Заведующая отделением Лазаркевич

Сегодня мне приснился сон. Будто я перед отъездом из Хабаровска посетил больницу, в которой проработал 12 лет, прощаясь с коллективом рентгеновского отделения. В реале так и было, я в 2003 году покидал родной Хабаровск, как оказалось, навсегда, и посетил все памятные для меня места, в том числе попрощался и со своими коллегами по городской больнице № 11.  Но вот свою прежнюю начальницу, заведующую отделением Людмилу Станиславовну Лазаркевич,  я при этом посещении не видел, она уже не работала в больнице.

Но во сне, выйдя из кабинета, я столкнулся с ней лицом к лицу. Вначале мы обнялись, говорили что-то обычное в таких случаях, потом она бросила фразу, что мол, покидаешь город, что видеть нас не хочешь. Да же во сне мне стало обидно, и мы с ней поссорились.  Проснувшись, я понял, что она во сне напомнила мне о невыполненном перед ней лично долге. Я написал несколько заметок о больнице, о некоторых коллегах, о враче-рентгенологе Шабуровой, старшем рентген-лаборанте Агапитовой, а вот о ней, которая сделала очень много для того, чтобы я стал хорошим врачом-рентгенологом, лишь в общих заметках. И мне стало стыдно, я решил сразу же, не откладывая в долгий ящик, восполнить этот пробел.

В 1974 году я уволился в запас после трех лет службы врачом на подводной лодке. За несколько месяцев до увольнения я приезжал из Владивостока в Хабаровск на какие-то праздники и переговорил с главным рентгенологом края профессором Розмарином о том, что хочу стать врачом-рентгенологом. Он обещал помочь мне в этом, вместе с ним мы сходили к главному врачу краевой больницы Автухову, и я получил заверение, что место рентгенолога в больнице мне будет.  Но когда я уволился и пришел снова к Розмарину, тот сообщил, что в краевой больнице вакантное место занято, и надо искать другое. Потом я узнал, что на то место, что было обещано мне, взяли невестку Розмарина, которая до этого 3 года работала гинекологом где-то на Украине, но вернулась вместе с мужем в Хабаровск.

Но уж так просто кинуть человека, которому обещал помощь в трудоустройстве, к тому же бравого офицера-подводника, Розмарин не посмел. Он связался по телефону с главным рентгенологом города Хабаровска Филимоновым, и узнал, где есть вакансии врачей-рентгенологов. Тот назвал 11-ю больницу, имя-отчество заведующей отделением и пообещал ей позвонить на счет меня.

На следующее утро я с некоторыми трудностями (автобусы в тот район города всегда ходили с большими перерывами) добрался до больницы, в которой до этого был всего один раз, навещая больного родственника.  Зашел в здание, а там, как говорится, дело техники – язык до Киева доведет.  Пришлось постоять перед дверью с табличкой «Рентгенкабинет» на втором этаже, потому что горел предупреждающий красный огонек «Вход запрещен».  Дождался, когда огонек погас, вышел пациент и санитарка, которая пригласила следующего. Я попросил провести меня к Лазаркевич, и санитарка чуть старше меня по возрасту пригласила идти за собой.  Я зашел в полную темноту, лишь где вдалеке горел неяркий свет над столом, и в другой стороне – такой же фонарь над кушеткой.  Санитарка взяла меня за руку и куда-то потянула за собой. Пройдя еще через один кабинет, который угадывался, так как я ударился плечом о косяк двери, совершенно не видимой для меня, я вышел на свет через еще одну дверь.  И оказался в небольшом кабинете, где на столе стоял негатоскоп с рентгенограммами на нем, перед которым сидела крупная (не полная, а именно крупная) женщина лет сорока.  Она обернулась ко мне с вопросительным видом. Я представился, сказал, что обо мне должен был звонить главный рентгенолог города Филимонов.

Лазаркевич, а это была именно она, с любопытством оглядела меня и пригласила присаживаться к столу, рассказать о себе. Узнав, что я три года служил врачом на подводной лодке, старший лейтенант медицинской службы и кандидат в члены КПСС,  очень оживилась. Узнав мое семейное положение и где живу,  набрала номер телефона главного врача и попросила разрешение подойти с кандидатом во врачи-рентгенологи.

