Дочка священника глава 76

Нужно отметить, что в тот самый период Инта мне здорово помогала. Зачем, почему это делает незнакомая, взявшаяся буквально ниоткуда девушка, было неизвестно. Мне вечно не везло, а тут настоящая удача. Тому, кому хоть что-нибудь известно об сельском приходе, наверняка знает, со сколькими трудностями приходиться сталкиваться, особенно в последнее время. Если нет верного помощника, то на плечи священника ложится целая гора бытовых проблем. Документация, финансовая сторона, благотворительность, постройка, или ремонт храма – это лишь некоторые основные вопросы, которые приходиться решать, отвлекаясь от основного занятия. Большинству современным сельским священникам, приходиться заниматься чем угодно, только не тем чем должно, отвлекаясь на все эти стройки, ремонты, материальные трудности, не оставляют времени на молитву, богослужения, спасение душ вверенных прихожан. Наше благочиние не являлось исключением. Существовали приходы, где даже на литургии присутствовало всего лишь несколько человек, не говоря уж об вечерних, которые не служились вовсе.
Мне, в этом плане, немного повезло, хотя я понимал, такое дело не станет продолжаться вечно. Число прихожан составляли старики, в довольно преклонном возрасте. Молодёжь в храм не шла, он им был не нужен. Да и молодёжи в селе Сыч, с каждым годом, становилось всё меньше. Кто уезжал безвозвратно в город, кто в иные места, искать работу, или счастье. А кто и вовсе старался выехать за границу. Так что, стоит лишь поумирать моим старичкам, приход останется безлюдным. Тем не менее, жить, всё равно, как-то нужно.
В парафии оставалось немало нерешённых проблем. Документы делались ещё в девяностых. В сфере нынешних событий, их требовалось пересмотреть, некоторые обновить, дополнить, перерегистрировать. Вот Инта этим и занялась. Доверять важные документы я ей не стал, пока, всё же человек малознакомый, а вот остальными заняться попросил сам.
Инта пришла, как обычно ко мне домой попить чай, долго изучала пакеты документации, грамотно рассказала, что и как нужно переделать, дополнить, обещала абсолютно безвозмездно в этом помочь. Немного даже удивила такая её осведомлённость в данной области.
— Уж не знаю, как и благодарить вас, — не мог нарадоваться я. — Всё никак не доходят руки. Машины нет, сам я человек пришлый, никого здесь толком не знаю. Откладываю на потом, хотя прекрасно понимаю – такое дело не требует отлагательств.
— Не беспокойтесь, — улыбается девушка. — С документами практически всё в порядке. Имеются небольшие нюансы, но они поправимы. Если позволите, я за пару недель управлюсь.
— Безмерно вам благодарен. Вас мне сам Бог послал, — говорю ей.
Инта лишь молча улыбается, застенчиво пряча глаза.
— Гляжу, с такими темпами, эта Инта скоро пропишется у нас, — сказала Хильда, ковыряя ложкой чечевичную кашу, когда мы сели поужинать вдвоём.
— Перестань! – мне не хотелось об этом говорить.
— Конечно, — не унималась дочь, — проще всего просто отмахнуться. А я вот чувствую, возникнут у нас из-за неё немалые проблемы.
— Да какие от неё могут возникнуть проблемы?! Пока месть, только польза.
— Угу… Польза. Пустил человека, можно сказать, в дом. А сам о ней толком, до сих пор, ничего не знаешь.
— Почему не знаю? – задумался я. — Жила в Большом городе, зачем-то переехала в Рассветное. Вот, только Бог весть какими путями, попала к нам в храм. Помогает очень, за что я ей весьма благодарен!
— Папа, ты ей-Богу, как ребёнок, честное слово. «Не знаю почему, зачем-то, как-то попала». Это совсем уж беспечно, тебе не кажется?
— Так, давай ешь кашу! Все такие умные, прямо нет слов! – раздражённо буркнул я, отодвигая тарелку.
— Ладно-ладно, чего ты? Я же по-доброму.
