Велосипед и собака

                Велосипед и собака

   Поеду к Хрюшке, это мой друг. Мы с отцом отвезли его в объёмной коробке солнечным августовским утром 94- го года на верхнем багажнике «Жигулей» и прикопали в корневищах заметного кустарника.
- Вообще- то собак просто в мусорный контейнер сбрасывают,- хмуро заметил отец.
Я ничего, кажется, не слышал. Какой мусор? Какие собаки? Это мой огромный мохнатый чёрный друг. Он умер минувшей ночью на кухне в квартире на 12- м этаже.
Очередная смерть. Очередная разлука. Я понял тогда или чуть раньше, что наши сердца- из пластика или металла, не горят и не рвутся, что бы ни случилось. Но это так по молодости казалось. Когда- то в этом придётся разубедиться.

   Пару дней я приводил в порядок велосипед, зависший на балконе на двадцать или более лет. Когда- то это был роскошный экземпляр из голубого металлика с четырьмя скоростями. Со временем у него появилась заметная особенность- верхняя рама чуть выгнулась вверх и вилка переднего колеса стала более вертикальной и непараллельной задней. Это случилось в Москве, недалеко от метро "Бабушкинская". Что- то скрипело в педалях, отвлекало внимание, а ездил я очень быстро и подолгу. Остановившиеся пустые «Жигули» были замечены, только когда я сидел на корточках на асфальте рядом с водительской дверью, сделав сальто над багажником, а велосипед оставался лежать позади машины. Задний бампер авто приобрёл аккуратный отпечаток моего пыльного протектора и ничего более. А велосипед- изогнутую раму. Мне пришлось снять мешающее теперь крыло переднего колеса и спокойно продолжить движение.

   Сегодня замены потребовала только камера переднего колеса, это спустя двадцать лет, а вообще- то велосипеду- тридцать четыре, и стоил он когда- то целую зарплату инженера и долгого ожидания очередного завоза в каком- то из московских, кажется, на проспекте Вернадского, магазинов. Я проехался по коридору между дверей соседей, обнаружив рядом с неистощимой привычкой и некую неловкость. Ничего. Потихоньку- попробуем.

   Я двигался из Зеленограда в сторону Алабушево. Велотуризм- прекрасный отдых. В машине ты всегда едешь Куда- то, а не Где- то. Здесь же всё наоборот. Найдя нужный поворот, я особенно не рассчитывал на трогательную «встречу» с другом- когда- то я уже пытался отыскать упомянутое место, но оно поразительным образом исчезло. Ни одну из примет я так и не обнаружил. Вообще, если неслышно, не под запись, буркнуть себе под нос, то друг мой никогда не казался мне прозаическим обыкновенным псом. Вот и смерть его в шесть лет от роду от болезни сердца… Мне казалось даже, что он отчасти забирает мои проблемы и болезни… Без шуток… Вообще- то друзья так и поступают. Удивительные существа! Даже оказавшись по невнимательности или занятости голодными и слопав на улице какую- нибудь гадость- потом ещё терпеливо и виновато сносят выговоры или даже наказания. Как тяжело иногда вспоминать свою легкомысленность или несерьёзность. Живое существо, жизнь- это очень серьёзно. Это, пожалуй, единственная серьёзность и есть.

   Искомый лесок оказался уже позади. От него осталось так не много, что я его почти и не заметил. Я ехал с расчётом развернуться в этом месте, чтобы с непривычки не переусердствовать. Но тут показался новомодный коричневый щит- указатель, которым обычно отмечают места культурного наследия вдоль дорог- «Храм Преподобного Серафима Саровского». Не знал, что в Алабушево был храм. Решаю ехать дальше, благо всего полтора километра.
Село, как надо полагать, имевшее в девяностых весьма унылый вид, во всяком случае, так помнится,- превратилось в галерею коттеджей. Не узнаю ни единого места, и храм этот, более похожий на деревянную часовенку, тоже мне незнаком. Быть может, его и не было раньше. Приложившись на аналое и никого внутри не обнаружив, выхожу и решаю немного пройтись. Кажется, я догадался, в чём моя сегодняшняя неловкость. Когда- то я садился на велосипед, не то чтобы вовсе не собираясь ездить, но, скорее, готовый «слететь» с него в любом месте и на любой скорости. Как- то на даче… подбираю слово- у друзей, пожалуй, спускаясь с горки на велосипедах с нашим тамошним кобельком, почувствовал под передним колесом «живую телесную мякоть»- кобелёк постоянно вертелся у наших колёс во время движения. Ни руки, ни ноги больше не опирались и не держались ни за что- я летел, расчетливо и аккуратно, кувырком через велосипед, через собаку. Приземлившись, кинулся обследовать пса, он не пострадал. Наверное, это называлось просто ловкостью. Её- то мне теперь и не хватало.

   У моего друга было несколько имён. Когда мы брали его подросшим щенком, его представили как… Херри. В паспорте мы записали Терри- казалось более благозвучным. Но этим не ограничилось, и как только его не называли. Это было ещё в Москве, на Ленинском проспекте. Кинолог посоветовал мне иногда ходить с ним пешком вверх по лестнице- будто бы позвоночник не в идеальном состоянии. Я же придумал как- то даже пробежку на поводке рядом с велосипедом вокруг ближайшей школы, это недалеко. Но Хрюшка (я вспомнил, он часто хрюкал от возбуждения или радости, поэтому- Хрюшка) после этой пробежки несколько дней на меня обижался. Ну какие могут быть пробежки у Водолаза!

   Мы пережили с ним очень тяжёлые времена. Эти времена настигли нас обоих. Память не отпускает, хранит. Конечно, он не догадывался о моих проблемах, а я о многих его. На обратном пути, где- то в Том районе, проезжая через лесок, я крикнул ему:
- Хрюшка, привет! Как дела?- И потом ещё- Хари! Хари!..- он любил танцевать под это Хари… Хари, будто кришнаит какой- то.

   По самой кромке асфальтового полотна, озираясь- я знаю как «напрягают» велосипедисты на дороге- приближаюсь к подножию «скалы», выросшей здесь за последние десятилетия. Скалы, именуемой «Новым городом». Обещанная МЧС буря всё так и ходит кругами, иногда сдувая с дороги, но дождя всё нет и нет. Тьма от нависших над горизонтом туч и корпусов, кажется, проникает куда- то глубоко внутрь, будто возвращаясь на своё законное место. Я не ощутил усталости, даже взбодрился как- то. Показалось даже, что впереди ещё много дорог и приятных впечатлений и что можно будет иногда проводить время и так, вспоминая, силясь вспомнить себя, которого давно нет, когда каждый поворот педали- как немой укор или разочарование или напоминание о потере. И только механизм под тобой всё так же шуршит по дороге и задорно «тикает» на холостом ходу, ничуть не изменив себе за столько лет.

     12.07.20