Снова пройдя через кромешную тьму, мы вышли в знакомый коридор и куда-то пошли. Это чуть позже я узнал каждый закуток этого здания, а при первом посещении доверился даме. Мы спустились на первый этаж, прошли по длинному Г-образному коридору,  по узкому коридорчику прошли в пристройку, где, как мне сказала моя провожатая, кабинет главного врача и бухгалтерия больницы.

Мы оказались в большом кабинете главного врача больнично-поликлинического объединения под названием «Городская клиническая больница № 11». Там я познакомился с главным врачом Людмилой Николаевной Яковлевой, примерно такого же возраста и телосложения, как Лазаркевич.  Женщины продолжили расспрашивать меня, где учился, где женился, где работал или служил.  Видимо, мой рассказ, где было упоминание, что я кандидат в члены КПСС, а так же мой внешний вид и манера держаться удовлетворили их, и было  принято решение принять меня на работу, через пару недель отправить на первичную специализацию (я об этом им сказал со слов Розмарина). Но до этого требовалось получить разрешение у заведующей городским отделом здравоохранения Ларисы Степановны Шетенко. Она в недалеком прошлом была заведующей поликлиникой в 11-й больницы.  Яковлева связалась с ней по телефону и предупредила обо мне.

Помню, в этот день вместе с Лазаркевич мы зашли в отдел кадров к начальнику Григорию Васильевичу Стрельнику, который отпечатал ходатайство больницы в горздравотдел,  а потом Людмила Станиславовна познакомила с сотрудниками рентгеновского отделения.  Как я понял немного погодя,  назвать рентгеновское отделение отдельным структурным подразделением можно было с большой натяжкой. Был рентгенкабинет стационара на 300 коек со своим штатом – заведующий отделением, 2 врача-рентгенолога, 2  рентген-лаборанта, 2 санитарки, работающий в полторы смены.

Отдельный рентгенкабинет круглосуточного травматологического пункта больницы со штатом: 0,5 ставки врача-рентгенолога, 6 ставок рентгенлаборантов, 0,5 ставки санитарки.  В двух поликлиниках из трех в больнице были рентгеновские кабинеты со своими штатами: 1 врач,  1 лаборант и 1 санитарка.  Весь персонал рентгенкабинетов травмпункта и поликлиник состоял в штатах соответствующих подразделений больницы, там табелировался, получал зарплату и состоял на профсоюзном учете.  Персонал рентгенкабинета стационара входил в профсоюзную группу хирургического отделения № 1.

Так что Лазаревич напрямую руководила лишь персоналом рентгенкабинета стационара, и раз в месяц проводила занятия по специальности со всеми врачами-рентгенологами.  Это не мешало ей пользоваться большим уважением и авторитетом среди медицинских работников больницы, и совершенно заслуженно. Она была самым квалифицированным врачом в больнице, это признавали все, хотя до моего прихода была самой молодой из врачей, все остальные были старше и уже были пенсионерами. Как известно, женщины из ренггенкаинетов уходят на пенсию в 45 лет, если проработали во вредных условиях 10 лет, а мужчины – в 50 лет со стажем работы 15 лет.  Лазаркевич в это время было 40 лет, и,  принимая меня на работу, она уже думала обо мне как о кандидате на должность следующего заведующего, собираясь в 45 лет уйти на пенсию и работать на 0,5 ставки. Тогда она могла получать максимально разрешенные вместе с пенсией в 120 рублей  300 рублей в месяц. Неплохие по меркам Хабаровска деньги в то время.  Главное – работать всего 3 часа в сутки.

Людмила Станиславовна входила в тот список ветеранов больницы, с которых началась история этого медицинского учреждения. В число этих людей входили бывший главный врач Е.Д.Бацунова, её многолетние заместители  Л.Н.Трипелец, Н.А.Премет,  заведующие поликлиниками Л.С.Шетенко, которая потом пошла на повышение, сменившая её А.И.Жданкина, заведующие отделениями стационара Л.Н.Яковлева, ставшая главным врачом, Голощапова З.Н.,  Черныш Н.Ф., Жирнова З.В., назначенная главным терапевтом горздравотдела.  Все эти люди заслуженно пользовались уважением не только в коллективе больницы, но и среди медицинских работников города Хабаровска.

