Кто ты мне? Продолжение

   

 2  Часть.  Враг.

1. Кострицкий

     Анатолий Кострицкий был моим антиподом. Старше меня, но  ненамного,на год или два, он работал ещё при Лурье. Всё было в нём средним. Тихий, спокойный парень в очках, среднего роста, среднего телосложения, с тихим голосом, из села, необычный тем, что не рогуль. И, подозреваю, способности у его были средние. Я никогда не слышал его голоса, он ни с кем разговаривал, молча работал.


    Он окончил Киевскую Сельскохозяйственную Академию, вечернее отделение, имел диплом инженера - электрика. В отделе слыл добрым, но закрытым человеком. Я подходил к нему с каким-то вопросом, ещё до Горвица, он со смущённой улыбкой ответил: - «не знаю, спросите у Вероники Анастасиевны».


    Когда у руля бригады электриков стал Горвиц, и командовать парадом поручено было Крицу, Кострицкий отошёл задний план: заканчивал свою учёбу. Криц, не Кострицкого, а меня и Бориса Дядищева взял в группу автоматики под своё начало. Он не воспитывал Кострицкого, как меня. Не брал в командировки в Черновцы, Донецк, Николаев, где учил меня жизни.

 
    В нашей бригаде Горвиц образовал три группы: 1 группа - наружных сетей, Колкера, 2 группа - освещения и оборудования, Кострицкого, и 3 группа - автоматики Израилева, т.е. меня. Притом назначил меня руководителем группы автоматики с обязанностями обеспечить проектирование театров, для чего включил в мою группу Веню Кулика.
 

    Теперь же всё постепенно менялось. Во-первых, менялось отношение Горвица ко мне. Я бы сказал, что оно стало более прохладным. Я заметил это. Во-вторых, Криц значительно реже стал бывать в нашей группе. В-третьих, моя проектная нагрузка значительно увеличилась и продолжала нарастать.
 

    Я взмолился к Горвицу, мы, мол, не справляемся, на что он холодно отвечал: мы усилили вашу группу Куликом! И отвернулся от меня. Мне было обидно и горько.  Сам Горвиц прекрасно знает, после «школы Крица», какого класса наша группа, какой квалификацией обладает!. Несравнимо с группой Кострицкого! Всё забыто!


    Горвиц сам поручает нам труднейшие проекты, важнейшие театры, сложную автоматику и кондиционирование, а получаем такую же зарплату, как все! Это называется справедливой конкуренцией! Где же справедливость! Горвиц только ухмыляется: несомненно, это интрига Крица.


    Он добился своего, руками Горвица, посеял зёрна вражды между нашими группами.  Я обижаюсь на Горвица, но немного. Это в натуре Горвица. Он будет пестовать слабые ростки конфликта между нашими группами. Но конфликта не будет. Я не допущу конфликтов.


    У меня сложились спокойные отношения с Кострицким. Мы с ним не были приятелями, но никогда не ссорились, тем более, враждовали. Он мне был не интересен, молчаливый, спокойный. Словом, скучная личность, но без зависти.


    По сравнении с ним, без ложной скромности полагаю, я производил яркое впечатление. Криц пытался играть на этом, но Кострицкий был независтлив. Во всяком случае, мы с Толей прекрасно ладили.


    Помню жену его Розу ещё прелестной девушкой. Как-то на праздничном вечере в Доме архитекторов я танцевал с Розой и, смею полагать, впечатлил. Я был ещё неженатым, и на следующий день Горвиц не преминул заметить: «вы с Розой смотрелись красиво!».


    Я не оправдал ожиданий Горвица и женился на Лиде, но на Розе женился Кострицкий, и они жили долго и, по-моему, счастливо. Роза после женитьбы работала в Гипрограде, но встретились мы случайно,  мимолётом только один раз, и она дала мне понять, что следит за моими успехами, что я не забыт, и она на моей стороне.Этим я хочу сказать, что очередная интрига Крица - стравить меня и Анатолия - провалилась.


   2. Игра в пинг-понг.

      Семидесятые годы. Мы молоды. Новое здание Гипрограда имеет спортивный зал, широкие коридоры, биллиард, столы для игры в пинг-понг. В перерыве разгораются битвы.  Я не увлекался биллиардом, но в пинг-понг играл прилично.


