Аделаида с картин Боттичелли

    Восприятию  красивого  всегда способствовали художники, особенно великие художники.  Известно, например,  что картины Тернера,  изображающие закат солнца,  существенным образом изменили восприятие  заката англичанами. Тернер  сумел передать какие-то особенные черты  заката (линию горизонта,  цвет солнца  и его лучей,  цвет неба, освещение деталей и т.п.), которые  производят впечатление  на зрители – и зритель  замечает их  в живой природе, а раньше до Тернера не обращали внимания.

Точно так же можно говорить про художников, которые писали портреты. При изображении людей  художник мог  подчеркнуть  некоторые характерные  черты изображаемой личности.  Пример, который  был у меня на глазах, это Анатолий Зверев. Он писал картину в течении пяти минут и на разных портретах каким-то непостижимым образом воспроизводил совершенно разные, но очень характерные черты человека, которого изображал. Я наблюдал это по двум портретам, которые он писал с моего отца. Получилось два разных человека с разными (даже противоположными) характерами. Но оба похожи на моего отца. Во мне есть очень малая капля татарской крови, но Зверев заметил ее и подчеркнул.

Есть еще одна сторона художественного изображения: талантливый художник может изобразить тип человека. Примером может служить картина «Цыганка» Франса Халса.   Я встретил на улице в Англии девушку, вовсе не цыганку, а англичанку, которая меня поразила тем, что она как будто сошла с этой картины. А лица «Едоков картофеля» Ван Гога можно часто увидеть и сегодня в Голландии. 

Когда  мне показали обложку     книги  «История красоты» Умберто Эко (изданной на русском языке издательством Слово/Slovo   в 2010 году), на которой был изображен стилизованный  фрагмент  картины Боттичелли «Рождение Венеры»  -  я воскликнул:  «Это Ада!»  Моя первая реакция  была такой, что это не шедевр  Боттичелли (хотя  я прекрасно знал  картины Боттичелли  и  даже  смею  считать  себя знатоком живописи),  а что это портрет моей приятельницы и большой любви Аделаиды [1], так явно на картине были схвачены  черты и  выражение  ее лица.  Еще больше Ада была похожа на Венеру, изображенную в центре другой картины Боттичелли – «Весна». Боттичелли   изобразил тип, который отвечал красоте Аделаиды в большей степени, чем это передавали ее фотографии.  В моей комнате висела репродукция, изображающая    Венеру с картины Боттичелли «Весна».
 
Моделью Венеры Боттичелли принято считать   Симонетту Веспуччи, - первую красавицу Флоренции, которая по свидетельству современников отличалась красотой, обаянием и кротким нравом.   Ее современник итальянский поэт Полициано писал о ней так:  «Среди других исключительных даров природы она обладала такой милой и привлекательной манерой общения, что все, кто сводил с ней близкое знакомство, или же те, к кому она проявляла хоть малейшее внимание, чувствовали себя объектом её привязанности [2]. Не было ни единой женщины, завидовавшей ей, и все настолько хвалили её, что это казалось вещью необыкновенной: так много мужчин любили её без возбуждения и ревности, и так много дам восхваляли её без злобы».

Образ нежной и трогательной героини, списанный  Боттичелли с прекрасной модели,     символизирует не чувственность и земные наслаждения, а целомудрие и высокую нравственность. Это в полной мере соответствовало и личности моей приятельницы Аделаиды. Боттичелли создал такой духовный образ женщины, который никто из художников ни до него, ни после него не создавал. Как расшифровать гений этого художника?

Кто-то из искусствоведов написал о «Весне» Боттичелли: «как донести, не расплескать чувства, показать людям во всей прелести чудотворение природы»?
Можно попробовать это сделать, исследовав прообраз героини картин Боттичелли и сопоставив этот образ с реальной женщиной, живущей в наше время и так похожей на героинь Боттичелли.  Если между   этими женщинами обнаружится сходство, то это значит, что Боттичелли уловил типические черты прекрасной женщины, которые изобразил на своих картинах: необыкновенную женственность, незащищенность и одухотворенность. Не знаю других художников, которым удалось бы воспроизвести такой образ. Неслучайно, что на обложку   русского перевода трактата теоретика красоты Умберто Эко «История красоты» помещено именно   лицо Венеры Боттичелли (а не, например, Спящей Венеры более гениальной, с моей точки зрения, картины Джорджоне).

Я буду следовать сформулированной концепции и попытаюсь найти ответ на вопрос о гении Боттичелли.

Реальное воплощение образа Боттичелли, Аделаида сама была архитектором и ценителем красоты и искусства.  В одном из ее писем ко мне и я оказался объектом ее эстетической оценки.  Привожу фрагмент ее письма: «Ты пишешь, как тебя огорчило, что я тебя будто бы считаю некрасивым или что-то в этом роде. Глупый мой, ты для меня прекраснее всех на свете. Я не думала, что моя трепотня заденет тебя. Я не знаю ничего прекраснее и любимее твоих глаз, когда они смотрят на меня с нежностью и восхищением (но только на меня). Мне бы так хотелось поцеловать их сейчас, такие любимые!» Вспоминаю Беранже: «...О Боже, как она прекрасна, а я, а я такой урод!»

Мой роман с Аделаидой начался совершенно неожиданно для нас обоих. Она была сестрой моего приятеля Димы.  Я   встречался с ней на семейных праздниках их большой семьи.  С первого момента нашей встречи я был поражен сходством Аделаиды с героинями картин Боттичелли, и это обстоятельство для меня, ценителя живописи, сыграло важную роль в моих чувствах к ней. 

Я видел  в Аделаиде то, что так хорошо описал искусствовед Виктор Липатов, анализируя образ Боттичеллевской Симонетты:  «Он наряжает ее в красивые одежды, унизывает жемчужинами косу «медных» волос, аккуратно рисует чуть курносый нос, отмечает на устах загадочную улыбку обольщения и таинственной мечты. Ее высокий лоб кажется ему лбом провидицы, а по-детски трогательное выражение лица и глаза, излучающие надежду, вызывают трепет умиления».

Красота Аделаиды была классической.  У нее был чудесный  профиль. Ни в жизни, ни на фотографиях я не замечал, что   носик  у нее был  чуть вздернутым. Но прочитав описание портрета Симонетты, я  это заметил на одной из ее фотографий, которую обнаружил  в интернете и  на которой Ада изображена в профиль за работой   в мастерской.

Красавица, очень остроумная и очень кокетливая Аделаиды  мне, безусловно, нравилась,  но о романе   с ней я не мог и помыслить.  Она была замужем за известным, талантливым, очень красивым и мужественным художником по прозвищу  Барон.  У них была маленькая дочка Альбина, которую родители обожали. Альбина училась  и у отца  и  у матери и тоже стала архитектором.

Барон работал очень быстро и сосредоточенно, большую  картину  мог написать за одну неделю.  Он был востребованным,  практически всегда  имел  официальные заказы и зарабатывал бешеные деньги. Некоторые его  картины   выставлены  в Третьяковской галерее.

Отмечу, что в те же 60-70-ые годы  прошлого века  появилась плеяда художников - авангардистов, которые, как известно, подверглись разгромной критике  правительственной верхушки во главе  с Хрущевым на выставке в Манеже  1 декабря 1962 года.  Кроме  Хрущева, особенно  яро громил художников Железный Шурик
(А.Н.Шелепин), который грозил им высылкой в лагеря и другими наказаниями. Отставший от делегации высших лиц РСФСР Д.С. Полянский успокоил страшно обеспокоенных художников, сказав, что эта эмоциональная реакция не будет иметь серьезных последствий.

