Больше черного продолжение 21

–21–

Сегодня лорд Эверли ждал к обеду своего зятя, адмирала Энтони Хэнсона.
Джордж Эверли, добропорядочный джентльмен, являлся личностью весьма неоднозначной. Сейчас, прошлое его обросло всяческими легендами и мифами, естественно и исключительно героического характера, но молва приписывала ему подвиги весьма далекие от тех, которые называют славными. И действительно, откуда у скромного совладетеля маленькой торговой конторы, прибывающей к тому же на грани банкротства, объявилось состояние, насчитывающее несколько тысяч фунтов стерлингов, прекрасный дом в Кингстоне и титул.
В общем-то, ничего ужасающего, мистер Эверли, не совершал. Он не был вором, убийцей и уж тем более, спаси, Господи, душегубом. Он был осведомителем. О, нет! Он не предавал инакомыслящих, посылаемых затем на плаху! Мистер Эверли, милейший человек, весельчак и добряк. Просто однажды став обладателем неких сведений, он продал их неким людям, занимающимся неким ремеслом, не совсем входящим в рамки закона. Он выгадал хорошие комиссионные. А дальше все было делом аппетита.
К его чести, сказать, мистер Эверли не был жадным человеком, получив достаточно средств для достойной жизни, он занялся благотворительностью и даже, как-то, финансировал научную экспедицию в Тихий океан от Лондонского королевского научного общества. Поговаривали, правда, что экспедиция эта занималась научными исследованиями, по большей части в промежутках между грабежами торговых судов и набегами на земли чуждых британской науке держав. В историю слухов эта авантюра вошла как научно-грабительская экспедиция Эверли.
Но и наука-то не пострадала. Кое-какие сведения, относительно флоры и фауны земель, посещаемых «учеными» мужами, были тщательно составлены и даже произведена скрупулезная классификация открытого. Работа была выполнена добротно, посему те малые «шалости», которые позволяла себе эта экспедиция, остались как будто бы вне внимания. Таким образом, мистер Эверли получил долю от добычи, вознаграждение от королевского общества, почетное звание члена вышеуказанного храма наук и титул.
Его дом в Кингстоне отличался изяществом архитектурных форм и богатством отделки, сам лорд Эверли пользовался уважением в обществе, несмотря на все досужие разговоры. А вскоре, похоронив свою сестру, он принял опеку над племянницей мисс Фэншоу, которую выдал замуж за вышеупомянутого адмирала Хэнсона, тем самым, породнившись с почитаемым человеком и предав себе большего веса в светских кругах.
Итак, лорд Эверли ждал к обеду своего зятя. Событие было не из торжественных. Адмирал, что называется, заскочил по дороге. Шла война, и его присутствие в точках соприкосновения с противником было необходимым, но он жаждал повидаться с супругой, с которой распрощался около полугода назад.
Славный воин Его Величества и прославленный моряк адмирал Хэнсон, не смог удержаться от соблазна и поправить свои дела, женившись на юной мисс Клэр Фэншоу, – существе весьма миловидном, бросившей к его ногам хрупкую юность, чувство долга и полторы тысячи фунтов годовых. Отношения супругов отличались подчеркнутой прохладой и сдержанностью, и все же, как все пожилые мужья при молоденькой супруге, адмирал изнывал в далеких походах от тягостных дум и подозрений. Впрочем, это было излишним. Миссис Хэнсон, вскормленная пуританскими принципами своей матери, довольствовалась положением «целомудренной дамы» вполне сознательно. Встретила она мужа, скупо поприветствовав, как и подобало пуританке, скромно подставив щечку для поцелуя.


За стол сели ровно в шесть. Едва мистер Эверли поднес ко рту ложку с супом, как Фуллер – дворецкий доложил, что его настойчиво желает видеть некий джентльмен.
– Я сказал, что вы не можете принять его сейчас, – вполголоса монотонно говорил дворецкий. – Но он настаивает.
– Какое нахальство! – фыркнула адмиральша.
– Как он назвал себя, Фуллер? – задумчиво, будто вспоминая что-то, произнес лорд Эверли.
– Барон Консеквэнт, – отчеканил дворецкий. – Странное имя, сэр.
– Да, ничего не скажешь, – вздохнул хозяин дома. – А как он выглядит?
