Говард Рулофс. Дуализм и взаимодействие

ДУАЛИЗМ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
Говард Рулофс (1955)
 
 Я назвал это эссе аргументом в защиту дуализма и взаимодействия, потому что это все, что в нем есть, в двух смыслах.  Во-первых, приведенные здесь доказательства - это еще не все, что может быть предложено.  Во-вторых, и это более важно, я не считаю свою презентацию абсолютно убедительной.  Насколько мне удалось обнаружить, убедительной демонстрации дуализма и взаимодействия как решения проблемы разума и тела не должно быть;  и в заключительном разделе этого эссе я предложу критику позиции, которую я, тем не менее, принимаю и поддерживаю на основе наших нынешних знаний.  Надеюсь, как все это произойдет, станет ясно и убедительно в самом эссе.

1. Предварительные соображения
 
  Интеракционистским дуализмом называют теорию с многими соперниками.  В современной философии таких соперников, условно говоря, два: натурализм и идеализм.  Существует также позиция, согласно которой проблема разума и тела является не подлинной, а лишь псевдопроблемой, и это можно назвать другой соперничающей теорией в дополнение к тем, которые я назвал.  В любом случае, однако, я не предлагаю просто заявлять это и затем критиковать этих соперников, будь то два, три или более, но я рассчитываю на знания, общедоступные по всем этим теориям, чтобы обеспечить условия для моего изложения и обоснования дуализма и взаимодействия.  Общей темой, для которой эти теории предлагают свои различные интерпретации, является неразгаданная загадка нас самих, сущностная природа человека.  В человеке вызывают и поддерживают это соперничество то, что человек проявляет двойственность prima facie в единстве. 
Каждый из нас - это тело;  каждый из нас - ум;  и каждый из нас, будучи телом и умом, не два, а один.  Этот дуализм в единстве является первичной базой, которую разделяем мы все, независимо от того, какую теорию о человеке мы исповедуем, признаем и принимаем.  Поскольку моя собственная позиция называется дуализмом, можно заподозрить, что я пытаюсь получить первоначальное преимущество с помощью этого описания.  Я могу сказать, что мы начинаем с дуализма, и, если что-то утверждается, бремя доказательства лежит на тех, кто расходится с дуализмом.  Но я не делаю таких претензий.  Именно потому, что я не хочу использовать этот prima facie дуализм, я начинаю с того, что обращаю на него внимание.  Важно, чтобы этот первоначальный дуализм был признан и принят таким, какой он есть, не более, но и не менее.  Я усердно стремился к утверждению этого дуализма, который, как утверждение, был бы одновременно точным и в то же время не наносил ущерба ни одной из конкурирующих теорий. 
«Следи за своей головой» - результат этого поиска.  Это обычное предупреждение в английских автобусах и трамваях.  В его трех словах четко и правильно обозначены двойственность и единство человека.  Каждому из нас приходит это наставление: разум - твой - голова.  Тело человека определенно отличается от его разума, его разум от его тела, оба его, и он не две вещи, а только он сам, один.  Он должен заботиться о своей голове.  Только когда мы признаем и принимаем подлинную реальность ума и одинаково подлинную, но отличную от нее реальность тела, у всех теорий есть предмет.  Только когда мы признаем и принимаем подлинное единство этих различных реальностей, у этих теорий появляется общая проблема.  Это касается всех трех теорий.  Я готов рассмотреть разнообразные решения, в том числе и свои, но они должны быть решениями, а не отказом от них.  Теория, которая растворяет разум в теле так, что я являюсь телом, но не разумом;  теория, которая растворяет тело в разуме, чтобы я был разумом, но не телом;  теория, которая разрушает мое единство, так что я являюсь телом и разумом, но не единым целым - любая такая теория, какой бы аккуратной и красивой она ни была, просто не обо мне.  Возможно, я не разделим;  это еще предстоит выяснить.  Но лучше быть незделимым, чем раствориться.  Это мое первое предварительное рассмотрение.
 Мое второе предварительное рассмотрение вытекает из особого статуса конкурирующих теорий.  Постоянная проблема - нормальный центр для группы конкурирующих теорий.  Но в этом случае решения во всем их многообразии кажутся такими же стабильными, как и проблемы.  Похоже, что принято считать, что Натурализм, Идеализм и Дуализм вместе исчерпывают поле претендентов на решение проблемы единства в дуальности человеческой природы;  и в настоящее время эти три решения, кажется, также исчерпали друг друга.  Именно эта ситуация заставляет некоторых людей думать, что все дело является фиктивной проблемой, на которую больше не следует тратить энергию впустую.  Другие склоняются к мнению, что эта патовая ситуация ждет открытия новых фактов, которые, когда они будут получены, сами по себе определенно решат нашу проблему.  Я не могу найти доказательств в поддержку этой надежды.  Некоторые люди действительно взволнованы открытием, что, когда человек думает, в его мозгу происходят изменения электрического тока.  Но такие открытия похожи на предыдущие: когда человек думает, даже если он не говорит, в его горле или около него возникают мускульные действия.  Эти открытия ничего не добавляют к нашему пониманию проблемы разума и тела, они просто иллюстрируют это.  В любом случае, у меня самого нет новых фактов, которые можно было бы сообщить, фактов, обнаруженных в результате недавних оригинальных исследований.  У меня есть что-то важное, чтобы сказать здесь.  Если я могу сказать это правильно, то для Дуализма и Взаимодействия будет достаточно восстановить научную респектабельность и философскую целостность, которую они заслуживают.  Если я  обращаюсь к этому, я могу встряхнуть слабонервных.  Но то, что я должен сказать, не будет окончательным.  Будь я Идеалистом или Натуралистом, я бы, в любом случае, имел mutatis mutandis .  Следовательно, в споре о дуализме или о любом из его соперников не должно быть уклонения от этого конкретного вопроса: как получается, что эти разнообразные теории об общей проблеме продолжают оставаться значительными, но в то же время инклюзивными?  В частности, как представитель дуализма, я принимаю ответственность за указание на некоторые его недостатки.
 Наконец, у меня есть несколько замечаний по поводу языка.  Нам говорят, что под любым другим именем роза будет сладко пахнуть.  Я согласен, что так и будет.  И все же, когда какое-то время розы называли этим именем, а носы - другим, сказать о моей любви, что она сладка как красный нос, вводит людей в заблуждение, независимо от того, насколько она на самом деле сладка (в оригинале непереводимая игра слов: rose - nose. - Пер.).  Это вводит в заблуждение даже философов, потому что они тоже склоняются к принятию терминов.  Это не может быть устранено;  но строгое предупреждение, сделанное в нужное время, может уменьшить дурные последствия.  Здесь необходимо строгое предупреждение. 
Общепринятое название каждой из трех конкурирующих теорий имеет обманчивый оттенок.  Смысл Взаимодействия состоит в том, что две или более вещи одного и того же порядка взаимодействуют в разных порядках с одинаковым способом действия.  Следовательно, разговор о взаимодействии ума и тела предполагает, что оба они имеют одинаковый тип бытия и что они усилтвают и толкают друг друга.  Вряд ли это является подходящей коннотацией для теории, которая утверждает, что разум и тело существенно различаются, и способ их взаимного влияния друг на друга должен соответствовать этому разнообразию.  Коннотация может неуместна, но в своем роде доброжелательна: взаимодействие как имя означает нечто хорошее.  Но коннотации идеализма и натурализма являются злокачественными.  Смешение преданности добру с унижением реальности тела, как это часто случается при использовании слова «идеализм», является необоснованным оскорблением для обоих.  Хуже всего название Натурализм.  Натурализм в нашем нынешнем контексте обозначает одну теорию среди других об общем наборе фактических данных.  Тем не менее, как имя, натурализм несет в себе смысл быть в согласии с природой и придерживаться эмпирических данных, придерживаясь фактов.  Все, что противоречит натурализму, этим коннотацией вменяется в противоречие с природой, не имеет ничего общего с фактами, является враждебным науке и зависимым от сверхъестественного.  Результатом является значительная путаница, и ясно одно.  Натурализм с таким подтекстом - эпитет, требующий вопросов.  Мы не сможем плодотворно обсудить сущностную природу человека, если с самого начала мы не признаем и не принимаем без оговорок, что идеализм, дуализм и натурализм являются в равной степени теориями и в одном и том же смысле.  Каждый является интерпретацией данных.  «Эмпирическое» означает внимание к опыту и использование того, что можно наблюдать.  «Природа» имеет несколько смыслов, каждый из которых имеет собственное значение, и ни одно из них не является оскорбительным.  «Природа» может правильно означать вид существа, которое объединяет представителей вида.  Это может также означать вместе все царство мирского существования, причем человек либо специально исключен, либо включен сюда.  Последнее может включать разницу не только в использовании, но и в доктрине.  Но что касается трех рассматриваемых здесь теорий, ни у кого нет монополии на наблюдение или каких-либо выдающихся претензий на естественность или эмпирию.  Намерение идеализма, безусловно, состоит в том, чтобы представить отчет о человеке, который будет верен его природе и фактам его деятельности.  Намерение натурализма, безусловно, заключается в достижении рациональной интерпретации данных человеческого опыта.  То, что сказано о каждом, можно сказать и о другом, а также о дуализме.  С точки зрения их своеобразного значения, натурализм, идеализм и дуализм являются установленными терминами, каждый из которых имеет отличительную ссылку.  У каждого из них также есть смысл, который является правильным и законным.  Но когда намекают на то, что концепци являются научными, чудесными, эмпирическими, сверхъестественными и т. д., каждая из этих теорий может и должна претендовать на свой законный статус теории - и это устойчивое, преднамеренное стремление адекватно и значительно интерпретировать данные, доступные для всех, и каждый должен презирать использование эпитетов, требующих вопросов и уничижительных прилагательных.  Это их статус.  Продуктивность - это другое дело.  То, что я сейчас пытаюсь - продуктивность.  Это суждение приходит после события и всегда имеет конкретную ссылку.  К этому времени мы все знакомы со словом семантика.  Давайте послушаем одну вещь, которую оно должно сказать нам - предостережение от того, чтобы быть обманутым словами.  Получив предупреждение, мы должны быть готовы и способны использовать слова с достаточной степенью точности и ясности.  Это мое третье и последнее предварительное рассмотрение.