Мы, молодежь 70-х годов, хотели поддержать опальных художников и покупали их работы.  Я, в частности, купил картину Ю. Соостера «Можжевельники», а мой отец купил несколько работ Эрнста Неизвестного. Когда я спросил у отца, который сам занимался садовой скульптурой, что он купил, он ответил, что купил на 45 и на 80 килограммов (имея в виду, что купил скульптуры по весу).

В наше время работы бывших опальных художников-авангардистов получили широкую известность и ценятся   высоко и в эстетическом и в материальном плане, а работы Барона, талантливого художника, не очень широко известны.

Аделаида не любила работать быстро. Вот, что она пишет в письме ко мне: «Работа моя подвигается. Совет требует, чтобы я сдавала ее в среду. Боюсь, что это слишком рано, но они грозят мне расторжением договора. В быстрой работе есть своя прелесть. Работаешь более собранно и сосредоточенно. Кое-что мне удалось, но многое не удовлетворяет. Мне бы очень хотелось устроить небольшой перерыв в работе, отвлечения полностью – это бывает очень полезно, но это сейчас совершенно невозможно».

Однажды   мы с Адой неожиданно   открыли, что страстно влюблены друг в друга. Об этом дне в своих письмах она пишет, как о «дне своего счастья и позора».

Сейчас   эпистолярный жанр частной переписки практически утрачен. Поэтому особую ценность представляют сохранившееся «живые» письма   - чудесные письма Аделаиды, в которых живет она сама и ее любовь. 
 
Когда человеку ставят аппарат   холтеровского мониторирования ЭКГ и артериального давления, то аппарат непрерывно в течение суток регистрирует на электрокардиограмме динамику работы сердца и состояния сосудов. При этом пациента просят вести дневник, в котором фиксировать род занятий во время бодрствования (ходьба, нагрузка физического или эмоционального характера и др.), время отдыха и сна. Затем врач снимает данные с прибора и вводит информацию из дневника в компьютер. Компьютерная программа анализирует данные и выводит суточную электрокардиограмму, которой сопоставлена физическая и эмоциональная активность пациента. Если такие данные обработать  статистически, то  компьютер сможет непосредственно  по  пленке (по изменениям  на ЭКГ и без  анализа  дневника) отслеживать активность пациента и  интерпретировать его состояние, например,   делать заключение,  что в такой-то момент пациент  пережил стресс,  в такой-то момент  он был  совершенно  спокоен эмоционально,  в течение такого-то времени он был занят  физической нагрузкой.  Так же можно фиксировать и анализировать состояние влюбленности, когда от чтения письма любимого человека «слабеют ноги», или фиксировать вспышки ревности.

Письма, которые писали друг другу люди старшего поколения, были своего рода дневниками мониторирования их состояния.  Как и в приводимых ниже письмах Аделаиды, авторы фиксировали   все события прожитого дня, встречи, свои эмоции и состояния.  Эта традиция практически утеряна в наше время мобильных телефонов и всеобщей компьютеризации, тогда  как такие  письма,  как  и пленка  ЭКГ,   являются  очень важным  свидетельством эмоционального  и физического  состояния  человека, только  зафиксированного на другом носителе.  Слова при этом  могут прямо не говорить о чувствах, например, о состоянии влюбленности. Но  мы  читаем это  по контексту, по описанию  природы,  по мелким деталям, которые приводятся  в письме.   

В отличие  от писем, в мемуарах или дневниках   обычно  фиксируются  события  повседневной жизни в хронологическом порядке.     В этом отношении письма больше, чем дневники, похожи на кинофильм. В фильме не просто  показываются события,  а выделяются и масштабируются главные моменты, факты,  сцены.  Камера оператора  может приближать или отдалять картинку, выдвигать ее на первый или второй план, увеличивать или  уменьшать изображение.

Хотя кинофильм состоит из отдельных кадров-фотографий,  в целом режиссер  монтирует  полотно,  в котором  разные эпизоды  имеют разный калибр. И в этом  отношении письма близки  к кинофильму, т.к.  в них автор обычно  не документирует произошедшие события    (как в дневнике), а  описывает  главное, акцентирует внимание  на  том,  что   ему кажется  важным.

Иногда  написанный  фрагмент у самого автора вызывает  эмоцию, как при разговоре  с самим  собой. Например,  в одном  из приводимых ниже писем,  Ада в конце поставила  дату – и это сразу  вызвало эмоцию, которую она выразила  в приписке:  лето кончается,  скоро осень, как жаль!        Иногда описываемые события вызывают воспоминания, которые автор переживает  снова. Например,  она описывает прогулку с дочкой и вспоминает,  что по этой тропинке мы с ней  шли вместе        и были так  счастливы!
   
Я сохранил пронзительные, нежные  и глубокие письма, которые получил много лет назад,  и сейчас, читая их, как будто просматриваю  кинофильмы, снятые  в те годы.    При этом восстанавливается  и осмысляется по-новому  история нашей любви.    Эти письма  как бы позволяют  воплотить  в  живой образ   героиню Боттичелли. Поэтому я позволяю себе  их  раскрыть, хотя  они, конечно, предназначались   мне одному.

Поэт Михаил Кузмин  написал,  что Боттичелли в своей героине  видит то, чего ни она сама, никто другой не видит, её обреченность. В письмах  Аделаиды  видна обреченность ее любви, ее убежденность, что она обречена любить меня  до конца  своих дней.  Она пыталась побороть своё чувство,  но  это у нее не получилось. И она поняла, что  не в ее силах разлюбить меня, что  это любовь на  всю жизнь.  Я пережил Аделаиду и знаю, что это так и было.

Ниже  я привожу отрывки из писем Аделаиды, в которых, отражается   эта очень важная черта обреченности, которая роднит ее с героиней  Боттичелли.  Полностью письма Аделаиды  я привожу  в Приложении.

№1
Вчера вечером, когда ребята легли спать,  сидела на ступеньках террасы, на которых мы с тобой сидели тогда. Помнишь?

Я особенно полюбила эти места с тех пор, как ты побывал здесь. Я люблю ступеньки террасы, на которых мы сидели с тобой, люблю дорогу на станцию, дорогу  на речку и маленький  песчаный пляж, на котором мы сидели.  В каком  счастливом напряженном ожидании  я находилась тогда ! Как все во мне пело!

№2
Сейчас долго стояла на темной террасе и наслаждалась чудным  теплым лунным вечером. Так думала о тебе, мой милый!  С такой бесконечной нежностью и любовью! В такие минуты, действительно, происходит невероятная кристаллизация [3]. Какими нелепыми и ненужными кажутся все наши ссоры и обиды. …     Как я тоскую! «Отчего не со мной ты, о друг мой,   В ночах, в их печали!»                Вот видишь, от тоски я даже  вспомнила Бальмонта.

№ 3 
Еще чувствую на себе тепло и ласку твоих рук и стараюсь отогнать эти воспоминания, парализующие мою волю.  Буду трудиться, чтобы замолить свои грехи.
Завтра годовщина моего счастья и моего позора. Помню так отчетливо этот день. Быть может для тебя и для меня лучше было б, если бы этого не случилось. Но поздно говорить теперь об этом. Видимо это было неизбежно. Так все запуталось, так тяжело и грустно. Бьюсь как подстреленная птица.  Знаю, что за короткие минуты счастья буду расплачиваться «слезами и тоской».  Безвыходная и безнадежная ситуация a la «Дама с собачкой».

