Роман в стихах Жди меня глава 15

1
Не ты ли, райская планета
Земля, рожаешь и цветёшь?
Ужель одна на белом свете
Людей в галактике несёшь?
В тебе такая жизни сила!
Как ты на свет-то нас явила?! -
Загадка, тайна, чудеса!
А эти древние леса,
Моря, и реки, и туманы,
И воздух божий, дивный свет?
Милей Земли на свете нет.
На ней бушуют океаны,
Родной для всех есть уголок,
Он светит нам, как огонёк.
2
И почему-то очень манит
Незримой силою своей.
Порою душу так измает,
Что ты летишь к нему скорей.
И наш Андрей, земле те чувства
Излив душой и ног не чуя,
В ночи, и с целью лишь одной,
Шагает радостно домой.
Сейчас, сейчас, уже немножко…
Здесь встретит Галочку и мать,
Отца и сына; их обнять
Желает трепетно. Вот стёжка
Ведёт до дома через сад.
И мыслит: «Может, тут и брат?»
3
Стояла полночь. Звёзд сиянье
И полнощёкую луну
Не замечал он. Со свиданья
Прошёл вон парень; на углу
Стояла парочка влюблённых.
Вершинин на правах законных
Калитку в сад легко открыл;
Глазам не верится — застыл:
Бурьян, трава, сплошь запустенье,
Всё не ухожено кругом,
И нет следов, ведущих в дом.
В душе с тревогой опасенья
Идёт и видит: дом забит
И плотно ставнями закрыт.
4
Непроизвольно рот открылся,
Внутри как что оборвалось.
И на крыльцо тут опустился,
Помыслил: «Что-то здесь стряслось…»
Встаёт Андрей, идёт за ломом.
Запор дверей мгновенно сломан.
Заходит в дом: мрак, тишина;
Косяк — на ощупь, вот стена;
Включает свет он моментально.
И словно давний следопыт,
Глядит на милый с детства быт
И вспоминает всё детально.
Стоят на месте много лет
Кровати, тумбочки, буфет.
5
А вот для книжек этажерка,
Диван, трюмо и круглый стол.
Лежит отцова табакерка,
Застелен в зале чистый пол.
Стоит и маленькая койка —
Сыночек спал, как будто только;
Под койкой танк и пулемёт…
«Какой ему теперь уж год?»
Андрей задумался считая.
Сказал тихонько: «Значит семь».
Вдруг свет потух, и снова темь
Объяла дом, настоль густая,
То после света, и Андрей
Стоять остался у дверей.
6
Он поражён «картиной встречи» -
Прийти в себя никак не мог,
Ему сводило больно плечи.
И произнёс: «За что же, Бог?
Что с ними? Господи помилуй».
Просил небес святые силы.
И, как учила в детстве мать,
Стал на колени, и шептать
Молитвы начал: «О двукрылый
Архангел Божий Михаил,
Гроза нечистых тёмных сил,
Спаси родных моих, помилуй,
Верни, верни их всех домой.
Услышь молящий голос мой!»
7
Читал молитвы те, что помнил,
Сквозь тьму смотрел на образа,
И на иконе образ ожил,
Блеснули будто бы глаза.
Он не поверил - вновь молиться!
Глаза вдруг стали вновь светиться -
Объял его небесный страх.
Как мало веры-то в сердцах!
Промолвил так: «Прости мя, Боже!»
Да разом вспомнил про мешок
И пересыпал клад в горшок
(Быть может, каждый сделал то же).
Горшок старинный — не кувшин —
И высотой почти в аршин.
8
Горшок пузатый, в десять литров.
Андрей в подполье слез и там
Его закапывает хитро.
Расставил бочки по местам.
Всё в темноте. Подвала стены,
Он с детства помнил их отменно.
Во двор выходит, ждёт рассвет,
А зорьки будто долго нет,
Но это нервы, то тревога.
Устал немыслимо страдать:
Пришлось немало испытать.
И разошлись теперь дороги
С родными, близкими людьми.
О, как нужны друг другу мы!
9
Вдруг понимаешь ясно, ясно,
Когда постигнет нас беда:
В родстве и дружбе жить прекрасно.
Так будьте вежливы всегда
Со всеми близкими, чтоб рядом
Прожили жизнь цветущим садом.
Пока Андрею счастья нет.
Не может мыслям дать ответ:
«Куда пропали вы, родные?
Стряслось ли что?.. Понять нельзя,
Какая их теперь стезя.
А может, вовсе не живые?»
Подумал он - и мыслям: «Прочь!