Лазаркевич котировалась как высококвалифицированный специалист и среди врачей-рентгенологов, наравне с заведующим кафедрой мединститута  А.В.Розмарином, ассистентами кафедры В.К.Гришуком и И.А.Лупаенко,  врачами рентгенологами краевых больниц  В.Б.Макеевым, М.И.Митютневой, В.Р.Аксиненко,  врачами городских больниц Перешивайловым, В.И.Алексеевой, Э.Г.Филимоновым.  Все они являлись  заведующими рентгеновскими отделениями больниц в разное время, активными участниками краевого научного общества врачей-рентгенологов, куда  вступил и я, еще во время учебы на курсах первичной специализации.

Перед этим я 2 недели каждый день проводил за спиной своей начальницы. Ходил вместе с ней на планерки общебольничные, в хирургическую  клинику, профессорские обходы и консультации, вместе с ней смотрел больных во время просвечивания и при описании рентгенограмм, постоянно получая какие-то знания, которыми охотно делилась моя наставница.  В это время она смотрела больных хирургических отделений, а второй врач, С.Б.Янишевский, терапевтические отделения.  Так что кое-какие знания и даже навыки, например, при рентгеновском исследовании желудка и толстой кишки, я получил уже в первые недели своей неофициальной работы.  Это сразу выделило меня среди других курсантов, приехавших с Дальнего Востока на курсы первичной специализации. Те видели работу рентгеновских кабинетов только со стороны.

Как член первичной партийной организации, я ежемесячно посещал партийные собрания, не забывая навещать рентгенкабинет стационара и узнавать свежие новости, так что все четыре месяца учебы я не отрывался от становившимся мне все более близким коллективом кабинета – рентген-лаборантом А.И.Агапитовой, санитарке В.А.Рыковой, которые относились ко мне очень доброжелательно.  А работавшая врачом-рентгенологом травмпункта Е.Д.Бацунова давала мне азы работы с коллективом как партийная наставница.

После четырех месяцев учебы я с соответствующим удостоверением врача-рентгенолога приступил к свои обязанностям. Мне было получено вести больных хирургических отделений вместо заведующей, которая сосредоточилась на организационной работе, и консультировала меня при появлении сложных и непонятных пациентов.  Первые месяцы я вообще показывал ей все протоколы в историях болезни, написанные мной, под которыми она ставила свою подпись.  Но со временем доверия ко мне становилось больше, я лучше стал ориентироваться в рентгеновской картине тех пациентов, которые проходили через мои руки. К тому все интересные больницы  обсуждались среди врачей стационара ежедневно, а среди всех врачей-рентгенологов больницы – раз в месяц.

Регулярно посещая заседания краевого научного общества рентгенологов, я видел, что там демонстрируют случаи намного менее интересные, чем те, что я вижу в своей больнице. Я задал вопрос Людмиле Станиславовне, почему она не выступает с сообщениями и демонстрациями на заседаниях научного общества,  но она ответила, что ей это не интересно, к тому же надо готовиться к выступлениям, а у неё нет времени.  И предложила это делать мне.  Не помню точно, когда это впервые произошло, но первый ком не вышел комом.  Мое сообщение на заседании научного общества было воспринято с интересом.

Готовила меня Лазаркевич и к должности своего сменщика в должности заведующего отделением. Уже в первый год моей работы в отделении я участвовал вместе с ней в составлении годового отчета.  Я неплохо умел считать на счетах (о калькуляторах мы тогда и не помышляли), и она привлекла меня к подсчетам данных в отчетах. До этого ей помогала Агапитова.  Так что я с самого начала работы стал иметь представление, что кроется за сухими цифрами статистики в годовых отчетах.  Со временем это стало моим коньком – я любил делать анализ работы на основании статистических данных.

Уволившись в запас после службы на подводной лодке,  где у меня была высокая зарплата, свыше 400 рублей в месяц, к тому же бесплатное питание и обмундирование,  я за первый месяц работы  получил всего 159 рублей. Хорошо помню эту цифру, ведь именно с неё я платил партийные взносы.  Как жить и кормить семью при таких доходах, ведь я был один кормилец в семье из 5 человек? Пока я был на курсах, устроился подрабатывать в Мостоотряде врачом-физиологом. Там выполняют кессонные работы,  и врач этого профиля есть в штате. Я, как врач подводной лодки, имел соответствующую  подготовку.   Но подработка вне стен больницы меня не устраивала, и Людмила Станиславовна нашла для меня возможность зарабатывать больше денег. Еще во время службы я регулярно дежурил в медпункте береговой базы, где приходилось оказывать все виды медицинской помощи, в том числе и при травмах. Лазаркевич переговорила с заведующим травматологическим пунктом В.В.Янушевич, тот встретился со мной, и я начал дежурить по ночам.