№ 4
Сегодня  мне  снилось, что я иду по какой-то улице и вдруг вижу, что ты стоишь и читаешь почему-то газету (с таким знакомым мне выражением: близко поднеся ее к глазам). Ты на меня взглянул небрежно и также небрежно поцеловал мне руку, а потом продолжал читать. И знаешь, вдруг (как  всегда бывает во сне) мне стало ясно, что ты ждешь кого-то (но не меня). И мне было очень тяжело во сне, и я проснулась  с тяжелым чувством. 

№ 5
Сегодня видела тебя во сне. (Знаешь, как в деревнях девицы говорили: «На новом месте приснись жених невесте»).  Только сон был страшный. Мы были с тобой вместе и нас увидел какой-то приятель Барона. Он угрожал мне доносом  и рожа  у него была ужасно злобная. Я проснулась ночью  с тяжелым чувством.

№ 6
Когда  я работаю одна в мастерской, я то и дело перечитываю  твои письма. … Я не  могу продолжать работать... Стараюсь выбить из себя эту дурь, пытаюсь заставить себя сосредоточиться на работе и не могу. Это какое-то наваждение. Чувствую на себе  прикосновение  твоих рук и губ и у меня ноги слабеют. Милый, милый, что это такое? Никогда  этого со мной не было.

№ 7
Думаю о тебе все время. Вчера, когда все улеглись, сидела одна на крылечке и как вечернюю молитву твердила  всякие нежные слова.  Дошли ли они до тебя?   
               
№ 8
Разве ты не знаешь, не понимаешь, что ты мое сердце, моя жизнь, что встреча с тобою самый светлый праздник в моей жизни, что я не живу, когда не вижу тебя! Разве ты не чувствуешь, что мысленно я все время с тобою, что я так много думаю о тебе, что ни на что другое не остается времени!   

№ 9
Все время вспоминаю вчерашний день, проведенный с тобою, и думаю о тебе с такою нежностью и любовью. Почему мы должны быть врозь, почему должны разлучаться и тосковать друг о друге?! Почему я должна была уехать от тебя, которого люблю безгранично! Все это такая нелепость! Сердце разрывается от тоски и боли. Мне хорошо только с тобою, я хочу быть с тобою все время и не страдать от постоянных разлук. Мой родненький, был ли ты счастлив вчера со мною? Так же ли ты тоскуешь обо мне, как я о тебе? …   
От мысли, что мы будем вместе, у меня кружится голова. Я люблю тебя безумно. Не разлюби меня – это меня убьет.

№ 10
Милый, я так грустила, так мне хотелось услышать снова, что ты любишь меня! Сейчас после того, как я прочла сто раз твои письма, у меня такое чувство, что мы только что были вместе. Сердце так оттаяло, так мне тепло! Во всяком случае завтра я знаю, что смогу работать, а то никакая работа на ум не шла. И пусть дождь идет, пока ему не надоест это занятие – он  мне не мешает радоваться. Я как Бесприданница могу повторять:  «Так Вы меня еще не забыли? Так Вы меня еще любите?!».

№ 11
На даче так тихо! Но эта тишина наполнена тобою. Я слышу
твой голос, вижу твое лицо – то безумно счастливое, то бесконечно несчастное. Милый, что это такое за безумие?! Я так думаю о тебе, так схожу с ума. В водовороте всяческих домашних дел я вдруг останавливаюсь, пораженная невероятным ощущением счастья, которое налетает на меня, как вихрь. Я чувствую себя такой молодой и счастливой.

№ 12
Не думай, что я потеряла веру в твою любовь или разлюбила тебя. Мой милый, я люблю тебя так сильно, так безудержно, так глубоко как никогда. Я люблю тебя наперекор всему. Я никогда не разлюблю тебя, я осознала это сейчас все это особенно ясно, быть может потому, что нашей любви грозит серьезная опасность и большие испытания. Я об одном молю тебя – не разлюби меня.

№ 13
 ....
 Милый, милый, я так боялась полюбить тебя сильно, все-таки это случилось.  Я не могу, не в силах противиться этому. Воля моя парализована и мне кажется, что я лечу в бездну. …
   

Хотя мы и не располагаем фактами  относительно характера Симонетты,   тем не менее попытаемся сопоставить ее характер с характером   Аделаиды. Нам известна по  свидетельству  Полициано   замечательная манера общения Симонетты – черта,  которая включает  в себя  дружеское расположение, участие к окружающим и сочувствие. Этой чертой Аделаида тоже обладала  в полной мере.  Очень характерный пример этому  -  ее отношение к Наташе, с которой  у нас был  общий  сын Сережа.
 
Сережа  родился  после моей тяжелой травмы (перелом 3-его шейного позвонка).  Я долго лежал  в  гипсе. Наташа  проводила  со мной  в больнице  целые дни. Несколько консилиумов крупнейших советских нейрохирургов склонялись  к операции  на спинном мозге и давали мне довольно неблагоприятный прогноз.   Про свою болезнь и про  Сережину  судьбу  и трагическую гибель  я написал в других воспоминаниях. О Сереже  есть статья в википедии.

Ада и Наташа были в некоторой степени  соперницами.  Тем не менее Ада полюбила  Сережу с первого взгляда  и  вызвала ответную  любовь ребенка,  а затем подружилась  и  с Наташей.    Я был  свидетелем   зарождения  этой удивительной дружбы.

Ада увидела Сережу в  первый раз, когда приехала  ко мне в Соколову Пустынь,  где летом также  жила семья Наташи. Он был так похож на меня,  что Ада  сразу  узнала  в нем моего сына и  была  им покорена.  В одном из писем она мне позже писала,  что  никогда  не решилась бы завести  от меня ребенка,  т.к. обожала бы его до безумия – особенно если бы это был сын.

Ада тоже произвела на маленького Сережу  потрясающее впечатление, он, видимо, сразу интуитивно почувствовал  в ней любящую и родственную душу,  и когда Елизавета  Владимировна, мать Наташи, высказалась относительно Ады не очень ласково, по-видимому,  из ревности за Наташу, он, как истинный рыцарь, заступился  за нее и ударил бабушку по лицу. Все были поражены. Так началась взаимная  любовь и дружба  этих  двух семей, и  посредником в этом оказался Сережа. 

Вот как  свои чувства  к Наташе  Ада  выражает  в своих письмах.

№ 14
Напиши мне как себя чувствует Наташа, которую я очень полюбила, и как поживает мой милый маленький поклонник. Поцелуй их от меня.

№ 15
Так мечтаю о купании в Оке, о прогулках с тобой по лесу, так грущу о тебе и томлюсь.  …
Умоляю тебя, будь поласковей  с Наташей, побереги ее.  Она, видимо,  в очень  тяжелом состоянии и так несчастна.  Мне ее смертельно жалко.

№ 16
 …  Была вчера вечером у Наташи. Так грустно и так тяжело мне стало, глядя на нее. При всем том я испытываю к ней что-то вроде чувства зависти, потому что при всех ее несчастьях у нее есть Кирилл  – твой сын. Я полагаю, что никогда  не решилась бы на это, ибо знаю, что обожала бы твоего ребенка до безумия – особенно сына.

В свой визит к Наташе, который  она описала  в письме,   Ада подарила ей шикарный букет роз,  чем очень тронула Наташу.  Так сочувственно  относиться к своей сопернице, дарить   ей  прекрасные цветы – поведение, по истине свойственное Симонетте.  Ада как будто бы  знала Симонетту, ее  манеры и отношение к людям  и подражала ей, так  укладывается это дружеское участие в характер Симонетты.

