Неоконченная пьеса для механической проститутки

Освещенный «солнечным» светом вишневый сад. Иван, Тамара, Катерина и Рихард сидят за столом под цветущими вишнями (внешность, одежда, расположение относительно друг друга на усмотрение режиссера). Сквозь густую листву пробивается свет, фигурно ложится на скатерть, тарелки с закуской, преломляется в бокалах, бросает блики на лица. Слышно, как поют птицы, иногда кукует кукушка, доносится колокольный звон.


ИВАН (поджигает сигарету, хмуро оглядывает остальных). Ну и какого лешего мы тут сидим и молчим, как мертвецы на поминках? Что нам, поговорить не о чем?

РИХАРД (с едва заметным акцентом). Вот возьмет мескалин, тогда и поговорим, Иван.   

ИВАН. Что мне ваш мескалин! Я его принял исключительно в коллективных интересах. Мне бы водочки выпить (наливает стопку водки). А больше ничего не нужно. Все есть! Весна цветет и пахнет, жизнь прекрасна. А вы сидите как нарики, блин. В ожидании Годо (криво улыбается).   

РИХАРД. Не усложняй простое, Иван. Хочешь поговорить – предложи тему. Лично я готов поддержать любую беседу.

КАТЕРИНА. Я тоже не против. 

ИВАН (выпивает стопку). Ну хорошо. Давайте тогда поговорим… м-м-м… о механической проститутке.

Рихард вздрагивает. Тамара фыркает. Катерина открывает рот.

РИХАРД (с некоторым пафосом). Не знаю, как у вас, в России, но у нас, в Германии, говорить о механической проститутке не принято. Это считается дурным тоном. 

КАТЕРИНА (глядя на Рихарда с плохо скрываемой нежностью). У нас тоже. Мы ведь тоже в каком-то смысле Европа…   

РИХАРД (холодно). В самом деле?    

ИВАН. Лично мне как-то фиолетово, что в Европе принято, а что нет. Мне в высшей степени насрать на Европу (цепляет на вилку ломтик шашлыка). У нас в России только крысы смотрят на Европу, как на светоч цивилизации.

РИХАРД. Что в твоем понимании «крысы», Иван?

ИВАН. Это те, кто при первой опасности бегут с корабля. Потому и готовят себе теплое местечко за бугром, заранее нахваливая тамошние порядки (ест, энергично двигая челюстью).

РИХАРД. Все это слишком просто.

ИВАН. Да, ты прав, все это слишком просто, чтобы ты смог понять. Ваша Европа давно не светоч цивилизации. Окстись, хер майор. Европа уже лет двадцать находится в таком мраке, что даже мрак вашего Средневековья кажется теперь едва ли не светом…    

РИХАРД. Однако культура…

ИВАН (возбужденно). А что культура? В первую очередь, это традиция, Рихард. Традиция, понимаешь? Поэтому Китай, например, гораздо культурнее какой-нибудь Бельгии. А вы на свои традиции давно наплевали. И называете эти свои плевки культурой. Прогрессом. Гуманизмом (выпивает стопку водки). Ты мне скажи, гуманист, что это за гуманизм такой, когда человек, для того только, чтобы заниматься сексом с тем, с кем ему хочется, попирает и извращает историю своего народа, веру своих отцов? А тот факт, что ваша культура и ваша цивилизация зародилась в колыбели той самой веры, которую вы теперь презираете, никого не интересует. Все молчат. А если и найдется один такой, который скажет, так на него сразу ярлык повесят – фанатик, фашист! А он, может быть, не фашист, он, может быть, ясно понимает, что без своей культурной основы, без почтения к своему прошлому, без нравственного генетического стержня, цивилизация не сможет долго существовать. Рано или поздно она будет побеждена другой, более консервативной, то есть более пассионарной цивилизацией. Как можно этого не понимать? 

РИХАРД (усмехается). Все это очень спорно, Иван. И я не думаю, что эти сложные вопросы можно разрешить в простом разговоре.

ИВАН. То тебе слишком просто, то слишком сложно. 

