История 2. Почему я никогда не пробовала курить

Глава из книги "Непридуманные школьные истории или Детство в советской стране".

Летом меня отправили в овощной совхоз к бабушке. Но это была не моя родная бабушка, к которой я до этого ездила каждое лето. Это была мама дяди Бори, моего нового папы, и с ней мне только предстояло познакомиться.

Совхоз тоже был не совсем совхозом.  То есть там, конечно, выращивали овощи, но это не бросалось в глаза. В глаза бросались пляжи, кемпинги и множество загорелых отдыхающих.

Моя родная бабушка пахла домашними пирогами и малиновым вареньем. От мамы дяди Бори пахло лекарствами. Она очень любила, чтобы все слушали, что у нее сегодня болит. Я ее жалела, вежливо кивала, но всерьез ее жалобы не воспринимала, они были какими-то ненастоящими.  Она тоже меня не жаловала: в ее огромном доме я занимала койко-место.

Дело в том, что дяди Борина мама сдавала комнаты отдыхающим. И каждое койко-место в ее доме было на вес золота. Вернее, стоило один рубль за сутки. Весь дом был разделен на множество комнатушек, и облеплен пристройками, беседками и сарайками. И везде жили люди. И все они платили бабушке по рублю за сутки.

Неожиданно мне у бабушки понравилось. Впервые в жизни на меня никто не обращал внимания. Я могла делать все, что хотела. Меня искали только поздно вечером, и то, лишь для того, чтобы определиться, где я сегодня буду спать. Обычно это была комната, из которой уже уехали старые, но еще не заселились новые отдыхающие.

У бабушки было конвейерное производство. Как-то, в  разгар сезона, она умудрилась разместить одного парня прямо во дворе, на раскладушке, под виноградом. На мои укоризненные взгляды, она рассудительно сказала: «Не могла же я оставить его на улице?» Парень, как и все прочие, платил по рублю и обделенным себя не чувствовал. Тогда в Сочи приезжали за солнцем и морем, и уж никак не за удобствами.

Вечером все общество собиралось у дома, под навесом: там работал единственный телевизор. Сидели очень долго. Все охотно друг друга угощали фруктами, купленными днем на базаре, пили вино, привезенное с Рицы, играли на гитаре и пели. Иногда вечернюю идиллию нарушал приезд скорой помощи: взрослые травились местными деликатесами, дети сгорали на пляже. Это повторялось из раза в раз. Старожилы добросовестно рассказывали всем вновь приехавшим, что можно сгореть и отравиться, но проходило какое-то время, и кому-то опять была нужна медицинская помощь. Я про себя негодовала и удивлялась бестолковости взрослых.

Утром я бежала на пляж. Когда мы жили в Москве, я ходила в бассейн, но плавать так и не научилась. Здесь же я очень быстро наверстала упущенное. В первый же месяц  я стала заплывать так далеко, что уже не слышала ни стука волейбольных мячей на пляже, ни детских криков на мелководье. Взрослые, которым меня поручили, понятия не имели, что я делаю на пляже, а такой ерунды, как буйки или спасатели в совхозе отродясь не было.

Когда мне надоедало загорать и плавать, я возвращалась в бабушкин двор и залазила на мое любимое дерево. Это было шикарное дерево, название которого я не знала. Я брала на дерево еду и книгу. Читала Фенимора Купера и представляла себя в прериях. Иногда просто глазела по сторонам, мне нравилось, что я вижу всех, а меня — никто. В один из таких моментов я и увидела девушку Машу.

Девушка Маша приехала отдыхать. В поисках жилья, она прошла всю нашу улицу и очень устала. Был пик сезона и свободных комнат ни у кого не было. Кто-то подсказал ей обратиться к моей новой бабушке. У бабушки тоже не было свободных мест, но она просто физически не могла потерять рубль, который стоял перед ней. И она предложила Маше компромисс: первые два дня Маша поживет в одной комнате с девочкой, милейшим созданием, которое ей ни в коем случае не помешает. Вот так и получилось, что следующие две ночи я ночевала в комнате девушки Маши, или она в моей, как вам больше нравится.

Маша была очень красивой девушкой. Я мечтала, что, когда вырасту, тоже стану такой: стройной, с длинными распущенными по спине волосами.

Маша делала прически из моих выгоревших на солнце волос и разрешала брать свою косметику. Дома мама мне это категорически запрещала.

Два дня пролетели очень быстро, нас расселили, но мы уже успели очень подружиться с девушкой Машей. И теперь все время проводили вместе: плавали, загорали, Маша покупала мне мороженное и вареную кукурузу, брала с собой на все экскурсии.

А потом появился ОН и Маша влюбилась.  Почему-то они не стали меня прогонять. Наверно им нравился мой восторг. А не восторгаться ими было нельзя. Это была очень счастливая пара. Мы стали самой веселой троицей на всем побережье. Мы делали все то же самое, что и раньше: ели кукурузу, плавали, загорали, но теперь еще непрерывно хохотали: ОН мог рассмешить кого угодно.

Все когда-нибудь кончается, особенно отпуск. Сначала уехал ОН, потом засобиралась и девушка Маша. Перед отъездом она отправила меня в торговую палатку, купить ей какие-то мелочи в дорогу. Я совсем было убежала, но потом что-то вспомнила и вернулась. Маша стояла у окна и курила.

Я испытала самый настоящий шок. Конечно же я знала, что некоторые девушки курят. Но курить могли все остальные девушки, только не моя Маша! Это было противоестественно и непонятно. Как Золушка, закурившая на балу. Или даже не знаю как.

Маша сразу увидела ужас в моих глазах. Мой мир рушился. Я не могла сказать ни слова. Тщетно Маша пыталась до меня докричаться: «Да, пойми же! Я работаю на Севере! Я заправляю самолеты! У нас холодно! У нас все курят!» Я ничего не хотела слушать, вырвалась и убежала.

Пока не отъехало такси, и еще очень долго потом, я сидела на своем дереве. Я видела всех, а меня — никто. Я видела как расстроенная Маша оглядываясь по сторонам, медленно, неохотно села в такси. Я давилась слезами, но не спустилась. Мое детское сердце было разбито.