Проблемы коммунальные. ч. 3

начало: http://proza.ru/2020/07/12/1916


КАНАЛИЗАЦИЯ (неприятная тема, можно пропустить).

    Бывает такое, стоит сотрудник на середине поста и внезапно, оказывается на островке среди отходов жизнедеятельности. Надеюсь, что такие подробности не покоробят читателя? Ну, а уж если среди вас найдутся совсем брезгливые, то пропустите эту главу, поскольку она, мягко говоря, припахивает. Мы-то привыкшие к данным казусам.
Сотрудники не робкого десятка, быстро находят пути к отступлению, прыгая по бедным изношенным трубам отопления, либо забираются на деревянные отмостки вдоль стен. Ну, а уж если совсем не повезло и ты оказался в самом эпицентре оного «водохранилища», то смело прыгай, выбирая, где пожиже.
   
   Был случай, когда приехала комиссия из Москвы, и начальник СИЗО повел московского гостя показывать своё «детище», когда внезапно хлынувшие колодезные воды настигли проверяющего прямо на пути следования. Начальник СИЗО, нисколько не смутившись, всем своим видом дав понять, насколько ему всё это родное, гордо пошлёпал по лужам к выходу. Столичный проверяющий, очевидно эти лужи родными не счёл, поскольку враз побледнел, и немного поколебавшись, осторожно последовал за своим провожатым на цыпочках. Что было дальше, история умалчивает.

   Был ещё один неприятный случай, когда сотрудница – «выводная» на прогулку, оступившись, упала в открытый колодец и её пришлось доставать оттуда при помощи уборщиков. Конечно, девочка сразу уволилась, ибо злые языки своими насмешками не дали бы ей нормально работать. 
Когда я вернулась в СИЗО тринадцать лет спустя, проблема с канализацией так и осталась проблемой.

* * *
ОТОПЛЕНИЕ.

     Ещё один коммунальный бич. И варят, и варят эти трубы… То ли «варщики» - барахло, то ли трубы, то ли все вместе… Но постоянно спецконтингент жалуется в зимнее время на холод в камерах, про что будет отдельный разговор.
Сварщиков «берут» из «красных», тех, кто сотрудничает с администрацией СИЗО. Не за «так», понятно. Может, в надежде на УДО, отмазку от этапирования, а, может, и по более «насущным» проблемам.

     Повальная сварка всего, что сваривается, обычно начинается в ожидании московских проверок.
Варят батареи, кровати, то бишь, «шконки», решётки на окнах и дверях. Всю эту работу организуют сотрудники отдела режима, они же и должны присутствовать при этом действе. Но, как правило, этим «товарищам» быстро надоедает сия миссия, и они по-тихому сваливают, периодически появляясь в поле зрения, либо бессовестно «свешивают» свои обязанности на младшего инспектора поста, у которого своих обязанностей – «выше крыши».

    Перед приездом московской комиссии режимники буквально живут в следственном изоляторе. Сварка ведётся даже ночью, что категорически запрещено распорядком ФСИН, не потому, что ночью надо спать (тюрьма ночью не спит - бодрствует), а потому, что ночь считается опасным временем суток, и несение службы должно быть в варианте «усиленного». И если сварка осуществляется при открытых дверях камеры со спецконтингентом, то вход/выход охраняет кинолог со своим подопечным.

* * *
ПЕТРОВИЧ.

    Петрович - старый пёс породы «кавказская овчарка». Его я помню еще молодым псом, когда начинала свою работу в этой системе. Тогда я стояла на вышке и бросала ему пирожки.
Внушительный своими размерами и с грозной мордой, он был безобидным и добрым, но об этом знали только мы. Петровичу было абсолютно до фонаря, что все заняты «замазыванием» «глаз» комиссии, которую со страхом ожидает руководство, его привела хозяйка, сказала: «Сидеть!» и он послушно сел у её ног, равнодушно взирая на всю эту «мышиную» возню. Вот он сидит, скучая, лишь иногда оживляясь при виде пробегающей кошки, в виде ворчания, не более.   
Петрович был увальнем, ленивым и неповоротливым и, честно говоря, я даже не слышала, чтобы он на кого-то гавкнул, не говоря уж о том, чтобы броситься и даже, укусить. Но жулики его воспринимали злодеем, и нам это было на руку, поскольку мы уж очень сомневались в рабочих качествах собаки при неблагоприятном раскладе дел.
Ходил он еле-еле, передвигая ноги, то ли от старости, то ли от того, что набрал лишку жирка, но так бы я и думала о его неповоротливости, если бы не случай.

    Как-то, я вела спецконтингент на этап ночью, и меня сопровождал кинолог со своим Петровичем. Дело было, в аккурат, перед московскими гастролями проверяющей комиссии. По тюрьме вовсю шла сварка. Худенькие провода, на десятки раз перемотанные изолентой, валялись по проходам. Вальяжный Петрович с кинологом шли по коридору, когда пёс вдруг наступил на провод, который затрещал и заискрился под его лапой. И тут, вы не поверите, Петрович, который с минуту назад, казалось, заснёт при ходьбе, вдруг резво понёсся до конца коридора, увлекая за собой свою хозяйку, визжа при этом, как сопливый щенок. Конечно, с нашей стороны это было подло. Собака получила болевой заряд, а мы стояли и бессовестно ржали, как кони. Мы – сотрудники, жулики, в общем, все, кто находился при этом.
Эх, Петрович, прости нас бездушных дураков! Наверное, тебя уже нет в живых… Царствие тебе небесное в твоей стране псов!

Примечательно то, что с тех пор Петрович всё время смотрел себе под ноги, будто опасался очередной подлости от прогулок по полу.
 
продолжение:  http://proza.ru/2020/07/15/1867