РИХАРД. Ну хорошо. Я скажу то, что думаю. Я регулярно приезжаю в Россию, много что повидал, много понял. Не буду ничего говорить про ту кровавую кашу, которую вы зовете своей историей. Промолчу и про вашу азиатчину, ваши чугунные лбы и совершенную неспособность обеспечить самим себе элементарный жизненный комфорт. Я одного не понимаю - как вы еще не уничтожили сами себя, имея для этого все возможности?

ИВАН (иронически). А это уже ваша вина. Это вы не даете нам спокойно уничтожить самих себя. Каждый раз, когда мы начинаем это делать, вы почему-то мешаете нам, вторгаясь на нашу территорию.

Тамара смеется.   

КАТЕРИНА. Не обращай на них внимания, Рихард. Они не заслуживают этого.

РИХАРД. Ты очень хорошая девушка, Катя. И совсем не похожа на русскую.

ТАМАРА. В этом я с тобой соглашусь.

КАТЕРИНА. Не смешно.

ИВАН. А если серьезно, Рихард, ваши представления о нашей якобы кровавой истории сильно преувеличены. Если взять то же Средневековье, то у нас, на Руси, запомнился своей жестокостью один Иван Грозный. И давай сравним… Иван Грозный казнил три тысячи человек, а его современник, английский Генрих Восьмой, про любовные похождения которого вы так любите снимать дурацкие фильмы, шестьдесят восемь тысяч. Есть разница?

РИХАРД (брезгливо). Не хватало нам еще доказывать правоту количеством казненных (набирает в рот вина, полощет, сплевывает в траву). Лучше вспомни, Иван, русский двадцатый век. Такого тоталитарного ужаса в Европе никогда не было. И не будет! 

ИВАН. Не зарекайся. Да, двадцатый век… Самое страшное столетие в жизни русского народа. К слову сказать, это есть прямое доказательство того, о чем я говорил (выпивает стопку). От своего прошлого нельзя отказываться, нельзя пилить сук, на котором сидишь. Русский народ за это предательство был наказан – кровавой смутой, репрессиями, самой страшной войной в истории…   

РИХАРД (иронически). Почему же мы до сих пор не наказаны?

ИВАН (отмахивается). Вы давно наказаны, но так отупели, что даже не замечаете этого. И это тоже часть наказания. Вы давно лишились разума - во имя самого разума, как и свободы во имя свободы. Вас пугают тоталитаризмом, внешним контролем, форматирующим сознание, но вас самих контролировать не нужно, вы уже отформатированы. Вы даже не осознаете, насколько смешны! Едва прикрытую фиговым листком похоть вы называете единственной возможной любовью, якобы оправдывающей любые извращения... 

РИХАРД. В любом случае наша толерантность и наша терпимость гораздо человечнее вашей дикости, вашего невежества, вашей лени и пьянства, разгильдяйства, раболепия, религиозного фанатизма, агрессивной нетерпимости и вашей ненависти к другим народам, на которой по сути и основывается весь ваш хваленый патриотизм. Для вас любить родину значит ругать иностранцев!

ИВАН (задумчиво). Не совсем так. Наше подозрительно хорошее отношение к иностранцам широко известно. А насчет человечности… Человечность это прежде всего любовь, Рихард. Что такое толерантность без любви? Равнодушие, безразличие!

ТАМАРА. Я люблю тебя, Иван.

РИХАРД. Все это просто слова. Вы, русские, мастера болтать. Лежа на печи. И чтобы оправдать себя и свою лень ведете умные пьяные разговоры про духовные скрепы и загадочную русскую душу (усмехается). Умом Россию не понять! Так, кажется, говорил Достоевский?

ТАМАРА (опускает ломтик хлеба в шашлычный соус, отправляет его в рот, агрессивно работает челюстью). Тютчев.

КАТЕРИНА. Какая разница?

