Радость поутру

Маленький автобус, поднимая пыль подкатил к конечной остановке.
Несколько бабусь, кряхтя под тяжестью баулов, спустились по крутым автобусным ступенькам.
Жарило изрядно. Вглуби павильона парень с девушкой лузгали семечки, сплевывая прямо на пол.
Петров не прочь был передохнуть в тенечке под бетонной крышей,но передумал и подхватив защитного цвета рюкзачок, смело нырнул в июльский зной.
Рыночная площадь за супермаркетом пустовала. В рыночный день тут бойко шла торговля китайским товаром и ивановским текстилем. По средам била жизнь, невесть откуда взявшаяся, и так же неожиданно, как приходила, исчезала к обеденному жару.
Петров покупал на рыночке мед у вежливого, но не заискивающего волгоградского пасечника. Мед был вкуса простого и со слабым стойким запахом.
Он пересек площадь, с удовольствием погружаясь в чистый пахучий владимирский воздух. Бабки пошли к поселку, Петрову было с ними не по пути. Он шел через Еськино, тоже пустое и незамыленным взглядом впитывал Еськинские, столь любимые за простоту и соразмерность дома, и раздваивался.
Безусловную радость будто что-то омрачало. А что именно понять и осознать он не мог. Даже лоб его наморщился от мысленного усилия.
Конечно, дома многое потеряли за последние годы. Часть из них стала расти, как на дрожжах, пристраиваться, перестраиваться, распухать без всякого смысла и пропорции.
На смену невысоким заборчикам из штакетника пришли высоченные ограждения из фуксийного цвета металлического профиля.
Железо резало глаз и вызывало стойкое желание сказать его обладателю недоброе словцо.
 Народ богател, а красота уходила.
Парадоксально и печально, как ни посмотри.
  "А ну ка, песню нам пропой веселый ветер, веселый ветер, веселый ветер..- завел Петров для бодрости, спугнув нескольких упитанных кур и вызвав недовольство местного петуха. Он бы пел и дальше, и громче, и с завываниями, но вдали появилась женщина на велосипеде и, проехав мимо, улыбнулась и кивнула, как старому знакомому.
Петров кивнул в ответ и продолжил уже тише.
"Моря и страны ты обшарил все на свете..."
В конце деревни от улицы отделялась прибитая тропка и вилась вдоль живой, журчащей внизу, Вольги.
Петров присел на пригорке под ракитой  и стал смотреть вдаль.
Необыкновенно легкая плывущая Ивановская церковь так и притягивала взгляд.

..Вечером, переделав дела по дому, Петров сидел на крыльце, попивая чай в удобном кресле.
Участок его располагался на возвышенности и с него хорошо был виден и лес за рекой, и огромное закатное солнце. Легкие розово-серые облачка, легче перьев завораживали и так бы Петров и смотрел на них, и смотрел.
Душа его как-то размякла и стало ей одновременно и хорошо, и больно. Больно  сладкой забытой болью.
Верхушки высоких сосен оторачивали край неба и с каждой секундой будто подбавлялось в краски черной туши. Время остановилось и наступил покой.
...Вздрогнув, Петров открыл глаза.. То ли он задремал, то ли горизонт загипнотизировал его.
Тряхнув головой, он допил чай и стал энергично махать руками, прогоняя наваждение. А заодно отгоняя распоясавшихся комаров.
Солнце давно зашло, вышел желтый месяц и Большая медведица уже приступила к своему межпланетному дежурству.
"Странно,- сам себе сказал Петров.
 И он стал думать о природе. Причем не о природе вообще,а о местной, мягкой прилипчивой и близкой человеку природе Владимирской области.
Казалось бы люди здешние должны жить необыкновенной, под стать природе, жизнью. Счастливые и довольные. Но этого не было. Люди были такие же. Ничуть не лучше и не хуже. И никакой красоты они тут не видели.