 Мы за столом для пинг-понга знакомились и становились друзьями. Помню Лёню (мы звали его Лёнчиком) Волошенюка, звезда футбола (мы играли в футбол ещё в саду Софиевского монастыря).

    Так я познакомился с Георгием Урусовым, известным архитектором, начальником АПМ-6. Мы каждый день в обеденном перерыве играли полчаса. Играли примерно одинаково, яростно сражались, и никто не хотел уступить, так   незаметно и подружились.


    Результатом нашей дружбы стало плодотворное многолетнее сотрудничество с АПМ-6 при проектировании Постпредства УССР при СМ СССР в Москве.
Кстати, в очередной командировке я рассказал Урусову про ситуацию с Веней Куликом, что Горвиц не даёт ход моему преставлению на должность руководителя группы, мотивируя отсутствием образования. Он обещал помочь, и это сделал.



   2. Театры. «Жидо-украинская кооперация» 
 
    Это  Криц первый заметил такое странное содружество и назвал его презрительным именем. Видимо, вспомнил , как его самого дразнили в детстве. Во всяком случае, я уловил нотку горечи и, одновременно, зависти, как будто я сворачиваю с пути, уготованным заранее тем же Крицом. В действительности, так и было: я вырос из коротких штанишек и ощущал настоятельную необходимость идти дальше.

    Веня Кулик был старше меня, но я подружился с ним, несмотря на то, что он  говорил не совсем грамотно. Это было не важно.  Мы с Веней Куликом создали плодотворное содружество, в котором я был мыслью, креативом, создателем проектного решения, а он, будучи монтажником, эти решения воплощал в жизнь, то есть в необходимые конструкции.
 
    Первый театр, в проекте которого мне довелось участвовать, был областной муздрамтеатр в Житомире. Главным архитектором проекта   (ГАПом) был - Борис Петрович Жежерин. Не знаю,что в нём привлекло меня, но мы сдружились. Что нашёл во мне, простом 30-летнем инженере - электрике, знаменитый архитектор, 55-летний начальник Мастерской АПМ-4, ей богу - не знаю. Во всяком случае, уже Крицом больше не пахло.

     Наша дружба началась на строительстве театра в Житомире, где я попросил показать мне на плане зрительного зала, как мы должны включать светильники в зале. А он спросил, что я сам предлагаю? В ответ, я начал излагать разные способы управления освещением зрительного зала.

     А он, заинтересовавшись, прочёл целую лекцию о форме зрительного зала, а я похвалил его решение потолка, наподобие синего неба, где маленькие светильники будут сверкать, как звёздочки.

   Наша дружба будет продолжаться много лет и достигнет своего пика во время разработки проекта реконструкции  Киевского театра Оперы и Балета имени Т.Шевченко.

    Жежерин добьётся неслыханного: будет сформирована бригада проектантов в составе архитекторов, конструкторов, механиков, электриков, связистов, сантехников - специально для этого проекта. Это будет позже. А сейчас...


    Второй и третий полностью  (без помощи Крица) запроектированный мною (электротехническая часть)  были областные муздрамтеатры в г.Сумы и Ивано-Франковск. 

    ГАПом был Степан Слепец, главным конструктом Быков. Архитектор Слепец настоящий украинец, как его описывал Гоголь, тщедушный маленький человечек, с тихим голосом, любитель рисовать мирные пейзажи любимой Украины: - «Садочок коло хаты, хрущи над вишнями гудуть».

    Слепец  ничего необычного не выдумал, но нарисовал добротное современное здание театра и украсил его декоративными элементами  в народном духе.

    Проект заканчивался, а архитекторы уже отправили чертежи на стройку. Строительство театра шло ударными темпами.  Мы осуществляли авторский надзор над строительством. Горвиц, с подачи Крица, следил, чтобы я лично выезжал в командировку. Я был молод и держал в памяти огромный проект электротехнической части.

    Это было трудно. Я просил Горвица послать со мной  Веню, но это не всегда удавалось. Это напоминало издевательство, но, скрипя зубами, я не возражал. Приходилось часто выезжать на  стройку одному, а потом, не заезжая в Киев, ехать  на строительство другого театра.