2. Дуализм

 Когда кто-то ссылается на наивный, обычный, здравый смысл человека, это может быть сделано либо в форме уничижения или похвалы.  Похвала, кажется, проистекает из любопытного представления о том, что идеи, скорее всего, будут правильными, когда они сформированы до того, как им будет уделено много внимания;  кажется, что уничижение проистекает из противоположного, но не менее любопытного представления о том, что знания, полученные на первый взгляд и без размышлений, должны быть неверными.  В зависимости от того, какая альтернатива выбрана, сторонники философских теорий любят подчеркивать от имени выбранной ими теории либо ее базовое согласие со здравым смыслом, либо существенное с ним расхождение.  Я не буду делать ничего из этого от имени дуализма.  Силой здравого смысла не является ни его правильность, ни его ошибки, а то, что он является источником данных, беспристрастных из-за интереса к теории.  Здравый смысл может быть ошибочным или правильным, у него могут быть предрассудки;  но это, что касается философских теорий, бескорыстно.  Это так не потому, что здравый смысл не имеет теорий, на самом деле он использует многое, а потому, что он просто не знает о них.  Следовательно, каждое использование, каждое толкование опыта является специальным, сделанным или использованным для данного случая.  В результате этого Дуализм, Идеализм, Натурализм могут обратиться к здравому смыслу за поддержкой и найти ее.  Здравый дуализм легко иллюстрируется.  Почему Эпикур, гедонист, так старался доказать, что смерть заканчивает все?  Из-за широко распространенного представления о том, что человек в этой жизни является союзом тела и души, что эти реальности не только различны, но и отделимы, и поэтому одна, душа, может продолжать жить после смерти другого, тела.  Среди каких людей было распространено это понятие?  Они не были ни дикарями, ни христианами.  Это были языческие греки, дуалисты здравого смысла.  Я не предлагаю это в качестве доказательства в поддержку дуализма.  Но если идеализм или натурализм рискнут отрицать этот здравый смысл, порой дуалистичный, они должны считаться с этими греками.  Для себя я больше не буду ссылаться на здравый смысл в отношении аргументов, но при необходимости буду использовать его в качестве источника сырья.
 Дуализм здравого смысла является оппортунистическим и специальным.  Дуализм, который я представляю, является сознательно сформированной теорией о сущностной природе человека.  Он утверждает, что человек лучше всего понимается как единство по крайней мере двух разных природ, обычно обозначаемых как материя и разум, тело и душа, тело и дух.  Я говорю, по крайней мере, двух, потому что разнообразие, которое требует отказа от онтологического монизма, порой кажется неадекватно истолкованным простым дуализмом.  Это одна из причин, по которой в заявлении о дуализме название одного компонента более постоянное по значению и менее изменчивое в слове, чем в случае с другим.  Конечно, существуют различия в терминах «материя» и «тело», и вполне возможно, что некоторые натуралисты предпочитают термин «энергия», чтобы назвать основную реальность, из которой, как они полагают, произошли человек и все остальное..  Но эти термины, хотя и не синонимы, принадлежат к группе, выражающей один вид бытия.  Различия, выраженные в терминах разум, душа и дух, основаны на менее определенных различиях и могут включать базовые различия бытия (1). 
  Однако для целей данного эссе я рассматриваю только дуализм, безразлично используя термины разум и душа для обозначения одного компонента, материи и тела - другого.  Я буду утверждать, что основой и оправданием дуализма является знание природы и человека, обеспеченное наукой, философией и обычным опытом.  Я не прибегаю к дуализму, чтобы защитить примитивный анимизм или традиционную религию от разрушительных последствий науки.  Наоборот, в значительной степени именно то, что говорит нам наука, требует дуалистической теории для адекватной интерпретации.
 Однако, прежде чем я продолжу дальше, необходимо отметить, объяснить и, если возможно, исправить распространенную склонность к неправильному прочтению доказательств в этой области.  Как в здравом смысле, так и в науке наблюдается заметный дисбаланс в количественном распределении наших знаний в отношении видов известных объектов.  Мы знаем гораздо больше тела, чем умы, и мы знаем гораздо больше об этих телах, чем о умах.  Количество слишком часто поражает нас, и большая часть наших знаний о материи порой слишком велика для нас.  Затем мы забываем о том, что знаем что-либо во всех умах, или поддаемся предположению, что из-за того, что это знание мало, известная вещь не важна, она просто придаток тел.  Корректирующим фактором для таких ошибок является только то твердое, непосредственное внимание, которое видит, что они являются ошибками, поскольку они возникают не из-за формальных ошибок в рассуждениях, а из неконтролируемых и неисследованных побуждений многих видов и источников.
 Стандартное использование придает словам "материя" и "тело" довольно постоянную, общую референцию, и в то же время дифференцирует их.  «Материей» называется в общем смысле то, из чего состоят все тела, а «телом» - конкретные формы, в которых организована материя.  Следовательно, мы редко используем форму «материи» во множественном числе, по крайней мере, в материальном смысле, в то время как мы часто используем «формы» во множественном числе.  Физика, химия, астрономия, геология, физиология и биология объединяются в предоставлении знаний о материи и телах.  Эти науки разнообразны, они также частично совпадают.  То, что говорит одна наука, другая наука принимает и использует в той степени, в которой предмет одной из наук вновь появляется в предмете другой.  И то, что присутствует во всем, это материя и тела.  Я не ученый-естественник,  не физик и не химик.  Но я внимательно слушаю то, что говорят науки.  В дальнейшем я стремлюсь быть точным репортером, а также компетентным теоретиком.  Если я впадаю в ошибку, я приветствую и с готовностью принимаю подлинное исправление.  В этом нет никаких предположений о скептицизме или подозрении;  моя позиция такова, что то, что наука говорит нам о телах и материи, верно.  Наконец, то, что я должен сообщить, относится к материи и телам, независимо от того, считается ли вещество атомами или энергией.
 Наше знание материи и тел включает в себя положительную сторону:
 (1) Нахождение в космосе: описание тела правильно включает его положение.  Это общепринято, но в микрофизике встречается ограничение.  Принцип неопределенности Гейзенберга говорит нам, что для некоторых частиц, особенно электронов, мы не можем знать как их положение, так и их движение.  Любой метод, используемый для определения одного, исключает изучение другого.  Затем строгие приверженцы оперативной теории смысла утверждают, что те частицы, для определения чьей позиции не существует доступной процедуры, следовательно, вообще не имеют никакой позиции.  Они на самом деле нигде.  Диалектический ответ состоит в том, чтобы спросить об операции, которая определяет это, т. е. Об их нигде.  Также уместно повторить терпкий комментарий физика с другими убеждениями: «Бог знает то, что Бриджмен не может обнаружить».  В любом случае эти тонкости теории не устанавливают отделения любого тела от космоса.  Предполагаемые безразмерные частицы имеют импульс, и это включает ссылку на пространство.  Оригинальное утверждение состоит в описании тела, и ссылка на пространство по существу актуальна.
 (2) Количественное определение: имеем ли мы дело с телами, веществом или энергией, количество является существенным аспектом бытия и деятельности.  Единицы измерения могут быть произвольными, но измерение не является таковым, поскольку природа материи состоит в том, чтобы быть "такой-то по количеству", энергии, чтобы делать "такое-то количественно".
 (3) Причинно-следственные связи количественно изложены в уравнениях.  Против использования причинно-следственной связи можно возразить, но ключевым термином является не «причинно-следственная связь», а «уравнение».  Лично я убежден, что ученые используют причинно-следственную связь, что бы они ни говорили, но в любом случае они описывают действия в терминах величин и связывают их в уравнениях.  Активность тел или энергии в ограниченной области формулируется в виде уравнения.  Внутри локальных систем изменения, перемещения, трансформации здесь уравновешиваются потерями, а выгоды там: уменьшение объема бензина в топливном баке приравнивается к движению автомобиля, нагреву и так далее.  Когда в локальной системе в целом отмечается подъем энергии, ищется внешний источник;  когда отмечается потеря, прослеживается выход наружу.  Зачастую сложно вывести конкретное уравнение для конкретной ситуации, и есть сомнения в том, применим ли закон сохранения энергии ко всей совокупности локальных систем, если такая совокупность существует.  Но эти практические трудности и окончательные сомнения нас здесь не касаются.  Существенным моментом является то, что в отношении обычных, определяемых взаимодействий, для прибыли здесь, там должна быть потеря, для потери - прибыль.  На языке философии и здравого смысла причинная связь эффективна и требует передачи энергии;  и переходы балансируют между убытками и выгодами.
