Жалко ль сожжённого заживо Джано?

               
                пьеса сослагательного наклонения


Действующие лица:
     – КОСТЛАН
     – ПОЛТОРАШКА


                Картина первая

     На пустой затемнённой сцене – две женские фигуры, выхваченные из мрака лучом прожектора. Обе одеты очень похоже: простые тёмные платья, чёрные туфли... Женщины находятся в противоположных концах сцены, кажется, что они не замечают друг друга. Будто в разных мирах существуют. На разных планетах.

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА (бесцветным монотонным голосом без интонаций). …Он такой, с ним не соскучишься… Иной раз номер отмочит – хоть стой, хоть падай… После новогоднего утренника домой с ним приходим, я такая спрашиваю: ну как тебе Дедушка Мороз? Понравился? Да так себе, отвечает, не очень. Танцует плохо. Я ему: конечно, говорю, Дед Мороз ведь старенький. А он мне: не-е-е, мам, он не старенький. Когда Дедушка Мороз о стульчик споткнулся и упал, я увидел, что у него ноги молодые.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА (таким же невыразительным голосом, без тени эмоций на лице). …Мультики она обожает. Просто с ума сходит, часами может глядеть… Сидим мы с ней как-то вечером на диване, смотрим её любимый – про Гуффи… Ну, кончился мультфильм, она такая с дивана соскакивает и давай хныкать – нога у неё затекла. А как сказать – не знает… Я: что такое, доча? А она: мамочка, у меня в ножке микробы очень сильно долбятся!

ПЕРВАЯ. …А один раз вообще… У меня чуть башню не снесло… Короче, сняла в банкомате зарплату – тысячными и пятисотками. Ну, сунула в карман и забыла… На другой день хватилась, а в кармане одни клочки, кусочки бумаги резаной… Он что учудил-то?.. Взял, значит, купюры и аккуратненько так ножничками из всех картинки вырезал – Петра Первого, ещё чёрта какого-то – который на тысячной… Понравились ему картинки… Меня аж пот холодный прошиб – вся месячная получка!.. Ладно, потом соседка подсказала, что в банк можно отнести. Там поменяли.

ВТОРАЯ. …И кино тоже любит. Без разницы какое – хоть боевик, хоть про любовь… Тут мы с ней по рекламе услышали, что в «Буревестнике»  премьера, фильм «Троя». Спрашиваю: пойдём в воскресенье? Ага, отвечает. Пришли такие, две колбасы деловые, билеты купили, поп-корн, газировку – всё как положено. Ходим по фойе, на афиши пялимся… Она на афишу смотрела, смотрела, а потом спрашивает: мамуль, а почему кино называется «трое», а на афише нарисованы двое?

ПЕРВАЯ. …Шустрый такой, реактивный, минуты спокойно не посидит. Ну что мне с таким энерджайзером делать?.. Записала в спортивную секцию при дворовом клубе. Силовая гимнастика. Надо ж его энергию в мирное русло как-то направлять, всё лучше, чем по гаражам с друганами скакать… Тренерша их мне понравилась: серьёзная такая тётка, накачанная, квадратно-гнездовая вся из себя… После тренировки приходит, я ему: ну как, сынок? Нормально, отвечает, Лидия Сергеевна нам сегодня стойку на руках показывала. Я такая уважительно: да, конечно, она же у вас сильная. А он головой мотает: какая ж она сильная? Ничего она не сильная. Это у неё целлюлит!

ВТОРАЯ. …Подруге её на день рождения родители щенка подарили. Порода – пекинес… Но про породу я уже потом узнала, специально выспрашивала… Короче, мою тоже пригласили, мы с ней подарок купили, я её собрала, косички африканские заплела, как она любит, отвела к подружке… Возвращается – вся на подъёме, глазёшки горят. Мама, кричит с порога, Кристине такого щеночка классного подарили! Он маленький, смешной, со всеми играет. А какой он породы? – спрашиваю. Она задумалась, лобик наморщила, вспоминает усиленно. А потом: я вспомнила, мама, вспомнила, – пенисек.

     Женщины начинают говорить быстрее. Они словно спешат рассказать нам о своих детях. Боятся не успеть. Поэтому обрывки их монологов постепенно накладываются друг на друга.

ПЕРВАЯ. …А упрямый – ужас!.. Если что в голову втемяшит – не вышибешь. И ведь специально наоборот говорит, чтобы себя, значит, показать, утвердить… Воспитка его в садике как-то негодником назвала. За то, что не слушался. Так он обиделся, встал в позу и заявляет: я, Тамара Борисовна, не негодник, я наоборот годник!.. Гуляли с ним, смотрим: самолёт летит. И низко так, видно, что колёса выпускает. Я ему: гляди, гляди, самолётик приземляется. А он: нет, не приземляется, а наоборот отземляется… Или ещё. Дворняжка у нас в подъезде живёт. Прибилась – и живёт, не гоним, подкармливаем её… Я такая и говорю: это бездомная собака. А он в ответ: никакая она не бездомная, видишь, у неё ошейник, значит она домная.   

ВТОРАЯ. …Утром встала, зубы почистила, завтракать села. Сидит, в геркулесе ложкой ковыряется, грустная вся такая, сосредоточенная. Вздыхает всё… Чего, спрашиваю, нос повесила? Чего вздыхаешь? А она мне: взрослой становиться не хочу... Я ей: вот те раз! Все ребята хотят, а ты не хочешь… Ага, отвечает, а знаешь, как рожать больно!

     Речь героинь становится всё торопливее. Они перебивают друг друга, выплёскивая в зал очередные эпизоды из собственной жизни. Слова смешиваются, спутываются, комкаются…

ПЕРВАЯ. …У них в группе соревнования проводились. Ну, типа «Весёлых стартов», знаете? Прыгали они там, бегали наперегонки. Так вот после работы его забрала, едем такие в трамвае, я и спрашиваю: ну, как соревнования? Кто там у вас в садике самый быстрый, кто победил? Катя, говорит, победила, она самая первая прибежала. Я улыбаюсь: у-у-у, а я-то думала, ты будешь первый. Он набычился сразу, засопел, а потом отвечает: зато я самый второй был!

ВТОРАЯ. …Всё пытаюсь читать её приучить. Ну, чтобы не только в телик пялилась, но и с книжкой сидела… По вечерам перед сном беру книгу, иду к ней, читаю, пока не заснёт. Сначала русские народные сказки читали, потом братьев Грим, теперь вот на «Сборник волшебных историй» с ней переключились… Так вот, открываю однажды книжку, собираюсь читать, а она мне: мамочка, говорит, ты мне читай, пожалуйста, только снотворные сказки, а всякие страшные и кровобойные на ночь больше не читай. У меня от них нервы появляются…

     Свет прожекторов постепенно гаснет. Сцена приходит в движение, фигуры продолжающих что-то монотонно бубнить молодых женщин уплывают в тень и скрываются в глубине закулисья.
     Сцена погружается во мрак.

