что делать?
    За упокой души Семеныча и вновь преставленных, допили коньяк, а затем  несколько часов говорили о деле. Сергей задавал вопросы о работе станции, и в зависимости от ответа, они составляли предварительный план действий. Когда общая картина для Сергея  прояснилась, то возник и окончательный план. Первым пунктом стояло устранение сторожа-наводчика. Он единственный, кто мог увязать исчезновение трех бандитов и их совместное плавание. Далее им вдвоем нигде появляться нельзя. Сергей оставил номер телефона с автоответчиком, через который они будут держать связь. У такого телефона была еще одна функция, после набора дополнительной девятки автоответчик включал предварительную запись для прослушивания абонентом. Это был основной канал связи. После звонка на связной автоответчик, необходимо набрать любой порядок цифр, чтобы не сработал автоматический повтор номера. Сигналом для выхода Николая на связь будет несколько сорвавшихся вызовов на домашнем телефоне. Для надежности определили  резервный канал связи – абонентский ящик на одной из городских почт. Затем по пунктам составили план подготовки к операции. Кого представлял Сергей, он умолчал, но о том, что будет лежать в мешках, подлежащих уничтожению на мельницах, сказал правду. В конце концов, к смерти этих людей Николай не имел никакого отношения, грех на себя брали другие. А за чисто техническую работу по совету Сергея Николай остановился на гонораре в пятнадцать тысяч долларов за одну акцию. Сколько будет таких акций, пока не знает никто. Когда Николай будет готов к принятию груза, он должен выйти на связь.
    В поселок возвращались молча. Каждый думал о своем. Сергей сошел на берег недалеко от своей базы отдыха. Николаю  предстояло просидеть где-то до вечера, и только потом вернуться на РОП. Чтоб не терять зря времени, Николай отправился на ту самую яму, о которой говорил Сергею. Хотелось посидеть в одиночестве, подумать, остыть от потока эмоций и информации.
   На РОП Николай вернулся к семи вечера. У будки сторожа стояла милицейская машина с мигалкой. Николай снял мотор, отнес в ящик, собрал в рюкзак рыбу, зачехлил лодку и только потом пошел к толпе, собравшейся около будки сторожа.
    - Что случилось? - спросил он у знакомого рыбака.
    -  Убили сторожа, - ответил рыбак.
    - Ничего себе, - равнодушно ответил Николай.
      Это работа Сергея. Значит, план уже запущен и  назад дороги не будет.

   

Два разговора в один день

      Дежурный сержант несколько удивился, увидев Зою в бюро пропусков. Редко кто из гражданских по два раза в день заходил в их здание. Взяв из рук женщины паспорт, он быстро нашел пропуск, выписанный на ее имя.
   - Прямо по коридору, лестница на второй этаж и налево, - сержант вежливо объяснил дорогу в кабинет.
     Зоя знала, где находится нужный кабинет, но перебивать не стала. Желание сержанта поболтать с девушкой было очевидным и понятным.
     Мимо, проходили занятые делами люди. Большинство в гражданском, но военная выправка выдавала их настоящую профессию. «Только б не встретиться с этой жирной свиньей» - думала Зоя. Слава Богу, обошлось. Она поднялась на второй этаж.
      - Разрешите? – Зоя постучала и открыла дверь.
      -  Проходите.
   У окна стоял смуглый, высокий, худощавый мужчина в штатском, с седым «ежиком» на голове. Он затушил сигарету и показал на стул.
      - Присаживайтесь, Зоя Васильевна. Я вас слушаю.
      - Простите, как к вам обращаться?
      - Полковник Лящук, для вас Анатолий Семенович. У меня буквально пять минут.
      - Я работаю в Гендирекции по …
      - Я знаю, давайте к делу.
      - Наш новый куратор, капитан Стецюк, … короче он поставил мне ультиматум, либо я с ним … ну, понимаете? Либо я не буду работать в Гендирекции.
      - Это серьезное обвинение.
      - А какой мне смысл чернить незнакомого человека, и к тому же вот, слушайте сами.
   Зоя достала диктофон и включила запись. Лящук спокойно дослушал до конца.
      -  Знакомая вещь, - улыбнулся полковник и взял диктофон в руки. 
      - Майор Квитко оставил на память.
      - Я все понял. Кассету оставьте, а диктофон, … раз это подарок, заберите. Работайте, как работали. Ничего не бойтесь, и делайте вид, что ничего не произошло. Я все улажу.
      - Спасибо. Я могу идти?
      - До свидания.
      - До свидания.
       «Интересно, - думала Зоя, - сдержит слово или нет. С виду-то они все важные и лощеные. Ладно, там видно будет. Во всяком случае, её выслушали, да и полковник не чета этому жирному борову Стецюку».
    Дома Зоя залезла в ванную с морской солью. Хотелось расслабиться. Кажется, очередная, возникшая на ее жизненном горизонте буря, пронеслась мимо. Она дотянулась до магнитофона и включила свою любимую Эллу Фицджеральд. Раздался телефонный звонок. Трубка радиотелефона лежала рядом, на той же полке, что и магнитофон.
  - Алло?
  - Зоинька, привет, уже дома? – это был голос Сергея.
  - Да, все уладилось, я освободилась.
  - У меня обстоятельства изменились, на недельку в Россию съезжу.
  - А мне как?
  - Не волнуйся, по-прежнему остаешься за нашим «Фондом». Так, что отдыхай, я позвоню. Оставайся дома, сюда ехать не надо.
   - Хорошо.
  - Не скучай, я быстро, туда и обратно. Пока.
  - Пока, буду ждать.
       Зоя выключила телефон и, неожиданно рассердившись на себя, грубо швырнула его на полку.
     «Это предательское «буду ждать»! Зачем, зачем она так сказала! Эка невидаль, служебный романчик! Ну и что, и раньше такое было. Прошлой осенью был роман с поляком. Уехал к себе в Краков, и на здоровье. А что? Дирекция не запрещает… Нет, пожалуй, поляку  она «буду ждать» никогда бы не сказала. … Неужели у них серьезно?»
    Кажется, пора разобраться с чувствами. А то, что чувства возникли, сомнений не было. «Что конкретно я о нем знаю? У него есть мать и отчим, милые, приятные люди, что родом Сергей из Киева. Что он никогда не был женат, и то, об этом рассказала его мама, а не он сам. Бедная женщина, никак не дождется внуков. А еще у него какая-то серьезная, скорей всего, секретная работа. Да, именно, его работа очень напрягает. От нее постоянно исходит какая-то непредсказуемость, а точнее опасность. Работал бы как все, в офисе. Хотя, нет, представить Сергея в офисе невозможно! Зоя даже улыбнулась от этой мысли. Ему больше подходит капитанский мостик боевого корабля или роль легионера в каком-нибудь голливудском блокбастере». Давно Зою не тянуло  на романтику - а где романтика, там и любовь!
 
       Пока Зоя, лежа в ванне, копалась в глубинах собственной души, в том самом здании, откуда она вышла, состоялся еще один разговор. 
   После короткого совещания у начальника управления, на котором присутствовали все начальники отделов и служб, офицеры вышли в приемную. Совещание было на тему острой криминогенной обстановки, как в столице, так и других больших городах Украины. Обстановка имела явную тенденцию к ухудшению. Милиция и прокуратура не справлялись с потоком дел. И, как сказал генерал, речь идет даже не о справедливом наказании преступников, а о безопасности страны в целом, то есть, касается их прямых обязанностей. От президента получена негласная директива: любым способом не допустить проникновение криминала во властные структуры. Термин «любым способом» генерал не расшифровывал, поэтому каждый воспринял по-своему.
      Скорей всего, каждый, крышующий чекист, обязан убедить своих протеже снять кандидатуры с любой выборной должности. А, если не поймут доброго совета старших товарищей, то … принять более радикальные меры.  Во всяком случае, именно так понял слова генерала капитан Стецюк. «Надо позвонить своим в Луцк, чтоб сидели тихо».
    - Стецюк? – кто-то позвал капитана сзади.
    - Я, - автоматически, по-военному отозвался капитан и повернулся.
     Сзади стоял полковник Лящук и протягивал ему руку для приветствия.
    - Здравия желаю, товарищ полковник, - поздоровался Стецюк.
    - Есть минут пятнадцать?
    - Найдем, если надо.
    - Пошли ко мне, поговорим.
   Внешне все выглядело чинно и благородно. Горизонтальные связи между отделами и службами для оперативного решения вопросов всегда приветствовались. Стецюк поднялся в кабинет к Лящуку.
   - Курите, если хотите, - Лящук достал сигарету глубоко затянулся.
   - Спасибо, не курю.
   - Как долго вы работаете на должности куратора Гендирекции по обслуживанию иностранцев?
   - Вторую неделю, - только теперь капитан понял, откуда дует ветер. «Быстро бегает эта сучка».
   - Доложите ваши наработки, если они есть, конечно.
   -  Я так понимаю, что речь пойдет о Куликовой, - замялся Стецюк.
   - Не только. Присаживайтесь, капитан, - миролюбиво предложил полковник.   
   Стецюк извлек из папки с документами новые правила отчетности.
   - Я предложил новые правила отчетности, вот посмотрите.
        Полковник глянул на бумагу и улыбнулся. Затем достал точно такой диктофон, как у Зои и включил запись разговора Зои и капитана. Когда запись закончилась, полковник спрятал диктофон. Стецюк сидел, как оплеванный. Его,  кто на службе всех луцких собак съел, обвела вокруг пальца простая вертихвостка. Это урок, урок на всю жизнь!
    - Капитан, - спокойно по-отечески начал разговор полковник, - поймите, здесь не провинция, вы имеете дело не с базарными торговками. Любое неосторожно сказанное слово, и вас сольют в утиль. Причем не важно, где вы это слово скажете - у себя в кабинете, на митинге или личном сортире. Пока ваша работа находится в рамках приказа или должностной инструкции, вы под надежной защитой, но любой, я подчеркиваю, любой, неосторожный шаг за их пределы, и вы - легкая добыча.
    - Так точно, я понял, товарищ полковник.
    - И все-таки, капитан, вернемся к делу. Вы свежим взглядом посмотрели на работу Гендирекции. Вам ничего не бросилось в глаза?
    -  Не сочтите, что я как-то придираюсь к этой женщине, но … именно Зинаида Куликова вызывает ряд вопросов.
    -  Излагайте.
  - Обычно приезжие иностранцы, которые пользуются услугами Гендирекции, заказывают переводчика или гида на несколько дней, максимум две недели. Если же приезжают на больший срок, то привозят с собой переводчика или периодически отказываются, а потом опять заказывают. Причем необязательно одного и того же. А некая общественная организация «Фонд защиты» оплатила услуги Гендирекции и заказала на весь месяц именно Зинаиду Куликову. Для якобы встреч и сопровождений приезжих в «Фонд» делегаций. Я порылся в архиве, никаких аналогичных ситуаций не обнаружил, потому и хотел выяснить, что это за делегации.
    - А общее впечатление?
    - Пока никакого. Решил почитать ее отчеты.
     Если до этого Лящук думал просто хлопнуть по попке нашалившего капитана, то свежая информация о «Фонде защиты» резко меняла дело. На «Фонд» у Лящука имелось большое досье. Это была очень консервативная, закрытая организация, которая быстро развивалась. Пока что «Фонд» держался в стороне от политических разборок, но логичным итогом их деятельности будет создание собственной политической партии. Причем пополнялась организация не только отставными военными и бывшими работниками спецслужб, но и перспективной молодежью. Те из спортсменов, кто не шел под крышу бандитов, с охотой сотрудничали с «Фондом». Но и это не предел его деятельности. «Фонд» скупал мозги талантливых студентов, давал им именные стипендии, устраивал на работу. Ширина интересов, так называемой общественной организации, стала пугать нынешнюю политическую элиту.
     Партия, созданная «Фондом», рано или поздно изменит положение на политическом пьедестале, а главное, у нее нет бремени ошибок прошлого, что сулит быструю популярность и хороший результат на выборах в парламент. Попытки внедрить в руководство организации своих людей ничего не дали. На низовом уровне, конечно, было несколько агентов, но серьезной информацией они не располагали.  Именно люди Лящука сели на хвост связному «Фонда» в Адлере, и так бездарно погибли в Ростове.
    Информация о том, что «Фонд» нелегально переправляет в страну огромные суммы черного нала, поступила еще три месяца назад. Об этом сообщил агент. Случайно перехваченный телефонный разговор одного из руководителей «Фонда» подсказал направление. Деньги пойдут через нефтеналивной порт Туапсе. Вместе с русскими чекистами под наблюдение взяли весь порт, особенно танкеры, прибывающие из Атлантики. Наконец, груз засекли. Решили проследить весь путь и выйти на получателя. Но, перестарались, кто-то опытный, скорей всего сопровождающий груз экспедитор, заметил слежку, и в Ростове след груза потеряли.
       И тут, неожиданная активизация работы «Фонда». На хрена им, скажите пожалуйста, переводчица на целый месяц? Кого они ждут? А может это прикрытие? Но чего, или лучше сказать, кого прикрывают этой переводчицей? Лящук серьезно задумался.
     - Вот, что, капитан, я переведу тебя в свой отдел. Меня интересует все, что касается «Фонда». Девицу эту оставь в покое. Отчеты пусть пишет, но не ежедневные, а ежемесячные, чтоб не вспугнуть. Дай ей понять, что с тобой провели воспитательную беседу, и вообще играй роль тупого провинциального служаки, который сильно обжегся и теперь совершенно не опасен. Никаких инициатив без моего разрешения. Дело намного серьезнее, чем ты думаешь. Послезавтра ознакомишься с досье «Фонда» и составишь план мероприятий по оперативному наблюдению.
   -  Разрешите сегодня ознакомиться?
    Полковник не ошибся, Стецюк был тот человек, который ему нужен.
   - Капитан, не будем ставить телегу впереди лошади, оформим документы о вашем переводе в отдел, сдадите экзамен на допуск, а потом … начнем работу. Вы все поняли?
   - Так, точно, разрешите идти?
   - Если уж рветесь на службу, у меня есть еще одно дело. Человек вы, я смотрю, наблюдательный, а главное, свежий в нашей команде. Возьмите в архиве досье подполковника Квитко и внимательно изучите дела, которыми он занимался, кроме тех, что под грифом «секретно». У меня такое чувство, что его смерть связана с его текущими делами, короче покопайтесь своим незамыленным оком, не исключено, что пуля к моему другу прилетела из прошлого.  А кассетка с вашим голосом побудет у меня. И еще…
   - Я слушаю?
   - Подари кому-нибудь свой БМВ и пересядь на девятку, чтобы никаких иномарок, кроме мерседеса начальника управления на нашей стоянке я не видел. Идите.
        Несмотря на явный разнос, капитан ликовал. Он в отделе Лящука, это удача! А машина - мелочь, свояку продаст. Правда «девятка» после БМВ, что телега, … но, ничего, тяготы и лишения пока никто не отменял. 
        «Какая удача! – радовался полковник, когда за капитаном закрылась дверь, -  этот будет землю грызть и копытом рыть! Хоть  провинциал и редкая сволочь, а хватка у парня железная».  Потеря в Ростове двух агентов для Лящука значения не имела. В нынешние голодные времена он быстро подготовит еще десяток. Но сам факт гибели его людей означал, что «Фонд» стал его кровником и перешел из наблюдаемого перспективного объекта в объект глубокой разработки.
    О таком широком фронте работ, какой был у полковника сейчас, в советское время только мечтали. Да, Лящук трудоголик и проводил на службе по пятнадцать часов в сутки. Те, кто знал его лично, поражались интуиции и трудолюбию полковника. Огромное внимание он уделял подборке персонала и работе с населением. Лящук всегда знал, кто из его подчиненных на что способен, и чего ему в этой жизни надо. Но, как только он чувствовал фальшь, то есть  неполную оперативную информацию, или выявлял скрытую мотивацию действий своих подчиненных, он тут же избавлялся от такого сотрудника. Темные лошадки и мутные личности ему не нужны.
    Именно он, тогда еще майор Лящук, в конце восьмидесятых годов, когда с ростом демократизации общественных процессов научно обоснованный разгул криминала набирал силу, стал собирать досье на всех поднимающих голову уголовных авторитетов. По его личной инициативе были сделаны копии дел на воров в законе и их ближайших подручных, хранящиеся в недрах МВД Украины и прокуратуры. И, как выяснилось, не зря! Уже к 1993 году, криминал стал легализовывать доходы и превращаться в добропорядочных бизнесменов. Часть дел в МВД и прокуратуре безвозвратно исчезли. Московское КГБ занималось тем же, и с той же целью. И теперь, благодаря прозорливости Лящука обе организации на равных могли обмениваться столь ценной информацией.
    Лящук очень гордился, что в начале девяностых высшие офицеры КГБ, были чуть ли не единственные в стране люди, кто не подвергся растлевающему действию коррупции. Но … время своё брало. Последней каплей разрушившей эту иллюзию, была история с продажей железнодорожного состава с бензином, который в 1993 году по личной инициативе российского президента Бориса Ельцина по очень низкой цене был передан украинскому правительству. Киев тогда откровенно задыхался от нехватки бензина. Работала треть коммерческих заправок, и то с перебоями.
    Но, ничтоже сумяшися, правительство Украины разворачивает состав и гонит его в Европу. Там его продают по рыночной цене, а денежная разница теряется в темных коридорах государственной власти. После чего возмущенный Ельцин не преминул отметить: «Я и сам так торговать умею». С того момента никаких льгот в торговле светлыми нефтепродуктами Украина больше не имела.  Это была афера года. Казалось, СБУ должно разорвать виновников на куски, но вместо этого всех сотрудников ведомства кинули на затыкание ртов разного рода правдолюбам. Кажется, только один телеканал и пара бульварных газетенок, успели ехидно проехаться по этой истории. Падение нравов в управлении стало отражать общее состояние дел в государстве. Но сам полковник как мог, сопротивлялся этому разложению.
    История с продажей дареного бензина имела продолжение. По приказу сверху в недрах СБУ была создана спецгруппа, которая держала под строжайшим контролем всю оптовую торговлю газом, бензином и другими нефтепродуктами. Правительство четко определило узкий круг, которым разрешалось этим заниматься. Остальных под любым предлогом приказано убрать с нефтяного рынка. Вот эту самую спецгруппу, как раз и возглавил его друг майор Квитко. Лящук в то время занимался исключительно валютными махинаторами и искусственно создаваемыми монополиями.
    Параллельно приходилось выполнять и особые поручения президента. История с убийством Зоиного мужа попала в газеты и получила большой общественный резонанс. Гарант конституции  взял дело на контроль и поручил «государевой службе» разобраться. Квитко довольно быстро нашел исполнителей, а параллельно вышел на таможню. А Лящук, по своим каналам нашел заказчика. Таким образом, дело уперлось в правительство и Верховную Раду. По правде говоря, такой результат в расследовании никто не ожидал. Начальник управления быстро забрал дело себе. Замминистра, который был заказчиком убийства, в пожарном порядке отправили послом в азиатскую страну, а причастность оппозиционного депутата к аферам на таможне доказать не удалось. Но Квитко не успокаивался и привлек к делу жену погибшего экспедитора. Наконец, через полгода, когда информационная пыль от таможенного дела практически улеглась, один из засекреченных информаторов дал знать - у него есть нужные Квитко документы.
    Это был его личный информатор, потому на встречу подполковник, а к этому времени Квитко был в новом звании, поехал один. Тело подполковника нашли на следующий день, на чердаке одного из домов, чей фасад выходил на площадь Майдан Незалежности. Обнаружил жэковский электрик. У электрика на чердаке было небольшое служебное помещение, где он хранил запасной кабель и прочие материалы. Пистолет, из которого застрелили подполковника лежал рядом, естественно, без единого отпечатка пальца. Никаких сведений об информаторе в документации и записной книжке подполковника не обнаружили. Дело об убийстве друга Лящук взял в свой отдел, и основным подозреваемым стал неизвестный информатор.

    Ничего не поделаешь, процесс капитализации достиг и родного управления полковника Лящука. Да  и сам полковник не стал исключением. Именно ему, признанному человеку чести, поручили черную кассу управления. То есть, учет и хранение того самого черного нала, который поступал в управление от всякого рода крышеваний и экспроприаций, и который управление, по своему усмотрению, расходовало на легальную и нелегальную деятельность.
    А случилась передача кассы таким образом. Генерал вызвал полковника к себе в кабинет. Вначале, как истинный коммунист обрисовал политическую обстановку в целом, коснулся международного положения, ибо традиции промывания мозгов еще соблюдались в полной мере. Лящук привычно кивал головой, делая вид, что внимательно слушает, а сам гадал, куда клонит начальство. Ибо по опыту знал, чем шире и дольше обрисовывали ситуацию, тем хреновее будет задание. Так и случилось. После картины тяжелого положения вдов и сирот, погибших товарищей, помочь которым «наша святая обязанность», генерал перешел к мизерному бюджету государства и нехватки бензина и транспорта в целом по управлению. Не обошел генерал своим вниманием и большую армию негласных осведомителей, которых в эти тяжелые времена так же необходимо  содержать, и без которых работа управления практически не возможна. И вот тогда, когда теоретическая база под главную новость, по мнению генерала, была подведена полностью,  он и предложил  полковнику Лящуку, естественно, как самому честному и порядочному человеку из окружения генерала, стать «черным» казначеем их ведомства.
    Такова уж диалектика жизни, что даже в темных делах без честных людей обойтись невозможно.   
    Именно, как держателю черной кассы полковнику и поручили перехватить наличность злополучного «Фонда». Более того, в случае удачи ему реально светили погоны генерала,  но … сорвалось.
      Ничего, рано или поздно он доберется до того шустряка, что оставил его с носом, вместо лампасов. Во всяком случае, полковник оценил достойного противника. А сложность задачи Лящук воспринимал, исключительно, как дополнительную мотивацию.  Проще говоря, дело приняло не только служебный, но и личный оборот.
   


Резник

       Сева Резник для боевых друзей  «Изя» попал в отряд Николаенко перед самой отправкой в Венесуэлу. Его зачислил сам Скиба. Сергей знал Резника, как человека склонного к самостоятельным и авантюрным решениям, а потому возражал. Но генерал настоял. Резник уникально, а точнее сказать на уровне циркового искусства, владел всеми видами холодного оружия. Такого специалиста в отряде не было. Резник мог взять любой нож или топор, отбалансировать его на руке, затем метнуть в любую цель. Ему было все равно, что метать, спицы, топоры, арматуру или заточенные электроды. Все что могло поразить цель, в его руках превращалось в грозное оружие Ему, даже позывной не придумывали, просто поменяли ударение в фамилии на второй слог.

    В Советскую армию Сева попал после зоны для малолетних. Таких брали исключительно в стройбат. За первые четыре месяца службы ему сломали два ребра и выбили один зуб. Ничего не поделаешь, порядки в советском стройбате почище зоновских.
     Зуб выбили прямо на строительной площадке. Взвод, где служил рядовой Резник, отсыпал щебень на полотно шоссейной дороги. Сержант, командир отделения, решил, что Сева слишком мало насыпает щебень в ведра. После замечания, которое не возымело никакого действия, последовал сильный пинок под зад. Когда сержант захотел повторить воспитательный прием еще раз, рядовой Резник бросил ведра, поймал ногу сержанта, и, удерживая его в таком неловком положении, сам влепил ему носком сапога прямо в кобчик.  Тут же подскочили два сержанта и один «дед». Результатом драки для Севы были многочисленные синяки, выбитый зуб и пять суток ареста.
      Нападавшим тоже изрядно досталось. Один из сержантов получил прямой в челюсть и на несколько суток потерял аппетит, а у «деда», подоспевшего на помощь сержантам, вылетела коленная чашечка на правой ноге. Второй сержант, который собственно и выбил Севе зуб, отделался парой синяков. Случилось это буквально через месяц после принятия присяги. После, отсидевшего на гарнизонной губе Резника, никто не трогал. На борзого «самца» махнули рукой, ибо связываться с уркой себе дороже.
    Ребра Севе сломали несколько позже. Был в стройбате неписаный закон. «Деды» и черпаки, это те, кто отслужил больше года, после отбоя уходили в самоволку. Особенно веселые и бурные самоволки были после зарплаты. Командование батальона половину зарплаты удерживало за содержание солдат, ибо стройбаты в советской армии были на полной самоокупаемости, а половину начисляли на сберкнижку. В первый же выходной после начисления зарплаты желающие могли посетить сберкассу и взять деньги. Большинство предпочитали брать чуть-чуть, только на самое необходимое, остальное копили на дембель. Но были и такие, что  жили сегодняшним днем. Таким  был Сева.
      Заканчивался четвертый месяц службы рядового Резника. В воскресенье после отбоя, когда дежурный по части ушел домой, восемь человек из роты, где служил Сева, собрались в поселок. Дневальный, на всякий случай, записал всех желающих отдохнуть от тягот и лишений. Неожиданно к отряду самовольщиков присоединился рядовой Резник.
     -  Самец, а ты куда, - удивился «дед» Абдула, в миру ефрейтор Абдулатипов.
     Остальные любители вечернего отдыха удивленно глянули на резвого бойца, но промолчали. Связываться с уркой никто не хотел. Абдула же был идейный ревнитель неуставных отношений. Наглый боец давно раздражал его, и он неоднократно подбивал дедов разобраться с нарушителем сложившихся порядков. А порядок на стройплощадке и в казарме держался исключительно на авторитете старослужащих. Месячный производственный план деды и сержанты буквально выколачивали из молодых солдат. Офицеров это вполне устраивало. 
   Главная опасность в поведении Резника состояла в том, что молодые могли взять с него пример и взбунтоваться. Сила старослужащих была в организованности, а молодые солдаты уступали не только в индивидуальной физподготовке, но и разобщены идейно. Хотя, появись среди них толковый вожак и годами сложившийся порядок мог бы рухнуть.
       На роль Спартака, предводителя рабов, Сева явно не спешил и никаких восстаний не готовил. Опыт зоны для неполнолетних учил: порядок ломать нельзя, надо занять в нем свое место.
      -  Не ссы, Абдула, - без всякого страха ответил Резник и нагло посмотрел в глаза всем присутствующим, -  я из зоны в самоходы бегал.
   Для остальных, собравшихся в самоволку, ответ Резника был приемлемый. Абдула  смолчал, но не смирился. Он решил ждать, когда «борзёныш» оступится по серьезному.
   Дом, где обычно происходила пьяная оргия стройбатовцев, находился на окраине поселка. Главное обойти комендантские патрули, выйти к железнодорожной насыпи, а потом краем озера и к пустырю. Именно там стоял дом, который местные жители обходили десятой дорогой. Хозяин дома, закоренелый алкоголик, жил с товарищем. Еду и выпивку солдаты приносили с собой, а потому их приходу он был всегда рад. Частенько заглядывали подруги местных пьяниц. И тогда перепившиеся до поросячьего визга солдаты устраивали настоящую оргию. Сева впервые видел, до какой степени деградации может дойти женщина-алкоголик. Даже два стакана водки не могли заставить его подойти к этим чудовищам, но перепившейся и орущей солдатской братии было не важно куда «запарить свой конец».
    «Малина» в блатном мире вещь святая, но до такой степени свинства, как тут, на гражданке не опускались. Во всяком случае, Сева такого не видел. Апофеоз же нынешней оргии наступил, когда Абдула и сержант Буча притащили какую-то женщину с улицы. Где они поймали её среди ночи, непонятно, но ничего хорошего ей это не сулило. Появление свежего женского мяса вызвало бурный крик восторга.
     - Отпустите ее, - сказал Резник, после того, как избитая по дороге женщина остановила на нем свой умоляющий  взгляд.
     - Чего, самец, голос прорезался? – Абдулатипов вылупил на Резника полные ненависти глазенки.
     -  Чего слышал, тварь, то  и делай, - обрубил концы к отступлению Резник.
    Говорить больше не о чем. Резник схватил за горлышко бутылку, разбил ее и острым осколком, сколько было силы, несколько раз ударил по ненавистной и совершенно озверевшей роже Абдулатипова. Абдула взвыл от боли, упал на пол и, обхватив голову руками, стал орать. Лужа крови на полу стала быстро расти. Последнее что помнил Резник, это удар по голове табуретом. Потом повалили на пол и стали бить ногами.
    Наутро, полу живое, полу бессознательное тело рядового Резника обнаружили путевые обходчики. Он лежал рядом с насыпью и на крики обходчиков не реагировал. Сообщили в военную комендатуру. Скорая помощь доставила солдата в окружной госпиталь. Многочисленные ушибы, сильнейшее сотрясение мозга и два переломанных ребра, таков суммарный итог ночной самоволки. Каким образом тело из дома попало на насыпь не понятно. Скорей всего хозяева-алкоголики оттащили солдатика подальше от своего дома.
    Военный дознаватель объявился на второй день, когда Сева уже мог говорить. От него и узнал Резник, что тело ефрейтора Абдулатипова нашли в озере. Опытный следователь сразу увязал смерть ефрейтора и многочисленные раны  Резника. Пришлось написать все, что Сева помнил о том вечере.
    Резника ждал суд и, скорее всего, пять лет дисциплинарного батальона. И то, потому, что причиной смерти Абдулатипова, согласно экспертизе, была не потеря крови или рана, которую нанес ему Резник, а вода, попавшая в легкие ефрейтора. Сотоварищи Абдулы, сочтя того мертвым, не стали тащить друга в казарму, а, заметая следы оргии,  бросили тело в озеро. Так, что, по мнению следователя, к суду привлекут всех участников ночной драмы. Женщину, из-за которой началась драка, дознаватель не нашел, а потому на смягчение приговора Сева рассчитывать не мог. Тот самый список самовольщиков, который составил дневальный стройбата, тоже был подшит к делу. Суд отложили до окончательного выздоровления Резника.
     Через две недели Резник окреп, и стал ходить в наряды по кухне. Есть в военных госпиталях такая практика - припахивать выздоравливающих срочной службы на подсобные работы. 
     На овощном складе он познакомился с каким-то сержантом. Тот с легким ранением прибыл из Афганистана. Боевой сержант и дебошир из стройбата не сразу нашли общий язык. Только на третий день, когда их поставили перебирать гнилые овощи, они разговорились. Ради развлечения стали кидать ножи в деревянную доску. Вскоре Сева стал кидать кухонный нож гораздо точнее сержанта, который этому специально учился. Сержант не обиделся,  наоборот, заинтересовался способностями сотоварища.
    Потом ушли в дальнюю подсобку, и стали метать не только ножи, но и топор. Складывалось впечатление, что Сева рожден исключительно, чтоб метать в цель холодное оружие. Идея созрела мгновенно. Из госпиталя сержант дозвонился своему комроты и рассказал о феноменальных способностях Резника. Его командир, старший лейтенант Еременко, как раз приехал из Афганистана в Союз за  пополнением. Так Афганистан стал для Севы Резника единственной возможностью избежать дисциплинарного батальона. И он согласился. 
     Уже через десять дней после выписки из госпиталя, рядовой Резник стоял в карауле, охраняя склад горюче-смазочных веществ мотострелковой дивизии, в которую он попал по переводу. А еще через четыре месяца учебных лагерей, младший сержант Резник вошел в состав специальной разведгруппы.  Командовал  отрядом тот самый старший лейтенант, который и организовал перевод Резника из стройбата в дивизию.
      А говорят, солдатами не рождаются.  Еще как рождаются!
    Где бы ни воевал Сева Резник, о себе не забывал ни на минуту. У него всегда можно было купить или выменять золото, спирт, сигареты, гашиш. У него  первого в подразделении завелись доллары. В Союзе давно бы сел в тюрьму, как валютчик и спекулянт, но по сравнению с теми безобразиями, что творились на афганской войне, на такие мелочи никто внимания не обращал. Пока сержант Резник был образцовым солдатом, его коммерческая деятельность никого не интересовала.
   Более того, когда начштаба их объединенной бригады, куда входил и отряд Резника, захотел купить жене настоящий персидский ковер на кабульском базаре, и не хватило двухсот долларов, Сева с удовольствием одолжил эти деньги.
    Но война для Резника не была легкой прогулкой. Первую контузию он получил, когда их БПМ подорвался на мине. Передок машины подкинуло вверх. Тех, кто сидел внутри  - сразу насмерть. Сева сидел на броне сзади, и взрывная волна снесла его на обочину. Удар об землю амортизировала рыжая вязкая глина, оставшаяся от почти пересохшей лужи. Сержант Резник влип в глину, как пельмень в манную кашу. Очнулся, когда бой уже затихал, и санитарная команда подбирала убитых и раненых. На тот раз обошлось без увечий. Затем легкое ранение в шею, пуля царапнула чуть ниже левого уха. И, наконец, последнее серьезное ранение - упавшей бетонной плитой отдавило пальцы левой ноги. 
     Ни одно из ранений на комиссацию не тянуло, да и желания попасть на гражданку у старшины Всеволода Резника не было. Более того, за месяц до увольнения он написал рапорт, и остался на сверхсрочную службу.
    В восемьдесят девятом вместе со всеми прапорщик Резник вернулся в Союз.  Та страна, из которой он уходил на войну и та, в которую вернулся, сильно отличались. Эта разница приятно радовала. Небольшой капиталец, который Сева  сколотил за время выполнения своего интернационального долга, приятно растворился в этих переменах. Но закон природы суров - без дела действующая армия стала разлагаться. Скучные дежурства и бесцельные тренинги молодежи быстро наскучили. Дефицит адреналина стал нестерпимым.
    Долго ждать не пришлось. В конце девяностого года Севу нашел тот самый старший лейтенант, правда, теперь уже полковник в отставке. С увольнением из армии прапорщика Резника проблем не возникло. Проведя, для разминки, несколько вооруженных экспроприаций по Москве и области, группа под управлением полковника Ерёменко отправилась на Балканы. Там они приняли пополнение из таких же искателей приключений, как сами, и превратилась в полноценную диверсионную роту.
    Лоснящаяся от жира, давно не подставлявшая свой зад под военный сапог Европа пришлась Резнику по вкусу. Это вам не нищий Афганистан! Тут было, где разгуляться. Имея огромный военный опыт, а потому оставаясь практически неуязвимыми, подразделение Еременко выполняло самые дерзкие задания официальных югославских властей. Единственное, от чего полковник отказывался - этнические чистки. Не то, чтобы гражданское население совсем не страдало от действий диверсантов полковника Ерёменко, просто, когда это случалось, полковник недовольно морщил лоб и говорил, чтоб впредь были осторожнее. Все-таки сказывались многовековые православные корни и традиции русской армии.
     Но вскоре блуждающий диверсионный отряд попал-таки в поле зрение натовских спецслужб. Пришлось покинуть такую жирную «военную площадку», как Югославия, хотя основные события там были еще впереди. Чтоб не марать непорочный российский нейтралитет отряд растворился в недрах самостийной Украины.
     Почему Сева не отправился контрактником на Кавказ, а сел на пароход в Венесуэлу? Очень просто. Добрая половина его боевых друзей, с которыми он воевал в Афганистане и Европе - выходцы из Дагестана и Чечни. И рано или поздно они бы  столкнулись по разные стороны баррикад. А для Севы убить боевого друга все равно, что съесть собственную собаку - отравиться не отравишься, но долго будет противно. Резник хоть и плебей по натуре, но воевать привык весело. Что же касается той грязи, невежества, злобы и чванства, которые сопровождают любую войну, то Сева их не замечал, ибо он родился и вырос среди всего этого.
      