 (4) Единство тела - это организация частей в пространстве.  Этот тип единства оставляет части вне друг друга.  Следовательно, общий тип изменений в теле - это изменение размера.  Когда в пространственную организацию тела вносится дополнительная материя, это тело становится больше;  когда какая-то часть удаляется из пространственной организации, тело становится меньше.  Именно это позволяет нам разрезать тело, как мы говорим, на два, и получить два тела, каждое из которых точно такое же, как и оригинал.  Разрезание на два тела, которые также являются организмом, может разрушить организм.  Но есть еще два тела.  Если существует конечный, буквальный атом, неисчислимый атом, его единство не может быть организацией частей в пространстве, поскольку гипотеза состоит в том, что этот буквальный атом не имеет частей.  Должны ли мы сказать, что это единица, но не имеет единства?  Деление атома может привести к превращению вещества в энергию, и вместо увеличения числа тел  даже свести их на нет.  Но после того, как мы признали и рассмотрели эти особые случаи, действительные или мнимые, первоначальное утверждение о единстве тел остается верным для всех остальных, и они являются как типичными, так и самыми многочисленными.  Более уместно указать, что структура или сила, которая поддерживает единство обычных материальных тел, не полностью понята.  Несмотря на это, единство, которое поддерживается, правильно описывается как организация частей в пространстве.
 (5) Идентичность - это тождество.  Как часто у меня была реальная возможность, то есть так часто, как я обнаруживал ученого, который был одновременно выдающимся, способным понять мой вопрос и желающим услышать и ответить, я задавал этот вопрос: если бы это было возможно - можно ли идентифицировать конкретный электрон, найденный, когда он был относительно сам по себе, а затем идентифицировать его снова, после того, как он вошел во многие и разнообразные комбинации и из них снова вернулся к тому, чтобы быть относительно сам по себе, каково его состояние?  Ответ неизменно таков: этот электрон был бы именно тем, каким он был при первой идентификации.  На мой вопрос есть возражение против уже встреченного типа, потому что никакая операция не может быть указана для выполнения гипотетической идентификации, вопрос не имеет смысла.  Но даже от тех, кто таким образом возражает, я с готовностью получаю согласие, что для любого электрона - или протона, или нейтрона - неуместно говорить о том, что он извлек выгоду из «опыта» принадлежности к той или иной организации.  Если электрон, то просто электрон, не больше и не меньше.
 В дополнение к этим пяти положительным утверждениям, есть некоторые истины о материи и телах, которые должным образом представлены в отрицательной форме.  Я укажу это буквами.
 (а) Материя безразлична ко времени.  Строго говоря, материя и тела не имеют истории;  это настоящее тело может быть продуктом изменений в прошлом, изменений в телах, но прошлое не включено в настоящее тело: тело состоит из частей, а прошлое не является частью.  Мы используем время, чтобы определить определенные аспекты тел, например, скорость.  Но до и после не имеют особого значения для тел;  на самом деле они взаимозаменяемы, поскольку все уравнения можно читать в обоих направлениях, а все изменения в принципе обратимы.
 (б) Материя инертна, как и тела.  Быстрые опровержения этого обычно снимаются после размышления.  Ибо сказать, что материя инертна, не значит отрицать движение или энергию.  Это значит отрицать, что любая материя, любое тело, когда-либо само по себе делает что-то другое.  «Каждое тело продолжает оставаться в состоянии покоя или неизменного движения, если на него не воздействует внешняя сила».  Ключевое слово в этой классической формуле - «внешняя».  Современная физика предлагает, насколько я могу судить, только очевидные, а не подлинные исключения.  Существует изменение, не сделанное внешними силами: тела, предоставленные самим себе, могут терять энергию.  Но есть предел даже этому: должно быть неравенство распределения.  Мрачная картина мертвой вселенной, потому что ее энергия в конечном итоге распределяется, знакома всем нам.  Я думаю, что оправданно называть энергию инертной.
 (в) Материя и сами по себе тела никогда не действуют ради цели.  Окончательная причина не имеет места проживания в материи.  Это было сказано так часто и с таким акцентом науки, что к настоящему времени должно быть понято, а не подвергнуто сомнению.  Но сегодня есть те, кому не нравится результат.  Есть, например, профессор Готшальк.  Сначала он подтверждает то, что я только что сказал, что результаты естественных наук исключают телеологию.  Затем он говорит:  жаль, потому что это  удручает.  Наконец, в качестве лекарства от депрессии он предлагает восстановить телеологию в вещах.  Как это сделать?  Обнаружив, что тела на самом деле делают вещи нарочно?  Конечно, нет, потому что они этого не делают.  Но у конкретных движущихся тел есть «специфическая направленность фактического факта» - и он предлагает «назвать ее телеологическим фактором» (2).  Тела в движении теперь имеют новое имя.  Если хотите, называйте их направление движения их «телеологическим» фактором, но они по-прежнему ничего не делают намеренно.
 К этим восьми истинам о материи и телах можно легко добавить другие, и некоторые замены или вычитания могут быть сделаны без серьезных потерь.  Здесь я стремился не к полному описанию, не к формально совершенному определению, а к описанию, которое отражает наши нынешние знания о сущности материи и тел.  Я думаю, что мне это удалось.  Теперь у нас есть хороший пример истины о том, что такое материя и тела.  Однако материя и тела сами по себе не находятся перед нами; это лишь часть правды о них.  В этом суть.  Эти заявления являются знанием.
 На данный момент давайте не будем рассматривать источник этого знания, а скорее то, что можно сказать о нем сейчас, когда оно у нас есть.  Можем ли мы сказать о знании то, что было сказано о материи?  Материя имеет пространственное положение.  Имеет знания?  Нет;  знание не имеет пространственной позиции.  Это правда, несколько проще.  Мы не ошибаемся в отделении познания от пространства из-за каких-либо нарушений или дефектов в наших методах его определения;  мы никогда не ошибаемся, желая правильно разместить знания в одном месте, потому что они просто ушли в другое место.  Вводит в заблуждение даже утверждение, что знания никуда не годятся.  Единственное правильное, что можно сказать в этом контексте, это то, что пространственное положение не имеет отношения к знанию.  Знание существует, но не в пространстве.
 Книги, конечно, имеют пространственное положение.  Книги - это тела.  Но в то время как в образе речи мы говорим, что книги полны знаний, строго говоря, книги как тела не являются ни знаниями, ни содержат их.  Когда книга падает со стола на пол, знания не терпят неудачи;  когда кто-то получает знания из книги, он не перемещает знания из одного места в другое;  никто, изучая книгу, возвращенную другом, не восклицает: «негодяй, он забрал некоторые знания из моей книги - интересно, куда он их положил?».  Знание - не в пространстве. 
 Это негативная характеристика.  Положительной характеристикой знания является то, что оно истинно или ложно.  Те, кто стесняется говорить о знании, что оно ложно, могут заменить термин «неправильное знание».  Или я могу использовать обходной термин и сказать, что решения, принятые распределенно, являются истинными или ложными, а истинные решения, принятые в совокупности, составляют знание.  В любом случае, истина и ложь являются в этом контексте существенными терминами.  Но истина и ложь никогда не применяются должным образом к телам.  Тело имеет положение, энергию и так далее, но не является ни истинным, ни ложным.  Ни один атрибут, деятельность или отношение тела не являются истинными или ложными.  Истина и ложь так же не имеют отношения к телам, как пространственное положение к знаниям.  Вывод на самом деле является жемчужиной прозрачности: знание - это не тело, не атрибут, не деятельность и не отношение тела.  Знания, в частности, могут быть о телах, но способы их существования различны.
 Чтобы сдедать этот вывод, я привел аргумент.  Это можно обобщить в двух силлогизмах, оба их них двойственны.  Но некоторые могут не доверять аргументам, предпочитая доверять опыту.  Такие люди могут быть удовлетворены.  Пусть кладовая будет храниться с телами любого вида, которые можно найти.  Для полноты картины пусть в хранилище будет человек, читающий книгу, и пусть над ним будет золотая надпись «Наука - это знание».  Теперь пусть ученые будут оснащены всеми инструментами исследования, самым большим телескопом, самым мощным микроскопом, самым мощным циклотроном, самой быстрой центрифугой, и, если будут какие-либо другие инструменты, пусть их добавят.  Таким образом, ученым дают следующие инструкции: Опишите каждое тело в кладовой в терминах, соответствующих вашей науке, и ни в каких других.  Кто тогда обнаружит, что в комнате есть знания?  И один или более следует, если знание является телом или атрибутом, отношением или деятельностью тел.  Кто назовет правдивой золотую легенду «Наука - это знание?».
 Это будет физик?  Нет. Химик?  Нет. Геолог?  Нет. Кто это тогда, если кто-то вообще?  Этот эксперимент, по сути, был проведен, и результат является окончательным.  Один ученый, зная, что все это значит, в том числе тот факт, что в комнате находился человек, читающий книгу, человек, находящийся в процессе получения знаний, пошел работать с этим человеком.  Этот ученый был психологом-бихевиористом.  Что он описал?  Образец поведения.  И он получил награду, потому что это была награда за то, что он описал знание в телесных терминах.  Но он не получил высший приз.  Его описание было превосходным, точным, количественным и так далее.  Его недостаток заключался в том, что это было лишь описание поведения тела.  Конечно, было.  И он утверждал, что описание поведения было знанием.  Но когда его спросили о доказательствах, он не смог ничего сказать.  Он мог только кричать «но я знаю, что это знание», и когда он очень громко кричал, его убрали, чтобы его поведение изучил другой психолог с теим же убеждениями.  Он был признан страдающим профессиональным заболеванием, называемым интроспекция.  Но даже бихевиорист не читал знак.  Физик описал его золотой блеск;  химик обнаружил, что в этом случае блестело золото;  ботаник обнаружил следы ископаемых растений в сусальном золоте;  но ни один ученый не читал легенду, не говоря уже о том, чтобы описать ее как правду.  Каждый был намерен описать только тела.