     «Вы думаете, они все одинаковые? Нет, вы в самом деле так думаете?  Ну, типа: у всех по четыре копыта, грива там, хвост… Нет, нет, они все разные, очень разные. По характеру, по настроению, по выражению глаз даже. Не говоря уж о масти, о породе… Они совсем, как люди: умные, хитрые, злопамятные, бескорыстные, хвастливые, вредные, ласковые… Разные, короче… Вот вы попробуйте Кавалера после тренировки не искупать. Так он вас на следующий день к себе даже не подпустит. А если и подпустит, то всё равно какую-нибудь пакость учинит: укусит исподтишка, барьер спецом собьёт, либо споткнётся на переходе с рыси в галоп…  А Бирму нашу гнедую взять! Та ещё актриса… На тренировках работает так себе, с прохладцей. Зато на соревнованиях… Только заслышит музыку, увидит зрителей на трибунах – преображается вся. И откуда только стать берётся? Смотришь: уже не будённовская полукровка перед тобой, а чистопородная английская скаковая! Плывёт по манежу, ноги подкидывает, себя, значит, подаёт. А отработает свой выход – головой трясёт, кланяется, аплодисменты у публики выпрашивает. Артистка – одно слово... Нет, разные они, очень они все разные…»

                Картина вторая

     Помещение конюшни. И, похоже, конюшни элитной. Просторные светлые денники, проход посыпан свежим опилом. Пахнет сеном и конским потом.
     И над всем этим – противный пищащий звук.
     Входит Костлан, на ней униформа для занятий конным спортом: кремовые лосины в обтяжку, высокие хорошо начищенные сапоги со шпорами. На голове – жокейский шлем с козырьком. Костлан бегло осматривает помещение денника, критически хмыкает. В раздражении пинает доски ограждения.

КОСТЛАН (жуёт жвачку). Так и знала! Так, блин, и знала… И сегодня – снова… Сказала же русским языком: не надо опилки сыпать, тут еврогрунт нужен…

     Резким движением достаёт из кармана жакета телефон.

КОСТЛАН (в экран). Встал уже? Ну, молодец. Теперь зарядка и умываться…

     Нажимает на кнопку, надоедливый пищащий звук обрывается. Костлан убирает трубку обратно в карман.   

КОСТЛАН (заглядывая в конскую поилку). Конечно, и вода не меняна. Кто бы сомневался… А доска эта!..
                (ещё один удар сапогом по ограде)
Трудно было подпилить, чтобы лошадь крупом не цеплялась?.. И не вымыто, опять не вымыто…
                (кричит вглубь коридора)
Не вымыто – почему?

     Из большого вороха сена – он за спиной Костлан – появляется заспанная Полторашка. На ней фирменный (правда, весьма засаленный), клубный жилет. На ногах – застиранные треники с пузырями на коленях, резиновые сапоги. Волосы спутаны, в них торчит сено.

КОСТЛАН (не замечая Полторашки – в коридор). Алё! Есть кто?.. Почему срач, спрашиваю…

ПОЛТОРАШКА (сипло). Чё орать-то? Не глухая, слышу… Не надо орать, тут лошадки… Им вредно, когда орут…

     Костлан вздрагивает, оборачивается.

КОСТЛАН. Что?.. А?.. Так и заикой, вообще-то, можно… Слушайте, вы случайно не знаете, кто сегодня дежурит?

ПОЛТОРАШКА (пытается вытряхнуть из волос сено). Дежурит?.. А я хрен его знает, кто дежурит… Алевтина, вроде, должна, ага… Только она заболела, меня вот вызвали…

КОСТЛАН. Вас?.. А вы… А ты, собственно, кто?

ПОЛТОРАШКА. Конь в пальто… Из кормоцеха я… Говорю же: Алька загрипповала, а меня сюда… На подмену – дежурить…

     Разобравшись со своей причёской, Полторашка возвращается к куче сена, извлекает из неё полуторалитровую бутылку пива. Полторашка свинчивает колпачок, делает несколько больших глотков прямо из горлышка.

КОСТЛАН (надувая из жвачки пузырь). Класс! Просто зашибись!.. И вот за всё за это… За весь этот бардак я плачу штуку баксов в месяц… Денник не убран, вода в поилке протухшая, сквозняк в помещении… И ещё эта, блин, с пивасиком… Картина маслом!..

ПОЛТОРАШКА (примирительно). Ну, с пивасиком… Ну и хули, что с пивасиком? Не водка же… Неплохое, кстати, пиво: недорогое, а забористое такое… Как говорится, соотношение цены и качества… Будешь?
                (протягивает Костлан бутылку)         

КОСТЛАН (резко отстраняясь). Что? Ты – мне – это?!. Да ты что!.. Да вы что, с ума все тут посходили? Совсем уже?.. Да я завтра же… Сегодня же…

ПОЛТОРАШКА (пожимает плечами, завинчивает колпачок). Зря, нормальное пиво… И не горчит почти… Не люблю я, когда горчит… Из кег, конечно, получше, посвежее, но из кег дороговастенько, ага. Я в полторашках всегда беру, так выгоднее, чем разливное, получается… В киоске, у Зелёного рынка. Только не в том, где плакат «Пепси» на входе, а в другом, деревянном… Ну, который к остановке ближе. Знаешь?..

КОСТЛАН (скрещивает руки на груди). Не-е-е, я офигиваю просто… Сейчас лошадь от ветеринара приведут, животное после прививки, нервное, напуганное, а тут… Антисанитария полная… Почему не вымыто, а? Почему мочой воняет?.. Потник вот старый…
     (носком сапога брезгливо поддевает лежащее на полу большое покрывало)
Я сколько раз просила убрать его, выкинуть… И лампочка… Лампочка перегорела – что, сменить некому?

ПОЛТОРАШКА. Не ко мне вопрос. Лампочка – это не ко мне…

КОСТЛАН (визгливо). Да мне по бакенбардам, к кому! Я бабки вашему сраному комплексу плачу, реальные бабки. А ты мне тут мозги полируешь…

     Нервным движением Костлан срывает с головы шлем, с силой швыряет его в угол денника. Подобно норовистой лошади встряхивает головой. На плечи ей падают длинные ухоженные волосы платинового цвета.

КОСТЛАН. Я что, для этого?.. Для этого сюда через полгорода мотаюсь?.. Грязь – не грязь, дождь – не дождь… Для этого – каждый год взносы, каждый месяц абонентская?.. Плюс спонсорская помощь ко всем соревнованиям? Скажи – для этого?.. Чтобы в моём деннике – дерьма по колено?..

ПОЛТОРАШКА (невозмутимо оглядывает помещение). Да не-е-е… И не по колено совсем… Где тут – по колено?.. Ну, не вымыла… Не успела… Да ты не кипешись, сейчас всё сделаю, всё в поряде будет, ага… Красиво будет…

КОСТЛАН. Ну-ну… Спасибо, осчастливила… Теперь уж что… Не надо уже… Сейчас уже лошадь приведут.

ПОЛТОРАШКА (приложившись к бутылке). Не-а… Не скоро ещё. Не скоро приведут…

КОСТЛАН. В смысле?.. У ветеринара на 16.30 назначено, а сейчас… Сколько сейчас?
                (достаёт телефон, смотрит на экран)
Без пятнадцати почти…
                (ногтем нажимает на кнопки. Уже другим голосом)
Покушал?.. А яблочко съел?.. Ладно, теперь можешь поиграть. Только недолго…
                (убирает мобильник обратно в карман)

ПОЛТОРАШКА. А солярий?.. А массаж?.. Времени ещё до епени матери и больше.

КОСТЛАН. Какой ещё солярий?

ПОЛТОРАШКА. Какой-какой… Такой…
                (кивает куда-то в сторону)
Расписание на двери ваще-то, ага.

КОСТЛАН. Солярий… А-а, ну да… Сегодня что, среда уже?.. Блин, забыла совсем про солярий…

ПОЛТОРАШКА (назидательно). Вот именно. Среда и суббота – солярий… А массаж – это всегда после прививки. Или, положим, когда гиподермит запущенный… Правда, при анемии не рекомендуется, особенно, если кобыла жерёбая…
                (делает глоток из бутылки, протягивает её Костлан)
Хочешь?

     Костлан автоматически принимает бутылку, но затем возвращает её обратно.

КОСТЛАН. Нет… Спасибо… Не надо…

     Полторашка снова пожимает плечами, отхлёбывает из бутылки сама. Тщательно завинтив колпачок, идёт в угол, куда улетел шлем, поднимает его.

