Врата Вечности. Часть 4

                Часть 3: http://proza.ru/2020/07/12/92

                * * *

Ранним утром за Робертом Брандтом приехала машина Ассамблеи. Он накинул лёгкий плащ, подхватил кейс и спустился вниз. В кейсе лежала папка с докладом.

Детектор в вестибюле здания Ассамблеи мерзко затявкал, и охрана предложила посетителю пройти в отдельную комнату.

— Оружие, взрывчатка, радио, записывающие устройства? — осведомился охранник перед досмотром.

— И почём? — ответил Роб бородатой шуткой.

Пока один обыскивал его, другой проверял содержимое кейса.

— Всё в порядке, сэр. Извините за задержку. Видимо, это из-за вашего браслета.

— Никогда не звенел, — ответил Роб, не придав происшествию никакого значения.

Секретарь, встречавший Брандта, провёл его в уютную небольшую комнату, где тот должен был дожидаться своего выступления. Чтобы мнения докладчиков не зависели от предыдущих выступлений, их не допускали в зал заседаний одновременно.
Когда Роберт вошёл в комнату, до назначенного часа оставалось минут пятнадцать. Но время шло, а им никто не интересовался. В который уже раз он повторял про себя текст доклада. Изрисовал кипу бумаги, перелистал все журналы, которые нашёл. В конце концов стал складывать бумажные кораблики.

Дверь открылась. На пороге стоял Чарльз Хопкинс.

— Давно ждёшь? — поинтересовался он.

— Да уж, часа два, наверное, — ответил Роб. — Что там случилось?

— Я распоряжусь насчёт кофе, — вместо ответа пообещал Хопкинс.

Он вышел, и не прошло и минуты, как в комнате появилась симпатичная девушка с подносом, на котором стояла чашка кофе. Брандт потянулся за ней, но вдруг одёрнул руку, точно обжёгшись. Рядом с чашкой лежала свежая газета. Заголовок передовицы, набранный крупным шрифтом, гласил: «Убит Джефри Ллойд, директор Департамента спасательных операций». Пробежав статью глазами, изумлённый Роберт выяснил, что персональный шаттл Ллойда столкнулся на орбите с беспилотным грузовиком, траектория которого была, судя по всему, изменена злоумышленниками, вторгшимися в компьютерную систему управления полётами. Обе машины взорвались. Выживших нет.

Вихрь предположений и догадок завертелся в голове Брандта. Одним глотком он опустошил чашку кофе и услышал:

— Мистер Брандт, вас приглашают на трибуну.

Вкус кофе показался ему очень необычным.

— Мистер Брандт! — поторопил секретарь. — Мистер, вас ждут. Оставьте, пожалуйста, здесь всё, кроме текста выступления.

Брандт, наконец, понял, что от него хотят. Он встал, щёлкнул замками  кейса, вынул и раскрыл папку с докладом. В первое мгновение он подумал, что достал не ту папку и заглянул в кейс опять. Он не хотел верить своим глазам. Папка оказалась пуста.

Роб двигался как сомнамбула, не чувствуя под собой ног. И вдруг обнаружил, что стоит на трибуне. Сзади — президиум. Перед ним — аудитория, у которой интерес к происходящему давно пропал: люди смотрели на часы, читали бумаги, болтали и с нетерпением ждали, когда же кончится это заседание с заведомо известным финалом. На трибуне уже лежал свеженапечатанный «Доклад Роберта Брандта» — красиво оформленный, и ждал только, чтобы его зачитали. Роб открыл первую страницу, но читать не торопился.

Ему попытался помочь Председатель Ассамблеи.

— Мы благодарим вас за то, что вы с нами сегодня. Ваше мнение очень ценно, как человека руководившего «Зачисткой горизонта». Прошу вас, мистер Брандт.

Этот спокойный голос немного привёл Роберта в чувство.

— Господин Председатель Ассамблеи, — начал он. — Господа члены Совета безопасности, уважаемые дамы и господа. Если кто-то успел ознакомиться с моим докладом, то потерял время зря. Этот доклад не мой. А я намерен ознакомить вас с моим мнением лично и прямо сейчас.

Зал наполнился шёпотом. Совет удивленно и с любопытством уставился на трибуну. Брандт ожидал какой-нибудь реакции со стороны Председателя, но тот смотрел на него молча.

— Сегодня человечество стоит на краю роковой ошибки. Тысячелетиями мы покоряли природу. Мы выжили в тяжелейшей борьбе с ней. Мы доказали: ничто не способно остановить наше развитие, прогресс цивилизации, движение вперёд. Мы — хозяева Вселенной. Это очевидный факт. Что ещё надо доказывать? Не пора ли остановиться и просто жить, благодаря Вселенную за её гостеприимство? Пора прекратить практику кнута. У нас нет уже врагов, — зал охнул. — Пора быть просто рациональными. Исходя из простого рационализма я призываю сохранить Верду. Эта планета на самом деле — космическое тело неизвестной доселе природы. Оно не поддаётся никакой классификации. Бедная полезными ископаемыми, она обладает несметным запасом энергии, которая сможет обеспечить вечную жизнь нашей цивилизации, — тут в зале послышались откровенные смешки и язвительные реплики. — Мы не можем воспользоваться этим сейчас, так как не готовы к этому технологически, — несколько оскорблений полетели в Роберта из зала. — Но мы должны продолжить исследования и воспользоваться подарком космоса. Наконец, прислушиваясь к инстинкту самосохранения, мы обязаны отнестись к этой планете со всей возможной осторожностью, — вопли возмущения в аудитории. — Если атаковать столь насыщенный сгусток энергии, последствия станут катастрофическими для всего человечества.

В зале поднялся шум. Глава Ассамблеи всё так же молча смотрел на выступающего, ожидая продолжения. Но продолжения не было. Брандт выговорился. Зал гудел. Председатель ждал. Докладчик нервничал.

— Мистер Брандт, — наконец, подал голос Председатель, и толпа тут же смолкла, — Вы использовали только пять минут из заявленных тридцати. У вас есть ещё двадцать пять минут, чтобы привести факты, доказывающие то, что вы нам рассказали. Прошу вас.

Докладчик молчал. Он видел десятки глаз, устремлённых на него из притихшего зала. Напряжённое ожидание сгустилось вокруг Брандта, обволокло его и затвердело, сковав в нерешительной статичности. Роб чувствовал, как немеют конечности, звенит в ушах и туман наполняет голову. Он ничего не мог выдавить из себя. Он с трудом мог бы вспомнить сейчас собственное имя. До него вдруг донёсся, усиленный динамиками собственный лепет:

— У меня они были... Но их украли... Только что...

Зал взорвался хохотом. Это слегка вывело докладчика из ступора. Он хотел ещё что-то добавить, но Председатель, зажав микрофон ладонью, сказал ему:

— Мистер Брандт, уделите оставшиеся пятнадцать минут мне лично, — после чего поднялся и вышел в дверь позади президиума.

Роберт последовал за ним и оказался в просторном рабочем кабинете, одну стену которого занимала карта заселённых планет.

— Прошу вас, садитесь, мистер Брандт, — ласково пригласил тот, от которого зависела судьба планеты Верды. Гость послушно сел в кресло.

— Ваше решение стало для меня полной неожиданностью, хотя с самого начала я подозревал, что вы — «тёмная лошадка». Вы удивили меня, но в приятном смысле этого слова: во Вселенной осталось не так много людей, одержимых поиском истины и способных драться за свои убеждения.

— Я исхожу из интересов человечества, господин Председатель.

— Да что вы? Целого человечества? Да так ли это?

— Да, — твёрдо ответил Роб.
 
— Вы говорите так лишь потому, что не можете видеть картину в целом, мистер Брандт. У меня есть все материалы по Верде: и те, что есть у вас и те, что вам никогда не видать. А вы думали, что Департамент связей работает только на вас? Разве ваш друг Сетт Каплан не объяснил вам цель существования этой службы? Эх, Брандт, — вздохнул Председатель, — военные, как правило, очень наивны, но вы переплюнули их всех.

Он прошёлся по кабинету, давая возможность Роберту отойти от очередного шока. Вновь заговорил:

— Вы видите в планете спасение, источник чистых энергий, открытие, способное перевернуть и улучшить жизнь, но в то же самое время вы упускаете одну очень важную деталь — человеческий порок. С одной стороны планета действительно могла бы облегчить существование человечества, но, с другой стороны, она вызывает больше проблем, чем вы можете себе представить. Генерал Тейлор и Джефри Ллойд — лишь примеры человеческой порочности, не способные устоять перед соблазном власти, и пока будет существовать этот источник абсолютного могущества, всегда найдется кто-нибудь, кто захочет овладеть им и поставить на служение своим планам, а они Брандт, поверьте, иногда бывают очень уродливы и опасны. Мне удалось упредить захват сейчас, но я не могу ручаться за будущее. Наша цивилизация не придумала других форм собственности, кроме частной и государственной. Верда не может принадлежать всем. Это абсурд. Допустим, её разработкой и распределением её благ займётся государство. Но это тоже — частное лицо: чиновники, штабисты, я сам, в конце концов. Вы не боитесь, что я стану хозяином Вселенной?

— А экономические проблемы? — продолжал глава Ассамблеи. — Покорив строптивую, вы добьётесь только хаоса. Сотни миллионов останутся без работы и средств к существованию. Распределением дарового продукта многие останутся недовольны, чем тут же воспользуются всякие политиканы и проходимцы. Армии придётся воевать против собственных сограждан и охранять сокровище хозяина. Охранять до тех пор, пока не поймёт, что она сильнее его самого. Впрочем, им ещё надо будет разобраться какая именно армия сильнее... Подарок космоса — вечный источник обильной счастливой жизни — в действительности — ящик Пандоры. Поэтому, мистер Брандт, Совет безопасности не может допустить сохранения планеты. Она должна быть уничтожена только лишь потому, что мы не готовы к ней. Мы не заслужили её, она не заслужила нас.

— Со всем уважением к вам, господин Председатель, позвольте заметить, что кроме энергии, эта планета обладает чем-то ещё. Нельзя же сваливать пропажу экипажей, появление Олтона, убийство генерала Тейлора на загадочную энергетическую активность. Эти действия были спланированы. Я думаю, Верда обладает чем-то вроде интеллекта. Возможно, впоследствии нам удаться...

— Нет, мистер Брандт, — перебил Председатель, — у нас нет времени: чем дольше она существует, тем больше мы подвергаемся опасности. Вы правы в том, что планета осталась непонятой нами, но если её интеллект враждебен, если исследование повлечёт риск для существования цивилизации? Нет, нет и нет. Ассамблея не может надеяться на шансы. Нам нужна абсолютная уверенность в будущем. Всё должно подвергаться логике и объяснению.