 Теперь у нас есть важный вопрос.  Если знания не существуют в сфере материи, каков их способ существования?  Это естественный объект с независимым существованием?  У меня нет желания казаться скромным, и ответ, конечно же, заключается в том, что умы производят знания и обладают ими.  Об этом нет вопроса.  Но есть вопрос об умах.  Это тела?  Или, если не тела, это атрибуты, отношения, результаты, деятельность тел?  Что касается знаний, то  умы и получают их, и сообщают о них.  В обоих случаях умы активны.  Что происходит, когда ум что-то знает, пусть это будет тело?  Что нас больше всего беспокоит, так это то, что когда ум знает тело, никакое изменение не приводит к известному телу.  Был Вудбридж, если мне не изменяет память, который изложил этот момент с идеальной точностью.  Эмпирическое исследование раскрывает, что так же, как природа пищеварения заключается в том, чтобы изменить то, что оно переваривает, так и в природе знания оставить неизменным то, что оно знает.  Факты понятны, и так, как они заявлены.  Лично я не могу найти оправдания за путаницу, которая предлагается в качестве отрицания простых фактов.  Конечно, чтобы дать мне возможность узнать тело, я часто манипулирую телом, но манипуляция - это не знание: я переворачиваю монету, чтобы узнать ее дату;  переворачивание изменяет пространственное положение тела;  изучение даты как таковое не влияет на дату на монете.  Хорошо также, что это не так;  изменение даты монеты является преступлением.  Опять же, это, безусловно, тот случай, когда физическое действие, изменяющее известное тело, часто происходит в результате знания;  но опять-таки это не знание, которое изменяет тело, а действие другого рода, которое является следствием знания.  Я смотрю на человека и знаю его как человека, чье лицо мне не нравится;  Затем я ударил его и изменил его лицо.  Но это удар моего кулака, который меняет его лицо, а не мое знание его.  Фактически, после того, как что-то было изменено, может произойти дальнейшее познание;  теперь мне это нравится еще меньше, и я решаю оставить дурное дело.  Знание - это деятельность, она может быть направлена на тела, но оставляет их такими, какие они есть.
 Случай общения одинаково отличителен.  Мы, учителя, должны передавать знания нашим ученикам.  Они получают.  Что с нами происходит?  Мы устаем, потому что теряем энергию в процессе;  обучение - это работа.  Но что происходит с нашими знаниями?  Мы теряем знания пропорционально тому, что мы общаемся?  Конечно, нет.  Мы увеличиваем наши собственные знания в процессе передачи некоторых из них другим.  Во взаимодействии тел энергия в большинстве случаев сохраняется.  Во взаимодействии умов знание увеличивается.  Материя и разум по существу несопоставимы в своих способах существования и действия.
 Я перечислил восемь существенных характеристик материи, и, ссылаясь на первую и третью, я представил доказательства, показывающие, что материя - это не разум.  Теперь я более кратко укажу результаты, когда тела и умы сравниваются со ссылкой на оставшиеся шесть характеристик. При этом я призываю своих читателей не просто уделять внимание тому, что я говорю, но позволить им побудить их изучить то, что они уже знают и для сравнения и для себя делают выводы.
 Рассмотрим количественное определение.  Мы регулярно измеряем тела.  Как насчет умов?  Знаем ли мы длину, ширину, глубину любого ума.  Его вес или массу?  Его скорость?  Это стандартные количественные определения тел.  Если бы ум был также телом, по крайней мере одно из этих измерений имело бы к нему отношение.  Но никто так не считает.  Фраза «ментальные измерения», как я хорошо знаю, широко используется, и IQ человека указан цифрами.  Но психологи также регулярно признают, что эти цифры ни в коем случае не представляют собой прямое измерение ума или интеллекта.  Человек может научиться считать свои идеи, а другие могут считать результаты деятельности своего ума, например, свои неправильные ответы на свои вопросы.  Электрический ток в его мозгу может быть измерен, когда он думает.  Но сам ум никогда не считают и он не измеряется.  У него нет частей, у него нет протяженности или массы.  Категория количества просто не подходит для ума.
 Единство тела - это организация частей в пространстве.  Разум не находится в пространстве, не имеет частей, и его единство не является организацией частей в пространстве.  Кто-нибудь действительно в этом сомневается?  Пусть он попробует разделить ум на две части.  Или пусть он попытается извлечь одну часть из одного разума, другую из другого, а затем попытается создать новый разум, поместив эти части в пространственную смежность друг с другом.  Если детали не прилипают, можно ли нагревать их до тех пор, пока они не станут достаточно текучими для слияния?  Является ли такой процесс основанием для того, чтобы говорить человеку о том, что у него подвижный ум?  Наконец, идентичность индивидуального ума - это не идентичность единства, а идентичность, сохраняющаяся благодаря постоянным изменениям.  Каждый опыт меняет разум, который у него есть, но ум продолжает оставаться тождественным и единым с самим собой.
 До сих пор, начиная с положительных характеристик тела, акцент делался на том, чем не является разум.  Дополнительный контраст получается, когда мы начинаем с того, чем тела не являются.  Они безразличны ко времени.  Но умы живут во времени, включая прошлое в настоящее, постигая будущее на основе прошлого и настоящего, и эта жизнь во времени никогда не бывает обратимой.  Человек может пройти через дом, проследить свои шаги и выйти через дверь, в которую он вошел, но для его разума возвращение назад - это не просто первоначальный обратный опыт, это повторный опыт более раннего, первого опыта.  И как мы так легко и так искренне говорим, видение вещей во второй раз имеет такое же значение.
 Материя в движении или в покое сама по себе инертна.  Умы по сути активны.  Они инициируют действие самих себя.  Прошлый опыт - главный ресурс разума, инициирующего новую деятельность, и диапазон того, что может сделать ум, ограничен и обозначен ресурсами, имеющимися в его распоряжении.  Но если в случае тел предшествующие условия определяют последующее действие, то в случае умов предшествующие условия предоставляют диапазон и ресурсы для выбора.  Материя - это сфера необходимости, разум - это сфера свободы.  Этот контраст приводит нас к следующему, между действенной и окончательной причинностью.  В настоящее время принято считать, что материя не имеет своих собственных целей и что при взаимодействии друг с другом тела проявляют только эффективную причинность.  Присутствие цели в деятельности умов также не подлежит сомнению.  Но есть разногласие относительно того, реальны ли умы и действительно ли они действуют ради цели, или только кажется, что они делают это.  Некоторые утверждают, что если имеется в виду совершенное действие, так и то, что оно совершается намеренно, не следует забывать, что «кажущееся», безусловно, существует и должно учитываться, но на самом деле оно является результатом чисто действующей причины вне перспективы.  Одно дело, что человек может ошибаться в отношении его действительной цели и фактических причин, действующих в конкретном предприятии, и совсем другое, что в каждом случае его чувство цели совершенно иллюзорно.  Кроме того, истина первого не является доказательством истинности второго.  И если цель иллюзорна, как именно эта иллюзия возникает?  Помимо этих наблюдений я ничего не скажу, чтобы убедить кого-либо, что иногда люди действительно действуют намеренно.  Пусть они как-то расценивают себя и своих собратьев.  Если то, что они могут наблюдать, не устанавливает факт, то аргумент вряд ли будет эффективным, даже тот аргумент, который они сами обсуждают намеренно и с целью. 
Но есть еще один аспект этой общей ситуации, на который я хочу обратить внимание.  Это соединение в одном мире активных, целеустремленных умов и энергетической, но инертной, бесцельной материей.  Этот вопрос не имеет собственных целей, но это не значит, что его нельзя использовать в целенаправленной деятельности.  Наоборот.  Эффективность целенаправленной деятельности человека в физическом мире в значительной степени обусловлена отсутствием цели в материи.  Изобильная энергия, действующая в соответствии с законами эффективной причинности, идеально адаптируется разумом к целенаправленному действию.  Если бы движущаяся материя имела свои собственные цели и действовала для их достижения, то наше нынешнее подчинение физической среды нашим целям, безусловно, было бы расстроено.  Постоянный поток электричества по проводам, чтобы дать мне свет, когда я работаю над этим эссе, является одновременно свидетелем механического закона в материи, цели в человеке и доступности бесцельной материи для целенаправленного ума.