                * * *
Согласно  научному определению,  характер  человека – это  структура стойких, сравнительно постоянных психических свойств, определяющих особенности отношений и поведения личности. Черты характера составляют те существенные свойства человека, которые определяют тот или иной образ поведения, образ жизни. Изучением характеров занимается специальная наука -  характерология.  Индивидуальные особенности характера проявляются в отношениях личности:

• к самому себе (например, неуверенность в себе, высокая или низкая самооценка)

• к окружающим людям (желание нравиться)

• к окружающему миру (страх или восхищение,  вера  в сверхъестественное)

• к труду и своему делу (трудолюбие  или леность,  увлеченность  свои делом, креативность)

• к своим и чужим вещам (вещизм или равнодушие  к материальным благам).


Как уже говорилось, мы слишком мало знаем о Симонетте,  чтобы описать ее характер.  Тем не менее  некоторые соображения  и догадки о ее характере мы  можем  высказать. Известно,  что  после замужества всю  свою  короткую оставшуюся жизнь  она провела  при дворе  могущественного  клана Медичи во Флоренции во время правления Лоренцо Великолепного. Она была  «избрана» Прекрасной дамой  этого двора  и в соответствии с этой ролью  должна была  выполнять некоторые обязанности.  Ее работа заключалась  в том,  чтобы  своей приятной  манерой  общения завоевывать симпатии и  привлекать к себе людей  и тем самым  укреплять  господство дома  Медичи во Флоренции. В частности, ее обязанностью было  не только присутствовать на турнирах, но и  воплощать собой власть и могущество Медичи.  Так, на турнире 2 ноября 1474 года, поводом для которого  послужило заключение союза между Миланом,  Венецией и Флоренцией,  один из участников  турнира  Джулиано Медичи, брат Лоренцо Великолепного,  выбрал дамой своего сердца Симонетту.   На   его штандарте   (авторство которого приписывают Боттичелли) была изображена Симонетта в виде Афины Паллады в белом платье, со щитом и копьем, с головой Медузы Горгоны в руках и девизом La Sans Pareille (Несравненная).  Есть основания полагать, что любовь  Джулиано Медичи к  Симонетте была  взаимной и что  свою любовь она пронесла до конца  своих дней.

Джулиано победил  в этом турнире своего соперника. Симонетта была провозглашена королевой турнира и вызвала восхищение флорентийцев.   Тем самым она  помогала  укреплять и сохранять могущество клана  Медичи,  власть которого во Флоренции была крайне неустойчивой. И в этом  заключалась ее  очень важная политическая  роль.

Письма Аделаиды, которые я привожу  в этом эссе,  отражают многие черты ее характера, например, ее увлеченность  любимым делом,    неуверенность  в себе (она пишет, что сто раз перечитывает мои письма, чтобы   развеять  сомнения в моей любви), отношение к окружающим (ее способность   полюбить  свою соперницу,  деликатность, стремление избегать конфликтов) и т.п. Но то,  что ее роднит  с Симонеттой больше  всего, это, безусловно,  желание  нравиться, ее естественное  кокетство. Даже  с фотографий Аделаиды уже  в зрелом возрасте  смотрит  кокетливо улыбающаяся красивая  пожилая дама.

Красавица Симонетта по   своему  статусу «несравненной», тоже обладала  этой чертой.   И  именно  эту черту  гениально  уловил Боттичелли.  Приведу   впечатление, которое на поэта  Михаила Кузмина  производил  образ Симонетты, созданный  Боттичелли:
«Пробежавшая всю молодость и свою всю жизнь в семь лет (16-23) девушка, почти видение, символ, не человек, которую Боттичелли так везде и рисовал в виде Венер, Мадонн, весен, возлюбленная Медичи, воспетая Полициано, восторженная, радостно-удивленная, открытая для всего и всех, легкий, убегающий профиль. Всем несет радость и прелесть жизни, и сама первая это восторженно воспринимающая. И Боттичелли, который видит то, чего никто, ни она сама не видит, её обреченность. Всеобщее моментальное обожание, причем всякому кажется, что все её внимание обращено на него одного, так полна, прямодушна и легка её прелесть. На вечные века символ скоропроходящей молодости».

Есть что-то гениальное  в картинах Боттичелли, что мы пытаемся  раскрыть через образ его героинь и через перенесение этого образа на реальную женщину. 

Мы рассмотрели  тип героини Боттичелли, попытались угадать черты ее характера  и сравнили   с  этом типом    реальную женщину -  мою любовь Аделаиду.   Тем самым  мы приблизились к разгадке гения Боттичелли.

Характер Аделаиды достаточно полно  раскрывается  в ее письмах.
Наряду  с энергичностью и работоспособностью,  живым  умом и  быстрой реакцией, ее образ  ассоциируется  с  каким-то    трагизмом  и безнадежностью. Это выражается в ее словах «Что принесет мне новый год?»,  «Я уверена, что ты не принесешь мне несчастья».  Это отчасти было связано  с тем, что она жила  в страхе перед разоблачением  своей любви и в ожидании  расплаты.
 
Несмотря на сильные чувства, она способна сдерживать проявление  своих  чувств и непроизвольных реакций.

Ей  свойственна пластичность, которая проявляется в изменчивости настроений. Она легко переходит  от  счастливого состояния к  грустному, угнетенному, готовности понести наказание за  свои поступки. И наоборот,  легко находит повод для радости  и счастья при чтении писем, при воспоминаниях  о  счастливых  встречах, при погружении  в окружающую  природу  и т.п.  Она не просто  легко  сходится  с людьми, она  может легко и искренне   полюбить даже свою соперницу. 

Я уже упоминал,  что Аделаида была  очень остроумной. Это выражается  и в ее письмах. Как сказал Бальтасар Грасиан: «Чем красота является для глаз, а благозвучие  для ушей, тем  для ума  является остроумие». Письма Аделаиды дают возможность явно ощутить этот аспект  ее красоты.

      Возможно, именно эти черты характера свойственны тому типу женщин, который изобразил Боттичелли.

Аделаида помогла мне устроить банкет, наверное, единственный  в моей жизни,  после  защиты докторской  диссертации в ресторане Пекин. Сама она на банкете не присутствовала, но оставила  большой букет с вложенным  в него письмом. Наши кафедральные женщины обнаружили это письмо. Я прочел его, вспыхнул и быстро уничтожил. Письмо было очень трогательным и полным любви. Мое настроение резко поднялось – я был счастлив.

Гениальность художника заключается  в том, что с его картины  невозможно создать точную копию, которая передавала бы не только  изображение, но и энергетику, 
запечатленную автором. То, что художественные изображения, особенно картины, оказывают энергетическое воздействие на человека и его состояние, известно давно.  Это воздействие определяется психологическим и эмоциональным настроем автора  в момент создания  произведения. И  этот настрой  и  это  состояние скопировать практически невозможно.  Поэтому опытный зритель  всегда  сможет  отличить оригинал от подделки или копии, даже очень качественной. Энергетика  картин Боттичелли заставила меня увидеть  в Аделаиде сходство с его главной  героиней.
               
                * * *


                Приложение


          Письма Аделаиды 1962-1963 гг.  (с небольшими сокращениями)

14  мая 1962

  Мой милый, родненький!
Соскучилась безумно.  ….  Если Наташа у вас появится, скажи ей, что я буду очень рада ее видеть у себя на даче с Сережей и с дочкой. Объясни ей как проехать (она вообще собиралась ко мне). Не забудь ей сказать, что выходить надо на станции «Конев-Бор». Впрочем пусть даст телеграмму:  каким поездом поедет и я ее встречу.
Мой милый, мой милый, я что-то такая издерганная, так рычу на всех.   
       Хочу тебя видеть. Целую нежно.       