Роберту не чем было крыть: услышанное поражало простотой и в то же время — чудовищностью.

— Но вы же не знаете, какой опасности мы подвергнемся в случае её уничтожения, — по инерции продолжал спорить Брандт. — Засуха на Материнской планете...

— Кстати, ваша теория очень забавна. Но совершенно не обоснована. Возможно, Олтон знал что-то, но, увы, унёс тайну с собой. При вашем непосредственном участии, между прочим.

Брандт понял, что именно этот во всё посвященный человек уже принял решение. Последний шанс на спасение планеты испарился. Роб вспомнил выражение Сетта: «Книга написана и сдана в печать».
 
— Не переживайте так, мистер Брандт. Вы очень ценный человек для этого проекта. Я намерен оставить вас главным консультантом операции и расширить ваши полномочия. Вы согласны?

— Мне нужно подумать, сэр, — ответил Роб и осёкся: просьба главы Ассамблеи всегда подразумевалась как приказ.

— Конечно, Брандт — до завтра. Ну, а сейчас, прошу вас — уважьте старика: мы всё ещё живём в законопослушном обществе.

В дверях давно стоял секретарь с папкой в руке. Он ровным шагом подошёл к Председателю, вытащил из папки несколько листов и положил их перед ним. Это было постановление Совета Безопасности.

— Все службы сошлись во мнении — надо взрывать. В заключении не хватает вашей подписи, Брандт.

Роб понимал, что его закорючка никакой роли не сыграет, и всё это лишь чистая формальность. Однако это было важно и для него и для старика. Кукла, посмевшая сбежать с верёвочки, лезет сама обратно в ярмо, предавая планету, Олтона, себя самого. Брандту не хватало воздуха. Кабинет душил его. Он взял ручку и подписал капитуляцию. Секретарь удалился. Старик проводил Роберта до двери, которая вела в зал, недавно наполненный генералитетом и чиновниками. Теперь он был пуст.

Когда дверь за Брандтом закрылась, Председатель вынул из кармана телефон:

— Подготовьте приказ на Брандта... призыв из запаса... нет, я так не думаю... вряд ли ему можно доверять, пусть сначала сделает работу, а там посмотрим... и присмотрите за ним.

Выйдя из здания Роб отпустил машину: он хотел прогуляться и проветрить мозги. Но лишь только огни автомобиля скрылись из виду, он почувствовал себя всеми брошенным среди металло-пластиковой урбанистической свалки. Стены уныло-типовых зданий сочились мутной влагой вечернего тумана. Линии размывались, стекаясь в белесые пузыри уличных фонарей. Человеческие фигуры растворялись в мареве, точно перевариваемые городским желудком. Брандт стоял на дне кишащего цивилизацией океана и не хотел никуда идти. Да и идти ему было некуда и не к кому. Чувство пронзительного одиночества затопило его.

— Как прошло ваше выступление, мистер Брандт? — внезапно услышал он знакомый голос.

Роб обернулся. Перед ним стояла Мэри Алвей.

Нельзя сказать, что он сразу забыл про обиду, да и вопрос был не совсем уместен. Но она точно вытащила его из темного сырого колодца. Роберт смотрел на это ставшее вдруг таким родным лицо Мэри и улыбался.

— Ты приставлена следить за мной? — спросил Брандт, подойдя к девушке.

— Нет, знаешь ли, не приставлена. Да и вообще меня сейчас вряд ли куда-то можно приставить: теперь я просто гражданское лицо.

— Почему?

— Подала в отставку. Служба в управлении, как выяснилось, не для меня: не могу справиться с эмоциями. Симпатии там всякие, антипатии. Тем более «вдруг стала осознавать никчёмность своих убеждений, а это явный признак — надо уходить»... не помнишь — кто это сказал?

Роб усмехнулся. Он взял Мэри за руку, чтобы посмотреть на её часы, но отпускать не спешил.

— Что же ты будешь делать? — спросил он, приблизившись к ней вплотную.

— Найду работу по профессии. Ведь я по образованию журналист. А зачем я здесь? Я жду тебя, чтобы извиниться.

— Замолчи, наконец... — перебил её Брандт, взял Мэри за плечи, привлёк к себе и нежно поцеловал. Алвей не сопротивлялась и, обняв, ответила на поцелуй.


                * * *

Мэри лежала на груди Роберта и гладила его руку.

— Так что же теперь? — спросила она сонным голосом.

Брандт медлил с ответом. Он перебирал её волосы, вдыхал их запах и не хотел ни о чем думать.

— Они уничтожат её — со мной или без меня, — полушёпотом произнёс он. — Вставать в позу бессмысленно: это ничего не изменит. Но меня начинает тошнить, когда я думаю об этой работе. Будет хорошо, если обойдутся без меня.

— Ты им нужен. Ты был им нужен с самого начала. Если бы надобность в тебе отпала, они бы избавились от тебя, поверь — я знаю эту контору. Воспользуйся этим, Роби. Или ты будешь больше уважать себя, сидя в своем затхлом отделе? — Мэри вздохнула, прижимаясь к нему сильнее — А пойдёшь против Ассамблеи — раздавят. Я не хочу тебя терять.

— Спи, спи. Светает уже, — сказал Брандт и потянулся к выключателю.

Вскоре Мэри уснула. Роб лежал, внимая её тихому дыханию, ощущая мерное движение прижатой к его телу груди. Он смотрел на Алвей, юную, нежную, боясь потревожить её сон, спугнуть неловким движением мимолётное счастье. Жизнь показалась вещью прекрасной и понятной. Роберту очень хотелось продлить этот миг: он обрёл мир и покой. Его уже не интересовала какая-то там далёкая планета. Он страстно желал обыкновенного человеческого счастья.

Звонок телефона разбудил Брандта. За окном вовсю светилось утро. Роб схватил телефон, стараясь не разбудить Мэри, и вышел из комнаты. На другом конце провода был Хопкинс.

— Да! Прекрасное, прекрасное выступление, — голос Чарльза был свеж и радостен, как реклама зубной пасты.

— Что тебе нужно, Чарли? — раздражённо спросил Роб.

— Твоя речь на заседании была феноменальна! — продолжал звенеть Хопкинс, не обращая внимания на недружелюбный тон собеседника. Брандту даже показалось, что его настроение ещё больше подзадорило бывшего куратора. — Звоню тебе, впрочем, по делу.

— Говори.

— Ты родился под счастливой звездой, и вместо увольнения поступаешь в распоряжение военного крыла. Тебя отзывают из запаса. Если в прошлый раз Ассамблея просила, то сейчас она вынуждена тебе приказывать, господин полковник, — последние слова он насытил таким желчным ядом, что у Брандта заныли зубы. — Сегодня ты должен прибыть на крейсер «Фондор» и приступить к работе по уничтожению Верды.

— Я разговаривал с Председателем Ассамблеи на эту тему, и ещё не принял решения.

— Этого не понадобиться, — радостно завершил Чарли. — Или ты соглашаешься, или отправляешься под трибунал. Добро пожаловать обратно в армию! Думай быстрее. У тебя — два часа.
 
Хопкинс отключил связь. Брандт сел к столу, подперев голову руками.

— Что-то случилось? — в дверном проёме стояла Мэри, прикрываясь халатом.

— Да, можно так сказать, — только и ответил Роб. Алвей не торопила его, давая возможность выговориться самому.

— Меня поставили перед фактом... У меня не осталось выбора, я должен уничтожить её.

— Ты можешь отказаться.

— Да, но в таком случае меня будет судить трибунал. Я снова военный, Мэри, — Роб картинно приставил ладонь ко лбу, отдавая честь.

Алвей подошла к нему и обняла за шею:

— Они не дают тебе выбора.

Брандт высвободился из её объятий и, пройдя в ванную, стал приводить себя в порядок.

— Я должен стать палачом, — прокричал он оттуда, — который осознаёт невиновность жертвы и не может ничего изменить.

Роберт стоял перед зеркалом и внимательно всматривался в собственные глаза. Вдруг он швырнул в отражение мыльную пену:

— Да пошло оно все к чёрту! Чего я мучаюсь? Головокружительная карьера, с одной стороны, или тюрьма, с другой! Что тут решать?!

Мэри дожидалась его на кухне. Две чашки кофе дымились на столе.

— Когда ты рядом, я чувствую себя защищённой. Не хочу, чтобы ты уходил. Ты вернёшься ко мне — я знаю. — Алвей опустила голову, чтобы не показывать глаз. Отвернувшись, она вышла из кухни.

Роб проводил её взглядом, взял телефон и вызвал Хопкинса.

— Пришли мне машину, Чарли. Я согласен.

— Вот и хорошо. Я знал, что здравый смысл возобладает в тебе.

— Ты прав: он возобладал. Но у меня есть одно условие.

— Условие?! — рассмеялся Хопкинс. — У тебя хватает наглости ставить мне условия?! Ну, хорошо. Что за условие?

— Я не знаю, что произойдёт со мной во время взрыва, да и будущее представляется мне темноватым, поэтому я хочу гарантии Ассамблеи о полном финансовом обеспечении Мэри Алвей. И ещё до отлета.
 
— Ты с ума сошёл, Роб! Совершенно неприемлемо! С какой стати?

— Чарли, ты — Главный советник Ассамблеи по безопасности. Лучшего специалиста, чем я, для этой работы тебе не найти. А если что пойдёт не так, Ассамблея будет жарить твою задницу всю оставшуюся жизнь, поэтому ты выполнишь это условие. Слово за тобой.

У Хопкинса перехватило дыхание от злости. В трубке повисла тишина. Наконец, сухой и злобный голос произнес:

— Хорошо. Будут тебе гарантии. Можешь спускаться: машина уже час там торчит.

Брандт оделся и, прихватив лишь самые необходимые вещи, подошёл к ванной. Там шумел душ. Он хотел постучаться, но передумал. Постояв под дверью, и, не сказав ни слова, быстро вышел из квартиры. Услышав звук захлопнувшегося замка, Мэри выключила душ и тут же принялась кому-то звонить. Она задала лишь один вопрос: «Я тоже лечу?»


                * * *

В то время, когда Алвей говорила по телефону, Роб уже мчался в машине. Им владело необычное возбуждение: эта дорога из дома в военный порт вела его из прежней жизни в новую. Брандт опасался и ждал её. Но, так или иначе, — он был рад перевороту, что бы это не сулило ему: гибель в хаосе катастрофы или почёт и богатство. В любом случае, наверное, стоит забыть обо всём, что остаётся здесь. После некоторого колебания он связался со старым приятелем.

— Сетти, это Роб.

— Да, да, наслышан о твоём выступлении. Спасибо, что не упомянул меня.

— Я звоню попрощаться с тобой, Сетти.

— Попрощаться? — с удивлением спросил Каплан. — Тебя что — сажают?

