Плот

Парус изрядно потрепало прошедшей ночью, его остатки обессилено болтались на треснувшей мачте, напоминая бумажную мишуру на рождественской ёлке. Наш плот ещё держался, и теперь его, словно Ноев ковчег, медленно несло океанским течением в неведомом нам направлении.
- Что Вы там всё пишете, достопочтенный доктор? – издали звук запёкшиеся губы Роба Андерса.
- Завещание…, - ответил за доктора валявшийся рядом Вильямс.
Мистер Лемуэль промолчал, продолжая водить огрызком карандаша в пожелтевшей тетради.
Я понимал, что ещё сутки без воды и пищи и начнётся нечто кошмарное. Даже не сутки. Вероятность, что кто-то вынужден будет не дожить до заката с каждым часом возрастала. Пока ещё оставались силы, измученные и потерявшие веру обречённые могли решиться на всё.
В звенящей напряжённой раскалённой солнцем, приправленной морской солью тишине, в такт качающим наше последнее пристанище волнам раздался голос Кун Линя:
- Далеко-далеко на севере на берег моря вышла девушка.
Кун Линь переправил пуговицу из-под правой щеки за левую и продолжил:
- Была весна, красивое синее небо, блестящие радугой льды, море было зелёным, тепло и ярко. Её увидел кит. Кит плыл рядом, увидел и полюбил эту девушку. Так полюбил, что не мог её забыть. Он ждал её каждое утро. Она выходила на берег, а он смотрел на неё и любовался. И вот обратился кит к всемогущей богине моря. Он нырнул на огромную глубину, ему было очень тяжело, его давили воды, на такие глубины не погружался ни один кит. Но он смог добраться до дворца богини, упал перед ней на дно, задыхаясь, сказал: «Дай мне возможность побыть человеком. Я хочу побыть с этой девушкой. Дай мне облик человека». Ответила богиня: «Я могу тебе дать, но только на один год. Дальше ты будешь китом». «Я согласен», сказал кит. Он еле-еле выбрался на поверхность и хлебнул воздуха. И вот, девушка вышла на берег и видит, стоит перед ней красивый юноша, улыбается, протягивает ей руки. Она взяла эти руки, смотрела в его глаза и сразу полюбила его. Он ей рассказал, что через год он уйдёт навсегда, он будет китом. Ведь он не человек. Не убежала девушка и не прогнала юношу. Она была счастлива тем, что он пришёл к ней, этот кит в образе человека. И вот счастливый год пролетел. Незаметно. Наступило время весны. Ему надо уходить. Он последний раз обнимает девушку, прощается с ней и уходит в море. Но он никуда не поплыл. Он остался в этой лагуне и всё лето, каждое утро приплывал к берегу, а на берегу стояла та девушка, смотрела ему в глаза. Так наступила осень. Посыпал снег. Ударили морозы. Все киты двинулись на юг. Потому что тяжёлые льды скуют всё и подо льдом киты не смогут найти себе воздуха. И вот эта девушка стала умолять кита, чтобы он ушёл из этой лагуны, чтобы он остался жив, чтобы он дошёл до своих китов, чтобы он вернулся потом, весной. Она сказала, что будет его ждать. Она его умоляла на коленях. Но он не пошёл. И когда мороз сковал лагуну, кит с разгона головой ломал лёд, чтобы схватить воздух, и чтобы увидеть девушку, которая продолжала приходить зимой на берег, в северное сияние, в полярную ночь. Вся лагуна заполнилась кровью с разбитой головы кита. Кит выдержал, он дожил до весны. И вновь наступила зима. Так шли годы. На берег шла уже не девушка, а сгорбленная старушка. А кит ждал её, глядя из моря. Люди собирались покинуть это место, чтобы не видеть эту беду, эти страдания. Страдания человека и кита. Но кто-то решил убить кита и освободить их от этой великой любви. В кита полетели гарпуны. Его вытащили на берег. Старушка обняла его своими руками, и оба они умерли…
Кун Линь умолк. Жаба, распластавшаяся на его уже не круглом животе, пустила слезу. Казалось, она старательно внимала душещипательному повествованию кока.
- М-да, необычайно подбадривающая история.
Андерс зло хмыкнул и начал приподниматься. Вильямс тоже зашевелился.
Всё. На этот раз действительно всё.
- Смотрите! Смотрите! Корабль! – засипел, что было сил О’Тул. Он крутился и вертелся на животе, тыча пальцем в горизонт.
- Опять, - оскалился Вильямс.
- Смотрите же!
- Дай сюда, - Андерс вырвал подзорную трубу у О’Тула: - Проклятье! Или это… или мы все уже сошли с ума! Взгляни!
- Не может быть, - всматривался вдаль Вильямс: - Если это корабль, я женюсь на жабе Линя!
- Позвольте, джентльмены? – я овладел оптикой, через которую удалось рассмотреть очертания крупного судна: - Что скажете, мистер Лемюэль? – передал я трубу доктору.
- Фрегат. Трёхмачтовый. Курсом прямо на нас.
- А-а!!! – орали от уже нечаянной надежды матросы. Они подхватили кока, Вильямс расцеловал его мадагаскарскую жабу, запрыгали и закружили по плоту, наступив на боцмана. Боцман, не подававший признаков жизни последнюю неделю, вдруг пробубнил: «Живёт моя отрада в высоком терему…». Пока все ликовали, предвкушая неожиданное спасение, и гадали, что такое терем, я ещё раз взглянул на появившийся корабль. Сердце моё, не успев возрадоваться, опустилось в ледяную темноту ужаса. Нет, это не была очередная галлюцинация, к коим мы все уже привыкли. Это был самый настоящий трёхмачтовый фрегат, стремительно приближавшийся к нам на всех парусах. Но, чёрт побери, лучше бы это был призрак, «Летучий голландец»…
Над фрегатом развевался алый флаг, на его борту блестела надпись «Медуза», и не могло быть сомнений в том, кому принадлежат чёрные глаза, которые сейчас разглядывают нас с капитанского мостика.

5 июль 2020