    И там я впервые столкнулся с Трестом «Теамонтаж», сначала бригадирами монтажников, а потом, намного позже, и его руководителями директором Яковом Варшавским и Валерием Маркусом.

    Монтажники были, в основном, механики и электрики, опытные специалисты. Они сидели в командировках месяцами. Они нас вызывали на место стройки и требовали объяснить им какие-то непонятные им места проекта.

    Мы объясняли. Они часто замечали наши ошибки. Мы извинялись и исправляли. Это была работа, ничего личного,мы перезнакомились, сдружились. Я приобрёл бесценный опыт.

    Не буду описывать областные муздрамтеатры в г.Ужгороде , Хмельницком, театр Оперы и Балета в г. Днепропетровске, все подобны. Мы с Веней Куликом научились обходиться без Крица. Наша жидо-украинская кооперация работала и развивалась. Повторюсь, я становился опытным инженером. К нам в группу приходили молодые инженеры, и я их учил.


    Я руководил группой, но не имел возможности обеспечить Веню зарплатой. Я хотел бы выбить для него должность старшего инженера. Но Горвиц  и Криц категорически не соглашались дать ход моему рапорту. Надо было ещё подождать.

 


    3.   Реконструкция  Киевского театра Оперы и Балета  имени Т.Г.Шевченко

    В предыдущей главе я упоминал, что Борис Жежерин создал комплексную специальную бригаду для разработки проекта реконструкции Киевского оперного театра, и пригласил персонально меня для руководства группой электриков.

     Горвицу и Крицу не понравилось это. Горвиц даже бегал к Жежерину, мол, я сам решу, кто будет руководить группой электриков, но Жежерин не поддался. Более того, Жежерин настоял, чтобы вся бригада сидела в театре.

 
    Результатом этого стал почти год вольной жизни без Крица и Горвица.  О, как мы радовались!  Мне было позволено взять любого сотрудника, независимо от группы,к которой он принадлежит. Естественно, я взял наших: Веню Кулика, Юру Мараховского, Володю Брагина и Валю Жигу, уже техника. Пригласил участвовать так же Лариссу Мешковскую из группы Колкера.
 
    Поначалу, я хотел выполнить всю электротехническую часть силами моей группы, но по зрелом размышлении - мне не вытянуть, - отказался этой идеи, и сосредоточился  на технологии сцены: постановочное освещение, электроприводы сценических механизмов и режиссёрская сигнализация.


    (Технология сцены - это  самая сложная специфическая часть проекта театра, тем более театра оперы и балета. Это - огромный объём чертежей).

    Заказчик, - дирекция театра, поставила перед нами задачу установить по возможности самое современное оборудование. Мне надо было записаться в библиотеку и читать технические журналы, просматривать театральные новинки.

    Словом, интересоваться театром. Я совсем забыл, что существует Криц, что он плетёт интриги против меня. Словом, я на время всё забыл.



    4.День в театре.

    Наша группа, самая многочисленная, размещалась на мужской балетной половине, в репетиционном зале, где стоял чёрный концертный рояль и где я нередко в обеденном перерыве играл свои импровизации.

     К нам часто заходили привлечённые музыкой, узнаваемые солисты балета, простые танцоры из кордебалета, интересовались, что происходит.


    Мы объясняли, как могли, что мы - электрики, на месте исследуем, изучаем и заодно проектируем  наш театр. Некоторые выказывали пожелания в части устройства театральных уборных с душем. Мы обещали эти пожелания передать архитекторам.

    Нашим хозяйством заведовала Валя Жига. Накануне, мы скидывались, она утром перед работой заходила на рынок или в магазин и покупала продукты. Принесла  электроплитку и за час до обеда ставила варить картошку.


     Это запрещалось правилами пожарной безопасности, но мы по молодости лет игнорировали опасность, не обращали внимания. Мы вместе весело обедали, а после в мужском туалете мыли посуду, (только мужчины).

    День в театре начинался рано, мы приходили в 8 часов утра. Брагин садился за таблицы расчётов освещённости на сцене, Мараховский  занимается чертежами существующего положения, а мы с Куликом приходим на сцену.  Утром на сцене царит полумрак и таинственная пустынность.