— Нет, Сетти, с этим обошлось. Я улетаю. Надолго.

— Ты уверен, что у тебя все хорошо, Роб?

— Да. Лучше и быть не может.

— Тогда я счастлив за тебя, — с сомнением доложил Сетт.

— Вот и хорошо. Спасибо за все, дружище. И ещё. Сделай мне одолжение — проведи следующие несколько недель на всю катушку. Не стесняй себя в расходах.

— С чего бы это?

— Дружеский совет. А чтобы тебе легче было ему последовать, забей всё на моё имя. Доступ к нему ты знаешь. Ну, ладно, Сетти. Счастливо тебе.

— Прощай, Роб, — сказал Каплан, — Удачи тебе!

Машина, проехав контрольный пункт без всяких проверок, что нисколько не удивило Брандта, остановилась перед шаттлом Ассамблеи. Войдя вовнутрь, он огляделся, почему-то надеясь увидеть хоть кого-нибудь. Но Роберт был один. Как только он уселся в кресло, машина слегка задрожала и отвалила от причала. Вскоре у переходного шлюза его встречал Хопкинс.

— Ну, здравствуй, Чарли, — делая шаг ему навстречу, сказал Брандт.

— Да-да, здравствуй. Что это у тебя настроение такое хорошее?

— Сам удивляюсь, Чарли: никто не удосужился проверить меня при посадке. — И не меняя тона, протянул открытую ладонь. — Гарантии, о которых мы говорили?

Хопкинс изобразил разочарование.

— Ты неисправим. А как же доверие? — но сунул руку во внутренний карман комбинезона.

Получив бумаги, Брандт стал внимательно их перечитывать.

— Роб, я не могу понять: зачем ты тратишь время и возможности на человека, которого практически не знаешь?

Брандт ответил, только когда закончил изучать документы:

— Ты ещё молод, Чарли, и тебе многого не понять в этой жизни.

— Ну-ну, — ехидно улыбаясь, бросил Хопкинс, — Только не забывай, мой опытный друг, что гарантии вступают в силу только после завершения работ.


                * * *

Тёплое чувство покоя наполняло душу Роберта. Он знал, что корабль выходит на орбиту Верды. И внутренний голос подсказывал, что он находится там, где надо. Он открыл камеру сна, отсоединив датчики, и направился в душ. Позавтракав на камбузе для офицеров экипажа, Брандт к назначенному часу прибыл в конференцзал. Помещение уже было заполнено народом. Многие хотели заработать очки перед Ассамблеей. Поэтому, демонстрируя свою отвагу и лояльность, на «Фондор» слетелись большие птицы, прихватив своих помощников.

— Господа, позвольте представить вам полковника Роберта Брандта, главного консультанта по данному проекту, — объявил Хопкинс.

— Консультанта по защите летающих мертвяков? — спросил кто-то, приведя зал в полный восторг.

Брандт подошёл к небольшой трибуне и, дождавшись, когда смех утихнет, начал:

— Очень, очень и очень остроумно, господа. Но насколько я знаю, единственный специалист в этом зале по уничтожению планет — ваш покорный слуга. С трудом могу представить, что кто-нибудь из присутствующих остряков смог бы решить эту задачу. Планета категории «ПИ». Восемь тысяч триллионов тонн аномальной непредсказуемости. Один малейший просчёт — и последствия могут быть намного печальнее, чем вы можете себе представить. Эту планету нельзя бурить. К ней нужно относиться с осторожностью сердечного хирурга. Но при этом впервые в истории мы будим использовать такое большое количество клониевого заряда. Предвидеть и взять под контроль последствия столь масштабного взрыва — тоже моя работа. Так что, если кто-нибудь хочет этим заняться вместо меня и взять всю ответственность на себя — милости прошу, — Роб обвёл примолкших начальников долгим взглядом. — Желающие?

Увидев, что разговор не начавшись, зашел в тупик, Чарльз взял инициативу в свои руки.

— Итак, все, я думаю, поняли, что с полковником Брандтом шутить не стоит, — сказал он в микрофон, не вставая с места. — Это человек высокого профессионализма. От его знаний и опыта зависит весь ход операции. Теперь я приглашаю выступить желающих.

— Генерал Ральпон, 1-я ударная. Полковник Брандт, если я правильно понял, бурение неприемлемо. Какие пути решения этой проблемы вы предлагаете?

— Необходимо произвести синхронно несколько направленных взрывов повышенной мощности, — объяснил Роберт, — разогнав заряды до скорости, позволяющей им проникнуть в грунт на необходимую глубину. Придётся воспользоваться ракетоносителями.

— Генерал Макклай, интендантство. Какое количество клония вы рассчитываете поместить на эти ракетоносители?

— Предположительно около 600 тысяч тонн.

— 600 тысяч тонн?! Полковник Брандт, не кажется ли вам, что такое количество взрывчатки великовато для этой планеты?

— Да, это действительно внушительный заряд и мы будем стараться уменьшить его, пользуясь особенностями объекта и техническими новациями.

— Алекс Горн, департамент спасательных операций. Предусмотрены ли какие-либо дополнительные меры безопасности?

— Разумеется, — ответил Брандт, — атаки такого масштаба предполагают серьёзную самозащиту. Во-первых, восемьдесят пять процентов вещества будет направлено в сторону звезды основным и вспомогательным — пространственно-реактивным — взрывом. Пояс астероидов, который образуется в результате, вреда не принесёт. Во-вторых, от остальной массы и излучения автоматические установки будут укрыты в тени ближайшей, а пилотируемые корабли — на поверхности дальней планеты, обладающей плотной атмосферой. Впрочем, это лишь схема.

— Полковник Стивен Ронг, зам. начальника штаба по научным разработкам. — представился следующий офицер, вставший для выступления, чего не делали остальные. Роб при этом удивленно вскинул брови и еле заметно улыбнулся. — Под нашим патронажем разработаны ускорители нового поколения, способные нести сверхтяжелые заряды. С их помощью мы решим проблему большого груза. В вашем распоряжении также информация о носителях из сверхпрочных материалов, конструкция которых позволяет преодолеть атмосферу без потерь и углубиться в пласты. Они помогут добиться наибольшего эффекта с наименьшим количеством клония.

— Прекрасно. Само собой — мы изучим ваши материалы.

Вскоре выяснилось, что Стивен Ронг — единственный из всего собрания, кто предложил что-то дельное. Остальные только любопытствовали, задав ещё с полсотни в основном общих вопросов. Наконец, воспользовавшись длинной паузой, Чарльз закруглил заседание:

— Итак, господа, предварительная подготовка уже ведётся полным ходом: разведка проводит исследования поверхности и коры, на дальних орбитах складируются расходные материалы, все специалисты здесь, кроме баллистиков, которые прибудут через два дня. Господа, на этом позвольте совещание закончить. Уже на следующей встрече мы обсудим детали.

В опустевшем зале осталось трое: Брандт, Хопкинс и Стивен Ронг. Роберт подошёл к полковнику и сердито сказал:

— Значит — зам. нач. штаба? Но не ожидайте, полковник, что я буду мести перед вами дорожку.

Ронг ответил в тон заявлению:

— А вы, главный консультант Ассамблеи, не ждите, что я буду плясать под вашу дудочку.

И они принялись смеяться и обнимать друг друга. Заметив недоумение Чарли, Брандт объяснил:

— Стив заведовал техническими разработками в «Зачистке горизонта». Но в штате не состоял, а был прикомандирован из генштаба. Поэтому ты не знал об этой программе — настолько она была засекреченной. Мы занимались отработкой его техники на «приговорённых» планетах.

— На этой «оптимистической» ноте я оставлю вас, господа, — сказал Хопкинс. —Роб, не забудь: в фойе сидит твоя команда.

С этими словами Главный советник ушёл.

— Куда же ты пропал, Стив? Столько лет!

— После закрытия «Зачистки» у меня не было возможности связаться с тобой, Роб. Сам знаешь: мое начальство не любит, когда подчинённые поддерживают связь с опальными друзьями.

— Значит, ты теперь заместитель, продвигаешься по служебной лестнице.

— Да ты и сам не отстаёшь! — подмигнул ему Стивен.

— Ну, я — лишь консультант по этому проекту.

— Ну, консультант — тоже должность не маленькая, — усмехнулся полковник.

Брандт развёл руками:

— Да уж, не говори — выше меня только звёзды. Ты разве не слышал про мою речь в Ассамблее?

— Про эту речь легенды ходят. Когда я узнал, что это был ты, даже и не знал, как об этом думать.

— Больше осуждения?

— И это тоже было. Но я уважаю любое мнение, да, и к тому же, я тебя немного знаю. И всё равно не понял, зачем ты это делал. Ведь поведи ты себя по-другому — был бы на месте Чарльза... Хотя, я помню старые времена: приключения! Дух захватывало от всего того, что мы делали вместе. Я тогда жил, у меня был смысл. Потом всё ушло, и я стал думать, что мир, окружающий нас, сильно изменился, и не в лучшую сторону. А потом понял, что он всегда был такой, убаюканный иллюзией вседозволенности и совершенства. Просто мы находились вне его, занимаясь мужской работой — войной. Я не могу найти себе места в этом мире — среди таких как Чарльз Хопкинс и ему подобных.
 
— И это говорит зам. нач. генштаба!? — недоверчиво протянул Роберт. — Ладно. Что там у тебя?

Стивен достал из кармана комбинезона электронный чип и вставил его в дисплей. Свет в отсеке погас. Посередине стола появилось объёмное голографическое изображение планеты.

— Здесь вся техническая информация о носителях, плюс описание направляющих маяков. Я с самого начала знал, что ты захочешь уничтожить её, вгоняя заряды из космоса. Обеспечить одинаковую и верную направленность и синхронность — крайне сложная баллистическая задача. Поэтому я предлагаю разместить на поверхности направляющие ориентировочно вот в этих точках, — полковник указал на голограмму, где светились красные отметки. — Разгоним заряды... — Ронг нажал на кнопку «EJECT». Изображение исчезло. — Одной загадкой во Вселенной меньше.
 
— Это — подписанный приговор, — глядя в глаза Стиву, произнёс Брандт.

— Роб, ты сам-то в порядке?

— Да, я в порядке.

— Может, помощь нужна? Всё, что угодно, Роб. Я ведь никогда не забывал, что своим успехом обязан тебе.

— Спасибо, но я постараюсь справиться сам.

Ронг пожал плечами:

— Ну, сам — так сам. Но пока я здесь — ты знаешь, в какие двери стучаться.

Роберт кивнул на прощание и пошёл знакомиться с персоналом.