ПОЛТОРАШКА (обтирает шлем рукавом). Зря кидаешь-то. Хороший шлем, дорогой, наверное…
              (рассматривая надпись на внутренней стороне шлема)
Конечно, дорогой. «Ювекс» – это ж Германия, ага… Тыщ десять, наверно, стоит?

КОСТЛАН (рассеянно). Двенадцать… А ты это… Ты откуда всё знаешь-то?.. Ну, про солярий, про шлем, про болезни?.. Что, у вас в кормоцехе все такие?.. Типа – разбираются…

ПОЛТОРАШКА. Все, не все…
                (отдаёт шлем Костлан)
Ты чё, думаешь, я всю дорогу на складе мешки с овсом кантовала, прелую солому сортировала?.. Хрена!.. Я ж инструктором… Я три года тут инструктором… Поняла?

КОСТЛАН (с сомнением в голосе). Ты – инструктором? Здесь? В конноспортивном?..

ПОЛТОРАШКА. Не веришь?
                (кивает)
Другие тоже не верят… И правильно, что не верят… Потому что когда это было… В другой жизни было…

     Полторашка прячет недопитую бутыль под сеном. Из рабочего шкафа достаёт ведро, метёлку, тряпку… Набрав в ведро воды, начинает убираться.

КОСТЛАН (откладывая шлем в сторону). Нет, в самом деле… Правда… Ты что, действительно – здесь, в КСК, инструктором?..

ПОЛТОРАШКА (продолжая уборку). Три года, говорю же… Сразу после школы курсы закончила, на корочки сдала. Разряд получила, ага… Группу мне дали, я у них по конкуру была… На соревнования с ними ездили: Тюмень, Краснодар, Елец… В Белоруссию один раз даже приглашали… Кубки, дипломы привозили…
                (с остервенением выжимает тряпку)
Дипломы, ага…

КОСТЛАН. Ну а потом?

ПОЛТОРАШКА. А чё потом… Жизнь – она ж как Колобок…  Круглая… Катит себе и катит…

КОСТЛАН. Точно… Особенно, когда под откос…
                (кивок в сторону сена, где спрятана бутылка)
Из-за этого турнули?

ПОЛТОРАШКА. Ну… Из-за этого тоже… Хотя, если разобраться, – не мой косяк был… За отопление в коневозке кто отвечает? Водила отвечает – в любой инструкции написано. А он забыл, ручку вовремя не повернул… А на улице мороз, как назло, под двадцать было… Ну и… Замёрзли лошадки в фургоне, простудились…
                (выпрямившись, с тряпкой в руке)
Водила не включил, а отымели меня. Потому как старшей была…
                (после паузы)
Победили мы тогда. Кубок округа взяли… Гран-при…

КОСТЛАН. Выпила?.. Выпила, наверное, на радостях?..

ПОЛТОРАШКА. Было такое… Заснула, короче, в машине… Чё, там тепло, музычка играет… Ласковый май, ага… Ну а водиле фиолетово, он на температуру ваще не смотрел… Короче, застудили мы коняшек… Я застудила…

КОСТЛАН. Что, сильно?..

ПОЛТОРАШКА. Как сказать… Один помер… Но остальных мы выходили, ага... Неделю с ветврачом пластались, из конюшни не вылезали: компрессы, уколы, капельницы… Оклемались лошадки… Один только… Одного потеряли…

КОСТЛАН. И всё равно выгнали?

ПОЛТОРАШКА. А чё ты хочешь? Там же племенные были… Их на соревнования, на выставки… Чемпионы…

КОСТЛАН (выплёвывая жвачку на пол). Ну, тогда ясно… Тогда – понятно…

ПОЛТОРАШКА (изменившимся голосом). Чё тебе понятно?
          (швыряет тряпку в ведро, во все стороны летят брызги)
Чё тебе, сука, понятно?.. Или ты видела, как я на коленях ползала, умоляла, чтобы меня при КСК оставили – хоть без зарплаты, хоть кем… Хоть гавно вилами кидать… Или, может, ты знаешь, что я вот этими самыми…
              (демонстрирует красные, в цыпках, мокрые ладони)
Вот этими самыми – в стакан пять упаковок накрошила, чтобы выпить – и забыть… Навсегда всё забыть, сразу, уйти нахер, и не вернуться больше… И чтобы меня забыли… Все, все забыли, будто и не было меня никогда… И выпила, выпила же… А оно – обратно… Все пять упаковок – обратно…
                (приближается к Костлан)
Это тебе… Это у тебя всё просто: приехала раз в неделю на пару часиков, погарцевала по манежу в новом седле за 700 зелёных… Бриджи модные показала, по каталогу купленные… Коня по холке потрепала, отдала распоряжения – и обратно… Чё проще…
    (приблизилась к Костлан вплотную. Указывает глазами на жвачку)
Подняла!

КОСТЛАН. Чего-о-о?

ПОЛТОРАШКА. Жвачку подними. Быстро!

КОСТЛАН. Что-то я не догоняю… Ты, родная, ничего не попутала? Вроде как ты здесь по половым вопросам. Это я тебе должна говорить: подними. И вылижи так, чтобы блестело… Чтобы сияло и сверкало, блин…

ПОЛТОРАШКА (тихо, но очень отчётливо). Ты поднимешь или нет? Может, тебя рожей в эту жвачку ткнуть?

КОСТЛАН. Ого! Супер!.. Ну, рискни здоровьем, если смелая, а я погляжу…

ПОЛТОРАШКА. А тут и глядеть нехрен, ага…

     Полторашка хватает Костлан за шиворот, нагибает к полу, сбивает с ног, долго и сильно возит по настилу. Падая, женщины роняют ведро, вода выливается. Задыхаясь и выкрикивая ругательства, они барахтаются в грязной луже.
     Наконец, выбившись из сил, Полторашка отпускает Костлан. Встаёт, пошатываясь, отходит к куче сена. Достаёт из сена бутылку, жадно и долго пьёт. Потом закуривает.
    Костлан, вполголоса поскуливая, на четвереньках отползает к стене. Прислонившись спиной к доскам ограждения, садится на корточки. Порывисто всхлипывает. Грязной, перепачканной опилками ладонью пытается смахнуть с лица спутанные пряди волос. Другой рукой Костлан лихорадочно нашаривает свой телефон.

КОСТЛАН. Дура, дура, дура! Кретинка дебильная… Ты что творишь-то?.. Ты же сейчас приговор сама себе подписала… Поняла? Приговор!.. Тебя закопают, тварь, завтра же закопают… Живьём…
     (телефон найден, трясущимися пальцами Костлан пробует нажимать на клавиши)
Я сейчас Павлу позвоню, он в пять сек приедет… Он с ребятами приедет… И всё… Всё… Один звонок – и всё, поняла?.. Тебе конец, ты хоть врубаешься?..

     Полторашка присаживается у другой стены. Курит, равнодушно наблюдая, как Костлан возится с трубкой.

КОСТЛАН. Слышишь? Наберу сейчас – он всю братву сюда подтянет… Со всего города подтянет… Они на трёх джипах приедут, на чёрных… И тебе не жить, ты поняла?.. Только он сам мараться не станет, он тебя ребятам отдаст… Чтобы порвали… Парни тебя бетоном зальют, они тебя в асфальт закатают, а сверху гвоздичку положат… Две… Слышишь, сявка бомжатская?..

     Полторашка смотрит на Костлан, молчит и курит.

КОСТЛАН (её пальцы скачут с одной кнопки на другую). Сейчас, сейчас… Вот только номер… Я знаю номер… Нет, лучше на рабочий, он у меня на быстром был… Нет, блин, нет… Или этот?... Сейчас… Павел приедет, он через десять минут приедет… Он башку тебе прострелит… Навылет… Ноги переломает… Он из тебя фарш… Ты кровью харкать будешь, ясно?.. Погоди, сейчас… Сейчас, наберу…

ПОЛТОРАШКА. Ну, чё не набираешь-то? Цифры забыла?.. Вспоминай, вспоминай, я тут, я никуда не сваливаю.