    Мы вдыхаем незабываемый запах кулис и погружаемся в мир театра. Включаем дежурный свет, опускаем осветительные фермы вниз, осматриваем театральные прожектора, светильники, уточняем с помощью рулетки необходимые размеры, в общем работаем. Надо успеть до прихода работников сцены, до начала репетиции.

    У меня есть кое-какие идеи, надо обсудить их с Веней. Как мы работаем: я выдвигаю идею, и мы обсуждаем её, обсасываем со всех сторон. Веня, придирчивый критик, сначала её отвергает, потом находит рациональное зерно, мы возвращаемся, кое-что изменяем, слегка поворачиваем и находим необходимое решение.

    Веня бросается к кульману, чтобы зафиксировать найденное решение, а я, довольный, выхожу в коридор, пройдя ряд переходов, попадаю в зрительскую часть и захожу в ложу.


    На сцене идёт оркестровая репетиция балета «Спартак». Я вижу на сцене знаменитого композитора Арама Хачатуряна. После оглушительного успеха московской премьеры Григоровича, он специально приехал в Киев, чтобы проследить за новой постановкой Шекеры.

    Ему поставили на сцене в углу стул, он сидит, рядом Шекера, который подводит солистов, знакомит с композитором. Хачатурян долго вглядывается в лица солистов, надеясь, что проступят черты персонажей, которые он, Арам, создал. Ему нравится их молодые лица, живые умные глаза, особенно женские.


    Он просит исполнить кое-что по своему выбору. Звучит музыка.  Он мысленно сравнивает с Володей Васильевым, Марисом Лиепой, Катей Максимовой, и мысленно же признаёт: - никак не хуже, а в некоторых местах, даже лиричнее. Сказать или не сказать?  И говорит:

    -    Я признаю, что у вас в Киеве постановка получилась, - помолчал, - как я задумал первоначально. Трудно спорить с Григоровичем, он одержим величием Рима, у него Красс главный герой, он давит своим авторитетом.


   - Я поддался уговорам, обидно было сокращать страницы партитуры любовной лирики, но ради успеха можно!  А Григорович своей постановкой мой Спартак поднял на мировой уровень. Владимир Васильев гениальный Спартак, но поверьте мне, ваш Лебедь не хуже, он просто моложе, лиричнее, пожалуй искреннее. Он будет танцевать в Большом.


    Я, стараясь не шуметь, выхожу из ложи, мне надо работать. Но после репетиции к нам в комнату заходит Лебедь, я передаю разговор между Хачатуряном и Шекерой. Он дарит мне пластинку балета Спартак.


    5.Виктор Гоженко, главный художник по свету.

    Объясняю. Главный орган театра  - Художественный совет: - это директор, главный дирижёр, главный режиссёр, главный художник, и  главный художник по свету.

    Виктор Гоженко -  член художественного совета театра, а значит, человек, который совместно с художником - постановщиком создаёт театральные спектакли участвует в постановках, который генерирует идеи, сам способен создать художественные образы. Он же мне нужен. Я нашёл его.
 
    Первоначально он являлся  начальником электроцеха, как сам представился, когда я  после сложных переходов спустился под сцену и зашёл, чтобы познакомиться с ним. «Вот наш цех!» - говорит он с гордостью.

   
    Странная обширная комната, сплошь уставленная разным старым оборудованием. Автотрансформаторы гудят, старый непрограммный регулятор. Оператор выгладывает на сцену, рядом будка суфлёра. Я, как будто окунулся в столетнюю старину. Никогда я не видел такого старья!

    Виктор Гоженко показался  мне человеком высоким, полным и широким, с доброй улыбкой, человеком, которому нечего скрывать, довольному всем. Он был гораздо старше меня и относился ко мне, как студенту, покровительственно.


     Он выслушал мои речи о необходимости выбросить этот хлам на помойку с большой долей недоверия. Тем не менее я увидел в его хитрых глазах заинтересованность.

