Любить человека - O Sole mio

1.
Проснулся, удивился, почесал, не поверил. Именно в такой последовательности. Ночью в рот кто-то опять насрал. Какое-то мелкое, чрезвычайно грустное животное без перьев, вероятно с плоскими ногтями. В подобные минуты труднее всего любить человека. Кто не в курсе - человек по сравнению с жирафом - это очень маленькое существо, с большим бледным лбом, горящими глазами и худенькими плечами из которых растут руки, кончающиеся внизу огромными кулаками, на которых он и стоит, вглядываясь в недалёкий песдец.
 
Скорее всего - это результат вечернего дозора и последовавшего за ним ночного от магазина "Новый свет" до дома и обратно. Наша обычная самогонная пармелевка никогда не обладала столь мощным копрогенерирующим эффектом. Поэтому лежу и стараюсь не думать о разумном и добром. О злом тоже не очень получается. Поэтому из малого джентльменского набора остались только политика и вечность. Поскольку лежу не на нарах а в кровати - то политика пока не актуальна, остается вечность.
 
Однако вечность - это всего лишь мертвая длительность, которой интересуются исключительно дебилы с возможностями карьерного роста. Остальные, чьи кокарды поменьше а звезды пожиже ловят шпионов и скоро придут за каждым из тех, кто увлекается подобными глупостями. Ведь мы, русские, не способны ни к какой словесной драматургии. Мы - русские - по преимуществу алкоголики. Мы водку променяем на маму, а когда нажремся ( у нас водку едят, если кто не знал) идем требовать назад мать, которую по пьяни очень любим. А в остальном мы как все в отаре и даже пыль в глаза пустить не умеем как надо, наши тайны вполне заурядны и над нашими секретами в голос смеются куры по парте и соседи по коммуналке. Таких как мы брать легко и приятно, словно хоронить Беликова.
 
2.
Так и лежу в одиночестве среди слов, испытывая непосредственное отвращение к языку, а заодно ко всему тому, что с ним связано. Возможно мой молчаливый дух в последнее время заметно высох и деградировал, утомленный молчанием окружающих его предметов, а я сам несколько притомился, иронизируя и подсмеиваясь над собственной нечеловечностью. Поэтому из лекарств исключил все, кроме рюмки водки на столе, нравственного закона в душе и категорического императива в сердце. Вместо остального слушаю ветер. Он, сука, снова шумит деревьями и морщит море.
 
Впрочем есть еще говяжий бульон и чай. И по мере того как пространство съеживается и сжимается вокруг, теряя свои измерения, мысль о кастрюле с бульоном расширяется, занимая место исчезающего пространства, которое не создал никто из богов и людей, а белая эмалированная емкость полная мяса, стоящая на кухонной плите, начинает казаться основой изменения сознания и надеждой на возникновение и построение нового миропорядка и мироздания в одной, отдельно взятой наугад стране голове.
 
Ведь мы же, блин, общественные, социальные животные, и нам абсолютно необходимо где-то собираться и хорошо проводить время.