Скорее кончилась бы ночь».
10
Прошло немножко. Посерело.
Восток едва, едва алел.
Душа страдала и болела,
А чуб полосками белел.
«Пора,— он мыслит,— к тёте Соне».
Стучит в окно, она спросонья
Глядит в стекло и не поймёт:
В такую рань-то кто зовёт?
Со всем вниманьем присмотрелась:
«Никак племянничек Андрей!»
Засуетилась, и скорей -
Прям на бегу - легко оделась;
Дверь отперла. Герой вошёл -
По ней как будто ток прошёл.
11
И ни руками, ни ногами,
Не шевельнёт и языком.
Глядит «совиными» глазами,
И в горле стал какой-то  ком,
Затем вдруг вырвалось рыданье.
Со звуком тяжкого стенанья
Она припала до него
И крепко обняла его.
«Пришёл, пришёл с того ты света,—
Не уставала повторять.—
О, как тебя ждала-то мать!
Отец пропал, и следа нету.
Степан в детдоме, а жена…
Давно в Израиле она».
12
Всё было сказано так грустно,
В печали сердца и души.
Андрею стало душно, пусто.
«О пресвятые все мужи!
За что такое наказанье?!
За что лихое испытанье?!» —
Кричал Андрей в сердцах наверх;
Казалось, нет ему помех.
И тётя Соня, видя это,
Из кружки брызнула водой
Ему в лицо. Он сам не свой.
«Холодный душ» закрыл взрыв где-то,
Неподконтрольных тех страстей;
Придя в себя, склонился к ней.
13
Потом беседовал о доме,
О той трагической судьбе,
Что прокатилась страшным громом.
По их ли только лишь семье?
Вконец расстроенный, угрюмый,
С одной сейчас тяжёлой думой:
«О незабвенная моя!
О мать! Прости, прости меня!» -
Идёт на кладбище неспешно;
Там гробовая тишина.
(У всех пред нею есть вина).
Здесь скорбь людская безутешна;
Но где безумный вандализм,
Там абсолютнейший цинизм.
14
И вот она, могилка мамы -
Обычный холмик небольшой
С её любимыми цветами.
И взгляд на фото прям живой.
Андрей в глаза её большие -
Такие сердцу дорогие,
Уже в морщиночках, но свет
Из глаз струился, как их нет -
Смотрел так пристально, глубоко
И стал незримо ощущать,
Скорее импульс понимать,
Что шёл от маминого ока:
«Сыночек, милый, ты пришёл.
Господь тебя сюда привёл.
15
Слёз больше нету — все иссякли.
Тебя с Ванюшкой так ждала! -
Что превратились косы в паклю,
И сердце в бездну отдала.
Возьми, — сказала,— не противься.
Пусть в дом наш счастье возвратится,
И сыновей верни домой.
Судьбою  выбран жребий мой».
Андрей тихонько на колени
Тут опустился, а потом
Прижался грудью и лицом
К родной могилке и с волненьем
Обнял бесценный хладный холм.
И чувством горести был полн.
16
Не плакал сын до истязанья,
Вслух ничего не говорил:
В душе зажал своё рыданье,
Крепился из последних сил.
Катились слёзы на цветочки
И серебрились в лепесточках
Они, как шарики росы.
И грудь зажало, как в тисы.
А шар земной летел, вращался.
Твердил Андрей: «Прости, прости,
Что не могли тебя спасти»,—
Навеки вечные прощался,
Слова в душе те повторял,
Цветы слезами поливал.
17
И уходя перекрестился,
Да фото слёзно целовал.
Восток от солнца золотился.
Очаг родной его не ждал.
Спустился он тропинкой к Дону
И, по казачьему закону,
Поклон отвесил до земли.
Всё так же воды в нём текли.
Испил водицы с наслажденьем,
Умылся, крикнул: «Ого-го!»
И голос утренний его
Летал над Доном возвращеньем;
Но грустен был Андреев взгляд,
Ведь горьким горюшком объят.
18
Андрей подходит, где Григорий,
Аксинья с вёдрами стоят.
Красивый памятник. Во взоре
Жар встречи томностью объят.
«И нашей встречи миг прекрасен.
Тот день безоблачен и ясен.—
Он мыслит. — Светлый то мой путь.
Но разве нам любить дадут?
Вот ты, Григорий Пантелеич,
За что Аксинью потерял,
И жизнь твою кто поломал?
И я теперь — Андрей Андреич —
На том же самом полозу
Глотаю горькую слезу.
19
Твоё хлебнуло поколенье!
