Сны

Мир катится к чертям!
Уже довольно давно… Очень давно! Но никто до сих не заметил этого. Это странно. И страшно.
Всё ещё на втором десятке третьей тысячи лет. Точнее сказать не могу, потому что я, как и все, со всем не в ладу со временем. Давным-давно, люди придумали полифазный сон. Мало кто практиковал его, лениво проводились исследования его влияния на организм, и вот, группа отчаянных учёных сумели доказать его безвредность и даже пользу. И пошло-поехало! Как же они ошибались... Ох как же они ошибались! Сначала на этот режим перешёл один университет. Показатели были невероятными. Потом подключилась школа – успеваемость ребят превзошла все самые смелые ожидания. И вот, уже целые города, а затем, и страны начали практиковать методику полифазного сна. Это потребовало серьёзных изменений экономики и инфраструктуры, но видя положительные моменты, другие страны перенимали опыт и в один миг весь мир захватило это дурное веяние. Экономика пошла в рост. Из нашей жизни исчезло понятие стран третьего мира, деление людей на богатых и бедных, такими ошеломительными были успехи. Было произведено множество величайших открытий, и то, что казалось сном или сюжетом фантастического фильма, стало реальностью, даже обыденностью.
Люди не знают меры, и человечество в целом меры тоже не знает.
Многие учёные и медики трудились над рационализацией сна. Все отчаянно стремились сократить его продолжительность. Сначала пять часов, затем три... Счёт пошёл на минуты, и вот весь мир спит всего 24 минуты в сутки. По минуте каждый час.
«Какой колоссальный прорыв! Какие достижения! Как это прекрасно!» - кричали все. Не тратить жизнь на пустое времяпровождение в кровати, а заниматься тем, чем действительно хочется заняться.
Никто даже не заметил этого, но уже давно мир катился к чертям.
За ошеломительными успехами последовали тяжёлые необратимые последствия. Неуклонно снижалась средняя продолжительность жизни, в первую очередь, за счёт ещё большего увеличения числа сердечно-сосудистых заболеваний. А вот онкология как наука вскоре стала бесполезной. Люди просто не успевали доживать до своего рака. Индустрия красоты и вовсе провалилась. Больше не было смысла бороться с лишним весом – его попросту было некогда набирать. Качество кожи оставляло желать лучшего, никто и не думал пользоваться косметикой, потому что чёрные круги под глазами, глубокие борозды у рта и шелушащиеся в кровь скулы было ничем не скрыть. Культура пошла на спад. Великие памятники живописи и архитектуры уже не были никому интересны. Зачем тратить время на их изучение, если карьерный рост во много раз важнее? Инстинкт продолжения рода всё ещё был сохранён, но понятия «страсть» и «желание» были начисто забыты. Ровно и холодно, будто заказывали доставку продуктов на дом, люди сливались в акте любви. Да и «любовью» теперь этот акт было назвать сложно – просто необходимость. Это не кажется приятным, не интригует, не доставляет удовольствие… Это просто нужно для того, чтобы жить.
Больше не было фильмов, не было книг, не было музыки и театра, никто не рисовал картины и не писал стихи.
Даже сны перестали снится.
***
Я с трудом разлепил сомкнутые веки. Работать не хотелось, жить тем более, не хотелось даже есть, а желание спать не уходило ни на мгновение. Нужно ждать, ждать ещё пятьдесят девять минут чтобы снова провалиться в драгоценнейшую пустоту.
Я налил стакан воды и выпил её крупными глотками, чтобы не терять время. Стало чуточку легче.
Нет! Я больше так не могу!
Я пошёл в уборную, облицованную белым кафелем. Зеркало висело в ней лишь для того, чтобы работники офиса могли убедиться в том, что галстук висит точно посередине шеи. Никто не желал подолгу останавливать взгляд да своём изуродованном временем лице.
Я умылся ледяной водой, замочив белоснежные рукава рубашки, и взглянул в зеркало. Когда-то ярко-зелёные, как арбузная корочка глаза совершенно поблёкли, сосуды склеры были увенчаны ярко-алым кружевом сосудов, между бровей залегли три глубокие складки, от уголков глаз расходились лучики морщин. Под глазами выпирали иссине-чёрные мешки, над заострёнными скулами тоже краснели небольшие припухлости. Кожа была выбрита гладко, но вся раскраснелась, виднелись недавние порезы от бритвы. Губы были ужасно сухими, в углах их особенно сильно шелушилась кожа и от этого моё лицо даже казалось весёлым. Я попытался растянуть губы в настоящей улыбке, поперёк них заалели кровавые трещинки, а скулы свело от непривычного движения, показалась желтоватая полоса зубов. Через три недели мне исполнится двадцать четыре.