                * * *

Команда Брандта сразу начала работать в полную силу. Роберт занялся изучением разработок Стивена Ронга. Трудились практически круглосуточно, пока все данные о Верде не были систематизированы и обработаны, расчёты закончены и техзадания для всех служб составлены. «Пациент» был подготовлен, чтобы «лечь под нож».

Ассамблея стремилась избавиться от непокорной планеты как можно быстрее. Силы задействовали огромные. Операция получила столь высокий приоритет, что армаду обеспечивали всем необходимым по первому требованию, не задавая вопросов. Брандт владел всей необходимой властью, чтобы держать процесс под контролем. Даже Чарльз Хопкинс практически отстранился от управления, передав ему свои полномочия.

Базовый проект претерпел существенные изменения. На очередном совещании, где высокие чины предпочитали уже помалкивать, отдавая должное специалистам, было решено провести уничтожение планеты в три этапа, используя изделия конструкторских бюро, работающих с полковником Ронгом. Вначале 66 ракет, несущие малые заряды, но на предельной скорости, атакуют под прямым углом к поверхности точки наибольшего напряжения коры, чтобы разрушить целостность объекта, накрывая теневую сторону. На втором этапе — через 3,5 минуты — 46 сверхтяжёлых ракет наносят основной удар с противоположной — дневной стороны — в самые глубокие впадины и места разломов планетарной коры, в направлениях, перпендикулярных плоскости меридиана. В третью очередь (в момент касания тяжелыми носителями объекта) подрывается реактивный щит, который отбросит основную массу вещества вплотную к поверхности звезды. Это несколько эшелонов установленных в специальном порядке с теневой стороны объекта газово-пылевых бомб, взрывающихся поочередно по определенной схеме.

К немалому сожалению больших начальников техсовет решил отказаться от гостеприимства дальней планеты с плотной атмосферой для защиты флагмана: атмосферное электричество имело слишком большую напряжённость и производило массу помех для надёжного руководства операцией.
Необычайно быстро люди Стивена Ронга разработали и установили на поверхности направляющие маяки. Сами ракеты были в производстве. Их части ежедневно доставлялись в Три Пикс для окончательной сборки на месте: слишком тяжёлым и опасным был этот груз в готовом виде.

Каждые сутки заканчивались совещанием технического состава, на котором оттачивали детали операции. На компьютерном симуляторе отрабатывали свои действия звенья, занятые в непосредственной атаке. И ничто не проходило без участия Брандта.
Время от времени Роб оставался один в панорамном отсеке, из которого руководил операцией. Оттуда планета была как на ладони. Он всматривался в неё, пытаясь понять тайну, которую она хранила, ловя любое её движение, надеясь увидеть реакцию на его действия. Но планета молчала.

Так прошли две недели. До взрыва оставались считанные дни. После очередного заседания техсовета, утвердившего последние детали операции, Брандт вернулся в свою каюту. Он дико устал, так как практически не спал последние четыре дня. Не раздеваясь, завалился на диван и заснул.

Брандт проснулся внезапно. Включив свет, посмотрел на часы — спал всего только час, но усталости как не бывало. Расстегивая комбинезон, Роб прошёл в ванную, но, поленившись принимать душ, только сполоснул лицо. Он вернулся в комнату и от неожиданности вскрикнул: в кресле — за письменным столом — сидел Гарри Олтон.

— Не спиться? — улыбнувшись, поинтересовался тот.

Выбритое лицо Олтона светилось здоровьем. Аккуратная короткая причёска. Новенький комбинезон с яркой нашивкой «Эрроу 21 10». Живёхонький.

Роб похолодел. И еле смог выговорить, заикаясь:

— Ты... ты ... Ты не умер?

— В наше просвещённое время, полковник, привидений не бывает, — уклончиво ответил Гарри, — Ну, приходи же в себя. По моим расчётам, ты давно уже не должен ничему удивляться.

Брандт опустился на стул, оказавшийся рядом.

— Ты пришёл за мной? — спросил он.

— С чего ты взял? Мы не закончили разговор. Ты искал истину. Я здесь, чтобы открыть её. Ты ведь так хотел этого. Да и время уходит... Помнишь, с чего всё началось?

Роб принялся лихорадочно приводить мысли в порядок.

— Вы высадились на Верду... Нет, постой... В Банго пропала бригада лесорубов... — сказал Брандт и впился глазами в гостя.

— Правильно, — улыбнулся Олтон. — В тот день они разрабатывали район старейшего леса. Заповедник. Вырубка незаконна, но кто обращает на это внимание, если речь идёт о больших деньгах. А деревья росли в тех лесах многие тысячи лет. Но не в возрасте дело.

Гарри чуть подался вперед, опёршись о колени.
 
— Должен тебе сказать, что Материнская планета была живым существом, она дышала, чувствовала, думала. Все недра и то, что было на поверхности, в том числе — человек — это совокупность элементов, поддерживавших её жизнь. Но, будучи важной составляющей этой системы, человек превратился в элемент, убивающий её. Наша кормилица ещё могла справиться с теми потерями, которые человек нёс ей, высасывая её соки, вырубая леса и загрязняя воды. Это так же как у людей, во многом подобных своей планете-матери: лишённые ног, почки, лёгкого они всё-таки будут жить. Несмотря на тысячи лет царствования человека, планета, как настоящая мать, отдавала своим детям всё до последней капли, пока они не добрались до самого сокровенного. Тот лес, который вырубили наши предки, был важнейшим органом живого тела нашей Материнской планеты, без которого она просто не могла существовать. Поэтому она попыталась защитить нашу цивилизацию и себя саму. Сила природы велика. Лес не мстил убийством, а лишь предупредил человечество о смертельной опасности того шага, на который оно шло. Лес забрал лесорубов и военных, освободив их души. Им открылась истина. Они — все до единого — понесли сокровенные великие знания людям, чтобы предотвратить фатальную ошибку. Они вновь появились среди людей, но никто не был узнан и принят всерьёз. Власть, богатство, престиж — вот за чем гонится человечество, походя втаптывая в пыль истинные ценности. Поэтому на этот знак природы никто не обратил внимания. Но убийство президента компании, также как и генерала Тейлора, было вынужденной мерой, поскольку остановить этих двоих надо было немедленно. Прояви власти сдержанность и понимание тогда и сегодня — тем бы и закончилось.

Гарри Олтон сокрушённо покачал головой. Роберт сидел, боясь шелохнуться: он опасался, что тот снится ему и в любой момент может исчезнуть, так и не договорив до конца.

— Итак, эта маленькая армия не щадила себя. Но их слова не были услышаны: человечество твёрдо встало на позицию покорения всего и уничтожения того, что непокорно. Уничтожив лес, они тем самым убили планету. Материнская Планета умерла. Да, она могла встрепенуться и покарать неблагодарных людей, преподав им урок... Но она слишком любила их и первой приняла смерть из рук своих детей. Умерло всё, что зависело от её деятельности. Но технический прогресс, так далеко отлучивший человека от истинных истоков жизни, дал ему шанс углубиться в космос, и там искать средства для выживания. Теперь же, когда человек считает себя доминантой во всей Вселенной, его не остановить. Он даже не понимает, что существование окружающего нас мира зависит от мелочей, которые не заметны. И один неосторожный шаг может погубить всё.

Олтон прошёлся по комнате и присел на угол стола.

— Как и Материнская планета, наша Вселенная — это живое существо, а все космические тела — это её составляющие, живущие в общей гармонии. Жившие, — уточнил Гарри, — пока человечество не углубилось в космос. Но, не смотря на свою мощь и величину, этот организм бессилен перед заболеванием, готовым уничтожить всё вокруг ради своего выживания, — заболеванием, названным однажды «человек». Его можно сравнить со здоровой вначале, полезной клеткой, которая переродилась в раковую. Сейчас эта опухоль дала метастазы во всех органах Вселенной.

— Несмотря на разорённые и уничтоженные планеты, — продолжал Олтон, снова усаживаясь в кресло, — мир всё так же мог бы жить многие миллионы лет. Но наш корабль сел на Верду. Планета, найденная нами — это прародительница известного тебе мира. Это разум, гарантирующий наше существование. Вонзив в неё бур, мы совершенно случайно покусились на самое святое, что есть в этой Вселенной — на её сердце, — на то, что зажигает звёзды и вращает планеты. Мы ранили начало начал. Теперь же, уничтожив Верду, человек уничтожит себя, что, впрочем, уже неважно. Главное — он уничтожит ВСЁ! Ибо он покушается на то, что называется «ВЕЧНОСТЬ».

Гарри нагнулся и поднял с пола предмет, который Брандт до той поры не замечал.

— Ты помнишь это? — показал Олтон основательно подпаленную огнём игрушечную собаку. — Это собака капитана «Альдоры», расстрелявшего зону исследований на Верде. Ему было уже за пятьдесят, когда у него родился единственный ребёнок. И он подарил ему эту игрушку, потому что в счастливом детстве сам играл плюшевой собакой. Все мы, Роб — даже самые отчаянные герои — сентиментальны. Это даёт надежду на спасение: способный чувствовать может пойти против выгоды и приказа. Крис не мог предотвратить атаку, однако он успел показать результат: вы совершаете преступление против собственных детей — год за годом, поколение за поколением. Цивилизация прирастает потомством. Эта вещица — олицетворение будущего цивилизации. То, что с ней произойдёт — ты уже видел. Вряд ли ты можешь сразу охватить весь глобальный смысл того, что услышал. Поэтому тебе трудно поверить, что все это — правда. Но ты очень сильный человек, Брандт.

Олтон положил собаку на диван — рядом с Робертом. Тот невольно почесал её за ухом, тронул чёрную пуговицу носа и сказал:

— Почему же ты молчал, Гарри, и не сказал это раньше, когда у тебя был шанс.

— Не было никакого шанса. Некому довериться, Роб. Поначалу я и тебе не доверял. Если люди не готовы узнать истину, невозможно убедить их в ней. Это же не математика. Истина не нужна этому миру: человечество ослеплено своим могуществом. Но я знаю, что твоё желание спасти Верду искреннее. Поэтому я пришёл именно к тебе.

Брандт пожал плечами:

— Что же мне делать?

— Вселенная не может уничтожить сама себя — таков закон мироздания. Планета обречена и человечество обречено вместе с ней. Выбор за человеком. Выбор, который человек уже сделал.

— Нет, Гарри, это неправильно. Невозможно, чтобы всё так и кончилось. Умирая, живое обязано дать жизнь чему-то другому — это закон природы.

Олтон улыбнулся: он услышал то, что хотел.

— Что ж. Если это твой закон, возможно, ты сможешь пройти через Врата Вечности, и подарить жизнь более достойному миру.

Роберт воззрился на Гарри, не моргая.

— Ты сказал «Врата Вечности»?