 
    Так в лице Гоженко я приобрёл союзника. Не сразу, постепенно, я внушал в его мозг мои идеи. Мы много спорили. Я много читал. Он же бывал за границей на гастролях и много видел.  В его словах я находил поддержку моим мыслям. А я задумал нечто невиданное раньше. Мне нужен был такой влиятельный союзник как Гоженко.


    Тем временем прошёл год нашей жизни. Мы насладились волей без Горвица, без Крица. Закончили проект театра, и возвратились в Гипроград. Но реконструкция продолжалась. Министр назначил директором строительства некого  Михаила Малявкина. В моей жизни он сыграет значительную роль.



    6.Михаил Малявкин


    Театр на время строительства пребывал на длительных гастролях. Поначалу в течение года он объездил весь мир. За это время строители подготовили ему площадку в Октябрьском Дворце. Там труппа театра работала ещё год.

 
    Малявкин не терял времени даром. Он оказался профессиональным директором строительства. Зорким глазом он увидел меня и определил, что я ему нужен. И он не ошибся.
 
    Он работал решительно. Без всякого Горвица, он позвонил прямо к директору института Пыльнику и заявил, что завтра мы вместе с ним, директором строительства, едем в Москву в МВТ для закупок оборудования. 

       
    Е.А.Пыльник, услыхав такое, наложил в штаны и стал невразумительно бекать и мекать. А назавтра, мы сидели в поезде Москва - Киев. Малявкин достал из своего портфеля бутылку коньяка со словами - «а теперь давайте знакомиться!». (Мы познакомились и дружили долго вплоть до самой его смерти).


    Мы с Веней  задумали поставить вопрос перед ГАПом Жежериным о закупке импортного оборудования: 1)систему дистанционного управления прожекторами, и 2) программного регулятора света и переноса пульта управления им в ложу зрительной части.

    Для этого мы подготовили материалы и документы, - в доказательство, что у нас в Союзе подобное оборудование не изготавливается. Такое совещание состоялось, и мы первый этап выиграли, но не совсем.


    Всё решала Москва, министерство внешней торговли МВТ. По первому вопросу МВТ решил положительно, валюту выделил.  По второму - нет, т.е. МВТ договорился с Венгрией, в счёт будущих поставок.


    Эта была самая настоящая фикция. (Я по молодости лет не понимал.) Взялась изготовить регулятор венгерская фирма «Тунгрсрам».  Приехала венгерская делегация специалистов во главе с послом.


    Они много обещали, но оказалось, что никакого опыта у них нет.  Я участвовал переговорах. Составил задание на проектирование регулятора  света театра. (Венгры проектировали целый год, еще два года  изготовляли и налаживали, и всё впустую).


    Зато я преуспел в покупке системы управления прожекторами. Малявкин добыл разрешение на покупку за твёрдую валюту, познакомил меня с чиновником из МВТ неким Андреевым, который должен был торговаться: - составить несколько предложений от различных фирм и определить самую оптимальную цену.

 

    Малявкин уехал в Киев, а я остался работать вместо Андреева. Я каждый день ходил в здание МВТ на Смоленской площади, там Андреев дал мне кипу каталогов, и научил меня своей работе. Он дал мне месяц сроку, чтобы я мог изучить всю премудрость.

    Я ужаснулся, провёл в гостинице две ночи, и к Андрееву пришёл с готовыми предложениями. Больше того, я увидел, что покупать эту систему стоит только в Австрии у фирмы Пани или в Англии у фирмы Стренд. Всё остальное пустая трата денег.


 Андреев удивился и сказал: - «Не надо столько работать, нужно и отдыхать!»
Самое интересное - переговоры с фирмачами. Я только наблюдал за Андреевым. Он тонко провёл переговоры.


     Фирма Пани предложила меньше. Андреев подписал контракт. Моя миссия была выполнена, можно было уезжать в домой в Киев. Расстались мы с Андреевым тепло. Он был доволен, договорились встретиться в Киеве при монтаже оборудования.



    7.Москва. Постоянное представительство УССР при Совете Министров СССР.


    Окончательно мы с Крицом разошлись, когда в Гипроград, поступил важный правительственный заказ - реконструкция нынешнего Посольства Украины в Москве, а тогда -  Постоянное представительство УССР при Совмине СССР в Москве.
Для чего был выбран специальный человек, бывший председатель Госплана Украины, С.Голубов.