Внутренние часы подсказывали, что следующая минута сна наступит через пятьдесят пять минут.
Я больше не могу так жить!
В душе защемило от того, что целых три минуты я потерял в пустую, но нет! Этому должен прийти конец.
Никто в целом мире не мог меня понять. Мне хотелось жить. Мне хотелось чувствовать, мне хотелось не просто существовать.
Но больше всего, конечно, хотелось спать.
Я опёрся слабыми худыми руками о раковину и тупо уставился вниз. Слушал как стучит в ушах моё бедное сердце, даже взглянул как вздымается рубашка слева. Я был готов умереть, так мне хотелось жить. Я начал ожесточённую мысленную борьбу. Навязанные обществом стандарты мешали мне тратить время в пустую. На и без того слезящихся глазах наворачивались крупные солёные бусины, при мысли о том, что я занимаюсь «ничем». При этом, мой не до конца, видимо, утраченный инстинкт самосохранения вдруг выбрался из потаённых глубин и твердил о том, что я сошёл с ума, что мы так долго не протянем.
Я зашёл в кабинку туалета плотно закрыл дверь и попытался проспать внеочередную минуту. Не получалось. Уже три минуты как я не мог уснуть, мои внутренние часы ярко сигнализировали об ошибке. Даже веки, казалось, смыкались не полностью. Слишком опасно. Кто-то мог сюда зайти. В уборной было не принято задерживаться надолго.
Такое дерзкое желание уснуть, попытка, которая отнюдь не увенчалась успехом, побудила меня на создание коварного плана.
Из-за низкого иммунитета простудные заболевания стали обычным делом, насморк, кашель, боль в горле – это совершенно нормально. Никто не станет пропускать из-за них учёбу или работу. А вот вирусное заболевание может вывести из строя на несколько недель и очень быстро распространяется. Начальство не пожелает, чтобы производительность фирмы упала из-за нездоровья рабочих и без лишних сомнений отправит домой заболевающего сотрудника. Ведь это только в мою голову, разрывающуюся от сомнений и противоречивых мыслей, могла приди идея симулировать болезнь, остальные будут честно трудиться не покладая рук.
Поколебавшись ещё какое-то время, меня жутко отвлекало головокружение. Мысли спутались в тугой клубок. Было тяжело отойти от чётко заученного алгоритма поведения. Я глубоко вздохнул, и, хотя это вызвало учащения сердцебиения, и как-то неестественно сильно помутнело в глазах, сомнения отступили. Я закатил рукава и уверенно начал умывать лицо горячей водой. Сосуды, привыкшие находиться в постоянном спазме, расширились, создавая полную видимость лихорадочного румянца. Я насухо вытер руки бумажным полотенцем и сложил их на груди, изображая озноб. Ещё более неуверенной чем обычно походкой я двинулся в кабинет начальника и легко получил отгул на две недели. С видом полного безразличия начальник выразил сожаление и подписал все необходимые бумаги. Что действительно беспокоило его, так это состояние здоровья сидящих рядом со мной сотрудников.
Я спешно отправился домой, не желая проводить свою драгоценную минуту сна в дороге. Уже давно я жил отдельно от родителей в своей собственной квартире. Пора было создавать семью, да как-то не было на это времени. По правде сказать, я собирался подыскать подходящую девушку во время ближайшего отпуска.
Раздумывая о продолжении рода, я спешно двигался в сторону дома, всё также держа руки на груди. Вообще, в современном мире не принято заглядываться на прохожих, да и боковое зрение сильно страдает от извечного недосыпа. Если честно, не знаю, как это можно объяснить, но я заметил её. Белокурые волосы крупными локонами спадали по спине. Это было огромной редкостью, ведь женской причёской люди давным-давно приняли каре, так как оно не отнимает слишком много времени на уход и позволяет с ходу отличать женщин от мужчин, стригущихся «под единицу». Чем выше был статус у работника, тем более длинные волосы он мог себе позволить, но, конечно, до плеч они не доходили – едва ли закрывали уши.