– Лет двадцати пяти, высокий, темноволосый, – отрапортовал Фуллер.
– Проводите его в гостиную, Фуллер, я сейчас приду. – Он улыбнулся зятю и племяннице, вставая с места. – Неотложное дело. Прошу простить меня.


В гостиную вошел молодой человек, одетый изысканно, источающий тонкий аромат рома, и, распахнув сердечно объятья, лучезарно улыбаясь, двинулся к хозяину дома.
– Джордж, – приветствовал Эверли барон Консеквэнт15, но задержался у столика, где стояло несколько бокалов, графин с бренди и две вазы, одна с орехами, другая со сладостями. – Я знал, что ты чужд неблагодарности, – проговорил гость, щедро наливая себе из графина.
– Что за идиотское имя? – буркнул Эверли. – Консеквэнт.
– А, по-моему, неплохое, – пожал плечами молодой человек. – Я согласен, звучит немного наигранно, но зато передает суть. Ведь мы все представляем собой некий результат. К тому же хотелось тебя позабавить. – Усевшись без приглашения, он хлебнул из бокала. – Отличное бренди!
– Я слышал, что ты умер, – плюнув на этикет, Эверли тоже налил себе из графина, и опустился в кресло.
– Бабий трёп, – улыбнулся барон. – Как видишь, я еще здесь. – Он рукой описал в воздухе живописную абстрактную кривую, вероятно, имея в виду этот свет, а не тот.
– Послушай… – начал было Эверли.
– Да! – спохватился молодой человек. – Чтобы не затруднять тебя, зови меня Сэмом. Сэм, пожалуй, подходящее имя!
– Изволь, Сэм, – согласился Эверли. – Каким ветром тебя занесло?
– Юго-восточным, – проронил гость, допивая бренди и изящно закидывая в рот пару орешков. – Был неподалеку, решил заскочить, узнать, что нового в мире. К тому же один мой приятель, который хотел мне сообщить кое-что важное, умер от какой-то непристойной заразы. – Барон поднялся и налил себе еще бренди. – Просто эпидемия. Надо прекращать таскаться по шлюхам.
– Знаешь, гм, Сэм, – проговорил хозяин дома. – Я не хочу связываться с этим. Понимаешь, я уважаемый человек, а про меня и так слухи нежелательные ходят.
Гость захохотал так громко, что лорд Эверли пожалел, что не закрыл дверь в столовую плотнее. Он недовольно фыркнул.
– «Совершая недостойные поступки, мы становимся достойными людьми», – процитировал барон.
– Хорошо сказал, – хмыкнул его собеседник.
– Не я, а старик Бэкон, – кинул гость. – Ну, что ж, если ты стал уважаемым человеком, то имеешь полное право на подобное беспокойство. – Он приложился к бокалу. – Кстати, я слышал, доклад в Лондоне имел ошеломляющий успех. Мне было приятно.
– Умеешь ты напомнить, – усмехнулся Эверли, – Что ж, есть, есть кое-какие сведения, но, видишь ли, мне понадобится некоторое время, чтобы разобрать бумаги. К тому же сейчас у меня небольшой семейный обед.
– Я не тороплю тебя, Джордж, – поднял ладони вверх гость. – Я даже не буду противиться приглашению к столу. Меня, кстати, одолел голод. Познакомишь с родственниками, я скоротаю время за беседой. – Он подошел к приоткрытой двери. – Никогда не видел столько благопристойности на девичьем лице. Кто это эфирное создание?
– Эта моя племянница, – ответил Эверли. – Что ж, коль ты напросился, пойдем.
Они вошли в столовую. Эверли представил гостя, тот поклонился.
– Фуллер, распорядитесь принести еще прибор, – приказал Эверли.
Трапеза была продолжена.
– Вы прибыли издалека, барон? – осведомился адмирал.
– Да, – улыбнулся молодой человек. – Я путешествую.
– Путешествовать в наше время, небезопасно. Вы, похоже, рискованный человек.
– Да, риск меня возбуждает, – небрежно произнес барон.
– Можно поинтересоваться, чем вы занимаетесь, когда не странствуете? – спросил адмирал, ему не нравился этот барон: слишком молод, слишком независим, слишком красив.
Барон весело переглянулся с Эверли.