    Он как раз ушёл на пенсию и собирался переехать в Москву к детям.  Постпред, сам в ранге зам. Председателя СМ УССР, лично позвонил Пыльнику, представил Голубова, как руководителя всей стройкой, и предупредил, что если Пыльник не будет выполнять указаний Голубова, то потеряет место директора.


   Проектирование  вела АПМ-6 во главе с хорошо знакомым мне Жорой Урусовым. Урусов назначил ГАПом тоже хорошо знакомого мне Лёнчика Волошенюка. Автором проекта была назначена Марина Ишкова.


    Лёнчик Волошенюк играл в футбол со мной в саду Софиевского монастыря 15 лет тому назад. Теперь он стал важной птицей, а дальше он станет начальником мастерской АПМ-6, и мы вместе будем работать не один год.


    Поначалу Горвиц не осознал важности этого объекта. Но интуиция подсказала ему, и он поспешил доложить директору Пыльнику, что дескать, неплохо было бы  послать меня на разведку.


    Но старый аппаратчик Пыльник по своему обыкновению наложил в штаны. Он стал кричать: -  «Вы разве не знаете, что для командировки в Москву сейчас требуется только звонок Голубова и всё!». Горвиц не знал. А мне предстояло узнать.


    Мы поехали в Москву втроём: архитектор Марина Ишкова, сантехник Света Чуйченко и я, электрик. Мы рассчитывали на 3 дня, а пробыли 1,5 месяца. А потом мы по требованию Голубова, буквально поселились в гостинице постпредства и там работали.  Эта командировка в Москву перевернула всю мою жизнь.


 
    Благо, условия там были прекрасные. Тогда в Москве было всё: апельсины, бананы, даже ананасы, которых  никогда не видели в Киеве. Столовая постпредства была замечательная. Она снабжалась правительством Украины напрямую. В буфете были выставлены разные закуски: икра красная, чёрная, рыба разнообразная, напитки, и очень дёшево, как при коммунизме.


    А главное, там не было ни Горвица, ни Крица, которые не могли простить меня, за то, что я, по мнению Крица, отхватил вкусный кусок пирога.
Мои  отношения с Голубовым сложились прекрасно.


     Я согласовал мой проект со всеми заинтересованными инстанциями, всеми московскими службами. Голубов был доволен, и даже разрешил вызвать Веню Кулика в Москву, мне на помощь.


    Горвиц рвался в Москву, чтобы осуществить проверку, что мы там делаем, «небось гуляете и по магазинам шастаете?». Но после грубой отповеди Голубова, мол, сиди и не рыпайся!, ни Горвиц, ни Криц не заикались о Постпредстве.


    Пришла пора осуществить моё давнее желание: добиться должности для Вени. Мне помог Урусов. Он пришёл к директору Пыльнику, и приказ для Кулика был незамедлительно подписан. Через голову Горвица и Крица, Веня стал руководителем группы. Я одержал пусть маленькую, но победу.
 

    Урусов раз в  неделю приезжал в Постпредство на совещание с Голубовым. Бывало, если позволяло время, он приглашал Марину Ишкову, свою любимую сотрудницу, а заодно и меня прогуляться по вечерней Москве. Мы с Мариной взяли в привычку гулять, ходить в кино.


    Я открывал всё больше достоинств в Марине, а она во мне. Я открыл, например, что Марина училась в знаменитой 145 физическо - математической школе, что она умна и начитана, остроумна, за словом в карман не лезет,весела, добра, терпелива и так далее.


    А что Марина открыла во мне, я не знаю. Разве что, когда она заболела и лежала в нашей гостинице, а я читал ей по-итальянски сказку Итало Кальвини «Чудовище и Красавица», а она жалела бедного Монстро.

 
    Самое главное, что случилось в результате реконструкции  Постпредства: - мы Мариной полюбили друг друга, и после возвращения в Киев  поженились в 1984 году.


    8. Директор Донец.  Реформы Донца

   
    После возвращения в Киев и эпопеи с московскими командировками я решил уволиться из Гипрограда. Но не тут-то было. Горвиц упал  прямо в вестибюле нашего Гипрограда с инфарктом.