— Врата Вечности — это и есть начало всех начал: океан энергий, хранилище времени, знаний, жизни, материи, всех составных Вселенной. Это — бессмертие. Это то, что заставляет мёртвое сделать первый глоток и обрести новый смысл своего существования. Врата Вечности — это всё, что есть вокруг тебя. Это колыбель мироздания. Если ты сумеешь найти их, ты пройдёшь через них.

Олтон встал с кресла и прошёлся по каюте.

— И что дальше? — не дождавшись продолжения спросил Брандт.

Ему никто не ответил. Роб оглянулся по сторонам: Гарри уже не было. Он исчез.

Брандт прислонился к стене и медленно опустился на корточки.

— Нет, нет, нет ... всё не может кончиться. Должен быть, должен быть шанс.

Он сорвался с места и помчался по переходам корабля в коммуникационный центр. Уже входя туда, он сообразил, что мог вызвать центр из каюты.

— Мне срочно нужна связь с Председателем Ассамблеи! — решительно заявил Брандт и, заметив растерянность связистов, гаркнул — Немедленно!!!

Наконец по селектору раздался голос Главы Ассамблеи, раздражённого тем, что его отвлекают от важных дел.

— Слушаю вас, Брандт.

— Господин Председатель, мне поступила важная информация, в соответствии с которой мы должны внести коррективы в проект.

— Что ещё за коррективы?

— Мы должны не допустить взрыва планеты, — решительно произнёс Роб и, не давая старику опомниться, стал сыпать словами. — Уничтожив её, мы уничтожим всю Вселенную. Мы не должны повторить ошибку наших предков, собственными руками убивших Материнскую планету, расстреляв сердце...

— Прошу прощения, полковник, — перебил Председатель, — вы сказали «убивших»? Как живое существо?

— Да, господин Председатель, живое разумное существо. Человечество покоряет природу, поглощая и уничтожая её. Это варварство привело цивилизацию туда, где мы находимся сейчас...

— А чем вам не нравится «сейчас»? — дал старик вовлечь себя в дискуссию, пытаясь понять истинные мотивы, двигающие Брандт, — Человечество чувствует себя уверенно и комфортно как никогда! Это поэтому цивилизация варварская? Этот мир жесток и мы живем по его правилам: либо мы покорим его, либо он покорит нас. И человечество проживет ещё долго, потому, что мы — сильнейшие.

— Господин Председатель, это большое заблуждение. Мы сами придумали правила этого мира и сделали их удобными нам. Сегодня в ваших руках — судьба человечества, и вы можете сделать из него не разрушителя, а созидателя. Сегодня от вашего решения зависит существование не только человечества, но и всей Вселенной. Верда — это прародительница всей материи, хранилище живой энергии, сердце и интеллект...

— Полковник, что за чушь вы там несёте!? — опять перебил Брандта Председатель, — Вы переутомились или пьяны? Вы беспокоите главу Ассамблеи, чтобы выдать весь этот бред? Вы начали с того, что располагаете важной информацией. Где она? Что за информация? Скажите мне!

Роб замялся. Не станет же он рассказывать о ночном визите Олтона — не то привидения, не то сновидения, не то беглого заключённого.

— Я не могу сейчас доказать сказанное мной, но прошу поверить мне как специалисту, офицеру и человеку чести.

— Полковник! Вы издеваетесь надо мной!!! — пророкотал Председатель, вскакивая с кресла.

Он отключил связь и обратился к секретарю:

— Найдите мне советника Хопкинса! Быстро!

Услышав испуганный голос, он спокойно спросил:

— Что там у вас происходит, Хопкинс? Ваши подопечные совсем отбились от рук. Минуту назад мне звонил Брандт. Я хочу, чтобы этого человека отстранили от всего. Всё, что требовалось, он уже сделал. Арестуй его! — вдруг заорал Председатель. — Ты слышишь меня, Чарльз?!

— Да, сэр, — Хопкинс нервно вытер со лба пот.


                * * *

Брандт, над которым стремительно собиралась гроза, стоял тем временем в коммуникационном центре, глядя на погасший экран спецсвязи и не мог поверить, что всё кончено. Самое ужасное было то, что он собственными руками подготовил атаку на Верду, и отыграть всё назад невозможно.

Вернувшись в свою каюту, Роб сел на диван и закрыл глаза. Он смертельно устал. От глубокого разочарования осталось безразличие, когда человек понимает неизбежность потери. Именно неизбежность. Вот и Олтон об этом же говорил. Неизбежность. Предопределённость. Что ж? Теперь хоть можно отдохнуть спокойно, ни о чём не думая. Да и думать уже не о чем: всё сделано. Разве что о Вратах Вечности. Так, кажется, Гарри их назвал. Найди, говорит. А где? И зачем?


                * * *

Что-то сильно встряхнуло постель. В каюте раздавались громкие голоса. Брандт открыл глаза. Перед ним стоял Чарльз Хопкинс с перекошенным от злобы лицом. В одной руке он держал лист бумаги.

— Чарли? — удивлённо спросил Роб.

За плечом Чарльза он увидел Мэри Алвей. В дверях каюты высился начальник охраны крейсера. Несколько военных копались в его вещах и обшаривали помещения. Брандт вскинул тревожный взгляд на Мэри. Она пыталась ему что-то сказать глазами.

— Что происходит?

Хопкинс монотонно зачитал бумагу:

— Полковник Роберт Брандт, по приказу Главной военной прокуратуры вы арестованы. Вы обвиняетесь в нарушении присяги, саботаже армейской операции наивысшего приоритета и заговоре с целью получения и передачи стратегической информации. Вы поставили под угрозу безопасность Ассамблеи. Вы заключаетесь под стражу немедленно и будете находиться под арестом до вынесения приговора.
 
Не сразу до Брандта дошёл ужасный смысл сказанного, в это невозможно было поверить. Не продолжает ли он спать? Может, ему снится кошмар? Он смотрел то на Мэри, то на Чарльза. Роб кошкой сорвался с дивана, прыгнув в сторону Хопкинса, но сильные руки охранников схватили его и повалили на пол.


                * * *

Одновременно с предписанием арестовать Роберта Брандта, из Ассамблеи пришла директива о введении должности «командира атаки», подотчётной руководителю операции и Главному советнику Ассамблеи. На эту должность назначался полковник Стивен Ронг.
Реакция на это назначение была разная, но для всех оно стало одинаково неожиданным. Самолюбие Хопкинса было несколько ущемлено, но его успокаивало, что он оставался руководителем операции и начальником Ронга. Генштаб был доволен тем, что его человек оказался в руководстве проектом. Людям из Безопасности это не понравилось, но они понимали, что у руля в момент атаки должен быть практик, а не администратор. Сам Стивен был немало огорчён и обескуражен арестом давнего приятеля, но рад был попробовать себя в новой роли. Тем более, что всё было обставлено так, что он вроде бы занимает новую должность, а не заменяет опального коллегу.
Полковник Ронг оценил доверие Ассамблеи и со всей ответственностью и энтузиазмом принялся за работу. Первое, что сделал Стив — стал изучать рабочие материалы бывшего консультанта проекта. И чем дальше он углублялся в его записи, тем больше портилось настроение одного из лучших офицеров цивилизации: сама идея атаки нравилась ему все меньше и меньше.


                * * *

Брандт очнулся в тесной камере и его охватило отчаяние. Он понял, что был обыгран в игре, в которую не играл, не знал её правил, не понимал смысла и не видел призов. Он как та клюшка в хоккее, которой загоняют шайбу в цель, с той лишь разницей, что её не ломают после матча и не сажают под арест. Председатель Ассамблеи был прав: он слишком наивен. Его идеализм даже не даёт ему понять, зачем он оказался здесь.

— Это не идеализм, а идиотизм, — вдруг донеслось из коридора. Роберт, оказывается, размышлял вслух.

— Что тебе надо, Хопкинс?

— Ты всё правильно понял, Брандт. Это игра. Кто-то играет сам. Кем-то играют другие. Этим и живут. И те, и другие, извини за тавтологию. Я — игрок, и не боюсь в этом признаться. Я хочу, чтобы ты помог мне сделать ход, Роб, а ты получишь взамен мягкий приговор, кругленькую сумму и тихое место подальше от политики.

— Все твои ходы для меня плохо кончаются, Чарльз.

— Это потому, что ты сам всё портишь. Ты мог воспользоваться шансом и стать героем с неограниченными возможностями. Никто тебе не мешал. В любом случае, сейчас для тебя нет понятия «хуже-лучше»: обвинение добьётся твоей смерти... если никто не вмешается. Тебе вменяется заговор с целью получения и незаконного использования стратегически важной информации. По этому делу уже арестован и допрашивается Сетт Каплан. Ему сейчас очень нелегко. Но ты можешь и ему помочь.

— Нет! — перебил Брандт. — Я не хочу иметь никаких дел с такой сволочью, как ты.
 
— Будем считать, что я этого не слышал, — мягко сказал Хопкинс. — Подумай. Позаботиться о тебе некому, кроме меня. А я это делаю с самого начала. С самой первой минуты я не спускал с тебя глаз.

— Мэри, — произнёс Роб.

— Да-да, она самая, — оживился советник. — Когда ты утром ехал в порт, я получил звонок от неё. Именно её доклад был решающим в том, чтобы допустить тебя к операции, а не выбросить на свалку сразу. Алвей всегда была верна присяге, и людям, на которых работает. Она вроде бы и вправду в тебя влюбилась — случайно. Но — ненадолго. И сделала правильный выбор.

— Ты образцовая скотина, Чарли. Твоя «машина по изготовлению карьеры» кормится человечиной. Далеко пойдёшь.

— Не дальше, чем мне нужно, Роб. Я вновь рассчитываю на твое благоразумие: помогая мне, ты поможешь себе и своему другу, — советник собрался уходить. — В противном случае — можешь привыкать к тюремной обстановке: она будет сопровождать тебя всю оставшуюся короткую жизнь.

Когда Хопкинс повернулся к выходу, арестант окликнул его:

— Ты боишься умереть, Чарли?

— Ты к чему это? — насторожился тот.

— Ни к чему. Именно такие как ты — болезнь этого мира. Зная, что ты умрёшь вместе со мной, становится легче.

— Значительно позже, — усмехнулся Чарльз.

— Держу пари!


                * * *

Уже третий день Брандтом никто не интересовался. Все были заняты подготовкой атаки. Сам он был сильно подавлен. Впрочем, ему начинала нравится эта жизнь домашнего животного: еда, сон, рассматривание потолка. Его мысли не хотели никуда двигаться, остановившись на том, что знания, открытые ему, уже не помогут и ничего не изменят. Врата Вечности он не нашёл, да и не искал, закопавшись в работу, хотя именно эти Врата — последняя надежда на спасение. А теперь как их найти, сидя взаперти? Полудрёма наполняла его дни.