 Я утверждаю, что чем точнее мы обращаем внимание на то, что мы знаем о телах и умах, как о знаниях, предоставляемых наукой, так и о том, что мы получаем из нашего собственного обычного опыта, тем яснее становится, что мы сталкиваемся с дуализмом субстанций.  Когда я твердо занимаюсь тем, что знаю о камне, и тем, что знаю обо мне, и каждый из таковых взят в своей конкретной специфике, то неизбежен вывод о том, что они различны по своему виду.  Я рекомендую эту процедуру другим.  Это когда я расслабляюсь, позволяю себе ленивую роскошь расплывчатости и обманываю себя такими фразами, как «электричество - это потенциально жизнь» и «идеи - очень сложные организации путей нервного импульса в коре». Материалистический монизм приобретает лишь мгновенное правдоподобие.  Идеализм также может быть сделан правдоподобным путем длительного акцентирования на том, что значат вещи, и уклонения от вопроса о том, что они есть.  Ни один из этих монизмов не может выдержать испытания непосредственным наблюдением, подходящим экспериментом и точными знаниями.  Но его может выдержать дуализм.  В то же время, как отмечалось выше, одна особенность наших знаний позволяет легко поддаваться пораженческому отношению к реальности ума.  Мы знаем о телах, которые являются просто телами.  Таких тел много, и наши знания о таких телах огромны.  Мы знаем об умах только в сочетании с телами.  Условно говоря, тела, соединенные с разумом, немногочисленны, и наши знания о них не обширны.  Итак, у нас такая ситуация.  Мы много знаем о телах;  и о многих телах, о большинстве известных тел, то, что мы знаем, является существенной истиной.  Затем возникает соблазн попытаться понять, что отличительные черты живых организмов являются каким-то образом лишь усложнениями того, что характерно для тел.  Относительно живых тел некоторые из них соединены с разумом.  Снова заманчиво понять, что эти умы - только усложнения, которые, как утверждают, являются всем, чем является жизнь.  В конце концов, умов так мало;  это большие цифры, которые впечатляют нас.  Это заманчиво, оба сокращения заманчивы, и уступка одному облегчает уступку другому.  Но подтверждение ошибки не меняет фактов.  Это часто провоцирует других на утверждение о встречной ошибке.  Таким образом, идеализм вызывает материализм и натурализм, и наоборот.  Отличительной особенностью дуализма в этой ситуации является не его элегантность как теории - ему не хватает этого - но его отказ отрицать, подавлять или извращать факты, чтобы упростить и поддержать теорию.  Он принимает факты и затем, насколько это возможно, разрабатывает теорию для их интерпретации.  Материя и Разум провозглашены как каждое реальное в существовании, каждое несводимое к другому, каждое со своеобразной природой, потому что тщательное изучение и сравнение того, что мы знаем о них обоих, раскрывает, что таковыми они являются.  Это мой вариант дуализма.

3. Взаимодействие

 Прежде чем перейти к конкретной теме этого раздела, может быть, стоит рассмотреть некоторые возражения, которые, вероятно, возникали в умах философски опытных читателей.  Одно возражение почти наверняка направлено против моего использования «субстанции».  В наше время в отношении этой категории были сделаны такие острые нападения, что может показаться непростительным невежеством или худшим безумием продолжать использовать этот термин, как если бы он был в хорошем положении.  Если я настаиваю на его содержании, почему я не поддержал его  употребление объяснениями и аргументами?  Еще одно возражение могло быть вызвано моей неспособностью даже упомянуть недавние дискуссии других философов на общую тему этого эссе.  Почему я не заметил и не приветствовал такую поддержку, которую можно найти в трудах профессора Дюкасса?  Почему я не ответил на аргументы против дуализма, представленные профессором Райлом?
 Я знаю, что до сих пор я не сделал ничего из этого.  Я не собираюсь делать это сейчас.  Но я постараюсь в нескольких предложениях обосновать мою процедуру, объяснив ее.  Критика «субстанции» относится к самой категории, и надежная защита должна быть аналогичной общей концепции.  Но в этом эссе меня волнует не эта общая проблема, а проблема Материи и Разума, их существенные различия, их отношения друг к другу и так далее.  Верно то, что в отношении общей проблемы субстанции я убежден, что эта категория вполне обоснована и что аргументы против нее прояснили, а не опровергли ее значение и использование.  Следовательно, представляя свой аргумент в пользу дуализма, я принял эту категорию и представил доказательства того, что, учитывая ее, разум и материя являются различными субстанциями.  Без сомнения, попытка сделать это, насколько она успешна, также свидетельствует о том, что сама субстанция является действительным понятием.  И все же разница между этими двумя проблемами остается.  Обсуждение ее по существу выходит за рамки настоящего эссе, и я оставлю его.
 Ответ на возражения второго рода может быть сделан в том же духе.  Утверждение, анализ и критика взглядов таких выдающихся мыслителей, как те, которых я упомянул, являются крупными обязательствами в каждом случае и заслуживают и требуют независимых очерков.  Но я хотел бы также привести другое и, как мне кажется, более важное объяснение моей процедуры.  Нападения на дуализм в наши дни идут чаще, чем его защита.  Но если дуализм может быть устойчивым, это должно быть возможно путем демонстрации дуализма напрямую, вместе с доказательствами, которые его поддерживают.  Аргументы против аргументов против дуализма иногда необходимы.  Существует также необходимость, не меньшая, если не большая, просто изложить доводы в пользу дуализма, без усложнений и отклонений ответов на аргументы своих противников.  Дуализм, я думаю, находит свою лучшую защиту сам по себе, и именно этой процедуры мне следует придерживаться в этом эссе.
 Теперь мы вернемся к нашей основной теме и рассмотрим конкретную доктрину под названием «взаимодействие тела и разума».  Основное упоминание этой доктрины - знакомый, легко наблюдаемый образ человеческой жизни, постоянная реакция ума на тело, тела на ум.  Как теория, взаимодействие вначале является чуть более чем утверждением о том, что все, что мы считаем взаимодействием разума и тела, является именно этим.  Все непосредственно соответствующие факты подтверждают эту теорию;  я не знаю ни одного, что противоречит ей.  Даже те, кто из-за своей приверженности другим теориям отрицают, что факты являются тем, чем они обычно считаются, полагаются на взаимодействие на практике.  Идеалист думает о своем теле;  Натуралист пьет коктейль, чтобы успокоить его;  и специальный Семантист, который отождествляет значение с телесным откликом, ожидает, что его поймут.  Если бы я читал это эссе вслух группе слушателей, чем бы я и они занимались?  Я буду сообщать им идеи.  Как?  Прямым переносом мыслей?  Я бы производил шумы, специфические последовательности отдельных звуков, излагая их как можно более ясно и отчетливо.  Это те звуки, которые достигают ушей моих слушателей, или, если кто-то предпочитает так, определенные колебания воздуха, что достигают их ушей.  И в конце концов их умы получат идеи.  Там, где орудием передачи является письмо, печать и чтение, основной шаблон остается тем же, более сложные только детали.  Это факты;  это то, что означает взаимодействие.
 В этой области нет фактов, оспаривающих взаимодействие.  Но другие теории, разработанные в других областях для интерпретации фактов другого рода, имеют последствия, которые выступают в качестве возражений против взаимодействия.  Важно, чтобы это было понято.  Психолог, в частности экспериментальный психолог, является дуалистом по наследству и интерактивистом на практике.  Если бы психику не рассматривали как особый вид субстанции, психология как самостоятельная наука не была бы начата.  Если бы экспериментатор не полагался на взаимодействие, он никогда бы не попросил своих подданных сотрудничать и делать доклады.  Не в психологии, а в других науках, даже в метафизике, мы впервые обнаруживаем, что излагаются такие принципы и теории, как «сущности не умножаются сверх необходимости», «конечные причины так же бесплодны, как девы, преданные Богу», "многократное наблюдение - это проверка на реальность» и так далее.  Эти теории в области их происхождения и первоначального применения обоснованы их плодами.  Примечательным исключением может быть принцип экономии мысли, называемый бритвой Оккама, поскольку, как было отмечено несколько веков назад, сколь бы полезной ни была экономия для человека, она не может быть регулирующим принципом ни для природы, ни для Бога.  В любом случае, эти теории возникли вне психологии и ничего не говорили напрямую о взаимодействии разума и тела.  Только когда они обобщаются, а затем распространяются на психологию, они обнаруживают возражения против независимой реальности ума и взаимодействия.
 Тщательный наблюдатель, например, не преминет сообщить о наличии цели в человеческой деятельности, и любой, кто сомневается в этом выводе, не приведет аргументацию, а будет сослаться на факты.  И все же цель в поведении человека часто отрицается, и избегание телеологических терминов в психологическом объяснении сегодня обычно считается научно желательным.  Объяснение этого необходимо.  В истории физических наук мы можем видеть, что прогресс в точном знании и устранении телеологии происходили вместе.  То, что приносит успех, стимулирует подражание.  Процедуры и принципы, весьма успешные в физических науках, были обобщены и установлены в качестве стандартов для научного метода в целом, а затем применены к различным видам предмета.  Когда это приводит к столкновениям, как это, безусловно, происходит в психологии, между импортированными идеями и идеями, разработанными непосредственно из родного предмета, последние часто осуждаются просто на основе предполагаемых универсальных стандартов научного метода.  Это не здравый эмпиризм, но это не делается полностью без причины.  Это последнее предложение необходимо отметить и запомнить в случае взаимодействия, так как возражения против взаимодействия в значительной степени являются причинами, а не фактами.  Вот почему эти возражения требуют такого тщательного рассмотрения, а не просто краткого рассмотрения путем сопоставления с соответствующими фактами.  Но, уделяя им серьезное внимание, мы не должны забывать об их происхождении и не поддаваться их стойкости, их способности возвращаться в полной силе после того, что кажется окончательным избавлением.  Возражения против Взаимодействия должным образом удовлетворяются фактами Взаимодействия.  Но источник этих возражений находится не в области человеческого поведения, а вне его, и, таким образом, этот источник не затронут доказательствами, представленными Взаимодействием.  Процветающие, нетелеологические физические науки и стремление человека к простоте и единообразию будут регулярно вызывать возражения против дуализма и взаимодействия.  В благоприятной почве ошибка, а также истина, когда она пригнута к земле, снова поднимется.  Но ошибка при этом останется ошибкой.