5 августа 1962

    Мой милый сегодня зашла на почту в надежде что-нибудь получить от тебя. Но тщетно – ничего не оказалось. Полагаю, что ты уже получил изрядное количество моих писем и мог бы уже все уяснить себе и не дуться на меня. Поскольку ты мне не отвечаешь, я сделала вывод, что ты уже успел совершить ряд безумств, которыми гордишься. Вероятно, мне не следует тебе больше писать и тем более приезжать, как я собиралась.  Если все это не так, то позвони мне или телеграфируй. …


                10 августа 1962

…  Родной мой, что это ты выдумал, что я будто уезжала холодная и нелюбящая от тебя. Милый, милый, в тот момент я была такой грустной, так сердце сжалось, так не хотелось от тебя уезжать. Я очень боялась выдать себя перед Б.Ф.[4]  и Димой. Мне было так тяжело. Разве ты не знаешь, не понимаешь, что ты мое сердце, моя жизнь, что встреча с тобою самый светлый праздник в моей жизни, что я не живу, когда не вижу тебя! Разве ты не чувствуешь, что мысленно я все время с тобою, что я так много думаю о тебе, что ни на что другое не остается времени!
    Сейчас вернулись домой после утомительного дня. Уже одиннадцатый час. В квартире – никого, но со мною твои письма и чувствую, что ты думаешь сейчас обо мне, любишь меня и мне так тепло. Я не чувствую себя одинокой.
  Мой милый, мое счастье, целую тебя нежно, не выдумывай глупостей, я так тебя люблю.               
 
               
               
13 августа 1962 (?)

    Мой милый, получила от тебя две открытки в суровом дидактическом стиле. Хочу и я тебе предъявить небольшой счет.
    Жизнь научила меня снисходительности и терпимости. В моем отношении к тебе хватает и того, и другого, потому что я очень сильно люблю тебя, хотя многое в тебе не приемлю и не понимаю. Но самая неприятная для меня черта в тебе – это твоя не брезгливость в твоих отношениях с женщинами. Это то, чего я не могу тебе прощать. Как можешь ты, любя меня, вести себя так с другими женщинами, что они начинают на тебя кидаться?! Как это отвратительно. Вот уж дурной стиль  -   в полном смысле этого слова! Подобным поведением ты можешь нанести смертельную рану моей любви – и от этого будет очень тяжело не только мне, но и тебе.
    Заклинаю тебя, храни в чистоте свою любовь ко мне,  не совершай ничего такого, что могло бы больно поранить меня и разбить то, чем мы оба с тобой так дорожим.
    Мне очень тяжело и я грущу ужасно. Мне все кажется, что ты меня меньше любишь. Находясь в плохом настроении, я прокручивала все события 2-х последних недель и с горечью пришла к выводу, что любовь твоя, если она и существует, не способна ни на какие жертвы. Не представляю себе, чтобы я не откликнулась на такой призыв и на такие просьбы о твоем приезде, которые содержались в моих письмах к тебе. Значит я тебе безразлична, если ты остался глух и нем к моим мольбам. Ведь ринулась же я, бросив работу в самом разгаре и пренебрегая страхом перед разоблачением, уехала к тебе (пусть даже на несколько часов).
  Боже мой! Неужели же ты не мог этого сделать?! Значит не хотел и не любил. Как я могла бы оставить без внимания твою телеграмму, в которой ты просил бы немедленно позвонить?! Однако ты и тут остался верен себе. Ты решил, что один день ничего не значит. Совсем как по Лермонтову «Пускай она поплачет, ей ничего не значит». А знаешь ли ты, что я пережила за этот день! Какой ад! Тебе даже трудно сходить и купить конверты и ты пишешь мне небрежные отговорки. Последнее – мелочь, разумеется, но очень характерная.
    Мне что-то так плохо, как давно не было. Напиши мне подробнее о своих настроениях. Пойми, что я люблю тебя и это на всю жизнь. Не пользуйся этим, чтобы мучить меня.
                Целую тебя

                16 августа 1962-1
  …
    Вчера звонила мне Женя. Спрашивает: «Очень скучаешь?». Я говорю – «Очень».  – «А он?».  – «Тоже». «Почему ты к нему не поедешь? Ну, хочешь я для прикрытия поеду с тобой?». Я отказалась. Боюсь, что это прикрытие тебе не доставит удовольствия. Но ее добрый порыв я, разумеется, оценила.
  Милый мой, любимый. Я все время с тобою. Мысленно веду нескончаемые беседы. Делюсь с тобою всеми мыслями об искусстве, об увиденном или прочитанном. Ты мне самый близкий и родной. Люблю тебя, хочу к тебе. Приезжай.


                16 августа 1962 – 2 

    Мой милый, мое счастье! Это уже второе письмо за сегодняшний день. Я что-то совсем схожу с ума. Что это со мной творится? Может быть я потому так безумствую, что ты обещал приехать в четверг? Я вздрагиваю при каждом телефонном звонке. Несколько раз звонила в вашу пустую квартиру.
       Занималась все утро всякими хозяйственными делами и мечтала о тебе, как девчонка. Несколько раз смотрела на себя в зеркало. Мне кажется я подурнела от тоски. Но это до нашей первой встречи. Я хочу только для тебя быть красивой. Родной мой, я так люблю тебя. Рядом с тобой я такая счастливая, такая окрыленная (что-то наподобие Ники Самофракийской). Меня с ней роднит одна общая беда – обе мы уже давно потеряли свои головы. Это серьезное несчастье.      

17 августа 1962

    Моя радость, мой любимый! Все время вспоминаю вчерашний день, проведенный с тобою, и думаю о тебе с такою нежностью и любовью. Почему мы должны быть врозь, почему должны разлучаться и тосковать друг о друге?! Почему я должна была уехать от тебя, которого люблю безгранично! Все это такая нелепость! Сердце разрывается от тоски и боли. Мне хорошо только с тобою, я хочу быть с тобою все время и не страдать от постоянных разлук. Мой родненький, был ли ты счастлив вчера со мною? Так же ли ты тоскуешь обо мне, как я о тебе?
    Сегодня пришло письмо из Тарусы. Воспитатели пишут, что пребывание детей в Тарусе продлевается до 20 сентября. 25-го – родительский день. Если Б. уедет (как предполагает) 29 августа за границу, то я смогу пожить с тобою неделю в Соколовой Пустыне, а потом забрать Альбину до окончания срока и поселиться с ней на даче или поехать на юг.
    От мысли, что мы будем вместе, у меня кружится голова. Я люблю тебя безумно. Не разлюби меня – это меня убьет. Пиши мне, мой счастье. Целую тебя нежно и обнимаю.

               
18  августа 1962

    Мой милый, мне кажется никогда еще не была я так одинока, как в этот праздничный вечер. Я сижу одна на кухне. Небо озаряется вспышками ракет.  Я не люблю самолеты – все это давно надоело, но мне почему-то грустно, когда ракеты, после ослепительного подъема, падают и гаснут, исчезают в кромешной мгле. Не чувствую я в своей душе «праздничного ликования». Твое письмо, полученное сегодня, обдало меня холодом. Милый, почему мне кажется, что немножко разлюбил меня? У меня такое чувство, что ты увяз в дачных друзьях. Полстраницы письма посвящены описаниям душераздирающих событий в семьях твоих «дам». Я не хочу знать об этом. Не хочу знать, что ты видишься с Графиней. Это причиняет мне такую боль, что, если бы ты мог это почувствовать, ты бы не стал так меня огорчать. Напиши поскорее, что любишь меня по-прежнему, я так хочу услышать это снова! Мне так невыносимо тяжело. Я люблю тебя – мне нечего к этому добавить. Не могу ничего больше писать. Не забывай меня.


