Симфония малой Родины

«Синий туман. Снеговое раздолье,
Тонкий лимонный лунный свет.
Сердцу приятно с тихою болью
Что-нибудь вспомнить из ранних лет».
С. Есенин.

   Воспоминания о детстве, о моем родном городе всегда наполняли душу мягкой и трепетной тоской. Перед внутренним взором появились картины жизни на Малой Родине. Это был родной город Майкоп, мой Зурбаган – юношеская сказка с алыми парусами, навечно оставшаяся в моем сердце. Здесь прошли детство и юность великого сказочника и драматурга, автора "Снежной королевы", "Голого короля", "Золушки" - Евгения Шварца. О Майкопе он сказал: "Это город моей души".
   
  Мне было четыре года. Отдельный дом, рядом двор церкви. Два громадных тутовника служили местом  отдыха для стада кур, на ветвях которых они и ночевали. Кур было много, и они несли яйца в узком пространстве под верандой дома. Каждый день собирали небольшую корзину яиц. Для их сбора  приходилось с трудом протискиваться под веранду и старшие сестры, пользуясь превосходством в возрасте, волевым решением поручили это младшему брату, то есть мне. Побочным эффектом таких вылазок были куриные блохи, которые неистово нападали на меня. Блохи, однако, не кусались. Через некоторое время они с разочарованием покидали тело, видимо кожа для них была толстовата. Все же приходилось каждый раз тщательно отмываться.

  Было и второе, более сложное для меня обстоятельство. Возглавлял куриное стадо большой пестрый петух. Какое-то время он внимательно наблюдал за моими манипуляциями  со сбором яиц. Потом, решив, что  такие действия угрожают петушиному положению  альфа самца, предпринял решительные профилактические действия. Стоило мне появиться во дворе, как налетал петух, бил крыльями и иногда клевал в голову. Он понимал, что ребенок, имевший рост не более метра, не представляет для него серьезной угрозы. Я мог противопоставить этому только пассивную защиту: пересекая двор, я прикрывал голову алюминиевой кастрюлей, а крышкой отбивался от агрессора. Сестры развлекались: петух их не трогал – они не вызывали у него подозрений.
 
  Запомнилась банка с молоком, в котором плавала лягушка. Впоследствии я думал, что память подвела меня, но старшие сестры подтвердили, что так издавна предотвращали закисание молока.
   Самоосознание собственного существования в самом зачаточном виде стало проявляться у меня где-то в середине четвертого года жизни. Мать с отцом, держали меня за руки с обеих сторон, и мы шли на прогулку в городской парк. Сейчас, когда возраст забросил меня в третье тысячелетие, я с удивительной отчетливостью воспроизводил в памяти тот солнечный день.
 
  Воскресенье, яркий день под кубанским солнцем, такая родная  центральная улица Краснооктябрьская, удивительно уютный городской парк, празднично одетые горожане и... музыка:
 
          В городском саду играет
          Духовой оркестр...
       

  Парк расположен на высоком правом берегу беспокойной горной реки Белой. Низкий пологий левый берег плавно переходил в лес. Отсюда открывался умиротворяющий пейзаж: под ногами высокий обрыв, неспокойная и своенравная река, далее песчаный берег, густой смешанный лес и голубоватый горизонт.
  Недавняя встреча с  малой родиной вызвала во мне  тоскливое чувство ушедшей юности. Все было на месте, но все изменилось: вылизанные асфальтом или покрытые  брусчаткой улицы; прекрасный парк, уже весь, до последней тропинки замурованный кафельной плиткой; громадный, с цветной подсветкой фонтан.
 
  И парк, и город  стали почти неузнаваемы. Новые  капитальные строения, оборудованные перекрестки, многочисленные магазины и кафе, интенсивное движение городского транспорта, обочины, забитые личным автомобилями – все это густым макияжем скрыло лицо уютного кубанского селения. Исчезла мягкая романтика старого провинциального городка. 
 
  И как подарок прошлого - моя родная улица, которая хотя и проходила через центр города, но в той части, которая вела к моему дому, сохранила в полном смысле слова, первозданный вид. Практически непроезжая дорога, разбитый тротуар, сливовые деревья, плоды которых падают прямо под ноги.  Старые одноэтажные домики, каждый из которых я узнавал «в лицо», школа, закончив которую я на десятилетия покинул город.
Это так контрастировало с цивилизованной частью города, что у меня мелькнула мысль: а не оставили ли городские власти старую улицу в качестве гигантского музейного экспоната?
   
 Эти картины вызывали своеобразные чувства. Я, может  быть, и был сентиментален, но эта сентиментальность и тоска по утраченным  друзьям, старым улицам, воздуху прошлого были голосом души, который способствует тоньше и реальнее воспроизводить былое и ценить настоящее.               
   