Но, Хильда оказалась права. Неожиданно, ниоткуда появившаяся девушка Инта пропала. Сначала она перестала отвечать на звонки, затем не приехала в субботу на службу. Я подумал, может случилось чего. Так ведь бывает. Инта говорила о каких-то личных проблемах. Но, в душе закрались сомнения, особенно, когда я обнаружил пропажу очень важных церковных документов. Она их незаметно вытащила в то время, как пересматривала сидя у нас в доме. Всё равно я наотрез отказывался верить в плохое, хотя факты говорили сами за себя.
Посоветовавшись с Алисой, решил срочно ехать к благочинному. Вряд ли эта воровка похитила документы просто так. Инта не давала о себе знать уже вторую неделю. Сомнений не оставалось - я как простофиля, доверился мошеннице и воровке.
В понедельник седмицы перед «Похвалой», я отправился в райцентр к благочинному. Ауксе согласилась меня отвезти, тем более отцу Виктору тоже требовалось по каким-то делам к отцу Ярополку. Когда подъезжали к церковной ограде, я издалека заметил очень знакомый женский силуэт, появившийся из калитки храма, и теперь спешно удалявшийся по узкой, городской аллее.
— Это она, — сказал я, на ходу открывая дверь.
— Кто? – удивился отец Виктор, всматриваясь в сторону аллеи.
— Да Инта!.. Остановите машину!
Автомобиль и так нужно было останавливать, ведь мы приехали. Едва лишь выскочив наружу, я крикнул, в след находившейся на довольно приличном расстоянии, девушке:
— Инта! Инта, постойте!!
Показалось, что девушка, на какую-то долю секунды замерла, но затем продолжила свой путь, моментально нырнув в сторону, видимо в проулок.
— Ты чего так кричишь? – подошёл ко мне отец Виктор. — Все прохожие оглянулись.
— Все, кроме неё, — раздражённо ответил я.
— Может обознался?
Я лишь молча пожал плечами. Может и обознался. Это казалось хуже всего. Из-за всех переживаний, у меня началась некая мания.
Отец Ярополк, нас уже ждал. Он вежливо, спокойно поздоровался, пригласил войти в дом, где пахло кофе, пирожками и ладаном. Я узнал этот запах пирожков. Точно так пахли те, которые привозила и угощала нас с Хильдой Инта.
— Отец Ярополк, — обратился я к благочинному. — Эта девушка…
Я вдруг запнулся, не зная, как сформулировать вопрос. Как бы такое выглядело – приехал в благочиние, и давай у священника спрашивать о девушках. А что, если я обознался, и то была прихожанка отца Ярополка, или вообще человек зашёл в храм помолиться.
— Что простите? – отец Ярополк сморщил лоб, не понимая о чём речь.
— Девушка, — я всё-таки решил продолжить свой вопрос.
— Какая девушка? – странно, но тут благочинный заметно занервничал.
Его правая рука, в которой он держал чётки, еле заметно затряслась, лицо покрылось румянцем, а сам он зачем-то огляделся по сторонам, хотя находились мы в узкой прихожей.
— Только что, вышла от вас?
— От меня?!
— Ну-у, может из церковного двора. Я плохо разглядел.
— И что? Мало ли тут девушек ходит. Храм всё же.
— Просто мне показалось – это та самая девица, которая умыкнула некоторые документы.
— Не может быть, — благочинный прошёл в зал, приглашая нас войти следом. — Уверяю вас, братья, никаких девушек я в гости не принимал. Только-только вот позавтракал.
Благочинный уже собравшийся примоститься в кресло, для разговора, вдруг метнулся к двери, мельком глянул в окошко, выходившее во двор. Затем очень осторожно, словно крадучись, закрыл дверь. Запах кофе и пирожков постепенно пропал.
Разговор у отца Ярополка ни к чему не привёл. Он вообще уходил от темы разговора, касательно украденных документов, что само-собой вызывало подозрение.
— Нужно всё восстановить в срочном порядке, — напоследок сказал благочинный. — Сейчас карантин, когда его снимут неизвестно. Многие учреждения закрыты, не знаю, как вы будете.
Эти обстоятельства словно загоняли в тупик. Я понимал всю нелепость ситуации, но и сделать ничего не мог.
