Грёза

Солнце уже ушло из зенита. Желтые лучи пробивались сквозь листву под углом.

Недавно закончился быстрый и сильный дождь. Камень памятника потемнел от воды. С сочно-зеленых деревьев редко срывались тихие капли, некоторые из них гулко разбивались об растущие на земле лопухи.
– И что теперь? – обратился Максим к надгробию.

Он не представлял, что надо делать на кладбище. Как себя вести. Молчать, говорить, плакать? Вопрос вырвался сам собой.

Раньше он ходил сюда с дедушкой. И все было просто. Теперь он пришел сюда к дедушке.
– Это важный вопрос.

Максим вздрогнул, вдруг услышав голос в полной кладбищенской тишине, и резко обернулся.

У оградки, положив на нее между пиками ладони, стоял человек, мужчина. Среднего роста, бритый наголо. В белой тунике без рукавов и таких же белых широких штанах. И еще кое-что – Максим не сразу понял, что он видит – за спиной у этого человека были крылья, тоже белые, но с заметным вкраплением черных перьев. Человек? Ангел.
– Совсем уже сдурели, – Максим выдохнул. – Кладбище-то – не место для розыгрышей, наверное.
– А тебя никто не разыгрывает, – спокойно сказал человек.
– Тогда что происходит? Ты, значит, ангел?
– Ангел.

Конечно, Максим не поверил. Что за чушь? И тот, кто назвал себя ангелом, это понял. Он сделал несколько шагов вправо, глядя на ветки дерева над собой, будто бы отходил, чтоб они ему не мешали.
– Ну смотри, – сказал он.

Ангел широко расправил крылья, взмахнул ими раз и оказался в воздухе, взмахнул еще раз и повис над Максимом, над памятником, над оградкой. Он опускался и поднимался, удерживаясь в воздухе сильными и неторопливыми взмахами крыльев, каждый из которых вызывал порывы ветра, распахнувшие Максиму куртку, стряхнувшие с дерева и с кустиков остатки дождя.
– Действительно ангел? – удивленно обронил Максим.

Тот кивнул головой, прокружил над ним и приземлился на то же место, с которого взлетел.
– Ангел-хранитель?
– Да прямо. Нет, обычный.

Обычный ангел.
– Я услышал твой вопрос и пришел.

Максим невольно усмехнулся и посмотрел на надгробие. На нем были имена его родителей, которых он почти не помнил, бабушки, которую он не знал, а теперь там появилось и имя дедушки, который в одиночку его воспитал.
– Это не первый вопрос, который я задаю. Кому? – он пожал плечами. – Кому-то из вас, скорее всего.
– Могу представить, – ангел снова подошел к оградке, положил на нее руки.
– И никто не отвечал. Блин, я уже убедился, что вас не существует, – он потряс головой. – Ни бога, ни вас. Но раз ты здесь – ангел, то…?

Максим почувствовал себя некомфортно, поворачиваясь к своему собеседнику вполоборота, чтобы потом обратно повернуться к надгробию, и он встал в угол участка так, чтобы видеть все сразу.
– Существует ли бог? Да, существует, – ангел чуть заметно повел крыльями.
– Ведь я, кажется, даже молился. Хотел понять, почему все так происходит, почему со мной.
– Ответ принес бы облегчение?

Максим сунул руки в карманы, весь сжался, не отрывая взгляда от имен родителей.

Робкое радостное сомнение вдруг пробежало в его сознании.
– Он мог бы просто успокоить – сказать, что их души бессмертны, и что когда-нибудь мы увидимся.

Но ангел ничего не ответил.

Максим вдохнул и шумно выдохнул носом.
– Так и что – есть эта загробная жизнь или нет ее? – не выдержал он.
– Что бы я ни сказал про… «загробную жизнь», ты поймешь превратно, потому что нет подходящих слов и значений. Да, бессмертная душа обретает покой. Но жизнь – жизнь у человека одна, и смерть ее конец.
– Ну да, – Максим поморщился, это была не то чтобы надежда – так.

Они надолго замолчали. Максим одну за другой терял все мысли и только смотрел на темный мокрый камень, погружаясь будто полностью в его зернистый узор.

Но вот он опомнился, посмотрел на ангела, который за все то время, кажется, не пошевелился, и спросил:
– А почему сейчас я был услышан?
– На все воля случая.
– На все воля бога?
– Бог проявляет себя в случае. Большое заблуждение считать, что бог – это седой дядя с бородой, живущий в небесах, имеющий понятную человеку волю, – ангел улыбнулся.
– Случайность – есть провидение?

