Глава 5. Марина

Утро было свежим и звенящим. Марочка открыла глаза, потянулась и вдохнула полную грудь влажного чистого воздуха, такого непривычного после тяжелого городского смога. Через легкую занавеску в маленькую комнату на втором этаже дачного домика пробирался луч солнца, желтый и задорный, как соседский вихрастый мальчишка, усыпанный веснушками.

Девочка прищурилась так, чтобы колышущаяся белая ткань расплывалась до очертаний паруса на мачте кораблика, смело мчащегося через неукротимые морские волны.

Точно, парус! Марина полностью зажмурилась от предвкушения первой в этом году встречи со своим личным морем. И неважно, что большинство людей считали его только крохотным лесным озером неподалеку от дедушкиной дачи. Это не помешает ей отправлять по нему в плавание бесстрашные корабли под туго натянутыми белоснежными парусами.

Марочка сосчитала до десяти и вскочила с кровати. Босые ноги обжег холодный пол, не успевший согреться после ночи, но деревянные ступеньки на первый этаж уже щедро делились золотым теплом солнца, разливавшимся с веранды.

Как только дверь наружу захлопнулась за Мариной, ее лицо обдал тот самый кристальный ветер, игравший с занавеской в комнате, веселый стрекот, гомон и жужжание, которые приглушенно доносились в доме, ворвались в уши сногсшибательно ярким образом.

В листьях шиповника запутались утренние лучи, а над насыщенно-розовыми цветами полосатыми бочонками копошились шмели. На один лепесток опустилась стрекоза, и девочка замерла на несколько секунд, чтобы не спугнуть глазастый вертолет. Но стрекоза, наверное, торопилась по своим делам и, отдохнув совсем чуть-чуть, стремительно полетела дальше. Марина проводила ее глазами в ярко-голубое небо, но очень быстро упустила из виду прозрачные крылья.

Над домом, там, где растворилась в синеве стрекоза, с щебетом носились стрижи, будто ставили пометки напротив выполненных пунктов в списке планов на день своими крыльями-галочками. Такие списки составляла мама, когда вся семья собиралась на дачу. При мысли о планах Марина вспомнила о своем намерении отправиться к озеру и побежала в сторону калитки. Мама часто говорила ей быть собранней и не глазеть по сторонам…

За забором дорога пылила колеями, утопающими в зеленой траве. Девочке больше нравилось бежать посередине, чтобы мягкие заросли гладили и щекотали ноги. За спиной остались ровные квадраты, на которые дачные заборы делили землю. Учащенное от бега дыхание ловило ароматы поля: леденцово пахло мятой, дурманяще – полынью, и медово-сладко всеми остальными ста тысячами травок.

Марина раскинула руки, как ей всегда хотелось сделать от чувства простора, и рассмеялась. Казалось, что еще чуть-чуть и можно взлететь, как стрижи, наполниться ароматами трав, как воздушный шарик – легким газом. Ведь в небе столько места, чтобы летать.

Но тут девочка вспомнила, что родители велели ей чаще смотреть под ноги, чтоб не споткнуться, и она опустила глаза.

В поле среди зелени выделялся голубой островок, как кусочек неба, упавшего на землю. Это были цветки цикория. Марине захотелось приблизиться к ним и дотронуться рукой хотя бы до этой доступной синевы, раз уж взлететь в настоящее небо пока не получается.

В зарослях ноги кололи засохшие прошлогодние стебли, к одежде цеплялись репейники, приходилось раздвигать руками высокую траву, но в конце концов девочка добралась к желанной цели.

Она присела на корточки и стала рассматривать тоненькие лепестки. Они выглядели особенно нежными и хрупкими по сравнению с толстым стеблем, который скорее бы вылез из земли с корнем, чем разорвался, чтобы быть собранным для букета. Марине и не хотелось его срывать. Цветы нравились ей там, где выросли. Забирать их из этого места значило бы нарушить что-то важное, букеты в вазе выглядели совсем не так красиво, как цветы в поле.

По толстому стеблю, будто по лестнице, спускался муравей. Девочке стало интересно, куда так торопится маленький черный житель цветочного леса, быстро-быстро перебирая ножками и поблескивая боками. Спустившись вниз, муравей направился туда, где в тени от особенно высоких зарослей притаился бурый округлый холмик.

Наблюдать за муравейником всегда увлекательно. Это все равно, что смотреть на крупный город с высоты птичьего полета. Огромное непрекращающееся движение, магистрали-травинки, мосты-веточки, подземные тоннели… И каждый куда-то спешит с чувством неоценимой значимости своей задачи.

Марина почти не дышала, склонившись над муравьиным жилищем. Возможно, поэтому топот ног, бегущих по дороге вдоль поля, показался девочке подобным грому, сотрясающему муравьиный город.

-Костян, подожди!

-Костя, зараза, не так быстро!

-Догоняйте! – послышался веселый голос старшего брата. – Кто последний, тот коровий хвост!

Марина осторожно выглянула из зарослей: по дороге клубилась пыль и сверкали пятки убегающих мальчишек. Очевидно, брат и его друзья не увидели ее в высокой траве. Куда, интересно, мчались мальчишки с утра пораньше: в лес или на озеро? Пора было наконец добраться к своему морю, пока там оставался хоть маленький уголок, чтобы запускать корабли.

Дальнейший путь девочка постаралась пройти, ни на что не отвлекаясь.

