Проблемы российского национального самосознания

Предлагаем вниманию читателей текст статьи, опубликованной в изданном в Сербии сборнике "Святость и идентичность. Роль святителей и святости в формировании идентичности православных народов". Сборник подготовлен профессором Зораном Милошевичем.

Идея сборника принадлежит двум священникам - о.Александру Романчуку и о Мило Йовановичу и двум профессорам - Кириллу Шевченко и редактору, Зорану Милошевичу. По-идее, конференция "Не хотим расколов, желаем единства" должна была проходить в Шабацкой епархии 25-26 апреля, причём на второй день была запланирована литургия, которую должны были отслужить совместно сербский, русский и болгарский священники на церковнославянском языке.

Увы, из-за карантинных мер презентация сборника перенесена  на август.

 

1.

Когда сербские национально ориентированные научные или общественные деятели ближе знакомятся с современными российскими реалиями, то рано или поздно они задают один и тот же вопрос: «Почему российская молодёжь начисто лишена национального самосознания?»

В странах Восточной Европы дело обстоит совсем иначе.

Хорват всегда знает: он не серб и не словенец. Житель «Северной Македонии» твёрдо знает, что он не просто не албанец, но и не серб, и не болгарин. Сербы, наевшиеся в ХХ веке «югославянства», тоже помнят о том, кто они такие.

Ничего подобного нет в Российской Федерации.

Если человек не относится к национальному сообществу чеченцев, татар или армян, то такой человек, чаще всего, позиционирует себя «россиянином». Т.е. сохраняется сложившаяся ещё с советского времени ситуация, когда основная масса населения отождествляет себя с неким культурным стандартом, соответствующим «государственной политической нации», а представители национальных республик цепко и осознанно держатся за собственно этническую принадлежность.

Это позволяет недоброжелателям России, например, политическим украинцам, обвинять русских в том, что мы являемся просто неким «угро-финским сбродом, ордой рабов, родства не знающих».

В чём проявляется вот это «отсутствие национального самосознания»? Что ставят нам в вину наши братья-сербы?

Прежде всего, в глаза бросается то, чтоРусские не поют народных песен. Вообще никаких не поют. Старшее поколение ещё помнит песни советских композиторов, песни, которые за рубежом воспринимаются в качестве «Русских народных», а молодёжь не знает даже уголовной лирики.

Нормой для российской массовой кулинарии стал некий «общечеловеческий стандарт», а праздничные «специалитеты» являются либо плодом советской кулинарии, либо блюдами азиатской кухни.

Но, если всерьёз говорить, то самое главное: проблема с самоопределением.

Татары, кабардинцы, чеченцы и многие другие позиционируют себя в качестве носителей неких национальных этно-культурных ценностей, а русские воспринимаются как денационализированные «постсоветские общечеловеки», «ватники».

Причин отсутствия в массовом сознании национальной самоидентификации несколько.

Как правило, камертоном национального духа является нечто, являющееся воплощением традиционного для данного народа уклада. Проще говоря – деревни. И если сербское, венгерское и украинское село ещё сохранило остатки тех черт, которые помогают человеку городской культуры окунуться в атмосферу т.н. «локального патриотизма», то в России этого нет.

За 100 лет раскулачивания, расказачивания, коллективизации и индустриализации Россия стала практически полностью городской страной. Неоткуда «заряжаться» духом «почвы». Неслучайно сегодня возникли разнообразные неоязыческие секты эко-активистов, которые выдумывают новый псевдо фольклор якобы соответствующий забытой «ведической Руси».

Однако, объективно, Россия – страна городов, и национальным костюмом является вовсе не некое облачение, стилизованное под крестьянскую одежду XIX века, а стандартная для европейца второй половины ХХ века пиджачная пара или джинсы со свитером.

Другой причиной отсутствия национального сознания у русских является тот факт, что у нас не было проблем, блестяще разработанных Тойнби: «вызов – реакция на вызов».

Наиболее ярко культурное национально-возрождение Европы, имевшее место в XIX веке, можно проследить даже не на примере Германии и Италии, а на примере народов Австро-Венгрии

Венгры восстали против германизации,  это позволило оттачивать, рафинировать свою национальную культуру. Хорваты противостояли мадьяризации, и, вспомнив о своём «державном праве», приступили к выработке культурно-религиозного стандарта, соответствующего критериям принадлежности к «хорватской политической нации». Естественно, этому воспротивились пречанские сербы, которые в XIX веке уже не могли позиционировать себя так, как позиционировали себя ранее граничары: «по вере я серб, а по нации – хорват». Теперь уже сербы прочно стояли на осознании того, кем же они являются.