— К вам посетитель, — услышал он первый раз за всё время голос охранника.

Роберт приподнялся и увидел Мэри.

— Это правда, что ты поставил перед Чарльзом условие о моих гарантиях? — взволнованно спросила она. — Зачем, Роби?

Брандт ответил, глядя ей в глаза:

— Когда твоя жизнь состоит из потерь, жестокости и предательства, и вдруг ты встречаешь человека, способного чувствовать и сопереживать, то жизнь обретает новый смысл, и ты не задумываешься — зачем. Просто мне очень важно знать, Мэри, что с тобой всё в порядке.

— Я знаю, что ты невиновен. Тебя освободят.

Роберт улыбнулся.

— Я так не думаю. Обвинения серьёзные. Они не станут играть, — Брандт вздохнул. — Что сделано — то сделано. Забудь обо всём и наслаждайся жизнью.

— Я хочу тебе помочь. Ведь во что-то ты веришь? А я верю в тебя.

— То, во что я верю, находится на Верде. Но я не знаю толком, как это найти. И пока я здесь, это невозможно. А тебе следует поостеречься: через пару минут наш любимый Хопкинс будет знать о твоём визите. Или это очередная его комбинация? А, Мэри?

— Без его разрешения я не смогла бы к тебе пройти, Роби, — призналась Алвей. — Более того, без разрешения Хопкинса меня сейчас не было бы на корабле. А я хотела быть с тобой. Но он не знает, зачем в действительности я здесь.

Роб лёг и закрыл глаза. Мэри собралась что-то добавить, но, не решившись, повернулась и быстрым шагом направилась к выходу.

Ближе к вечеру к камере подошли двое конвойных:

— Арестованный Брандт, по кораблю — готовность 60 минут. Переоденьтесь.

Роберт встал и принял поданный комбинезон. Он понял, что корабль готовится к отходу на безопасное расстояние от планеты. А это значит, что до её уничтожения оставались считанные часы.

— Охрана! — раздался вдруг женский голос. — Немедленно освободите полковника Брандта. Мистер Хопкинс требует его участия во время проведения операции.

Алвей произнесла это громко тоном, не терпящим никаких возражений. Пока охранники соображали, как попала сюда эта женщина, Мэри подошла к ним вплотную.

— Снимите с него ошейник! — приказала она, показывая часовому своё удостоверение офицера Службы безопасности.

— Не имеем права, мэм, без письменного распоряжения начальника охраны, — ответили ей.

— Его сейчас принесут, — сказала Мэри, пряча удостоверение в широкий карман комбинезона.

С этими словами она выбросила вперёд руку, и охранник отлетел как подкошенный ударом электрошокера. Второй, опешив, успел лишь коснуться кобуры, как тут же последовал за товарищем «в нокдаун».

Алвей быстро отстегнула ключи от пояса находившегося без сознания охранника и освободила Брандта.

— У нас мало времени, — сказала она.

— Это может быть миссией самоубийц, — ответил ей Брандт.

— Поторопимся. Скоро смена караула, — Мэри крепко сжала его руку и направилась к выходу.

В этот момент крейсер дёрнулся, выходя на боевую позицию.

— Нам нужен шаттл. У тебя есть допуск?

— Только на одного, — сказала Мэри, — Но Ронг проведёт тебя.

— Стивен?! — удивился Роберт.

— Он с нами. Потому-то ещё нет сигнала «тревоги».

На ходу Алвей набрала на телефоне комбинацию цифр, дождалась ответа полковника Ронга, и коротко сказала: «Отсек шаттлов».

Они вышли из тюремного отделения. Переходы пусты. Команда занята подготовкой к атаке. Чтобы пройти к шаттлам, им нужно было миновать блокпост, относящийся к наружному, наиболее усиленно охраняемому периметру. Караул при малейшей опасности обязан заблокировать перемычку между отсеками бронированной плитой. При этом активировалась сигнализация по всему кораблю. Брандт знал, что часовые, стерегущие эти посты, профессионалы и пугать их пистолетом бесполезно. Они скорее отдадут жизнь, чем пропустят кого-либо.

Роб и Мэри вошли в туннель и увидели в конце его блокпост. Вместо двух часовых, как оно было обычно, на посту собралось человек пять. Полковника Ронга среди них не было. Все внимательно рассматривали приближающуюся парочку. Алвей лихорадочно перебирала в памяти самые грозные формулы представления.
Они дошли. Охрана выжидающе замерла. Мэри оглянулась по сторонам в поисках Стивена. Часовые не сводили с них глаз.

— Ваши допуски? — спросил часовой.

Мэри порывисто протянула свой документ.

— Сэр? — часовой протянул руку за допуском Брандта.

— Этот человек со мной. Личность его конфиденциальна. Это дело национальной безопасности.

— Мэм, — объявил старший наряда, — без допуска я не могу его пропустить.

— Я — советник Службы безопасности. Мой допуск позволяет...

— Мэм, без допуска не могу, — невозмутимо повторил охранник, — И я обязан доложить об этом недоразумении на главный пост.

Часовой потянулся к телефону. Алвей замерла: их замысел рушился на глазах.

— Что происходит, часовой? — раздался вдруг громкий голос.

Это был Стивен Ронг. Охранник, не выпуская телефона, объяснил:

— Рутинная проверка документов, сэр.

Полковник, поздоровавшись с мисс Алвей, предъявил свой документ часовому и приложил палец к определителю личности.

— В чём проблема?

— Сэр, я не могу пропустить этого человека в шаттловый отсек без допуска, сэр!

Стивен чуть презрительно смерил взглядом Брандта. Воцарилась могильная тишина. Он повернулся к часовому.

— И правильно делаете, сержант! Только в следующий раз вызывайте сразу патруль. Неизвестно, кто может шляться здесь без документов. — Ронг показал через плечо на Брандта, — Майор Джоунс так торопился, что забыл допуск в командирском отсеке.

С этими словами Стив протянул часовому карточку. Тот провёл по считывающему устройству. Брандт, которому терять было нечего, приложил палец, готовый тут же услышать сирену тревоги... Но...

— Проходите, господа, — услышал он. — Извините за причинённые неудобства.

— Это ваша последняя разработка в области вооружений? — поинтересовался Роб.

— Что именно? — не понял Стивен.

— Борьба с врагами цивилизации методом подделки документов?

— Ты же видишь — работает, — серьёзно ответил Ронг.

Вдруг Брандт остановился.

— Почему ты это делаешь, Стив?

— Послушай, Роб, — заговорил тот, слегка волнуясь. — Я занял твою должность. Изучил твои материалы, компьютер... Нашёл много интересного и сравнил с новыми данными. Я уверен, что ты знаешь больше, чем кто-либо. Вот и ответь мне: кто выживет после атаки? Кто спасётся?

Роб посмотрел вперед, где сквозь прозрачные вакуумные переборки ангаров отливала темными бортами шаттлов надежда, оглянулся назад, где их всех ждала верная смерть, взглянул на Стива и честно признался:

— Никто.

— Тогда за мной, мистер Брандт, у нас нет времени, — сказал полковник и пошёл вперёд.

В ангаре стояло пять шаттлов высшего командования.

— Садитесь в тот, который с тремя единицами на бортах. Я сейчас подойду: надо уладить детали с диспетчером.

Роберт с Мэри прошли к шаттлу. Стивен Ронг поднялся к старшему диспетчеру по полётам.


                * * *

В то время, когда троица пыталась просочиться через блокпост, Хопкинс и начальник охраны крейсера стояли посреди опустевшей камеры, выслушивая комментарии начальника караула. Тут уже суетились криминалисты. Помощник Чарльза пытался допросить часовых. В наушниках Хопкинса прозвучал чей-то доклад. По всему выходило, что Брандта высвободила Мэри Алвей. Но ни она, ни Роберт нигде не обнаружены.

— Объявите тревогу, — распорядился Хопкинс. — Разошлите по сети приказ о задержании сбежавшего военного преступника. С ним — женщина, выдающая себя за офицера Службы безопасности.


                * * *

— Вылет этого шаттла — дело государственной важности! — приказал Стивен Ронг старшему диспетчеру. — Любые задержки могут привести к срыву операции!

Выполняя приказ полковника диспетчер не стал запрашивать руководителя полётами, а со всем соглашался, кивал головой и, стуча по клавиатуре, задавал параметры автоматического вывода машины и отлётного эшелона в первой сфере крейсера. Но тут на экране загорелась красная надпись «ТРЕВОГА». В верхней части появились фотографии Брандта и Мэри Алвей с соответствующими комментариями. Диспетчер узнал их. Рука потянулась к кобуре, но щелчок затвора остановил его.

— Не дёргайся, лейтенант, — хладнокровно сказал Ронг, уперев дуло ему в затылок. — Блокируй лучше вход.

Аргумент в руках полковника был весомый. Диспетчер нажал на одну из кнопок, отсекая ангар от прохода бронированной плитой, что немало удивило пятерых часовых по ту сторону.


                * * *

Хопкинс тем временем уже принимал рапорт от дежурного по смене в центре Службы безопасности корабля.

— Сэр, подозреваемые обнаружили себя сразу, как только вы ушли. Мисс Алвей предъявила допуск на блокпосту шаттлов. Там засветился ещё допуск какого-то Джоунса, но с лицом Брандта, сэр. Они заблокировали вход в отсек, сэр. Штурмовая группа выдвинулась туда. Они проникнут внутрь с минуту на минуту.

— Как им удалось зайти так далеко?! — заорал Хопкинс.

— Караул утверждает, что им помог полковник Стивен Ронг, сэр. Во всяком случае, он тоже там.

— Что?! — Чарльз в бешенстве грохнул кулаком по каким-то полкам, с которых посыпалась всякая компьютерная мелочь, — Эти люди — убийцы и предатели! Ронг — тоже! Сообщите штурмовой группе, чтобы стреляли на поражение!!!


                * * *

Стивен Ронг, держа под прицелом старшего диспетчера, внимательно следил за его манипуляциями. Брандт, заняв место пилота, вышел на связь с рубкой.

— Стив, мы на месте, — услышал Ронг по громкой связи, — Где ты?

Он машинально нагнулся к микрофону. Диспетчер вывернулся из-под дула и попытался схватить Стива за руку, но тот оказался проворнее и двумя ударами рукояткой оглушил противника. Диспетчер без чувств рухнул под пульт.
Полковник понял, что теперь всё зависит только от него. Он почувствовал, что делает историю. Усевшись за пульт, Ронг прежде всего открыл стеклянную крышку над крупной клавишей с цифрой «1» — автономная система, созданная всего для двух действий: герметично перекрыть все щели между кораблём и ангаром 1, после чего открыть выход из ангара в космос. Клавиша замигала ядовито-красным светом.

— Стив? — повторил в микрофон Роберт.