КОСТЛАН. Куда ты денешься… От них не убежишь… Сейчас…

ПОЛТОРАШКА. Чё – щас? Ну чё – щас?.. Ладно, харэ мне тут вату катать… Деловьё… Наберёт она… Ни хрена ты не наберёшь. Некому тебе набирать.

КОСТЛАН. Чего ты гонишь? Я Павлу сейчас наберу… Он приедет… С друзьями приедет.

ПОЛТОРАШКА. Размечталась… Не приедет твой Павел, сама знаешь… И нефиг тут…

     Костлан хочет что-то ответить, открывает, было, рот, но осекается. Она оставляет попытки набрать номер. Затихает в своём углу, вся словно съёживается, в колючий злой комок сжимается. Только всхлипывает иногда.

ПОЛТОРАШКА. Не приедет он. Чё, не знаю я, к кому приезжают?.. Видала тут всяких-разных, столько за это время видала… Ты ведь одна всегда, ага. Одна на вольве своей красной подкатишь, припаркуешься… И на манеже всегда одна… В кафе потом тоже одна сидишь и не звонишь никому… Чё, не знаю я, к которым ездят?.. А ты всегда, всегда одна. Не так, что ли?..

     Костлан не отвечает. Только затравленно и злобно смотрит на Полторашку. Так загнанный хорёк смотрит.

ПОЛТОРАШКА. Ну? Не так?.. Я же всё вижу. Мне из кормоцеха – как на ладони, там как раз окна в эту сторону… А тебя я давно приметила... Тебя сложно не заметить. Тачка дорогая, лошадь классная, сама такая… И прикид… Трудно внимание не обратить… Только одна всегда... Даже удивительно…

     Полторашка делает ещё несколько затяжек. Потом аккуратно заплёвывает окурок, пальцами бычкует его, убирает в спичечный коробок.

ПОЛТОРАШКА. Бросил, что ли, тебя твой этот… Павел-то? Или, может, ты его? А?..

     Костлан молчит. Наклонила голову, закусила нижнюю губу. Ладонью пытается отвести от глаз мешающие ей спутанные волосы, но они снова падают на лицо. Раз за разом.

КОСТЛАН (изменившимся голосом). Ты мне это… У меня жвачка в волосах… Выстригать теперь, наверное, придётся…

ПОЛТОРАШКА. Ничё, пострижёшься. Тебе, если коротко, то даже лучше, ага… Так чё с Павликом-то? Тю-тю твой Паша? А? Мимо кассы?.. Не нужна ты ему?..

КОСТЛАН. Ладно, хватит… Проехали… Не твоё дело…
                (пауза)
Это он мне не нужен. Ясно?
                (кивает на бутылку)
Есть там ещё?

     Полторашка протягивает ей бутылку. Костлан запрокидывает голову, пьёт судорожными глотками.

КОСТЛАН (вытирая рукавом губы). Он ведь как… Он ведь думал, что я вещь… Просто вещь… Вот как это ведро, как эта вот тряпка – вытер ноги, дальше пошёл…
               (показывает на лежащую на полу мокрую тряпку)
Или как кролик… Хотя, кролик – нет, кролик – это не вещь, он живой, тёплый, у него нос ещё такой… Розовый и ходуном ходит постоянно… Но всё равно… Только я сначала даже не знала про его кроликов, про ферму… Ну, что он их разводит – на мясо там, на мех… Да и он не особо вдавался… Представительный, красивый, богатый… Компания у него какая-то или несколько, дороги строит, мебельный цех, ещё всего куча… И не жадный. Надо, говорит, машину? Вот ключи. Квартиру хочешь? Выбирай. От коняшек шизеешь? Не проблема – я уже лошадь тебе заказал… Только одно условие, говорит. Я буду приезжать, когда хочу и оставаться, сколько захочу. Вот так...
                (делает глоток из бутылки)
Так и жили… Или я жила… Обитала… Иногда его месяцами не было, не звонил даже… А я набираю – «абонент недоступен»… Только деньги мне на карту… Аккуратно, как в бухгалтерии, блин… Его нету, а деньги капают… И абонент недоступен… Я с ума сходила, не знала, чем заняться, что думать не знала… Откопала его визитку, села, короче, поехала… Куда? Зачем? Сама не знала.. На визитке – посёлок Маслозавод, промзона, корпус два… И всё… Приехала, искала, искала… Нашла, а там ферма…
                (накручивает на палец волосы)
Эта самая – кроличья… Подхожу к корпусу – никого… Я в ворота – никого, только клетки, клетки, клетки, и в них шебуршится кто-то… В конце – дверь, клеёнкой обитая… Я открываю… А там – убойный цех… Стоит мужик в фартуке, в руке – молоток небольшой, деревянный… Ну, такие ещё на кухне есть, ими мясо отбивают… Он достаёт из клетки кролика… За уши его достаёт и хрясь молотком по носу… По розовому носу… И всё, тот уже не дёргается… Потом мужик берёт нож, делает длинный надрез, чтобы, значит, кровь… Кровь стекала… Вешает кролика на крюк и за следующим в клетку рукой… А вокруг на крючках уже мёртвые висят, вниз головой висят… Много… И капает с них, капает, капает… И молоток этот – в крови весь… И ещё – запах… Такой… Такой… Не объяснишь… Никогда не забуду…
              (прикладывается к бутылке, косится на Полторашку)
Ты чего так смотришь? Думаешь, наверное, что тот мужик в фартуке – это Павел? Нет, конечно… Павел даже и не узнал, что я на его ферме была… Никто не узнал… Только когда он приехал потом… Ко мне приехал… С шампанским и коньяком, как обычно, с конфетами дорогими… Когда мы уже лежали… Когда он гладил меня по голове, у шеи тут… Мне всё казалось, что сейчас… Вот сейчас, уже сейчас… Ещё мгновение – и он схватит меня за волосы, как кролика того схватит, приподнимет и… Мне и страшно до жути, и сладко, и хочется, чтоб приподнял, ударил… Не знаю, как объяснить, но я сразу почувствовала запах от него, тот самый запах… Слабый, едва уловимый, но тот, из цеха… Да, тот самый, я не могла ошибиться…
                (пьёт из горлышка)
А потом он уехал… И снова приезжал… И опять пропадал… Это было столько раз… Дни то ли тянулись, то ли мелькали, не поймёшь… Одинаковые все – как билеты в трамвае… А я – то ли жду чего-то или кого-то, то ли… Эсэмэска в мобиле затренькает – у меня дыханье схватывает: он… Нет, из банка сообщение – счёт опять пополнился… Комп включаю, в почту захожу… Пока эксплорер грузится, у меня сердце вот тут, у горла колотится, вот, думаю, сейчас… Да, да, вот письмо какое-то… Это он, он… Открываешь – или спам, или поздравление от провайдера… Знаешь, меня последние пару лет с днём рождения только провайдеры и поздравляют…

ПОЛТОРАШКА. А Павел?

КОСТЛАН. А Павел – нет... Да он и не интересовался, когда у меня день рождения… А в один прекрасный день я не ответила на его звонок. И когда он приехал ко мне, то не открыла... Он орал, колотил ногой в дверь, а я сказала… Я ему сказала: уходи, тебя больше нет в моей жизни… Так сказала…

     Некоторое время обе женщины молчат. Сидят друг против друга и молчат. Думают – каждая своё. Спустя какое-то время у Костлан снова пронзительно верещит телефон. Она смотрит на экран, потом нажимает на клавишу.

КОСТЛАН (в экран). Всё, пора в школу… Пора, пора, и не спорь… Дневник смотри не забудь… Давай…
                (ещё один щелчок кнопкой)

     Снова молчание.

