Больше черного продолжение 15-16

–15–

К ленчу следующего дня в кают-компании собрались офицеры «Скитальца» и его невольные пассажиры. Пьер Бове, корабельный кок, лез из кожи вон, чтобы потрясти высокопоставленных гостей судна своим искусством. Его галльская сущность вырвалась наружу потоком кулинарных изысков. Костеря своих помощников, на чем свет стоит за нерасторопность, – исключительно по-французски, по причине крайнего волнения, – он готовил так, будто писал маслом шедевр или ваял из мрамора нечто бессмертное. Впервые стол в кают-компании был накрыт белой скатертью, (где он ее добыл?), и сервирован. Гости остались равнодушны, вероятно, принимая это как данность, но лица Дэмпира, Биглза, Хорнблоу и Кэрри вытянулись. Кэрри даже попытался приобщиться к гигиене, вытерев украдкой руки о свой роскошный бархатный кафтан, надетый прямо на голый торс.
За столом, не имея никакого понятия об этикете, но, инстинктивно чувствуя, что еду с ножа, зубами не снимают, пираты чувствовали себя неловко. Натуженную тишину нарушало только позвякивание столовых приборов гостей. Безмолвие прервал милорд.
– Кто из вас старший, джентльмены? – вопросил сэр Джонатан, обводя пиратов ледяным взглядом.
– Я, милорд! Старпом Дэмпир, – ответил Джерри, и, подпустив манерности в интонацию, произнес. – Имею честь замещать капитана Блэкмора, по причине его тяжелой болезни.
– Что ж, – отозвался милорд. – Благоволите поведать нам, почему с нами нет капитана Вудса, и каким курсом следует сие судно?
– Извольте, милорд, – не меняя тональности, произнес старпом, и как-то даже выпрямился. – Капитан Вудс доставлен на «Сент-Джон» со своей командой. Ему также дана в полное распоряжение, захваченная нами шхуна «Долли». Он произведет ремонт в море и отправится на Барбадос. Я, в свою очередь, получил приказ от капитана Блэкмора держать курс в том же направлении.
– То есть, на Барбадос? – удивленно спросил сэр Джонатан.
– Приказ капитана, милорд, – пожал плечами Дэмпир. – А приказы у нас не обсуждаются.
– У вас железная дисциплина, – изящно снимая ртом, кусочек рыбы с вилки, констатировал лорд Уорбрук. – Как мне казалось, на судах подобным вашему царит анархия.
– На других может и царит анархия, милорд, – заносчиво вставил канонир Хорнблоу. – Но на «Скитальце» порядок. Иначе…– он схватил себя за шейный платок и, потянув за шею, свесил голову набок, изображая повешенного, для правдоподобности высунув свой желтый язык. При этом канонир получил пинок по ноге под столом от Кэрри.
– Ваш капитан так жесток, – спросила миледи, слегка улыбнувшись, желая смягчить строгость тона супруга, коим он вел беседу с моряками.
– Особенность профессии, миледи, – в ответ, расплывшись в улыбке, проговорил боцман Биглз. – Нашему брату попускать нельзя, на шею сядут. Вот и пришлось повесить десяток сердешных за неподчинение, зато теперь дисциплина как на военном корабле.
– Мне показалось, что он еще очень молод, – произнесла миледи. – По крайней мере, моложе многих матросов на судне.
– У нас, миледи, капитаном стать не то, что, на службе у короля, – елейно проговорил боцман. – Проявил сноровку вот и «залезай на бочку». Блэкмор здесь капитаном стал тогда, когда в королевском флоте только в лейтенантах осваиваются. Мальчишкой совсем, за пояс бывалых моряков заткнул. Что говорить, талант! – По-отечески нежно добавил боцман.
– Чувствуется, мистер Биглз, вы гордитесь своим капитаном, – вновь улыбнулась миледи.
– У парня ни отца, ни матери, – смущенно пробормотал боцман. – Я ему вроде старшего брата.
– Или вроде няньки, – заржал Хорнблоу, тип весьма толстокожий и не чуткий.
– Да, заткнись ты, чугунная душонка, – прошипел Дэмпир, ему было неловко за своего товарища перед дамами.
– Скажите, – поспешила предупредить словесную перепалку Патрисия. – А как сейчас здоровье капитана Блэкмора? Вчера утром он выглядел удручающе плохо.
– О, мисс, – «пропел» Дэмпир, радуясь возможности поболтать с молодой особой, – Вчера вечером, когда капитан давал мне распоряжения, он чувствовал себя значительно лучше. Ваша служанка просто волшебница. Я думаю, мы можем теперь не беспокоиться за жизнь нашего главаря…, гм, командира.
