Помощница

Прохладное северное лето. Июль. Отпуск в деревне.
По случаю купил самосвал прекрасных пиленых по размеру моей печки березовых чурбаков.
 
Хоть мы и не живем постоянно в нашем доставшемся по наследству от родителей доме, но в переходные сезоны – весна, осень хорошие березовые полешки лишними не бывают: их уютное  потрескивание в камине согревает душу и тело, да и в плите они жар для готовки заботливо поддерживают.

Раскалываю я эти березовые плотненькие чурбаки между делом, физкультуры ради и здоровья для, благо друг на день рождения подарил замечательный самоколющий  брендовый  топор-колун «фискарс». Шучу, конечно,  насчет самоколки. Береза наша, наверное, еще долго искусственному интеллекту неподвластна будет: то тут сучок, то там нарост, то здесь кривулина, то там загогулина. Иногда и клин забить приходится ради расщепления древесных атомов и молекул на составляющие. Но все эти заботы не в тягость, а в радость: десяток-другой  чурок одолел, сидишь  на пеньке и думки думаешь о том - о сем. Что жить в общем-то хорошо, а хорошо жить, как известно, еще лучше… Но большее удовольствие испытываешь от осознания того, что в неких потаенных местах порядком  изношенного организма наличествуют еще какие-то энергетические резервы не подмоченного течением  времени  пороха, который и сжигается мною безжалостно в битве за сухое печное тепло. Воистину, энергия никуда не пропадает, а только переходит из одного вида в другой.
 
Вот так  сижу как-то я на своем чурбачке, прислонившись спиной к дровяному сараю, «курю бамбук», то есть  отдыхаю после десятка чурок от  мирских  забот. И вдруг неожиданно распахивается калитка, и во двор на маленьком двухколесном велосипедике вкатывается пяти или шестилетнее чудо с косичками – соседская девчужка Вика.
 
- Здравствуй, а можно я посмотрю как ты колешь?
- Здравствуй, малыш.  Ну, конечно, если тебе это  интересно, только подальше отойди, что бы поленья в тебя не отскочили.
- Хорошо, я на этой ступеньке сяду и отсюдова смотреть буду, - деловито распорядилась Вика и уселась на  крылечке бани, метрах в семи от моего рабочего места, а я вновь приступил к отработке дневного норматива. Расколов достаточное для непродолжительного отдыха количество пестреньких чурбачков, я вновь присел "на перекур".
- А я еще поразговаривать с тобой приехала, - заговорила Вика, усаживаясь на маленький березовый коротыш рядом со мной.
- Давай поразговариваем. Очень я люблю с умными девочками поразговаривать. Ты ведь умненькая и благоразумненькая,  как Буратино?
- Нет, Буратино вначале был не умненьким, это девочка Мальвина была хорошей и его учила, а он не слушался…
- Да, да, подзабыл я уже эту сказочку, очень давно я ее читал, в детстве.
- А ты… в децве тоже дрова колол? -  возвратила меня Вика к злободневной на тот момент «теме вопроса», как говаривал когда-то наш незабвенный старшина роты.
- Нет, не сразу… Подрос немножко, в школу пошел, а потом папа меня научил и пилить дрова, и колоть. Вот до сих пор и балуюсь я этим делом…
- Нет, ты не балуешься, ты ведь уже большой, а большие не балуются, они работают и денежки для маленьких зарабатывают… У тебя какой топор красивый!
- Да, красивый и удобный, сам дрова колет, а я ему помогаю.
- Нет, я видела – это ты им колол, а не он сам, он сам не может. Я даже считала…
- Ты считать умеешь? Молодец! И что же ты считала?
- Я считала – за сколько  ты расколешь бревно…
- Это не бревно, Вика, это чурка, бревно оно длинное, длиннее чем… ну, допустим, крокодил. И за сколько же ударов я раскалывал эти чурки?
- По-разному: одну считала до трех, другую – до пяти, а еще другую – до снова до пяти, а следующую другую до восьми…
- Какая ты умница! Хорошим делом занималась, полезным. Я вот теперь точно знать буду,  за сколько я могу чурку расколоть. Пригодится в работе. А ты до скольки можешь считать?
- До многого, до десяти сначала, а потом – до двадцати, но ты до столько не колол.
- Молодчина, Вика, в школу ведь еще не ходишь, а так хорошо считаешь,  молодец!
- Меня мама учит, когда не работает, я и читать умею, только еще не быстро.
- Значит вы оба с мамой молодцы!
- А ты не молодец?
- А ты как думаешь?
- Молодец, думаю, дров много наколол.
- Ну, спасибо тебе, дорогая,  на добром слове.
- А ты добрый?
- А опять, как ты думаешь?
- Ты добрый, меня не прогоняешь и про все разговариваешь.
- Да как же я  тебя прогнать могу, ведь ты помогаешь мне дрова колоть.
- Я не умею колоть, вот вырасту, и меня папа тоже научит колоть и пилить, и на машине ехать.
-  Дрова колоть, Викусик, это не женская работа. Вот мама твоя ведь не колет дрова, и жена моя тетя Нина тоже не колет, и дочка моя, и другие женщины тоже не колют и не пилят дрова.
- А как же я тебе помогаю?
- Да я вот сижу на чурбачке, с тобой разговариваю и отдыхаю незаметно, а потом снова колоть  начну, еще лучше, чем раньше, поняла?
- Поняла, но не все.
- А что ты не поняла? Спрашивай, не стесняйся.
- Не поняла, как тебя звать?
- Так мы же с тобой давно знакомы: ты Вика, я дядя Андрей. Слышала? Твой папа меня так называет.
- Слышала, но ты ему дядя, а мне ты дедушка.
- Какой же я дедушка, у меня внуков и внучек еще нет.
- Но ты же похож на дедушку!
- И чем же это я похож на него?
- Усами, бородой и еще этими…
- Волосами?
- Нет волосами не похож, их у тебя нет совсем…
- А, значит, носом, или ушами?
- Нет!
- Глазами?
 - Нет!
- Морщинками?
- Нет, нет, я скоро вспомню, не торопли меня!
- Вспоминай, вспоминай быстрее, мне очень интересно!
- Не вспомнилось, можно я покажу?
- Давай показывай.
- Вот этими…
- Бровями что-ли?
- Да! Бровями, они у тебя пушистые, как у Деда Мороза, а усы и борода - белые. Поэтому ты на дедушку похож – Мороза!
- Ладно, согласен, убедила ты меня, Виктория и победила. Только ты, когда моя жена тетя Нина рядом будет, так меня не называй - дедушка Андрей, хорошо?
- Да, я же понимаю, что она на бабушку не похожа совсем!

Все, финиш! Я зашелся диким хохотом и навернулся со своего уютного чурбачка, а Вика лихо прыгнула в седло  велосипедика и, как вихрь, умчалась по своим неотложным детским делам.
Хорошо поразговаривал с помощницей. Душевно. И познавательно... Для меня, по крайней мере. 

   
.