Обрывки воспоминаний 8. Разрушение памятника

На фото: 1 – проект памятника; 2 – памятник Сталину в Минске; 3 – мама, знакомая, Нина и я; 4 – я и мама при входе в Дом офицеров; 5 – траурный митинг в 1953 году у памятника Сталину.
                ***
Новый 1962 год наша семья встречала у бабушки в Минск. Когда мы гуляли с Ниной (маминой сестрой) по центральной улице, бывшему проспекту имени Сталина, и подошли к Дому офицеров, примыкающему к Центральной площади (ныне Октябрьской) меня охватила непонятное беспокойство, словно было что-то утеряно. Я не понимал, что изменилось, окинув взглядом площадь. Чувство пустоты не отпускало.

– Какая площадь сегодня пустая? – ни к кому не обращаясь произнёс я.
Отец с Ниной переглянулись, и она, словно отвечая на мой вопрос, рассеяла моё недоумение и растерянность.
– В ночь с пятницы на субботу 3-4 ноября ровно два месяца тому назад памятник Сталину с площади убрали.
– Точно, в центре памятник возвышался. А как это случилось? – не мог я не задать вопроса. Всё начало проясняться, но меня интересовали подробности.
– Подруга Измаилова рассказывала, она живет рядом, – продолжала мамина сестра. – Вечером военные оцепили площадь, памятник зацепили толстыми металлическими тросами, и два тягача принялись его стаскивать. Только с третей попытки Сталина удалось раскачать и повалить. Грохот стоял сначала от рёва тягачей, затем от падения памятника, а потом и гранитный постамент взорвали. Образовавшуюся яму забетонировали. Всё было сделано очень организовано и быстро. В субботу площадь была уже пуста как сейчас, – и Нина обвела рукой пространство одной из самых больших площадей Минска.

– Очень похоже на специальную операцию, исполнители, наверное, ещё и благодарности получили от командующего Белорусским военным округом Пеньковского. Он как раз в прошлом году генерала армии получил[1],– добавил отец, словно размышляя. – А ведь раньше каждая фраза Сталина воодушевляла, сопровождалась овациями и одобрениями, с его именем бойцы во время войны шли на смерть, так во всяком случае нам всегда рассказывали. И никто из коммунистов Белоруссии не возмутился?
– Нет. Всё было тихо. Все делали вид, что ничего не произошло.
– Чудны дела твои, Господи, – вздохнул отец.
Я слушал разговор взрослых, не понимая зачем было устанавливать памятник, а затем его разрушать. «Полное отсутствие логики, – думал я. – Ведь его так любил народ. Может коммунисты его разлюбили? И почему те, кто так восторженно о нём говорили, я слышал такие речи от фронтовиков 9 мая, его не защитили? А сталинские генералы? Почему они позволили разрушить такой красивый памятник?».

Памятник Сталину («Великому кормчему», «Отцу народов», «Великому вождю и учителю», «Зодчему коммунизма», «Гениальному продолжателю дела Ленина», «Великому организатору» и т.д. и т.п. – это только малая толика эпитетов великого вождя) был установлен в центре Минска в год моего рождения. Отец шутил: «Памятник – твой ровесник» или «Пойдёмте я вас сфотографирую рядом с Серёжиным ровесником».

Позже я узнал, этот монумент – коллективное творчество группы белорусских скульпторов: Алексей Глебов следил за соблюдением пропорций и создавал туловище, Заир Азгур – лицо, Андрей Бембель – ноги, Сергей Селиханов – руки. И видимо поэтому никто из них не был вознаграждён. За что награждать: за ноги, за руки, может быть за туловище? Куда ещё не шла за лицо. И тут промашка произошла, скульптор Азгур первоначально наваял Сталина в фуражке (фото №1), а это вождю не понравилось, и было сказано: перед победившим народом он будет стоять с непокрытой головой.

Такие рассказы в народе были очень популярны, они подчеркивали связь вождя с массами. Да и вообще, за что было награждать скульпторов и руководителей Белоруссии? Первоначально планировалось приурочить открытие памятника к 70-летию Сталина, но сорвалось, опоздали почти на полгода. За это не награждали. Чтобы как-то исправиться, центральную улицу Советскую переименовали в проспект имени Сталина.

На открытие монумента собрали большое количество народа, устроили митинг с хвалебными речами и оркестрами. И, конечно же, на это событие откликнулись белорусские поэты, в разной степени обласканные властью: «Сталін, здавалася так вось народу, / З ласкавай усмешкай ківаў пешаходу (Пятро Глебка) [2], «Здаецца так: ён сам сюды / Прышоў у час світальны, / Прышоў, спыніўся правадыр / На плошчы, на Цэнтральнай (Алесь Бачило) [3]. Стихи, прямо скажем, посредственные, и оказались однодневками, продержались на слуху недолго.

А сколько было слёз, скорби и печали, когда Сталин умер? Удивительно: искренних. К памятнику потянулись с траурными лицами толпы народа (фото 5, толпа у памятника). Рассказывали, шестнадцатилетняя Нина, поддавшись общему порыву, отнесла к памятнику, единственный любимый бабушкин молоденький фикус, не посоветовавшись с ней. А после разговора с бабушкой, запомнила этот случай на всю жизнь.