Что ж, она не ошиблась, когда предположила, что мальчишки могут направляться туда же, куда и она. В самом центре круглого водоема пенились брызги, как от непрекращающихся взрывов. Старший брат и его компания плескались с громким фырканьем и веселыми криками. Они с большим удовольствием топили друг друга, когда удавалось со всей силы навалиться на чью-то высовывающуюся из воды макушку, а когда не получалось подобраться достаточно близко – поливали приятелей импровизированным дождем и потоками ругани, которые в этом кругу, похоже, воспринимались как высшее проявление симпатии.

Марина некоторое время наблюдала за ними. В глубине души ей хотелось так же ловко плавать, но если бы ее кто-нибудь назвал такими словами, она бы точно обиделась, а, может быть, даже не удержалась и заплакала.

Поэтому девочка благоразумно предпочла остаться в стороне от этих шумных игр и огляделась в поисках материала для будущих кораблей. Надо же было наконец спустить их на воду! А небольшой шторм, поднятый мальчишками, мог только усилить у отважных моряков тягу к приключениям.

У себя под ногами, прямо на земле, Марина обнаружила несколько готовых кораблей. Она даже удивилась, что никто до сих пор не догадался, как хорошо они могут ходить по воде.

Вот прошлогодний листочек, как легкий парусник. Сухая веточка, как длинная баржа. Да здесь можно было насобирать целый флот! Марина с большим удовольствием поднимала заждавшиеся суденышки и одно за другим отправляла в счастливое плавание.

Когда она решила, что осчастливила достаточно кораблей, девочка стала наблюдать, как они покачиваются от легкой ряби. Листок чуть обгонял веточку, но на то он и был скоростным парусником, чтобы оставлять позади тяжелую груженую доверху баржу.

Корабли выглядели такими свободными, им принадлежали огромные, по сравнению с их собственными размерами, водные просторы. Когда в лицо Марине подул ветер, растрепав непослушные кудрявые волосы, ей померещилось, что она чувствует соль в воздухе, как писали в книгах о морских путешествиях, хотя девочка понимала, что на самом деле этого не может быть около пресного озера.

Вдруг корабли закачались больше обычного, а шум, долетавший с середины водоема, стал приближаться. Марина не успела поднять взгляд, как поверх бережно спущенного на воду флота плюхнулась чья-то большая нога, обдав все вокруг холодными брызгами.

Мальчишки, почти синие, покрытые гусиной кожей, трясясь и отплевываясь, вылезали из воды. Несмотря на все неудобства, выглядели они вполне довольными собой. К сожалению, Марочка в этот момент не могла разделить их восторга.

-Мои корабли!!! – завопила она с обидой в голосе.

Здоровенный подросток с неестественно длинными неуклюжими руками и ногами и колючим выгоревшим ежиком на голове обернулся на голос:

-Кость, тут твоя сестра чего-то хочет.

Брат в это время был очень увлечен тем, что прыгал на одной ноге и вытряхивал крупные капли из уха. Он нехотя прервал свое занятие, подошел к чуть не плачущей Марине и присел перед ней на корточки.

-Что ты кричишь? Кто тебя обидел?

-Вы потопили мои корабли!

Костя оглянулся туда, где еще не улеглись волны после бурного шествия купальщиков. Он нахмурился.

-Корабли, говоришь, потеряла? Ну, не переживай, сейчас найдем.

Мальчик с серьезным видом подошел к кромке воды. Марина засеменила вслед за ним. Они обшаривали руками дно у берега, и вот в конце концов девочка наткнулась на застрявшую в глине палочку, которая служила грузовой баржей.

Листочка нигде не было. Марина почти отчаялась найти свой легкий парусник – главную гордость скоростного флота. Все друзья брата уже основательно отряхнулись и ждали только его.

Тот самый верзила, который отправил на дно тяжелую баржу, первым потерял терпение. Он спустился на берег, где трудились Костя и Марина, и, уперев руки в бока, позвал:

-Костян, что ты там возишься?

Брат и сестра одновременно подняли на него глаза: Костя с досадой, а Марина с любопытством. Вдруг девочка радостно вскрикнула:

-Вот! Вот же мой кораблик!

Из-под огромной голой пятки торчал краешек прилипшего прошлогоднего листика.

Сначала мальчики ничего не поняли, а когда Марина стала аккуратно высвобождать парусник из пяточного плена, Костя сплюнул в воду и с раздражением выдал:

-Тьфу ты, да это же просто мусор! Я-то думал, у тебя настоящие корабли.

Несколько секунд девочка только хлопала глазами. Конечно, корабли настоящие! Они же совсем недавно так прекрасно ходили по воде, дул морской ветер и открывался бескрайний простор. Пока они искала, что ответить, мальчики с противным хохотом умчались прочь. Было слышно, как они насмешливо перебрасываются на бегу:

-Ты корабли, оказывается, таскаешь на пятках!

-Якорь ногу не колет?

-Придумала тоже – корабли!

-Смотрите, у меня машина из травы!

-У меня самолет из навоза!

Их смех еще долго стоял в ушах. Было обидно! Марина пыталась заново спустить флотилию на воду, но соленый ветер уже почему-то не дул в лицо, парус не хотел подниматься, а баржа уныло вращалась вокруг своей оси, не зная, куда теперь ей везти ценный груз.

Компания брата все никак не выходила из головы. Несмотря на то, что мальчики ее расстроили напоследок, наблюдать за ними было интересно. Они имели что-то объединяющее их между собой, чего у Марины не было. Очень одиноко становится, когда все общество составляют лишь баржа да парусник.

Любопытно, чем мальчишки решили заняться после купания? Наверняка они снова придумали что-нибудь шумное, бестолковое и нелепое, от чего все они в неописуемом восторге. Им совсем не надо много времени, чтобы прийти к общему мнению.