Помню первый отпуск Лазаркевич за время моей работы. Она была заядлая дачница, ей хотелось в летнее время пожить на даче,  поухаживать за посадками.  В летние месяцы кафедры медицинского института, работавшие на базе нашей больницы, уходили в отпуск, так что нагрузка на рентгенкабинет снижалась.  Лазаркевич переговорила с  главным врачом, что пойдет в отпуск без выезда из города, будет на даче, и, оставляя меня вместо себя заведовать отделением, в случае потребности может дать консультацию, если я приеду к ней на дачу с рентгенограммами.  Яковлева согласилась на этот вариант.  Однажды, когда у меня накопилось некоторые количество неясных диагнозов, я заказал автомобиль, который возил главного врача, и вместе с рентгенограммами поехал на дачу Лазаркевич в район сопки двух братьев.  Это было в конце рабочего дня, так что мы с водителем не только отдохнули на даче, получив консультацию, но и поели всяких ягод. Именно тогда я познакомился с матерью Людмилы Станиславовны, которая жила на даче вместе с ней.  Бодрая 70-летняя старушка много рассказала о своей последней любви к такому же пожилому соседу по даче, с которым она меня познакомила.

Через три года работы в больнице, в сентябре 1977 года,  я был избран секретарем первичной партийной организации.  Вскоре была принята новая Конституция СССР, где впервые появилась статье 6, в которой говорилось о руководящей роли партии в деятельности всех трудовых коллективов страны.  Имея какое-какой опыт организационной работы (был комсоргом экипажа субмарины), пользуясь советами членов партбюро больницы, в первую очередь А.Д.Бацуновой, я перестроил работу первичной организации с учетом новых требований Забегая далеко вперед, скажу, что меня переизбирали еще 9 лет подряд. Это заметили в райкоме партии и в горздравотделе.  Меня пригласила  к себе Шетенко и стала уговаривать стать главным врачом городской больницы № 10, такой же крупной, как наша. Но я не считал себя достаточно подготовленным для роли главного врача, и, несмотря на уговоры горкома партии и горисполкома, отказался от заманчивого предложения карьерного роста. 

Примерно в это время  перевелся на работу поближе к дому С.Б.Янишевский. Появилась вакантная должность.  Надо было искать кадры.  Заведующая сказала, чтобы этим занялся я, мол, ты скоро станешь начальником, ищи, с кем тебе будет лучше работать. Так в поле моего зрения появилась моя знакомая еще по институту (мы вместе с ней играли в волейбол в сборных вуза), Г.П.Шабурова, о ней у меня есть отдельный рассказ. Мы переговорили с ней, потом она пришла в кабинет для окончательного разговора, во время которого Галина Платоновна понравилась Лазаркевич. Её приняли на работу, и она прошла тот же путь к специальности, о которой мечтала давно, что и я.  В это время я уже совмещал и по эндоскопии, и Шабурова через некоторое время стала проводить эндоскопические исследования желудка, а я переключился на бронхоскопию.

Через некоторое время перевелась на работу в городскую психиатрическую больницу врач-рентгенолог поликлиники № 1 Ревенко Н.Н. К этому времени рентгенкабинет поликлиники был закрыт, как не соответствующий санитарным нормам. Пришлось организовывать исследования поликлинических больных в рентгенкабинете травмпункта. Тесно, неудобно, но другого выхода не было, поликлиника в Южном микрорайоне только достраивалась.  Вместо Ревенко взяли на работу Л.А.Полуротову, подругу Шабуровой, тоже волейболисту из сборной ХГМИ.