 Несколько наиболее распространенных возражений против взаимодействия были рассмотрены в статье в журнале Mind, и я не буду повторять это исследование здесь (3).  Ее вывод состоит в том, что в этом случае, как и во всех других случаях причинно-следственных связей, не существует никаких возражений, основанных ни на природе вовлеченных вещей, ни на нашем незнании того, как происходит взаимодействие.  Юм доказал это.  В вопросах причинно-следственной связи предыдущий вопрос не в том, как она имеет место, а просто - есть ли вообще причинно-следственная связь?
 При условии, что это правильный вопрос и что первоначальное прочтение фактов говорит о том, что причинность имеет место, все еще возможно, что ответ, названный Взаимодействием, ошибочен.  Общий принцип сохранения энергии может быть открытым для сомнений, но когда мы имеем дело с конкретными телами, мы знаем, что требуется одному телу, чтобы что-то сделать с другим телом, и мы знаем, что у ума этого нет.  Требуется энергия, а уму ее не хватает.  Опять же, мы знаем, что происходит, когда одно тело воздействует на другое, а первое теряет энергию.  Но тело не теряет энергии в своих отношениях с разумом.  Поэтому здесь не может быть никакого взаимодействия.  Я принимаю весь аргумент, но только и точно в его собственных терминах.  Обратите внимание, что они такое.  Здесь взаимодействие понимается как обмен энергией, то, что одно тело делает с другим телом.  Но разум - это не другое тело, это вообще не тело, и это не другой разум.  Ни один из них не толкает другого, как будто оба были телами;  ни один не  передает идеи другим, как если бы оба были разумами.  Что бы тело сделало с идеей, если оно есть?  Или разум с движением, если оно есть?  Как мертвый атеист, готовый к погребению, одет, когда ему некуда идти, разум, набрав скорость, все равно не будет иметь места назначения.  Что происходит, когда ум и тело взаимодействуют? На определенное состояние тела, возможно, на определенное состояние определенной части тела, мозга и состояние, соответствующему этой части, ум реагирует изменением, соответствующим его идеям, чувствам, восприятию, в зависимости от обстоятельств.  Этот ответ определен: разум чувствует, что определяет тело.  В других случаях, на определенное состояние ума, состояние, соответствующее уму, пусть оно будет конкретным намерением воли, тело реагирует соответствующим образом; оно движется.  Этот ответ также определен: тело делает то, что хочет разум.  Это контроль в обоих направлениях без обмена.  Вот почему я использую термин «ответ».  Это, я утверждаю, является точным, хотя и общим, описанием того, что происходит, когда я хочу говорить и говорю;  когда вибрации достигают ушей тех, кто слышит, и их умы получают идеи.  Это описание, которое преднамеренно использует термины, разработанные, некоторые  здравым смыслом, некоторые специальными науками, включая психологию.  Я утверждаю, что результатом является правдивый факт, который мы сейчас наблюдаем и понимаем.  Это указание, подтверждаемое фактами, которые оно утверждает, чтобы описать.  Утверждается, что только несколько тел способны к такой особой деятельности, которую я назвал реакцией на разум?  Утверждение верно.  Только тела, соединенные с разумом, показывают этот ответ.  Но дело не в том, как мало таких тел, а в том, что те немногие отвечают.  Ангельский разум может утверждать, что очень немногие умы обладают такой специфической способностью реагировать на тела.  Возможно, он прав.  Возможно, ангелов гораздо больше, чем людей.  Но относительная редкость не является доказательством небытия.
 Это изменяет традиционную доктрину взаимодействия и требует, чтобы мы признавали как за умом, так и за телом способности, превосходящие те, которые им обычно приписывают.  Далее, эта способность функционирует, насколько есть свидетельства, только в конкретной ситуации, объединение тела и разума в одном существе.  Какое обоснованное общее возражение может быть по этому поводу?  Если кто-то хочет убедить вас, что во всех наших знаниях о телах нет ни малейшего намека на эту способность реагировать на ум, я допускаю это утверждение.  Было бы странно, если бы это было иначе.  Я также легко могу представить недоверчивость пары чистых разумных людей, если им скажут, что некоторые умы способны реагировать на тела.  Они могут с полной правдой сказать, что во всех их знаниях о чистых умственных способностях не было ни малейшего намека на такую способность.  Но мы не чистые умы.  Мы не просто тела.  Мы умы и тела, объединенные в единое целое.  По крайней мере для меня ясно, что то, что мы можем узнать об умах и телах в этом союзе, должно быть убедительным в отношении того, что каждый из них может сделать в этом союзе.  Это правда, что у нас есть значительные знания о том, что могут сделать просто  тела.  Но глупо воспринимать деятельность тела в отрыве от ума как исчерпывающую то, что тело может делать в единстве с разумом.  Что действительно может потребоваться на основе достоверности научных знаний, так это то, что, когда особая деятельность предлагается как часть интерпретации особой ситуации, эта новая деятельность должна быть последовательным дополнением, а не нарушением того, что уже известно.  Тип ответа, который я описал, отвечает этому требованию.  Природа материи ранее установлена и законы ее поведения не нарушаются.  Отвечая разуму, тело не обязано думать, отдавать энергию не-телу или получать энергию от такого источника.  Тело также не требуется, как в Натурализме, для создания разнообразного и обширного круга новых сущностей, таких как ощущения, чувства, воли, мысли, личное единство и все остальное из того, что затем называют ментальными явлениями.  В теории, которую я описываю и защищаю, тело не создает идей, а разум не создает физической энергии.  В каждом случае то, что отвечает, делает это с точки зрения своих собственных ресурсов.  Отличительной особенностью отношения ума и тела является сама связь, единство, включая взаимный отклик, двух разных субстанций в общей жизни.
 Следует также отметить, что этот тип взаимодействия не связан с однозначным соответствием состояния мозга и психического состояния.  Что утверждается, так это то, что на некоторые действия ума влияют реакции тела, на некоторые действия тела - реакции ума.  Но ответ - это не переписка, а некоторые - не все.  Акцент на «некоторые» заслуживает дальнейшего объяснения, поскольку он свойственен дуализму.  Согласно натурализму не все, а только некоторые состояния тела сопровождаются и являются определяющими психические явления;  но все психические состояния имеют основу в теле.  Идеализм обращает вспять это, утверждая, что все «материальные» объекты существуют только как производные от ума, в то время как только некоторые идеи имеют эти материальные производные.  Возможные исключения, панпсихизм как форма натурализма и некоторые версии абсолютного идеализма не сводят на нет этот общий контраст.  Но дуализм имеет отношение к «некоторым» для обеих сторон отношениям;  и они только "некоторые", что подтверждается имеющимися доказательствами.  В равной степени маловероятно, что мы когда-либо сможем определить с помощью компетентных доказательств, существуют ли психические корреляты для всех телесных изменений,  которых мы сами не осознаем, или соматическ иеизменения коррелируют со всем объемом бессознательного психического содержания.
 Это подходящее место для рассмотрения возражения, при котором, как может показаться,  я сделал себя особенно уязвимым.  В качестве определения природы материи я использовал то, что говорит нам физика; для  определения характера ума я опирался на непосредственное знание человеком самого себя.  Можно возразить, что эти источники не могут быть убедительными, поскольку они имеют дело с соответствующими предметами, так сказать, с крайностями, не связанными между собой.  Мои собственные слова могут быть процитированы против меня: «просто глупо воспринимать деятельность тела изолированно от ума как исчерпывающую то, что тело может делать в единстве с разумом».  Если бы я раньше следовал своему собственному наставлению, продолжает это возражение, я бы изучал разум и материю, поскольку они фактически функционируют вместе;  я бы слушал физиологию и неврологию, а не физику, психологию животных и бихевиоризм, а не самоанализ;  и я бы достиг прочной основы современного натурализма, а не болота дуализма.
 Возражение звучит правдоподобно.  Кажется, что это конкретное и правильное применение общего принципа эмпиризма, а именно, что для определения того, что такое материя и разум и что они могут делать, их следует изучать без предварительного суждения, без определенной теории, в их опытной действительности.  По этому принципу между мной и моими критиками нет разногласий.  Именно в применении, в практике принципа, возникают разногласия.  Разрабатывая мой аргумент в пользу дуализма, я соответствовал этому принципу или нарушил его, в отличие от сторонников натурализма, которые действительно иллюстрируют его?  Это справедливый вопрос, и на него должен быть дан ответ.
 Это правильный вопрос, но его формулировка открыта для обвинения в том, что он сам задает вопрос.  Сказать, что мы должны узнать, что такое материя и разум, изучая их совместное функционирование, значит на словах можно предположить тот самый дуализм, который является одним из главных спорных вопросов.  Эта ситуация была признана, и я полагаю, справедливо разрешена в начале этого эссе в первом из предварительных соображений.  Но противникам дуализма и взаимодействия иногда нужно напоминать, что именно опыт, а не теория, которая изначально представляет дуализм и взаимодействие, изначально представляют собой монизмы, как натуралистические, так и идеалистические, как теории, бросающие вызов опыту.  Я не возражаю против этого, я не наивный сторонник «придерживаться фактов опыта», не прибегая к теории;  но будет лучше говорить прямо. 