Марина не хотела специально разыскивать брата и его компанию, ведь она все еще была обижена на них. Но тут ей в голову пришла мысль: «Если я вернусь на дачу, совсем не за тем, чтобы встретить мальчишек, и они тоже окажутся там, я узнаю, что они делают! Но искать я их не буду, ни в коем случае».

Уже на подходе к даче стало понятно, что новое занятие мальчиков не останется в тайне: из-за забора долетали знакомые голоса и те же ругательства. Марина постаралась скрыть улыбку, ведь она возвращалась на участок не за этим.

Мальчишки носились под плодовыми деревьями, перепрыгивая через грядки, и щедро поливали друг друга из навороченных водных пистолетов. Девочка незаметно шмыгнула к ближайшей яблоне и из-за толстого ствола наблюдала за веселой игрой.

Брат, тощий и длинный, палил по товарищам короткими прицельными очередями, видимо, представляя себя профессиональным стрелком. Он перебегал от одного дерева к другому, смешно подгибая ноги.

Верзила, потопивший корабли, беспорядочно крутился вокруг своей оси, не спуская огромного пальца с курка. От него во все стороны разлеталась мощная струя, так что никто не рисковал подойти близко.

Рыжий голубоглазый мальчишка смеялся больше всех, и казалось, что каждая его веселая веснушка испускает яркие лучики. Он стрелял наугад, но попадал в друзей чаще остальных, чему каждый раз очень удивлялся и от радости заливался еще более заразительным смехом.

Марина смотрела на него дольше, чем на других. Когда она видела его искреннюю улыбку, шумные игры мальчишек переставали выглядеть такой уж глупой тратой времени. Хотелось тоже мчаться через грядки, вместе уворачиваясь от разлетающихся повсюду струй воды.

Но больше всех старался привлечь к себе внимание самый невысокий мальчик. Ловкий, как гимнаст, язвительны и колючий, как ведро гвоздей, он скользил по мокрой пленке для теплицы, разложенной на земле, и на ходу отпускал шуточки, обязательно касающиеся каких-нибудь больных мест его товарищей.

Особенно доставалось последнему мальчику: пухленькому и неуклюжему. Было видно, что он очень старается не отставать от более проворных друзей, но ему удавалось лишь семенить где-то в хвосте за несущейся на полной скорости веселой компанией. Он запинался, путался в мягких ножках, иногда, пыхтя, стрелял на бегу, но чаще попадал в деревья, так что взглянув на яблони после его усилий, можно было подумать, совсем недавно прошел ливень.

-Толстый, ты опять замочил дерево, за которым сныкался очкарик!

Мальчик только смущенно и добродушно посмеивался: одновременно бежать за товарищами и отвечать на насмешки не хватало дыхания.

-Я заспаунился здесь, а не сныкался, - пояснил из-за яблони Костя.

-Толстый, если бы мы воевали с деревьями, ты был бы снайпером!

-В атаку!!! – орет веснушчатый мальчик и попадает коротенькому задире прямо в грудь.

-Леха, Рыжий тебя замочил, - смеется из-за дерева Костя. – Топай на спаун.

Верзила бьет себя кулаком в грудь и разбрызгивает вокруг себя воду. От тоже не попадает в цель, но над ним смеяться никто не решается.

Леша с досадой идет за яблоню, где мальчишки условились сделать один из спаунов – мест, из которых можно через некоторое время продолжить игру после того, как в тебя попали – и там натыкается на Марину.

-Эй, мелкая, а ты чего тут торчишь?

В другой раз девочка, скорее всего, не нашлась бы, что ответить большому мальчику и смущенная убежала бы, как пугливый зверек. Но сейчас она уже давно переминалась с ноги на ногу за деревом, подталкивая себя сказать заготовленные слова, которые теперь сами собой слетели с губ:

-А можно мне с вами?

Отчего-то Леше показалось, что Марина сказала что-то очень смешное. Он обернулся к друзьям и крикнул:

-Эй, зырьте, кто тут собрался стрелять из воображаемого пестика!

Мальчики прекратили игру и собрались вокруг Леши, узнать, что за прикол он придумал на этот раз.

-Почему из воображаемого? – пролепетала девочка, но ее не услышали.

-Сейчас снова ветку найдет и будет нас мочить!

Дикий гогот последовал за этими словами. Марина сжалась, будто на нее, стуча колесами, надвигался паровоз. То ли друзья брата представили, как можно стрелять из палки, то ли любые фразы для них становились веселыми, если из говорил, кривляясь, главный шутник группы.

-Веткой, кстати, тоже можно огрести по башке, - заметил сквозь смех справедливости ради рыжий мальчик.

-Да, а еще листьями так огребете, - не унимался низенький паренек, - С того года много гнилых осталось, сейчас закидает вас!

От нового приступа неудержимого хохота, который обрушился на девочку тяжестью звуков всех конюшен мира, у Марины на глазах выступили слезы.

Из-за этой завесы, помутившей взгляд, она едва различила, как кто-то вышел из ворот гаража и направился к ним. Но, услышав знакомый голос, она сразу поняла, что дедушка появился как всегда вовремя, чтобы остановить весь этот кошмар:

-Здорово, парни! – он говорил в своей обычной миролюбивой манере. – Чой-то вы тут смеетесь, а девочка у вас плачет?

Смех поутих, кто-то один еще хихикнул по инерции, но тут же замолчал и он. Если бы Марина подняла глаза на мальчиков, она бы увидела, что им по меньшей мере неловко. Но так просто признавать свои ошибки эта упрямая публика не любила и на сей раз тоже не собиралась.