Так что никого в больнице не удивила весть,  что после ухода на пенсию Людмилы Станиславовны, я стал заведующим отделением.  В это время по моей инициативе  в отделении был проведен конкурс на лучшего по профессии среди молодых врачей и рентген-лаборантов.  В  жюри конкурса были опытные Е.Д.Бацунова, Л.С.Лазаркевич, П.И Агапитова.  В рентгенкабинет стационара набилось много болельщиков из всех отделений больницы, это был первый такой конкурс в отделении, раньше  соревновались только отделения. Среди врачей победила Г.П.Шабурова, среди рентген-лаборантов – Г.Д.Мочалова.

Значительно омолодившееся рентгеновское отделение с приходом молодых врачей и рентген-лаборантов стало активно участвовать в спортивной жизни больницы.  Мы стали ходить в закрытый бассейн, где на деньги профсоюзного комитета арендовалась дорожка. Людмила Станиславовна не отставала от нас, также ходила в бассейн.

А через полгода я поехал в Москву на курсы повышения квалификации в центральный институт усовершенствования врачей.  Курсы дали мне очень много, не только в плане углубления знаний рентгенодиагностики, но и по организации рентгеновской службы, где я был полный профан. К тому же я лично познакомился с корифеями отечественной рентгенологии профессорами Ю.Н.Соколовым и Л.С.Розенштраухом.

Во время этой учебы мне пришло письмо от Шабуровой, которая сообщала, что Лазаркевич, которая продолжала работать в стационаре на 0,5 ставки, ушла работать в городскую психбольницу, где намного меньше нагрузка.  И Галина Платоновна, у которой стаж работы был чуть больше года, растерялась, пошли диагностические ошибки.  Я созвонился с главным врачом Яковлевой, предложил вернуть, прервав учебу, но та отговорила это делать.  Мол, до твоего приезда осталось меньше месяца, Шабурова справиться, Полуротова ей будет помогать.  Так и порешили.  Мне, честно признаться, такой поступок Лазаркевич не понравился. Бросить на молодого врача клинику, которой она  так много отдала, по моему мнению, было непорядочно.

Вернувшись в Хабаровск обогащенный новыми знаниями по организации рентгеновской службы, я решил перестроить работы своего отделения на новые, прогрессивные рельсы.  К этому времени была сдана в эксплуатацию новая поликлиника в  Южном микрорайоне, где  было два рентгеновских кабинета и один флюорографический, первый в огромном Индустриальном микрорайоне.  В поликлинику перевели травмпункт. Требовалось организовать работу всей рентгеновской службы огромной поликлиники, и молодая, только назначенная заведующей Н.И.Камелина, не могла с этим справиться.  Я подготовил служебную записку на имя главного врача больницы Яковлевой, где обосновал необходимость создания единого для всего объединения рентгеновского отделения под моим началом, причем рентгено-эндоскопического, как я подсмотрел в Москве, в МОНИКИ.  Главный врач собрала всех своих замов, заведующих поликлиниками, и было принято правильное решение – рентгеновское отделение больницы с 42 штатными должностями было создано.

Но я не буду писать об этом, желающие могут познакомиться в этой работе.  http://proza.ru/2018/02/15/657  Мой рассказ ведь не об отделении, а о Лазаркевич. Людмиле Станиславовне скоро стало скучно в рентгенкабинете психбольницы, где совершенно нет интересных больных.  Узнав, что в поликлинике Южного микрорайон нужны рентгенологи на флюорограф, она попросилась обратно.  Яковлева не забыла её предательство и без моего согласия не стала рассматривать её заявление. Я посчитал, что Лазаркевич как очень опытный врач и организатор, может принесли пользу, и согласился на её возвращение.  Считаю, что поступил правильно, хотя был один эпизод, когда я пожалел об этом, о нем и хочу рассказать.

Через полгода работы отделения в таком большом составе со мной случилось несчастье – почечная колика, при которой пришлось лечь на операционный стол.  Потом около двух месяцев я был на больничном листе. Вернулся на работу, еще ощущая дискомфорт. Мне было рекомендовано врачами-урологами чаще пить чай,  чтобы моча не застаивалась в почках.  Поэтому санитарка нашего отделения М.Ф.Угрюмова по моей просьбе кипятила чайник и часов в 11 (рабочий день начинался с 8 часов) приносила мне стакан чая с какой-то булочкой.  Все об этом знали и понимали, что это не какой-то подхалимаж, а человеческое сочувствие к человеку, у которого на полживота послеоперационный  рубец.