    Звонок из центра застал Резника, когда тот принимал душ. Жара шла на спад, но все равно привычка три раза в день посещать душ укоренилась. Даже на дежурство он брал с собой несколько пар белья. Надо пользоваться, пока цивилизация рядом, а то кто знает, в какую Тьмутаракань придется отправиться завтра.
   Только Сева намылил голову, как раздался звонок. Когда звонок прозвучал в третий раз, Резник был рядом с телефоном.
     - Сева, - голос генерала он узнал сразу,- ситуация Н1. Машина возле тебя. Все необходимое есть, возьми только одноразовую посуду.
     - Есть, - коротко ответил Резник. 
     Ситуация Н1 означала срочное задание. И скорей всего по профилю. Ибо одноразовая посуда не что иное, как персональное оружие. Давно не было серьезной работы. Полгода Резник изнывал от скуки, почти, как тогда, после Афганистана. Хотя нет, сразу по прибытии из Венесуэлы проскочила одна халтурка. Но это была именно халтурка, а не задание. Как Сева решился на это, он до сих пор не понимал. Видимо остаточный кураж после веселья в Южной Америке никак не давал покоя.
     Тогда, сразу по приезду в Киев, Резник получил гонорар, командировочные и месяц отпуска. Кровь взыграла, хотелось оторваться, но с фантазией на гражданке у Севы  было слабовато, вот если бы вражеский склад взорвать или офицера в качестве языка привести,  тут его воображение как у Сальвадора Дали, а отдыхать он не умел. Поэтому ограничился казино и несколькими ночными клубами, ибо выезжать за пределы Украины  строжайше запретили.
     От загорелого, хорошо одетого, жилистого парня за версту воняло долларами. А, как известно, на этот запах, слетаются не только красивые девушки, но разного рода щипачи.
     Роскошная брюнетка, скорей всего профессионалка, что вполне устраивало Резника,   уже минут двадцать, как готова была ехать с ним куда угодно. Но вместо того, чтоб отправиться в опочивальню, Сева уже третий раз вёл ее в бар. Опытный глаз разведчика выцепил из толпы веселящихся группку ребят, которых ни танцы, ни водка не интересовали. Парни сидели за столиком, вяло пили, куда-то уходили, приходили, и все чаще посматривали на него. Порядок в клубе поддерживали пять здоровенных парней. Одного из них он, кажется, где-то встречал. Двое из охранников стояли на входе, один дежурил у туалетов и еще двое на танцплощадке. Понятно, пока он в клубе, он в безопасности, но что будет там, на улице, это вопрос?
      Брюнетка недоумевала, зачем они в третий раз идут в бар? Если клиент передумал, ради Бога, скажи по-людски. Но выяснению отношений мешала элементарная жадность. Клиент «жирный», жаль упускать, вот и решила бедняжка исчерпать ситуацию до конца. Дама сидела над «дохлым» коктейлем и ждала чем эта комедия закончится.
     Воспользовавшись тем, что бармен отвлекся, Резник стащил со стойки вилку из нержавейки, и хотел было сунуть ее в длинный боковой карман брюк, как вдруг слева от барной стойки, из-за занавески служебного входа показалось знакомое лицо. Это был  Славка Фишман. Рябого он узнал сразу. Славка знаком показал идти за ним.
    - Пошли, - кинул даме Сева, и  они направились к служебному входу.
   Троица молча прошла по какому-то захламленному, плохо освещенному коридору, и вышла к двери, которая вела на улицу.
    - Там стоит такси, уматывай, - Рябой открыл ключом подсобную дверь, -  я тебя потом найду.
    - Спасибо, рад был повидаться, - Резник с дамой прыгнули в такси и уже без приключений отправились к Севе на квартиру.
     Рябой, он же Славка Фишман, тоже когда-то служил в отряде полковника Скибы, но по окончанию срочной службы, за полгода до вывода войск, уволился. Больше Резник о нем ничего не слышал. Во всяком случае, ни в Европу, ни в Венесуэлу его никто не приглашал.
    Через три дня после встречи в ночном клубе Рябой позвонил Севе и назначил встречу  у его подъезда. Слава сидел у детской площадки и курил. В песочнике ковырялось несколько ребятишек. Рябой вполне подходил на должность гуляющего папаши. Сева присел рядом.
     - Добро пожаловать на Родину, -  поприветствовал Севу Рябой.
     - Здоров, Рябой. Давно пасешь меня? – ответил Резник и протянул руку для приветствия.
     - Извини за беспокойство, помощь нужна, - Рябой повернулся правым боком и только тут Резник увидел, что из под рукава рубашки выглядывал кончик гипса, - я тут упал неудачно.
      - Понятно.
      -  Смотрю, ты в хорошей форме, неплохо отдохнул?
     -  Можно и так сказать, - уклончиво ответил Резник.
     - У меня из-за травмы работенка денежная срывается, может, выручишь?
    - О чем речь, конечно.
     - Я как увидел, что ты вилку спер, думаю, все, пора спасать моих орлов.
     - Так ты у них за бригадира?
    -  Вроде того.
    - Понятно. Что за дело?
     - Вообще-то дело гнилое, но, так получилось, что отказаться не могу. А с такой рукой … сам понимаешь. Короче, ментяра один влез, куда не надо. Несколько раз предупреждали, но он упертый оказался. Братва постановила убрать.
     - Действительно гнилое дело.
     - Какая страна, такие и дела. … Так, поможешь?
     - А бригада что? Кишка тонка?
     - Сопляки. Им на матерого мента ходить, что младенцу на медведя.    
   Как и каждый уголовник, Сева ментов на дух не переваривал. Он был твердо убежден, что менты занимаются тем же, что и бандиты, только под прикрытием государства. Но, еще с зоны от старших товарищей он запомнил на всю жизнь одно правило - убийство мента это финальный аккорд любой воровской карьеры. Рано или поздно кто-то заложит, и тогда тебя не спасут ни свои, ни чужие. Ибо законы на этот счет во всех странах одинаковы.
    Но, боевая дружба, скрепленная кровью и взаимовыручкой, сильнее воровских и людских законов и, если друг просит о таком, значит, другого выхода у него нет. Сева согласился.
   На чердак дома, где была назначена встреча подполковника Квитко и его осведомителя, вело два хода. Один традиционный через люк с лестничной площадки верхнего этажа первого подъезда и еще один, о котором Квитко не знал.  На чердачном люке второго подъезда висел огромный замок. Но попасть на общий чердак двух подъездов можно и через маленькое световое окно на лестничной клетке второго подъезда. Какое-то загадочное архитектурное решение прошлых веков позволяло выйти на крышу старого здания минуя закрытый на замок люк. Это окно никогда не закрывалось, достаточно его толкнуть, и оконная рамка легко подавалась внутрь. Именно по этому пути Сева вышел на крышу дома, прошел по ней до слухового окна первого подъезда и спрятался в старом строительном хламе. Работать ножом Рябой запретил, ибо это был фирменный след, который рано или поздно мог привести к Резнику. По инструкции вальтер с глушителем надо оставить на месте, а бумаги, которые получит клиент от информатора, забрать и передать Рябому.
      До предполагаемой встречи мента и его агента оставалось полчаса. В качестве наемного убийцы Резник выступал впервые, хотя в засадах приходилось сидеть часто. Несколько раз тишину нарушали голуби и один раз две жирные крысы. Крысы, видимо, охотились на голубей, так как везде были разбросаны птичьи перья. Первым на встречу явился агент. Он вылез из люка, включил свет и внимательно осмотрел чердак. Через пять минут появился мент. Говорили тихо, да Сева и не прислушивался. Агент достал бумаги, мент бегло их просмотрел и кивнул головой. Первым, как и предупреждал Рябой,  ушел агент. Как только за ним захлопнулся чердачный люк, Сева прицелился и выстрелил. Тихо щелкнул затвор пистолета с глушителем, на пол упала гильза, мент покосился и рухнул. Сева подошел к телу, сделал контрольный в голову, забрал документы, положил рядом пистолет и покинул чердак тем же путем, что пришел.
     На следующий день Резник передал бумаги Рябому.
    
     Как только Николаенко вернулся из Ростова, суета в «Фонде» поднялась необыкновенная. Напряжение чувствовалось буквально во всем. Скучные дежурства  закончились. Постоянно куда-то выезжали оперативные бригады. Резко ускорилось обучения молодняка. Резник даже почувствовал обиду. Про него или забыли или берегли на крайний случай. Но после звонка генерала все стало на место. Сева печенкой чувствовал,  дело опять касается Николаенко.
    Каково же было удивление, когда у подъезда он опять встретил Рябого. Слава сидел за рулем старенькой рыжей «девятки».
   -  Помоложе водителя не нашлось? – вместо приветствия спросил Резник.
    - Прыгай, по дороге объясню.
    Как и догадался Сева, они ехали прикрыть Николаенко.
     К месту добрались спокойно. Машину оставили метров за триста от объекта. Им повезло, ни на лодочной стоянке, ни по дороге к ней ни кого не встретили.
    - Оттупорыливай по сторонам? –  приказал Рябой.
  Но и без команды Сева прекрасно фиксировал весь периметр. Жара и нещадное солнце разогнало всю публику.
    - Чисто.
   Сторож лодочной станции, куда приехали Рябой и Резник, открыл дверь своей каморки неохотно, его оторвали от чая. Старый урка окинув визитеров взглядом понял с кем имеет дело. По легенде парни заглохли и искали бензин. От «доброжелательных» рож двух бакланов веяло могильным холодом. Без вариантов, сообразил сторож, мальчики пришли по его душу. Последний взгляд на телефон. Нет, позвонить не успеет, надо придуриваться, тянуть время, может, кто из прохожих подойдет. Но как назло вокруг никого.
      Сторож медленно открыл контейнер, где стояла бочка с бензином, а параллельно стал  вспоминать, где он прокололся. Вроде, с братвой терок не было? Перед глазами прошел весь день. Избирательная память безошибочно нашла нужную картинку: «Двое с сумками, один местный, другой жилистый очень самоуверенный, с большим «лопатником», брали бензин и масло. Точно, они. Значит, подельники насвинячили! Суки, сдали! Но почему так быстро? … неужели комитетчики?».
      Сильный, идеально выверенный в бою удар заточкой остановил сердце сторожа.
     - Я назвал этот удар «завещание Цезаря», - нисколько не смутившись, только что убитым человеком, похвастался Резник.
    Рябой подхватил мертвое тело, и усадил сторожа глубже в контейнер. Прикрыв все двери и убедившись, что их никто не видел, подельники покинули место преступления.
     - А почему «завещание Цезаря»? – поинтересовался Рябой.
     - Как-то Беньчик, еще в Афгане, чтоб убить время, рассказывал, будто за день перед убийством Цезаря его спросили, какую смерть он предпочитает? И Цезарь ответил, что неожиданную и мгновенную, то есть такую, как ты только что видел.
     - Слышал я об этой истории с Цезарем, - грустно сказал Рябой, - я ведь два полных курса на историческом отучился. На третьем за драку исключили … и сразу в армию.
      Сева и Рябой подошли к машине.
     - Я, Рябушка, давно понял, что даже в таком паршивом деле, как наше, надо искать элемент творчества, я бы даже сказал, созидания и, если хочешь, удовлетворения. Я, ведь Беньчика хорошо знаю. В каком бы дерьме он не ковырялся, а глубоко в душе он порядочный человек, настоящий офицер. И если Бест приговорил этого «хромого червя», то печалиться о его судьбе совершенно не стоит. Опять же кто знает, может этот сторож вскоре заболел бы неизлечимой болезнью и долго мучился, страдал. А так, мы его раз, и на матрац! Своего рода гуманизм.  … Деньги, они штука хорошая, но если нет ярких эмоций, нет пути к совершенствованию, я бы даже сказал, творческой перспективы, то жизнь превращается в банальную утилизацию чужих ценностей, и не куда-нибудь, а прямо в унитаз. Я при любом раскладе до тупого обжиралова не опущусь. Тупая сытость - самое страшное, что есть на свете! Или праведник, или злодей, никакой середины не признаю.
     - Об этом на свободе хорошо трепаться, особенно, когда на хвосте никто не висит, - парировал философский спич Резника Рябой, и немного помолчав, добавил, - я и сам люблю играть за команду победителей.   
     - Кому ты говоришь? Я  два года на зоне парился. Там точно такая жизнь, как тут, один в один! И страсти такие же кипят, и все остальное, только порядка больше.
     Рябой сделал еще один контрольный поворот, убедился, что слежки нет, и выехал на новую дорогу, ведущую в столицу.
     - Веселее жить надо, говоришь? – Рябой продолжил разговор, - согласен, веселья сейчас хоть отбавляй. Только чем все это кончится! На каждой улице, если не каждой подворотне, своя банда. С оружием ходят, чуть не в открытую.
     - Ну и что?
     - А то, что при любом раскладе государство всегда сильнее, а значит рано или поздно, как сказал классик Алексей Толстой, всех нас загонят в  яму и будут кончать. Весь вопрос лишь во времени.
     - А, по-моему, бардак выгоден всем. Во всяком случае, пока не доворуют последний кирпич из фундамента нашей социалистической родины. А ценностей там, брателло, не на один десяток лет! Так, что успокойся и мирно воруй дальше. … Жаль, не было тебя в Венесуэле. Вот где повеселились!
     -  Да, уж наслышан. А что это за история с тонной кокаина?
     - Неужели слышал?
     - Даже несколько раз. Хотелось бы авторскую версию услышать.
    Воспоминания о Венесуэле всегда поднимали настроение Резнику.
     - Первое, что нам поручили - выгнать колумбийцев с западного берега Венесуэльского залива. Но проблема была в том, что по контракту мы и половины заявленного оружия от правительства не получили. Знали б, с кем дело имеем, то взяли с собой, честное слово. Скиба неделю ругался с министром внутренних дел, бесполезно. Дали сотню стареньких М4, десяток калашей с подствольниками, два старых джипа и допотопную взрывчатку времен второй мировой. Ни радиосвязи, ни гранатометов, ни «иглы», ни «стингера», ни денег на текущие расходы, короче воюй голыми руками. Даже обсуждали вопрос, а не вернуться ли назад.
 
      Действительно, когда отряд генерала Скибы прибыл в Венесуэлу, правительство этой страны находилось в крайне затруднительном положении. Открытые огромные запасы нефти в Венесуэльском заливе, конечно, радовали, но они же и стали причиной тщательно организованной дестабилизации в стране. Накануне объявления условий тендера резко активизировались американские спецслужбы. От них получили финансовую подпитку различные бандитские группировки от маоисткого до фашистского толка. Используя бедность и нищету населения, бандиты провоцировали акты народного недовольства. Кому-то очень нужна была атмосфера хаоса в стране. Короче, разыгрывали типовой сценарий: беспорядки, доведение до  нищеты, военный переворот и очередной диктатор, который за взятки раздаст нефтяные лицензии тому, кому надо.
     Используя слабость Венесуэльского правительства, Колумбия, претендовавшая на часть территории богатого залива, сломив слабое сопротивление береговой охраны, ввела войска на спорную территорию. Тем самым, как бы претендуя и на часть нефтяных разработок. К тому же западная часть Венесуэльского залива с его укромными глубокими бухтами давно, еще до введения колумбийских войск, была «оккупирована» боссами колумбийской наркомафии. Именно отсюда шел поток кокаина в США. А после оккупации берега колумбийскими войсками наркоторговцы вообще почувствовали  себя  полными хозяевами.
    Вот в такой непростой обстановке и было принято решение венесуэльского правительства о нелегальном введении в страну так называемого «интернационального батальона» или, проще говоря, профессиональных наемников. И первой задачей, которую перед ними поставили - очистить залив от колумбийских войск, причем в кратчайшие сроки. Правительству Венесуэлы позарез нужна была хоть какая-то победа и, как ее следствие,  повышение своего рейтинга среди избирателей. Но, как всегда бывает в таких случаях, чиновники, отвечавшие за оснащение и вооружение наемников, отнеслись к этому крайне халатно. Министр внутренних дел, который курировал батальон Скибы, один все делать не мог, а его поручения в связи с падением рейтинга правительства уже никто всерьез не воспринимал. Перед Скибой тоже стояла крайне жесткая задача - привезти в партийную казну не менее двухсот миллионов долларов в качестве гонорара за оказанные Венесуэле услуги.
    Получив приказ, разведвзвод под командованием Николаенко, куда входил и Резник, отправился вглубь прибрежной территории, оккупированной колумбийцами. Первой задачей было установить количество войск, их  расположение на местности, и вооружение. Через две недели все данные лежали у Скибы. Колумбийские войска в количестве трех батальонов расположились на побережье двумя наспех укрепленными базами. Семь БТРов, два танка, и практически никакой ПВО, если не считать установленных на БТРах сдвоенных пулеметов тридцать пятого калибра. А еще через три дня план боевых действий по освобождению залива  лежал на столе министра обороны Венесуэлы. Согласно этому плану в обязанности отряда Скибы входило минирование дорог отступления вражеских войск и отсечение возможной помощи со стороны основных частей колумбийской армии. А в конечной стадии операции по освобождению залива - зачистка  территории и разминирование побережья.
     Скиба был поражен глупостью и беспечностью колумбийцев. К заливу через густой лес со стороны колумбийской границы вели две основных, и две узкие, на ширину одной машины, дороги. Были еще тропы наркотрафика, но стратегической ценности они не имели. Расчет прост. Через лесной бурелом техника не пройдет, а значит, заминировав и взяв под контроль дороги в тылу колумбийского десанта, они замыкают его в котле для полного уничтожения.
     Вся тщательно спланированная и подготовленная лично Скибой операция заняла чуть меньше недели. Первый день вертолеты венесуэльской армии погасили очаги сопротивления колумбийцев, два сторожевых корабля отрезали путь по морю, а минные поля и отряд Скибы путь назад. Потеряв, таким образом, больше сотни убитыми и несколько сотен ранеными, оставшиеся войска сдались. Убитых и раненых колумбийцев отправили на родину, а остальных, в качестве заложников, до подписания нового мирного договора, разместили в лагере за колючей проволокой.
     Восстановив территориальную целостность страны и, завоевав, таким образом, доверие народа, правительство вздохнуло с облегчением. Но успех нужно развивать дальше. Вторым на повестке дня стояло снижение криминальной активности, снижение уровня коррупции и только тогда уже объявление условий тендера на нефтедобычу. При нынешней ситуации нефтедобывающие корпорации требовали шестьдесят процентов добытой нефти себе, остальное – правительству Венесуэлы. Правительство же хотело хотя бы пятьдесят на пятьдесят, а если повезет, то и пятьдесят пять на сорок пять.
    Отряд Скибы разместился на одной из полуразрушенных баз колумбийцев, той, которая находилась ближе к Карибскому морю. Вторую базу занял отряд береговой охраны венесуэльских ВМС. Пока генерал согласовывал новый план действий с правительством, отряд отдыхал на побережье. Николаенко, командовавший отрядом в отсутствие генерала, приказал тщательно прочесать берег. Военные трофеи были весьма скудными, ибо колумбийская армия была вооружена еще хуже, чем венесуэльская. Разве что так, на всякий случай, сняли несколько крупнокалиберных пулеметов с разбитых БТРэров и установили их на блокпосту. А так же, для большей мобильности,  отремонтировали два брошенных колумбийских катера.

    -  … Помнишь парня позывной Шаблон? – спросил Сева.
    Рябой напряг память, но так и не вспомнил.
     - Нет.
     - Короче, прочесывая лес, мы нашли узенькую тропинку, еле заметную, она шла параллельно берега. Времени до хрена, решили, как в старые добрые времена посидеть в засаде, мало ли что. Не прошло и часа, как два местных духа с каким-то ящиком в руках прошмыгнули мимо нас, чуть на ухо не наступили. Мы за ними. Метров через триста они открывают лаз и шасть под землю. Фиксирую лаз на карте и тихо уходим. На следующий день привожу все отделение, открываем лаз, а там … около тонны кокаина. Естественно, вызываем подмогу, и выгребаем груз на базу. Но что с этим порошком делать? Отдать правительству? Глупо. Самим пихнуть, тоже как-то не с руки, концов не знаем, еще засветимся. Короче сидим на миллионах, как дураки с помытой шеей.  Приехал Скиба, почесал репу, тоже ничего придумать не может. А тут хозяева кокса объявились. Наглые такие, ничего не боятся. Тычут чемоданчик баксов и говорят, мол, это вам, а нам отдайте груз. Скиба, не моргнув глазом, будто всю жизнь имел дело с наркоторговцами, чемоданчик забирает и в ответ им список оружия, которое нам необходимо. Типа, если найдете все по этому списку, то груз отдадим, а нет, то спалим все к чертовой матери. Хозяин кокса в крик, типа, не по понятиям! А Скиба, чтоб подсластить пилюлю, и говорит, мол, если тот найдет все по списку, то за определенную плату будем и дальше  беспрепятственно пускать груз на побережье и даже, если надо, охранять от местных. Тут уж колумбиец почесал репу, отошел в сторону, обкашлял с корешем, и говорит ладно, на таких условиях согласен. Беньчик за переводчика. Самое интересное было дальше. Через две недели швартуется около нас катер береговой охраны ВМС США. Мы напряглись, за пулеметики попрятались,  но смотрим - ребята мирные, стрелять не собираются. Глядим дальше. Скинули три спасательных плотика. Нагрузили их какими-то ящиками и гребут к нам. Офицер ихний потребовал старшего. Скибы не было, вышел Беньчик. Потерли один на один, и матросики стали сгружать ящики на берег. Офицер потребовал сверить комплектацию оружия с той самой бумажкой, что нацарапал Скиба. Все было тютелька в тютельку, даже количество патронов совпало со списком. Потом на эти же плоты погрузили кокс, подняли на борт сторожевика и американский катер был таков. 
    - Ничего себе, - удивился Рябой.
    - Оказывается, эти наркобароны колумбийские, гениальные ребята, они вместо того чтоб воевать с береговой охраной США, взяли ее в долю. Более того, когда задержался очередной трафик, военные сами нашли необходимое оружие, сами его привезли, только бы бизнес не останавливался. И никаких документов, все на честном слове. Два раза в месяц колумбийцы доставляли на базу свой товар, сдавали каптеру под охрану, затем приходил американский катер, платил «пошлину», как на таможне, и  увозил к себе.
    - Не понял?  Если  у нас коррупция? А у них тогда что?
    - У них это бизнес. Причем Скиба, как порядочный человек, доложил местным властям, что у нас там, на берегу, небольшая халтурка образовалась. Те махнули рукой, типа ради Бога, главное, что берег наш, а с остальным потом разберемся. Когда уезжали из Венесуэлы, капитан американского сторожевика банкет устроил. Кричал, что русские солдаты отличные ребята и с нами приятно иметь дело.
     - Сколько вы бабла настрогали? – Не удержался Рябой.
     - Не знаю, бухгалтерию Беньчик вел, но только к обещанным командировочным дали солидную премию. А ты как? Много на рекете зарабатываешь?
     - Я, по их меркам, что-то вроде капитана, - Рябой включил поворот и обогнал старую «волгу», - мне не жаль ни быков моих, ни то ворье, что они трусят. Слежу, чтоб случайные люди в мясорубку не попадали. Вот босс наш, Кушлатый, тот хорошо хапает, а  остальные так, на повеселиться, не больше. Но братва за справедливость уважает …
     - Значит, Бога боишься? Убогих не обижаешь? А я думал, ты атеист, - рассмеялся Резник.
     - Я? … Я хуже, чем атеист.
     - Не понял это как, сатанист, что ли?
     - Еще хуже.
     - Опять не понял?
     - Видишь, ли, я думаю, - Рябой сделал паузу, как бы в нерешительности, - что не Бог создал человека, а человек Бога, во всяком случае, того, которому все молятся. Другими словами, искусственный интеллект, который создают нынешние ученые, уже давно создан. И человек добровольно отдал ему бразды правления своей судьбой. Так как он, этот самый интеллект, оказался и сильнее и мудрее, а главное намного лучше самого человека, ибо создавали его самые продвинутые  представители человечества.
      - Ни хрена себе! И долго ты думал?
      - У меня из-за этого и драка в институте произошла. Я доклад на эту тему на студенческой конференции делал, по истории религии. Так какой-то козел схватил меня за лацкан пиджака и стал тащить с кафедры. Терпеть не могу, когда меня руками трогают. Ну, врезал … а он оказался родственник проректора.
      - А как же все эти сложные цепочки ДНК, строение атома, это тоже человек сам придумал?
      - Создатель материального мира естественно есть, но к тому Богу, к которому обращаются люди с молитвами, он никакого отношения не имеет. Создатель нечто другое, нашему разуму вообще неподвластное.
      - А как же весь этот Ад, Рай, Сатана?
      - Думаю, все это составные части стройной системы, но только на энергетическом, нематериальном уровне. А законы этого уровня нам никогда не откроют.
       - Что за уровень такой?
       - Как тебе, чтоб проще … Представь, что ты держишь оборону блокпоста, тебя окружили, связи нет, кольцо сужается, патроны заканчиваются, из личного состава осталась половина.
      - То есть, ситуация хуже некуда!
      - Правильно. Но тут прорезался голос в рации, и тебе говорят: продержись еще несколько часов и подойдут наши. Естественно, твои силы и настроение резко меняются. Ты делаешь несколько контратак, останавливаешь наступление врага, а пока у противника сумятица и разбираются в чем дело, подходят наши. То есть, не приди хорошая весть из рации вовремя, тебя бы удавили. А так твоя энергетика резко возросла, силы удвоились и ты выжил. Точно так же, но с точностью наоборот, плохая весть может резко уменьшить твои силы. Это, как говориться, пример из жизни, а на самом деле законы производства, накопления и перераспределения энергетики в человеке нам не ведомы.   
      - Ну, Рябой ты дал! … Хотя, мне глубоко насрать, я убежденный атеист.
      - Атеизм - это одна из форм веры. Только ты веришь не в кого-то там, на небе, а в себя. На первый взгляд оно вроде не плохо, но когда обстоятельства начнут стирать тебя в порошок, надеяться будет не на кого. А надежда, которую дает религия, это тот самый голос из рации, о котором я тебе говорил. Язычники создавали идолов. Это такие примитивные энергоаккумуляторы. Механизм простой, как камень. Своей верой и пожертвованиями ты закачиваешь энергетику в этот аккумулятор, а когда хреново, то получаешь обратно. Но КПД такого аккумулятора очень низкий, поэтому все постепенно переходят на одну из ведущих религий. Там и мощности больше за счет прошлых поколений и КПД выше.
     - Тебе бы проповедником! За пять минут мозги переделал! А как ты пришел к этому?
     - У меня собака была, чистокровная немка. Умная такая. Так вот в один прекрасный день, размышляя над проблемами мироздания, я подумал, кем я для нее являюсь? Сам посуди, она полностью от меня зависит, и еда, и гуляние, и защита, и наказание за непослушание. То есть я в ее глазах что-то вроде бога. И тут меня осенило, что между мной и тем самым Создателем всего сущего тоже есть промежуточный Бог. Иисус родился обыкновенным человеком, а Богом его сделали мы сами, ибо он и Будда самые лучшие из нас. Иисус, обладая огромной силой перераспределения энергии, добровольно пошел на казнь. Иисус проповедовал полный отказ от агрессии в любых ее проявлениях, в быту, в сексе, в международных отношениях. Он уже тогда две тысячи лет назад понимал, что животное наделенное разумом, а человек таковым и является, использует этот разум исключительно для достижения своего господства в мире, а не для духовного совершенства. И доказать правильность теории отказа от агрессии, он мог только личным примером. Именно  за это мы сделали его Богом и отдали ему наши судьбы. А духовный мир он бескрайний, его можно заселять, как неосвоенные земли. Создавать там рай, ад, что угодно, были бы силы, желание и воображение. И ты можешь там создать свое царство, но за тобой никто не пойдет, ибо за каждым из нас торчат волчьи уши материальной корысти.
     - А кем же мы с тобой в этой теории являемся?
     - Лично я чувствую себя санитаром. С точки зрения христианства не очень почетная должность, но кому-то и говно надо выносить. Вот сегодня, придушили упыря и на душе легче.
     - А как же невинно убиенный нами мент?
     - Сам воевал и знаешь, кто взял в руки оружие невинным быть не может, а мент - всегда на войне.   
     - Все, хорош! Мозги пухнут. Давай о делах земных, - Резник глянул на напарника.
      - Ну, о земных, так о земных. Что делать будем, когда братву станут пропалывать?
     - Ты про большой кипиш? – переспросил Сева.
     - Ага. Тут нам Бог не помощник. Те, кто хапнул миллионы, откупятся, станут уважаемыми бизнесменами, сенаторами, депутатами, а нас, как нежелательных свидетелей их прошлой жизни, с легким сердцем отправят на бойню. И чует моя жопа, что момент этот не за горами.
    - Есть реальные предпосылки? – лицо Резника впервые стало серьезным.
    - Да, босс мой сильно дергается. Говорит, после выборов мы тем, кто на верху, уже  не нужны будем, а значит и церемониться с нами никто не будет.
    -  В «Фонде» тоже движуха, не иначе, как к  выборам готовятся.
   - Я вот о чем, - продолжил Рябой, - если на меня «контора» выйдет, и предложит поработать на государство, так сказать «искупить грехи», пойдешь со мной?
   - Вербуешь?
   - Нет, таких предложений пока не поступало, это я на будущее. Бригадой уходить всегда лучше.
   - Тогда опять вопрос о невинно убиенном нами подполковнике СБУ?
   - Заказ на мне висел, а я весь тот день валялся в больнице, с рукой. Официально за убийство мента ищут его агента, с которым он встречался. При определенном угле зрения можно отмазаться. Во всяком случае, про тебя вообще никто не знает.
   - Тогда поговорим, когда ситуация дозреет.
   - Идет.
   Рябой прибавил газу и вскоре старенькая девятка выехала на Столичное шоссе.



Машина
   
       Домой Николай вернулся к восьми вечера. Наталья, закончив стирку, вывешивала белье во дворе дома. Записку мужа она прочла, а потому совершенно не волновалась. Николай мог вернуться когда угодно. Правда, поговаривали, будто неспокойно стало в плавнях. Что мол, то сети исчезают, а то и рыбаки вместе с лодками. Но большого значения этим слухам Наташа не придавала. К тому же, поехал он не один, а с институтским товарищем. Больше занимали мысли о детях. Их путевка заканчивалась, и к возвращению всё было готово. Наталья выбила ковры, почистила покрывала и даже подушки в комнатах детей, конечно, хорошо бы еще обои переклеить и потолки побелить, но … пока не складывается. Может, в сентябре, даст Бог, станция отработает без аварийных остановок, Коля получит квартальную премию,  тогда и обои купят. Ничего, как-нибудь сложиться. 
     Мужа Наталья заметила сразу, только он вошел во двор их дома. Наташа стала быстрее вывешивать белье, а когда Николай подошел ближе, вывесила последнюю простыню.
     Удивительно, но стоило жене приветливо улыбнуться, как негативная энергия, которую Николай получил за весь этот день, моментально исчезла. Он поцеловал жену, и вместе пошли домой.
     Рыбу Николай высыпал в здоровенный эмалированный таз, и то вся не поместилась. Остатки бросил прямо в кухонную мойку, а испачканный рыбой рюкзак Наталья сразу замочила в другом тазу. Улов был отменный. Далеко не всегда Николай приносил столько рыбы. Те три часа, что он просидел на яме, оказались удачными. Хороший клев отвлек Николая от черных мыслей. Язи подлещики и несколько настоящих, килограмма на полтора лещей, не давали ни минуты отдыха. Николай только успевал перезарядить один спиннинг, как на другом уже начинался клев. А под конец, когда он  собирался домой, попался сом. Вот он в тазу лежит, еще подергивает своим хвостом.
      - Николаш, - Наталья заглянула в ванную, где муж принимал душ, - я, пока рыбка свежая, продам часть соседям?
     Они всегда так делали, когда Коля привозил много рыбы. Большую часть Наташа продавала соседям, которые были этому чрезвычайно рады. И не только тому, что это  свежая рыба и небольшая цена, а еще потому, что рыбу можно взять в кредит.
       - Сома и подлещиков оставь, - ответил Николай, - сома детям нажарим, а подлещиков я насушу. Надо к зиме больше рыбки насушить.
    Пока Наталья обходила соседей, Николай переоделся и вышел из дому. На сегодня осталось еще одно неотложное дело, надо зайти домой к Семеновичу. Вернее, уже не к самому Семеновичу, а к его вдове. Угрызений совести за убийство двух подонков, Николай не испытывал. В его сознании это были уже не люди, а дикие звери, подлежащие немедленному уничтожению. Убить беззащитного старика ради лодки? В голове не укладывалось! 
    Дверь открыла Алика Мамедовна, жена Семеныча. Бледное лицо и траурная атмосфера развеяли последние сомнения. Алика Мамедовна три дня, как приехала.  В прошлом она директор школы, теперь на пенсии.  Каждое лето вместе с двумя подругами, такими же бывшими директорами школ они ездят в Бердянск,  к еще одной своей подруге. Этой традиции четыре года. А что еще им, молодым и полным сил пенсионеркам делать, как не отдыхать и веселиться.
      Уезжая в Бердянск, они с мужем договорились, что каждые два дня будут созваниваться. Первую неделю все было хорошо. Алика Мамедовна рассказывала, как они купаются, загорают, куда ходят, а Петр Семенович докладывал, что сделал по хозяйству. Когда муж не вышел уже на третий сеанс связи, Алика Мамедовна изрядно разволновалась и поехала домой. Такого разгильдяйства она прощать не собиралась. Как  властная женщина, привыкшая командовать, она собиралась устроить мужу хорошую взбучку. Заплесневевшая грязная посуда и толстый слой пыли  вконец разозлили жену Семеновича. Но праведный гнев быстро остыл, когда в поисках мужа, она попала на лодочную стоянку. Там сообщили, что, согласно журналу, еще десять дней назад ее муж вышел на лодке в Днепр и с тех пор не возвращался, а в отделении милиции ждала еще более сокрушающая новость. Ниже по течению выловили труп человека, по всем приметам похожего на ее мужа. 
        Собрав последние силы, Алика Мамедовна пошла в морг, и признала, в разбухшем от воды и разложения трупе своего мужа. Первая ночь с сознанием того, что теперь она осталась одна в этой жизни, была самой ужасной. Детей им Бог не дал, а из всех родственников только в далеком Пятигорске доживала свои дни восьмидесятипятилетняя мама Алики Мамедовны.

      В комнатах стояли венки, зеркала накрыты черной тканью.
     - Проходи, Коля, -  Алика Мамедовна пригласила гостя в комнату, - похороны завтра.
     - Здравствуйте, - сказать добрый вечер у Николая не повернулся язык, - зашел узнать, может, чего помочь?
     -  Спасибо, Петины сослуживцы все сделали. … У меня, Коль, другая проблема, - Алика Мамедовна присела на стул, - я решила ухать к маме в Пятигорск. Пока на время, а там посмотрим. Ты не знаешь, кому можно продать наш «москвич»? За квартирой пока соседка присмотрит, а машина мне уж точно не нужна.
      От неожиданности Николай чуть не вздрогнул. Все складывалось один к одному. Одним из пунктов в плане подготовки к выполнению задания ему, необходимо купить старую подержанную машину. На электростанции негласно существовала практика: дежурный персонал, иногда ночью по договоренности с охраной, мог заехать на территорию станции своей машиной. Если все агрегаты станции работают,  и нет срочной работы, то есть искушение, в казенное время повозится с машиной, что-нибудь отремонтировать, помыть, почистить. Служебная инструкция запрещала подобное, но повальное кумовство и полудомашняя производственная атмосфера позволяла закрыть на это глаза. Именно этим обстоятельством и решили воспользоваться Сергей и Николай.
      Согласно плану, Николай должен распространить слух, будто он продал дорогое охотничье ружье тестя, которое тому подарили сослуживцы на пятидесятилетие, и на эти деньги купил старую машину. А машина, по легенде, нужна для перевозки столярных изделий. Причем нужна была именно старая машина, с которой нужно долго возиться и бесконечно приводить в порядок. То есть никому и в голову не придет, что остатки человеческих тел для уничтожения в шаровых мельницах заезжают на территорию станции на старенькой, требующей постоянного ухода машине. На подготовку к операции Сергей выдал две тысячи долларов. Ружье как улику необходимо уничтожить. Поэтому завтра же Николай отойдет на лодке подальше от берега и утопит ружье в Днепре. Жаль, шикарная бельгийская двустволка, но ничего не поделаешь.
     И тут машина сама плыла в руки. А то, что ближайший друг Семеныча помог вдове и купил у нее старую машину, которой в обед сто лет, ни у кого подозрений не вызовет. Наоборот благородный поступок оценят, и договориться с охраной будет  проще. Пока все складывалось удачно.
      - Алика Мамедовна, если вы не против, я куплю ваш «москвич». Недавно продал дорогое ружье и как раз подыскивал себе машину. Вам наверно деньги нужны на похороны, на отъезд? - Спохватился Николай, - у меня как раз с собой. Семьсот долларов хватит?
      - Что вы, это даже много, - несколько растерялась Алика Мамедовна.
     В принципе она готова была и на сумму вдвое меньшую, но Николай был искренен в своем сочувствии.
      - Ничего не много. Только я  знаю, как Петр Семенович за ней смотрел. Машина, хоть и старая, но отличная.
      Николай достал деньги и положил на стол.
      - Может еще чего, Алика Мамедовна, вы не стесняйтесь, говорите?
      - Хочу после поминок уехать. Тяжело мне в этой квартире. Всё,  кажется, Петя куда-то вышел, скоро придет. Здесь все его руками сделано. Это невыносимо! … Давайте с утра, еще до похорон, зайдем к нотариусу, вам доверенности хватит?
      - А разве машина записана на вас?
      - Да, это подарок моего отца нам на серебряную свадьбу. Петя немного сердился, что машина на мне. Но папа хотел сделать сюрприз.
      - Доверенности хватит, раз вам так удобнее.
      Операция по ликвидации груза продлиться примерно год. Поэтому трехлетней доверенности Николаю вполне хватит. А что будет через три года, Николай боялся даже загадывать.
      - Тогда, Коля, еще одну услугу, если можно.
      - Говорите, не стесняйтесь.
      - Будьте завтра моим водителем, и Наташа, если можно, пусть будет рядом. Не знаю, хватит ли сил еще раз увидеть Петю.
      -  А что говорят, какова причина смерти?
      - Убийство. Удар тупым предметом по голове, а захлебнулся уже в бессознательном состоянии. Одно утешение, хоть не мучился. А лодку так и не нашли.
      - Это вряд ли, -  прошептал Николай.
      - Простите, что вы сказали? Я не расслышала.
      - Сволочи, говорю, на старика руку подняли! И ради чего? Ради лодки, мотора, старых снастей? Суки!
      - Это как во время войны, Коленька, мародерство в чистом виде. Я еще помню эвакуацию, грабежи, банды мародеров. Писатели и киношники об этом умалчивают. Героизм более ходовой товар. … Неужели опять все вернулось! …
      -  Я утром зайду за вами? Во сколько удобнее?
      - Похороны на два часа, давайте к десяти. Я позвоню нотариусу, он нас будет ждать.

    Весть о смерти Петра Семеновича потрясла Наташу до глубины души. Особенно поразили причины смерти. Только теперь она поняла, что слухи о разбое в камышах совсем не слухи. Но запретить мужу рыбачить она не вправе. Единственное, что успокоило, это то, что Коля решил больше не охотиться, и продать папино ружье. Последнее решение мужа она восприняла не иначе, как жертву с его стороны. То есть, думала Наташа, муж, заботясь о ее душевном спокойствии, решил покончить с охотой. Да, Коля в последние дни сильно изменился. О причинах она не задумывалась, но главное, что перед ней опять был ее прежний, уверенный,  почувствовавший твердую почву под ногами Николай.
     Они с мужем всегда были дружны. Но вскоре Наташа не столько поняла, сколько почувствовала  – у мужа появилась цель, о которой он пока или не может, или не хочет говорить. А Сергей строго настрого предупредил Николая,  Наташа самое слабое звено во всей операции. Она очень близко к нему, а потому все видит и все чувствует. И если Коля, не дай Бог, проболтается жене, это значит только одно – её ликвидацию. Поэтому все слова теперь необходимо продумывать, а поступки мотивировать близко к ее восприятию. Другими словами, Николая ждала долгая двойная жизнь.

