Детский смех

В городском парке на скамейке сидел человек.

Аскетически худой, даже измождённый. Обнажённые до локтей руки были мускулистыми и узловатыми, напоминая корни старого дерева, обнажившиеся из-под земли.
 
Человек сидел, закрыв глаза, положив руки на колени. Запястья его были изуродованы старыми глубокими шрамами. Глаза закрыты, на тонких бледных губах лёгкая улыбка. Губы слегка шевелились, казалось, человек медитировал на летнем солнышке.

Одет он был совершенно обыкновенно, даже обыденно, в потёртые синие джинсы, красные кеды и видавшую виды чёрную футболку с коротким рукавом. Седые волосы собраны в пучок на затылке.

Ему можно было дать на вид и сорок, и семьдесят лет.

Человек полностью ушёл в себя, как вдруг неподалёку раздались громкие звуки, диссонирующие, вероятно, с его внутренним настроем.

Открыв глаза, человек посмотрел в сторону источника шума. Это резвились и кричали мальчишка лет трёх и девчонка лет пяти. Они чем-то бросались друг в друга, бегали и издавали массу невнятных немелодичных громких звуков.

Пожилая дама, сидевшая на той же скамейке, судя по умильному выражению лица, была бабушкой беснующихся детей и смотрела за их вознёй с весьма глупым видом.
Человек улыбнулся и снова закрыл глаза.

Дама, которой было невероятно скучно, заметив его движение, внезапно повернулась к человеку и громко, чтобы перекричать вопли детей, сказала:

- Какая прелесть детский смех! Сколько в нём беззаботности, чистоты, невинности! Как это трогательно!

Человек не ожидал столь внезапного вторжения в свои мысли, медленно открыл глаза и повернул голову к даме. Голос его был слегка хрипловатый, негромкий и очень, очень спокойный. Даже дети стали вопить чуть тише, словно услышав его.

- Конечно, почему бы им не  смеяться. Ведь они пока не знают, какой сюрприз приготовили им родители, когда родили их на этот свет исключительно из собственного эгоизма. Нисколько не позаботившись об их будущем. Мол, и так сойдёт. Годы разочарований, потерь, жалкой погони за жалким куском хлеба. Бессмысленная жизнь, и такая же бессмысленная смерть в итоге. Пусть пока смеются…
Человек отвернулся от дамы, вновь закрыл глаза.

Дама смотрела на него с покрасневшим возмущённым лицом, губы её тряслись.

- Да… Да как вы можете такое говорить? Они у меня такие умненькие. Да откуда вы можете знать? Может, Мишенька вообще станет президентом! А Машенька великой актрисой!

Человек снова открыл глаза и медленно повернулся к даме.

- Откуда знать? Валентина Сергеевна, а разве ваша дочь, Людмила, не поймала на этих двух детей того бедного менеджера из салона сотовой связи? Которому всего-то было двадцать пять лет? Но это всё-таки, показалось Милочке лучше и надёжнее, чем её приятели- гопники…

Тётка открыла рот, часто дыша.

- Откуда…? Откуда вы?...знаете нас?

- А насчёт президента и актрисы... Сейчас посмотрим.

Человек сделал из больших и средних пальцев рук подобие рамочки, навёл эту рамочку на беснующихся детей и, прищурив правый глаз, стал внимательно смотреть.

- Боюсь вас расстроить, Валентина Сергеевна, но ваш милейший Мишенька попросту однажды убьёт вас, когда ему стукнет девятнадцать лет. В этот день ему с дружками нужно будет денег на водку, а вы им не дадите, поскольку останется до пенсии только одна купюра, которую вы спрятали под половиком. Всё остальное уже пропито. Мишенька приставит к вашему горлу кухонный нож, которым только что резал сало, и потребует денег. Вы дёрнетесь, рука его сорвётся, и вы погибнете. Но достаточно быстро и почти безболезненно. Кстати, это будет где-то на севере, в каком-то посёлке, в каком-то бараке. Ведь вашу квартиру к тому моменту уже давно заберут за долги вашей дочери. Которых она наберёт после ухода мужа. Зато Мишеньку не придётся далеко везти до места заключения.

Что же касается Машеньки…

 Машенька, действительно, стала актрисой. Правда, не в кино, как она мечтала, а в театре, и в очень маленьком и сомнительном провинциальном театре. Кстати, по мнению многих, она была весьма неплохой актрисой. Однако, не имея связей и протекции, она прошла множество постелей в попытке добиться успеха, бесчисленное количество унижений. Признания так и не добилась, увлеклась алкоголем, а в итоге оказалась в надёжной лечебнице после попытки самосожжения. С ожогами на половине тела. И лица… Вы этого, правда, уже не увидите.

Вот как-то так, дорогая Валентина Сергеевна.

Пожилая дама была уже на ногах. Она потрясала над головой кулаками, её физиономия горела огнём, она задыхалась, брызгала слюной и казалось, женщину вот-вот хватит удар.

- Вы! Ты! Негодяй! Сволочь! Да я сейчас полицию вызову!!!

Человек смотрел на неё с тем же спокойным выражением лица, что и прежде, ничуть не убоявшись её телодвижений и угроз.

- Дети! Маша, Миша, пошли отсюда! Пошли, я сказала! А ты… Ты! Сам Сатана!
Почти бегом она добралась до внуков, схватила их за руки, под мышку зажав какой –то детский скарб и, спиной излучая гнев, быстро пошла к выходу из парка, волоча за собой детей.

Мишенька, которого тащили за руку против его воли, на мгновение обернулся в сторону человека, продолжавшего безмятежно сидеть на скамейке и смотреть на уходящее семейство. Их глаза встретились. Человек слегка кивнул и улыбнулся. Мишенька отвернулся и заорал благим матом.

Человек проводил глазами процессию.

- Ну почему так? Почему, стоит только рассказать им правду, как они принимают меня за кого-то другого? Совершенно другого…

И с чего они все взяли, что им ПОЗВОЛЯТ родить Бетховена?
 
Суматошный и наивный народ…

Он снова закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки…

Макс Димур.
11 июля 2020 года.