Тук-тук

     Илья Кузнецов залпом допил бутылочку колы, достал телефон и задумался. Может, СМС-ку послать? Ну так, на всякий случай. Хотя нет, зачем портить людям такой замечательный вечер? Он справится сам, он почти привык к этому.

      Двери заблокированы, окна плотно закрыты, в салоне жуткая духота. Ладно, чуть-чуть потерпеть, а там уже станет неважно. Илья знал точно, что сначала будет лёгкая головная боль, к которой позже прибавится головокружение, потом поражение центральной нервной системы и сердца, а затем уж и долгожданная смерть. Возможно, это не выход, но кто сказал, что нельзя? Это рождение люди не выбирают, а смерть вполне себе могут, не так ли?

      Кузнецов осмотрелся и зачем-то включил «дворники». Началось движение: сначала влево, потом вправо; опять влево и опять вправо. Туда-сюда, туда-сюда. Раньше это его всегда успокаивало, а вот теперь раздражает. Господи, на какие глупости он отвлекается?

      Через десять минут Илья уже вернулся в машину, закончив все необходимые приготовления. Руки дрожали, но он всё равно взял из багажника резиновый шланг, один конец которого присоединил к выхлопной трубе, а другой протащил в салон автомобиля. Осталось сделать последний рывок — завести двигатель и ждать. Если ему повезёт (хотя, надо сказать, что Илюхе по жизни вообще не везёт), то уже через несколько минут он потеряет сознание.

      Кузнецов бросил взгляд в зеркало заднего вида и протянул руку к замку зажигания…

      Тук-тук.

      — Доброй ночи, уважаемый. На Ломоносовский проспект не подбросите?

      Илья буквально прирос к месту. Нет, этого не может быть! Для галлюцинаций рановато вообще-то — газ ещё не пошёл, а он уже слышит посторонние голоса. Он зажмурился и обхватил себя руками за плечи, прикрывшись ими, будто щитом. Казалось, воздух в салоне стал гуще и тяжелее, явственно чувствовалось чужое присутствие…

      Наконец, Кузнецов повернулся и встретился взглядом с высоким почти лысым субъектом, который восседал на пассажирском сиденье и с самым надменным видом рассматривал его, то и дело брезгливо морщась при этом.

      — Кто вы такой? — прохрипел побелевший от ужаса Илья. — Как вы здесь оказались?

      — Мне нужно попасть на Ломоносовский проспект. В такой поздний час такси ловить бесполезно, — незнакомец, одетый в строгий костюм, наклонился вперёд и ослабил узел серого галстука. — Ну, мы поедем?

      — Куда?!

      От страха свело живот, а в ушах шумело. Подземная парковка закрытого типа — посторонним вход воспрещён. Двери по-прежнему заблокированы — в салон просто так не попасть. Как, твою мать, он здесь оказался?!

      — На Ломоносовский проспект, а может, ещё куда-нибудь дальше, — незнакомец как-то свысока смотрел на него, и Кузнецову это страшно не нравилось. — Мне, в принципе, всё равно. А вам, любезный, в какую сторону?

      Даже несмотря на весь ужас происходящего, у Ильи от такой наглости перехватило дыхание.

      Тук-тук. Незнакомец легонько поигрывал большой коричневой тростью, то и дело постукивая блестящим серебряным набалдашником по крышке бардачка.

      — Посмотрите на себя, ну! Вам следует хорошенько выспаться — видок у вас, прямо скажем, не очень.

      Как ни странно, но Кузнецов послушался и снова взглянул на своё отражение. Если честно, то особо-то и разглядывать нечего. На лбу появились морщины, глаза казались какими-то впалыми, под ними давно и прочно залегли тёмные круги.

      Илья перевёл взгляд на странного пассажира — что-то явно в нём было не так. Или он сам сходит с ума, или действительно рядом с ним сидит незнакомец в костюме-тройке, при галстуке, пытаясь поудобней устроить свои длинные ноги. По лицу Кузнецова катился пот, в горле застрял противный комок; он попробовал что-то сказать, но издал лишь глухое рычание, самым постыдным образом напоминавшее собачье.

      — Поехали, поздно уже. — На лице незваного гостя застыло озабоченное, но очень решительное выражение. — Только, пожалуйста, не забудьте выбросить шланг. Чего доброго, ещё задохнёмся в дороге.

