Реструктуризация библиотеки

Своей личной библиотеке я всегда приписывал роль внешнего отдела головного мозга, и поэтому относился к ней ответственно, поддерживая  планку интеллектуального уровня, который для себя установил. Я больше страдал от присутствия в ней лишнего, чем от отсутствия того, в чем явно нуждался.
Тем не менее, по мере протекания времени объем библиотеки неуклонно увеличивался, причем новые поступления ухудшали условия доступа к книгам, которые я покупал, и которыми  занимался в прошедшие годы. В конечном итоге моя библиотека превратилась в нагромождение из штабелей, когда доступны лишь книги, находящиеся на ее поверхности, а до  слоев глубокого залегания я, подчас, последний раз  добирался лет эдак 10-15  назад.
Воспользовавшись режимом коронавирусной самоизоляции, я решил просмотреть свою библиотеку на всю ее глубину;  едва приступив к этой работе, я могу констатировать следующее.
Значительная  часть книг была мною прочитана, и я им благодарен за тот отпечаток, которые они оставили в моей личности; даже не собираясь их перечитывать, я хотел бы их расположить поближе к поверхности, чтобы иметь возможность в них иногда заглядывать; к этой категории, например, относятся все сочинения Владимира Набокова.
Имеются, также, книги, которыми я зачитывался в молодости, но их авторы с тех пор были мною подвергнуты уценке; с моих нынешних позиций они стали мне  ненужными, и от них можно было бы избавиться. Примером тому являются сочинения Лиона Фейхтвангера.
Некоторые издания у меня вызвали оторопь, так как я их увидел впервые, и, кажется, не знал, что они вообще выходили. Тем не менее, после внимательного осмотра  книги, по деформации ее корешка обнаруживалось, что она мною все же была прочитана, но не оставила следа в моей памяти. Самое обидное, что примером таких книг явился двухтомник Томаса Пинчона, включающий его роман “V”. Ведь я давно разыскиваю его издание на английском языке, а оказалось, что 15 лет  назад роман я роман уже читал.
Наконец, имеются книги, и их много, которые я накупил в те годы, когда стремился расширить горизонты своих интересов до крайних пределов, и ими запасался на будущее, которое казалось безбрежным. Теперь львиная часть этого будущего уже позади, а все эти книги так и остались не востребованными; вряд ли я до них доберусь в оставшиеся годы. Сюда, например относиться семитомное полное собрание сочинений Валерия Брюсова.
Если придерживаться концепции библиотеки, как внешнего отдела головного мозга, то в ней не должно быть места авторам и книгам, отношение к которым пересмотрено в сторону понижения, к тем, чтение которых не оставило следа, и к изданиям, оставшимся до сих пор невостребованными. Следовало бы библиотеку подвергнуть реструктуризации, основательно ее проредив; ненужное отнести в букинистический магазин, а к  тому, что осталось, доступ, был бы облегчен, и, наконец, появилось бы место для новых книг.
Однако по этому вопросу возможна и другая точка зрения, приводящая к альтернативному решению. Хоть я и разочаровался в некоторых авторах, все же их книги прочитаны, оставив свой след, пусть и негативный. Пускай они останутся в библиотеке; -  и я положил сочинения Фейхтвангера на  самое дно стопки в последнем ряду у стенки. Если некоторые книги, будучи прочитаны, не оставили никакого следа, то надо разобраться, почему это случилось именно с ними, поэтому они необходимы, как свидетели, и я положил двухтомник Пинчона на видное место. Ну и что, что некоторые книги остались не востребованы; - можно ли положиться, что я их не спохвачусь  в моем коротком будущем? Даже если я до них не доберусь, - пусть останутся, как память о намерении их когда-нибудь прочесть.
И я вернул  все книги обратно, отложив  реструктуризацию библиотеки на будущее.
                Май 2020 г.