Подсолнухи

Бабушка была молода; ей было всего двадцать три года. Она набрала в подол подсолнухов и тут налетли «мессеры». Какой странный звук! Капли гигантского дождя прыснули поперёк пыльной дороги. Бабы завизжали и бросились врассыпную.
— Аня, шо ты встала, как вкопанная, беги, дура! — орала Надька.
Бабушка, стараясь не рассыпать подсолнухи, пустилась наутёк. Опять, словно злобные воробушки врезались в пыль, и тогда уж руки разжали подол. Спелые головы растений остались лежать на дороге. Аня кубарем скатилась в канаву и задрала голову вверх. Самолёт летел низко, казалось прям на неё; можно было разглядеть лётчика в блестящей на солнце кабинке. Был ли этот герой люфтваффе грустным бароном, который отправился бороться за чистоту арийской расы, или простым деревенским парнем, любящим пиво и сосиски, бабушке было неведомо. Ей было очень страшно. Она была сильная деревенская баба. Оку могла переплыть туда и обратно; но что делать с этим хищным куском железа, норовящем цапнуть, она не знала.
— Пригни голову, полоумная, — вопила Надька, — чё ты на него пялишься!
На этот раз воробушки склевали подсолнухи, брошенные на дороге, дунули ветром и засыпали песком.
Истребитель резко набрал высоту и пошёл на разворот.
— Вот привязался хрен заморский, — обозлилась Надька.
— Шо ему надо, — наивно спросила бабушка.
— Нюра, понравилась ты ему; хочет забрать тебя в свою деревню.
— В какую деревню?
— В германскую. Бежим в лес.
— Я же замужем.
— Ну, он-то об ентом не знает! Ты правда шоль дура, Аня, бежим!
Они добежали до рощицы и растворились в гуще деревьев. Самолёт пролетел на бреющем полёте, полоснул свинцом, срезал ветки, осыпал листву и исчез.

Вечером сидели на терраске и пили  самогон.
— За то, что живы остались, — смеялась Надька. — Мать, выпьешь лафитничек? Шо твою Нюрку немец не забрал с собой, хоть она и замужем, ему ж, нехристю, всё одно! Одичал там в небесах без бабы-то.
Луна выглянула из-за тучи и обрызгала задремавший сад, как нерадивый маляр опрокинувший ведро с серебряной краской.
— Красота-то какая, — вздохнула бабушка, — как будто и нет войны. А ведь у него поди тоже жена есть?
— У кого? — не поняла Надька.
— Ну, у немца, у ентого, который привязался к нам давеча...
— Нюрка, ну ты, точно, того. Ты стихов случаем не пишешь? Или ты пьяная?
— Подсолнухов жалко. — сказала бабушка.

                11.07.20