   О том, что в поселке энергетиков произошло подряд два трагических случая со смертельным исходом, знали многие, но то, что оба случая связаны с лодочной станцией отметили только два человека. Это начальник районного отделения милиции Сохно Илья Ильич и начальник ВОХРа станции, бывший майор КГБ Белозуб Иван Аркадьевич. Причем второй это сделал автоматически, в силу своих профессиональных навыков, а первый, просматривая сводки происшествий за последние два месяца.
      То, что на воде действует банда отморозков, у Сохно сомнений не вызывало. И в селах  выше по течению и ниже поселка энергетиков люди стали пропадать довольно давно. Под подозрение попали работники рыбнадзора. Именно они были настоящими хозяевами левобережных плавней. У них и оружие есть и плавсредства. Но начальник рыбнадзора серьезный уважаемый человек и очень, кстати, не бедный, чтоб опускаться до подобного разбоя. Что-то не срасталось в этой теории. На всякий случай под наблюдение взяли тех сотрудников рыбнадзора, у кого в прошлом были нелады с законом.
     Двое из этого списка, то ли почувствовали на себе дополнительное внимание, то ли по другим причинам, быстро уволились. Один из двоих и вовсе исчез, а другой устроился сторожем на лодочную станцию. Если предположить, что убийство старика и других рыбаков дело рук сторожа, то непонятно, кто тогда убрал самого сторожа. Единственная версия, которая могла придти в голову Илье Ильичу, - кто-то рубит концы. Если так, то, слава Богу, убийствам на воде конец.
 
       Если верить индийской мифологии о переселении душ, то в прошлой жизни бывший майор КГБ Белозуб Иван Аркадьевич был охотничьей легавой, которая скорей сдохнет от голода, чем упустит след. И сам процесс поиска преступника, и его результат доставляли Белозубу огромное удовольствие. Но слабость по женской части стала роковой в его карьере. С большим скрипом в душе увольнял генерал такого сотрудника, но скандал, который тот устроил своими амурными похождениями, погасить было  нельзя. Жена Белозуба давно смирилась с кобелизмом мужа и терпеливо ждала, когда Бог, в силу природного старения организма, заберет  все его неуемные желания.
    Белозуб, как личность в поселке был хорошо известен. От него зависело довольно многое. Люди есть люди. Электростанция - это огромное, хорошо отлаженное предприятие, с большими подсобными цехами. А значит, кому-то надо завести на территорию и отремонтировать, а кому-то вывезти готовую халтурку. В любом случае, лучше по-хорошему договориться с начальником охраны. Не «за так», конечно, но все равно будет дешевле, чем, если тебя поймают. Поэтому, когда Белозуб зашел на лодочную станцию к начальнику РОПа, тот не удивился  столь высокому гостю, а наоборот предложил присесть и, конечно, рюмочку водки. Вместо водки Белозуб попросил журнал выходов из РОПа и еще кое-какую документацию. Его интересовало все, что было нетипичным или странным. Это принцип любого профессионального расследования. Вначале проверяется все, что должно быть в наличие, а его нет, а потом проверяется все чего не должно быть, а оно есть. Белозуб долго расспрашивал начальника о смерти сторожа, кем был этот сторож, были ли свидетели, как долго труп пролежал в контейнере? Что необычного было в этот день?
    Свидетелей, как таковых не было. Мелькнули какие-то два парня, но никто толком их не запомнил, да и они ли убили сторожа, не понятно. Кроме криминального прошлого самого сторожа, прицепиться было не к чему. Хотя нет, промелькнула еще одна небольшая деталь. Лодка Зайцева, согласно журналу выходов, ушла с пассажиром, а вернулась без такового. Само по себе это конечно ничего не значит, но даже эту мелочь Белозуб решил проверить.
    С тех пор прошла неделя.

   Машину Зайцева Белозуб увидел издалека. Тот подъехал на «москвиче» под самую проходную. Белозуб вышел из кабинета и направился навстречу.         
    - Привет, Коля.
    - Здравствуйте, Иван Аркадьевич.
    - Слышал, ты тестево ружьишко продал? – Белозуб начал издалека.
    - Да, какой из меня охотник, висит без толку, а тут товарищ институтский ко мне приехал, увидел, говорит, продай, давно о таком мечтал. Наташа не против.
    - Эх, жаль, не знал я, что ты продаешь, а то бы купил, - Белозуб сделал досадную гримасу, - а почем, если не секрет, продал?
    - Да, какой тут секрет, восемьсот долларов.
    - Неплохо!
    - Это как посмотреть. Только и хватило на старого корча, да запчасти к нему, - Николай оглянулся на свой «москвич».
    - А на вид приличная машина!
    - Восемнадцать лет, почтенный срок. Ручник не работает и глушитель надо менять, вода  подкапывает, надо бы глянуть откуда, да и так по мелочи. Пока лето и в радиаторе вода оно ничего, а зимой сами знаете, тосолу не напасешься.
      В первый же приезд на работу на машине Николай специально не закрыл до конца сливной кран охлаждающей жидкости. У «москвича» их два, один на радиаторе, другой, клиновой, на самом двигателе. Радиаторный кран легко проверить, а вот тот, что на двигателе - сложно, к нему доступ ограничен.  Пока они болтали с начальником охраны, несколько капель воды успели упасть на асфальт. Белозуб, естественно, заметил это.
      - Да, Коля, работы с машиной непочатый край.
      - Иван Аркадьевич, может, разрешите мне, когда посвободней будет, заехать, немного повозиться. Вы же меня знаете, я человек семейный, ни в чем таком не замечен, да и мешать никому не буду, стану где-нибудь в сторонке, что б никто не видел.
      - О чем речь, Коля, предупрежу седьмой пост, заедешь со стороны ОРУ(от авт. ОРУ – открытое распределительное устройство), подальше от глаз, - начальник повернулся и, уже было хотел уйти, как вдруг резко повернулся и спросил, - а куда ты пассажира дел в тот день, когда сторожа убили?
      - Так я его прямо к пансионату подкинул, он там за Стугной в домиках отдыхал, чего ему пешком чапать.
     - Так ты ему ружье продал?
     - Да, ему, а что?
      - Теперь уже ничего, как говориться «кто опоздал, тот не успел». Извини, что отвлек.
      - Спокойного вам дежурства, Иван Аркадьевич.
     Николай, показав пропуск, прошел через вертушку. Удача опять ему сопутствовала! «Всего за пять минут он получил разрешение на въезд, и именно с тех ворот, с которых было ближе всего к мельницам. Откуда он знает про Сергея? Ах, да журнал! Старый козел, не поленился же  пошел на РОП. С этой ищейкой надо ухо востро!». Оставшиеся для подготовки к операции деньги Николай спрятал в полиэтиленовый кулек и положил под аккумулятор «москвича». Воровать такую машину вряд ли будут, ну, а в салон залезут, там «мышь повесилась».
     От того, что папа купил машину, дети были в восторге. Особенно сын. Он вдоль и поперек облазил салон, выучил, какие лампочки на табло за что отвечают, несколько раз сложил и разложил сиденья. А когда узнал, что в первый же выходной все поедут в Киев, кое-что прикупить к школе, то спал и видел, когда это случиться. И дочь радовалась, но она еще помнила дедовскую «волгу», по сравнению с которой «москвич» явно уступал. Оставшиеся по легенде сто долларов Николай отдал Наташе на хозяйство.
   Всё складывалось, как нельзя лучше, жена и дети довольны, никто не остался обделенным. Теперь Николай должен приступить к последнему пункту подготовки. А именно достать у релейщиков схему блокконтактов привода шаровой мельницы. Дело в том, что каждая мельница обозначена на главном щите управления станции своим графическим рисунком, ключом управления и двумя лампочками. Красная лампочка означает, что мельница отключена, зеленая, что она в работе. Сигнал на лампочку идет по контрольному кабелю от блокконтактов управляющего пускателя.
     Для технического выполнения задания необходимо заблокировать пускатель питания, чтоб с центрального пульта никто не смог  включить мельницу, открутить болты смотрового люка, заложить груз в люк, закрутить болты на место и включить мельницу вручную, хотя бы на час. Запустить мельницу необходимо для того, чтобы исключить гипотетическую возможность вывода мельницы с грузом в ремонт. За этот час, а по расчетам Николая, от груза в мельнице уже ничего останется и её можно поставить в исходное состояние.
     Так, вот для несанкционированного включения мельницы, необходимо разобраться с системой сигнальных ламп. То есть, на центральном щите управления никто не должен увидеть работающую резервную мельницу. Где находятся блокконтакты, Николай знал, но какие из них за что отвечают, нет, надо смотреть электрическую схему.
    Монтера-релейщика, отвечающего за схему собственных нужд удаленных объектов станции, а шаровые мельницы именно к ним и относились, Николай знал хорошо. Он уже лет двадцать сидел на этой должности без всякого карьерного роста. Парень закончил техникум, звезд с неба не хватал, а потому был лишен всяческих карьерных амбиций.  Должность его была грязная и нудная, ибо приходилось ходить в жару и холод на удаленные объекты, а потому желающих занять это место никого не было. Странным было другое, по паспорту он был Эммануил, но все, в том числе и жена, звали его Фима.

        Николай глянул в календарь. Сегодня четверг, день техники безопасности. Первое, что он сделал после приема смены - проверил бирки на средствах защиты. Уже неоднократно замначальника электроцеха по эксплуатации подсовывал просроченные диэлектрические перчатки, а потом делал ревизию и лишал невнимательных монтеров премии. Конечно, дежурный монтер должен быть внимательным, но такие иезуитские методы руководства вносили нервозность и суматоху в работу дежурного персонала.
     После проверки средств защиты, сославшись на расстроенный желудок, Николай вышел из дежурки. Оперативные переключения начнутся после планерки у главного инженера. Это будет не раньше половины десятого, а за оставшиеся сорок минут ему надо управиться с намеченным на утро делом.
     Николай взял дежурный велосипед и поехал в сторону высоковольтной лаборатории. Затем свернул к открытому распределительному устройству, потом опять сделал поворот и направился к небольшому одноэтажному зданию, через которое был вход в подземное помещение, где стояли шаровые мельницы. Открыл дверь, что вела в подземелье, взял с крюка специальные наушники «шумодавы», без них в помещении мельниц из-за грохота стальных шаров находиться невозможно, и спустился к мельницам. План таков: оторвать один из проводов, ведущих к блокконтактам, типа отвалился от вибрации, и если этого не заметят на щите, то под каким-нибудь предлогом зайти на щит и обратить на дефект внимание начальника смены. После чего записать дефект, зайти к Фиме и вместе с ним и схемой отправиться в помещение мельниц. Пока Фима устранит дефект, внимательно изучить схему.
    Это в идеале. На самом же деле все оказалось несколько сложнее. Николай подошел к резервной мельнице. Коробка блокконтактов оказалась закрыта пластмассовой крышкой.  Крышка держались на двух винтах. Как назло Николай не взял с собой мощной отвертки. К тому же от закопченных пылью взрывобезопасных плафонов шло довольно скудное освещение, и шлицы винтов были плохо видны.
   Николай достал отвертку-индикатор, которая всегда была в его рабочей куртке, и стал пытаться откручивать винты злополучной крышки. Винты не поддавались. Когда он уже готов был сдаться, один винт немного повернулся. Открутив первый винт, Николай расшатал крышку, и второй винт тоже стал откручиваться. Дальше повезло больше. Один из проводов идущий к блокконтакту оказался плохо прожат, а потому Николай легко открутил винтик и провод отошел от клемника. Винтик упал в коробочку. Ну, ни дать ни взять открутился от вибрации. Поставив крышку на место, Николай взял кучку пыли и бросил сверху на коробочку, чтобы никто не сомневался, будто ее сто лет не откручивали. Покинув помещение мельниц, Николай вернулся к главному корпусу, поставил велосипед на место, зашел в туалет, привел себя в порядок, и поднялся в дежурку. На все про все ушло час двенадцать минут.
    Планерка у главного инженера закончилась несколько раньше, чем предполагал Николай. Остальные монтеры уже получили задания и отправились на плановые работы. В дежурке остался старший монтер главной схемы. Увидев Николая, он обрадовался.
     - Зайцев, ну наконец-то! У тебя что, запор?  На мельницах дефект. Фима уже вышел, догонишь его по пути. На, вот, распишись в журнале распоряжений, и возьми плакаты. На ключ управления мельницей с главного щита я повесил плакат «Не включать, работают люди». Но ты все равно зайди и убедись, что  плакат висит там, где надо. Сегодня четверг, день техники безопасности. Чтоб ни на полбуквы от правил, понял? … Иначе всю смену без премии оставишь.
     Николай расписался и, хотел было уходить, как старший монтер опять его окликнул.
    - Где это ты испачкался?
    Николай повернулся и увидел сзади на штанах два угольных пятна.
    - Вот елки, палки! Туалеты такие грязные, только в черном туда ходить, - Николай отряхнул штаны. Пятна остались, но были уже не так заметны.
    Да, этого он не учел! Выйти чистым из помещения шаровых мельниц практически не возможно. Значит надо иметь сменную одежду и воду - мыть руки и лицо. А еще лучше - перчатки и маску. Первоначальное, казалось бы, не очень сложное задание в свете его секретности и опасности обрастало все новыми и новыми деталями.
    Когда Николай подъехал, Фима уже ждал у входа в помещение мельниц. При нем был чемоданчик с набором релейщика, папка со схемами, персональные «шумодавы» и мощный фонарь. Он не очень горел желанием спускаться в подземелье и мирно курил. Они пожали друг другу руки.
    - Постой минут десять, - сказал Николай, - я подготовлю рабочее место, потом заходи.
    - Это еще что еще за церемонии?
    - День техники безопасности.
    - Ясно.
     Спустившись вниз, Николай развесил плакаты «Стой, напряжение!», отключил автомат питания привода мельницы, повесил плакат «Не включать, работают люди», а на приводе резервной мельницы плакат «Работать здесь». Как только он закончил подготовку рабочего места, показался Фима.
    Релейщик установил фонарь, достал необходимый инструмент и стал раскручивать кожух привода мельницы. Шум от падающих стальных шаров стоял неимоверный. Николай знаком попросил схему управления. Фима поковырялся в папке и вынул свернутый вчетверо листок. Ему самому схема не нужна, за двадцать лет он помнил её наизусть. По установившемуся негласному правилу мелкие дефекты дежурный персонал устранял самостоятельно. А потому ремонтники охотно давали необходимые схемы оперативному персоналу и даже обучали его методам поиска дефектов. На схеме Фима пальцем показал всю цепочку от сигнальной лампочки на центральном щите до блокконтактов на приводе мельницы. Получалось что провод с биркой «201» это цепь зеленой лампы, а провод с биркой «205» это цепь красной лампы. Вот теперь все сложилось, и с технической точки зрения Николай готов к выполнению задания.
     Дальнейшее дежурство прошло без происшествий. На следующий день, утром сменившись, Николай поехал не домой, и не в гараж, а свернул к Обухову. Подъехал к ближайшему телефону-автомату, набрал нужный номер, и оставил сообщение о своей  готовности.  Осталось позвонить вечером по тому же номеру и услышать ответ. До вечера Николай так и не уснул. Промучившись,  несколько часов, встал, оделся и вышел из дому. Подошел к гастроному, остановился у телефона-автомата и набрал нужный номер. Через секунду еще девятку. Затем внимательно выслушал ответное сообщение.
      Завтра к двенадцати дня ему предстояло приехать в Киев на станцию техобслуживания по указанному адресу.   
     На следующий день, утром, когда Николай уже собрался ехать к Сергею, вернулась с работы Наташа. Она торопилась застать мужа дома.
       - Доброе утро, завтракал?
       - Спасибо, блинчики изумительные. Чем сегодня занимаются дети?
     Наташа сняла туфли, надела тапочки, и вошла на кухню. Николай допивал чай.
       - Митька на Стугну подался, когда будет, не знаю. Уж очень за дружками соскучился. А Лена с Толиком на пляже. … Хорошо тебя застала, поговорить надо, … я про Ленку … . Я что сказать хотела … ну, даже не знаю, как начать … ну, в общем, похоже у них с Толиком всё серьезно.
      - Даже так! – Не то что бы эта новость застала Николая  врасплох, кое о чем он, конечно, догадывался, - … так, серьезно? Или баловство?
   Наташа села напротив и посмотрела ему в глаза.
      - Я с ними обоими говорила, говорят, серьезно.
     - Ну, раз не баловство, значит, будем помогать. Через год Ленке в институт. Поступит, тогда и свадьбу сыграем. А мотоцикл на приданое пойдет. Как тебе план?
     Наташа слегка удивилась.
     - Ты не шутишь?
     - Какие шутки, это наша дочь. 
     - Я так волновалась, думала, сердиться будешь.
     - Если ребенку хорошо, то чего нам сердиться? А парень вроде толковый, как тебе такой зять?
     -  О-о, таких сейчас днем с огнем не найдешь. Вон Алексеевна из второго парадного рассказывала, как дружки подговаривали Толика в субботу в студенческий лагерь на танцы идти.
      - Это когда Ленка на море была?
      - Да. Так он отказался.
      - Знаю я, какие там танцы. Часок, полтора потанцуют, потом напьются, и все кусты вокруг дрожат.
      - Так вот Алексеевна и говорит, что смеялись над ним дружки,  шутили, а он все равно не пошел.
      - Ты с матерью Толика говорила?
      - Конечно, первым делом. Она Ленку давно за дочку считает.
      - Ну, если все рады и довольны, почему я должен быть против. … Поеду, продам табуретки, а то уже полный гараж. Вечерком позови детей, поужинаем, все обсудим. 
     Та легкость, с которой Николай принял решение, слегка озадачила Наталью. Внешне это выглядело, как мудрое решение, более того оно полностью совпало с той статьей, которую она читала. Но уж очень сильны были перемены в муже.  Ленка всегда была папиной доцей, а тут вдруг, он легко отпустил её к другому. Так поступить мог или мудрый отец, или человек, перед которым стоит куда более серьезная проблема. Ну, как бы там ни было, а этот вопрос с мужем она решила. Теперь, надо детей порадовать.

      Москвич ИЖ-комби, который Николай купил у вдовы Семеныча, один из самых полезных автомобилей советской эпохи. По грузоподъемности его опережала разве что ГАЗ – 24 «волга». Удлиненный кузов «комби» позволял, во-первых, установить на крышу большой полутораметровый багажник, на котором можно перевозить любой длинномер, в том числе и мебель, а во-вторых, без заднего сидения машина превращалась практически в пикап. Из всех советских конструкторов автомобилей, пожалуй, только авторам этой модели можно пожать руку.
     Но самое главное, чем эта модель подходила Николаю для выполнения задания, это потайное отделение. В задней части автомобиля имелось углубление под запасное колесо и люк, который его закрывал. Сейчас почти во всех моделях класса караван или комби есть такое отделение, а в советское время об этом мало кто знал.  Ну, таможенники, понятно, знали, возможно, постовые милиционеры, но тупые охранники вневедомственной охраны электростанции, стоявшие на посту номер семь, вряд ли.
      То есть по плану Николая, он укладывает груз в отделение для запасного колеса, а само запасное колесо вообще не берет. Охранник, естественно заглядывает в кузов, там пусто. Единственный прокол в этой схеме, неизвестно какой по габаритам будет груз. А вдруг он не поместится в отделение для запасного колеса? Короче, эти и другие детали ему  надо обсудить с Сергеем. Список вопросов он составил заранее и всю дорогу думал, не надо ли еще что-нибудь.
      Николай подъехал  по указанному адресу. То, что он увидел, станцией техобслуживания можно назвать с большой натяжкой. В дебрях старой киевской Дарницы, в замызганной и заплеванной,  подпертой убогими пролетарскими общежитиями промзоне, в каком-то тупике, на ржавых воротах, мелом было написано СТО. У ворот на самодельной скамейке сидел и курил слесарь. О том, что он слесарь, говорил промасленный комбинезон. Самой таблички с адресом нигде не было, но по расчетам Николая это и был нужный ему адрес.
      - Добрый день, - выходя из машины, Николай обратился к слесарю, - это номер тридцать семь?
        Слесарь молча кивнул.
      - А к кому тут обратиться?
      - Что вы хотели? – спросил слесарь.
      - Ходовую проверить, передок. Что-то носит меня по дороге.
      Слова «носит по дороге» были паролем.
      Слесарь нажал еле заметную кнопку в заборе и ворота  открылись. Николай заехал во двор. Вокруг лежали груды металлолома, кучи грязи и строительного мусора. На углу ветхого здания по архитектуре напоминающего складское помещение висела табличка «СТО», а под ней стрелка-указатель, куда ехать. Николай вывернул руль по направлению стрелки. Проехав между бетонными блоками и голым остовом «ЗИЛ-130» он выехал на  площадку перед огромными железными воротами большого цеха. Ворота открылись. Вместо большого цеха оказался тесный бокс. Внутри бокса стоял старый промасленный отечественный подъемник, слева, вдоль стены пара железных верстаков, на полу остатки кафеля. Освещало всю эту СТОошную атрибутику четыре светильника с люминесцентными лампами, в которых половина ламп не светилось. «Если разруха, то во всем, даже в освещении» - подумал Николай.
        На улицу вышел механик и плотоядно посмотрел на «москвич».
    - Мне бы ходовую проверить? Сможете? – спросил Николай, не вылезая из салона.
    - Загоняй.
   Механик зашел вглубь бокса и стал руководить заездом на подъемник. После нескольких итераций машина, наконец, остановилась там, где нужно. Жестом мужчина приказал заглушить мотор и выйти из машины.
    - Вам туда, - механик и показал на брезентовую шторку, за которой виднелась железная дверь.
    Пока механик подводил лапы подъемника под машину, двери бокса автоматически закрылись. Николай оглянулся. Ничего необычного, кроме двух автоматических ворот, он пока не заметил. Первоначальное волнение несколько улеглось. Механик вообще не обращал на Николая никакого внимания, давая понять, что говорить с ним не собирается. Николай пошел к указанной двери.
     За дверью оказалась комната отдыха. Идеальная чистота комнаты резко контрастировала не только с промасленным боксом, но и вообще с грязным районом, где находилась станция техобслуживания. На столике две чашки чая и пирожные. Под столиком картонная коробка. Не успел Николай присесть, как из другой двери в комнату вошел Сергей.
    - Привет, - в отличие от несколько скованного Николая, Сергей чувствовал себя, как дома.
    - Привет, конспиратор, - Николай с улыбкой пожал протянутую ему руку.
    - Это наша территория, так что говорить можно совершенно свободно. – Сергей присел на диван и взял чашку. - Ну, … торопиться нам некуда, давай по порядку.
    - Окопались вы тут! Еле нашел. – Николай тоже взял чай и пирожное. 
    - С машиной молодец, попал в десятку, - похвалил Сергей.
    - Видел уже?
    - А как же. Я тут тоже не бездельничаю.
   Сергей достал из кармана свернутый листок бумаги, развернул его и дал Николаю. На листочке был план кузова его машины, где место под запасное колесо, на которое Николай так рассчитывал, было заметно увеличено.
     - Все необходимые заготовки ребята уже сделали. Сейчас срежут старое место под запаску и приварят новое, заодно, проверят всю машину, - Сергей отхлебнул чай, - теперь ты, какие наработки?
      Николай подробно рассказал, что он за эти дни сделал. Сергей слушал, не перебивая, кое-что записывал в блокнотик, а когда тот закончил, подвел итог.
     - Единственный прокол, как ты объяснишь, что твоя машина делала возле мельниц?
      Об этом Николай пока не думал. Обычно ночью по территории станции никто не ходит, а потому и объяснять, собственно, ничего никому не надо. Но если всё-таки увидят и спросят, что говорить он не знал?
     - Ничего в голову не приходит.
     - А есть рядом с мельницами какие-то неровности?
     - Зачем?
     - По легенде ты заехал на станцию подремонтироваться, правильно?
     - Ну?
     - Значит надо заглянуть под машину?
   - Понял! Точно, есть там одна брошенная дорожная плита. Если положить рядом другую, и подкопать ямку между ними, то получится что-то вроде смотровой ямы.
    - А где взять вторую плиту?
    - Проще простого, сейчас расширяют подстанцию возле автотрансформатора. Там этих плит  полно. Попрошу ребят, они «белорусом» подкинут. Лопатой подшаманю место, чтоб аккуратно было. Сделаем.    
     - Хорошо, теперь насчет комбинезона и маски. Идея правильная, - Сергей вновь что-то отметил в блокноте, - но это не все. Я дам тебе специальные шумодавы, с наушником и микрофоном. Все время операции я буду неподалеку, на страховке, у нас будет радиосвязь.
     Сергей действительно не сидел, сложа руки. Сразу после доклада генералу он приступил к разработке деталей. Старый армейский микроавтобус УАЗ  переоборудовали в передвижной наблюдательный пункт. Несколько дней Сергей выбирал место, с которого был бы идеальный обзор территории около мельниц. Не то чтобы Сергей не доверял Николаю, просто он всегда работал со страховкой. Без страховки работают исключительно дилетанты. Сергей специально взял «отпуск» в отношениях с Зоей, чтоб максимально сосредоточиться на деталях порученной ему операции.
     - И еще, - Сергей наклонился, достал картонную  коробку, - это специальный гайковерт на аккумуляторах. Самая совершенная модель. Когда сорвешь ключом болты на крышке мельницы, чтобы сэкономить время, выкрутишь их этим гайковертом. Это сэкономит минут пятнадцать, двадцать. Здесь сменные аккумуляторы. Одного хватит на раскрутку, другой на закрутку. В гараже обязательно потренируйся. Положи гайковерт, чтоб не таскать лишний груз, где-нибудь в дальнем углу помещения мельниц, а заряженные аккумуляторы вози в машине. Груз будет расфасован в несколько прочных полиэтиленовых пакетов, так, чтобы ты смог их легко занести в помещение. Второе - надо предусмотреть, чтоб во время операции никто не смог попасть в помещение. Какой-то дополнительный запор изнутри. И последнее, - Сергей еще раз наклонился, достал баллончик с аэрозолью, - этим обработай машину снизу. Это от собак. Как груз не упаковывай, а собаки все равно учуют. Да, чуть не забыл, остальные монтеры  смены туда не полезут?
      - По традиции на мельницы хожу я … Стефан с шестого блока ходит на разгрузку вагонов, а Миша со второго на теплицы и градирню. Такое у нас негласное распределение удаленных объектов. О! Еще одно, темновато там. Нужен фонарь, такой чтоб на лоб одевался.
     Сергей записал в блокнот, какой нужен фонарь.
      - Фонарь, комбинезон и маску получишь с первым грузом. В гараже все это примерь, подгони, если надо. Я не знаю, когда будет первый вызов, но надо быть готовым в любую минуту. Табуретки выгрузи ребятам в подарок. В хозяйстве пригодятся. Если еще вспомнишь что-нибудь, оставь на автоответчике. Груз будешь получать в трех местах, в том числе и тут. Вот карта двух других мест. Это тоже подобные нашему СТО заведения, пароль тот же. Что-то еще?
      - У меня есть одно условие.
      - ???
      - Деньги за каждую акцию я должен получать вместе с грузом.
    А вот это была неожиданность!
      - Ты уверен? А может лучше в банк на номерной счет?  Как мы говорили?
      - Нет. Это окончательное решение. Если со мной что-то случиться, я буду знать, что дети не пойдут по миру.
      - Мне лично все равно, как скажешь, но ты должен знать, Коля, деньги - это единственная улика против тебя. Рано или поздно СБУ выйдет на станцию. Они, когда захотят, работают хорошо. Вся операция построена так, что нигде никаких улик не остается, кроме твоих денег. Так, что в случае провала, сам понимаешь…
      -  По-другому я не согласен.
      - Хорошо, ты человек взрослый, я тебя предупредил. Но помни, в случае провала с деньгами, никакая наша дружба тебя не защитит, - взгляд Сергея стал практически ледяным.
      - Я это уже понял, - Николай отвел глаза в сторону. Возможно, своим условием он поставил Сергея в сложное положение, ибо накануне они действительно договорились о номерном счете в одном из немецких банков. Но где немецкий банк и где он, Николай! Может ни он, ни Наташа так и не смогут туда выбраться. Если уж идти на риск, то он должен видеть, за что.
      - Всё, мне пора. Ребята с машиной часа через полтора закончат.
     - Пока.
    Сергей вышел в ту же дверь, что и появился. Николай посидел в одиночестве, допил чай, потом пошел смотреть на машину. 

      Скиба перемотал видеозапись беседы  Николая с Сергеем в начало и просматривал еще раз.
      Когда вошел Сергей, генерал, молча, протянул левую руку ладонью вверх. Улыбаясь, Сергей достал сто долларов и отдал начальнику.
      - Проиграл, значит, проиграл, - констатировал Николаенко.
      - То-то! С начальством не спорь, - генерал спрятал деньги, - я его как увидел, сразу понял, этот попросит наличные. Паренек хоть и правильный, но из крестьян. Такие все на зуб пробуют. Прошаришь его квартиру и гараж. Где деньги лежат, найди, но не трогай. При угрозе хипиша, изъять, потом детям отдашь, чай не звери. Табуретки, что он привез уничтожить, чтоб никаких следов его пребывания здесь не было.
      - Есть найти, и есть уничтожить.
      - Ну, а в остальном поздравляю. Это именно то, что надо.
      - Пока не с чем.
      - Не скромничай. Схему выстроил идеально. 


Выборы

      Пока Николаенко готовился к выполнению порученной ему операции, на другой части Украины, на ее южных рубежах «Фонд» готовился к первой пробе сил. Политическая партия, о которой говорил Скиба, была давно организована и зарегистрирована в минюсте. Она называлась «Народно-патриотический союз предпринимателей и военных».  Фондовские остряки окрестили ее Напасопред.
   Задачей минимум, которую ставил перед собой «Фонд» в этом южном городе - получить большинство голосов в городском совете. И  опираясь на достигнутое, занять ключевые посты в руководстве порта. А программа максимум - это выиграть вначале городские, а затем и областные выборы. На что и были брошены лучшие интеллектуальные силы Фонда. Предвыборный штаб, а значит и всю операцию по захвату власти возглавил полковник Ерёменко. Сам порт и его последующая приватизация через акционирование сулили огромные деньги.
      Ровно за месяц до выборов Напасопред развернул неслыханную по местным масштабам предвыборную агитацию своих кандидатов. Денег на газеты и на телевидение не жалели. Основной упор в предвыборной программе делался на критику бездействия местных властей,  естественно, бывших советских, глубоко коррумпированных чиновников «мимо которых текут миллионы, но никакой пользы от этого городу нет». Не забыли фондовские политтехнологи и высокую криминогенную ситуацию в припортовом городе. А уж крокодиловы слезы по поводу бездарно утраченных советских завоеваний,  так просто рекой текли.
     Для правящего на данной территории триумвирата, а это коммунисты, занимающие тридцать процентов мест в совете, пропрезидентская партия, около пятнадцати процентов, и представители местного криминала около десяти процентов, атака на их вотчину никем не званых варягов оказалась полной неожиданностью. Пришлось на время отложить  внутренние чвары и собраться на экстренное совещание, ибо угроза потери власти была слишком очевидной. Пять представителей триумвирата собрались на загородной даче бывшего уголовного авторитета, а ныне председателя частного коммерческого банка  Валерия Жукасова, по кличке Клещ, которого в последнее время за приверженность к роскоши и элементам аристократизма соратники за глаза называли граф де Говно.
     Коммунистов представлял спикер и бессменный лидер местных коммунистов Обиходов Ярослав Иванович. От пропрезидентской фракции Леонид Дроботенский с сотоварищем, а вице-спикер горсовета Коняша и хозяин дачи от местных братков. Официальный повод для столь высокого по местным меркам собрания стал день рождения собаки хозяина, огромной московской сторожевой суки по кличке Клава.  Добродушная морда Клавы поочередно тыкалась в каждого прибывшего гостя, и получив от него гостинец, на время удалялась.
     Официальную часть свели к минимуму. После тоста на открытой веранде гостевого дома за процветание хозяина и здоровья его собаки, уединились в просторной сауне.
       Изначально сауну задумали как древнеримские термы, но к удивлению хозяина, ни одного специалиста по древнеримским баням он не нашел. Тогда сделали примитивный гибрид парилки и сауны, а уже отдыхающую комнату решили сделать в древнегреческом стиле. Но неожиданно в работу дизайнеров вмешалась жена хозяина. Она недавно была у жены областного прокурора и ей очень понравилась отделка в стиле эпохи барокко. И по стенам древнегреческой отдыхающей комнаты пошла фигурная лепка с позолотой. Но и это не окончательно. Задним числом хозяин все-таки настоял на элементах римского стиля. В результате всех дополнений и переделок отдыхающая комната оказалась с мозаичным полом, на котором Геракл профессионально рвал пасть немейскому льву, на фресках стен и потолке выступали, очень похожие на ангелов греческие олимпийцы, на которых сыто и равнодушно взирали лепные позолоченные купидоны. А по углам комнаты на высоких тумбах, как свадебные генералы, стояли бюсты Цезаря, Магна Помпея, Гомера и Лукулла. Последний попал сюда, как символ достатка и благополучия. 
       Сменив костюмы на легкие туники, гости чувствовали себя, как дома, ибо сидели в этой сауне не в первый раз. Прислуга, расставив напитки и закуски, удалилась. Слово взял Обиходов Ярослав Иванович. Сколько он себя помнил, еще с комсомольской юности, всегда занимал места во всех президиумах. При наличии представительной, можно сказать доминирующей, внешности, он обладал гибким умом и ораторскими способностями. У него всегда был взгляд человека, знающего истинное положение дел, причем даже тогда, когда он вообще ни в чем не ориентировался. Но это была давняя, выработанная годами руководящей работы привычка. Ибо, чтобы не случилось, народ всегда должен видеть спокойного и уверенного в себе руководителя – это аксиома.
     Когда Обиходов шел на предвыборные митинги, он имел в запасе несколько малоизвестных шокирующих фактов, которыми повергал любого, осмелившегося возражать ему, оппонента. Но в последние дни такая тактика не срабатывала. Буквально позавчера, на встрече с избирателями услышал в свой адрес вполне реальные оскорбления. Из толпы его назвали «падлой» и «коммунистической вошью». На что Ярослав Иванович отреагировал организованным отступлением, ибо втягиваться в подобную полемику крайне убыточно, как в прямом, так и переносном смысле. Ибо  народ давно находится на грани психологического срыва и набить морду надоевшему кандидату, рисующего очередные Нью-Васюки, ему будет, как бесплатное развлечение.
     Вспомнив досадный случай на митинге, Обиходов слегка поморщился, но собрание все-таки открыл.   
     - Друзья, коллеги, - просто и по-деловому начал свою речь в сауне Ярослав Иванович,- разрешите мне, как старшему по возрасту открыть наше небольшое совещание.
     - Валяй, - подхватил хозяин дома, откупоривая бутылку пива, - а то может один заход в сауну? Потом тему тереть будем?
     - Я не против, - весело поддержал хозяина вице-спикер Коняша.
     - Нет уж!  Вначале о деле, а то разомлеете, напьетесь, мозги совсем раскиснут, - вмешался Дроботенский.
     - И я настаиваю на деле, - поддержал своего патрона пришедший с Дроботенским  коллега по партии.
     - Ну, дело, значит дело, - сдался хозяин и залпом выпил бутылку пива.
     - Тогда вопрос первый, - продолжил спикер, - у кого какие сведения об этих парнях из «Народно-патриотического союза»? Кто они, чего хотят, откуда пришли? Кто их кандидаты?
     - Чего хотят, тут и к ворожке не ходи – порт им нужен, - отозвался Коняша.
     - Я навел некоторые справки. – Дроботенский потянулся за портфелем. - Прежде всего, их лидер Степанов, в списке избирателей идет под номером семь. Бывший моряк, майор, или как там у них – капитан третьего ранга, сорок восемь лет, в нашем городе проживает, с момента, как вышел в отставку. Работает начальником смены автобусного парка. Компромата никакого. Остальные кандидаты проживают в городе от года до трех, пришлые, но тоже с военным прошлым. Среди кандидатов от этой партии есть две женщины. Думаю, их наняли разбавить гендерную однополярность.
     - Это еще что за хрень такая? – удивился помощник Дроботенского.
     - Ну, в том смысле, что красивая женщина в мужской компании всегда хорошо смотрится, - как мог, объяснил Коняша.
     - Да, господа … тут чувствуется рука профессионалов, - подтвердил Ярослав Иванович.
     - И еще, - продолжил Дроботенский, - эта партия зарегистрирована три месяца назад,  ориентирована, естественно, на Верховную Раду, а мы, так сказать, их первый камушек на пути.
      - А деньги у них есть? – Коняша вопросительно глянул на Дроботенского.
      - К сожалению, да.
      - И что теперь?  Будем сдаваться без боя? – вспыхнул хозяин дома.
      - Не горячитесь, Валерий, никто не призывает вас к сдаче позиций, - спикер сделал успокаивающий жест, - мы обсуждаем реальные меры противодействия. Первое, что я предлагаю, это никаких публичных нападок на наших конкурентов. Они наверняка нас будут провоцировать, а мы вежливо улыбаемся в ответ. Если электорат поймет, что мы испугались - нам каюк. Поэтому на публике мы толерантны к оппонентам и абсолютно уверены в своей победе. Подчеркиваю – это первое. Второе - вступить с ними в тайные переговоры и попробовать договориться. Худой мир всегда лучше войны. Ну, и третье, последнее, избирательная комиссия по-прежнему принадлежит нам. Не важно, как голосуют, важно как считают. Какое-то количество мест для приличия придется отдать, я думаю, процентов пять, максимум семь, и все. На языке военных это называется плановое отступление.
      - А за последующие три года мы обязательно втянем их в какую-нибудь авантюру и запачкаем грязью по «самое куда надо», - вдруг оживился помощник Дроботенского.
      - Главное амортизировать их первый натиск, опрокинуть кавалерийскую атаку, доказать людям, что они ничем не лучше нас, а потом они не страшны, - подытожил спикер.
      - Давайте распределим обязанности, - предложил Коняша.
      - Ваша главная задача, Коняша, и ваша, уважаемый Валерий, - спикер обратился к хозяину дома, - поменьше показываться на глаза избирателям и нашим оппонентам. Не надо дразнить людей. Вам, Леня, - Ярослав Иванович посмотрел на Дроботенского, - возьмите на себя переговоры со Степановым и теми, кто за ним стоит. Козыряйте своими связями в столице, идите на любые соглашения, обещайте им все что угодно, только бы прекратили свою агрессию против нас. Ну, а я с коллегами коммунистами, как всегда, пойду в народ, объяснять, что никакие варяги нас не спасут, что только мы, местные жители,  знаем  свои проблемы лучше всяких пришельцев.
      - Ярик, кончай чубчик трясти, кто конкретно будет контролировать избирком? – хозяин сауны сплюнул на хвост умирающему в руках Геракла льву, и в упор глянул на спикера.
      - Думаю, как всегда, наш уважаемый зам прокурора, Тигран Юрьевич.
      - Запахнет деньгами, менты первыми перекинутся на ту сторону, - засомневался Коняша, - лично я ему не доверяю.
      - Уж кто бы говорил! – отпарировал помощник Дроботенского.
      - Не понял? – Коняша вскочил с места.
      - А кто зимой наши баржи отогнал от причалов, когда «ножки Буша» прибыли? Неделю не могли металлолом вывезти. Что? Скажите, не перекупили вас?
      - Да, я ж работягам эти окорочка по себестоимости продавал, чтоб они с голоду не издохли! Или прикажете им вашу ржавчину жрать! – парировал Коняша.
       - Твоя рожа фигурирует почти в каждом скандале! Зачем ты начальнику порта прямо перед рабочими кукиш показал? Дешевой популярности захотелось?- не унимался помощник Дроботенского.
       - Это мое дело кому дули крутить! Могу и тебе прямо сейчас!
      - Хорош базарить! – вмешался хозяин, - потом будем счеты сводить. Я тут тоже прогнулся кое-где и выяснил, что за прыщи на нашей жопе выскочили.
      - А можно поинтересоваться, откуда сведения? – спросил  Дроботенский.
     - Братва подсуетилась, у нас тоже разведка не хуже Моссада. Так вот, парни эти лихие, но прямые, как зубочистки. Одно слово - военные. Отсюда есть предложение спровоцировать их на публичный скандал.       
     - Зубочистки не только прямые, но и острые, поэтому уточните свою мысль, - попросил спикер.
     - Ну, они, как бы крутые, типа воевали,  и потому считают, что на очке с ними рядом не сядешь. Вот это и надо использовать. Короче, мы им в харю, а они, не стерпев оскорбления, нам под дых. Вот и скандал, вот и криминал! И окажется, что не такие уж они белые и пушистые, как рисуются на митингах.
     - А что конкретно вы предлагаете? – оживился Дроботенский.
     - Мыслишка такая: раз они с бабами к нам лезут, то на бабах и отыграться.
     - Не понял? - на самом деле Ярослав Иванович уже догадался, что хочет сказать Жукасов, но на всякий случай решил уточнить.
     - Чего не понятного? Изнасилование со скандалом всегда дурно пахнет!
     - Запустить старый анекдот про капитана Копейкина?! А в этом что-то есть, - Дроботенский уже в мыслях представлял себе последствия этой ситуации.
     - Что за анекдот? - спросил Коняша.
     - Это, когда в воинскую часть прибыл новый офицер, капитан Копейкин. – Дроботенский решил просветить Коняшу, - приходит он к полковнику, командиру части, подает ему документы, а полковник и спрашивает: «А, не вы ли тот самый капитан Копейкин, который украл сапоги у товарища?», «Нет, - отвечает капитан, - вы перепутали, это у меня украли сапоги», «А, - махнул рукой полковник, - все равно, парень, хреновая у тебя история».
     - Обострение криминальной ситуации может обернуться и против нас, - продолжал осторожничать спикер.   
     - А если это сделают приезжие кавказцы! – идея Коняше явно понравилась.
     - Этим дай палец, всю руку оттяпают, хуже евреев, - не сдавался спикер.
     - Оставьте ваш пещерный антисемитизм в покое, люди, в отличие от вас реальное  дело предлагают, - вспылил Дроботенский.
     - Им даже платить не надо, сработают за услугу, два ларька с шаурмой на моем рынке поставят, и все, - идея с изнасилованием кандидатки нравилась хозяину дачи все больше и больше.
      - Посеявший ветер пожнет бурю, - процитировал Евангелие Ярослав Иванович, - я не могу руководить предвыборной агитацией в таких условиях.
      - А вас на эту должность никто не назначал! – Дроботенский вскочил с места и взял бразды руководства «антирейдерской» операцией на себя, - господа, подведем итоги. До выборов осталось две недели. Если мы пустим ситуацию на самотек, нас спихнут с пьедестала в два счета, поэтому всем надо максимально сконцентрироваться. Два-три четко выверенных кинжальных удара, и враг будет повержен. Предыдущий план Ярослава Ивановича с учетом дополнения Жукасова считаю принятым. Отныне, все действия прошу согласовывать со мной, исключительно для полноты их поражающего действия.
     - Всё, кончай финики по ранжиру строить! - Коняша опрокинул в себя стакан виски, скинул тунику и направился в сауну.
     - Пожалуй, и я согрею косточки, - Ярослав Иванович направился вслед за своим заместителем.
     - Ну, всё так всё, я зову девочек? – хозяин вопросительно смотрел на двух оставшихся гостей.
     - Это без меня, - отрезал Дроботенский, и пошел к выходу во двор.
     - А я расслаблюсь, - его помощник впервые за весь вечер улыбнулся и налил себе  водки.