                20 августа 1962

    Милый мой, любимый, спасибо тебе за чудные, безумные письма. Я как только вернулась сегодня с дачи, сразу же завела машину и помчалась на почту. Девица на почте уже знает меня, мы здороваемся и она не спрашивает мой паспорт. Если письма нет, то она грустно качает головой и говорит: «Нет, вам ничего нет». А сегодня она улыбнулась и подала мне целых 5 писем. Какой-то дядя, стоявший за мной, сказал: «Вот это да!». А я, схватив письма быстро пошла к машине и, вероятно, очень глупо сияла по дороге. Милый, я так грустила, так мне хотелось услышать снова, что ты любишь меня! Сейчас после того, как я прочла сто раз твои письма, у меня такое чувство, что мы только что были вместе. Сердце так оттаяло, так мне тепло! Во всяком случае завтра я знаю, что смогу работать, а то никакая работа на ум не шла. И пусть дождь идет, пока ему не надоест это занятие – он  мне не мешает радоваться. Я как Бесприданница могу повторять:  «Так Вы меня еще не забыли? Так Вы меня еще любите?!». …


                21  августа 1962

    Мое счастье, мой любимый, только что вернулась домой. Я так привыкла к тишине, мне так хорошо сидеть одной на кухне и перечитывать твои письма! С ужасом думаю о возвращении наших (которое уже не за горами).
    Сегодня, как и вчера, все время лил дождь и низкие осенние тучи затянули все небо. В конце дня я прилегла ненадолго в мастерской на антресолях, а когда открыла глаза, увидела, что все вдруг мгновенно преобразилось. Тучи унеслись куда-то, сияло ослепительное солнце – такое же, как в том сне, который я тебе описывала в предыдущем письме. Мне казалось, что сон мой (такой глупый, смешной) продолжается, т. к. я лежала на диване наверху и подставляла  солнцу свое лицо, только тебя не было со мною, мой милый.
  Я работаю через силу и у меня нет того захватывающего интереса к работе, который обычно обеспечивает успешное завершение ее.
  Сейчас только что (пока я все это тебе писала) позвонила неожиданно бабушка. Она истерическим голосом сообщила мне, что она с Альбиной в Москве, что Альбину укусила собака. У меня сердце оборвалось. Затем из ее путанных объяснений я поняла, что собака соседская, а врач (она звонила из больницы Склифосовского) сказал, что укус не сильный. Боже мой, у меня руки до сих пор трясутся, хотя, кажется, все это не так страшно. Сейчас  бабушка привезет Альбину. Прости не могу ничего больше писать. Люблю тебя, целую. 

22  августа 1962

…      Каждый раз, когда я подхожу к телефону, я думаю – а вдруг это ты.
    Дима предлагает поехать к тебе и спрашивал – как я? Но, во-первых, поездка в воскресенье для меня исключена (в воскресенье гости заваливаются ко мне на дачу). Кроме того, (и это главное) – я не хочу ехать к тебе с Диминой женой  вместе. Это совершенно невозможно, ты сам это понимаешь. Милый, милый, я хочу приехать к тебе одна. Ну потерпи еще немножечко, не сердись на меня, не огорчайся так безумно! Я приеду в конце месяца, родной мой, мы будем вместе.
      Люблю тебя как помешанная, ни о чем не могу думать, никого не хочу видеть. Целую тебя, мой милый, мой ненаглядный.      

Без  даты, по-видимому,  1 сентября 1962

Мое счастье, мой любимый, никак не могу прийти в себя после свидания с тобой и ощущения полного счастья, к сожалению, такого короткого. Между тем события разворачиваются довольно стремительно. Прошло несколько часов, как я вернулась домой и сижу на Казанском вокзале в ожидании поезда на Голутвин. Оказывается, меня неоднократно проверял по телефону родственник Б. Сестра врала как умела. Очень боюсь ехать на дачу – жду ужасных сцен.
        Все расплывается под дождем (это еще не слезы, но они будут).
    Любимый, мне было так хорошо с тобою, что мне теперь все равно,  какая будет расплата. Так бесконечно грустно было оставлять тебя. Люблю тебя бесконечно, навсегда.
   Целую нежно. Не грусти, не печалься слишком сильно. Приезжай, если будет возможность.
      
Воскресенье 2 сентября 1962

  Милый, любимый, ненаглядный мой, не могла выбрать сегодня ни минуты, чтобы написать тебе, т.к. бабушка следила за мной как «Недреманное Око». Сейчас все заснули. Воскресный вечер кончился. На даче так тихо! Но эта тишина наполнена тобою. Я слышу твой голос, вижу твое лицо – то безумно счастливое, то бесконечно несчастное. Милый, что это такое за безумие?! Я так думаю о тебе, так схожу с ума. В водовороте всяческих домашних дел я вдруг останавливаюсь, пораженная невероятным ощущением счастья, которое налетает на меня, как вихрь. Я чувствую себя такой молодой и счастливой. Соседка, к которой я забегала сегодня на минутку, сказала мне: «Ты стала совсем девочкой». Милый, чудный мой, мне так больно думать, что ты чувствуешь себя несчастным, что ты страдаешь. Я сейчас не чувствую боли – это придет позднее. Сейчас я как кинорежиссер за монтажным столом просматриваю пленки, склеиваю, собираю их, вырезаю неудачные места (всякие глупые сцены с тетей Настей и Прасковьей [5]  и т.д.) Я только сейчас начинаю понимать, какая все это чепуха – эти бабьи истерики – и какое большое счастье было видеть тебя, быть с тобою.
  Сегодня нашла на участке 12 чудесных подберезовиков. Смешно, что теперь даже грибы напоминают мне о тебе. Когда я жарила их, я вспоминала, как мы с тобою вчера завтракали вдвоем – ели грибы и запивали их вермутом и у тебя было такое счастливое лицо. Милый, родной, напиши мне чем кончились все скандалы: укрощена ли тетя Настя, что Прасковья?
    Напиши мне как себя чувствует Наташа, которую я очень полюбила, и как поживает мой милый маленький поклонник. Поцелуй их от меня.
    Целую тебя нежно, любимый мой. Все время думаю о тебе, все время с тобою.
   
                3  сентября 1962

  Милый, милый, снова включаюсь в трудовую жизнь. Сегодня вернувшись с дачи, уже успела побывать в мастерской и даже начала одну давно задуманную композицию. Дни, проведенные с тобою, кажутся сном. Думаю о тебе все время. «Еще томлюсь тоской желаний, еще стремлюсь к тебе душой… и т.д.» (см об этом у Тютчева).
  Милый, в самом деле, дни эти промелькнули как сон и в памяти осталось твое невозможно печальное лицо, когда ты сидел на перроне. Родной мой, не убивайся так. Ты ведь всегда можешь приехать на один день в Москву.
    Еще чувствую на себе тепло и ласку твоих рук и стараюсь отогнать эти воспоминания, парализующие мою волю.  Буду трудиться, чтобы замолить свои грехи.
    Завтра годовщина моего счастья и моего позора. Помню так отчетливо этот день. Быть может для тебя и для меня лучше было б, если бы этого не случилось. Но поздно говорить теперь об этом. Видимо это было неизбежно. Так все запуталось, так тяжело и грустно. Бьюсь как подстреленная птица.  Знаю, что за короткие минуты счастья буду расплачиваться «слезами и тоской».  Безвыходная и безнадежная ситуация a la «Дама с собачкой».    …
    Целую тебя, милый мой. Не забывай меня. Люблю тебя.

