Ящик Пандоры. Вокруг Айя-Софии

10 июля 2020 года произошло событие, которое многие ждали, кто-то предполагал, кто-то даже проектировал в своих прогнозах – музей Собора Святой Софии в Стамбуле (Айя-София) стал вновь официальной мечетью бывшей турецкой столицы.

Мировые СМИ если и успели дать анализ этой ситуации, то сошлись в одном и самом главном – никто не готов открыто предположить, к чему данное событие может привести.

Мы не будем рисковать делать какие-то прогнозы, по сути, повторяя за многими журналистами, но скажем то, что было «притчей во языцах» именно в отечественном общественном мнении.

«Москва – Третий Рим»

Утро 29 мая 1453 года было напряженным. В ряде районов Константинополя (Стамбула) велись серьезные бои. Перестрелка лучников, контратаки византийцев пытались остановить нападение войск османского султана Мехмеда II.

Перед боем он так рассказал своим воинам о силах обороняющихся (по словам Михаила Критовула):

«Их немного, и в основном это бузоружные и неопытные воины; как мне известно от перебежчиков, башни защищают по двое или трое воинов и столько же – участки между ними в итоге, один воин сражается и охраняет три или четыре зубца, да и тот или плохо вооружен, или совсем бузоружен».

Несмотря на эти слова, жители города в тот день показали самое легендарное мужество, которое известно в истории человечества. Историк Дука так вспоминал о том, как боролись жители умирающей империи в тот день:

«Защитники Города мужественно сопротивлялись, сколько хватало сил. Со своими людьми тут же находились отважный Джованни и царь в военных доспехах; оба они дрались вместе со своим войском. Когда военное счастье уже склонялось на сторону турок, лишил Бог войско ромеев их вождя – гиганта ростом, доблестного воина».
Победители в тот день нашли тело погибшего императора Константина XI среди убитых воинов-защитников, по легенде, только благодаря императорским орлам, которые были у него на ботинках. Сражался в тот момент он как обычный солдат.

Сопротивление закончилось. Часть воинов на кораблях покинули свою столицу, едва успев вырваться из рук турок. Другие ждали своей участи на форуме города и близ собора Святой Софии. 

Султан Мехмед II в тот день получил прозвище «Завоеватель» - «Фатих». И новый султан вошел в Собор Святой Софии. Осмотрев его, он решил, что самый большой и один из самых богатых соборов христианского мира станет мечетью – духовным центром мусульман. В тот день намаз победителей состоялся в бывшем кафедральном соборе христиан.

Византия Пала. Святая София стала Айя-София.

Некоторые считали это событие практически концом света. Христиане считали, что это событие навсегда изменило историю мира. И, надо отдать им должное, они были недалеки от истины.

В Москве о событиях в Константинополе узнали не сразу, но когда узнали, то это привело к формированию уникальной для нашей страны идее – «Москва – Третий Рим». «Второй Рим» - пал, единственным защитником христианства стала Москва. Свадьба великого князя Ивана III с племянницей погибшего императора Софией Палеолог только подтвердила эту преемственность.

И эта идея стала одним из самых главных идейных элементов русской истории.

«Крест на Святую Софию»

Этот лозунг долго не унимал отечественное общественное мнение.

Екатерина II Великая стала одной из разработчиков «Греческого проекта» - восстановления греческой Византийской Империи после ее освобождения от турок. Известно, что именно для этого Екатерина II назвала своего второго внука – Константина Павловича греческим именем, потому что последнего правящего царя греков звали именно так. Но ни Екатерина II, ни ее ближайшие преемники не смогли этот проект реализовать.

В 1876 году Константинополь стал местом грандиозного политического скандала. 30 мая группа патриотически настроенных министров вместе с военными заставили отречься от престола султана Абдул-Азиза, который спустя несколько дней был убит в своем дворце. На престол вступил султан Мурад V. Он был молодым, лишенным серьезных политических амбиций, человеком, который волей судеб стал султаном. Вот только оставался он на престоле недолго. Его обвиняли в том, что у султана было психическое отклонение. Так это или нет – остается загадкой. Однако 31 августа того же года Мурад V был свергнут своим родственником и новым султаном – Абдул-Хамидом II, султаном известным как одним из самых жестоких османских правителей.
 
Владимир Теплов, бывший очевидцем этих событий, написал в «Смутном времени и дворцовом перевороте в Константинополе» (1897) такие слова: «Если старые, безмолвные стены так равнодушно, так бесстрастно относятся ко всему теперь происходящему около них, то резкую им противоположность представляет ютящаяся тут повсюду толпа, она волнуется, дрожит от нетерпения, жизнь бьет в ней живым ключом». Словно в такт Теплову граф Сергей Шереметев в путевых заметках по городу (1900) тоже говорил о стенах города: «Мрачны величественные развилины и кладбища, осеянные кипарисами. Мрачны и улицы города, примыкающего к древним стенам. Опять кривые, грязные и зловоенные переулки, опять дома, на дома не похожие, заколоченные, зловещие, и вот на повороте небольшая ограда, осененная крестом. Вы входите в тесный двор и узенькой дорожкой проникаете в неизменное здание, на котором воздвигнут крест. Здесь родник и источник, икона, горящая лампада и убогая церковь». 