— Вот думай, что хочешь, — когда мы покинули дом благочинного, направляясь к машине, сказал отец Виктор, — а мне кажется, без архимандрита Ярополка здесь не обошлось. Имею ввиду пропажу документов.
— Ты прав, — с сожалением согласился я. — Как бы дико такое не звучало, но ты прав. Все в курсе его отношений к ПЦУшникам, его амбиции возглавить епархию в качестве архиерея. Да и Инту мы сегодня здесь встретили отнюдь не случайно. Больше чем уверен – я не обознался.
— Вполне может быть. Помнишь, случай в селе Гусьи Броды? Батюшка там совсем молодой служил, его только направили. Также с пропажи документов всё началось. Когда раскольники захватили храм, оказалось, что у общины, что-то с документами неладно. Якобы их подали на перегистрацию в пользу ПЦУ, или что-то в этом роде. До сих пор не могут разобраться.
— Вот это меня беспокоит больше всего, — вздохнул я.
Потекли однообразно унылые дни карантина. Людей на улицах было мало, да и те все имели какой-то удручённый, поникший вид. В храме служили при закрытых дверях, с несколькими прихожанами, самыми ревностными, можно сказать. Кто-то боялся вируса, а кто наоборот, находил причину не пойти в храм. Последнее удивляло больше всего. Ведь посещение храма – дело добровольное. Но, отношение людей, порой, не поддавалось никакой логике.
Школьные уроки проходили, как и раньше, по видеосвязи. С самого утра стучали в дверь - приходила Маричка. Она спешно здоровалась, тут же, как у себя дома, входила в дом, требуя Хильду. Дочь любила поспать, особенно сейчас, когда они с Маричкой засиживались до самого поздна. Если Хильда спала, Маричка затевала такую возню, что первой приходилось хочешь не хочешь подниматься. Иногда Маричка не устраивала шум, а просто проходила в гостиную, ложила на стул рюкзак, после чего принималась протирать влажной тряпкой стол, подметать пол, или бежала к бабушке Ани, с которой успела очень подружиться, помогать готовить завтрак. Бабушка Аня души не чаяла в вертлявой девчонке. Она называла её ласково: «доця», обязательно обнимала её, при встрече, осыпая комплементами, какая она молодец. Зачастил к нам и Руслан. Поначалу, он просто приходил поболтать с девочками после видеоуроков, а позже присоединялся к ним, и они втроём пытались учиться, слушая лекции учителей с монитора компьютера.
Как-то раз мы решили отправиться с Хильдой в райцентр, прикупить кое-какую одежду. В то время магазины и рынки, кроме продуктовых, ещё не работали, из-за карантина. А одежда требовалась срочно. Шла весна, и не смотря на довольно холодную погоду, необходимы были иные вещи, взамен тех, в каких Хильда приехала сюда. А ещё она подросла за эти полгода, так что многое из одежды грозило, в скором времени, просто не налезть. Ехали к одной нашей знакомой – дочери прихожанки храма, державшей палатку на рынке. Рыночные торговцы страдали больше всего. Есть выторг, нет его, торгуешь, или сидишь дома, а аренду, налоги платить всё равно требовалось. Много кто из этих людей, во время карантина, обанкротился, кто бросил данное занятие, за бесценок продал бизнес. Вот мы решили помочь, так сказать людям, хотя бы этим, тем более выхода особо не было.
Чем дольше продолжалась, так называемая, самоизоляция, тем сильнее накалялись страсти. Карантин грозили продлить на неопределённый срок, что приводило к возмущениям, озлобленности населения. Не малое количество граждан, не имели возможности ходить на работу, были вынуждены сидеть дома, а такое дело не каждому под силу. Морально весьма тяжело. Не смотря на запрет устраивались редкие митинги, стачки, собрания. Одних быстро разгоняли, иных не трогали, или боялись трогать – в основном, если то были право радикалы, правильные патриоты, те кто создавал нужную атмосферу. СМИ понесли очень удобные фейки, обвиняя нашу православную церковь в непослушании государству, относительно условий карантина, соответственно распространении вируса. Те кто утратил, или постепенно терял возможность здраво мыслить, за эти шесть лет, тут же обвинили УПЦ во всех неприятностях, можно сказать, смертных грехах.