– Придется повысить жалованье миссис Бэйс, – попытался пошутить милорд, моряки из вежливости растянули губы. – Мистер Дэмпир, передайте капитану Блэкмору наши пожелания скорейшего выздоровления.
– Непременно, милорд, – важно ответил старпом, он чувствовал, что не ударил в грязь лицом перед высокими гостями и покорил их своим уменьем выражаться церемонно.


–16–

Блэкмор очнулся от крепкого сна ко времени, когда солнечный диск, приближаясь к горизонту, растворялся в океане, соединяя огонь и воду в немыслимую субстанцию. С некоторым удивлением он почувствовал, что здоровье его, казалось покинувшее тело навсегда, начало проявлять признаки жизни. Миссис Бэйс не было в каюте, о ее недавнем присутствии ведала железная кружка, наполненная каким-то отваром и запах ванили.
Блэкмор сознательно выпил отвар, выполз из гамака и проведал гальюн, непреодолимо желая выбраться из душной каюты на воздух. Он осмотрел себя. Серая, пропитанная потом и кровью сорочка, выглядела чудовищно, кюлоты были грязны и помяты и вызывали отвращение. Блэкмор представил себе, как выглядят его давно не бритая борода и нечесаные волосы, и содрогнулся. А ведь на судне дамы. Умывшись, и распутав пальцами свою гриву, Блэкмор связал ее в хвост. Затем, с большим трудом, извлек из сундука шелковый костюм, чистую батистовую сорочку и, скрепя зубами от боли, облачился. Вскоре капитан «Скитальца», представляя собой уже вполне сносное зрелище, толкнув двери рубки, оказался на шкафуте.
Он с наслаждением втянул в себя крепкий морской воздух. Как же хорошо жить! Его взгляд зацепился за правый борт. На планшире, держась за ванты, сидела рыжеволосая девушка. «Патрисия!» вспомнил Блэкмор имя своей отважной пленницы.
«Девчонка-то не из робких! Лишь бы за борт не упала!» невольно забеспокоился он, одновременно любуясь силуэтом Патрисии на фоне покидающего небосклон солнца. Светило на прощание вплело в ее рыжие локоны огня, непринужденно играя в скромных серьгах алмазными искорками. Девушка, подставив лицо ветру и закрыв глаза, по видимости прибывала в мечтах своих за пределами этого мира. Поступок юной леди был выходящим за рамки всевозможных приличий, что Блэкмор, подойдя к ней, рискнул предположить:
– Ваше желание устроить опекуну маленький мятеж вполне понятно, мисс. Но боюсь после этого, он запрет вас крепким замком на веки вечные. – Блэкмор протянул ей руку и Патрисия без возражений, воспользовавшись помощью капитана, легко спрыгнула с планшира, не заметив, как с ее колен соскользнула книга и шлепнулась о палубу.
Блэкмор не задумываясь, вполне в объяснимом порыве нагнулся помочь поднять упавший предмет, и сейчас же был наказан жесточайшей болью в раненом боку, стон из его груди вырвался непроизвольно.
– По-моему вам еще рано являть свою галантность, капитан, – с улыбкой произнесла Патрисия, протягивая руку за книгой.
Блэкмор посмотрел на обложку и немало удивился, обнаружив, что это сборник древнегреческой поэзии.
– А я-то думал, что для юных дев подобная литература под запретом, – перелистывая страницы, проронил моряк. – Здесь столько страстного томления.
– А запрет никто не снимал, – осторожно притягивая к себе книгу, проговорила Патрисия.
– Значит, я прав, – улыбнулся Блэкмор. – Бунт в благородном семействе!
Патрисия улыбнулась в ответ. «Морской волк» ощутил себя ручным щенком. Искренняя и светлая улыбка девушки, с оттенком милого лукавства понравилась ему до чрезвычайности. Он заметил, как на ее усыпанных смешными веснушками щеках играли трогательные ямочки, и капитан в ответ от души рассмеялся, радуясь чему-то подсознательно. Его собеседница немного растерялась сначала, но потом, проникнувшись настроением Блэкмора, залилась звонким смехом.
– У вас здесь весело, – голос говорившего вмиг придал серьезности молодым людям. Милорд, владевший способностью передвигаться беззвучно в абсолютной тишине, сейчас средь шума ветра и стона рангоута вырос из-за спины Блэкмора совсем неожиданно. Он был хмур, недовольный поведением своей воспитанницы. Ее непозволительно громкий смех звучал вызывающе, а в том, что компанию ей составлял молодой моряк, он усматривал еще и вопиющее неприличие. – Где миссис Бэйс, Патрисия?