Ангел прищурился и как-то неопределенно покачал головой.
 – Возвращаясь к вопросу, – он посмотрел Максиму в глаза, – это не тот вопрос. Что тебя на самом деле беспокоит?

Все-то знает. Максим просто боялся чувства вины. Но если от себя умалчивать есть смысл, то какой уж смысл умалчивать перед высшей силой.
– Я был не в городе, – он сделал паузу. – Я не успел попрощаться.
– Хорошо.

Ангел убрал руки с оградки, обошел ее, прошел в калитку и встал рядом.
– И что теперь? – голос Максима дрогнул.
– Я могу дать вам общую грезу.
– Но дедушка умер.
– Ну, я все-таки – ангел, – он подался чуть ближе. – Душа бессмертна. А я кое-что умею.
– Ладно, – Максим вынул руки из карманов, зачем-то потер себя по брюху, оправил куртку.
– Тогда закрой глаза.

Он послушался.
– Открой глаза.

***

Ливень крупной дробью колотил по бревенчатой палубе плота. Сильный ветер резко поворачивал в разные стороны широкую посудину.
– Держишься? – прокричал дедушка, выходя из рубки и сам схватившись за ее стенку.

Максим плотнее сомкнул руки вокруг ящика, прочно приделанного к палубе, и крикнул через плечо:
– Держусь!

Дедушка, щурясь, посмотрел на небо.
– Ветер как будто со всех сторон, но гонит нас вперед по течению! В темноте придем к порогам! Нехорошо!

Максим попробовал разглядеть что-нибудь в сумерках впереди, сгущенных грозовыми тучами, но безуспешно. По сторонам еще угадывались далекие темные берега, но впереди полная неизвестность. Надо бы включить прожектор на крыше.

Шторм разразился невероятно быстро. Еще две минуты назад Максим лишь борясь с небольшой качкой вышел из рубки и без проблем добрался до ящика на правом краю плота. Хотел убрать забытую удочку. Но не успел он за ней нагнуться, как порыв ветра ударил в него и в плот, и Максим пошатнулся и поскользнулся, не упал, но уселся, приземлившись на ягодицы. И тут же хлынуло как из ведра, а ветер завыл и закружил их судно. Максим еще попытался встать, но тут же опять рухнул – теперь на карачки, и ему не оставалось ничего другого, кроме как схватиться за ящик, чтоб не свалиться в воду.

Удочки, конечно же, и след простыл, и Максим даже почти успел расстроиться по этому поводу, но быстро вспомнил, что это не главная его проблема. Главная проблема – ему не добраться до рубки. Пространство посреди плота, которое ему для этого нужно преодолеть, обычно занимал стол с лавкой и шалашик, благоразумно убранные Максимом вместе с дедушкой с появлением в небе туч. Но даже если бы они и не были убраны – они никак не крепились, и сейчас бы давно уже были за бортом. Максиму не за что было схватиться.

Ситуация непростая, и как из нее выходить пока что Максим не знал, но, к счастью, в ящике, за который он держался, хранились в том числе и запасные спасательные жилеты. Это было то, что он мог сделать – достать один из них и надеть. Поэтому он собрался и, внимательно прислушиваясь к поведению ветра, для начала пересел в несколько заходов так, чтоб не прижиматься подбородком к ребру крышки, отставив кверху попу, а обхватить ящик ногами, и тем самым дать рукам определенную несмелую свободу. После чего, поочередно перехватываясь, он смог вытащить из ящика жилет и натянуть на себя, чувствуя явное облегчение и надеясь, что испытывать его ему не придется.

Дедушка же, видимо, к этому времени уже знал, как действовать дальше, и ждал только, пока Максим хоть как-то себя обезопасит.
– Максим!
– А?!
– Подержись еще так, я найду веревку!
– Хорошо!

Максим проверил, надежно ли держат руки, еще раз посмотрел без толку вперед, и уставился в желтизну жилета на груди, сильно выделяющуюся на фоне серой непогоды. И вдруг понял – ему совсем не холодно. Да, он чувствовал ветер, чувствовал дождь, но при этом не чувствовал холод. А опасность происходящего ощущалась скорее как азарт, нежели как страх. Это было странно, но подумать еще на эту тему он не успел.
– Эй! – Раздался дедушкин крик. – Лови!