***

      Второй день Илья не выходил из дома: будучи безработным, он вполне мог себе это позволить. Завтра нужно опять пойти в этот центр, где скучающий служащий с постной миной дежурно поинтересуется, а что он делал (Кузнецова обязали вести учет), чтобы найти работу? Хотя, чего уж скрывать, самое большое достижение на сегодня — это регистрация и размещение анкеты на сервисе «hh.ru», а также несерьезное предложение пройти собеседование в только что созданном ЧОПе.

      Он привычно затянулся сигаретой, отхлебнул пива из банки и сделал телевизор потише, чтобы не слышать надоедливую рекламу.

      С тех пор как Илья на Ломоносовском проспекте высадил незнакомца, прошла по меньшей мере неделя. Чтобы побольше узнать о том человеке и наконец-то выяснить, как он попал к нему в машину, Илья включил инстинкт полицейского, но толку особого не было. Конечно, теперь он напрочь отрезан от базы данных, и всё, что ему оставалось, это прыгать по ссылкам, которые хаотично выдавал старый приятель «Google». Но вся эта суета здорово отвлекала от мыслей о суициде.

      Тук-тук.

      Кузнецов не обратил никакого внимания: мало ли кто там стучит в их подъезде на сорок квартир?

      Тук-тук.

     Илья подошёл поближе к двери — звук, определённо, шёл с другой стороны. Он глянул в «глазок» — пустота.

      Тук-тук.

      Вот ведь настырные! Они что, в домофон позвонить не могли? Что это вообще за шутки такие? Как жаль, что его вынудили сдать табельное оружие! Бесит, как же это всё бесит!

      Тук-тук.

      — Какого хрена? — совершенно наплевав на осторожность, он рывком открыл дверь.

      — Вы всегда так рады гостям? — ехидно поинтересовался высокий почти лысый субъект, постукивая тяжелой тростью по обивке двери.

      — Как вы меня нашли? — Илья буквально задохнулся, внутри у него всё клокотало от злости. — Что сейчас-то вам надо?

      — Можно войти? — невозмутимо спросил визитёр и потёр переносицу.

      — Нет! Пошёл на хрен отсюда! — Кузнецов захлопнул дверь и закрыл замок на два оборота, а потом ещё и цепочку накинул. Пусть стучит, сколько влезет, а он включит телевизор погромче, и дело с концом.

      «Как дети малые, право», — вздохнув, подумал незнакомец за дверью и, сделав шаг, буквально просочился сквозь неё, оказавшись в маленькой захламлённой прихожей.

      — Если разгребёте весь этот мусор, то будет гораздо больше свободного места, — сказал он, важно прошествовав в комнату. — А если сдадите бутылки, то можете на всю неделю забыть про долги.

      — А?.. — Кузнецов поперхнулся пивом так, что аж надрывно закашлялся. — Как ты это делаешь?

      — Не нужно так волноваться, это сущие пустяки для меня, — высказался незнакомец, по-прежнему одетый в строгий костюм. — Можно присесть? — Он вопросительно глянул на растерявшегося Илью и, не дождавшись ответа, расположился на диване, аккуратно устроив рядом свою трость.

      «Господи, вот я допился! Это самые настоящие глюки! Только этого мне сейчас не хватало! А может, он призрак?» — закрутилось в мозгу у Ильи, но положенного страха он почему-то не ощутил.

      Может, попытаться разозлиться, вернуть то состояние раздражения и ожесточённости, которое он испытал после бесцеремонного стука в дверь? Однако при одном взгляде на гостя, вальяжно рассевшегося на его стареньком диванчике, весь гнев постепенно испарился, и лишь тупое, унылое спокойствие накрыло его, словно туманом.

      Илья решил, что кто-то из них двоих сумасшедший: или он сам, или этот наглый болван, с интересом разглядывающий обстановку. Кузнецов тяжело опустился в кресло напротив, ему казалось, что голову закутали в толстое одеяло, сквозь которое не проникал ни воздух, ни свет, и вдруг всё стало как-то… спокойно?

      Он кусал свою щёку до тех пор, пока не почувствовал вкус крови во рту. Даже малейшее ощущение боли помогло кое-как собраться с мыслями и в некотором роде вздохнуть с облегчением.