И детям то ж пришлось хлебнуть
Войны, разрухи, становленья.
И не успели и моргнуть -
Явилась старость моментально,
А жить хотелось капитально…
И я хлебнул всего чрез край.
Как быть, скажи, совет мне дай,
Ведь ты прошёл вперёд то пекло.
А кто-то ведь его разжёг.
И это выдумал не Бог.
Оно с годами-то поблекло.
А там  судьба и жизнь, но смерть —
Она у вечности лишь твердь».
20
Взглянул Вершинин на Аксинью,
Как говорится, всё при ней.
На берегу, под небом синим,
Ещё красивее, стройней.
И вспомнил милую Галину,
Да разом шепчет: «Надо к сыну».
Спешит Андрей скорее в дом —
От Гали письма ищет в нём.
Находит, трепетно читает.
Один и тот же адресат.
Находке этой очень рад:
Вот здесь Радзинский приглашает;
Всё та же улица, коттедж…
Наполнен чувством он надежд.
21
Уселся. Ручку взял, тетрадку.
И вырывает лист. Потом
Писать собрался по порядку.
Воспоминаний тяжкий ком
Разволновал его: как должно,
Всё изложить довольно сложно.
И пишет он совсем чуть-чуть,
Но в тех словах их жизни суть:
«Привет, Галинка, я вернулся.
Люблю, целую, твой Андрей.
На свете нет тебя родней.
Лети ко мне». И улыбнулся,
Подумав: «Та ли всё она,
Моя красавица-жена?»
22
Письмо вложил в конверт Галины:
Случаем адрес не забыть.
Здесь оставаться нет причины.
Досками дом опять забит.
Занял деньжат — и в путь-дорогу.
Душа и сердце вновь в тревоге:
Родился сын ведь без него,
Совсем не знает он его.
В автобус быстренько садится,
А пассажиров — раз, два, три;
Но вот ещё, ещё пришли.
Автобус, полный, быстро мчится
Степной дорогою донской.
Андрей любуется красой.
23
Ему всё дорого и мило:
Посадки, стёжки, хутора;
В них притягательная сила;
А вот над речкою гора;
Полынь, ковыль и разнотравье -
Вдали зелёная отава;
Табун пасётся лошадей.
Смотри и радуйся, Андрей,
Пейзажу, что ночами снился.
Ты жив, опять в родном краю,
Вдыхаешь воздуха струю,
Что чабрецом слегка обвился.
О, этот чудный аромат!
Вершинин будто бы крылат.
24
Серафимович проскочили,
Остались Зимники вдали.
Вот Арчединка. Наскочили,
И ехать дальше не могли:
Насквозь гвоздём пробили шину.
Выходят люди из машины,
Размяться, просто покурить.
Андрей идёт воды купить.
Потом любуется конторой,
Дворцом, станицей и Княжной —
То речка с тощею волной.
Ремонт уже закончен, скоро
Герой наш мчится снова в путь.
Его глубоко дышит грудь.
25
Не насладится он родною
Земною этой красотой.
Объят казачьей стороною,
Глядит на отчий край святой.
Явился  город в дымке серой -
Покинул он автобус первый.
Стоял июньский жаркий день,
Сейчас бы сесть куда-то в тень.
Идёт по улице Народной,
Где расположен божий храм.
Вот Мира улица, и там
Базар шумит, такой огромный —
Чего же только здесь и нет!
Он приобрёл кило конфет.
26
Купил бананы да игрушки,
Футбольный мяч и автомат.
И пять рублей подал старушке,
Хоть сам сейчас и не богат.
Идёт на почту. Сообщенье
(Его душевное спасенье)
Отправил Галочке в письме.
Как жаль сейчас Андрея мне…
Судьба, судьбинушка, помилуй!
Заходит быстренько в детдом.
Здесь ждёт его опять разгром,
Но не с такой ужасной силой.
Он слышит голос: «Вы к кому?»
«К Степану, сыну своему».
27
Мгновенно женщина замялась:
«А как фамилия мальца?»
Она как будто испугалась,
Переменилась вдруг с лица:
Причёску вроде поправляет,
Сама  глазами наблюдает.
«Вершинин»,— молвит ей Андрей.
Но что-то тайное есть в ней:
Опять заминка, мыслит что-то.
Андрей добавил: «Я отец».
«Где документы? Нет - конец».
И жар пробил его до пота.
Он говорит: «Ведь ты же мать.
Ужель не можешь чувств понять?»

28
Дерзит директорша с ехидством:
«Да-да, я мать, в том нет хулы.