                5  октября 1962

  Мой милый, мой родной, пишу тебе обещанное письмо. Разумеется, глупо писать, зная, что через 2 дня вернешься, но я делаю ради тебя эту далеко не первую глупость. Пишу тебе в поезде – поэтому все буквы прыгают как сумасшедшие. Так грустно и тяжело каждый раз бывает расставаться с тобою. Мне так хотелось, чтобы твоя рассеянность подвела тебя и ты бы незаметно для себя уехал бы со мной! Мое солнышко! Люблю тебя очень, очень сильно. Разве ты не чувствуешь и не видишь этого. Мне кажется такой нелепой твоя ревность – ведь я-то знаю, как сильно я тебя люблю. Сейчас уже поезд подходит к Коневу-Бору. Целую тебя нежно, нежно, мой ненаглядный.

15 октября 1962

  Мой любимый, мое счастье, мой ненаглядный!  Снова пишу тебе с дачи и в памяти снова встают все недавно пережитые ужасы. За те два дня, что я прожила здесь вдвоем с Альбинкой, я понемногу начала приходить в себя.  Мне казалось в последние дни, что я на грани сумасшествия. Бесконечные сцены, выяснения, вопросы – все это доконало меня совершенно. В этой ситуации бегство на дачу – это было, быть может, самое разумное.
       Правда, тоскливо видеть, как осыпаются последние листья с деревьев и как заколачивают дачи вокруг, но это так подходит к моему теперешнему настроению, что лучше и не придумаешь. Всегда с наступлением осени меня охватывает гнетущая тоска. Каждый раз я как будто теряю веру в возможность счастья, в существование каких-либо радостей в жизни. В этом году это чувство неизмеримо сильнее обычного. Это уже какая-то безнадежность.
  Не думай, что я потеряла веру в твою любовь или разлюбила тебя. Мой милый, я люблю тебя так сильно, так безудержно, так глубоко как никогда. Я люблю тебя наперекор всему. Я никогда не разлюблю тебя, я осознала это сейчас все это особенно ясно, быть может потому, что нашей любви грозит серьезная опасность и большие испытания. Я об одном молю тебя – не разлюби меня.
    Я вернусь в четверг (Б. обещал забрать во вторник, но прислал сегодня телеграмму, что приедет в четверг) – быть может это и лучше, если не считать того, что я смертельно соскучилась по тебе. Мой любимый, я обожаю тебя, думаю о тебе все время с такой нежностью, тоской и тревогой! Мне очень, очень тяжело, мой милый, мой любимый.
       Целую тебя нежно.
   P.S. Уничтожь все мои письма и конверты от них (это сейчас очень важно)[6].

Без  даты  по-видимому,  октябрь 1962

       Любимый мой, родной! сегодня с утра на даче дождь. Мы с Альбинкой сидим на веранде и дрожим от холода. Она в пальто и платочке на голове похожа на нахохлившегося воробушка. Неужели это уже осень! Лета у меня в этом году не было – а ведь зимой я так ждала его! Чувствую себя скверно и настроение соответствующее. Когда ты уезжал в Соколову  Пустынь, я была так измучена тем, что произошло в наше семье и так утомлена твоей болезнью, что мне казалось – я немного отдохну и поработаю. Я знала, что буду тосковать без тебя, но очень рассчитывала на то, что работа поможет мне с этим справиться. Но, милый, ничего из этого не вышло. Тоска по тебе подтачивает меня изнутри как болезнь. Я не знаю ни минуты покоя. Навязчивая мысль увидеть тебя поскорее преследует меня как зубная боль и давит как кошмар. Я, видимо, не рассчитала свои силы.
    Это нервное возбуждение может слегка успокоить только Альбина. Утром она забралась ко мне в постель еще сонная, теплая и румяная. Мы лежали и болтали с нею. Мне было так тепло около нее. Потом я встала и все началось сначала. Сегодня в 2  часа поеду в Москву. Я только и думаю о том, чтобы поскорее попасть на почту.
      Прощай, мой любимый. Скоро ли мы увидимся? Любишь ли ты меня, помнишь ли? Люби меня, я так в этом нуждаюсь.

21 декабря 1962

    Счастье мое, мой любимый, вот уже я и в Одессе. Сейчас уже 1 час ночи и я пишу тебе лежа в постели после душа. Дорога прошла немного томительно. Во-первых, было очень холодно в вагоне. Особенно ночью. Нос никак не мог отогреться (может быть, потому, что так привык к теплу твоих рук, к тому, что они его все время тискают и тормошат).
    В Одессе значительно теплее, чем у нас в Москве. Уже легче дышать. Но я все еще никак не могу осознать, что еду в Египет, что я увижу Афины и Стамбул!
  У нас с Таней чудный номер в гостинице «Красная». Я наслаждаюсь сейчас полным отдыхом. Только так грустно вспоминать московские прощания. У тебя было такое убитое горем лицо, как будто я умираю. А Альбина! Как она плакала бедняжка! Так волнуюсь за вас, за тех, которые меня любят и которые мне дороже всего на свете.
       Милый мой, родной! Не грусти – мы скоро снова будем вместе. А сейчас подумай сколько интересного мне предстоит увидеть и порадуйся за меня.
  Целую тебя нежно, думаю о тебе постоянно. Не разлюби меня, мой милый. Целую тысячу раз мои милые любимые глаза и переносицу. Танька мне не дает писать – все время треплется и мешает. Прощай, мое счастье. Хочу, чтобы ты мне приснился.

                24 декабря 1962

Ок. 19 (23-го) подошли к Варне. Варна нас не принимает. Туман. Болтаемся в море, многих укачало.
    По-прежнему болтаемся в море около Варны. Возили нас в город на катере.
Чудный цвет моря. Солнце просвечивает сквозь тучи. Необычная красота всего порта. Корабли и море, как у Марке (серо-зеленый цвет воды и темно-серые корабли). Горы невысокие и мягких очертаний. Сама Варна с ее узкими улочками и маленькими  желтоватого тона домами чем-то напоминают Ялту.
    Жуткий пронизывающий ветер испортил прогулку, которую мы совершили по городу пешком.
    Мы все еще стоим, хотя уже 16 ч. по судовому времени. Ждем ответа из Одессы, на запрос капитана, можно ли нам идти с опозданием на 1 сутки, т. к. от этого зависит, увидим ли мы Стамбул и Афины днем. Тоска и грусть необычайные. Грущу без тебя необыкновенно. Вчера пили с корабельным командованием и киевлянами. Тоска по Альбине (на теплоходе много детей).
   

2  января 1963 г.

     Уже 63-й год! Что он принесет мне?
Вчера в 19 ч. садились на теплоход в Александрию. Общая радость при виде нашего «Феликса». Команда встретила очень приветливо. Почувствовали себя дома.
Сегодня сильно качает, но день чудесный, солнце такое приветливое! Сейчас сижу на корме в плетеном кресле и наслаждаюсь теплом. Хорошо бы если б поменьше качало.
     Море очень темного цвета – ультрамарин. Средиземное море! Могла ли я мечтать об этом!    Греюсь на солнце и с нежной тоской  думаю о тебе, мой милый. Как все будет дальше? Надо что-то решать.  Никогда не забуду страшную ночь в поезде, когда мы ехали в Луксор. Плакала всю ночь. Так больше невозможно.

Примечание 
 
Я  знал, что Аделаида собирается  в поездку  в Египет, на Нил,  в Луксор (столицу древнего Египта – Фивы),  и много раз читал ей два стихотворения, которые помнил с детства.  Одно из них - стихотворение Н. Гумилева  «Константинополь», второе  - пародия на Пушкина про Нил. Видя, как она молилась  в Елоховском соборе и зная ее склонность к покаянию, я пытался  этими стихами развлечь ее. Могу предположить, что она их вспоминала   в поездке, подумала, что на Востоке  неверность  карается  более жестоко, чем в Европе, и это могло подействовать на ее настроение.  Вот так начинается  стихотворение «Константинополь»:

Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.