Шло время, отделение работало,  особых сбоев в его работе не наблюдалось. Имея все руководящие документы по организации работы рентгеновской службы, я все скрупулезно  по ним сделал и в старых кабинетах, и в новых. Широко была внедрена диагностическая флоорография, в том числе легких, костей и суставов, что давало большой экономический эффект. Органы санэпидназора в лице заведующей  радиологическим отделением А.П.Енисейской , принимавшие кабинеты в эксплуатацию, не делали никаких замечаний.  В поликлинику Южного микрорайона пришли  молодые врачи В.И.Морозова, Н.Н.Рожок, Н.Кушнир, В.Широкова, которые вместе с ветеранами  Л.С.Лазаркевич и Е.Н.Диденко составили хороший работоспособный коллектив, где была взаимозаменяемость  на всех участках.  Регулярно проводились занятия по специальности среди врачей и рентген-лаборантов. Я был доволен проводимой работой по организации отдельного рентгеновского отделения многопрофильной больницы.  В нашей поликлинике даже стали проводить занятия на первичных курсах подготовки врачей-рентгенологов ХГМИ, завкафедрой доцент А.И.Чайка считал нашу работу образцовой и стал распространять по Дальнему Востоку.

И вдруг, как гром среди ясного неба, жалоба в горздравотдел на меня лично. И от кого? Не от пациента за волокиту с обследованием или ошибочный диагноз, а от врача Лазаркевич, которая обвиняет меня в просчетах в организации работы рентгеновской службы и потворствовании подхалимажу.  О жалобе стало известно главному врачу, которая и позвонила мне по этому поводу. Надо было готовиться к проверке комиссии горздрава в лице главного терапевта  Г.М.Сиворакша и главного рентгенолога Э.Г.Филимонова.  Естественно, никакой подготовки не было, я считал, что в отделении все нормально.

Приехала комиссия, которая познакомилась с документами, поговорила с сотрудниками и отделения, и с заведующими отделениями стационара, где просили высказать замечания в адрес отделения и меня лично.  Ни от кого никаких замечаний не прозвучало, наоборот, было заявлено, что на амбулаторном уровне обследование больных  улучшилось,  что не требовало проводить дублирующие исследование на стационарном этапе лечения.  Филимонов сказал Сиворакше, что такого порядка в документации, как у меня в отделении, и такой организации работы, он до этого не встречал. А якобы подхалимаж в виде чашки чая заведующему был расценен как мелкий укол в мой адрес.

Я не читал справки, которая была написана комиссией, не знаю, какой ответ был дан Людмиле Станиславовне. Спросите, как дальше строились мои с ней отношения?  Я никогда никому не мстил за обиды, нанесенные мне. Да и какая может быть обида в этом случае. Лазаркевич считала со своей колокольни, что где-то я поступаю неправильно, но вместо того, чтобы переговорить со мной, решила действовать через мою голову.  В дальнейшем она много раз на врачебных планерках предлагала какие-то новшества. Причем обычно это начиналось с фразы: «Мне тут не заспалось,  и  я предлагаю сделать так-то и так-то». Однажды я засмеялся, предложив ей покупать снотворное, чтобы лучше спать и мысли не тревожили сон.

Через год наше отделение было признано победителем в социалистическом соревновании Хабаровского края, о чем свидетельствует почетная грамота крайздравотдела и крайкома медработников, а еще через полгода А.С.Шетенко назначила меня внештатным главным рентгенологом города Хабаровска.

Потом, когда открылся еще один флюорографический кабинет в поликлинике № 1,  Людмила Станиславовна перешла туда работать, потому что  это было намного ближе к дому.  С опытом эксплуатации  флюорографа в поликлинике Южного микрорайона мы сразу стали внедрять новые организационные формы работы, это позволило сократить количество ошибок за счет рациональной организации дообследования при подозрении на ту или иную патологию в легких.

Последний раз я видел Л.С.Лазаркевич на похоронах Е.Д.Бацуновой, на которых собралось очень много народа. В это время я уже был первым заместителем начальника краевого управления здравоохранения. Тогда я последний раз увидел много тех ветеранов, с которыми бок о бок трудился в стенах городской больницы № 11 города Хабаровска.