Женские мечты на фоне голых мужиков

Раскалённый шар солнца перевалил зенит и лениво покатился в сторону иранских гор. Воздух наполнился тяжёлым липким зноем. Звери и птицы скрылись от нещадно палящих солнечных лучей. Даже насекомые исчезли. Отсутствие всего живого заполнило пространство звенящей пустотой.

Маленький, затянутый ремнём, лопоухий солдат перестал ходить вдоль ворот пограничной заставы. Он смотрел в сторону близлежащего посёлка, откуда переваливаясь на кочках и рытвинах, пробирался армейский уазик в сопровождении бэтээра.

Слово «пробирался» лучше всего характеризовало манеру передвижения автомобилей от населённого пункта до заставы. Дороги в привычном понимании там не существовало. Вся территория была заполнена неряшливыми колдобинами, между которыми валялись здоровенные камни. Складывалось впечатление, что какой-то доисторический великан выковырял эти глыбы из земли и разбросал их тут же, около образовавшихся ям. Вот среди этого ухабисто-каменистого бардака и был проезжен петляющий маршрут.

Наконец, уазик добрался до заградительного забора из колючей проволоки и остановился, не глуша двигатель. Сопровождавшая его бронемашина развернулась в полусотне метров от заставских ворот. Сидевшие на броне бойцы с весёлым галдением спрыгнули на землю и стали выбивать друг из друга дорожную пыль.

- Кто такие? – громко спросил лопоухий солдат у находившихся в уазике, но тут же сообразив, что вопрос звучит глупо, так как он знал и водителя, и офицера, сидевшего на переднем сидении, поправился: – Как доложить?
- Доложи: пять человек, из них трое – гражданских. Старший – капитан Суганяк, – крикнул офицер, высунувшись из машины.

- Пальма пятьдесят шесть, ответь сорок восьмому, – произнеся слова радиопозывного, боец, в ожидании ответа, сосредоточенно уставился в одну точку.
- Пятьдесят шестой на приёме, – отчётливо раздался, искажённый эфиром, металлический голос дежурного. Часовой повторил слова капитана.
- Запускай, – тотчас же отозвался радиоголос. О приближении машин ему уже сообщили с наблюдательной вышки.

Положенная процедура, при въезде любого не принадлежащего заставе транспортного средства, была соблюдена, и солдат, тяжело стуча кирзовыми сапогами и на ходу поправляя съезжающий с покатых плеч ремень автомата, побежал открывать ворота.
Как только деревянная рама, густо испещрённая колючей проволокой, отъехала в сторону, уазик тронулся с места. Тихо шурша колёсами, он вкатился на заставу.

- Далеко не заезжай. Тормозни здесь, перед баней, – распорядился капитан. Он открыл дверь, стал на ходу вылезать из машины, но спохватившись, повернулся к своему подчинённому. – Да, кстати! Возьми канистру и пойдём со мной. Надо бензином разжиться.
- Ага, – с сомнением проворчал солдат, ставя машину на ручник. – Так они и разгонятся нам бензин давать. У них у самих горючего в обрез.   
- Спокойно, боец! – развеселился капитан Суганяк. – Дадут – куда они денутся! Мы ведь таких гарных девчат везём!
Затем он повернулся к сидящим на заднем сидении и произнёс:
- А вы, девушки, не скучайте. Мы быстро…

***
Пассажиры, которых капитан назвал гражданскими, принадлежали к женскому полу. К тому времени женщина на местных заставах стала существом столь же редким, что и снежный человек. Тут же, прижавшись друг к другу, сидели сразу три довольно симпатичные особы.

Самая старшая из находившихся в машине, супруга начальника комендатуры, начинала полнеть, но ещё не утратила былой привлекательности. Женщине было уже давно за тридцать. Её муж-майор должен был поступать в военную академию, и она везла ему целую стопку книг и конспектов, которыми их снабдили друзья-офицеры. 

Возраст второй пассажирки не превышал двадцати пяти. Эта высокая красивая брюнетка с тонкими руками пианистки была женой капитана, командовавшего крайней заставой на стыке границ Ирана и недавно объявивших о своей независимости Армении и Азербайджана. Дома, у свекрови, осталась их пятилетняя дочь, и женщина мысленно корила себя за эту вынужденную разлуку с ребёнком.