— Извини, дружище, смена планов. Диспетчер плохо себя вёл. Пришлось успокоить... Уходить будем вручную.

Ронг застучал по клавиатуре:

— Роб! Я отсюда выведу!

— Выведешь, выведешь. Мэри, задрай на всякий случай шлюз.

Швартовые растяжки отвалились от корпуса машины и ушли в гнёзда. Отделились энергоснабжающие кабели. Тормоза отпустили колёса платформы, на которой покоился шаттл. Брандт ощутил это по лёгкому покачиванию. Оставалось только дать газу.

— Стив! Стив! — закричал он в микрофон, — Где ты?

— Всё готово, — сказал тот негромко, будто самому себе. — Дайте мне минуту, ребята, — я переведу управление воротами на автомат.

Но тут грянул мощный взрыв. Волна бросила Ронга на пол, осыпав обломками металлических конструкций. Он посмотрел на монитор первого ангара. Из-за контузии Стивен еле различал очертания машины, готовой к вылету. Единственное, что нужно было для старта — нажать на красную кнопку. В это время штурмовики осторожно вошли в отсек.

— Встать! Руки за голову! — услышал Ронг. — Стреляем на поражение!

С трудом сфокусировав взгляд на заветной цели, Стивен Ронг из последних сил, одним прыжком накрыл всей массой тела монитор и нажал на кнопку «ПУСК». В тот же миг на него обрушился град пуль.

Умирая, Стивен Ронг, слушал, как дрожит пол от работы двигателей шатла, которые Брандт врубил на полный форсаж, лишь только створки позволили проскочить машине наружу. Перед смертью он ещё успел рассмотреть человека вставшего над ним. Лицо Хопкинса выражало досаду и недоумение. Стивен облегчённо улыбнулся и закрыл глаза.

— Идиот! — прошептал Чарльз.

Вид у Главного советника Ассамблеи был совершенно потерянный. Он силился понять полковника Ронга, глядя на истерзанный труп одного из самых успешных офицеров цивилизации, но разум его разбивался о неприступную, как стена, тайну. Он был бессилен постичь её. Только чувствовал, что Стивен Ронг — мёртвый — сильнее, свободнее и выше его — Чарльза Хопкинса — живого. Он вдруг понял, что обречённый Брандт обыгрывает его, нисколько не заботясь об игре. И что, даже если его уничтожить, Брандт всё равно значительнее него — без пяти минут члена Ассамблеи. Зависть и отчаяние душили Чарльза.

— Сбить его, — тихо проговорил он, обернулся к начальнику охраны и с яростью завопил во всю глотку, — Сбить его! Сбить его немедленно!


                * * *

Роб запустил двигатели только тогда, когда стало очевидно, что Стивен уже не придёт. Он почувствовал взрыв и слышал по связи всё, что происходило в диспетчерской, но ждал до последнего, пока створки ворот не начали раздвигаться и сигнальные огни показали вакуум за бортом шаттла. Выйдя в открытый космос, Брандт включил ускорители, пытаясь увести машину как можно дальше от крейсера и ближе к планете. Не успел шаттл выйти за вторую сферу, как радары засекли две ракеты, пущенные им вдогонку.

— Мэри! Пристегнись! Сейчас потрясёт!

Алвей, которую старт застал возле шлюза, с огромным трудом доползла до кресла второго пилота, пристегнулась ремнями и вцепилась со всей силы в рукоятки кресла. Роб наблюдал за летящими ракетами по монитору радара. Он понял, что не сможет оторваться от них, поэтому ждал, пока они подойдут к шаттлу на минимальное расстояние. Тогда датчики наведения уже не успеют изменить траекторию полёта ракет, даже если те захватят как цель маломощные двигатели спасательной капсулы. За мгновение до взрыва Брандт рванул ручку экстренной отстыковки. Сильный толчок вдавил его в кресло. Шаттл вышвырнул капсулу. Она сделала резкий вираж и ринулась в атмосферу, унося Роберта и Мэри туда, к чему они так стремились.


                * * *

Чарльз Хопкинс молча смотрел на планету через огромный — на всю стену своей каюты — иллюминатор. Несколько минут назад ему доложили, что беглый шаттл уничтожен, но до попадания ракет от него отделилась капсула, совершившая посадку на Верду, и есть все основания предполагать, что подозреваемые находятся там.

— Сэр, получена срочная директива, — доложил дежурный офицер, протягивая ему бумагу. — Совет Безопасности подтвердил приказ о проведении операции и утвердил время «Ч». Нам необходимо покинуть орбиту.

Советник пробежал глазами документ. Он подал знак офицеру, что тот может удалиться, и вернулся к созерцанию поверхности планеты.

— Глупец, — фыркнул Хопкинс и, развернувшись, хотел было уйти, но что-то остановило его. Он снова обернулся и посмотрел на обречённое космическое тело.

Тоска — беспричинная, раздирающая тоска — нахлынула вдруг на него. Он всматривался в серые пятна гор, голубоватые долины, прорезанные чем-то похожим на реки... Чарльз никак не мог оторвать взгляд от огромного шара, впитавшего в себя спокойную бесконечную мудрость Вселенной. Он был зачарован этой картиной — первый раз в жизни — и пытался понять, что происходит с планетой. Атмосфера жила своей жизнью. Ветры лепили из облаков замысловатые картины, постоянно меняя сюжет — размеренно, гипнотизируя беспрестанным созиданием.

Он вдруг отпрянул от стекла. Волны нервного озноба бежали по телу: женщина! Там — внизу — женщина! Немолодое лицо смотрело на Хопкинса с поверхности планеты! Облака воплотили его в себе и застыли так, точно боясь разрушить собственный шедевр. Женщина слегка улыбалась. Губы шептали ему — Чарльз был уверен — что-то ласковое. Добрые морщинки собрались у глаз. Он знал, что родился «в пробирке» и вырос в интернате. Но он мог поклясться чем угодно, что на него смотрит его собственная Мама! Сердце его сжалось так, что он чуть не закричал от боли. Он прижался всем телом к стеклу иллюминатора и заскрёб по нему ногтями. Ему безумно, до слёз, до смерти захотелось снова стать маленьким мальчиком. И чтобы мама вела его за руку из детского садика, и объясняла, почему не падают звёзды, а он ей расскажет всё-всё, и она... Чарли видел такое в детстве. Они иногда попадались ему на пути — женщины с детьми. Но Чарльз Хопкинс — лидер Группы наивысшего IQ «Детей Прогресса» — всегда презирал «случайных натуралов» и их «наседок», отпускал по отношению к ним непристойные шутки и оскорбления. «Будущее цивилизации» было под надёжной охраной.

— Идиот! — сквозь зубы обругал себя Чарльз.

— Простите, сэр?! — обдало его как холодным душем. — Что вы сказали, сэр? — переспросил дежурный офицер.

— Что вам нужно? Я же отпустил вас, лейтенант! — грубо ответил Хопкинс.

— Капитан не может связаться с вами, сэр. Он хотел только напомнить, сэр. Всё готово для начала операции. Ждут только вашего приказа, сэр.

Главный советник Ассамблеи бросил взгляд на поверхность планеты. Ровное серое поле окутывало её. Чарльз сжал виски холодными пальцами.

— Вот это бред! — произнёс он тихо. — Пошли! — обратился он к офицеру и добавил уже на ходу, как бы между прочим. — Вернёмся на базу — возьму отпуск.


                * * *

Роб открыл глаза. От избыточных перегрузок и близкого взрыва он и Мэри потеряли сознание. Но системы жизнеобеспечения спасательной капсулы сработали как надо, полностью оправдав её название. В динамиках аварийной связи звучал голос руководителя полётов. Он постоянно и монотонно вызывал Брандта на связь. Приборная доска мигала вереницей красных лампочек, слабый аварийный свет освещал кабину. Роб отстегнул ремни и, держась за ноющую грудь, подошёл ко второму креслу.

— Мэри, Мэри, — слегка шлепал её по щекам Брандт.

Девушка очнулась и посмотрела на Роберта так, словно впервые его видела.

— Что происходит? — поинтересовалась она.

— Происходят интересные вещи, — с воодушевлением доложил Роб. — Мы живы, и это — главное.

Он быстро отстегнул ремни, давая ей возможность вздохнуть полной грудью, подошёл к приборной доске и затребовал отчёт о состоянии капсулы.

— Основные системы повреждены, — констатировал Брандт. — Кислородные танки в порядке... Дышим.

— Что мы будем делать теперь? — спросила Алвей, совершенно пришедшая в себя.

— Хороший вопрос, — Роберт сполз на пол, облокотившись на панель. Мэри покинула своё кресло и, присоединившись к нему, обняла, припав к его груди.

— Непостижимо, — заметил Роб. — Я так стремился сюда, чтобы найти Врата Вечности, и теперь просто не знаю, что делать, как их искать.

— Что такое Врата Вечности? — спросила его девушка. — Ты действительно веришь в них?

Брандт промолчал. Затем, наклонившись к уху Мэри, тихо сказал:

— Я верю в жизнь, сама жизнь является Вратами Вечности.

— Как ты думаешь, сколько нам осталось?

Роб задумался:

— Часа два-три. Не думаю, что они будут откладывать взрыв.

Мэри замолчала. Так они сидели долго, пока Брандт не начал говорить.

— Самое великое во Вселенной — это жертва ради продолжения жизни. Все эти миллиарды лет развития Природа и Вселенная жертвовали собой, дабы дать жизнь нам, своим детям, плодам своего творения. Каждое существо смертно, но оно порождает другое существо — это формула Вселенной. Именно поэтому Вселенная существует многие миллиарды лет, это и есть бесконечность... — Брандт поднялся с пола: мысль, пришедшая ему в голову, летела быстрее, чем он мог её высказать. — Как очередная ступень эволюции был рождён человек, предназначением которого было творение жизни. Но мы никогда не творили её, плескаясь в иллюзии своего всемогущества и величия. Мы производили из живой материи мёртвую, уничтожая всё во имя поддержания только своего существования, и именно в этом мы были обречены...

— О чём ты говоришь, Роби?

— Я знаю, как найти Врата Вечности. У нас есть ещё время, нам нужно добраться до буровой установки.

Брандт торопился. Ничего не объясняя, он повлёк Алвей в хвост капсулы, куда был втиснут маленький открытый вездеход. Там они надели скафандры и через считанные минуты машина вспарывала атмосферу сердца Вселенной.

— Я сверил координаты. Буровая должна быть недалеко. Надеюсь, мы успеем. — говорил Роб сидящей позади него Мэри.

