2. 1. Первый удар

В первом варианте повести я утверждал, что начало войны застало отца в Русской Антоновке.
В действительности весь июнь он провёл в Феодосии.

Согласно скудной, нащипанной из интернета информации, выпускные испытания на очном отделении училища начались в понедельник 19 мая. Сессия заочников стартовала, вероятно, позже: многие работали, как отец, учителями начальных классов, где учебный год завершился в субботу
24 мая.

Жара, с начала месяца изнурявшая Феодосию, 21 июня слегка спала.
В полдень было не выше 25 градусов, изредка срывался короткий слепой дождь.

Отец держал очередной экзамен, а те, с  кем учился на первом курсе, получали документы об окончании училища.
Никто не предполагал, что запущен обратный отсчёт, неумолимо приближающий к советской земле войну.
В 13 часов по берлинскому и 14 по московскому времени германские войска, сосредоточенные у западной границы СССР, получили шифротелеграмму: «Сигнал «Дортмунд».

«Гитлер узнал о быстроходных танках и рискованных штурмовиках, понял всё коварство Сталина и нанёс превентивный удар», – подсовывает викисловарь обманный пример употребления слова  «превентивный». Он годится для жертв ЕГЭ – тех, кому невдомёк, что генштаб сухопутных сил вермахта разрабатывал план «Восточного похода» с июля 1940-го.

Как автор цитируемой фразы эмигрант Нагибин, так и перебежчик Резун с плутовским псевдонимом «Суворов», их последователи с почитателями, несомненно,  знают, но умалчивают о том, что на рассвете 22 июня 1941-го германские войска приступили к выполнению Директивы № 21 «Вариант Барбаросса». Решения, принятого Гитлером зимним днём 18 декабря 1940-го.

В пятницу вечером 20 июня 1941-го агент советской разведки «Курт» (Герхардт Кегель), сотрудник посольства Германии в Москве, информировал связного, что немецким дипломатам рекомендовано паковать личные вещи. А в субботу воспользовался экстренной связью, чтобы сообщить: в посольстве спешно уничтожают  документы [72]. 

В полдень 21-го командующему Московским военным округом позвонил Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО. «В результате этого короткого разговора, – вспоминал генерал Тюленев, – у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии» [73].

Субботним вечером отцовские бывшие однокурсники собрались в училище, нарядные, ликующие. Одновременно с ними веселились выпускники средних школ и училищ не только Феодосии, но всех городов и сёл Советского Союза.

Тревожно было только в Кремле.
В книге  Олега Хлевнюка о Сталине, созданной по заказу Йельского университета США, читаю: «Вечером 21 июня военные руководители в Москве получили доклад: фельдфебель немецкой армии перешёл границу и сообщил, что утром начнётся наступление. Информация была срочно доложена Сталину. У Сталина собрались военные и члены Политбюро» [74].

Главный специалист  Госархива России, профессиональный историк,  изготовляя товар для зарубежного заказчика, воспользовался замшелой версией. А как было на деле?

Перебежчик Альфред Лисков перешёл границу в 21:00, доставлен в штаб 90-го погранотряда в 0:30 и дал показания в час ночи (!) 22 июня. Информация об этом ушла наверх в 3:10 [75] и никак не могла послужить причиной заседания в Кремле, случившегося  несколькими часами раньше.

В 18:27 21 июня, согласно журналу записей лиц, прошедших через приёмную Сталина, в его кабинет зашёл министр  иностранных дел Молотов. Более получаса они беседовали вдвоем. Очевидно, о чём-то исключительно важном, если учесть, что происходило дальше.

В 19:05 к обсуждению присоединились члены правительства Ворошилов,  Маленков и Берия, председатель Госплана СССР Вознесенский, нарком обороны маршал Тимошенко, начальник мобилизационно-планового отдела Комитета обороны при  СНК СССР Сафонов и секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) Кузнецов.
Тимошенко в 20:15 выйдет, но в 20:50 вернётся на полчаса в сопровождении первого заместителя – маршала Будённого и начальника Генштаба Жукова. Пятью минутами позже зайдёт армейский комиссар Мехлис.

Всё это теперь достоверно известно благодаря опубликованному  в 2008 году справочнику «На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924 – 1953 гг.)».

 «И. В. Сталин сообщил нам, – зафиксировал маршал Будённый в дневнике, – что немцы, не объявляя войны, могут напасть на нас завтра, т. е. 22 июня, а поэтому что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета 22.06.41 г. Тимошенко заявил, что “если немцы нападут, то мы их разобьём на границе, а затем на их территории”. И. В. Сталин подумал и сказал: “Это несерьёзно”...» [76].