-Да что ей надо, - недовольно буркнул Костя. – Мы стреляем, у нее и пистолета нет, а хочет с нами.

Дедушка нахмурил белые брови.

-Чего ж ты не поделился с сестренкой?

-Лишнего пестика для нее тоже нет – продолжал воодушевившийся брат, будто убеждая в своей правоте себя самого в первую очередь.

-Да она может любой камень подобрать и с ним таскаться вместо игрушки, - не смог удержать острый язык главный хохмач компании. -  Нафига ей пестик?

Послышались приглушенные смешки. Марина всхлипнула. Дедушка нахмурился еще больше. Он никогда не читал нотаций внукам, не поучал с высокомерным видом, выставляясь своими сединами, не говорил резких слов. В любом споре он помнил, что у каждого может быть своя правда. Вот и теперь он похлопал по плечу Марину и, немного подумав, заговорил спокойно и умиротворяюще:

-Ишь ты, пистолет, подумаешь… Бывает, что и камень найдешь – ценнее пистолета.

Кто-то из мальчиков недоверчиво фыркнул.

-Да, - подтвердил дедушка, - Был у меня такой случай.

-Как может быть камень лучше пестика? – поблескивая стеклами очков, снисходительно спросил Костя. – Пестик стреляет, сколько хочешь, а камень максимум один раз в кого-то кинешь.

-А вот расскажу вам историю, и посмотрим, что лучше!

Марина выглядела заинтересованной, она даже забыла про слезы. Мальчишки только тихонько посмеивались.

-Пойдемте, квасу попьем, а там, глядишь, и помиримся… - махнул рукой в сторону гаража дедушка.

Если в придачу к наивной истории в жаркий день прилагается прохладный ароматный квас, от такого предложения не отказываются даже самые прожженные циники. Что уж говорить о компании мальчишек, которым к тому же в глубине души было любопытно.

В небольшом, заставленном всякими необходимыми предметами гараже было по-своему уютно, но то был не домашний мягкий уют, а такой, какой бывает во время походов и приключений, от которого чуть-чуть щекочет где-то внутри. Обстановка вызвала ощущение, будто дети оказались в заколдованной пещере.

Кто-то устроился на верстаке, кто-то – на раскладном стуле, одно место нашлось на низенькой самодельной табуретке, остальные разместились на старой покрышке. Сам дедушка принялся разливать шипящий напиток в эмалированные металлические кружки на квадратном капоте древнего автомобильчика и передавать их по рукам жаждущей компании.

Металл приятно холодил руки, пузырьки били в нос, смешиваясь с теплым солоноватым хлебным запахом.

Когда все получили по кружке, дедушка наполнил одну для себя, облокотившись на капот, смачно отхлебнул большой глоток и начал рассказывать:

-Был я тогда в возрасте нашей Марочки, то есть было мне лет шесть-семь. В те времена над нами так не тряслись, как родители над вами сейчас: Марине нельзя бегать дальше озера, а я мальчишкой бродил везде, где только вздумается.

Это теперь я все больше на даче да в этой малышке, - он похлопал бок машины, - А тогда я на своих двоих порой забредал в такие места, куда умные люди не сунулись бы ни за какие коврижки.

Помню, зашел я в тот раз особенно глубоко в чащу, а там несет – хоть вешайся. То ли яйцами тухлыми, то ли резиной жженой. Смотрю: а правда дым идет, будто жгут че-то. Ну, я за дымом. Вдруг тушить надо. Да и интересно к тому же, че такое вонючее горит: может, я могу при случае поджечь у себя в поселке, вот весело-то будет!

Мальчишки понимающе захихикали.

-Иду я, значит, за дымом, а он все гуще стелется, да еще странно так – словно дорожкой. Ну, я и давай вдоль этой дорожки, а внутрь не суюсь – боязно отчего-то. Петляю я, значит, между деревьями за дымом и выхожу на поляну. Там еще валуны были раскиданы – большущие такие камни, все мхом поросли, как сейчас помню. В центре полянки – яма, а что в ней – не видать, но дым оттудова так и валит! И тянет заглянуть в ту яму, но чувствую почему-то, что мне туда подходить, ой, как не хочется…

Дедушка поежился и отхлебнул еще квасу. Марина смотрела на него во все глаза, да и мальчишки забыли, что надо напускать на себя важный и пренебрежительный вид.

-Вдруг гляжу, там как будто че-то шевелится. Я – раз! – и за валун, захотелось мне спрятаться, как-то нехорошо оно там шевелилось. И как раз вовремя!

Гляжу дальше: в дыму рога показались и тут – ба! – из ямы карабкается самый настоящий чертенок. Осторожненько так озирается, пятачком поводит, хвостом длинным туда-сюда крутит, но меня не видит. Тогда он несколько шажков от дыры сделал, копытцами в прошлогодние листья проваливается, от закатного солнца жмурится…

Отошел он, значит, и че-то из-за пазухи достает. Да брезгливо так держит двумя пальцами и подальше от себя. Потом взял да и швырнул о землю. Видно, сильно его эта штука измотала. А потом еще чудно так через плечо поплевал, почти как мы делаем. Только мы плюем через левое, а он - через правое, это я точно запомнил.

А как выбросил, довольный такой засеменил обратно к яме и, по-моему, даже хрюкнул от радости. Шмыгнул он в дыру, а через некоторое время че-то стукнуло, будто дверь захлопнулась, и дым сразу кончился. Только поверху еще клубился, а после и тот рассеялся.