Он повернул голову назад насколько мог. Дедушка стоял в дверном проеме, держа в руках веревку с петлей на конце, приподнимая ее повыше, как бы показывая ему. Максим кивнул, как получилось, и, схватившись сильнее всеми остальными конечностями, одну руку вытянул.

Дедушка прицелился, дождался верного направления взбалмошного ветра и бросил. Но недостаточно сильно, и веревка упала, чуть-чуть не долетев. Дедушка собрал веревку обратно, снова прицелился и, сверившись с ветром, бросил еще раз. И на этот раз длинны бы ей хватило, но упала она слишком далеко от правого края палубы – Максиму было не дотянуться. Дедушка, кажется, страшно выругался и уже было потянул обратно, но тут очередным шквальным порывом ветер оказал им услугу – качнул плот, а вместе с ним толкнул веревку прямо Максиму в руку.
– Ура! – крикнул дедушка.

Максим вцепился в веревку и прижал ее к груди для сохранности.
– Теперь накинь петлю на ящик и затяни! Я закреплю у себя!

Максим последовал указанию, растянул петлю побольше, не отпуская вторую руку и помогая себе только пальцами, надел на ящик, опустив ее где-то до его середины, и затянул, насколько хватило сил.

Дедушка, заметив высоту, опять скрылся внутри рубки, и через какое-то время безжизненно лежащая на палубе веревка, зашевелилась, натянулась и напряглась. А дедушка вновь показался наружу.
– Ну что?! – крикнул он. – Вперед?!

Вперед.

Максим взялся левой рукой за веревку, правой рукой обхватил ее, зажав в кулак жилет на левом плече, убрал ноги от ящика и вытянулся вдоль палубы и веревки, опять стоя на карачках.

Упираясь ногами в мокрую палубу и подтягивая себя левой рукой, Максим стал продвигаться к рубке. Быстро не получалось, к тому же коленям было больно на круглых бревнах, и приходилось ставить их примеряясь.

Ветер же будто сжалился, увидев, что происходит на плоту посреди реки, и чуть затих. И только когда Максим уже почти добрался, все-таки не сдержался и хлестнул по воде рядом, плот накренился, а Максим завалился на правый бок, раскинувшись в стороны, как звезда, удержавшись только правой рукой. К счастью, порыв был мимолетен, и Максим быстро встал обратно, прополз еще два шага, а тут уже дедушка схватил его за плечи и втянул под крышу рубки.

Все их вещи, складная мебель и разнообразный инвентарь сейчас были убраны в длинные высокие сундуки вдоль стен, служащие также и лавками, кроме них в пустом помещении осталась только лестница на крышу, к которой была привязана веревка.

Максим уселся на сундук и привалился к стене, выдохнул и радостно посмотрел на дедушку в слабом свете с улицы. Дедушка улыбался. Он тоже весь вымок – с растрепанных седых волос, обычно зачесанных назад, а сейчас свалившихся на глаза, стекала вода, несколько ручейков срывались с длинной щетины.

Дедушка провел пальцами по волосам, зачесывая их, и тоже сел на сундук напротив.

Максим вдруг вспомнил, что когда он были маленьким, они с дедушкой играли в плот. Роль плота выполнял диван, его игрушки превращались в морских жителей, а бескрайним морем была вся квартира. С собой они всегда брали водолазное снаряжение, в котором Максим погружался в глубокие воды, добирался до самой кухни и приносил оттуда пропитание.
– Помнишь, мы играли в плот? – спросил он.
– Конечно, помню. Здорово было.
– Ага, – протянул Максим, лениво хватаясь за приятное воспоминание, которое уже куда-то улетало, становясь все меньше и меньше. Пока не исчезло совсем.

И тут ветер вдруг разбушевался с прежней силой, а плот шкрябанул обо что-то днищем.

Максим с дедушкой посмотрели в дверной проем – все так же ничего не разглядеть.
– Я поднимусь и включу прожектор!

Дедушка кивнул.

Максим добрался до лестницы у дальней стенки, поднялся по ней, и высунулся наполовину на крышу, держась за поручни по периметру проема. Прямо перед ним свесив голову стоял прожектор.

Максим ослабил винты-фиксаторы, направил лампу вперед и нажал кнопку. Мощный луч света разогнал сумрак и высветил приближающиеся с ужасающей скоростью…
– Это пороги! – крикнул снизу дедушка, который тоже все увидел.