Не прошло и года, а Абдул-Хамид II возглавил Османскую империю в войне с Россией.
Александр II мог стать «Освободителем» не только как человек, освободивший крестьян от крепостной зависимости, но и по тому, что он почти реализовал идею своей прабабушки в конце 1877 года, когда российские войска остановились в пригороде Сан-Стефано, лишь несколько километров не дойдя до «центра мира», города Царьграда, как называли Константинополь в России.

Этот город манил путешественников. А мечеть Святой Софии особенно. Сергей Шереметев писал: «Не одно церковное здание  не занимает большего места в Византийской жизни, как Св. София, Великая Церковь – глава Православного Востока, места пребывания Православного Патриархат». Другой русский путешественник Александр Коптев (1888) писал: «Нет сомненья, что всякий православный христианин, входящий в этот святой храм с особенным чувством благоговения и, войдя в него, невольно сотворит крестное знамение. Всякого входящего в храм Св. Софии он поражает своей грандиозностью, величием, богатством; это – идеал художественной красоты и чудо архитектурного искусства».

Ни Александр II, ни один из его потомков так и не смог освободить Константинополь от турок-османов, а после революции в России в 1917 году от этой идеи и вовсе отказались.

Последний раз о «Кресте на Святой Софии» сказал известный журналист Борис Суворин в 1919 году, когда город уже был оккупирован победителями в Первой мировой войне:
 
«У входа в Св. Софию стоят часовые. Один из них перегораживает нам путь винтовкой. Я обращаюсь к своей спутнице, которая лучше меня знает город, и говорю ей, что, очевидно, есть какие-нибудь часы для осмотра. “Русски?”, весело улыбаясь, спрашивает высокий солдат в войлочной шапке и пропускает нас и указывает дорогу.

С внешней стороны храм-мечеть не производит впечатления и вход в него не из красивых, но внутри он удивителен....

Храм поражает своими размерами и легкостью постройки. Громадный купол точно надет на него, и, кажется, что он необычно легок. 

Сейчас в нем мало народу. Группа женщин сидит, поджавши ноги в чулках, вокруг муллы, которые им читают что-то. Они сидят с открытыми лицами и держат над грудью руки ладонями вверх, иногда кланяются. По бокам громадного храма какие-то пристройки, не то усыпальницы, слева царское или вернее султанское место, справа кафедра для проповедника. 

То там, то здесь попадаются турки на корточках, громко читающие Коран и бьющие поклоны. У самого входа два больших фонтана. У них совершаются какие-то омовения. Множество колон украшают храм. Они из раннего редкого камня. Ужасным диссонансом являются громадные бездарные зеленые круги с надписями из Корана.

Не может быть ни малейшего сомнения, православная Св. София с ее замазанными фресками, с ее алтарями и иконами, светильникам, была гораздо величественнее и красивее Ай-Софии.

Маленький турчонок из Батума, говорящий по-русски, объяснил нам, что русских всегда пускают, а других не любят пускать, вот только офицеров и он показывает группу французских офицеров. Некоторые из них не сразу решаются снять свои кепи, т.к. турки все в фесках.

Показывает нам колону, на которой отпечаталась рука султана, въехавшего по трупам в храм, место, по которому конь его ударил копытом, отбив кусок мрамора, и ковер Магомета. 

Мы выходим из храма, опустившегося и величественного в своей пустынности, и скользим в туфлях, теряя их под коврами. Мягко, в чулках, уходят серьезные турчанки.

Крест на Св. Софии? Нет – это мечта, и как бы красива она ни была, она ее и останется». 


Мечеть и вновь… мечеть

В 1930 году Константинополь навсегда стал Стамбулом. В 1934 году Айя-София перестала быть мечетью. Многие думали, что навсегда. Историческое решение принимал лично основатель современной турецкой государственности Мустафа Кемаль Ататюрк – первый президент Турецкой Республики.

Нынешний лидер – Реджеп Тайип Эрдоган – решил пойти дальше. Ссылаясь на слухи о том, что Ататюрк никогда не подписывал исторический указ о том, что мечеть становилась музеем.

Политика оказалась выше и важнее культуры – она победила.

10 июля 2020 года исторический указ о предании Айе-Софии статуса мечети был подписан.

Многие журналисты по всему миру уверены, что Эрдоган навсегда разорвал нить времени и оторвал себя от наследия Ататюрка. Само правительство страны убеждает, что мечеть будет доступна для желающих из всех стран и всех религий.

Историки и культурологи боятся уничтожения исторических символов христианства в соборе.

Политики боятся, что турецкое руководство зайдет дальше в своих политических амбициях.

Экономисты предрекают, что эти события могут повлиять на появление новых санкций в отношении Турции.

Но бояться нужно другого. Несколько лет обозреватель The New York Times, говоря об уничтожении памятников генералам Гражданской войны в США, сказал, что речь не о борьбе с прошлым, а о формировании культуры в будущем.

Поэтому наша задача, как современников, которые живут в одно из самых интересных времен в истории, понимать, что прошлое важно, но борятся не с ним, а за нашу память о прошлом. Борьба идет за будущее.

Остается сожалеть только о том, что борьба идет низкими методами, а под угрозой уничтожения находится то, что является культурным достоянием человечества.

А ведь человечество – это мы.