Как прояснилось вокруг, я, значит, вышел из-за камня и – на полянку, очень уж мне любопытно было, от чего чертенок избавлялся. Я тогда так рассуждал: если для нечисти это че-то вредное, то для меня, может, наоборот – полезное?

Подхожу в то место, где он останавливался, и давай под ногами смотреть. А долго искать и не пришлось. Вижу: лежит на сухой траве среди пожухлых листьев невиданной красоты камень. Вроде бы белый, а повернешь голову - тут же и голубой, а солнце выглянуло – так и играет желтым, розовым и вокруг себя лучи пускает.

Ну, поднял я его, конечно, с земли, не годится такой красоте в пыли лежать. А как я его взят в руки, он – раз – да и засветился сам. Не так ярко, как лампочка, разумеется, а чуть-чуть только. Но от этого так вдруг тепло стало и приятно. Будто хорошего человека встретил. И странно, но такое чувство было, что я камню тоже понравился, вот он и светится.

Ну, бросить его одного я, конечно, уже не мог. Так и забрал с собой.

И хотите верьте, хотите нет, но стал с тех пор этот камешек мне считай талисманом. В школе на контрольные его с собой брал и вспоминал все в нужный момент. Когда с вашей бабушкой знакомился, только благодаря ему решился подойти, помнил, что камень в кармане. В армии тоже с ним вместе служил, цел и невредим вернулся. Когда на ласточке своей учился ездить… И ведь пронесло, уберег он меня, за столько лет ни одной аварии! А вы говорите, камень не может быть важнее пистолета!

К этому времени квас был допит, и как-то сразу стало ясно, что история подошла к той точке, дальше которой слушать ее взрослым двенадцатилетним парням – просто несолидно!

-Ну, дед, ты и мастер сочинять, - рассмеялся Костя. – Чертенок из ямы тебе талисман принес!

-Не мне принес, а выбросил, - невозмутимо поправил дедушка. – Я нашел и подобрал.

-Такие сказки разве что для Маринки хороши, - обернувшись уже в воротах гаража весело бросил мальчик.

За ним последовала вся остальная посмеивающаяся компания.

-Спасибо за квас, - не забыл сказать рыжий друг.

Дедушка и Марина остались вдвоем. Девочка и не думала уходить. Широко открытыми глазами она смотрела на хорошо знакомого сказочника.

-Дедуля, а что дальше? – доверчиво спросила она. – Где сейчас тот камень?

Дедушка хитро улыбнулся.

-А ты подойди сюда. Я тебе кое-что покажу.

На крупной морщинистой ладони лежал камень. Тот самый: ясный, переливающийся. Казалось, он скрывал у себя в глубине целый мир, и от одной теплой звездочки там, внутри, сквозь неровные грани к восхищенным дедушке и Марине пробивались добрые лучи.

-Видать, ты ему тоже понравилась, - прошептал дедушка. – Хочешь подержать? На, возьми…

Марина с трепетом подставила ладошки. Когда камень опустился из большой руки в маленькую, сумрак гаража вдруг озарился ярким свечением. Его было достаточно, чтобы отчетливо различать ошеломленные лица друг друга на фоне выхваченных из тени полок с инструментами.

Некоторое время они завороженно молчали, а потом дедушка, еще не до конца опомнившийся, принялся говорить, не сводя глаз с огонька на детской ладошке, будто выдавая по инерции слова, заготовленные ранее:

-Ты, Марочка, не обращай внимания на пересмешников всяких. Люди смеются, да и пусть себе смеются, раз им весело. Кто ж запретит? Они все бегают. Ну, кто-то же должен и бегать тоже, правильно? А на бегу разберешь разве, что камень какой – красивый? Или там – веточка…

Марина отрицательно помотала головой.

-Вот они и смеются: не со зла, а потому что не видят, не понимают. И сейчас – убежали. А если б посмотрели, как заиграл камешек у тебя в руках, разве стали смеяться?

Марина уже не думала о мальчиках, слезы давно высохли. Она любовалась светящимся чудом у себя в руках. Девочка поворачивала камень то одной, то другой гранью и по потолку рассыпались голубые, розовые и желтые отсверки.

Дедушка внимательно наблюдал за внучкой. На его лице отражалось некое размышление.

-А знаешь что, - уверенно произнес он наконец, - Теперь это твой камень. Забирай. Видно, что сошлись вы с ним сразу. Так ярко он у меня еще ни разу не светился. И сама на него не наглядишься. Так что не годится вас разлучать.

Марина с радостным удивлением оторвала взгляд от камня.

-Дедушка, а как же ты? Это же твой талисман!

Дедушка только небрежно махнул рукой:

-Да что я? Мне он уже достаточно помогал. Сейчас я уже так не рискую, чтобы нельзя было обойтись без талисмана. Живу тихо, спокойно. Бери-бери, твое время начинается!

-Спасибо, дедуля! – возликовала девочка. – Большое спасибо!

Марина прижала подарок к груди, а дедушка довольно рассмеялся в усы.

Целый день Марина не расставалась с талисманом. Он больше не испускал свет, как при первом знакомстве в гараже. Очевидно, чудеса должны происходить не круглые сутки напролет, чтобы ими не переставали восхищаться. Но при каждой возможности камешек отражал падающие лучи, напоминая то море, то солнце, то нежные лепестки розы.

-Обычный лунный камень, - не преминул вставить скептической замечание Костя за обедом, когда сестра положила самоцвет возле своей тарелки. – В любой сувенирной лавке таких полно.