– Миледи понадобилась ее помощь, милорд, – ответила девушка без тени робости. – Я вышла подышать свежим воздухом, а капитан Блэкмор, движимый тем же желанием, любезно предложил сопровождать меня.
– В качестве провожатого, ты могла взять Джона, Патрисия, – строго произнес сэр Джонатан. – Ступай к себе в каюту и впредь будь благоразумней. – Патрисия присела в книксене и уже направилась к рубке, но милорд, заметив в ее руках книгу, окликнул ее.
– Что у тебя в руках?
Девушка закусила губу. Блэкмор, увидев ее неловкость, тотчас подставил свою грудь под удар.
– О! – изящно стукнув себя пальцами по лбу, добродушно произнес он, – Похоже, от болезни я стал донельзя рассеян. Спасибо, что напомнили, милорд. – Капитан подошел к девушке и взял из ее рук фолиант. – Я намеревался почитать, но был так неловок, что уронил книгу, а мисс Кленчарли, памятуя о моей ране, весьма любезно подняла ее. Еще раз примите мою благодарность, мисс. – Патрисия удивилась его находчивости и, стараясь не подавать вида, очень правдоподобно пожала плечами в ответ, как бы говоря, «не за что» и удалилась. Милорд проводил ее суровым, наполненным подозрением взглядом.
– Де;ржите воспитанницу в «черном теле», милорд, – развязно осведомился Блэкмор. – Как показывает практика, излишняя строгость не всегда приносит ожидаемые плоды.
Сэр Джонатан, удивленно подняв одну бровь, посмотрел на моряка. Его шокировало не столько содержание произнесенного, сколько тон, наполненный неприкрытым сарказмом и издевкой. Но он взял себя в руки. Вместо поучительной отповеди, рассудив, что, находясь на пиратском судне, он и его семья балансируют на лезвии ножа, милорд пожал небрежно плечами. Блэкмор же, заметив борьбу между задетым достоинством и чувством самосохранения, в душе здорово повеселился.
– Капитан, – делая над собой усилие, произнес сэр Джонатан. – У нас не было возможности до сих пор поблагодарить вас за великодушное решение, принятое в отношении меня и моих спутников и …
– Оставьте, милорд, – весьма грубо прервал его Блэкмор. – Советую не делать вам ставку на мое великодушие. Сие понятие для меня только понятие и не более того. Мое решение исходило только из мимолетной прихоти и из признательности вашей служанке. Если же по прибытии на Барбадос моему кораблю и команде будет грозить опасность, вы, милорд, и ваше семейство превратитесь в заложников. И я не гарантирую, что мне не придется принимать жесткие меры в обеспечение защиты кораблю.
– Что ж, – холодно проговорил Уорбрук. – Мне жаль, что я ошибся в вас, капитан Блэкмор. Но когда придет время, и вас закуют в кандалы, я искренне буду сожалеть об этом, ибо, не смотря на вашу порочность, в вас теплится искра порядочности.
Блэкмор засмеялся. Милорд побагровел.
– Тронут, милорд, – Блэкмор приблизился к сэру Джонатану, в карих глазах пирата вельможа прочитал и насмешку, и ненависть. – Но мои-то оковы полегче ваших будут. – Капитан улыбнулся, обнажив безупречные зубы в леденящем оскале.
– Что вы имеете в виду, капитан? – растерянно произнес сэр Джонатан. – На каком основании…
– Ох, как же я вас напугал, милорд, – перебил его Блэкмор. – Правду говорят, что нет ничего страшнее непонятного и необъяснимого? Но смею вас уверить, всему есть объяснение, стоит только тщательней покопаться в себе. Не скрою, я бы с удовольствием сейчас воспользовался своей властью, чтобы прогнать вас по доске, и понаблюдать затем, как вашу благородную плоть порвут на куски акульи челюсти… – Блэкмор хищно улыбнулся, заметив, как побледнело лицо сэра Джонатана. – Но делать я этого не стану, каков не был бы соблазн. Во-первых, это по;шло, а во-вторых, сие зрелище не пригодно для глаз ваших спутниц, я же предпочитаю, дамам угождать, а не повергать в ужас. Посему я оставлю вас в мрачном неведении, дабы продлить пытку неопределенностью. Этим я и удовлетворюсь, пожалуй.
– Вы чудовище, капитан, – процедил Уорбрук.