Это – классическая для национального возрождения ситуация, которая, тем не менее, не знакома нам, русским.

Ибо наиболее важной причиной отсутствия национального самосознания является тот факт, что Россия никогда не была национальным государством, но изначально выстраивалась по лекалам империи. Т.е. идеократического наднационального государства, того, что в Христианстве именуется Римом..

В Первом Риме никаких национализмов не было, но была латынь, Римское право и сильные легионы, которые по прекрасным дорогам моментально появлялись в той части империи, где назревало какое-нибудь ненужное национальное возрождение.

В Риме Втором поначалу не было никаких национализмов, но зато был греческий язык, культура и, главное, Церковь.

2.

Что же касается собственно русского национализма, то за последние четверть века он из почвеннического полу-антисоветского полу-андерграунда выродился в cosplay, костюмированные реконструкции придуманного «славянского далёкого прошлого».

Интересно, что свои видеоролики современные неоязычники иллюстрируют кадрами из позднесоветских художественных кинофильмов, когда идеологи коммунистической партии изо всех сил пытались сфабриковать некую «русскую идентичность», построенную на внехристианских, да, пожалуй, даже антихристианских мифах.

Однажды зимой 1999/2000 года на Косове в монастыре Печь Патриаршия мне довелось пообщаться с одним индусом, членом какой-то гуманитарной миссии, возможно, UNMIK. Индус был европейски образованным человеком. Как у многих восточных людей, обладающих финансовым достатком, он был богато одет, на руках было 3 перстня.

Матушки монастыря спросили у меня: «у него что – три жены?» Я перевёл вопрос, индус посмеялся, а потом серьёзным тоном рассказал, что у него было несколько гуру, и каждый из них посвящал его какому-нибудь индуистскому богу.

Матушки испуганно осенили себя крестным знамением, но тут индус рассмеялся, и сказал, что, конечно же, он верует в том, что Господь – Един, а многобожие – это неправильно понятное осмысление функций господа-вседержителя.

Позже мы с ним беседовали о неоязычестве и этот индус сказал, что европейцы вообще не могут осмыслить восточный пантеизм, поскольку оперируют совершенно иной матрицей осмысления. Матрицей, сформированной осмыслением всякого человеческого существа как богоподобной целостной личности. Поэтому слова называются, вроде бы те же самые. Но смысл у европейских «индуистов» получается совсем иной.

Вот так и с нашими славянскими неоязычниками.

Люди, воспитанные в символической системе, сформированной европейским постхристианским гуманизмом, играют в тех, кто должен, по идее, ощущать реальность, сформированную родоплеменной магией крови. И ведь начинается всё с вещей чисто идеологического плана – с попытки отвергнуть якобы «навязанную представителями Библейской концепции парадигму», а заканчивается всё именно магией, мистическим материализмом.

Отсюда и увлечение гапло-группами, которое имеет место и в сербском патриотическом сообществе. Но ведь современный русский человек – это уже, мягко говоря, не совсем славянин. Можно с этим спорить и доказывать обратное, но здравый смысл должен подсказать нам, что имел место этногенез Русского народа, и процесс этот проходил в несколько этапов.

Древнерусский этнос – это симбиоз славян, угро-финнов и викингов.

Условный «средневековый русский этнос», сформировавшийся в ордынскую эпоху, – это симбиоз древнерусского элемента с тюркским. Тогда всякий, служивший Великому Князю Московскому и веровавший так же, как Митрополит Московский, становился Русским.

Позже, в послепетровскую эпоху, в новорусскую национальную общность вошли разноплеменные «немцы» и крещёные евреи.

Говорить о том – какое самосознание было присуще нашим предкам, жившим тысячу лет назад, думаю, не представляется возможным. Даже о национальном самосознании россиян, живших в XVIII веке, довольно сложно. Если речь идёт о служилом сословии, то совершенно очевидно, что представители этого сословия позиционировали себя в качестве подданных короны Её/Его Величества Императрицы/Императора Всероссийской/Всероссийского, которые исповедовали Закон Греко-Российской Православной Церкви.