      На следующий день на окраине города в подсобке маленького магазинчика по продаже электротоваров состоялась встреча. Подсобка магазина, на время стала личным кабинетом полковника Ерёменко. Работы было более чем достаточно. Помимо сорока двух кандидатов, которых он сам выбрал, было еще около пятнадцати, которых ему навязали. Если пройдет, хотя бы половина из всего списка, он получит сорок пять процентов и, прикупив недостающие до большинства количество кандидатов, становится хозяином города. Полковник понимал, что надеяться на волю самих избирателей, может только  идиот. Поэтому к выборам готовился, как к настоящей боевой операции.
     В этот день полковник ждал посетителя и все чаще посматривал на часы. Был бы кто другой, Ерёменко забыл о нем и занялся другими делами, но встреча была слишком важна. Агент опаздывал.
     Коняша задержался на полтора часа, но не по своей воле. Дело в том, что подружке, которая ночевала у него в эту ночь, под утро сделалось очень плохо. Вечер они провели в греческом ресторане, потом ночная прогулка по морю, а когда пришли домой, девушка неожиданно захотела жареной рыбы. То ли ночная прогулка навеяла аппетит, толи слабо поужинали, не понятно. Где в два ночи достать жареную рыбу? Пришлось поднимать с постели знакомого повара, и тот через сорок минут на такси привез-таки ему жареную кефаль. Может в спешке её плохо прожарили, может уже взяли не свежую, а может и еще чего, но под утро девушку стошнило, а потом резко поднялась температура. Скорая помощь приехать не может – нет бензина. Пока друзья Коняши привезли на станцию скорой помощи бензин, пока приехала бригада, девушка стала белее смерти. Но, слава Богу, обошлось! Коняше перед выборами только трупа в постели не хватало. Чтоб окончательно убедиться, что с девушкой все в порядке, он поехал с ней в больницу. И как оказалось, не зря.
      Жукасов, на всякий случай установил слежку за всеми соратниками по предвыборной гонке. Ибо соперник по выборам не делал не одной ошибки, что наводило на мысль: в их среде окапался предатель.
    Коняша так торопился на встречу с Еременко, что не тратил время на поиски такси и за соответствующую плату уговорил водителя «скорой» подвезти его в нужное место. Филер Жукасова заметил фигуру в белом, севшую в карету «Скорой помощи», но принял его за врача, а когда понял свою ошибку, искать машину было поздно. Таким образом, неожиданное ночное происшествие с отравлением девушки практически спасло вице-спикеру жизнь.
    После первых же слов приветствия, Коняша попросил разрешения позвонить. Ерёменко утвердительно кивнул.
     - Алло, регистратура? … Скажите, как здоровье Мазур Полины? … Я пожду, …  спасибо, - успокоившись, Коняша, наконец, извинился за опоздание, - простите, полковник, но вы не поверите …
     - Давайте к делу, - несколько раздраженно оборвал гостя Ерёменко.
     - Хорошо, вот, запись беседы в сауне, чтоб вы потом не сказали, будто я что-то перепутал или забыл.
     Коняша достал из кармана маленькую кассету. Полковник внимательно прослушал всю запись. Как ни злил его этот бандюган, а сведения он принес ценные.
    - А вот эта планируемая акция против нашей кандидатки, насколько это серьезно? – спросил Еременко.
    - Клещ слов на ветер не бросает.
   Полковник открыл еженедельник и сделал несколько пометок.
     - Вы уверены, что вас ни в чем не подозревают? – спросил полковник.
     - Если бы подозревали, уже убили. Клещ игру в шпионов не понимает. Но на всякий случай, мне больше не стоит сюда приходить.
     - Правильно, только если что-то экстраординарное. Звонить сюда тоже не надо. Вот вам номер телефона, это квартира. Там стоит автоответчик, оставите сообщение. Если надо, я сам позвоню. – Еременко закрыл блокнот, давая понять, что разговор окончен.
     - Понятно.
     - Рисковый вы человек, Коняша. В случае провала есть куда деться?
     - Да, у меня дача в Румынии, приходиться держать нос по ветру. И вот еще, полковник, мне во время ваших акций нужно реально пострадать. Легкому ранению могут не поверить, поэтому ранение должно быть средней тяжести, но без увечий. У вас найдется такой специалист?
     - Найдется. Но вы уверены, что это необходимо?
     - Я слишком хорошо знаю своих.
     - Тогда будьте ко всему готовы и ничего не бойтесь. Заранее я все равно ничего не скажу. Условный сигнал «аллах акбар». Как услышите эту фразу, падайте на землю.
     - Тогда до встречи, после выборов.
     - Не забудьте купить в магазине какую-нибудь мелочь, для конспирации.
     - Главное, чтоб вы, полковник, обо мне не забыли.
     - Какая должность вас устроит?
     - Замначальника порта.
     - Я подумаю. 
   После ухода Коняши, полковник снял трубку телефона и набрал межгород.
     - Алло, добрый день, … да, вы были правы. Все подтвердилось. Погода нормальная, … пусть племянник с друзьями выезжают … только личные вещи. Остальное у нас есть.

     Через три дня в город въехали две машины. Одна серебристая восьмерка с крымскими номерами и двумя пассажирами, и вторая МАЗ рефрижератор с черниговскими номерами. Обе машины действовали автономно. Резник прибыл в кабине рефрижератора. Покинув водителя в районе автостанции, он взял такси и отправился по адресу уже известного магазина электротоваров.
    - Разрешите, - Сева заглянул в подсобку.
    - Проходи, - Ерёменко сидел за столом и с кем-то говорил по телефону.
    - Здравия желаю, товарищ полковник.
    - Присаживайся, дел по горло, - тихо сказал полковник, зажимая трубку рукой, затем вновь обратился к своему телефонному собеседнику, - назначьте встречу, но один не ходите, … нет, у меня все люди на счету, тогда отложите, сошлитесь на болезнь … а вот на встречу с избирателями не опаздывать … даже если придет только один житель микрорайона встреча должна состояться, таковы правила, до свидания.      
      Полковник положил трубку и пожал Севе руку.
     - Исходные инструкции получил?
     - Так точно.
     - Вот список наших кандидатов. Среди них есть две женщины. Это их фото. У одной кличка «миссис Бонд», я сам не завидую парням, которые захотят её обидеть, а вот вторая кандидатка и есть наша приманка. По замыслу Скибы, она наше слабое звено. То есть мы, как бы сами подсказываем сопернику, куда надо ударить.
      - Понятно.
      - Что понятно?
      - Я такие штуки еще в учебке проделывал.
      - Какие?
      - По выходным дням нас ставили в наряд по охране офицерского городка. А там, в субботу танцы, кино. Короче, местные гражданские, как стемнеет, минуя КПП, через забор любыми путями пролазили в городок повеселиться. А периметр забора около двадцати километров. Чтоб не бегать вдоль всей ограды, мы брали в местном магазине металлические ящики для молочных бутылок и разбрасывали их в «нужных» местах с внешней стороны. Оставалось ждать, когда нарушители найдут ящики, подставят их к забору и перелезут. Это экономило силы и время.
      - Суть операции ухватил правильно. Твоя задача: не спускать глаз со своей подопечной. Оставаясь в тени, не отходить от неё ни на шаг. До конца выборов переходишь на казарменное положение. Казармой будет серебристая восьмерка. Машина технически тщательно подготовлена. Объект знает об операции, свяжись с ней. Отработайте систему визуальных знаков. Вот номер моего телефона, вот ключи от машины и документы.
      - Разрешите идти?
      - Удачи.

    До выборов оставалось шесть дней. Резник пятые сутки жил в машине. Только, когда охраняемый объект приходила домой и запирала железную дверь, ему удавалось немного поесть, поспать и привести себя в порядок. Нельзя сказать, что это задание для Севы архисложное, но в последнее время, а точнее, примерно сутки, его не покидало ощущение, что он сам стал объектом наблюдения. А раз так, то ситуация коренным образом менялась. Сева из охотника превратился в дичь. Кому и зачем он понадобился? Возможно  тем, кто хочет напасть на охраняемый объект? Кто бы ни были эти люди,  но лишний раз подставляться Сева не намерен. 
     Резник только что проводил объект до дверей квартиры, и вернулся на улицу. Постояв пару минут у дверей «восьмерки», опять зашел в подъезд своей подопечной и стал подниматься по лестнице на последний этаж девятиэтажного дома.
    «Злые люди бедной киске не дают украсть сосиски», вспомнил детскую считалочку Резник и улыбнулся.  Томная часть службы заканчивалась. Вскоре он не столько услышал, сколько почувствовал, что параллельно, но этажом выше, поднимается кто-то еще. Не доходя до  верхнего этажа, Сева остановился и достал нож. Пауза длилась не более двух секунд.
    - Товарищ прапорщик, не кидай, это я, Халява.
    - Халява? … Старший сержант Халилов? – удивился Резник.
    - Да, это я.
    - Халява, какими судьбами? А ну, спускайся.
   С верхнего этажа медленно спустился невысокий коренастый крепыш со сплюснутым перебитым носом. Если бы не изуродованный кем-то нос, парень вполне мог претендовать на роль восточного секс символа. С поднятыми вверх руками, он повернулся на триста шестьдесят градусов, показывая, что оружия у него нет, и только затем протянул руку для приветствия.
     - Здоров, брат.
     - Здоров, Халява. Каким ветром?
     - Тем же, что и ты. Я как увидел тебя в машине, сразу понял: военная разведка,  нам здесь делать нечего.
     - Почему не подошел?
     - Не все так просто. В Дагестане работы нет, да и ничего кроме автомата я держать не умею. А тут родственники просили помочь бизнес наладить. Надо в порту и пляже несколько ларьков поставить.
      - И ты согласился на изнасилование? Где же твоя честь воина, которой ты так гордился? Мирная женщина - не военный трофей!
      - Откуда … ? … Ах, ну, да разведка. Как тебя увидел, своим сразу сказал: уходить надо. Наверно  поздно?
      - Боюсь, что да.
      - А кто командует Еременко или Николаенко?
      - Еременко.
      - Хреново.
      - Тебе надо с ним встретиться.
      - А отказаться могу?
      - Ты знаешь правила, вход рубль, выход два. К тому же тема с ларьками остается актуальной. Запомни номер телефона, - Сева продиктовал номер телефона Еременко, - и не затягивай, звони сегодня, времени в обрез. Я со своей стороны предупрежу.
      - Хорошо, ты только в машину до утра не садись, я тут не все решаю.
   
       Полковник Еременко практически безупречно разложил свой предвыборный пасьянс. Кандидаты от его партии каждый день устраивали митинги и встречи с избирателями, областное телевидение в выгодном свете их освещало, не забывая при этом, пнуть ногой действующую власть. В полном порядке была и наглядная агитация, более того, Еременко практически скупил всю избирательную комиссию, естественно, втайне от их действующих хозяев. Но не хватало главного удара, который сделал бы победу несомненной и окончательной. Со стороны вся эта агитационная возня напоминала подготовку к отчетно-выборному комсомольскому собранию, времен заката империи. А Ерёменко штатного кукловода, то есть инструктора райкома партии, решившего сменить неугодного ему комсомольского секретаря.  Попахивало старыми временами, а значит и отношение к будущим руководителям города будет соответствующее. А Ерёменко хотел иметь лавры безусловного лидера. Тем более, что впереди были областные выборы.
       Изменить ситуацию, вызвать волну народного гнева против засилья партократов и криминала мог только крупный скандал, и желательно накануне выборов, чтоб времени на разбирательство уже не осталось. То же самое, хотел и Жукасов, предлагая напасть на женскую половину своих оппонентов. Но силы были не равны. 
        После совета «в Филях», а именно сходки правящего триумвирата на даче у Жукасова, Еременко окончательно обозначил детали будущей операции. Не доставало исполнителя. И только тогда, когда за шесть дней до голосования Резник доложил о ночной встрече с Халиловым, то из колоды выпрыгнул недостающий валет и пасьянс сложился окончательно.
      В четверг вечером, накануне последнего дня агитации, Коняша потребовал срочный созыв тех, кто собирался на даче у Жукасова. Якобы вскрылись очень важные подробности, которые надо срочно обсудить. Собрались на окраине города, в одном маленьком кафе, с комнатой для банкетов. Все нервно пили свои напитки, нетерпеливо поглядывая на Коняшу и ожидая Обиходова. 
      Обиходов был человеком пунктуальным. Он никогда не позволил бы себе опоздание, если б не одно обстоятельство. Не успел он сделать и двух шагов от двери своей квартиры, как неизвестный молодой человек, куривший на лестничной клетке, достал непонятного вида пистолет и выстрелил спикеру в шею шприцем с быстродействующим лекарством. В шприце была новейшая разработка немецкой военной фармацевтики. Под действием этой жидкости человек превращался в биоробота и выполнял приказы любого, кто с ним заговорит. Молодой человек подхватил Ярослава Ивановича под руку и озвучил первую вводную.
      - Вам плохо, я провожу вас в машину.
     Молодой человек, заботливо придерживая Обиходова под руку,  подвел к машине, усадил на переднее пассажирское сиденье, а сам сел за руль. На заднем сидении сидели три человека, как принято писать в милицейских протоколах, кавказкой национальности.
     Машина, под пристальные взгляды соседей, спокойно отъехала от подъезда. Со стороны могло показаться, что Ярослава Ивановича увозят на очередную встречу с избирателями.
     Когда терпение собравшихся достигло предела, наконец-то,  показался спикер. Он вошел в банкетный зал, остановился в дверях, затем отошел в сторону и пропустил вперед трех людей в масках.
           - Аллах акбар!
      При первых звуках условного сигнала, Коняша рухнул на пол. Остальных же автоматными очередями расстреляли практически в упор. Когда люди в масках удалились, из-за спины Обиходова вышел  тот, кто его сопровождал. Молодой человек подошел к лежавшему вниз головой Коняше и тихо обратился.
      -  Коняша Георгий Яковлевич?
     Вице-спикер медленно поднял голову.
      - Да, это я.
      - Повернитесь на спину.
    Коняша лег на спину. Молодой человек поднял пистолет и выстрелил ему в грудь. Пуля прошла через левое легкое навылет, не задев ни одного жизненно важного органа.
    Затем убийцы, включая Ярослава Ивановича, вернулись в машину и благополучно удалились. Свидетелями сцены убийства, а именно, как в зал прошли люди в масках, стали официант, бармен и два случайных прохожих. А  через сутки об этой новости сообщили даже по российским телевизионным каналам.
    Безобразная бандитская разборка в стиле чикагских гангстеров буквально потрясла город. Особенно всех возмутило, что главой гангстеров оказался ни кто иной, как председатель городского совета, который сразу же после расправы бесследно исчез из города. О мотивах преступления никто не знал. Избиратели инсценировку разборки приняли за чистую монету. Отдельные возгласы рафинированных интеллигентов вспомнивших древнеримское «Куи продакт», то есть «Кому выгодно», утонули в широком диапазоне мнений от «так им и надо» до «совсем оборзели».
     На следующую ночь после страшного убийства депутатов городского совета, тот самый рефрижератор, который неделю назад прибыл в город, наконец, загрузившись заморскими продуктами питания,  отправился в обратный путь. Два раза по дороге к Киеву машину останавливали алчные гаишники, но получив свою мзду, тут же отпускали. Таким образом, благополучно добравшись в столицу, рефрижератор, перед тем как стать под разгрузку в один их хладокомбинатов, буквально на часок заскочил в район старой Дарницы.
   
Первый звонок

       Лето тысяча девятьсот девяносто пятого года закончилось. Листья на деревьях  меняли цвет и покрывали своим желто-красным одеялом еще не остывшую от летнего солнышка землю. Работы дворникам изрядно прибавилось. Наташа стала  задерживаться, но её это не огорчало. В семейной жизни наконец-то наметились перемены. После долгой полосы потерь, неудач и огорчений наступила стабилизация, и даже наметился рост. Речь шла не только о материальной стороне дела. Муж, дети, всё вокруг преобразилось, и появилась надежда на лучшее. 
     Дети взрослели. Дочь уже полностью могла заменить Наташу во всех домашних делах. А сын, как приехал с моря, стал проявлять интерес к технике. Большую часть времени Митька проводил с Николаем в гараже. Отец в качестве поощрения научил его ездить на машине, и сын, на зависть друзьям, несколько раз сам ездил на заправку.
      Но больше всех радовал Наташу Николай. Исчезло это постоянное раздражение, которое нет-нет, да прорывалось наружу. Наташа всегда терялась, когда Коля из-за мелочи начинал сильно браниться. В такие минуты она не пыталась ни спорить с ним, ни отвечать, просто уходила и пыталась, как можно скорей забыть очередной неприятный эпизод. По какой причине,  этот огромный негатив в душе мужа, отступил, Наташа не знала. Но то, что вся семья испытала огромное облегчение от перемены в муже – это факт.      
        На работе у Николая тоже дела улучшились. Как он и предполагал, его поступок с продажей ружья и покупкой у бедной вдовы старой машины не остался незамеченным. В  руководстве станции поняли, что перегнули палку. Враги Николая больше не наслаждались  поверженным видом своего противника, а некоторым из них акт мести не в меру ретивому выскочке показался слишком суровым. Более того, благородный поступок человека лежащего на самом дне служебной лестницы, кое-кого даже пристыдил. Потому второго сентября Николай Зайцев одновременно получил и очередную квартальную премию за безаварийную работу станции, и должность старшего дежурного монтера собственных нужд. И если первое радовало, то второе несколько озадачило.
      Сколько продлиться его нелегальная деятельность он не знал, но если руководство начнет продвигать Николая по служебной лестнице, это поставит под угрозу его тайное задание. Но вскоре Николай успокоился. Он вспомнил, что для получения нового повышения по службе он формально должен сдать экзамен на допуск к оборудованию. А со сдачей экзаменов Николай может тянуть сколь угодно долго.
       Николай хорошо выспался после смены. Довольная и счастливая Наташа успела накрыть праздничный ужин. Успех по службе решили отметить в узком семейном кругу. На завтра они, как и планировали, собирались ехать в Киев, на обойный рынок подобрать в комнаты детям новые обои, а заодно и купить некоторые обновки. И в первую очередь Наташе. Ибо последняя одежда, которую она когда-то купила себе, была зимняя юбка черного цвета, на похороны отца.
     Николай рисковал. Он отдал в бюджет семьи вдвое больше денег, чем получил премию. Но ему хотелось порадовать жену. Опять же, неизвестно, как все сложиться с первым заданием. Если что-то пойдет не так и он попадет в тюрьму, то в  памяти останется несравненная, улыбающаяся и счастливая Наташка! 
       В первые дни, после встречи с Сергеем на СТО, он вздрагивал от каждого телефонного звонка. Но звонили либо коллеги по работе, либо соседи, либо родственники и Николай успокоился. Даже появилась мыслишка: «Может у них там чего не сложилось?». А что, всякое бывает, одно планировали, а потом бац, и не получилось. То ли политический ветер не в ту сторону подул, то ли планы поменялись. И уж меньше всего он ожидал услышать этот звонок сегодня.
     Еще находясь в ванной, Николай услышал три звонка. Наташа подошла к телефону, но поздно, в трубке прозвучали только короткие гудки. Наспех вытерев капли влаги, Николай как был в трусах, так и выскочил в комнату. Телефон зазвонил вновь. Он поднял трубку и, как было условлено, сразу после его «алло» звонок оборвался. Больше не звонили.
     - Кто это? – спросила Наташа.
     - Не знаю.
     - Одевайся и к столу, столько всякой вкуснятины.
     - Иду, иду.
      Телефонный звонок прозвучал, как сигнал тревоги. Нервная система сжалась в комок, но потом организм перестроился на другую энергетическую плоскость, и через минуту Зайцев выглядел, как мобилизованный солдат. Николай оделся, причесался и вышел к праздничному ужину. Семья праздновала помолвку. Сегодня, а вернее, прямо сейчас их дочери должны сделать официальное предложение выйти замуж.

     Ужин прошел, как когда-то писали советские газеты, в теплой и дружеской атмосфере. Жених, как и положено, пришел в пиджаке, галстуке и цветами. Много шутили, смеялись, чувствовалось – давно соскучились по праздникам. Гостей было не много, мать жениха и дальняя родственница жены Антонина Вениаминовна. Расходиться стали ближе к вечеру, когда стало темнеть. Николай вызвался проводить Антонину Вениаминовну, а Наташа маму жениха. Все оставались в приподнятом настроении. Как-никак, а создание молодой семьи - это новый виток жизни. Что ждет молодых в будущем, это другой вопрос, но главное, первый шаг сделан. Наташа даже смахнула слезу со щеки. Вырастить и подготовить дочь к семейной жизни - это огромный труд. И главным в этой работе был пример матери. Та самая шкала ценностей, о которой так много говорят пропагандисты всех мастей, лучше всего передается не через лекции, буклеты и листовки, а исключительно личным примером. 
     Проводив Антонину Вениаминовну, Николай свернул к детскому саду. Там на остановке автобуса, стоял действующий телефон-автомат.  Сообщение было коротким, но предельно ясным: «Послезавтра в течение дня, вам необходимо приехать на диагностику двигателя вашего автомобиля». Это значит - работа началась.
     В голову лезли всякие глупости. «А вдруг проколется колесо? Запасное-то останется в гараже! … Нет, на СТО он поедет с запаской, это потом уже, когда на станцию, чтоб не вызывать лишних вопросов охраны, без неё.   Что еще? Ехать он будет тихонько, чтоб не дай Бог, не попасть в аварию. Но если тихо ехать, наоборот, заподозрят и остановят проверить. Как быть? … Может он забыл что-то? Что-то не учел?». Николай достал из кармана успокоительные таблетки. Как бы там ни было, а ночь ему надо проспать спокойно. Домой не торопился, надо, чтоб таблетка начала действовать. Конечно, можно свое волнение объяснить сегодняшним торжеством, но все должно быть в меру. Фальшь Наташка чувствует сразу. К дому Николай подошел через полчаса.
     - Ты чего так долго? Я уже волноваться стала! – расстилая постель, Наташа удивленно смотрела на мужа.
     - Так я это … пошел к дому жениха, думал вас встретить и вместе домой, - следуя наставлениям Сергея о понятной и естественной мотивации, соврал Николай.
     - Молодята решили там остаться, я уж мешать не стала.
     - Не рано ли им вместе, до свадьбы далеко?
     - Ты что, Коля, ничего не понял? Они давно без нас все решили и поладили про меж себя.
     - Да? … Может, оно и к лучшему, - вздохнул Николай.
     - А мы с тобой разве свадьбу ждали? Вспомни?
     - Так это ж мы! Как решили, так и сделали.
     - Ты еще скажи, что молодежь нынче не та, что мы с тобой были другими?   
     - Ну, виноват. Старею, мать, старею. Первый признак, когда бурчишь на молодежь. … А, давай-ка мы сегодня ляжем пораньше спать, а завтра утречком - за покупками.
     - А может, не поедем никуда, лучше отдохни? Расслабься, посиди дома?
     - Обязательно поедем, а следующие выходные я полностью посвящу тебе. Поедем в Киев вдвоем, погуляем по набережной, сходим в театр. Сколько лет мы никуда не выбирались? Всё дом, дети. А у детей, вишь, давно своя жизнь! Пора и нам вспомнить, что мы  не старые, а ты у меня вообще, хоть сейчас в киноактрисы.
     От перспективы отдохнуть пару дней наедине с мужем, аж дух перехватило. Она и не помнила, когда это было. Наташа бросила на кровать подушку, подошла сзади к сидящему на стуле мужу, обняла его голову и крепко прижала к своему животу. Слезы радости катились по щекам бедной женщины. Она гладила его голову, ерошила волосы и продолжала плакать. Теперь, как бы всё ни сложилось в будущем, а  испытание нищетой и унижениями они прошли, прошли вместе, рука об руку, как подобает настоящим супругам. И никто, ни в чем, и никогда не посмеет их упрекнуть!
    Читая  Ветхий завет, Наташа всегда представляла себя Ревекой, женой Исаака. Вот, она подходит к источнику, набирает воду, к ней подходит слуга Авраама, которому поручили найти невесту Исааку, она даёт ему кувшин с водой, потом поит его верблюдов, приводит к отцу. Вот она едет на верблюде, а навстречу ей по полю идет Исаак, как они, никогда ранее не видясь, полюбили друг друга. Как она с мужем и детьми прошла все испытания, которые послал им Господь, дабы утвердить их в вере. 
      - Мать, что-то выпивка совсем разморила, - таблетка успокоительного начала действовать.
      - Конечно, родненький, ложись. А я тут приберусь немного.
      


Часть вторая

Возмездие.

Темная лошадка

      В управлении СБУ Украины было много генералов, но Иван Феликсович Лицис был на особом положении. Его почти не вызывали к руководству, он редко присутствовал на общих собраниях, и вообще, если раз в месяц он появлялся в своем кабинете, то хорошо. И что характерно, никто этому не удивлялся, ибо  Иван Феликсович был начальником отдела внешней разведки.
   О какой такой внешней разведке могла идти речь, когда страна лежала в экономических руинах непонятно, знали только, что перевели его из Москвы в Киев в конце сентября 1991 года. Скорей всего, как думали рядовые сотрудники службы безопасности, развал Союза стал реальностью, и Москва засылала в республики своих «кротов».
    Но на самом деле причина перевода генерала Лициса из Москвы в Киев намного глупее и прозаичнее. Все произошло, как говориться по-нашему, по-славянски.
    Генерал-майор Лицис Иван Феликсович потомственный чекист в третьем поколении. Его дед Отто Брунович Лицис еще в восемнадцатом году, будучи в составе полка латышских стрелков, охранял Ленина. Впоследствии, когда их подразделение расформировали, большая часть стрелков вернулась в Латвию. Но Отто Лицис догадался, что в буржуазной родине подобных героев  встретят далеко не с шампанским и цветами.
    Оставшись в СССР, Отто Лицис идет на службу к Феликсу Дзержинскому. Как удалось с такой фамилией и именем уйти от стольких чисток и репрессий – загадка. Скорей всего помогло врожденное чутье опасности, которое не изменяло ему до конца жизни. В 1949 году Отто Брунович вышел в отставку, а в 1961 году, в возрасте 73 лет отошел в мир иной.
   Сын Отто Бруновича Феликс Оттович Лицис после окончания Московского государственного университета в 1947 году, как и его отец, поступил на службу в соответствующие органы, и достойно продолжил его дело.
   Чем конкретно занимались отец и сын Лицисы не столь важно, важно другое, когда внук Иван Феликсович в 1969 году окончил Институт международных отношений, то другого пути, кроме, как уже проторенного героическими предками, он не видел.
     Опыт родителей и знание трех языков направили Ивана Феликсовича во внешнюю разведку. Проработав в Голландии, Индонезии, Англии и США почти тринадцать лет, Иван Феликсович благополучно вернулся на родину. В Москве Иван Феликсович занялся подготовкой кадров, для весьма нового направления внешней разведки – упреждающего терроризма. С учетом потомственной вертикали опыта не занимать, а потому кадры он ковал на совесть. Причем по своей собственной методике.
    Из трех десятков претендентов, Иван Феликсович выбирал двух, максимум трех человек, причем для женщин скидок не делал. Во время полевых занятий жил с курсантами в палатках, питался из походной кухни и выполнял все нормативы, которые требовал от своих подчиненных.
    В высоких кабинетах его ведомства, глядя на личные старания Лициса, покручивали указательным пальцем у виска. Типа, посмотрим, насколько старика хватит! Но не вмешивались. Единственно, что требовали это строгую материальную и служебную отчетность.  И то,  исключительно для сравнения с другими центрами подготовки. И сравнения эти были в пользу диверсионной школы полковника Ивана Лициса.
    Да, и готовил Иван Феликсович не субтильных служащих, а самых настоящих глубоко законспирированных диверсантов, готовых в любую минуту выполнить приказ своего руководства. Особое внимание уделялось диверсиям на узловых коммуникациях: порты, вокзалы, трубопроводы, а так же устранению физических лиц, вплоть до президентов.
    По нормативам, разработанным самим же Иваном Феликсовичем, эффективное время действия агента не более восьми, максимум двенадцати лет, затем он, как потерявший форму, подлежит ротации. Оставшийся срок службы «устаревший» агент проходил в войсках спецназа.   
   Итак, к 1991 году отдел Ивана Феликсовича подошел со следующими показателями. Семь агентов в Западной Европе дослуживали последний год и подлежали замене, восемь агентов заброшенные год назад: четыре в США, два в Испании и два в Норвегии доложили о своей готовности. И еще двадцать один человек буквально перед самым путчем 1991 года отправились по своим новым адресам заменить товарищей. И того «личная армия» только что произведенного в генерал-майоры Ивана Феликсовича Лициса составляла тридцать семь, как говориться, до зубов вооруженных, обеспеченных деньгами, транспортом и средствами связи диверсантов, о которых вражеская сторона, конечно, догадывалась, но понятия не имела об их возможностях. Во всяком случае, так считали в Москве. Почему личная армия? Потому что все эти «джеймсы бонды» выполняли приказы исключительно своего куратора и учителя генерала Лициса, которому они доверяли на все сто процентов. Любая попытка связаться с агентом в обход куратора, расценивалась как провокация и могла стоить жизни нарушителю инструкции.
    Конечно, одноканальная система связи не нравилась руководству, но после массовых провалов шестидесятых и начала семидесятых, решили, что это оправдано.
    После ареста председателя КГБ Крючкова, непосредственного руководителя Ивана Феликсовича, его приемник собрал начальников служб и отделов. О совещании Иван Феликсович узнал в тренировочном лагере, довольно далеко от Москвы, а потому опоздал. Лучше бы он не приходил. Новый начальник расценил опоздание генерала Лициса, как личное неуважение к своей персоне. Ибо внешняя разведка всегда свысока посматривала на  борцов с диссидентами внутри страны.
    И через два дня генерала Лициса, приказом по комитету с понижением в должности перевели в Киев. И сколько потом не пытались объяснить новому председателю комитета и специфику работы генерала Лициса и вообще весь маразм этого приказа, тот был непреклонен: «Незаменимых у нас нет!»
    Протрезвели, когда развал Союза превратился из де-факто в де-юре.  И три с половиной десятка агентов высшей квалификации, на подготовку и оснащение которых затрачены миллионы долларов, оказались принадлежностью другого государства.
    Хотя, надо отметить, в первые месяцы неразберихи была возможность у Лициса вернуться в Москву. Были такие офицеры, которые под предлогом, того что присягают один раз, уехали в Россию. Но тут уж вспылил сам Иван Феликсович. В первый раз в жизни его видели злым и раздраженным. Эмиссары из Москвы засыпали предложениями роста по службе в случае возвращения. Но Лицис был не преклонен. Выгнали, значит разбирайтесь без меня: «Я вам что теннисный мячик, через границу кидать! Агентов держать не буду, захотят уйти к новому куратору - пусть идут!». Но таковых не оказалось.
    Чтоб отдохнуть от надоевших московских эмиссаров, Иван Феликсович укатил на полгода в загранкомандировку. Во-первых, проверить боеготовность своих подопечных, а во-вторых, каждому лично объяснить, что происходит на родине.
    Зная глубокую порядочность генерала Лициса, Москва, наконец, смирилась с потерей и перешла на дружеское сотрудничество.
    Весной 1992 года начальник киевского КГБ, срочно переименованного в СБУ,  вызвал Лициса на доверительную беседу. Догадываясь, какой огромной боевой мощью обладает команда Ивана Феликсовича, способная дестабилизировать обстановку практически в любой точке мира, не говоря о полностью не защищенной Украине, руководство хотело знать о личных планах генерала.
    Лицис предельно откровенно заявил: закончится срок службы агентов, он снимет их с боевого дежурства, передаст объекты российскому куратору, а потом и сам в отставку. На том, к огромному облегчению руководства Украины, и порешили.
    А через год после этой беседы о генерале опять вспомнили.