 Перейдя через реку Белую по пешеходному переходу городской ГЭС, я подошел к краю лесного массива. Тогда, очень давно, здесь начиналась тропинка, ведущая через лес к излучине небольшой лесной речки Курджипс. Там было одно из самых заветных мест, которое так любили посещать мы с мальчишками  в юности. Тропинки уже не было, однако хорошо зная направление, я двинулся вперед.
 
  В месте, где надо было делать поворот, раньше  росла большая чинара. Я сразу увидел ее: она сохранилась и царственно возвышалась на краю леса. «Это подарок судьбы,- подумалось мне,- сохранилось дерево, которому  не менее ста лет!».  Оно привлекало людей своей внешней красотой, гордым, величественным видом. И в памяти возникло все, что я  узнал об этом дереве из различных источников.

  «Это дерево заслуживает пристального внимания к своей величественной персоне, а историческое повествование о нем уходит корнями в седую древность. Платан, другое название - чинара, культивируется в течение несколько тысячелетий. Он был почитаем ещё в Древнем Египте как воплощение богини неба Нут.
    В тени платана на берегу реки Илисса древнегреческий философ Сократ беседовал со своими учениками. Под сенью этого дерева совершались события исторической значимости. Кроме Сократа, густая тень платана дарила вдохновение иранскому поэту Низами...».
 
 Когда я остановился около чинары, то какая-то неведомая сила перенесла меня в другой мир.
   «Человек подошел к Дереву и положил ладони на толстый, в три обхвата, зеленовато-серый  шершавый ствол; он делал так в детстве каждый раз, когда шел на тихую лесную речку Курджипс.
  - Здравствуй, чинара!  Ты помнишь меня?
По Дереву прошел  едва слышный удивленный гул. Потом задрожали листья.
  -  Давно это было, но я помню твои руки.
Человек обнял ствол и задумался.  Последняя встреча с Деревом была очень давно -  перед самым отъездом в Ленинград. Пролетели годы, растаяли в зелени полей Кубани детство и юность. Окончен ВУЗ, отгремели житейские бури, ушло из жизни большинство мальчишек, однокурсников, сослуживцев, а Дерево его юности стояло, полное торжества жизни.
 - У тебя большая зарубка внизу, - сказал человек.
 - Хотели погубить лихие люди. Прислонись ко мне спиной, я дам тебе немного силы.

  Человек повиновался. По телу прошла едва ощутимая легкая вибрация, и он почувствовал освежающую бодрость. Появилась приятная легкость. Внутренний мир наполнился яркими картинами безмятежного детства и юности. Энергетика дерева наполняла сознание милыми сердцу мыслеобразами. Окружающий лес придвинулся, и от него повеяло добротой и любовью.

 Человек повернулся и прильнул щекой к стволу.
   - Скажи, почему люди боятся небытия, которое следует за смертью?
   - Потому что небытия нет, а люди этого не знают. Они всегда боятся того, что является порождением пугающего предрассудка. Умирает тело, но не душа, она вечна и идет по трудному пути постоянного духовного развития.
   - Увижу ли я тебя еще?
   - Твоя дорога не окончена, ты еще придешь ко мне, потому что я Дерево твоей жизни. В свое время ты, как и твои друзья,  уйдешь в светлую, но иную реальность. О ней так много спорят, но так мало знают люди. Ты и некоторые твои товарищи прикоснулись к знаниям о духовном мире, и ваш переход будет окружен светом и добротой.
 - Долго ли еще ждать этого?
 - Ждать не надо. Надо жить общением с людьми, любить и творить добро.
 - Прощай, - сказал человек.
 - До встречи, - прошелестела чинара».
 
 Пророчество Дерева оправдалось: вот уже который год я приезжаю в город своей юности, чинара узнает меня, и мы тихо беседуем.
 
  Место на Курджипсе, куда я стремился, мало изменилось. Небольшая поляна упиралась одной стороной в обрывистое возвышение, на котором густо росли деревья. Часть поляны, спускающаяся к реке, представляла собой довольно широкую полосу, состоящую из чистого желтоватого песка. Это был удобный миниатюрный пляж.
 
  Память, смешиваясь с воображением, вернула  картину детства. Меня поразила отчетливость возникших образов. Это были мальчишки моего двора. Лица возникли с фотографической точностью и держались несколько долгих секунд. Я рассмотрел каждого из них. Они были близкие и родные, но неподвижные и молчаливые. Хотелось удержать видение, но оно медленно исчезло. Душой овладела тихая грусть об ушедшей юности и о вечно живых друзьях детства...
 
 Я разделся и вошел в реку. Посреди нее вдруг бесшумно возник высокий серебристый столб воды и через несколько мгновений медленно опустился и исчез. Река тоже узнала меня!
 Мудрец ошибся, говоря, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Черта с два! Это была та же река и та же вода. Это были моя река и вода моего детства. Этого никто не в силах у меня отобрать.

 Июнь 2019г.