В одном из повествований о Сербо-Турецкой войне 1876 года рассказывается курьёзный случай, произошедший с двумя русскими офицерами и сербом. Русские офицеры возмутились тому, что серб разговаривал с ним по-немецки, а не по-русски. На что серб ответил примерно так: «Да, давненько я так долго не разговаривал по-немецки. Однако же вы – даже и между собой общаетесь на французском».

Вплоть XIX века наши российские дворяне общались между собой на французском языке, по-французски читали романы. Оперы – как и все прочие образованные европейцы – слушали на итальянском. Техническую литературу использовали немецкоязычную, медицинские термины были латинскими. И лишь с представителями низших классов общение происходило на том или ином местном диалекте русского языка.

И нужно было появиться гениальному Александру Сергеевичу Пушкину, который не просто показал, что можно писать на Русском языке, но, фактически создал стандарт этого самого Русского языка в том виде, в котором мы знаем его до сих пор.

Профессиональные русские писатели облагородили народные сказки, превратив сумбурные анекдоты в классические произведения словесности. Профессиональные русские композиторы облагородили мотивы, превратив милые мелодии в классические музыкальные произведения. Профессиональные русские художники создали впечатляющие картины, изображавшие неких легендарных личностей, сведения о внешнем виде и гардеробе которых были весьма путаны. На основе архитектуры допетровской Москвы создавались великолепные новоделы, которые пришли на смену барокко XVIII века и ампиру с классицизмом первой половины XIX века.

Российское общество включилось в общеевропейский процесс национального возрождения, и новорусский культурный стандарт начал успешно создаваться.

Однако, Новорусская нация не успела сложиться и укорениться. Случилась Катастрофа 1917-го года.

3.

Как коммунистическая, так и антикоммунистическая пропаганда, а также живое общение с потомками Русской Эмиграции создаёт иллюзию того, что Белое Движение было некой консервативной монархической силой. Однако, это не так.

В разрушительной Гражданской войне столкнулись две революционные силы: «Февраль» и «Октябрь».

Это, конечно, не значит того, что добровольцы Белой Армии были идейными сторонниками «февралистов», ввергнувших Россию в пучину Смуты. Нет, Белое Движение было очень неоднородно.

С одной стороны это идеалисты – спасшие честь России – юнкера, гимназисты, кадеты, вступившие в отряды Добровольческой Армии. Честно жили, честно и погибли или же растаяли в эмиграции, до конца храня память о России. Их упрекнуть не в чем, можно только гордиться. Белому Движению дали жизнь и бессмертие именно тот тип людей, которых Ф.М.Достоевский называл «Русскими Мальчиками».

Белые офицеры нижнего и среднего звена тоже честно погибли

А вот верхушка Белого движения вся перемазана в предательстве.

И если бы они победили в Гражданской войне, то результаты духовных и культурных преобразований, которые могли бы совершить наши отечественные «младотурки», были бы несравненно трагичнее, нежели последствия советской смуты. Очередной смуты, очередной болезни Русской государственности, которые бывали в нашей истории неоднократно.

Впрочем, хочу оговориться, чтобы не возникало недоумений относительно моей мировоззренческой позиции: ругать «Февраль» - это вовсе не значит хвалить «Октябрь».

Тем не менее, нужно помнить о том, что если бы не барон Врангель, то Белое Движение закончилось бы просто… позором. Но крымский эпилог придал Белому Движению подлинный трагизм и высоту античной трагедии. Победу после смерти.

Не исключено, что Россия – в случае победы Белых – теоретически могла стать центром фашизма.

Ну, а какие были варианты?

Монархией Белогвардейская Россия быть не собиралась.

А вполне естественной реакцией на большевизм была бы та или иная версия правого радикализма.

И тут вариантов немного – либо разновидность доведённого до уровня идолопоклонства шовинизма, т.е. классический фашизм; либо разновидность оккультного расизма, т.е. некий подвид нацизма.

Не нужно забывать о том, что духовная катастрофа России случилась ДО 1917-го.

1917-й был просто естественным следствием того, что «мейнстримом» предреволюционной России было вовсе не православное благочестие, а культура Серебряного века, т.е. сплав оккультизма с эротизмом.

Большевики, прежде чем установить идеологию вульгарного материализма, заигрывали с «русскими космистами» - с разнообразными оккультистами и пантеистами, т.е. представителями материализма не вульгарного, а мистического.