Они со всего размаха врезались в бурлящую на камнях и ступенях воду. Раздался жуткий треск, плот встал на правый борт, потом на левый, вздыбив корму, ударился носом о камень, развернулся и понесся задом наперед – он бился и разворачивался еще и еще, Максим совсем потерялся в пространстве, а весь мир слился в одну лишь кипящую сталью тьму.



Валун, который нанес последний удар, тот удар, который расколол плот на части, сейчас выступал на поверхность воды мокрым бугорком. Далеко справа, не видные из-за густых зарослей на берегу, шумели пороги.

Шторм кончился. Наступило утро. Солнце светило с чистого синего неба. Было жарко.

Максим стоял ногами в прибое на коротком песчаном береге, слева и чуть позади лежали обломки их судна.

Уходя от воды берег превращался в узкую тропинку, ведущую куда-то в заросли. На тропинке, спиной к реке, стоял дедушка, уперев руки в боки, отчего казался еще больше, чем был на самом деле, и всматривался в зеленую даль.

Максим не помнил, как они сюда попали, как прошла ночь. Не помнил, чтоб они что-то ели. Но он не был голоден, не чувствовал жажды, и вообще был полон сил. И азарт – опять это странное ощущение, как тогда на плоту.
– Настоящее приключение, а?

Максим повернулся к дедушке.
– Пойдем посмотрим, куда ведет тропинка? – предложил он.
– Читаешь мои мысли, – дедушка отвернулся от зарослей. Он был весел, и это заряжало Максима.

Они втащили поглубже на берег обломки плота, чтоб их не снесло вдруг течением. Отыскали в сундуках в покосившейся рубке две панамы, два рюкзака, два фонарика, большой нож – не мачете, конечно, бензиновую зажигалку, пару бутылок воды. Максим походил по песочку – высушил ноги, тщательно их отряхнул от мелких песчинок и обул кеды.

Экипировка была закончена и, посмотрев еще раз на плот, который надо будет восстанавливать, они двинулись по тропинке, дедушка впереди с ножом в руках, Максим позади.

Это был не просто лес – это оказался тропический лес, джунгли. Тропинка шла мимо плотно растущих пальм, папоротников, лиан, которые сплетались над их головами ¬– и чем дальше они шли, тем плотнее становился этот купол, создающий тень. Птицы вели спокойный разговор, только какая-то одна повышала голос и выдавал протяжные тирады, где-то в глубине леса изредка вскрикивало неведомое животное, а вокруг иногда что-то стукало и поскрипывало.
– Помнишь, мы ночевали в джунглях? – спросил дедушку Максим.

В его детстве, у них была такая игра – посреди комнаты они ставили палатку, дедушка включал на магнитофоне запись звуков тропического леса, где-то случайно купленную, и они ложились так спать. Как будто бы далеко-далеко, в загадочных джунглях.
– Да, помню. Здорово было.

Идти пришлось совсем недолго ¬– вскоре тропинка стала плавно сворачивать влево и сквозь узкий проход между двумя деревьями она вылилась в круглую песчаную поляну под синее небо.

Дедушка первый, а Максим за ним вышли из-под тени деревьев, сделали еще несколько шагов и остановились.

Прямо перед ними, слегка утопшее в белом песке, стояло невысокое прямоугольное здание из серого камня, с колоннами по углам, с изрезанным какими-то загогулинами двускатным фронтоном над черным, подернутым дымкой, зевом портала.

Солнце напомнило про жару. Дедушка достал из рюкзака бутылку воды, сделал глоток, протянул Максиму.
– Интересно, что там.
– Проверим, – предложил Максим, оторвавшись от горлышка.

К широкому порталу вели две ступеньки, изъеденные ветром и временем, а сам он был затянут толстой вуалью то ли пыли, то ли паутины – тем, что показалось им дымкой.

Дедушка ножом, не торопливо ведя сверху вниз и слева направо, убрал белую занавесь, открыв им проход.

С некоторой опаской ощупывая тьму фонариками, смотря под ноги и по сторонам, они вместе ступили внутрь.

Здесь оказалась только одна комната, и посреди нее возвышался постамент, на стенах слева и справа в держателях торчали два факела.
– Зажжешь? – почему-то шепотом спросил Максима дедушка.
– Ага, – ответил он так же шепотом.