– Мой род занятий не поддается определению, – проговорил молодой человек, отрезав кусок отбивной. – Я, знаете ли, в поиске, – изрек он, с аппетитом отправляя мясо в рот.
– Судя по всем приметам, – произнес адмирал тоном отца недовольного сыном-подростком. – Вы просто богатый шалопай.
Лорд Эверли поперхнулся. На юном лице миссис Хэнсон ничего не отразилось. Гость расхохотался.
– Ей, Богу, адмирал, – вытирая выступившие от смеха слезы, проговорил барон. – Вы прямолинейны как выстрел. Шалопаем меня еще никто не называл. – Тут он посерьезнел и, наклонившись к моряку, произнес вполголоса: – По правде говоря, я тружусь как каторжный и ваше обвинение в праздности весьма несуразно, адмирал.
– Да, дорогой зять, – посмеиваясь, вмешался лорд Эверли. – Вы погорячились. Барон Консеквэнт занимается, э-э, – он, слегка наклонив голову, посмотрел на гостя, обменявшись с ним ироничным взглядом. – Наукой.
Адмирал Хэнсон насупился. Он чувствовал, что, не сдержавшись, выглядел теперь старым брюзгой, а это так невыгодно выставляло его перед молодой супругой.
– Так вы ученый? – обратив к гостю свои прекрасные, но холодные глаза, спросила миссис Хэнсон. – Какой из наук вы себя посвятили?
– О, мэм, – ответил гость, посмотрев на юную адмиральшу так будто раздел ее взором. – Я мечусь пока от одной области к другой, по причине своей изрядной пытливости, а равно и противоречивости. Меня привлекают как естествознание, так и металловедение. В определенной части. Не могу выбрать. – Он продолжал смотреть на нее, и темные глаза его светились насмешкой, лицо молодой дамы время от времени заливалось краской.
– У вас странное имя, сэр, – заметив, что молодой нахал буравит взглядом его супругу, адмирал, позабыв о своем фиаско, вновь пошел в бой. – Будто бы иностранное.
– Полноте, адмирал, – кинул барон. – Самое, что ни есть английское. Родовое.
– Вы долго пробудете на Ямайке? – осведомился адмирал, его одолело беспокойство.
– Нет. Я даже не останусь на ночь. К сожалению, – улыбаясь, произнес барон, взглянув в сторону адмиральши уж очень откровенно, – ведь мы закончим с нашим делом до ночи, Джордж?
– Не-сом-не-нно, – отчеканил Эверли.
– Барон, – не унимался «морской волк», он был в крайнем раздражении, и не мог сдерживаться. – Мне определенно знакомо ваше лицо, не подскажите, где мы могли с вами встречаться?
– Может в Девоне, – равнодушно вымолвил в ответ молодой человек, словно отмахнулся от назойливой мухи.
– Нет, – отрезал адмирал, его чрезвычайно нервировало бесцеремонное поведение незваного гостя.– Не в Девоне.
– Вы слишком напряжены, дорогой зять, – пытался утихомирить родственника Эверли. – Барон избороздил, практически весь белый свет, и вполне возможно вы, Энтони, могли его видеть в каком-нибудь из портов.
– Недавно я услышал одну занятную историю, – не обращая внимания на реплику Эверли, проговорил адмирал. – Около полугода назад, из Картахены вышла ничем не примечательная шхуна. На борт напросился иезуитский монах. Капитан, скрепя сердце, согласился. Ведь, как известно монах на судне, то же, что и женщина, – прости, дорогая. Шхуна прибыла к берегам Испании с запозданием, без монаха, а еще без алмаза, величиной с кулак, отправленного губернатором Его Католическому Величеству в подарок.
– Надо же, – произнес барон, с искренним удивлением воззрившись на рассказчика. – Куда ж они монаха-то дели?
– Однако, – небрежно произнес Эверли, едва заметно прыснув. – Безобразие.
– К чему вы все это рассказали, сударь? – с чуть заметным раздражением, произнесла миссис Хэнсон. – Что за нелепое повествование!
– Дорогая, я всего лишь хотел развлечь присутствующих, – адмирал был скверным актером и непринужденного тона у него не получилось.
– Вы нас потешили, адмирал, – произнес барон. – Но, всё же, хотелось бы уточнить, в чем суть.