И вот эти все «русские космисты» вполне могли бы стать выразителями идеологии Новой России, России, в которой бы победил условный адмирал Колчак.

Всё то, чем в 30-е годы ХХ века увлекались идеологи Третьего Рейха, могло бы реализоваться в Белой России. При этом никто открытых гонений на Церковь бы не устраивал. Напротив, на праздниках служились бы водосвятные молебны и торжественные богослужения. Это значит, что и Церковь была бы замарана участием в таком проекте.

И если сейчас нашей Церкви при всяком удобном случае бросают в лицо обвинения в «погонах под рясами», в том, что после 2 мировой Войны в ряды священства были внедрены офицеры КГБ, то в случае реализации вышеописанного сценария развития событий Церковь везде и всюду преподносилась бы как «прислуга мирового зла». Ведь Великобритания же никуда бы не делась, и Вторая Мировая война была бы развязана рано или поздно – под тем или иным предлогом.

Не случайно же сегодня в среде православных русских патриотов происходит переосмысление нашей катастрофы 17-го года. И Красные воспринимаются – в числе прочего – как Бич Божий. Инструмент в руках Хирурга. Операция по удалению гангрены.

Это, разумеется, не значит, что нужно хвалить Сталина, или, тем более, Ленина.

Но не стоит и преподносить ХХ век в качестве «чёрной дыры», времени, когда якобы «Британцы превратили Россию в свою колонию. Вначале заразив Россию вирусом марксизма, а затем поставив в качестве управляющих этой колонией своих подставных управляющих – евреев-коммунистов».

Такой способ осмысления трагедии ХХ века не принесёт никакой практической пользы тем, кто хочет разобраться в причинах Катастрофы и сделать практические выводы: что делать дальше?

4.

Ответ на то: «Что же нам нужно делать сегодня?» чаще всего сводится к тому, что Русские должны использовать возможности государства в своих целяхпо максимуму, а не объявлять его «чужим». Государство для русских это наиболее важный инструмент.

При этом, полемичным является утверждение, что «Русские, якобы, должны выступить как вненациональная сила».

Люди, придерживающиеся такой позиции, полагают, что если некая институция так или иначе будет выступать в качестве организованной силы, поддерживающей те или иные русские традиции, то совершенно необязательно позиционировать эту институцию в качестве непременно «Русской».

К примеру, Владимир Янчевский утверждал во рамках одной из дискуссий, что «если мы имеем Литературный клуб, то не нужно вешать на него табличку «Русский клуб имени Пушкина. Тюркам и собакам вход запрещён!» В таком клубе и так будет лелеяться именно русская культурная традиция».

А.Д. Степанов, полемизируя с ним, утверждал, что «Русские в своей стране не должны быть анонимными без национальных признаков! Это путь к распаду страны. В советское время была попытка скрыть русскость под именем советскости. Надо признать, что неудачная, поскольку в итоге русские не ценили как следует Советский Союз, который был фактически государством русского народа, но при этом официальная идеология это тщательно скрывала.

Конечно, в империи, каковой была, есть и будет Россия, русский народ должен сочетать в себе и признаки русского этноса (язык, культура, бытовые привычки) и признаки имперского суперэтноса.

Однако, вся эта надэтническая русскость зиждется на русскости этнической, без неё существовать не может. Поэтому в государственной политике важно сохранять баланс».

И вот тут мы вновь подходим к тому, что Русские, в отличие от Сербов, Евреев, Армян, - не смогут сохраняться в диаспоре. Без сильного государства Русские просто растают и ассимилируются, как это произошло со значительной частью потомков наших эмигрантов.

В этом таится немалая опасность, ведь государство – как инструмент – может попасть в недобрые руки. Рано или поздно государство станет инструментом великого лжеца, предтечи антихриста.

Сильное государство может стать инструментом врага спасения, но пока ещё есть шанс, что государство Российское – по Промыслу Божьему – будет в руках тех людей, которые не являются слугами зла (в духовном смысле слова), то все те, кому дорога Русская культура, и Русская идентичность, должен не брезговать теми возможностями, которые теоретически может предоставить государство – как инструмент.

Мы же помним, что послеордынская Русская идентичность формировалась исходя из всего-навсего двух установок: «веровать так же, как верует митрополит Всея Руси; служить великому князю Московскому».