Сегодня ночью на дно залива
Швырнуть неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну. …….

И вот  такая пародия на Пушкина:
 
Прибежали в избу  дети
Фемистокл и Феофил.
«Тятя, тятя,  в наши сети
Замотался крокодил».
Устремился тятя к Нилу.
«Если это только миф,
Если нету крокодилу,
Пропишу вам иероглиф».

Шесть босых и желтых пяток
Мокрый вздыбили песок.
На версте примерно пятой
Бедный тятя вовсе  взмок.
Сквозь безлюдную  пустыню
Протекал пустынно Нил.
Прибегают,  видят – стынет
На песочке крокодил.

Сквозь высокую осоку
Нил пленительный блестел.
Ветерок, летя  к востоку,
Крокодилом шелестел.               


10 мая 1963

    Счастье мое, мой ненаглядный! Расположилась в лесу (по дороге в Пески), чтобы написать тебе в спокойной обстановке. Бабушка все время терзает меня бесконечными жалобами на своих детей, плачет и ни на минуту не оставляет меня одну. Я утешаю ее, как могу, и даю сердечные капли и не менее сердечные советы. Но в общем, если бы не тоска по тебе, то жить можно. Природа сказочная. Солнце, которое я так люблю (а ты не любишь) греет так хорошо. Вечером за соснами показывается гигантская, как заходящее солнце, луна и соловьи поют не умолкая. Полянки в лесу усыпаны фиалками, и ландыши уже набухают бутоны.
      Милый мой, так томлюсь, так хочу к тебе! Бабушка сегодня уезжает в Москву (но т.к. у нее семь пятниц на неделе и она внезапно может раздумать и остаться, я боюсь давать тебе телеграмму). Приедет она завтра вечером.  Родной мой! Как было бы чудно, если б ты приехал! А может быть все-таки дать тебе телеграмму? Жду тебя ужасно, хочу обнять, хочу прижаться к тебе.
  Вчера не сумела вечером написать тебе, т.к. устала безумно и к тому же электричество выключили. Так грустно было провести вечер при свечах. «У ложа моего печальная свеча горит». Совсем как у Пушкина. Долго лежала без сна и думала о тебе с бесконечной нежностью. Родненький мой, ты меня не забыл? Приезжай с Димой или Кусевицким. Б. до четверга не появится.


                11  мая 1963

     Мой милый, мой родненький. Я, наконец осталась одна. Бабушка уехала после долгих колебаний сегодня утром в Москву и вернется лишь к вечеру. Сейчас я отдыхаю предельно хорошо.  Так тихо. Только тоска по тебе еще острее и ожидание становится почти невыносимым.  Я устала от бабушкиной ужасной привычки думать вслух и в течение этих двух дней, что мы провели с ней вместе голова моя распухла от той чепухи, которую она мне все время  выкладывает. Сейчас все хорошо. Впереди целый день полного покоя. …
    Милый, милый! Если бы ты  только знал, как мне тебя не хватает. Мое чувство к тебе так велико, это такое счастье, что я давно уже перестала ему сопротивляться и живу только им. Я так верю в твою любовь, мой милый! Несмотря на всякие мелкие огорчения и обиды , я не могу представить, что ты принесешь мне несчастье. Несмотря на  всевозможные предостережения, я доверяюсь тебе полностью, мой милый. Ну, довольно об этом.
    Когда же я увижу тебя? Если бы ты приехал сегодня! Целую тебя нежно.
(Если ты не приедешь  сегодня или завтра, то в среду под любым предлогом я приеду в Москву). Позвони сестре.  Может быть, ты приедешь с ней в следующую субботу?  (Бабушка, вероятно, поедет на день рождения старшего сына). 


1  августа 1963

    Мой любимый, Мое счастье! На меня напала такая тоска по тебе, что просто ничего не могу делать. Так смертельно хочу тебя увидеть, быть с тобою!
    Зайду сейчас на почту, но, вероятно, там ничего нет. Хоть бы письмо от тебя получить! Все-таки на минутку показалось бы, что ты здесь рядом со мною и стало бы легче. Так грущу и тоскую, как никогда еще не тосковала. Мечтаю, чтобы Б. поскорее уехал, тогда бы я отправилась к тебе дня на два, даже если бы работа не была еще закончена. Я не могу без тебя жить. Мой милый, мой любимый! Пиши мне, я тебя умоляю. Не могу больше писать – такая тоска! Люблю тебя на всю жизнь, мое счастье. Это все так безнадежно, беспросветно. Очень, очень тебя люблю. Скоро будет 2 года как мы вместе. А я люблю тебя все сильнее – что это такое! Жить врозь больше невозможно. Такая боль в сердце! Целую тебя нежно, мое солнышко. Не разлюби меня.
    1/8  P.S.   Поставила дату на письме и с грустью подумала, что лето уже кончается.  Хочу  к тебе.   

               
                19  август 1963

    Мой любимый, мой дорогой! Я снова в Москве и снова в мастерской. Завтра, вероятно, начнут формовать консоль. Думаю только о том, как бы поскорее тебя увидеть, ничего другое не лезет в голову. Если бы было можно, завтра же поехала бы к тебе. Люблю тебя бесконечно и тоскую ужасно. Все вспоминаю минуты нашей близости и чувствую на себе тепло твоих рук и губ. Хочу прижаться к тебе так, чтобы «земля плыла».
    …
               
29 сентября 1963

  Мой мил, моя радость, солнышко мое! Так бесконечно грустно было расставаться с тобою! Но на сердце сразу теплеет, когда я вспоминаю последний день, проведенный с тобой и твою влюбленность и твою нежность. Ты был такой безумно счастливый, что я радовалась, глядя на тебя, и мне было так хорошо!
  Мой родненький! Сегодня снова чудесно светит солнце и так легко дышится. Хорошо ли тебе там, в твоем пансионате, к которому я отношусь с таким недоверием? Любишь ли ты меня, вспоминаешь ли? Чувствую к тебе такую любовь и нежность! Не разлюби меня, будь мне верен, Я живу только тобою.
    Сегодня дала себе еще один день отдохнуть, а завтра примусь за свой проект. Здесь сказочно хорошо и даже бабка присмирела. Мы с Альбинкой совершаем чудесные прогулки, и я открываю здесь все новые и новые красоты. В этих прогулках ты постоянно со мною, мой милый, мой любимый.               
               
                * * *               

   Естественным продолжением нашего романа с Аделаидой  стал роман ее дочери Альбины  с моим сыном Сережей.               


Примечания к тексту:

[1] Имена всех  упоминаемых действующих лиц изменены.

[2] Описана основная  черта  естественного и притягательного кокетства.

[3] Ада  имеет в виду стадию «кристаллизации любви», описанную  Стендалем  в трактате  «О любви».

[4] Борис Федорович Поршнев – мой отчим.

[5] Я жил летом в деревне Соколова Пустынь на реке Оке, где меня навещала Ада. Хозяйка  съемного дома тетя Настя и наша домработница Прасковья назойливо меня опекали, непрерывно молились и кликушествовали.

[6]  По поводу просьбы  уничтожить письма, я подозреваю,  что Барон пригрозил ей, что направит ко мне знакомых милиционеров, которым он платил, чтобы они закрывали глаза на его бешеную езду на машине. Но я в это не верил. Я считаю, что «гений и злодейство -    две вещи несовместные»,  и был уверен,  что Барон этого не сделает. Я не уничтожил письма, но  спрятал их так, чтобы никто не мог их найти.