    Было семь часов вечера. Начальник управления отослал секретаршу и адъютантов домой. Отодвинув в сторону наскучившие документы, он зашел в комнату отдыха, и заварил чай.
    - Разрешите?
    В дверях стоял гость, которому этот чай предназначался.
    - Входи, Иван.
    - Товарищ генерал-полковник, генерал Лицис по вашему приказанию прибыл.
    - Здравствуй, присаживайся. Чай будешь?
    - Спасибо, ужинал.
   - Я не ужин предлагаю, а чай?
    - Тогда чашечку выпью.
   Начальник налил две чашки, насыпал в вазу печенье и все это поставил на журнальный столик около двух кресел. Обстановка, как правильно догадался Иван Феликсович, указывала на не формальный статус предстоящей беседы.
   - Через день в Мюнхене открывается совещание делегаций европейских государств по координации действий и противостоянию международному терроризму. Соберутся почти все представители спецслужб. Мы тоже приглашены. Едем я и ты.
   - Степан Ильич, не совсем понимаю. Мне, наоборот, надо  меньше  светиться в подобных кругах.
      - Тогда я напрямую. Американцы специально организовали это совещание, дабы лицезреть вашу особу. Они дают вам все гарантии безопасности в обмен на небольшой доверительный разговор. Информация, насколько я знаю, очень важная. Приглашение прислали через администрацию президента. Он и дал гарантию, что вы будете на этом совещании. Так что это приказ.
    - А о чем пойдет речь?
    - Все что я знаю, к вам подойдет человек по фамилии Джекобс, Ян Джекобс. Если сочтете возможным посвятить меня в это, пожалуйста, а нет, не обижусь. С годами понимаешь - не всякая информация способствует хорошему настроению. А мне скоро на пенсию.
    - То есть отчет по результатам встречи мне не готовить?
    - Никаких документов!
    - Понятно.
    - Тогда завтра в семь утра в аэропорт, я заеду за вами.

     Ян Джекобс один из самых успешных агентов ЦРУ, а так же  извечный соперник генерала Лициса. А потому Иван Феликсович по-своему готовился к встрече. Уже через сорок минут, после разговора у начальника управления, на столе генерала лежал подробный план гостиницы, в которой должна проходить конференция. А еще через три часа он отправил шифровку своему агенту с инструкциями по проведению предстоящей встречи.
 
       Шел третий, заключительный день конференции. Докладчики на трибуне сменяли один другого, работали отдельные комиссии и семинары. Яна Джекобса Иван Феликсович заметил в первый же день, он был председателем одной из комиссий, но сближений пока не было. Конференция проходила на высоком организационном уровне. Только один раз ложно сработала пожарная сигнализация. Видимо, кто-то слишком вольно обращался в туалете с аэрозольным озонатором воздуха, и попал на пожарный датчик. Во всяком случае, следов пожара нигде не обнаружили.
    В перерыве заседания Иван Феликсович со Степаном Ильичем зашли в бар. Доставая бумажник рассчитаться за коньяк, Лицис обнаружил в кармане записку. В записке указано время и гостиничный номер, где его будут ждать. Утвердительно кивнув на немой вопрос начальника, Иван Феликсович направился к лифтовому холлу. Поднявшись на седьмой этаж и, не обращая внимания на указательные таблички, он направился к нужному номеру.
    - Прости, Иван, не удержался от дешевого трюка. Решил вспомнить одесскую юность, - Ян радушно протянул руку своему визави.
    Лицис знал биографию оппонента, как собственную. В 1967 году семнадцатилетний Янек Кичнер с родителями эмигрировал из Одессы в Израиль. Имея исключительно фартовую воровскую удачу и никаких перспектив устроиться на нормальную работу, Ян сделал все возможное, чтобы попасть в ЦРУ, где и сделал хорошую карьеру.
     Пока мужчины разглядывали друг друга, вошел официант. На столике-каталке стояла бутылка водки и нехитрая закуска.
    - Я тоже решил отметить нашу встречу,  ты не против?
    - Моя любимая «Столичная»? С собой привез?
     Официант, открывая бутылку, неожиданно прыснул в нос Яну струю аэрозоля. Затем Иван Феликсович переоделся официантом. А тело Яна, связав в позе эмбриона,  положили  на нижнюю полку сервировочного столика и накрыли сверху большой скатертью.

     Когда Ян пришел в себя, они уже сидели на берегу небольшого водоема.
     - Иван, что это было? – удивленно спросил Джекобс.
     - Здесь нам никто не помешает, по крайней мере, никаких микрофонов, да и воздух чище.
     - А как ты меня вывез?
   - Опустил лифт специальной кнопкой в подвал, а потом на машине по обслуживанию пожарной сигнализации прямо сюда.
    - А который час?
    - Четырнадцать двадцать.
    - В пятнадцать меня будут искать.
    - Тогда не теряй времени.
  Ян встал на ноги и немного размял мышцы.
    - Ты будешь удивлен, но мне от тебя ничего не нужно, только сообщить некоторую конфиденциальную информацию и всё.
    - Другими словами, ты хочешь меня в чем-то убедить?
    - Да, мне нужно, чтоб, получив информацию, ты сделал правильный вывод.
    - И из-за этого такая канитель? Стареешь, Ян, на дешевые трюки тянет.
    - Это не дешево! Скоро поймешь, насколько это важно.
    - Короче, я внимательно слушаю.
    - В начале я озвучу тебе официальную точку зрения американского правительства, и она полностью совпадает с моей.
     - Не удивлюсь, если именно ты и продиктовал этому правительству его официальную точку зрения.
     - Ты прав, я принимал в этом участие, как-никак я одессит. Короче, суть в том, что США очень заинтересованы в том, чтоб Украина крепла и развивалась, как независимое государство.
     - Еще бы! Такую свинью подсунуть России.
     - Мы готовы не только на словах, но и финансово подтвердить свои намерения.
     - Кончай политинформацию, давай по делу.
     - Не кипятись, я хочу, чтоб все по порядку. И не перебивай меня. Я, между прочим, волнуюсь! На меня возложена серьезная миссия. 
    - Черт с тобой!
    - Так вот, Украине за десяток-другой лет предстоит пройти такой путь развития, который другие страны проходили за сотни лет. По данным наших социологов, народ Украины, практически единственный из всех республик СССР, не считая, конечно Прибалтики, кто готов жить в условиях естественной демократии.
    - А остальных вы за быдло считаете?
     - От терминологии ничего не зависит. Для народов с феодальным уровнем мышления демократия губительна. И ничего, кроме кровопролитных усобиц она им не принесет.  Для большинства бывших советских республик пожизненный президент это благо, по крайней мере, мир и поступательное развитие.
     - А наворованные миллиарды этих пожизненных президентов вы будете держать в своих банках, а, заодно, и контролировать их хозяев.
     - Что поделаешь, диктаторы бесплатно не работают, да, и присматривать за ними тоже кому-то надо. Но, я о другом. При таком быстром, я бы сказал форсированном пути к демократии, какой предстоит пройти Украине, издержки и накладки неизбежны. Но зато, у народа есть шанс вырваться из тоталитарной кабалы.
     - И что для этого нужно, с точки зрения американского правительства?
     - Не вмешиваться в естественный ход событий. Путем конкурентной борьбы к вершинам власти должны придти наиболее активные граждане. Теперь, когда убраны все административные и идеологические барьеры, начнется жестокая схватка за власть и собственность. И победить должен сильнейший, ибо только тот, кому собственность досталась дорого, то есть в борьбе, сможет эффективно ею распорядиться. Я еще в школе понял, что ни власть, ни собственность в Советском Союзе никогда народу не принадлежали и принадлежать не будут. А чиновники, которые ей распоряжались всегда думали только о своем кармане. Поэтому, чем быстрее собственность перейдет к эффективному владельцу, тем быстрее работяги начнут получать реальную зарплату. Да, это будет не сразу, но чем меньше вмешиваться в этот естественный процесс, тем быстрее он закончиться. А любая подмена естественного отбора искусственным, только затянет сроки. Пойми, только тогда, когда родится правящая элита и средний класс, только тогда страна начнет возрождаться.
   - Красиво говоришь, но это все в теории. Если к власти придут бывшие партократы, привыкшие к рабскому труду и повиновению, ни реальной демократии, ни реальных рыночных отношений нам не видать, как своих ушей. Я знаю этих парней лучше, чем ваши социологи. А конкуренты им еще не скоро вырастут.
    -  Так вот, чтобы конкуренты вообще появились, им, по крайней мере, не надо мешать. Я знаю, твои парни способны на многое, если они начнут вмешиваться, то к финишу придет далеко не самая быстрая лошадь. Вы солдаты, и политики легко введут вас в заблуждение. А кусать локти будет уже поздно.
    - Ян, это все разговоры из области теоретических изысканий, а я практик. Мне нужны факты.
    - Ну, я тоже не романтик, знал, с кем имею дело. … Хочешь факты, как говорят в Одессе, их есть у меня. До сегодняшнего дня это была тайна за семью печатями, но раз мы хотим быть с тобой союзниками, то ты обязан знать, что произошло с СССР на самом деле.
    - Это версия госдепа или твоя личная?
    - Это не версия, это чистый факт, и проверить его ты сможешь без особого труда. Начну с самого начала. Летом 1983 года в Нью-Йорке от профсоюзной делегации, прибывшей из СССР, отстал человек. Он зашел в ближайший полицейский участок, представился, и попросил встречи с представителем ЦРУ. Этот человек утверждал, что он представляет очень влиятельную подпольную организацию, заинтересованную в свержении социализма в СССР. Первое что пришло на ум – провокатор. Какая там организация, тем более влиятельная после стольких чисток и репрессий. Стали проверять, давать задания, оказалось все верно. Действительно, группа относительно молодых высокопоставленных номенклатурных работников, задумалась о своем личном будущем и осознала бесперспективность социализма. Власти у них было много, денег тоже, но им хотелось легально иметь крупную собственность, а главное возможность передать её по наследству. Простота и естественность мотивации наших новых партнеров говорили в пользу того, что мы действительно нащупали пятую колонну. Коммунистическая теория споткнулась о природные желания человека, в том числе и такое, как обеспеченная жизнь и возможность передать ее по наследству. Наши ребята разработали согласованный план действий. Первая проба сил - назначение Горбачева, затем серия ядерных договоренностей, сдача ГДР. Но социализм можно убить только вместе с СССР. Ибо СССР породил социализм, и только смерть СССР могла его убить. По-другому не получалось. Решили банкротить. Ударили с двух сторон, наши партнеры в СССР развернули антиалкогольную компанию и наполовину обескровили бюджет, а Западу пришлось организовать небольшой кризис и, идя на огромные жертвы, снизить цены на нефть и газ. Только такие согласованные действия позволили опустошить казну СССР и усилить центробежные силы. Когда СССР рухнул, мы взяли на себя обязательство не вмешиваться во внутренние дела и списать большую часть долгов, а наши партнеры из бывших республик обещали собрать все ядерное оружие в одни руки.  Но всегда, когда имеешь дело со славянами, что-то пойдет не так.
    - И этим «не так» оказался я? А где гарантия, что пока я буду сидеть, сложа руки, вы не начнете свою игру?
    - С ребятами из Москвы у нас договор, десять лет мы не суемся к ним, а они к нам. С вами мы можем жить на тех же условиях?
    - Хорошо, десять, только начиная с этого года.
    - Сам я такое не решаю, но думаю наши пойдут на это.
    - Откуда уверенность?
    - Сейчас ваши лидеры заняты не только тем, что делят собственность, но и тем, что свозят боеголовки и средства доставки в одну кучу. Для нас боеголовки это самый важный момент. Если ты вмешаешься и пройдешься сабелькой по головам казнокрадов, начнется паника. А главное, к кому потом попадет власть. К военным? К ворам и убийцам? Справедливости в библейском смысле этого слова в государстве никогда не было и не будет. Государство - это инструмент насилия. А что нужно простым людям? Им нужен социальный коридор: работа, зарплата, дом, семья, дача, машина, отпуск. И чем эффективнее власть, тем этот коридор шире.
     - Чем шире коридор, тем меньше люди лезут в политику, а чем меньше лезут в политику, тем удобнее воровать, - констатировал Иван Феликсович.
     - Считай, что украденная собственность - это гонорар за спокойную жизнь народа. А нам главное, чем надежнее власть, тем меньше вероятность расползания ядерного оружия. Сам понимаешь, неконтролированное будущее не устраивает никого. Отсюда и  уверенность, что твои условия примут. Договорились?
     Иван Феликсович на минуту задумался. Мысли о предательстве некоторых из партийных бонз, особенно в ЦК, конечно, были. Уж очень уверенно эти ****и  чувствовали себя, когда страна летела в тартарары. Но чтоб предательство было таким массовым, организованным и полномасштабным? … И только члены ГКЧП, как карикатурные «триста спартанцев» выступили против, но было уже поздно. 
    - Понимаю, Ян, ты не всё говоришь, … сам разведчик, но, что не врал про предателей, я понял. Я бы ложь почувствовал. … Давай уточним, о чем мы договариваемся?
   - Ты со своими парнями не лезешь во внутриполитическую жизнь Украины, и мы туда тоже не лезем. Если надо, мораторий можем продлить дальше. Информация и деньги гуляют свободно, но физически, ни ты, ни мы никого не трогаем.
   -  Смотри, Ян, если обманете, я устрою такие поминки, что исламские террористы покажутся шайкой мелких воришек.
   - Я знаю. … Когда, в девяносто втором я доложил руководству, что ты со своей стаей диверсантов стал бесконтрольным, ох, и переполох начался!
   - Почему?
   - Как почему? Будь у тебя хоть какие-нибудь диктаторские амбиции, и в центре Европы могла появиться военная диктатура, да еще и с ядерным оружием.
   - И вы разработали, как говорят в Голливуде, план «б»?
   - Мы профессионалы.
   - Тогда, так, начальству доложишь, что я вас услышал.
   - Мне этого достаточно.
   - Ян, нужен личный канал связи, мало ли?
   - О! Хорошо, напомнил! Все хотел рассказать, но не было случая. Помнишь ту мулатку из Амстердама, которая нас познакомила в семьдесят пятом?
   - Ирма? Конечно.
   - Я еще думал, она на КГБ работает, а ты наверняка, думал, что она из ЦРУ?
   - Ну, были сомнения.
   - Оказалась обычная веселая дамочка. Ты тогда исчез, а я еще на год в Амстердаме задержался. Так вот у нее тогда сын родился.
   - От кого?
   - Она утверждала, что только мы вдвоем к ней ходили.
   - Не тяни. Наверняка давно все проверил? – от спокойного выражения на лице генерала не осталось и следа.
   - Мое ДНК не совпадает, а твоего у меня не было. Хотя, … если глянешь на фото ее сына, и ДНК сличать не придется, - Ян полез в карман и достал фотографию Ирмы с сыном. 
   - Как его зовут? – глядя на смуглое, но очень похожее на его собственное лицо, спросил Иван Феликсович.
   - Альберт Свенсон, Ирма потом замуж за шведа вышла, но развелась. Адрес и телефон у нее старый.
   - Ну, через Ирму, значит, через Ирму. Твоя машина за теми кустами, а мне в другую сторону.
   - Вы и машину украли?
   - Нет, ребята связались с твоим помощником и сказали куда подъехать. Прощай, - Лицис направился к стоящей невдалеке машине.
   - Рад был поболтать. – Ян не скрывал улыбку от прекрасно выполненного задания. -Выходи в отставку. Мне кажется, Ирма еще ждет тебя.
   Генерал обернулся и тоже с улыбкой ответил.
   - Ага, размечтались.

Уже в самолете, когда взревели двигатели, начальник управления не удержался и спросил.
   - Как все прошло?
   - Десять лет можете жить спокойно,  они нас беспокоить не будут.
   - А какие гарантии?
   - Несколько десятков портов, не считая сотни других коммуникаций, по всему миру заминированы стационарными взрывными устройствами. Каждый, примерно, как маленькая ядерная бомбочка. Система предохранителей и коды взрывателей находятся у моих ребят. Это и есть гарантии.
   - Понятно. Хотя, американцы народ ушлый, придется держать ухо востро.
   - Несомненно.


Дебют

          Николай все утро корил себя, что оставил на ночь машину в гараже Семеновича, а не там, где всегда. Продать гараж вдова не успела, а потому вместе с ключами от «москвича» отдала Николаю и  ключ от гаража, вдруг какая-нибудь запчасть к машине понадобится, зачем покупать. У покойного Петра Семеновича, как впрочем, и у большинства  советских автолюбителей, была привычка приобретать не те автозапчасти, которые нужны в данный момент, а те которые есть в продаже. Ибо, когда эти запчасти понадобятся, их в продаже уже не будет. Поэтому треть гаража было забито глушителями, крыльями, рессорами и прочей дребеденью. Вот такая гримаса советской плановой экономики.
        Но сейчас о другом. Николай нарушил инструкцию Сергея. Инструкция гласила: в день проведения акции всё должно быть, как в обычный день. А обычно Николай ставил «москвич» под открытым небом у ворот своего гаража. Конечно, мелочь, но кому-то и такая мелочь может броситься в глаза. Недавно Николай сам убедился, как начальник охраны станции увидел в журнале РОПа, что с рыбалки Зайцев вернулся один, а уехали двое. Вроде ерунда, а в памяти ищейки он уже засветился. То, что особист о ружье так, для вида расспрашивал, это Николай сразу понял.
        А вчера, приехав с СТО, где ему уложили мешки с грузом для ликвидации, Николай побоялся оставить машину под открытым небом. Сработала старое крестьянское, кабы чего не вышло! Страх настолько сковал Николая, что все инструкции Сергея вылетели из головы. И только теперь, утром, когда Николай ехал на работу, он вспомнил об этом. Главное, дальше ничего не перепутать. И с аэрозолью для собак он то же перестарался. В салоне чувствовался посторонний аромат.
        «Хватит дрожать! Надо успокоиться и сосредоточиться». Николай открыл водительское окно, чтоб аромат аэрозоля быстрее выветрился. Как назло навстречу промчался грузовик и поднял столб пыли. Ничего, глоток свежей сентябрьской пыли не смертелен.
       Подъезжая к стоянке возле проходной, Зайцев инстинктивно стал выискивать место подальше от входа, но вовремя вспомнил инструкции Сергея и поставил машину там, где всегда. Невдалеке грелась в последних теплых сентябрьских лучах собака по кличке Берта. Когда Николай закрыл машину и собирался уходить, Берта потянула носом воздух, нехотя встала, и отошла подальше. Аэрозоль действовал безотказно.
     Первый шаг сделан, он без происшествий добрался к проходной.   
       После совещания у главного инженера, старший смены принес в дежурку бланк переключений и журнал дефектов. С ночи было выявлено около семи дефектов, и по журналу распоряжений необходимо подготовить семь рабочих мест для ремонтников. Но главное, что отметил для себя Николай, на мельницах был порядок. Это значило, что ремонтные бригады туда не сунутся.
        Пока складывалось неплохо. До двух часов дня бригада дежурных монтеров практически не приседала. Оно и к лучшему, работа лучший успокоитель. После оперативных переключений, по выводу из работы рабочего дымососа третьего блока и перехода на резервный, короткий обед, затем инструктаж по новой технике и противопожарная тренировка. Только к четырем часам вся смена опять собралась в дежурке. От напряженной беготни по станции гудели ноги, хотелось сесть, закрыть глаза и расслабиться.
     - Коль, слышал новость? – спросил Игорь.
     Игорь, после окончания техникума, работал монтером собственных нужд станции и был на пять лет моложе Николая.
     - Какую? – исключительно для поддержания разговора спросил Николай.
     - Кирпичный завод сотрудникам станции выделил льготные наряды на кирпич. Видать, совсем дела плохи, никто не покупает.
     - Ну и что?
     - Может, знаешь, кому кирпич нужен? Подзаработали. 
     - Хреновые из нас бизнесмены, - Николай ответил первое, что попало в голову, лишь бы Игорь отстал. Но вдруг его осенила гениальная мысль: если ввязаться в аферу с кирпичом, можно легализовать часть денег, полученных вчера от Сергея.
       - В кои веки появилась возможность заработать, - не унимался Игорь.
      - Как же, дадут тебе заработать, - скептически отозвался третий монтер их бригады Леня, - ты хоть цену этих льгот узнал?
      - Зайду в профком узнаю.
      - А чего тянуть, Ефим Семенович и по телефону расскажет, - Николай уже более заинтересованно вникал в дело.
      - Точно, позвоню, где у нас список внутренних телефонов?
    Игорь нашел планшетку с внутренними телефонами и стал набирать номер. Николай вышел из дежурки. Возможность легализовать часть денег была слишком заманчивой. Надо бы все тщательно продумать. Может, позвонить Сергею? Нет, никого нельзя вмешивать.
      - Председатель профкома куда-то вышел, позже перезвоню, - выходя из дежурки бросил Игорь.
      После пяти часов вечера, когда все дневные ремонтные службы уходят домой, по негласной традиции - час отдыха. Оставив Леню, как самого младшего, остальные монтёры разбрелись по укромным уголкам, где, как правило, было тепло, стояла лежанка и телефон для экстренной связи.   
       - Я к машине, - бросил Николай, собираясь покинуть дежурку.
      - Возьми рацию, - Леня достал из стола маленькую портативную рацию.
     Старые, еще советские рации давно пришли в негодность, а недавно начальство раскошелилось на новые. Эти рации всем были хороши, только в некоторых местах станции приема не было. Обещали поставить ретрансляторы, но уж полгода прошло, а ретрансляторов по-прежнему нет. В частности не было связи и в помещении шаровых мельниц.

        Как только Николай закончил строить смотровую яму, остальные владельцы личных автомобилей  решили, что это для всех. Днем плиты практически не пустовали. Первой яму освоила выездная высоковольтная лаборатория. Потом стала появляться девятка начальника химцеха, даже мастер ремонтной бригады открытого распределительного устройства стал заезжать на своей «копейке». Но все знали - это детище Зайцева, а потому, при появлении рыжего «москвича», все галантно уступали место.
     Николай подъехал к седьмому посту около шести вечера. Как назло началась пересменка у дежурных. Подъедь он на десять минут раньше, и был уже на территории, но «москвич» тупо не хотел заводиться. Это от нервов. Николай перекачал бензин и залил свечи. После третьей прокрутки стартера, пришлось поднимать капот и менять свечи. С новыми свечами двигатель взревел как молодой. Но время было упущено, и теперь приходится торчать перед воротами седьмого поста!
       Молодого охранника Ефимчука менял старый вохровец Степан Николаевич. Степа был очень опасен. Он единственный из всей команды станционного ВОХРа, кому начальник охраны доверял, как себе. Степа знал все закутки станции, куда ребята прятали свои шабашки. А потому частенько кто-нибудь из ремонтников по милости Степана Николаевича лишался квартальной премии.
     Николай сидел в машине и злился. В первый же раз нарваться на этого Иуду! Но надо успокоиться, если этот «змей» заподозрит в чем-то Николая, от него  не отделаешься.
        Николай одел на себя маску с равнодушно скучающим выражением лица. Во всяком случае, ему так казалось. Наконец, смена караула закончилась. Степа заставил молодого Ефимчука собрать мусор на подконтрольной посту территории и только тогда отпустил. Закончив формальности, старый вохровец не торопясь, подошел к машине Николая.
      - О! Зайцев?
      - Здоров, Степа, хочу в свободное время с карбюратором повозиться, совсем плохо заводиться стала.
      Степан Николаевич вплотную подошел к машине и наметанным глазом зыркнул в салон.
      - Привет, - охранник протянул руку для приветствия, - передали с первого поста, как ты заводился. С плохим карбюратором это не жизнь, особенно зимой. У моего зятя тоже «москвич», мучается бедняга.
      - Да, неудачный у «москвича» карбюратор, - поддержал разговор Николай.
      - Говорят можно поставить от «жигулей», не знаешь? – Степа явно не спешил открывать ворота.
      - Нет, не слышал. Хотя, наверняка, можно.
      - Я у наших в транспортном от кого-то слыхал, но никак не могу вспомнить, от кого.  Если вспомню, обязательно скажу.
      - А я в гаражах поспрашиваю, может, кто поменяет.
     Оказать услугу Степе нужно, но заигрывать не стоит, просечет в два счета.
      - Было б неплохо. Если сделаешь, скажи, я своего зятя пришлю.
        Светская беседа начинала надоедать Николаю. А Степан Николаевич наоборот, чувствуя, как Зайцев нервничает, не торопился. Охраннику нравилось, когда от него что-то зависело, и он мог поиздеваться над людьми.
       - А как ржавчина, лезет по кузову? – продолжил охранник и заглянул под машину.
       - Пока не встречал. Бывший хозяин хорошо смотрел. И антикорозия есть, и гаражного хранения.
      - Повезло тебе, а зять купил совсем гнилую. – Степа глянул в багажное отделение, где лежала сумка с комбинезоном. Но Николай не проявил никакого беспокойства, и охранник не стал проверять сумку. – Мучается, бедняга.
       В ответ Николай развел руками, дескать, кому как повезло. Дальше говорить было  не о чем, и Степан Николаевич пошел открывать ворота.
       Информация о том, что с первого поста позвонили и рассказали, как он плохо заводился, была очень кстати, но и навела на мысль, что вохровцы совсем не такие простые ребята, какими хотят казаться.
        На смотровой яме, Николай обнаружил «волгу» замначальника электроцеха по ремонту Бори Рабаря. Это один из тех самых злопыхателей, который в свое время люто ненавидел Николая. Когда Зайцев занимал должность начальника смены блока, Рабарь был лишь простым мастером по ремонту комплектных распределительных устройств. А когда власть переменилась, стал быстро расти по служебной лестнице. Два месяца назад Боря приехал из служебной командировки в Йемен. Работал целый год и привез деньжат. На хорошую иномарку не хватило, купил «волгу». «Интересно, - подумал Николай, глядя на снующего под машиной Рабаря, - что можно смотреть у новой машины снизу?
       - Привет, Коля, - миролюбиво отозвался Боря, вылезая из ямы, - сейчас уеду.
       Рабарь знал, что с пяти до шести вечера у монтеров, что-то вроде личного времени, и понятное дело, Зайцев хотел повозится с машиной.
      - Случилось чего? Вроде, новая? – миролюбиво отозвался Николай.
      - Та новая она, конечно, новая, только антикорозию  делать надо. Впереди зима, соль, сырость, потом поздно будет. Ты никогда не обрабатывал кузов?
      - Нет, но у меня есть газетка объявлений, там и антикоррозионная обработка есть. Дать?
       Николай знал, что Боря сидит без копейки денег, потому издевался.
      - Не знаешь, может, кто в транспортном цеху этим занимается?
      - Спроси у Степы, он сейчас на седьмой заступил. У него в транспортном полно  знакомых.
      - Хорошо, - без всякого энтузиазма буркнул Боря и стал съезжать с плит, освобождая место для «москвича» Николая.
       Боря догадывался, как на него смотрят сослуживцы, и в частности Зайцев. Вот, думают  жлобяра, приехал из-за границы, полные карманы валюты, а сам на СТО экономит. А как объяснишь, что денег на все не хватает. Купили только самое необходимое: машину, мебель и шубу жене. Ну, еще кое-что по мелочи тоже, пару хороших костюмов, по пять пар обуви себе и жене, пару золотых колечек и цепочек. Даже на подарки детям и то гроши остались. Сыну электронные часы за два доллара, а дочке китайскую «барби» за один доллар. И все, больше никакой валюты не осталось! Одно расстройство, а не загранкомандировка.
        Борины муки изрядно веселили Николая. Рабарь далеко не первый, кто ездил в Йемен, и проблемы у всех одинаковы.
        Николай проводил взглядом, раздираемого противоречиями Рабаря, и заехал на плиты. Теперь он у самой цели. Моральное и материальное превосходство над бывшим врагом придало дополнительную уверенность. Глянул на часы: начало седьмого. Пора возвращаться в дежурку. Завыла рация.
       - Зайцев слушает.
       - Коля, иди ко второму дымососу, там сейчас начальник смены станции, - отозвался голос из рации.
       - А что случилось?
       - Какой-то дефект. Надо решить - устраним сами или вызывать ремонтников.
       - До утра не потерпит?
       - Не знаю, сказали найти тебя.
       - Хорошо, иду.
      Дымосос являлся потребителем первой категории. Если он остановится, отключится  энергоблок. Ситуация  серьезная! Авария  никак не входила в планы Зайцева на сегодняшнюю ночь. Если блок остановиться, набежит куча начальства, и тогда из дежурки не ускользнешь. А то, что из всей смены дежурных электриков, именно его, Зайцева, просили подойти, значит, дефект в  цепях управления или релейной защиты. Только он из всего дежурного персонала уделял время изучению этих схем.
      Так и вышло. Сработало сигнальное реле. В цепях управления дымососом появилась лишняя «земля». Сам по себе дефект не критичен, но если за «землей» появиться короткое замыкание, то дымосос отключиться по сигналу релейной защиты.
       Распоряжением начальника смены, на время поиска дефекта, все цепи релейной защиты дымососа перевели на сигнал. Скорей всего, решил Зайцев, где-то в кабельканале мышь прогрызла изоляцию. Такое бывало и раньше, особенно в сентябре, когда мыши покидают поля и ищут теплые места для зимовья. Главное найти место повреждения и изолировать его. Стемнело. Леня пошел в дежурку за фонарем, а Николай стал открывать крышки кабельного короба. Игорь дежурил в релейном зале.
       С фонарем, пошло быстрее. Буквально во втором пролете Николай поднял с опоры пучок контрольных кабелей и сигнал с реле исчез. О чем Игорь по рации  незамедлительно сообщил Николаю. Перебрав пучок кабелей в руках, Николай  обнаружил повреждение. Он наспех заизолировал кабель и доложил начальнику смены, что до утра, пока придет смена релейщиков можно работать в штатном режиме.
      Пока возились с дефектом, стукнуло двадцать два ноль ноль. Ничего себе бежит время! После трех ночи пойдет подготовка к утреннему максимуму и могут опять начаться оперативные переключения. Самое время идти на мельницы. Нервы напряглись, и похолодело под ложечкой.
      - Игорь, я к машине, меня звать только в крайнем случае, если мелочь, постарайтесь без меня.
      -  Понятно.
       Когда Николай ушел, Леня увидел рацию Николая.
      - Вот, блин, Ник  рацию забыл.
      - Не страшно, если чего найдем, - Игорь умостился на лавке, и, подложив под голову телогрейку, стал засыпать.
      - Это ж хрен знает куда бежать? А если чего срочное?
      - Позвоним на седьмой пост, там рядом.
    
      Николай открыл люк запаски. Груз был расфасован в четыре крепких полиэтиленовых пакета. В два приема он перенес груз из машины в предбанник помещения шаровых мельниц. Затем вернулся, достал сумку с комбинезоном и наушниками. В предбаннике надел комбинезон, фонарь, шапочку и наушники-шумодавы.
      - Ты на месте? – голос Сергея в наушниках  испугал Николая.
      - Да.
      - Запри дверь изнутри, и вперед. Главное не молчи, все время говори, что ты делаешь.
     Николай взял заранее приготовленную лопату и черенком, как запором, наглухо закрыл дверь предбанника изнутри. Затем так же в два приема перенес кульки к резервной мельнице. Подставил лестницу к смотровому люку, из укромного места достал ворот головки ключа, саму головку ключа на  двадцать семь и гайковерт.
      - Заблокируй мельницу, - опять подсказал Сергей.
      Николай слез с лестницы, подошел к приводу мельницы, открыл коробку блокконтактов, поставил заранее приготовленную перемычку и изолятор, затем вставил в контакты пускателя мельницы текстолитовую прокладку. Теперь даже если с пульта включат мельницу, она с места не тронется. Несколько успокоившись, вернулся к лестнице, поднялся к смотровому люку, и стал срывать болты. Когда сорвал последний, вспомнил, что не взял в машине аккумуляторы к гайковерту. Без гайковерта болты откручивались очень долго. Работать с лестницы было неудобно. Силы таяли, как снег на раскаленной плите. На последнем болте, как на оси Николай отвернул тяжелейший бронированный люк в сторону. Спустился, взял первый пакет и бросил его в мельницу. От волнения колотилось сердце. Николай немного постоял, успокоился, затем поднял и закинул в люк остальные мешки. Еле-еле поставил люк на место и наживил первый болт. Вдруг он  с ужасом понял, что силы окончательно покидают его, и обессиленная рука повисла, как плеть.
       - Серега, что делать, сил больше нет.
       - Сильно, очень сильно укуси себя за ноготь мизинца, - посоветовал давно проверенный армейский способ поднятия энергетического тонуса Сергей.
        Николай, сколько было силы, сжал зубами мизинец левой руки. Шок от боли несколько взбодрил, и он с новой силой принялся закручивать болты. Затянув последний,  вконец обессиленный, он слез с лестницы и присел на краешек фундамента.
       - Коля, ты где? Что случилось? – донеслось из наушников.
       - Нормально, все нормально, две минуты отдохну.
       - Коленька, нет у нас этих минут, запускай мельницу, потом будешь отдыхать.
      Николай большим усилием воли заставил себя встать, убрать на место лестницу, затем подошел к пускателю мельницы, вынул текстолитовые прокладки и заранее подготовленным деревянным клином нажал контакты пускателя. Мельница дернулась и стала вращаться, уничтожая заброшенный в неё груз. Только теперь появилось время отдышаться. Сорок минут пролетели, как одна.
       - Коля, все, восстанавливай электрическую схему и на выход, уже половина третьего.
     Мельница остановилась. Николай вынул из коробки блокконтактов свою перемычку и изолятор, закрыл коробку, завернул все приспособления и инструменты в старую мешковину, спрятал в укромном уголке и медленно пошел на выход. В предбаннике снял комбинезон, фонарь, шапочку и наушники. Все положил в сумку. Вынул лопату из дверей и вышел на свежий воздух!
      Все! Теперь он победитель!
      Николай, пошатываясь, подошел к машине, открыл водительскую дверь, кинул кулек с вещами на пассажирское сиденье, сам сел за руль, завел двигатель, включил печку и практически мгновенно уснул.

       - Зайцев, Коля, проснись!
      Николай открыл глаза. Было уже светло. Рядом стоял Игорь и тряс его за плечо.
       - Что случилось?
       - Ничего не случилось. Семь часов, пора смену сдавать.

        Контрастный душ окончательно привел организм в порядок. Пока Николай вытирался полотенцем, он напряженно анализировал события прошедшего дня и ночи. Кроме досадного прокола с гайковертом, который минимум на полчаса задержал всю операцию, было еще что-то. Какая-то интересная мысль посетила его там, на лестнице, когда он из последних сил закручивал болты смотрового люка. Именно в минуты высочайшего нервного напряжения человека посещают различные озарения.   Главное вспомнить, о чем он думал.
       Николай уже оделся, чтоб идти домой, когда, вдруг, мысль, столь долго от него убегавшая, вновь вернулась.  «Что для него самое главное? Главное – деньги! Да, именно деньги, которые ему дал Сергей!». Николай все вспомнил. Это были полторы банковских упаковки стодолларовых купюр. Он сунул их во внутренний карман возле сердца, но Сергей посоветовал переложить деньги под сиденье машины. Николай, конечно, выполнил его рекомендацию, но что-то непонятное было в этой заботе Сергея. И только там, на мельнице, у него мелькнула догадка.
       Открыв гараж, Николай бросился искать свой старый армейский дозиметр. После аварии на Чернобыле он купил его у одного прапорщика. Когда дозиметром наигрались, то, естественно, забросили в дальний угол. Последний раз он видел дозиметр в шкафчике для старых рыбацких приспособлений. Ага! Вот он.
        Достав из укромного уголка кулек с деньгами, Николай поднес к ним зонд дозиметра. Стрелка медленно, но уверенно поползла вверх. «Да, Сержик, я тоже читаю шпионские романы, - подумал Николай, - или как там в народе говорят: с кем поведешься от того и наберешься».  Сама по себе доза не большая, но если положить у самого сердца, то кто его знает. «Значит, знал, друг ты мой единственный, что деньги меченые, и за здоровье ценного агента испугался, сволочь!»
        Николай разорвал банковские упаковки и стал проверять каждую купюру отдельно. Кажется, повезло! «Светилась» только одна из полутора сотен бумажек. Николай внимательно осмотрел ее на просвет. «Ага, вот, по краю кто-то нанес еле заметную линию радиоактивного раствора. «Может зря он так на Серегу. У него тоже, небось, начальство. Не стал же он все деньги портить. … Итак, что мы имеем?  Деньги - основная улика против меня и против них. Значит, в случае угрозы они хотят знать, где лежат мои купюры. Вот мы и положим меченую денежку на место, где она лежала до этого, а остальные извините, «господа хорошие», но это не вашего ума дело. Я их честно заработал и честно спрячу».
       