– Не такое уж я и чудовище, милорд, если воспринимать меня как часть этого несовершенного мира, – Блэкмор отступил от сэра Джонатана. Он вновь улыбнулся. – Один совет, постарайтесь быть мягче к своим девочкам. Женщины воистину дивные создания, могут подарить жизнь, а могут и отнять ее при желании. – Капитан «Скитальца» отдал честь и направился к рубке, оставив милорда в смятении.
Весь вечер этот странный разговор не шел из головы сэра Джонатана. Открытое негативное отношение капитана к его персоне, вызывало в душе милорда и возмущение, и недоумение. Размышления так захватили его, что за ужином милорд не вымолвил ни слова, против обыкновения. И после трапезы, оставшись в кают-компании, он предложил миледи, составить ему общество, чему последняя была чрезвычайно удивлена. Милорд молчал некоторое время, уже жалея, что оставил супругу, ему хотелось теперь побыть одному. Леди Элеонор все поняла, поднялась и, собравшись уходить, остановилась на пороге все же.
– Вас что-то гложет, милорд? – кинула она из-за плеча, не надеясь на ответ.
– Что вы думаете о капитане Блэкморе, сударыня? – последовал тихий отклик.
Миледи повернулась.
– Я думаю, этому мальчику пришлось пережить много злоключений, – ответила леди Элеонор.
– Мальчику? – милорд усмехнулся. – От него разит пороком за милю, дорогая. К тому же пережитые трудности не есть оправдание греховной жизни.
– Вы не испытываете к нему благодарности? – изумилась миледи.
– Я пытался выразить ему свою признательность, – проговорил сэр Джонатан. – Но получил в ответ дерзкую угрозу и устрашающую тираду.
– Может вы, милорд, позволили себе высказаться недостаточно мягко, – проронила миледи, зная за мужем слабость, изъясняться весьма высокомерно. – Капитан Блэкмор, чувствуется, человек гордый и вы могли уязвить его чем-нибудь.
– Вы слишком лояльны к этому молодчику, сударыня, – строго произнес Уорбрук, – Я не понимаю, чем это вызвано. Кроме того, что ради нас соизволили изменить курс, я не обнаружил никакого надлежащего отношения. Мне дали понять, что положение наше шатко и в любой момент все может обернуться в нечто неприемлемое для нас. – Сэр Джонатан многозначительно посмотрел на супругу. – К тому же его заигрывание с Патрисией очевидно и вызывает беспокойство.
– Вы слишком мнительны, милорд, – улыбнулась леди Элеонор. – Патрисия благоразумна. Она не столь ветрена, чтобы заводить дружбу с моряком.
– Флоренс тоже обладала благоразумием, – мрачно проговорил милорд вполголоса. – Это ей не помешало смешать свое имя с грязью.
Миледи была удивлена. Больше двадцати лет сэр Джонатан хранил в полном забвении даже имя своей когда-то возлюбленной сестры. Портрет, с изображением юного лица, воплощения нежности и чистоты в непорочном взгляде карих глаз и в застенчивой улыбке, был убран из галереи Уорбрук-холла. Несчастное создание, горемычная жертва грез и страстей, – казалось неприкаянная душа Флоренс бродит теперь по гулким и мрачным коридорам старого замка, где она когда-то, светясь от счастья, порхала, утопая в любви к красавцу-моряку. Память безжалостно обнаружила образ малышки – романтичной и доверчивой Флоренс. Жизнь рисовалась ей ярким праздником, а любовь – чудесным садом, наполненным ароматом взаимопонимания и нежности. Она ждала от своего возлюбленного защиты, а от брата поддержки, и, не получив ничего, погибла.
Лорд Уорбрук никогда не показывал своей боли. Он был слишком горд. Страдать, не признаваясь в этом даже самому себе, таков был его удел, удел человека жесткого и непримиримого в отношении всего, что окружало его. Закон его морали: нельзя жить чувствами, ибо чувства ведут к разочарованиям, разочарования к ошибкам.
– Флоренс любила, но была обманута в своей любви, – глядя в кормовое окно, как будто вторя мыслям супруга, тихо проронила леди Элеонор. – Бедное дитя! Мы могли спасти ее, но не сделали этого. Теперь все наши поступки бессмысленны и лицемерны. Любое оправдание выглядит как жалкое бормотание, попавшегося на лжи правдолюбца. Нас ждет наказание хуже и изощреннее кары уже постигшей.
– Разве мы не отдали нашего сына Чарльза в искупление, сударыня, – негромко возразил милорд, и в его тоне промелькнула неуверенность.
Миледи посмотрела на мужа, покачав головой, еле заметно улыбнулась чему-то только уголками губ и вышла прочь из кают-компании.

Продолжение следует