Живу в семье своей единством.
Нет обо мне худой молвы».
«Да что ты мелешь! Бойся бога!
Шагал я смертною дорогой!
Мой путь прошёл через Афган!»
«Раз сын в детдоме — хулиган!»
И встрече этакой не рада -
Так ситуация сложна -
Не знает, что сказать, она.
И появиться ему ж надо:
Степан его усыновлён -
Он сиротою проведён.
29
«Ну хватит – время, — молвит дама. —
Без документов ты никто.
Иди отсюда, дверь вон прямо…»
«Что предпринять мне? Что же, что?
Нужны, нужны мне документы»,—
Он мыслит. Этим же моментом
Уходит. Вот и во дворе.
Андрей подходит к детворе.
«Ну-ка, ребята, навались!» —
Подарки быстро раздаёт
И разговор такой ведёт:
«Степан Вершинин…» Те пустились -
И ничего нельзя понять -
Кричат: «Меня усыновят?»
30
Меж тем подходит воспитатель.
Вопрос Андрей ей задаёт.
Она ему не как предатель —
Открыто правду выдаёт:
«Да-да, его усыновили.
Нам  разговоры доходили.
Израиль… Греция… Нет-нет,
Ищи в Италии тот след.
Опрятен мальчик, крепок духом,
Степан - прелестный мальчуган,
Кудрявый, тёмный, прям цыган,
И обладает тонким слухом,
Скрипач он будет иль певец».
Андрей подумал: «Всё, конец».
31
Последних слов уже не слышал.
Вдруг повернулся и побрёл.
Он со двора «разбитый» вышел,
Опустошённый, но не зол.
«Напиться,— думает,— свалиться,
И пусть хороший сон приснится,
Что в сборе наша вся семья…
Да что, с ума схожу ли я?
Зелёный змий слюнтяев любит.
Как смею род свой осрамить,
Ведь жизнью надо дорожить!
И пусть любовь со мной пребудет,
А с нею сделать всё смогу.
Перед Галинкой я в долгу.
32
В долгу пред сыном и Иваном.
Кто им поможет, руку даст?
Нет-нет, Андрей, сдаваться рано.
«За муки мне Господь воздаст.
Как смею бросить бедных, нищих,
Не покормить горячей пищей?
Кто цель укажет молодым?
Трудом мы жизнь преобразим».
Превозмогая боль утраты
Степана, милого сынка,
Взор засиял его слегка:
Решил, что с нынешней же даты
Начнёт громить судьбы злой рок,
Хотя пока что одинок.
33
Сегодня путь лежит до Вёшек,
Чтоб документы получить.
Идёт знакомою дорожкой,
И солнце ласково лучи
Склонило низко над станицей.
В садах уже замолкли птицы.
Галдели только лишь грачи,
Готовясь выспаться в ночи.
Андрей открыл своё жилище,
Но что-то ёкнуло в груди.
Желанья нет в жильё войти,
Оно ему как пепелище:
Гнетёт раздумьями, тоской.
И он теряет вновь покой.
34
Андрей стоял и любовался
Закатом, первою звездой,
Да силы духа набирался.
А в мыслях был желанно с той,
Ему что сердце оживила,
Его на веки полюбила —
Галинка, милая жена!
Не знает он: сейчас она
Лежит спокойно под наркозом
На хирургическом столе
(Мозг сдавлен тканью в голове),
И жизнь её там под угрозой.
Вопрос стоит: быть иль не быть.
Галинка, надо победить!
35
Расходы все несёт Радзинский,
Как настоящий, верный друг.
Конечно, это не Гусинский,
Но кошелёк-то, в общем, туг.
Продал квартиру он в Ождоте,
Здесь не живёт, уехал к тёте.
Да-да читатель, в Тель-Авив.
Хоть и хромает, но ведь жив.
Письмо Андреево обратно
Уж полетело: адресат
Не проживает. Вот назад
Оно вернулось. «Не понятно,—
Андрей наш мыслит,— где ж она,
Моя любимая жена?
36
Всех потерял, и даже брата.
Куда, Ванюшка, ты пропал?
Так опустела наша хата,
Что даже сыч над ней кричал.
Но надо жить, Андрей, трудиться.
Беда, она труда боится»,—
Сейчас не думая сказал.
Уже почти полгода ждал,
Когда оформят документы:
То ОВД, а то и ЗАГС,
То «заявление от вас»;
Повсюду очередь клиентов;
А то запрос в Подольск, в архив —
В плену, пропал, убит иль жив?
