Стинг и Украинский Борщ. Манхеттенские Рассказы

Справка, вместо эпиграфа:
 
* Стинг, или Gordon Matthew Thomas Sumner, кавалер Рыцарского Ордена Британской Империи,  музыкант и актёр *

Несмотря на невероятность событий, история эта – чистая, правда. Почему она не попала в главу «Манхэттенские Рассказы» (сборник «Зефир в шоколаде»), остаётся загадкой.
Тем не менее, она, эта история не потеряла своей свежести для хорошего застолья, даже сейчас – в момент всемирной инфекции 2020 года.
Итак… 

Жарким, июльским вечером 2001 года, в пять часов 10 минут, я покинул своё рабочее место, что в одном из больших зданий на углу Сорок Второй улицы и Пятой Авеню, и направился домой.
Жил я тогда на Манхэттене, на его северо-западном кончике - аккурат против холма Клойстерс. Чтобы добраться до дому, мне нужно было пройти по Сорок Второй Стрит до Восьмой Авеню и там, спустившись в подземелье, сесть на проезд «А».

Значит, подхожу я к перекрёстку Пятой и Сорок Второй. Красный свет светофора сдерживает толпу желающих перебраться на другую сторону. Пока вырвавшийся из контор народ балдеет на солнышке, в ожидании зелёного света, я пробираюсь сквозь него (сквозь народ), в первый ряд – к самому краешку тротуара. Толпа на той стороне не меньше и почему-то многие указывают в мою сторону пальцами. Скромно я взглянул вниз на свои брюки, но они оставались наглаженными и застёгнутыми. Зелёный загорелся и народ  хлынул.

На всём протяжении квартала, между Пятой и Шестой, прохожие  пристально глядят в мою сторону, а некоторые даже указывают пальцами. На перекрёстке Шестой и Сорок Второй, в ожидании «зелёного», я оглядываюсь украдкой - что бы понять: « А чем это, вызван интерес толпы?» Ничего примечательного. Надо знать, что после пяти вечера, когда из небоскрёбов вываливает толпа служащих, весь этот район превращается в людское море – люди идут плотными шеренгами – как на первомайском параде, только без красных знамён. Хотя знамён, звёздно-полосатых, достаточно – ими утыканы практически все столбы и здания.

Я замечаю рядом с собой пару – парень и девушка, одеты они по сезону: в джинсах и майках. Ничего особенного.
Лицо парня мне чертовски знакомо, и я говорю ему: «Привет!»  (то есть, по-английски – хай!).
Он мне отвечает тем же и, говорит что-то ещё но, в это время, дают «зелёный» и толпа переносит нас на другую сторону.
Мы опять оказываемся рядом. Я узнаю, что парень и девушка направляются в Таймс Сквер и, по дороге, им нужно кое-что купить. Я советую недорогой магазинчик, одновременно ломая себе голову над вопросом: «Откуда я знаю этого молодого мужчину, говорящего на настоящем английском – британском языке?».

Прохожие глазеют в нашу сторону, но мы не обращая внимания и болтая о Нью-Йоркской жаре, продвигаемся в сторону Восьмой Авеню. Мы так заболтались, что я, неожиданно для самого себя, говорю:
- А, хотите попробовать настоящего украинского борща?  Я как раз наварил большую кастрюлю - по случаю отбытия супруги (теперь уже бывшей), в длительную командировку.
Ребята согласились, и мне не оставалось ничего другого как предложить им замечательную поездку нью-йоркской подземкой.

В вагоне, к моим попутчикам моментально обратилось несколько подростков с просьбой об автографе. И тут я понял, с кем путешествую! Это был Стинг! Стинг, музыку которого, я обожаю. 

В начале столетия (2000 г.), вышла его композиция «DESERT ROSE», то есть, «Роза Пустыни». Уникальность этой композиции, созданной Стингом совместно со Чебом Мами (Алжирский музыкант и певец), состоит в удивительно гармоничном сочетании мелодий классического рока и народной арабской музыки, не говоря уже об исполнении и содержании. Для меня, бывшего одессита и бывшего израильтянина, эта песня стала символом надежды на прочный арабо-израильский мир.

Вот об этом мы и проговорили всю дорогу и весь обед ( с борщом и, сами понимаете, другими атрибутами одесского гостеприимства!);мы договорились до того, что неплохо было бы, организовать музыкальный фестиваль израильско-арабской дружбы. Да! Назло ульта-радикалам всех мастей! ДА! Одновременно на концертных площадках Тель-Авива и, скажем, Аммана. С теле-мостом и прочими прибамбасами! Музыкальной эмблемой фестиваля должна была бы стать песня «DESERT ROSE».

Стинг с восторгом принял эту идею. Прощаясь, он на салфетке оставил свой телефон и адрес электронной почты – для дальнейшей связи.
На следующее утро, я собрался было отправить сообщение Стингу. Н-ну, как принято в приличных домах, мол «…спасибо за визит… и т.д.», но с ужасом констатировал, что… салфетка с информацией была мною собственноручно отправлена, вместе с прочим в мусор! Это меня здорово огорчило. Попытки связаться через общедоступные страницы Интернета не увенчались успехом.

Эта встреча стала забываться под прессом рутины, иногда всплывая в моих рассказах за дружескими вечеринками, причём не вызывала большого доверия у слушателей – «так, пьяный трёп!». Катастрофа 11 Сентября, вообще изгладила её из памяти.

Всплыла она несколькими годами позже самым невероятным путём.
А дело было так.

Мой знакомый художник (одессит и вообще – сосед, живущий по ту сторону холма Клойстерс), Люсьен Дюльфан, имел привычку проводить лето на юге Франции, или в Испании: «Знаешь, Марик – там мне легче работается!»
Надо сказать, что Люсик -  признанный мастер, работы которого украшают стены  музеев во многих странах. Так вот, году в 2002-ом или 2003-ем возвращается он из Испании, и сразу ко мне.

«- Представляешь, говорит,  - мы сняли небольшую виллу и замечательно проводили время, пока неожиданно не приехал хозяин. Хозяин не знал, что управляющий сдал фазенду на всё лето. А хозяин, летом,  должен был работать - то есть быть на гастролях (не говоря уже о том, что у него есть и другие фазенды!), так как хозяин – знаменитый Стинг – этим летом ему нужно было петь в разных странах. Но он приехал к нам!
Как раз в этот день, Диночка (жена и муза художника) сварила украинский борщ и, дабы избежать большого конфуза, мы пригласили хозяина за наш стол: с рюмочкой перцовки, борщом и корочкой чёрного хлеба смазанной чесночком. Ну, понятно, что на столе было кое-что ещё, ты же знаешь, Марик, наши одесские столы!
Представляешь, Марик, за этим столом мы услышали историю про манхэттенский борщ и фестиваль израильско-арабской дружбы… от самого Стинга!»

Вот так, несмотря на невероятность событий, история эта была подтверждена, по крайней мере, для одного из моих собутыльников, хотя все остальные в неё верят как в сговор бывшего фотографа и великого художника.

Ну и пусть. Пусть остаётся полусном! Жаль только, что надежды на прочный арабо-израильский мир тоже остаются миражом, как и НАШ, настоящий украинский борщ.
***