ПОЛТОРАШКА (опустив голову). Я – тоже.

КОСТЛАН. Что – тоже?

ПОЛТОРАШКА. Тоже один раз, ага… Тоже ему сказала: нету тебя больше… Для меня – нету… То есть, хотела так сказать, потому что злая была, довёл… Только не успела… Он же поначалу нормальный был. Весёлый, разговорчивый, ласковые слова всё говорил… Мы с ним в кино – постоянно…
                (быстрый взгляд на Костлан)
Ну и чё с того, что киргиз? А чё, киргизы не люди, что ли?.. Умел всё – и машину починить, и там по электричеству дома… Натяжными потолками занимался при конторе какой-то, зарабатывал нормально, нам и на жизнь, и на съёмную хватало, и в ТРК – по выходным… Пацан как пацан… Только потом я замечать стала: жуёт он дурь какую-то… Сунет под язык – и жуёт, жуёт не останавливаясь… Как мясорубка, ага… А после глаза у него такие становятся… Такие… Ну, мёртвые какие-то, белые…

КОСТЛАН. Насвай это. Насвай он жевал…

ПОЛТОРАШКА. Знаю теперь, что насвай… А тогда не знала… Откуда мне было знать?.. А нажуётся – ваще дурак дураком становится. Не слышит ни хрена, не видит… Начинаешь с ним базарить – сидит, как истукан, только головой вот так… Вот так кивает… А потом ржать начинает – чё ему ни скажешь… Часа два пройдёт – злой наоборот делается, раздражённый… Всё ему не так, всё его бесит… На меня сколько раз прыгал, еле успокаивала…

КОСТЛАН. На а потом что? В смысле – у вас с ним?..

ПОЛТОРАШКА. Закрыли его… Шарохался с дружками где-то, налетел на ментов, вкрученный был… Выступать начал, руками махать, зацепил, говорят, одного… Ну и всё, нагрузили по полной: и неповиновение представителям, и оскорбление при исполнении… Кражу на него какую-то повесили хэезэ восемьсот какого года… Плюс – миграционка просроченная…

КОСТЛАН. Ну а сейчас он где?

ПОЛТОРАШКА (неохотно). В манде, на верхней полке… Сидит – где ж ему быть… Тут, недалеко, в Пригородном, в десятой колонии.
                (помолчав немного)
Езжу к нему иногда. Проведать там, передачку собрать… Он всё просит, чтобы я ему деньгами, а я не хочу. Знаю же – на насвай всё прохерачит или отберут… А деньги я лучше на УДО откладывать буду… Там инспектора пидоры ваще, гандоны конченные – они, прикинь, по сорок тыщ просят за характеристику… Ну, типа, ты им сорок штук, а они – характеристику тебе хорошую и условно-досрочное месяца через три-четыре.

КОСТЛАН. Не хило – по сорок… Ну а срастётся если… Ну, выйдет твой чурка по УДО… А дальше что? Потолками опять будет заниматься, а по вечерам парашу свою жевать?.. А потом ногами тебя мудохать?.. Тебе это надо?

ПОЛТОРАШКА. Да не чурка он… Говорю же – нормальный… Из Киргизии он…
                (после паузы)
Уедем мы с ним… Решили так – уедем…

КОСТЛАН. Куда?

ПОЛТОРАШКА. К нему на родину. У них там посёлок – прямо рядом с озером… Большое такое озеро, огромное… Как море, ага… А сзади – горы… Красивые… Там у них тепло всегда, зимы ваще не бывает… Фрукты круглый год, прикинь… Он рассказывал – там у них и по лошадкам работа есть, конезавод там, ахалтекинцев разводят, за границу за валюту продают… Шейхам всяким, олигархам и в Америку… Буду там работать…

КОСТЛАН (кривая усмешка). В эмиграцию, значит, намылилась?

ПОЛТОРАШКА. Чё?

КОСТЛАН. В загранку, говорю, свалить хочешь? Зря. Ничего там хорошего.

ПОЛТОРАШКА. А ты чё, знаешь? Была?..

КОСТЛАН. Была. Жила даже… Полтора года…
                (делает из бутылки глоток)
Замуж там даже вышла, фамилию сменила… Я ведь по модельному бизнесу туда уехала…

ПОЛТОРАШКА. По модельному?.. Фотомодель, что ли?

КОСТЛАН (морщится). Ну, это по-другому называется… Не важно… Но когда контракт подсовывают – всегда красиво говорят… А в реале – заставляют в витрине стоять. Типа, живого манекена. Напялят на тебя платье или там купальник из новой коллекции – и торчи под стеклом на солнце целый день... Или ещё другой вариант, не лучше – по торговому центру рассекать в этом платье с утра до самого закрытия… На обед – двадцать минут, в туалет два раза только можно… И так шесть дней в неделю…

ПОЛТОРАШКА. Ну и чё, ну и фигали, что шесть дней… Зато лавэ, наверное…

КОСТЛАН. Все деньги – агентству… А тебе суточные: на метро, на жратву, на прокладки… Ну, и жильё чтобы снять… Только комнаты у них там дорогие очень, мы с девчонками для экономии одну на пятерых брали…

ПОЛТОРАШКА. Из-за этого, что ли, завязала? Ну, что деньги – агентству?..

КОСТЛАН. Да нет… Что деньги… Мне они тогда не особо и нужны были… Дурочка была, молодая была… Впервые за границей, глаза нараспашку, интересно, всё пощупать хочется… На радостях пулей замуж выскочила – он у нас при агентстве фотографом числился. Правда, потом так же быстро и разбежались…
     (поднимает бутылку, но не пьёт, а смотрит на просвет – сколько осталось)
Рёбра мне там сломали. Работать больше не могла.

ПОЛТОРАШКА. Избили?

КОСТЛАН. Зачем… Корсет туго затянули… Перестарались, блин… Костюм надо было новый показать – симпатичный такой, серенький, в клеточку мелкую… Вот здесь кармашек, тут выточки…
                (показывает)
А он чуть ли не сорокового размера… Кому надевать? Понятно – мне, я самая тощая… Чтобы влезла, мне корсет пододели, затянули как следует, да, видно, переборщили… День-то я ещё кое-как на солнцепёке выдержала, хотя и боль была жуткая, а вечером… Вечером чувствую – дышать не могу… Думала – сдохну... А ночью мне совсем хреново стало, скорую пришлось вызывать… В больнице рентген сделали… В общем, одно ребро пополам, на двух трещины… На этом моя модельная карьера и кончилась.

ПОЛТОРАШКА. И как?.. И чё потом?

КОСТЛАН. Отправили ближайшим рейсом на историческую родину… Сказали: дома лечись, у нас тут дорого, да и страховки медицинской на тебя нет… Потом ещё полгода долги агентству возвращала – за сорванный контракт. Типа – не до конца его отработала, в непредвиденные расходы их ввела…
                (смотрит в мобильнике время)
Блин, ну когда же Полину-то приведут?

ПОЛТОРАШКА. Какую Полину?

КОСТЛАН. Лошадь мою.

ПОЛТОРАШКА. У тебя же Палитра.
     (поднимается, подходит к двери, смотрит на табличку с именем лошади)
Вот же написано: «Палитра». Дата рождения, родители, масть…

КОСТЛАН. Палитра, Палитра… Это я так… Зову просто её так иногда – Полина… Ничего, она и на Полину отзывается…

ПОЛТОРАШКА (после паузы). А мой на Димона откликался…

КОСТЛАН. Кто? Узбек твой с потолками?

ПОЛТОРАШКА. Сама ты… Киргиз он… Из Киргизии… Я тебе про коня говорю, жеребчик у меня был, я его ещё вот таким взяла… Не кованным ещё…
                (рукой показывает рост)
Ну, когда ещё здесь инструктором… Ваще-то он Тимоти по всем документам… Кличка – Тимоти, Тим, Тимон… А я взяла, и в Димона переделала.