      — Позвольте представиться, меня зовут Фрол Поляков. — Видя, что Илья упорно молчит, сам же за него и ответил: — Взаимно, Илья Кузнецов, бывший полицейский, который провалил операцию и теперь умирает от жалости к себе.

      — Кто. Ты. Такой? — чтобы окончательно не свихнуться, Илья говорил громко и чётко.

      — Я же сказал: Фрол Поляков! — он наклонил голову вперёд и назад, будто разминал затёкшую шею. — Вы, оказывается, не только негостеприимный хозяин, а ещё и туговаты на ухо.

      — Что. Тебе. Нужно? — Кузнецов внезапно ощутил непонятную тревогу, у него начало стучать в висках, а сердце бешено колотилось.

      — Просто шёл мимо и решил заглянуть в гости, — губы Полякова сложились к некое подобие улыбки. — Ну, а если серьёзно, то большего вам пока знать и не надо. Есть такие тайны, которые лучше до поры до времени не раскрывать, иначе жизни многих людей будут поломаны.

      — Ладно, пусть пока будет по-вашему, — согласился Илья, осторожно подбирая слова.

      Несмотря на весь этот паранормальный абсурд, он почему-то совершенно не боялся его. Конечно, было некоторое смущение, и неловкость, и замешательство, и даже какое-то неудобство, но только не страх. А ещё Кузнецов решил, что пока самое верное — это не ссориться с этим самым Фролом и не прогонять его. Посмотрим, что этот тип сделает дальше.

***

      Теперь Поляков стал частым гостем в квартире Ильи, но приходил, когда вздумается, и о своих визитах ни разу заранее не предупреждал. Поначалу Кузнецов злился, но вскоре привык и даже ждал, когда услышит знакомое «тук-тук».

      Они очень много разговаривали, обсуждая как глобальные катаклизмы, так и разные мелочи. Поляков был на редкость приятным собеседником, знал очень много, порой выдавал такие умозаключения, что Кузнецов только диву давался, как же он сам раньше до этого не додумался?!

      А ещё Илью постоянно терзали сомнения: кто же на самом деле этот загадочный Фрол? Может, он хитрый демон, который пришёл украсть его душу? Но вроде бы негативной ауры от Полякова не исходило, наоборот, с ним было легко и спокойно. Или он ангел, что явился прямо с небес? Нет, опять мимо: слишком уж острый на язык, да и все его замечания были чересчур язвительными, а особенно колкие выпады летели в адрес самого Кузнецова. Тогда он — заблудшая душа, призрак, который завис между мирами?.. Илья ни один раз пытался выяснить это, но Поляков лишь презрительно хмыкал и увиливал от прямого ответа.

      Одно Илья понял наверняка — это создание, способное проходить сквозь стены и бесшумно растворяться в пространстве, когда ему становилось скучно его в обществе или по каким-то своим непонятным делам, совершенно не интересовалось едой и даже не чувствовало запахов. Когда Кузнецов курил или наливал себе чашечку ароматного кофе, Поляков втягивал воздух носом, пытаясь уловить тот или иной запах, и каждый раз с сожалением отворачивался. Однажды Илья всё-таки ляпнул что-то на эту тему, но получил в ответ насмешливый выговор про немытую посуду и давно подтекающий кран.

      — Возьми себя в руки, ты же с ног до головы пропитался жалостью к себе! — щёлкая пальцами перед носом Ильи, частенько упрекал его Поляков. — Почаще выходи из дома, найди наконец-то работу, хватит строить из себя заключённого, которого вот-вот поведут на расстрел.

      — Это не жалость. Просто реальное положение дел оставляет желать лучшего, — вяло оправдывался Кузнецов. Ну, не рассказывать же ему про ту провальную операцию!

      Прошло всего ничего, каких-то полгода, и Илью постоянно мучила советь. Он точно знал, что именно по его вине погиб заложник, а его напарник получил пулю в лоб. Илья написал целых пять объяснительных, но всё равно схлопотал строгое дисциплинарное взыскание, жёсткий выговор от начальства и отстранение от службы на неопределённый период.