Неожиданное решение
       
        Зоя вышла из здания поликлиники и медленно шла в сторону дома. Можно подъехать на маршрутке, но она хотела пройтись пешком.  Осень выдалась теплая, а главное, спешить некуда. Сергей будет только к вечеру. Продукты на ужин она купила, а вино, по традиции, он сам привезет.
     Утром Зоя была в Дирекции, занесла очередной отчет за неделю, который требовали в СБУ, потом гуляла по Пейзажной аллее, любовалась картинами художников. Одна картина ей особенно нравилась. Сюжет таков: шоссейная дорога, по одну сторону дороги пшеничное поле, а по другую поле с подсолнухами. А над полем с пшеницей только-только взлетел аист. Чувствовалось, что художник всю душу вложил в картину.
    Зоя была уверена, картина может считаться живописью только тогда, когда художник вложил в неё свою душу. То есть сделал картину живой. А есть душа в произведении или нет, это сразу видно. Ибо душа картины и зрителя начинают между собой перекликаться.
       Обязательно нужно привести Сергея, и если он почувствует тоже, что и она, они  купят эту картину.
      В поликлинике анализы и УЗИ показали, что у нее восьмая неделя беременности.  Конечно, именно там, в лесу, на берегу Днепра все и случилось. Две недели беззаботного счастья не могли закончиться иначе. Ни первый, ни второй муж не дали ей ребенка. Сколько процедур, лекарств она принимала, все напрасно. А тут раз, и как в сказке.
      Первый признак появился в автобусе. Она везла группу австралийцев в Уманский ландшафтный парк и где-то на середине дороги ее укачало. Такого не случалось даже в детстве. Пришлось брать таблетку у водителя. Ну, а когда в положенный срок ничего не началось, тут же побежала в поликлинику.
       Сегодня ее официально взяли на учет. Сергею пока ничего. По телефону нельзя, она должна видеть его глаза. Если увидит там испуг и пустоту, то все, больше никаких отношений.
       Хотя, … это сейчас она такая смелая, а когда он её обнимет! … Точка возврата в их отношениях давно пройдена и добровольно отказаться от этого мужчины она вряд ли сможет. А если он сам её бросит? Значит, это его решение и ему за него отвечать. Но, что-то подсказывало Зое, Сергей не из тех, кто ради возможности вольно осеменять женскую половину человечества, откажется от своего ребенка.   
        А может, она выдает желаемое за действительное, и несколько идеализирует его? Поживем, увидим. Зоя чувствовала, что Сергей достаточно набегался в поисках счастья. Пора, наконец, его обрести. Тем более, что счастье само так естественно к ним приближается.
        На выходе из парковой аллеи пенсионерка торговала астрами. Зоя выбрала три белых и две красных. Сергей не баловал ее цветами, но Зоя не обижалась. Она принимала Сергея таким, каким он был. Но по-прежнему его работа стояла между ними. Даже в шутку она никогда о ней не спрашивала, более того, она её боялась. Это единственная соперница, которая могла отобрать Сергея в любой момент, и против которой Зоя была абсолютно бессильна.
        В сумочке зазвонил телефон.
       - Алло, привет, … ты уже дома? Лечу.
       Зоя выключила телефон и тут же отругала себя. «Лечу», ну откуда это подобострастное желание бежать по первому свистку «господина»!
      Но самобичевание было недолгим. Мысль о том, что любимый мужчина  дома, и с нетерпением ждет, вычеркнула из головы все остальные. Она резко ускорила шаг, более того, она бы побежала, но боялась смешно выглядеть в глазах других прохожих. Ведь теперь её ждал не просто любимый мужчина, но и отец ребенка. 
       Несмотря на праздничный стол, который накрыл Сергей по случаю своего возвращения из очередной командировки, первое, что сделали влюбленные, это кинулись в постель. Разлука с любимой женщиной была слишком томительной и долгой, чтоб Сергей мог терпеть, хотя бы несколько минут. Чувства Зои, возможно, не были столь яркими и стремительными, но  векторально абсолютно совпадали с теми, что переживал Сергей.
       За время разлуки Сергей, как и Зоя, много думал об их отношениях. И понял: без встреч с ней, без запаха её волос, без её низкого грудного голоса, без прикосновений к ее телу, его жизнь теряет смысл. Боле того, куда бы ни занесли его нынешние служебные дела, он обязательно, чего бы это ни стоило, обязательно вернется в эту уютную маленькую квартирку, где его так любят и ждут. Короче, случилось то, что должно было – Сергей встретил свою вторую половинку, к которой согласно Библии должен прилепиться до конца дней своих, и которая стала ему дороже всего остального мира.
       Когда первые волны страстей и эмоций утихли, Сергей принес в постель два бокала с шампанским.
        - За что выпьем? – спросила Зоя.
        - За то, чтоб никогда не расставаться.
        - А если возникнут обстоятельства?
        - Такие, например, как твоя беременность?
        - Но откуда ты …. ? – Зоя от неожиданности подняла голову с подушки.
        - За два часа, что я ждал тебя, я не нашел в доме ни одной женской прокладки, а в ящичке для лекарств лежат таблетки от укачивания и тест на беременность, которых там никогда не было.
        - Так ты обыскивал дом? – Зоя шутливо насупила брови.
        - Конечно, - решил поддержать шутку Сергей, - я искал признаки посещения тебя любовниками.
        -  В следующий раз я тебя ими обеспечу! – Зоя запустила в Сергея подушкой.
        - Сколько? – спросил Сергей.
        - Чего сколько, любовников?
        - Сколько нашему малышу?
        - Восьмая неделя.
        - Уже ясно - мальчик или девочка?
        - Ты что? Он меньше ноготка.
       То, что несколько минут назад было только догадкой, теперь  стало реальностью. От перевозбуждения Сергей вскочил с кровати и стал ходить по комнате. Его воображение рисовало одну картину за другой. То он учит сына приемам самбо, то они бегают на лыжах, то плывут наперегонки по озеру.
        - Зоинька, я научу нашего сына всему, что сам умею. Я сделаю из него настоящего мужчину.
          Вот теперь Зоя успокоилась. Именно это она хотела услышать. 
         - А если родиться девочка? – растерянно произнес Сергей, и вид у него стал слегка придурковатый.
        - Да, ваше благородие, видел бы ты себя со стороны, - еле сдерживая смех, сказала Зоя, - будешь водить ее на фигурное катание?
        - Правильно, или художественную гимнастику. А языкам мы будем обучать её с детства. День будем говорить на английском, день на немецком, а день на польском.
       - Но я хорошо знаю только английский, - удивилась такому повороту событий Зоя.
       - Ничего у тебя есть время, я тебя поднатаскаю, начнем с завтрашнего дня.
       - А ты сколько языков знаешь?
       - Три, пришлось выучить, иначе б на  работу не взяли.   
      Природный голод начинал брать свое. Зоя и Сергей перешли на кухню, где был накрыт стол.
       - Зоинька, родная, делаю тебе официальное предложение. Выходи за меня замуж.
       - Я подумаю.
       - Правильно, подумай. Это очень серьезный шаг в жизни, а потому времени у тебя ровно минута. -  Сергей посмотрел на часы, - вот, пока говорил, минута истекла.
       - Я согласна.
       - Завтра подадим два заявления. Одно в ЗАГС, другое ты на увольнение.
      - Зачем увольняться?
      - Я не хочу, чтобы ты пила всякую химию, типа таблеток от укачивания. Сегодня же я позвоню маме, а завтра на обследование в клинику отчима.
      - Ничего себе! Только дала согласие выйти замуж и уже живу по распорядку дня, а что  дальше?! - полушутя возмутилась Зоя.
       - Не волнуйся, к хорошему привыкают быстро.
       - А папочка сможет прокормить нас троих? – уж если нельзя знать, где он работает, то поинтересоваться зарплатой будущего мужа - её святая обязанность.
       - Намек понял. Замечание по существу. – Сергей на секунду задумался, - у тебя есть счет в банке?
       - Сберкнижка.
       - Дашь мне, зайду в бухгалтерию, половина зарплаты будут перечислять на твой счет. Но это все мелочи, как бы нам отметить нашу помолвку? В какой город мира хочешь поехать?
       У Зои от объема информации закружилась голова.
       - Стоп, стоп. Сереженька, давай остановимся. Вижу, тебя понесло, а я не из тех, кто ловит человека на слове. – Но тут Зоя подумала и немного сконфуженно продолжила, - хотя, если бы тебя на недельку отпустили, можно съездить в Иерусалим. Давно мечтала.
       - Заметано. У меня как раз неделя отпуска, завтра вылетаем.


Хорошая новость

      Расстрел депутатов городского совета в Южном порту стал своего рода детонатором большого политического скандала. Президент дал указание не замалчивать инцидент, а наоборот дать журналистам наиболее полную информацию. Но главным последствием была долгожданная команда «фас». Видимо, страна вплотную подошла к массовой приватизации, и бывший союзник партократов – криминал, стал лишним на этом празднике жизни.
     Начальник управления СБУ только что вернулся с совещания у президента. Настроение было двойственным. С одной стороны его и главу МВД прилюдно выпороли «за криминальный беспредел, который они допустили в стране», но таковы уж правила игры. В государстве всегда виноват подчиненный.  С другой стороны – бардаку конец и теперь все станет на свои места. Понятно, оставят стадо «священных коров», которых пока нельзя трогать, но это не важно, главное, ему генерал-полковнику, честно отслужившему сорок лет своей родине, больше не придется прятать глаза от подчиненных, когда задают неудобные вопросы.
      Когда-то, чтоб не очень расстраиваться, начальник управления, придумал для себя психологическую защиту:  типа, Древний Рим и то начинался, как банда убийц и грабителей под предводительством Ромула. Но потом ничего, навели порядок, и государство простояло тысячу лет. Типа не всё сразу делается.
   Главной своей заслугой начальник управления считал сохранение кадрового состава. Он не дал уйти лучшим специалистам, и теперь, когда предстояла настоящая работа по зачистке целого государства, он к ней практически готов.
     На узком совещании с министром МВД, генпрокурором и начальником управления по делам президента был выработан общий план, состоящий из трех пунктов.
      Первое – ударить по основным бандформированиям в крупных городах страны и посадить в тюрьму самых одиозных лидеров воровских шаек. Второе – параллельно зачистить сельские районы от маковых и конопляных баронов. И третье – чтоб не загонять всех «крыс» в угол, дать возможность тем, кто не замешан в кровавых разборках, незаметно покинуть страну. Тех, кто будет сотрудничать с органами правопорядка, амнистировать. Понятно, каждый крышующий начнет хлопотать за своего протеже, но это не страшно, всю страну в тюрьму не посадишь, а начинать с чего-то надо!
      Не смотря на заполитизированность своего приказа, приоритеты президент расставил четко: уничтожить рекет, как фактор экономической жизни страны, ликвидировать свободное обращение наркотических препаратов, и убрать уличную преступность. Последнее,  нужно поручить тем же самым недобитым бандитам. Пусть отрабатывают свою амнистию, им виднее, как разобраться с уличной шпаной. «Граждане, - сказал президент, - должны безопасно ходить по улицам своих городов, и спать в своих жилищах. Если этого не случиться, будут нещадные кадровые чистки». Но последние слова гаранта конституции прозвучали еще конкретнее: «Всё, господа, отдохнули, и хватит, теперь полгода вы на казарменном положении».
      Под операцию «Чистые улицы», как назвали её на совещании, в управление СБУ пойдет дополнительное финансирование. Причем финансирование приличное. Теперь можно не зависеть от черного нала, а использовать его только в крайнем случае.
      Начальники отделов и служб составили список необходимого им оружия и оборудования, а также требования по расширению штатного расписания. Ко всем вопросам подошли творчески, с огоньком, чувствовалось радостное возбуждение, в преддверии серьезной работы.

     Полковник Лящук три дня просидел в Южном порту. Свидетелей опрашивал по три, а некоторых по четыре раза, но зацепиться абсолютно не за что. Когда врачи разрешили допросить единственного выжившего в этой бойне депутата Коняшу, на которого Лящук возлагал большие надежды, то ничего существенного тот добавить не смог.
     Какой-то бред! Старый номенклатурный коммунист, глава городского собрания, и вдруг,  глава банды лиц кавказкой национальности. Что он не поделил с коллегами депутатами? По всем общественным опросам коммунисты имели устойчивые пятнадцать процентов, и место в новом горсовете председателю нынешнего было практически обеспечено. По словам Коняши, они собирались именно по этому поводу, кого назначать в будущем горсовете председателем. На первой встрече не договорились, и была назначена эта вторая.
     Логика недобитого подонка Коняши была безупречной, но все равно, оставалось ощущение, что перед публикой разыграли плохо мотивированный театральный спектакль.
Ладно, кавказцы все на одно лицо, и опознать их перепуганные свидетели вряд ли смогут, но куда делся этот чертов коммунист? Поиски серебристой девятки с крымскими номерами, в которую сели убийцы, тоже ничего не дали. Нет, нашли, конечно, семь подобных машин, но по различным признакам, это были не те. План «Перехват» объявлен уже через полчаса, а потому далеко от города эта машина уехать не могла. Но и в городе её нет. А то, что искали серебристую девятку от всей души, сомневаться не приходилось. Значит, Лящук имел дело не с сумасшедшим коммунистом, а с профессионалом высокого класса. Извечное выражение древних «кому выгодно», однозначно указывало на победителей в выборах горсовета.
      Лящук знал, что «Национально-патриотический союз предпринимателей и военных» это легальная структура «Фонда». Опять запахло «Фондом»!  Пришлось встретиться с председателем городской организации этой партии. Председатель никаких подозрений не вызывал. Военный моряк, окончил службу старпомом большого противолодочного корабля. Отличный мужик, такой на убийство не пойдет. Значит, кукловод прибыл из Киева.
      В Киев Лящук вернулся злой и уставший. Докладывать было нечего. Его измышления о Фонде всерьез никто не воспримет. Правда, был у Лящука один глубоко законспирированный агент в Фонде по кличке Египтянин, но толку от него пока никакого. Агент достался от Квитко, и в глаза его Лящук никогда не видел. Сколько Стецюк не предлагал Египтянину встретиться, от личного контакта агент отказывался. Но кое-какую информацию иногда подкидывал.
     Из семерых офицеров его отдела только Стецюк занимался Фондом. Полковник от досады махнул рукой. Надо было Стецюка брать с собой в Южный. Но кто ж знал, что это фондовский след!
     - Разрешите?
      В дверях стоял Стецюк. «Вспомни говно, а вот и оно», подумал Лящук.
     - Входите, что у вас?
     - Я сделал подборку аналитических данных по Фонду.
     - Присаживайтесь.
     «Крестьянская кость, нутром чует начальство», улыбнулся Лящук. Провинциальный стиль изложения несколько позабавил полковника, но надо отдать должное капитану, аналитик он отменный. Из самой обычной информации, мимо которой полковник прошел бы и не заметил, Стецюк делал нужные выводы. По лицу полковника капитан видел, что попал в точку.
     Как только Стецюк влился в команду Лящука, перед капитаном открылись такие двери, о существовании которых он даже не знал. Это и архивы, и шифровальные, и аналитические, и химические лаборатории, склады спецоборудования, агентура. Имея от природы живой  ум, Геннадий Петрович стал собирать информацию о Фонде из всех известных источников, но больше всего ему помогал агент Египтянин. Он сообщал Стецюку о наличии или отсутствии в Киеве тех или иных работников фонда, а также длительности их командировок.
     Впервые свой внутренний голос капитан Стецюк, а тогда еще студент киевского политехнического института Гена, услышал на пятом курсе, перед самым распределением. Вариантов было три: на производство, в аспирантуру, да, его приглашал преподаватель по электроприводу в свою научную группу, и третий в органы внутренних дел.  Была в советское время такая форма набора в МВД, через комитет комсомола. Гена не задумываясь, пошел во власть. И вот скажите, пожалуйста, где теперь эти инженеры и доценты с кандидатами? В заднице! Еле концы с концами сводят? А Гена Стецюк на белом БМВ по столице ездит. Ну, да …  не стал капитан продавать машину, просто парковался за квартал от работы.
     С тех пор, как внутренний голос впервые заявил о себе,  Геннадий Петрович ни когда с ним  не спорил. А сегодня, голос настойчиво сообщил: приедет начальник и потребует отчет о Фонде.
     Информация в отчете подана в таком виде, что читающий доклад окончательный вывод должен сделать сам. Эдакий изысканный подхалимаж подчиненного.  Из документов  отчета следует, что под подозрение из-за отсутствия на рабочем месте, в ростовском деле и деле Южного порта, попадали одиннадцать человек. Что предположительно выделяло их в отдельную боевую группу. Остальные сотрудники были либо клерками, либо служили вывеской. Но из этих одиннадцати, всего трое отсутствовали и во время ростовской операции, и во время Южной одновременно. Эти трое кадровые офицеры. И первым в этом списке стоял  полковник Ерёменко. Его личное дело и психологический портрет прилагались.
      Характеристика личности Ерёменко мало что давала Лящуку. Ну, смел, ну, предан руководству, прямолинеен, легко использует инициативу подчиненных, тщеславен, но без амбиций. Не мудрено, что такому медведю они легко сели на хвост, а вот в ловушку с собаками агентов заманил кто-то другой. Этот Ерёменко скорей, пристрелил бы их в темном углу и все.
      Наблюдения за переводчицей тоже ничего не дали. Оказалась обыкновенная «лавстори» с хеппиэндом. Вон в ЗАГС заявление подали. Теперь ясно, почему переводчица так жестко отказала Стецюку. И Николаенко этот, похоже, приличный человек, узнал о беременности, и тут же женился. Нет, это явно тупиковый вариант. Надо снимать с них наблюдение и крутить Еременко.
      - Геннадий Петрович, снимите с переводчицы наблюдение и сделайте мне на остальных подозреваемых личные дела и характеристики.
      - Я понял, разрешите идти?
      - А как продвигается дело подполковника Квитко?
      - Из всех дел, что вел подполковник за три года до гибели, наиболее перспективным является дело фирмы «Сапфирик». Оптовая торговля зерном, сахаром и спиртом. Именно  «Сапфирик» закупил в Румынии большую партию бензина, когда вышло указание президента убрать с рынка нефтепродуктов нежелательных игроков. Убытки «Сапфирик» понес серьезные, не исключено, что включили ответку. Это направление расследования считаю наиболее перспективным.
      - Хорошо, продолжайте. Ваш отчет я оставлю, потом еще поработаю. Свободны.
    То, что просил полковник, а именно характеристики на остальных сотрудников Фонда, уже лежало в папке Стецюка, но отдаст он эти документы только завтра, продемонстрировав тем самым свою сверхоперативность. Для Стецюка мысли полковника предугадать не сложно. Но все эти придворно-подхалимские ужимки капитана привели к весьма существенной ошибке. Лящук успел мысленно исключить Николаенко из числа подозреваемых и снял наблюдение с переводчицы. Хотя, если б он увидел из личного дела, что майор Николаенко еще в советское время подозревался в убийстве двух таксистов, на почве мести, то не стал бы делать столь скоропалительных выводов.
      Прошла неделя. Начались первые аресты бандитов. Дел было много, и полковник частенько спал в кабинете. Около половины первого ночи зазвонил телефон.
      - Лящук слушает.
      - Товарищ полковник, приказано передать, - спокойно рапортовал голос дежурного офицера, - в Харькове ЧП. Исчез замгубернатора области по финансовым вопросам.
      - А мы тут причем, пусть МВД занимается.
      - Вместе с ним из бюджета города исчезли семнадцать миллионов долларов.
      - Ясно. Вылетаю. Со мной капитан Стецюк и сержант Сафронов. Подготовьте  необходимое.
        Сержант Сафронов ездил во все командировки своего шефа. Он был чем-то, вроде … нет, не денщика, скорей оруженосца. Помимо текущих бытовых проблем, которые он решал в командировках, основной задачей сержанта было следить за теми, кто окружал начальника, особенно за  подчиненными. Малейшая неуверенность в ответе, посторонняя эмоция или лукавый взгляд, ничто не оставалось не замеченным Сафроновым. Несмотря на сержантские погоны, этот наблюдательный человек был прирожденным контрразведчиком. Лящук доверял ему, как самому себе. Но и Сафронов понимал, что без полковника он до конца жизни будет чахнуть на дежурной работе какого-нибудь районного отдела. Память сержанта была, как у компьютера. Именно благодаря Сафронову, Лящук знал, кто и чем дышит в его группе, а если надо, то поручал сержанту внутренние расследования. В командировках Сафонов держался подчеркнуто сзади, вида был неприметного, а потому и относились к нему, как к статисту.
       В Харьков прибыли около четырех утра. Моросил дождь. Большинство харьковских коллег Лящук знал в лицо. В прошлом они не одно дело вместе раскрыли. В Харькове, как и в Киеве, прошли первые аресты. Но такого крупного хапка из казны государства под конец бандитского разгуляя не ожидал никто.
       Прошлое исчезнувшего казначея было вполне приличным: комсомол, профсоюзы, партийная работа. С ныне действующим губернатором работает седьмой год. Не без греха, конечно, и любовница есть, и на Кипр за чужой счет летал, но, как по нынешним временам, так ничего особенного. А главное, молод он, едва за сорок перевалило, впереди маячило кресло в Верховной Раде, а за ним и безбедная старость. Мотивация к исчезновению явно отсутствовала. Жена, дети, любовница - ни сном, ни духом. Кормилец исчез без предупреждения, они сами  не понимают, что происходит.  Украденные деньги по сложившейся схеме, через три предприятия-однодневки ушли на Виргинские острова. Теперь о них можно  забыть.
     Последним казначея видел его водитель. С него и начали допрос свидетелей. Штаб по расследованию расположили в квартире исчезнувшего. По рассказу водителя, они остановились у станции метро. Хозяин вышел с кем-то встретиться, спустился на станцию и больше водитель его не видел. Прождал два часа, потом позвонил губернатору. На вопрос - было ли такое раньше, водитель сказал  «Да». Примерно с полгода хозяин в разных людных местах назначал кому-то встречи. Пока Лящук с местными товарищами допрашивали жену, соседей и даже губернатора, которого посреди ночи вырвали из теплой постели, рассвело. Стецюк и Сафронов поехали на станцию метро, где исчез чиновник. Примерно через час они вернулись с  двумя оборванцами.
      - Кто это? – спросил полковник.
      - Косят под нищих, я эту породу знаю. Они лучше камер слежения всё видят и помнят. – Стецюк повернулся к задержанным, - рассказывайте.
      - Так о чем говорить, господин хороший? – съежившись в хорошо отрепетированной позе несчастного бездомного спросил один из оборванцев.
      - Ребята, я не из милиции, адвокатов не будет. А начнете дурака валять, пожалеете.  Теперь все, что знаете про этого парня, - Стецюк показал фото казначея. 
      - Понятно, - ответил тот, что ниже ростом, - вчера вечером, где-то в половине восьмого вечера он прошел через турникет.
      - Почему вы его запомнили? – спросил полковник.
      - В таком клифте, хм … простите, одежде,  в метро редко ездят, господин начальник, потому и глаз резануло.
      - Продолжайте.
      - Так прошел и все, чего рассказывать?
     Разъяренный Стецюк, как тигр подскочил к задержанным и заорал.
      - Так! Оба за мной, тем кто не понял я лично все объясню!
      Он схватил лженищих за шиворот и потащил к выходу.
      - Отставить! Капитан, подождите за дверью, - резко скомандовал Лящук. Полковник моментально понял, что Стецюк играет в плохого и хорошего полицейского, - я сам с ними поговорю.
     Стецюк вышел в соседнюю комнату.
      - У меня очень мало времени, малейшая ложь, и я отправлю вас к капитану, а теперь слушаю.
      Спокойный, уверенный бас полковника не оставлял задержанным надежды на плановое отступление.
      - Ну, это … как только увидели этого в клифте, сразу маякнули одному карманнику, исключительно за малую долю.
      - Как зовут вора?
      - Зипер, он вообще-то по сумочкам и портфелям.
      - Что дальше?
      - Ну, пошел Зипер за кентом, а минут через пятнадцать, может двадцать, возвращается, бледный, и трусит его, как с перепоя. Говорит, все ребята, линяем, скоро тут большой хипиш будет.
      В разговор вступил второй лженищий.
      - Зипер человек опытный, а мы жадные идиоты. Вот и сидим теперь тут.
     - Давай по делу, не отклоняйтесь, - полковник решил не терять темп.
     - Короче, как только Зипер притерся к нему и хотел резануть карман, как увидел руку со шприцом. Кто-то сделал клиенту укол через одежду в задницу, потом двое, что рядом стояли, подхватили клиента и поволокли к выходу из вагона. Лицо, говорил, у того сделалось стеклянное, и что те двое не говорили ему, он только кивал и поддакивал.
      - Где можно найти этого вора?
      - Работал на нашей линии, а где он теперь, кто его знает. Уж очень  напуган был.
     - А почему вы не ушли, ведь он ради вас вернулся?
     - Мы проплатили аренду места до конца месяца, жалко денег стало.
     - Сафронов, оформи этих двух на пятнадцать суток, целее будут. Вора по кличке Зипер немедленно в розыск. Хотя вряд ли мы его живым найдем.
     На следующий день группа Лящука вернулась в Киев.
     Как и предположил Лящук, тело карманника нашли ближе к вечеру того же дня. Он лежал на торчащей из бетона арматуре. Его сбросили его с верхнего этажа недостроенного дома. Но, важно не это, рассказ лженищих позволил сформировать основную версию следствия. Казначея, скорей всего, давно обрабатывали, и не только с помощью слов, а когда тот сделал свое дело, от него явно избавились.
    Теперь вопрос, где тело чиновника и кто эти люди? Появилось нехорошее ощущение, что, как и в деле с коммунистом из Южного порта, тело основного свидетеля они не найдут. Это уже второе исчезновение за последние две недели. А, если предположить, что коммунист был под действием психотропных препаратов, то в деле Южного порта все становится на место. С этим уже можно идти к руководству.
     Сафронов сидел у края стола и приводил в порядок документы, которые они привезли из Харькова. Рядом лежали еще четыре стопки дел. Времени смотреть документы, у Лящука не было. Все мысли полковника были о Фонде.
     - Слава, все хотел спросить, как тебе наш новый сотрудник? – когда они оставались вдвоем, полковник предпочитал не соблюдать субординацию и обращался к сержанту по имени.
     - Зверь, я б у такого на пути не стоял. Но за слабую команду играть не будет, никакого сочувствия.
     - То, что он гавнюк, я и так знаю, меня интересуют его служебные качества. Как вы нашли этих нищих?
    - Это он, я прошел мимо, даже не заметил. Сами понимаете, утро, толпа людей, все на работу валили. Тут смотрю, Геннадий Петрович в сторону вильнул, я за ним. Вижу,  в карман полез, достал деньги, и только было хотел опустить их в шляпу нищего,  как второй рукой хвать того за яйца и показывает мне на второго. Я второму руку за спину, и жду чего дальше. А Геннадий Петрович так сдавил парню яйца, что тот, аж дышать перестал, а потом немного отпустил и фото чиновника тычет, затем опять сжимает яйца. Ну, парень и закивал, что, дескать, видел его. На все про все, секунд пятнадцать ушло. 
    - А люди кругом не мешали?
    - Геннадий Петрович их не замечал. Цель увидел, а   остальное не интересует.
    - И каков вывод?
    - Наш человек, но дистанцию держать надо. Такой панибратство, пожалуй, за слабость примет, и деньжат придется подкинуть, подшерсток хороший, но на голом окладе долго не протянет, начнет налево косить.
     «Значит, не ошибся, - подумал полковник, - надо еще пару таких парней в провинции найти. Пусть землю роют, а успокоятся, обратно отправлю».
      Полковник взял дела, лежащие на его столе, просмотрел, верхнюю папку. Затем снял трубку телефона.
     - Фофанов? … Нам с этими банками-однодневками не разобраться. Завтра зайдешь к ректору университета, пусть даст двоих доцентов или профессоров пограмотнее, сядешь с ними и чтоб они тебя поднатаскали по этой бухгалтерии.
     - Слабоват Фофанов в экономике, пусть Зорич подключится, - заметил Сафронов.
      - Да, прихвати с собой майора Зорича. И чтоб до конца недели могли защитить диссертацию по банковскому делу. … Хорошо, передам, - полковник повесил трубку, - тебе привет от Фофанова.
     - Спасибо.
     - А как тебе этот харьковский губернатор?
     - Скользкий тип. Без него такие бабки не свиснешь. Но сам он вряд ли светился. Надо искать посредника. И президенту настучать, чтоб гнал этого ворюгу в три шеи.
     - То, что он замешан, я и сам почуял, а за идею посредника спасибо. Стецюк прошерстит его окружение.
     - О, это Геннадию Петровичу понравиться. Ему огромное удовольствие графьям под дых надавать, - одобрил Сафонов.
     - Они же народные денежки не жалеют? Вот и мы их жалеть не будем. Пусть Стецюк недельку там позабавится.
     - Анатолий Семенович, надо начальника управления предупредить, что жалобы из Харькова посыпятся.
     - Само собой. … Да, еще, меня завтра до двенадцати не будет, в восемь утра прибудет курьер. Примешь у него наличность. И чтобы расписался полной фамилией, а не как прошлый раз - закорючку поставил. Если задержусь, то примешь еще трех офицеров, выдашь им деньги. Сумы у них в предписании. И … пожалуй, запиши на наш отдел четыре тысячи. Предстоят большие командировки. Пятьсот долларов себе оставь.
     - Балуете вы меня, Анатолий Семенович.
     - Это не тебе деньги, а твоей жене. А то звоню недавно, спрашиваю, чем занимаетесь, Любовь Александровна? Носки, говорит, штопаю. Это с каких пор наша служба в штопаных носках ходит! Мне надо, чтоб ты о деле думал.
     - Вы б слушали её больше! Та ещё разведчица.
     - Сними сапог!
     - Ну, штопаный, штопаный там носок.
     - Я сразу чую, когда мне врут, а когда правду говорят. 
     - Кстати, о деле. Помните, у Стецюка этот несостоявшийся роман с переводчицей?
     - Ну?
     - Я уж думал, не завелся ли у нас новый «казанова» типа майора Белозуба.  Опросил всех переводчиц из Гендирекции, оказывается, нет, неприличное предложение получила только Куликова. Я давай дальше копать, поехал в Луцк. А у него там зазноба, ну, копия этой Куликовой, тут я и успокоился. На днях он её в Киев перевез.
     - А жена?
     - Смирилась, жалоб писать не будет.
     - Извращенец. А как о нем в Луцке отзываются?
     - Поразительно, но все, даже те, кого он посадил или оштрафовал, с большим почтением говорили.
     - Значит, боятся.
     - Думаю, не столько его, сколько беспредельщика, который может придти на его место.
     - Соизмеримость ума и власти - самая большая проблема государства Российского. А где сейчас наш «казанова»Белозуб?
     - Начальником охраны на электростанции, а что?
    - Ничего, толковая ищейка был, жаль на бабах сгорел. Ты навести его, расскажи о  делах наших, может чего толковое подскажет.

Работа над ошибками


      Идеально разработанная операция, которая принесла Фонду чистыми четырнадцать миллионов долларов, и такой досадный прокол на карманнике! Скиба был вне себя от злости. Он не учел, что Харьков - не Киев. Количество людей в фирменных шмотках на единицу населения в десять раз меньше, тем более в метро. И еще этот дубина из опергруппы! Ну, понял ты, что просек вас карманник, почему один за ним пошел! Вас идиотов аж четверо в группе! И еще это роковое стечение обстоятельств? Ну, кто мог предположить, что у карманника друзья «нищие», и что именно этих «нищих» с самого утра загребут СБУшники.
    «Гады,  повезло вам! – кипел Скиба, но тут же вспомнил, как любил повторять подчиненным: «Везет только сильному». – Опаньки! Что это значит? У старого льва затупились когти, и ветер удачи начинает отворачиваться?».
       Как бы там ни было, а первый звоночек для генерала прозвенел. 
      «Итак, - продолжал рассуждать Скиба, - дела наши ведет старый служака Лящук. Достойный офицер. Прием с лекарством он наверняка раскусил, и скоро поймет, что произошло в Южном. А по плану, до конца года должно исчезнуть, как минимум еще восемь человек. И людишки-то все дрянь. В основном шкуры продажные, возомнившие себя спасителями отечества. - Тут  генерал глянул в зеркало и самокритично улыбнулся, - примерно такие, как я сам … Но что делать, если Лящуку и дальше  будет везти? Мы так месяца не протянем. А приказ есть приказ, восемь человек из списка приговоренных должны исчезнуть, во что бы то ни стало».
      Боевая группа из четырех человек, которую генерал создал для похищения и убийства неугодных Фонду людей, в Южном пополнилась пятым человеком. Сержант Халилов, за которого ручался Еременко, оказался весьма кстати. Еременко разрешил его родственникам открыть торговые точки в Южном порту, что и было  надежной гарантией работы Халилова. Именно этот внимательный и осторожный азиат заметил в Харькове злополучного карманника и хорошо, что убрал. А не успей он, то в  СБУ  лежали приметы всей его группы.
     У Скибы имелся давний «крот» в харьковском горотделе МВД. Именно через него крутили замгубернатора на деньги. От него же узнали про Лящука и лженищих. По легенде «специалисты» Фонда обещали за десять процентов обналичить семнадцать миллионов. Деньги заказчику нужны, якобы для предвыборной компании губернатора. Два пробных транша на пятьсот тысяч и миллион прошли без хлопот, и губернатор решил сыграть по крупному. Туда ему и дорога! Если Лящук взялся, то никакие киевские покровители губернатору не помогут. Фонд губернатора не тронет, пусть с ним разбираются сотоварищи по номенклатуре, которых он кинул на «бабки». Только надо слушок  подкинуть, что украденные денежки у губернатора. И тогда киевские гиены сами разорвут  подонка на мелкие кусочки.
      Следующим в списке генерала Скибы на уничтожение стоял столичный журналист. Вернее, в Киеве он окопался недавно, а родился и вырос в Макеевке. Приватизация промышленного востока Украины была приоритетным направлением деятельности Фонда. Грязь, нищета, разруха и, главное, высокая криминогенная обстановка, отпугивали иностранных инвесторов, что делало регион легкой добычей местной братвы.  Волчьи стаи бандитов просто слюной истекали, глядя на брошенные промышленные гиганты. Но как бы хищники не дрались за добычу, а освещать в прессе это сафари  никому не позволено. Технология захвата будущих миллиардов была проста. Вначале приватизировались источники сырья – карьеры, разрезы, шахты, затем средства доставки, а уж потом зажатое в экономические клещи предприятие, как нищая красавица, падала к ногам своего нового хозяина.
     Огромные гонорары за перепечатки статей в западных изданиях вскружили журналисту голову. Он стал писать о том, о чем рядовые граждане даже думать боялись.
     Последней каплей терпения фондовских руководителей был визит журналиста в Авдеевку. Местный коксохимический завод был практически выкуплен Фондом. Остались юридические формальности. Вскоре предстояла решительная схватка за основной куш региона - химию и металлургию. Потому комментаторов  решено удалить с  поля боя, а заодно напугать остальных «щелкоперов и бумагомарак».
      Журналист вышел на пик своей популярности, и Фонду было б дешевле купить его, чем ликвидировать. Пару раз пытались объяснить, что можно делать на территории брошенного социализма, а чего нельзя. Но честный макеевский парень так и не понял, что закон и право в стране, где человеческая жизнь не стоит ни копейки, это даже не миф и не мечта, это просто пустой звук. Ибо у рядовых граждан есть только одно реальное право: либо соглашаться на  тяжелый рабский труд, либо нет. Остальные права постсоветских граждан остаются в границах той бумаги, на которой они напечатаны. 
   
     Скиба анализировал. Если в данный момент накроют его шайку-лейку, то выдвинуть обвинение будет невозможно.  Закон прежний: «Нет тела, нет дела».  Собственно ради этого они пошли на такие дорогостоящие мероприятия прикрытия.  Значит, надо и дальше укреплять группу Николаенко, а так же совершенствовать путь от момента похищения, до ликвидации тела. Каждая ликвидация имела либо экономический, либо политический  эффект, исключением был журналист. Даже Скиба не знал, кто принимает окончательное решение по тому или иному персонажу. После возвращения из Венесуэлы с ним хорошо расплатились, но тут же отстранили от переподготовки кадров. Теперь армией Фонда командовал более молодой генерал. Скибу по-прежнему приглашали и на совещания и на разработки планов, но приказы офицерам, которых он раньше вел в бой, отдавал другой.
    Как-то на совете директоров Фонда Скиба пошутил, что чувствует себя молодым Иосифом Джугашвили. Генерал имел в виду деятельность Сталина и Камо по экспроприации денег в кассу большевиков. И только когда никто не улыбнулся,  вдруг понял неоднозначность сказанного.

      Так называемую «ультразвуковую мину», генерал прикупил три года назад. Зачем? Он и сам не знал. Просто понравилась игрушка. Собственно, никакая это была не мина, а обыкновенный ультразвуковой излучатель с дистанционным управлением. Интенсивность излучения регулировалась вручную, а включение и выключение дистанционно.
    «Николаенко, - размышлял генерал, - замаскирует излучатель у входа,  в помещение мельниц и пусть включает на момент проведения операции. Зайцев в наушниках, ему она не повредит, а у того, кто захочет помешать операции, желание моментально исчезнет.
    И еще, придется организовать «ложный аэродром». Ход мыслей оппонентов не сложно предугадать. Бесследное исчезновение тел должно навести на мысль о подпольном крематории. Вот мы и подкинем что-то подобное. Пусть гаврики из СБУ посидят в засаде,  чтоб схватить нас с поличным. Глядишь, и времечко выиграем. Кому поручить? Еременко? Точно! Он наверняка скоро попадет под наблюдение. А нам только этого и надо. Областные выборы без него выиграют. Тем более что светиться ему в Южном не надо. Пусть присмотрит какую-нибудь заброшенную угольную котельную, восстановит её, и от имени нашей партии даст тепло местным жителям. А ищейки Лящука порадуются, что напали на след».
 

