13. Остяки

Дальнейшее Алексей воспринимал как сон, состоящий из отдельных обрывков. Вот над ним склонились двое каких-то людей в странных одеяниях. Потом всё его тело, постоянно подбрасывало и швыряло из стороны в сторону. Ещё через какое-то время громко над ухом залаяли собаки. А потом, обоняние, которого обычно в снах не бывает, ощутило резкий, не знакомый ему, запах. Ещё через некоторое время он почувствовал, что его голого с двух сторон окружило что-то тёплое, мягкое и в то же время упругое, а спина и ноги лежат на слегка жестковатом меху. Потом он уснул без всяких видений.

Проспал Алексей видимо весь день. Проснулся от того же резкого запаха с присоединившимся к нему запахом какого-то варева  и потрескиванием горевшего дерева. Кончики пальцев рук постреливало, как в далёком детстве, когда он получил ожог, схватившись обеими руками за горячую кочергу. Зрение выхватило горящий очаг, обложенный камнями и силуэты людей, видимо кушающих что-то очень вкусное. Всё остальное терялось в темноте. Раздавалось чавканье и сопение. Периодически люди обменивались между собой  короткими фразами на незнакомом языке. Очень, до умопомрачения, хотелось есть.

Всматриваясь в лица, Алексей понял, что он находится в жилище остяков, о которых рассказывал ему дядя Ваня Шумаков пароходный машинист, во время вынужденного пребывания в трюме. Вдруг взгляд Алексея встретился с глазами, глядящими на него старика, лицо из-за обилия морщин походило на мятый коричневый пергамент.
 
- Мокмок, нун чи руть икэ, тых нок чи варэхлэх. Нун руть колат пырийэ, койахи лув? Мэта тохинам йавэн ковит мэн? – произнёс старик.
(Внучка, твой русский очнулся. Ты по-русски спроси его, кто он такой и куда он шёл по реке).

[Далее по русски]

Тут же к Алексею подсела девушка с раскосыми чёрными глазами в узорчатой одежде. Лоб её закрывала широкая повязка. В косы были вплетены ленточки.
- Как тебя звать, ань (красивый)? – спросила девушка.
- Алёша.
- А меня Евья. Ты куда шёл по реке Ас?
- В Сургут. Не ел долго. Дай что-нибудь покушать.
- Дам, - ответила Евья.

Через минуту Алексей хлебал уху из рыбьих потрохов, в которой попадались маленькие чешуйки, не обращая внимания на непривычный запах, исходящий от еды. Евья дала ему также кусок чего-то хлебного. Как он потом выяснил, это был хлеб, замешанный на крови оленя. После еды Алексея бросило в пот, а потом он опять погрузился в сон.

Проснулся он от лая собак и детских голосов. Остро хотелось справить малую нужду. В жилище никого не было. Найдя свои уже просохшие и уменьшившиеся в размерах валенки, Алексей кое-как смог их натянуть на ноги. Набросив свой тулупчик на голое тело, он вышел из жилья, похожего, как он читал в книжках на вигвам индейцев северной Америки.

Собаки, почуяв чужака, бросив игры детей, в которых участвовали, обступили Алексея. Хватали его за рукава и так потрёпанного тулупчика и заливисто лаяли. Трое детей, одетые в меховые одежды, прекратили игры и молча уставились на Алексея. Поняв, что от собак так просто не отделаться, он нырнул обратно в чум. Алексей вспомнил, как дядя Ваня называл жилища остяков. В чуме, около очага он отыскал под шкурами пару обглоданных костей. Бросив их псам, сам пошёл за чум пописать. Сразу прибежали два оленя и начали лизать своими длинными языками жёлтый от мочи снег.

Стоял приличный мороз, по ощущениям градусов за тридцать. Сосны, обступавшие стойбище остяков, были покрыты белоснежными кружевами – куржаком. Алексей быстро задрог и спрятался опять в чуме. Однако и в нём было холодно. Очаг в центре чума не горел. Алексей быстро оделся, вышел на воздух и подошёл к ребятишкам. Кое-как жестами попытался объяснить, что нужны дрова. В конце-концов, самая старшая по виду девчонка поняла его.
Она показала Алексею на небольшую горсточку сухих веточек при входе в чум. Потом отобрала из веток самые тонкие, поломала их и положила в очаг посреди чума, обложенный по кругу небольшими каменными валунами. Затем опустившись на колени начала дуть на угли покрытые пеплом. Алексей начал ей в этом помогать. Через некоторое время сквозь пепел обозначились жёлтым цветом ещё не остывшие угольки, а потом вспыхнула одна веточка, за ней другая, и вскоре всё, что было в очаге, задымило и загорелось.

