Место под человека

     Эту историю, случившуюся в 2015-м году, услышала от  Надежды Николаевны — давней знакомой, работающей в Департаменте образования.
 
     Надежда — сотрудница отдела,   занимающегося  организацией и проведением ЕГЭ.  У заведующего отделом Андрея Петровича просторный кабинет. Точно такую же по размерам комнату делят Надежда Николаевна и две её коллеги. Сразу после новогодних праздников Андрей Петрович сообщил, что в их отдел принимают нового сотрудника — молодого человека, год или два назад закончившего  пединститут.

     Любопытство, как известно, не приветствуется ни в какой организации, а уж в Департаменте любопытные и вовсе не работают.  Поэтому три дамы бальзаковского возраста как должное приняли то, что их порядком потеснили, разместив в кабинете четвёртый стол,  за который по  утрам стал  усаживаться новый коллега.

     На первый взгляд Кирилл Олегович показался воплощением адекватности: сдержанно приветлив, в меру улыбчив, в меру разговорчив. Впрочем, моя приятельница не имела времени к нему приглядываться. Её сектор работы — учащиеся,  сдающие ЕГЭ досрочно: спортсмены, у которых соревнования или сборы в июне (таких немного), и выпускники колледжей (их в нашем большом городе много). Каждый должен лично прийти в Департамент образования, написать заявление, принести необходимые для допуска к ЕГЭ документы. Кто-то приходит с родителями, кто-то по несколько раз, так что у Надежды почти постоянно люди.

     Заведующий отделом сообщил, что Кирилл Олегович будет заниматься сверкой списков выпускников (чисто техническая работа: проверить фамилию, имя, отчество, дату рождения, номер паспорта), попросил консультировать нового коллегу, если у того возникнут вопросы. Три дамы бальзаковского возраста пообещали во всём помогать молодому человеку. А разве они могли ответить по-другому? Однако Кирилл Олегович ни с какими вопросами ни к кому не обращался, а через несколько дней почти перестал появляться в кабинете: приближалось семидесятилетие Победы, и его стали посылать к ветеранам  вручать юбилейные медали и подарки.
 
     Коллеги как-то шепнули Надежде, что ногти  у Кирилла Олеговича, похоже, обработаны в салоне. Она отмахнулась: глупости какие.

     В конце февраля Кирилл Олегович простудился и взял больничный. Услышав об этом, Надежда кивнула и тут же забыла про молодого коллегу: работы было  много, неумолимо приближалось время досрочной сдачи ЕГЭ.

     Где-то через  неделю она выступала в институте усовершенствования учителей перед слушателями курсов повышения квалификации, отлучилась на пару часов и поспешила в Департамент. Открыв дверь кабинета, застыла в недоумении: Андрей Петрович и две её коллеги рылись в столе Кирилла Олеговича. Оказалось, заведующий отделом получил нагоняй от начальства, потому что Кирилл Олегович не сдал ни одного сверенного списка.

     В верхнем ящике его  стола нашли нераспечатанную пачку бумаги, несколько шариковых ручек и карандашей — то, что выдал завхоз. Средний ящик оказался пустым. В нижнем лежали упаковка влажных салфеток и губка для обуви. Рабочие бумаги, на которых стояла резолюция начальства, обнаружились в мусорной корзинке — не порванные, не смятые, просто положенные туда (тут надо пояснить, что уборщица каждый день моет в кабинете, но к мусорным корзинкам не прикасается: в них могут по ошибке попасть какие-то нужные бумаги).

     Разумеется, сразу же включили компьютер Кирилла Олеговича.  Там, кроме файлов со списками, которые надо было сверять, ничего не обнаружилось. То есть подтвердилось худшее предположение: к работе молодой коллега даже не приступал.
Заведующий отделом говорил, что звонить Кириллу Олеговичу домой было бы неприличным, ведь человек болен. Но что ж делать? Ведь в понедельник сверенные списки надо сдать. Три подчинённые дамы кивали после каждого его слова (в Департаменте двух мнений быть не может, мнение может быть только одно — мнение начальника), а  потом заявили, что не уйдут домой в шесть часов и  примутся за работу, не сделанную молодым коллегой. Андрей Петрович  согласился: да-да, хорошо-хорошо. И по тому, как он повеселел после их слов,  наши дамы поняли, что Кирилл Олегович — протеже совсем уж большого человека.

     К восьми вечера  выбились из сил и проголодались. Решили выйти на работу завтра (в субботу) доделать списки. Кстати, списков этих оказалось не так уж много. Надежда прикинула, что если бы молодой коллега  занимался их сверкой хотя бы по часу в день, то всё бы прекрасно успел сделать.

     Прошла неделя или чуть больше. Кирилл Олегович позвонил и сообщил, что он выздоровел и завтра выходит на работу. Заведующий отделом с утра должен был ехать в один из пунктов приёма ЕГЭ, поэтому попросил Надежду поговорить с молодым коллегой: деликатно напомнить про должностные обязанности, подбодрить, пообещать помощь в сложных для него вопросах.

     Надежда к поручению  начальника отнеслась со всей серьёзностью. Пришла на работу гораздо раньше обычного и ждала молодого коллегу на входе, прокручивая в голове все возможные варианты разговора. Без десяти девять появился Кирилл Олегович, и Надежда с приветливой улыбкой устремилась ему навстречу. Извинившись, отвела в укромный уголок,  начала разговор. Когда речь зашла о должностных обязанностях, выражение лица молодого человека мгновенно изменилось: из приятно-любезного стало неприятно-высокомерным. «Я рассчитываюсь», — заявил он. Надежда высказывала все заранее  припасённые фразы: о том, что втянуться в новую работу бывает трудно, о том, что сотрудники отдела всегда рады помочь ему. «Я рассчитываюсь»,  — ледяным тоном повторил Кирилл Олегович и ушёл.
В кабинете он больше не появился. Через несколько дней унесли его компьютер, стол,  кресло и три  дамы бальзаковского возраста расставили свои столы на прежние места, как было до появления молодого коллеги.


     Вышло так, что наша история, имея начало, не получила какого-нибудь вразумительного завершения. Но поверьте моему жизненному опыту: подобные истории обязательно имеют эпилог. Итак, эпилог.

     Осенью 2018 года мы с Надеждой пересеклись на встрече с нашим местным депутатом.  «Приглядись к помощнику депутата»,  — шепнула мне приятельница. Фамилия помощника депутата — молодого человека лет двадцати шести-двадцати семи — ни о чём мне не говорила, но я внимательно наблюдала за ним.  Элегантный  костюм, хорошая стрижка, новенькое обручальное колечко. Много и эмоционально говорил депутат. Его помощник молчал, но молчал значительно, казалось, со знанием дела.
Своими наблюдениями  поделилась с Надеждой, когда мы возвращались домой. «Так это тот самый Кирилл Олегович, который почти два месяца работал со мной в одном отделе»,  — усмехнулась приятельница и в подробностях повторила  историю, которую я к тому времени успела подзабыть.