      Конечно, он сам во всём виноват — юный, неоперившийся выпускник Московского университета МВД, — а в личном деле так и пометили: непрофессиональные действия. И Кузнецов ещё легко отделался, так как все прекрасно знали, что это был преступный непрофессионализм. Вместо того чтобы следить за выходом, он думал о том, какие анализы ещё нужно сдать и быть на сто процентов уверенным, что не подхватил ВИЧ-инфекцию от Алисы, с которой начал встречаться месяц назад. Он и правда не виноват, что с виду милая девушка вела до него очень бурную и слишком беспечную жизнь.

      После служебного расследования и речи быть не могло, чтобы остаться в отделе, и Илья подал заявление на увольнение, получив обидные прозвища: предатель и трус.

      Самое странное, что Поляков был в курсе всех его неприятностей и, когда Илья осторожно начал об этом, сказал:

      — Люди часто несут всякий бред, совершенно не отдавая отчёт словам и поступкам. Я думаю, что тебе больше не стоит страдать по этому поводу. Лучше рассмотри внимательно предложение от частного детективного агентства и пройди наконец собеседование.

      Кузнецов часто спрашивал Полякова, зачем тот приходит к нему, что ему нужно, и когда всё это закончится, но, как выяснилось, чёткого ответа язвительный призрак-интеллектуал не знал.

      — Порой кажется, что мы сами роем себе глубокую яму, и с каждым поступком она становится всё шире и глубже. Вот мы уже на самом дне, а выхода нет, — любил пофилософствовать Фрол, когда Кузнецов особенно доставал его назойливыми вопросами. — Хорошо, если рядом окажется кто-то и протянет нам руку, а может, просто бросит верёвку…

***

      Кузнецов вёл машину, наслаждаясь знакомыми ритмами старого доброго рока. Настроение было чудесным, он всё-таки дал уговорить себя съездить на день рождения давнего знакомого, с которым раньше довольно часто играл в футбол каждую среду и пятницу.

      Ранний час. Дорога почти пустая. Можно немного помечтать и расслабиться. Интересно, а Поляков сегодня придёт к нему в гости? Они же почти всю неделю не виделись. Если придёт, а его нет дома, то обидится или разозлится? Сразу найдёт записку, прилепленную к холодильнику дурацким магнитиком из Дубая, или будет теряться в догадках, куда это сегодня Илья испарился?

      При мыслях о призрачном госте, как его давно прозвал про себя Илья, стало совсем хорошо. Он подумал, что обязательно (с понедельника) начнёт новую жизнь, станет энергичным, деятельным и активным, сделает именно то, на что постоянно подбивал его Поляков.

      Илья чуть-чуть смежил веки, ему вдруг показалось, что он плывёт по медленной-медленной реке, и солнце лениво припекает его лицо. Нет, он всё-таки за рулём, и ему совсем нельзя отвлекаться…

      Тук-тук.

      — Разворачивайся! — резкий приказ подействовал на него, как ушат холодной воды. Рядом с ним сидел Фрол Поляков и напряжённо вглядывался вперёд на дорогу.

      — Ух ты! Епт… напугал! — Илья аж подскочил от такой неожиданности. — Ты зачем и как здесь?

      — Я тебе сказал: разворачивайся! — снова рявкнул Поляков и сердито посмотрел на Илью. Взгляд его голубых глаз был по-прежнему острым и пронизывающим, но только теперь, казалось, они просвечивали насквозь весь мозг, словно рентгеновские лучи.

      — Зачем?

      — Затем! Сказано: притормаживай и разворачивайся!

      — И не подумаю! Что это ты здесь командуешь? — за показным гневом Кузнецов старался скрыть нарастающую панику. Поляков что, совсем с ума сошёл (если для призраков это вообще применимо), раз решил разыграть здесь странный спектакль без объяснений?

      Поляков с сожалением понял, что времени мало, и со всей силы ткнул тростью в бок упрямого Илью. Он, конечно, не ожидал, что тот почувствует удар, но всё вышло как нельзя лучше, наверно, и правда помогли высшие силы. Глаза Кузнецова будто заволокло пеленой, он отвлёкся и хотел было оттолкнуть от себя Фрола, а тот, напротив, сильнее на него навалился. Илья вывернул руль, и машина выехала на встречку. Благо, что дорога в это время пустынна, и Кузнецов успел-таки затормозить. Хотя всё происходящее давно потеряло малейшую логику, и Илья понимал, что за такое может запросто лишиться водительских прав, но почему-то в нём росла уверенность в правоте полоумного призрака.