Максим подошел к факелу на правой стене. Неизвестно, сколько он ждал этого момента, но промасленная тряпочка выглядела довольно свежей, и стоило поднести к ней пламя бензиновой зажигалки, как факел вспыхнул, ярко осветив свою половину комнаты.
– Кидай, – шепнул дедушка, стоявший у противоположной стены.

Максим кинул ему зажигалку, и дедушка зажег второй факел.

В комнате стало совсем светло.

Они выключили фонарики и огляделись. Облицовка внутри отсутствовала, поэтому и пол, и потолок, и стены, и постамент – это был тот же серый камень, что и снаружи. Только стены и потолок потемнели от копоти. Но главное, что бросалось в глаза – кроме постамента, здесь ничего не было, как будто только ради него одного это здание и существовало.

Переглянувшись, Максим с дедушкой подошли поближе.

На вершине, загибающейся с двух краев, как лодочка, лежал чемодан, темный металлический кейс с кодовым замком на три цифры.
– Вот как, – вздохнул дедушка.

Максим не понял его реакцию, и потянулся к кейсу.
– Бери-бери, что-то мне подсказывает, что это безопасно, – подбодрил его дедушка.

Максим взял чемодан, повертел в руках. Внутри что-то лежало, но чемодан был легким.
– Возьмем с собой, – сказал дедушка и потрепал нежно Максима по загривку.



Дорога обратно прошла незаметно. Шли молча. Максим то рассматривал находку, то качал ею в такт шагам, свесив в руке.

Обломки плота, конечно же, не срослись сами собой и все так же лежали печальным валом.

Дедушка полез в рубку положить их рюкзаки, а Максим снова поднял к глазам чемодан.
– Знать бы, какой код, – вдруг пришла ему в голову такая очевидная мысль.

Дедушка вылез из рубки, спустился на песок, сел на обломок палубы. И как-то серьезно и грустно посмотрел на внука.
– Помнишь, когда-то очень давно ты спросил меня, что самое ценное в нашей квартире. Я сказал, что самое ценное – это наши с тобой фотографии, потому что это память – о твоем детстве, и это будет память обо мне, когда я умру.
– А я положил наш альбом с поездки на море в твой чемодан, решив, что так фотографии будут под защитой, – вспомнил Максим.
– Да… и это тот самый чемодан.

Максим взглянул на дедушку.

Ведь точно же – был ангел.
– Мы всегда мечтали с тобой отправиться в путешествие.

Общая греза.

Резкое осознание заставило сердце забиться чаще.

Максим посмотрел на дедушку по-другому, и понял – он совсем не знает, что говорить. К такому нельзя быть готовым.

Он махнул чемоданом перед собой.
– Вещи твои разбирал, нашел, а код не помню, – у него задрожал голос, – да и сам кейс-то уже как память… Ломать не хочется, – Максиму на глаза навернулись слезы, – ты же когда-то на работу с ним ходил, – он шмыгнул носом.

Дедушка встал, подошел, обнял его. Максим обнял дедушку в ответ, так и не выпуская кейса.
– Мне позвонили, я сразу поехал, но не успел, – сквозь слезы, уткнувшись в дедушкино плечо, проговорил Максим.
– Ничего страшного, – тихо ответил дедушка.
– Я не успел сказать, что люблю тебя.
– Я знаю это, я тоже тебя люблю, – он поцеловал Максима в макушку.

Они помолчали.
– Ты хоть снись мне.
– Будет только горше.
– Да и пусть…

Они простояли так долго, и, наконец, с общим глубоким вздохом отпустили друг друга.

Дедушка отошел к обломкам.
– Наверное, пора просыпаться. Дальше у нас разные пути.

Максим кивнул.

Дедушка посмотрел на реку, потом повернулся обратно к Максиму.
– Код – сто шестьдесят девять, – улыбнулся он.

Максима сотрясла мелкая дрожь.
– Прощай, Максим.
– Пока, дедушка.

Слезы застлали глаза.

***

Максим открыл глаза, вскочил на кровати. Он часто дышал, а все лицо у него было мокрое.

Сон. Это был сон. А был ли ангел?
– Сто шестьдесят девять, – горячо прошептал он.

Максим дернул шнурок лампы, свалился с кровати, запнулся об одеяло, рухнул на коленях у шкафа, распахнул его и вытащил кейс.
– Сто шестьдесят девять…