Я невольно замедлил шаг. На обладательнице шикарных локонов цвета пшеницы было непозволительно короткое и непозволительно яркое алое платье. Лёгкая ткань развивалась на ветру, кожа ног светилась каким-то совершенно невероятным медовым цветов. Как же она была прекрасна!
Где-то внутри, здравый смысл боролся с новым для меня чувством – чувством прекрасного. С одной стороны, красный цвет, совсем как светофор, сигнализировал об опасности, а с другой… Я сам не заметил, как свернул с проторенного маршрута и поспешил за этим алым взрывом моего сознания.
Было страшно. Не хотелось остаться на минуту неизвестно где. Мало ли что могло произойти? Каждый из нас старался спать в привычном месте и спокойной обстановке, желательно было при этом приять сидячее положение, хотя можно было и просто облокотиться о стену.
В погоне за этим кудрявым алым безумием я заметил ещё кое-что. В руках девушка несла сетку апельсинов. Эта еда была не в чести в современном мире. Ею питались лишь беременные – этот период было принято слушать свой организм и потакать любым его прихотям (иначе род человеческий продолжаться не желал), и умирающие – в безумном порыве перед смертью немного пожить. Апельсины было невыносимо долго чисть, посудите сами, зачем тратить время на употребление такого небольшого количества калорий, да ещё и с риском лишнего повреждения и без того закисленного желудка? Но девушка не была похожа ни на беременную, ни на умирающую, она шла, как летела, и никто из серой массы не обращал на неё внимание.
Я понял, что ухожу слишком далеко от своей дороги и повёл себя совершенно безумно. Не велено было отвлекать людей не по делу, но я ускорил шаг – что далось мне с трудом, каждая мышца и каждый сустав отдавались тягучей болью – и окликнул её.
- Эй!
На моё счастье людей поблизости оказалась не очень-то и много, и они, как и я, страдали снижением бокового зрения, да и на голос в вечной спешке реагировали не сразу, а вот объект моего внимания…
Красавица тут же остановилась, и я чуть было не налетел на неё. Она ловко повернулась вокруг своей оси, золотые локоны при этом закрыли её лицо, и она убрала их за ухо изящным движением тонких пальцев с алыми ноготками.
- Да? – в тот же миг откликнулась она. Голос звучал словно струны давно оставшихся в прошлом дивных музыкальных инструментов. Казалось, эти кристальные звуковые частоты пронзили меня стрелой, проникая через все позвонки
У меня едва не закружилась голова, когда я увидел её лицо
На губах, широко распахнутых на букве «а» блестела алая помада, от чего ровные зубы казались ещё белее, и сверкали точно жемчужины. Кожа её лица светилась, я не вру! Она действительно излучала тёплый янтарный свет. Хотя сама была белоснежной, совсем как молоко. Ни единой морщинки я не увидел и у глаз, ни на лбу, ни меж бровей. Ресницы её были длинные, словно веера, и почему-то не белокурые, как волосы, а угольно-чёрные. Брови сложились удивлённым «домиком», а глаза...  О эти глаза! Они были чище воды и голубее неба! Жаль, что моё зрение было убито синим светом ламп монитора, и я не мог видеть её красоту во всех деталях
- Я могу вам чем-то помочь?
Струнный звон голоса вывел меня из этой блаженной паузы, я что-то неловко прохрипел в ответ.
- Если я верно понимаю выражение ваших глаз, возьмите, пожалуйста, это.
Девушка открыла маленькую плетёную сумочку, висящую через плечо, и достала бумажный конверт.
-Не открывайте на улице, это не безопасно!
Она опасливо оглянулась на не замечающих нас людей. Я увидел длинные серёжки из серебряного металла, они отбрасывали причудливую тень на тонкую шею
- Надеюсь, что я смогла вам помочь!
Девушка улыбнулась, и я вновь утонул в её красоте.
- Спасибо…
Нелепо прозвучал мой хриплый шёпот.
- До скорого! Берегите себя!
И девушка также лихо обернулась и легко, не то полетела, не то пошагала прочь.
А я ведь даже не успел сказать ей о том, как она была красива…
Минута сна приближалась, и я поспешил домой. Как же ужасно я себя чувствовал из-за этой спешки! В голове звонили колокола, каждый сустав, как будто, наливался свинцом, мышцы то и дело сводило судорогой, но я шёл.
Едва добравшись до квартиры, я замкнул дверь на все замки, прислонился к ней спиной и уже в полусне сполз на пол.