Таким образом, конкретный вопрос, который стоит перед нами, может быть сформулирован следующим образом: данные, представленные тем, чем человек является и что он делает, имеют два вида в своем первоначальном представлении.  Проблема теории заключается в том, как интерпретировать эти различные виды данных,  и в этом контексте возникает вопрос, должны ли мы использовать в качестве наших критериев природу материи и природу ума как критерии, определенные ранее для этой конкретной, существующей проблемы и с использованием других данных, или критерии, разработанных непосредственно из данных, что сейчас перед нами?  Или, более кратко и как прямой вызов дуализму, разве принцип эмпиризма не требует, чтобы мы принимали то, что человек есть и что он делает, как указание на природу материи?  От поведения электрона к поведению человека - разве мы не получаем в иерархическом порядке доказательства того, что материя может делать на разных уровнях организации?  Если этот подход сохранится, возражение против дуализма продолжится, и нет никаких оснований утверждать, что в человеке можно найти доказательства новой и иной субстанции, ибо то, что делает человек, включая все так называемые психические явления, демонстрирует, что материя при этом имеет высокий уровень организации. 
Это очень аккуратное начало вопроса;  но как бы оно ни было аккуратно, оно не дает однозначного материалистического монизма.  Можно с одинаковой легкостью и оправданием изменить одно слово, и тогда во имя эмпиризма устанавливается идеалистический монизм.  Вот так: принцип эмпиризма требует, чтобы мы признали, что ум может делать все, что делает человек, поскольку то, что на самом деле делает человек, - это демонстрация того, что может делать ум с высокой силой экстернализации, обнаруженной в человеке.  Весь физический мир, эмпирически всегда находящийся в качестве объекта человеческого восприятия, таким образом, становится экзистенциально зависимым от ума, а упрямая объективность того, что называется материальными вещами, становится качеством, данным им разумом, чтобы облегчать не только научное изучение, но и эстетическое созерцание и удовольствие.  При правильном изложении идеализм приобретает действительно удивительное правдоподобие!
 Теперь должно быть ясно, что предостерегающий совет, данный Дуализму - это быть эмпирическим, изучать человека в его конкретной действительности и принимать то, что вы находите, как строго придерживаясь Натурализма.  Это также практика идеализма, хотя она движется в противоположном направлении.  Но случай Натурализма является более значительным, поскольку его претензии на эмпиризм более энергичны и более широко приняты.  Материя и разум в их функциональном единстве являются декларируемым объектом исследования, но подход натурализма всегда зависит от материи, как источника, до разума, как от производного.  Натурализм сначала изучает материю средствами физика, а не психолога, как дуализм.  Если впоследствии возникает то, что кажется открытой готовностью принять на основе фактов человеческой деятельности неожиданные и уникальные способности материи, эта готовность действительно необходима при твердой решимости натурализма сохранять первенство материи.  Современные представители натурализма отличаются своими упорными и зачастую гениальными усилиями, чтобы достичь выбранным путем того, что является отличительным в уме, и сохранить целостность разума, не сводя к тому, что они сами называют грубым материализмом XIX века.  Но первичность материи всегда утверждается и никогда не подвергается риску.  Сила этого подхода, и эта сила очень велика, в значительной степени проистекает из того факта, что еще до того, как разум встречается, реальность и общая природа материи надежно установлены.  Что бы мы ни думали об уме и прежде чем думать об этом, мы уверены в камнях.  Скалы - это материя, а не разум,  так же, как углеводороды, электроны и многое другое.  Реальность материи и разнообразие ее форм и действий, является твердо, независимо и ранее установленной, проблема человека решена;  и согласно  эмпиризму, понятие материи расширено настолько, чтобы в принципе охватить новые черты, обнаруженные в психической деятельности (4). 
 В этой ситуации мое несогласие с натурализмом точно состоит в том, что я не принимаю независимость и приоритет во времени как эквивалент метафизического первенства: что науки обеспечивают историю мира, согласно которой материальный порядок существовал до животного, и животный до человека, не устанавливает онтологический приоритет материи или даже ее независимость от разума.  Но я согласен с методологией натурализма в отношении формулировки концепции материи;  ятакже практикую это;  на самом деле я практикую это в отношении концепции ума.  И это предмет спора в этих пунктах.  Обвинение против моей процедуры заключалось в том, что в моей дуалистической интерпретации человека я опирался на критерии материи и разума, основанные на других источниках, а не на эмпирическое единство разума и материи, как они встречаются в человеке.  Для натурализма характерна такая критика.  До сих пор мой ответ состоял в том, чтобы прояснить, что практика самого натурализма в отношении его первоначальной и основной концепции материи именно такова и имеет веские основания.  Самым ясным и самым надежным источником знаний о природе материи является сама материя, однозначно и безусловно.  Таким образом, физик изучает ее.  Вот почему я слушаю его как надежного авторитета.  Как и сторонники натурализма,  мы согласны с этой практикой, и я говорю, что мы правы в том, что мы делаем.  По той же причине я следовал той же практике в изучении природы ума - я бы сделал, если бы мог.  Если бы я мог подвергнуть непосредственному изучению недвусмысленные случаи чистого интеллекта, существующего и действующего независимо от материи, я бы, конечно, сделал это, и я бы получил там свои основные критерии природы ума.  Это значительно укрепило бы аргумент в пользу дуализма!  Не имея таких данных, я использую самые лучшие из тех, которые предоставляет самоанализ.  Здесь одновременное существование мозга, материальной вещи, может быть фактом, но я могу, по крайней мере, заниматься исключительно ментальными данными и узнавать что-то о природе ума из того, чем он себя показывает.  В этом я, по крайней мере, подражаю тому, что делает физик, изучая материю.  Когда он изучает материю, параллельное существование себя как наблюдающего ума, безусловно, является фактом, но он изучает исключительно физические данные, чтобы узнать, что они из себя представляют.  Мы оба сталкиваемся с трудностями, но они не отменяют ни наших целей, ни наших методов.
 Таким образом, я взялся за проблему природы человека.  Здесь данные являются сложными, prima facie двух порядков, но в отдельных случаях часто неоднозначными.  Здесь каждый порядок постоянно участвует в взаимодополняющих процессах интерпретации данных, чтобы определить их природу и сделать это, чтобы знать, как их интерпретировать.  Имея в руках ранее сформулированные критерии для двух порядков бытия, материи и разума, каждый готов дать этим данным временный, но систематический порядок.  Нечто подобное используется всеми сторонниками натурализма, которые признают, что природа человека является специфической проблемой.  Но когда эти критерии для ума и материи не только ранее сформулированы, но и взвешены, так что один принимается в качестве критерия реального, а другой - просто феноменального, тогда метафизический вопрос решается до рассмотрения некоторых самых значительных доказательств.  С другой стороны, поскольку человек входит в эту проблему, снабженную понятиями материи и разума, которые рассматриваются как имеющие одинаковое метафизическое положение, из этого не следует, что нужно оставить ее с дуализмом и взаимодействием в качестве решения.  Это означает, что метафизическое решение заявлено, но еще не принято.  В рамках проблемы оба понятия должным образом подлежат изменению, а также проверке.  Окончательное решение о дуализме или монизме, и если последнем, то какого типа, или нейтрализме или о чем-то еще, зависит от адекватности и неадекватности различных теорий, чтобы связать и интерпретировать их общие данные.  Это хорошая процедура.  Мне не нужно утверждать, что я следовал этому, поскольку доказательства по этому вопросу, а также выводы, к которым я пришел, сейчас представлены читателю.
 Но даже будучи убежденным дуалистом, я нахожу ситуацию сложной и удивительной.  Кажется, не все умы одного и того же порядка.  Собаки также являются примером Дуализма и Взаимодействия?  Ум непрерывен с жизнью?  Если нет, то является ли простая жизнь необычной формой активности тела?  Это зарождающийся ум?  Или, как указывал покойный декан Мор в уже упомянутом эссе, жизнь сама по себе является особым видом реальности, не сводимой ни к телу, ни к разуму?  Я не знаю ответов на эти вопросы.  Но я не предлагаю, чтобы мое незнание некоторых вещей заставило меня отрицать то, что я знаю о других.
 Что меня удивляет, так это наше невнимание к тому, что часто прямо перед нами.  Рассмотрим, например, машины, обычно называемые детекторами лжи, и давайте рассмотрим не их редкие неудачи, а их нормальные успехи.  Эти инструменты различаются в том, что они непосредственно измеряют, и большинство из них измеряют множество вещей.  Но в каждом случае измеряется только физиологическое состояние, кровяное давление, частота дыхания и так далее.  И все же ложь просто не может быть определена в телесных терминах.  Ложь - это преднамеренное утверждение как истинного о чем-то, известном как ложное с намерением обмануть.  Смысл этого определения не в его формальном совершенстве - оно вполне может быть несовершенным, но в том, что оно ясно показывает, что ложь понятна только с точки зрения воли, знания, цели и различия между правдой и ложью.  Ничто из этого не является телом, энергией или движением или их атрибутом или отношением.  Артериальное давление есть.  Человек может решить в своем уме лгать и требовать, чтобы его тело говорило ложь, и это так.  Чего он не может сделать, так это подавить собственную реакцию тела на присутствие лжи в уме.  В качестве исправления мне сказали, что изменение артериального давления - это реакция не на ложь, а на эмоциональное напряжение, которое сопровождает ложь, а также некоторые другие вещи.  Это зависит от точности этих машин для обнаружения лжи и только лжи.  Если эмоции, которые влияют на артериальное давление, могут возникать в других ситуациях, то надежность машины для индикации лжи снижается.  Но что касается реакции ума на тело и тела на разум, а не их идентичности, это подтверждает то, что я уже сказал.