Младшей из этой троицы только недавно исполнилось двадцать лет. Копна ярко рыжих волос и курносое веснушчатое лицо придавали этому созданию беззащитный вид ребёнка, а испугано-удивлённый взгляд широко открытых янтарного цвета глаз окончательно дополнял это впечатление.

И супруга капитана, и комендантская жена не понаслышке знали, что такое жить на пограничной заставе. Правда, жизнь эта была в том, хоть и недалёком, но всё же прошлом. В том прошлом, когда ещё была цела огромная страна, когда дети военных учились в местных школах, а их жёны каждые выходные ездили за покупками в ближайший райцентр. Ничего этого больше не было!

В конце восьмидесятых военнослужащие и их родные всё острее стали чувствовать на себе неприязнь местных жителей. Постепенно офицерские семьи оказались замкнутыми в тесном мирке застав и гарнизонов – за их пределами безопасность уже никто не гарантировал. Пограничники стали в массовом порядке вывозить своих жён и детей. В первых числах января 1992 года последних гражданских, всё ещё остававшихся на заставах, эвакуировали.

Одна только конопатая рыжуха не знала, что такое государственная граница и смотрела на всё удивлёнными глазами. Её муж, молодой лейтенант, служил заместителем начальника одной из застав. Летом прошлого года, после получения им офицерских погон, они поженились и провели на южном побережье Крыма счастливейший месяц своей жизни. После новоиспечённые супруги расстались. Он уехал на окраину страны, а она вернулась к своим родителям. Потянулись тягостные дни ожидания встречи. Длинные, нежные письма полетели за Кавказский хребет. Обратно возвращались не менее нежные, но более короткие ответы.

И вот теперь, после длительной разлуки, трём офицерским жёнам удалось получить разрешения навестить своих мужей по месту службы. И удалось это ни без труда, так как уже полным ходом шла война между Арменией и Азербайджаном.

Война эта была безобразна в своей абсолютной бескомпромиссности сторон! Начавшись с крикливых митингов и массовых драк, она с развалом Союза переросла в полномасштабные боевые действия. Обе воюющие стороны испытывали нехватку всего, что позволяло им истреблять друг друга, а бывшая Советская армия не спешила этим делится.  Проблему кавказцы решали просто – что не удавалось купить или украсть, захватывали силой и наглостью. Нападения на военных, блокирование воинских частей и даже их захват стали обычным явлением. При этом и местное руководство, и армейское командование дружно твердило, что армия в боевых действиях не участвует!

***
Для того, чтобы в этой обстановке решиться на такую поездку должны быть весомые причины, и у трёх женщин, сидевших в разогретом на солнце уазике, эти причины были. Каждая из них имела свою мечту, которую она в результате поездки надеялась осуществить.

Главной мечтой жены майора стало поступление её мужа в военную академию. Это был её последний шанс вырваться из замкнутого мира ДОСов* и офицерских общаг.

Пятнадцать лет она, как верная собачонка, бегала за своим супругом по всему Союзу. Получал он направление на Камчатку, и она тащилась за ним на край света. Переводили его в Туркмению, и безропотно собирая пожитки, она помогала солдатам грузить их.

Везде приходилось начинать с нуля, и всё это в надежде на то, что когда-то будет лучше. Ей так хотелось спокойствия и определённости, уюта и бытовой устроенности. Ей, бывшей москвичке, так хотелось вернуться и жить в большом городе: гулять по оживлённым ярко освещённым улицам, ездить на такси, ходить в театры. Периодически, с детьми она уезжала к родным в столицу, где набиралась впечатлений и всевозможных покупок на год вперёд, а потом, возвращаясь, она забивала шкаф обновками, половину из которых попросту некуда было одеть. Вечерами, примеряя перед зеркалом какое-нибудь вечернее платье или туфли на высоких каблуках, она всё чаще замечала, что годы берут своё, и долго плакала. Шло время, и очередной наряд выходил из моды, а ведь она в нём так никуда и не вышла.

Вот только мечта её так и грозила остаться мечтой. Главной помехой для поступления мужа в академию был сам муж. Он не слишком стремился к штабной работе, отдавая предпочтение общению с младшими офицерами и солдатами. Постоянно пропадая на флангах и стрельбищах, в собачьих питомниках и в автопарках, её супруг, постепенно свыкался с мыслью, что дальнейший карьерный рост ему не нужен. Она умоляла его в письмах, грозила, взывала к его разуму, льстила, но всё тщетно. Её благоверный всё чаще подумывал об увольнении в запас и уже мысленно примерял на себя должность военрука в какой-нибудь провинциальной школе.