Сделав необходимые покупки, естественно, приехав за вещами к продавцу домой, пошли в ближайший магазин, за продуктами к обеду. Пока Ауксе, в очередной раз, любезно согласившаяся отвезти нас на автомобиле, метнулась по каким-то своим делам, мы решили подождать её на площади, располагавшуюся в довольно уютном районе, граничившего с центром. Ещё издалека, мы с Хильдой и Маричкой, отправившуюся, с нами за компанию, заметили небольшое движение. Человек десять – пятнадцать толпились на крохотном пятачке с красивыми фонарями, сделанными под старинку. Эти люди, одетые как полагается, в защитные маски, а некоторые без них, держали в руках самодельные плакаты, скандируя разные протестные лозунги. Плакаты пестрели всевозможной нелепицей, я даже не хочу её передавать. А на одном из них, разноцветными маркерами был нарисованный толстый поп, державший в одной руке триколор Российской Федерации, а во второй зажимал авиационную бомбу, взрывавшуюся у него прямо в руке. На груди у карикатуры, вместо креста, красовался человеческий череп, на плечах же погоны с надписью КГБ, с другой стороны - ФСБ. Всё это подчёркивали самые гнусные ругательные надписи. Девушка, державшая плакат, что-то выкрикивала вместе со всеми. Её реплики трудно, казалось, разобрать, так как лицо девушки покрывала маска. Я даже не сразу обратил на неё внимания, рассматривая карикатуру, стеснённую её руками.
— Леська?! – вдруг неожиданно произнесла Маричка. — Леська, это ты, что ли?
Только теперь я узнал недавнюю знакомую Лесю Крук. Девушка, всё такая же хрупкая, миниатюрная, немного изменила имидж, оставив, разве что волосы с розовым оттенком. Теперь на ней красовалась камуфляжная куртка, грубые мужские брюки, бандана с черепами, берцы, практически детского размера. Леся, на миг запнулась, увидев недавних подруг, с которыми столько пережила. Её глаза забегали, и она мигом отвела в сторону взгляд, виновато покосившись в мою сторону.
— Леся, что ты здесь делаешь? – тихо спросила Хильда.
Её голоса практически не было слышно, из-за выкриков друзей Леси Крук, но Леся её услышала. Девушка судорожно задёргалась, словно желая просочиться куда-нибудь, только бы скрыться от наших укоряющих взглядов, наконец ответила:
— Простите, девочки, так надо. Это не я придумала… Так надо.
Потом она с невероятной мукой на лице развернулась в полуобороте, продолжив скандировать, что-то про московских попов и заразу.
— Можешь забыть ко мне дорогу, поняла! – перекрикивая группу оголтелых пикетчиков, произнесла Маричка. — Жалкая тряпка! Ты мне больше не подруга.
Леся делала вид, что не слышит её.
— Надо было тебя бросить тогда, в лесу, — продолжала Маричка.
— Мы ещё её таскали на себе, — вмешалась Хильда, решив выплеснуть и своё негодование.
— Да она за пару бумажек мать продаст! – не унималась Маричка. — Что там мать, родину со всеми кустиками и ручейками.
Колобродившие неподалёку полицейские, стали обращать на нас внимание. Я понимал, если они, по какой-то причине, не трогают протестующих, то к нам уж точно сумеют придраться. Я слегка похлопал по плечу разбушевавшуюся Маричку, проговорив:
— Не стоит! Пошли отсюда. Это её выбор.
Маричка выкрикнув ещё несколько обидных фраз в адрес Леськи, послушно поплелась за мной прочь от площади. Хильда лишь с укором бросила на Лесю презрительный взгляд, негромко сказав:
— Как ты могла?
Назад ехали молча. Ауксе, видя испорченное настроение девочек, спросила о случившемся. Но, ей никто ничего не ответил. Я давно привык к такой изменчивости людей, немало пришлось столкнуться в жизни. А Хильда, особенно Маричка, переживали поступок подруги достаточно болезненно.
дальше будет...