РИХАРД. Лично я Достоевского никогда не любил. Пошлый сладострастник, фанатик, проливающий елейные слезы над сироткой… 

ТАМАРА. Ну насчет сладострастия ты бы лучше помолчал. Вы в этом смысле давно догнали и перегнали не только Достоевского, но и всех его героев. Свидригайлов и Ставрогин в глубине души хотя бы стыдились…

ИВАН. А вы давно не стыдитесь! Вам внушили, что ненормальное нормально, а неестественное естественно. Добро вы считаете злом, зло добром. Вам внушили, что стыд - понятие психиатрическое! Опасное!       

РИХАРД (раздраженно). Знаю, знаю! Старая русская сказка! Мы, мол, чистые и хорошие, народ-богоносец! А за границей одни извращенцы поганые!

КАТЕРИНА (хлопает в ладоши) Браво!

ИВАН. Кстати, насчет Достоевского (выпивает стопку). И двадцатого века. С чего все это началось, собственно? С либералов! Всех тех русских, что смотрели в рот Западу. Открыв рот. Это о них Достоевский написал свой пророческий роман «Бесы». Это они во второй половине девятнадцатого века расчистили путь большевизму. А кто, скажи мне, придумал большевизм, социализм и вообще всю эту утопическую срань про царство земное? Русские? Нет (Иван тычет пальцем в грудь Рихарда). Немцы.

РИХАРД. Однако все остальное натворили уже вы.

ИВАН. Русский народ по природе своей добр, доверчив, простодушен, но при всем при том «не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный».   

ТАМАРА. «Из нас, как из дерева - и дубина, и икона, в зависимости от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев» (пауза). Бунин.

РИХАРД (поднимается, нервно прохаживается слева от стола, жестикулирует). Как же я ненавижу эти ваши смешные наивные оправдания! Эту вашу инфантильную рефлексию, фанатичное самобичевание! Ваши переполненные тюрьмы, коррупцию и воровство, нищие деревни, ржавые останки прошлого, над которыми вы льете ностальгические слезы, хотя совсем недавно только ленивый на них не гадил, чудовищный бытовой мрак спивающихся семейств, казенный мрак детских домов и приютов, агрессивную тупость детей, извращенную изнанку вашей государственной системы в целом и все ваши дикие звериные привычки в частности!

КАТЕРИНА. Браво! Браво!

ИВАН (поднимается, нервно прохаживается справа от стола, жестикулирует). О, как я ненавижу ваше надутое самодовольство, тупую бездуховную сытость, бесцеремонность и наглость, презрение к слабому и преклонение перед сильным, ваше восхищение практической сметкой, ловкостью, преступлением! Ваши двойные стандарты, мнимое миротворчество, развращение собственных детей в школах, узколобый стадный фрейдизм, перманентную промывку штампованных мозгов видимостью свободы, культ телесной красоты, порождающий бездну комплексов, тиранию политкорректности, что порабощает также, как любая другая, фактическое равнодушие к тем, кого вы защищаете от тех, кого ненавидите!      

ТАМАРА. Верно! Верно!

РИХАРД (тычет пальцем в Тамару, пучит глаза, брызжет слюной). Ваши матрешки, ваши гармошки, балалайки, самовары, медведей, березы, ваши просторы, луга и поля, равнины и реки, горы и леса, нефть и газ, все ваши полезные ископаемые и все ваше бесполезное население, юродивых, кликуш, драки, кабаки, пьяные есенинские слезы! О, как я ненавижу, когда кричат о своей духовности, а потом напиваются и валяются в грязи, как свиньи! О, как я ненавижу, когда говорят о великой русской культуре, а потом пропивают свои таланты и обвиняют в этом правительство! Как я ненавижу, когда ругают правительство, но сами готовы перед ним пресмыкаться, и его же обворовывать, и думать, что это не воровство, а возвращение долгов!

КАТЕРИНА. Да! Да!