-Не правда, он светился! – возмутилась Марина.

-Ну, и фантазер же наш дед. Понятно, в кого Маринка такая! – рассмеялся брат, опустошая свою порцию.

Девочке оставалось только легонько погладить пальцем бок талисмана, чтобы тот не обижался на слова Кости.

Она носила камень в кармане, показывала ему озеро и корабли, провела экскурсию по всем деревьям, на которые можно залезть – а заодно и сама набралась храбрости забраться туда, куда раньше поднимались одни мальчишки, не подозревая, что за ними исподтишка восторженными глазами наблюдает младшая сестренка. С талисманом было совсем не страшно.

Вечером, когда пришло время ложиться спать, Марина положила камень под подушку. Наверняка его волшебства хватит, чтобы наполнить яркими переливами своих граней красивые добрые сны и отпугнуть все кошмары.

Но сон никак не шел. Слишком много впечатлений свалилось на Марочку за сегодня. Она то и дело забиралась посмотреть, как там камушек, светится ли он. Первые несколько раз он отвечал ей таинственным мерцанием. Однако в конце концов наступил момент, когда совсем ничего не произошло: камень больше не горел. Марина испугалась. Она подумала, что талисману, возможно, нужно чем-то подзарядиться. Но так как у камня не было ни одного места, которым его можно было бы подключить к розетке, девочка решила просто показать ему что-нибудь такое же красивое и светящееся, как и он сам.

Босыми ногами Марина прошлепала к окну и отдернула занавеску. На небе сияли яркие звезды. Девочка вытянула руки с талисманом как можно выше. Теперь камень мог видеть загадочные созвездия, а звезды могли видеть его. Марина сама засмотрелась на далекие бесконечно разбросанные части чего-то огромного, как мечта, и прекрасного, как чудо. Может быть, ее камушек тоже откололся от этого невиданного сосредоточения света? Такая мысль увлекла девочку. Действительно, не похоже было, чтобы дедушкин талисман с самого начала имел настолько неровную форму: где-то не хватало солидного куска, а где-то наоборот – торчали зазубрины. Захваченная фантазиями о том, как мог выглядеть тот предмет целиком, Марина не сразу заметила, как камень на ее ладони постепенно загорелся вновь, будто правда напитался звездным блеском. Теперь все было в порядке!

Голубоватое свечение еще долго стоялой у девочки перед глазами, не смотря на опущенные веки. Потом оно сменилось розовым, а розовое на желтое. Со временем прошло и оно, тогда перед мысленным взором осталась только умиротворяющая пустота, какая бывает, когда утомленное сознание наконец наполняет долгожданный сон.

Поэтому Марочка не смогла бы сказать с уверенностью, происходило ли все, что дальше наполняло ее память, на самом деле, или было лишь восхитительным сновидением.

Вдруг в окутанной ночью комнате прибавилось света. Он лился не из-под подушки, где был спрятан талисман, а просачивался через тонкую занавеску, будто одна из звезд, которыми только что любовалась Марина, внезапно спустилась гораздо ближе к окну.

Девочка оживилась. Первым делом она проверила, на месте ли амулет. Конечно, ее рука наткнулась на камень под подушкой. Что же тогда светилось там, на подоконнике?..

Когда Марина на цыпочках приближалась к мерцающей занавеске, внутри у нее что-то замирало от предвкушения, но страха девочка не испытывала. Интуитивно она осознавала: то, что скрыто за шторой, не причинит ей вреда. Деликатное, ненавязчивое свечение вызывало чувство надежды на лучшее, как первый одуванчик на пригретом солнцем склоне, этот свет согревал, как сладкий запах пирогов, приготовленных мамиными заботливыми руками, заставлял прислушаться к себе, как внимательный взгляд строгой, но доброй учительницы.

Быстрым движением Марина отдернула занавеску. Вначале ее глаза не могли различить ничего в ярком ореоле, заполняющем оконный проем. Но немного погодя в центре свечения стали вырисовываться (или это только мерещилось?) очертания чьей-то фигуры. Гость с подоконника, если он был настоящим, ни одним жестом не выказывал торопливости и терпеливо ждал, когда девочка придет в себя и сможет видеть его во всех подробностях.

Марина быстро моргнула несколько раз подряд, и вот ореол уже не казался таким ослепительным. На подоконнике сидела девушка. По ее силуэту, как горный ручей, струилось белое платье. Пышные распущенные волосы были из золотого света, а на щеках таким же светом горели маленькие звездочки веснушек. Голову украшал венок из крупных нежно-розовых роз. Но самым удивительным были легкие крылья за спиной, где каждое перышко, подрагивая от неуловимых движений воздуха, дышало полетом. Чудилось, будь у тебя хоть одно такое перо, можно было бы парить как минимум в сантиметре над землей. А целые крылья так и рвались в дальние путешествия.

На секунду Марина испугалась, что гостья сейчас унесется вдаль, как потревоженная птица, подхваченная попутным ветром. А так хотелось побыть с ней еще, отогреться в ощущении необыкновенного спокойствия, которое от нее исходило.

Но девушка не собиралась улетать. Она ласково и немного печально улыбалась. В ее больших добрых глазах отражалась оторопевшая Марочка.

-Здравствуй, Марина, - гостья говорила так мягко, будто словами гладила котенка.

-Здравствуйте. Вы меня знаете? – пролепетала девочка.

Ей было бы вполне достаточно просто увидеть ангела у себя на окне, иметь возможность рассмотреть его вблизи, а не в очередной раз прочитать о чуде в книжке со сказками. А уж разговаривать, как старые знакомые, было слишком непостижимо даже для прекрасного сна.