..Ты неплохо устроился, -заметил Петров своему другу и соседу Феденьке, благосклонно рассматривая обширную веранду. В словах его сквозила легкая ирония, поскольку веранда была никакая. Сделанная на живую нитку.
Два пыльных старых кресла, стол узкий и длинный, вдоль стола широкая лавка. Многочисленные по двум большим сторонам веранды окна, вставленные как попало, с огромными щелями и желтыми от времени занавесками. Крыша из прозрачного дешевого пластика.
"А то- обрадовался Феденька,- высший класс! Не поверишь, как я скучаю в городе без нашей дачи.
"Это ты то скучаешь?- удивился Петров,- тебя на дачу и калачом не заманишь!
Кстати, чего это ты заявился. Только не говори про дачные прелести.
"Ты, Петрович, слишком приземленный человек. Недоверчивый.А я  дачу люблю.
"Ладно, ладно, любишь- улыбаясь заметил Петров,- а я рад тебя видеть!"
"Да?"
"Очень рад.!
Феденька был характера легкого и Петров болтал с ним не без удовольствия.
Феденька засмеялся.
"Взносы надо заплатить. Целевые называются.Ты не знаешь что это такое?
Жена говорит электричество могут отключить, если вовремя не заплатишь"
Петров развалился в кресле и вдруг почувствовал- никудышная Феденькина веранда ему по нраву.
Был в ней какой-то уютный беспорядок.
 На полу валялась загадочного назначения черная железная конструкция.
 Вместо двери- пришпиленный, развевающийся при ветре кусок материи.
 Окна и прозрачная крыша давали неожиданное изобилие света.
По полу вился брошенный удлинитель,которому грозило обесточиться.
"Не отключат. Твоя жена зря беспокоится.
Через три дома от тебя живет некто Петухов. Неприятный человек.Все время ходит на собрания садового товарищества и выказывает недовольство правлением.
Он надоел не только правлению, но и всем остальным дачникам. Поскольку всех задерживает на собрании.
Ему говорят помолчи. А он не молчит. Народ его не слушает и расходится. А он в знак протеста теперь не платит взносы. Ни целевые не платит. Ни за электричество.
"Правление отрезало ему провод. А он на правление в суд подал. И ему провод снова протянули. И сказали, что больше не отрежут."
"Вот это да!- поразился Феденька.



Ни свет ни заря Петрова разбудил стук в дверь.На пороге стоял Феденька, раньше девяти никогда не встававший.
"Что тебя в такую рань принесло?- Петров никак не мог продрать глаза.
" Какая рань! Солнце уже вовсю вжваривает. Пора вставать- мягко заулыбался Феденька
" Я полагал ты в город уехал."
"Нет, нет.- протянул приятель,- я дачу очень люблю. И намерен задержаться здесь надолго. Может быть даже на три дня!
Петров пропустил гостя в дом. Собственно, он был рад приятелю. Тем более Феденьке, который все время молол чепуху. Но чепуху веселую.
 Вот и сейчас. Надо что надумал! К Петухову идти. На что тебе Петухов?
Феденька посерьезнел.
"Очень мне хочется на него взглянуть.
Зачем?
Необыкновенный человек! Железный человек! Хочу ему руку пожать.
Эко ты наговорил!- Петров задумался -Да он нас и выгонит пожалуй!"
"Почему?- удивился Федя.
...Через полчаса друзья робко стучали в дверь неведомого Петухова. Дверь открыл лысоватый мужчина лет пятидесяти, еще крепкий,спортивного сложения в синей майке.
Он напоил их чаем и с удовольствием пожал руку Феденьке.И дружелюбно выпроводил.
Оказалось, что Петухов- ничего себе. Не мрачный и не желчный.И не глыба.
А такой же человек, как Петров и Феденька.