37
Ту информацию из центра
Неделю ждут, а то и две.
И все работают! До метра
Забито всё. Когда и где
Была такая доскональность
И к точке каждой пунктуальность?!
Да ведь казак же, братцы, свой,
И сын России, наш герой!
Катилось время. Жизнь Андрея
Была в разъездах там и сям.
Порою мчал по хуторам,
Смотрел, от ужаса немея:
Пронёсся будто бы тайфун -
Не устоял и сам чугун.
38
И алюминий, медь — всё «смыло».
Развал построек, нет скота.
И у Андрея сердце ныло:
Опустошение села
Не мог принять он равнодушно.
И мыслил: «Делать что-то нужно.
Пришёл колхозам нынче крах.
Подход же старый всё в умах
К земле и, главное-то, к людям.
Во-первых, им за труд отдать,
Но не себе в карман пихать -
Стране от этого прибудет.
Хоть разделили на паи*,
Они как прежде не мои.

Паи*— количество гектаров пахотной земли, закреплённые за каждым членом колхоза.

39
Доход идёт от них куда-то,
Ну, как «вершки и корешки»:
Одни живут весьма богато,
А у других свело кишки.
Нельзя равнять всех под гребёнку,
Но подходить-то надо тонко.
Пай дал зерна до сотни тонн -
500 кг получит он,
Колхозник, пая обладатель.
Тот договор на что  похож?
Проснись, мужик: ведь то грабёж!
Кто есть дохода вымогатель?
Кто? Государство? Нет, дружок.
За кем, ты знаешь, есть должок!
40
Но ты молчишь. Ах, были б средства
Посеять, заново вспахать?
Ты на земле работал с детства,
Теперь приходится отдать
И доживать, смотря в окошко.
«Года, года»,— мурлычет кошка,
К тебе ласкается она.
О, как же ласка нам нужна!
Тем паче старым, беззащитным,
Сиротам, нищим и больным,
И даже сильным, молодым.
Андрей от рода был не скрытным -
Решил село преобразить,
Достойно чтобы людям жить.
41
Он ставит цели и задачи.
Но ведь теория мертва,
Коль та без практики. И зрячий
Не скажет вам: «Вот это да!»
А потому - ах, между прочим,
Чуть-чуть в романе я просрочил -
Все документы получил,
Как гражданин России жил.
Я так увлёкся перестройкой,
Прошу, молю: Андрей! Андрей!
Ну сделай что-нибудь умней,
Чтоб оборвать в селе попойку
И безысходность осветить;
В себя уверенность вселить,
42
Что ты России очень нужен,
И ждёшь с восторгом новый день,
И настоящим стал ты мужем -
Несёшь достаток; даже тень
Не сможет скрыть твоей улыбки,
Ведь путь твой твёрдый, а не зыбкий.
Ты рад восходу солнца, дню.
Такой я жизни всем молю.
Народ, надеюсь, прочитает:
Здесь жизнь, и слёзы, и любовь
В огранке точных русских слов;
И может, кто себя узнает,
Ведь так реален мой роман -
Конец двадцатого в нём дан.
43
Мои герои из народа.
Мне интересно с ними жить.
Пишу о них усердно годы,
Без них минуту тяжко быть.
Буквально вижу их повсюду
И сам дивлюсь такому чуду:
Перед глазами лик живой -
Андрей сейчас передо мной.
Создал он партию «Земляне»,
Но не для выборов, нет-нет,
У них совсем другой аспект.
Без принуждения селяне
Идут в неё — земля родней,
А значит, быть им только с ней.
44
Мечты красивы, но финансы,
То есть начало всех начал,
В селе поют они романсы,
Кто слышал их — не раз рыдал.
И где же взять? Неужто ссуду?
Так долго строиться мы будем.
Тяжёл крестьянский тот вопрос,
В России мхом давно порос.
Ну что, Андрей, как ты поступишь?
Быть может, клад свой растрясёшь?
В богатом свете ль проживёшь?
Ну покажи,  народ как любишь,
Россию, землю? Он друзьям:
«Как сын Земли я всё отдам!
45
И если я сказал неправду -
Нет смысла больше в мире жить,
Мне жизнь подобна будет аду.
Я счастлив, что могу любить
Россию, родину святую;
Церквей окраску золотую;
Многострадальный мой народ;
Донской казачий древний род;
И землю-матушку вселенной
Поднял, как глобус, бы держал,
Чтоб каждый понял, видел, внял:
Единый путь благословенный —
Любить всем сердцем и душой
Наш райский Божий дом земной!»

Продолжение следует