Дым заполнил всё пространство чума. Нечем стало дышать, глаза слезились. Девчонка легла на шкуры на полу. Алексей последовал её примеру. Прошло с десяток минут, и столб дыма поднялся вверх, создалась тяга через отверстие в верхушке чума. Стало свободно дышать, а вскоре и живительное тепло стало согревать Алексея. Он встал на ноги. Весь дым по стенкам чума переместился вверх и располагался выше его головы.

Алексей с большим интересом начал рассматривать внутренности чума. Справа от входа он увидел медвежью голову в цветастом платке. А на  лбу Алексей вдруг увидел «Анну на шее» - орден Глеба, привязанный тесёмками за медвежьи уши.

- Получается Глеб и после своей гибели меня спас уже второй раз, - пронеслась мысль. Горестные размышления о погибшем брате прервали крики детей и, как понял он,  всхрапывания оленей. Алексей вышел наружу. К чуму подъезжали странные санки, которые волокла по снегу тройка оленей. Нарты, вспомнил Алексей название саней, остановились и с них сошли Евья и старик, с которым накануне он встретился глазами в чуме.

- Узя руть (здравствуй русский), - сказал старик, взял из нарт какие-то мешки и пошёл чум.

Евья провела Алексея по окрестностям чума, рассказывая и объясняя ему названия и предназначение тех или иных мест и предметов.
- Куда вы со стариком ездили? – спросил Алексей.
- Сдавали шкуры, покупали соль, порох, муку. - ответила Евья.
- А где сдавали?
- В Сургуте, в лавке купца Гаврилы.
- А как старика зовут?
- Ванхо.
- Он твой дедушка?
- Да, он мой щать.
- А родители твои где?
- Они утонули.

Алексей перестал задавать вопросы. Настала очередь Евьи.
- Как ты попал в эти края?

Алексей опуская подробности вкратце рассказал свою историю.

- Евья, мне надо в Сургуте найти одного человека. Поможешь?
- Да. Но я только знаю лавку купца Гаврилы. Может он знает.
- Хорошо.
- Нужна колын (рыба). Ты поможешь?
- Конечно.
- Темнеет рано. Надо сейчас ехать.

Отъехали от стойбища недалеко на место впадения ручья в небольшое замёрзшее озеро. Устье  было перегорожено жердями. Из поверхности льда торчали колья.

 - Это варын, а ручей - вош впадает в тор (старицу) - пояснила Евья.

Она дала Алексею  пешню и показала где надо раздолбить лёд. Потом дала в руки черпак плетёный из тальника на длинном древке для вычерпывания кусков льда из майны. После этого, вдвоём взявшись за длинный кол, подняли из ручья плетёную морду с  входным отверстием со стороны озера, в которой плескалась рыба. Открыв заднюю стенку морды высыпали рыбу на снег. Также поступили и со второй мордой, вход в которую для рыбы был со стороны ручья. Собрав рыбу в плетёную паёву, уже в темноте, вернулись к чуму.

На следующий день, покормив сушёной рыбой оленей, Евья и Алексей отправились в ваш (город). Перед поездкой Евья помогла Алексею одеть кисы, малицу – из шкуры оленя мехом внутрь с капюшоном и пришитыми меховыми рукавицами, а сверху кумыш – глухую одежду мехом наружу. Одежда эта, как сказала Евья осталась от отца.

Алексей стал походить на остяка. Выдавали его только голубые глаза.
В лавке купца Гаврилы Клепикова царила суматоха. Внутрь Евью и Алексея не пустили. Двое работников выносили какие-то ящики, мешки и грузили их на розвальни. Один из них, на ходу сказал им, что накануне в Сургут вошли «красные» во главе с командиром по имени Арсений.

- Наверняка офицеры бывали в трактире, а где-то рядом есть и постоялый двор, - подумал Алексей.

Трактир находился на берегу протоки Сайма. Назывался он «Медведь». Но войти в него в остяцкой одежде оказалось проблематично. Пришлось подождать около коновязи, когда из трактира кто-нибудь выйдет. Вскоре вышли двое, выписывающие кренделя, посетители. Признав в них щербатого Захара и цыганистого Романа, Алексей отвернулся и быстрым шагом направился к лавке Клепикова, где его ждала Евья. Пришлось возвращаться в стойбище остяков.