    Его отвезли в больницу, откачали, но он обвинил меня, в шутку или всерьёз, не знаю, мол, именно я довёл его до инфаркта. Пришлось мне на больничной койке дать ему обещание, что я не уйду от него. По-моему, Горвиц любил таки меня.


    Я думаю, что Криц был бы рад моему решению уйти, но Горвиц спутал все карты, и пока он отдыхал в больнице, Криц перешёл в наступление и произвёл среди бригады электриков ряд реформ.

 
    Расформировал нашу группу. Меня он назначил вместо себя руководить чем-то, не знаю чем, пересадил в комнату Колкера, и дал мне Инну Котляр из группы Нелы, как в насмешку.

 
    По возвращении из больницы Горвиц всё вернул обратно, но я понял, что от Крица ждать хорошего не придётся.


    По сути дела он  отстранил меня от дел, от процесса проектирования, от профессии. Первый раз в жизни я озлобился. Я привык, что евреи всегда сумеют договориться, найти верное решение. Мы все же евреи!  Еврей Криц, что ж ты творишь? Ты кто такой?...  Первый раз я осознал, что, несмотря на то, Криц  - еврей, он всё же - кусок дерьма.


    Но ты, Криц, опоздал!  Я - не тот, что раньше. Меня знают, и Жежерин, и Урусов, и Волошенюк, - все, кто работал со мной, знают, что никогда я не подвёл их, что работать было удобно. А построили мы немало!


    Я крепко задумался: - И Горвиц, и Криц думают, и мечтают об Электроотделе, вертикальной структуре.  А я, напротив, подумываю об Архитектурных Мастерских, куда вольётся группа электриков, которая будет выполнять работы АПМ точно в срок.

 
    И не надо будет умолять Горвица или Крица побыстрее закончить работу, - горят сроки Мастерской, - а они, Горвиц или Криц ещё ломаются: - ваши сроки нам не указ, мы имеем свои сроки!  Наверняка, начальникам АПМ эта мысль приходила в голову.


    Первым я пошёл к Лёне Волошенюку и изложил своё предложение. Он быстро всё понял и согласился. С условием, как бы ни завершились переговоры, моя группа переходит в АПМ-6.
 

     Это было условие Волошенюка, лестное для меня. Пошли к Урусову, теперь главному архитектору Гипрограда. Он так же согласился.

 
    К тому времени Пыльник ушёл на пенсию, и Горвиц тоже. Директором Гипрограда стал Донец.
 

    Дальше, поговорив с Урусовым, заручившись согласием начальников АПМ, решительный Донец вызвал к себе Крица и объявил, что он, Криц, должен сам подобрать группы электриков, с тем чтобы распределить их по АПМ.  Для этого Донец  дал Крицу два месяца сроку. Такого поворота Криц никак не ожидал!


    Какой удар! После этого удара Криц не оправится. В мечтах его ждала вольная жизнь, о, как он развернётся, когда путы Горвица будут сброшены!  А оказалось, не жизнь, а иммитация жизни. Встала проблема, куда же трудоустроить Крица, но это была не моя проблема! Никто из начальников АПМ не пригласил Крица.
Несмотря на старания Крица, ЭМО прекратил своё существование. Карьера Крица неуклонно шла к концу.


    Жаль, что Донец, так мало прожил. Он погиб молодым в ДТП. Он мог бы многое сделать. При нём в Гипрограде установили ЭВМ - «Мир» - огромную электронно-вычислительную машину, и создали новый отдел Автоматических расчётов и программирования. С него начался компьютерный бум в Гипрограде.


    После него директором стал Белоконь - отвратительная личность.   Криц попытался было вернуть свои утраченные позиции, лизать жопу Белоконю, но начальники АПМ дружно этого не позволили, ничего не вышло. А лизал он отменно, мастерски. Я бы ему присвоил звание мастера-жопализа. Кстати, Белоконь за то и презирал Крица.



    9. Ура! Я на свободе! В АПМ-6.