Она молчала. Только крепче прижалась к Брандту, вручив ему свою судьбу. Она верила в него. Она верила во всё, что он делал. Они ехали долго. Их окружал мрак. Только узкий луч прожектора выхватывал из ночи кусок каменистой равнины, мелькавший среди лохмотьев тумана. Ревел мотор. Вездеход нещадно кидало. Они чуть не перевернулись. Но Алвей не было страшно. Ей было хорошо и спокойно. Ещё ни разу в жизни ей не было так спокойно, как сейчас — в глубине Вселенной.

— Ты видишь? — закричал Роб. — Вон там — впереди?

Мэри бросила взгляд и увидела маяки буровой установки. Её привлекла звезда, висевшая между маяками — необычно яркая и большая. Несмотря на безумную тряску, Алвей заметила, что звезда перемещается по небу! Чуть в стороне она увидела ещё одну — такую же.

— Что это, Роби? — показала она туда пальцем и чуть не вылетела из машины.

— Ты сама знаешь, — сказал Брандт, лишь на мгновение подняв голову, — Они начали атаку.

Мэри поняла, что звезды, привлекшие её внимание, были отблесками ускорителей ракет, летящих к планете, дабы испепелить её и поглотить в адском огне человеческого могущества.

Брандт остановил вездеход возле купола буровой, выскочил из машины, подхватил Мэри и увлек её за собой. Они вбежали в шлюз, на лифте поднялись в просторную кабину. Алвей осталась в стороне, когда Роб начал нажимать на кнопки пульта управления. Буровая ожила. Она осветилась множеством огней. Огромные штанги, висящие под куполом, пришли в движение. Роберт подошёл к девушке и взял её за руку.

— Я знаю, что делаю. Доверься мне, — сказал он, погладив её по голове, словно ребёнка и посмотрел сквозь прозрачный купол на небо.

Даже сквозь туман и облачность было видно, как ракеты разбредались по предписанным программой траекториям, выходили каждая на свою цель. Вскоре все, кроме одной, скрылись из виду. Эта же ракета — Брандт отчётливо видел — рвалась сквозь атмосферу точно к ним, а точнее к направляющему маяку, установленному рядом с буровой установкой.


                * * *

— Господин советник, сэр, — дежурный офицер обратился к Чарльзу, которому пришлось взять на себя оперативное руководство атакой, — все площадки сработали четко. Ракеты ушли вовремя. Никаких эксцессов. Батальон спасателей докладывает, что мы опоздали с отходом из зоны атаки на 32 минуты, сэр, но по расчетам, клоний будет активирован до захода цели в опасную для нас зону. Крейсер зайдёт в астероидную тень за 6 минут до начала взрыва. Отряд баллистиков доложил, что ракеты движутся по расчётной траектории, и лучшего времени для начала атаки придумать было невозможно.

— Поздравляю вас, советник Хопкинс, — произнёс с подобострастием капитан.


                * * *

Сильный шум донёсся снизу. Это штанга, вошедшая в зажимной механизм, встала в паз и закрутилась, углубляя бур в грунт планеты.

— Разведчики уже пробурили нужную глубину. Верда, конечно себя залатала, но, я думаю, осталось недолго.

Держась за руки, они подошли к перилам площадки. Роб всмотрелся в небо. Гигантская ракета была уже настолько близко, что можно было различить её силуэт.

Тут он заметил свечение, отражаемое куполом буровой. Брандт медленно опустил голову. Зеленоватый туман изливался из скважины. Он заполнил всё пространство внизу и теперь с нарастающей скоростью подымался вверх. Роб изо всех сил вцепился в перила и прижал к себе Мэри. Смертоносный снаряд, разогретый атмосферой, нёсся к поверхности сверкающей кометой, оставляя позади светящийся снежно-белый хвост.

— Мэри, смотри на меня! — крикнул Брандт, пытаясь перекричать невыносимый грохот. — На меня!!!

Они смотрели друг на друга. Они не ждали конца. Они ждали начала. Туман накрыл их, и они провалились в пустоту.

Брандт не знал, сколько времени находился без сознания. Он больше не чувствовал тесноты скафандра; наоборот, он ощущал необыкновенное спокойствие и теплоту. Ему казалось, что именно такое чувство испытывает ребёнок, когда после рождения его кладут к груди матери. Роб открыл глаза: то, что он увидел, было поразительно. Его тело парило внутри огромнейшей прозрачной сферы, через которую был виден космос, звёзды, туманности. В нескольких десятках противоположных друг другу точках сферы виднелись яркие красные метки, которые напоминали застывший огонь. В эту секунду он осознал, что находится внутри планеты и смотрит на пространство изнутри неё. Красные метки — это места попадания ракет. Они впились в недра планеты и уже были готовы разорвать её, когда непостижимой для Брандта силой время во Вселенной было остановлено. Роберт не видел Мэри; он хотел позвать её, но в этот момент услышал приятный женский голос в своей голове:

— Она здесь, не зови её.

— Кто ты? — мысленно задал Брандт вопрос голосу.

В ответ он услышал:

— Ты знаешь, кто Я. Зачем вы пришли сюда?

— Мы не пришли убить, мы пришли спасти, — подумал Роб.

— Ради чего? — спросил голос.

— Мы пришли спасти жизнь от глупости, сделанной твоими детьми, мы пришли найти Врата Вечности.

— Почему ты жертвуешь собой ради тех, кто предал тебя?

— Я жертвую собой не ради них, я жертвую собой ради того, что могло бы быть, ради детей, которые могли бы родиться и сделать мир добрее.

Ответом ему была тишина. Брандт увидел в центре сферы свет, — мерцающий как родник голубоватый свет. Какая-то сила подхватила его и нежно понесла навстречу мерцанию.

— Вы уже не принадлежите себе; то, что вы познаете, называется жизнью, и именно ей вы будете принадлежать, так же как и она будет принадлежать вам. Познавая её, вы познаёте себя, и вместе с ней вы будите расти. Будьте творцами нового мира, прощайте, — голос замолчал.

Роберт увидел, как понёсся с неимоверной скоростью к мерцанию. Он почувствовал, что кто-то его держит за руку. Справа от него была Мэри; глаза её были закрыты, вдвоём они летели к Вратам Вечности. Изумрудный искрящийся океан был уже совсем близок.


                * * *

Ракеты вторглись в чрево планеты. 320 тысяч тонн клония сдетонировали, разрывая её на мелкие кусочки, потрясая всю систему Три Пикс. Пламя поглотило «кусок аномалии», излучая свет смерти на многие миллиарды миль.

Хопкинс стоял на капитанском мостике и наблюдал за действиями военных, управляющих атакой.

— Все 131 мишени подтверждены. Цель поражена, — отрапортовал капитан корабля советнику, — Начал работать реактивный щит, сэр. Первые массы направляются по предполагаемой траектории к звезде. Сэр, вы уже можете сделать доклад Ассамблее.

Чарльз хлопнул по плечу капитана и запросил у связистов прямой видеоканал с Ассамблеей. Он заготовил целую речь, но то, что он увидел и услышал, потрясло его так, что он не мог выговорить ни слова.

В Ассамблее творилась паника. Секретарь Председателя торопливо собирал документы в его кабинете, поминутно что-то роняя. Мимо видеокамеры с перепуганными лицами сновали военные и гражданские, что-то уносили, перетаскивали, скороговоркой докладывали. Никому не было дела до работающего прямого видеоканала. Кресло главы Ассамблеи пустовало, но Чарльз слышал переговоры по селектору. Охрипший, с одышкой, голос Председателя требовал связи.

— Сэр, с войсками внешней защиты связи нет, — торопливо отвечали ему. — Их штаб передал, что последнее сообщение было с патрульного шаттла о том, что базовый крейсер исчез и звезда погасла.

— Господин Председатель, — заговорила другая линия. — Спасатели потеряли три четверти флота. Связисты не могут найти свои станции. Пространство не сканируется. Девяносто процентов дальних каналов не работает... И мы не знаем, что с транспортом, оказавшимся там! Штаб полётов вообще слеп: у них никакой связи ни с кораблями, ни с базами. «Телескопы» говорят, что... Они говорят, что там космос... исчез, сэр!!!

Вдруг на экране появилось лицо Председателя. Он пригнулся и, прищурившись, всмотрелся в изображение.

— Хопкинс! — точно в горячечном бреду произнёс он, — что...

Звук пропал, пошли помехи, но даже сквозь них было ясно видно, что там происходит что-то страшное. Экран вдруг погас. Связь пропала. Командный отсек наполнила такая тишина, что покалывало уши.

— Капитан, — послышалось в рации, — массы объекта не образуют пояс астероидов. Они исчезли. Растворились в пространстве.

Внезапно кто-то закричал:

— Планета! Планета!!!

Все обернулись к панорамному стеклу. Крайняя — самая крупная — планета системы Три Пикс, на орбите которой прятался флагман, на глазах стала  трескаться, распадаться на сегменты, растворяться в черноте космоса, и, наконец, полностью пропала.

— Отчёт! — крикнул Чарльз.

— Все сенсоры в порядке. Мы не можем сказать, что это.

Непроницаемая мгла накатывала густой лавиной. Чарльз Хопкинс с ужасом смотрел в лицо мраку, понимая, что это — конец. Мёртвое ничто поглощало мир. Темнота накрыла огромной волной передовые позиции космического флота и неслась дальше, пока корабли стояли неподвижно, замерев в полной боевой готовности. В их утробах застыли в страшном ожидании останки цивилизации, которая уничтожила сама себя. Давно умерла Ассамблея. Ушла в небытие Материнская планета. Исчезало само пространство.

Хопкинс наблюдал, как невидимое чудовище пожирало Вселенную. Молча он вышел из рубки и направился в свою каюту. Там он уселся в роскошное кресло перед огромным экраном и включил недосмотренный прошлым вечером фильм. Финал картины Чарльз так и не узнал. Стены каюты, телевизор, крейсер — испарились, как мираж. И только советник умирал от удушающей обречённости в глубоком кресле, висящем среди непроницаемо глухого ничто.

— Зачем? — успел прошептать он перед тем, как тьма проглотила его.


                * * *

В ту же секунду, когда пламя поглотило планету, в миллионах световых лет от неё, в глубине необъятного космоса пустоту оглушил взрыв, провозглашающий рождение суперновой Вселенной. Её середина горела ярким сине-зелёным огнём, из центра этого скопления света рождались звёзды, планеты, галактики; они заполоняли собой некогда пустое и мёртвое пространство, принося в него жизнь. Новоиспечённая Вселенная была горяча и светилась ярким огнём. В середине этого скопления галактической новорождённой суеты появилась небольшая планета, которая, как только что родившийся ребёнок, плакала, извергая из своих недр лаву, как бы капризничая в протесте, покидая утробу матери.

— Конец — это всегда начало нового.

— Как ты назовешь её?

— ЗЕМЛЯ.

— Что её ждет?

— Она сама выберет себе путь.