-Да, знаю. Меня зовут Анна. Если хочешь, давай будем на ты? Или тебе больше придется по душе, если я тоже буду называть тебя на «вы»?

Еще никто из взрослых не предлагал такого Марочке в мире, где все еще нормальным считалось обращение друг к другу с неравным почтением у тех, кто отличался лишь возрастом. Это было сказано так дружелюбно и непринужденно, что Марине тут же перестало казаться, что есть хоть что-то из ряда вон выходящее в этом неожиданном знакомстве.

-Почему ты здесь оказалась? – спросила она с детской непосредственностью.

-Я увидела в твоем окне свет от одного из осколков, которые мы давно собираем по всей Земле.

-Так и знала, что это осколок! – воскликнула Марина. – От чего он?

А потом помрачнела:

-Выходит, ты заберешь дедушкин талисман?

Анна покачала головой.

-Я прилетела, чтобы рассказать правду об осколке, который тебе достался. Ведь ты совсем ничего о нем не знаешь, хоть и правильно чувствуешь, что это не обычный камень.

-А ты рассказывала дедушке?

Анна вздохнула.

-У твоего дедушки, Марочка, была тяжелая жизнь. Ему сложно увидеть нас. Большое счастье, что осколок наконец оказался в твоих руках. Ты очень внимательная девочка. И ты умеешь замечать красоту.

Марина неподдельно удивилась:

-Я? Внимательная? А мне говорят, что наоборот… - потупилась она.

-У тебя другая внимательность. Внимательность сердца. Ты можешь обнаружить затерявшийся в траве цветок, различить кораблик, спрятавшийся внутри палочки, заглянуть за занавеску, когда из-за нее просачивается чуть больше света, чем обычно.

Девочка смущенно улыбнулась.

-А особенность у осколка, - продолжала Анна, - Не совсем такая, как думает твой дедушка.

-Разве камень не приносит удачу?

-Как сказать… На самом деле это не камень, не волшебный оберег, а осколок чьей-то души, которой когда-то не повезло. Поэтому он не может подарить новых умений или особенной ловкости.

-Вот как, - расстроилась девочка. – Значит дедушка ошибался…

-Но он обладает способностью к сопереживанию. А нам всегда легче удаются трудные дела, когда кто-то на нашей стороне.

Марина бросилась в глубину комнаты и вернулась уже с осколком в руках. Она пристально всматривалась в него, будто надеясь увидеть что-нибудь, чего раньше не заметила. Анна задумчиво провела ладонью над осколком, и самоцвет засветился гранью, обращенной к ней, словно потянулся к спасению.

-Получается, все это время камушек, - Марина не могла сразу избавиться от привычки называть осколок камнем, - Везде ходил с дедушкой, жалел дедулю, когда ему было плохо. И никто даже не догадывался, что камушек живой!

Анна развела руками.

-Было не так-то просто догадаться. Несчастная душа была разбита на множество таких вот осколков. Мы пока не знаем, как это произошло. Но наверняка случилось что-то страшное, ведь душу не так-то просто расколоть.

Марина нахмурилась, проникнувшись печальной мыслью.

-Интересно, очень плохо быть осколком?

Анна снова печально улыбнулась.

-Никто точно не представляет, на что это может быть похоже, если сам не испытал. Но там откуда я, мы твердо верим, что кому и чему бы то ни было гораздо приятнее сохранять целостность. Поэтому мы всегда собираем то, что еще можно починить.

Марина пристально посмотрела на собеседницу.

-И камушек с другими осколками вместе тоже можете собрать?

Глядя на излучающую спокойную уверенность гостью с дивными крыльями, девочка не сомневалась, что Анна может все.

Но посланница света не торопилась давать обнадеживающих обещаний.

-Мы стараемся, - проговорила она. – Если это будет в наших силах…

Марина взвесила в руке бывший талисман, будто привыкая воспринимать его в новом качестве, а потом, поддавшись порыву, поднимавшемуся из глубины сердца, протянула его Анне:

-Вот бы у вас получилось! Мне бы так хотелось, чтобы осколок снова стал целой душой, как раньше. Возьми, пожалуйста.

В этот момент сияние вокруг ангела стало еще теплее. От радостной улыбки Анны по комнате поплыли разноцветные блики.

-Ты добрая девочка, Марина. Спасибо тебе!

Но Анна не спешила принять щедрый подарок. Прежде она поднесла руку к венку, украшавшему ее голову, и вытащила из него одну розу.

-Вот, это тебе, Марочка. На память обо всей этой истории. Тебе нравится?

Девочка кивнула. Роза выглядела совершенно. Казалось, каждый лепесток был на своем месте, нигде не виднелось ни единого пятнышка или дефекта, бутон радовал ровным розовым цветом. При взгляде на цветок появлялась мысль, что именно так выглядит настоящая роза и никак иначе.

Одновременно Марина взяла в руку стебель без шипов, а другой передала потерянный осколок ангелу.

Последнее, что она запомнила об этой встрече, была светлая улыбка Анны в ореоле неимоверного сияния самоцвета, такого яркого, как никогда прежде.

На утро девочка проснулась в своей кровати. Первым делом она просунула руку под подушку, проверяя, на месте ли талисман. Девочка бы не удивилась, если бы камешек продолжал лежать там же, куда она его спрятала перед сном. Но ее рука нащупала только гладкую прохладную простыню. Тогда Марина вскочила и отдернула занавеску с окна, готовая увидеть на подоконнике что угодно: подаренную ей розу, целый венок или даже саму Анну, вернувшуюся сообщить, что все осколки благополучно собраны и спасенная душа передает Марине привет.