– Потом-то выяснили, что монах тот вовсе не монах! – почему-то торжественным тоном проговорил моряк. – Это был английский пират, некий капитан Блэкмор. Именно этого джентльмена на Барбадосе ждет виселица. К тому же губернатор вряд ли простил ему оскорбление, нанесённое Блэкмором когда-то. Я уверен, Уоррен приготовил ему адовы муки пред финалом.
– Вы, находите, сэр, – строго молвила адмиральша. – Эту историю занимательной?
– Прости, дорогая, кажется, я увлекся, – он отпил из своего бокала. – Мне бы хотелось остеречь барона от путешествий, теперь океан полон опасных проходимцев, вроде этого капитана Блэкмора.
– Благодарю, сэр, – поклонившись, сказал барон. – Ваша забота обо мне, по-отечески трогательна.
Адмирал недовольно поежился при последних словах барона, произнесенных дерзким тоном. Ему в очередной раз дали понять, что при своей юной жене он выглядит удручающе старым. Моряк открыл, было, рот дабы меткой искрометной колкостью пригвоздить наглеца к месту, но в этот момент в столовую вошел сержант. И поставленным голосом сообщил, что его, адмирала, ждет срочно к себе губернатор Ямайки. Ничего не оставалось делать. Он откланялся.


После обеда лорд Эверли проследовал со своим гостем и племянницей в малую гостиную, где их и оставил, а сам отправился в кабинет. Лакей зажег свечи, мягкий свет которых придал комнате приятную интимность. Малая гостиная, весьма уютное местечко, пышущая изысканным шиком, служила к тому же музыкальным салоном. Несколько кресел и стульев, обитых шелком, были выставлены в круг подле арфы, скрытой под кожаным чехлом, клавесина и нескольких пюпитров, предназначенных для струнных инструментов. На диване, стоящем чуть далее, лежала испанская гитара. Маленький столик, с кокетливо изогнутыми ножками, был украшен плоской серебряной вазой, с распластанными, будто расползающимися орхидеями, средь которых затерялись графин с бренди и десерт.
Миссис Хэнсон чувствовала себя «не в своей тарелке». Дядюшка попросил ее развлечь гостя, пока он будет разбираться с документами, но для молодой женщины это было внове, ибо из-под строгого неумолимого ока матери она сразу попала замуж и не имела опыта светского общения. А барон создавал впечатление человека, уверенно вращающегося в кругах избранных. К тому же, время от времени, он бросал в ее сторону взгляды, от которых у нее горели щеки, и сбивалось дыхание. Она подошла к клавесину и перебрала пальцами несколько арпеджио, украдкой наблюдая за гостем. Барон Консеквэнт, похоже, напротив, ощущал себя как дома. Он налил бренди и, усевшись на диван, взял в руки гитару. Барон хлебнул из бокала, поставил его на столик и, откашлявшись почему-то, стал наигрывать какую-то мелодию. Его длинные красивые пальцы легко скользили по струнам, извлекая из инструмента нечто старинное кельтское.
– Красиво, – проронила адмиральша.
Барон поднял на нее взгляд и улыбнулся.
– Может, сыграем дуэтом, мадам? – предложил он.
– Увольте, сэр, – как-то отшатнувшись от клавесина, сказала миссис Хэнсон. – Я скверная музыкантша.
– Сыграйте, мадам, что-нибудь, – отложив гитару, настаивал барон и поднялся со своего дивана. – Уверен, вы занижаете свои способности.
– Вы уверенны, сэр? – несколько резко спросила женщина.
– Вполне, – сказал он и сделал приглашающий жест рукой к инструменту.
– Если вы настаиваете, – вдруг согласилась миссис Хэнсон и села к клавесину.
Она сыграла несколько милых незатейливых вещичек, и так увлеклась своей игрой, что не заметила, как барон подошел к ней. Супруга адмирала только слегка встрепенулась, когда молодой человек нагнулся к ней и стал медленно покрывать ее шею поцелуями. Миссис Хэнсон сама себе удивилась, с какой легкостью она забыла свои пуританские принципы и ловила себя на мысли, что скорее ждала этого и теперь наслаждалась каждым прикосновением барона. А поцелуи становились все настойчивее и жарче, у добропорядочной леди даже захватило дух.