Где они были, скрывавшие навернувшуюся слезу и опустив скорбные лица, после его смерти – все эти сталинские соколы, мускулистые физкультурники, беззаветно преданные вождю коммунисты, проверенные политработники, бесстрашные военноначальники со сталинскими орденами и медалями, деятели культуры и науки, лауреаты Сталинской премий и верные делу Ленина-Сталина комсомольцы, клявшиеся в верности вождям – где они прятались, когда разрушали величественный монумент? (фото 2) Почему не защитили его? Почему позволили надругаться над памятью и советской историей? Где был народ-победитель, с криками «За Родину, за Сталина!» устремлявшийся в полный рост на смерть, на фашистские пулеметы и безмолвствующий зимой 1961 года?

Почему моя мама со мной фотографировались (фото 3,4) на фоне памятника товарищу Сталину, именно в таком сочетании произносилось его имя, а не у минского кафедрального собора, где меня тайно крестила бабушка? Видимо потому, что Сталин, хороший или плохой, был значительной частью жизни страны моих родителей, потому что воспитывались они в СССР, где он считался образцом настоящего коммуниста и многие мечтали оказаться рядом с ним (фото 3,4), или в его рядах, или быть хоть немного похожим на него (фото 5, обратите внимание на солдата, смотрящего в объектив).

Массы реагируют на власть государства и на отдельных её представителей эмоционально, а от любви до ненависти, как известно, один шаг, а между этими чувствами – безразличие, и часто эмоциями простых людей достаточно успешно манипулируют сверху, задавая им ту или иную тональность. Почему наш народ в XX веке в разное время неоднократно разрушал памятники: величественные монументы царей (некоторые, произведение искусства), православные церкви (многие, представлявшие историческую ценность), памятники генералиссимусу Сталину по всей стране, памятники Дзержинскому, Свердлову, Калинину, Павлику Морозову в 90-е годы в Москве?

Не потому ли, что со сменой власти, навязывалась массам (не хочется в этом случае употреблять слово «народ», способный думать и имеющий волю) новое мировоззрение, а старое миропонимание вместе с его знаками-символами и памятью методично уничтожалось, и историю страны в очередной раз перелицовывали на новый лад, но всегда сшивали прошлое наживо белыми нитками, стремясь скрыть для новых поколений всё, что было раньше, но почти никогда это не получалось в полной мере, – Тришкин кафтан [4], но только политический.

Интересно, что Декрет Совета Народных комиссаров от 12 апреля 1918 года «О памятниках республики», в котором комиссары постановили: «Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц…», в 1961 году, когда сносили памятник Сталину, никто не отменял. Только вот под какую категорию генералиссимуса можно было подвести? Определённо для новой власти, монумент уже не представлял исторической ценности. И вот ирония судьбы. Как аукнется – так и откликнется. Знаете, кто из двух комиссаров, наряду с Лениным, подписал декрет? – товарищ Сталин [5].

В тоже время часть памятников прошлого, ни смотря ни на что, уцелело и на своём месте остался «Медный всадник» [6] в Ленинграде и мой любимый – «памятник Минину и Пожарскому» [7] в Москве. Эти двое – настоящие герои, руководители Земского ополчения (черных сотен) в 1611-1612 годах во время борьбы русского люда против польско-литовской и шведской интервенций. Как не поносили этот памятник всякие там: В. Блюмы («Пора убрать исторический мусор с площадей»); Джеки Алтаузен (Яков Моисеевич Алтаузен) («памятник двум лавочникам»); Демьян Бедный («памятник двум казнокрадам») – исторический монумент «гражданину Минину и князю Пожарскому» находится там, где ему надлежит, на главной площади страны.

В заключении, пожалуй, лучше Пушкина не скажешь: «Два чувства дивно близки нам, / В них обретает сердце пищу: / Любовь к родному пепелищу, / Любовь к отеческим гробам. // На них основано от века / По воле Бога самого / Самостоянье человека, / Залог величия его. // Животворящая святыня! / Земля без них была б мертва, / Как безотрадная пустыня / И как алтарь без Божества» [6].

Справка:
[1] Пеньковский Валентин Антонович (1904-1969) – советский военачальник, коммунист, генерал армии (1961). В июне 1938 года капитан Пеньковский арестован НКВД и уволен из армии. Почти 2 года находился в тюрьме под следствием, освобождён в апреле 1940 года за отсутствием вины. Награждён при Сталине высшими орденанми.
[2] Пётр Фёдорович Глебка (белор. Пятро Глебка); 1905-1969 – белорусский советский поэт, драматург, переводчик, организатор науки. Коммунист. Лауреат двух Сталинских премий.
[3] Алесь Бачило (Александр Николаевич Бачило; (белор. Алесь Аляксандр Мікалаевіч); 1918-1983) – белорусский советский поэт, прозаик, переводчик. Коммунист. Заслуженный деятель культуры Белорусской ССР.
[4] Крылов И.А. В 1815 года создал басню с таким названием. Герою басни Трифону кажется, что если он каждый раз будет перешивать свою худую одежонку, то он не выдаст своей бедности.
[5] Декреты Советской власти. Том II. 17 марта – 10 июля 1918 г. М.: Гос. изд-во политической литературы. 1959.
[6] Медный всадник – памятник Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. На нем надпись: ««Петру перьвому Екатерина вторая л;та 1782».
[7] Памятник Минину и Пожарскому – скульптурный монумент, посвящённый предводителям Второго народного ополчения 1612 года, а также окончанию Смутного времени и изгнанию польских интервентов из России. Является первым крупным скульптурным памятником в Москве. Выполнен по проекту архитектора Ивана Петровича Мартоса в 1818 году.
[8]Пушкин А. С. Стихи: «Два чувства дивно близки нам».