      — Быстро выходи из машины! — заорал на него Поляков. — Твоё время ещё не пришло!

      Илья тоже увидел, как на огромной скорости, виляя из стороны в сторону, на него несётся огромная фура. Он выскочил как ошпаренный и, подталкиваемый Поляковым, отбежал подальше.

      Фура легко, словно пушинку, протаранила старенький «Opel» Кузнецова, протащив его перед собой несколько метров, но это позволило значительно сбавить скорость, и большегрузный автомобиль начало постепенно заносить в сторону заросшей кустами обочины.

      Илья стоял, раскрыв рот, но испуг и даже злость на Полякова за разбитый автомобиль отошли на второй план, когда он увидел школьный автобус, выезжавший из-за поворота.

      Водитель издалека заметил аварию и вовремя притормозил, что, несомненно, спасло его жизнь, а также жизни всех маленьких пассажиров, ехавших в Москву на экскурсию.

      — Не стой истуканом, вызывай службу спасения, — тихо проговорил стоявший у него за спиной Поляков, как обычно, опираясь на трость. — Дальнобойщику уже не помочь, сердечный приступ случился некстати, но ты очень вовремя подставил свой автомобиль под удар — лобового столкновения с автобусом удалось избежать. Школьный шофер не успел бы быстро отреагировать, реакция в его возрасте уже, понимаешь, не та.

      — Как ты узнал? — казалось, голос Ильи не принадлежал ему самому, когда нетвёрдой рукой он достал телефон из кармана и набрал экстренный номер. — Как, чёрт тебя дери, ты мог это узнать?

      — Ну, я теперь многое знаю. Хотя, надо признать, быть живым мне нравилось гораздо больше. Вы, по крайней мере, можете чувствовать: ощущать разные вкусы, обонять, осязать. Если бы ты только знал, как мне не хватает кофе и сигарет. — Кузнецову показалось, что Поляков и правда вздохнул. — Я жил не очень честно и правильно, видишь ли, политика — это грязное дело. Но теперь, я надеюсь, смогу вернуться туда, где такие, как я, обитают. Может, увижу маму и бабушку? Может, опять сыграем в покер с друзьями, которые в прошлом году утонули?

      — Я кое-что про тебя выяснил, — Илья обернулся, — ты…

      — О, моя смерть ровным счётом не представляет сейчас интереса, — Поляков весь сиял, словно его озаряли невидимые солнечные лучи, хотя всё небо было затянуто облаками. — Вся информация давным-давно пылится в архиве под грифом «Секретно». Не думаю, что тебе удастся получить допуск туда. Но ты можешь попробовать восстановить репутацию и снова вернуться в полицию. Уверен, это и есть твоё призвание, тем более теперь ты герой, а героев все любят.

      — Почему ты выбрал меня?

      — Ну, из общей массы ты был наименее безнадёжен. К тому же молод, у тебя вся жизнь впереди, и ты просто обязан прожить её с честью.

      — Мы когда-нибудь снова увидимся? — Сердце Кузнецова сжалось от горя, он понял, что в последний раз беседует с Фролом.

      — Может, да, а может, и нет. Всё будет зависеть от обстоятельств. Ты только не торопи события, ладно? Я обещаю дождаться и постараюсь в дальнейшем присматривать за тобой, — последние слова уже прилетели из пустоты, а Поляков исчез, словно его никогда и не было.

      — С вами всё в порядке? — к нему уже спешил полицейский из дорожного патруля. — Это ваша машина? Как вы догадались перекрыть фуре дорогу?

      — Ну… — несмело начал Илья. — Я увидел школьный автобус…

      — Всё это очень странно. Вы не могли его видеть за поворотом, но в любом случае ваш поступок достоин награды, скольких жертв удалось избежать! — с жаром выпалил полицейский и подхватил Кузнецова под локоть. — Пойдёмте, вы должны дать показания.

***
      С тех самых пор Кузнецова все считали счастливчиком. Он смог многого добиться, восстановился на службе, обзавёлся новыми друзьями, женился, развёлся, по субботам всегда забирал к себе сына и дочь. Но только Илья никому никогда не признается, что в случае какой-либо опасности или просто, когда он собирался сделать очередную глупость, внутри, на уровне подсознания, раз за разом звучало знакомое тук-тук.