Журналист

      Константин Евгеньевич Шаблин, а для друзей Костик никак не мог разобраться в своей личной жизни. Распадался уже второй его брак. С первой женой, понятно, они поженились студентами. Их отношения строились на паритетных началах, и смириться с тем, что он стал звездой журналистики, а она осталась серой мышкой в редакторских коридорах, жена не смогла. Но вторая жена Светлана знала, за кого выходила замуж!
     Они и познакомились, когда он, уже известный журналист, пришел в офис газеты с намерением устроить взбучку редактору его статьи. Но, увидев скромную худощавую девушку, которая камня на камне не оставила от его бесчисленных тавтологий и беспомощных деепричастных оборотов, сразу влюбился. Полтора года они работали и жили, как единая команда, и вдруг все разладилось.
     Да, поехал он в Мюнхен не с женой, а с шеф-редактором одного московского журнала. И что? Нашла к кому ревновать, к этой старой бумажной задрочке! Опять же, он не в Сочи поехал, а в служебную командировку! Понятно, была там не только деловая, но и развлекательная часть. В конце концов, он мужчина, имеет право расслабиться, отдохнуть, в том числе и от жены. Уж если сидишь на шее мужа, должна понимать - есть вещи, о которых не говорят и не пишут. 
     Шаблин сидел в баре ресторана «Дубки». Утром он сдал очередную разгромную статью, получил хороший гонорар, но радости не было. Домой совершенно не хотелось. В баре начал с легких коктейлей, но потихоньку перешел на виски. Пришлось звонить Игорю, земляку, жившему этажом ниже. Садиться пьяным за руль Константин не хотел, но и бросать машину возле ресторана тоже опасался. План Шаблина на вечер был предельно прост – напиться, приехать домой и уснуть. А разборки с женой будут утром.
     Сосед Игорь не в первый раз исполнял роль водителя. Шаблин уже думал взять парня на постоянную работу. И за машиной присмотрит, и надо же кому-то ездить на все эти бесконечные технические осмотры, пока он в командировках. Машина не дешевая, тридцать штук зелени, не дай Бог, с гарантии снимут. Да и шпана донецкая стала за пятки кусать, хорошо, если кто-то рядом будет. Но врожденная жадность, останавливала Константина. Не готов он к тому, что на нем тоже будут зарабатывать.
    Игорь появился довольно быстро. Шаблин заканчивал очередной стакан виски.
     - Игорек? Привет. Выпей со мной … ах, да, - Шаблин вспомнил, зачем тут Игорь.
     - Константин Евгеньевич, ну что ж вы так. У вас все нормально? – Игорь присел рядом.
Давно он не видел соседа в таком состоянии. Шаблин явно искал на кого излить свои сомнения.
     - Игорек, я думал она нормальная баба, а она как все. Сам посуди, у меня сложнейшая командировка. Две недели в Авдеевке! Представляешь, там коксохимический завод восстанавливают, а на чьи шиши - никто не знает. Меня чуть не убили. Пришлось в парике на каких-то ржавых «жигулях» удирать.
     - Что поделаешь, у каждого своя работа, - Игорь пытался успокоить соседа, но алкоголь уже снял тормоза и молчать журналист не собирался.
     - Согласен, у каждого своё. Но муж приехал из командировки уставший, голодный, холодный. А у нее сидят подруги и пьют кофе с коньяком. У всех рожи красные, хоть прикуривай. Говорю: «Дай поесть мужу». А она: «Я не готовила, надо заранее предупреждать, когда вернешься», и эти пьяные дуры давай ржать.
    Игорь взял Шаблина под руку и повел к выходу.
    - Ну, глупые они бабы, что с них взять, - продолжал успокаивать Игорек.
      - Выгнал всех её подруг! Так она заявляет мне: «ты не видишь во мне яркую индивидуальность». Сука! Сидит посреди евроремонта, как муха на Джоконде, и корчит яркую индивидуальность. А на хрена мне её индивидуальность? Я её, что на хлеб намажу, или вместо бензина в бак залью? … Мне что от жены надо? Любовь, преданность, душевная теплота и домашний уют. А индивидуальность пусть засунет себе в жопу!
     - Не расстраивайтесь. Это временно. Все наладится.
     - Нет! Игорёшка, эти твари, только за чужой счет яркие индивидуальности. А попробовала она, как моя мама, двадцать пять лет встречать пьяного, грязного отца с комбината, каждый день его отмывать, кормить, спать укладывать. А кроме отца у нее мы с сестрой, своя работа, вечно текущая крыша барака, холодные батареи. Вот где индивидуальность! А эти суки молодые только и ищут, кому б на хвост упасть и пёрнуть там своей индивидуальностью.
      Игорь достал из кармана Шаблина ключ от машины, и почему-то отметил про себя двух парней, сидящих у края барной стойки, которые тоже встали и стали расплачиваться.
     - Мамочка, родная, как я за тобой скучаю! Никто меня не любил, кроме тебя, - то ли рыдал, то ли причитал пьяный Шаблин.
     - Константин Евгеньевич, так вы бы съездили к родителям, отдохнули, глядишь, все и уладиться?
     - Правильно, не хочу домой, давай в гостиницу. А завтра, на трезвую голову, я эту тварь выгоню, и буду жить сам. Хватит кормить неблагодарную нищету. Представляешь, Игорек, до свадьбы у нее было всего два платьица, и мясо ела раз в месяц. А теперь кофе только немецкой расфасовки, два шкафа шмоток, за продуктами не ходит, все по каталогам на дом доставляют. Сука! … Ничего, будет она у меня на базаре бомжовые плевки подметать! Я ей покажу индивидуальность!
       Игорь усадил Шаблина на пассажирское сиденье, сам сел за руль и глянул в зеркало заднего вида. Никого. Шикарная машина! Ради возможности прокатиться на ней, Игорь готов ехать куда угодно и когда угодно.
       От парковки ресторана отъехала новенькая голубая Вольво-740. Машина спустилась вниз на дорогу, и, нарушая правила, пересекла двойную осевую, направившись в сторону окружной трассы. Ночь приятно удивляла пустотой на дорогах. Игорь не заметил, как позади, метрах в трехстах, из темного переулка выехала серебристая девятка.
       - Игорек, плохо мне, – заскулил Шаблин, - купи кока-колу.
      Вольво тормознула у ночного ларька. Толстая, грязная продавщица долго возилась, переставляя ящики с товаром. В середине девяностых дорогую колу в стеклянных бутылках почти никто не покупал, но торговые точки держали её для престижа и ассортимента. Игорь, стоя у окошка ларька, слышал, как сзади проехала тяжелая фура. Наконец, продавщица нашла, что искала. Игорь расплатился, повернулся, а … машины нет. На бровке у того места где только что стояла Вольво-740, трепетала на ветру, придавленная камушком, сто долларовая купюра. «Вот гад! А по-людски не мог сказать?»





Не все так гладко

          Октябрь, ноябрь и начало декабря прошли спокойно. Уже после второй ликвидации груза Николай успокоился и чувствовал себя довольно уверенно. Он отыскал тестевы гири и вместо производства табуреток, чтоб не повторилась ситуация с потерей сил, стал укреплять организм гимнастикой. И гайковерт на аккумуляторах, действительно, экономил полчаса времени, и ультразвуковая пушка надежно прикрывала его тыл. Но вечного везения в природе не существует, пришла проблема, откуда не ждали. Напарники-монтеры  ребята не глупые, они прекрасно видели, что их старший периодически надолго уходит. Официальная версия о ремонте машины с наступлением холодов выглядела смехотворно. Действительно, зачем полночи сидеть в холодной яме под машиной, когда у тебя есть теплый гараж. Но помогла сделка с кирпичом.
       Эту аферу Николай провернул еще в начале октября. Нашел по объявлению строящийся гаражный кооператив, выписал по льготному тарифу на трех монтеров сто тысяч силикатного кирпича и продал их председателю этого кооператива. Несмотря на то, что кирпич обошелся гаражникам почти на треть дешевле, деньги владельцы будущих боксов собирали две недели. Заработать не удалось, даже немного в убытке, ибо грузчики в льготный прейскурант завода не входили, но своим ребятам Николай, как и обещал, отдал по двести долларов, якобы прибыли. А Наташе на хозяйство легализовал целую тысячу. Именно эти двести долларов стали его прикрытием. То есть внезапно выросший авторитет, позволял Николаю не отчитываться перед друзьями за свои отлучки, а напарники, как могли, его прикрывали. Но рано или поздно объяснение отлучкам давать надо.
       Как-то Игорь якобы в шутку, бросил фразу: «Опять к зазнобе пошел?». И Николай, не придумав ничего лучшего, кивнул. А что делать, пусть думают, что к любовнице бегаю, решил Николай, чем мозги ломают, чего да куда. Тем более, что в их смену в химцехе дежурила Даша Файерович, одинокая и, по слухам, очень любвеобильная дамочка. Конечно, была опасность, что слухи дойдут до Наташи. Но этого он не боялся, ибо любящие женщины такие вещи без всяких слухов определяют.
       Итак, восемь ликвидаций прошли, как говорят в армии, в штатном режиме.  Появилась даже некая бравада и чувство легкости выполняемого задания, что уже само по себе довольно опасно.
      Затяжная осень кончилась, наступила зима. Проснувшись утром, Николай Зайцев увидел покрытую снегом землю. Везение последних месяцев притупило чувство опасности, и про снег он совершенно забыл. Узнай он вчера прогноз погоды, и ликвидацию груза можно было б перенести на следующее дежурство. За эти дни у помещения мельниц кто-то бы обязательно натоптал,  и следы  Николая смешались бы с другими. А теперь, если за весь день у мельниц никто не появиться, его следы к мельницам будут единственными. От этих мыслей стало нехорошо, но назад дороги нет. Хотя, … как вариант проскочила одна мыслишка. Что если мешки выгрузить в гараж Семеныча? Зима, холодно, за четыре дня груз не испортится. Но пока Николай раздумывал и сомневался, времени не осталось совсем.
    Несмотря на холод, москвич завелся легко. Карбюратор ему поставили от ВАЗ 2109. С этим карбюратором машину не узнать. Пришлось, правда и зятю охранника Степы такой карбюратор ставить, но услуга пошла в зачет и теперь они со Степой лучшие друзья.
    На работу Николай ехал с тяжелым сердцем и плохим предчувствием.

     Но не только у Николая это утро выдалось таким тяжелым. Начальник охраны станции бывший майор КГБ Белозуб не то что бы встал не с той ноги, он вообще не ложился. Как истинный фанат своего дела Иван Аркадьевич решал ребус, подкинутый ему по просьбе его бывшего начальника Лящука. Полковнику позарез нужны были оперативное чутье и аналитические способности Белозуба. Он распорядился снабжать бывшего майора самой последней оперативной информацией об исчезновениях людей. На служебный факс начальника охраны регулярно приходили последние сводки по управлению. За это отвечал сержант Сафронов.
     Как истинный профессионал, Иван Аркадьевич сразу определил, что против них играют талантливые ребята с нестандартным мышлением, а, следовательно, и ему придется делать оригинальные логические построения. Первое, с чего он начал, так это сравнил начало исчезновения людей с началом других процессов и событий в стране. Без подсказки из конторы,  Иван Аркадьевич  легко вычислил активное продвижение Фонда на политический Олимп. Это был очевидный заказной фон преступлений, теперь ему  предстояла кропотливая техническая работа по поиску конкретных исполнителей. Из  опыта Белозуб знал, чем глубже вникать в дело, тем быстрее придет продуктивная идея. А ухватившись за идею можно искать и конкретные факты, и конкретных людей. Вот такие, говоря математическим языком, дифференциальные уравнения уголовного сыска и выстраивал, бывший майор КГБ,  Белозуб Иван Аркадьевич.
    Начальник охраны соскучился по оперативной работе, поэтому текущие дела по станции передал заместителю. Мозги майора из полученной за отчетный период, информации отфильтровали два, по его мнению, заслуживающих дополнительного внимания, факта: это исчезновение стихийных рынков, и прекращение разбойных нападений на Днепре. Причем последнее ассоциировалось у него еще с кем-то. И всю эту ночь Иван Аркадьевич мучительно вспоминал, что связывало его личные воспоминания с прекращением разбоя на воде.
    Только под утро он позвонил начальнику местного РОВД и убедился! Правильно, убийство сторожа лодочной станции стало последним в цепи этих преступлений. Теперь Белозуб всё вспомнил. И про двух типов, подозреваемых в убийстве сторожа, которых никто толком не рассмотрел, вспомнил и про Зайцева, который вышел на воду вдвоем, а пришел в РОП один. Вспомнил о проданном Зайцевым ружье тестя, о купленном им москвиче, о регулярных заездах Зайцевым на ремонт.
       Иван Аркадьевич стал быстро одеваться. Он хотел, как можно скорее, попасть на работу. Скинув пижаму, он наспех надел нижнее белье, брюки, рубашку и … тут  допустил роковую оплошность. В спешке Иван Аркадьевич совершенно не заметил, что майку и трусы он надел шиворот-навыворот. Материалисты, конечно, не верят в приметы, но с точки зрения магии, это огромная ошибка.
      В нормальных семьях, как правило, жена следит за сбором мужа на работу, но ввиду крайне непростых отношений, жена майора по утрам из принципа не вставала с постели.
      Неприятности у майора возникли сразу. Вначале Иван Аркадьевич обжегся горячим чаем, затем споткнулся на скользкой от первого снега дороге. Но его это не остановило, ибо мысли майора были далеко от того места, где он находился. Он срочно хотел проверить оперативный журнал седьмого поста.
     Неприятности продолжались. Его верная «волга», пытаясь спасти хозяина, не завелась и, окончательно посадив аккумулятор, Иван Аркадьевич пошел на автобус.
    Зайдя в рабочий кабинет, майор тут же позвонил на седьмой пост и приказал принести оперативный журнал. Только тогда, когда дежурный седьмого поста закрыл за собой дверь, начальник открыл журнал и стал жадно листать страницы.
    В свое время, по распоряжению Ивана Аркадьевича, дежурные на постах стали карандашом на полях журнала помечать все нештатные ситуации, возникшие за время дежурства, в том числе и заезды частных и служебных машин на территорию станции. Об этом никто из администрации не знал. Делалось это по двум причинам. Первое, чтоб в случае тотальной проверки документации вышестоящими органами, карандаш можно вытереть, а в случае внутренних розыскных мероприятий оперативная картина всегда на лицо.
     Пока Белозуб считал сколько раз и в какие дни Зайцев заезжал на станцию, зажужжал факс.
     Картина маслом! В такие совпадения Иван Аркадьевич не верил. По оперативным данным бесследно исчезло восемь публичных людей, и каждый раз Николай Зайцев, с выдержкой примерно три-четыре дня после исчезновения, заезжал на территорию.
      Начальник отвлекся от журнала и прочитал факс. Сафронов сообщал, что позавчера исчез еще один человек, депутат Верховной Рады, заместитель председателя бюджетного комитета. Иван Аркадьевич выглянул в окно. Москвич Зайцева, как раз парковался на своем обычном месте перед проходной станции. Легавый дух майора принял боевую стойку, Белозуб ликовал. Теперь он покажет моралистам из отдела кадров СБУ, кого они выгнали с работы.
     Рабочий день прошел, как обычно. Чтоб не вспугнуть «дичь», Белозуб не проявлял никакой дополнительной активности. Основные события в его плане должны состояться ночью. После обеда начальник охраны достал из подсобки раскладушку, и, приказав не тревожить его, уснул. С учетом бессонной ночи, вкусного обеда и прекрасного настроения, проспал Иван Аркадьевич до шести вечера. К большому недоумению охранников, журнал на седьмой пост он занес лично. Большого разноса не устроил, так, сделал пару замечаний и ушел. Москвич Зайцева уже стоял на яме. Все шло по плану.
    Перед самым началом операции майора мучили сомнения: сообщить Сафронову о своем открытии, или позвонить уже после задержания Зайцева с поличным. Как ни хотел Иван Аркадьевич достичь максимального победного эффекта, но без страховки идти на дело опасался. После некоторых душевных колебаний он принял компромиссное решение.
     Перед самым выходом из кабинета отправил Сафронову факс следующего содержания: «Загадку решил, ответ привезу утром!». Такова уж натура гениального сыщика, без театральных эффектов он жить не мог.
     То, что он сам, с поличным задержит какого-то монтера, Белозуб не сомневался. Конечно, уж три года, как он не ходил на тренировки по самбо, но навыки, приобретенные более чем за двадцать лет службы, никуда не делись. К тому же, перед ним не бандит или солдат, а обыкновенный гражданский. Но в последний момент героический порыв  Ивана Аркадьевича опять уменьшился. Он взял табель суточного наряда и поискал глазами Степу.  Его верного помощника в списке не оказалось, Степа заступал на дежурство только завтра. «Ничего, - подумал начальник охраны, - сам обойдусь».
     В караульное помещение Белозуб вошел после полуночи. К его огромному удивлению дежурный не спал. Начальник взял связку ключей от всех служебных помещений и без каких-либо  объяснений удалился. Майор не сомневался, что дежурный обзвонит все посты и предупредит о визите начальства, предполагая, что начальник пошел проверять караулы. Это хорошо, пусть проснуться. 
     Когда Белозуб подошел к блоку вспомогательных помещений или сокращенно  БВС, он ощутил легкий дискомфорт. Но чем ближе Иван Аркадьевич подходил к помещению мельниц, тем невыносимее становился звон в ушах. О таких штуках Белозуб уже слышал. Их применяли при разгоне демонстрантов в западных странах. Значит, он на верном пути, или как говорили римляне: «чем сильнее сопротивление, тем ближе победа». Пришлось вернуться. На блочном щите третьего блока он взял шумоподовляющие наушники и вернулся к помещению мельниц. Часы показывали пятнадцать минут второго.
     Как и рассчитывал Иван Аркадьевич, следы по свежевыпавшему снегу, вели от москвича прямехонько ко входу в помещение мельниц. Кроме замка, который он открыл ключом, дверь держало еще что-то. Порыскав глазами по прилежащей территории, Иван Аркадьевич увидел торчащую из земли арматуру. Приложив немало усилий, он выдернул её из земли и вставил в дверную щель, как рычаг. Но ничего не вышло. Тогда майор просто, что есть силы, стал трусить дверь. От вибрации черенок лопаты выпал. Дверь открылась. 
 
       Сергей Николаенко, не смотря  на то, что это девятая операция по ликвидации опасного груза, не расслаблялся. Его УАЗик, переоборудованный в наблюдательный пункт стоял на месте. Все шло как всегда. Единственное, на этот раз, из-за большой разности температур в салоне машины и на улице постоянно запотевали окна. Приходилось брать скребок, тряпку, смоченную в антифризе, и чистить намерзание. Зайцев постоянно докладывал. Ему осталось открутить четыре болта.
    Протерев очередной раз  запотевшее окно, Сергей увидел в бинокль приближающуюся к мельницам фигуру. Поведение и походка человека, а главное наличие наушников  говорили о том, что он направляется прямо в гости  к Николаю. Вот он подошел к двери, отошел в сторону, выдернул арматуру и опять подошел к двери, …  никаких сомнений.
    -  Коля, осторожно, к тебе посетители! Спрячься между мельниц. Я иду на помощь.
    Сергей отключил уже бесполезный ультразвуковой излучатель, взял армейский штык-нож и кинулся на выручку другу.
    Слова напарника  на несколько секунд парализовали Николая. «Все! Конец, это провал!». Ни о чем другом Зайцев думать не мог. Руки потяжелели, а ноги вообще стали подкашиваться. Но, инстинкт самосохранения оказался сильнее. «Основная улика груз, надо срочно от него избавиться!». Оставался последний крепежный болт. Николай ускорил темп. Отработанным движением Зайцев отодвинул крышку в сторону.
     В тусклом освещении коридора между мельницами появилась фигура. Прятаться поздно. Николай выключил фонарь на лбу и слез с лестницы. Фигура быстро приближалась. Начальник охраны!!!
     Николай схватил первые же два кулька с грузом и, быстро вскарабкавшись на лестницу, кинул их в амбразуру мельницы. Когда спустился за остальными, то  получил  прямой в челюсть. Толстая шерстяная маска амортизировала удар, и потому сознание Николай хоть и потерял, но ненадолго. К тому же он отлетел в сторону, ударившись ребром об бетонный фундамент. Наушники Николая при этом упали  на пол и разлетелись на мелкие кусочки. Посчитав, что противник в глубокой отключке, Иван Аркадьевич склонился над оставшимися кульками с грузом. Разорвав кулек, он окончательно убедился в своей правоте. Для полной отчетности необходимо вынуть из мельницы недостающие части тела этого самого заместителя председателя бюджетного комитета.
     Белозуб сорвал с Николая фонарь, включил его и вылез на лестницу, глянуть, где оставшиеся кульки. Постепенно от боли в ушибленном ребре Николай очнулся. Открыв глаза, он увидел, что начальник охраны стоит на лестнице и смотрит в открытый люк. Тренированный ментяра, Николай вряд ли с ним справится. Где Сергей? Когда он будет? Оставалось ждать.   
     Иван Аркадьевич, еще раз глянув на безжизненно лежащего Зайцева, вылез на брюхо мельницы, подтянул лестницу вверх, вставил ее в открытый люк и стал спускаться внутрь за кульками с грузом.
     Буд-то молния мелькнула мысль: «Сейчас или никогда!».  Николай, собрав последние силы, встал на ноги, подошел к пускателю мельницы, вынул блокировочные накладки и нажал палкой на контакты. Мельница дернулась и стала вращаться. Грохот падающих стальных шаров, треск деревянной лестницы и отчаянный крик начальника охраны смешались в одно целое. После десятого оборота из всех звуков остались только падающие шары. Часть шаров выпала из открытого люка. Николай отключил мельницу и абсолютно обессиленный присел на фундамент. В коридоре появилась еще одна тень человека. Надо прятаться! Но сил хватило только привстать. К счастью, это оказался Сергей.
      Николаенко задержался потому, что не стал идти напролом через седьмой пост, а сделал крюк. Более длинный путь отбирал драгоценные секунды, но лишний шум мог все усложнить. Сергей спешил. Как он не подумал об этом раньше! Надо обучить Кольку хоть элементарным приемам рукопашного боя. 
    
     - Где он? – прокричал Сергей.
    Николай, кивнул на мельницу с открытым люком.
     - Он жив?
     Николай сделал отрицательный жест головой, а рукой показал, что он прокрутил мельницу.
      - Кто это был? – перекрикивая шум мельниц спросил Сергей.
      - Иван Аркадьевич, наш начальник охраны.
     Оценив обстановку, Сергей стал действовать.
     - Есть еще одна лестница?
   Николай показал направление, где находилась резервная лестница. Сергей принес её, поднял оставшиеся кульки с грузом и закинул в мельницу. Удивительно, но тяжеленный люк, оставшись на одном поворотном болте, не отлетел при вращении мельницы, а остался на месте. Сергей стал быстро закрывать люк. Когда все болты были хорошо затянуты, он вернулся к Николаю.
    - Как включить мельницу?
     Николай замкнул контакты. Мельница вновь стала вращаться. Минут сорок сидели молча. Сергей думал, как им действовать дальше. Точка засвечена и ликвидаций больше не будет, это он понял сразу. Теперь главное все зачистить. Основной вопрос, что тут делал начальник охраны и сколько человек знает, что он пошел сюда? Пока мельница уничтожала последствия преступления, Сергей выскочил на улицу. Пристально осмотрев окрестности,  он никого не обнаружил. Мирно шумели агрегаты станции. Отсутствие вооруженных людей и вообще какого-либо движения несколько успокоили. Появилась надежда, что это личная инициатива начальника охраны. На всякий случай Сергей сбегал на седьмой пост. Охранник крепко спал. «Кажется, пронесло».
     Сергей вернулся в помещение мельниц. План отступления был готов. Отключили мельницу и стали собираться на выход. Сергей собрал в мешок все, что осталось от наушников и гайковерт с аккумуляторами. Николай вернул схему сигнализации мельницы в исходную позицию.
     Сергей еще раз оглянулся. Вроде все чисто, нигде ничего не забыли. Только несколько десятков шаров, выпавших из люка, раскатились по помещению, но собирать их было некогда.
     Первое, что Николай спросил, когда они оказались на свежем воздухе:
   - Сколько у нас времени?
   - Если этот придурок, - Сергей кивнул в сторону мельниц, где исчез прах начальника охраны, - никого не предупредил, то дня два, не больше.
   - А если предупредил?
   - То мы отсюда можем не выйти. … Но, похоже, периметр чистый. И я видел, как он шел сюда. Он был один. Думаю, старый лис вычислил нас и шел проверить догадку.
   - И что теперь?
   - До конца смены делай вид, что ничего не произошло. Если ты под наблюдением, то уйти все равно не дадут, а если нет, то привлекать внимание не стоит. Аптечка есть?
   - В машине.
   - Давай пластырь, заклею  подбородок. Коллегам скажешь, упал в снегу.
    Николай достал аптечку и сбросил с себя грязный комбинезон.
   - Фонарь, гайковерт, короче все снаряжение я забираю, а утром, как ни в чем, ни бывало, сядешь в машину и поедешь к кирпичному заводу, не доезжая проходной, поворот направо, там есть укромное место.
   - Зачем?
   - Все, Коля, начинаем операцию прикрытия. Домой тебе нельзя, подставишь семью.
   - Ликвидаций не будет?
   - Забудь. И особо не мучь себя, охранник пришел взять твою жизнь, но удача на твоей стороне. Жду у кирпичного завода, там обо всем и переговорим.
      Сергей взял мешок со снаряжением и направился в сторону забора, где еще недавно он прорубил лаз. На следы махнул рукой, не до них. Пока он дойдет до машины, надо решить, как докладывать руководству. Не доложить Скибе о происшествии он не может. А если доложит, то неизвестно какой приказ получит. Собственно говоря, почему неизвестно. Очень даже известно, будет приказ рубить концы, то есть вывозить главного свидетеля. Рано или поздно Николая у него отберут. Доверять Скибе Кольку тоже нельзя, но и ослушаться приказа он не может. Надо думать!
     То, что конец наступит, Сергей не сомневался. Единственное, чего не ждал, что это будет так внезапно и быстро. Официальная операция прикрытия готова. Кольку отправят под чужими документами в Россию, а года через три, четыре он вернётся, если захочет.
    Сергей влез в УАЗик. Часы показывали половину пятого. Как доложить? Любая отсебятина, и генерал почует. Полчаса еще есть. Сергей завел машину и поехал в поселок. Прежде чем докладывать, он хотел кое-что взять из нанятой им квартиры.

     Свежий морозный воздух окончательно привел Николая в чувства. Мысли, которыми он успокаивал себя раньше, ликвидируя остатки чужих тел, больше не работали. Теперь именно он убил ни в чем не повинного человека. Дежурную фразу Сергея, что кто-то пришел взять его жизнь, он уже слышал, там, в плавнях. Но тогда это были нелюди, подонки, убившие беззащитного старика, а теперь он, хоть и, спасая свою шкуру, но убил честного человека. Не вышло остаться «чуть-чуть беременным», теперь он такой же преступник, как и те, кто поставлял ему груз для ликвидации.
      Прозвучал вызов рации. Игорь приглашал Николая в помещение третьего комплектного распределительного устройства. Сработала пожарная сигнализация. Надо идти смотреть, что случилось.
     Слова Сергея подтвердились. Никаких посторонних людей на станции не видно. Оперативный персонал работал в штатном режиме. На пластырь никто внимания не обращал. Как всегда, в половине восьмого утра пришла новая смена. Хотелось быстрее уехать, но все должно выглядеть, как всегда. Только в половине девятого, Николай сел в машину и выехал с территории.
     И все-таки, вначале он заедет к себе в гараж, а потом к Сергею. Раз домой нельзя, значит, кое-что сделаем через гараж, но так, чтоб об этом никто не знал, даже Сергей. Мысли о неизбежности провала были и у Николая, а потому он так же готовил операцию прикрытия.
    Возвращаясь к кирпичному заводу, где его ждал Сергей, Николай обратил внимание на черную волгу с киевскими номерами, которая стояла у проходной станции. Вот тебе и два дня! Быстро работают!


Прозрение

     Восьмую ночь подряд Лящук ночевал в своем кабинете. Исчезновение людей в последние месяцы приняло катастрофические масштабы. А когда исчез депутат, президент вообще перешел на истерику. Всю бригаду, от начальника управления до Стецюка, вызвали на ковер. Иначе, как ультиматумом спич президента назвать нельзя. Если через неделю дело не будет раскрыто, всех в отставку с понижением в звании. Дежурство у котельной, которую они классифицировали, как подпольный крематорий, и слежка за Ерёменко ничего не дали. Другие дела пришлось отложить. Оторванных от своих дел сотрудников бросили на проверку досье исчезнувших людей. Искали любую зацепку.
    В семь утра Сафронов обнаружил факс от Белозуба и поспешил к полковнику. Прочитав загадочное сообщение, Лящук приказал немедленно связаться с майором. Связь со станцией и квартирой начальника охраны была, но самого начальника нигде не было.
    - Поехали, там что-то случилось - полковник достал пальто и стал одеваться, - звони Стецюку, заедем за ним, и потом на станцию. 
     Через минуту дежурная машина с прогретым двигателем уже стояла у подъезда. Автопарк тоже был на казарменном положении. В дороге Лящук ознакомил капитана с факсом, который пришел от внештатного сотрудника. По реакции полковника, Стецюк понял, насколько это серьезно. К  девяти прибыли на место. Чтоб не привлекать внимания, пропуска выписали по паспортам. Удостоверения предъявили только заместителю начальника охраны. Первым делом осмотрели кабинет Белозуба. Сумка, пальто и другие вещи на месте. Значит, Иван Аркадьевич на территории. Начальник караула сообщил о взятых ночью ключах и о журнале седьмого поста, который Белозуб просматривал вчера утром. Из всех постов начальник был только на седьмом.
     В сопровождении заместителя Белозуба пошли на седьмой пост. По дороге зашли в высоковольтную лабораторию и БВС. Никаких следов начальника охраны не заметили. Дежурный седьмого поста сообщил, что Белозуб был ночью, сделал несколько замечаний по уборке территории и ушел. Куда, не сказал. 
     - Сафронов, посидите с  дежурным, просмотрите журнал. Нужно понять, что майор там искал. А мы походим, посмотрим вокруг, - Лящук глянул на замначальника охраны, - пойдете с нами, расскажите, где у вас тут что находится.
     Вышли из будки охранника.  Стецюк стал осматриваться.
     - Капитан, есть какие-то мысли? Насколько я помню, вы окончили энергетический факультет? – Лящук стал надевать перчатки, понимая, что придется лазить в грязных помещениях.
     - Пока не знаю. Сергея Лазо из него вряд ли сделают. Насколько я помню, уголь в топку котла подается через тонкую форсунку. Надо продолжать искать тело.
     - А как куски угля из вагона могут попасть в тонкую форсунку? – удивился  Лящук.
     Следующее слово капитан и полковник произнесли одновременно.
     - Мельница!
     Стецюк повернулся к замначальника охраны.
     - Тебя как звать?
     - Юрий Михайлович.
     - Юра, где у вас угольные мельницы?
     - Тут, рядом, я покажу.
       Осмотр самого помещения ничего не дал. Но ни Лящук, ни Стецюк уже не сомневались - именно здесь исчезали тела похищенных людей, а возможно, и самого начальника охраны. Все вышли на поверхность. Из шестнадцати мельниц две не работали. Замначальника объяснил, что они в резерве.
     - Стецюк, остаетесь здесь. Я поехал в управление. Пришлю вам опергруппу, пусть хорошенько всё осмотрят, особенно резервные мельницы, да и территорию вокруг. В восемнадцать ноль-ноль у меня с подробным отчетом. Сержант в вашем распоряжении.
     Полковник вышел через седьмой пост и направился к машине. Наконец-то можно докладывать начальству о находке. Больше похищений не будет, последний, кого похоронили в мельнице, скорей всего был майор Белозуб.

     Обида жгла сердце полковника. Преступники орудовали под самым боком. «Бедняга Белозуб! Небось, сам решил всех арестовать. Как был пацаном, так и остался».
    В восемнадцать ноль-ноль вся группа собралась в кабинете Лящука. Докладывал Стецюк.
     - Осмотр внутреннего содержания резервных мельниц и прилегающей территории выявил следующее: никаких посторонних предметов, кроме мелких металлических осколков внутри одной из резервных мельниц не обнаружено. Осколки идентифицированы, как остатки связки ключей взятых начальником охраны в караульном помещении. Это дает право утверждать – тело майора попало внутрь мельницы. На этой же мельнице с металлическими осколками, обнаружен деформированный болт крепления смотрового люка. Вывод экспертов: мельница вращалась с открытым люком, который болтаясь на одном болте, и деформировал его. Данный вывод подтверждает и наличие на полу большого количества выпавших при этом шаров.
    - Что нам это дает? – торопил полковник.
    - Вывод: майор выследил преступников и после столкновения с ними, каким-то образом попал в мельницу. Затем преступники её включили.
    - Что дал осмотр территории?
    - Благодаря свежевыпавшему снегу удалось установить: преступников было двое. Один пришел через лаз в сетке забора, второй приехал на машине, которая стояла на смотровой яме.
    - Разрешите, товарищ полковник? – Сафронов открыл журнал седьмого поста, изъятого, как вещественное доказательство.
    - Говорите.
    - Согласно пометкам на полях, в этот день на территорию заезжала только одна машина - дежурного монтера Николая Зайцева.
    - Сколько раз эта машина заезжала за последние четыре месяца?
    - Пятнадцать, но что характерно, девять из заездов аккурат после исчезновения людей.
    - Задержать Зайцева. Все материалы на него мне на стол. Что известно о втором преступнике?
    - Эксперт установил, что второй находился в машине стоящей неподалеку. Видимо наблюдательный пункт. И, по логике событий, получается, когда Белозуб появился у мельницы, то этот второй пришел подельнику на помощь, и с двоими майор уже не справился.
    - В любом случае, сам Белозуб попал в мельницу или его туда сбросили, это преступление. Остатки ключей - улика, если не для суда, то для нас, - подвел итог полковник. – Все силы на поиски этого Зайцева, его машины и второго подельника. Никому, в том числе и жене Зайцева никой информации не сообщать. За квартирой установить наблюдение. Стецюк, свяжись с Египтянином, пусть сообщит всё, что у него есть на сотрудников Фонда находящихся в командировках.

    Николай подъехал к кирпичному заводу и заглушил двигатель. Место встречи, о котором говорил Сергей - небольшой участок дороги, идущий к бывшему военному складу. Складом давно не пользовались, и дорога имела довольно заброшенный вид.
     Сомнений не осталось, мосты сожжены окончательно. Нет, себя Николаю не жаль, он знал, чем это кончиться. Сейчас он думал о жене и детях. Собственно, ради них он пошел на это преступление. Сколько дадут? Вряд ли пожалеют, на пощаду государства рассчитывать нельзя.
    Сергей резко открыл пассажирскую дверь «москвича» и сел в машину.
     - Они уже на станции, - доложил Николай.
     - Видел. Вот тебе новые документы, российский паспорт, права, диплом инженера и деньги. Спрячь подольше и никому не показывай. Об этих документах знаем только ты и я. Легенду придумай сам. Машину я забираю. Сейчас подъедет фура, погрузим туда «москвич» и поедем на СТО. На СТО машину сбросим, а дальше ты в этой фуре на Россию. В Ростове сними квартиру, устройся на работу. Любая попытка связаться с семьей: и ты покойник, и жену подставишь. Я не шучу, эти ребята, когда припечет, работают хорошо. Да, и еще, возле СТО я в присутствии свидетелей дам тебе другие документы, при первой возможности сожги их. Я своему начальству в отношении тебя не доверяю. Чем раньше ты исчезнешь из поля зрения, тем лучше. Беги из фуры при первом удобном случае.
      - А как объяснить Наташе и детям, куда я делся?
     -  Ночью я сброшу твою машину с моста, инсценируем, как несчастный случай. Течение большое, корней на дне много, тело не найдут. Через пару лет, не раньше, дашь им весточку.
      - А ты как?
     - О себе я позабочусь.
     Сзади к «москвичу» стала парковаться огромная фура.
     - Все выходи, садись в кабину грузовика. С водителем ни о чем не говори.
     Водитель фуры открыл двери прицепа, вынул два больших швеллера и установил их так, чтоб москвич мог своим ходом заехать во чрево прицепа. Сергей ловко с первой же попытки загнал москвич в прицеп и закрепил его тросами. Вся операция по эвакуации заняла не больше пятнадцати минут.
    В Киев ехали молча. На въезде стоял усиленный наряд милиции, но фуру не тронули. У  СТО «москвич» выгрузили. Сергей загнал машину на территорию и  вышел прощаться.
    - Прости, Коля, и прощай. Когда свидимся, не знаю. У меня и друзей в жизни, кроме тебя не было. Всегда один, … хотел покаяться перед тобой. Я насчет Галины, из института …
    - Не стоит, я знаю, она рассказала. Но рад, что ты сам  решился … . Тебя убьют?
    - Это не так просто сделать. Вот возьми, пригодится.
    Сергей протянул пачку документов и незаметно сунул в руку Николая круглую, скрепленную резинкой пачку денег.
    - Но ты уже дал деньги?
    - Там внутри. Будешь наедине, посмотришь. Водителю не доверяй, почувствуешь опасность, беги. И вообще никому не доверяй. Теперь ты волк на травле. Всё, мне пора.
   Сергей отдал путевку водителю и зашел в ворота. Николай поднялся в кабину фуры, и огромная машина взяла направление на Харьков. В дороге, водитель объяснил, что по накладной ему надо забрать груз в Харькове и отвезти в Ростов, а он, Николай, по легенде экспедитор. Постепенно напряженность нервной системы стала спадать, к тому же сказалась бессонная ночь дежурства. Николай полез в спальник и уснул. Но перед тем, как сомкнуть глаза посмотрел, что же ему дал Сергей на прощанье. Внутри рулончика с деньгами был баллончик с газом. 