В конце концов, женщина решилась на поездку, чтобы лично повлиять на мужа. Она никогда раньше не ставила ему никаких условий, но теперь была готова заставить его, что бы это ей не стоило, вплоть до угрозы развода! Не для того она столько лет терпела собачью жизнь, чтобы позволить ему закончить паршивым военруком!

Жена начальника отдалённой заставы тоже мечтала, но совершенно о противоположном – она хотела, чтобы её муж порвал с армией.

Ещё год назад эта женщина носила розовые очки. Ни трудности проживания в отдалённых районах страны, ни убогость офицерского быта не смущали её просто потому, что она не знала другой жизни. Слишком рано вышла замуж, слишком сильно любила, да и до замужества её жизнь ничем не отличалась от последующих лет, прожитых в браке. Выросшая в семье офицера, девушка и жениха себе нашла среди отцовых сослуживцев.

После отъезда с заставы, розовые очки были утеряны. Оказавшись в большом городе, женщина взглянула на свою предыдущую жизнь, сравнила с тем, как жили некоторые её нынешние знакомые, и ужаснулась, видя, какая пропасть раздвигается между ними.

К тому времени по всей стране появилось множество фирм, где на пустом месте за считанные дни новоявленные предприниматели ухитрялись заполучить столько денег, сколько её мужу за всю жизнь не заработать. Вынужденная общаться по работе с такого рода контингентом, жена офицера тотчас же почувствовала на себе интерес. И знал бы муж, от каких роскошных предложений ей приходилось отказываться ради любви к нему!

Благодаря протекции родственников молодую женщину взяли на работу в торгово-посредническую компанию. Эта фирма поставляла в страну алкоголь, сигареты и ширпотреб, а обратно вывозила ценное сырьё. В то время, когда доблестный капитан погранвойск гонялся за мелкими контрабандистами, из страны, стараниями ушлых бизнесменов и при поддержке высших должностных лиц, отправлялись, даже не вагоны, а целые железнодорожные составы стоимостью в миллионы. Видя всё это и не в силах ничего изменить, жена офицера понимала – единственное, что она способна поменять, это жизнь своей собственной семьи. Военная служба её мужа теперь казалась ей совершенно бесперспективной.

Зная своего супруга, женщина очень серьёзно готовилась к предстоящему разговору. Следовало употребить всё красноречие, привести самые железные аргументы в пользу того, что он должен написать рапорт об увольнении. Ведь он такой умный, такой талантливый – он обязательно найдёт себя в новой гражданской жизни! Друзья и родные им помогут! Она осознавала свою правоту, но по мере приближения к конечному пункту своего путешествия гадкий червячок сомнения всё больше разгрызал изнутри эту уверенность.

И жена майора, и жена капитана затихли, задумавшись, каждая о своём. Обе готовились к предстоящей встрече. Обе не чувствовали уверенности в успешном итоге их миссии. Только самая младшая их попутчица беспокойно ёрзала на своём месте. Сидя на дерматиновом сидении, она вспотела – юбка противно липла к ногам, подмышки были мокрыми. К тому же ей приспичило в туалет.

У двадцатилетней жены лейтенанта тоже была мечта. Она хотела ребёнка – такого маленького белокурого карапуза. Он ей снился неоднократно и был похож на её мужа с одной из его детских фотографий. Этот снимок она видела только один раз, в гостях у его родителей. Ей снилось, что он только проснулся, и она, посадив малыша к себе на колени, одевает его. Тонкие нежные завитки волос на затылке спутались, а на розовом, заспанном личике отпечатался след от подушки. Молодой женщине даже снился нежный запах слегка вспотевшего тёплого детского тела. Сны эти были настолько явственными, что она пугалась – не сходит ли она с ума!?