     Костлан смотрит на Полторашку, хочет ей что-то сказать, но... Некоторое время обе напряжённо молчат.

КОСТЛАН (пальцами пытаясь разделить склеенные жвачкой волосы). Нет, тут конкретно… Тут целую прядь отрезать надо…

ПОЛТОРАШКА (кивает на рабочий ящик). Возьми да отрежь... Вон там ножницы, на средней полке.
                (пауза)
Ты уж извини… Всё так получилось… Не хотела я, сорвалась… Просто его сразу вспомнила… Ты плюнула – я сразу и вспомнила… Он тоже всё время… Сидит такой, на стуле качается, жуёт – и прямо под ноги… Под ноги прямо харкает… До раковины или до унитаза дойти ему, видите ли, в лом… Сама не знаю, чё на меня нашло… Ты плюнула, а я… Извини, короче…

КОСТЛАН. Да ладно… Выстригу, а потом вот так сделаю…
                (показывает, как она зачешет волосы)
Лаком зафиксирую – незаметно совсем будет…

ПОЛТОРАШКА (забирает у Костлан бутылку, делает глоток). Это ещё ладно… Меня вон один раз ваще наголо.

КОСТЛАН. Как вышло?

ПОЛТОРАШКА. Наказали, типа… Но сразу говорю: я на них не в обиде… Я тогда на кладбище работала… Ну, не работала – так, подхалтуривала: венки там старые убрать, траву сухую с дорожек сгрести, ветки оттащить, которые свалились… Там нас шесть человек было – вроде как бригада. И у каждой свой участок… Ну а тут как раз такое дело, родительский день, народ на кладбище ломанулся… Понятно – с выпивкой, с закусоном… Ну а потом, как положено, стаканчик с водкой – у надгробья… Пара конфеток, печенюшка…
                (криво усмехается)      
Ну и пошли у нас вечером поминки. Оторвались по полной, ударили в бубен не по-детски…. Чапаешь между могилок, вроде как фантики в мешок собираешь, а сама раз стаканчик, и – господи спаси… Ага… Ну, не разглядела, спутала в сумерках, с чужого участка стакан взяла… А девки усекли и предъявили потом… Ночью, когда все уже тёпленькие были, повалили меня, ногами слегонца помесили, а потом все волосы – раз, раз…  Короче, под Котовского… Я бухая и не прорубила сразу, а утром проснулась, рукой провела… Мать моя женщина! Завыла даже… Матерюсь, реву, на всех кидаюсь… Ну, бабы мне ещё навтыкали да выгнали нахрен с кладбища – не крысятничай, мол… А я разве крысятничала? Я ж перепутала просто… Темно, пьяная… Там и было-то… Грамм пятьдесят от силы…

КОСТЛАН. Вот мартышки! Я бы не простила, я устроила б им…

ПОЛТОРАШКА. Да чё там… Говорю же – не в обидках я… Они же там несчастные очень – ну, которые при кладбище живут... И у каждой своя тема… Прикинь: одну собственный сын из квартиры выгнал. У другой сгорело всё. Всё подчистую: вещи, дом, документы… А ещё одна – из-за мужика своего… Они лет двадцать назад развелись, она из города уехала, за границей где-то, вроде тебя, кантовалась… А потом вернулась, начала мужика этого искать… Ей говорят: умер давно… Так она давай могилу его вычислять… Искала, искала, да так и осталась при кладбище…

КОСТЛАН. А ты?..

ПОЛТОРАШКА. Чё – я?..

КОСТЛАН. Ты-то что на кладбище потеряла? Во всём городе другой работы не было?..
                (негромко)
Тоже искала?..

     Теперь Полторашка пристально смотрит на Костлан. Потом отводит взгляд, достаёт из спичечного коробка бычок, разминает его, чиркает спичкой, закуривает. Стоит, щурится от дыма.

ПОЛТОРАШКА.  Говорю же – калымила там… Разнорабочей была… Мусор убрать, старые кресты сгнившие – на помойку…

КОСТЛАН. Троицкое?..

ПОЛТОРАШКА. Кладбище-то?.. Ага, Троицкое, в Заречье, где старый аэродром… Чё, была?..

КОСТЛАН. Была… Большое… Сразу, кого надо, не отыщешь.

ПОЛТОРАШКА (кивает). Да, трудно… Там по квадратам нужно… Если год известен, то по квадратам найти можно…

КОСТЛАН. Знаю… Я так и искала – по квадратам… И по журналам сверялась… По всякому искала…

ПОЛТОРАШКА (приближается к Костлан, присаживается рядом с ней на корточки). Не нашла?

     Костлан молчит, перебирает пальцами волосы. Полторашка локтем толкает Костлан, предлагает курнуть. Костлан принимает окурок, делает глубокую затяжку. Кашляет.

ПОЛТОРАШКА. Значит, не нашла… Тоже не нашла… Когда  без имени, без фамилии – бесполезно. Даже если квадрат знаешь…

КОСТЛАН (очень тихо, глухо). Они мне тоже так сказали: бесполезно… Когда до семи месяцев, то это абортивный материал, сказали… Не найти…

     Полторашка снова кивает. Потом встаёт, поднимает ведро, тряпку... Начинает убираться.

КОСТЛАН. Давай помогу?..

     Полторашка пожимает плечами, молча разрывает свою тряпку пополам, подаёт половинку Костлан. Та бросает окурок в ведро, берёт тряпку, начинает неумело тереть доски настила. Это ей быстро надоедает, она оставляет тряпку, достаёт телефон, смотрит на дисплее время.

КОСТЛАН. Ну и где она? Где Палитра-то?.. Времени уже…

ПОЛТОРАШКА (продолжая уборку). Говорю же: солярий, массаж… Не за пять же минут, ага…

     Трубка в руке у Костлан снова пищит.

КОСТЛАН (обращаясь к экрану телефона). Опять, что ли, проголодался? Ну, ты даёшь! Прямо динозаврик какой-то… Там пицца вчерашняя в холодильнике.

ПОЛТОРАШКА (оборачиваясь). Ты это кому?.. Кто там у тебя?..

КОСТЛАН. Джано.

ПОЛТОРАШКА. Кто-кто?..

КОСТЛАН. Джано, говорю же… Игра такая – в телефоне… Я её оттуда ещё привезла, из загранки… Там у нас все девчонки на неё подсели, ну и я тоже… Вечером делать нечего. По клубам – дорого, по ящику – всё на иностранном… Вот и сидели, резались…

ПОЛТОРАШКА. Стрелялка?.. Или типа «Поля чудес»?..

КОСТЛАН. Не-е-е… Это… Не знаю… Это больше на тамагочи похоже… Заводишь себе в мобиле челдобречка такого маленького, Джано зовут… Кормишь его, одеваешь, учишь, купаешь даже… Всё, как с живым, короче…

ПОЛТОРАШКА (подходит к Костлан, заглядывает через её плечо в экран). И в чём фишка?

КОСТЛАН. Ни в чём… Просто – челдобречек… Живёт себе… У тебя живёт, а ты о нём заботишься… Надо же о ком-то… Запищал он – значит, есть захотел или в туалет ему… Видишь, буква мигает?
                (демонстрирует)
Это он пить просит.

КОСТЛАН (нажимая кнопки – в экран). Вот сок, только смотри – холодный… Маленькими глоточками, понял?..

ПОЛТОРАШКА. Прикольно… А сейчас чё делаешь?

КОСТЛАН. На тренировку собираю. У него теннис два раза в неделю. Надо чтоб ракетку не забыл, мячики…

ПОЛТОРАШКА. Клёвая игра…

КОСТЛАН. Клёвая-то клёвая, только нудная. Каждый час пищит: то спать ему, то есть, то гулять…

ПОЛТОРАШКА. Ну а если не покормишь?.. В смысле – на кнопку вовремя не нажмёшь?..