Итогом обсуждения в Кремле явилась директива пяти приграничным военным округам – Ленинградскому, Прибалтийскому особому, Западному особому, Киевскому особому, Одесскому.
Читаем:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22 – 23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её  замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков. 21.6.41 г.»

С 19:05 до 20:15 присутствовал в кабинете Сталина секретарь Ленинградского горкома ВКП(б)  Кузнецов,  назначенный членом Военного Совета Северного фронта.  Некоторые любители  истории увидели вместо него наркома ВМФ Кузнецова, который якобы привёл на совещание прибывшего из Берлина военно-морского атташе Воронцова. Тот, мол, известил о назначенной на утро германской агрессии, открыл глаза  Сталину...

Мемуары адмирала Флота Советского Союза Кузнецова противоречат легенде: не был он вечером 21 июня в Кремле. В 20:00 в рабочий кабинет Николая Герасимовича вошёл «М. А. Воронцов, только что прибывший из Берлина». В беседе заявил: «нападения надо ждать с часу на час». А позже, около 23 часов, адмирала пригласил Тимошенко и проинформировал о том, что «возможно наступление немцев в эту ночь».
Ознакомившись с текстом директивы, нарком  ВМФ уточнил, разрешено ли в  случае нападения применять оружие. Получив утвердительный ответ, поспешил к себе и позвонил в штабы флотов, опережая  собственную телеграмму  о переходе на боевую готовность № 1 [77].   

Этот факт, с одной стороны, объясняет, почему пять флотов организованно встретили нападение, а с другой, – заставляет задуматься, почему наркомат обороны не удосужился обзвонить такое же (!) число военных округов. Так может, не Сталин, а Тимошенко и Жуков повинны в том, что войска оказались не готовы к нападению?
По свидетельству  маршала Захарова, в штаб Одесского военного округа директива начала поступать во втором часу ночи. В Западном особом военном округе её приняли в 01:45 [78]. А во сколько закончили расшифровку?..

В Крыму война началась, когда первые бомбы не упали на другие города страны.
Бывшие однокурсники отца гуляли по ночным феодосийским улицам и черноморской набережной, а командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский в 1:15 уже объявил о переходе на оперативную готовность № 1. В 2:30 первый секретарь Севастопольского горкома партии Борисов доложил о ситуации в Крымский обком и собрал заседание бюро горкома для принятия неотложных решений.

Около трёх часов ночи дежурному в штабе флота сообщили, что посты СНИС (системы наблюдения и связи) и ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), слышат шум авиационных моторов. О подходе со стороны моря неизвестных самолётов доложили адмиралу Октябрьскому,  тот – начальнику Генштаба Жукову, который, в свою очередь, проинформировал  наркома обороны.

«А тем временем, – пишет Широкорад в книге «Битва за Черное море», – германские самолеты уже были над городом. Внезапно включились прожекторы, и открыли огонь зенитные батареи Севастополя» [79].
С постов связи, батарей и кораблей в штаб Черноморского флота доносили, что в лучах прожекторов видны парашютисты. Это спускались донные магнитные мины. Несколько упало на город, погибли 30 и получили ранение свыше 200 мирных жителей. 

Адмирал Октябрьский сообщил о вражеском налёте первому секретарю Крымского обкома ВКП(б) Владимиру Семёновичу Булатову, члену Военного совета Черноморского Флота. В 4 часа в Симферополе состоялось экстренное заседание бюро обкома партии,  направившее представителей в города и районы республики  [80].

ПРИМЕЧАНИЯ
72. Кегель Г. В бурях нашего века.  М.: Политиздат, 1987.  463 с. С.189.
73. Тюленев И. В. Через три войны. М.: Воениздат, 1972. С.123–124.
74. Хлевнюк О. Сталин. Жизнь одного вождя: биография. М.: ACT: CORPUS, 2015. С. 272.
75. Мартиросян А. Что знала разведка? // Красная звезда, 9.02.2011.
76. Цит. по: Бондаренко А. Ю. Горькое лето 1941-го. URL: https://history.wikireading.ru/52654.
77. Кузнецов Н. Г. Крутые повороты: из записок адмирала. / Электронное издание. Исправленное и дополненное. Сост., ред., прим.: к.и.н. Р. В. Кузнецовой. @ М.: Фонд памяти Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова, 1997.
78. Чунихин В. М. Тайна 21 июня 1941. URL: http://www.razlib.ru/istorija/taina_21_iyunja_1941/p3.php.
79. Широкорад А. Б. Битва за Черное море. М: ACT: Транзиткнига, 2005. 554 с.  С.70-73.
80. Брошеван В. М. Военная мобилизация на фронт из Крымской АССР // Проза.ру / Красный Офицер.