  Утро было замечательным. Такое бывает только в замечательных краях под Владимиром, в самый замечательный летний месяц июль.
Роса сверкала на газоне, пели невидимые птицы, солнце нежаркое мягко грело.
 И невозможно было представить в это утро человека несчастного или грустного или озабоченного жизненными невзгодами.
 Природа смело утверждала- жизнь хороша и проблем, на самом деле, никаких нет. И Петров искренне с ней( с природой) соглашался.
 И не только Петров соглашался, но и спящий в этот утренний час Феденька, поскольку хотя он и спал, но во сне улыбался.
 И Петров решил не будить товарища, а погулять одному.
Он выбрал дорогу на Перново. Справа от него тянулись ряды огромных сосен. Пахло хвоей.
 Вдруг сильно запахло липой. Этот запах перебивал и запах зеленой травы и сосновый запах. Как будто шел Петров не по лесной дороге, а по липовой аллее.
 Но лип не было. А запах был. И Петров глазами стал искать липу. И нашел таки. Чуть в стороне, около последних низинных дачных домов стояла сплошь усыпанная цветами липа. И трудно было поверить, что одно дерево запахом пересиливало и березы, и сосны, и высокую траву,  и даже цветущий шиповник.
Дорога уходила вниз и в самой низине путь пересекал темно-коричневый, почти черный от торфа ручей. Он брал начало в глубине леса и устремлялся к быстрой Вольге. Проходя перекинутый через ручей мосток, Петров увидел в воде быстрое движение. Уж - догадался он. Было видно желтое кольцо у шеи.
В местных болотистых лесах водились многочисленные ужи.
Но не одни только ужи водились из гадов, но и настоящие гадюки.
Некоторые дачники не ходили в лес исключительно из страха перед гадюками.
 И сам Петров прежде опасался.
Но на второй год пребывания в Вольгинском тяга к лесу пересилила страхи.
 И Петров ходил в лес совершенно свободно. Гадюки попадались и не однажды. И шипели на него. Но, по большей части, проползали мимо, не выказывая  враждебности.
 Петров стал улавливать  тихий голос леса, который говорил - будь внимателен и доброжелателен и никто не сделает тебе худого.
 Столько интересного, живого было в лесу для любопытного человека! Столько можно было увидеть!
 И Петров научился видеть не только  спрятавшиеся под темной листвой маленькие как кнопки, лисички, и перезревшую ягоду земляники, но и куст отцветающего шиповника и маленького пугливого лягушонка, пересекающего второпях дорогу.
 Он видел оттенки травы и преломление света через хвойные иголки, и осу, и дятла, и тетерева. Он видел цвет неба впереди, форму облака, высоту туч.
И гадюку, быть может, потому теперь не боялся, что краем глаза, в любую секунду мог заметить ее блестящее гибкое тельце. И спокойно дать ей проползти мимо. По своим змеиным делам.
Но не только смотрелось на прогулках, но и думалось хорошо. И особенно утром и ранним вечером.
Вот и сегодня. Поэтому Петрову хотелось прогуляться одному и не стал он будить Феденьку, что хотелось навести в мыслях порядок.

Сегодняшняя прогулка и утренний свет и бьющая изо всех щелей радость смыли неосознанное вчерашнее раздражение.
 Вокруг были лишь лес, солнце, запах липы, шорох листвы.
Придя домой, он застал проснувшегося Феденьку и наговорил тому добрых слов, а Феденька по простоте души признался, что обманывал Петрова. И приехал на дачу вовсе не по любви к ней, и не с целью заплатить за свет, а в желании отдохнуть от семейной жизни.
"Моя жена- замечательный человек,- говорил он, вздыхая. Я люблю ее и другой жены мне не надо. Но хочется, порой и от нее отдохнуть.
 Я, знаешь ли, долго об этом думал. И считаю, что жена моя, хотя никогда в том не признается, тоже с удовольствием от меня отдохнет"
Последние слова очень развеселили Петрова.
"Ай да, Федя. Ай да философ!- засмеялся он.