     В отличие от большинства героев этой ночи, генерал Скиба спал прекрасно. Накануне он провернул выгодную деловую операцию и обзавелся своим собственным бизнесом. «А что? - рассуждал генерал, - дело к пенсии, надо думать, как жить дальше».
    Как-то он был в гостях у одного  хорошего знакомого, чей дом стоял на правом берегу Днепра.  Рассматривая пейзаж в бинокль, Скиба заметил на противоположном берегу небольшой земснаряд. В разговоре за дружеским столом выяснилось, что большинство новостроек по берегам реки стоят на намытом грунте. Землеотвод такого участка занимал немного времени, и стоил недорого. От перспективы, что открылась перед генералом, у него аж дух захватило. Это сколько ж сотен гектаров, особенно на левом заболоченном берегу Днепра можно намыть?! Это ж Клондайк! Эльдорадо!
     Генерал узнал, кто владелец земснаряда, по каким документам работает, и кто его крышует. Крышевал земснаряд вор в законе по кличке Кушлатый. Рейдерский захват был  организован по всем правилам военной науки. Возможно, впервые в жизни генерал использовал служебное положение в личных целях.
     Двое из команды похитителей людей, находящиеся в подчинении Скибы, привезли на земснаряд его владельца со всеми правоустанавливающими документами, а остальные трое, с помощью Рябого, выкрали и доставили туда Кушлатого. Сам Скиба привез нотариуса.
      Владельца земснаряда к будущей сделке решили подготовить. Конец трубы, через которую насос качал песок, подняли со дна на поверхность. Сняли решетку-фильтр и опустили связанного, но еще живого Кушлатого в воду. На глазах у владельца земснаряда, его бывшую «крышу», как простую лягушку, засосало в трубу. Только после этого  перепуганному до заикания хозяину сделали выгодное предложение по продаже  предприятия. При этом генерал не скупился, ибо жадность считал уделом рабов и нищих. Он не торгуясь, заплатил цену, которую назвал хозяин, а нотариус быстро переписал учредительные документы. Вот так генерал стал полновластным владельцем перспективного предприятия. А что делать, старость на носу, не вечно ж ему за кем-то бегать и от кого-то убегать.
    Вечером, как и положено, по славянскому обычаю, отметили рождение нового бизнесмена.
    Звонок в пять утра вернул Скибу на грешную землю. Избыток винных паров долго не давал сфокусироваться на проблеме. И только после душа, генерал осознал что произошло. Естественно, у него, как и у майора Николаенко, был свой кризисный план, который по всем основным пунктам совпадал с планом майора, кроме некоторых деталей.
     Регулярная проверка радиации у гаража Зайцева, говорила о том, что все деньги монтер складывает в одно место. И генерал первым делом, чтоб к улике не добрались особисты, послал гонцов изъять деньги незадачливого монтера. Фокус с фурой и аварией на мосту, был согласован заранее, вот только в Россию, по плану генерала, Зайцев попасть не должен.
     Цепочка должна оборваться на нижнем звене. А  думать о том, что цепочку разорвут на нем самом, генералу не хотелось.

    Красный «опель» обогнал фуру, в которой ехал Зайцев, примерно за сто километров не доезжая Харькова. В Полтаве на КПП их остановил патруль ГАИ, водителю пришлось будить «напарника», но после проверки документов и десяти долларов, которые исчезли из прав водителя, они продолжили путь. Пустая фура мчалась, как пущенный снаряд. Хотелось скорей пересечь границу. Вдруг зажужжала рация водителя. Водитель долго и внимательно слушал, затем стал притормаживать.
    - Что случилось? – Спросил Николай.
    - Клапан рвет, отлить надо.
      Зайцев насторожился. Мест, где можно справить малую нужду проехали не меньше двух.
       Водила что-то искал глазами. Скорость упала до тридцати километров в час. Николай достал носовой платок и, сделав вид, будто  хочет высморкаться, направил струю аэрозоля на водителя. Даже то, что водитель высунулся из окна, ему уже не помогло. Перед тем, как отключиться совсем он, нажал на тормоз.
      Николай выскочил из кабины, и ни минуты не мешкая, стал голосовать проезжающим машинам. Машины мчались с огромной скоростью. Никто не останавливался. Тогда он достал стодолларовую купюру и поднял ее в голосующей руке. Моментально остановился грузовой микроавтобус.
     - Что случилось? – спросил водитель микроавтобуса с легким кавказским акцентом.
     -  Крепко обломались. Хурму, апельсины везем. Нужна помощь из Харькова, а то товар испортиться.
     - Садись, братуха, докатим.

      Красный «опель» с Рябым и Изей стоял у обочины. По обе стороны дороги шумел молодой подлесок. Место выбрали идеальное, за елками на новый год пойдут не скоро. По предварительной договоренности, водитель фуры, заметив их машину, должен проехать вперед. А через сто метров остановиться и выйти из кабины.
    Рябой стал нервно стучать пальцами по рулю. Время вышло. Он взял рацию, никто не отвечал. Что-то не так. Съехать в сторону здесь негде. «Опель» развернулся и покатил в обратную сторону. Фура стояла буквально в двух километрах от места, где её ждали. Очнувшийся водитель никак не мог прокашляться и кое-как объяснил, что произошло.
     - Раскусил нас паренек, - озабоченно произнес Изя.
     - Или подсказал кто, - Рябой напряженно думал, что делать дальше.
     - Если б подсказали, он раньше сошел. Почуял что-то, или этот, - Изя кивнул на водителя, - чего болтнул.
     - Не простит нам этого генерал, ой как не простит, - загрустил Рябой.
     - Надо время выиграть, по-моему, контора наша закачалась. Твое предложение еще в силе? – поинтересовался Изя.
     - Да, но решай быстрее. Вчера Кушлатого замочили, в прямом и переносном смысле. Братва дернула, куда глаза глядят. И мне пора сваливать.
     - Для меня местечко найдется?
     - Найдется.
     - Тогда я с тобой.
     Изя махнул рукой водителю, типа, иди сюда, надо посоветоваться. Все еще кашляя, с глазами навыкате, водитель подошел к собеседникам. Сзади, остро отточенной тонкой спицей, Изя проткнул водителя в районе сердца. Грузное тело дальнобойщика опустилось на обочину.
     - Пакуем, - скомандовал Рябой.
     Тело унесли в сторону подлеска. Метров через сто, бросили в первую попавшуюся яму и засыпали снегом.
    - Генералу вешаем, что водила проболтался, пришлось убрать обоих, - очертил легенду Изя.
    - А если парниша всплывет в какой-нибудь ментовке, живой и невредимый? – усомнился Рябой.
    - Согласен, плохо. Уж больно мальчик фартовый, не иначе, как Беньчик с ним поработал. …  Ничего, нам тут день простоять, да ночь продержаться.
     Рябой сел в кабину грузовика, Изя поехал на «опеле». Резник не знал всех деталей плана Рябого, но прекрасно понимал, связка ведущий-ведомый, которая выросла из их дуэта, намного прочнее, чем жизнь одиночки. А кто будет хозяином, практически не важно, профессионалы такого уровня нужны всегда.

В преддверии основных событий

       - Товарищ полковник, разрешите? – в дверях стоял Стецюк. Капитан, как и полковник, несколько суток не был дома, и имел весьма помятый вид.
       - Входите. Что у вас?
       - Египтянин срочно просит свидание с вами, говорит, важная информация.
     - Странно, то избегал встреч, а теперь сам просится. Ну, ладно, где он хочет встретиться?
     - Говорит, лучше всего у вас в кабинете.
     - Ого! Припекло парня.
     - Это не парень, девушка, сотрудница отдела кадров Фонда Елена Ковальчук.
     - Зови.
     - Разрешите? – Стецюк показал рукой на телефон начальника. Лящук утвердительно кивнул.
     Стецюк набрал нужный номер.
     - Алло, Елена? Еще раз здравствуйте, подходите к проходной, пропуск у дежурного, вас проводят.
   
    Больше часа полковник и капитан слушали, своего гостя. И только изредка задавали уточняющие вопросы. Агент Египтянин, она же Елена Ковальчук рассказывала о деятельности Фонда, его структуре, планах на ближайшее и далекое будущее. С собой она принесла множество документов и списки людей, задействованных в тех или иных аферах и легальных делах. Чем дольше полковник слушал, тем мрачнее становилось его лицо. О масштабах  этой раковой опухоли он даже не догадывался.
    Когда речь зашла о боевом крыле организации, то побелел даже Стецюк. Более ста пятидесяти человек в полном боевом облачении и с самым современным оружием, преимущественно офицеры, по приказу Фонда, могут в течение часа собраться в любом месте столицы. Все они прошли через реальные боевые операции, и регулярно проходят переподготовку в лагерях Фонда. А если отзовут командированных в горячие точки, то получится более трехсот человек.
    - Господин полковник, мне обратно никак нельзя, - девушка реально боялась за свою жизнь, - мне бы здесь остаться, пока все не закончиться.
    - А если это растянется на несколько месяцев?
    - Да хоть на год, они меня везде достанут, это очень страшные люди.
  Полковник задумался, подобная ситуация была в его жизни не первая.
    - При столовой нашего управления есть одно жилое помещение. Но придется посуду мыть, помогать готовить?
    - Согласна. И еще одно. Мне в Фонде помогали собирать сведения два человека. Одного я завербовала, он мой жених, - Елена улыбнулась, - а второго уже завербовал он. Сама бы я столько материалов собрать не смогла. Насколько я знаю, ни в каких преступлениях они не замешаны.
     - Как их имена? – спросил полковник.
     - Ярослав Фишман, это мой жених, и Сева Резник. Они готовы помочь в ликвидации Фонда, как агенты. Связь можете через меня, а можете напрямую, как вам удобнее.
     - Капитан, проверьте обоих по картотеке и оперативным разработкам. Поймите, Леночка, мы государственный орган, только если за ними не числится никакого кровавого следа, только тогда мы можем взять их на службу в качестве агентов.
     - На большее я и не рассчитывала.
     - Капитан, зайдите к директору столовой, и благоустройте нашего главного свидетеля.  Я к начальнику управления.
     Когда Стецюк и Елена ушли, Лящук выдвинул ящик своего письменного стола, достал диктофон, положил его в карман брюк и вышел из кабинета.          

    Основную часть своей территории Наташа почистила от снега еще вчера, когда Николай шел на смену. А за эту ночь его выпало не так много. Обошлась обычной метлой. Как всегда, после вывоза мусора, навела порядок, сложила инструмент и пошла домой, кормить мужа.
   Николая все не было. К десяти волнение достигло максимума. Наташа оделась и пошла к гаражу. Не дай Бог в аварию попал! И зачем зимой на машине ездить, автобусы ходят регулярно. Следы от колес и человеческих ног у ворот гаража были. Значит, с работы он вернулся. Мог бы и предупредить, что собрался куда!
     Чтобы чем-то занять себя до прихода мужа, Наташа собрала грязное белье по всей квартире и затеяла стирку. Вскоре со школы пришел Димка.
     - А где папа? – сын хотел показать отцу интересный журнал.
     - Пока не приходил. Садись уроки делай, вечером покажешь.
     Таких задержек с работы она не припоминала. Наташа еще раз оделась, взяла запасные ключи и пошла к гаражу.
     Солнышко садилось, и в гараже стало темно. Наташа включила свет. С самого лета она сюда не заходила. Как-то в июне, Николай сильно задержался, и она пришла звать на ужин. Тогда в гараже пахло свежей древесной стружкой, эпоксидным клеем и мужским потом. А теперь были холод, беспорядок и огромное чувство тревоги.
     Домой Наташа пришла с окончательной уверенностью, что-то случилось. Позвонила Игорю, напарнику Николая, тот был дома, сказал, что с работы они ушли вместе. Николай до полночи провозился у машины, а утром на ней выехал.
     На следующий день, утром, после того, как Димка пошел в школу, в дверь позвонил следователь. Предъявил ордер на обыск. Задавал кучу вопросов, но причины обыска так и не сообщил. Только когда бригада уходила, следователь сообщил, что ночью в Днепр с моста Патона упала машина Николая Зайцева. Тела пока не обнаружили, но это дело нескольких дней.
     «НЕТ, НЕТ И НЕТ! Пока не увижу тела, ни за что не поверю». Наташа чувствовала - муж жив. Не мог он вот так уйти и ничего ей не сказать, не позвонить, не оставить записки. Не мог и всё! Кстати, о записке? Ведь он был утром в гараже!
      Наташа взяла мощный рыбацкий фонарь и пошла в гараж. Первое, на что обратила внимание, кто-то уже побывал здесь, и все обшарил. После обыска в своей квартире она ничему не удивлялась. Понятно, на станции крупная кража или авария, а раз Коля пропал, то на него и хотят все повесить. Старая история!
      Наташа присела на верстак и стала думать. Где мог Коля оставить ей записку? Записка - это бумага, искать ее в железках или деревяшках бесполезно. А куда я обязательно полезу, в случае его долгого отсутствия? Куда? Куда? Куда?
      Платить! Каждый месяц надо платить за гараж. Платежная книжка! Отец хранил книжку в аптечке!
    Пустая аптечка валялась под стеной, на которой еще недавно висела. Расчетная книжка лежала неподалеку. Наташа поставила фонарь на верстак и стала внимательно рассматривать платежную книжку. На оплаченной квитанции за июль, на обратной стороне, еле заметно, карандашом, она прочла следующее: «любимая, никому не верь, все ответы найдешь в том месте, где мы были особо счастливы в этот месяц, будь осторожна, за тобой следят, делай вид, что ты поверила в мою смерть».
     Наташа вырвала из книжки все оплаченные квитанции, сунула их в карман, а саму книжку бросила на место. Коля ЖИВ, а это главное! Надвинув платок пониже на глаза, Наташа вернулась домой. Лена давно жила у своего парня, а до прихода Димки надо навести полный порядок. Нечего травмировать сына последствиями обыска. Хотя, о  машине, упавшей с моста рассказать придется.
     На  какое место намекал Николай в записке, Наташа догадалась сразу. Это когда они восстанавливали поломанную стену мусоросборника. Но она каждый день бывает там, и ничего необычного не замечала. Хотелось немедленно пойти туда, но предупреждение Николая, что за ней следят, остановило. Надо подождать, завтра по долгу службы она там появиться, и еще раз все осмотрит. Наташа подошла к газовой плите, сожгла квитанции, подмела пепел, и вынесла мусор.
    На следующий день, ровно в половине шестого утра, Наташа появилась на своем рабочем месте. Вытащив на улицу весь нехитрый инвентарь, стала осматривать каждый угол мусоросборника. Когда уже в четвертый раз осмотрела все углы, решила сесть и собраться мыслями. Глаза поневоле полезли вверх. Но и там ничего интересного, деревянные балки и прибитый к ним шифер. Вдруг её внимание привлекла деревянная дощечка, прибитая над дверью. Она вспомнила, - не хватило кирпича и Николай, чтоб не портить вид, забил это место доской. Доска легко отошла от стены. Посветив фонариком в образовавшуюся нишу, она увидела там два кулька. В одном лежали пачки денег, а в другом записка. Кинув деньги назад, Наташа установила доску на место. Присела на бачок и лихорадочно развернула записку.
     «Дорогая, любимая моя Таська. Если ты читаешь записку, значит я уже далеко. Прежде всего, кто бы чего про меня не говорил, не верь. Да, я связал судьбу с плохими людьми, но сделал это только ради вас. Я больше не мог видеть, как ты ходишь в старых лохмотьях, и не знал, что дать нашим детям. Думал, всё обойдется, но вышло иначе. Я не знаю, что случилось, так как пишу эту записку заранее, но если ты ее читаешь, значит, что-то произошло. Эти деньги твои, распорядись ими по своему разумению, но помни, за тобой будут следить. Деньги - это основная улика против меня, поэтому о них не должен никто знать. В ближайшие три, а может и пять лет, мы не увидимся. Будет возможность дать о себе знать, обязательно дам. Целую тебя всю от кончиков волос до пальчиков ног, особенно … ты сама знаешь где. Твой беспутный Колька. Записку сожги».   

    На совещание у начальника управления приглашены только два человека - генерал Лицис и полковник Лящук. Генерал вернулся из командировки в Амстердам, а начальник управления только что из резиденции президента.
    Лицис и Лящук заочно знакомы, но рукопожатием обменялись впервые.
     - Даже не знаю, сколько веков подряд фраза бессмертного Гоголя будет открывать подобные совещания, - начальник управления попробовал улыбнуться, но глаза остались очень печальные.
    - Неужели ревизор? – поддержал шутку Лицис. Он виделся с сыном, и у него было хорошее настроение.
    - Товарищи офицеры, ситуация настолько сложная, что шутка про Гоголя, на сегодня будет последней.
     Таким растерянным Лящук своего патрона еще не видел. Даже когда президент на глазах у многих грозил разжаловать и уволить его, он выглядел гораздо мужественнее.
   - Вначале, генерал, общая информация для вас. Доложите, полковник.
   Лящук встал, открыл папку, с которой пришел, затем, отложил ее в сторону и стал докладывать без бумажки.
    - За последние четыре месяца бесследно исчезли девять человек. В основном публичные люди. Все они исчезали в пользу одной организации. Возможно, вы слышали, генерал?
     - Да, более того, мне пришлось оправдываться перед американцами, что это не моя работа.   
     - Расследуя преступления, мы вышли на место, где все тела украденных людей бесследно исчезали. Это угольные мельницы электростанции. Преступники хорошо готовились, а потому непосредственного исполнителя организаторы преступлений успели вывезти. Думаю, он уже мертв, хотя ориентировки разосланы. Дальнейшее расследование вывело на очень мощную организацию под мутным названием «Фонд содействия развитию, процветанию науки и промышленности». Именно Фонд является заказчиком всех этих преступлений. Несмотря на то, что налаженная цепь похищения, убийства и уничтожения тел больше не существует, политики и бизнесмены страны очень напуганы. Каждый думает, что он следующий. И как вы понимаете, всеобщая атмосфера страха не является продуктивной в плане нормальной работы государства. Опять, же у Фонда могут быть запасные варианты, и исчезновения людей могут возобновиться.
    - Так почему мы бездействуем? Наша служба для того и существует, - вопрос Лициса  был ожидаем.
    - Тут мы подходим к основной теме нашего совещания, -  генерал-полковник сделал небольшую паузу, - эти люди уничтожили все улики и предъявить им абсолютно нечего. По закону они чисты.
     -  Не припомню, чтоб отсутствие улик когда-то останавливало государеву службу?
     - Проблема в том, что эти люди бывшие военные, прошедшие не одну войну. Их много. По сути дела, перед нами хорошо обученная и прекрасно вооруженная частная армия. Их возможности по захвату людей, зданий и даже городов очень большие. Стоит нам незаконным путем тронуть этот муравейник и ответный удар будет практически непредсказуем. А противопоставить им нечего. Пока политики дрались между собой за власть и имущество, об укреплении государства никто не думал. Наспех собранный пузатый и проспиртованный ОМОН еле справляется с вооруженными бандитами. Против профессионалов они - ноль. Про армию и говорить нечего, она в стадии перманентного разложения. В Москве такие части особого назначения остались, а у нас пока не сформированы. Другими словами, есть два выхода из этой ситуации. Первый - привлекать дружественную нам Россию, или специалистов вашего, генерал, отдела. Первый вариант президент отверг сразу. Во-первых, незамеченными «москвичи» приехать не смогут, и противник насторожится. И второе, активизируются политические оппоненты президента. А он хочет идти на вторые выборы. Остается ваш отдел, генерал.
      Чем дольше слушал Лицис своего непосредственного начальника, тем мрачнее становилось его лицо.
      - Товарищ генерал-полковник, пусть офицер подождет за дверью, нужно поговорить наедине.
     - Лящук, пождите в приемной.
    Когда за полковником закрылась дверь, Лицис, не выбирая выражений, высказал все, что он думает.
     - Ладно, эта рыжая обезьяна, бывший алкоголик, уцепился зубами за свое президентское кресло, но вы-то, вы? Вы же кадровый военный, как вы не понимаете, моя группа создана для отражения внешней угрозы. Им мозги промывали сильнейшие психологи и гипнотезеры! Им что одного человека убить, что полмиллиона, главное, знать, что родину защищают. Но самое паршивое не это. Мы создадим прецедент работы этих сверхдиверсантов на внутренней территории. А если это захотят повторить? И не один раз, но уже в своих корыстных целях? Прав был американец, такое недопустимо. Вы представляете, к каким последствиям это приведет? Не знаете? И никто не знает. А во-вторых, что я скажу своим ребятам, когда отправлю убивать сограждан? Я повторяю, их мозги устроены по-другому.
     - А вы им правду скажите, надеюсь ничто человеческое им не чуждо. Вот так и скажите: «ребята, хорошая красивая страна, частица вашей бывшей родины в опасности, и грозят ей не ракеты НАТО, с которыми, как оказалось, легко договориться, а наши доморощенные крепкие парни, желающие не только грабить страну в одиночку, но и  ради наживы её уничтожить». Если сейчас государство покажет свою слабость, то после первой  частной армии появится вторая, потом третья и разлетится страна на махновские округа. А там и до гражданской войны не далеко. А что касается обезьяны, … то полностью с вами согласен. Сам на эту трусливую воровскую рожу смотреть не могу. Поверьте, у меня достаточно сил, чтоб вышвырнуть эту пьянь с президентского кресла. Но я никогда этого не сделаю. Именно потому, что я кадровый военный, а значит, государственник. Пока он законно избранный  президент, я буду выполнять все его бредовые приказы. Ибо сработает принцип домино: я перестану выполнять его приказы, тут же перестанут выполнять мои. Обстановка в стране накалена до предела, еще немного и голодные люди схватятся за оружие. А желающих раздать им это оружие больше, чем мы думаем. Поэтому, как бы пафосно не звучали мои слова, но именно в этом кабинете, сегодня проходит последняя линия обороны государства. И что бы со мной не делали, как бы меня не разжаловали или поносили, но развалить государство я не позволю. И не потому, что я такой хороший и правильный, а потому, что другой путь - это путь в хаос и смерть. Хорошая пенсия, домик у моря и внуки, будут в радость, когда совесть чиста. А иначе конец жизни омрачиться бесконечным самоедством и плевками вслед. Примеров в истории более чем достаточно. Не знаю как вы, но я, после сорокалетней безупречной службы не хочу быть изгоем в своей стране. Что касается президента. Помните у Бродского есть такие строчки: «ворюга мне милей, чем кровопийца».
      - «Письма к римскому другу» - шикарное стихотворение. Когда-то наизусть помнил, а теперь только отрывки: «если выпало в империи родиться, то лучше жить в провинции у моря», - процитировал Лицис.
      - Так вот, чтоб на пенсии переехать в провинцию у моря, надо принять  тяжелое решение, иначе и провинция и море окажутся в другом государстве.
      - Неужели все так мрачно? – никак не мог поверить в серьезность ситуации Лицис.
      - Я вам со всей ответственностью заявляю, что на сегодняшний день голодная оборванная Украина представляет собой открытую пороховую бочку. И любой вооруженный конфликт, особенно в столице, абсолютно непредсказуем. … Соберитесь, Иван Феликсович! Я понимаю, за такое ни орденов, ни званий не дают, но кроме нас некому. Нам бы три-четыре года продержаться, обрасти жирком, ну, чтобы большая часть населения из нищеты вышла, а там украинского хуторянина на войну уже не дозовешься.
      Лицис опустил голову.
      - Хорошо. … Пусть полковник зайдет. Но оперативный план будем знать только я и Лящук. Надо максимально исключить утечку информации.
      - Я вам доверяю. Только предупредите американцев, что из-за чрезвычайной ситуации мы временно выходим из договора. Если нужны гарантии президента, что это не наша с вами самодеятельность, он их даст. И еще, большинство офицеров Фонда - добросовестные служаки, которым просто заморочили голову. Было б неплохо, перетащить их на службу государству. Ну, это если будет такая возможность. Сами видите, без спецназа государства не бывает, а начинать с нуля это долго.
      - Учту, но гарантировать не могу, как пойдет.
   Начальник нажал кнопку селектора.
      - Пусть зайдет полковник Лящук.


Эпилог.

      Учебно-тренировочный лагерь украинского ОМОНа под Харьковом, жил своей обычной жизнью. Утром прибыла новая партия курсантов из Донецка. Начальник лагеря подполковник Николаенко был в прекрасном расположении духа. С каждой новой партией контингент курсантов все лучше и лучше. Наконец-то, его услышали и критерий отбора ужесточили. Вчера отправилась домой группа из Киева. Хотелось поехать с ними, навестить жену и сынишку, но приказ начальства  - оставаться на месте. Должна приехать какая-то шишка. Инспекции Сергей не боялся, вся бухгалтерия у него белая, жалоб, насколько он знал, немного.
      Затрещал звонок. Звонили с КПП.
     - Алло, Николаев. Да, ... Пропустить.
    А вот и шишка пожаловала.
   Через минуту в кабинет вошел моложавого вида, но в летах генерал-майор СБУ.
     - Начальник учебно-тренировочного лагеря подполковник Николаенко, - строго по- военному отчеканил Сергей.
     - Лящук, - представился вошедший, - присаживайтесь, подполковник.
     Нет, это не инспекция, скорей инквизиция. Николаев знал, как выглядят инспектора. К тому же, из окна Сергей заметил еще двух офицеров, приехавших с генералом. Остались на крыльце.
     - Я веду дело Фонда, в котором вы когда-то работали. Прошло три года, но до сих пор всплывают белые пятна. Из Польши нам экстрагирован полковник Ерёменко. На допросах он признался, что руководил ростовским транзитом денег Фонда. Скажите, Сергей, это вы заманили двух моих агентов в ловушку?
     - Господин, генерал, я выполнял приказ своего командира и деньги доставил в целости. Будет подобный приказ от вас, я тоже его выполню. А те двое? Их никто не заставлял заходить на склад.
     - Но это вы заперли их снаружи, отрезав путь к отступлению?
     - Я только поднял запор вертикально вверх. Когда они закрыли за собой дверь, щеколда упала в уключину. Моя вина только в том, что они шли за мной.
      Генерал задумался, несколько раз прошелся по кабинету, потом продолжил.
     - Хорошо, в интересах дела, сочтем ваши объяснения удовлетворительными. А теперь вызовите ко мне лейтенанта Резника.
     Николаенко снял трубку телефона.
     - Дежурный, Резника ко мне.
     Не успел Сергей присесть на стул, как раздался звонок телефона. Николаенко, чтобы генерал ничего не подумал, включил громкую связь.
     - Товарищ подполковник, лейтенант Резник, минуту назад на своем мотоцикле покинул расположение лагеря.
      Взгляд генерала напоминал рентген, но Николаенко, молча, его выдержал. Лящук встал, чтоб уйти, но напоследок еще раз обратился к Сергею.
    - Я знаю, подполковник, Всеволод Резник ваш друг, именно он позвонил вам и предложил немедленно уехать с беременной женой за границу, но помогать ему не советую. Он подозревается в убийстве подполковника  Квитко, кстати, тоже моего друга. А Квитко - это не дилетанты из ростовского склада.
     - Ясно. … Господин генерал, разрешите вопрос?
     - Да.
     - Как погиб генерал Скиба?
     - Он застрелился перед самым арестом. Если вы волнуетесь, оставил он записку или нет, то ни документов, ни записки не осталась, во всяком случае, с упоминанием ваших последних подвигов. Архив генерала на время следствия конфискован, а имущество унаследовала дочь от первого брака.
      «Всегда было интересно, - подумал Сергей, - дар телепатии приходит с погонами генерала, или наоборот, только те, кто им обладают, становятся генералами?».
     Лящук опять внимательно глянул на подполковника.
    - Да, еще, я разбирал архив Скибы. Он пишет, что вы и Резник провалили какое-то задание в Венесуэле. Что это за задание?
    - Скиба вычислил, что резидентом ЦРУ в Венесуэле был не американский посол и не атташе, а жена посла. Её смерть надолго спутала б карты американцам, а мы выиграли драгоценные недели. Я выступил в роли приманки. Барышне было слегка за пятьдесят, она ни в чем себе не отказывала. Резник все сделал профессионально, но жена посла выжила, у нее сердце оказалось справа, а не как у всех с лева. Пришлось остаток командировки провести в джунглях.
    - Почему? – удивился Лящук.
    - Полиция вынуждена разослать на нас ориентировки, а посол вызвал из США специальных охотников за людьми.
    - Насколько я знаю, у вас, Николаенко, тоже сердце справа?
    - Так, точно, справа. По статистике каждый десятысячный житель Земли имеет  обратное зеркальное расположение органов.
    - Считай, повезло тебе, подполковник, не меньше, чем жене посла.
    - Извините, не пойму, о чем вы?
    - Я люблю достойных соперников. Они повышают мою самооценку. И в связи с тем, что мы нашли деньги Фонда, часть дел решено закрыть, в том числе: дело о двух ростовских агентах, и дело об исчезновении майора Белозуба. Передай своему студенческому другу Зайцеву, если он жив, конечно, что он может вернуться к семье.
    Генерал вышел из кабинета. 

       Небольшой городок на границе Сербии и Косово. В уютном кафе сидят трое. Симпатичная молодая женщина, и двое статных, похожих на военных мужчин.
     - Всё мальчики, не вышло, и забыли. Будем, как все русские интеллигенты, любить родину на расстоянии. Славик, ты договорился? Вас берут в отряд самообороны?
     - Нет, сербы  больше не доверяют русским.
     - Не страшно, в парикмахерской я познакомилась с женой одного местного бизнесмена, ее мужу нужны телохранители. Изя, кончай сидеть с кислой рожей. Уже все позади.
     - У меня вопрос, мы будем охранять этого бизнесмена или брать на гопстоп? – мрачно  спросил Изя.
     - Мальчики, игры в шпионов и пиратов закончили. Насвинячим в Европе, бежать больше некуда.
    Изя понятливо кивнул головой и задал вопрос, который долго не давал покоя.
      - Может, расскажите, почему нас вычислили?
     Рябой и Елена переглянулись. Елена утвердительно кивнула.
      - Короче, Сева, - ради дальнейшей дружбы Рябой решил избавиться от последних недомолвок, - тут такая история. Настоящий Египтянин, это замначальника отдела кадров, Ленкин начальник. Видимо, контрразведка Фонда его вычислила. Как–то он попросил Лену положить к ней в стол папку с документами, а сам вышел в туалет. Из туалета в офис он не вернулся. Исчез бесследно. Содержание папки говорило само за себя. Я сразу догадался, раз такой объем информации регулярно сливали, то Фонд долго не протянет, а главное - слишком они жадные в этом Фонде, и охреневшие от безнаказанности. Предложил Ленке не торопиться возвращать документы Фонду. От имени Египтянина передал папку Квитко. Из разговора по телефону выяснил, что в лицо Египтянина знает только сам Квитко. Несколько месяцев мы морочили подполковнику голову, а когда он потребовал личной встречи с Египтянином, пришлось его убрать. Что поделаешь, своя шкура дороже. Вскоре выяснилось, что в лицо Египтянина знал еще один человек, тот самый парень, с которым Квитко встречался на чердаке. А недавно Стецюк, бычара неугомонный,  нашел-таки его и прижал. Какой-то сраный клерк из министерства экономики. Ленке устроили очную ставку. Пока Стецюк раздуплялся кто из них врет, мы слиняли. Извини, что пришлось держать тебя втемную. Если б не этот клерк, все были б в шоколаде.
      - Понятно. … Они и приехали на следующий день после вашего звонка. Я, как увидел генерала с двумя офицерами в полевой форме, сразу понял: по мою душу. Документы на шухер всегда при мне. А Беньчик молодец, опять отмазался. Всегда был фартовым.
      - Николаенко нам еще пригодится, - прикинул Рябой.
       Лена сделала решительный жест руками.
      - Всё, забыли, - тема разговора ей не нравилась, - мы в Европе, наслаждайтесь свободой. Я тут домик недорогой присмотрела. Купим недвижимость, получим  вид на жительство, все наладится. Ну, Севочка, улыбнись.
     - Изя, хорош хандрить! – поддержал жену Слава, - пойдем в охранники, а радуплимся, что тут по чем, сами бизнес затеем. Главное мозги на мирные рельсы переставить.
      Резнику понравилось, что друзья заботятся о нем, как о родственнике. Славка, вообще стал, как брат. «А что, - прикинул Сева, - присмотрю местную красавицу и будет в этом краю на две дружные семьи больше». Он даже улыбнулся от такой перспективы. Главное, чтоб гости из прошлого не объявились, надоела эта война до чертиков!

    
     Каждый день, все эти три с половиной года,  Наташа ждала весточки от мужа. Но дни складывались в месяцы, месяцы в года. Детям ничего не объясняла, но, глядя на маму, они тоже не верили в смерть отца. Димка перешел в последний класс школы, а Лена, окончила второй курс института. Жили по-прежнему не богато, но и не голодно. Станция выделила детям пенсию по потере кормильца. Ленка с Толиком где-то подрабатывали. Одним словом, как-то жили. На деньги, что оставил ей Николай, Наташа купила три квартиры в центре Киева, но не на себя, а на паспорт Антонины Вениаминовны. Сразу оформили дарственную на Наташу. Коля писал, что деньги единственная улика против него, вот она и избавилась от них. В одной из квартир, что поскромнее, жили дети, Ленка и Толик. Пришлось соврать, что это квартира Антонины Вениаминовны, и она временно разрешила им тут пожить. Остальные стояли закрытые. Сдавать не решилась.
    В начале апреля заходил какой-то подполковник милиции, сказал, что дело против Николая закрыто, но никаких документов не показывал.
    А десять дней назад в почтовом ящике Наташа обнаружила путевку в Коктебель, в пансионат «Голубой залив». Путевка на одного.
    Это Коля! Наконец-то! Сердце Наташи чуть не выскочило из груди. Никому ничего не сказав, даже детям, тут же оформила отпуск.
    И вот она уже вторую неделю ходила по набережной. Но Николай никак не проявлялся. Надо ждать! Значит, так надо, убеждала себя Наташа.
    И только сегодня, сразу после завтрака, когда она подошла к экскурсионному бюро пансионата, из окошка выглянула улыбчивая хозяйка киоска.
     - Простите, вы Зайцева Наталья?
     - Да.
     - Вам тут оставили путевку, уже оплаченную, вот.
     Заголовок билета гласил «Сеанс рыбалки. Четыре часа», место: причал Голубого залива, время: десять ноль-ноль. Наташа громко и от души рассмеялась. Колька неисправим, только он мог назначить свидание на рыбалке, конспиратор!


      - Разрешите, товарищ генерал-полковник?
      - Проходи, Иван Феликсович, присаживайся.
      Начальник управления достал заветную бутылочку азербайджанского.
      - Еще с советских времен, из старых запасов. Ну, как, всё? Дела сдал?
      - Да, ребят с боевого дежурства снял, дела передал новому куратору с Лубянки. Теперь никто моих ребят сюда не заманит. Как там у Булгакова в конце «Мастера и Маргариты», Иешуа говорит Пилату: «Свободен».
      - Чем займешься?
      - Буду, как ты и советовал, сидеть с внуками у моря.
      - Чего так торопишься? За каждый год после выслуги приличная надбавка к пенсии.
     - Один день с внуком мне дороже любой надбавки.
     - А может дело не во внуке, а его бабушке? – улыбнулся начальник.
     - О! Информация в конторе вышла на высокий уровень. Поздравляю.
     - И все-таки, Иван Феликсович, ты поторопился.
      Генералы пили коньяк, как нектар, без тостов и закуски.
      - Ребят я своих засветил, пришлось ускорить ротацию, и, как оказалось, не зря. Сейчас и новые методы разведки и новая подготовка. Если я готовил своих с уровня курсантов военных училищ, то теперь их готовят с детского сада. Вот ты слышал что-нибудь об уровне электронной безопасности государства?
     - Конечно.
     - И на каком, по-твоему, уровне находиться Украина?
     - Нулевом.
     - А развитые страны уже второй прошли и готовятся к третьему. Так что смена караула на моем посту прошла вовремя.
    - Я тоже подал в отставку, - начальник управления грустно покачал головой, - президент обещал в три месяца этот вопрос решить.
    - Ну, отвоевались и отвоевались. Страну, как ты и хотел, передаем в целости и сохранности.   
    - А как там наш мораторий с американцами еще в силе?
    - Американцы прежде всего бизнесмены, а в бизнесе слово дороже денег.
    - Кстати, как поживает наш друг Ян Джекобс? – генерал-полковник достал сигарету и прикурил.
    - Жив, курилка. Обещал заехать на день рождения внука.
   - То, есть канал связи остался?
   - И на Лубянке спросили, можно ли при случае им воспользоваться.
   - Главное у нас все получилось.
   - А кто вместо вас? – Лицис вновь наполнил рюмки.
    - Не знаю, у этой, как вы выразились «обезьяны» семь пятниц на неделе. Наплачется с ним Украина.
    - Но это будет уже совсем другая история.