КОСТЛАН. Тогда здоровье сгорать начинает. Видишь эти чёрточки… Деления эти…
                (показывает)
Это здоровье… Не покормишь, не умоешь, не поиграешь с ним – чёрточки постепенно исчезают. Сгорают…

ПОЛТОРАШКА. Чё, так и умереть может?

КОСТЛАН. Наверное… Не знаю… Не пробовала…
                (нажимает на кнопки. В экран)
Это вот сменная обувь, форма здесь… А тут на проезд денежки, гляди только на мороженое не потрать…

ПОЛТОРАШКА (ухмылка). Ты с ним, как с настоящим... Дай попробовать… Тоже прикольнуться хочу…
                (протягивает руку)

КОСТЛАН (быстро прячет телефон в карман). Это не прикол… Что, не понимаешь?.. Это Джано…

ПОЛТОРАШКА (цедит сквозь зубы).  ***но!.. Завела в трубе мультяшку и думаешь – всё теперь?..
                (со злостью пинает ведро)
Ни хера не всё!.. Думаешь, на кнопку нажала – и мамкой сразу стала?.. Решётка – постирала, звёздочка – подгузник сменила…  Думаешь, не понимаю? Своих у тебя нет – вот и нажимаешь на клавиши… И не будет теперь никогда… Вот и включаешь мобилу каждый час – а чё ещё остаётся?.. «Покушай, погуляй, отметки хорошие приноси»… Заботишься… О ком заботишься-то?.. О мультике?.. О картинке нарисованной?..

КОСТЛАН. Рот закрой! Тебе-то что?.. А ты… У меня хоть Джано нарисованный, а ты… Ты сама – о ком заботишься? У тебя – кто?.. Спишь в сарае, жрёшь с помойки, работаешь за бесплатно – лишь бы не выгнали… Сама, что ли, матерью-героиней стать планируешь?.. Обломайся! Поздно. Поезд ушёл…

ПОЛТОРАШКА. А мы усыновим… Мы в Киргизию уедем, на работу там устроимся – и из детдома возьмём. Пятерых возьмём или семерых… У нас большая семья будет, настоящая – не из мобильника… И дети – не мультяшные… Вот только выйдет он по удочке…

КОСТЛАН. Не выйдет…

ПОЛТОРАШКА. Чё?.. Чё ты сказала?

КОСТЛАН. Ни черта он никуда не выйдет – казах твой…
                (поднимает упавшее ведро)
Долго ещё не выйдет, сама это знаешь… В десятке – там кто сидит? Те, которые на особом режиме, рецидивисты по пятой ходке или за тяжкие… У каждого – пятнашка, это как минимум… А какое условно-досрочное – с особого?..

     Полторашка, сощурив глаза, молча смотрит на Костлан, нервно кусает губы.

КОСТЛАН. За убийство сидит? Сколько дали-то?..

     Полторашка отворачивается.

КОСТЛАН. Ну, чего молчишь? Сколько твоему чебуреку отмерили? Сколько у него?.. Пятнадцать?.. Двадцать?..

ПОЛТОРАШКА. Пожизненное у него… И не чебурек он, сказала же – не чебурек… Нормальный… Обычный… Других не хуже…
            (внезапно подскакивает к Костлан, набрасывается на неё)
Отдай мне его, отдай!.. Дай сюда трубку… Я тоже хочу…
                (пытается достать мобильник из кармана Костлан)
Я попробовать хочу… Только попробовать… У меня получится, говорю же – получится…

     Снова завязывается борьба, женщины выкручивают друг другу руки. Наконец, Костлан привстаёт, резко отталкивает Полторашку. Та, не удержавшись, летит в угол, падает на пол. Потом приподнимается и, шмыгая разбитым носом, садится на корточки. С ненавистью смотрит на Костлан.

ПОЛТОРАШКА. Чё, умная, думаешь?.. Деловая?.. Одна такая деловая?..  Думаешь, у тебя у одной такой телефон?.. Я тоже себе такой куплю… Ещё лучше куплю, последней модели… Заработаю летом – и куплю… Летом знаешь, сколько халтуры… На одних бутылках можно лимон сделать… Или на банках алюминиевых…
                (запрокидывает голову, чтобы остановить кровь)
А ещё – аккумуляторы старые можно… По гаражам ходить, собирать, сейчас за них в Цветмете по штуке платят… Или кабель выжигать, там медь… Дохрена возможностей… Это зимой трудно… Холодно и под снегом ничё не видно… Поэтому я на зиму сюда устраиваюсь, в КСК… Денег не платят, зато ночлег и хавчик…
                (опускает голову – крови уже нет)
А летом я заработаю… Я много заработаю – и себе тоже куплю… Как у тебя… Круче даже… Игру закачаю… Тоже буду кнопки нажимать…

КОСТЛАН. Ну-ну… Не надорвись только…

ПОЛТОРАШКА. Думаешь, одна ты такая?.. Одна заботливая?.. У меня, может, тоже… Я ведь тоже…
                (берёт бутылку, глотает из горлышка)
Думаешь, я о Димке своём не заботилась?.. Да я ползарплаты на него каждый месяц: и недоуздок поудобней, и шампунь маде ин ненаша, и щётка хорошая – чтобы с мягкой щетиной… Ты наши кээсковские щётки видала? Колючая проволока, а не щётки… Я в магазин специализированный постоянно гоняла: скребки, мастика для копыт, гребни разные, потник – чтобы не синтетика, а чисто шерстяной, ага… Много чего… Он у меня красавчик был – как игрушечка был. На соревнованиях налюбоваться на него не могли...

КОСТЛАН. На соревнованиях?.. На каких соревнованиях?.. Ты что, с ним на соревнования ездила?   

ПОЛТОРАШКА. Каждый месяц почти… Приглашение придёт, факс в бухгалтерию на подпись, командировочные в зубы. По бырому в коневозку – и вперёд… Иногда и без командировочных, на свои, ага… Димона в машину даже загонять не надо было, он сам туда галопом влетал… Нравилось ему…

КОСТЛАН. Выходит… Так что?.. Получается, что он и тогда с тобой был… Ну, когда Гран-при… Когда все лошади простыли?..

     Полторашка молчит, отводит глаза.

КОСТЛАН. Был, получается?.. Чего молчишь?.. Был?..

     Полторашка не отвечает, часто, очень часто облизывает сухие растрескавшиеся губы.

КОСТЛАН. Так это он умер?.. Получается, что Димон твой? Тимоти?.. Ты же сама говорила, что один не поправился тогда… Это что – это он был?.. Димон?..

ПОЛТОРАШКА. Да, Димон… Тим… Он же в фургон последним заходил, к дверям самым крайним стоял… А там дуло… Щель потому что… И мороз… Пять часов так ехал – у дверей и без отопления… А я спала… В тёплой кабине спала… А чё не спать?.. Печка на полную, музыка из магнитолы… Полный шансон, ага, красота… А в кузове лошади в это время… И ветер ледяной… И сказать ничего не могут…
                (после паузы)
Потому что нету у них такого… Такой пищалки, как у твоего Джано – чтобы запикала, если вдруг чё хреново… Чтобы я проснулась и на кнопочку вовремя нажала… Чтобы успела… Нету у них… И у Димона тоже не было…

КОСТЛАН. Что, и никак не спасти было? Так сильно в машине простудился?

ПОЛТОРАШКА. Воспаление… Двустороннее… Кололи каждый час, капельницу ставили… Я ваще сутками из его денника не выходила, жила там, спала там… А потом… То ли закимарила, то ли просто от усталости на несколько минут отрубилась… Очнулась, а он уже всё… Не дышит… Пена, зубы оскалены… И тёплый ещё… Понимаешь, тёплый, а уже не дышит… И плёнка на глазах… Я понять ничё не могу, толкаю его, за гриву тяну, глажу… А он ничё… Совсем ничё… Вот так… И всё, не стало его… Димки моего не стало…   

     В кармане у Костлан пронзительно верещит телефон. Она не реагирует на сигнал.