– Скажите, мадам, – она услышала его шепот. – А наш бравый адмирал посягнул на ваше тело хотя бы в ночь после свадьбы? – Его руки умело нырнули за корсаж женщины.
Миссис Хэнсон улыбнулась в ответ так иронично, что барон воспринял ее усмешку как отрицательный ответ. Он подхватил ее на руки и осведомился у леди, где спальная.
У нее кружилась голова, женщина совершено перестала отдавать себе отчет в том, что с ней происходит. В висках стучало «еще! еще!». Она время от времени открывала глаза, чтобы взглянуть на него и тогда ей казалось, будто сам сатана ласкает ее тело, и страх пронизывал душу, но наслаждение вновь захлестывала ее, и женщина забывала обо всем…


– Я вспомнил, где я видел ваше лицо, барон Консеквэнт, – внезапно услышали любовники голос, от которого у миссис Хэнсон похолодела спина. А молодой повеса напротив, даже улыбнулся, и, обернувшись в сторону говорившего, поднял вопросительно брови, увидев адмирала с обнаженной шпагой. – На Барбадосе, – продолжил Хэнсон голосом, лишенным интонаций. – На листовке, гласящей, что за поимку опасного пирата Блэкмора положено вознаграждение в десять тысяч песо.
Барон поднялся с постели, в чем мать родила, и, будучи ещё в бесстыже-возбуждённом состоянии, без всяческих стеснений стал посреди спальной. Смуглое, молодое, сложенное как у античного бога тело вызвало зависть у адмирала. Шрам на левом боку от недавнего, тяжелого, как заметил Хэнсон, ранения придавал наглецу брутальной мужественности.
– Надо же, – ухмыльнулся молодой человек. – Недавно было пять тысяч песо! И вы, адмирал, конечно же, желаете поправить свои дела? – Он наклонился, чтобы поднять с пола свои кюлоты, но острие шпаги адмирала не позволило ему это сделать.
– Возьми шпагу, висельник, – приказал Хэнсон. – Мы будем драться! Немедленно!
– Воля ваша, адмирал, – весело произнес барон, доставая из ножен свой клинок. – Но может, вы позволите мне одеться?
– Нет, – отрезал старый моряк. – Твой вид будет придавать мне ярости и сил. Ты будешь драться голым.
– Какая странная причуда, адмирал, – усмехнулся барон. – Но коль вас это возбуждает, не смею отказывать вам в этом удовольствии. Наслаждайтесь.






Адмирал сделал выпад. Барон его отбил и перешел. Зрелище было весьма странным и нелепым, и миссис Хэнсон, все еще находясь в постели и обернувшись в одеяло, смотрела на сие действие взором не то, чтобы удивленным, а скорее тупым и заторможенным, коим люди зрят, не веря глазам своим. А бой был в самом разгаре. Адмирал покрылся потом.
– Послушайте, почтеннейший, – проговорил барон. – Вам бы поберечь силы. У вас жена молодая, да еще такая горячая. Кстати, дальше взаимных ласк у нас дело не дошло. Это вам быть вместо меня на сем ложе, а не героя из себя корчить. – Он вздохнул. – Что ж за жизнь-то такая, вечно мне приходится за бестолковых мужей отдуваться.
– А ты и рад, висельник, – прохрипел адмирал. – Но я тебя водворю, куда следует, уж будь здоров.
– И это благодарность, – произнес «барон», отбивая очередной выпад адмирала так, что тот, не удержавшись, рухнул поверженным памятником. Миссис Хэнсон, выйдя из состояния ступора, вскрикнула. – О, мадам, не волнуйтесь, ваш супруг в целости, просто такой марафон не для него. К сожалению, продолжить то, что мы с вами начали ему уже не удастся. Истратил пыл. – «Барон» подобрал свою одежду. Быстро впрыгнув в кюлоты и накидывая рубашку, он сказал старому моряку:
– Что касаемо вашего заявления, адмирал, черт возьми, приятно, когда тебя так высоко ценят! Но, к сожалению, сегодня Небеса не на вашей стороне и я, пожалуй, откланяюсь, хотя…, – он с сожалением посмотрел на миссис Хэнсон. – Мне жаль покидать тебя, дорогая. У нас неплохо ладилось, но, как всегда, муж явился раньше времени. А посему, – он чмокнул несчастную в щеку. – Прощай!

Продолжение следует