 Как всегда в этой проблеме, мы возвращаемся к вопросу фактического возникновения.  Могу ли я подумать, а затем говорить?  Могу ли я решить и затем действовать?  Мое тело затронуто, и я тогда чувствую?  Достигает ли свет моих глаз, и вижу ли я тогда?  Я могу и я делаю.  Я считаю взаимодействие, этот взаимный ответ разума на тело, разума на тело, фактом.

 4. Критика 
 
До сих пор я занимался демонстрацией того, что Дуализм и Взаимодействие в совокупности обеспечивают наилучшее из доступных в настоящее время толкований природы человека.  Эта теория признает и сохраняет подлинное разнообразие ума и тела, не смешиваясь одно с другим, и представляет их в их функциональном единстве.  Дуализм в этом заметно превосходит как идеализм, так и натурализм, и чем больше он рассматривается по сравнению с ними, тем лучше он выглядит.  И все же я не считаю такой дуализм полностью адекватной теорией природы человека.  В этом последнем разделе я хочу указать, что я считаю главным недостатком теории, которую я принимаю и поддерживаю.
 Когда я прислушиваюсь к тому, кем я являюсь, настолько настойчиво и всесторонне, я нахожу дуализм неполноценным из-за моего единства.  Но этот недостаток не тот, с которым обычно связан дуализм в этом отношении.  Обычная критика заключается в том, что, обладая разумом и телом, дуализм разделяет их так, что они никогда ничего не могут делать вместе.  Это обвиняет дуализм в том, что он не обеспечивает взаимодействие, и это неправда.  Функциональное единство  предоставлено.  Чего не хватает, так это адекватного описания сущностного единства человека.  Как человек - это две природы и все же один человек?  Как в этом одном человеке объединяются разум и тело, так что этот человек действительно один?  Даже это всего лишь одностороннее изложение проблемы.  Что требует объяснения, так это то, что единство человека является одновременно более полным и всеобъемлющим, чем можно объяснить функциональным объединением двух природ, а также в других аспектах, настолько свободных, что фактическое соединение его различных компонентов не только кажется случайным, но не имеет значения.  Примеры этого полного, взаимного участия тела и разума будут теперь изучены в некоторых деталях;  другой аспект, слабое, не относящееся к делу соединение может быть легко проиллюстрировано.  Подумайте, как часто мы наблюдаем некоторые из наших собственных телесных движений, как если бы они были отдельными и чужими!  Рывок свободно качающейся ноги, например, когда коленная чашечка слегка ударилась молотком.  И все же от толчка мы тоже осознаем: то, что мы наблюдаем с отрешенностью, мы ощущаем глубоко.  С помощью флуороскопа, с другой стороны, мы можем наблюдать движения в теле, о которых мы вообще ничего не знаем.  Но то, что мы наблюдаем и чувствуем, и то, что не наблюдаем и не чувствуем, в равной степени не имеет отношения к жизни ума.
 В подобных ситуациях другие теории кажутся мне еще менее убедительными, чем дуализм, но это не делает сам дуализм более адекватным.  Дуализм сохраняет целостность ума от превращения в побочный продукт тела.  Дуализм сохраняет целостность тела.  Дуализм предусматривает взаимодействие разума и тела.  Все это соответствует фактам.  У тела есть свое существо, существо, присущее телу.  У ума есть своя жизнь, жизнь, присущая уму.  Каждый вносит свой вклад в жизнь другого.  Но жизнь ума, включая взаимодействие с телом, - это еще не все, чем на самом деле является моя личная жизнь.  В моей реальной жизни тот факт, что я являюсь воплощенным умом, дает те жизненные переживания и качества, которые он никогда не смог бы получить, будь это ум, который просто использовал тело.  Самая яркая иллюстрация представлена чувством.  Большинство моих чувств, переживаний в сознании, принадлежат телу по своему содержанию.  Любовь, например, есть или может быть в человеке деятельностью ума и тела.  Когда это так, тело включается в эту деятельность.  Тело тогда больше, чем инструмент.  В любви тело вносит свой вклад, сам разум, и результатом является не просто функциональное взаимодействие, это вливание ума в Я тела.  Еще одна и более конкретная иллюстрация предоставлена этой изобретательной машиной, уже упомянутой, детектором лжи.  Следует помнить, что основой этой машины является соотношение не двух вещей, а трех, физиологических изменений, лжи и эмоций.  Эмоция - это средний термин.  Эмоциональное напряжение реагирует на правду и ложь;  кровяное давление и другие подобные действия тела реагируют на изменения в эмоциях.  Теперь ложь определима и понятна исключительно в терминах, соответствующих уму;  артериальное давление в терминах исключительно соответствующих для организма.  То, что у чистого разума не было тела, что, насколько я понимаю, не сделало бы его неспособным лгать.  То, что чистое тело не было переплетено с умом, насколько я могу видеть, не сделало бы его неспособным иметь изменения давления.  Но эмоции?  Может ли чистый разум или чистое тело содрогнуться?  - "судорожно дрожать от страха, ужаса или отвращения?"  Может ли тело или разум сам по себе смеяться?  Это не взаимодействия двух компонентов, не постоянное соединение двух компонентов.  Дрожь, судорожная дрожь от страха - единство в своей собственной сущности, и единственное, что может вздрогнуть, воплощенная душа - едино.  Чтобы вернуться к этой иллюстрации, детектор лжи раскрывает как взаимодействие дуализма, так и единство, выходящее за пределы взаимодействия.
 Но есть еще одна сложность.  В дополнение к этому подлинному синтезу в человеке тела и ума, разнообразие и несоответствие также являются подлинными и постоянными.  Что на самом деле происходит, когда, как мы говорим, мы стареем?  Тело как тело меняется, но не стареет.  Каждое изменение в теле просто как тело может быть полностью изменено.  Но живое тело стареет.  Он увядает и не работает.  Что происходит с умом?  Ум не стареет, он созревает.  Созревший разум и стареющее тело, если можно так выразиться, удаляются друг от друга.  И все же в созревании этого расходящегося ума эмоциональный опыт человека является важным компонентом, и это - воплощенный разум, который чувствует.  Сущностное единство человека не просто само по себе и не просто единство.  Ум и тело человека объединены и не объединены.
 Я нахожу свое понимание этой ситуации и, следовательно, мое изложение, очень неудовлетворительным.  Я нахожу единство человека в некоторых аспектах за пределами понимания.  Я могу это узнать.  Я могу сделать немного больше.  Я вижу, что включение тела и разума в жизнь человека происходит на стороне ума, а не тела.  У тела нет умственной жизни;  это разум имеет телесную жизнь.  Но что это за единство?  Как оно должно быть адекватно описано?  Я не знаю*.  Со ссылкой на эти факты поэзия и религия, кажется, добиваются большего успеха, чем философия.  Они никогда не позволяют недостатку объяснений удерживать их в утверждении основных истин.  Христианство, например, не смущенное ни физикой, ни метафизикой, спокойно утверждает воскресение тела и жизнь вечную.  Но тело должно быть преображено.  Глупости, которые философы и богословы развили, начиная с этой статьи Символа веры, не должны закрывать нам глаза на тот факт, что Символ веры показывает, насколько твердо оно понимает подлинное единство разума и тела в человеке.  Напротив, дуализм в этом вопросе иногда глуп.  Это его недостаток, и он серьезный.  И все же от этого недостатка в настоящее время я не вижу никакого лекарства в философии.  К счастью, однако, теоретический недостаток состоит именно в этом и не более того.  Дуализм имеет дефекты в теории, которые могут сбить с толку.  Человек не является соответственно дефектным на самом деле. 

*Нам представляется наиболее обоснованной модель "условного единства", которую защищает Миллард Эриксон. "Согласно этому взгляду человек в нормальном состоянии -материализованное единое существо. Именно так человек рассматривается в Писании. Его не призывают выходить из тела или пренебрегать им, как будто оно внутренне порочно. Но это монистическое состояние нарушается при смерти (как последствии греха! - Пер.) - нематериальная сторона человека продолжает жить после разрушения материи, а при воскресении восстанавливается материальное или телесное состояние. Человек получает тело, у которого есть определенная связь с предыдущим телесным состоянием, но которое в то же время является абсолютно новым, восстановленным или духовным... Смерть подразумевает не столько разделение двух частей, сколько существование различных состояний личности. После нее может произойти и произойдет возврат к материальному состоянию" (Эриксон М. Христианское богословие. СПб.,1999. С.454-456)


1 В эссе, опубликованном несколько лет назад, Луи Т. Мур убедительно приводил доводы в пользу трех различных и несводимых форм бытия: Три Царства Знания, Hibbert Journal, Vol.  37, № 2, с. 271-290.
 2 Gotshalk: «Предложение для натуралистов», The Philosophy Journal, Vol.  XLV № 1, январь 1948 г., стр. 6-12
3 Вторые мысли о причинно-следственной связи, дуализме и взаимодействии разума, LVI., NS, № 221.
 4 Успехи и неудачи натурализма здесь не рассматриваются подробно, поскольку я обеспокоен положительным проявлением дуализма, а не критическим анализом ни одного из его соперников.  Постоянная внутренняя угроза натурализму заключается, конечно, в том, что каждый его очевидный успех в ассимиляции разума с материей фактически оказывается сокращением.  Тщательное рассмотрение этого аспекта натурализма можно найти в книге А. Кэмпбелла Гарнетта: « Натурализм и концепция материи и натуралистическая интерпретация разума», «Философский журнал», XLV, № 18, с. 477–489, 589–603.

Перевод и примечания (С) Inquisitor Eisenhorn