В обществе малолетних преступников

У меня была подруга Верка. Впрочем, так называла ее только я - по старой дружбе. Для всего города она была Верой Петровной - начальником приемника-распределителя для несовершеннолетних. Была такая структура в системе МВД, существовавшая, если мне не изменяет память, до второй половины 90-х. Туда поступали дети-правонарушители, они проживали в приемнике-распределителе, пока проводились следственные действия, в ожидании суда и после вынесения приговора - до этапирования к месту отбывания наказания. Условия проживания были строгие, но гораздо более мягкие, чем в тюрьме. В штате этого учреждения были как служащие  МВД, так и "гражданские": дознаватели, охранники, воспитатели, медики, повара, уборщицы... Располагалось учреждение в старом дворянском двухэтажном особняке 19 века.

А в 90-х годах приемник-распределитель для несовершеннолетних был выведен из структуры МВД. Но выведен был очень ...не могу подобрать нужное слово... очень по-скотски, скажем так. Приемник просто сняли с баланса МВД, а ни к какой другой структуре не прикрепили. "Гражданские" сотрудники просто уволились, остались три женщины-офицера и два пожилых охранника. Но самый главный вопрос, который встал перед Верой Петровной: чем кормить подопечных? А бывало их в распределителе обычно 10 - 20 человек, их по инерции привозили в приемник, а не принять юных правонарушителей Вера Петровна не имела права: оставаясь офицером МВД, она должна была выполнять приказы и инструкции.

 И в течение нескольких месяцев ее рабочий день начинался с обзванивания руководства предприятий пищевой промышленности города и выпрашивания продуктов для подопечных (вроде бы была устная договоренность городских властей с мясо- и молокозаводом, а также с хлебокомбинатом о помощи приемнику-распределителю). В общем-то, эти предприятия и помогали, но не всегда регулярно и очень неохотно... А уж перед Новым годом все забыли о горстке детей-правонарушителей.

31 декабря около трех часов дня мне позвонила моя подруга Верка - Вера Петровна. Она была в отчаянии: ей нечем было кормить все праздничные дни своих подопечных - малолетних преступников, оставалось несколько буханок хлеба. В приемнике-распределителе на Новый год оказались 8 детей от 14 до 16 лет - их не успели отправить к месту отбывания наказания после приговора суда. Вера Петровна просила хоть как-то помочь продуктами. Ее друзья и знакомые были последней надеждой в этой критической ситуации.

Откликнулись на просьбу о помощи многие, но не все. Привезли много праздничной еды тех лет: оливье, селедку под шубой, салат "Мимоза", шпроты, мандарины, конфеты, домашнюю выпечку. Привезли и много еды "долгоиграющей", понимая, что Вере Петровне с воспитанниками надо будет продержаться до конца новогодних праздников. А ее муж принес елку и огромный мешок вермишели - его коллеги скинулись.

Решили устроить праздник для малолетних правонарушителей. Вера Петровна открыла камеры-комнаты. Все собрались в зале. Стали устанавливать елку. Мужчинам помогал самый старший из обитателей распределителя. Дети поменьше увлеченно сворачивали оригами из бумаги для украшения елки под руководством одной из "благотворительниц"(дело в том, что стеклянные игрушки в подобных учреждениях были запрещены, и ножницы в руки этим детям выдавать было нельзя, так что вырезание снежинок отпадало). Две девочки охотно и с большим интересом помогали накрывать на стол. Обычная домашняя предпраздничная суета.

А у меня раздваивалось сознание: подростки как подростки, но... Перед нашими хлопотами Вера Петровна провела с нами инструктаж: она велела снести наши сумки, шубы и шапки в ее кабинет под ключ, советовала быть на чеку и не расслабляться. Среди этих общительных и милых детей были две клофелинщицы, промышлявшие в поездах древнейшей из профессий, грабители фур, воришки и даже один участник драки с поножовщиной и летальным исходом. К этим детям я испытывала одновременно и брезгливость, и жалость.

Тягостным оказалось и само застолье. Дети ели с жадностью, да это и понятно. Нескольким из них очень понравился салат оливье - сказали, что никогда не пробовали такого. Пироги, мандарины и сладкое они не ели - заглатывали, как будто боялись, что отнимут. Одна из женщин придумала игру: передавать по кругу вырезанное из бархатной бумаги сердце и говорить при этом друг другу добрые слова. Дети мялись, улыбались и никаких добрых слов придумать без подсказки не могли. А как обрадовались кулькам с конфетами от Деда Мороза! Ком подкатывал к горлу. Столько страшного, столько грязного видели они за свою короткую жизнь - и такая наивная детская радость!

Я вернулась домой часов в девять - прямо к праздничному столу в кругу семьи, друзей. И, конечно, рассказала о своих впечатлениях. Все привычно возмутились "бардаком", царившем в 90-е в стране. А вот по поводу малолетних правонарушителей мнения разделились. Одни считали, что эти дети заслужили, чтобы посидеть праздничные дни на хлебе и воде. Другие говорили, что в такой критической ситуации важно уже не кто ОНИ, важно кто МЫ. Я разделяла последнюю точку зрения. И тут муж задал мне такой вопрос: "А ты кому хотела помочь: подруге или несчастным, но испорченным и развращенным детям? И если бы в эту историю не была замешана твоя подруга, ты бы ввязалась в подобную благотворительность?" Честно говоря, не знаю...