ПОЛТОРАШКА (кивает в сторону звука). С тренировки пришёл?.. Устал, наверное… Есть просит?..

     Костлан молчит, не достаёт трубку.

ПОЛТОРАШКА. Покормить бы его надо, а?.. А то здоровье… Сама же говорила – про здоровье… Что чёрточки там сгорают, деления… Он есть хочет…

     Костлан продолжает сидеть неподвижно. Телефон противно и надсадно пищит.

ПОЛТОРАШКА. Покорми его… Джано покорми… Сгорит ведь… Жалко ведь… Маленький ведь… Заживо сгорит, ага…

     Женщины долго смотрят друг на друга. Пристально и очень внимательно смотрят – глаза в глаза.

КОСТЛАН. А я ведь тоже тебя узнала… Почти сразу… То есть, когда ты из сена – то нет, а потом… Голос у тебя вообще не изменился… Только хриплый стал…

ПОЛТОРАШКА (враждебно). Какой ещё голос?.. Ты о чём, подруга?

КОСТЛАН. Точно, точно… Не изменился, погрубел только… Помнишь, как сидели тогда в коридоре, завуча дожидались?..

ПОЛТОРАШКА. Слушай, не грузи, ага… Бредишь чё-то тут по ходу… Лучше покорми… Джано своего покорми…

КОСТЛАН. …Долго тогда её ждали… Всё друг другу тогда успели рассказать: ты мне о Николайколаиче своём, о Серёге, я тебе – о Стасе… Помнишь?..

ПОЛТОРАШКА. Фонтан свой заткнёшь, нет? Чё ты тут лечишь меня?.. Чё тебе ваще надо, а?.. Чё ты суёшься, куда не просят?..

КОСТЛАН. …А потом закрутилось всё… Когда я оклемалась, из больницы выписалась, меня к тётке быстро сплавили, в другой город… От позора подальше… Тебя в спецшколу родители отдали, я потом узнавала… Слушай, как давно это было… И с нами ли?.. Забыла почти… И вот… Голос твой услышала – и вспомнилось всё сразу…

     Телефон в очередной раз начинает требовательно верещать. Костлан не обращает на него никакого внимания.

ПОЛТОРАШКА (почти кричит). Ты накормишь его или нет?.. Трудно тебе?.. Он же сгорит сейчас!.. Умрёт!.. Сдохнет твой Джано, не понимаешь, что ли?!.

     Костлан даже не пытается достать трубку. Полторашка поднимается на ноги.

ПОЛТОРАШКА. Покорми… Тебе трудно, что ли?.. Нажми на кнопку… Плачет же он… Не слышишь?..

КОСТЛАН. …Столько лет… Столько… Слушай, действительно, а сколько прошло-то?..
             (загибает пальцы и, шевеля губами, считает про себя)
Офигеть… Даже не сосчитаешь сходу… И где встретились-то, а!.. В какой-то конюшне встретились – через столько лет… Кому рассказать – не поверит…

ПОЛТОРАШКА (подходит вплотную к Костлан). Я тебе врежу сейчас… Отвечаю – врежу… Дай мне трубу, я сама его покормлю… Я сама на кнопки нажму…

КОСТЛАН (словно не замечая нависшую над ней Полторашку). …В конюшне… Смешно… Оборжаться…
                (переводя взгляд на Полторашку)
А ты хоть знаешь, зачем я сегодня… Зачем я сюда приехала?..
              (отбрасывает с глаз непослушные спутанные волосы)
Я попрощаться приехала… С Полиной попрощаться, с Палитрой своей… В последний раз я тут сегодня…

ПОЛТОРАШКА. Чё это?.. Почему в последний?.. Уезжаешь?

КОСТЛАН. Может, и в самом деле уеду… А чего мне здесь… Что ловить-то?.. Нечего мне тут больше без неё делать… Что я без Полинки?.. Куда я без неё?..
                (после паузы)
Он ведь конкретный очень … Павел – он деловой, правильный, у него всегда всё по полочкам… Он мне всё чётко объяснил: тачку, говорит, так и быть, за тобой оставляю, а насчёт остального… Извини… Квартира, говорит, это не колечко с фионитом, так что хату давай… Чтоб к субботе освободила… А лошадь… Лошадка-то не простая, ганноверская чистокровная, она побольше иной квартиры стоит… И ещё сказал, что покупателя на неё уже нашёл… Вот так…
                (оглядывается на дверь)
Так что в последний раз я сегодня… Попрощаться только приехала. Может, круг по манежу сделать, если разрешат… А её всё нет, всё не ведут…
                (достаёт телефон, смотрит, который час)   
Ого-го! Натикало-то сколько…

     Мобильный телефон вновь начинает громко и требовательно пищать. Полторашка не выдерживает, бросается к Костлан, пытается вырвать у неё трубку.

ПОЛТОРАШКА. Дай сюда!.. Дай сюда, сказала!.. Спалить его хочешь?.. Заживо сжечь?.. Отдай!.. Там же здоровье, его здоровье… Там чёрточки эти, деления… Их и так мало осталось…

     Завязывается борьба. Полторашка одолевает, ей почти удаётся вырвать у Костлан телефон. Но тут трубка выскальзывает из их рук, летит на пол, в грязную лужу. В пылу схватки обе женщины теряют равновесие, падают прямо на мобильник. Вместе с последним, истошным писком телефонного сигнала раздаётся смачный хруст крошащейся пластмассы.
     Полторашка и Костлан мгновенно прекращают потасовку. Обе сидят в луже и застывшими непонимающими глазами смотрят на разбитый в хлам аппарат.
     Первой приходит в себя Полторашка. Лихорадочными движениями она начинает сгребать осколки в кучку. Ползает на коленях по полу, выбирает самые крупные обломки, дрожащими руками соединяет их – словно пытается склеить уничтоженную трубку.

ПОЛТОРАШКА. Сука! Сука!.. Идиотка корявая!.. Я же говорила, я просила… Там всего и надо-то было… На правую кнопку надо было нажать – и всё… Он бы поел тогда и успокоился… Я же просила тебя, как человека, ****ь, просила!..

     Костлан поднимается на ноги. Молча и как-то отстранённо смотрит на усыпанный пластмассовым крошевом пол.

КОСТЛАН (глухо). Не на правую… Правая – это когда гулять… Или там, если заболел… На звёздочку надо было – звёздочка и решётка два раза… И всё… Вот и всё…
                (пытается откинуть с лица волосы)
Жвачка ещё эта… Как нарочно… Надоела… Теперь уж точно – не вычесать… На полголовы размазалась, жесть вообще… Выстригать придётся…

     Переступив через лужу, Костлан направляется к рабочему ящику. Под её сапогами похрустывают части разбитого телефона. Костлан открывает ящик, достаёт с полки ножницы. С ножницами в руках она опять следует мимо неподвижно сидящей на полу Полторашки, выходит на авансцену. Яркий луч прожектора беспощадно упирается прямо в её лицо.
     Костлан опускается на колени. Медленно, словно во сне, подносит ножницы к голове, берёт прядь волос, раздумывает секунду… И отрезает. Потом – ещё одну...
И ещё…
И ещё…

КОСТЛАН (продолжая отрезать прядь за прядью). Жалко… Конечно, жалко… Джано – жалко… Очень жалко… Сожжённого заживо Джано жалко… Жалко… Жалко…

     На дощатый грязный и мокрый пол конюшни падают её длинные волосы. Те самые – чудесного платинового оттенка.





                Затемнение











г. Челябинск                cherlak44@yandex.ru