Прошлым летом в Крыму она совсем не думала о ребёнке, ведь им было так хорошо вдвоём. Только после отъезда любимого человека она, вдруг, прочувствовала всю полноту невыносимого одиночества. Она выла по ночам в подушку, и вместе с ней не спали в соседней комнате её родители. Однажды мать сказала: «Очень жаль, что твой муж так и не сделал тебе ребёнка! Тогда бы ты, дурья башка, по ночам не ревела бы, а берегла бы свои нервы и здоровье. Да и мы бы спали спокойнее…»

С тех пор рождение ребёнка стало её навязчивой идеей. Она ходила по магазинам, интересуясь детскими товарами; изучала список имён, выбирая для своего первенца самое благозвучное; в парках, исподтишка наблюдала за молодыми мамашами, примеряя на себя, их роль. Она отдавала себе отчёт, что её поведение не совсем адекватно, но ничего не могла с собой поделать.

Одно плохо – на расстоянии нескольких тысяч километров не забеременеешь, и молодая женщина решилась на безумный, по мнению окружающих, шаг. Она отправилась к своему любимому в Закавказье – он сам виноват в этом. Когда она сообщила ему о своём желании иметь ребёнка, он ответил, что с осуществлением этого придётся подождать, а уж если ей так невтерпёж, то пусть приедет к нему сама. Это было написано в шутку, но она всерьёз зацепилась за это предложение…

***
- Нет, вы как хотите, а я прогуляюсь, – сказала рыженькая, берясь за никелированную ручку двери автомобиля. – Может, туалет приличный найду. Кто со мной?

Обе её спутницы повернулись, но ничего не успели ответить. В одноэтажном строении, перед которым стоял уазик, с визгом распахнулась дверь и, один за другим, наружу стали выскакивать… совершенно голые люди! Это были солдаты, минуту до этого парившиеся в заставской бане.

По идее, полностью обнажённый человек, оказавшись на улице, должен неловко себя чувствовать. Как правило, он озирается по сторонам и старается прикрыть интимные части тела. В данном случае этого не происходило. С радостным гиканьем и весёлым матом голозадая солдатня стала прыгать в небольшой бассейн перед входом. Причём, никто из них ничего прикрывать не собирался.

От увиденного зрелища все три пассажирки уазика мгновенно впали в ступор. У жены капитана даже челюсть отвисла. За секунду до этого она собиралась что-то ответить, и уже было открыла рот, но, что хотела сказать, забыла. Круглые глаза юной жены лейтенанта ещё больше округлились. В своей жизни она кроме своего любимого других голых мужчин вживую никогда не видела. Она была не готова к такому разнообразию.

- Боже, срам-то какой! – тихо произнесла жена коменданта, – Девочки, не смотрите!
Несмотря на эту реплику все три женщины продолжали, не отрываясь, наблюдать за происходящим. Тем временем купальщики, игриво поблёскивая на солнце голыми задами, стали вылезать из бассейна. Довольно покрякивая, фыркая и на ходу отплёвываясь, они, шлёпая мокрыми пятками по бетону, один за другим, возвращались в одноэтажное строение. Сидевших в уазике женщин бойцы так и не заметили.

- Голенькие, и совсем без волос, а мой-то, как бабуин волосатый, – задумчиво отметила старшая из пассажирок. Жена лейтенанта представила себе лохматого самца-бабуина с большими клыками, и ей стало жаль свою спутницу.

Через несколько минут о произошедшем напоминали только быстро подсыхающие лужи перед входом в баню. Возвратился капитан Суганяк.
- Сегодня пятница – банный день, – сообщил он пассажиркам уазика и тут же встрепенулся. – Кстати, парилка здесь отличная, лучшая во всей комендатуре! Рекомендую. Если хотите, можно организовать…
- Нет! – резко и сообща взвизгнули дамы, заставив офицера дёрнуться от неожиданности.
- Ну, как хотите, – с опасливым недоумением покосился он на своих спутниц. 

Пришёл водитель уазика и запихнул за заднее сидение воняющую бензином канистру.
- У нас есть десять литров, так что живём… – довольно заявил солдат, вытирая руки тряпкой. 
- Ну, по машинам! – скомандовал капитан и полез на переднее сидение.

***
Маленький лопоухий солдат, медленно закрывая створку ворот, пристально смотрел вслед удаляющемуся уазику. Выхлопнув заряд копоти, БТР завёлся и тронулся за автомобилем. Бойцы на его броне усаживались поудобнее.

У часового тоже была мечта. Он очень хотел встретить ту единственную, которая ради него была бы готова отправиться на край света, подобно этим офицерским жёнам. Дело оставалось за малым – найти такую женщину.

*ДОС (аббр.) – дом офицерского состава.