    Никто так не радовался, как Лёнчик Волошенюк! Я тоже радовался. Вся наша группа перешла в АПМ-6 целиком, без потерь. Я хотел и договаривался с Ларисой Мешковской, но Криц стал стеной. Лариса, не любитель скандалов, сама отказалась.


    Итак, вот наша группа: Веня Кулик, Вова Брагин, Саша Френкель. Люда Герасименко, Ольга Ващенко, Лена Грищенко, Рита Шехтер,  Эдик Белозерский и я. Не буду писать дальше, это другая история. Всех, без исключения, я любил, не ругал и защищал, как мог. Мы жили в АПМ-6, по-моему, счастливо.


    С Крицом больше мы не соприкасались. Белоконь для него создал отдел, Отдел Лукьянчука, куда вошли группа механиков и группа связистов Павлова, а Криц остался ни при чём, но замом Лукьянчука.
 

    До меня доходили слухи о скандальном разводе с Мариной Криц.  Весь Гипроград обсуждал грязные сплетни о встречах Крица с некой Ритой, замужней женщиной из АПМ-5. Сам Криц скрывал свои свидания в Гипрограде, но Марина не простила обман.  Дети Крица отказались от него, а после вторичного замужества Марины, они были усыновлены мужем Марины. Удар под дых! 


    После такого удара Криц не оправился, несмотря на поддержку Белоконя.  Рита, после скандала с разводом, не бросила Крица, сама развелась с первым мужем, и они поженились. Рита Криц оказалась энергичная особа, она добилась квартиры от Гипрограда при помощи Белоконя. Но Крицу это не помогло, он начал выпивать.

 
    При первой же возможности они уехали в Израиль, - там уже была мама Крица, племянники. Это было смешно, ведь многие сотрудники ещё помнили собрания, на которых Горвиц и Криц называли предателями и оскорбляли тех, кто собрался уезжать в Израиль.


    Прошло не так много времени, и всё переменилось. Криц получил гражданство Израиля, пособие, хотел ещё работать, но, кроме мытья подъездов, они с Ритой ничего не умели и не могли. Надо знать Крица, чтобы оценить всю обиду, подлость времени, которое таким образом обошлась с ним, Крицом. Он, Криц, мыть подъезд не будет!  Он возвращается!.


    Я не знаю, как объяснил Криц свою временную эмиграцию, но Белоконь восстановил его в должности, и он продолжал работать, (или не работать, как понравится).

   
    Хочется написать о  реконструкции  Киевского Дворца Культуры «Украина», но это другая история. Если будем живы (ЕБЖ), обязательно напишу.




    Послесловие


    Спустя 5 лет, после окончания КПИ, я случайно встретил  профессора  Василия Холмского с супругой, Софией Михайловной,  в Трускавце на водах. Мы подружились, гуляли, и вспоминали Крица. Тогда я узнал о нём много интересного.


    Я узнал, что Криц , будучи студентом КПИ, дружил со своим  однокурсником, сыном профессора, Костей, и часто, вернее сказать, не вылезал, попросту  жил  в семье Холмских. София Михайловна подкармливала вечно голодного Вилю Крица.

 
    То были послевоенные годы: рост антисемитизма, космополитизм, низкопоклонство перед западом. Сам профессор  Василий Холмский попал в чёрный список из-за своих открытий и публикаций в западных журналах, и помочь Крицу после окончания КПИ остаться в  аспирантуре никак не смог.

 
   Сказать, что Криц был  разочарован, это - ничего сказать! Он был обижен, оскорблен, рвал и метал:


    -  «Сколько трудов надо было положить, чтобы войти в семью, пресмыкаться перед старичьём, слушать бесконечные плачи  по старым  временам,  тащить по всем предметам дебильного сынка, и что  в результате?!  Ничего! Нет результата! Старик не смог для меня устроить назначение в Киеве, даже добиться для меня Киевской прописки! Какая неблагодарность!»


    Он разозлился на  Холмских навсегда. Как отрезал. Как рассказала мне София Михайловна, он ни разу не звонил, ни профессору, ни Софии Михайловне , ни Косте, (а Костя уже был директором НИИ электродинамики).
 

Когда я услышал этот рассказ, мне стала ясной мотивировка поступков Крица, психология и логика его характера.


Тель-Авив, июль 2020г.