Но деревянный подоконник не приготовил для девочки ни одного сюрприза, если не считать паутины в дальнем углу. Марина разочарованно вздохнула. Она же явственно могла представить Анну с ее острым носиком, мягкими волосами, копной золотистого света обрамляющими лицо, пушистыми крыльями и добрыми глазами, в которых читалось столько необъяснимой симпатии и сочувствия одновременно и к маленькой девочке, не желающей расставаться с дедушкиным талисманом, и к неизвестной душе, разбитой на бессчетное количество потерянных осколков. Не мог же такой подробный невиданный образ быть только игрой воображения!

Готовая смириться с потерей чудесной знакомой в тумане сновидений, хмурясь и вспоминая советы о том, что надо быть серьезней, Марина угрюмо облокотилась на подоконник. Внизу все так же зеленела трава, но было и что-то новое. Какое-то совсем не зеленое пятно выделялось там, где раньше сплошным ковром разливалась зелень газона. Приглядевшись получше, Марина ахнула. Ведь она сразу узнала бутон, который рос теперь на розовом кусте у нее под окном…

Никто из взрослых не удивился, когда в саду за одну ночь появился новый цветок. Возможно, дедушка думал, что его посадила бабушка. Бабушка решила, что это мама привезла из города редкий саженец. А мама радовалась, что дедушка все еще продолжает дарить бабушке цветы – только уже на дачном участке. А, может быть, в том и заключалась магия розы: всем казалось, что пышный куст находился здесь всегда, с тех самых пор, как был построен деревянный двухэтажный дом.

Роза не требовала особого ухода вопреки обыкновению ее сородичей. Ее не трогали ни внезапные похолодания, ни палящее солнце, ни продолжительные засухи, ни прибивающие к земле дожди. Она цвела много лет такая же свежая, как и в первый день, лепесток к лепестку.

Но самая впечатляющая картина предстала перед Мариной, когда она однажды зимой оказалась на старой даче в поисках передышки от накопившихся взрослых дел.

Сад, так густо зеленевший каждое лето, теперь спал, плотно укрытый снегом. Разогнувшись перевести дух, Марина Сергеевна отставила в сторону лопату, которой расчищала дорожку и заправила под шапку выбившуюся прядь кудрявых волос. Она критично оглядывала результат своего труда: большая часть тропинки уже была отвоевана у сугробов, оставалось совсем немного, чтобы пробраться к крыльцу. Женщина прикидывала, где еще придется разгрести снег, не нужно ли покидать тяжелые белые шапки со слабеньких крыш и одновременно вспоминала, в каком углу оставила летом лестницу.

Но когда она представляла себе сумрачный гараж, с каждой полки ехидно подмигивала какая-нибудь забота, зайцем проскользнувшая на дачу из города: то неоплаченной квитанцией, то горой белья в корзине, то значком файла с неоконченным переводом… Марина Сергеевна вздохнула, помотала головой, хоть это не помогло вытряхнуть несвоевременные мысли, и снова взялась за лопату.

Перед ней опять замелькали мерно перебираемые сугробы, как вдруг что-то потянуло Марину Сергеевну вернуться взглядом туда, где она только что рассеянно проскользила глазами, поглощенная своими хлопотами. Она очень удивилась, когда присмотрелась к этому месту, и тут же посмеялась над своим удивлением. Конечно же, это была та самая роза, не тронутая ни временем, ни холодом.

Марина подошла поближе, не замечая снега, грозящего завалиться в сапоги, и присела на корточки возле цветка, как в детстве. Она погладила атласные лепестки, будто украшенные диадемой из снежинок в качестве награды за стойкость. Марина задумчиво улыбалась, а в глазах у нее стояли слезы. Она вспомнила все: дедушку с его волшебными историями, свой светлый сон, солнечное лето на даче, полное простых чудес на каждом шагу, открывающихся навстречу неудержимой детской фантазии. А ведь Анна тогда говорила, что Марина умеет замечать красоту…

Женщина прислушалась к себе: не потеряла ли она эту способность в череде повседневных забот?..

Нет, детская наблюдательность была все еще при ней. Просто отодвинутая на какое-то время в дальний угол, заслоненная чем-то взрослым, серьезным, приносящим доход. Но теперь у Марины снова была роза, чтобы расставить все по своим местам.

В тот день ее еще ждали россыпи драгоценных кристаллов, которые переливались всеми цветами радуги, слетая с лопаты; таинственная пещера гаража, где при желании можно было откопать любые древние клады; потрясающий вид на дачные просторы с самой лучшей обзорной площадки, которую Марина расчистила собственными руками; а вечером –банька, горячая, как дыхание прирученного дракона.

С новыми силами Марина вернулась домой. И у городских забот не осталось ни единого шанса напугать ее. Ведь с этого момента она видела у каждой из них, кроме сурового лица, выглядывающего из глухого серого костюма, маленькое игривое украшение.

Парусами разлеталось чистое белье, разгадыванием секретного шифра выглядела оплата квитанции, а перевод очередной статьи складывался из мелодичных слов родного языка. Ведь только и надо было – смотреть чуть-чуть внимательнее.

Роза на протяжении многих лет напоминала Марине о доброй сказке, в которой ей когда-то довелось поучаствовать. Тогда она проявила сострадание к незнакомой душе и стала частью большого дела по возвращению кому-то целостности. И вот теперь эти воспоминания помогли подросшей девочке сохранить в целости собственную душу, не забыть себя.