ИВАН (тычет пальцем в Катерину, пучит глаза, брызжет слюной). Ваши примитивные стерильные фильмы, прикрывающие холод и пустоту пошлым глянцем, ваших развращенных звезд, ваш генитально-анальный юмор, баранью веру в демократию и честные выборы, оголтелый штампованный феминизм, ваши омерзительные до рвоты, бессмысленно пошлые, внешне яркие и веселые, а внутри гнилые и страшные, невыносимые для чувств свободного человека и исполненные всякой нечистоты гей-парады! О, как я ненавижу, когда долбятся в жопу! Как я ненавижу, когда мужики долбятся в жопу! Вместо того, чтобы жить чистой, просторной, человеческой жизнью, которая у них всего одна, они долбятся в жопу!!! Что это такое вообще?! Кто-нибудь может мне сказать, почему человек, у которого есть бессмертная душа, непостижимый разумом разум и в высшей степени сложно организованное тело - долбится в жопу?! Какая сила заставляет его это делать?! Неужели только собачье желание простимулировать себе сфинктер?!

ТАМАРА. Да! Да! Да!

КАТЕРИНА. А теперь про любовь!

РИХАРД. А теперь про любовь. Как я люблю нашу свободу, терпимость и толерантность! Как люблю я наш бесконечный во всей широте своей либерализм! Наш большой светлый мир! Приходите к нам все! Все! Приходите к нам, негры и арабы, индусы и китайцы, желтые и красные, черные и белые, рыжие и голубые! Мусульмане и буддисты, протестанты, адвентисты, синтоисты, индуисты, сайентологи, баптисты! Мазохисты и садисты, фетишисты, зоофилы, копрофаги, некрофилы, куколды и педофилы! Приходите все! Мы каждому найдем место! Не хотите работать – не работайте! Мы будем платить вам деньги за это! Да! Мы гуманисты! Мы свободные и в высшей степени терпимые люди! Мы пойдем на все ради своей терпимости! Даже против себя! Да! Делайте, что хотите! Мы вам все разрешаем! Все! Все! Приходите все! Все! Все!!!

ТАМАРА. А теперь про любовь!

ИВАН. А теперь про любовь. Как я люблю нашу силу, храбрость, смекалку, наше презрение к внешнему комфорту и нравственный стержень! Как люблю я русые волосы, голубые глаза, окладистые бороды и широкие плечи! И широкие бедра! О, да! Широкие бедра! О, русские женщины! Как прекрасны вы в своих селеньях, затерянных на бескрайних просторах моей многострадальной России! Как обнимаете вы березки, склонив свои округлые головы, опустив васильковые глаза и роняя на пышные груди свои тихие бабьи слезы! О, как терпеливы вы, русские женщины! Как терпеливы! Как покорны судьбе и как чисты в своем нравственном превосходстве над женщинами других стран! Как люблю я вас, русские женщины, милые, статные, кроткие, сдобные, русские, русские женщины! (плачет). Женщины!

ТАМАРА (плачет). Мужчины!

КАТЕРИНА (плачет). Мужчины!    

РИХАРД (плачет). Женщины! Мужчины!   

Иван, Тамара и Катерина вздрагивают, с недоумением смотрят на Рихарда. Рихард садится на свое место и падает лицом в тарелку. Тамара и Катерина синхронно следуют его примеру. Иван с минуту стоит, покачиваясь, после чего оседает наземь, дергает ногой, цепенеет. Наступает тишина. Свет тускнеет. Белоцветные ветви вишен склоняются над Иваном, Тамарой, Катериной и Рихардом, накрывают шатром.

ГОЛОС ОТОВСЮДУ. Глупо ненавидеть страну, душа которой от тебя скрыта. Глупо ненавидеть страну, в которой ты живешь. Нельзя любить Россию не своим сердцем. Нельзя любить Россию за что-то. Если человек любит Россию, он просто любит Россию. Это как талант, данный свыше - любить землю, на которой родился, любить землю предков. Если любить ее за что-то, будешь любить это что-то, но не Россию. Будешь ненавидеть другие народы, у которых этого нет, но никогда не станешь ближе к родной земле (пауза). Одного я только не понимаю… о какой механической проститутке они говорили? Кто это? 

МЕХАНИЧЕСКАЯ ПРОСТИТУТКА (возникая из темноты). Это я. 

Опускается занавес, и отовсюду раздается исполненный ужаса крик.


Рецензии
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.